Генерал Шеридан в лагере Сэпплай с нетерпением ожидал известия о победе Кастера. Когда ему сообщили, что кавалерийский полк возвращается, он приказал, чтобы весь гарнизон приготовился к военному параду. Под торжественные звуки оркестра проходили победители, размахивая скальпами Черного Котла и других убитых. Шеридан публично поблагодарил Кастера "за героизм, проявленный к пользе отечества".
      В официальном донесении о победе над "кровожадными дикарями" и "бандами диких и жестоких разбойников" генерал Шеридан разливался соловьем, рассказывая, как он "ликвидировал Черного Котла... это измотанное и ни к чему уже не пригодное старое ничтожество". Он добавлял, что обещал Черному Котлу убежище, если тот придет в форт, прежде чем начнется боевая операция. "Он отказался, - доносил, не краснея, Шеридан, и был убит в бою".
      Когда старый друг Черного Котла Уинкуп, который в знак протеста против политики Шеридана покинул службу, узнал о смерти вождя чейенов, он заявил, что белые подло убили Черного Котла и гордо размахивают его скальпом. "Кого же называть дикарями?" Нашлись и другие люди, в основном те, кто знал и любил миролюбивого старого вождя, которые публично выступили против Шеридана.
      Шеридану, по его словам, начхать было на эти протесты "лицемерных святош, которые так и норовят помогать кровожадным дикарям".
      Шеридан был в себе уверен - и не ошибался. Сам Великий Воин Шерман поддержал его. Более того, он приказал ему и впредь истреблять враждебных индейцев и их коней. Правда, мирных индейцев он распорядился расселить в специальных лагерях, где они будут получать питание и смогут перенять цивилизацию белых.
      Выполняя этот человеколюбивый приказ, Шеридан с Кастером выслали из форта Кобб гонцов к четырем племенам, жившим поблизости, с призывом явиться и заключить мир. "Иначе, - мягко добавил Шеридан, - их найдут где угодно и перебьют". Индейцы уже хорошо знали, что в этой части обещаний Шеридану можно доверять.
      В конце декабря в форт Кобб начали подходить уцелевшие чейены Черного Котла. Индейцам пришлось идти пешком, так как Кастер перебил их коней. Вождем племени стал теперь Маленький Сюртучок; когда его привели к Шеридану, он сказал вождю Серому Медведю, что его люди голодают. Кастер сжег у них все запасы мяса, а бизоны около Уошито не водятся. Люди так голодают, что съели своих собак.
      - Придите в форт Кобб и сдайтесь без всяких условий - получите еду, ответил Шеридан. - А то знаю я вас: сейчас заключите мир, а весной опять начнете убивать белых. Не хотите заключить полный мир, можете вернуться к себе. Посмотрим, чем дело кончится. Знаете ведь меня, Серого Медведя, я слов на ветер не бросаю.
      - Мы сделаем все, что ты скажешь, - только и мог ответить Маленький Сюртучок.
      Вождь арапахо Желтый Медведь тоже обещал, что приведет всех своих людей в форт Кобб. Несколько дней спустя сдался первый из вождей команчей Тосави. Когда Тосави привели к Шеридану, команч сжал зубы. Он отодвинул переводчика, представился сам и добавил:
      - Тосави - хорош индеец.
      Вот тогда-то генерал Шеридан и произнес слова, которые вошли в историю:
      - Единственные хорошие индейцы, которых я когда-либо видел, - мертвые индейцы.
      Слова эти стали широко известны, пресса разнесла их по всей стране, и, переходя из уст в уста, они превратились в американский афоризм: "Только мертвый индеец - хороший индеец".
      ПОХОД ВЫСОКОГО БЫКА
      В эту зиму чейены и арапахо, а с ними немного людей из племени команчей и кайова прожили на содержании у белых в форте Кобб. Весной 1869 года правительство Соединенных Штатов приняло решение сосредоточить команчей и кайова в районе форта Шилл. Для чейенов и арапахо выделили резервацию около лагеря Сэпплай. Но далеко на севере кочевали еще у реки Рипабликэн отдельные группы Боевых Собак, да небольшая часть чейенов ушла с Высоким Быком на юг, где были бизоны и не строилось железных дорог.
      Раскол произошел в то время, когда чейены шли по реке Уошито из форта Кобб в лагерь Сэпплай. Тогда Маленький Сюртучок обвинил Высокого Быка в том, что он подстрекает молодых воинов нападать на солдат. А вождь Боевых Собак обвинил Маленького Сюртучка в том, что он такой же ничтожный человек, как Черный Котел и низкопоклонствует перед белыми. Высокий Бык заявил, что он не будет жить в маленькой и бедной резервации, которую для них выделили ниже реки Арканзас. Чейены всегда были свободным народом. По какому праву белые приказывают им, где они должны жить? Они останутся свободными или погибнут.
      Маленький Сюртучок рассердился и сказал Высокому Быку и его Боевым Собакам:
      - Уходите от нас навсегда! А если не уйдете, я договорюсь с белыми и прогоню вас.
      Высокий Бык гордо ответил:
      - Мы уйдем на север. Там есть еще свободные люди нашего племени. Мы соединимся с Красной Тучей и его воинами - сиу, которые изгнали белых с земель у Пыльной реки. А вы грызитесь, как собаки, за объедки, которые вам будут кидать белые!
      Так воинов двести из союза Боевых Собак со своими семьями двинулись под командой Высокого Быка на север. В мае, в Месяц, Когда Жеребятся Лошади, они присоединились к чейенам, которые перезимовали у реки Рипабликэн и стали готовиться к долгому и опасному походу к Пыльной реке.
      Шеридан, который действительно слов на ветер не бросал, послал за ними кавалерийский отряд под командованием генерала Юджина Карра. Задача была поставлена предельно просто: выследить и уничтожить. Солдаты Карра нашли лагерь Боевых Собак и напали на индейцев с той же жестокостью, с какой Кастер разгромил стоянку Черного Котла. Разница была в том, что на этот раз двум десяткам чейенских воинов удалось - ценой жизни - задержать на день солдат и спасти от плена женщин и детей.
      Индейцы разбились на маленькие группки, чтобы укрыться от идущих по пятам отрядов Карра. Через несколько дней Высокий Бык снова собрал своих воинов. Шеридан, Кастер и Карр преподали им хороший урок, и чейены решили следовать их примеру. Они разрушили две мили ненавистной железной дороги, нападали на маленькие поселения, жгли дома, безжалостно убивали белых. Высокий Бык помнил, что Кастер взял в плен чейенских женщин, и тоже увел с одного ранчо двух белых женщин. Обе оказались немками, недавними переселенками из Германии, и по-английски знали лишь несколько слов. Впервые чейены встретили белых людей, не понимавших язык белых.
      Чтобы скрыться от рыскавших повсюду кавалеристов, Высокий Бык и его люди должны были непрерывно менять стоянки и нигде не задерживаться больше, чем на одну ночь. Они продвигались на запад, прошли через Небраску до Колорадо. В июле Высокий Бык собрал своих людей у Саммит Спрингс, надеясь, что перейдет там реку Платт. Но река разлилась, пришлось стать лагерем. Высокий Бык выслал нескольких юношей - они должны были отыскать брод и обозначить его шестами. Было это в Месяце, Когда Зреют Черешни. День был очень жаркий. Чейены, измученные скитаниями, отдыхали в вигвамах.
      В этот день следопыты майора Фрэнка Норта, индейцы из исконно враждебного чейенам и сиу племени пауни, случайно напали на след чейенов. (Вспомните, что одного из вождей сиу даже звали Убийца Пауни. У пауни тоже не редки были имена вроде Сокрушитель Сиу и Истребитель Чейенов. Из ненависти к врагам пауни присоединились к белым. Впоследствии, впрочем, это не спасло их от похожей участи. Но это уже выходит за рамки нашего рассказа.) Пауни и синие куртки генерала Карра напали на лагерь Высокого Быка внезапно. Они атаковали с востока и запада, а с севера текла разлившаяся река, так что единственной дорогой к бегству оставался юг. Кони разбежались, и, пока мужчины пытались их поймать, женщины с детьми уходили пешком.
      Уйти удалось немногим. Высокий Бык с двадцатью людьми укрылся в овраге. С ним была его жена с ребенком и две пленные немки. Когда пауни и солдаты напали на лагерь, десять воинов, оборонявших вход в овраг, были убиты сразу.
      Индейцы оказались в ловушке. Высокий Бык топором вырубал на склоне оврага ступеньки, чтобы выбраться наверх. Добравшись до верха, он выстрелил, тут же пригнулся, а когда поднялся, чтобы выстрелить снова, пуля раскроила ему череп. Через несколько минут пауни и солдаты наводнили овраг. Все чейены, кроме жены и ребенка Высокого Быка, лежали мертвыми. Обе немки были тяжело ранены, одна умерла сразу, другая некоторое время еще жила. Белые потом утверждали, что белых пленниц пристрелил сам Высокий Бык.
      Но индейцы - и чейены, и пауни - не верили, чтобы он мог так бессмысленно расходовать патроны.
      Орлиный Нос был мертв; Черный Котел был мертв; мертв был и Высокий Бык. Теперь все они стали хорошими индейцами... Да и племя чейенов гордое и воинственное племя чейенов, почти всё, кроме измученных женщин и плачущих от ужаса детей, - стало хорошими индейцами. Очень хорошими индейцами.
      Длинная дорога сахаптинов
      В отличие от чейенов, индейцы племени сахаптинов всегда были миролюбивы. Конечно, в случае опасности сахаптины могли дать - и давали жестокий отпор. Но за всю историю племени они сами ни на кого не нападали. Тем не менее копья их были остры, луки туго натянуты, кони быстры, и более воинственные соседи не решались посягать ни на их скот, ни на богатые охотничьи угодья.
      Первыми встретились с сахаптинами французские торговцы мехами. Они-то и дали племени название "нэз персэ", что значит - "пронзенные носы". Дело в том, что сахаптины носили в носу кольца и с этой целью продырявливали носовую перегородку. Под именем "нэз персэ" они известны в научной литературе.
      В год, когда погибало племя сахаптинов, Эдисон изобрел фонограф и был сдан в эксплуатацию первый междугородный телефон. В далекой России вышел роман Льва Толстого "Анна Каренина"...
      "МЫ НЕ ХОТИМ ЭТОМУ УЧИТЬСЯ!"
      В сентябре 1805 года исследовательская группа, составлявшая описание страны, перевалила через Скалистые горы. Долгая дорога по диким местам, голод и лишения настолько ослабили ее членов, что они не смогли бы защитить себя. Вдобавок людей мучила дизентерия. Места, в которых они оказались, были землями племени сахаптинов. Сахаптины дружелюбно встретили белых, дали им продуктов и несколько месяцев, пока экспедиция шла дальше на лодках к побережью Тихого океана, присматривали за их конями. Надо сказать, что для индейцев кони были самой большой ценностью, и, стоило им захотеть, они без труда могли бы отобрать их у ослабевших путешественников. Но, приняв их как друзей, индейцы взяли на себя ответственность и за их имущество.
      Мирные - и даже дружественные - отношения между сахаптинами и белыми длились почти пятьдесят лет. Ни один сахаптин никогда не поднимал оружия против белого. Но белые жаждали земель и золота...
      В 1855 году губернатор территории Вашингтон Айзек Стивенс пригласил сахаптинов на мирные переговоры.
      - В стране очень много белых и много еще придет, - сказал губернатор. - Землю надо разделить, чтобы индейцы и белые могли жить отдельно. Лучше всего будет - чтобы сохранить мир, - если мы выделим для индейцев отдельную территорию. Вы будете жить и охотиться на этой территории, и будет все хорошо.
      Вождь Туэкакас, которого белые называли Старым Джозефом, возразил, что ни один кусок земли никому не принадлежит. А кто же может отдавать то, что ему не принадлежит? Подобную позицию губернатор не мог понять.
      - Подпиши, подпиши, - настаивал он, - и прими от нас в подарок одеяло.
      - Убери бумагу, - отвечал вождь. - Моя рука не коснется ее.
      К несчастью, нашлись и другие среди сахаптинских вождей. Индеец Алейя, которого белые звали Пронырой, и несколько других вождей подписали договор. Старый Джозеф этих подписей не признал и увел своих людей в долину реки Уолловы, в зеленую страну с плавно струящимися реками, широкими лугами, с горами, покрытыми лесами, с чистым синим озером. Можно ли найти для жизни лучшее место? Сахаптины звали его Долиной Извивающихся Вод. Племя выращивало прекрасных коней, пасло скот, выменивало товары у белых.
      Через несколько лет после подписания первого договора в долину Уолловы пришли правительственные чиновники и потребовали еще земли. Старый Джозеф предупредил своих людей, чтобы у белых не брали никаких подарков: ни десятка пуль, ни горсти пороха, ни одного одеяла.
      - Через минуту после этого они скажут вам, что вы приняли плату за свою страну, - убеждал он.
      В 1863 году чиновники предложили сахаптинам новый договор: бассейн реки Уолловы и три четверти земли, что у племени оставались, отходили правительству Соединенных Штатов. У сахаптинов зато увеличилась маленькая резервация Лапваи в теперешнем штате Айдахо. Старый Джозеф опять категорически отказался подписывать договор. Но Проныра и некоторые другие вожди - среди них никто никогда не жил в Долине Извивающихся Вод - без колебаний подписали бумагу и отдали землю своего народа. Старый Джозеф поклялся отомстить изменникам. В гневе он публично разорвал Библию, которую в стремлении обратить индейца в христианскую веру подарил ему один белый миссионер. Чтобы показать белым, что он и впредь считает долину реки Уолловы владением племени, Джозеф приказал столбами, увенчанными конскими черепами, отметить границы своей земли.
      Вскоре после этого Старый Джозеф умер. В 1871 году вождем избрали его сына Гейнмота Туялакета. Ему было в то время около тридцати лет, и белые прозвали его Молодым Джозефом. Снова пришли правительственные чиновники и приказали сахаптинам уйти из долины Уолловы в отведенную для них резервацию Лапваи. Но Молодой Джозеф не пожелал их даже выслушать:
      - Ни Проныра, ни другой вождь не имеют права отдавать эту землю. Она веками принадлежала нашим людям. Мы будем защищать ее, пока хоть капля крови будет согревать сердца наших мужчин.
      Вождь послал Великому Белому Отцу, президенту Улиссу Гранту, петицию - оставить сахаптинский народ в покое, не мешая ему жить там, где он жил с незапамятных времен.
      16 июня 1873 года президент издал распоряжение, по которому изъял долину Уолловы из области, определенной для поселения белых. Казалось, Молодой Джозеф настоял на своем. Вскоре явилась комиссия, которая начала создавать в долине новое индейское агентство. Один член комиссии пришел к Джозефу объяснить, что сахаптинам очень не помешали бы школы. Джозеф ответил, что сахаптинам школы белых не нужны.
      - Почему? - изумился агент.
      - В школах нас будут учить, что мы должны иметь церкви, - ответил Джозеф.
      - А вы не хотите церквей?
      - Нет, мы церквей не хотим.
      - Это еще почему?
      - Они научат нас ссориться из-за бога, - отвечал Джозеф. - А мы не желаем этому учиться. Иногда мы ссоримся между собой из-за земных вещей, но из-за бога мы никогда не ссоримся. И не хотим этому учиться.
      УПРЯМЫЙ ТУГУЛЬГУЛЬЗОТЕ
      Тем временем в долину постепенно тянулись белые поселенцы. В горах неподалеку нашли золото. Золотоискатели крали у индейцев коней, скотоводы угоняли скот. Они тут же клеймили скот своим тавром, и стоило сахаптинам отбить скот обратно, как поднимался шум: "Индейцы угрожают миру, крадут у поселенцев скот!" Дело о преступлениях сахаптинов стали разбирать в Вашингтоне, а там, как сказал Джозеф: "У нас не было друга, который отстаивал бы нашу правду перед конгрессом".
      И спустя два года после того, как Великий Белый Отец обещал народу сахаптинов, что навеки отдает ему долину Уолловы, он издал новое распоряжение: долина открывалась для поселенцев. Их там и без разрешения было уже много. Сахаптинам предоставили два месяца, чтобы они, завершив свои дела, собрали вещи и переселились в резервацию Лапваи. Джозеф и совет вождей отказались. В 1877 году правительство послало Однорукого Военного Вождя, генерала Говарда, чтобы он очистил область Уолловы от индейцев.
      Оливер Отис Говард сам по себе не имел ничего против сахаптинов. Но он был профессиональным военным, а в армии приказы выполняют быстро и точно. В мае 1877 года он вызвал Джозефа в свою резиденцию в резервации Лапваи на переговоры. Вопрос стоял один: когда сахаптины отдадут свою землю?
      Джозеф взял с собой мудрых мужей: Белую Птицу, Зеркало, своего брата Оллокота и шамана Тугульгульзоте. Шаман был высоким, необычайно безобразным человеком с толстой шеей. Он славился в племени своим искусством оратора и спорщика. Один белый, которому довелось полемизировать с Тугульгульзоте, назвал его исчадием ада.
      Переговоры в форте Лапваи начались в доме агента - напротив тюрьмы. От имени сахаптинов выступал Тугульгульзоте. Остальные вожди подтверждали его слова покашливанием и кивками.
      - Некоторые сахаптины отказались от своей земли, - заявил шаман. - А мы от нее никогда не отказывались. Мы сроднились со своей землей и никогда от нее не откажемся.
      - Вы хорошо знаете, что правительство выделило для вас резервацию. Вы должны в нее перейти для вашей же пользы, - возразил Говард.
      - Кто надумал делить землю и селить нас там, где мы не хотим? спросил Тугульгульзоте.
      - Я вам приказываю. Я замещаю президента здесь. - Говард уже терял терпение. - Я получил четкие указания, и я их выполню.
      В ответ на это шаман спросил Однорукого Военного Вождя:
      - Может ли земля принадлежать белым, если сахаптины унаследовали ее от своих предков? Мы вышли из земли, это мать наша, и наши тела должны вернуться в эту же землю.
      - Я не хочу касаться вашей религии, - с раздражением ответил Говард, - давайте говорить по существу. Я уже двадцать раз слышал, что земля ваша мать и что от земли выводит вождь свой высокий чин. Мне уже надоело это слушать, будем, наконец, говорить по делу.
      - Кто мне смеет приказывать, что я должен делать в своей собственной стране? - возразил Тугульгульзоте.
      Логика Тугульгульзоте была неотразимой, но, в общем-то, это был спор волка с ягненком.
      После долгих препирательств Говард решил продемонстрировать силу. Он велел арестовать и посадить в тюрьму шамана, а потом без обиняков заявил Джозефу, что дает сахаптинам тридцать дней на переселение из долины Уолловы в резервацию Лапваи.
      - Мои люди всегда были друзьями белых, - сказал Джозеф. - Почему ты так спешишь? За тридцать дней мы даже не подготовимся к отходу. Наш скот пасется в разных местах, а Змеиная река разлилась. Давай обождем до осени, пока спадет вода.
      - Если ты опоздаешь хоть на день, - резко бросил Говард, - придут солдаты и загонят вас в резервацию силой. Скот и кони, оказавшиеся вне резервации, попадут к белым.
      Теперь уже Джозеф понял, что выхода нет. С неполной сотней воинов долину не защитить. Когда он со своими помощниками вернулся домой, там уже были солдаты.
      Пока они не нападали, но по всему было видно, что находятся в боевой готовности.
      Был созван совет. Старейшины приняли решение тут же собрать скот, чтобы немедля отправиться в Лапваи.
      - Белых было много, и мы не могли им противостоять. Мы были как олени, они - как дикие медведи. Наша страна была мала, их - велика. Мы хотели оставить все таким, как создал Великий Дух. Они этого не хотели, и если реки и горы стояли у них на пути, они их передвигали, - рассказывал много-много лет спустя один из сахаптинов.
      Многие воины говорили, что лучше воевать, чем бежать, как собаки, из родной страны. Выпустили из тюрьмы Тугульгульзоте. Шаман не находил себе места. Яростно проповедовал он, что только кровью можно смыть позор, которому его подверг Однорукий Военный Вождь. Но Джозеф продолжал настаивать, чтобы племя сохраняло мир.
      Чтобы поспеть к сроку генерала Говарда, сахаптинам пришлось оставить много скота в долине. Тем не менее племя тронулось в путь, и к вечеру пятого дня люди вышли к Змеиной реке. Ее вода поднялась из-за притока растаявших горных снегов. Женщин и детей переправили через реку на надутых бизоньих шкурах. По счастью, обошлось без потерь. Большинство воинов было уже на том берегу, когда появилась дюжина верховых белых. Скот ждал еще переправы, а воинов рядом было мало. На глазах у сахаптинов белые угнали нескольких коров. Переправившиеся назад сахаптины не стали их преследовать, но попытались как можно быстрее переплыть со скотом на другой берег. Поэтому переправа не была должным образом подготовлена, и многих животных унесло стремительное течение.
      Негодующие вожди потребовали у Джозефа созвать совет. Разбили лагерь в Скалистом каньоне. Тугульгульзоте, Белая Птица и Оллокот считали, что настало время начать войну. Джозеф возразил:
      - Лучше жить в мире, нежели стать покойником.
      Его обозвали трусом, но Джозеф остался непреклонным: мир, прежде всего мир...
      ТРОПА ВОЙНЫ
      Пока вожди спорили в каньоне, под покровом ночи исчезла группа молодых воинов. Утром они вернулись, но теперь Джозеф не смог бы уже утверждать, что сахаптины никогда не убили ни одного белого. В эту ночь было убито одиннадцать белых. Воины отомстили за угон скота и за изгнание из родной долины.
      Теперь и Джозеф, подобно многим другим миролюбивым индейским вождям, оказался меж двух огней. С одной стороны - давление белых, с другой негодование и отчаяние собственного народа.
      - Я отдал бы свою жизнь, - говорил он, - чтобы исправить случившееся. Мои люди убили белых. Они виноваты в этом. Но белые тоже виноваты... Я хотел бы отвести свой народ в Страну Бизонов - в Монтану без боя... Мы прошли еще шестнадцать миль от Змеиной реки к ручью Белой Птицы, устроили там стоянку, хотели собрать скот. Тут на нас напали солдаты...
      Так произошла первая битва - 17 июня.
      Хотя солдат было вдвое больше, сахаптины заманили их в каньоне Белой Птицы в ловушку, напали на фланги и уничтожили третью часть отряда, а остальных рассеяли. Десять дней спустя Однорукий Военный Вождь привел сильное подкрепление. Но сахаптины скрылись в горах. Джозеф - поскольку война началась, он стал вести ее умело и хладнокровно - предпринял несколько обманных маневров и совершенно запутал солдат. Он наголову разбил передовой отряд и потом стремительно двинулся к реке Клируотер, где его ждал вождь Зеркало с другими воинами.
      У сахаптинов было двести пятьдесят воинов, вдвое больше небоеспособных - женщин, детей, стариков, - тяжелый груз, - все имущество и две тысячи коней. В каньоне Белой Птицы они захватили несколько ружей и множество боеприпасов.
      Они перешли реку Клируотер, а потом Джозеф созвал вождей на совет. Все они знали, что уже никогда не смогут вернуться в Долину Извивающихся Вод, но и путь в резервацию тоже был теперь закрыт. Оставался единственный выход - бегство в Канаду, в Страну Старой Матери. Вождь сиу Сидящий Бык ушел туда, и американские солдаты не отважились преследовать его. Если сахаптинам удастся выйти на дорогу вдоль ручья Лоло и перейти горы Битеррут, дальше до Канады можно добраться быстро.
      Сахаптины часто уходили охотиться в Монтану, и дорога через горы Битеррут была им знакома. Поэтому они без труда оторвались от отряда Говарда, который тащил с собой тяжелое вооружение. Но когда 25 июля племя, растянувшись в цепочку, спускалось недалеко от устья ручья Лоло вниз по каньону, высланные на разведку воины чуть не наткнулись на солдат. Синие куртки строили в узком ущелье длинную баррикаду.
      Джозеф, Зеркало и Белая Птица вышли с белым флагом к баррикаде, спокойно сошли с коней и поздоровались с командиром, капитаном Чарлзом Роуном. Во время разговора подсчитали солдат: их было около двухсот.
      - Если вы нас пропустите, обойдется без боя, - сказал Джозеф капитану, - нет - будем сражаться, но мы все равно пройдем.
      Роун отвечал, что сахаптины смогут пройти, только если сдадут оружие.
      - Воины никогда на это не согласятся, - перебил его Белая Птица.
      Капитан Роун знал, что с запада приближается генерал Говард, а с востока идет другой большой отряд, под командованием полковника Джона Гиббона, и потому решил затянуть переговоры. Он предложил снова встретиться на другой день, чтобы обсудить способ перехода. Вожди согласились. Однако после двух дней бесплодных переговоров вожди сахаптинов поняли, что дальше ждать нельзя.
      Рано утром 28 июля Зеркало расставил воинов среди деревьев склона каньона в линию охраны. Тем временем Джозеф провел женщин, детей и стариков через ущелье и прогнал скот через вершину. Когда капитан Роун увидел, что предприняли сахаптины, они были уже далеко за баррикадой. Капитан погнался было за индейцами, но после нескольких стычек с индейским арьергардом решил, что связываться не стоит, и вернулся к никчемной уже баррикаде.
      Вожди были уверены, что солдаты Говарда ушли. Но они не знали, что приближается армия Гиббона, и потому решили пойти на юг, к знакомым охотничьим угодьям у реки Биг Хол. Там они хотели дать отдых коням и поохотиться. Может быть, белые оставят их в покое? Тогда не придется идти за Сидящим Быком в Страну Старой Матери.
      Хромой полковник Гиббон подошел с отрядом вечером 9 августа и стал в укрытие на склоне горы над сахаптинским лагерем. Добровольцы из белых поселенцев, присоединившиеся к отряду, спросили у Гиббона под утро, следует ли брать пленных. Гиббон ответил, что ему ни к черту не нужны никакие индейские пленные - ни мужчины, ни женщины. Ночной воздух был холоден, и солдаты согревались виски. Когда с рассветом Гиббон дал сигнал к атаке, многие из его людей были пьяны. Построенная в линию пехота дала несколько залпов, а потом начала атаку на сахаптинское стойбище.
      Пятнадцатилетнего мальчишку Коутоликса - Толстого Бобра - разбудила ружейная стрельба.
      - Я выбрался из одеял, пробежал десяток метров, встал на колени и дальше пополз уже на четвереньках. Из вигвама выскочила старуха Патсиконми и тоже поползла на коленях и локтях. Когда она пробиралась слева от меня, ее ранило в грудь. Я слышал звук выстрела. Она сказала мне: "Тебе нельзя здесь оставаться. Уходи побыстрее. Меня подстрелили". Потом она умерла. Я скрылся в чаще. Солдаты стреляли во все стороны, стреляли в вигвамы и в каждого человека, которого видели. Я видел, как умирали маленькие дети и под градом пуль падали мужчины.
      Другой подросток, Черный Орел, проснулся от того, что пули свистели сквозь стены вигвама. В испуге он убежал и бросился в реку, но вода была слишком холодной. Он вылез из реки и стал помогать спасать коней, которых загоняли вверх по холму, чтобы их не заметили солдаты.
      В это время индейцы опомнились от неожиданного нападения. Джозеф с десятком воинов прикрывал бегство небоеспособных членов племени, а Белая Птица возглавил контратаку.
      - Бейте их! Стреляйте в них! - кричал он. - Мы умеем стрелять не хуже солдат!
      И действительно, сахаптины стреляли намного лучше пьяных солдат Гиббона...
      - Тогда мы задали жару этим солдатам, - рассказывал потом вождь Желтый Волк. - В испуге они бежали за реку. Они вели себя как пьяные. Они и были пьяны. Мы думали, что многие из них погибли потому, что были нетрезвы.
      Солдаты начали готовить к стрельбе гаубицу, но сахаптины бросились на расчет, овладели пушкой и привели ее в негодность. Один воин взял на мушку полковника Гиббона - и так полковник заработал имя Дважды Хромого.
      Между тем Джозеф со своими людьми стал отходить, в то время как небольшой отряд воинов задерживал солдат Гиббона за баррикадой из бревен и камней. Сахаптины пошли не в Канаду, а на юг, так как были уверены, что именно таким образом избавятся от преследователей. Было убито тридцать синих курток, около сорока ранено. Но на рассвете с жизнью простились восемьдесят сахаптинов, две трети из них - женщины и дети. Их тела были прострелены, а головы раздроблены каблуками и прикладами.
      - Воздух был пропитан печалью, - рассказывал Желтый Волк. - Некоторые солдаты вели себя как помешанные.
      Арьергард сахаптинов истребил бы всех солдат Гиббона, если бы тем на помощь не пришел генерал Говард со свежим отрядом кавалерии. Воины отступили, догнали Джозефа и предостерегли его, что Однорукий Военный Вождь опять идет по их следу.
      - Мы отступали так быстро, как только было можно, - рассказывал Джозеф. - Когда генерал Говард через шесть дней приблизился, мы внезапно напали на него и захватили почти всех его коней и мулов.
      На мулах Говард перевозил продовольствие и боеприпасы. Индейцы оторвались от дезорганизованных солдат и 22 августа через перевал Тарги вошли в Йеллоустонский парк.
      ЛЖИВЫЙ МАЙЛС МЕДВЕЖЬЯ ШУБА
      За пять лет до описываемых событий Йеллоустон был объявлен первым Национальным парком Соединенных Штатов. Среди первых туристов был и сам Великий Воин Шерман, столь хорошо известный индейцам. Он прибыл на Запад не только полюбоваться природой, но и проверить: правда ли это, что неполных три сотни воинов-сахаптинов, да еще с женщинами и детьми, держат в напряжении целую армию Северо-Запада?
      Узнав, что непокорные индейцы проходят Йеллоустонским парком, чуть ли не рядом с его лагерем, Шерман разослал комендантам окрестных фортов строгий приказ окружить их. Ближе всего был Седьмой кавалерийский полк, который до того не раз терпел поражение от индейцев. Он всеми силами стремился восстановить честь своего оружия. Нужна была победа над любыми индейцами, которые желали бы воевать! Полк передислоцировался к юго-западу, в направлении Йеллоустона.
      В течение первой недели сентября сахаптины-разведчики и разъездные посты Седьмого полка чуть ли не ежедневно наблюдали друг за другом. Потом последовала схватка у ручья Кэньон-Крик, а после нее индейцы искусно оторвались от кавалеристов и направились к северу, в Канаду.
      Увы, они не могли знать, что Великий Воин Шерман приказал Майлсу Медвежьей Шубе срочно выйти из форта Киф и пересечь индейцам дорогу.
      Стычка следовала за стычкой, кавалерия вновь наступала на пятки мятежному племени. 23 сентября индейцы перешли вброд реку Миссури около Коровьего острова. Следующие три дня солдат было не слышно и не видно. 29 сентября охотники выследили маленькое стадо бизонов. Продуктов и боеприпасов оставалось мало, кони после трудных переходов очень устали, и вожди решили, что устроят стоянку у горы Медвежья Лапа, а на следующий день, насытившись бизоньим мясом, племя попробует в один долгий поход пройти к канадской границе.
      - Мы знали, что генерал Говард идет по нашему следу на расстоянии более двух солнц, - рассказывал Желтый Волк. - Не трудно было его обогнать.
      Но утром с юга прискакали два воина, посланные на разведку, с криком: "Солдаты! Солдаты!" Пока лагерь готовился к отходу, на дальнем утесе появился еще один воин и махнул одеялом: "Неприятель справа! Скоро нападет!"