Главное правило продавца

Десятое утро своей городской жизни Игорь Опарин встречал в непривычной обстановке. Лежа на кровати и стряхивая с себя паутинки сна, он удовольствием обозревал свои владения: белоснежный потолок из гипсокартона с врезанными в него серебристыми потами, стены, оклеенные обоями оттенка «кофе с молоком», пол с мягким ковровым покрытием… И эта роскошь составляла лишь малую толику достоинств нового двухкомнатного жилища, в которое Опарин въехал прошлым вечером. Он не огорчился, что пришлось разом выложить аж восемьсот долларов и прождать девять дней вместо обещанных трех. Квартира того стоила. В ней имелось все, что нужно для жизни: от просторной двуспальной кровати до новой, красивой утвари, предназначенной для приготовления и поглощения пищи.

Квартира располагалась на двенадцатом этаже, и Игорь считал это самым главным плюсом. Замечательный вид из окна, фантастическое зрелище большого города. Для человека, еще не утратившего романтического отношения к жизни, эта красота была в новинку и радовала его больше всех других удобств.

Однако пора было спускаться с небес на землю. Впереди – очередной рабочий день, и следовало поторопиться, чтобы не нарушать трудовую дисциплину.

Приготовив наспех яичницу и быстро проглотив ее, Игорь облачился в купленные только вчера пепельного цвета джинсы, белую футболку и обул новые туфли.

Путь до рынка занял не более десяти минут. Открыв свой контейнер, Игорь быстро развесил товар и стал ждать первого покупателя. Ира Золотухина что-то усовершенствовала в своем хозяйстве и попросила соседа подержать тяжелое, во весь человеческий рост зеркало. Увидев свое бледное зеркальное отражение, Игорь покачал головой: «Немного загореть не мешало бы». Впрочем, с его плотным графиком работы о том, чтобы поваляться часик-другой на солнышке, нечего было и мечтать. Тем не менее Игорь задумался… и упустил клиента, который собирался прицениться к кожаной куртке.

– Главное правило продавца – создать у покупателя иллюзию уникальности предлагаемой вещи! – выдала очередной афоризм соседка Ира, укоризненно покачивая головой и глядя на удаляющегося покупателя.

– Да он все равно не купил бы ее! – оправдывался Игорь. – Кому нужна кожаная куртка, когда на улице плюс двадцать пять?

– Этот купил бы! – категорично заявила соседка. – Видно же, что он сильно запал на этот куртец, да и с деньгами у него, судя по прикиду, нет проблем! Тебе нужно было просто как следует его обработать.

– И что мне нужно было сделать? Сказать, что он в этой куртке выглядит как Ален Делон, потому что она хорошо скрывает его огромный живот, или что-то в этом роде?

– Ни в коем случае! – Ира всплеснула руками от возмущения. – Нельзя обращать внимание на физические недостатки клиента! Повторяю для людей с несварением мозгов: главное – создать у покупателя иллюзию уникальности вещи! И учти, что у каждого покупателя свое понятие об уникальности. Для одного – низкая цена, для другого – качество или оригинальность модели.

– Трудно создать иллюзию уникальности, если почти все контейнеры напичканы точно таким же товаром!

– Трудно, – покладисто согласилась Ира. – Но есть один хитрый приемчик. Надо создать ажиотаж вокруг вещи, которая понравилась покупателю. Эдакую неспокойную, соревновательную среду… Мол, не он один претендует на данный товар, есть и другие желающие…

– Предлагаешь организовать вокруг контейнера что-то вроде лохотрона с зазывалами и подстрекателями?

– Нет, достаточно, к примеру, упомянуть в начале беседы с покупателем, что интересующая его вещь уже кем-то отложена и через некоторое время этот «кто-то» может вернуться и купить ее. Только говорить нужно убедительно, глядя честно прямо в глаза.

– А можно на конкретном примере?

– Запросто. Становись на место покупателя, а я буду продавцом. Теперь спрашивай меня что-нибудь про эту куртку.

– Что именно?

– А что спросил твой несостоявшийся покупатель?

– «Почем курточка?»

– Вы эту модель имеете в виду? – с ходу включилась в игру Ира, влюбленно глядя на куртку. – Эта вещь стоит двести тридцать долларов. Примеряйте, не стесняйтесь.

– Постойте, постойте… – подхватил игру Игорь, надевая куртку. – Я видел точно такую же в другом месте, но за двести долларов.

– Вы совершенно правы, – как бы одобряя внимательность покупателя, улыбнулась Ира. – Через четыре контейнера отсюда действительно висит аналогичная модель, однако у этой куртки есть несколько существенных отличий. Качество кожи совершенно другое. Это не какая-то там турецкая овца, которая через год будет похожа на мочалку! Это настоящая телячья кожа, прочная и практичная. Мой муж уже третий год ходит в такой вот куртке, почти не снимая, и ничего! Куртка до сих пор как новенькая. А вы видели, какая у нее выделка? А крой? Она сшита по итальянским лекалам. Минут десять назад эту куртку примерял один мужчина. По профессии он оказался портным и сразу же обратил внимание на отличный крой. Даже удивился, что на рынке бывают такие хорошие вещи. Попросил отложить ее на пару часов, чтобы сходить за деньгами. Но я ему сказала, что не могу. Эта модель в нынешнем сезоне очень популярна и идет нарасхват, на рынке такой больше нет. Так что держать куртку под прилавком не имеет смысла, ее мигом возьмут. И потом, если честно, мне не очень понравилось, как она на нем сидит. Вот на вас – совсем другое дело! Да вы сами посмотрите, вот зеркало…

– И смотреть нечего, – засмеялся Игорь. – Беру! Беру, пока не прибежал ваш портной и не заграбастал это сокровище!

– Подождите покупать, – официальным тоном сказала Ирина. – Вы еще не знаете о скидке в десять долларов.

– Почему же десять, а не двадцать? Ведь продажная цена этой куртки – двести баксов.

– Двадцать – это слишком круто, – интимно произнесла Ира. – Большие скидки настораживают покупателя, так что лучше ими не увлекаться. Да и о себе не надо забывать. А ты, я смотрю, по-прежнему работаешь только на хозяина. Ты который уже день здесь топчешься? Десятый? И когда умнеть собираешься?

– Не знаю, – ответил Игорь, возвращаясь на свое место. – Подкручивать цены пока не получается. Совестно как-то. Будто воруешь…

– Ничего, это скоро пройдет. Вот западешь на какую-нибудь фифу, и начнется гонка за денежными знаками! Тобой, между прочим, многие наши девчонки интересуются! Могу порекомендовать кое-кого.

– А здорово у тебя получается кожей торговать, – сказал Игорь, чтобы перевести разговор в другое русло. – Никогда не пробовала заниматься этим серьезно?

– Нет, не пробовала. В коже я, если честно, мало смыслю. Другое дело – нижнее белье. Вот о нем я знаю практически все. Да и выручка с него нисколько не меньше. Причем круглый год, а не посезонная. Ведь летом торговля кожей практически замирает, а кушать, как ни странно, хочется всегда.

– А правда, что твой муж уже третий год носит такую куртку и она у него как новенькая?

Ира смерила коллегу высокомерным взглядом.

– Если бы мой благоверный напялил эту дрянь, я б здорово удивилась.

Ирина вдруг умолкла.

– Что там? – спросил Игорь, проследив за ее взглядом.

– Вон там, возле сто десятого контейнера, – аферистка… Она мне на прошлой неделе всучила три фальшивые сторублевки. А на этой неделе Светке Пьянковой из сто семнадцатого, ну, которая трикотажем торгует, такую же пятисотку втюхала. Сейчас, видно, опять на промысел вышла. В сто десятом совсем еще зеленая девчушка работает, только три дня как на работу устроилась. Похоже, эта волчица на нее и нацелилась! Ну, я ей сейчас устрою!

Попросив соседа присмотреть за товаром, Ирина помчалась в административный корпус, где находился штаб Тимура и его команды. Штаб тимуровцев на Средном рынке не имел ничего общего с повестью Аркадия Гайдара. Тимуровцами называли бойцов частного охранного подразделения, отвечавшего за безопасность на рынке. Руководил отрядом Тимур Хабибов, наполовину грек, наполовину осетин, человек весьма крутого нрава и внушительной внешности. У Тимура был рост под два метра, телосложение атланта и кулаки размером с телячью голову. Порой ему достаточно было просто появиться в торговых рядах, и конфликт затихал сам собой.

Команда заметно проигрывала шефу в габаритах, но была на удивление профессиональной. В ней не было ни одного случайного человека. Тимур каждого бойца подбирал лично и лично же проверял на профпригодность. Рыночное информбюро сообщало, что многие кандидаты после таких проверок оказывались в больницах с довольно тяжелыми травмами. Из тех же источников было известно, что предводителя тимуровцев и директора рынка связывает давняя и крепкая дружба. Игорю в это, впрочем, не особо верилось. Ему казалось, что Вадим Дементьев не может водить дружбу с человеком, от которого за версту разит криминалом.

Возле сто десятого контейнера уже бурлили страсти: двое охранников пытались скрутить руки аферистке. Та отчаянно сопротивлялась, но силы были неравны: в конце концов женщину с заломленными назад руками повели к штаб-квартире тимуровцев.

Еще издалека Игорь заметил, что позади охранников и пленницы, соблюдая дистанцию и поминутно озираясь, идут три молодых человека: скорее всего, так называемая группа прикрытия. Известно, что аферисты никогда не работают поодиночке. Поначалу следовавшие за аферисткой парни не проявляли себя. Они высматривали, нет ли поблизости еще людей в камуфляже. И лишь убедившись, что таковых не наблюдается, решили действовать. Шедший справа, ударив ближнего к себе охранника по голове коротким металлическим прутом, сбил его с ног. Двое других навалились на другого охранника.

Игорь решил, что пора вмешаться. Парень с арматурой представлял наибольшую опасность. Он подскочил к нему и нанес удар в челюсть. Тот отлетел метра на два и рухнул на асфальт. Железный прут упал Игорю под ноги. Он быстро схватил его и начал осыпать ударами то одного, то другого молодчика. Устоявший на ногах охранник, почувствовав поддержку, перешел в наступление. Но тут женщина, вместо того, чтобы бежать, сняла со своих ног туфли с острыми, словно шило, каблуками и принялась что есть силы колотить ими по спине Игоря. Тот, отбросив прут, пытался схватить аферистку за руки… Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы на помощь не подоспели Тимур и его команда.

Когда поле битвы опустело и пленные были уведены в штаб, Игорь вернулся за свой прилавок. Ирина встретила его словами:

– Забыла сообщить тебе еще одно правило продавца: «Никогда не оставляй товар без присмотра, иначе что-нибудь непременно скоммуниздят!»

– Что-то пропало? – забеспокоился Игорь.

– В твоем контейнере, похоже, все на месте, а вот у меня увели четыре лифчика фирмы «Дим». А они ужасно дорогие!

– Я заплачу…

– Тоже мне, Рокфеллер… Знаешь, сколько один такой стоит? Хотя, если разобраться, так именно я заварила всю эту кашу. Будет мне урок. – Лицо Иры перекосилось.

Присев на прилавок, Игорь растер ладонью болевшую поясницу, потрогал разорванный рукав своей новенькой футболки.

– Похоже, я только что узнал еще одно правило продавца. Никогда не делай коллегам добра, иначе будешь за это наказан!

– Это уж точно, – усмехнулась Ирина. – Приятно иметь дело с талантливым учеником!

Подруги

Инспектор Глушенкова ехала в электричке на станцию Игумново, где находился садовый участок Антонины Петровны Зименко, одной из подруг покойной Елены Самохиной. Именно с нее Валентина решила начать свои поиски. Антонина Петровна была старше Елены на четырнадцать лет. В городе женщины проживали в одном доме, в одном подъезде. Это позволяло предполагать, что Антонина Петровна знает больше, чем две другие подруги, и может подсказать, где искать отца Насти Самохиной.

Отыскав без труда нужный участок, Валентина остановилась возле калитки и присмотрелась. Утопающий в цветах двухэтажный деревянный домик, вокруг него ветвистые яблони, вишни, среди них ровные грядки с кустиками клубники, над которыми копошилась хрупкого телосложения женщина лет пятидесяти, в белой панаме, канареечном купальном костюме и с огромной лейкой в руках. Лейка с необыкновенной легкостью порхала над клубникой, как будто ничего не весила.

– Здравствуйте! – крикнула из-за калитки Глушенкова.

– Здравствуйте, – ответила хозяйка, поставив лейку на землю. – Что вы там стоите? Заходите… Вам покрупнее – сейчас покушать или помельче – на варенье? – И, увидев недоуменный взгляд Валентины, спросила: – Разве вы не за клубничкой?

– Нет, – улыбнулась Глушенкова. – Не за клубничкой. Мне нужна Антонина Петровна Зименко.

– Это я. А вы из милиции, что ли?

– Угадали.

– По поводу Лены?

– Скорее уж по поводу Насти, ее дочери.

– Значит, вы – новый следователь?

– Нет, я инспектор по делам несовершеннолетних. Меня зовут Глушенкова Валентина Андреевна.

– Проходите, садитесь…

Как только гостья присела на край ажурной скамейки, Антонина Петровна спросила:

– Кваску холодного не хотите?

– Не отказалась бы.

– А может, окрошечки? Со мной за компанию, а? Время как раз обеденное.

– Ну, разве что за компанию.

Простота и гостеприимство хозяйки располагали, и Валентина подумала, что разговорить женщину будет нетрудно.

Через минуту на столе появились две тарелки с окрошкой, ржаной хлеб, баночка с майонезом и розетка с горчицей.

Отведав несколько ложек, Валентина не смогла удержаться от комплимента:

– Очень вкусно!

– Это из-за того, что квас у меня не магазинный, а собственный.

– И овощи, наверное, тоже?

– У меня почти все свое, натуральное, – не без гордости заявила хозяйка. – Нам, пенсионерам, иначе нельзя! Да вы ешьте, ешьте…

– Съем, не сомневайтесь, – улыбнулась Глушенкова. – Просто у меня привычка такая – разговаривать за едой! Издержки профессии…

– Понимаю, – поддакнула собеседница. – Все мы куда-то спешим, торопимся и не замечаем, как проходит время! Вот у меня, например, вся жизнь промелькнула, словно пейзаж за окном скорого поезда. Не успела оглянуться – и уже пенсионерка. Так что вы ешьте, Валечка, ешьте на здоровье. Такие мгновенья продлевают жизнь!

Этот философский вывод трудно было опровергнуть, но дело есть дело.

– Антонина Петровна, не могли бы вы рассказать мне немного о Елене Самохиной? Вы давно с ней знакомы?

– Лет десять, наверное, – ответила собеседница. – Вот только не знаю, что вам сказать. Лена была человеком очень трудной судьбы, но при этом настоящим другом. Для вас, наверное, такой характеристики мало, так что лучше задавайте вопросы, а я буду отвечать…

Глушенкова на мгновение задумалась. Она заранее не готовила вопросы, надеясь сориентироваться на месте.

– Давайте, Антонина Петровна, поступим так: вы будете мне рассказывать о вашей подруге, и если что-то мне покажется важным, я буду вас останавливать и спрашивать…

– Познакомились мы с Леной лет десять назад. Мы тогда еще не были соседями, жили не только в разных домах, но и в разных районах. Меня на родном Химкомбинате как раз спровадили в бессрочный отпуск, а Лена уже была безработной – попала под сокращение в своем НИИагротехмаш. Мы обе прилично вязали на спицах. В ту пору, если помните, детские вещи еще не везли тоннами из Китая, так что шерстяные носочки, варежки и шапочки ручной работы пользовались спросом. Потрудившись как следует на неделе, мы, вязальщицы, приходили в выходные к Средному рынку и продавали наши изделия. Мое место было возле самого входа, Еленино – рядом. Если удавалось продать побольше, мы вечером покупали бутылочку «Монастырки» и заходили ко мне. Затем стали ходить друг к другу в гости, вместе вязали и разговаривали. Потом мой муж Володя помог Лене обменять свое жилье на квартиру в нашем доме.

– Вот как?

– Да, представьте себе. Семь лет назад мой Володя пришел как-то домой и объявил, что Петька Быстров с четвертого этажа хочет свою трехкомнатную квартиру поменять на такую же в соседнем районе. Он, мол, там шашлычную открыл и решил переселиться к ней поближе, чтобы удобней было работать… Квартира Елены была гораздо лучше Петькиной, так что при обмене Лена немного выиграла в деньгах. Он ей доплатил восемьсот долларов… Но уж лучше бы не появлялся в ее жизни совсем!

– Почему? – ухватилась за нужную ниточку Глушенкова.

– Петька сразу же начал ухлестывать за Леной и добился-таки своего. Сколько я ей говорила, сколько предупреждала, что нельзя верить этому типу, но… Елена думала, что встретила наконец мужчину своей мечты… А он как узнал, что она беременна, так сразу в кусты. Делай, говорит, аборт, мне ребенок ни к чему… Вы, наверное, знаете, что у Лены была серьезная болезнь крови?

– Знаю.

– Для женщины с таким заболеванием шанс родить бывает раз в жизни. Она, естественно, решила рожать. Надеялась, что после рождения ребенка Петька к ней вернется. Святая простота!

– Неужели он так и не видел дочку?

– Может, и видел, но случайно. А чтобы специально прийти – ни разу!

– А алименты он платил?

– Что вы! Петька жмот, из-за копейки удавится! И в кого только. Отец с матерью вроде жадностью не отличались, да и брат его старший, Вовка, – тоже!.. Может, потому дела у него и идут в гору.

– А чем он сейчас занимается?

– Травит население! – с чувством выполненного долга донесла Антонина Петровна. – Продает шашлыки на рынках. У него четыре шашлычных. Две на Нагорном и две на Средном. Знал бы он семь лет назад, что придется работать на Средном, он свою квартиру нипочем бы не обменял!..

– Возможно, у него будет шанс вернуть себе эту квартиру, – задумчиво сказала Глушенкова.

Антонина Петровна удивленно воззрилась на собеседницу.

– Так уж получается, что никаких родственников, кроме господина Быстрова, у Настеньки нет. Он один имеет юридическое право стать опекуном девочки. Для этого, правда, потребуется собрать кучу разных справок. Но только так можно сохранить квартиру для Насти, а ее саму – уберечь от детского дома.

– Мечты! – махнула рукой Антонина Петровна. – Петька никогда на это не согласится. Да и какой из него отец? Тем более что девочку есть кому удочерить!.. Нам с мужем. А что?.. Мы любим Настеньку. Она нам как родная стала. Лена часто задерживалась на работе, и я чуть ли не каждый вечер забирала девочку из садика. Мы всегда отлично ладили! Не подумайте, что я это из-за квартиры, тем более что после смерти Лены на нее наложат лапу госчиновники. У нас с Володей трехкомнатная. Места всем хватит, будем жить не хуже других… И Татьяна с Вероникой, наши с Леной подруги, обещали помочь, а они девчонки обеспеченные!

Желание Антонины Петровны и ее мужа удочерить Настю, конечно же, заслуживало восхищения, но с точки зрения закона было почти невыполнимо.

– Боюсь, Антонина Петровна, что ваш вариант неосуществим, – вздохнув, сказала Валентина. – Дело в том, что вы не в родстве с девочкой. К тому же пенсионеры, и здоровье ваше, конечно, оставляет желать лучшего. Эти обстоятельства с юридической точки зрения сводят ваши шансы к нулю.

– А кто узнает, какое у нас здоровье?

Глушенковой сразу же вспомнились эмиссары из Комитета управления госимуществом.

– Поверьте мне, докопаются! Вас заставят собрать столько медицинских справок, что на один только обход уйдет несколько недель. А тем временем, боюсь, судьба девочки и ее квартиры будет уже решена. Да и без этого, не хочу лукавить, ваши шансы на опекунство призрачны. Даже родным бабушкам и дедушкам это не всегда удается. Закон об опекунстве не очень-то жалует пенсионеров.

– Значит, единственный способ спасти Настю от приюта – уговорить Петьку? – вдохновилась было Антонина Петровна, но тут же сникла. – Нет, этот вариант совсем дохлый. Петька согласится, если только ему к затылку приставить пистолет и держать так, пока не будут оформлены все документы.

Обе женщины замолчали, прикидывая в уме, что можно сделать.

– А что, если заключить с Петькой сделку? – произнесла наконец хозяйка. – Пусть оформляет опекунство, квартиру забирает себе, а девочку мне отдает. Он же коммерсант до мозга костей и от такого вряд ли откажется!

– Я подумала о том же самом! – созналась Валентина. – Но квартиру, если честно, жалко. Она бы очень пригодилась Насте, когда девочка вырастет. По закону государство обязано, конечно, предоставить ей по достижении восемнадцати лет аналогичную жилплощадь, но на практике…

Глушенкова безнадежно махнула рукой.

– А что будет с вещами, которые сейчас в Лениной квартире? Они тоже отойдут государству?

– Они будут храниться на специальном складе, в отдельном контейнере до восемнадцатилетия Насти или до оформления опеки над ней, – ответила Глушенкова. – Я, если честно, не знаю ни условий хранения, ни мер безопасности на этих складах и не могу сказать, доживут ли эти вещи до Настиного совершеннолетия… А вы, случайно, не знаете, где сейчас проживает Петр Быстров? – вдруг спросила Валентина.

– В той квартире, которую выменял у Елены. Улица Революции, дом три…

– Он женат?

– Не-ет! – усмехнулась собеседница. – На жену ведь тратиться надо. А уж на детей – тем более… Должна вам кое-что рассказать: мы тут недавно собрались все вместе: я, Татьяна и Вероника, – продолжала Антонина Петровна. – Помянули Лену, о Насте поговорили и обсудили то, что не дает нам покоя!..

Она выдержала паузу, словно желая подчеркнуть важность того, что собиралась сказать.

– Хотя следователь Панфилов произвел на всех нас самое приятное впечатление, с его выводами мы не согласны. Он уверен, что Лена погибла из-за несчастного случая. А мы сопоставили наблюдения и поняли: что-то здесь нечисто!

Глушенкова отставила тарелку с недоеденной окрошкой в сторону и превратилась в слух.

– За три дня до Лениной гибели все мы заметили, что она как-то изменилась: стала замкнутой, неразговорчивой и… рассеянной. Будто думала все время о чем-то, но рассказать никому не могла. Это первое наблюдение. Второе, – со значением произнесла рассказчица. – Панфилов утверждает, что Лена погибла в пятнадцать пятьдесят на станции «Вознесенская», а рабочий день в ее конторе заканчивается только в семнадцать ноль-ноль…

– Насколько мне известно, – возразила Глушенкова, – за несколько минут до гибели Елена Самохина отпросилась с работы, сославшись на недомогание. Так что ничего странного я здесь не усматриваю. Скорее это говорит в пользу версии о несчастном случае…

– Скажите, что вы делаете, когда чувствуете себя плохо и отпрашиваетесь с работы? – чуть прищурясь, спросила Антонина Петровна.

– Иду домой и ложусь в постель.

– А Елена в тот день не домой ехала. Она или направлялась в совершенно другое место, или специально ждала кого-то на железнодорожной платформе.

Антонина Петровна поднялась из-за стола и скрылась в доме. Через пару минут она вышла с картой города и разложила ее на столе.

– Вот, посмотрите сами. Это, – она указала пальцем на красную точку, – место, где Лена работала. А вот здесь, – палец опустился ниже, – Лена жила… А теперь посмотрим, где тут у нас находится платформа «Вознесенская»?

Палец Антонины Петровны проделал резкий зигзаг вправо.

– Не слишком ли замысловатый путь для больного человека, которому надо побыстрее добраться до постели?..

– "Вот это уже любопытно!" – подумала Валентина.

Между тем Антонина Петровна продолжала:

– Но интересно не то, что Лена очутилась на совершенно ненужной железнодорожной станции. Примечательна та реактивная скорость, с какой она туда прилетела. Пусть уж ваш Панфилов извинит нас за самочинное расследование, но мы сами поговорили с Лениными сослуживцами. И выяснилось, что с работы она ушла в пятнадцать тридцать пять, то есть за пятнадцать минут до гибели. Мы попытались повторить ее путь. Быстрее всего добраться до места можно на «автолайне», но и он привез нас к платформе за двадцать пять минут. Оставался еще один вариант: такси или частник. На Татьяниной машине мы в пятнадцать минут уложились, но тут нас смутило другое. Расспросив таксистов, мы узнали, что минимальная цена такого вояжа – стольник. А ведь Лена денег на ветер не бросала, все копила Насте на операцию. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы она так потратилась…

– "Да, повезло Елене Самохиной с подругами! – подумала Валентина. – Жаль только, что поблагодарить она их уже не сможет!"

Но сюрпризы еще не кончились. Частное сыскное агентство «Три подруги» копало глубоко.

– Теперь о главном: сегодня утром мы навестили Настю в больнице. Она нам рассказала о каком-то странном дяденьке, который зашел к ней в палату за полчаса до нас. Он шарил в ее вещах, будто искал что-то. Раньше она этого дядю никогда не видела.

– Может, врач? – предположила Глушенкова.

– Настя сказала, что он был без халата и очень большой, настоящий человек-гора!

– "Нужно будет вечером объяснить девочке, как надо вести себя в таких случаях, – решила Валентина. – Да и с Аркадием стоит провести воспитательную беседу. Какие-то люди шатаются по его больнице и роются в детских вещах. А охрана куда смотрит?"

– Значит, вы предполагаете, что вашу подругу убили?

– Мы только собрали факты, – уклончиво заметила Антонина Петровна. – Выводы – дело милиции…

Наташка, захады!

– "Ту-154" набрал уже приличную высоту, но в салоне стояла нестерпимая духота.

– Может, форточку откроете? – увидев стюардессу, пошутил один из пассажиров.

– Минут через двадцать станет прохладней, – успокоила всех девушка в голубой форме. – Вам минеральной воды или лимонада?

Игорю пить не хотелось. Все его внимание было сосредоточено на пространстве за иллюминатором. Облаков почти не видно, и это позволяло вдоволь насладиться расстилающейся внизу землей, покрытой лесопосадками, автотрассами, железнодорожными полотнами, изгибами рек, зеркалами озер.

– Красиво, да? – оторвавшись от модного журнала, спросила сидевшая рядом Наталья Ивановна Чужайкина.

Игорь кивнул. Впечатлений было немало. Впереди его ждал загадочный Стамбул. Еще три дня назад он даже не помышлял об этой поездке. Все произошло неожиданно.

Вечером того дня, когда случилась потасовка с аферистами, Игоря вызвал к себе директор рынка. В кабинете были Тимур Хабибов и Наталья Ивановна.

– А вот и наш Чак Норрис пожаловал! – с интересом глядя на приятеля, сказал Вадим. – Ты где так драться научился?

– В армии, – сдержанно отозвался Игорь.

– В десантуре служил? – подал голос Тимур Хабибов.

– В погранцах.

– Хорошо вас там учили! Одному челюсть сломал, другому ребра! Третьему тоже перепало, только вот бабе – почти ничего.

– Зато мне от нее досталось! Всю спину измолотила своими каблуками! Не подоспей вы вовремя, я бы в дуршлаг превратился! – усмехнулся Игорь.

– Это у нее фирменный прием, – сообщил Хабибов.

– Что, известная личность? – полюбопытствовал Игорь.

– Аферистка со стажем. Шишкина Екатерина по прозвищу «Шпилька». Мы провели с ней разъяснительную беседу, дали совет обходить Средной рынок стороной и отпустили.

Игорь уже знал, что охрана рынка не заинтересована в сотрудничестве с правоохранительными органами, поскольку набрана в основном из той же социальной группы, что и возмутители спокойствия. Так что рассчитывать на помощь милиции никто не собирался…

– А чем, скажите, не кандидатура на поездку с вами в Турцию? – Вадим указал на Игоря Наталье Ивановне.

– Нормальная кандидатура. Вот только есть ли у нашего Чака Норриса загранпаспорт?

– Нет, – сказал Игорь.

– За три дня в ОВИРе загранпаспорт не сделать! – раздумчиво заметил Тимур Хабибов.

– Зато в МИДе можно! – нашлась Наталья Ивановна, гипнотизируя взглядом директора.

– Ладно, попробую позвонить своему приятелю из МИДа, – решил Вадим.

Приятель из МИДа не подкачал, и теперь Игорь в качестве сопровождающего лица летел на три дня с Натальей Ивановной в Турцию за кожей и винилом. При ней имелись деньги – шестьдесят тысяч долларов. Игорь должен был охранять Чужайкину и в то же время все примечать. Наталья Ивановна была коммерсантом опытным, и у нее не худо бы поучиться успешно вести дела.

Впервые попав за границу и едва коснувшись ногами чужой земли, каждый испытывает странное ощущение восторга, немедленного желания увидеть как можно больше, узнать, потрогать все собственными руками и вместе с тем боязни пропустить нечто важное и интересное, без чего нельзя будет потом сказать себе, что чужой мир полностью открылся тебе. Едва миновав таможню, Игорь начал, словно губка, впитывать заграничную экзотику. Первое легкое потрясение он испытал прямо в аэропорту, в пункте обмена валюты, где в ответ на вызубренную фразу из русско-турецкого разговорника «Пара боздурмак истийорум», что означало «Я хочу обменять деньги», мужчина с длинными черными усами произнес:

– Говорьите по рюски, пожалюйста!

– Зря ты здесь деньги меняешь, – сказала Наталья Ивановна, увидев своего помощника с пачкой турецких лир в руке. – В городе курс гораздо выгоднее.

– Может, купить что-нибудь по дороге придется? – несмело предположил Игорь. – Да и за такси заплатить… или за городской транспорт.

– «Может», – передразнила начальница с таким видом, будто услышала несусветную глупость. – Пошли уж!

Едва они вышли из здания аэровокзала, как к ним подбежал маленький человечек, также со смоляными усами.

– Такси пожалюйста! Нэ дорого!

– Знаем мы ваше «нэ дорого». – Наталья Ивановна, подхватив Игоря за руку, с неприступным видом прошествовала дальше.

– Они здесь все, что ли, по-русски говорят? – поинтересовался Игорь.

– Почти все.

– Русский язык входит у них в школьную программу? – пошутил Игорь.

– В ускоренный рыночный курс, – уточнила Наталья Ивановна. – Если бы наша экономика на тридцать процентов зависела от туристов и «челноков» из Турции, то и мы бы все лепетали по-турецки.

– Логично. А куда мы идем?..

– Если ты успел заметить, мы прилетели в составе группы, и на нашу группу должен быть заказан автобус, который и довезет нас до отеля. Вот к нему-то мы и направляемся.

– …Небольшой, похожий на российский «пазик» автобус минут за пятнадцать доставил группу из двадцати человек к отелю «Тара».