– Нет, не могу. – Хитрая рожица Бравии залучилась сразу во всех направлениях. – У меня там дельце с тэбом Симаем. Я и так уж торопиться должен. Приказ тигана! Так что уж сами. Да и чего там? Слухи мы все мастера пускать, а посмотри, – он картинно пожал плечами, – ну чего тут бояться! Это они, как у нас из-под носа увиливать, хитрые да бойкие, а как попадутся, то все! Конец! – Он добродушно выругался. – Мне пора, – закончил уже деловито. – Тэб Симай, поди, заждался, – опять не сумел скрыть довольной улыбки.
      От нее мороз продирал по коже. Похоже, тэб Симай все-таки в замке. И найти его надо как можно скорее. Чутье никогда не подводило стража, гроза сгустилась в этой каменной крепости. И вот-вот готова была разразиться. Гроза уже мелькала и далеко в небе, когда стража вели по подворью. Так далеко, что не слышно рыка грома и молнии кажутся игрушкой, а ведь они чудовищны. На редкость сильная первая гроза, под стать этой ночи, что может оказаться последней. Гроза повсюду.
      Бравия исчез, довольно напевая под нос. Страж спокойно ожидал посреди караульни, полной солдатни. Взгляды, которыми его награждали, волновали его куда меньше судьбы мага и еще одного пленника. Что это за «первый», которого повели к Истарме? Что это за «первый», если сам он, страж, «второй»? Неужели Истарме на самом деле удалось кого-то поймать? Теперь приходилось думать о двоих. И страж был занят тем, что решал, с кого из них начать: с мага или «первого»? Или это и есть хваленая людская ловушка?
      Прошло слишком много времени. Его наконец повели. Коридорами, переходами, сначала полными солдат, потом все более и более пустыми. Нет, у Истармы здесь пока не так много людей. В некоторых уголках каменной громады и вовсе было пусто, и лишь шаги стражи гулко отдавались от стен. Они отошли изрядно, и вдруг Иллири, дернувшись, начал оседать, падая на левый бок.
      – Эй, чего с ним? – пробормотал стражник, шедший сразу же за ним.
      Страж снова дернулся, нелепо выпростал связанные руки из-за спины, перекатился через себя. Ветром дунуло по коридору, и мелкая пыль поднялась в воздух. Стражники начали кашлять и падать на пол. Иллири же, напротив, привстал, выпрямился и рванулся прочь, не подозревая о том, что такой же фокус с порошком нэи уже проделал тэб Симай всего лишь одним ярусом выше.
      Отбежав на достаточное расстояние, он отдышался, затем осторожно закинул руки вверх, будто они без костей, поморщился и опустил их через голову уже впереди. Бегом вернулся к валявшимся стражникам и перетер веревку о лезвие кинжала. Метательных ножей при них, к сожалению, не было, поэтому он наспех ухватил пару кинжалов и пику. Меч ему только в тягость. Он ринулся туда, откуда его только что привели. Но, передумав, вскоре вернулся, подхватил плащ одного из стражников, накинул, спрятал темные волосы под шлем, вооружился пикой. Издалека теперь можно сойти за своего. И он побежал прочь.
 
      Леки, совершенно обалдевший от тряски, сразу и не понял, куда его притащили. Приходя понемногу в себя, начал оглядывать небольшую залу, загроможденную разным хламом. В окно, подозрительно знакомое, до боли, сочились густые сумерки, но горящие тут и там светильники выхватывали комнату из объятий мрака. И вдруг за окном без ставен и решеток мелькнул далекий свет. Первая весенняя молния разорвала пространство над унылыми холмами. Далеко отсюда начиналась гроза. Животворная, прохладная, свободная. Там будет много воды…
      Леки облизнул пересохшие губы. Казалось, они растрескались, как земля в засуху, а ведь он давеча пил, и много. Только это не вода, а отрава какая-то. Он снова принялся разглядывать комнату. Тени колебались, слоясь и шатаясь, то отдаляя близкие стены, то приближая далекие. Небольшое возвышение в середине залы манило к себе, и Леки зачем-то пополз туда, но тут же остановился. Он сразу и не понял, что его одного оставили, словно в темнице. А ведь тут окно!
      Он старательно пополз теперь уже к окну, сбивая раненый бок. Руки, скрученные за спиной, мешали ужасно. Но окно! Ему казалось, что он полз целую вечность, то падая, то барахтаясь. Тело отказывалось слушаться, хоть ты тресни. Наконец он добрался и в отчаянном броске плечами уперся в нижний край проема. Как нужны сейчас руки! Подтянулся, срываясь. Откуда только силы взялись… Наконец лег грудью на холодный камень, устало свесился с другой стороны и уже был готов бездумно вывалиться наружу, как очередная вспышка молнии осветила холмы, поросшие лесом. Далеко внизу. Тоже знакомые до боли. Он чуть было не сверзился с высоченной башни.
      Леки испуганно отпрянул назад и сорвался вниз, слабые плечи не удержали. Рухнул на пол, треснувшись прямо лицом о низ проема. С трудом поднял голову. Во рту было солоно. По подбородку что-то текло. Еле-еле повернув шею, вытер его о плечо. Кровь… Чудно, лицо совсем не болит, как онемело. Видать, нос разбил, когда падал.
      За окном снова вспыхнуло. Сюда долетали только отголоски большой грозы. Но Леки сжался, словно вспышка осветила не мир за окном, а его тупую башку. Это же та самая!Та самая комната! Которую он видал не раз и не два, и казалось, что уже не забудет никогда. Ан нет, позабыл, как есть. А на возвышении должна быть книга Виверры, и он пополз туда, несмотря на то что по подбородку продолжала течь густая соленая влага.
      Вновь нелегкий путь среди сундуков со всяким хламом. Зачем его туда понесло? Леки не знал. Он мог делать только то, что приходило в голову немедленно, подчас забывая, чего именно хотел. Мысли рассеянно разлетались, не успевая даже как следует родиться. Он дополз и оперся спиной о камень, не зная, что дальше. Подняться вверх и посмотреть, точно ли книга там, уже не было сил. Да и зачем?
      – Чудесно!
      Он оглянулся на звук голоса. Где же он?
      От одной из стен отделилась невысокая щуплая фигура. Словно прямо из рухляди вылезла.
      – Очень хорошо! – снова изрекла она. – На колдуна ты не похож, тот бы уж давно что-нибудь выкинул. Однако вряд ли что-нибудь серьезное… после моего поистине колдовского состава правды! Да, его открыл не я, но пользую я один. И все потому, что усерден в поисках знаний!
      Леки ничего не понимал. Какие колдуны, какие такие правды?
      Фигура не просто веселилась. Она торжествовала.
      – Мое усердие в этих поисках безмерно! – вдруг зловеще выкрикнула фигура, будто разом переменилась.
      У Леки в голове все запуталось еще больше.
      – Молчишь?! – снова выкрикнула фигура. – Ну, молчи, молчи, – зло процедила сквозь зубы. – До поры.
      Она принялась расхаживать взад-вперед. Видно, что успокоилась понемногу, появилась плавность в движениях, теперь человек шагал уже помягче. Он взял светильник и приблизился к Леки. Подошел ближе, еще ближе. Его лицо ясно вырисовалось, освещенное пламенем, ошибочно смягчавшим угловатые черты. Окладистая борода, скрывающая шею, прочерченный морщинами лоб. Глаза вдруг вспыхнули, и Леки едва успел закрыть свои. За малую долю мига он скорее почувствовал, чем понял, что перед ним стоит не кто иной, как сам Главный тиган Истарма, великий и ужасный. И тварь из другого мира вместе с ним. Холод в спинном столбе пронизал его до самой макушки. Нельзя смотреть в эти глаза. Нельзя, и все.
      Он старательно зажмурился.
      – Ты что, заснул? – озабоченно пробормотал тиган.
      Леки и в самом деле старался погрузиться в забытье, да так, чтобы его оттуда никак не выскребли. С первым звуком отдаленного грома он выпал из привычного мира и погрузился в… пустоту. Он попытался рвануться обратно, но воспоминание о страшных глазах, вцепившихся прямо в самое нутро, остановило его. Он заметался между ними, не решаясь ни вынырнуть, ни остаться. А пустота ловила, звала, засасывала, и он предпочел отдаться ей. Прочь, прочь отсюда! Подальше!
      Но пустота тоже сегодня страшилась больше, чем обычно. И тосковала… Не было в ней того жуткого покоя, к которому Леки уже привык. Она волновалась, шла зыбью, вздымая какие-то невидимые волны, бьющие неизвестно откуда, прямо изнутри. Все больше и чаще. Леки било все больнее. Жуть и тоска накатывались раз за разом, и он снова возопил: чего же ты хочешь, проклятая?
      И опять, как незнамо сколько дней назад – все они теперь слились в одну череду, – вывалился в свое детство. Снова мать качала на руках, шла вдоль колосящегося поля, от которого веяло домом. А потом Леки вновь ломился в стены своей давешней темницы. И снова дом, и снова темница. И снова. И опять, как будто это не случайность, а разговор какой-то. Как будто эта настырная пустота пыталась ответить. Сказать. Но ведь у нее нет языка… Ничего нет. А что есть? Только страх и тоска. Только зыбкие образы, рожденные ею в голове у Леки, что она тут же стирала в его памяти. И воздвигала новые.
      Он смотрел и смотрел, пытаясь вырваться. Как будто попал в бесконечный круг. Только он вспоминал свой дом, мать и родные места, только проникался заботой, любовью и нежностью, только возвращался домой – и сразу же попадал в каменный мешок без окон и дверей, из которого нет исхода. И он вновь бился о стены, и снова попадал в родные края, а потом – опять между стен, сжимавших мир до нескольких шагов. Он рванулся прочь, пытался кричать – и не мог, но все рвался и рвался из этого круга. Он не останется здесь! Ни за что!
      Он снова орал в полный голос. Когда в глазах прояснилось, он увидал склонившиеся над ним лица в шлемах. Стража. Где он?
      – Хорошо! – послышался голос. – Наконец-то! Теперь дайте ему это.
      В руках одного из стражников появилась маленькая фляжка. Леки схватили за плечи и приподняли. Он брыкался. Но его слабые рывки не могли помешать здоровенным стражникам. Один из них схватил его за подбородок. Другой ножом разжал зубы и влил в рот какую-то дурно пахнущую гадость. Леки хотел было плюнуть, но ему зажали рот и нос. Влага обжигающим потоком понеслась вниз. Нутро свело, и Леки скорчился в руках стражников, потом обмяк. В голове прояснилось, но не настолько, чтобы рассудок полностью вернулся к нему. Зато теперь он стал беспокоен. Заерзал на каменном полу, задышал. Теперь и речи нет, чтобы заснуть. Да он и не станет больше…
      За окном уже сильно грохотало. Он провалялся не так уж и мало.
      – Прочь! – властно сказал Истарма. – Являться только на мой зов!
      Стражники посыпались в узенькую, тяжелую дверь.
      Леки очумело поднялся в той луже, что сделалась вокруг него. Его опять поливали водой. Что за жизнь такая?
      – Ну вот. – Истарма приблизился и склонился рядом.
      Он уперся взглядом в его лицо, и Леки наконец ощутил всю силу нечеловеческого взгляда Истармы. На него смотрела пустота. Из человеческих глазниц. И она была гораздо хуже той, что приходила в виденьях. Та хоть сама по себе. А эта… Эта давила и рвала все внутри на куски. Высасывала жизнь по капле. Леки почувствовал дурноту, потом истому, пот катился градом. Тиган взламывал его, как тонкий лед, а у Леки уже не было сил противиться. Почти обездвиженное тело отказалось сражаться, ум тоже уныло бездействовал. Только страсть, еще жившая в нем, притаившаяся где-то далеко, в том уголке, куда не достали снадобья Истармы, сопротивлялась отчаянно.
      «Не хочу!» – яростно бросал он в эти глаза. «Почему?» – спрашивал его разум. «Зачем так мучиться?» – возмущалось тело. Но Леки не давал себя запутать. «Не хочу! – говорил он. – И все!»
      Но он гнулся под этим натиском. Словно все его силы уплывали в эти две дыры на лице тигана. Пустота жаждала. Она не остановится, пока хоть что-то остается. А потом…
      «Стой!» – сказал себе Леки, лежа на полу. Воля плавилась, как снег под солнцем. Слишком много всего, как будто он переломится сейчас. Его начало выкручивать, точно так же, как в виденьях, с той лишь разницей, что все это наяву. Ужасно. И больно. Как за последний колосок пеллита, он уцепился за тех, кто мог бы помочь. Она хочет жрать, эта тварь? Так пусть подавится! И Леки вспомнил Триго. Который жил, мучился и пел у костра, и которого теперь нет. Это он убил его, Истарма, что склонился перед Леки… и глядит. Всю свою ненависть он слил в эти глаза, всю свою ярость, боль и злость, что мучила его каждый миг в последние дни. На, получи, тварь!
      Скоро он почувствовал, что остывает, и зачерпнул внутри еще. У него ее слишком много скопилось. На Истарму хватит, и еще на канд таких же, как Истарма. Но раз за разом он черпал, и черпал, отыскивая в себе уже последние крохи, а две дыры не стали слабее. Наоборот. Они тянули все сильнее. Все отдал, а стало только хуже. Боли о Триго больше не было, лишь пустота. Не удалось.
      Это человеческий расчет, вдруг понял Леки. Что хорошо, то помогает; что плохо, то вредит. А твари было все равно, что всасывать. Лишь бы посильнее, лишь бы побольше. Она одинаково лакомилась и любовью, и ненавистью. И тут Леки дрогнул.
      Он мелко задрожал. Его пронизал ужас, который он чуял возле Просеки. Только хуже, еще хуже. Страх обнимал, доводил до безумия.
      – Вот и ладно, – довольно проговорил Истарма. – Ты не так уж прост. Но и не особенно силен. Мне попадались и получше тебя. А теперь я буду спрашивать. А ты мне все расскажешь, все, что знаешь. И тогда, быть может, выйдешь отсюда живым. Если… твои слова приведут меня в хорошее расположение.
      Леки половины не понимал. В голове снова путалось, в последний проблеск своей воли он вложил все, что оставалось. Все, сил больше нет.
      – Что ты знаешь о найюмах?
      Найюмах? Леки где-то слышал. Кажется, Дэйи упоминал. Когда-то…
      – Так, – непонятно сказал тиган. – Давай начнем с другого. Кто твой дружок? Тот самый Дэй? Когда он был в Эйянте? Откуда знает Айсинских тварей?
      Дэйи. Кто… Страж. Самый лучший. А его не уберег… Потому что Леки дурак. А еще эта Белая Птица, чтоб ее ощипали…
      Он захлопнул челюсти. Что это? Неужто он все это вслух болтает? Только не понял как. Что же это такое?
      – Страж? Какой страж? Чей? – спрашивал Истарма, впившись в Леки своим страшным взглядом. – Страж найюмов?
      Леки изо всех сил сцепил зубы, намереваясь молчать во что бы то ни стало.
      – Говори! – приказал Истарма. – Говори! – велел он, и зубы разжались сами, пропуская вперед непослушный язык.
      – Чей страж? Колдунов? Что ты знаешь о них?
      «Ничего», – хотел брякнуть Леки и не смог. Пустота видела обман и всосала его так же, как и все остальное.
      – Кто такие колдуны? – Истарма не впадал в ярость, напротив, он становился все спокойнее. Это тварь сейчас владела им, а не он ею. – Кто такие? Где скрываются? Где? Отвечай! Где? Назови место!
      Леки поплыл, будто по волнам. В голове зашумело. «В…» – хотел он ответить, даже рот открыл и… не смог. Забыл. «В…» – снова напрягся он. Ага, где-то в лесах.
      Но как только хотел уронить про леса и вновь открыл рот, как страшный вой в ушах перекрыл уже найденный ответ. Он сосредоточенно думал. Его о чем-то спрашивают… О чем?
      – Отвечай! – гудел Истарма.
      Там. В ле… Зеленые тени прыгали по деревьям, это луини протягивали ему руки. Прыг-скок… Как приятно…
      Его трясли.
      – Где скрываются колдуны? – снова ворвался Истарма в его помутневшее сознание.
      – Какие? – глупо спросил Леки.
      Про что это он? С ума, что ли,съехал?
      – Колдуны! С юга! Найюмы! – бросал Истарма прямо из глубины своих глаз. – Где они прячутся?
      Бедная голова все больше и больше погружалась во тьму, но слова Истармы упорно прорывали ее колкими лучами. Или это глаза?..
      Заклятье народа ниори, древнее и сильное, подкрепленное силами сэниэкийи и законами Великой Матери, сражалось с пустотой другого мира, не признающей иных законов, кроме своих. И никто не мог взять верх. Но Леки, что болтался посередине между ними, угасал, плавился, уходил прочь в темноту, в безумие… но все-таки говорил, уже сам не понимая того, что лепечет. То звук, то слово… то пустое, то нет…
      – Говори! – вновь надавили глаза.
      – Они… – Леки хрипел. – Они…
      Дверь заскрипела, но Леки не слышал скрипа. Он кашлял, получив передышку, понемногу приходя в себя, но еще не понимая, где он и что вокруг. Зато тиган слышал хорошо и живо обернулся.
      – Кто посмел?! – взревел он в гневе.
      Долгожданное тайное место, убежище найюмов, к которому он так стремился, уже лежало у него на тарелке, оставалось лишь проглотить!
      – Откуда ты взялся?
      Тэб Симай осторожно затворил за собой дверь. Спрятал за пазуху упругую трубочку, не обращая внимания на гнев тигана.
      – С какой стати ты явился сюда? Ко мне?! Стража!!
      Тэб Симай пристально посмотрел на дверь, циклами циклов торчавшую в этой стене, и она стала глухим камнем. Таким же толстым и непробиваемым, как и все остальные. Они оказались в ловушке.
      Черты тэба Симая вдруг поплыли. Точно краска смывалась потоком дождя. Или тумана. А Леки ничего этого не видел, потому что до сих пор не мог прийти в себя. Лишь обрывки слов долетали до его ушей, но не ума.
      – А, так ты тоже из этих?! – завопил Истарма. – Я-то думал – ты просто предатель, соглядатай этих колдунов! Заняться бы тобой еще тогда!
      Маг молчал.
      – Ну да ничего! Я выскребу все и из тебя! Как из этого мальчишки! Похоже, – и он кинул хитрый взгляд на стену, бывшую недавно дверью, – ты никого не ожидаешь на подмогу?
      Тут Леки неожиданно распахнул глаза и увидал перед собой еще и темноглазого, человека из снов, ночного гостя из Балоки. Мага. Причину всех его бед. Вот он, рядом с Истармой… Но сил хоть что-то сделать не было. Даже крикнуть. За окном громыхнуло так, что каменные стены сотряслись.
      – Молчишь? – въедливо спросил Истарма.
      Наконец маг нарушил молчание.
      – Я не говорить с тобой пришел.
      – Для чего же тогда? – жестко бросил Истарма. – Ты не сможешь ничего мне сделать! Ничего! Слышишь, колдун? Я неуязвим! А потом, когда ты упадешь, как выжатая грязная тряпка, как тот, что был здесь до тебя, я сделаю с тобою то же, что и с этим дураком! – Он скользнул взглядом к Леки. – И ты скажешь мне больше, куда больше, чем он!.. – Он расхохотался.
      – Я вернулся не для того, чтобы это выслушивать! – Впервые раздражение прозвучало в голосе мага.
      Леки глядел во все глаза. Он уже мог немного соображать, хоть и неясно, местами, уже мог услыхать то, что говорилось. И даже внимать, в меру сил. А как будто еще безумнее стал. Вершилось что-то странное. Так кто тут главный враг?
      – А для чего? – расхохотался Истарма, вперив в мага пустой взор, как делал уже не раз. – Убить меня? Говорю же тебе: я неуязвим! Для чего тогда? Спасти своих колдунов, стать их героем? Но тебе не справиться со мной! Пойми, колдун! И вместо того, чтобы прославить свое имя, ты сгинешь здесь безвестно, в этой зале, что принесла мне успех! МНЕ! И принесет удачу еще! А колдунам она дарила неудачи и смерть! Сейчас ты еще можешь стать моим другом! И уцелеешь один, один из всех! Нам обоим выгода, подумай, колдун! Мне не придется тебя убивать, а в Новом Кромае ты станешь моим Советником, личным, главным! И другом.
      Они оба уже тяжело дышали, как будто разговоры растекались по поверхности, а внутри гнездились первые признаки бури. Совсем как гроза, еще недавно бушевавшая так далеко от замка. Наконец маг спокойно отвел глаза, без труда оторвав взгляд от Истармы.
      – Мне поздно метить в герои. И я уже был твоим другом, – тихо уронил он в ответ. – Это не принесло мне удачи. И никому не принесло, даже тебе. И я пришел не спасать Кромай, колдунов, как ты их называешь, и всех остальных в придачу. – Он усмехнулся. – А лишь отдать свой долг Великой Матери. – Он посмотрел на Леки. – И по возможности не наделать новых…
      Он вскинул руки и плавно встряхнулся, как будто сбрасывая с себя что-то. Легкий ветерок прошелся по зале, против того течения, что рождала гроза, яростно ломившаяся в открытое окно. Леки ощутил успокоительный свежий аромат чего-то необычного, приятного, зовущего. Он ожидал, что маг сразу вытянет руки и начнет выкрикивать заклинания, шипя и брызжа слюной, меча в Истарму громы и молнии. Но ничего такого не случилось. Наоборот, он совершенно успокоился, опустил руки и вновь неподвижно встал пред тиганом. Но ветерок не исчез, а только усилился. Казалось, все эти движения нужны лишь для того, чтобы поймать какую-то ускользающую магию, сбросить несбрасываемое и обрести себя в этот час. Теперь он был спокоен. И ветер, завывая, свирепея с каждым мигом, кинулся на Истарму.
      Иллири уткнулся в стену. Стражник, ведший его, с недоумением разглядывал ее, крутя головой туда-сюда, разыскивая дверь.
      – Ну? – спросил страж, угрожающе подталкивая его лезвием между спинных пластин доспехов.
      – Да тут же была… – Жертва безнадежно выругалась. – Тут же… на месте. Или нет?
      Он ткнулся в стену, оглядывая ее, Иллири следом за ним. В самом верху лестницы, огражденной толстым деревянным брусом от ямы, ведущей вниз, угнездилась лишь небольшая площадка. Не так много стены, чтобы вход не приметить. У края привалилось трое стражников, вроде как отдохнуть. Иллири подтолкнул своего пленника ближе, нагнулся осторожно, потянулся к шее одного, другого. В ладони остался шип, теперь почти безвредный. Никакой магии, всего лишь нэи. Застыли, как статуи. И кто тут мог побывать, кроме Бритта? Никто. Неужели, вопреки своей силе, он сохранил верность прежним повадкам, усвоенным за эти семь лет?
      Нет… Третий стражник заметно дышал, то ли в забытьи, то ли во сне. Скоро очнется. Щека как огромный синяк. Похоже, его просто сильно шарахнуло о стену. Или это магия держит его? Для верности страж сжал пальцами его спинной столб пониже шеи и выпрямился как раз в тот момент, чтобы схватить беглеца.
      – Не так быстро. Сначала вход!
      – Да не знаю я, – бормотал стражник в испуге, – я ж честно вел… показал все!.. А что он девался куда-то, разве ж я виноватый? Тут был, всем на свете клянусь!.. Матерью, детьми своими малыми, всем, как есть!..
      Нет, он не врал. Страж не зря выбрал именно его из всех прочих, что встречал на пути. Вскоре он уверился, что в этих запутанных переходах и лестницах найти то, что нужно, можно только с проводником. Можно, конечно, и без него, но придется потратить слишком много времени, недопустимо много. Таясь в нишах и узких переходах, скрываясь за углами и меж перекрытий свода от людей, спешащих мимо, он следил, когда появится подходящий. И вот он пришел. Уж никак не воин по призванию. Ему ведом страх, еще как ведом, а кроме ничего: ни удачи, ни денег, – ничего, кроме несбывшихся надежд. Не его это дело – сторожить тигана. Ему бы обратно, в свою деревню или в скромный домик в маленьком городишке. А вот второй – да, тот будет биться до конца, сразу поднимет тревогу, если что.
      Обездвижить второго и быстро прекратить неловкие попытки жертвы к сопротивлению не составило труда. Он так внезапно вывалился на них из ниши в своде, где притаился, распластавшись в темноте, упираясь в стены… так неожиданно упал сверху… Они даже оружие не успели выхватить. Да что там, даже сообразить ничего не успели.
      Теперь дело пошло быстрее. Иллири угадал правильно. Больше всего этот человек трясся за свою жизнь, уж никак не за здоровье благородного тигана. В надежде заслужить ее он беспрекословно вел вперед, куда скажут. К тому же слухи о поимке еще одного колдуна уже проникли в крепость, поэтому несчастному не надо было даже гадать, кто перед ним. А кто еще так может, как не колдун? Потому-то он трясся еще от иного страха. Боялся небось, что превратят его в какую-то болотную лиффу или другую гадость.
      Сначала они двигались средними ярусами. Здесь было на редкость пусто. Кое-где караулы. Зачем? Несколько раз они прятались, но незадачливому стражнику и в голову не пришло позвать на помощь. Точно язык отсох. Так они добрались до убежища тэба Симая. Кто ж его не знает? Знал и этот.
      Дверь заперта, но стражу не надо было вламываться внутрь, чтобы сообразить, что каменная клетка пуста. Что делать? Искать наудачу по всему замку? Нет. Не годится. Иллири вспомнил о «первом», о котором упоминал начальник охраны. Его повели к Истарме. Надо проверить. Если же маг ушел отсюда сам, то он все равно где-то рядом с Истармой. Страж слишком хорошо знал Бритта. Если он побежит, то только навстречу опасности.
      – Знаешь покои Истармы? – спросил стражника.
      – Какой? – испуганно дернулся тот. – Парадный? Или тот, – и в голосе проскользнул благоговейный трепет, – что в Башне?
      – Тот, что Башне, – решил Иллири.
      Вряд ли Истарма мучает узников в парадном покое.
      Стражник хлопал глазами.
      – Ну, веди!
      Тот нерешительно двинулся, не зная, от чего ожидать большей беды, от хозяина или этого нового грозного мага. Неизвестно еще, кто верх возьмет.
      А теперь они уперлись в стену. Где-то за камнем вдруг грохнуло, потом еще. Казалось, земля зашаталась. Трещины пошли по толстенной кладке. Стражник испуганно распластался по стенке, еле дыша, открыв рот, как вытянутая на берег рыба.
      Это не гроза. Или молния попала прямо в комнату в Башне, огромная, хоть и не самая большая из тех, что когда-либо создавала Великая Мать. Нет, это не гроза. Там Бритт, внутри, за стеной. А входа нет.
      Страж пристально вгляделся в камень. Разный. Здесь – обтесанный человеческими руками и временем. Дальше – просто гладкий и цельный, как обломок скалы, застрявший в щели. Только щели нет. Он не мог здесь появиться сам, вместо двери. И стена толстенная. Думай, думай, Иллири!
      – Окна там есть? Должны быть! Отвечай! – встряхнул он стражника, потерявшего дар речи.
      – Не-не-не… не видал, – простонал наконец этот храбрец. – Я в Башне не бывал… благородный тэб, – прибавил он, видя, что страж нахмурился. – Но снаружи, – обрадованно вспомнил, – там видно, видно! Одно на самом верху! Самое что ни на есть окно!
      Иллири посмотрел в глухой потолок, и тут новый удар потряс и без того испещренную трещинами каменную кладку. И сразу же другой. Потом стихло.
      – Где-нибудь есть выход наверх? На самый верх? Или ниже?
      Стражник почесал в затылке, уже чувствуя свою нужность в этом таинственном деле. Тигану, похоже, приходилось за стенкой круто. А этих новых колдунов не один, а может, и не два. Уходят они тигана, как есть. А он что? Тоже не дурак, понимает, кому прислужиться. Да и превращать его, видать, ни во что пока не надумали.
      – А как же! Есть оконца слуховые, только с той стороны, – с готовностью затараторил он. – И пониже будут. Там что-то есть такое, – все с большим жаром объяснял пленник, видя, как проясняется лицо «колдуна». – Вроде лестницы какой, что ли… В прошлый цикл они крышу поправляли, лазили как-то…
      – Веди! – коротко бросил Иллири, прислушиваясь к визгу, раздававшемуся за стеной. Слишком слабый для стражника, чтобы тот устрашился его через стену так же, как и грохота, для него же он был ужасен. Нечеловеческий, жуткий вопль, от которого внутри сжалось сердце.
      – Веди! – И для убедительности он подтолкнул проводника в спину.
 
      Ветер метался вокруг Истармы, вздымая космами его волосы и бороду, трепля плащ, точно пытаясь стянуть его с места. Леки, потерявший дар речи от удивления, тупо глазел на это зрелище, не делая попыток даже отползти в сторону. Он вновь слышал песню ветра, как и на Белой Поляне. Но совсем иную, не то что в ночь Перехода. Тогда это была музыка, а сейчас война. Ветер рвался на битву, жаждал наконец схватиться с Истармой теперь, когда у него появился союзник. Как и тогда, на Белой Поляне, началось все с малого, но ветер рос, превращался в вихрь, ураган, как будто здесь, внутри башни, находилось сердце грозы.
      Истарма, крепко вцепившийся в один из своих сундуков, громко захохотал.
      – Что, колдун, это и есть все твои хваленые штучки?
      Маг так ничего и не ответил. Только ветер взвыл, потом взревел и, отодрав Истарму вместе с тяжеленным ларем от пола, понес назад. Истарма взвизгнул, потеряв опору под ногами, но улетел недалеко. Его прижало к стене, припечатав к тому же еще и сундуком. Но, похоже, вреда это ему не причинило. Ларь отлетел в сторону, будто бы от невидимой преграды перед телом тигана.
      Леки в тот же момент понесло совсем в другую сторону, хоть маг на него даже и не глянул. В дальний от схватки угол, к стене. В довершение ко всем последним бедам, еще и пребольно затылком о камень шарахнуло. Он зашипел и сморщился. Можно и полегче было. По рукам сзади что-то скользнуло, и Леки с удивлением потянул их из-за спины. Боясь оторваться взглядом от зрелища перед ним, на ощупь нашарил бечеву. В одном месте она словно… даже не перетерлась, сгнила от древности. Это уж точно не ветряные луини, а маг постарался.
      Леки озадаченно моргнул. Ну… спасибо ему, что уж тут говорить… вовремя явился… Еще б чуть-чуть, и конец. Только вот… незадача какая-то получалась. Так что ж это выходит: так кто ж кого заманивал? И кого маг хотел уловить? Дэйи или этого самого Истарму?
      По всему видать, что Истарму. Тот, вон, совсем и не ждал такого подвоха. Леки злорадно улыбнулся, увидав, как ветер мечет в Главного тигана все, что ни попадя: кучи хлама, сундуки, склянки и фляжки с его жуткими снадобьями. Разгром стоял ужасный, жуть брала… веселая такая жуть. Жалко только, что Истарме от этого мало вреда. Он все еще висел, пригвожденной ветряным потоком к стенке, но все, что сыпалось на него, разбивалось либо рядом о стену, либо отскакивало от той же невидимой преграды. Тот самый кокон твари, о котором говорил страж, догадался Леки. Бережет «свое» тело, гадина!
      Неужто это все, что может маг? Или еще чего припас? Леки казалось, что маг медлит, чего-то дожидается. Он ведь и сам не слепой, видит небось, что Истарме его штучки, как щелчок по носу. Ай!.. Леки самого чуть не припечатало сундуком, отскочившим от стены. Ветер запустил им так отчаянно и неистово, что, отлетев от твари, искореженный деревянный ларь через всю залу метнулся прямиком в голову Леки, тот едва успел упасть ничком. Обломки разлетелись, колотя его по плечам и спине. Деревянная спица воткнулась в щеку, Леки с досадой выдернул ее, почти не чувствуя боли. Если ему суждено выбраться отсюда, то родная мать… или даже Ювит не узнает его, столько пришлось вытерпеть за сегодня.
      Маг чуть заметно приподнял руки ладонями вниз, и ветер отодрал Истарму от стены и принялся играть уже не сундуками и не фляжками, а самим Главным тиганом, ударяя его о камень стен то здесь, то там. Мага каждый раз слегка пошатывало, как будто он бился о стены вместе со своим врагом.