– Там сидят эндемики, – произнес бармен.

– Кто?..

– Эндемики, – повторил голос из-за барной стойки. – В животном мире так принято называть очень редкие виды, которые могут жить только в каком-то ограниченном пространстве, так как слишком отличаются от всех остальных видов. Попросту говоря – они слишком индивидуальны!

Услышав столь странное слово и еще более странную его трактовку, я не мог не обернуться назад и не посмотреть, кто же удостоился чести быть награжденным подобным эпитетом. Мой взгляд задержался на двух человек, сидящих за самым дальним столиком. Это были мужчина и женщина, которых я достаточно хорошо знал лично, но еще более заочно – по рассказам моего приятеля. Именно они были теми людьми, которым пожилой бармен долгое время не мог придумать клички из мира зверей. Видимо, для того, чтобы не мучить себя дальнейшим поиском, он и решил выделить их в самостоятельную группу с несколько странным и немного смешным названием.

– А что, интересно, означает сие название в мире людей? – поинтересовался я.

– Неравнодушие к проблемам и несчастьям окружающих! – коротко, но необычайно емко ответил бармен. – В наши дни эти качества стали настолько редкими, что не выделить за это их обладателей в свою самостоятельную группу просто невозможно.

– А что за девушка вместе с ними? – спросил я. – Тоже этот, как там его?..

– Эндемик.

– Он самый, – кивнул я.

– Нет, – покачал головой бармен. – Это представитель иного отряда. Отряда насекомых.

– Полезных или вредных?

– Зависит от того, с какой стороны посмотреть, – хитро улыбнулся собеседник.

– Что это значит? – удивился я, так как до этого сталкивался только лишь с крайностями в оценках насекомых. Либо ты противная бестия, наподобие саранчи или таракана, либо полезная букашечка вроде пчелы или муравья.

Я и не представлял в тот момент, что ответ на мой вопрос плавно перетечет в научно-познавательную историю о жизни и взаимоотношениях насекомых с эндемиками, да и не только с ними…

Начало сегодняшнего дня не предвещало ничего хорошего. Из-за по-настоящему крепкого зимнего мороза дорога обледенела, что резко уменьшило количество машин. А это значило, что с выручкой сегодня ей не повезет и Ирка останется в большом «пролете». Как это некстати! У нее не шла из ума роскошная блузка, которую она присмотрела прошлым вечером в одном небольшом магазинчике.

"Плакал мой «блузон», – с сожалением вздохнула девушка, перетаптываясь от холода на обочине малолюдной городской дороги. Одета Ирка была явно не по погоде. Под потертым пуховиком с капюшоном и драповой длинной юбкой с «молнией» во всю ее длину на ней было только коротенькое гипюровое платье без рукавов, сквозь которое соблазнительно просвечивало тело. В такой обдергушке удобно пойти на пляж, и то в жаркую пору. Зато в машине она молниеносно скидывала с себя пуховик и юбку, а все остальное снимать клиенты с нее, как правило, не требовали: в этом платьице ее хрупкое тело казалось почти обнаженным, и Ирка экономила время на раздевании. Это была маленькая профессиональная хитрость. Прошло около часа, прежде чем возле нее притормозил средних лет мужчина на «Жигулях».

– Здравствуй, Мотылесса. – Его усатая физиономия осветилась добродушной ухмылкой. – Поди совсем окоченела, лапа?

– Самую малость, лапушка, – отозвалась девушка, запрыгивая в хорошо прогретый салон. – Как тут у тебя тепло! Словно в Африке!..

– Специально для тебя прогрел машину, – желая сделать ей приятное, сказал мужчина. – Хочешь кофейку горячего? У меня есть немного в термосе…

Девушка, не церемонясь, налила себе в пластиковый стаканчик кофе и сделала несколько глотков.

– Спасибо. Может, еще чем угостишь?

– Угощу уж, – с юморком ответил усатый. – Каков сегодня будет маршрут? Парк или гаражи?

– Лучше парк, – вздохнула Мотылесса. – Там с утра народа меньше…

– Хорошо. Держим курс в парк.

Пока машина неторопливо катила к парку, в котором в этот час дня почти никого не было, в салоне завязался обычный для давно знакомых людей разговор.

– Как дела на работе? – поинтересовалась пассажирка. Она немного отогрелась, и настроение у нее улучшилось.

– Отвратительно, – пожаловался водитель. – Говорят, что наш отдел скоро сократят, а его остатки вольются в планово-экономический сектор. Вполне естественно, что я уже не буду там начальником, а всего лишь замом. Зарплата меньше. Да и вообще – неприятно все это…

Ирка от души разделяла негодование клиента. Ведь сокращение его зарплаты повлечет за собой уменьшение и ее плановой выручки. В ее гарантированный ежемесячный доход входили те двести или триста рублей, которые давали встречи с постоянным клиентом, прозванным ею «научный работник».

– Ну а как семья, как дети? – отвлекая клиента от неприятных мыслей, спросила девушка.

– Нормально, – охотно отозвался мужчина. – Старший сын увлекся в последнее время дзюдо. Даже не знаю, запрещать ему или разрешать?

– Разрешить. Тогда это скоро ему надоест, и он сам все бросит!

– Ты так считаешь?

– Вот здесь останови, – услышал он вместо ответа. – Хорошее место.

Остановившись и как следует оглядевшись, «научный работник» одобрил выбор девушки.

– Место и вправду замечательное.

– Какой у нас сегодня вариант, с полным расчехлением или ускоренный? – спросила Мотылесса.

– Ускоренный. Через полчаса я уже должен сидеть на совещании в кабинете начальника. Как раз будет обсуждаться вопрос о слиянии нашего отдела с планово-экономическим…

– Ясненько, – произнесла в ответ девушка, радуясь тому, что не придется раздеваться.

Во время работы Мотылессе приходили на ум странные мысли. Она представляла жен своих клиентов – усталых, измученных домашней работой, капризами мужа и проблемами детей женщин со стертыми лицами, полными фигурами, огрубевшими от стирки и уборки руками, для которых выполнение супружеских обязанностей давно сделалось тяжелой повинностью. Ближе к ночи, падая от усталости в кровать, они в ответ на заигрывания супругов огрызались: «Отстань со своими глупостями, ты ведешь себя, как озабоченный мальчик!» Чтобы сбросить груз мужской невостребованности, мужчины, проворочавшись всю ночь с боку на бок, с утра спешили на тот участок дороги, где, они знали, ждала их Мотылесса, которая не откажет никому и ни в чем.

…Мужчина, разразившись стоном облегчения, отвалился от Ирки. Она оправила на себе платьице, надела через голову длинную юбку. «Неужели и правда женам так трудно это делать? – подумала она. – Впрочем, если б они знали, что семейный бюджет страдает от ежемесячных потерь, они бы потерпели немного, не сахарные небось». Правда, Ирка понимала, что чем больше на свете закомплексованных и усталых женщин, тем больше у нее возможности заработать.

Спустя несколько минут девушка уже снова стояла на прежнем месте у обочины дороги с первым заработанным полтинником в кармане. Теперь морозный денек не казался таким безнадежным…

Он очень любил рыбалку и мог часами сидеть над лункой в ожидании заветной поклевки, а затем словно ребенок радоваться выброшенной на лед маленькой и абсолютно несъедобной рыбешке. Когда он «заболел» этой странной болезнью под названием «зимняя рыбная ловля»? Наверное, это случилось в далеком детстве, когда отец алкоголик брал его с собой на зимнюю забаву для того, чтобы когда напивался до чертиков, сынок не дал замерзнуть в сугробе по пути домой или прямо возле лунки.

Поначалу местные рыбаки поглядывали с опаской на чудаковатого старикана в шикарной одежде, приезжавшего на джипе поудить рыбешку. Однако постепенно местные привыкли к «чужаку». Познакомившись, стали по-свойски называть его Яковлич. Конечно, не последнюю роль в установлении добрых отношений сыграли непременно привозимые им две-три бутылочки хорошего коньяка, которым он щедро потчевал окружающих. Очень скоро приезды Яковлича на реку стали для местных настоящим праздником.

Сегодня его улов был небольшим. Пара плотвичек и окунишка. Но старик совершенно не расстроился. Ловил он рыбку не пропитания ради, естественно, а для успокоения нервов. Да и его любимый кот Тимофей не брезговал плотвичкой. Хозяин Тимоши, гурман, вообще рыбные блюда не очень жаловал, предпочитая им мясные, в которых был большой знаток.

За время ловли старик успел проголодаться. Он с вожделением думал о ресторанчике под названием «Поросячий визг», где всегда подавали великолепно приготовленную свинину.

Представив себе прекрасно накрытый стол, он принялся бойко сворачивать снасти, после чего рысцой направился к своему автомобилю, завел мотор, включил печку и через несколько мгновений река, первый зимний морозец и рыбаки у лунок превратились для него в приятное воспоминание.

Спустя сорок пять минут его «Лендровер» влетел в город и начал обгонять словно нарочно ползущие с черепашьей скоростью машины. Обогнав с добрую сотню автомобилей, старик резко сбавил скорость, вспомнив, что время еще слишком раннее и ресторан пока закрыт.

С досады он резко крутанул руль вправо, и чуть было не впечатал в отбойник какую-то «десятку». Представив мысленно, как трехэтажный мат разносится сейчас в салоне чудом избежавшего столкновения с ним автомобиля, водитель «Лендровера» притормозил возле обочины и стал ожидать дальнейшего развития событий. Он предполагал, что сидящие в «десятке» немедленно выскочат и попытаются выяснить отношения с ним. Старик этого не боялся. Он любил перепалки подобного рода и всегда выходил из них победителем. Но водитель «десятки» ограничился тем, что показал старику кулак, и машина понеслась дальше. Разочарованный, Яковлич выругался.

В этот момент открылась правая передняя дверца его «Лендровера» и показалось маленькое размалеванное чудовище женского рода.

– Желаем поразвлечься?

– Что? – не понял водитель.

– Я говорю, не желаете ли поразвлечься? – нахально повторила малолетняя девица.

Какое-то воспоминание пронеслось в голове, как будто он уже где-то видел эту уродку.

– А ну пошла отсюда! – тем не менее прикрикнул он.

Проехав метров двести вперед, он снова притормозил. Где он ее видел? Ясно, что она – голосующая шлюшка, дешевая девица, но старик никогда не обращал на таких внимания. Но эту девчонку он точно где-то видел и почему-то запомнил ее мордочку.

Он взглянул в зеркало и увидел, что возле девчонки остановилась милицейская «Газель». Пигалица упиралась, но два дюжих милиционера затащили ее в машину. И в этот момент догадка осенила его… Старик вспомнил о прошлом, о тех далеких, почти нереальных временах, когда он любил и был любим самой прекрасной женщиной по имени Тамара.

«Да, эта пигалица помогла мне вспомнить о ней», – подумал водитель «Лендровера». В зеркало было видно, как милицейская машина стронулась с места и повезла малолетнюю шлюшку в неизвестном направлении. Еще не отдавая себе отчета, зачем он это делает, поехал вслед за «Газелью»…

Сидевшая напротив Валентины Андреевны Глушенковой личность была ей хорошо знакома. Четырнадцатилетняя Ира Малахова по прозвищу Мотылесса раньше привлекала внимание инспектора по делам несовершеннолетних потому, что наотрез отказывалась ходить в школу и периодически убегала из дома. Сейчас Глушенкова от неожиданности чувствовала себя не в своей тарелке. Утренний рейд полиции нравов по улицам города принес богатый улов так называемых мотыльков – проституток-малолеток, в числе которых и оказалась Ира. Теперь стало понятно, откуда у ее подопечной столь странное прозвище – Мотылесса. Вот только почему ее, инспектора Глушенковой, информаторы до сих пор не сообщили, чем промышляет девушка на городских улицах?

– Что, Валентина Андреевна, не знаете с чего разговор начать? – пришла на помощь девушка.

– Если честно, то действительно затрудняюсь. Удивила ты меня, очень удивила…

– Так вы начните с главного. Спросите, как же ты, Ира, докатилась до жизни такой? – подсказала инспектору Мотылесса.

– Спасибо за помощь. Так как же ты докатилась до жизни такой?

В ответ Ирина Малахова выразительно пожала плечами.

На самом деле хозяйка кабинета прекрасно все понимала. Как и в случаях с остальными, более взрослыми проститутками, дело было не в пресловутых невыдачах зарплат. Банальное нарушение баланса между материальными запросами и этическими нормами привело девушек на панель. И больше ничего. Никакого большого несчастья или необходимости пожертвовать своей честью ради близких за деятельностью мотыльков не стояло. Валентина Андреевна и не предполагала найти поведению Ирины благородное объяснение. Другое интересовало ее. Как известно, проституция, как и любая другая отрасль криминальной экономики, живет по рыночным законам, и раз существует огромная прослойка несовершеннолетних мотыльков, работающих по сравнению со своими взрослыми коллегами-бабочками за очень скромные деньги и берущих свое количеством обслуживаемых клиентов, значит, на них существует спрос. Так кто же те люди, что обеспечивают работой Иру Малахову и ей подобных?

– А скажи-ка мне, пожалуйста, Ира, кто твои клиенты? Я не прошу тебя называть имена и фамилии, тем более что ты их вряд ли знаешь. Меня интересует, кто твои клиенты по социальному статусу. Бизнесмены, чиновники, бандиты?.. Понятен мой вопрос?..

Вопрос Ире Малаховой был вполне ясен, но она медлила с ответом. Ее немного удивила малая осведомленность опытного инспектора по делам несовершеннолетних. Ни одна из перечисленных хозяйкой кабинета категорий не являлась профилирующей в списке клиентуры Мотылессы. Конечно же, случались деньки, когда какой-нибудь дядька на шикарной машине и при стильном галстуке остановится для быст-ренькой встряски застоявшихся гормонов, но то были лишь редкие исключения. Все эти «коммерсы», «бандюганы» и особенно «чиновники» имели большие претензии к внешности девушки, с которой им предстояло провести немного времени. Не понимают, дурачки, что такая вот невзрачная на вид девчонка способна доставить им, причем по дешевке, куда больше удовольствия, чем дорогая шлюха.

– Клиентура в основном простые работяги или служащие, у которых жена либо страшная жаба, либо нормальная, но с заморочками, – отозвалась Ира.

– Ты хочешь сказать, что твои клиенты – это обычные люди? Те самые, что работают на заводах, фабриках, других подобных местах и не имеют возможности много зарабатывать? Я правильно тебя понимаю?

– Да.

– Но откуда они берут деньги, чтобы расплачиваться с тобой?

– «Куркуют» от жен, наверное! – усмехнулась девушка. – Откуда ж им еще взять? Мне недавно один мужик рассказывал, что каждую неделю берет у жены денег на бензин, чтобы якобы заправить свой «Москвич» и ездить на нем на работу. А сам на «Москвиче» этом доруливает только до меня, получает удовольствие, а машину гонит снова в гараж.

– А на работу как же?

– А городской транспорт на что? – отрезала Мотылесса.

– Но ведь не у всех, кто мечтает воспользоваться твоими… – немного поперхнувшись, произнесла Валентина Андреевна, – твоими услугами… Ведь не у всех имеется машина…

– Не у всех, – согласилась Мотелесса. – Некоторые на своих двоих приходят. Но ничего, с такими тоже работа проводится как следует. Метрах в пятидесяти от того места, где я обычно стою, имеется гаражный кооператив. Там я у старичка одного, за пять обслуживаний его в месяц гаражик небольшой арендую. Гараж на вид ничего особенного, но внутри довольно приличный – с кроватью и, главное, с отоплением. Некоторые ведь знаете какие придирчивые клиенты попадаются – ты перед ними и разденься, и танец какой-нибудь станцуй. Насмотрятся фильмов про шейхов арабских и давай чудить. Но я, правда, за чудачества всякие дополнительную плату беру… – и тут вдруг рассказчица, словно опомнившись, добавила: – Только где этот гараж, я не покажу и имя старичка сообщать не буду!

Инспектор Глушенкова на это и не рассчитывала. Она, собственно, вообще не рассчитывала услышать то, что услышала. Не каждый день в голове рушится отчетливо сформировавшийся образ человека, способного купить женщину. Теперь к бизнесменам, банкирам, чиновникам, коммерсантам, водителям-дальнобойщикам и прочим категориям граждан, пользующихся услугами проституток, можно приплюсовать простых смертных мужского пола.

– А скажи, пожалуйста, ты классифицируешь своих клиентов по каким-то признакам или нет? – Глушенкова вспомнила весьма четкую классификацию клиентуры у взрослых бабочек: «бакланы», «беспредельщики», «папики», «говоруны». Интересно узнать, существует ли нечто подобное у их младших коллег по ремеслу.

– Конечно! – заулыбалась Мотылесса. – А вы что, собираетесь диссертацию на эту тему писать, да?

– С чего ты так решила?

– А у меня был один клиент. Какой-то доцент с потными ручками… Так вот, он тоже меня все выспрашивал насчет того, как я всех называю. Сказал, что собирается написать диссертацию на тему подросткового сленга. Только он очень боялся, что пока диссертацию напишет и защитит, она уже здорово устареет.

«Не зря боялся! – улыбнулась про себя инспектор Глушенкова. – За сленгом современной молодежи и впрямь не угнаться».

Каждый день общения с подростковой братией приносил в ее лексикон сразу по нескольку новых словечек. Вот и сейчас Валентина Андреевна рассчитывала пополнить свой словарь, чтобы иметь возможность разговаривать с определенной частью молодежи на ее языке.

– Вам как рассказывать, по порядку? – спросило юное создание.

– Лучше по порядку! – Хозяйка кабинета вынула из стола ручку и блокнот.

– Ну, самые стремные клиенты – это землеройки! – начала рассказ Мотылесса. – Почему они называются землеройками? Да потому что руки у них грязные и грязь под ногтями. Тьфу… Я с такими работаю только в особых случаях, когда безденежье совсем замучает. Эти самые землеройки на заводах халтурят какими-нибудь слесарюгами или фрезеровщиками. Получат зарплату и давай ее пропивать, а когда остается последний полтинник, вспоминают о девочках. Вот уроды, нет чтобы сразу о нас вспомнить!.. Работать с ними одна морока… Дальше идут мазилы. Эти работают на каких-нибудь стройках или ремонтах. От них всегда пахнет красками или растворителями. Эта порода мужчин немного посолидней землероек. В сущности это те же самые землеройки, но только мазилы вовремя ушли со своих заводов и переучились в маляров, штукатуров, плиточников… В общем, освоили строительную профессию, которая сейчас в цене… Третья категория – чертилы. Не от слова «черт», а от слова «чертить». Они – начальники землероек и мазил. Прорабы, мастера, менеджеры и прочие шустрики. Эта масть самая, пожалуй, лучшая и спокойная. Их девиз – «Отстрелялся по-быстрому – и в семью!» Четвертая категория – клетчатые сумки. Ну это, наверное, вы догадались, кто такие – челноки и рыночные торговцы, из тех, кто собственный контейнер или палатку имеет. Простой рыночный продавец к этой категории не относится. Он либо мазила, либо землеройка, только волею судьбы заброшенный в несвойственную ему среду. Клетчатые сумки тоже ничего народец, но уж больно шумный и не в меру похотливый. Все норовят получить побольше, заплатив поменьше. К тому же среди них очень много сумок в черную клетку – лиц кавказской национальности то есть. Что этих отличает от остальных – они всегда стараются напоить тебя как следует, а затем угостить твоим телом своих многочисленных друзей и родственников. Но я не дура, меня на подобном «ишаке» не объедешь… Далее идут жиги, ребята, которые ездят на «Жигулях», в основном на «десятках» или «девяносто девятых». Те, что на лучшие машины наворовали, от нас нос воротят. Им моделей подавай – ногастых да худющих. Если уж только кому приспичит сильно, а модель вызвать – деньги кончились. Таких, кстати, мы называем толстолобики, рыба такая есть, знаете?..

Пораженная обилием информации, Валентина Андреевна только кивнула в ответ.

– Дальше идут уже те, кто в клиенты попадает довольно редко – коммерсанты всякие, банкиры, крупные чиновники… Их называют тузами. Девчонки говорили, что им попадались неплохие тузы. Алка Леденец рассказывала, что недавно подкатил к ней один такой на «Ауди»-"сотке", попросил всего-навсего, чтобы она его любименьким папулей назвала несколько раз да поцеловала в щечку, а потом поговорил с ней по душам и дал после этого сто баксов… Я бы, если честно, в такое не поверила, но Алка мне сто баксов эти показала, вроде как в доказательство. Алка девка импульсивная – деньги тратит моментально! Без крупного фарта ей сто баксов накопить все равно, что до Луны долететь. Кстати, потратила она их просто феноменально – купила себе пальто коротенькое с накладным цигейковым воротником. Я ей говорю: «Алла, ты посмотри на свои ноги! Тебе не короткое пальто носить надо, а монашескую тогу, чтобы их не видно было». Да к тому же зиму обещали холодную. А ей хоть бы что – нацепила его и ходит. Представляю, каково в нем в такую-то погодку!.. И последняя категория клиентов – моталы. Это те, кто мотается на своих разнокалиберных тачках по городу в поисках приключений, а когда оно им подворачивается, то с удовольствием в него бросаются. Такие могут принадлежать к разным группам, кроме землероек, которым в принципе чужд дух романтики и приключений. Моталы – народ самый интересный и поэтому непредсказуемый. От них можно ждать чего угодно, как бабок охапку, так и по фейсу кулаком. Мне лично чаще доставалось первое. Три моих самых крутых дневных заработка были получены от этих самых мотал. Но самое интересное, что двое из них просто болтали со мной и катали меня по городу. Один даже пивом хорошим напоил вдоволь. Представляете, какие чудаки?..

– А каков был твой самый большой заработок в день?

– Тысяча триста, – не задумываясь, ответила Мотылесса, но тут же, вздохнув, добавила: – Но то был ломовой денек.

– А самый маленький?..

– Самый маленький – это баранка!

– То есть ноль?

– Он самый.

Возникла небольшая пауза. Валентина Андреевна обдумывала, что ей делать с сидевшей напротив девушкой. Закон требовал оповестить о роде ее занятий родителей и взять с них административный штраф. Но Глушенкова немного знала сурового отца Ирины, который может попросту прибить дочь. Мотылесса, словно что-то почувствовав, жалобно произнесла:

– Валентина Андреевна, только вы родителям не сообщайте. Пожалуйста. Папуля у меня сами знаете какой, стукнет один раз своим кулачищем – второго удара уже не понадобится!

– А может, это как раз то, что нужно?

– Вы что, поощряете телесные наказания?

– В исключительных случаях.

– Ну, пожалуйста, ну не надо! – взмолилось юное создание. – Ну не говорите родителям…

Инспектор Глушенкова и в самом деле не хотела сообщать о задержании дочери супругам Малаховым, но закон есть закон.

– Я обязана сообщить все твоим родителям, ты это прекрасно знаешь, – сказала она. – Единственное, что я могу сделать, так это подержать тебя здесь, в отделении некоторое время, чтобы твой отец немного поостыл.

– Значит, мне снова надо будет убегать из дома, так получается?..

Это был явный шантаж, на который инспектор Глушенкова никогда не поддавалась.

– Это твое дело, – ответила она. – Можешь убегать, если тебе так хочется. Но можно поступить по-другому: взяться наконец за ум, вернуться в школу. Все остальное ты уже много раз от меня слышала.

– А я-то думала, что вы не такая! – разобиделась девушка. – А вы, оказывается, вон какая!..

– А что ты от меня хотела, Ира? Ты думала, что я, узнав о твоем занятии проституцией, скажу: «Ах, какая она бедняжка, до чего ее довела жизнь, нужно ее пожалеть, погладить по головке и отпустить…» А потом, спустя год или полтора, твое тело найдут в вонючей сточной канаве, после какого-нибудь бандитского «субботника» или после передозировки… Именно такой конец тебя ожидает, увы, я не сомневаюсь в этом. Или вы, безмозглые мотыльки, насмотревшись всяких там «Красоток» и «Стриптизерок», считаете, что можно совершить прыжок из проституток в царевны! Черта с два! Все это бывает только в кино! Сточная канава, а в лучшем случае дешевый бордель – вот ваш истинный конец!..

Ирина была поражена речью Валентины Андреевны. Обычно Валентина Андреевна говорила сдержанно, иногда с юмором. В таком тоне беседа не велась никогда. Мотылесса даже слегка прослезилась.

– Может быть, я тебя чем-то обидела, ты уж извини, – спокойным и ровным голосом проговорила Глушенкова. – Это оттого, что мне небезразлично твое будущее. Я не могу смотреть спокойно на то, как страшно вы растрачиваете свою юность. И я не в состоянии вам помочь. У меня нет денег, чтобы выплачивать вам всем стипендии.

– Вы думаете, дело только в деньгах?

– А в чем же?..

– В основном, конечно же, всеми нами движет денежный интерес, – произнесла девушка. – Но не только. Вот вы, когда тут кричали на меня, упомянули про то, что каждая самая последняя шлюха мечтает когда-нибудь превратиться в прекрасную царевну! Так оно и есть, представьте себе! Не знаю, как там у взрослых давалок, но спросите у любой моей ровесницы – о чем она мечтает больше всего на свете?.. Она мечтает о том, что когда-нибудь к ней подъедет шикарный лимузин, из него выйдет красивый парень и скажет: «Девушка, вы так прекрасны, что я не мог проехать мимо вас. Давайте проведем этот вечер вместе: поужинаем в хорошем ресторане, послушаем приятную музыку, сходим в театр или в оперу, а ночью… Ночью мы с вами займемся самой настоящей любовью! Настоящей! Без всякой фальши! А наутро будет кофе в постель и теплая ванна с густой пеной…» Но реально надеяться на такое могут только настоящие красавицы! Удел таких страхолюдин, как я, – обочина дороги возле гаражей да всякие уроды… И с этим ничего не поделаешь!..

Мотылесса и вправду не отличалась особой привлекательностью – угловатая фигура, близко посаженные глаза и тонкие губы… Все это, безусловно, не могло поразить в самое сердце парня на лимузине.

– Ни рожи, ни кожи, правда? – спросила девушка, увидев, что Глушенкова рассматривает ее.

– Это дело вкуса…

– Да ладно вам! Что я, в зеркало не смотрюсь? Вурдалак, и тот покозырней, чем я, выглядит! Но на вкус того быдла, с которым мы имеем дело, все мотыльки – настоящие красавицы, потому что сами они еще ужасней… Поневоле почувствуешь себя нужной кому-то, а может быть, даже и любимой…

В кабинете тишина. Нарушить ее долгое время никто из собеседниц не решался. Между тем за дверью находилось еще несколько таких же, как Ирина Малахова, мотыльков.

– Все, иди, – произнесла Валентина Андреевна. – Завтра придешь ко мне ровно в одиннадцать с мамой. Отца можешь с собой не брать и ничего ему пока не рассказывать…

Мороз был таким сильным, что пробирало буквально насквозь. Клиентуры не было. Вот уже больше часа промерзшая Мотылесса ходила от одного столба к другому, проклиная небесную канцелярию. Еще одним поводом для проклятий были ее родители. После разговора с инспектором Глушенковой мать выставила Ирину из дома. Сначала она, правда, долго на нее кричала, грозила рассказать обо всем отцу, и эта угроза больше всего испугала Иру. Собрав свои вещи, она решила никогда больше не возвращаться домой. Ей уже приходилось ненадолго исчезать из дома. Кантовалась у подружек, а то и просто в подъездах. Сейчас же у нее был отапливаемый гаражик, работа с неплохим стабильным доходом и небольшая заначка, надежно спрятанная в гараже, составляющая триста двадцать долларов. Ира спрятала деньги в банку из-под растворимого кофе в специально выдолбленном углублении в полу. Она надеялась, что эти деньги помогут ей начать самостоятельную жизнь. Ведь не все же ей стоять на обочине в ожидании клиента!

Сделав еще несколько пробежек от одного столба к другому, Мотылесса собралась уже отправиться в свой гаражик отогреваться, но тут вдруг нарисовался позавчерашний «Лендровер» с «пенсом» – пенсионером за рулем, который в прошлый раз ее грубо отшил. «Неужели все-таки созрел для обслуживания? – подумала Ира. – На этот раз тебе, дружочек, долго ждать придется. Уж очень я вся оледенела для работы…»

«Дружочек» тем временем уже открыл правую дверцу и произнес:

– Садись…

Мотылесса не заставила себя уговаривать.

– Привет! Меня зовут Мотылесса, а тебя как?

– Мотыль, наверное, – без улыбки отозвался старик. – Раз ты Мотылесса, значит, я старый Мотыль.

Ира Малахова любила людей с чувством юмора. Обычно они оказывались довольно щедрыми.

– Таксу знаешь? – спросила она. – Какой вид услуг нужен господину Мотылю?

– Можешь называть меня дядей Левой, – отозвался клиент. – А услуг мне от тебя никаких не нужно. Давай просто поболтаем. Как твое настоящее имя?

Мотылесса решила сразу расставить все по своим местам.

– За поговорить, дядя, тоже платить надо, причем по специальной таксе, так как за это время я могла бы обслужить десяток клиентов!

– Вот тебе оплата вперед за разговор! Этого хватит?

– Да, – кратко ответила девушка, быстренько спрятав деньги поглубже в карман куртки.

– Так как твое настоящее имя?

– Ира, – ответила Мотылесса.

– Не может быть!

– Почему не может? Имя как имя. Меня так в честь бабушки назвали. Царствие ей небесное!

Старик, услышав это, засмеялся. И вправду, странным казалось услышать о царствии небесном от девочки, торгующей собственным телом.

– А сколько тебе лет?

– Шестнадцать!

– Не ври, – не поверил дядя Лева.

– Ну, тогда четырнадцать. А какая тебе разница?

– Никакой, просто интересно…

– Ты какой-нибудь ученый, да?

– Разве я похож на ученого?..

– Нет.

– А на кого я похож, по-твоему?

– Кто тебя знает… – рассмеялась Мотылесса.

– Кстати, перекусить не желаешь? Я здесь живу недалеко, может, заедем?

Мотылесса насторожилась. Она обдумывала предложение. На моталу клиент не похож, скорее на туза тянет, а судя по прикиду и тачке – на козырного туза. Так что же ему от нее надо? Может, маньяк какой? Что-то не похоже. А может, просто слишком стеснительный или брезгливый? Хочет вымыть ее как следует, перед тем как употребить. «А, была не была, – подумала Ира. – За пятьсот рублей можно рискнуть! Да и перекусить тоже не мешало бы!..»

– Поехали! – произнесла она.

Машина резко рванула с места.

Через несколько минут остановились возле шикарного дома.

– Выходим, – скомандовал дядя Лева.