И вот ниори растворились в неизвестности, и следы их развеял ветер. На леса Эйянта наложили магическое заклятие. Но тут и маги одни бы не справились, они обратились к Великой Матери и Ее стихиям за помощью. Этот магический занавес был сотворен силами всего народа сэниэкийи и при помощи Великой Матери до того времени, пока ниори не решат снова выйти на свет. Сила его была такова, что каждый человек, который попадал за кромку леса, испытывал столь дикий ужас, что кровь буквально стыла в жилах, ему мерещились жуткие чудовища, снедало страшное беспокойство. Если же глупец упорствовал и, играя в героя, все-таки углублялся в лес, то сходил с ума от ужаса. То, что ему являлось там, невозможно вынести обычному человеку. Люди, гонимые страхом, постепенно переселились из окрестностей Эйянта, потому что жить даже рядом с этим краем стало жутко. В лесах и раньше водились разные твари, поэтому никто особенно не удивился тому кошмару, что поселился там теперь. И люди ушли, край опустел.
      Это было давно. Вот почему никто и никогда не слышал о ниори, лишь в самых старых летописях, которые теперь мало кто может прочитать, сохранились слова о колдунах, живших в древние времена. Это поселение в лесу – одно из тех, где когда-то обитали ниори и где до сих пор остаются их н иэ. Оно было возведено на равнине, но молодые леса Тэйсина вскоре разрослись и захватили его. Но здесь хорошее место, куда ни одному человеку даже и в голову не придет забрести, потому для ниори, странствующих по этим землям, тут всегда готово укрытие.
      Снова наступила тишина. Дэйи молчал. Во время продолжительного рассказа он много раз вставал и подбрасывал хворост в костер, поэтому тот все так же ярко и весело горел в самом сердце огромного Тэйсинского леса, и Леки невольно не мог отвести взгляд от изгибавшихся языков огня. В пламени костра перед ним опять всплывали какие-то видения, мелькали чьи-то неясные лица, кто-то бежал, шел дождь, горел огонь, зеленели огромные поля, белели снега и много-много остального, чего Леки не мог разобрать в расплывавшихся очертаниях. Когда же голос, погружавший его в эти видения, смолк, то все исчезло, и перед ним снова запрыгали всего лишь языки пламени. Он перевел взгляд на своего спутника. Тот словно и не видел Леки. Его освещали лишь огненные блики, причудливые тени искажали лицо, и Леки казалось, что он видит нечто совсем иное за этой маской. Другое обличье. Леки усердно потряс головой, закрыл и вновь открыл глаза, бросил еще взгляд на Дэйи. И решил, что ему показалось.
      А тот все молчал, и Леки решился сам нарушить тишину.
      – И что, что было потом? Почему ниори снова не вернулись сюда?
      Дэйи ответил с задержкой, точно нехотя, не отводя взгляда от пламени:
      – На Большую землю? Мы не смогли. Мы просчитались: люди – не ниори. Со временем мы нашли способ расселить часть ниори среди людей, чтобы следить за тем, когда люди будут готовы. Чтобы вовремя узнать, когда можно будет вновь выйти в Большой мир. Но время прошло. Ничего не изменилось…
      Такой безысходной печалью повеяло от его спокойствия, что Леки стало не по себе и он с испугом посмотрел на Дэйи.
      – Но почему, ведь люди не могли не…
      – Люди, – с силой перебил его ниори, – действительно очень изменились. Они живут теперь в удобных домах, целых городах, которые для них начали строить ниори; возделывают на своих полях то, что научили их выращивать ниори; они пишут и говорят на разных языках, основой коих стало письмо, что им дали ниори; они промышляют ремеслами, которые им дали мы, они развиваются, творят, идут вперед, – он говорил все мрачнее и мрачнее, – но остались прежними. Мы ошибались! Ни на волосок они не стали ближе к тому, чтобы пустить чужаков в свой мир. Чужаков, что безмерно древнее их и превосходят их почти во всем! Теперь даже в умении убивать.
      – Но можно ведь было хотя бы попытаться!
      – Ты думаешь, не пытались? Что ты знаешь о Нашествии Колдунов, Леки?
      – Ну, – Леки силился вспомнить все как можно точнее, чтобы не ударить лицом в грязь, – это очень давно было, и только в песнях осталось, в легендах. Может, и в каких-то старых книгах есть. Еще мальцом я часто слыхал эту историю о нашествии най юмов, колдунов с юга, жестоких и свирепых. Везде, где они проходили, сеяли страх и смерть, много-много смертей было. Женщины бесплодными становились, поля тоже, среди скота мор свирепствовал. Бед от них много было. Тогда благородные вожди алтшей и кромов объединились против врага, и уговорил вождь алтшей Асартш ат и другие народы с ними соединиться. А потом этот великий человек способ такой нашел, чтобы усыпить колдовские силы найюмов и победить их. Притворились тогда люди во всех завоеванных землях, что признают власть найюмов, а вождей их будут как богов почитать. Но когда те успокоились, воевать перестали и править начали, якобы подвластные народы в одну ночь, по одному знаку, всех колдунов поубивали, пока они еще всех людей не извели. А великий Асартшат, легенда говорит, еще долго правил, и не только алтшами, но и кромами, бетак орами, йушунэ. И была его земля огромной и славной, тогда всем безопасно под его рукой жилось. Но после его смерти все передрались, великая держава распалась, и народы снова зажили отдельно. Да и правильно, – вдруг неожиданно добавил Леки, – ведь что такого общего у нас, кромов, с йущунэ, например? Уж очень они странные. Но имя Асартшата не забыто и живет вечно. Как и память о великом герое. И легенда тоже. На него хотел бы походить любой мальчишка, если хоть раз эту историю слыхал… со всеми приключениями, битвами, как ее бродячие артисты рассказывают. Я от них ее первый раз и услыхал. Погоди…
      Леки опешил от мелькнувшей догадки и удивился, как это он раньше не сообразил. Чтобы найюмов победить, нужно самому большую силу иметь. К примеру, колдовскую.
      – Асартшат, он что… тоже был ниори… или наполовину ниори? – спросил он с замиранием сердца.
      Леки первый раз услышал, как всегда непроницаемый Дэйи смеется, громко и раскатисто. Но смех его не понравился Леки, что-то в нем было нехорошее, то ли издевка, то ли еще что похуже. «Лучше б молчал», – с тоской подумал Леки.
      – Асарж ат, – сказал ниори тихо, немного непривычно произнося имя героя, но не это заставило Леки вздрогнуть, как от удара, – это второе слово после Зофиэ, которое хотел бы забыть каждый ниори. Но нельзя забывать. Иначе придется когда-нибудь еще и третье выучить. А значат они одно – смерть.
      Он вновь потянулся за дровами и на некоторое время замолчал. Леки боялся спугнуть южанина, он еще не понимал.
      – С того времени ушло много поколений ниори. Со времени, как мы покинули Большую землю. Мы назвали тот край Идэлини ори – Новая земля ниори, – чтобы иметь хоть что-то свое в чужой земле. Новая Дэленийи за это время расцвела и похорошела, но все равно оставалась клеткой, в которую мы сами угодили. Так случалось постоянно: жители Идэлиниори по многу лет словно спали, даже не помышляя покинуть маленький край, приютивший нас, а потом вдруг просыпались в один момент. Начинались споры, сожаления, сомнения в том, что поступили верно. А с другой стороны – опасения и недоверие к людям. Все как и теперь. Ничего не меняется. В этом мы не лучше людей.
      Он щелчком отправил сухую палочку в костер.
      – Ты говоришь так, словно сам сердит на ниори, – осторожно заметил Леки, как только подоспела пауза и появилась возможность вставить слово.
      – А ты разве до сих пор не понял? – неожиданно мягко спросил Дэйи. – Я страж. Один из стражей. Я берегу и защищаю ниори всегда, где бы они ни находились. Но защищать их среди людей намного тяжелее. А все эти разговоры о прошлых временах, к чему они? Мы живем теперь. Многим хочется жить в Большом мире, не скрываясь. Не потому, что им плохо в Идэлиниори, а потому что ее стены давят. Мы живем свободно лишь под защитой заклятья, в своей клетке, а когда выходим в Большой мир… нужно прятаться. Все время кто-то уходит и живет среди людей. Но всю жизнь скрываться – это… очень тяжело… Если бы у меня был выбор, я бы свою жизнь прожил в Идэлиниори. Но много ниори существует и за пределами нашей страны, и у меня, у стража, нет выбора.
      Он опять смолк. Решил помолчать и Леки.
      – А тогда, во времена Асаржата, – продолжил вдруг Дэйи почти сразу же, но с усилием, точно хотел поскорее все досказать, – победили те, кто прятаться не хотел. Но они появились на Большой земле словно бы из ниоткуда, потому что нельзя открывать людям Идэлиниори, последнее убежище нашего народа, что бы ни случилось. Не Асаржат был ниори, Леки, а жестокие и злые колдуны с юга. Такими их занесли в человеческие летописи. Частью они обживали места, где мало людей, все-таки опасаясь чужого племени. Некоторые пытались селиться прямо в человеческих городах, а люди, конечно, стремились их оттуда изгнать. Кого-то сразу, кого-то потом. У всех было по-разному. Там, где ниори позволяли проявляться своим силам сэниэкийи, их начинали бояться. А потом ненавидели. Стоило в том месте, где поселились чужаки, произойти чему-то странному или недоброму, как сразу обвиняли ниори. Ненавидели и боялись. Боялись и ненавидели.
      – Но и я среди людей жил! Очень долго. Я тоже их знаю. Такие, как мой отец, они, пожалуй, могли чужаков ненавидеть, как ты рассказываешь. Сам от него много дурного слыхал о людях, что ему ничего не сделали. Но моя мачеха Ювит – она совсем другая. Я знаю много других людей, не таких, как мой отец. Все люди разные! Не могло такого быть! Наверное, ниори сами что-то не так сделали.
      – Я помню, – прервал его Дэйи задумчиво, – ты рассказывал о лесной колдунье, что жила в лесу возле твоего поселка, кажется.
      – О Виверре! – подхватил Леки. – Она была моим единственным другом.
      Перед ним снова мелькнуло видение в белом платочке с кружкой молока в руках, аж сердце защемило.
      – А как твоя добрая мачеха относилась к этой Виверре? – спросил ниори, и Леки сразу растерялся.
      – С опаской, – произнес он через силу. Что ж, все ясно. Но зачем-то он все-таки прибавил: – Зато вечно к ней все от хвори избавляться бегали, к Виверре.
      – Силами ниори пользовались, – Дэйи кивнул головой, – да, люди пользовались. Но боялись и ненавидели. Не все, конечно. Ты прав в одном: все люди разные. Но ниори приходилось мириться, они тоже хотели жить на этой земле. Прошло не так уж мало лет, а ниори все как-то уживались с людьми. Но на этот раз они учли все то, что связано со словом Зофиэ. Все поселения охраняли стражи, и человеческие воины не могли соперничать с ними. Стражи всегда были начеку. Но ниори ведь не так много. И что может сделать какой-то отряд стражей против целого войска? Когда ниори обжились и немного примирились с людьми, они начали возводить свои города. Конечно же, они обносили их стенами. И тогда правители людей, такие, как Асаржат, поняли: еще Немного, и ниори нельзя будет побороть. Да и кровь ниори стала смешиваться с человечьей. Но таких людей, полукровок, ненавидели часто еще больше, чем самих ниори. Асаржат объединил всех, кого мог, под своими знаменами, чтобы Истребить ниори. Недостроенные города и мелкие поселения не могли сопротивляться тому необъятному морю людей, что пригнал Асаржат под их стены во имя борьбы с Нашествием Колдунов. Наши летописи не сохранили слов Асаржата, с которыми он обращался к толпам своих воинов. Но знаю, он говорил им, что пока их, колдунов, мало и они боятся нас, людей, то притворяются друзьями и в тени творят свои мелкие злые дела, но сейчас они набирают силу, мощь, и как только преуспеют в этом, то сделают людей рабами или сотрут с лица земли.
      – Откуда? – прошептал Леки.
      – Многие другие до него говорили так же. И после него тоже. Пока память о колдунах постепенно не стерлась и все это не превратилось в героическую сказку. А тогда, во времена Асаржата, со многими поселениями ниори повторилось то, что и во времена Зофиэ. Разница одна. На этот раз ниори сопротивлялись, и с обеих сторон пролилось море крови. Их ожесточенное сопротивление и позволило части уцелевших вновь укрыться в Идэлиниори. Там все еще пребывали оставшиеся, что не решились уйти на Большую землю. Ниори снова спрятались за свое заклятье. Не все. Некоторые до сих пор скрываются среди людей. Такой была и твоя мать.
      – Она… Ты говорил, она была полу… ниори? – спросил Леки.
      Ему вспомнилось видение, то самое, где женщина с темными волосами стоит у колыбельки, а отец Леки бьет ее по лицу наотмашь.
      – Да. Ей было легче прятаться.
      – Легче, чем кому? Чем остальным ниори?
      Дэйи ничего не ответил, но Леки продолжал допытываться:
      – Но почему легче?
      Но ниори вновь ничего не ответил. Леки понял, что больше не добьется ни слова, и задал другой вопрос:
      – А там, в стране ниори, до сих пор все по-прежнему? Ниори живут там, между лесом и горами? И сейчас?
      – Да.
      – В лесах Эйянта целый народ живет, про который люди и не подозревают?
      – Да.
      – Как сказка, – протянул он.
      – Но немало ниори живет и среди людей. Только люди и об этом не ведают.
      – А ты? Что здесь, на Большой земле, как ты говоришь, делаешь ты?
      Леки осекся. Он слишком далеко зашел. Глупый вопрос. И наглый к тому же.
      – Ты же слышал, – тем не менее спокойно ответил Дэйи. – Я страж. Я присматриваю за теми, кто здесь. Я редко бываю в Идэлиниори. Кроме того, мы присматриваем и за людьми. Ты же не думаешь, что ниори смирились с судьбой? Мы делаем все, чтобы день, когда мы сможем жить свободно на Большой земле, однажды наступил. Мы стараемся его приблизить. Ниори думали и пришли к тому, что людей нужно изменить изнутри. Когда кровь ниори проникнет глубоко в людские тела, а ненависть перестанет насаждаться теми, кто правит, тогда… Что ж, посмотрим, что будет тогда. Мы уже столько раз себя обманывали.
      – Я… не понимаю, – пробормотал Леки. – Вы что же, хотите, чтобы те ниори, что среди людей прячутся, стали правителями? И люди об этом не узнали?
      – Это очень легкий путь. И это не составило бы особого труда. Люди бы сделали именно так. Но ниори – не люди. Кровь ниори постоянно смешивается с человеческой, и подтверждение тому – ты. Для ниори, которые хотят, чтобы их дети жили свободно на Большой земле, это лишь способ вырваться из клетки, а для людей, я думаю, ничего плохого нет в том, чтобы добавить немного крови ниори к своей. Чем больше нашей крови вольется в их жилы, тем сильнее они изменятся. А править людьми… Да кто же этого захочет? Зачем нам еще и это бремя? Пусть люди сами платят свои долги. Но у нас есть интерес. И он в том, чтобы не происходило ничего, что отдаляло бы день прихода ниори. Нам надо, чтобы он неуклонно приближался. Даже если это случится не скоро. Ниори опасно приближаться к верховным правителям, вождям племен. Но некоторые поступают и так, – вдруг с неожиданной горечью сказал он, и эта слабая вспышка Дэйи, безразличного, казалось бы. ко всему, чуть не заставила Леки подскочить.
      Но тут же все исчезло, как не бывало, и Леки оставалось только гадать, не показалось ли ему опять.
      – Их заметят рано или поздно, если только они не спрячутся очень хорошо. А вот потомки двух народов, они так сильно похожи на людей, но обладают многими способностями ниори. Нам выгодно, если кромайскому монарху или Верховному вождю йущунэ будет давать советы человек, в жилах которого течет и кровь ниори тоже. Таких надо оберегать. Даже если они не знают об этом. И еще… Людей стало очень много. Они все больше осваивают необжитые места. К югу, далеко отсюда, они уже подошли к Энтийе Тэлль. Надо охранять Идэлиниори и пресекать все попытки вторгнуться в леса Эйянта.
      – А люди, которые полуниори, они-то об этом знают?
      – Многие ниори, что живут на Большой земле, отдают детей на воспитание в Идэлиниори, чтобы не теряли корней и помнили, кто они. Да и даром сэниэкийи нужно уметь пользоваться, иначе он может принести больше бед, чем пользы. Но не все поступают так. Те, что сливаются с людьми, редко так делают.
      – Они не хотят, чтобы дети знали, что они ниори?
      – Они хотят. Но это может быть опасно. И еще… Если жить вне Идэлиниори, то не лучше ли не знать о том, кто ты есть на самом деле. – Он пристально посмотрел на Леки. – Ведь можно промучиться всю жизнь.
      – А можно не знать и мучиться, – горячо возразил Леки.
      – Можно. – Дэйи кивнул. – Такие, как ты, обычно растворяются среди людей и несут им нашу кровь. Но по своей ниэ ты больше ниори, чем человек. В тебе скрыты слишком большие способности.
      – И мне… тоже надо будет прятаться? – Леки хотел задать вопрос очень небрежно, почти безразлично, но, кажется, это ему не удалось. – Всю жизнь… – добавил он задумчиво.
      – Не беспокойся, в тебе очень сильна человеческая природа. Тебе не надо скрываться, ты же и человек тоже. А вот крылышки нужно прятать.
      – Что? Какие крылышки? – не понял Леки.
      – Ты же видел, как летают птицы? И твой дар – это все равно что крылья. Если захочешь, можешь расправить их, решать тебе. Но на люди свои крылья не выставляй. Им не надо знать, что ты – птица. Это пробуждает в них желание поймать и ощипать, а там уже недалеко до приготовить и съесть. Запомни очень хорошо: крылья нужно прятать.
      – Ведь ты не любишь людей? – то ли вопросительно, то ли утвердительно пробормотал Леки, силясь разглядеть лицо путника по другую сторону пламени, но огонь, словно чувствуя его намерения, принялся тут же так изгибаться во все стороны, что у Леки глаза заболели.
      – Не люблю. А за что нам их любить? Они не дали нам такого шанса. Но не беспокойся, у ниори нет ненависти к людям. Разве можно ненавидеть дождь за то, что он мокрый, а снег – за то, что холодный? Вот и мы так приучили себя смотреть на людей. Иначе мы могли бы наделать… – Он вздохнул. – В открытой войне за выживание у людей было бы меньше шансов.
      Леки внимал с холодком в спине. Этой ночью мир перевернулся уже столько раз, что Леки казалось, он непрерывно вращается у него в голове.
      – Хватит с тебя на сегодня, – вдруг резко проговорил Дэйи, вновь «прочитав» его мысли. – Уже светает. Ты должен спать, а я – подумать.
      – Погоди еще чуть-чуть, – взмолился Леки, – еще только один вопрос. Ты же так много мне рассказал! А если об этом еще кто-то прознает, кроме меня? Нет, ты не подумай, – заспешил он, боясь, что южанин его не так поймет, – я никому не скажу. Но ведь можно и… проговориться или…
      – Не выйдет, – серьезно ответил Дэйи, уже поднявшийся на ноги. – Ты недооцениваешь нас, недооцениваешь силу заклятья ниори. Ты не сможешь рассказать об Идэлиниори. Даже если захочешь. Ты не сможешь издать ни звука, и мысли твои начнут путаться. А если будешь упорствовать – умрешь или сойдешь с ума. Не знаю, что хуже. Ведь я недаром так долго молчал. Иногда на моем пути встречаются такие, как ты. Зов крови уводит их из привычной жизни. Их можно и нужно доставить в Идэлиниори, на родину предков. Если она примет их и они пройдут сквозь кромку лесов Эйянта, им откроют истину. Если же нет… Я не должен был этого делать. Рассказывать все это. Должен был доставить тебя в Идэлиниори – вот и вся моя задача. Но твоя судьба почему-то переплелась с моей, и я нарушил это правило. Хотя знал, что как только ты узнаешь об Идэлиниори, то попадешь под власть ее заклятия. Теперь его может снять только смерть. – И уточнил: – Твоя смерть.
      Мир в очередной раз сделал поворот в голове Леки и остановился. Пути назад все равно не было. Столько всего случилось сегодня, что эта новость уже не могла добить его. Дэйи повернулся, чтобы отойти от костра, но Леки еще раз окликнул его:
      – Ведь ты не зря так удивился, когда мое имя первый раз услыхал? Что такое Леки на языке ниори?
      – Ничего. Леки – название водопада, падающего с горы Феэл еки. Это в Идэлиниори.
      – Эта гора, она из хребта Эйянта?
      – Да. Мой дом недалеко от подножия Феэлеки, – с непривычной задумчивостью проговорил он.
      – А Дэйи, Дэйи что-то значит на языке ниори?
      – Страж, – отрубил его спутник. Привычная бесстрастность возвратилась к нему.
      – И всех стражей так называют?
      – Да.
      – У стражей нет имен?
      – Почему же, – усмехнулся спутник, – есть.
      А затем уже решительно повернулся и зашагал в сторону деревьев, оставив Леки одного со своими мыслями.

ГЛАВА 8