3

Минуты шли, росла вероятность, что Осгуду вздумается вдруг выйти и разузнать, отчего такая задержка. Технически они с Гослингом были в одном чине, поскольку оба носили серебряные кокарды, но сомнений не было – в сложившейся иерархии Осгуд его клевал. Если бы он в этот момент появился, дальнейшие события потекли бы в совершенно другом русле. Он же, судя по всему, решил, что Гослинг вполне способен разобраться в чем бы то ни было сам, а потому остался в конторе.

К этому времени на погрузочном дворе объявилась еще пара «УниФуров», и водители стояли и ждали, когда их разгрузят. Гослинг явно вздохнул с облегчением, когда Лен отправился к ним разбираться. Боб Смит между тем вернулся и принялся за починку погрузчика. Мне показалось, что он вокруг установки аккумулятора развел слишком много суеты, – учитывая, что он механик, который может разобрать «УниФур» на части за день. Он сопел, фыркал и возился, подсоединяя клеммы, всем своим видом давая понять, что лучше бы он в мастерской занимался «настоящим» ремонтом, а не тратил свое драгоценное время на нас. Тем не менее труд свой он наконец завершил.

– Ну все, – сказал он, обернувшись к Гослингу. – В будущем постарайтесь немножко поаккуратнее.

Боб ушел, а я взял погрузчик и разгрузил «УниФур» сам, хотя Гослинг маячил с нами рядом на рампе. Вообще-то водителям не полагается управлять погрузчиками, но я знал, что он ничего не скажет, и он ничего не сказал. Да и чего ради – внутри у него телепалась хорошая чашка горячего чаю.

– Я так понимаю, в «Веселый парк» везти нечего? – поинтересовался я. – Всю неделю ничего не возили.

– Э-э… нет-нет, – ответил Гослинг, поглядев в свои наряды. – Нет, Лен бы сказал, если бы что-то было, не так ли?

– Обычно говорит, да.

– Ну да, значит, вам можно двигаться.

– Вы на часы смотрели? – спросил Джордж. Гослинг вгляделся в циферблат:

– Ох, мамочки, – вздохнул он. – Я не заметил. Вы к четырем в «Веселый парк» никак уже не успеете. Куда вам нужно доставить эту тележку?

– В «Парк».

– Вряд ли это срочно, – заявил Гослинг. – Я вам так скажу. Давайте мне свой путевой лист, и я подпишу вас прямо в «Долгий плес». Иначе вам придется работать сверхурочно.

Я никогда не видел, чтобы Джордж двигался с такой скоростью. Он слетел по ступенькам, запрыгнул в кабину и вернулся с листом примерно за тридцать секунд. В следующий миг Гослинг уже писал номер своей кокарды и ставил подпись рядом со словами «РАБОТА ПО ИНСТРУКЦИИ».

Что означало одно: мы все-таки получили свою раннюю увольнительную.

Доставлять в тот день больше ничего не требовалось, поэтому осталось только отогнать «УниФур» обратно в депо «Долгий плес». После чего можно идти домой.

– Старайся не показывать виду, – пробормотал я Джорджу, пока мы спускались по ступенькам с рампы. – Ты же знаешь, как Лен реагирует, если кого-то раньше отпускают.

К счастью, Лен был очень занят, когда мы выезжали со двора, и, вероятно, не заметил нас вообще. Подошел тот час рабочего дня, когда Схема со скрипом шестеренок оживала. Когда мы приехали в середине дня в «Блэквелл», он казался вымершим, но теперь тут шла активная подготовка к сдаче «УниФуров». Перед нашим отъездом из глубин здания материализовались Мик Долстон и Чарли Грин, – вне всяких сомнений, помочь Лену, – а Осгуд зашевелился в своей конторе, готовясь на выход. В других частях депо канцеляристы, управляющие и дамы из столовой наверняка следили за медленным тиканьем стрелок по кругу – равно как механики, вахтеры, охранники и уборщики. Уже когда мы выезжали, в ворота начал бессистемно просачиваться ручеек фургонов, а когда выехали на Кольцевую, «УниФуры», казалось, заполонили всю проезжую часть – все направлялись к своим соответствующим депо. Такой всплеск деятельности случался у всех ежедневно на пути домой. Некоторые транспортные средства могли последний час провести в каком-нибудь незаметном, однако удобном тупичке, выжидая нужный момент. Другие могли отклониться от маршрута ради выполнения собственных задач. Большинство, тем не менее, продолжало выполнять свои легитимные задания, стараясь не отстать от графиков, которые приведут их на базу в двадцать минут пятого или около того. Так, по крайней мере, было задумано. В действительности же фургоны начинали появляться у ворот начиная с четырех, хотя экипажам их и не дозволялось уходить домой еще полчаса.

А кроме того, они рисковали и могли попасть на карандаш: начальству не нравились люди, приезжающие слишком рано. Когда мы въехали в «Долгий плес», во дворе уже собралось несколько фургонов, и перед ними, всячески разнося водителей, расхаживал Коллис.

– Послушайте, парни, – говорил он. – Мы не возражаем, если вы из восьми часов десять минут берете на парковку. Мы против этого совсем не возражаем, об этом договорились много лет назад, но вы же наглеете в пять минут пятого, а? Попробуйте все-таки отрабатывать полный день, парни? В конце концов, это всего лишь восемь часов.

Никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Хоть сколько-то сносное оправдание имелось только у Билла Харпера, которому удалось закатить свой «УниФур» на мойку раньше всех, – как и в любой другой день недели. Теперь он стоял и смотрел, как вращаются огромные щетки, а по сверкающей краске кузова текут галлоны воды. Маловероятно, что начальство осмелится что-то вякать человеку, содержащему свой фургон в такой чистоте.

Когда я показал Коллису подписанную путевку, он направил меня прямиком к грузовой рампе. Подпись Гослинга означала, что нам сегодня не нужно дожидаться конца рабочего дня, поэтому я повернулся к Джорджу и сказал:

– Тогда иди, хорошего тебе отпуска и не волнуйся насчет своих тортиков.

– Спасибо, – ответил он, вылезая из кабины. – Увидимся через два понедельника.

– Ну, тогда пока.

У рампы стоял еще один «УниФур». Я глянул на номер и опознал в нем тот фургон, на котором сегодня утром Стив Мур лихо пересекал Кольцевую у нас перед носом. А потом увидел и самого Стива – он поднимался по лестнице к главной конторе.

– Стив! – крикнул я.

Уверен – он меня слышал, но вместо ответа лишь ускорил шаг. Когда я вылез из кабины, его уже не было. Очевидно, он не был настроен разговаривать, поэтому я запер кабину, сдал вахтеру ключи и отправился домой. Это было в пятницу. В понедельник я отметился на проходной без десяти восемь и сразу пошел в диспетчерскую поговорить с Бобом Литтлом. Он, как обычно, сидел за стойкой, изучая свои графики так, будто в них таился ответ на какую-то вечную загадку.

– Доброе утро, Боб, – сказал я. – Кто у тебя для меня на эту неделю?

– А-а, доброе, – ответил он, покосившись на меня. – Вообще-то нам бы хотелось, чтобы ты взял новобранца, если не возражаешь.

– Новобранца? – переспросил я. – А как насчет Дэйва Парфитта или Пита Фентимана? Никого из них нельзя, что ли?

– Извини, – ответил Боб. – Их уже разобрали.

– И кто мне достался?

– Помощник Водителя Джонатан Фэрли. Нужно, чтобы кто-то показал ему все рычаги и кнопки. Нам показалось, что лучше всех это сделаешь ты.

То, как Боб произнес «нам», заставляло думать, что некий постоянный комитет особо потребовал, чтобы я присматривал за новеньким, а от бесценных советов, которые могу ему предоставить только я, зависит все будущее Схемы. Истина же, разумеется, была гораздо проще: никого другого не осталось.

– Ну ладно, – сказал я. – Но я ожидаю ответной услуги.

– Естественно, – ответил Боб. – О, кстати, кто-нибудь говорил тебе про тележку с поддоном для «Веселого парка»?

– Э-э… ну да. В «Блэквелле» нашлась запасная. Мы забрали ее в пятницу.

– Это хорошо, – сказал Боб. – Может, теперь они прекратят меня с нею доставать.

– И где, стало быть, этот ваш Джонатан?

– Я послал его тебя искать. Наверное, где-то там. Будь с ним поласковей, а?

– Конечно, буду. Увидимся.

– Пока.

Джонатана я нашел в коридоре. Он изучал графики дежурств, и я, едва взглянув на него, сразу понял: новенький. В это время суток вокруг тусовалось множество людей – все отмечались, готовили фургоны к дневным маршрутам. Большинство я знал – если не по имени, то хотя бы здоровался, – и общего в них было одно: униформы. Всем без исключения не помешала бы утюжка. А этот новобранец, напротив, – выглядел, как портновский манекен. Рубашка, брюки и куртка, очевидно, еще сегодня утром были упакованы в пластик, и новобранец в них возле этих графиков смотрелся совершенно деревянным. Как только одежду пропустят через стиральную машину или химчистку, она будут выглядеть нормально, пока же новобранцу в ней было довольно неловко.

– Эти графики тебе ничего не скажут, пока не поработаешь тут немного, – сказал я вместо приветствия.

– Ну, я просто пытался в них как-то разобраться, – ответил Джонатан. – Я уже не первый раз на них смотрю.

– Не переживай, скоро сообразишь. Сколько ты уже в Схеме?

– Дней десять.

– Значит, курс основной подготовки прошел? -Да.

– Тогда я тебе так скажу: я принесу нам по чашке чаю и пончику, а ты сходи за ключами от фургона. Знаешь, где вахтерская?

– Угу.

– Да, для УФ55. Встретимся на рампе.

Он зашагал не в том направлении, пока не сообразил и не повернул назад. Я же перешел через дорогу в кафе, где чай подавали в три, а то и в четыре раза быстрее, чем в столовой наверху. Потом дошел до погрузочной рампы и стал ждать. Дюжину или чуть больше «УниФуров» подогнали к ней задом, моторы работали, чтобы нагрелись кабины. Мой стоял рядом с фургоном Билла Харпера, и тот наблюдал, как Крис Пичмент загружает его транспортное средство. По всей длине рампы кипела работа: люди на вильчатых погрузчиках возили взад-вперед полностью загруженные поддоны. А Хорсфолл наблюдал за этой сценой из своей конторы в дальнем конце. И не казал оттуда носа, что давало нам понять: сегодня утром все идет гладко. Билл заметил меня и подошел поболтать.

– Ричард уже вернулся из отпуска? – спросил я.

– Нет, – ответил Билл. – У него еще неделя.

– Чего ж вы с ним вместе никуда не ездите?

– Так не бывает, разве нет? Только потому, что мы братья. Если б даже мы были семейной парой, нам бы, наверное, все равно отпуск давали порознь.

– Наверное.

– А кроме того, – добавил он, – я с ним и так всю неделю. Что ж мне, и в отпуск его с собой таскать?

– И кого тебе дали на эту неделю?

– Того же, кого и на прошлую. Знаешь, того типа, который только учится.

– О, ну да, – сказал я. – У меня тоже новенький.

– И как он?

– Да вроде нормальный. А твой?

– Не уверен, – сказал Билл. – Помнишь, я тебе говорил, что он все записывает?

– Ну.

– Так вот, он еще и вопросы все время задает. Хоть на стенку лезь. Хочет знать, почему мы из одного депо в другое ездим, почему следует выезжать в определенное время и так далее.

– Ты разве не можешь ему сказать, что так заведено, и точка?

– Я и говорю, – ответил Билл. – А он хочет знать, почему.

Тут вернулся Джонатан – с тревогой на лице.

– Ключи взял нормально? – спросил я.

– Э-э… нет, – ответил он. – Этот человек в окошечке мне их не дал.

Услышав такое, Билл улыбнулся и покачал головой.

– Ой, ну да, извини, – сказал я. – Надо было тебя предупредить. С Артуром бы поосторожнее. Ты ему что вообще сказал?

– Просто «Можно ключи от УФ55?».

– И всё?

– Да. Ну… нет.

– А тогда что?

– Понимаешь, когда я туда пришел, он был где-то за углом и меня не видел. Поэтому я сунул голову в окошечко, чтобы он меня заметил. И на самом деле, наверное, сказал: «Извините, можно мне ключи от УФ55?»

– А что он ответил?

– «Нельзя».

– Он все хуже и хуже, – заметил Билл.

– Ну да. Смотри, – объяснил я. – Артур очень трепетно относится к своим ключам и даст их не всякому. А если к нему подступаться не с той стороны, он бывает трудным.

– Что я не так сказал? – спросил Джонатан.

– Может, и ничего, но он мог подумать, что это сарказм.

– Как же мне взять ключи?

– Я тебе так скажу, – сказал я. – Вон Хорсфолл выглядывает. Сегодня их получу я, иначе мы опоздаем. Вот – бери чашку и пончик.

– Спасибо, – сказал Джонатан. – Сколько я тебе должен?

– Нисколько. В первый день платить не нужно.

Я оставил Билла объяснять новенькому, как лучше подступаться к Артуру, а сам отправился выяснять, не повезет ли мне больше. Когда я подошел к вахте, окошечко было закрыто, а это всегда плохой знак. Но после пары вежливых стуков Артур открыл. За его спиной виднелись ряды ключей, висевших на нумерованных крючках.

– Ну?

– Доброе утро, Артур, – сказал я. – Пятьдесят пять, пожалуйста.

– Пятьдесят пять?

– Да, пожалуйста.

– Похоже, ни с того ни с сего очень популярный номер, – сказал он, поворачиваясь к стойке с ключами и протягивая руку к нужной связке. – У меня только что кто-то про них уже спрашивал.

– Да, – ответил я. – Это я его послал.

– О, ты его послал, вот как? – сказал Артур. – Должно быть, приятно вот так гонять кого-то по собственной прихоти. Очень и очень приятно.

Он по-прежнему не выпускал ключи – связка болталась на его указательном пальце, а Артур стоял и рассматривал меня через окошечко. Я глянул на часы у него над головой. Десять минут девятого.

– Сказать по правде, – заметил я, – я немножко тороплюсь.

– Да, – ответил Артур. – Твой дружок тоже немножко торопился. Все тут немножко торопятся. Все рассчитывают, что я скакать перед ними буду.

Нарочито медленно он повернулся к журналу, лежавшему перед ним на столе, взял карандаш и прибавил 55 к Длинному списку. Затем наконец отдал мне ключи.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что, – ответил Артур, закрывая окошечко.

Когда я вернулся на рампу, Крис Пичмент уже ждал нас с погрузчиком и несколькими поддонами. Они беседовали с Джонатаном. Похоже, они поладили. Почти все фургоны уже уехали, но некоторые еще загружались тут и там. Я отомкнул грузовую дверь и посмотрел на пятничную тележку с поддоном – она по-прежнему ждала доставки в «Веселый парк». Потом Крис завез внутрь свой груз, и через несколько минут уже можно было отправляться.

– Нормально, – сказал я Джонатану. – Ты знаешь, куда мы едем?

– Да, – ответил он. – Я посмотрел в диспетчерской. Отсюда мы едем в депо «Блэквелл», затем – в «Ватный город». Там обед, затем возвращаемся в «Блэквелл», потом – в «Веселый парк» и снова сюда.

– Очень хорошо.

– А почему мы заезжаем в «Блэквелл» дважды?

– Так расписаны маршруты, – объяснил я. – Не забывай, мы должны сочетаться с другими фургонами из других депо. Так сделано, чтобы тут у нас все постоянно двигалось.

– А разве не скучно все время ездить в одно и то же место?

– Это ерунда, – сказал я. – Некоторые маршруты еще монотоннее. Возьми, к примеру, номер шестнадцать. Отсюда в «Раджуэй» и обратно – четыре раза.

– Ёлки. – Перспектива явно встревожила Джонатана.

– Не волнуйся, – сказал я. – Время всех рейсов должным образом рассчитано и так далее. Вообще-то плевое дело.

– А когда мне можно будет сесть за руль?

– У-у, еще нескоро. Сначала ты должен посидеть помощником и выучить все рейсовое расписание. Но в конечном итоге и за руль сядешь.

– А когда?

– Через пару лет.

– О.

– Слушай, уже двадцать минут девятого, пора ехать. Ты взял у Криса накладную?

– Ну.

– Нормально, едем.

Обходя фургон спереди, я заметил листок, всунутый под «дворники». Записка гласила: ЗАЙДИ, ПОЖАЛУЙСТА, В МАСТЕРСКУЮ НАСЧЕТ ТОРТИКОВ.

– А, нуда, – вслух сказал я. – Про них я совсем забыл.

– Про что забыл? – спросил Джонатан.

– Ни про что существенное, – ответил я. – Прыгай в кабину.

Я направил фургон не к воротам, а по длиной дуге через двор и затормозил перед мастерской механиков. Вышел и принялся возиться с правым зеркальцем, словно проверяя угол.

За спиной у меня раздался голос:

– У меня для тебя кое-что есть.

На пороге мастерской с широченной ухмылкой стоял Роб Маршалл.

– О, – сказал я. – Джордж, значит, и тебя подключил? А я все думал, как он на этом конце уладит.

Роб подвел меня к верстаку. На нем громоздилась примерно дюжина розовых и белых коробок.

– Что это? – спросил я. – Он говорил, будет немного.

– Мне он тоже говорил, – ответил Роб. – А потом в полвосьмого объявилась эта куча.

– Кто их привез?

– Не знаю. Они вдруг появились, пока мы все были заняты.

– Я ему башку сверну.

Роб помог мне загрузить коробки в кабину со стороны Джонатана, чтобы любопытные ничего не заметили. У меня не было сомнений: Хорсфолл все знал про тортики Джорджа, и с ним должным образом рассчитались. Но даже так операцию следовало проводить втихомолку – на всякий случай. Джонатан, похоже, собирался что-то сказать, когда мы нагромоздили вокруг него коробок, но затем передумал. Вместо этого он просто сидел на откидном, и было ему несколько не по себе.

Когда мы наконец выехали из «Долгого плеса», на погрузочном дворе оставалось всего одно транспортное средство. Одинокий «УниФур» стоял у рампы, и когда мы проезжали мимо, я заметил водителя в кабине. Это был Стив Мур – снова в полном одиночестве. На сей раз я даже не стал ему махать. Мы выкатились через ворота и направились к Кольцевой. Первый рабочий день нового помощника водителя Джонатана.

Общая картина для экипажа № 17 была обычной. Все, чем мы в то утро загрузились, без исключений предназначалось для «Блэквелла». Я и понятия не имел, что нам предстоит забирать потом и доставлять в другие депо, и эта неизвестность скрашивала монотонность работы. Джонатану, тем не менее, хотелось знать детали, и всю поездку он забрасывал меня вопросами. Я вспомнил слова Билла Харпера: он рассказывал, как от своего практиканта на стенку лезет. Теперь, судя по всему, настал и мой черед.

С другой стороны, хорошо, что эти новички хотят побольше узнать о Схеме и том, как она работает; к тому же я подозревал, что через некоторое время любопытство их поутихнет.

Мы вкатились в «Блэквелл» в аккурат по графику, хотя с выездом задержались. Там уже разбирались с несколькими фургонами, но место у рампы было, поэтому я сдал в щель задним ходом. Через пару минут на вильчатом погрузчике возник Лен Уокер и начал выгрузку. Джонатан тем временем бродил меж различных штабелей и периодически вглядывался в этикетки на ящиках.

– А «Кружевной рай» – это где? – спросил он.

– Не знаю, – ответил я. – Должно быть, депо где-то вне нашей зоны. Не забывай, их тут по всей стране сотни разбросаны. Может где угодно оказаться. А что там еще написано?

– «Резиновые втулки, размер 2.1 гросс. Зеленый выгон, Долгий плес, Блэквелл, Кружевной рай».

– Нормально, – сказал я. – В каждой картинке – сказка. Настанет день, и этот ящик отсюда заберут и доставят в депо «Кружевной рай». Может, там втулок не хватает. А может, и хватает. Оттуда их могут через некоторое время и дальше перевезти.

Пока мы так беседовали, Лен закончил выгрузку и теперь стоял рядом, заинтересованно прислушиваясь. После утреннего всплеска деятельности «Блэквелл» начал сворачиваться к обеду. Чуть дальше на рампе только Чарли Грин еще занимался с оставшимся фургоном. Хотя «занимался» – не совсем то слово. Пока Лен разгружал нас, Чарли удалось вывезти из фургона один поддон, а оставшееся время он разговаривал с водителем. По справедливости, Гослинг, Осгуд или кто-нибудь еще из начальства уже должен был выскочить и распорядиться, чтобы шевелились проворнее, но никого из них в окрестности не наблюдалось, поэтому Чарли продолжал болтать. Лен с явным презрением покачал головой и направился по лестнице в игровую. Мы с Джонатаном приготовились к выезду.

Вернувшись в кабину, я увидел кипу коробок и вспомнил, что нужно было заехать к Сандро. Времени навалом, поэтому, когда мы их завезли, я постарался не впутывать сюда Джонатана и за две ходки перенес все тортики в пекарню сам. Сандро был по уши в работе, как и трое его коллег, но мы тем не менее обменялись любезностями.

– Ну как ты, друг мой? – спросил он, принимая у меня пирамиду коробок.

– Прекрасно, спасибо, – ответил я. – Дел у вас, я вижу, невпроворот.

– О да, да, да! – сказал он. – У нас их всегда невпроворот!

Я посмотрел на капли пота, стекавшие у него по лбу: интересно, сколько бы тут продержался Чарли Грин?

Как обычно, забирать нужно было одну коробку – ту, что предназначалась Питу Гиггсу на седьмом маршруте. Когда я вернулся с ней в «УниФур», Джонатан раскрыл наконец рот:

– Ничего, что я спрашиваю? – спросил он. – Но разве не запрещается перевозить грузы в кабине?

– Это не груз, – ответил я. – Это тортик.

– Но все равно…

– Послушай, – сказал я. – Ты об этом не беспокойся. Про одну коробку никто ничего спрашивать не станет, а если и спросят, я возьму на себя всю ответственность, ладно?

– Ну, если ты так уверен…

– Еще б не уверен. Начальство такие вещи не волнуют. Их единственная забота – чтобы фургоны не нарушали график, чтобы все загруженное совпадало с выгруженным. Их интересует только это, а потому расслабься и катайся, как все остальные.

– Хорошо, – сказал Джонатан. – Попробую.

– И не забывай, что за это удовольствие тебе платят.

От моего последнего замечания он улыбнулся, и по тому, как он откинулся на спинку, я понял, что ему стало легче. Время вскоре двинулось к полудню, а мы уже были на пути в «Ватный город» – катились по Кольцевой с большим запасом времени, так что можно было поразмышлять о преимуществах жизни в Схеме. В конце концов, что бывает приятнее прогулки в «УниФуре» ясным весенним утром? О, я признаю: машины эти маломощные и дребезжат, а вся новизна поездок в них стирается после нескольких лет за баранкой. Но все равно, поймав отражение своего транспортного средства в стеклянных панелях какого-нибудь конторского здания, я то и дело вспоминал, что лучше способа зарабатывать на жизнь и быть не может.

Ибо, вне всяких сомнений, «УниФур» – великолепное творение! Выкрашенный в уникальный цвет вороненой стали, с серебряными эмблемами, тупоносым профилем, с подножками и хромированной решеткой радиатора он стал прославленным символом нации! Его все любят и повсюду узнают! Более того, он служит выражением великой идеи, которая не только успешно осуществилась, но и призвана была успешно осуществиться!

При всем вышесказанном оставались те, у кого страсть к «УниФурам» заходила слишком далеко. Выехав на подъем дороги, я заметил группу людей, сидевших на бетонной опоре с блокнотами в руках. Когда мы проезжали, они пристально в нас вглядывались.

– Кто это? – спросил Джонатан, когда я ему их показал.

– Энтузиасты. Им нравится записывать номера.

– Я думал, это делают только детишки.

– О-о нет, – сказал я. – Эта публика относится ко всему очень серьезно. Графики движения известны им лучше, чем нашему начальству, а у некоторых даже есть собственные фургоны.

– А откуда они их берут?

– С пробегом сто тысяч миль их продают с аукциона.

– И они в них на самом деле выезжают?

– Нет. Если б могли, выезжали бы, но это не разрешается, поэтому фургоны стоят у них во дворах.

– Ну а почему им тогда не получить работу в Схеме? – рассудил Джонатан. – Могли бы ездить, сколько душе угодно.

– У меня только не спрашивай, – сказал я. – Дуркует эта публика.

Странное дело: похоже, убедив Джонатана, что получать деньги за вождение «УниФура» – доля завидная, я с тревогой задумался об этом сам. Едва ли всерьез вообще-то, лишь смутное раздражение, но оно меня беспокоило. Началось все, насколько я мог судить, в «Блэквелле», когда мы наткнулись на этикетку, где говорилось: «Кружевной рай». Сначала я и помыслить не мог, чего ради название какого-то далекого неведомого депо будет меня так беспокоить. А затем понял: именно потому, что я там никогда не был. Несмотря на то что я проработал в Схеме уже лет пять, бывал я только в семи депо нашей зоны, а именно: «Блэквелл», «Ватный город», «Раджуэй», «Колокольня», «Зеленый выгон», «Веселый парк» и, разумеется, «Долгий плес». Также я знал, где находятся «Королевский пруд» и «Замковые ворота», хотя случая посетить их мне не представлялось. А вот «Кружевной рай» – совсем другое дело; названия этого я никогда раньше не слышал, и меня поразило вот что: какое бы удовольствие ни приносила мне работа, в ней все-таки имелись какие-то запреты. Ездить всего по нескольким маршрутам, туда-сюда, неделю за неделей. Было бы неплохо, рассуждал я, просто для разнообразия съездить как-нибудь в другое место.

И тут, словно по подсказке, где-то справа я заметил серую вспышку. Мы еще не съехали с горба дороги, и вид по обеим сторонам открывался на море крыш, парков и садов. Под нами пролегала бывшая основная магистраль, которую лет десять назад заменила Кольцевая Дорога. Теперь, освободившись от гнета автомобильных пробок, она превратилась в милый привольный проспект. И по ней, направляясь бог знает куда, катил одинокий «УниФур».

4

Когда мы в тот день вернулись в «Блэквелл», первым делом я отправился на поиски Осгуда. Оставив Джонатана командовать нашим «УниФуром», я взял оставшуюся коробку с тортиком и двинулся в контору. Осгуд сидел внутри – на вид очень расслабленно, закинув ноги на стол.

– Только не говори мне, – сказал он, заметив коробку. – Один тортик для Пита Гиггса.

– Да, пожалуйста, – ответил я. – Если не возражаете.

– Тебя Джордж подрядил за себя развозить, да?

– Ну, сегодня утром я доставил примерно дюжину.

– Я не уловил, – сказал Осгуд. – А эту лучше спрячь вот здесь, внизу. Я слыхал, тут Несбитт шастает.

– Несбитт? – забеспокоился я. – А его как в эти края занесло?

– Поди угадай. Никто вообще не знает, как у него мозги работают. Иногда мы его месяцами не видим, а потом он вдруг решает нанести визит. Похоже, он тут как-то нагрянул в «Колокольню» без предупреждения. И восемь часов просидел в диспетчерской. Ни слова не сказал.

– Надеюсь, сюда он не нагрянет.

– Я тоже надеюсь, – сказал Осгуд. – Поверь мне, я тоже на это надеюсь.

Я поставил тортик ему под стол, сказал спасибо и вернулся на рампу, где Лен с Джонатаном были увлечены беседой.

– Надеюсь, ты подаешь ему хороший пример, – сказал Лен, когда я подошел. – Наставляешь на единственный истинный путь.

– Стараюсь как могу, – ответил я.

– Это хорошо. Мы же не хотим, чтобы он прибился к другой сфере влияния.

Одного взгляда на Джонатана хватило, чтобы осознать: он ни малейшего понятия не имеет, о чем говорил ему Лен. Тем не менее я не стал все это растолковывать – через некоторое время сам во всем разберется. В то же время я понял, что Лен стал относиться ко мне как к союзнику в том крестовом походе, который он начал, а именно – борьбе за сохранение «полного» восьмичасового рабочего дня.

Тут я должен сказать: точку зрения Лена я разделял. Успех Схемы превыше всего прочего зависел от видимости. Схема была популярна, ибо люди каждый день видели, как она работает. Когда «УниФур» проезжал мимо, наблюдатели вспоминали, что в этот миг по всей стране мужчины и женщины заняты доходным делом. Восемь часов работы за восьмичасовую плату: такова сделка, и все признавали, что она справедлива. Лена же беспокоило, что мягкотелое начальство отпускает пораньше все больше и больше подчиненных. Он видел в этом угрозу для общественной поддержки Схемы и, очевидно, считал, что я с ним согласен. Разумеется, в принципе я и был согласен, но, сказать по правде, мне самому время от времени нравились «ранние увольнительные», как мы их называли. Приятный сюрприз – в тот день, когда все спокойно, прийти домой в четыре. Или даже в половине четвертого. Я, конечно, не принимал такие причуды как данность, но и вовсе отказываться от них не желал. Что же до намека Лена на «другую сферу влияния», то он предположительно имел в виду Чарли Грина и ему подобных. Это правда – Чарли иногда злоупотреблял, особенно если вблизи оказывались рохли вроде Гослинга. Но в общем и целом я оставался в убеждении, что страхи Лена беспочвенны.