2

Иджил напрягся.

— Вы собираетесь задерживать меня против моей воли?

— Никто не уйдет, — глаза Годи сузились. — Никто никогда не уходил. Никто никогда не убегал. Те, кто приходил к нам по туннелям (в основном Бегуны и крепостные, как вы могли заметить), прятались в них от отчаянья и шли вниз. — Он качнул головой в сторону столов, где сидели «гости». — Выживают только десять процентов. Слишком многое требуется, чтобы предполагать, что кто-нибудь из них переживет обратную дорогу. Никому не удалось. — Он вернулся к своей трапезе.

Первым желанием Иджила было схватить Годы за бороду и закинуть ему голову, чтобы привлечь внимание. Он только сжал кулаки. Это совсем не поможет бороться с начальником этого местечка. Он медленно отвернулся. Он видел, как напряжение сходило с лица Фригдис. Она легко коснулась его руки и показала жестом на несколько свободных мест в конце стола.

Они сели. Еда была передана, представление состоялось, пища была съедена, но Иджил едва отдавал себе отчет в том, что случилось. Слова Годи привели Иджила в оцепенение. Он не притронулся ни к питью, ни к еде.

«Здесь я в западне. Карн должен бороться один, умереть один, а я умру здесь».

Неудачник! Хоть Иджил и знал, что отец и братья называли его так только, чтобы подразнить, это всегда было обидно, и напомнило Иджилу о враждебности людей Дома по отношению к Карну, которого знали только по рассказам отца. Трев Халарек называл Карна «слабым» и «женоподобным». И то и другое было ужасным унижением в глазах Гхарров. Иджил покачал головой. Упрямый парень, приехавший в Академию шесть лет назад, не был ни слабым, ни женоподобным, только ошеломленным и смущенным различиями в жизни Старкера-4 и в мире Федерации. Он быстро завоевал уважение своим упорством, честностью и быстрым умом. И девушки, ох, девушки…

Иджил опустил глаза на горку мяса и дымящихся овощей на тарелке перед ним. Спазм свел его железный желудок. Он прибыл сюда с мечтой завоевать славу и известность в борьбе. Иджил вспомнил схватку перед отъездом, единственную серьезную ссору между ним и отцом за все время.

— Ты бросаешь морскую службу ради войны, которая тебя не касается? — спросил отец. — Войны, которая длилась поколениями и будет длиться еще не одно поколение? Иджил, еще один человек в армии Карна, даже такой большой, как ты, по сравнению с ними, не имеет особого значения. Черт побери! Я знаю, как сильно ты привязан к Карну. Я тоже его очень люблю, но ему требуется войско, Иджил!

— Ему требуется друг, отец. На Старкере-4 ни один лорд не осмелится доверять своим «друзьям». Я могу ручаться, что Карну не нужно всматриваться, какой у меня семейный интерес или что я получу с этого.

— Но ты получишь с этого или надеешься получить, правда? Ты сейчас не можешь завоевать имя для себя, и тебе не нужно это. Ты найдешь свою собственную выгоду в нужное время. Нет необходимости делать это.

— В этом есть необходимость для меня.

— Тогда подумай об этом. Мир Дела ставит вне закона войну за справедливость. Внутренние Миры отказались от войн за справедливость.

— Скот погиб, глава дома погиб, даже вы сами…

— Перестань повторять мои слова, молокосос! Что толку в славе, если ты мертв?

— Лучше умереть, чем терпеть насмешки!

— Твои братья делают то-то, то-то и то-то. А тебе что сделается?

— Люди говорят мне подобные вещи годами, отец.

Страсти бушевали часами, но в конце концов Иджил получил свой билет на Старкер-4. Теперь зря. Единственной причиной его появления в этом ледяном и варварском мире была его клятва, данная другу. А теперь он никогда не сможет сдержать ее. Если быть честным до конца, его клятва была не единственной причиной. По правде говоря, может быть, даже не самой важной причиной.

Иджил стукнул кулаком по столу рядом с тарелкой. Острая боль пронзила руку и открыла путь ярости, которую он ощущал от своего бессилия. Иджил прикрыл глаза и зажал отбитый кулак другой рукой, надеясь, что не закричит от боли. Когда боль стала терпимой, Иджил встал из-за стола с единственной мыслью выбраться отсюда, найти дорогу к владениям Халарека и сдержать клятву. Он должен объявиться в Халареке под фальшивым предлогом, но он должен смириться с этой нечестностью, так или иначе.

Он сделал только два или три шага, как Магнус оказался рядом с ним, хватая его за руку настолько крепко, что Иджил замер.

— Мы не хотим, чтоб ты погиб, юноша. Мы не лжем, когда говорим, что отсюда уйти нельзя.

— Вы тоже телепат? — Иджил ощутил горечь на языке. Даже мысли были не только его.

Магнус криво усмехнулся.

— Нет. Нам не нужно читать мысли, чтобы знать, о чем вы думаете. Многие пришельцы думали, что мы обманываем, что должен быть изъян в нашей защите, что они достаточно умны, чтобы вырваться.

Магнус отпустил Иджила и посмотрел на Годи. Тот кивнул и вернулся к своему пиву и беседе с соседом.

— Идея. — Слово прозвучало приказом, а не приглашением. — Мы рассеем твои сомненья прямо сейчас. — Магнус стремительно подошел ко входу в туннель. — Два дня назад гость Бегун решил, что должен вернуться в пустыню.

Иджил колебался не более секунды. Возможно, он действительно не найдет дороги отсюда. Возможно, ему потребуется время, чтобы узнать Наблюдателей и их туннели. С этого момента ему придется какое-то время повиноваться. Но должен быть выход. В конечном счете, Наблюдатели помогали Бегунам в Верхнем Мире. Они сами говорили об этом. Значит, выход есть.

Магнус вел по туннелю, светлеющему, когда приближались к перекрестку, и темнеющему, когда удалялись. Сначала Иджил попытался запоминать очередность поворотов и пересечений, в конце концов он бросил это занятие. Он должен был бы рисовать карту или отмечать как-то безопасные места. Он продолжал упорно считать шаги, тем не менее.

Вдруг Магнус остановился.

— Отсюда ты должен точно следовать за мной, — сказал он. — Точно. — Он вгляделся в лицо Иджила. — Я знаю, как трудно сыну Викинга следовать чьим-то приказам. Саги полны примеров. Но, если ты не будешь в точности делать то, что делаю я, ты не доживешь до десерта.

Это было достаточно убедительно. Иджил посмотрел в туннель впереди. Он был таким же, как и за спиной. Он взглянул на Магнуса. Этому человеку незачем было лгать ему. И он прошел тот путь не затем, чтобы сыграть шутку с новым «гостем». Иджил кивнул.

«Держись точно за мной», — приказал Магнус. Он прошел вперед около двух метров, сделал два шага налево, еще два вперед, и один широкий шаг вправо и остановился.

Когда Иджил оказался рядом с ним, Магнус лег на каменный пол, взялся за металлическое кольцо у основания стены, затем стукнул свободным кулаком в то место, которое обошел. Пол провалился с глухим стуком, и что-то, возможно, кусочек штукатурки, треснуло и после долгой тишины упало в воду где-то очень глубоко. Плеск был очень слабым, едва слышимым.

— Возможно, Бегун выбрал другой туннель. Возможно, он был очень тонкий и бежал очень быстро. Иногда легкий, быстрый Бегун, прижимаясь к самой стене, может миновать такую ловушку. Но есть и другие. — Магнус двинулся дальше. Через двести шагов он остановился и пробежал рукой вверх и вниз по стене.

— Пощупай здесь. Тут две трещины на расстоянии руки одна от другой. Нашел?

Иджил кивнул.

— Я не буду показывать это, потому что долго возвращать на место. Это целая система трещин длиной два метра. Это части стены, за долю секунды перекрывающие проходы между ними. Воздух, которым можно дышать, быстро…

— Он взглянул на Иджила.

— Я понял идею, — сухо ответил Иджил.

Магнус усмехнулся. Он вытащил маленький круглый предмет из кармана, нажал кнопку и держал ее, пока они не прошли ловушку. Магнус указал резким кивком на ловушку, оставшуюся позади.

— То, что мы не нашли Бегуна здесь, подтверждает мою догадку, что он пришел к месту гибели другим путем. Я покажу еще одну ловушку, а затем я покажу тебе Бегуна. Или то, что осталось от него.

Через пятьсот тридцать шагов Магнус остановился, коснулся носком ботинка тяжелой деревянной доски поперек секции пола и перешел на другую сторону.

— Иногда нам надо выходить, — объяснил он, указывая жестом на доску.

Когда Иджил присоединился к нему, Магнус обернулся, поднял доску и сильно ударил концом в то место пола, которое пересек только что. Пол бесшумно провалился. Магнус направил карманный фонарь в колодец. Он был глубиной около трех метров. Металлические острия, расставленные на ширину ладони друг от друга, покрывали его дно.

— Эта ловушка открывается при вибрации с этой стороны. Вот почему она бесшумна. Пришелец делает еще один шаг и… — Его рука упала вниз. — Но, если пришелец с освещением, это не поможет, так как ловушка принимает вибрацию за один или два шага до кромки. К этому времени свет падает дальше. Даже если она будет обнаружена перед самыми ногами пришельца, будет слишком поздно, ему придется остановиться так быстро, что он потеряет равновесие и свалится в нее все равно.

Иджил вздрогнул. Думать, что пол тверд и безопасен, и вдруг свалиться в это… Конечно, эта смерть будет быстрее, чем падение в глубокий колодец. Он отогнал эти мысли и последовал за Магнусом, пристально следя за тем, что он делает.

Через восемьсот двадцать семь шагов и двух поворотов направо (один крутой, другой пологий) тяжелый блок кладки закрывал туннель. Даже без ручного освещения Иджил мог разглядеть изувеченные окровавленные ноги, торчащие из-под нижнего камня. Одна из них была отломана ниже колена.

Иджил отвернулся, взглянул наверх, Магнус заметил.

— Циннский медведь, — сказал он. — Иногда они заходят на запах свежего мяса. Похоже, они чуют ловушки и проходят над ними, так что только такие глыбы могут сразить их. Нам, конечно, не хочется, чтобы они приходили. — Он направил свет к перекрытию туннеля. — Камень надо поднимать на место сложной системой креплений и блоков. Вот почему он все еще в туннеле, а не на потолке, где ему место. Это одна из внешних ловушек в этом туннеле.

Иджил не мог понять, как Магнус мог так спокойно рассуждать об устройствах, убивающих людей такими жуткими способами. Магнус взглянул на раздробленные ноги.

— Я не могу понять, как кто-то может предпочесть жизнь Бегуна жизни здесь, особенно, если прошло только четыре месяца из семилетнего приговора. — Он обернулся к Иджилу. — Тебе известно, что только редкие осужденные выживают в первую зиму в Цинне?

Иджил покачал головой.

— Вот почему приговоры такие короткие. Те, кто смог прожить год в пустыне, уже не бывают прежними. Гхарры позволяют им вернуться к обычной жизни, не беспокоясь, что они когда-нибудь совершат преступление. — Магнус ткнул носком ботинок Бегуна. — Этому бедняге выпал нелегкий путь. Семь лет

— самый большой срок, кроме убийства. — Он поднял глаза. — Возможно, он считал это лучшим выбором, чем другие. Возможно, он никогда не намеревался попасть в Верхний Мир. — Магнус вглядывался в лицо Иджила. — Полагаешь, что сможешь выйти на поверхность. Там архаст. Даже если бы была середина лета, ты не знаешь местных звезд, у тебя нет оружия и ты из мира с теплым климатом. Дате середина лета здесь намного холоднее, чем то, к чему ты привык.

Иджил вспомнил лютый холод Цинна в вердейне. Найдет ли он Холдинг Халарека без примет, помогающих ему? Если он сможет, сколько это займет времени? Недели? Месяцы? В архасте, курте и нембе Гхарры не выходят совсем, потому что ничто не может выдержать жуткую стужу и жестокие ветры. Но Бегун попытался. Иджил понял, почему человек выбрал смерть, а не бесконечное заключение, хотя казалось, что Магнус не понимал этого. Века в подземельях вытравили из Наблюдателей любовь Викингов к чистому воздуху, открытому простору и немногим законам. Настоящий Викинг скорее умрет, чем согласится жить в неволе. Он сам выбрал смерть в борьбе, а не жизнь с бесполезными руками или малейшее подчинение Бегунам.

Иджил глянул на свои руки, сдвинул и раздвинул пальцы. Он снова обрел свои руки. Он снова может рисовать и быть пилотом. Он может бороться. Он может научить людей Карна приемам Дринна, приемам, которые убивают быстрее, чем оружие. Он может взять руки Ричарда Харлана за увечье своих. Это закон Вира, дозволенная компенсация за ущерб. Но он не сможет сделать ничего, если останется здесь, в заключении.

— Ты идешь, или пойдешь позже один и станешь лепешкой, как этот Бегун? — Голос Магнуса пробился сквозь мысли Иджила. — Я хочу закончить свой обед.

Иджил гадал, сколько времени он разглядывал скалу. Магнус основательно поколебал его веру в возможность побега. Магнус шел немного впереди. Он оглянулся, всем своим видом показывая нетерпение. Иджил последовал за ним, сосредоточив внимание на том, чтоб остаться в живых. Туннель казался другим. Он и был другим. Они вернулись в Большой Зал через другую дверь и гораздо быстрее. Это означало, что они шли другой дорогой, и это свело к нулю все подсчеты Иджила. По лукавому взгляду Магнуса Иджил понял, что это было сделано именно с этой целью. Магнус подвел Иджила к Годи.

— Милорд, он видел то, что следовало видеть.

Годи кивнул Магнусу и обратился к Иджилу.

— Ты видел. Никто не смог бежать отсюда за все две тысячи лет существования этих ловушек. Никто не будет останавливать тебя, если ты попытаешься уйти, но мы предупреждаем, чтоб ты этого не делал. — Годи кивнул, отпуская, и вернулся к своему десерту.

Женщина, сидящая рядом с Годи, вручила Иджилу лист бумаги.

— Указания до твоего жилья, Иджил, сын Оудина. — Это все, что она сказала, и повернулась к соседке слева.

Иджил взглянул на лист. Эта была элементарная карта. Он посмотрел на мясо и овощи в своей тарелке, уже остывшие. Он уже не хотел так есть, как прежде. Но кусочек пудинга лежал теперь у тарелки. Пудинг был пышный, теплый, с блестящей корочкой. Такой, как делала его мать. Он сел и отломил ложкой кусочек. Гладкий холмик казался необычно тяжелым. Он был необыкновенно хорош. Иджил быстро расправился с ним и потянулся за высокой кружкой пива, чтобы залить.

Его рука нетвердо сжала ручку, и кружка стукнулась о стол. Осколки и брызги полетели в Иджила и его соседей. Иджил сидел, ошеломленный, пока один из слуг вытирал со стола. Иджил вспомнил слова Фригдис, предупреждавшей о том, что руки его еще «не закончены». Но тогда он не понимал, о чем идет речь. От испуга содрогнулось его тело. Он почувствовал себя больным и немощным. Если ушло целых пять месяцев, чтобы довести их хотя бы до такого состояния, сколько же еще потребуется времени, чтобы они обрели прежнюю силу? И обретут ли они снова прежнюю силу?

Новая волна страха накатилась на Иджила, и ему пришлось спрятать под столом свои обессилевшие руки. У него было столько надежд, когда он чувствовал под шевелящимися пальцами покрывало, сжатое руками, которые он потерял. Сможет ли он держать кисть столько времени, чтобы закончить картину? Сможет ли он снова делать такие простые вещи, как поднять ребенка, бросить человека приемом Дринна, или поднять кружку со своим пивом? Он был удивлен, что за такое короткое время сумел до такой степени восстановить руки. Но он смог это, и мысль, что он, возможно, не станет прежним, была непереносима.

Вопреки словам Годи и убедительной прогулке по туннелю, Иджил решил искать выход. Должен был существовать безопасный путь, если Наблюдатели выходят Наверх. Подтверждая веру Иджила, Наблюдатели не спускали глаз с него, нарочито пристально. Когда он несколько дней изучал жилое пространство колонии, никто его не останавливал, но кто-то следовал за ним на небольшом расстоянии. Кто-то другой провожал его до комнаты. Ночью следили за его дверью. Сначала Иджилу казалось это забавным. Но вскоре он понял, зачем они это делали. Они помнили, что лучше умереть, чем нарушить клятву, данную другу. Они помнили, что лучше умереть, чем жить с неотомщенными увечьями.

Но сейчас он еще не был готов умереть. Конечно, не будет простых запоров в этом месте, но должен быть выход.

Иджил быстро приучил себя к распорядку. Он надеялся, что это заставит Наблюдателей поверить, что он решил остаться. Иджил занялся физическими упражнениями, чтением и, по мере того, как рука становилась сильнее, живописью, между двумя приемами пищи и семичасовой темнотой в каждом «дне». Наблюдатели любезно предоставили Иджилу все необходимое для художника и позволили посещать библиотеку и бассейны для плавания.

Две из длинных недель Гхарров прошли. Поскольку рисование не очень удавалось, Иджил помногу читал. Вскоре он был знаком почти со всей историей колонии и многое узнал о флоре и фауне Старкера-4. Он уже мог изобразить «лошадей», синие ели и огненные деревья, горные цветы и длинношерстных белок. Он хотел написать портрет, но без модели рисунок никак не хотел становиться похожим на нее.

Иджил подправлял портрет целыми днями. Девушка смотрела с картины теплыми янтарными глазами. Ее темные волосы, перевязанные голубой лентой, непослушно выбивались из узла каскадом волн и мягких завитков. Длинный локон полукольцом покоился на ее коричневой щеке.

«Она — прелесть, она — очарованье, — бормотал Иджил. — Сколько дней я работаю над этим, но это все еще не Кит! У нее нет блеска Кит!» Он взмахнул рукой, чтобы отбросить с отвращением кисть, но замер, представляя, как пятно надо будет тщательно соскабливать. Он опустил руку и стал вытирать кисть. Кит Халарек была вне его досягаемости по многим причинам.

Приведя в порядок инструменты, Иджил отправился в экспедицию по туннелю. Туннели рядом с жилыми помещениями были без ловушек и были помечены полосками краски, которые были кодами. Иджил из этого выяснил, что были туннели под Холдингами всех Девяти Домов и под малыми Холдингами. Большинство из них существовало в руинах строений и поселений на поверхности, давних попыток Наблюдателей и Гхарров обосноваться на просторе планеты. В довершение Приюты, оставшиеся от жизни Наблюдателей на поверхности, также все имели тайные проходы на их нижние уровни, соединяющиеся с туннелями Наблюдателей. Это было сделано на случай очень суровой зимы, так объяснил Магнус.

На следующий день Иджил старательно рисовал карты жилых зон и туннелей. Ригеллианка часто видела его меряющим шагами расстояния и рисующим. Он узнал, что зовут ее Аниала Ирондник. Она была из Гильдии и стала «гостьей» из-за своего хобби, археологии. Она занималась исследованиями глубоко под развалинами, оставленными от предков, когда одна из ловушек разверзлась перед ней. С хорошо известной ловкостью ее расы она изогнулась так, что схватилась за край ямы и повисла. Много часов спустя ремонтные рабочие, пришедшие поправить западню, спасли ее.

Женщина следила за тем, как он чертит карты, больше недели, прежде чем рискнула подойти к нему как-то вечером в Большом Зале. Иджил поднял полную кружку пива, не роняя ее, затем две. Он прекрасно себя чувствовал, радовался пиву и своим рукам. Аниала подошла к нему тихонько сзади и заговорила ему в ухо.

— Я хочу выбраться. Ты хочешь выбраться. У меня опыт. У тебя опыт. Не отойдем ли поговорить об этом?

Иджил в мгновение все оценил. Она может знать то, что ему пригодится. Если нет, что значат несколько минут в здешней жизни? Он встал из-за стола и пошел за ней в туннель.

Она заговорила, как только они ушли достаточно далеко, чтоб их не слышали обедающие.

— Все остальные, — она пренебрежительно махнула рукой в сторону сидящих, — верят тому, что им сказали. Кроме того, для многих жизнь здесь намного лучше, чем там, откуда они явились, даже если они никогда не увидят солнца. У меня есть работа, ради которой надо выбраться. В конце концов я надеюсь, что у меня есть такая работа. Посмотреть людей и страны. Я здесь уже целый год, как я могла догадаться. У них ведь десятидневные недели, да? Я была на грани избавления от этого застойного мира прошедшей весной.

Иджил посмотрел на нее сверху вниз с любопытством. Если она так торопилась, почему она не действовала раньше?

— Что же вам от меня нужно?

— Ты делаешь карты. Ты можешь читать на их языке. Я знаю подпольные ловушки. Я изучала их целый год. Мы можем помочь друг другу.

Иджил в задумчивости сжал губы. Он не сомневался, что ей нужен был перевод. Что за беда? Они не были соперниками. Он кивнул.

— У меня, конечно, нет с собой карт. Я буду ждать вас в библиотеке завтра после обеда. Идет?

Она кивнула.

Иджил разложил карты на чистом столе к приходу Аниалы. Он провел рукой по ним, разглаживая, и указал на карте место библиотеки. Туннельные входы были отмечены с двух сторон, но больше ничего не было указано.

Иджил указал на пробелы.

— Как вы видите, я еще очень далек от готовности уйти. Среди моего народа считается лучшим смерть в борьбе или попытке побега, чем жизнь в порыве, без отмщения или до старости. Настоящая проблема в том, что я не могу умереть. Я дал клятву своему брату-избраннику, вы знаете, кто такой брат-избранник?

Женщина кивнула:

— Ритуал. Братство по крови.

Иджил продолжал:

— Я дал клятву защищать его до самой смерти, его или моей. Всю жизнь я должен держать клятву, или я буду обесчещен в глазах моей семьи и всех, кто знает меня. Моя семья очень достойная и известная. Позор быть связанным с клятвопреступником будет слишком велик. Я не смогу сдержать клятву здесь. Это ясно. Я уверен, что друг считает меня погибшим, и в его глазах я не уронил своей чести, но моя мать и сестра — сивиллы. На Болдере есть и другие ясновидящие, так что там не секрет, что я делаю здесь. Они знают, что я не защищаю своего друга. Я знаю это. Я должен попытаться сдержать клятву или умереть.

Иджил остановился взглядом на картах и пальцем провел по одному длинному туннелю до огромного красного креста Х.

— Я теперь верю тому, что говорят Годи и Магнус. Действительно, нет пути отсюда без сигнализации ловушек или какого-то ключа, который предотвращает действие ловушек. Я все еще пытаюсь найти дорогу, но это скорее дорога убить время, пока я решу пробежать туннели и умереть.

Он колебался. Он не думал раньше о необходимом конце этого положения в таком духе. Он отвернулся от женщины и очень спокойно произнес:

— Кто умирает опозоренным, тот никогда не увидит Валгалла.

Аниала грубовато шлепнула Иджила по плечу.

— Не унывай! Говори не о смерти и Валгалле. Я тоже сделала карты и отметила ловушки. — Она развернула несколько тщательно нарисованных карт.

— Смотри, я начертила каждый из помеченных туннелей до первой ловушки. Я знаю ловушки. Ты можешь прочитать, куда ведут туннели. — Она глянула на Иджила, прищурившись. — Сможешь? Именно это написано, не правда ли?

Иджил улыбнулся и кивнул.

— Хорошо. Если мы работаем вместе, мы узнаем все быстрее, да?

— Возможно. Этот плут Магнус, он ведь провел тебя по туннелям. Он показал тебе ловушки, не так ли?

— Не все.

— Хорошо, хорошо. Ты расскажешь мне о них, я отмечу их, и тогда мы пройдем.

— Я только начал отмечать те, что видел.

— Никаких беспокойств. Я уже сказала, что я отметила ловушки в полах. Не займет много времени узнать и другие, я знаю, на что они похожи. В этом я мастер. Это часть моего хобби. Это не единственная цивилизация, защищающая свои богатства ловушками.

Иджил рассказал ей, что он видел, а она позволила снять копии с ее деталей, но от встречи у него осталось сложное чувство. Если они сбегут вместе, кто пойдет первым? Как они узнают, как далеко они ушли? Что им необходимо взять с собой? Иджил знал, климат Старкера-4 коварнее людей, живших на нем. Но самое важное — действительно ли Аниала знает ловушки так хорошо, как она говорит?

Через полторы недели они обменялись сведениями. Затем, через день после того, как он перевел для нее надписи, куда ведет каждый большой туннель, Наблюдатели принесли ее тело в большой зал. Она не смогла заметить ловушку, чтоб схватиться за край. Иджил смотрел на окровавленное тело, которое Наблюдатели готовили к погребальному костру, и бранил Аниалу за ее нетерпение и нечестность. Он бранил себя за наивную мечту о том, что он может разгадать ловушки, которые надежно защищали Наблюдателей почти две тысячи лет.

3

В день, который по лучшим подсчетам Иджила был тридцать четвертого курта, Фригдис потащила его от стола с ужином в узкий туннель. Ее лицо выглядело необычным, и движения были нервными. Она открыто посмотрела на него и глубоко вздохнула.

— Иджил, — она смотрела в пол, — вместо нашего… нам нужно… — Она подняла глаза на него. — Ты владеешь Видением. Ты говорил иногда во время твоего долгого лечения, мы знаем, что у тебя мать и сестра ясновидящие, сивиллы, как вы их называете.

Иджил кивнул. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь понять, что может с ним сделать Видение в чужом мире.

— Мы исследуем Верхний Мир регулярно, — продолжала Фригдис. — Для нашей собственной защиты мы должны знать, что делают Гхарры. В общем… — Она вздохнула и тряхнула головой. — Мы надеялись не втягивать тебя, чужестранца пришельца, в это, но мы не можем дальше откладывать, и события вовлекут тебя из-за твоего друга Халарека и врага его рода герцога Харлана. Мы приглашаем тебя пойти и разделить с нами Видение.

Фригдис бережно дотронулась до рукава Иджила, подбадривая и приглашая последовать за ней в туннель. Иджил с любопытством охотно последовал за ней. Фригдис продолжала:

— Годи и его советники (я одна из них) предвидели, что Дом Харлана и его сторонники по Старой Партии уберут Гильдию, и это приведет к такому насилию и отчаянному положению, когда закончится правопорядок в Верхнем Мире. Это будет концом наших общин тоже.

Иджил отдернул свою руку от нее. Гнев поднимался в нем все затопляющим приливом. Когда он заговорил, голос его звучал низко и глухо.

— Как мой друг может быть втянут в то, что звучит как конец цивилизованной жизни здесь? Он человек не такого сорта!

Голос Фригдис тоже стал низким и звучал растерянно.

— Я… я думала, это может помочь тебе увидеть своего друга. Нет, — она подняла руку, останавливая вспышку Иджила. — Не пытайся отказываться. Ты был натянут как тетива все эти недели. Ты действительно увидишь его, если пойдешь. — Она посмотрела в пол снова. — Я… я действительно полагаю, что это облегчит твой мозг, это Видение.

— Облегчить меня? Увидеть, как протекает его жизнь, когда я не могу быть рядом? Как может облегчить меня сознание того, что я обманул его ожидания?

— Не по твоей воле ты остался в живых, и от мертвого, тебя не будет ему пользы. Не по твоей воле вернулись к тебе руки; без них от тебя не было бы ему пользы тоже.