– Откуда, если не секрет?

– Я довольно близко знакома с нынешним директором комплекса «Д.О.М.».

– С Игорем Опариным?

– Да, – подтвердила собеседница. – Он обратился ко мне за помощью чуть меньше года тому назад, и наше сотрудничество продолжается до сих пор.

– И как он тебе?

– Очень толковый. Просто талант! У него есть все, чтобы через несколько лет стать крупной фигурой в бизнесе. Я в меру сил помогаю ему. Надеюсь, что и он, достигнув известных вершин, меня не забудет.

Татьяна на мгновение замешкалась.

– Не стану лукавить, материальный фактор в нашем с ним сотрудничестве тоже имеет место.

– Ты, кажется, этого стесняешься? Почему? Это ведь и есть твоя работа, – удивилась Глушенкова.

– Не очень-то приятно сознавать, что оказываешь услуги руководителю того самого предприятия, из-за которого убили мою лучшую подругу!

– Думаешь, и Опарин как-то причастен к убийству?

– Нет, что ты! – возразила собеседница. – Хотя, по странному стечению обстоятельств, в город он приехал в тот самый день и на той самой электричке, под которой погибла Елена.

– Вот как?

– Это всего лишь злая гримаса судьбы и не более того, – уверенно продолжала Татьяна. – Иначе он не стал бы рассказывать мне о происшествии на платформе в первый день по приезде.

– Так вы познакомились в первый же день его пребывания в городе?

– Да. Я близко знала его тетку. Он переночевал у меня, а утром отправился устраиваться на работу к своему школьному другу, Вадиму Дементьеву. Игорь мне сразу понравился.

– Что, действительно хороший парень?

– Не то слово! Мне еще не доводилось встречать человека с такой коммерческой хваткой, – с азартным блеском в глазах сказала Татьяна. – Даже не представляю, что он мог делать столько лет в глухой провинции!

– Ждал своего часа, – предположила Глушенкова. – Способность оказаться в нужном месте в нужное время бывает порой куда полезнее иных положительных качеств. У меня есть один знакомый, который называет таких людей «рыбаками». По его теории, они способны долго и терпеливо дожидаться своего шанса, не размениваясь на мелочи, но уж когда приходит время, вцепляются в фортуну, словно пираньи, и больше ее не отпускают.

– Как здорово сказано! – похвалила собеседница. – И сравнение с пираньей очень подходит. Игорь действительно похож на пиранью: за версту чует прибыль и своего не упустит.

Вспомнив о том, с чего, собственно, и возник разговор об Опарине, Валентина спросила:

– Ты не сказала, что тебе известно о ходе следствия?

– Оно топчется на месте. Игорь говорил как-то, что следователь нарочно тянет, но я не поверила. Насколько мне известно, юристов не поощряют за медлительность. Если только…

– Что «если только»?

– Если только черепаший темп не задан начальством.

Татьяна налила в свой фужер прохладного кваса, который принесла Антонина Петровна, и с видимым удовольствием выпила. Валентина прекрасно помнила, как он хорош, и последовала примеру собеседницы.

– И вот теперь мы подобрались к самому главному вопросу: кому выгодно затягивать следствие? – продолжала Татьяна. – Мне на ум приходит только один человек – Станислав Малицкий. Слышала о таком?

– Слышала, – ответила Глушенкова. – Но не думала, что его влияние простирается и на городскую прокуратуру.

– Все гораздо проще. Один из заместителей прокурора – давнишний приятель Малицкого. Они еще со студенческой скамьи поддерживают неформальные отношения.

– «Поддерживают неформальные отношения»? – усмехнулась Глушенкова. – Ну и выраженьице!

– К сожалению, слово «дружба» к людям большого бизнеса и высоким милицейским чинам неприменимо, – изрекла Татьяна. – Такова реальность!

– Я не понимаю, зачем Малицкому затягивать следствие? Не лучше ли попросить друга… пардон, того, с кем он поддерживает неформальные отношения, просто прекратить следствие и выпустить подозреваемых на свободу. Тем более, что адвокату Дементьева удалось раскопать факты, которые способны развалить все дело! Надо всего лишь убедить следователя обратить на них внимание.

По выражению лица Татьяны было видно, что ни о чем таком она не слышала.

– Неужели Опарин не говорил тебе об этом? – удивилась Глушенкова.

– А что это за факты, ты говорить не имеешь права, да? – после короткой паузы уклонилась от вопроса Татьяна.

– Закон это строго-настрого запрещает. Да и полной уверенности, что сами факты не сфабрикованы тем же Малицким, у меня нет!

– Малицкий не стал бы вытаскивать своих людей из тюрьмы так рано! – возразила собеседница. – Это ему невыгодно.

– Почему?

Вместо ответа Татьяна спросила:

– Тебе, случайно, не попадался на глаза устав закрытого акционерного общества «Д.О.М.»?

– Нет, – соврала Валентина. Она сделала это, чтобы узнать, совпадут ли выводы Татьяны с ее собственными.

– Если бы ты его прочла, узнала бы много интересного! – начала объяснять Татьяна. – Особенно хорош пункт номер девять, в котором говорится, что если один из акционеров в течение года не принимает участия в хозяйственной деятельности комплекса, его акции считаются аннулированными и переходят в руки учредителя. Это означает, что двадцать процентов прибыли, которыми ранее мог распоряжаться Дементьев, через неделю-другую достанутся Малицкому.

– Но бывают же форс-мажорные обстоятельства, – заметила Глушенкова. – В каждом договоре, насколько я знаю, они оговариваются отдельным пунктом. Пребывание в следственном изоляторе, несомненно, должно подпадать под форс-мажор.

– Только не в данном случае. В уставе пункт о форс-мажорных обстоятельствах дотошно конкретизирован. В нем говорится о чем угодно: о землетрясениях, войнах, наводнениях, даже о нашествии термитов и саранчи, но ни слова про тюремное заключение.

– Не думаю, что такой богатый человек, как Малицкий, стал бы мелочиться из-за каких-то двадцати процентов прибыли.

– Это не так уж мало. Когда комплекс будет выстроен полностью, получится около трехсот тысяч долларов в месяц.

– Триста тысяч за один месяц! – изумилась Глушенкова.

– А может, и больше, – как ни в чем не бывало продолжала Татьяна. – Я ведь делала подсчет исходя из официальных цифр. Ну а сколько спрятано «в черноте»* – одному Богу известно.

– А кто сейчас распоряжается акциями Дементьева? – поинтересовалась Валентина.

– Опарин. На него оформлена доверенность. К его чести, могу сказать, что все положенные Дементьеву деньги он добросовестно перечисляет на счет его супруги.

– А сколько, ты, случайно, не знаешь?

– За прошлый месяц – сто сорок восемь с половиной тысяч долларов, – не стала скрывать Татьяна. – А за весь период получается что-то около девятисот тысяч.

– Неплохая цифра!

– Неплохая, – согласилась собеседница. – Но, со слов Опарина, у Аллы с мужем были очень хорошие отношения. Это именно она наняла ему одного из лучших адвокатов, отказавшись от того, которого сватал ей Малицкий.

– Она не доверяет Малицкому?

– Нет, – отрезала Татьяна.

– Неужели Малицкий способен на откровенную подлость, по его меркам, из-за грошей?

– В пору «дикого капитализма» возможно все. Хотя лично мне кажется, что это некая воспитательная акция. Малицкий словно говорит всем: «Смотрите, что я могу сделать с теми, кто зарвался и перестал меня уважать!»

– А Дементьев и Хабибов, значит, зарвались? – продолжала расспрашивать Валентина.

– Насколько мне известно, да.

– Каким образом?

Собеседница снова налила себе квасу, сделала несколько глотков и сказала:

– Дело в том, что Дементьев и Хабибов на своем рынке занимались реализацией очень дешевой водки. Надеюсь, что такое «дешевая водка», объяснять не надо!

– Не надо, – кивнула Глушенкова.

– Так вот, прибыль от продажи этой водки оказалась такой огромной, что капитал двух компаньонов, особенно Дементьева, стал расти как на дрожжах. А тут как раз у Малицкого случилась сильная неувязка с кредитом на очередное строительство, и ему пришлось взять деньги в долг у своего подчиненного. Дементьев дал, но взамен «вежливо попросил» двадцать процентов акций Средного рынка и будущего торгового комплекса «Д.О.М.», и Малицкий был вынужден согласиться. Однако, учитывая его больное самолюбие, наверняка затаил обиду на Дементьева. Для меня это совершенно ясно. Как знать, не тогда ли он решил избавиться от своего непрошеного соучредителя? Первой попыткой упрятать Вадима Дементьева в тюрьму можно считать очень странный, но, правда, безуспешный рейд налоговой полиции, которая чуть было не накрыла предприятие по разливу водки. Случилось это за три месяца до убийства Елены. Ну а про вторую попытку, думаю, напоминать не стоит.

– Так ты считаешь, что Малицкий просто «подставил» своих подчиненных?

– Не люблю я этот киношный штамп – «подставил», – покривилась Татьяна. – Но к данной ситуации он подходит как нельзя лучше.

– А зачем Малицкому столь изощренный план? Не легче ли было просто убить обоих?

– Но это же невыгодно! В случае смерти одного из акционеров его акции, согласно уставу, да и в соответствии с законодательством, переходят по наследству родственникам первой очереди, то есть супруге или родителям.

– "Выгодно, целесообразно, экономически обоснованно"! Валентина уже не могла сосчитать, сколько раз за вечер слышала эти слова. Самое время было заканчивать экскурс в мир «дикого капитализма», но сначала следовало спросить еще кое о чем.

– Иван Корнилович! – обратилась она к бывшему начальнику Елены Самохиной. – Меня уже почти год мучает один вопрос. Не могли бы вы прояснить его?

– С превеликим удовольствием!

– Каким образом случилось так, что комплекс «Д.О.М.» очень скоро будет закончен и сдан в эксплуатацию? Ведь даже поверхностного взгляда на проект достаточно, чтобы похоронить его раз и навсегда еще год тому назад?

Иван Корнилович, казалось, нисколько не смутился. Очевидно, за время работы в департаменте по озеленению он привык к вопросам подобного рода. «Сейчас будет говорить про экономическую целесообразность проекта и про выгоду, которую комплекс принесет жителям города и района», – подумала Глушенкова, но ошиблась.

– Это случилось потому, что я поступил как последний трус! – вдруг выкрикнул Иван Корнилович. – Я тогда еще не знал, что смерть Елены как-то связана с этим проклятым проектом, и боялся за свое место. Я лично принял на работу угодного начальству человека. А потом закрыл глаза на его быструю подпись под проектом. Думал, что после такого «прогиба» начальство закроет глаза на мой пенсионный возраст и мне удастся поработать еще годик-другой. Каким же дураком я был! А теперь чувствую себя самым настоящим подлецом и предателем!

Большинство присутствующих не обратили внимания на его покаянную речь – им уже доводилось слышать подобное от Ивана Корниловича. Напротив, серьезные лица вдруг озарились улыбками.

Повернувшись, Глушенкова увидела Настю. Растрепанные волосы после сна и кое-как натянутый фиолетовый комбинезон придавали ей особое очарование.

– Приветик! – поздоровалась со всеми гостями Настя. – Вы давно здесь?

– Давно! – ответила за всех Глушенкова.

– Теть Валь, сыграем? – с ходу предложила девочка, вынимая из нагрудного кармана фишку-кепс. Настя не знала, по какому печальному поводу собрались сегодня взрослые.

– Сыграем. – Валентина извлекла из кармана пиджака несколько припасенных на всякий случай фишек. – Только, чур, Белоснежку пока не вынимать. А то вся наша игра закончится за пять минут!

– Белоснежки у меня больше нету, – пожаловалась Настя. – Сашка Савкин из первого "Б" ее у меня перед самыми каникулами выиграл. Его Сцилла у всех выигрывает.

– Ну, ничего. Вот мы потренируемся, как следует, и покажем этому Савкину, где Сциллы зимуют!

– Это точно. – Девочка полезла в нагрудный карман, чтобы извлечь еще несколько фишек, но карман вдруг отстегнулся и упал на землю. Множество разноцветных кружочков рассыпалось по траве.

– Это не карман, а наказание какое-то! – воскликнула Антонина Петровна, бросаясь помогать Насте. – И кто только додумался сделать такую слабую молнию?!

– Это же карман-кошелек! – пояснила Настя. – Он специально так сделан, чтобы его можно было отстегивать, когда нужно!

Пока Настя и Антонина Петровна собирали фишки, Глушенкова обратила внимание на то, как сосредоточенно наблюдает за этой процедурой Анатолий. Взгляд друга устремился на маленький фиолетовый кармашек.

– Где-то я уже видел этот карман…

– Наверное, у твоей дочери был когда-то такой же комбинезон, – предположила Глушенкова.

– Может быть… – кивнул он, продолжая копаться в памяти.

Через минуту фишки были собраны.

– И кто же купил тебе такой комбинезон? – спросил Панфилов Настю.

Все вдруг замолчали. Вопрос мог оказаться бестактным и лишний раз напомнить девочке о маме, в том случае, если она купила вещь. Анатолий спохватился, но было уже поздно.

– Это я ей купила прошлым летом! – поспешила ответить Татьяна. – Я же не знала, что у него окажется такой «летающий карман»!

– А мне карман нравится, – заявила Настя. – В него много фишек убирается!

Все облегченно перевели дух. Обстановка разрядилась.

– А не откушать ли нам всем окрошки? – предложила Антонина Петровна.

Возражений не последовало. Через несколько минут гости с удовольствием расправлялись с фирменным блюдом хозяйки. Впрочем, Настя, Валентина Глушенкова и Татьяна отложили это удовольствие на несколько минут и направились в дом, чтобы сразиться там в кепсовой битве.

– Теть Тань, ты тоже будешь играть? – спросила Настя.

– Буду, если ты дашь мне несколько фишек в долг.

– Вот здорово! – обрадовалась девочка, достав из кармана-кошелька три оранжевых кружочка с сюжетами из «Роботов-трансформеров».

– Только не этих чудовищ! – взмолилась Татьяна. – Дай мне что-нибудь попроще: каких-нибудь «Черепашек» или «Утят».

– Черепашками я сама буду играть, а «Утиные истории» у меня в шкатулке лежат! Я сейчас за ними сбегаю! – воскликнула Настя и вприпрыжку побежала в соседнюю комнату.

Пока за стеной что-то отодвигалось и шуршало, Татьяна и Валентина успели обмолвиться несколькими фразами.

– Когда операция? – спросила Глушенкова.

– Приблизительно через неделю.

– А Настя знает?

– Да, конечно.

– Боится?

– Говорит, что нет, – улыбнулась Татьяна. – Но ты же знаешь, все боятся.

– А где будут делать?

– В клинике профессора Обухова.

– О-о! Николай Николаевич очень хороший хирург, и клиника у него великолепная! Мой Аркадий хорошо знаком с ним. Если хочешь, он может договориться, чтобы оперировал сам профессор.

– Это было бы здорово! Но нужно будет еще спросить у Антонины и Вероники с мужем, они тоже должны дать согласие.

– Конечно, конечно, – согласилась Валентина.

Операция, которая могла бы навсегда избавить Настю от внутривенного питания и симптомов анемии, была сложной. Из ста прооперированных от недуга избавлялись лишь восемьдесят.

Валентина была настроена развить медицинскую тему, но Татьяну, видно, заботило другое.

– Валя, можно попросить тебя об одолжении? – спросила она.

– Конечно!

– Пожалуйста, придави этого гада!

– Какого гада?

– Того, что приказал убить Лену! – пояснила Татьяна. – Прошел уже год, и пора бы успокоиться, но никак не получается! Мы с Антониной и Вероникой много говорили об этом. Они сдержаннее меня, но в душе тоже жаждут расплаты!

– Ты знакома с психологией и должна знать, что месть редко кому приносит удовлетворение!

– Знаю, но ничего не могу с собой поделать! Зло должно быть наказано! Разве не так?

– Так, – согласилась Глушенкова. – А ты уверена, что заказчик именно тот, о ком мы думаем?

– Кроме него некому!

– Но…

– Постой! – перебила Татьяна. – Не говори ничего! Я знаю, что ты хочешь сказать, и сама прекрасно понимаю, что обыкновенному милиционеру с этим монстром не справиться. Тем более, что это совсем не твой профиль. Я вовсе не предлагаю тебе самой идти в лобовую атаку. У меня есть один довольно влиятельный знакомый, он ненавидит Малицкого и давно мечтает свести с ним счеты! Если у него появятся хоть малейшие доказательства организации убийства, он Малицкого в порошок сотрет!

– Но собрать доказательства в подобном деле практически невозможно, – честно предупредила Валентина.

– Хотя бы попытаться все-таки можно.

– Можно, – согласилась Глушенкова. – Тем более, когда есть за что зацепиться!

Говоря так, она имела в виду исчезновение супругов Стариковых…