6

Когда на следующее утро я вошел в диспетчерскую, меня сразу же подозвал к своей стойке Боб Литтл.

– Не стоит отмечаться, – сказал он. – Тебя хочет видеть Рэй Коппин.

– А зачем, не знаешь? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Боб. – Только спросил, не мог бы ты к нему подняться в восемь.

– Ну ладно. А за меня на маршрут кто-нибудь выйдет?

– Да, мы попросили Питера Лоуренса.

– Тогда нормально.

Рэй впервые хотел меня видеть, и я даже представить не мог, зачем ему понадобился. Я только надеялся, что это никак не связано с Несбиттом. Однако прежде, чем подняться к нему, нужно было сходить к фургону и убрать из кабины коробку с тортиком. Питер Лоуренс работает, как сущий ломовик, он не захочет связываться ни с какими тортиками Джорджа. К тому же на работу он всегда являлся спозаранку, и когда я его нашел, он уже открыл кабину и грел двигатель. Джонатан стоял рядом и таращился в легком изумлении.

– Я должен встретиться с управляющим депо, – объяснил я. – Не беспокойся, Питер за тобой приглядит нормально.

– Так у тебя, значит, неприятности? – спросил Питер.

Схема Полной Занятости

– Не думаю, – ответил я. – Хотя наверняка трудно сказать. Слушай, мне тут надо кой-чего взять из кабины. Скоро увидимся.

– Ага, увидимся, – сказал он. – Давай, Джонатан, выпьем-ка чайку до отъезда.

Я решил, что лучше всего будет оставить коробку у Роба Маршалла в механической мастерской. По пути я приподнял крышку и заглянул внутрь. Тортик был в идеальном состоянии, если не считать того, что примерно одной пятой теперь не хватало. Крохотный сахарный велосипед остался нетронутым. Придя в мастерскую, я увидел на верстаке еще шесть коробок – они ждали, когда их заберут. Роба нигде не видать, поэтому я прибавил к пирамиде вчерашнюю коробку и оставил Джорджу записку с извинениями. А затем поднялся по лестнице в главную контору.

Давненько нога моя не ступала по холодным плиткам, ведущим к Рэю Коппину. Он был управляющим типа «автопилот» – личный состав его любил, но видел нечасто. Кабинет его располагался в конце широкого коридора, по одной стене которого красовалась знаменитая фреска

«Долгий плес».

Яркими красками на ней изображались сцены из повседневной жизни работников Схемы. В одном сегменте прилежные труженики в ладной синей форме разгружали и загружали «УниФуры». В другом – ехали по привольному хайвею, где весь поток машин состоял только из «УниФуров». Дальнейшие картины показывали величавое начальство, улыбчивый обслуживающий персонал и непоколебимых вахтеров: все они работали вместе в духе сотрудничества. Центральный фрагмент изображал восьмичасовые часы под золотым свитком, а на свитке значились слова: LABOR OMNIBUS [1].

Пока я шагал вдоль панно, мне в голову пришла та же мысль, что и в первый раз, когда я его увидел, а именно: «УниФуры» на картине выглядели иначе, нежели в реальной жизни. Несколько легких расхождений – например, в толщине разделительной планки на ветровом стекле или углах крыльев, – и эти транспортные средства уже казались угловатее тех, с которыми я был хорошо знаком. А в результате складывалось общее впечатление, что они вообще приехали из другой эпохи. К тому же руки людей на картинах выглядели гораздо толще естественного. Я грешил на художника, чья неразборчивая подпись стояла в дальнем углу панно.

А на другой стене висел фотопортрет покойного конструктора «УниФура» сэра Роберта Томпсона: он носил очки и на черно-белом снимке выглядел очень строго. Мне смутно подумалось, видел ли он панно напротив и, если да, что бы он по поводу него сказал. И тут я подошел к двери с латунной табличкой:

Я стукнул один раз.

– Войдите.

Когда я вошел, Рэй стоял спиной к столу и смотрел в окно. Из которого открывался прекрасный вид на низкую крышу задней пристройки к депо, которую несколько портила лишь труба вентиляции, прилепившаяся сбоку.

– А, – сказал Рэй, увидев меня. – Спасибо, что зашли. Присядьте, пожалуйста.

Я сел, а он подошел к ближайшему конторскому шкафчику и вытащил папку.

– Значит, так, – начал он. – Сначала – один-два вопроса. Сколько вы уже в Схеме?

– Лет пять, – ответил я.

Схема Полной Занятости

– И как вам у нас пока нравится?

– Спасибо, нормально.

– Это хорошо. – Рэй откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Да, мне тоже кажется, что у нас в депо все довольны. Все знают, что нужно делать, и основной объем работы всегда выполняется. О, возможно, мы пока не достигли вершин эффективности, но в общем и целом весь наш подвижной состав – в рабочем порядке, а показатели грузооборота легко перекрывают средние значения. Да, я с уверенностью могу сказать, что у нас в депо все довольны.

Едва Рэй открыл рот, я тотчас узнал вводную речь, которую он произнес передо мной, когда я только поступил сюда на работу. Вообще-то он произносил ее перед всеми: предполагалось, что в ней содержатся некие отеческие напутствия новичкам. В первый раз он дальше пустился объяснять политику восьми часов работы за восьмичасовую плату, а также поставил меня в известность, что впереди меня ожидают славные деньки. Нынче же он вскоре съехал на совершенно другую колею.

– Итак, как вам известно, – сказал он, – Схема наша растет и крепчает день ото дня. «УниФуры» колесят ежедневно тысячами, перевозя грузы и обеспечивая постоянный поток производительности. Вместе с тем в сети еще имеются окна, где нам только предстоит полностью инкорпорировать целые регионы. Процесс интеграции – медленный процесс, но он наконец прибыл к самому нашему порогу. – Рэй потянулся к папке и открыл ее. – Вы когда-нибудь слышали о «Кружевном рае»?

– Только раз, – ответил я. – Это название депо, правда?

– Верно, – сказал Рэй. – Одно из новых депо, которые мы хотим ввести в зону нашего действия.

– О, нормально.

– Очевидно, графики и расписания нам следует подготовить заблаговременно, и вот тут нам поможете вы. У нас для вас есть небольшое задание, если вам интересно.

– Что я должен буду делать?

– Нам бы хотелось, чтобы вы съездили на «УниФуре» в «Кружевной рай» и посмотрели, сколько времени это займет, а потом вернулись.

– А это далеко?

– Мы знаем, что по прямой – тридцать одна миля, – ответил Рэй. – Но тут в расчет не принимаются напряженность движения, транспортные развязки и непредусмотренные остановки. Нам нужно, чтобы кто-нибудь захронометрировал среднее время поездки за несколько последовательных дней. Это будет единовременное задание, разумеется.

– Вот как?

– О да. Возвращаетесь в депо и свободны весь оставшийся день.

– Ну что, спасибо, – сказал я. – Да, мне это интересно.

– Хотя вот еще что, – сказал он, снова пошелестев бумажками в папке. – Я тут просматривал ваш ежедневный пробег за декабрь. – Рэй вытащил мой путевой лист. – Судя по этим записям, в среду, четвертого, вы сделали шестьдесят три мили, в четверг, пятого, – шестьдесят три мили, а в пятницу, шестого, – один миллион двенадцать тысяч двадцать две мили. Куда вы ездили в тот день?

Он передал мне карточку, чтобы я сам посмотрел. Указанная клеточка была заполнена рукой Джорджа.

– Здесь должно стоять «шестьдесят три мили», – сказал я. – Извините, должно быть, мы неправильно посчитали.

– Хорошо, – сказал Рэй. – Мне кажется, в нынешних обстоятельствах на данную оплошность можно закрыть глаза. Постарайтесь в дальнейшем заполнять аккуратнее.

– Ладно. Извините.

Он встал из-за стола.

– Так вам бы, значит, хотелось выполнить для нас это маленькое задание?

– Да, пожалуйста.

– Нормально, – сказал он. – Можете приступить сегодня утром и ездить десять дней иии около того, пока не добьетесь среднего показателя. Загляните к механикам, возьмите свободное транспортное средство.

– Спасибо. – Я встал и повернулся было к выходу, но тут вспомнил, что хотел спросить кое-что еще. – А могу ли я узнать, почему выбрали именно меня?

– Можете, – ответил Рэй. – Ваше имя вытянули из шляпы.

– А.

В этот момент зазвонил телефон, и он снял трубку.

– Рэй Коппин у аппарата. Ода, великолепно. Можно сегодня апельсиновый конфитюр, «яичных солдатиков», и яйца взбейте, пожалуйста, посильнее…

Когда я выходил, Рэй все еще заказывал себе завтрак.

Первым делом, спустившись во двор, я увидел Стива Мура. Он, развернув перед носом газету, лениво облокачивался на свой «УниФур». Когда я сошел с лестницы, он понимающе глянул на меня.

– Так ты этим последнюю пару недель и занимался? – спросил я. – Засекал время рейсов?

– Ага. – Он ухмыльнулся. – До «Королевского пруда» и обратно. Работенка непыльная.

– Потому и не трепался, да?

– Не хотелось, чтоб завидовали, а? – Стив свернул газету. – Не хочешь в кафе зарулить на petit d[2]

– Нет, спасибо, – ответил я. – Мне еще с фургоном разбираться и все такое.

– А я до десяти, наверное, и дрыгаться не стану, – заявил он. – Хорошая круглая цифра. Стало быть, на дороге увидимся.

– Ну, увидимся.

Когда я вошел в механическую мастерскую, Роб Маршалл созерцал пирамиду коробок у себя на верстаке.

– И что я со всем этим буду делать?

– Фиг знает, – ответил я. – Но я уверен – ты найдешь решение. Вы, механики, это умеете. Кен тут?

– Кому он понадобился? – раздался голос из глубин мастерской.

– Мне, – ответил я. – Рэй Коппин попросил меня сделать контрольный рейс, и мне нужен фургон на десять дней.

Возник Кен Скэнлон:

– А, один из немногих избранных. Одну секундочку. – Кен был главным механиком и отвечал за распределение транспортных средств. Сверившись с диаграммой на стене, он сказал: – Свободен УФ61. Можешь взять.

– Спасибо.

Кен кивнул на тортики:

– Твой помощник себе позволяет?

– Наверное.

– Похоже, пора брать с него процент.

– Это запросто, – сказал я. – Несбитт уже приложился.

Но прежде чем я смогу что-то сделать с УФ61, следовало сходить к Артуру за ключами. Несколько минут ушло на то, чтобы подманить его к окошку, а когда он все-таки в нем возник, пожаловался, что выдавать ключи после восьми часов – «в высшей степени неправильно». В конце концов он их мне, конечно, выдал, после чего я отправился в диспетчерскую получать у Боба Литтла карту района. Их вручали в помощь новым водителям, однако на практике никто ими не морочился. В результате они просто желтели на полке под стойкой. Каждая карта была напечатана на тонкой бумаге, и пунктиром на ней отмечались места правильных сгибов. На них я забил и сложил свою сначала на четверти, затем на осьмушки.

Что до «Кружевного рая», то я сначала вообще его обнаружить на карте не сумел. Я всматривался в путаницу дорог, каналов и железнодорожных путей, пока в глазах не зарябило, но депо это напрочь отказывалось как-то выделяться. Я уже подумал было, что картографы забыли его нанести, и тут в самом верху заметил крохотный квадратик с буквой Д внутри. И слова «Кружевной рай».

Меня нисколько не удивило, что депо располагалось на крайнем севере нашего района: в самом названии что-то эдакое звучало. Место явно отстояло гораздо дальше от остальных показанных на карте депо и по сравнению с ними выглядело довольно одиноким. Более того: похоже, к «Кружевному раю» и прямого пути не было. Казалось, доехать до него можно только чередой каких-то мелких дорог. Я сразу же понял, что все мои мечты о прогулке с ветерком по ровной и непрерывной магистрали пойдут прахом. Тем не менее возможность совершить длительное сольное путешествие в «УниФуре» по собственноручно разработанному графику очень меня привлекала. У Боба я попросил маркер и нанес кратчайший маршрут до «Кружевного рая» на карту. После чего пошел искать свой УФ61.

Считается, что все «УниФуры» идентичны. Собирают их из одних и тех же взаимозаменяемых компонентов, и теоретически они различаются лишь бортовыми номерами. То есть разницы между УФ61 и, скажем, УФ55 – фургоном, на котором я ездил днем раньше, – быть не должно. В реальности же каждое транспортное средство обладало своим особенным набором характеристик. Некоторые лучше слушались руля, некоторые быстрее ездили, некоторые больше дребезжали. УФ61 уникальным делала мягкая подвеска – этот факт я с торжеством припомнил, когда отомкнул кабину и втиснулся за руль. Я раньше много раз водил УФ61 и знал, что этот фургон идеален для такой экскурсии. Грузить и разгружать ничего не надо, поэтому выезжать можно хоть сейчас.

Маршрут, который я разработал, требовал сначала проехать на запад по Кольцевой примерно пять миль, а потом свернуть на север. На первом отрезке путешествия я встретил несколько «УниФуров» – некоторые ехали к «Долгому плесу», другие стремились к более отдаленным пунктам назначения. Водители, знавшие меня, как водится, мигали фарами. Я тоже мигал им в ответ, однако ловил себя на том, что меня эти знаки внимания как-то раздражают. Почему, объяснить я не мог, ибо для всех нас мигать друг другу – в порядке вещей. В то утро, вместе с тем, фургоны, тащившиеся по своим ежедневным маршрутам, казались какими-то обыкновенными, а экипажи их выглядели косными и малодушными. Я же, напротив, выполнял миссию, обещавшую стать интереснейшим приключением. Потому я вскоре перестал приветствовать встречные транспортные средства и гнал себе дальше, как будто не замечал их вовсе. Легче стало, когда я свернул на север. Теперь фургоны вели, как правило, незнакомцы. Некоторых я, конечно, раньше видел в таких депо, как «Веселый парк», где пересекались несколько зон, а с парой человек даже здоровался. Но сам масштаб Схемы предполагал, что невозможно быть на короткой ноге со всеми – только с горсткой других водителей. Вскоре начали попадаться и фургоны с чужими номерными табличками. На моей стояли буквы ДП («Долгий плес»), а теперь я увидел несколько с буквами ЗВ: это означало, что они базируются в депо «Замковые ворота». Большинство, однако, могло быть откуда угодно – с такими-то номерами, как ТТ, БН, а в одном случае даже – X. Но ни разу за все путешествие не встретился мне фургон из «Кружевного рая». Говоря по правде, чем дальше уезжал я от Кольцевой Дороги, тем реже мне вообще попадались «УниФуры».

Я ехал уже час, но еще не пересек городскую черту, хотя вокруг тянулись районы, где заброшенные здания и пустыри, похоже, были обычным явлением. Насколько я себе представлял, такие пустоши тянулись повсюду в те времена, когда еще не приняли Схему, и я полагал, что теперь с ними уже покончено. Тем не менее – вот я ехал дальше и понимал, что дел нам предстоит еще очень много. Видимо, это и объясняло, почему интенсифицируется процесс интеграции. Рэй Коппин говорил, что некоторые регионы «только предстоит полностью инкорпорировать», и теперь я своими глазами видел, что это означает. Прокладывая свой путь, я радовался, что играю роль, хоть и маленькую, в таком славном предприятии.

До «Кружевного рая» оставалась миля, когда мне пришло в голову, что я не записал время выезда из «Долгого плеса», и этот первый мой рейс таким образом пошел коту под хвост. Какое-то мгновение я раздумывал, нельзя ли просто угадать, сколько времени у меня ушло, но в таком случае бессмысленной окажется вся эта затея, посему я решил считать поездку просто рекогносцировкой. В следующие десять дней представится масса возможностей определить среднее время.

Утро стояло такое сияющее, что дорожное покрытие блистало. Я уже какое-то время ехал по однополосной дороге, где едва ли что-то вообще ездило. Еще через минуту появился знак – стрелочка влево. Я свернул на подъездную бетонку – насмерть прямую, с одной стороны – какие-то водопроводные сооружения, с другой – что-то похожее на кирпичный заводик. Прямо передо мной возникло депо и, подъехав ближе, я увидел на погрузочной рампе трех человек. Они стояли и смотрели, как я приближаюсь. Стояли в ряд, бок о бок – похоже, они провели в таком ожидании много часов. Один был довольно пухл. Он стоял, засунув руки глубоко в карманы синей робы.

Проходной в этом депо не было. Вместо ворот дорожка просто вливалась в широкий и пустой двор. На одном конце располагалась маленькая постройка без передней стены – я принял ее за механические мастерские. Внутри на эстакаде стоял одинокий «УниФур». Я выехал на самую середину открытого пространства, а потом задним ходом подтянулся к погрузочной рампе. Три человека оставались в неподвижности. В зеркальце я видел – они безмолвно созерцали мое транспортное средство. И лишь когда я выбрался из кабины поздороваться, они ожили.

– Мы слыхали, кто-то может подъехать из «Долгого плеса», – произнес пухлый, когда я поднялся к ним по ступенькам.

– Да, – ответил я. – Следующие несколько дней я буду делать контрольные рейсы.

– Это мы и слыхали.

По привычке я подошел к фургону, откинул защелку и откатил дверь, обнажив пустое нутро.

– Вы нам ничего не привезли, правда? – спросил пухлый.

– Нет, – ответил я.

– Так я и думал.

– И у вас для меня тоже ничего нет.

– Нет, – сказал он. – Мы в «Долгий плес» отправляем груз лишь раз в месяц, и его всегда забирает фургон из «Верховья».

– А это еще где?

– Фиг знает. Он приезжает только раз в месяц.

Я окинул взглядом депо и увидел, что нигде нет груженых поддонов. В дальнем углу громоздилась пирамида пустых, рядом с нею стоял в ожидании вильчатый погрузчик. Не похоже, чтобы им слишком часто пользовались. Пухлый человек, как я заметил, так и не вытащил руки из карманов.

– Хотите чашечку чаю?

– О да, пожалуйста, – сказал я. – Во рту все пересохло. Столовая наверху, да?

– У нас тут нет столовой. Утром нам чай готовит уборщица, но она уже ушла домой. Нам самим приходится. Сходи поставь чайник, а, Мартин?

Он обращался ко второму мужчине, похожему на его же версию, только помоложе и не такую дородную. Второй легко мог оказаться его сыном.

– Ладно, – сказал этот второй и повернулся ко мне: – Сахар будете?

Голос у него был очень визгливый.

– Нет, спасибо.

– Скажи-ка лучше Джиму, – добавил пухлый.

– Ладно.

Человек помоложе подошел к настенному телефону и снял трубку. Через секунду из мастерской до нас долетело звяканье. Потом замерло.

– Джим? – сказал человек помоложе в телефон. – Это Мартин. Мы чай ставим, если тебе интересно. Точно. Подходи через пять минут.

Он повесил трубку и пошел ставить чайник. Я задвинул дверь фургона.

– Сколько у вас тут фургонов? – поинтересовался я.

– Один, – ответил пухлый и повел подбородком через весь двор на мастерские. – В настоящее время он в ремонте.

Третий участник трио был тихий дядька, улыбался он много. А говорил мало. Вот поэтому мне взбрело на ум, что с ним работать приятно. Звали его, как я вскоре обнаружил, Эриком. Имя пухлого было Гарольд. Пока готовился чай, Эрик взял метлу и пошел мести по всей длине рампы. Часы у конторы сообщили мне, что уже полдень. Не могут же они так рано закрывать лавочку. Не настолько же. На мой вопрос ответ поступил сразу.

– А вот и «Колокольня», – объявил Гарольд.

По бетонной дорожке ехал «УниФур» – и уже в следующий миг, громогласно бибикнув, он вкатился во двор. Пока машина сдавала задним ходом к погрузочной рампе, я пригляделся к номерной табличке. Буква К подтверждала, что фургон – действительно из депо «Колокольня», и меня сразу же окатило волной разочарования. До этой минуты я пребывал в уверенности, что я – первый и единственный посетитель «Кружевного рая» из нашей зоны. Это депо в сравнении с моими обычными пунктами назначения действительно сильно смахивало на отдаленный спутник. Однако то, как они приветствовали новоприбывших, подсказало, что первым я быть никак не могу. Когда из кабины выбрались водитель с помощником, стало и вовсе очевидно, что с местным персоналом они знакомы очень хорошо. Да и я, на самом деле, признал новоприбывших – мы виделись время от времени на маршрутах нашей зоны.

– Ну, Кит, – сказал Гарольд. – Ты как раз к чаю.

– Для разнообразия, – последовал ответ. – Вчера нам пришлось десять минут ждать.

Поднявшись по ступенькам, Кит остановился, посмотрел на меня и сказал:

– Лицо знакомое. «Долгий плес», да?

– Да, – ответил я. – Я тут контрольные рейсы провожу.

– А, точно, – кивнул он. – Я слыхал, они устанавливают прямую связь между здесь и там.

Помощник его тем временем обошел их фургон и откатил дверь. У меня за спиной раздалось вежливое «бип». Эрик оставил в покое метлу и теперь сидел в полной готовности на вильчатом погрузчике, но улыбался по-прежнему.

В последующие несколько минут все соображения, дескать, это «сонное» депо, у меня быстро развеялись. В транспортном средстве Кевина приехали шесть полностью нагруженных поддонов, но Эрик так ловко управлялся с погрузчиком, что фургон опустел в мгновение ока. Весь вклад Гарольда в работу сводился к тому, чтобы не путаться у Эрика под ногами, одновременно стараясь выглядеть по-деловому. Удавалось ему это потому, что, несмотря на пухлость, он оказался очень легок на ногу. Прочно заложив руки в карманы, он маневрировал по «УниФуру», плетя хитрые па. Эрик тем временем занимался грузом.