Глава 2,

в которой Тигер приходит в Лес и завтракает

Глубокой ночью Винни-Пух внезапно проснулся и прислушался. Потом вылез из постели, зажёг свечу и пересёк комнату, чтобы посмотреть, не лезет ли кто в буфет с мёдом. Никто не лез, Пух вернулся к кровати, задул свечу и вновь забрался под одеяло. И снова услышал шум.

– Это ты, Хрюка? – спросил он.

Хрюка не откликнулся.

– Заходи, Кристофер Робин, – пригласил Пух.

Кристофер Робин не вошёл.

– Расскажешь мне об этом завтра, Иа, – и Пух сладко зевнул.

Но шум не затихал.

– Ворра-ворра-ворра-ворра, – произнёс Незнамокто, и Пух понял, что ему уже не уснуть.

«Что ж это такое? – думал он. – В Лесу много разных шумов, но этот ни на что не похожий. Не рычание, и не мурлыкание, и не лай, это даже не те звуки, которые предшествуют прочтению стихов; видать, ворчит какой-то странный зверь. И ворчит у моей двери. Поэтому я должен встать и попросить его больше так не делать».

Пух опять вылез из кровати и открыл входную дверь.

– Привет! – поздоровался он на тот случай, что за дверью кто-то есть.

– Привет! – ответил ему Незнамокто.

– Ой! – воскликнул Пух. – Привет!

– Привет!

– А, ты, значит, здесь! – воскликнул Пух, – Привет!

– Привет, – ответил Странный Зверь, гадая, долго ли его будут приветствовать.

Пух уже собрался сказать «Привет», в четвёртый раз, но подумал, что приветов Странный Зверь получил предостаточно, а потому спросил: «Ты кто»?

– Я, – ответили ему.

– Ага, – кивнул Пух. – Тогда заходи.

Незнамокто вошёл, и при свете свечи они с Пухом оглядели друг друга.

– Я – Пух, – представился Винни.

– Я – Тигер, – представился Тигер.

– Понятно, – Пух впервые видел такого зверя. – А Кристофер Робин тебя знает?

– Конечно, знает, – ответил Тигер.

– Хорошо, – кивнул Пух. – Сейчас ночь, и это самое лучшее время для сна. А утром на завтрак мы будем есть мёд. Тигеры любят мёд?

– Они любят всё, – радостно сообщил ему Тигер. А новое имя ему очень даже приглянулось.

– Тогда им понравиться спать на полу, а я ложусь в кровать. Всеми делами займёмся утром. Спокойной ночи, – Пух забрался под одеяло и быстро заснул.

Проснувшись утром, он первым делом увидел Тигера, который сидел перед зеркалом и смотрел на своё отражение.

– Привет! – поздоровался Пух.

– Привет! – ответил Тигер. – Я нашёл такого же, как я, хотя мне казалось, что я – единственный и неповторимый.

Пух вылез из постели, начал объяснять, что такое зеркало, и уже подходил к самой интересной части, когда Тигер перебил его.

– Извини, но кто-то карабкается на твой стол, – и с очередным ворраворраворраворра он прыгнул на край скатерти, ухватил её, стянул на пол, замотался в неё, перекатился в другой конец комнаты, а потом, после отчаянной борьбы и возни высвободил голову и радостно спросил. – Я победил?

– Это моя скатерть, – пояснил Пух и начал разворачивать Тигера.

– А я всё гадал, что же это такое.

– Её застилают стол, а уж потом ставят на него всё остальное.

– Тогда почему она пыталась укусить меня, когда я отвернулся?

– Думаю, она не пыталась.

– Пыталась, – стоял на своём Тигер. – Просто не успела, я для неё слишком быстрый.

Пух вернул скатерть на прежнее место, поставил на неё большой горшок с мёдом, пригласил Тигера за стол, сел сам. Тигер, едва усевшись, набил полную пасть мёдом… и, слегка склонив голову, уставился в потолок, издавая изучающие, оценивающие и размыслительные (так что же это нам дали?) звуки… а потом решительно заявил: «Тигеры не любят мёд».

– Правда? – Пух попытался изобразить Печаль и Сожаление. – Я думал, они любят всё.

– Всё, кроме мёда, – уточнил Тигер.

Пух этому очень обрадовался и сказал Тигеру, что позавтракав, сразу отведёт его к домику Хрюки, чтобы тот мог попробовать жёлуди.

– Спасибо тебе, Пух, – поблагодарил его Тигер. – Жёлуди – это любимое лакомство тигеров.

И действительно, после завтрака они сразу отправились к Хрюке, и Пух объяснил Тигеру, что Хрюка – Очень Маленький Зверёк, который не любит, чтобы на него напрыгивали, и попросил, чтобы тот поначалу не напрыгивал на Хрюку. А Тигер, который прятался за деревьями и то и дело напрыгивал на тень Пуха, когда та на него не смотрела, сказал, что Тигеры напрыгивают только до завтрака, а съев несколько желудей становятся Тихими и Умиротворёнными. Тут они подошли к домику Хрюки и постучали в дверь.

– Привет, Пух, – поздоровался Хрюка.

– Привет, Хрюка. Это Тигер.

– Неужели? – Хрюка попятился за стол. – Вот уж не думал, что Тигеры такие большие.

– Они любят жёлуди, – сообщил Хрюке Пух, – потому-то мы и пришли к тебе. Бедный Тигер ещё не завтракал.

Хрюка пододвинул к Тигеру миску с желудями, сказал: «Угощайтесь», – а сам перебрался поближе к Пуху, рядом с которым сразу осмелел: «Так ты – Тигер? Очень интересно!» Последние слова он произнёс самым беззаботным тоном, а Тигер ему на это ничего не ответил, потому как набил пасть желудями.

– Р-р е ю уди, – наконец, выдавил он между громким хрумканьем.

Когда же Пух и Хрюка вместе спросили: «Чего?» – Тигер ответил: «Зните мя», – и на минуту выскочил за дверь.

А вернувшись решительно заявил: «Тигеры не любят жёлуди».

– Но ты говорил, что любишь всё, кроме мёда, – удивился Пух.

– Всё, кроме мёда и желудей, – уточнил Тигер.

– Понятно, – протянул Пух, а Хрюка очень обрадовался, услышав, что Тигеры не любят желудей, и спросил: «А как насчёт репейника?»

– Репейник Тигеры любят больше всего, – ответил ему Тигер.

И втроём они двинулись в путь. Шагали, шагали и шагали, пока не пришли в ту часть Леса, где пасся Иа.

– Привет, Иа, – поздоровался Пух. – Это Тигер.

– Ти… кто? – спросил Иа.

– Вот он, – хором объяснили Пух и Хрюка, а Тигер улыбался самой радостной улыбкой и молчал.

Иа обошёл Тигера по часовой стрелке, потом развернулся и обошёл против часовой.

– Так кто это, вы говорите?

– Тигер.

– Ага! – изрёк Иа.

– Он только что появился в Лесу, – добавил Хрюка.

– Ага! – повторил Иа. Долго думал, а потом задал следующий вопрос. – А когда он собирается уйти?

Тут Пух рассказал Иа, что Тигер – большой друг Кристофера Робина, и пришёл, чтобы остаться в Лесу, а Хрюка объяснил Тигеру, что тому придётся привыкать к постоянному унынию Иа. На это Иа заметил, что всё как раз наоборот и у него в это утро особенно хорошее настроение. Раскрыл пасть и Тигер – напомнить всем присутствующим, что он ещё не завтракал.

– Я поясню, в чём проблема, – продолжил его мысль Пух. – Тигеры всегда едят на завтрак репейник, потому мы и пришли к тебе, Иа.

– Всё ясно, Пух.

– Нет, нет, Иа, ты только не подумай, что иначе мы бы не захотели тебя видеть…

– Я всё понимаю. Но ваш новый полосатый друг… конечно же, ему надо позавтракать. Как, вы сказали, его зовут?

– Тигер.

– Тогда идём сюда, Тигер.

Иа подвёл Тигера к островку самого репейникистого репейника, и махнул копытом.

– Этот репейник я приберегал к своему дню рождения, но, в конце концов, что такого особенного в дне рождения? Сегодня он есть, а завтра, глядишь, уже и прошёл. Угощайся, Тигер.

Тигер поблагодарил его и в некотором недоумении покосился на Пуха.

– Это действительно репейник? – прошептал он.

– Да, – кивнул Пух.

– И Тигеры любят его больше всего на свете?

– Совершенно верно.

– Понятно, – ответил Тигер.

Набрал полную пасть репейника, храбро сжал челюсти.

– Ой! – вскрикнул Тигер.

Сел, поднёс лапу к пасти.

– Что случилось? – спросил Пух.

– Жжёт! – промычал Тигер.

– Похоже, твоего друга укусила пчела, – прокомментировал случившееся Иа.

Тут друг Пуха перестал трясти головой, пытаясь вытащить из пасти колючки, и объяснил, что вообще-то Тигеры не очень любят репейник.

– Тогда к чему было ломать такой хороший куст? – упрекнул его Иа.

– Но ты же говорил… – начал Пух, – Ты же сам говорил, что Тигеры любят всё, кроме мёда и желудей.

– И репейника, – Тигер, вывалив язык, теперь бегал кругами.

Пух с грустью наблюдал эту картину.

– Что же нам теперь делать? – спросил он Хрюку.

Хрюка ответ знал, а потому без запинки выпалил, что им надо идти к Кристоферу Робину.

– Вы найдёте его у Кенги, – подсказал Иа, а потом, наклонившись к Пуху, добавил громким шёпотом: «Не мог бы ты попросить своего дружка позаниматься спортом где-нибудь в другом месте? Как раз подошло время обеда, знаешь ли, а мне не нравится есть репейник, по которому только что кто-то бегал. Пустяк, конечно, можно даже сказать, что я привередничаю, но у каждого из нас есть маленькие слабости».

Пух согласно кивнул и подозвал Тигера.

– Пойдём к Кенге. Уж она-то наверняка накормит тебя завтраком.

Тигер завершил очередной круг, подскочил к Пуху и Хрюке.

– Жжётся! – пожаловался он с широкой и добродушной улыбкой. – Пошли! – и умчался.

Пух и Хрюка медленно зашагали следом. Хрюка молчал, потому что на ум не приходили подходящие слова. И Пух молчал, потому что сочинял стих. А когда решил, что сочинил, тут же произнёс его вслух:

Пух обдумал последнюю фразу и тут же добавил к своему сочинению ещё несколько строк:

– Вот теперь это стихотворение, – по голосу чувствовалось, что Пух очень доволен собой. – Тебе нравится, Хрюка?

– Всё, кроме шиллингов. Мне кажется, они здесь неуместны.

– Им очень хотелось встать следом за фунтами, вот я им и разрешил. Это лучший способ писать стихи – не мешать словам вставать, куда им хочется.

– Я этого не знал, – признался Хрюка.

Тигер всю дорогу бежал и прыгал перед ними, то и дело оборачиваясь и спрашивая: «Нам сюда?» – пока, наконец, они не увидели дом Кенги. А рядом с домом – Кристофера Робина. Тигер бросился к нему.

– А, вот и ты, Тигер! – улыбнулся Кристофер Робин. – Я знал, что ты где-то здесь.

– В Лесу столько интересного! – поделился с Кристофером Робином своими наблюдениями Тигер. – Я нашёл одного пуха, одного хрюку, одного иа, а вот завтрака не нашёл!

Подошли Пух и Хрюка, обнялись с Кристофером Робином, объяснили, что произошло.

– А ты знаешь, что любят тигеры? – спросил Пух.

– Вроде бы должен знать. Надо только хорошенько подумать, и тогда точно вспомню, – ответил Кристофер Робин. – Но мне казалось, что Тигер сам это знает.

– Знаю, – согласно кивнул Тигер. – Всё на свете, кроме мёда, желудей и… как называются те кустики, которые жгутся?

– Репейник.

– Да, и репейника.

– Ну, хорошо, тогда Кенга сможет накормить тебя завтраком.

Они вошли в дом Кенги, и Ру поздоровался с ними, воскликнув «Привет, Пух! Привет, Хрюка!» по одному разу, а «Привет, Тигер» – дважды, потому что никогда раньше не здоровался с ним, и имя это показалось ему очень забавным. Они объяснили Кенге, за чем пришли, и Кенга указала Тигеру на буфет.

– Загляни в мой буфет, Тигер, дорогой, и посмотри, что тебе там понравится.

– А можно мне тоже заглянуть? – спросил Пух, желудок которого уже подавал сигналы, что пора бы немного подзаправиться. В буфете он сразу же углядел маленькую баночку сгущёнки, а шестое чувство подсказало ему, что тигеры сгущёнку не любят. Вот он и отнёс её в уголок, чтобы пообщаться с лакомством наедине.

Тигер же то тыкался мордой, то совал лапы в разные посудины, и список всего того, что не любят тигеры, всё рос и рос. А когда он понял, что в буфете нет ничего такого, что может ему понравиться, то повернулся к Кенге и спросил: «И что мне теперь делать»?

Но Кенга, Кристофер Робин и Хрюка сгрудились вокруг Ру, наблюдая, как тот будет пить пивные дрожжи. Ру спрашивал: «А надо»? – на что Кенга отвечала: «Ру, дорогой, но ты же обещал».

– Что это? – шёпотом спросил Тигер у Хрюки.

– Укрепляющее Лекарство, – ответил Хрюка. – Ру его терпеть не может.

Тигер подошёл ближе, перегнулся через спинку стульчика Ру, высунул длинный-предлинный язык и слизнул лекарство вместе с ложкой. Кенга вскрикнула: «Ой!» – и едва успела ухватить ложку, прежде чем та исчезла в пасти Тигера. Но вытащила её уже без пивных дрожжей.

– Тигер, дорогой! – в голосе Кенги слышался упрёк.

– Он выпил моё лекарство, выпил лекарство, выпил лекарство! – радостно вопил Крошка Ру, полагая, что шутка удалась на славу.

А Тигер долго смотрел в потолок, потом закрыл глаза, начал облизываться – на случай, что какая-то капелька зацепилась за усы и, наконец, весёлый и довольный, улыбнулся.

– Теперь я точно знаю, что любят тигеры!

А потом Тигер, естественно, поселился у Кенги и завтракал, обедал и ужинал исключительно пивными дрожжами. А иногда, если Кенга думала, что Тигеру хочется чего-то более существенного, она давала ему ложечку или две овсяной каши, которой завтракал Крошка Ру. После еды, для здоровья.

– Но я думаю, – как-то в разговоре с Пухом заметил Хрюка, – он и без того очень даже здоровенный.

Глава 3,

в которой организуются поиски, а Хрюка вновь едва не сталкивается с Хоботуном

Однажды днём Пух сидел в своём домике и пересчитывал горшки с мёдом, когда в дверь постучали.

– Входите. Четырнадцатый. Или пятнадцатый? Тьфу ты! Всё-таки сбился.

– Привет, Пух, – поздоровался Кролик.

– Привет, Кролик. Или четырнадцатый?

– Четырнадцатый?

– Горшок с мёдом. Я их пересчитываю.

– Их четырнадцать, всё точно.

– Ты уверен?

– Нет, – ответил Кролик. – Тоже мне, велика важность!

– Просто я хочу знать, сколько у меня горшков, – пояснил Пух. – Чтобы честно сказать себе: «У меня осталось четырнадцать горшков с мёдом». Или пятнадцать, если их на один больше. Понимаешь, это приятно – точно знать, сколько у тебя горшков.

– Будем считать, что шестнадцать, – предложил Кролик. – Вот что я хочу у тебя спросить. Ты в последнее время не встречал Малявку?

– Вроде бы, нет, – ответил Пух и, чуть подумав, добавил. – А кто такой Малявка?

– Один из моих друзей и родичей, – беспечно ответил Кролик.

Пуху этот ответ мало что говорил, потому что друзей и родичей у Кролика было великое множество, всех цветов и размеров, и Пух понятия не имел, где ему искать этого самого Малявку – на вершине дуба или меж лепестков лютика.

– Сегодня я никого не видел, во всяком случае, не здоровался с ним, не говорил: «Привет, Малявка». Он нужен тебе по делу?

– Мне он совсем и ни к чему, – ответил Кролик. – Но всегда полезно знать, где находятся твои друзья и родичи, независимо от того, есть у тебя к ним дело или нет.

– Понятно, – кивнул Пух. – Так он что, потерялся?

– Его уже довольно давно никто не видел. Выходит, можно сказать и так. А главное, – тут Кролик даже раздулся от гордости, – я пообещал Кристоферу Робину организовать поиски Малявки, поэтому пойдём со мной.

Пух тепло попрощался с четырнадцатью горшками с мёдом, в глубине души надеясь, что их пятнадцать, и вместе с Кроликом отправился в Лес.

– Значит так, мы ведём поиски Малявки и организовал я их следующим…

– Организовал что? – переспросил Пух.

– Поиски, – повторил Кролик. – Организовать – значит, сделать так, чтобы ты не искал Малявку там, где его уже ищет кто-то другой. Вот я и хочу, чтобы ты, Пух обследовал сначала Шесть Сосен, а потом двинулся бы к дому Совы и поискал меня там. Понял?

– Нет, – мотнул головой Пух. – Кого всё-таки я должен…

– Тогда я сам найду тебя у дома Совы через час.

– А Хрюка тоже организован?

– Мы всё организованы, – заверил его Кролик и убежал.

Едва Кролик скрылся из виду, как Пух вспомнил, что не спросил, кто такой Малявка и как он выглядит. То ли он может сесть кому-то на нос, то ли может попасть под чью-то лапу. Но с вопросами он всё равно уже опоздал, а потому решил, что для начала организует поиски Хрюки, узнает у него, кого они ищут, а уж потом начнёт искать Малявку.

«В Шести Соснах искать Хрюку бесполезно, – сказал себе Пух, – потому что Кролик организовал для него другой район поисков. Поэтому первым делом я должен найти этот район. Интересно, где он может быть?» И в голове Пуха возник вот такой план действий:

– Трудный выдаётся денёк, – проворчал Пух и потопал на поиски особого района.

А уже минутой позже выяснилось, что предположения его полностью подтвердились. Пух так увлёкся поисками особого района, что не смотрел под ноги и забрёл в ту часть Леса, которая могла оказаться там лишь по недоразумению. И едва успел подумать: «Я лечу. Совсем как Сова. Интересно только, как я буду при…» – как уже и приземлился.

Бам!

– Ой! – что-то взвизгнуло.

«Забавно, – подумал Пух. – Я сказал «ой!» А вроде бы ничего не говорил».

– Помогите! – пронзительно пискнули.

«Снова я, – подумал Пух. – Со мной произошёл несчастный случай, я упал в глубокую яму, и в результате мой голос стал писклявым и говорит сам по себе, не дожидаясь, пока я захочу что-то сказать. Что-то у меня внутри сломалось. Вот беда»!

– Помогите… помогите!

«Опять двадцать пять! Мой голос прекрасно обходится без меня! Видать, травма очень тяжёлая», – и тут он подумал, а вдруг голос не станет его слушаться, когда он захочет что-то сказать. И решив узнать, подчиняется ему голос или нет, громко произнёс вслух: «Медвежонок Пух получил тяжёлую травму».

– Пух! – пискнул голос.

– Так это же Хрюка! – радостно воскликнул Пух. – Где ты?

– Под, – пропищали в ответ.

– Под чем?

– Под тобой! Встань!

– Ой! – Пуха как ветром сдуло с того места, куда он приземлился. – Так я упал на тебя, Хрюка?

– Ты упал на меня, – Хрюка озабоченно ощупывал себя.

– Я не нарочно, – начал оправдываться Пух.

– Я тоже не хотел оказаться под тобой, – печально вздохнул Хрюка. – Но вроде бы я в полном порядке, и очень рад, что это был ты.

– А что случилось? – спросил Пух. – Где мы?

– Думаю, мы в какой-то яме. Я вот шёл, искал тут одного и вдруг полетел вниз. А когда поднял голову, чтобы посмотреть, где я, что-то на меня упало. Как выяснилось, ты.

– Это точно.

– Да, – Хрюка шагнул к Пуху, нервно зашептал. – Пух, ты не думаешь, что мы могли попасть в западню?

Пух совсем об этом не думал, но кивнул. Внезапно он вспомнил, как он с Хрюкой рыли однажды Пухову западню для Хоботунов, и понял, что произошло. Он и Хрюка попали в Хоботунову западню для Пухов! В ней они сейчас и сидят!

– А что будет, если появится Хоботун? – с дрожью в голосе спросил Хрюка, когда Пух сообщил ему эту пренеприятнейшую новость.

– Возможно, он не заметит тебя, Хрюка, – попытался подбодрить его Пух.

– Потому что ты Очень Маленький Зверёк.

– Зато он заметит тебя, Пух.

– Он заметит меня, а я замечу его, – после некоторого раздумья ответил Пух. – Мы будем долго замечать друг друга, а потом он скажет: «Хо-хо»!

Хрюка затрясся при мысли о том, что означает это «хо-хо», а ушки его начали подёргиваться.

– И ч-что скажешь ты?

Пух постарался придумать, что он скажет. Думал и думал, но по всему выходило, что у него нет ответа на хоботуново «хо-хо», да ещё произнесённое голосом самого Хоботуна.

– Я ничего не скажу, – наконец, нашёлся Пух. – Буду просто бубнить себе под нос, будто чего-то жду.

– А вдруг он второй раз скажет «Хо-хо»? – озабоченно спросил Хрюка.

– Обязательно скажет, – заверил его Пух.

Теперь ушки Хрюки дёргались так быстро, что ему пришлось прижаться ими к стене Западни: иначе бы дрожь не унялась.

– Он снова скажет «Хо-хо», а я по-прежнему буду бубнить. Он, конечно, сразу расстроится. Потому что, если ты дважды говоришь «Хо-хо», да ещё грозным тоном, а тот, к кому ты обращаешься, всё бубнит и бубнит, то вдруг понимаешь, в тот момент, когда собираешься сказать «Хо-хо» в третий раз, что… ну… ты понимаешь…

– Понимаешь что? – спросил Хрюка.

– Что это не то.

– Что не то?

Пух, разумеется, знал, что он хотел сказать, но не мог подыскать слов. А что делать, он же Мишка со слабеньким умишком.

– Ну, просто не то.

– То есть в третий раз «Хо-хо» прозвучит уже совсем не так, как в первые два?

Пух одарил Хрюку восхищённым взглядом и ответил, что именно это он и имел в виду: если бубнить и бубнить, то не сможет же Хоботун до скончания своих дней повторять это «хо-хо».

– Но он может сказать что-то ещё, – предположил Хрюка.

– Совершенно верно. Он скажет: «И что тут у нас»? А я на это отвечу, и это очень хорошая мысль, Хрюка, она пришла ко мне только что… я отвечу: «Это западня для Хоботунов, которую я вырыл, и я жду, когда в неё свалится Хоботун». А затем продолжу бубнить. И это окончательно собьёт его с толку.

– Пух! – воскликнул Хрюка, потому что настал его черёд восхищаться. – Ты нас спас!

– Неужели? – у самого Пуха уверенности в этом не было.

Но у Хрюки не осталось никаких сомнений. Он живо представил себе, как Пух и Хоботун разговаривают друг с другом, и внезапно подумал (не без грусти): как бы было хорошо, если б разговор на равных вёл с Хоботуном он, а не Пух, хотя он и очень любил Пуха. Потому что ума у него всё-таки побольше, вот и диалог получился бы интереснее, если б их сторону представлял он, а не Пух. И до чего приятно было бы, усевшись вечером у камина, вспоминать, как храбро он отвечал Хоботуну, будто тот и не нависал над ними грозной громадой. Теперь-то всё было легко и просто. Он знал, как вести себя с Хоботуном. И вот как протекал бы этот разговор:

ХОБОТУН (сурово). Хо-хо!

ХРЮКА (беззаботно). Тра-ля-ля, тра-ля-ля!

ХОБОТУН (с удивлением, уже не так уверенно). Хо-хо!

ХРЮКА (ещё более беззаботно). Трам-пам, трам-пам!

ХОБОТУН (уже собравшийся в третий раз повторить «хо-хо», но сорвавшийся на кашель). Х…г-рм. И что же тут у нас?

ХРЮКА (изумлённо). Как что? Это западня, и я жду, когда в неё свалится Хоботун.

ХОБОТУН (разочарованно). Ой! (после долгой паузы) Ты уверен?

ХРЮКА. Абсолютно.

ХОБОТУН. Ой! (нервно) Я… вообще-то думал, что это западня, которую я вырыл, чтобы ловить в неё Хрюк.

ХРЮКА (изумлённо). Ни в коем разе.

ХОБОТУН. Ой! (с извиняющимися нотками в голосе) Я… я должно быть, просто ошибся.

ХРЮКА. Боюсь, что да. (вежливо) Сожалею, что так вышло (и начинает бубнить).

ХОБОТУН. Э… Э… Я… Э… Пожалуй, пойду?

ХРЮКА (весело и беззаботно). Так тебе пора? Ладно, если вдруг встретишь Кристофера Робина, скажи ему, что он мне нужен.

ХОБОТУН (услужливо). Обязательно! Обязательно! (убегает)

ПУХ (его вроде бы и не было, но без него, как выясняется, не обойтись). Хрюка, какой же ты храбрый и умный!

ХРЮКА (скромно). Пустяки, Пух (тут появляется Кристофер Робин, и Пух ему всё рассказывает).

И пока Хрюка грезил наяву, а Пух вновь начал соображать, сколько же у него горшков с мёдом, четырнадцать или пятнадцать, по всему Лесу продолжались поиски Малявки. Вообще-то у Малявки было другое имя – Очень Маленький Жучок, но для краткости его звали Малявкой, когда к нему обращались, что, впрочем, случалось крайне редко. Разве что у кого-то возникала необходимость сказать: «Кыш, Малявка»! Он поздоровался с Кристофером Робином, потом решил обежать папоротник, чтобы поразмяться, но не появился с другой стороны, как ожидалось, а пропал, и теперь никто не знал, где его искать.

– Полагаю, он просто пошёл домой, – сказал Кристофер Робин Кролику.

– Он сказал «До свидания» или «Спасибо за компанию»? – полюбопытствовал Кролик.

– Он только сказал: «Как поживаешь», – ответил Кристофер Робин.

– Ха! – воскликнул Кролик, приняв ну очень важный вид. – Дело серьёзное. Он потерялся. Мы должны немедленно начинать поиски.

Кристофер Робин, который думал о чём-то другом, спросил: «А где Пух»? – но Кролика и след простыл. Поэтому Кристофер Робин вернулся в дом, нарисовал Пуха (тот выходил из дома в семь утра, решив прогуляться к ручью), потом залез на дерево, спустился с него, вновь подумал, а чем же занимается сейчас Пух, и направился в Лес, чтобы это выяснить.