- Я найду его, - сказала Гиацинта, вставая, - спасибо, дорогая.
      Она нашла это дерево и села под ним, и сначала сердце ее было полно горечи из-за Удо и из-за графини. Она даже сердилась на отца за то, что он оставил ее одну. Но от леса веяло таким миром, таким спокойствием, что вскоре душа принцессы тоже успокоилась, и она поняла: как-нибудь она со всем этим справится. Только ей очень хотелось, чтобы поскорее вернулся отец, потому что он любил ее, а когда тебя никто не любит, жить становится очень трудно.
      Вдруг за ее спиной раздался голос:
      - Здесь очень красиво, правда?
      Она обернулась и увидела высокого юношу, который выходил из леса.
      - Кто вы? - спросила Гиацинта, изумленная его внезапным появлением. Наряд ничего ей не сказал, зато лицо говорило о множестве вещей, узнать которые она была рада.
      - Меня зовут Лионель.
      - Красивое имя.
      - Может быть... но не позволяйте ему сбить вас с толку. Это имя принадлежит человеку, ничего особенного собой не представляющему. Вы не возражаете, если я сяду? Я всегда сижу здесь в это время дня.
      - О-о! Вы живете в лесу?
      - Да, последнюю неделю. - Юноша дружески улыбнулся и добавил: - Вы немного опоздали.
      - Опоздала?
      - Я жду вас уже семь дней.
      - А откуда вы обо мне узнали?
      Лионель широким взмахом руки обвел поляну, и ручей, и лес.
      - А для кого же все это? Кто-то должен время от времени говорить "спасибо" за такую красоту.
      - А вы разве не говорили?
      - Я? Я бы не осмелился. Нет, это ваша поляна, а вы так непростительно ею пренебрегаете.
      - Сюда приходит одна маленькая девочка, - сказала Гиацинта. - Вы ее не встречали?
      Лионель отвернулся. В его душе были тайные уголки, в которые даже Гиацинта не могла заглядывать... пока.
      - Она танцевала, - коротко ответил Лионель.
      Наступило молчание, но оно не вызывало неловкости, как будто они уже были давно знакомы.
      - Знаете, - заговорила Гиацинта, глядя на юношу сверху вниз, потому что он лежал у ее ног, - довольно странно, что вы здесь появились.
      - Хотел бы и я так думать, но не могу. Предпочитаю считать, что оказался здесь по велению долга. А вообще-то мне очень нравятся места, где мое появление может показаться странным. А вам?
      - Мне очень нравится это место. - Гиацинта вздохнула. - Виггз оказалась права.
      В ответ на вопросительный взгляд Лионеля она объяснила:
      - Виггз - это та самая девочка, которая танцует.
      Лионель, вспомнив, что обещал ему танец Виггз, быстро отвел глаза.
      - Конечно, она была права, - проговорил он.
      Прицесса вдруг совсем успокоилась. Казалось, ничто и никогда больше ее не встревожит. Кем бы ни был этот юноша - неважно. Он даже мог исчезнуть навсегда. Все равно, случилось что-то, от чего Гиацинта перестала бояться мира.
      - Мне казалось, что все мужчины Евралии на войне, - сказала она.
      - Так и есть.
      - Тогда кто же вы? Принц из далекой страны? Волшебник? Вражеский лазутчик? Странствующий музыкант? Видите, я предоставила вам немалый выбор...
      - Мне не остается ничего иного, как быть тем, кто я есть. Я Лионель.
      - А я Гиацинта.
      Он, конечно, знал, как ее зовут, но не показал виду.
      - Гиацинта, - произнес он, протягивая руку.
      - Лионель, - ответила Гиацинта, протягивая навстречу свою.
      А ручей бормотал что-то сам себе, спеша мимо них вниз по лощине.
      Гиацинта поднялась с легким вздохом сожаления.
      - Ну что ж, мне пора.
      - Правда пора? Так не хочется расставаться...
      - Действительно пора.
      Лионель осмелился намекнуть:
      - У этого места есть одна удивительная особенность - оно не становится хуже назавтра. Назавтра в то же время.
      - Это просто удивительно, - улыбнулась Гиацинта.
      - Да, но когда речь идет о таком важном деле, не стоит принимать на веру чужие слова.
      - Думаете, мне следует убедиться самой? Может быть, так я и сделаю.
      - Свистните, если я случайно буду проходить мимо, и скажите, убедились вы или нет. До свидания, Гиацинта.
      - До свидания, Лионель.
      Принцесса ласково кивнула и стала легко спускаться с холма. Лионель глядел ей вслед.
      "И о чем только думает Удо? - удивлялся он. - Разве что она не любит животных... Целый день ждать. До чего же долго!"
      Если бы ему стало известно, что Удо, теперь уже на двух ногах, в этот самый момент находится в саду графини, пытаясь, вот уже в пятый раз, поведать ей о своих юных годах в Арабии, он удивился бы еще больше.
      Если вы помните, мы оставили Лионеля в Арабии. Три или четыре дня он гадал, что же случилось с Удо, чувствуя все большую необходимость что-то предпринять. Не в силах более оставаться в бездействии, он вскочил на коня и отправился в дорогу. Если Удо нужна помощь, он ему поможет. Если с Удо все в порядке, он с чистой совестью вернется в Арабию.
      По правде говоря, Лионелем в значительной степени руководило чувство ревности.
      Некий принц Периваль, гостивший при дворе его дяди, некогда искал руки принцессы Гиацинты, но, проиграв схватку со знаменитым семиголовым быком, припасенным для него Веселунгом, оставил свои попытки. У сего принца оказался портрет принцессы, написанный по его просьбе придворным художником, и он показал его Лионелю. Именно поэтому Лионель сначала отказался сопровождать Удо в Евралию, и по той же причине он с легкостью убедил себя, что в Евралию его призывает долг дружбы.
      Всю последнюю неделю Лионель провел в лесу, потому что не совсем представлял себе, что делать дальше. Поскольку по дороге ему ничего не удалось узнать о Удо - ни двуногом, ни четвероногом, - следовало вернуться во дворец, потому что в противном случае он так ничего и не узнает. А если он вернется во дворец и выяснит, что с Удо все в порядке и что принцесса в него влюблена, случится самое худшее. Ему придется помогать ей восторгаться Удо - занятие совершенно неприемлемое для влюбленного человека, ибо к тому времени он твердо решил, что влюблен в Гиацинту.
      Итак, ему пришлось ждать в надежде, что что-то случится. И вот сначала появилась Виггз и, наконец, Гиацинта. Теперь он был очень рад, что остался в лесу.
      На другой день Гиацинта снова появилась на том же месте.
      - Я знал, что вы придете, - сказал Лионель. - Не правда ли, все так же красиво, как вчера?
      - Мне кажется, еще красивее, - ответила Гиацинта.
      - Вы имеете в виду эти легкие белые облачка? Это я придумал разбросать их по небу. Я так и знал, что вам должно понравиться.
      - Интересно, что вы делали целый день? Вы были очень заняты?
      - Не очень. Во всяком случае, у меня нашлось время петь.
      - А почему вы пели?
      - Потому, что я молод, и потому, что лес так красив.
      - И я тоже пела сегодня утром.
      - Почему?
      - Потому, что война с Бародией окончена.
      По лицу Лионеля было заметно, что это известие произвело на него сильное впечатление.
      - Но вам это, наверное, не так уж интересно. Вот если бы вы жили в Евралии... - слегка удивилась Гиацинта.
      - Мне это как раз ужасно интересно. У вас есть время, чтобы как следует повосхищаться, а я пока подумаю. Смотрите, вон еще одно из моих облачков.
      Лионелю действительно было над чем поразмыслить. Если война кончилась и король вот-вот вернется, Удо может остаться в Евралии, только если у него есть определенные намерения в отношении принцессы. Значит, если он вскоре отправится в Арабию, то... А что, если он все еще животное? Тогда он вряд ли отправится в Арабию... Есть и третья возможность: он мог вообще не доехать до Евралии. Масса вопросов, требующих ответа, и рядом с ним находится человек, который может дать эти ответы. Но нужна осторожность.
      - Девяносто восемь, девяносто девять, сто! - громко сказал он. - Ну вот, теперь вы, наверное, насмотрелись.
      - И что же вы решили? - улыбнулась Гиацинта.
      - Решил? - Лионель удивился ее проницательности. - О нет, я ничего не решал, я просто думал. О животных.
      - И я тоже.
      - Как удивительно! Хотя это дурно с вашей стороны - ведь вы должны были восхищаться моими облачками. А о каком животном вы думали?
      - О разных.
      - А я думал о кроликах. Вам нравятся кролики?
      - Не особенно.
      - Пожалуй. Они такие прыгучие... А львы вам нравятся?
      - Мне кажется, что у них какие-то глупые хвосты.
      - Возможно. Как насчет барашков?
      - В последнее время я совсем разлюбила барашков.
      - Действительно, это не самые интересные из животных... Забавно, - заметил он как бы невзначай, пытаясь поймать ее взгляд, - что мне однажды довелось видеть помесь трех этих зверей.
      - И мне тоже. - Гиацинта тяжело вздохнула, но Лионель видел, что подбородок у нее дрожит, и вдруг она обернулась и посмотрела ему в глаза, и они вместе рассмеялись.
      - Бедный Удо! - сказал Лионель. - Как он теперь?
      - С ним все в порядке.
      - Все в порядке? Тогда почему он не... Правда, я очень рад этому.
      - Он мне не понравился, - отвечала Гиацинта, покраснев. Потом она слегка улыбнулась и отважно продолжала: - Но, по правде говоря, сначала я не понравилась ему.
      - Он хочет, чтобы его непрерывно ублажали. Это моя обязанность, а не ваша.
      Гиацинта взглянула на него с новым интересом.
      - Теперь я знаю, кто вы такой. Он мне о вас говорил.
      - И что же он обо мне говорил? - спросил Лионель, изнывая от любопытства.
      - Он сказал, что вы неплохо разбираетесь в поэзии.
      Лионель был слегка разочарован. Он предпочел бы, чтобы Гиацинта услышала, что он неплохо разбирается в драконах. Однако теперь, когда они встретились, это не имело значения.
      - Принцесса. - Он решил, наконец, объясниться начистоту. - Я думаю, вы все время задаете себе вопрос, что я вообще здесь делаю? Я приехал узнать, не нуждается ли Удо в моей помощи и не нуждаетесь ли в ней вы. Принц Удо был моим другом, но если он не друг вам, то и мне больше не друг. Расскажите, что здесь происходит и чем я могу вам помочь.
      - Вчера вы называли меня Гиацинтой, и имя мое осталось прежним.
      - Гиацинта, скажите, нужен ли я вам? - серьезно произнес Лионель, беря ее за руку.
      - Спасибо, Лионель. Видите ли, все получилось так...
      И, сидя под волшебным деревом Виггз, она рассказала ему все.
      Выслушав ее, Лионель беспечно улыбнулся.
      - Ну что ж, ничего особенного. Все очень просто. Вы хотите прогнать Удо и поставить графиню на место? Я без труда сделаю одно, а вы - другое.
      - Но как я могу прогнать Удо?
      - Нет, это как раз сделаю я.
      - Лионель, дорогой, неужели вы думаете, что, если бы я могла поставить на место графиню, мне пришлось бы просить чьей-то помощи? Мне кажется, вы плохо себе представляете, что она за человек. К тому же я на самом деле не очень-то знаю, где ее место. Видите ли, я забыла вам сказать, что мой отец от нее без ума.
      - Я думал, это Удо от нее без ума.
      - Они оба.
      - Ну, тогда все очень просто, - предложил Лионель с воодушевлением. - Мы убиваем Удо, и тогда... ну, в общем, половина дела сделана.
      - Да, но как насчет второй половины?
      Лионель с минуту подумал.
      - Хорошо, тогда - наоборот. Мы убиваем графиню и ставим на место Удо.
      - Отцу это совсем не понравится, а он приезжает завтра.
      Лионель никак не мог понять, чего хочет принцесса: если король влюблен в графиню, он все равно на ней женится, что бы ни сделала Гиацинта, и тогда какой смысл ставить ее на место на один день, если на следующий она займет место на троне. Гиацинта угадала его мысли.
      - О, вы не понимаете! - воскликнула она. - Графиня пока не знает, что отец возвращается завтра. И если только я могла бы ей показать - неважно, пусть всего на один час, - что я ее не боюсь и что она не может мной помыкать, тогда я готова забыть все, что происходило в эти последние две недели. Но она относилась ко мне без всякого уважения, она делала все, что ей заблагорассудится, она строила мне козни, и, если она никак не будет наказана, а просто выйдет за отца замуж и станет королевой, у меня совсем не останется гордости и я перестану...
      - Надо бы взглянуть на эту Бельвейн, - задумчиво перебил ее Лионель.
      - Ах, Лионель, если и вы в нее влюбитесь, я умру от стыда.
      - В нее, Гиацинта?
      Она не смогла выдержать его взгляда и опустила глаза.
      - Да, вы... я никогда... вы никогда... - Но в следующую секунду он уже держал ее в объятиях, и она поняла, что никогда больше не почувствует себя одинокой.
      Глава 19
      Удо ведет себя как джентльмен
      - А теперь, - сказал Лионель, - мы должны решить, что делать.
      - Но мне теперь все равно, - ответила Гиацинта, и голос ее был совершенно счастливым. - Пусть она берет и трон, и отца, и Удо, и... все, что угодно, мне ничуть не жалко. Видите ли, Лионель, у меня есть вы, и я не могу ревновать и сердиться.
      - Именно поэтому может получиться очень весело. Можно попробовать сделать все, что угодно, и неважно, если из этого ничего не выйдет. Давайте придумаем - просто для забавы, - чем мы могли бы ей отплатить.
      - Сегодня мне меньше всего на свете хотелось бы причинять кому-нибудь зло.
      - А мы и не причиним ей зла, мы ее разыграем. Будем самыми покорными ее слугами, и пусть она получит все, что захочет.
      - Включая принца Удо, - засмеялась Гиацинта.
      - Великолепная идея! Мы заставим ее получить Удо. Это, наверное, расстроит вашего отца, но на всех не угодишь. О, я совершенно уверен, что, по крайней мере, мы получим большое удовольствие.
      Они тихим шагом пошли по тропинке рука об руку.
      - Мне немного страшно выходить из леса, - сказала Гиацинта. - Вдруг что-нибудь случится?
      - Что может случиться?
      - Я не знаю, но до сих пор вся наша жизнь проходила в лесу. Просто я немного боюсь большого мира.
      - Я буду рядом. Гиацинта.
      - Будьте рядом всегда, Лионель, - прошептала она, и они пошли дальше.
      Если слуги и удивились появлению Лионеля, никто и виду не подал. В конце концов, это тоже входит в обязанности хорошей прислуги.
      - Наш гость принц Лионель! - объявила Гиацинта. - Приготовьте для него комнату и завтрак для нас обоих.
      И если в те времена в людской обсуждались подобные вещи (а они наверняка обсуждались), то, без сомнения, все говорили друг другу, что наконец-то принцесса, благослови Господь ее хорошенькое личико, нашла свою судьбу обратите внимание, как они глядят друг на друга! Но Роджер об этом не пишет он делает вид, что не может позволить себе снизойти до сплетен низших сословий.
      Когда они поднимались по широкой лестнице, Лионель сказал:
      - Я не принц, вы же знаете. Не говорите потом, что я вас обманывал.
      - Вы мой принц! - гордо заявила Гиацинта.
      - Дорогая, сегодня я король, а вы моя королева, но это только в нашей особой стране для двоих.
      Гиацинта ответила ему благодарным и радостным взглядом.
      - Если это так вас беспокоит, я попрошу отца, и он сделает вас настоящим принцем хоть завтра.
      - Вы так думаете? Я в этом совсем не уверен. Он же еще не знает, какой подарок мы готовим графине.
      Теперь самое время вернуться к Бельвейн. Мы слишком давно с ней не виделись, по крайней мере, гораздо больше, чем Удо, который в очередной раз рассказывал ей необыкновенно скучную историю о своем поединке с драконом (пребывавшим, по всей видимости, в состоянии старческого слабоумия). Графиня внимала ему с неподдельным интересом, который мог показаться преувеличенным кому угодно, даже самому рассказчику.
      - И потом, - говорил Удо, - я быстро отпрыгнул вправо, вращая меч над головой... Нет, подождите минутку... Я быстро отпрыгнул влево - да, я сейчас точно помню, что влево, - и, вращая...
      Он замолчал, обратив внимание на выражение лица слушательницы: она смотрела вдаль, на что-то за его спиной.
      - Боже мой, что это? - Она медленно поднялась со скамьи.
      Не успел Удо расстаться со своим драконом, как принцесса и Лионель оказались рядом.
      - А-а, графиня, - любезно и непринужденно проговорила Гиацинта, - я так и думала, что мы найдем здесь вас обоих. Позвольте мне представить вам герцога Лионеля. Лионель, это графиня Бельвейн - моя добрая и верная подруга. С принцем Удо вы, конечно, знакомы. Его королевское высочество и графиня... впрочем, об этом уже все знают...
      Лионель учтиво поклонился пораженной Бельвейн.
      - Ваш покорный слуга, - сказал он. - Не можете вообразить, как я был счастлив услышать эту новость. Удо - мой самый близкий друг. - Он слегка похлопал по спине ошарашенного принца. - Правда же, Удо? Я уверен, графиня, что вы сделали во всех отношениях достойный выбор. - Он снова поклонился и повернулся к принцу. - Ну, Удо, ты великолепно выглядишь - не то что в прошлый раз. Графиня, мы в последний раз виделись... да, когда же это было?.. А-а, как раз накануне прибытия принца в Евралию. Воистину, настоящая любовь творит чудеса!
      Мне кажется, одним из самых примечательных достоинств графини было умение хранить молчание, если она не знала точно, что следует сказать. Поэтому она ничего не говорила до тех пор, пока все как следует не обдумала: кто такой Лионель, что он здесь делает и даже... не является ли брак с Удо лучшим, на что она может рассчитывать в настоящее время?
      В отличие от нее Удо сразу же начал сбивчиво оправдываться.
      - Мы не совсем, принцесса... Я имею в виду... Я не знал, принцесса, что вы... Что ты здесь делаешь, Лионель? Как ты здесь оказался?
      - Мы ему скажем? - с улыбкой обратился Лионель к Гиацинте.
      Гиацинта кивнула.
      - Я приехал, - сказал Лионель. - Тайно.
      - Но я не знал, что вы...
      - Мы поняли, что на самом деле знаем друг друга уже очень давно, вмешалась Гиацинта.
      - И, получив известие, что здесь намечается свадьба, - подхватил Лионель, - я сразу же...
      Бельвейн приняла решение. Совершенно очевидно, что Лионель - это не принц Удо. Если он останется в Евралии как доверенное лицо - а она догадывалась, что гораздо больше, нежели доверенное лицо, - принцессы, то ей при дворе делать нечего. Что касается короля, то еще неизвестно, когда он вернется и на что она может надеяться. Чувства - вещь ненадежная. А стать королевой Арабии - тоже не последнее дело.
      - Мы не хотели пока об этом объявлять, - застенчиво проговорила она, - но вы разгадали нашу тайну, ваше высочество. - Она потупила взор и, нащупывая руку не проявлявшего особого рвения возлюбленного, продолжала: - Удо и я, тут ей попалась чья-то рука, но оказалось, что она принадлежит Лионелю. Тогда графиня твердо взяла Удо за руку и уже без всяких церемоний закончила: - Удо и я - мы любим друг друга.
      - Удо, скажи же что-нибудь, - подсказал Лионель.
      - Ээ... да, - выдавил из себя Удо, надеясь, что сумеет как-нибудь выкрутиться позже. Каковы бы ни были его чувства к графине, он отнюдь не собирался ввергаться в пучину брака.
      - О, я так рада, - весело сказала Гиацинта. - Я чувствовала, что это должно случиться, потому что в последние дни вы почти не разлучались. Мы с Виггз часто об этом говорили.
      "Что произошло с принцессой? - подумала Бельвейн. - Она больше не ребенок, она стала взрослой".
      - Удо просто удержу не знает в таких делах, - охотно поддержал разговор Лионель. - Удо - самый пылкий из влюбленных.
      Гиацинта продолжала:
      - Отец будет в восторге. Вам, конечно, известно, что его величество прибывает завтра вместе со всей армией.
      Графиня не вскрикнула и не упала в обморок. Она не попросила ни воды, ни нюхательных солей. Она не дрогнув приняла то, что, быть может, было самым большим ударом в ее жизни.
      - Тогда мне, наверное, следует распорядиться приготовлениями к приезду его величества, если ваше высочество не против.
      Она сделала реверанс и ушла.
      Лионель и Гиацинта обменялись взглядами. "Это было восхитительно", казалось, говорили их глаза.
      Вскоре Гиацинта тоже отправилась во дворец, а Лионель остался в саду наедине с самым пылким из влюбленных.
      - А теперь, - начал принц сердито, - скажи честно, что ты здесь делаешь.
      Лионель взял его под руку и стал водить взад и вперед по мощеной дорожке.
      - А как же твоя свадьба? В Арабии только об этом и говорят. Естественно, я прилетел сюда взглянуть на избранницу. Милый Удо, прими мои поздравления - она очаровательна.
      - Не будь идиотом, Лионель. У меня нет ни малейшего намерения жениться.
      - Тогда зачем же ты всем говоришь, что женишься?
      - Ты прекрасно знаешь, что я никому ни о чем не говорил. Об этом и речи не было, пока ты не вмешался.
      - Выходит, ты единственный, кто об этом не знает. Потому что принцесса знает, графиня знает, я знаю... Стало быть, тебе следует положиться на наши слова и...
      - Я не собираюсь... Что ты вцепился мне в руку?!
      - Дорогой Удо, мы так давно не виделись, и я просто слегка расчувствовался. Не пристало отворачиваться от старых друзей только потому, что встретил более достойных и преданных... Хорошо, если тебе так хочется забыть старую дружбу, тогда конечно... Но когда я женюсь, в моем сердце всегда останется место для...
      - Я хочу, чтобы ты понял раз и навсегда, - злобно прошипел Удо, - я вовсе не женюсь. Нет, оставь в покое мою руку - мы можем говорить и так.
      - Прости, Удо, - сказал Лионель очень мягко, - кажется, произошла ошибка. Но согласись, мы застали тебя при весьма компрометирующих обстоятельствах.
      - Ничего компрометирующего в них не было, - с негодованием возразил Удо. Я просто рассказывал ей о драконе, которого убил в прошлом году.
      - Вот я и говорю... Кто же станет слушать столь безнадежную историю, кроме женщины, на которой собираются жениться?
      - Еще раз повторяю: я не собираюсь на ней жениться.
      - Что ж, ты волен поступать, как считаешь нужным. Только ты жестоко скомпрометировал ее этой своей историей. Бедная невинная девушка! Ладно, забудем об этом. А теперь скажи мне, как тебе понравилось в Евралии?
      - Я сегодня же возвращаюсь в Арабию.
      - Возможно, ты прав. Надеюсь, с тобой ничего не случится по пути...
      Удо, который уже собирался войти во дворец, шагнул назад и настороженно взглянул на Лионеля.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ну, если ты помнишь, по дороге сюда с тобой что-то случилось... Кстати, что произошло? Ты же мне ничего не рассказал.
      - Это все ваша драгоценная графиня, на которой вы собираетесь меня женить.
      - Неужели? Как это дурно с ее стороны! Да, такого человека лучше не раздражать. - Он немного помолчал, а потом задумчиво добавил: - Между прочим, мне кажется, кто угодно рассердится, если думает, что выходит замуж за человека, которого очень, любит, а потом вдруг оказывается, что не выходит...
      Тут уж Удо понял, в какой переплет он попал. Но сделал вид, что ничуть не испугался.
      - Она не сможет ничего сделать. В прошлый раз ей это удалось только благодаря случаю.
      - Да, но случай может подвернуться снова. Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Она очень умна, и никто не может чувствовать себя в безопасности, имея такого врага. Прелестные цветы, не правда ли? Как они называются?
      Удо в растерянности опустился на скамью. Было над чем подумать. Графиня... а в конце концов, чем она плоха? И она явно его обожает. Ну, это-то, конечно, неудивительно. Вопрос в том, благородно ли разочаровывать кого-либо, у кого, возможно, были некоторые основания... Вообще-то он проявил не больше галантности, нежели приличествует принцу и джентльмену по отношению к красивой женщине. Если она неверно оценила его намерения, сама виновата. Конечно, ему не следовало так задерживаться в Евралии, но она решительно очень красива, и, может быть, он слишком... И он действительно слегка пренебрегал принцессой. И опять, почему бы и не жениться на графине? Глупо, конечно, обращать внимание на всю эту чепуху, которую наговорил Лионель, но кто знает... Не то чтобы он решил жениться из страха. Нет, конечно нет. Это просто рыцарский жест. Бедная женщина наверняка будет сильно огорчена, и чувство долга повелевает ему избавить ее от страданий.
      - Я вижу, она обожает цветы, - сказал Лионель.
      - Тебе надо будет привести в порядок дворцовый сад.
      - Вот что, Лионель, пойми, пожалуйста, я вовсе не боюсь графини.
      - Дорогой Удо, что за речи для влюбленного! Конечно, не боишься. В конце концов, то, что ты перенес однажды с таким терпением и достоинством, в следующий раз покажется просто пустяковым делом.
      - Мне крайне неприятна эта тема. Прошу тебя, прекрати! Если я женюсь на графине...
      - Ты будешь счастливым человеком. Я случайно узнал, что король Евралии... однако, как видишь, она предпочла тебя. Лично мне непонятно, что она в тебе нашла...
      - Ну, мне это представляется вполне очевидным, - с важностью изрек Удо. Ты знаешь, Лионель, я думаю, что, может быть, ты прав и долг повелевает мне на ней жениться.
      Лионель торжественно пожал ему руку:
      - Я от души поздравляю ваше королевское высочество. Сейчас же сообщу о вашем решении принцессе. Она очень позаба... обрадуется.
      И он вошел во дворец.
      О вы, влюбленные, пожалейте его - он не видел Гиацинту уже целых десять минут.
      Глава 20
      Выясняется, что Лионель может по достоинству оценить хорошую историю
      Я хочу начать эту главу цитатой из известной эпической поэмы Шарлотты Гулигулинг, посвященной бародо-евралийской войне:
      Король Евралии закончил свой поход,
      Победой славной осчастливив весь народ,
      Вот первый взвод солдат уже виднеется вдали.
      Они все шли, и шли, и шли, и шли, и шли...
      Сразу представляешь себе, какой долгий путь проделала армия короля Евралии.
      Насколько мне известно, это единственное дошедшее до нас произведение Шарлотты, но оно принесло ей заслуженную славу. Графиня Бельвейн, которая имела полное право судить о поэзии, была чрезвычайно высокого мнения о ее гении.
      Если быть точным, из 5000 человек, отправившихся в поход, вернулись лишь 4999. Генри Малонос, лучник с большим будущим, остался на территории противника. Единственная потеря в этой необыкновенной войне. В самом начале ее во время одной из разведывательных операций, когда Генри, распластавшись, ползал по мокрой траве в поисках следов, его обнаружил Главный Оружейник Бародии. Главный Оружейник, очень добрый человек, пригласил Генри к себе, обсушил, напоил согревающим питьем и сказал, что если он по долгу службы вновь окажется где-нибудь поблизости, то пусть без церемоний заходит к ужину. Генри, перехватив взгляд старшей дочери Оружейника, без ложной скромности воспользовался приглашением и потом частенько заходил на огонек. Когда война кончилась, он понял, что никак не может расстаться с этим гостеприимным домом. Поэтому с соизволения короля Евралии он остался в Бародии, а с соизволения Главного Оружейника Бародии зажил жизнью женатого человека.
      Когда наконец вдали показались башни замка, Веселунг радостно вздохнул. Снова дома! Невзгоды войны остались позади, плоды победы (завернутые в пергаментную бумагу) лежали у него в кармане, впереди были дни почетного отдыха. Он с умилением узнавал приметы своей милой родины, и сердце его было переполнено благодарностью. Никогда больше он не покинет Евралии!
      Снова увидеть Гиацинту! Бедная девочка оставалась совсем одна, но нет, с ней была графиня, женщина с большим опытом, она помогала ей. Бельвейн! Осмелится ли он? Думала ли она о нем? Гиацинта взрослеет и скоро выйдет замуж. Его ждет одиночество, если не... Стоит ли рискнуть? Что скажет Гиацинта?
      Гиацинта ждала его у ворот замка. Она хотела, чтобы Лионель встречал короля вместе с ней, но тот отказался.
      - Новости надо сообщать постепенно, - сказал он. - Когда человек возвращается домой после успешной кампании, вряд ли ему будет приятно, если на него обрушится все разом. Подумай, ведь мы даже не знаем, почему окончилась война - он, наверное, мечтает тебе об этом рассказать. И не только об этом. А вот потом, когда он спросит: "Ну, что тут у вас делалось без меня? Надеюсь, ничего особенного", тогда ты скажешь...
      - Да, тогда я скажу: "Ничего особенного, только Лионель. И какой замечательный!"
      - Ну, у него на этот счет может быть другое мнение. Я пока побуду где-нибудь поблизости. Погуляю в лесу. Или могу остаться в саду графини и поразвлечься с Удо. В любом случае даю вам час.
      Внушительная кавалькада приближалась к замку. Дамы размахивали платочками, дудели трубы, лаяли гончие. Гиацинта, одетая в голубое с золотом, сбежала по ступеням и бросилась в отцовские объятия.
      - Мое дорогое дитя, - твердил Веселунг, ласково поглаживая ее по спине. Ну, ну, успокойся же. Твой старый отец снова с тобой. - Он успокаивал ее, как будто это она, а не он сам вот-вот зарыдает. - Моя маленькая Гиацинта! Милая дочь!
      - О, отец, я так рада, что ты вернулся!
      - Я тоже, дитя мое. Теперь я должен обратиться к народу, а потом мы расскажем друг другу все, что с нами произошло за это время.
      Он выступил вперед на один шаг и произнес речь:
      - Народ Евралии! (Приветственные крики.) Мы вернулись из долгого и опасного похода (овации) в объятия (бурные овации) наших матерей, жен и дочерей (продолжительные овации). В честь великой победы я объявляю завтрашний день государственным праздником Евралии (бурные овации). Теперь я разрешаю вам разойтись по домам и надеюсь, что каждого из вас ждет такой же теплый прием, какой ожидает меня в моем милом доме.
      Тут он повернулся и снова заключил дочь в объятия, и если взгляд его скользнул над ее головой в направлении сада графини, то это не так уж важно и в этом, без сомнения, виновата планировка замка.
      Последовала буря приветственных возгласов. Пять тысяч глоток проревели военный клич Евралии: "Хо, хо, Веселунг!", и люди радостно разбежались по домам. Веселунг с Гиацинтой вошли во дворец.