- И с большим мешком на плечах...
      - Мешком? Почему мешком?
      - А где, по-твоему, он спрячет Плескуна?
      * * *
      Ужасно тесный коридор. Слава Богу, скорей бы на свежий воздух... Лисею казалось, будто он уже чувствует особую тошнотворную сладость разложения в затхлом воздухе подземелья. Теперь трупы остались внизу. Князь и наследник Зверко медленно, тяжело поднимались наверх по высоким ступеням, невидимым во мраке. Зверко вслух подсчитывал, сколько людей нужно поставить в копье, чтобы перекрыть тропинки и реки вокруг Глыбозера.
      Тесный, тесный коридор, думал князь Лисей. В темноте легко оступиться - загремишь так, что только кости собирай. Плечами отираешь стены, голову приходится пригибать...
      - Стоп, - вдруг сказал он. - Данька, погоди.
      - Что?..
      - Постой. Представь, что ты - Четвертый.
      - Угу. Очень смешно. Тогда ты - Сварог.
      - Да нет, ты не понял. Предлагаю следственный эксперимент. Ты Четвертый, а я - Сергиос. Я пропустил тебя вперед и поднимаюсь чуть позади. Ты хочешь ударить меня мечом. Сделай это.
      - Я-то сделаю, ты ж знаешь, - усмехнулся в темноте Данилин голос. Только Руту жалко. Плакать будет.
      - Ничего-ничего. Давай, дерзай. Ударь меня своим знаменитым мечом.
      Зверко медленно потянул клинок из ножен, веско болтавшихся за спиной. Тук. Рукоятка уперлась в потолок.
      - Не торопись, - сказал князь Лисей. - Присядь на ступеньки.
      Он присел, извлек. Мутная струя металла чуть заметно пробелела в темноте, упираясь острием в потолок.
      - Да. Ты прав. Рушится наша версия, - кивнул наконец Данила. - Особо мечом не повертишь в такой тесной норе. Как у негра в кишечнике. Даже если вытаскивать не из-за спины, а из обычных ножен, которые на поясе, - ни хрена не получится.
      Они сидели на ступеньках, один пониже другого.
      - Получается, что подлого удара на лестнице быть не могло, - вздохнул князь. - Не хватает места, чтобы вытащить клинок из ножен. А заранее, еще в камере, Четвертый не мог обнажить меча - это вызвало бы законное удивление Сергиоса. С какой стати Четвертый вышагивает ему навстречу с обнаженным мечом...
      - Обидно. - Зверко сплюнул. - Рушится наша версия.
      Тут... вещий мудрый князь Лисей вздрагивает. Молча выскваживает свой короткий греческий меч и протягивает Даньке.
      Пауза.
      Разные мысли звенят в голове наследника. Он молчит и смотрит в упор на смутно дрожащий перед глазами базиликанский клинок.
      - Ты был прав, - грустно говорит князь Лисей. - Четвертый - грек. Я скажу тебе больше. Он всадник. Потому что только всадники носят укороченный меч на поясе. Более длинный меч - боевой - пристегивается отдельно перед походом. К седлу. А обычно всадники носят в отличие от пешцов более легкий и удобный рыцарский гладий - вот такой, как у меня.
      - Гм. Не так уж много у нас на Руси коротких мечей, - хрипло сказал наследник. - Не кинжалов, а именно мечей. Круг поиска существенно сужается, князь Алеша.
      - Сужается предельно. Подозреваемых можно практически перечесть по пальцам. К сожалению, у меня осталось не так мало живых всадников.
      - Тем более таких, которых беспрекословно слушался бы старый добрый катафракт Сергиос...
      - Неро. Все-таки Неро, - простонал князь Лисей.
      Ментальный камнемет
      Это был настоящий трибунал. Стыря предоставил наследнику Зверке свой походный шатер: дорогая вышивка, кисти, подушки... Снаружи - скрип переминающихся сапог, бряцание оружия: ярыги пробудились, кинулись наперебой охранять ставку командования. Внутри, под высоким натяжным пологом на ременчатых стульях, полукругом расставленных вдоль стен, первые лица залесской хунты. В центре, темной глыбой ржавеющего железа сам наследник Зверко, княжич Властовский; за спиной у него прекрасная телохранительница Псаня, дочь Желтого пса (темно-голубая сталь в ножнах, светло-голубая - во взгляде). По правую руку, сильно сутулясь и не глядя по сторонам, неподвижно сидит грустный, раздавленный князь Лисей Вещий. Черные круги под глазами, молчит. Старый царь Леванид, многомудрый властитель Алыберии, кутаясь в пестрый халат восточного купца, невесело поглядывает из-под седой нахмуренной брови, морщится и говорит что-то молодому арбалетчику с роскошным опахалом в руках: душно в шатре Душно и грозно. Судят предателя, вчерашнего верного друга.
      Княжна Рутения Властовская замерла на своей табуреточке, как испуганная птичка на ветке: рыжий костер косичек жестоко погашен серым платком, только слабые теплые отсветы изредка падают на плечи, на серебристую чешую тонкого доспеха. Носик неприлично покраснел, синие глазки горькие-горькие: ах, как все грустно... Такой мальчик симпатичный, и такой ужас, просто ужас! Рядом, ерзая на низкой скамеечке, младший атаман Стыря нервно грызет скользкий кончик светлого оселедца, перебирает в руках трофейные сорочинские четки. Злобно искоса поглядывает на подсудимого...
      Да, это совсем другой Неро.
      Спокойная, трескучая, тридцатиградусная ненависть в карих глазах. Странно смотрится светлый хитон без оружной перевязи: длинный смятый подол похож на юбку. Руки за спиной держит, будто они связаны... Не стали его вязать, ни к чему это: бывший десятник и не думает удирать. Смотрит дерзко, словно его терзать собираются. Старательно задирает голову. Скоро небось и шея заболит, раздраженно думает наследник.
      Наследник Зверко неторопливо, подчеркнуто медленно поправляет вышитую подушечку под кольчужным задом. Оглядывается: ладно, делать нечего. Пора начинать. Князь Лисей ловит желтый взгляд наследника, поднимает темные ресницы. Со вздохом поднимается с места. Говорит негромко.
      - Десятник Неро. Вы обвиняетесь. В убийстве катафракта Сергиоса Смелого...
      Сдавленный, жесткий, бледный как гибель, катафракт Спиридон по прозвищу Поликало стоит на посту, слегка покачиваясь, у выхода из шатра с голым гладием в руке. Хочется ему зажать уши: страшно слышать такое. Про любимого десятника!
      - ...Обвиняетесь в убийстве Кожана-нережанина, вольного ярыги из куреня братьев Плешиватых. Вы помогли бежать опасному злодею Плескуну. Вы обвиняетесь также в крамоле на своего господина. Отвечайте. Преступали вы клятву верности князю Алексиосу Геурону?
      - Не преступал.
      Царь Леванид внимательно смотрит на подсудимого. Княжна Рута удивленно поднимает бровки, атаман Стыря звучно сплевывает на дорогие ковры.
      - Не преступал! - блестя глазами, выкрикивает бывший десятник. Высокому князю Алексиосу я буду верен до гроба!
      Ненавидящий гордый взгляд в сторону Вещего Лисея:
      - А тебя, самозванец, презираю. Ты можешь казнить меня, лицедей. Теперь я понимаю, откуда такой отвратительный акцент! И почему на коне ты сидишь торчком, как варвар! Почему вдруг, забывшись, начинаешь свободно говорить по-славянски... И вино ты не разбавляешь водой, потому что ты варвар. Злобный азиатский маг с ужимками дешевого актера!
      Князь Лисей вытирает влагу со лба, опускает серое лицо. Наконец произносит глухо:
      - По законам номоканона вы... подлежите казни усечением правой руки и головы. По законам влажской сарыни вы подлежите казни... через утопление. По законам княжества Вышградского... тоже казни. Усечением головы.
      Неро злобно жмурится, играют желваки. Он почти упивается моментом. Идиот, просто идиот, думает Зверко. Он хочет погибнуть как герой.
      - Решается судьба десятника... бывшего десятника Неро, - говорит Вещий Лисей, его голос неприлично дрожит. - Первым говорит старейший Прошу вас, государь...
      Царь Леванид слегка кивает, передает слуге свой старый измятый серебряный кубок. Опираясь на руку ловкого чернявого арбалетчика, тяжело поднимается на ноги. Слегка поворотив красивую гривастую голову, окидывает членов военного трибунала медленным и почти властным взглядом из-под полуопущенных век.
      "Ну вот, - раздраженно морщится Зверко. - А теперь прозвучит длинный кавказский тост".
      - Вельможные господа! Дети мои! Если вы выйдете из этого прекрасного шатра и посмотрите в сторону озера, то увидите невдалеке мои железные камнеметы. - Леванид слегка улыбается губами, но брови его сурово сдвинуты к морщинистой переносице. - Эти совершенные орудия кидают тяжелые камни. Ни один человек не устоит, не выдержит под тяжестью таких камней.
      Риторическая пауза. Слышно, как ветер стучит в полотняные стены шатра, хлопает снаружи стяжками и рваными тряпками ярыг.
      - Теперь представьте, господа мои, что старый Плескун - это не просто маленький карл. Внешность обманчива! На самом деле это огромный и страшный камнемет, метающий тяжкие словеса неправды и раздора, усобицы и крамолы. Неудивительно, что бедный Доримедонт Неро не выдержал столь чудовищной атаки.
      Слышно, как вздыхает Вещий Лисей. "Спокойно, - думает наследник Зверко, - без соплей. Тоже мне князь..." Рута кратко шмыгает носиком. А царь Леванид, поглаживая бороду, выдерживает еще одну паузу.
      - Вражеский камнемет забросил в душу Доримедонта Неро очень маленький, но очень холодный камень. Это осколок черного Илитора. Бедный мальчик Доримедонт возомнил себя... э-э... протагонистом, то есть отважным героем, которому суждено спасти подлинного князя Геурона. Плескун разрушил мир в душе Доримедонта, поселив в ней семена сомнения. Сомнения и - самомнения. На горьком примере несчастного мальчика мы видим, какие страшные разрушения несет в наши души Чурилина ворожба. Чурила не просто несет камушек на Русь, он несет его в наши души... Опять философия, улыбается наследник Зверко. Сейчас он попросит нас всех покопаться в своих душах: а нет ли там маленького черного камушка-илиторчика?
      - Плескун преподал нам страшный урок. - Голос Леванида звучит совсем тихо. - Теперь мы видим... Чурила порабощает даже самых преданных, самых близких людей... История Неро учит нас: нельзя переступать тонкую линию, линию греха. Не предавать друга, подчиненного, соратника - даже во имя очень высоких, внезапно прояснившихся целей. Эти цели - ложь, если для их достижения нужно убить, предать, согрешить...
      "Псс-ссс", - тихо шипит кто-то рядом, у самого Зверкиного плеча. Это поляница Псанечка иронично морщит ровный носик. Упирает кулаки в тугие бедра, затянутые в кожаную броню. Псс-ссс. Что у нас сегодня: военный трибунал или проповедь благочестия?
      - Нельзя жертвовать малым ближним человеком... Даже ради великого дальнего блага. - Желтоватый палец старого царя поднимается к небу и многозначительно подрагивает. - Поэтому я говорю вам, дети и други мои: простите бедного мальчика. Откройте ему путь к покаянию...
      - Правильно-правильно, добренький дедушка! - вдруг вырвалось у растроганной Руты. Чуть не подпрыгивает на стульчике, молитвенно сложила ручки. - Надо быстренько его простить и всем помириться, правда?! Ведь правда?!
      Дура дурой, болезненно-ласково думает наследник, глядя на синие глазки, влажно мигающие в тени порхающих ресниц.
      - Он... такой миленький. Он же наш мальчик, наш! Нельзя же его казнить. Ну, может быть, немножко поругать, совсем чуток-пречуток?
      Дура, думает наследник Зверко, отрывая горячий взгляд. Идеальная женщина. Она любит всех и жалеет всех. Кроме меня.
      - Я не согласен, - твердо говорит он, упирая взгляд в слащаво-золотую крону заморской вышивки на шатровом потолке.
      Быстрый шорох удивления... Царь Леванид, немного темнея лицом, кратко кланяется и опускается обратно в удобное кресло. Князь Лисей отрывает лицо от ладоней, быстро глядит на наследника. Но голос наследника тверд. Наследник знает, что говорит. Нельзя оставлять недобитого врага в тылу. Пусть даже этот враг нравится девочке Руте. Прощать нельзя.
      - Десятнику я не доверяю, - говорит наследник. - Посадить в темницу, а там поглядим.
      Князь Лисей прячет раненый взгляд. Снова поднимается с места, глядит вниз, на носки мягких греческих сапожек.
      - Прошу высказаться остальных членов совета...
      - Ой, можно?! Можно я?! - поспешно чирикает серебряный голосок. Превозмогая мощнейший позыв подпрыгнуть с табуреточки, княжна Рутения Властовская нетерпеливо елозит кольчужным задиком, растерянно-испуганно глядит на миленького братца Зверку:
      - Братец, только ты не думай, что я непослушная! Я не хочу тебе перечить, честно-пречестно! Ты все верно говоришь, ты прав... Только я думала... а давайте мы его совсем ненадолго посадим в темничку, а потом сразу выпустим, а?
      И вертит носиком, моргает радостно распахнутыми глазами: вот ведь какую гениальную идею придумала!
      - Ну на пару часиков только, а потом сразу-пресразу выпустим, вот! И тогда он обрадуется, что мы его простили, и ему стыдно станет, вот увидите! И он сам заплачет и больше не будет!
      - Ты очень мудрая девушка, о прекрасная княжна, - внезапно улыбается царь Леванид. - Твое юное сердце подсказывает истину. Если мы помилуем бедного Неро, он увидит, что все его подозрения - ложь. Слезы стыда вымоют острые камни из души...
      - Предателей не прощают! - вдруг взрывается нервный Стыря. Вскакивает, мотая мокрым оселедцем - факел малиновой рубахи вспыхивает яростно. - В куль да в воду! Чтоб другим не повадно!
      И - все, все: замолк, быстро сел, ссутулился. Нахохлился и только глазами зыркает по сторонам: совсем с ума посходили князья-бояре... Предателя миловать задумали!
      Липкую желеобразную паузу продавливает негнущийся голос Лисея:
      - Ну вот, господа, такие дела... Царь и княжна просят милости. Наследник с атаманом - требуют казни... Два голоса против двух. Поскольку все, кроме меня, уже высказались...
      - Не все.
      Она вышагивает вперед, жестко стучит каблуками высоких сапог. Плотно поскрипывает черный кожаный доспех, туго сдавленный в поясе шипастой перевязью. Качается и бьется о тугую ягодицу тяжелый буздыхан, за кольцо привешенный к широкому ремню; гладкая мышца четко и ясно очерчивается на нежно-фарфоровой икре чуть пониже коротких серых штанов. Вот она вздернула нос, и светлые, легкие, краткие волосы, качнувшись, отхлынули от холодного белого лица. Неяркие губы дрогнули в насмешливой полуулыбке:
      - Я, конечно, не царь и не княжна... Но тоже имею что сообщить уважаемым членам военного совета.
      - Пс-с... Псаня? - удивленно и почти рассерженно смотрит наследник Зверко. - Ты чего, милая? Тебя кто приглашал?
      - Мой муж был боевым магом. Я имею опыт борьбы с ворожбой, подавляющей волю. Хочу сказать.
      Светлый взгляд - как дуло парабеллума. Девочка полностью владеет своей нервной системой, лениво позавидовал наследник.
      - Говори, Псаня... - со вздохом произносит князь Лисей. - Теперь каждый голос в цене.
      - Насколько мне известны приемы сварожьих колдунов, личность Неро разрушена полностью. Его психика подверглась ковровой бомбардировке...
      - Забавная лексика... - вздрогнул князь. - Непривычно слышать из уст средневековой поляницы...
      - Это не я говорю, - вежливо склонив голову набок, Псанечка приобнажает в улыбке пару верхних зубов, белых и ровных. - Сейчас говорит хозяин.
      - Хозяин?
      - Да, господа. - Она слегка поклонилась, в глазах блеснула острая гордость. - Мое настоящее прозвище - вила Шнапс. Я - первоявленный аватар божественного вдохновения моего хозяина, Траяна Держателя. Слова, которые вы слышите, произносит мой повелитель.
      Хрустя черной кожей и стальными костями, она сладко расправила плечи. И добавила, чуть покраснев от тщеславной сладости:
      - В настоящий момент он управляет мною в ручном режиме.
      Немая сцена длилась недолго. Первой очнулась, разумеется, княжна Рутения:
      - Ой, ну вот! Я так и знала! Мужик с титьками!
      - Гм, - сказал наследник Зверко и прикрыл глаза, медленно размышляя.
      - Очень приятно, фрау Шнапс! - Князь Лисей радостно всплеснул руками. - Очень рад! Стало быть, ваш хозяин - жив?!
      - Мой хозяин бессмертен, - сухо заметила первоявленная вила. - Он подключился около десяти минут назад. Хозяин выслушал все ваши аргументы и теперь готов вынести свою окончательную резолюцию...
      - Гм, - повторил Зверко, не раскрывая глаз.
      - Стеня, ты нас слышишь? - несколько недоверчиво поинтересовался князь Лисей, пытаясь заглянуть в ледяную голубизну арийского взгляда.
      - А мы думали, тебя замочили, - хмыкнул Зверко.
      - Это была ложь. Я полностью контролирую ситуацию, - медленно, будто прислушиваясь к приятному звону в собственной голове, произнесла Шнапс. Она совершенно замерла, полуприкрыв светлые ресницы. - Я рад снова общаться с вами, парни.
      - Значит... Плескун лгал про твою гибель? - Князь Лисей, очевидно, почувствовал себя лучше.
      - Плескун не лгал. Он... говорил кривду. Типичная кривда - это ложь, которая с одной стороны заточена под самую острую правду. Но только с одной стороны.
      - Как поживает некто Дойчин? - поинтересовался Зверко. - Он действительно пытался тебя вырубить?
      - Опасность миновала... - неопределенно улыбнулась Шнапс. - Даже Берубой чувствует себя лучше.
      - Берубой жив?
      - Я его эвакуировал. К сожалению, он в реанимации и пробудет там еще некоторое время, - быстро ответила фрау медиум, по-прежнему не размежая глаз.
      - Ладно, хватит болтать, - заметил наследник Зверко. - Давай, дружище Стеня, подключайся к делам. Где теперь Плескуна искать? Ты небось знаешь, как эта горбатая сволочь сбежать ухитрилась?
      - И еще вопрос: что произошло с моим десятником? Почему парень так озлобился? - Князь Лисей нетерпеливо качнулся на ременчатом стуле. И тайком покосился на неподвижного Неро, который по-прежнему задирал голову к потолку, яростно блестя глазами и раздувая ноздри.
      - В освобождении Плескуна лично заинтересована такая крупнейшая фигура, как господин Сварог. - Медный голосок вилы прозвенел негромко, но резко. - Плескун трудился на дядю Сва почти полвека. Он знает все грязные секреты сварожьей кухни. Шеф-повар всерьез заинтересован в вызволении премудрого карлика-поваренка. Поэтому бедолагу Неро атаковал даже не Плескун, а сам дядька Сварог.
      - Сва... Великий Щур прилетал в подземелье? - ахнул Стыря, вмиг превращаясь в изумленную восковую фигуру.
      - Ну ясный пень, что нет, - без выражения ответила Шнапс. - Если бы Сварог явился лично... гм. Это напоминало бы атаку космического крейсера. Разумеется, Сварог присутствовал подспудно. Секрет в том, что у Сварога с Плескуном прямая ментальная связь. Как у меня с Берубойкой. Даже находясь в подземной камере, Плескун может в одну секунду законнектить свои мозги на Сварога, чтобы изложить ему обстановку и получить директивы. А также прошу особо заметить - Плескун может запросить у шефа всю информацию о любом человеке, который находится в поле зрения.
      - Ой мамочки... - испуганно пискнула Рута. И смолкла, ритмично хлопая ресницами.
      - Вышеуказанная инфо хранится в банке данных Сварога, - невозмутимо продолжала Шнапс. - Так называемая Сурья копь - это огромнейшая коллекция человеческих теней, отброшенных людьми в разные минуты их жизни. Изучая очертания тени, Сварог делает выводы. Он получает все подробности о личной жизни простых смертных. Все файлы о мелких грешках и проступках. Полное досье слабостей и симпатий...
      - Страшно подумать, какое могущество таится в таком знании, - выдохнул князь Лисей.
      - Любопытное досье, - отчетливо произнес Зверко. И зачем-то покосился на свою тень: густо-черную и неподвижную - рассеянный солнечный свет проникал внутрь полутемного шатра меж раздвинутых занавесей над входом.
      - Одного не пойму... - вздохнул наследник. - Файлы с грехами - это и есть знаменитые "слабины"? Читал я тут одну книжицу... Там написано, дескать, Сварог "собирает человечьи слабины"...
      - Именно так - Псаня глянула на Зверку почти с уважением. - Хозяин говорит, что он сражен уровнем магических познаний господина наследника.
      - Угу, - мрачно кивнул Зверко. - Шутник твой хозяин.
      - Итак, вернемся к процессу порабощения вашего бывшего соратника, вновь заговорила Шнапс. - Видимо, Плескун запросил у Сварога информацию о слабинах несчастного десятника. Это дало карлику оружие для словесной атаки. Слабины - это, если хотите, руда. Руда, из которой Плескун варит свои кривды.
      - Мне кажется, я понимаю! - быстро произнес князь Лисей. - Плескун воздействовал на слабые места в психике Неро. У Доримедонта сложилось впечатление, что горбун открывает ему глаза на истинную подоплеку событий!
      - Именно так, дружище Старцев, - абсолютно бесстрастно произнесла белокурая бестия в кожаном доспехе.
      - Фантастика...
      - Фантастика, - хладно согласилась вила. - Обычного некрещеного воина, не защищенного к тому же амулетами и не имеющего сильной воли или устойчивой духовной организации, наш умелец Плескун способен перевербовать за несколько минут. Крещеный Неро - более сложный объект для атаки, но Плескун и его раскусил довольно быстро. Впрочем, это лишь слабый отголосок той силы, которой обладает сам Чурила. По моим расчетам, плеточка-змиевочка разит приблизительно в пятьсот раз сильнее, чем хитроумные кривды Плескуна.
      Зверко невольно поежился, поймав на себе быстрый, хлесткий взгляд Вещего Лисея. Вила Шнапс сделала вид, что улыбнулась:
      - К чести господина Неро нужно заметить, что его было непросто перевербовать. Своими силами Плескун никогда бы не справился. Но карлику помог сам дяденька Сварог. А это значит, что бедного Доримедошу закатали в бетон. Его психика полностью расплющена, подавлена. Неро - зомби навеки. Он неизлечим. Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы немедленно вывели его из игры.
      - Изолировать? - хмыкнул Данька. - Интересно, как? Ну разве что... отослать в двадцатый век. Вместо нас.
      - Угу, - сказала Псаня ледяным голосом. - Хозяин просит передать, что он смеется. Он почему-то говорит, что это хорошая шутка.
      Царь Леванид посмотрел без улыбки; что-то мелькнуло в его крупных темных глазах...
      - Так вот, - негромким монотонным голосом продолжила Псанечка-Шнапс. Неро никогда не оправится. Раз Неро был обработан, значит, камушек Чурилы уже посеян в его сердце. Теперь из этого камушка будет расти храм тщеславия и гордости. Именно гордости. Сварог просмотрел файл десятника и нащупал слабину - самомнение. Неро возомнил себя героем. Парнишка уже не принадлежит самому себе, он стал заготовкой для очуривания.
      - О, это ужасно! - воскликнул царь Леванид по-гречески. Десятник услышал, дернул головой - волосы закрыли горячие молодые глаза.
      - Доримедонт Неро уже помечен как боевая фишка Сварога - нацеленная, возможно, на прорыв в дамки. Поэтому лучше сразу изолировать Неро от остальных. Такова моя настойчивая позиция, братья славяне. А сейчас... одну минуту... сейчас... прошу прощения... я вынужден закончить сеанс связи. Возникли небольшие проблемы... - Шнапс поморщилась и тряхнула головой, будто прислушиваясь. - Я отключаюсь... Еще раз повторяю: нужно вывести Неро из игры! Немедленно! Запомните это...
      Щелк! Словно выключили магнитофон: резко поклонившись, вила Шнапс сделала быстрый шаг назад - и снова встала позади сидящего Зверки. Лицо ее окаменело, глаза смотрят бессмысленно: видимо, она больше не скажет ни слова.
      Все-таки красивая кукла, тихо подумал Зверко. Надо было ее поиметь, пожалуй. Все равно неживая.
      - Давай, князь Алеша, - сказал он вслух. - Стенька, кажись, высказался. Теперь твое решающее слово...
      Князь Лисей поднялся с места. Опять эта проклятая загадочность во взоре, вяло забеспокоился наследник. Вот он хрустит пальцами, потирает небритые щеки, оправляет золотую цепь на груди... Что ж, послушаем, что скажет наш вещий друг.
      Князь заговорил по-гречески, прямо и спокойно глядя на подсудимого:
      - Бывший десятник Неро! Выслушайте приговор. Итак, по-вашему, настоящий князь Алексиос Геурон томится сейчас в тьмуголятских болотах. Что ж... ступай и проверь. Отпускаю тебя на свободу с условием: вернись и расскажи, что видел.
      И вот - пока Неро ошалело потряхивает головой, а Зверко обреченно опускает усталые веки, а Стыря вертит длинным носом, переспрашивая смысл греческих слов, вещий и премудрый князь Лисей добавляет с мягкой улыбкой:
      - Ступай-ступай, поищи Геурона. Может быть, найдешь... Мне это и самому любопытно.
      Снова легкое возмущение под сводом шатра, радостный шепот и недовольный скрип стульев. Царь Леванид, пряча улыбку в усах, пригубил из кубка - весело глядит на ошеломленного десятника. Наследник Зверко, не повернув головы, боковым зрением видит, как вскакивает с табуреточки рыжая Рута, как хлопает в ладошки и смотрит на князя Лисея, смотрит и смотрит, смотрит влюбленными глупыми глазами. Старцев сделал это для нее, думает Зверко. Ведь такой приговор - чистой воды глупость... Он принял заведомо тупое решение, лишь бы только... понравиться ей! Все просто и смешно, просто и смешно. Темна моя радуга...
      Через полминуты - жаркое дыхание, стук каблуков - Неро выходит из оцепенения и сломя голову выбегает прочь из шатра. Бежит, задевая плечами рычащих ярыг. Свистят ему в спину, ветер неприязненно дергает долгий подол... Вот серо-рыжим пятном мелькнул за угол полуразрушенной башни. Скрылся.
      - А не стоит ли... послать за ним соглядатая? - негромко и задумчиво произносит наследник Зверко, будто обращаясь к расшитому потолку шатра. Ведь парень явно поскакал туда, где прячется Плескун...
      - Ни в коем случае! - Царь Леванид резко взмахивает морщинистой рукой. - Если вы будете следить за ним, это подло. Это подло и низко. Мальчик ошибся, он скоро поймет и раскается. Вот увидите, он одумается и сам приведет к нам связанного Плескуна. Поверьте моему опыту... Я знаю людей. В моей армии таких горделивцев - каждый второй...
      Наследник только руками разводит:
      - Ну, знаете... Откуда столько доверия к человеку, который не менее подло и низко прикончил двух наших ребят?
      Вместо ответа алыберский царь, покряхтывая, поднялся на ноги - поманил наследника рукой... Ухватил за локоть и, приблизив бороду к крупному Зверкиному уху, тихо-тихо прошептал:
      - Да, мы потеряли двоих, с этим придется смириться Но нельзя терять третьего Надо дать ему время для покаяния И тогда новый, раскаявшийся Неро будет предан навсегда. Он отработает и за двоих убитых, вот увидите...
      * * *
      _"ДОРИМЕДОНТ НЕРО - АЛЕКСИОСУ ГЕУРОНУ.
      Высокий князь, я знаю, что мне нет и не может быть прощения; однако дерзаю занимать твое внимание в последний, может быть, раз - чтобы очистить совесть свою перед казнью, которую приму из твоих рук с благодарностью.
      К сожалению, Плескун успел бежать. Едва выскочив из шатра, я бросился к тому месту, где поутру спрятал мешок с находящимся внутри колдуном. Хитрый горбун говорил, что нужно дождаться темноты. Для выжидания мы выбрали самый необычный тайник - уцелевшую каменную печь на пепелище разрушенной Медовы. Теперь я бежал со всех ног и молился, только бы Плескун еще пребывал на месте, дабы я мог схватить его и бросить к твоим ногам прежде чем ты отдашь справедливый приказ предать меня в руки палача. Я тщетно надеялся. Коварный карлик исчез.
      Теперь, когда жизнь моя кончена, я стремлюсь хоть как-нибудь быть полезным тебе, высокий князь. Поэтому спешу чистосердечно и подробно рассказать о страшном преступлении, которое я совершил. После утреннего допроса я терзался, не находя себе места. Глубоко, как разрыв-стрела, засели в моем сердце страшные слова Плескуна о том, что настоящий князь Геурон вот уже три дня содержится в плену на болоте, а вместо него нами правит хитрый восточный жрец, мастер перевоплощений. Иногда мне казалось, будто холодный черный камень придавил грудь. Сомнения мешали мыслить, даже дышать. Я решился идти к Плескуну.
      Проникнуть в темницу было несложно: взяв черепок с пищей для пленника, я постучался в дверь башни и приказал Сергиосу отворить. "Я принес пленнику еду с примесью волшебного зелья. Так мы готовим его л, новому допросу, чтобы злодей стал разговорчивее", - доверительно прошептал я бедному Сергиосу, когда тот провожал меня вниз по ступеням к порогу камеры. Я вошел в камеру, и Сергиос запер за мной дверь. Внутри встретил меня глухонемой славянин - кажется, его зовут Кожаный. К счастью, приход мой почти не вызвал у него подозрений - видимо, он запомнил меня по утреннему допросу. Он только сделал несколько диких жестов и, ухмыльнувшись по-медвежьи, отвернулся. Потом прилег на лавку и сделал вид, что не глядит в мою сторону. Я поставил плошку перед телом лежащего Плескуна и развязал ему рот - якобы для того, чтобы волшебник мог вкусить пищи. Как только повязка спала с лица старика, он начал говорить.
      "Здравствуй, смелый десятник, - зашептал он мне по-гречески. - Я знаю, что твое благородное сердце стеснено сомнением. Я ненавижу вас, греков, но прошу у тебя помощи. Чурила предал меня. Он намерен устроить показательную казнь надо мною, чтобы славяне еще больше возлюбили его под именем наследника Зверки. Между тем, это я помог ему завоевать народную любовь".
      "Помнишь, - шептал он, - прошлой ночью унгунны почти разбили греков? Когда последний бунчук угадаев уже двигался на развалины Глыбозера, помнишь, что спасло вас от смерти? Внезапно появились лодьи, и выскочили люди, без труда прикончившие изможденных витязей Кумбала. Это были лодьи Чурилы. И ярыги его - только наполовину обманутые славяне, а на другую половину - молодые жрецы, переодетые в славянские одежды. А знаешь, почему угадаев удалось победить так легко? Только потому, что они были растеряны и поражены - видя, что их повелитель предал их и принес в жертву своим хитрым замыслам".
      "А разве не я помог Чуриле замыслить все это? - продолжал коварный карла. - Мы придумали эту хитрость втроем: я, Куруяд и мой ученик Йесиль. Задача Куруяда проста: он ведет на ниточке болвана - Чурилиного двойника, которого мы повсюду выдаем за настоящего полубога. Я взялся подготовить проход войска Кумбала на Русь и разыграть героическую битву, которая принесет славу настоящему Чуриле - Зверке. Молодой Йесиль подрядился помогать мне, для чего и притворился греческим князем. Одаренный ученик сумел не только перехватить у наших врагов златую цепь перехожих калик и волшебный меч Константина. Йесиль ухитрился завладеть страшными камнеметами алыберского царя! Притворяясь греческим князем Геуроном, Йесиль уже несколько дней успешно помогал мне. С его участием мы подготовили и разыграли "великую" битву при Медовой".