Жизнь его брата по крови

Карн слишком поздно услышал крик Иджила, предупреждающий об опасности. С низкого утеса прямо на них спрыгнули два солдата. Карн был гораздо легче своего противника, кроме того, он ослабел от потери крови. К тому же он не владел, как Иджил, навыками рукопашного боя. Иджил быстро справился со своим противником и с облегчением увидел, как солдат, который напал на Карна, рухнул на землю и в изумлении пытался засунуть обратно выпавшие внутренности.

Однако сам Карн прислонился к отвесной скале, раненный в живот. Темная кровь текла из ран на груди и плече. Иджил бросился к радиопередатчику, чтобы вызвать помощь. Его самый близкий друг умирал от потери крови.

ПРОЛОГ

Круглая палата Мирового Совета планеты Старкер-4 изобиловала всевозможными яркими цветами. Жители свободного города, одетые в блестящие рубашки и чулки; люди из благородных Домов, облаченные в наряды из богатой материи, украшенные сверкающими драгоценностями, охранники Совета в красной униформе. Все оживленно разговаривали, смеялись, вспоминали старых друзей и старых врагов после вынужденного зимнего заточения. Возбуждение от Оттепели и смутные опасения носились в воздухе. После Совета Заморозков все с нетерпением ждали результатов расследования покушений на жизнь Карна Халарека — в доме Халареков и на борту «Альдефары», — проведенного Патрульной службой. Все знали также, что корабль только несколько дней назад покинул орбиту вокруг Старкера-4. Это означало, что судебное разбирательство уже закончено; всем гражданам Федерации, имеющим отношение к этому делу, выдали на руки принятое постановление; вынесены заключения, касающиеся жителей Старкера-4, и скоро представители Гильдии сообщат Совету о своих решениях.

Напряжение постепенно нарастало, достигнув сейчас своей высшей точки. Необходимость провести судебное разбирательство вынудила Гильдию оставить «Альдефару» на орбите Старкера-4 с ухла по вердейн, что составляло более полугода по старкеровскому времени. Корабль бесцельно двигался по орбите, его экипаж получал жалованье за выполнение своих нелегких обязанностей (приземлиться и выйти из корабля можно было только в Порту Гильдии), пассажиров также не выпускали из корабля, и их очень угнетало длительное заключение. Все это было необходимо, чтобы привезти с другого конца галактики судей, равных капитану по положению, которые должны были войти в состав жюри. Гильдия несла большие траты, чем, естественно, была очень недовольна. Более того, кто-то нарушил священный нейтралитет Гильдии, принеся вражду на борт ее корабля. Никогда раньше никто не осмеливался сделать такое. Но сейчас это произошло, и при попытке убить Карна Халарека погибли три пассажира. Многие здесь присутствующие были уверены в том, что за этими попытками стоял Дом Харланов. Если так оно и было, то Харланы поставили под угрозу связь Старкера-4 с другими мирами.

Карн Халарек, заключенный под стражу старым Председателем Совета в целях своей же собственной безопасности, сидел за прозрачной перегородкой. Карн провел рукой по волосам и, прикусив нижнюю губу, посмотрел на приготовленные для членов Девяти Семей и поставленные полукругом столы. Взгляд его необыкновенных золотых глаз остановился на пустом кресле, кресле за столом Харланов, где скоро будет сидеть Ричард.

Рядом со столами Дома Харланов был узкий проход. По другую сторону этого прохода занимали свои места Свободные. А за широким проходом, слева от Халарека, ряды, принадлежавшие представителям малых Домов, были уже почти заполнены. Звуки горнов и лязганье ударявшихся друг о друга мечей и копий, участвовавших в этой церемонии солдат, возвестили о прибытии нового Председателя Совета. Главные двери палаты открылись, и маркиз Гормсби, важно промаршировав к председательскому столу, уселся в центре зала.

Глаза Карна Халарека сузились. Два года уже во главе Совета находился союзник Харлана. Карн обвел взглядом ряды ярко одетых Свободных граждан. «Они никогда не станут вмешиваться в то, что считают делами только Домов, а вражда, определенно, постоянное занятие наших Домов», — думал Карн. Он внутренне собрался. Ему понадобится весь его опыт и умение, чтобы эта взрывоопасная ситуация не переросла снова в военные действия. Карна снова охватила волна ярости к своему отцу. Трев Халарек был настолько уверен, что хотя бы один из его сыновей, кроме Карна, останется в живых, что отправил Карна на Альтаир. Однако Трев и Джерем, и Керэл, и Лиам умерли год назад, и Дом Халареков полностью зависел теперь от способностей и умения Карна управлять им. Если он не уйдет с этого собрания главой Дома, то Дом Халареков останется без руководителя и выродится, оказавшись под контролем Ричарда Харлана, как это произошло с Советом. Он станет одним из малых владений для Девяти Семей и попадет в вассальную зависимость от этих Домов.

Ричард Харлан решительно прошел к своему месту в центре стола, не глядя на поднимавшихся с задних скамеек, стоявших в проходе и машущих руками людей, старавшихся привлечь его внимание. Ричард поставил кончики пальцев на полированную поверхность стола и оперся на них. Взгляд, который он послал Карну, вызвал гул возмущения среди сидевших на скамьях Халареков.

Ларга Алиша Халарек встала со своего места, чтобы начать говорить. Карн почувствовал восхищение перед ее мужеством: Ларга решилась говорить на Совете, хорошо зная, насколько сильны их враги и как мало шансов у женщины, даже являющейся регентом в своем доме, быть здесь услышанной. Карн подавил в себе новый приступ ярости. Он должен встать за Ларгой, чтобы поддержать ее!

— Алиша Халарек, Ларга, регент Дома Халареков, — представилась она, как того требовали правила. — Так как новый Председатель, — она резко кивнула в его сторону, — решил, что вопрос об опеке Харланов важнее, чем отчет Гильдии, в котором, возможно, Дом Харланов уличен в измене, Совет должен знать следующее: Дом Харланов и его опекун начали осаду нашего замка на три дня раньше положенного по закону срока.

Со всех сторон послышались возгласы изумления, так как не всем еще было известно о случившемся.

— Их корабли…

Председатель постучал своим молотком по столу.

— Женщинам не принято здесь выступать, миледи. Кроме того, Ричард Харлан уже встал.

— Только потому, что он еще не сел, милорд, — огрызнулась Ларга. — Во всяком случае, Ричард сейчас не имеет права говорить за свой Дом. Кингсленд, опекун Харлана, говорит за него.

— К сожалению, миледи, — ровным голосом произнес Председатель, — от вашего Дома здесь нет мужчины-представителя, а значит, ваш Дом не имеет здесь официального голоса.

— Совет утвердил решение Трева о назначении меня регентом.

Гормсби кивнул и неприязненно улыбнулся.

— Это так, миледи. Я предоставляю слово Харлану.

Карн вскочил на ноги. Он готов был закричать от обиды и гнева, но вовремя взял себя в руки и сказал ровным голосом:

— Я фактически Лхарр в Доме Халареков, хотя еще не являюсь им по закону. Если Ларга не может здесь говорить, то у меня есть на это право.

— Вы еще не достигли совершеннолетия. Кроме того, я уже предоставил слово Харлану, — произнес Председатель и отвернулся от Халареков.

Члены Совета стали возмущенно перешептываться. Кто-то из малых Домов погрозил Председателю кулаком. Группа Свободных поднялась со своих мест, и, встав позади, в проходе, они начали тихо совещаться.

Ричард заговорил задолго до того, как в зале стихли негодующие возгласы, так что Карн не мог услышать всего, что он сказал.

— …Самое главное — это унизительное правление через опекуна, как будто я все еще несовершеннолетний, — Ричард пристально посмотрел на Карна. — Это наказание наложено на нас на целую зиму за какой-то незначительный проступок…

— Незначительный проступок! — взревел лорд Макнис, вскочив на ноги. — Вы начали осаду без объявления. Закон о сорока днях — это единственная защита моего маленького Дома и подобных моему Домов от волков, которые есть среди Девяти Семей. Иначе они давно бы сожрали нас!

— Сейчас мне было предоставлено слово, — спокойно возразил Ричард. — Вы будете говорить, когда наступит ваша очередь.

Ричард снова повернулся к Председателю.

— Как я уже говорил, этот приговор — унижение для моего Дома, к тому же вассалы относятся ко мне с меньшим уважением. Кроме того, предыдущий Председатель заставил моего опекуна отвести мои войска от места незаконной осады.

— Незаконность той осады находится под вопросом, лорд Ричард, — вмешался лорд Гормсби, всем своим видом выражая сомнения, имел ли право Макнис прерывать речь Харлана.

Ричард опустил голову и сделал паузу, чтобы все поняли значение услышанных им слов.

— Я сделал требуемое публичное предупреждение. — Он повернулся лицом к стоявшим полукругом столам. — Благородные господа, учтите также, что наказание, наложенное на мой Дом на последнем Совете несовершеннолетним Карном Халареком и его регентом, стало причиной паралича, безумия и смерти благородного Астена Харлана, моего отца. Мой Дом достаточно уже пострадал, уважаемые лорды и Свободные, от руки этого взращенного и обученного инородцами, неправоспособного Карна Халарека. Отдайте мне все бразды правления, позвольте мне управлять своим Домом, так, как этого желал мой отец!

Делая ударение на этих словах, Ричард ударил ладонью по столу.

Все внутри Карна кипело от гнева, но он держал себя в руках.

Все прекрасно понимали, какой скрытый смысл был заложен в последних словах Харлана: ведь Трев Халарек никогда не хотел, чтобы этот его гибкий и стройный третий сын стал во главе Дома Халареков. В свои семнадцать зим Карн не смог привыкнуть к всеобщему презрению, и скорее всего, думал он, никогда не привыкнет.

«Ты недооцениваешь меня, Ричард, если надеешься задеть меня подобными замечаниями. Уж слишком давно и часто я слышу их».

Гормсби потребовал провести голосование, невзирая на протесты некоторых членов Девяти Семей и даже Свободных. Помощники Председателя начали раздавать бюллетени для голосования. Шум в зале усилился: сердитый шепот, шелест перекладываемых с места на место бумаг, покашливание и скрип стульев. Вдруг Палата огласилась яростным стуком в двери. Сидевшие на задних скамейках люди фон Шусса и де Ври ринулись к главному входу, расталкивая запрудившую проходы толпу, и распахнули двери. Все обернулись в их сторону. Солдаты Совета в красной униформе отталкивали делегацию Первых Купцов Гильдии от дверей. Это была ожидаемая всеми делегация от самой могущественной в галактике торговой компании, и солдаты Совета гнали ее прочь.

— Что это значит, лорд Гормсби, — дико закричал граф Джастин.

— Да, объясните нам! — пронесся по залу оглушительный рев сотен голосов.

Барон фон Шусс поднялся со своего места. Его обычно румяное лицо было пунцовым от гнева. Другие главы Домов тоже вскочили со своих мест, и многие из них стали громко кричать, стараясь привлечь к себе внимание. Гормсби взглянул на Ричарда Харлана, но тот отвернулся, затем — на Гаррена Одоннела, нового Лхарра в Доме Одоннелов, он пожал плечами. Гормсби облизал пересохшие губы.

— Но, господа, я… я не понимаю, в чем дело. Впустите этих людей.

В сопровождении фон Шусса и де Ври немало удивленные и обеспокоенные офицеры Гильдии прошли вперед и остановились у стола Председателя, после чего фон Шусс и де Ври снова заняли свои места. Первые Купцы быстрыми и резкими движениями привели свою помятую униформу в порядок. В Палате воцарилась такая тишина, что каждый слышал свое дыхание. Стоявший в центре группы седовласый Терран обернулся к сидящим полукругом членам Девяти Семей.

— Лорды Девяти Семей! Я, Джон Гонт, из Центра Гильдии, говорю вам, что со мной никогда еще так плохо не обращались, хоть я имел дело с варварами Джорена и каннибалами Сабо! Если бы дело, с которым мы пришли к вам, не было таким важным и срочным, я бы не задумываясь вернулся вместе со своей делегацией в Порт Гильдии и затем в Центр Гильдии, где бы порекомендовал на неопределенное время сделать планету Старкер-4 закрытой зоной для кораблей Гильдии!

Среди лордов и Свободных послышались возгласы ужаса. А Гонт стал дрожащим от гнева голосом рассказывать, скольких расходов потребовало от Гильдии следствие и судебное разбирательство. Гормсби то и дело бросал взгляды на своих союзников в Совете.

«Еще два года, — думал Карн, — сможет ли мой Дом продержаться еще два года, когда в Совете заправляют наши противники?» Карн стал размышлять о том, кто станет Председателем через два года. Однако он плохо знал политическую деятельность на своей планете, чтобы суметь предсказать это. Карн снова почувствовал прилив ненависти к своему отцу, к этой его уверенности, что он всегда сможет перехитрить Астена Харлана, как он делал это в течение двадцати лет. Итак, он смог перехитрить Астена, но не Ричарда.

Сегодня существование Дома Халареков было поставлено на карту. Иджил, возможно, был еще жив, и Иджил — сын одного из крупных свободных купцов на Болдере. Несомненно, Гильдия помогла бы Иджилу не попасть в руки Совета. Это совсем не нарушило бы полный нейтралитет Гильдии, разве не так? Иджил остался там, на краю Цинна, с отмороженными руками, удерживая Бегунов у бухты, чтобы Карн смог выбраться оттуда и рассказать Совету о незаконной осаде. Теперь Карн был арестован, Ричард оставался на свободе и, как заявил Совет, Иджил исчез. Возможно, Иджил еще жив, но Карн был абсолютно уверен, что Гормсби не поможет его найти. Итак, здесь находятся представители Гильдии, и они крайне рассержены, и Совет побоится разозлить их еще больше. А медикам Гильдии, возможно, удалось бы еще спасти руки Иджила.

«Я не знаю, удастся ли мне спасти мой Дом, — думал Карн, — но я могу попытаться спасти Иджила».

Эта мысль придала Карну сил. Он толкнул дверь, вырвался из-за своей пластиковой перегородки, растолкал солдат и двоюродных братьев, вскочивших, чтобы остановить его, и ринулся в сторону Джона Гонта. Гонт замолчал и окинул Карна холодным взглядом.

Но Карна не остановил этот устрашающий взгляд. Он приложил руку сначала к голове, потом к сердцу, поприветствовав Гонта уважительным жестом, принятым в Федерации.

— Господин, я прервал вашу речь только ради спасения жизни одного человека. Ему немедленно требуется помощь медиков Гильдии.

Представитель Гильдии оглядел Карна с головы до ног.

— А кто вы?

— Карн Халарек, господин. Прошу вас, прежде чем вы продолжите свою речь, пошлите за моим другом, Иджилом Олафсоном. Он остался на сто пятом пункте, защищая меня от Бегунов. Он сильно отморозил руки; господин. Может быть, вашим медикам удастся спасти их или хотя бы его жизнь.

— Олафсон заявил, что Халарек — его брат, — с усмешкой произнес Гаррен Одоннел.

Представитель Гильдии переменился в лице.

— Раз он ваш брат, то я ничего не смогу для него сделать. Мы уже сообщали в ухле Девяти Семьям, что из-за событий, произошедших на борту «Альдефары», корабли Гильдии не будут больше перевозить пассажиров — членов этих Семей.

Карн резко выпрямился.

— Мои враги постараются причинить мне как можно больше вреда через моего друга, господин, и я подозреваю, что Совет уже взял Иджила под стражу. Я думаю, они послали за ним медицинскую команду сразу… сразу же после моего ареста.

Карн говорил ровным, спокойным голосом, хотя все внутри у него кипело от гнева на Одоннела.

— Находясь здесь, вы сохраняете авторитет Гильдии, господин, а Иджил

— гражданин Болдера, сын свободного купца Оудина Олафсона, который…

Лицо Гонта просветлело. Он повернулся и что-то быстро и тихо сказал своему товарищу, который тут же выбежал из палаты. Гонт снова повернулся к Карну.

— Первый Купец Роноук пошел приготовить наш шаттл. Мы возьмем вашего друга на корабль, как только Совет передаст его нам.

Карн низко поклонился.

— Я всегда буду вам благодарен, господин Иджил для меня как брат.

— А как мы узнаем, молодой человек, что Председатель выдал нужного нам человека?

Впервые за последние несколько недель Карн ощутил радость. Он улыбнулся Гонту.

— Он копия своего отца, господин.

Гонт улыбнулся Карну в ответ и обернулся к Председателю Гормсби.

— Вы немедленно освободите этого молодого человека, иначе Гильдия наложит на вас эмбарго.

Гормсби облизал пересохшие губы и взглянул на Одоннела и Харлана. Одоннел машинально рисовал что-то, думая о своем, Харлан смотрел в потолок.

— Мы, Гхарры, всегда честно ведем дела с Гильдией, уважаемый Первый Купец!

Гонт с большим сомнением взглянул на Гормсби и подчеркнуто резко отвернулся от него. Гормсби покраснел и снова облизал губы. Гонт заговорил, обращаясь больше к Совету, чем к Председателю.

— Вы сильно пожалеете, что не освободили немедленно этого молодого человека, Совет Старкера-4! Он родом из семьи крупного купца и могущественного союзника Гильдии.

Гормсби откашлялся и стал вертеть в руках бумаги на своем столе, послал за офицером медицинской службы, посовещался с ним, затем снова стал перекладывать бумаги.

— Мы сразу же послали за ним медицинскую команду, но мы… мы не нашли его, Первый Купец!

Карн сурово посмотрел на Гормсби. Неужели он говорил неправду?

Гонт медленно повернулся.

— Тогда где же он?

Гормсби снова порылся в бумагах.

— Наш спасательный отряд никого не обнаружил на посту 105, Первый Купец! Они тщательно обыскали это место. Пост почти полностью разрушен. Там не осталось ничего: ни медикаментов, ни продовольственных запасов, ни одежды, ни одеял, ни оружия — ничего! Олафсона там тоже не было. Похоже, Первый Купец, Бегуны забрали его с собой.

На мгновение в глазах у Карна потемнело. Иджил погиб. Теперь он никогда больше не увидит Иджила. Никто еще из когда-либо захваченных Бегунами не возвращался. Сердце Карна разрывалось от горя. «Почему же все, кого я люблю, умирают!? Сначала — Джерем, который должен был стать Лхарром, потом Керэл и Лиам, а теперь Иджил!»

Карн глубоко, прерывисто вздохнул и постарался взять себя в руки. Он должен заставить себя забыть сейчас о своем горе. Он подумает об Иджиле позже. Карну с огромным трудом удалось овладеть собой. Огромная опасность нависла в этот момент над Иджилом и над Домом Халареков. Харлан не мог не знать о том, как высоко ценил Карн этого огромного блондина с планеты Болдер, и если на самом деле Иджил был захвачен Харланом или его сторонниками в Совете, а не Бегунами…

Гонт тем временем продолжал прерванную речь. Он рассказал об убийствах, совершенных на борту «Альдефары», о приговоре, вынесенном судом, в котором капитан корабля был признан подстрекателем убийств и агентом Астена Харлана. Он был отстранен от командования кораблем и приговорен к десяти годам тяжелых работ на рудниках Архаша. Гонт бросил фотографии, являвшиеся доказательством его вины, на стол Гашена, гражданина свободного города Нирана, затем быстро сложил свои бумаги.

— Лорды и Свободные Гхарры! Гильдия действовала в рамках своих кодексов и уставов. Однако я оставил Фрему Гашену фотографию, сделанную со спутника Гильдии. На этом снимке запечатлены флиттеры Харлана над пустыней Цинн. Снимок сделан между двадцатым и двадцать первым нарна прошлого года. Гильдия оставит его у себя только как информацию для размышлений, а не для вмешательства в Гхаррскую политику.

Гонт и его делегация направились к дверям и покинули здание Совета, звуки их шагов заглушил рев гнева и негодования, затопивший палату.

«По-видимому, кто-то сомневался, что флиттеры Харлана обстреляли мой над пустыней Цинн, — сказал Карн сам себе. — Флиттеры без знаков различия. Групповое убийство. И то и другое — серьезные нарушения закона».

Тем временем в Совете творилось что-то невероятное. Знатные лорды кричали на своих врагов из других семей. Свободные показывали пальцами на лордов и обвиняли их во всех возможных грехах. Люди из малых Домов громко требовали от Председателя дать им слово, причем некоторые из них орали, стоя на своих скамьях. Члены Девяти Семей и малых Домов смешались со Свободными, и все слилось в водовороте красок и звуков.

Председатель Гормсби застучал своим молоточком по столу и закричал:

— Лорды, Свободные, малые Дома, внимание! Успокойтесь, пожалуйста! Прошу тишины, лорды и Свободные!

Никто не обращал на него внимания. Когда шум несколько стих, Карн широким шагом вышел в центр и стал перед креслом Председателя. Он поднял здоровую руку, призывая к тишине. Постепенно крики смолкли и медленно, начиная с мест, отведенных для Дома Халарека, тишина перетекала к их союзникам и жителям малых Домов. Карн не стал поворачиваться к Председателю, как того требовал обычай, а заговорил, обращаясь к сидевшим полукругом членам Семей и к Свободным, чьи ряды были расположены слева от них.

— Господа, жюри объявило, что покушение на мою жизнь на борту «Альдефары» было делом рук Астена Харлана. Гильдия предоставила нам отчет, а ее ни разу еще мы не могли упрекнуть в нечестности. Я хочу знать, сомневается ли здесь кто-нибудь в словах Гильдии?

Никто не произнес ни слова. Все боялись. Гильдия и так уже была ими недовольна.

Карн подождал несколько мгновений, чтобы значение его слов лучше дошло до всех, а затем продолжил.

— Я предлагаю отчет Гильдии и приговор, вынесенный капитану «Альдефары», считать основанием для того, чтобы продлить на неопределенное время опеку Дома Харлана. Если этого недостаточно, то там, — он указал на стол Гашена, — есть снимки, подтверждающие мое заявление, которое я сделал на Совете во время Заморозков, что убийцы Харлана напали на мой флиттер и сопровождавшие меня флиттеры над пустыней Цинн.

Ричард Харлан стукнул ладонью по столу.

— Это приказал сделать мой отец. Я не могу отвечать за его поступки! Не могу! И я не хочу слушать врага моей Семьи.

Карн показал пальцем на Харлана и, весь дрожа от гнева, произнес:

— Вы были там, над пустыней Цинн. И это вы начали осаду раньше положенного срока.

— Я сделал предупреждение, как того и требовал закон.

— Да, сделали, — холодно усмехнулся Карн. — Вся планета слышала это. Однако спустя тридцать восемь дней только жители моего Дома слышали шум приземлившихся у замка флайеров Харлана.

— Ты лжешь! — Ричард Харлан облокотился о свой стол, его лицо стало красным от гнева.

— Я говорю правду! — Карн отвернулся от Харлана и по очереди пристально посмотрел на каждого из оставшихся лордов из Девяти Семей. — У меня есть фотографии Гильдии, которые являются доказательством всего, что я говорил, как относительно осады, так и нападения над пустыней Цинн. Дом Харланов ставит себя выше наших законов. Это очень опасно для всех нас, не только для Халареков. Мы должны проголосовать за продолжение опеки!

Гормсби ударил молотком по столу и закричал:

— Я здесь Председатель!

С задних скамей Домов фон Шусса и Джастина раздались свист и насмешливые возгласы:

— Вы, неужели?

— Я сам объявлю о голосовании, — упрямо продолжал Председатель.

— Голосовать! Голосовать немедленно! — послышались крики обитателей малых Домов.

— Я сделал требуемое предупреждение, — перекрывая шум множества голосов, закричал Ричард Харлан. — Верните мне мое законное право!

Неожиданно среди Свободных послышались бурные возгласы протеста.

— А вы не вмешивайтесь в наши дела! — заорал на них Ричард.

— Осада замка, нарушение закона Совета — это и наше дело. Это дело всейпланеты. — Харим Гашен стоял, размахивая снимками Гильдии.

Карн вскочил на стол.

— Девять Семей должны жить по своим законам, — голос его перекрыл все остальные голоса. — Эти законы несовершенны, но мы должны их соблюдать. Сейчас один из нас требует сделать для себя исключение. Если Совет пойдет на это и откажется от опеки дома Харлана, то никто из нас не будет в безопасности.

— Исключение! — зарычал Харлан. — Я исключу тебя, Халарек.

Неожиданно в руках у Ричарда блеснул нож. Карн молча смотрел на него, не в силах шевельнуться, словно не веря, что в зал заседаний Совета кто-то мог пронести оружие. Через мгновение он понял, что нож летит в его сторону. «Умереть прямо здесь, в палате Совета, не достигнув ни одной из поставленных перед собой целей…» — пронеслось у него в голове. Карн хотел пошевелиться, но, казалось, силы оставили его.

Кто-то толкнул его сбоку, хотя раньше там никого не было. Нож пролетел над ухом Карна и воткнулся во что-то позади него. Раздался короткий вздох и что-то, коснувшись его спины и правой руки, медленно сползло вниз. Оно на мгновение зацепилось за его ремень, а затем упало у его ног. Карн посмотрел вниз.

Поперек стола лежало бездыханное тело Ларги. Из раны, в которой торчал нож, тонкой струйкой текла кровь.

Карн упал на колени и пощупал у нее пульс.

«Он убил ее! Господи! Мама!»

Пульса не было. Офицер медицинской службы нагнулся и, вежливо отстранив его, потрогал у Ларги пульс, вытащил нож, посмотрел на Карна.

— Мне очень жаль, милорд. Она умерла. — Он говорил очень мягко, словно извиняясь. — Я позову людей, чтобы они подготовили ее к отправке домой.

Офицер утешающе положил руку Карну на плечо, затем встал и вышел из зала.

Джерем, Керэл, Лиам, Иджил, теперь Ларга. Все они умерли.

Карн поднял голову. Красный туман стоял у него перед глазами, и только Ричарда он видел отчетливо. Три человека из дома Харлана боролись с ним, стараясь вырвать из его рук станнер. Харлан не раз уже нарушал закон: нападение на другой планете, групповое убийство, незаконная осада. Скорее всего, если Гормсби останется Председателем, он и дальше будет позволять Харлану нарушать закон. Даже после этого.

Карн вскочил на ноги, сорвал ремень и бросился к Харлану. Он растолкал находившихся на его пути солдат, схватил Ричарда за горло и изо всех сил стал душить его. Он тряс Ричарда и душил все сильнее и сильнее, глядя на его выпученные глаза и широко раскрытый рот. В конце концов люди из его семьи с помощью солдат растащили их. Но Карн изо всех сил сопротивлялся им с отчаянием человека, решившего навсегда покончить с непримиримым врагом своего Дома. Как могли двоюродные братья не понимать этого и тащить его обратно на свое место?

— Он убил ее! Он убил ее! — кричал Карн.

Четыре человека с трудом удерживали его на скамье. Члены Совета подхватили его крик.

— Он убил ее!

— Арестовать убийцу!

— Да, арестовать Харлана!

Однако Председатель приказал солдатам Одоннела вывести Карна из комнаты и арестовать его, хотя эти солдаты даже не имели права находиться в Палате Совета. При виде такого грубого нарушения протоколов Совета даже среди союзников Харлана послышались возгласы возмущения. А когда солдаты Одоннела направились к Карну, люди Джастинов и Халареков бросились им наперерез, чтобы остановить их. Гормсби приказал Халареку и Джастину прекратить сопротивление и вызвал еще солдат. Тогда большинство присутствовавших там людей кинулись за оружием, оставленным за пределами здания Совета.

В зале послышалось громкое лязганье оружия, после чего немедленно наступила тишина. Харим Гашен с тремя отделениями солдат стоял в конце палаты. Вид мечей и копий, которыми постукивали солдаты, быстро охладил собравшихся, и начавшееся было сражение немедленно прекратилось. По приказу Гашена солдаты двинулись по проходу. Одно отделение окружило людей Одоннела. Другое взяло под стражу Ричарда Харлана. В сопровождении третьего отделения Гашен подошел к столу Председателя. Гашен вырвал из его рук молоток и сбросил Гормсби со своего кресла. Затем он громко ударил молотком по столу.

— Слушайте, члены Девяти Семей! Отныне никогда никто из вас не будет Председателем на этом Совете. Некоторые из вас, видя, что здесь произошло убийство, все же продолжали защищать убийцу. Некоторые из вас покрывали преступника, чей Дом неоднократно нарушал законы, пользуясь поддержкой Совета. Политические и финансовые дела в значительной степени оказались в его руках. Молодой Лхарр, еще не вступивший в свою должность, говорил правду сегодня и на Совете во время Заморозков, однако никто из вас не помог ему защитить наш мир от стаи волков, которая могла бы загрызть нас.

Гашен бросил на пол перед собой кипу бюллетеней для голосования.

— Пока вы приспосабливали закон каждый в свою пользу и дрались здесь на полу друг с другом, мы, Свободные и жители малых Домов, проголосовали и решили, что никто из членов Девяти Домов не будет больше Председателем.

Он показал на лежащую перед ним груду бумаг.

— Мы единогласно проголосовали за продолжение опеки Дома Харлана. Мы, граждане свободных городов и малых Домов, составляем две трети на этом Совете, мои прекрасные лорды, и мы голосуем вместе с молодым Лхарром. Опека будет продолжаться. — Гашен оглядел палату. — С этого момента председательствовать на Мировом Совете будут только Свободные. Посмотрите же, что вы наделали.

Послышался какой-то шум, и поднялся высокий худощавый человек в ожерелье Ольдермена.

— Дейвин Рид, свободный город Лок. Ричард Харлан совершил убийство. Все мы это видели.

Гашен повернулся к Ричарду.

— Ричард из Дома Харланов, по закону вам полагается за убийство провести восемь лет в пустыне Цинн. Однако, поскольку вы герцог, вместо этого вы приговариваетесь к девяти годам заключении в одиночной камере в тюрьме города Бревена. Управлять всеми делами в Доме вплоть до вашего возвращения будут местные вассалы. Не менее двух третей членов Совета проголосовало за этот приговор, — Гашен оглядел зал. — Будете проверять это, благородные лорды?

Никто не ответил. Гашен приказал арестовать Харлана и отправить его в Бревен. Ричард был взят под стражу, хотя он яростно отбивался кулаками, брыкался, кричал о своих правах и обещал обязательно отомстить за себя. Карн отвернулся от этого зрелища, которое так не соответствовало принятым в Семьях нормам поведения.

— Отпустите меня, — обратился он к державшим его людям, — я больше ничего не натворю.

Карн встал, обернулся к новому Председателю.

— Фрем Гашен, я… — он изо всех сил старался не показать своего горя, но застрявший в горле комок не давал ему говорить, — я прошу у вас разрешения с этого момента именоваться главой Дома Халареков, потому что нельзя оставлять Дом без регента, — он споткнулся на этом слове, потом продолжил, — без регента или лорда до середины лета, когда состоится следующее заседание Совета. Нам нужен лорд, Свободные граждане!

Гашен кивнул.

— Хорошо сказано, молодой человек. — Он огляделся вокруг себя. — Какова будет воля Совета?

Ташек из свободного города Йорка предложил удовлетворить просьбу Карна Халарека. Решение было принято подавляющим большинством голосов. Карн почувствовал глубокое облегчение. Невероятная усталость охватила его. Рана на руке открылась, и из нее текла кровь. Карн встал на колени перед своей матерью, закрыл ей глаза и скрестил у нее на груди руки, как того требовал обычай.

— Я верну нашему Дому былую силу и могущество. Теперь Совет поддержит нас и, благодаря принесенной тобой жертве, у нас есть время.

Он сделал знак двум своим двоюродным братьям, и те вынесли тело Ларги из зала заседаний Совета.

Несколько часов спустя Карн, его сестра Катрин и первый помощник Карна Ник фон Шусс возвратились в замок Онтар. Они молча прошли по коридорам, поднялись по лестнице на два уровня вверх и очутились в библиотеке замка. В глубоком молчании они сбросили с себя верхнюю одежду. Катрин опустилась на скамью за длинным столом и тихо всхлипнула.

— Она умерла. Я не могу поверить, что ее больше нет. Она так нужна мне!

Катрин скрестила на столе руки, уронила на них голову и заплакала.

Карн сел рядом, положил руки ей на плечи и слегка потерся о нее головой.

— У меня даже в мыслях не было, что ей угрожает опасность, — сказал он очень мягко, — по крайней мере, убийство. Никто никогда еще не убивал так женщину.

Он еще больше прижался к своей сестре.

— Господи! Это просто невероятно!

Карн выпрямился и подошел к массивному камину. Он подбросил туда несколько поленьев, помахал рукой, и пламя вспыхнуло с новой силой, распространяя по комнате запах горящего дерева. Карн долго, задумчиво смотрел на огонь.

— Она умерла из-за меня, — прошептал он.

Горе и отчаяние переполняли его душу, но даже перед Катрин и Ником он боялся показать охватившие его чувства.

— Она хорошо знала Гхаррскую политику. Она знала союзников. Как я теперь справлюсь без нее с Харланом? Будь проклят мой отец! Если бы я не был столь несведущ во всех этих вопросах, ей бы не пришлось подвергать себя такой опасности!

Обычно сдержанный в проявлении своих чувств, Ник несколько минут смотрел на своего друга, а потом подошел к нему и положил руку ему на плечо. Через мгновение пальцы его сжались.

— Она отдала свою жизнь, чтобы спасти Семью Халареков. Ты — единственный наследник, пока у тебя нет детей. Ты — Лхарр Дома Халареков. Без тебя Харлан и его союзники уничтожат всю вашу Семью.

— Они вполне могут сделать это, — с горечью пробормотал Карн. — Сколько уже родных мне людей погибло от их рук!

Катрин обошла вокруг стола и обняла Карна за талию.

— Ты уже и так сделал немало, даже больше, чем ожидали от тебя.

— Больше, чем ожидали, — с болью повторил Карн, — это не значит слишком много. Никто ничего не ожидал от «бабы» среди сыновей моего отца. И что значит «больше»? Мои вассалы отказали мне в уважении. На Ферме-3 взбунтовались рабы. Харлан атаковал замок Онтар…

— За что Харлан теперь начинает расплачиваться, — напомнил ему Ник.

Карн вырвался из объятий Кит.

— Он не расплачивается за это, Ник! Он слишком легко отделался! И ты знаешь не хуже меня, если бы он сейчас победил, то никто бы и не вспомнил, что он начал осаду раньше положенного срока. Даже смерть моей матери они бы списали на счет нашей вражды, если бы это произошло не в здании Совета.

— Нет! — Глаза Катрин расширились от ужаса.

Карн невидящим взглядом уставился на железную винтовую лестницу, ведущую на следующий уровень, по которой можно было добраться до верхних полок с книгами. Казалось, он еле сдерживался, чтобы не разбить что-нибудь. Он говорил хриплым, дрожащим от гнева голосом.

— Ричарда приговорили к заключению в Бревене только потому, что он совершил убийство прямо в Палате Совета, Кит.

Кит затрясла головой.

— Не будь таким циничным, Карн.

— А разве это не так? Разве у меня есть основания думать иначе?

— Ты будешь лучшим Лхарром, чем когда-либо был наш отец! — уверенно сказала Кит, словно пытаясь защитить брата от чьей-то несправедливости.

— Но только не в глазах этих людей.

Кит так сильно сжала руки Карна, что пальцы ее побелели, а он вздрогнул от боли. Она сильно встряхнула брата.

— Эти люди! Эти люди невероятно отсталые и невежественные! Ты знаешь это. Наша мать учила нас этому. В Академии тебя учили этому. Не все ли тебе равно, что думают Девять Семей?

— Моя жизнь и существование всего этого Дома зависит от того, что они думают.

— А если они рассорятся с Гильдией и прогонят ее, что будет тогда?

— Старкеру-4 среди прочих вещей придется обходиться без металлов или тяжелого оборудования. Или экспорта, от которого, в частности, зависит наш Дом.

Карн встал, выпрямил плечи и глубоко вздохнул. На какое-то время он позволил своим чувствам вырваться наружу.

— Я не могу передать вам обоим, что значит для меня ваша поддержка.

Дрова в камине тихо потрескивали, и запах дыма медленно наполнял комнату. Они долго молчали.

Карн тяжело вздохнул и заставил себя говорить ровным спокойным голосом.

— Сейчас мы немедленно должны решить два очень важных вопроса. Кит, позови сюда Тана и Фрема Вейсмана. Я должен решить, как отомстить Харлану, и я должен найти Иджила. Если только Харлан не врет, что Иджил не у него…

Кит быстро направилась к связному устройству, вмонтированному в дальнюю стену библиотеки.

Карн посмотрел на огонь.

— Ник, — сказал он, не поднимая глаз, — не мог бы ты возглавить поиски Иджила? Господи, как бы я сам хотел найти его, но я не могу! Необходимо немедленно атаковать дом Харлана, чтобы сохранить хотя бы то, что у нас еще есть. Я должен заставить Харлана публично заплатить за смерть моей матери или мне придется перерезать горло себе и Кит и позволить Харлану и Одоннелу захватить мой замок.

Они опять долго молчали. Каждый из них понимал, что Карн говорит правду. Дом Халарека должен наказать Дом Харлана — быстро и жестоко — иначе он потеряет оставшуюся уже незначительную политическую силу и влияние.

В библиотеку вошли Тан Орконан, секретарь и управляющий замком, и его помощник Курт Вейсман, Карн натянул на себя маску Лхарра. Однако, вопреки обычаю, он не стал требовать, чтобы Кит вышла из комнаты, а начал обсуждать план захвата дальних владений Харлана в ее присутствии. Карн хорошо понимал, что скоро Кит может остаться единственным выжившим в этой борьбе представителем их семьи и поэтому, хоть она была и женщина, ей необходимо было знать, как обстоят дела.

Поиски Иджила продолжались четыре месяца, до тех пор, пока бури ухла не сделали их абсолютно невозможными.

1

Прозрачные капли воды медленно падали с крыши домика на сто пятом посту. Ветки голубых сосен, окружавших пост, низко сгибались под тяжестью лежащего на них снега. У вершины одной из сосен маленькая птица, питающаяся отбросами и падалью, качалась на ветке, которая была слишком тонкой, чтобы выдержать ее.

Сидя в орудийной башне, Иджил двигал лучемет из стороны в сторону, пользуясь не руками, а предплечьями, и поглядывал на ослепительно блестевший снег. Он не видел сейчас ни одного из тех быстрых, истощенных, похожих на тени людей, которые и были Бегунами. Но все же они находились где-то поблизости. Он знал, что они еще были здесь. Все же Иджил рискнул посмотреть, удалось ли Карну убежать. Он выглянул из-за лучемета и посмотрел на тропинку. Крошечная фигурка стояла на самом краю тропинки и смотрела на Иджила. Он почувствовал прилив гордости: с отмороженными руками ему все-таки удалось помочь Карну убежать и добраться до границы пустыни Цинн. Фигурка на краю тропинки подняла руку и на несколько секунд застыла в этом благодарном и прощальном жесте, потом повернулась, и ее ярко-синяя форма, которую всегда носили в бою люди Халарека, мелькнув, исчезла за вершиной холма.

Мой брат и друг. Мы больше никогда не увидимся.

— Прощай, — прошептал Иджил. — Может быть, Тор и Оудин помогут тебе, хотя, я знаю, ты не веришь в них. Расскажи своим детям, как твой друг Иджил спас тебе жизнь, удерживая одной рукой полчища Бегунов, — Иджил посмотрел на свои отмороженные, потерявшие чувствительность руки, — точнее, одним носом, — поправился он.

«Полчища» — наверное, это было преувеличение. Он допускал это. Он выстоял один против самых опасных преступников Старкера-4. И этот его подвиг был достоин того, чтобы быть описанным в какой-Нибудь небольшой балладе или даже стать частью целого сказания. А здесь допускается некоторое приукрашивание событий. Беовульф. Сигурд Дракон — убийца. Артос. Они, конечно же, были приукрашены. Хеймдал, защищающий Бифрост. Иджил Олафсон в пустыне Цинн, отражающий нападения Бегунов, спасая своего названного брата, чтобы тот мог сообщить Совету о новом злодеянии Харлана. Карн Халарек, защищающий свои владения от сильных и вероломных врагов, — эти события могли бы лечь в основу народного сказания, а поступок Иджила сравнялся бы в нем с подвигами Сольвейг, и Эйнара, и Гринга, и Хэдда.

Иджил покачал головой. Возможно, он взял слишком высоко, но что ему еще оставалось делать? У него не было таких изумительных способностей, как у Доннера и Кеннера, и его отметки в Академии красноречиво говорили об этом. Он не мог открыть для торговли новый мир, который в течение многих веков был изолирован от других, как это сделал Хэдд. Или изобрести межзвездный космический корабль, как Гринг. Он не мог даже добиться такого быстрого развития воздушной навигации, как Эйнар. А Сольвейг — Сольвейг была прорицательница, и славы, выпавшей на ее долю, хватило на двух или трех человек. Он был единственный среди детей Олафсона, кто не добился ни славы, ни богатства. Даже те, кто были младше Иджила, достигли большего. Иджилу хотелось бы знать, мечтал ли Харатио или Беовульф или Сигфрайд о славе так, как мечтал о ней он, и испытывали ли они когда-нибудь страх, сомнение и горькое чувство от крушения своих планов и надежд. Он не знал, испытывал ли все это Карн. Отец Карна открыто выражал презрение к своему третьему сыну. Он не любил Карна, наверное, не любил никогда. Трев Халарек считал, что только такие крупные, мускулистые люди, как он, были настоящими мужчинами. А Карн, третий из четырех сыновей Трева, на свое несчастье был строен, гибок и вынослив, как его мать. В довершение этого Карн рано проявил склонности к учебе, дипломатии и ведению переговоров, так же как и Ларга. По этим причинам Трев презирал своего третьего сына и даже собирался сделать четвертого сына Лиама третьим в ряду его наследников. Если бы Кит была мужчиной, Трев, возможно, тоже возненавидел бы ее. Однако она была женщиной, поэтому ее гибкость, стройность и любовь к учебе не вызывали в нем никаких отрицательных эмоции.

Оудин Олафсон был совсем не похож на Трева Халарека. Он одинаково любил всех своих детей и сильно привязался к Карну. Однако Иджил всегда считал себя самым никчемным и бесполезным в своей семье, и все заверения отца, что это его «последний промах», только больше утверждали Иджила в этом мнении.

Краем глаза Иджил увидел тень, крадущуюся к посту. Он прицелился и нажал носом на кнопку лучемета. Сверкающая полоска света разрезала простиравшееся перед Иджилом пространство, и тень тут же скрылась за деревьями. Далеко-далеко подскочили вверх ветки голубой сосны, на которых мгновенно растаял снег. Через какую-то долю секунды дерево само собой взорвалось.

Иджил с отвращением посмотрел на свои руки. Если бы они не были отморожены…

Его вдруг охватил гнев. У него была такая возможность достичь славы и всеобщего уважения, отомстив Харлану за все злодеяния, которые тот совершил против Карна. Теперь же, благодаря еще одному преступлению, незаконной осаде, у Иджила были отморожены руки, и он не мог больше мстить Харлану. Всю ночь, когда за ним охотились флайеры Харлана, он, сгибаясь над крошечными кострами, пытался согреть руки, которые совсем не хотели согреваться и не слушались его. А значит, он никогда больше не сможет играть на арфе или рисовать и поэтому никогда не добьется хотя бы самой незначительной славы, даже на этом поприще. «Будь ты проклят, Ричард Харлан!» — зарычал Иджил.

Крой-то Бегун бросился в сторону лачуги, где он сидел. Иджил подвинул лучемет, прицелился и выстрелил. Человек тут же рухнул в снег.

«Они придут вовремя, — говорил сам себе Иджил. — Джиссен не станет сопротивляться. Возможно, он даже впустит их».

На мгновение Иджил вспомнил о жалобно стонавшем солдате, которого Карн оставил с ним, чтобы тот кормил и всячески помогал ему.

Группа Бегунов быстро пересекла поляну перед домиком, и Иджил выстрелил из лучемета. Трое упали.

По крайней мере, хотя бы смерть принесет ему славу, и кто-нибудь сочинит о нем балладу или, например, маленькое сказание… Хотя Гхарры всегда считали занятия музыкой и поэзией пустой тратой времени, достойной только женщин… У них высоко ценились политическое маневрирование, засады и убийства, а не честность, дипломатия и искусство. Поэтому о его приключениях никто не создаст здесь, на этой планете, сказания или баллады. Может быть, дома, если только они когда-нибудь узнают о нем.

Прячась в тени деревьев, к домику крался высокий худой человек. Иджил выстрелил. Человек покачнулся, но устоял. Краем глаза Иджил заметил какое-то движение с другой стороны. Он направил туда свой лучемет. Толпа изможденных, худых людей выскочила из своего укрытия и бросилась к его хижине. Иджил стал быстро стрелять. Но тут же с другой стороны появилась еще большая толпа. Иджил все быстрее и быстрее стрелял то в том, то в другом направлении. Тут упал один Бегун, там — другой, потом еще и еще, но их было слишком много, и большинство из них уже подошли так близко, что в них невозможно было стрелять из лучемета. Сзади послышались сильные удары. Похоже было, что кто-то таранил дверь. Иджил вскочил и расправил плечи. На лестнице раздался ужасный визг и грохот. «Что же делает Джиссен, — пронеслось у него в голове, — бежит к нему на помощь?» Он снова с отчаянием посмотрел на свои отмороженные, бесполезные руки: кого они теперь смогут защитить?

Дверь позади него с треском рухнула. Иджил услышал громкие голоса и пронзительный крик ужаса. А затем жуткий вой Бегунов перерос в ликующий победный вопль.

— Это Джиссен, — пробормотал Иджил.

Он быстро окинул взглядом комнату. В ней не было ничего, что бы можно было использовать в качестве оружия. Мотор лифта загудел. Иджил резко рассмеялся. Если бы даже у него было оружие, он не смог бы удержать его. И навыки борьбы Дринн теперь были совсем бесполезными. Лифт остановился. Иджил расправил плечи. Он будет использовать свои руки как оружие. Не беда, если он покалечит их еще больше, ему осталось жить не более часа, но зато он погибнет в бою, как и подобает воину. И так боги слишком многое позволяли ему. Иджил решительно повернулся к дверям лифта.

Они открылись. Кучка худых; изможденных людей ворвалась в крошечную орудийную башню. Иджил стоял, раскачивая своими тяжелыми, словно свинец, руками. Вошедшие в изумлении отпрянули назад. Иджил изо всех сил ударил кого-то в лицо и услышал скрип зубов. Он начал драться ногами, чтобы удержать нападавших на расстоянии. Два Бегуна схватили его за руки. Иджил вывернулся и уклонился от удара. В это время другая группа Бегунов вышла из лифта.

Силы были слишком неравными.

Он раскачал свои руки и, словно дубинками, стал наносить ими удары Направо и налево. Но даже сил, которые дали ему многолетние занятия борьбой Дринн, было недостаточно. Бегуны окружили его и повалили на пол. Иджилу было трудно дышать под тяжестью стольких навалившихся на него тел. Ничего не видя вокруг себя, он яростно отбивался. Последнее, что он почувствовал, был страшный удар по голове, и Иджил погрузился в небытие.

Яркий свет пронзил окутывавшую Иджила темноту. Он медленно приходил в себя. Было холодно, и стояла мертвая тишина. Неужели он попал в ад, даже несмотря на то, что погиб в бою? Иджил неохотно открыл глаза. Было довольно темно. Он лежал лицом вниз на красно-коричневых каменных плитах. Иджил ударил одной, словно деревянной, рукой по плитам.

— Я все еще жив! Эти тощие сыновья Локи отказали мне в смерти на поле боя!

Он прислушался. Ни одна живая душа не отозвалась на его сердитый крик. Он был один, совсем один, и практически ничего не знал о географии Старкера-4. Тут Иджил заметил, что тишина вокруг него была какой-то необыкновенной: не слышно было ни единого звука — нигде не капала вода, не падал снег, даже Бегуны не подавали никаких признаков жизни. Иджил осторожно перевернулся и, преодолевая боль, сел. Он сидел на огромном круглом помосте, в некоторых местах плиты были треснуты, кое-где — отбиты вовсе. На помосте не было снега. За ним же снег лежал по колено глубиной. Справа от Иджила, в центре помоста, находилась большая куча золы и было приготовлено много дров и срезанных веток. Прямо за кучкой золы на плитке был нарисован листок — символ, которым люди на Старкере-4 всегда изображали наблюдателей.

Иджил покрылся холодным потом от ужаса. Это было Место, где оставляли жертв. Здесь Бегуны оставляли людей, которых решили принести в жертву своим Богам, Наблюдателям. Карн рассказывал ему об этих местах. Наблюдатели жгли костры, чтобы показать Бегунам, где находится их добыча. Иджил сам видел такие костры в горах, когда солдаты Харлана загнали их на самый край пустыни Цинн. Он снова посмотрел на горстку золы. Возможно, этот костер разожгли и не Наблюдатели. Может быть, костры в этом месте имели еще и другое предназначение. Может, они призывали Наблюдателей к своей жертве. Может, они сжигали жертву.

Иджил вскочил на ноги так быстро, как только позволили его безжизненные, бесполезные руки. Немедленно бежать. Он должен выбраться отсюда, до того как придут Наблюдатели, кто бы они ни были. Однако ноги его онемели от холода. Иджил проковылял к краю помоста и остановился, глядя на толстый слой снега, лежащий за ним. Наконец он понял. Раз снег был только за помостом, а не на нем, значит, его окружала какая-то стена, невидимая стена. Иджил подошел к самому краю и протянул руку. Он не почувствовал никакого физического барьера, однако явственно ощутил какое-то сопротивление. Он поднял руки выше, потом — ниже: сопротивление не исчезало. Он пошел по краю помоста сначала в одну сторону, потом в другую. Всюду было это невидимое сопротивление. Он нажал сильнее. Барьер не поддавался. Он толкнул его изо всех сил, и все равно ничего не произошло. Иджил посмотрел через плечо на горстку пепла и на дрова, приготовленные для другого костра. Нет, он не будет ждать, пока его принесут в жертву.

Иджил изо всех сил нажал плечом на стену. Он почувствовал страшный удар, от которого по всему его телу прошла дрожь, и снова потерял сознание.

Когда Иджил опять пришел в себя, он находился уже в другом месте. Он ощущал тепло и слышал приглушенный шум голосов. Он чуть-чуть приоткрыл глаза так, чтобы не было заметно, что он проснулся. Он ничего не увидел, кроме яркого света у себя над головой. Тогда он, все еще притворяясь спящим, перевернулся набок, или, точнее, попытался это сделать. Его руки были крепко привязаны к поверхности, на которой он лежал. Иджил открыл глаза и рванулся с яростным, отчаянным криком, пытаясь сбросить сковывавшие его узы.

Еще не смолкло эхо его голоса, как две пары рук крепко прижали его к гладкой поверхности, на которой он лежал. Иджил, с трудом поворачивая голову, посмотрел назад, по сторонам, стараясь понять, где он находится. Он увидел серую каменную стену, складки голубой материи, кожаный пояс и…

Вдруг Иджил понял, что его пальцы снова повиновались ему и помогали подняться, сжимая матрац или покрывало, на котором он лежал. Он перестал вырываться и провел кончиками пальцев по ткани, находящейся под ним. Ткань была грубая, он почувствовал это! Чьи-то руки развязали связывавшие его веревки. Мгновение он лежал не двигаясь, потом медленно поднял руки и посмотрел на них. Он пошевелил пальцами, ударил одной рукой о другую. Они двигались! Они чувствовали!

— Мои руки, — прошептал он.

— Да, но вам надо быть с ними очень осторожным еще некоторое время. Они еще не совсем здоровы.

Голос этот принадлежал женщине, и это был язык, на котором говорили на Болдере.

Иджил поднял глаза. Рядом с его кроватью он увидел высокую, элегантную женщину. Ее светлые волосы отливали серебром. У высокого мужчины, стоявшего у его изголовья, Иджилу бросилась в глаза шапка густых рыжих волос и такого же цвета жесткая борода. У них обоих была бледная кожа и голубые глаза жителей Болдера. Оказаться дома после стольких месяцев жизни среди маленьких смуглых Гхарров, под землей, в их невероятно холодном мире, это было уже слишком для Иджила. Он закричал от радости.

Этот нечленораздельный крик снова и снова возвращался к нему, отражаясь от каменных стен огромной комнаты. Иджил огляделся по сторонам. Серые стены плавно закруглялись у него над головой, как в пещере, образуя потолок. Сама комната была огромных размеров и напоминала пещеру. Несколько дверей вели из нее в какие-то туннели.

Неожиданное сомнение закралось в ликующую душу Иджила. Это не мог быть Болдер. Ведь там никогда никто не жил под землей. Это было просто не нужно. Там, на Болдере, во всех домах были окна, большие окна, а за ними — свежий, прозрачный, наполненный солнечным светом воздух. Существовала еще и другая причина, по которой это не мог быть Болдер. Кто-то вылечил его отмороженные руки. Врачи на Болдере не смогли бы сделать этого: у них просто не было достаточно опыта. Однако эти люди по своему внешнему виду были, так же как и он, жителями Болдера… Ничего не понимая, Иджил затряс головой, как будто это помогло бы ему разрешить загадку. Должно быть, лицо его выражало крайнее смущение и замешательство, потому что женщина сказала ему очень мягко:

— Вам кажется это удивительным, не так ли, встретить здесь людей викинговского типа, людей с планеты Болдер? Гхарры не могли рассказывать вам об этом. Гхарры ничего о нас не знают.

— Гхарры живут в полнейшем неведении, — усмехнулся рыжеволосый мужчина, — кроме нас на этой планете полно людей, о существовании которых могущественные Гхаррские лорды даже не подозревают. Однако я прекрасно понимаю ваше замешательство.

— Мы находимся на Старкере-4? — все еще ничего не понимая, спросил Иджил.

Мужчина снова рассмеялся.

— Ну конечно. Неужели все это похоже на Болдер? — Он обвел рукой каменные своды похожей на пещеру комнаты. — О, простите меня: вы уже так долго находитесь у нас, Иджил, что я совсем забыл о том, что вы не знаете, кто мы. Наши предки были колонистами с Болдера. Они сбились с пути и высадились здесь, на этой планете. Я — Магнус Рыжий, сын Торбджорна, сына Гаилла.

— А я — Фригдис, дочь Финбоггиса, сына Халли.

— Это не Болдер, — тупо повторил Иджил, все еще плохо соображая. — Вы, так же как и я, люди викинговского типа, однако мы не на Болдере.

И мужчина и женщина, оба покачали головами. Фригдис с сочувствием заглянула в лицо Иджилу.

— Мы уже говорили вам. Мы тоже с планеты Болдер.

Она жестом предложила Иджилу встать и пойти вместе с ней.

— Идемте. Сейчас время обеда. Я все вам объясню по дороге.

Фригдис повернулась, быстро пересекла комнату и подошла к темному дверному проему.

Иджил сел и сразу же почувствовал, как его мягкая борода слегка коснулась горла и груди. Он пощупал свое лицо. Борода, которой он так гордился и которую сбрил, живя с бреющими бороды Гхаррами, выросла снова и была даже на два пальца длиннее прежней. Как же долго он спал! Иджил встал со своей кровати и последовал за Фригдис. Магнус пошел рядом с ним. Хозяева Иджила задержались в дверях, и туннель, в начале которого они стояли, медленно осветился.

— Теперь смотрите, — сказала Фригдис, — в нашей общине тщательно продумано расположение всех комнат и туннелей в пещерах, и вам нужно хорошенько запомнить, где что находится, чтобы не заблудиться здесь.

Иджил внимательно огляделся вокруг. В стенах и на полу были проделаны каналы, по которым вода струйками стекала в гладкий черный бассейн в центре комнаты. По его краям стояли скамейки, закруглявшиеся по форме бассейна, а с двух сторон каждой скамейки были установлены горшки с маленькими деревьями. В комнате были вмонтированы какие-то специальные осветительные приборы, от которых в ней было светло как днем. Его взгляд упал на платформу-кровать, на которой он только что лежал. Другие платформы были расположены вдоль стен этой почти круглой комнаты, причем две или три из них были заняты. Это была самая настоящая пещера, стены и пол которой были выровнены. Стены были украшены мозаикой, картинами, изображающими сцены из народных сказаний или из жизни богов. То здесь, то там стояли многочисленные скульптуры. Пол казался выложенным из каменных плит, был идеально отполирован и блестел как стекло. Художник снова проснулся в душе Иджила. Он встал на колени и потрогал трещину между двумя «плитками», где выступил наружу небольшой кусочек застывшего раствора: «плитка» на самом деле была частью скального основания. Его пальцы снова чувствовали разницу! Они снова могли чувствовать!

Иджил медленно встал на ноги. Он был жив. Он опять был среди своего народа, однако все еще на Старкере-4. Но самым удивительным было то, что руки повиновались ему! Пальцы опять были теплыми. Они двигались. Они чувствовали. Иджил потрогал кончики пальцев, а затем усилием воли сбросил с себя охватившее его оцепенение. У него будет еще много времени, чтобы обдумать все, что с ним произошло, и рассказать об этом Карну, Кит и Нику, когда он вернется в Онтар. Как же они будут рады увидеть его!

Фригдис слегка тронула Иджила за руку.

— Ну, насмотрелись?

Иджил кивнул, она зашла в туннель и быстро зашагала вперед.

Магнус откашлялся.

«Он снова хочет возобновить нашу беседу, — подумал Иджил. — Умение понимать подобное поведение — одна из нескольких полезных вещей, которым я научился в Академии. Карн сделал бы гораздо лучше. Он бы…»

— Несомненно, на Болдере должны существовать легенды о потерянных кораблях. Правда, Иджил?

Иджил вежливо кивнул. Он знал несколько таких легенд. Каждая колониальная планета когда-нибудь теряла свои корабли. А такие планеты, как Болдер, основанные отколовшимися группами, стремящимися утвердить всюду новый стиль жизни, возможно, насчитывают еще больше потерянных кораблей, чем другие. Однако Иджилу совсем не хотелось сейчас говорить об этом.

А Магнус продолжал, не замечая состояния Иджила.

— Корабли наших предков потерпели здесь крушение около двух тысяч лет назад. Длительные полеты были тогда еще совсем внове, и не было никакой возможности спасти пропавший или потерпевший аварию корабль. И волей-неволей им пришлось остаться здесь…

Иджил вежливо, но решительно тронул Магнуса за рукав.

— Господин, как я попал сюда? Последнее, что я помню — это Место Жертвоприношений.

Рыжеволосый человек понимающе кивнул.

— Большинство наших гостей попадает сюда тем же путем, что и вы. Существует… метод транспортировки с этих самых мест. И Бегуны часто оставляют там предназначенные для нас дары. За это мы всегда сообщаем им, если кто-то появился в пустыне. Эти сигналы помогают попавшим сюда выжить. Только очень немногим нашим гостям удается выбраться по одному из наших туннелей в Верхний Мир.

Иджил остановился как вкопанный. Это были Наблюдатели! Эти потомки заблудившихся колонистов с Болдера были Наблюдателями, существами, которых Гхарры считали богами Бегунов! Наблюдатели были такими же людьми, как сам Иджил!

Эта новость настолько поразила Иджила, что ему хотелось хотя бы несколько минут побыть в тишине, чтобы осмыслить то, что он только что узнал. Однако у него не было на это времени.

— Так вы Наблюдатели? — наконец решился спросить он.

Магнус быстро кивнул.

Иджил схватил Магнуса за руку.

— Я должен вернуться. Если вы умеете переносить людей и вещи из Мест Жертвоприношений, если вы смогли перенести меня сюда, вы сможете перенести меня обратно. Я нужен Карну Халареку. Перенесите меня обратно немедленно!

Магнус и Фригдис в ужасе посмотрели друг на друга.

Иджил почувствовал беспокойство.

— Я должен вернуться. Я поклялся сражаться за него, пока не кончится война или пока один из нас не умрет.

Он повернулся, собираясь идти назад, в комнату.

— Где мои вещи?

Ни Магнус, ни Фригдис ничего не ответили.

— Я благодарен вам за заботу обо мне, — быстро добавил Иджил. — Я ничем не могу отплатить вам за то, что вы спасли мои руки, но Карн — мой названный брат. Вы, конечно, понимаете, что это значит.

Магнус быстро взглянул на Фригдис.

— Это какая-то мальчишеская романтическая фантазия. Сколько вам лет, друг мой? Впрочем, не говорите. Этой весной Халарек стал совершеннолетним. Я видел церемонию. Вам обоим всего лишь по восемнадцать лет.

Кровь ударила ему в голову, но он благодарил богов за то, что хотя бы не покраснел.

— Всего лишь восемнадцать! От Карна сейчас зависит жизнь нескольких тысяч человек! Сигурду и Артосу было…

— Древние герои совершали свои подвиги, когда им было шестнадцать, и восемнадцать, и девятнадцать, и двадцать лет и обычно погибали, когда им было двадцать пять или тридцать. Тогда были другие времена. Терпеть не могу романтиков. Слишком много вреда принесли они людям.

Магнус бросился бежать и скрылся за поворотом туннеля.

— Халарек и его беда — не повод, чтобы отправить вас назад, Иджил, — мягко сказала Фригдис, провожая Магнуса взглядом. — Магнус становится очень раздражительным, когда речь идет о подобных мечтаниях. Его дед и отец погибли при таких обстоятельствах, которые он называет «глупыми романтическими приключениями». Расскажите о своей клятве нашему Годи. Он выслушивает просьбы каждый раз после принятия пищи.

Иджил кивнул. Это было разумно. Годи в общине — это и священник, и мэр, и полководец в одном лице. Он знает, что такое клятва и честь. Иджилом владела лишь одна мысль: скорее вернуться на помощь к Карну.

— Но с каждым днем Карну становится все труднее и труднее.

— Вы спали с девятого вердейна по Гхаррскому времени, Иджил, — неожиданно сурово сказала Фригдис. — Сейчас начало архаста. Вашему другу исполнилось восемнадцать лет в адене, и с тех пор он сам справляется со своими проблемами.

Двести дней. Пять месяцев. Он «спал» пять месяцев! На его выздоровление ушло более полугода! Это не вмещалось в его сознание. Фригдис продолжала что-то говорить ему, но он только слышал ее голос и не понимал ни слова. Пять месяцев. За пять месяцев Карн мог потерять все.

Дернув Иджила за рукав, Фригдис остановила его в дверях большой комнаты, похожей на ту, в которой Иджил проснулся. Большую часть свободного пространства в ней занимали длинные столы. В комнате было полно народу. Все сидели на скамейках по обе стороны каждого из столов, на которых было приготовлено обильное угощение. Большинство обедавших были крупные светловолосые люди, однако среди них оказалось много и Бегунов, несколько слуг или рабов, хотя трудно было сказать, кто из них был меньше Гхарров, а кто больше. Иджил мог поклясться, что одна смуглая женщина была с Ригеля. За длинным столом, стоявшим у самой стены пещеры, в центре, на возвышении сидел смуглый седобородый и седовласый человек. Иджилу бросился в глаза его высокий стул с резной спинкой, которую поддерживали еще более высокие резные столбики, на конце каждого из которых сидел стилизованный ворон. За его стулом стоял Магнус. Годи внимательно посмотрел на Иджила пронзительным взглядом своих голубых глаз.

— Итак, наш новый гость проснулся, — низким голосом вежливо произнес человек.

— Он хочет узнать, как идут дела у его названного брата Лхарра Халарека, — сказал Магнус.

Иджил уже было открыл рот, чтобы сказать, что он просил совсем не об этом, но потом подумал, что так будет лучше.

— Он хочет этого, не так ли? — Человек снова внимательно посмотрел на Иджила, потом медленно кивнул. — Всему свое время, молодой человек, всему свое время. Присаживайтесь. — Он указал Иджилу место в конце своего стола.

— Присоединяйтесь к нашей трапезе. Мы здесь хорошо обращаемся с гостями. Идите, сядьте, вкусите вместе с нами свою первую здесь нормальную пищу.

Фригдис тронула Иджила за локоть.

— После еды.

Иджил сбросил ее руку и исподлобья посмотрел на Годи.

— Не хочу показаться вам невежливым, господин, но у меня слишком мало времени. Карн со всех сторон окружен очень сильными врагами, которые могут в любой момент захватить его Дом и убить его. Я поклялся сражаться вместе с ним. Я должен немедленно вернуться туда, теперь, когда я совсем здоров. Месть всегда была нашим священным правом и обязанностью. Разве вы не понимаете этого?

— Мы помним. — Годи сурово посмотрел на Иджила, затем на Минуса. — Вы говорили ему, что лечение еще не закончено?

— Да, я говорил ему.

— Что-нибудь еще?

— Нет, больше ничего.

Годи задумчиво кивнул, затем снова пронзительно взглянул на Иджила.

— Мне очень жаль, что вам еще ничего не объяснили. — Он сделал рукой жест в сторону стола, где сидели Бегуны и женщина с Ригеля. — Все они наши гости. Вы тоже наш гость. Мы предоставим вам все, что вы пожелаете и что у нас есть, но вы не сможете уйти отсюда. Никогда. Люди Верхнего Мира, которых вы называете Гхаррами, ничего не знают о нас. И они никогда не должны узнать о нашем существовании. Вы не сможете отсюда уйти.

2

Иджил напрягся.

— Вы собираетесь задерживать меня против моей воли?

— Никто не уйдет, — глаза Годи сузились. — Никто никогда не уходил. Никто никогда не убегал. Те, кто приходил к нам по туннелям (в основном Бегуны и крепостные, как вы могли заметить), прятались в них от отчаянья и шли вниз. — Он качнул головой в сторону столов, где сидели «гости». — Выживают только десять процентов. Слишком многое требуется, чтобы предполагать, что кто-нибудь из них переживет обратную дорогу. Никому не удалось. — Он вернулся к своей трапезе.

Первым желанием Иджила было схватить Годы за бороду и закинуть ему голову, чтобы привлечь внимание. Он только сжал кулаки. Это совсем не поможет бороться с начальником этого местечка. Он медленно отвернулся. Он видел, как напряжение сходило с лица Фригдис. Она легко коснулась его руки и показала жестом на несколько свободных мест в конце стола.

Они сели. Еда была передана, представление состоялось, пища была съедена, но Иджил едва отдавал себе отчет в том, что случилось. Слова Годи привели Иджила в оцепенение. Он не притронулся ни к питью, ни к еде.

«Здесь я в западне. Карн должен бороться один, умереть один, а я умру здесь».

Неудачник! Хоть Иджил и знал, что отец и братья называли его так только, чтобы подразнить, это всегда было обидно, и напомнило Иджилу о враждебности людей Дома по отношению к Карну, которого знали только по рассказам отца. Трев Халарек называл Карна «слабым» и «женоподобным». И то и другое было ужасным унижением в глазах Гхарров. Иджил покачал головой. Упрямый парень, приехавший в Академию шесть лет назад, не был ни слабым, ни женоподобным, только ошеломленным и смущенным различиями в жизни Старкера-4 и в мире Федерации. Он быстро завоевал уважение своим упорством, честностью и быстрым умом. И девушки, ох, девушки…

Иджил опустил глаза на горку мяса и дымящихся овощей на тарелке перед ним. Спазм свел его железный желудок. Он прибыл сюда с мечтой завоевать славу и известность в борьбе. Иджил вспомнил схватку перед отъездом, единственную серьезную ссору между ним и отцом за все время.

— Ты бросаешь морскую службу ради войны, которая тебя не касается? — спросил отец. — Войны, которая длилась поколениями и будет длиться еще не одно поколение? Иджил, еще один человек в армии Карна, даже такой большой, как ты, по сравнению с ними, не имеет особого значения. Черт побери! Я знаю, как сильно ты привязан к Карну. Я тоже его очень люблю, но ему требуется войско, Иджил!

— Ему требуется друг, отец. На Старкере-4 ни один лорд не осмелится доверять своим «друзьям». Я могу ручаться, что Карну не нужно всматриваться, какой у меня семейный интерес или что я получу с этого.

— Но ты получишь с этого или надеешься получить, правда? Ты сейчас не можешь завоевать имя для себя, и тебе не нужно это. Ты найдешь свою собственную выгоду в нужное время. Нет необходимости делать это.

— В этом есть необходимость для меня.

— Тогда подумай об этом. Мир Дела ставит вне закона войну за справедливость. Внутренние Миры отказались от войн за справедливость.

— Скот погиб, глава дома погиб, даже вы сами…

— Перестань повторять мои слова, молокосос! Что толку в славе, если ты мертв?

— Лучше умереть, чем терпеть насмешки!

— Твои братья делают то-то, то-то и то-то. А тебе что сделается?

— Люди говорят мне подобные вещи годами, отец.

Страсти бушевали часами, но в конце концов Иджил получил свой билет на Старкер-4. Теперь зря. Единственной причиной его появления в этом ледяном и варварском мире была его клятва, данная другу. А теперь он никогда не сможет сдержать ее. Если быть честным до конца, его клятва была не единственной причиной. По правде говоря, может быть, даже не самой важной причиной.

Иджил стукнул кулаком по столу рядом с тарелкой. Острая боль пронзила руку и открыла путь ярости, которую он ощущал от своего бессилия. Иджил прикрыл глаза и зажал отбитый кулак другой рукой, надеясь, что не закричит от боли. Когда боль стала терпимой, Иджил встал из-за стола с единственной мыслью выбраться отсюда, найти дорогу к владениям Халарека и сдержать клятву. Он должен объявиться в Халареке под фальшивым предлогом, но он должен смириться с этой нечестностью, так или иначе.

Он сделал только два или три шага, как Магнус оказался рядом с ним, хватая его за руку настолько крепко, что Иджил замер.

— Мы не хотим, чтоб ты погиб, юноша. Мы не лжем, когда говорим, что отсюда уйти нельзя.

— Вы тоже телепат? — Иджил ощутил горечь на языке. Даже мысли были не только его.

Магнус криво усмехнулся.

— Нет. Нам не нужно читать мысли, чтобы знать, о чем вы думаете. Многие пришельцы думали, что мы обманываем, что должен быть изъян в нашей защите, что они достаточно умны, чтобы вырваться.

Магнус отпустил Иджила и посмотрел на Годи. Тот кивнул и вернулся к своему пиву и беседе с соседом.

— Идея. — Слово прозвучало приказом, а не приглашением. — Мы рассеем твои сомненья прямо сейчас. — Магнус стремительно подошел ко входу в туннель. — Два дня назад гость Бегун решил, что должен вернуться в пустыню.

Иджил колебался не более секунды. Возможно, он действительно не найдет дороги отсюда. Возможно, ему потребуется время, чтобы узнать Наблюдателей и их туннели. С этого момента ему придется какое-то время повиноваться. Но должен быть выход. В конечном счете, Наблюдатели помогали Бегунам в Верхнем Мире. Они сами говорили об этом. Значит, выход есть.

Магнус вел по туннелю, светлеющему, когда приближались к перекрестку, и темнеющему, когда удалялись. Сначала Иджил попытался запоминать очередность поворотов и пересечений, в конце концов он бросил это занятие. Он должен был бы рисовать карту или отмечать как-то безопасные места. Он продолжал упорно считать шаги, тем не менее.

Вдруг Магнус остановился.

— Отсюда ты должен точно следовать за мной, — сказал он. — Точно. — Он вгляделся в лицо Иджила. — Я знаю, как трудно сыну Викинга следовать чьим-то приказам. Саги полны примеров. Но, если ты не будешь в точности делать то, что делаю я, ты не доживешь до десерта.

Это было достаточно убедительно. Иджил посмотрел в туннель впереди. Он был таким же, как и за спиной. Он взглянул на Магнуса. Этому человеку незачем было лгать ему. И он прошел тот путь не затем, чтобы сыграть шутку с новым «гостем». Иджил кивнул.

«Держись точно за мной», — приказал Магнус. Он прошел вперед около двух метров, сделал два шага налево, еще два вперед, и один широкий шаг вправо и остановился.

Когда Иджил оказался рядом с ним, Магнус лег на каменный пол, взялся за металлическое кольцо у основания стены, затем стукнул свободным кулаком в то место, которое обошел. Пол провалился с глухим стуком, и что-то, возможно, кусочек штукатурки, треснуло и после долгой тишины упало в воду где-то очень глубоко. Плеск был очень слабым, едва слышимым.

— Возможно, Бегун выбрал другой туннель. Возможно, он был очень тонкий и бежал очень быстро. Иногда легкий, быстрый Бегун, прижимаясь к самой стене, может миновать такую ловушку. Но есть и другие. — Магнус двинулся дальше. Через двести шагов он остановился и пробежал рукой вверх и вниз по стене.

— Пощупай здесь. Тут две трещины на расстоянии руки одна от другой. Нашел?

Иджил кивнул.

— Я не буду показывать это, потому что долго возвращать на место. Это целая система трещин длиной два метра. Это части стены, за долю секунды перекрывающие проходы между ними. Воздух, которым можно дышать, быстро…

— Он взглянул на Иджила.

— Я понял идею, — сухо ответил Иджил.

Магнус усмехнулся. Он вытащил маленький круглый предмет из кармана, нажал кнопку и держал ее, пока они не прошли ловушку. Магнус указал резким кивком на ловушку, оставшуюся позади.

— То, что мы не нашли Бегуна здесь, подтверждает мою догадку, что он пришел к месту гибели другим путем. Я покажу еще одну ловушку, а затем я покажу тебе Бегуна. Или то, что осталось от него.

Через пятьсот тридцать шагов Магнус остановился, коснулся носком ботинка тяжелой деревянной доски поперек секции пола и перешел на другую сторону.

— Иногда нам надо выходить, — объяснил он, указывая жестом на доску.

Когда Иджил присоединился к нему, Магнус обернулся, поднял доску и сильно ударил концом в то место пола, которое пересек только что. Пол бесшумно провалился. Магнус направил карманный фонарь в колодец. Он был глубиной около трех метров. Металлические острия, расставленные на ширину ладони друг от друга, покрывали его дно.

— Эта ловушка открывается при вибрации с этой стороны. Вот почему она бесшумна. Пришелец делает еще один шаг и… — Его рука упала вниз. — Но, если пришелец с освещением, это не поможет, так как ловушка принимает вибрацию за один или два шага до кромки. К этому времени свет падает дальше. Даже если она будет обнаружена перед самыми ногами пришельца, будет слишком поздно, ему придется остановиться так быстро, что он потеряет равновесие и свалится в нее все равно.

Иджил вздрогнул. Думать, что пол тверд и безопасен, и вдруг свалиться в это… Конечно, эта смерть будет быстрее, чем падение в глубокий колодец. Он отогнал эти мысли и последовал за Магнусом, пристально следя за тем, что он делает.

Через восемьсот двадцать семь шагов и двух поворотов направо (один крутой, другой пологий) тяжелый блок кладки закрывал туннель. Даже без ручного освещения Иджил мог разглядеть изувеченные окровавленные ноги, торчащие из-под нижнего камня. Одна из них была отломана ниже колена.

Иджил отвернулся, взглянул наверх, Магнус заметил.

— Циннский медведь, — сказал он. — Иногда они заходят на запах свежего мяса. Похоже, они чуют ловушки и проходят над ними, так что только такие глыбы могут сразить их. Нам, конечно, не хочется, чтобы они приходили. — Он направил свет к перекрытию туннеля. — Камень надо поднимать на место сложной системой креплений и блоков. Вот почему он все еще в туннеле, а не на потолке, где ему место. Это одна из внешних ловушек в этом туннеле.

Иджил не мог понять, как Магнус мог так спокойно рассуждать об устройствах, убивающих людей такими жуткими способами. Магнус взглянул на раздробленные ноги.

— Я не могу понять, как кто-то может предпочесть жизнь Бегуна жизни здесь, особенно, если прошло только четыре месяца из семилетнего приговора. — Он обернулся к Иджилу. — Тебе известно, что только редкие осужденные выживают в первую зиму в Цинне?

Иджил покачал головой.

— Вот почему приговоры такие короткие. Те, кто смог прожить год в пустыне, уже не бывают прежними. Гхарры позволяют им вернуться к обычной жизни, не беспокоясь, что они когда-нибудь совершат преступление. — Магнус ткнул носком ботинок Бегуна. — Этому бедняге выпал нелегкий путь. Семь лет

— самый большой срок, кроме убийства. — Он поднял глаза. — Возможно, он считал это лучшим выбором, чем другие. Возможно, он никогда не намеревался попасть в Верхний Мир. — Магнус вглядывался в лицо Иджила. — Полагаешь, что сможешь выйти на поверхность. Там архаст. Даже если бы была середина лета, ты не знаешь местных звезд, у тебя нет оружия и ты из мира с теплым климатом. Дате середина лета здесь намного холоднее, чем то, к чему ты привык.

Иджил вспомнил лютый холод Цинна в вердейне. Найдет ли он Холдинг Халарека без примет, помогающих ему? Если он сможет, сколько это займет времени? Недели? Месяцы? В архасте, курте и нембе Гхарры не выходят совсем, потому что ничто не может выдержать жуткую стужу и жестокие ветры. Но Бегун попытался. Иджил понял, почему человек выбрал смерть, а не бесконечное заключение, хотя казалось, что Магнус не понимал этого. Века в подземельях вытравили из Наблюдателей любовь Викингов к чистому воздуху, открытому простору и немногим законам. Настоящий Викинг скорее умрет, чем согласится жить в неволе. Он сам выбрал смерть в борьбе, а не жизнь с бесполезными руками или малейшее подчинение Бегунам.

Иджил глянул на свои руки, сдвинул и раздвинул пальцы. Он снова обрел свои руки. Он снова может рисовать и быть пилотом. Он может бороться. Он может научить людей Карна приемам Дринна, приемам, которые убивают быстрее, чем оружие. Он может взять руки Ричарда Харлана за увечье своих. Это закон Вира, дозволенная компенсация за ущерб. Но он не сможет сделать ничего, если останется здесь, в заключении.

— Ты идешь, или пойдешь позже один и станешь лепешкой, как этот Бегун? — Голос Магнуса пробился сквозь мысли Иджила. — Я хочу закончить свой обед.

Иджил гадал, сколько времени он разглядывал скалу. Магнус основательно поколебал его веру в возможность побега. Магнус шел немного впереди. Он оглянулся, всем своим видом показывая нетерпение. Иджил последовал за ним, сосредоточив внимание на том, чтоб остаться в живых. Туннель казался другим. Он и был другим. Они вернулись в Большой Зал через другую дверь и гораздо быстрее. Это означало, что они шли другой дорогой, и это свело к нулю все подсчеты Иджила. По лукавому взгляду Магнуса Иджил понял, что это было сделано именно с этой целью. Магнус подвел Иджила к Годи.

— Милорд, он видел то, что следовало видеть.

Годи кивнул Магнусу и обратился к Иджилу.

— Ты видел. Никто не смог бежать отсюда за все две тысячи лет существования этих ловушек. Никто не будет останавливать тебя, если ты попытаешься уйти, но мы предупреждаем, чтоб ты этого не делал. — Годи кивнул, отпуская, и вернулся к своему десерту.

Женщина, сидящая рядом с Годи, вручила Иджилу лист бумаги.

— Указания до твоего жилья, Иджил, сын Оудина. — Это все, что она сказала, и повернулась к соседке слева.

Иджил взглянул на лист. Эта была элементарная карта. Он посмотрел на мясо и овощи в своей тарелке, уже остывшие. Он уже не хотел так есть, как прежде. Но кусочек пудинга лежал теперь у тарелки. Пудинг был пышный, теплый, с блестящей корочкой. Такой, как делала его мать. Он сел и отломил ложкой кусочек. Гладкий холмик казался необычно тяжелым. Он был необыкновенно хорош. Иджил быстро расправился с ним и потянулся за высокой кружкой пива, чтобы залить.

Его рука нетвердо сжала ручку, и кружка стукнулась о стол. Осколки и брызги полетели в Иджила и его соседей. Иджил сидел, ошеломленный, пока один из слуг вытирал со стола. Иджил вспомнил слова Фригдис, предупреждавшей о том, что руки его еще «не закончены». Но тогда он не понимал, о чем идет речь. От испуга содрогнулось его тело. Он почувствовал себя больным и немощным. Если ушло целых пять месяцев, чтобы довести их хотя бы до такого состояния, сколько же еще потребуется времени, чтобы они обрели прежнюю силу? И обретут ли они снова прежнюю силу?

Новая волна страха накатилась на Иджила, и ему пришлось спрятать под столом свои обессилевшие руки. У него было столько надежд, когда он чувствовал под шевелящимися пальцами покрывало, сжатое руками, которые он потерял. Сможет ли он держать кисть столько времени, чтобы закончить картину? Сможет ли он снова делать такие простые вещи, как поднять ребенка, бросить человека приемом Дринна, или поднять кружку со своим пивом? Он был удивлен, что за такое короткое время сумел до такой степени восстановить руки. Но он смог это, и мысль, что он, возможно, не станет прежним, была непереносима.

Вопреки словам Годи и убедительной прогулке по туннелю, Иджил решил искать выход. Должен был существовать безопасный путь, если Наблюдатели выходят Наверх. Подтверждая веру Иджила, Наблюдатели не спускали глаз с него, нарочито пристально. Когда он несколько дней изучал жилое пространство колонии, никто его не останавливал, но кто-то следовал за ним на небольшом расстоянии. Кто-то другой провожал его до комнаты. Ночью следили за его дверью. Сначала Иджилу казалось это забавным. Но вскоре он понял, зачем они это делали. Они помнили, что лучше умереть, чем нарушить клятву, данную другу. Они помнили, что лучше умереть, чем жить с неотомщенными увечьями.

Но сейчас он еще не был готов умереть. Конечно, не будет простых запоров в этом месте, но должен быть выход.

Иджил быстро приучил себя к распорядку. Он надеялся, что это заставит Наблюдателей поверить, что он решил остаться. Иджил занялся физическими упражнениями, чтением и, по мере того, как рука становилась сильнее, живописью, между двумя приемами пищи и семичасовой темнотой в каждом «дне». Наблюдатели любезно предоставили Иджилу все необходимое для художника и позволили посещать библиотеку и бассейны для плавания.

Две из длинных недель Гхарров прошли. Поскольку рисование не очень удавалось, Иджил помногу читал. Вскоре он был знаком почти со всей историей колонии и многое узнал о флоре и фауне Старкера-4. Он уже мог изобразить «лошадей», синие ели и огненные деревья, горные цветы и длинношерстных белок. Он хотел написать портрет, но без модели рисунок никак не хотел становиться похожим на нее.

Иджил подправлял портрет целыми днями. Девушка смотрела с картины теплыми янтарными глазами. Ее темные волосы, перевязанные голубой лентой, непослушно выбивались из узла каскадом волн и мягких завитков. Длинный локон полукольцом покоился на ее коричневой щеке.

«Она — прелесть, она — очарованье, — бормотал Иджил. — Сколько дней я работаю над этим, но это все еще не Кит! У нее нет блеска Кит!» Он взмахнул рукой, чтобы отбросить с отвращением кисть, но замер, представляя, как пятно надо будет тщательно соскабливать. Он опустил руку и стал вытирать кисть. Кит Халарек была вне его досягаемости по многим причинам.

Приведя в порядок инструменты, Иджил отправился в экспедицию по туннелю. Туннели рядом с жилыми помещениями были без ловушек и были помечены полосками краски, которые были кодами. Иджил из этого выяснил, что были туннели под Холдингами всех Девяти Домов и под малыми Холдингами. Большинство из них существовало в руинах строений и поселений на поверхности, давних попыток Наблюдателей и Гхарров обосноваться на просторе планеты. В довершение Приюты, оставшиеся от жизни Наблюдателей на поверхности, также все имели тайные проходы на их нижние уровни, соединяющиеся с туннелями Наблюдателей. Это было сделано на случай очень суровой зимы, так объяснил Магнус.

На следующий день Иджил старательно рисовал карты жилых зон и туннелей. Ригеллианка часто видела его меряющим шагами расстояния и рисующим. Он узнал, что зовут ее Аниала Ирондник. Она была из Гильдии и стала «гостьей» из-за своего хобби, археологии. Она занималась исследованиями глубоко под развалинами, оставленными от предков, когда одна из ловушек разверзлась перед ней. С хорошо известной ловкостью ее расы она изогнулась так, что схватилась за край ямы и повисла. Много часов спустя ремонтные рабочие, пришедшие поправить западню, спасли ее.

Женщина следила за тем, как он чертит карты, больше недели, прежде чем рискнула подойти к нему как-то вечером в Большом Зале. Иджил поднял полную кружку пива, не роняя ее, затем две. Он прекрасно себя чувствовал, радовался пиву и своим рукам. Аниала подошла к нему тихонько сзади и заговорила ему в ухо.

— Я хочу выбраться. Ты хочешь выбраться. У меня опыт. У тебя опыт. Не отойдем ли поговорить об этом?

Иджил в мгновение все оценил. Она может знать то, что ему пригодится. Если нет, что значат несколько минут в здешней жизни? Он встал из-за стола и пошел за ней в туннель.

Она заговорила, как только они ушли достаточно далеко, чтоб их не слышали обедающие.

— Все остальные, — она пренебрежительно махнула рукой в сторону сидящих, — верят тому, что им сказали. Кроме того, для многих жизнь здесь намного лучше, чем там, откуда они явились, даже если они никогда не увидят солнца. У меня есть работа, ради которой надо выбраться. В конце концов я надеюсь, что у меня есть такая работа. Посмотреть людей и страны. Я здесь уже целый год, как я могла догадаться. У них ведь десятидневные недели, да? Я была на грани избавления от этого застойного мира прошедшей весной.

Иджил посмотрел на нее сверху вниз с любопытством. Если она так торопилась, почему она не действовала раньше?

— Что же вам от меня нужно?

— Ты делаешь карты. Ты можешь читать на их языке. Я знаю подпольные ловушки. Я изучала их целый год. Мы можем помочь друг другу.

Иджил в задумчивости сжал губы. Он не сомневался, что ей нужен был перевод. Что за беда? Они не были соперниками. Он кивнул.

— У меня, конечно, нет с собой карт. Я буду ждать вас в библиотеке завтра после обеда. Идет?

Она кивнула.

Иджил разложил карты на чистом столе к приходу Аниалы. Он провел рукой по ним, разглаживая, и указал на карте место библиотеки. Туннельные входы были отмечены с двух сторон, но больше ничего не было указано.

Иджил указал на пробелы.

— Как вы видите, я еще очень далек от готовности уйти. Среди моего народа считается лучшим смерть в борьбе или попытке побега, чем жизнь в порыве, без отмщения или до старости. Настоящая проблема в том, что я не могу умереть. Я дал клятву своему брату-избраннику, вы знаете, кто такой брат-избранник?

Женщина кивнула:

— Ритуал. Братство по крови.

Иджил продолжал:

— Я дал клятву защищать его до самой смерти, его или моей. Всю жизнь я должен держать клятву, или я буду обесчещен в глазах моей семьи и всех, кто знает меня. Моя семья очень достойная и известная. Позор быть связанным с клятвопреступником будет слишком велик. Я не смогу сдержать клятву здесь. Это ясно. Я уверен, что друг считает меня погибшим, и в его глазах я не уронил своей чести, но моя мать и сестра — сивиллы. На Болдере есть и другие ясновидящие, так что там не секрет, что я делаю здесь. Они знают, что я не защищаю своего друга. Я знаю это. Я должен попытаться сдержать клятву или умереть.

Иджил остановился взглядом на картах и пальцем провел по одному длинному туннелю до огромного красного креста Х.

— Я теперь верю тому, что говорят Годи и Магнус. Действительно, нет пути отсюда без сигнализации ловушек или какого-то ключа, который предотвращает действие ловушек. Я все еще пытаюсь найти дорогу, но это скорее дорога убить время, пока я решу пробежать туннели и умереть.

Он колебался. Он не думал раньше о необходимом конце этого положения в таком духе. Он отвернулся от женщины и очень спокойно произнес:

— Кто умирает опозоренным, тот никогда не увидит Валгалла.

Аниала грубовато шлепнула Иджила по плечу.

— Не унывай! Говори не о смерти и Валгалле. Я тоже сделала карты и отметила ловушки. — Она развернула несколько тщательно нарисованных карт.

— Смотри, я начертила каждый из помеченных туннелей до первой ловушки. Я знаю ловушки. Ты можешь прочитать, куда ведут туннели. — Она глянула на Иджила, прищурившись. — Сможешь? Именно это написано, не правда ли?

Иджил улыбнулся и кивнул.

— Хорошо. Если мы работаем вместе, мы узнаем все быстрее, да?

— Возможно. Этот плут Магнус, он ведь провел тебя по туннелям. Он показал тебе ловушки, не так ли?

— Не все.

— Хорошо, хорошо. Ты расскажешь мне о них, я отмечу их, и тогда мы пройдем.

— Я только начал отмечать те, что видел.

— Никаких беспокойств. Я уже сказала, что я отметила ловушки в полах. Не займет много времени узнать и другие, я знаю, на что они похожи. В этом я мастер. Это часть моего хобби. Это не единственная цивилизация, защищающая свои богатства ловушками.

Иджил рассказал ей, что он видел, а она позволила снять копии с ее деталей, но от встречи у него осталось сложное чувство. Если они сбегут вместе, кто пойдет первым? Как они узнают, как далеко они ушли? Что им необходимо взять с собой? Иджил знал, климат Старкера-4 коварнее людей, живших на нем. Но самое важное — действительно ли Аниала знает ловушки так хорошо, как она говорит?

Через полторы недели они обменялись сведениями. Затем, через день после того, как он перевел для нее надписи, куда ведет каждый большой туннель, Наблюдатели принесли ее тело в большой зал. Она не смогла заметить ловушку, чтоб схватиться за край. Иджил смотрел на окровавленное тело, которое Наблюдатели готовили к погребальному костру, и бранил Аниалу за ее нетерпение и нечестность. Он бранил себя за наивную мечту о том, что он может разгадать ловушки, которые надежно защищали Наблюдателей почти две тысячи лет.

3

В день, который по лучшим подсчетам Иджила был тридцать четвертого курта, Фригдис потащила его от стола с ужином в узкий туннель. Ее лицо выглядело необычным, и движения были нервными. Она открыто посмотрела на него и глубоко вздохнула.

— Иджил, — она смотрела в пол, — вместо нашего… нам нужно… — Она подняла глаза на него. — Ты владеешь Видением. Ты говорил иногда во время твоего долгого лечения, мы знаем, что у тебя мать и сестра ясновидящие, сивиллы, как вы их называете.

Иджил кивнул. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь понять, что может с ним сделать Видение в чужом мире.

— Мы исследуем Верхний Мир регулярно, — продолжала Фригдис. — Для нашей собственной защиты мы должны знать, что делают Гхарры. В общем… — Она вздохнула и тряхнула головой. — Мы надеялись не втягивать тебя, чужестранца пришельца, в это, но мы не можем дальше откладывать, и события вовлекут тебя из-за твоего друга Халарека и врага его рода герцога Харлана. Мы приглашаем тебя пойти и разделить с нами Видение.

Фригдис бережно дотронулась до рукава Иджила, подбадривая и приглашая последовать за ней в туннель. Иджил с любопытством охотно последовал за ней. Фригдис продолжала:

— Годи и его советники (я одна из них) предвидели, что Дом Харлана и его сторонники по Старой Партии уберут Гильдию, и это приведет к такому насилию и отчаянному положению, когда закончится правопорядок в Верхнем Мире. Это будет концом наших общин тоже.

Иджил отдернул свою руку от нее. Гнев поднимался в нем все затопляющим приливом. Когда он заговорил, голос его звучал низко и глухо.

— Как мой друг может быть втянут в то, что звучит как конец цивилизованной жизни здесь? Он человек не такого сорта!

Голос Фригдис тоже стал низким и звучал растерянно.

— Я… я думала, это может помочь тебе увидеть своего друга. Нет, — она подняла руку, останавливая вспышку Иджила. — Не пытайся отказываться. Ты был натянут как тетива все эти недели. Ты действительно увидишь его, если пойдешь. — Она посмотрела в пол снова. — Я… я действительно полагаю, что это облегчит твой мозг, это Видение.

— Облегчить меня? Увидеть, как протекает его жизнь, когда я не могу быть рядом? Как может облегчить меня сознание того, что я обманул его ожидания?

— Не по твоей воле ты остался в живых, и от мертвого, тебя не будет ему пользы. Не по твоей воле вернулись к тебе руки; без них от тебя не было бы ему пользы тоже.

— Я знаю это. Вы знаете, что нет прощения для нарушения клятвы, кроме безумия или смерти. Я не сумасшедший и не мертвый. Я не хочу видеть его. Я и без этого достаточно страдаю.

— Вас не волнует, что происходит с ним и с народом Гхарр?

— Меня волнует все, что касается Карна. А что до остальных… Гхарры не особенно… любезны… с чужестранцами. — Он отвернулся.

Фригдис опустила ладонь на его руку.

— Нет. Не уходи. — Ее спокойный, просящий голос остановил его. — Мы одной крови, и мы верим одним богам. Мы понимаем твое чувство чести и боль, которую сейчас оно тебе приносит. Возможно, есть путь искупления, но только если ты придешь на Видение.

Иджил колебался. Почему он должен помогать этим людям? Они разрушили его надежды и оставили доживать век в бесчестье и бесполезности. Это были люди, которые устроили и сохраняли ловушки, убивающие невинных путешественников. Это были люди, которые принесли изувеченное тело Аниалы в назидание другим гостям. Вдобавок, даже сопротивляясь народу Фригдис, он напомнил себе, что все, сделанное Наблюдателями, делается ими для защиты их от вероломных лордов Старкера-4. Все дети Викингов понимают выживание. И они спасли его руки. Он сможет отплатить благодарностью, даже ценою боли увидеть Карна, сражающегося в одиночестве с врагами по законам, которых он уже не помнит.

— Иджил? — Фригдис смотрела встревоженно. — Пожалуйста, пойдем.

Иджил взглянул на нее сверху вниз. Он не видел, что может облегчить его невыносимое положение, не видел он и того, как Карн мог быть втянут в какую-нибудь планетарную катастрофу. С другой стороны, визит с Фригдис не ухудшит положения.

— Я иду, — ответил он.

Он последовал за ней в небольшую комнату в узком туннеле. Перекрытия были низкими, стены грубо отесанными, и свет не такой яркий, как в главных туннелях и залах. При ближайшем рассмотрении в комнате не было видно никакого видеооборудования, ни три-д, ни экранов. Как они смогут показать ему что-нибудь без аппаратуры? Видение было даром женщин.

Годи и двое Наблюдателей, которых он не знал, стояли около маленького стола с кристаллическим хрустальным верхом с тонкими золотыми проводочками. Пальцы Годи бегали по хрустальной поверхности. Он поднял глаза на Иджила, подошедшего и вставшего напротив него.

— Мы решили, — сказал он, — мои советники и я, показать тебе, — он указал на стол, — то, о чем другие гости не знают. — Он кивком головы указал на других мужчин:

— Мои телохранители Арн и Флоки.

Ары был тощий и костлявый, с квадратной челюстью и грубой светлой шевелюрой. Флоки был ниже, полнее и темноволосый. Красные жилки его выдающегося носа обнаруживали любителя пива или эля.

— Они лучшие из наших Видящих, — продолжал Годы, — поэтому они здесь. Ты здесь потому, что ты дал понять более чем ясно, что для тебя честь и нерушимость клятвы.

Иджил перебирал в мозгу причины, почему это может быть важным сейчас, если все просьбы удовлетворить требования его чести пропускались мимо ушей еще вчера.

Годи продолжал:

— Мы знаем, что в твоем народе только у женщин дар Видения. Здесь этим владеют все. В жестокие первые годы, когда наши предки пытались жить на поверхности, суровые зимы породили нечто вроде зимней спячки в самое холодное время. Наши прародители углублялись в размышления и, управляемые сивиллами, медленно учились Видеть настоящее, прошлое, а иногда будущее. — Годи посмотрел на пальцы, прокладывающие замысловатый след на столешнице.

— Ты знаешь, что видеть будущее всегда было даром детей Викингов в той или иной степени. Но дар этот переменчив, он приходит и уходит по воле провидения. — Годи поднял глаза и встретил взгляд Карна. — Мы управляем Даром здесь, а не он нами. Возможно, это отчасти мутация, вызванная машинами, помогавшими в зимней полуспячке. Возможно, нет.

«Он слишком долго подходит к сути, — подумал Иджил. — Но это отличительная черта политиков во всем мире, я полагаю».

Годи продолжал:

— Твой друг, Фригдис, должно быть, сказала тебе, стал ключом к катастрофе, которая скоро обрушится на Старкер-4, если кто-нибудь не предотвратит ее. Сейчас он в безопасности, как мы говорили тебе. — Годи мрачно рассмеялся. — Сейчас, конечно, он заперт в замке из-за зимы, но он начал первым люто мстить Харлану. Он истратил кучу денег, разыскивая тебя.

Иджил вздернул голову и расправил плечи.

— Услышать, что случилось, даже Увидеть это, для вашей или своей пользы все равно не удовлетворят моей клятвы.

Годи скривился.

— Я знаю это. Возможно мы сможем хотя бы немного помочь сдержать клятву, но требуется соблюдение формальностей. Ты должен поклясться, что никому никогда не сообщишь о нашем существовании и о том, что здесь Видел, прежде, чем мы тебе покажем что-нибудь.

Иджил пытался угадать, что повлечет за собой эта клятва. Годи достаточно ясно дал понять, и «турне» с Магнусом это подтвердило, что отсюда пути нет, не было и не будет никогда. Идти пожал плечами.

— Зачем нужна клятва?

— Это формальность. Видение — секрет, пока все не будет тщательно проанализировано, символы отделены от реальности, например. Тогда община узнает, что мы Видели. Мы никогда за всю историю не показывали Видения без клятвы. — Годи пожал плечами. — Если в клятве нет пользы, то и вреда тоже нет.

Это прозвучало довольно разумно. Иджил понимал традиции и обычаи других людей. Он понимал также, что должен быть очень осторожен, потому что клятвы Викингов часто имеют подвохи, которых позже может избежать только очень сообразительный человек. С другой стороны, сивиллы Болдера держат в секрете свои особенно важные Видения по тем же соображениям особого толкования.

Он взглянул на сверкающую поверхность хрустального стола. Она была огранена и отполирована мастерски. Ему вдруг показалось, что он заметил движение на поверхности, хотя он мог увидеть только красно-коричневый пол. Он тряхнул головой. Иллюзия, вызванная слишком напряженным размышлением о сивиллах и Видении.

Годи простер свою правую руку, повернув ее так, что широкий золотой браслет, символ его власти и могущества, оказался перед Иджилом. Он положил руку на кольцо для клятвы.

Иджил раздумывал, было ли кольцо освящено в храме. Он решил, что в подобной ситуации для него это не имеет значения. Ему было нечего терять, зато можно хотя бы мельком увидеть Карна. Ему будет нетрудно сохранить в секрете эту встречу от других гостей, и у него едва ли будет шанс увидеть кого-нибудь из Верхнего Мира, так что он никогда не раскроет существование Наблюдателей. Он опустил руку на кольцо.

— Я клянусь кольцом и Хеймдалом, своим покровителем, что я никогда не раскрою ни существования народа, именуемого Наблюдатели, ни того, что я увижу здесь, ни одному живому существу. — Он отступил. — Этого достаточно?

Годи кивнул в знак согласия.

— Ты должен коснуться стола руками. Это позволит нам открыть тебе Видение. Это также увеличит силу в каждом из нас.

Все встали вокруг стола, Арн был с одной стороны Иджила, Фригдис с другой. Иджил заметил золотые ямки по размеру большого пальца вдоль бортика стола.

— Поставь пальцы на золотые точки, — приказал Годи, — и сосредоточься, Иджил, сын Оудина, на лице своего друга. Остальные дадут тебе его портрет. Начнем с того, что происходило, когда ты лечился. Теперь концентрируем внимание.

Иджил напомнил себе сказать Годи, что на Болдере уже не называют детей по имени отца на старинный манер, затем закрыл глаза и представил бронзовое лицо Карна, его темные каштановые волосы и медовые глаза.

— Нет, — шепнула Фригдис, — ты не должен закрывать глаза. Что ты увидишь с закрытыми глазами? Смотри на стол.

Иджил послушался. Сначала он видел только смутное движение, которое заметил раньше. Затем оно переросло в знакомые черты Карна и, наконец, в стоящего в боксе Карна, в огромной круглой комнате, напоминающей театр. Люди в одежде с цветом Домов и в куртках и штанах Свободных заполняли ее.

Иджил отдернул руки от стола.

— Вы не смели говорить, что он в безопасности, потому что он в тюрьме.

Картина на столе потускнела и стала дрожать.

— Ты допускаешь, что у нас меньше чести, чем у тебя. — Голос Годи был леденящим. — Мы показываем тебе прошлое. Мы говорили тебе об этом. Позже настоящее. Это случилось, когда ты еще был у Жертвенника.

— У нас нет причины скрывать правду, — добавил Арн. — Он твой друг, и мы делаем это для тебя. Карн Халарек — не тот человек, который интересует нас сейчас.

— Вы знали, что он интересует меня, — вскипел Иджил. — Вы использовали…

— Замолчи и слушай, — шикнула на него Фригдис. Она подтолкнула Иджила к бортику с гола и легонько пристукнула его по рукам. — Требуется огромная концентрация, чтобы явился звук и изображение к неясновидящему, а ты мешаешь нам.

— Прошу прощения, — Иджил заставил себя расслабиться.

Цвета и движения на столе снова сложились в людей и обстановку. Ряды над рядами скамей, разделенные на сектора проходами, заполнены мужчинами. Девять длинных столов стояли в центре в полукруге. За несколькими столами сидели люди в цвете Домов, в таких же одеждах сидели люди за ними, и прозрачный бокс был за одним из них, но пустой. Слабый сначала, затем громче, возник шум большого собрания.

Сцена началась за несколько минут до настоящего времени, подумал Иджил, или позже. Либо они действительно умеют видеть на расстоянии, либо этот стол — очень эффектный экран проектора. Он наклонился ближе. Если стол имеет механический проектор, ему хватит мгновения, чтобы увидеть механизм. Возможно, такие золотые проводочки для чего-то предназначены.

Солдаты Совета вели Карна Халарека сквозь группу людей в одежде Домов Одоннела и Кингсленда. Они вели его вниз к столу Халарека, где подтолкнули к боксу.

Иджил застыл в гневе. Лхарр Халарек, задержанный как преступник, перед всеми лордами Девятки! Иджил недолго был на Старкере-4, но очень скоро он понял, как важны для Семей были репутация и общественное мнение. Такое обращение было высшим проявлением неуважения.

Один из солдат направил станнер на Карна и выстрелил.

Иджил громко ахнул и закрыл глаза.

— Смотри, ты, сын Оудина.

Иджил открыл глаза. Стенки кабины зажглись слабым розовым светом. Карн едва улыбнулся солдату, который в ответ расплылся в улыбке, поклонился и вышел из зала. Два солдата Совета остались охранять дверь бокса. Картина в кристалле потускнела на секунду.

— Получасовая пауза, — объяснил Флоки. — Мы редактируем.

4

В палате Совета Ричард Харлан спустился по рядам к сектору Халарека и встал на колено перед Ларгой. Карн бросился к двери кабины. Стражники сдвинулись, преграждая путь Ричарду и закрывая Карна. Ричард поднял руку Ларги к своему лбу в знак глубочайшего уважения Гхарров. Ларга отдернула руку. Ричард рассмеялся и встал. Его голос долетел до Иджила глухим и невнятным.

— Не сердитесь, миледи. Когда закончится сегодня собрание и решения будут объявлены, наши Дома больше не будут воевать друг с другом. Феод закончится. Я надеюсь, это обрадует вас и леди Катрин. Пожалуйста, передайте ей мое восхищение и скажите ей, что я надеюсь скоро лично побеседовать с ней.

Ларга побледнела. Около стола фон Шусса Ник фон Шусс вскочил на ноги. Только рука барона задержала его.

Иджил стиснул зубы.

— Нет! — выдохнул он с силой. Ричард рассмеялся, поклонился Ларге с необыкновенной грацией, торжествующе взглянул на Карна, с издевкой на Ника и отошел через открытый край полукруга Девяти к столу Харлана. Ларга обернулась к Карну, по-прежнему бледная.

— Никогда, — прошептала она. — Я никогда не отдам ему Катрин.

— Не позволяйте ему увидеть, что он достиг цели, матушка, — сказал Карн очень спокойно. — Мы доставим этому выродку слишком большое удовольствие.

И в этот момент под звуки труб маркиз Гормсби вошел с отрядом солдат Совета.

Фригдис, с раскрытыми ладонями на столе, вращала головой от плеча к плечу, вперед, назад и снова по кругу.

— Я никогда так долго не напрягалась, — сказала она. — Видение — это верование, как говорили древние, но теперь ты видел Халарека живым, и я предпочла бы перейти к концу собрания, к приговору Совета. Это устроит тебя, — она взглянула на Иджила, — или остаток от тебя?

— Приговор Совета кому? — Иджил слышал едкость своего вопроса.

Фригдис покрутила головой еще немного, несколько движений сделала плечами, затем обернулась к Иджилу с улыбкой.

— Ты говоришь так, будто сомневаешься в благородстве лордов Девяти Семей. — Она иронически всхлипнула. — Какое у них благородство? Годи, мы продолжим?

Годи улыбнулся.

— Ты рассказчица.

Иджил отметил, что они не ответили на его вопрос.

Фригдис повернулась и оперлась осторожно о край стола. Остальные Наблюдатели сидели в расслаблении на полу.

— Были парламентские дебаты по ведению дел, опекунству Харлана, очень важный доклад Гильдии. — Фригдис взглянула на Иджила. — Доклад Гильдии, если ты припомнишь, должен был решить, причастен или нет Дом Харлана в лице последнего герцога к многочисленным покушениям на жизнь Карна Халарека, когда он был на кораблях Гильдии.

Иджил кивнул. Он помнил. Письмо Карна, перечисляющего его трудности на борту корабля Гильдии, было введением в жестокость политики и клановых феодов Старкера-4.

Фригдис глубоко вздохнула и отвернулась к дальней стене, будто видела историю там.

— Председатель объявил голосование по опекунству, так как доклада Гильдии все еще не было. — Ее голос стал ниже и напряженней. — А доклада Гильдии еще не было потому, что Председатель приказал солдатам Совета не впускать делегацию Гильдии. Гильдия! Члены Гильдии угрожали Старкеру-4 эмбарго на неопределенный срок.

Иджил глубоко вздохнул. Фригдис взглянула на него пристально.

— Я вижу, ты понимаешь, что означало бы эмбарго. Для Гхарров хотя бы.

— Она поменяла положение. — Гильдия представила неопровержимые доказательства того, что Харлан много раз пытался убить юного Халарека, вручила свидетельства и фотоснимки и отбыла. Вскоре после этого Харлан попытался заколоть лорда Карна. Ларга отодвинула своего сына с дороги и приняла удар кинжала.

— Нет, — прошептал Иджил. Он подумал о тонкой золотой женщине с ее очарованьем, красотой, острым умом, честолюбием, и больше всего о ее железной воле, воле, которая сдерживала Девять Семей, пока Карн не добрался до Старкера-4. Она была мертва. Теперь нет лучшего советника Карна по выживанию в политике Гхарров. Иджил покачал головой. — Что будет теперь с Карном без нее? Он чужак среди этих мясников.

— Он быстро учится, — сказал сухо Годи. — Он забрал семь владений вассалов Харлана, прежде чем разразилась гроза.

Флоки тихо рассмеялся.

— Чтобы насолить «мясникам» Девяти, Свободные лишили Семьи председательства, приговорили Ричарда Харлана к девяти годам одиночества в Бревене и передали вассалам Харлана опекунство.

Иджил присвистнул:

— Так много для Дома Харлана. Будет тридцать крошечных поместий, прежде чем Ричард освободится. — Он взглянул на Годи. — А что Карн?

— Совет, именно Свободные и малые Дома, назвали его главой Дома.

Иджил кивнул головой, будто это помогало соединить все, что он сейчас видел и слышал, в единое целое. Ларга мертва, убита. Ричард надолго в заключении. Свободные возглавляют Совет. Карн — глава Дома и мстит. Месть, в конце концов, это то, что Иджил понимал очень хорошо, хотя на Болдере в последние века подобные дела решались либо Верховным Судьей, либо смертным поединком вместо феода.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Затем Годи выпрямился.

— Это изнуряющая работа, особенно звук. Но ты увидел, что Халарек сейчас в безопасности.

Иджил оглядел хозяев.

— Сейчас? Почему только сейчас? Ричард в заключении. К тому времени, когда он будет свободен, у него не останется верных вассалов. А Фригдис говорила о грозящей катастрофе, но Ларги уже нет. Что вы знаете, но не говорите?

Наблюдатели переглянулись, и Годи кивнул. Фригдис облизнула губы и долгим взглядом осматривала стол, прежде чем заговорить.

— Ричард Харлан сбежит из Бревена когда-то весной. — Фригдис замолчала и оглядела присутствующих, будто спрашивая совета. — Халарек не может противостоять ему сейчас, молодой Лхарр очень неопытен и слишком далек от жизни Гхарров. Харлан и его союзники вернут Старкер-4 к варварству, и Гильдия откажется, это погубит нас и Верхний Мир тоже.

Иджил сглотнул и на мгновение замер.

— Гильдия, — наконец-то он смог выговорить, — Гильдия снабжает вас?

У Годы вырвался смешок.

— Сынок, как много, ты думаешь, подземелья в бедной минералами породе могут дать? Конечно, Гильдия помогает нам — части реакторов и топливо, химия для гидропоники, фабрики, семена, электроника — этого мы не можем получить из здешних материалов.

— Минутку, — Иджил быстро оглядел комнату. — Гильдия знает о вас, а Гхарры — нет?

Арн и Флоки кивнули.

— Но как это могло случиться? — Тон Иджила был безрадостным.

Флоки пожал плечами.

— Традиция с обоих сторон. — Он грациозно опустился на пол, продолжая говорить. — Гильдия придерживается абсолютной нейтральности. Полное невмешательство в чужие дела. Если ты помнишь, после тех покушений Гильдия объявила, что больше не будет брать никуда членов Девяти, так как один из Девяти законы феода принес на бору корабля Гильдии. Этот феод может разрушить репутацию Гильдии, навредив пассажирам и их товарам. Что до Гхарров, аристократия придерживается не очень строгих нравов. Они уверены, что знают все о своем мире и своем обществе, что им надо знать. Это было всегда, когда могущественные высшие классы управляли обществом и его армией. — Голос Флоки почти звенел.

— Мы все это имели и больше не желаем возврата, — Арн хихикнул, потом притих. — К слову, в этом мире есть многое, о чем Гхарры не подозревают.

— Например?

— Мы.

— Значит, вы шпионите за Верхним Миром, чтобы удержать здесь Гильдию?

— Иджил посмотрел на каждого Наблюдателя.

— Без Гильдии мы не выжили бы, — сказал Годи.

Арн стучал пальцами, уставившись взглядом на кончики.

— Ты даже представить себе не можешь, как ужасна была жизнь в первые годы после катастрофы. То, что было в этом мире полезного и питательного, только эта малость и была, чтобы выжить. Больше половины оставшихся в живых после аварии погибли в первую зиму от холода. Половина оставшихся — в следующие пять лет.

— Ко второму поколению, между тем, — добавил Флоки, — наши предки снова имели галактическую связь. Они связались с Гильдией, и она пришла. Мы торговали вещими камнями — за товары несколько веков.

Арн кивнул:

— До сих пор стоящий товар…

Флоки одарил его хмурым взглядом, и Арн прикрыл рот. Флоки продолжал:

— Гильдия предлагала вызвать корабль с Болдера, но мы вложили очень много сил, чувств и жизней в этот мир. — Он взглянул на Иджила. — Гильдия возвращалась каждые год или два, пока не появились корабли поселенцев Гхарр. Общины просили Гильдию пропустить два лета, чтобы не обнаруживать уже существующую торговлю, ведь никто не знал, какого сорта новые соседи.

— Флоки нахмурился и уставился взглядом в темно-красный пол. — Мы оказались правы, не доверяя соседям. Они были и сейчас есть кровавые бандиты.

Годи встрепенулся и оглядел присутствующих.

— Мы ушли далеко от сути, друзья.

Арн взглянул на Годи, на Иджила, пожал плечами.

— Теперь тебе должно быть ясно, почему Гильдия должна остаться, Иджил.

Иджил кивнул. Арн продолжал:

— Дом Харлана и Дом Халарека среди всех определяют будущее этого мира. Не своим богатством и политической мощью они определяют это, когда боги знают, что Халарек обладает слишком малым и в том, и в другом сейчас, но потому, что феод заставляет Гильдию оставаться здесь. Поэтому-то мы наблюдали за ними с тех пор, как начался феод.

Иджил кивнул. Флоки стал объяснять.

— Мы видели Ричарда, бежавшего из Бревена и ведущего свой Дом к управлению Советом и всем Старкером-4. Его Семья создаст мир, в котором грабеж, предательство, бесконечные междоусобные войны, голод и рабство будут обычным явлением. Может быть, ты думаешь, Гхарры живут так сейчас, но сейчас, по крайней мере, есть подобие Закона и контроль Совета…

Годи прервал Флоки, коснувшись его руки, затем посмотрел оценивающе на Иджила. Он глубоко вздохнул.

— Ричард Харлан — лидер с огромной волей и искрой божьей. Совет разбил его попытку прийти к власти в этот раз потому, что в своей надменной самонадеянности он совершил незаконный захват владений Халарека. Дом Халарека сейчас недостаточно силен, недостаточно мудр юный Лхарр, чтобы в этом мире долго противостоять Харлану. Но юный Лхарр — это единственная оппозиция герцогу. Если герцог сбежит и разобьет Халарека, Гильдия вскоре уйдет. Она никогда не рискует своим имуществом в мире, управляемом грабителями и диктаторами. Гильдии это никогда не требовалось. Она всегда поддерживала безукоризненный нейтралитет, даже здесь, в далеких мирах, ведь не всем нужна Гильдия. Она не нужна им. — Затем он добавил в раздумье: — Действительно, многие из дальних миров принимают цивилизованные формы правления в основном, чтобы пришла Гильдия.

Годи распрямился, вытер ладони о свои брюки, встретился с Иджилом глазами.

— Мы хотим, чтобы ты поймал Ричарда Харлана и вернул его, невредимого, в Бревен до того, как он сможет навредить.

Сердце Иджила замерло. Ричард Харлан! Шанс отомстить Ричарду Харлану! Годи давал ему шанс с Харланом!

— Конечно, я сделаю это. Разве вы сомневались в этом? — Напряжение сказалось в хрипотце его высокого голоса.

— Я думал нечто подобное, — сухо ответил Годи, — когда известны условия.

Только тогда Иджил оценил фразу «вернешь невредимым в Бревен». Идиот! Дурак! Тупица! Ты бросился на приманку слишком быстро! Им удалось захлопнуть за тобой клетку!

На секунду гнев Иджила обернулся против Годи, но Годи только играл по правилам, хорошо известным Иджилу. Он просто был сообразительнее.

Годи наблюдал за ним, и Иджил знал, что он понимает лихорадочные мысли Иджила. Он ждал, пока Иджил справится с гневом прежде, чем он сможет договорить.

— Мне никогда не приходило в голову, что ты согласишься схватить Харлана, даже не спросив об условиях. На Болдере все такие неосторожные? Ладно, не имеет значения. Обещание не клятва, но тем не менее. Ты не можешь теперь отказаться от формальностей обещания. — И прежде, чем Иджил сообразил, Годи прошмыгнул мимо него и вышел.

Иджил вернулся к себе. Через несколько часов он все еще сидел на краю кровати, браня себя за глупость. Он должен был предполагать, что Наблюдатели имеют причину показывать ему Карна. Нет лучшего пути разжечь гончего пса, чем показать ему то, что вызовет его ярую ненависть. Убийца Ларги сделал это. Потом они его сбили с толку и соблазнили так, что он дал опрометчивое обещание.

Размышляя об этом злополучном вечере, Иджил все больше убеждался в том, что рассказы о кораблях и выживании были изворотливым представлением, увеличивающим его любопытство и усыпляющим его природную подозрительность.

Он попался, как простак. Он пообещал схватить Ричарда, не думая о том, что его противник, Годи, потребует взамен. И обещание было только шагом от клятвы. Потом он вспомнил, что клялся никому ни слова не говорить о существовании Наблюдателей. Но эта клятва, казалось, не имела значения, когда единственное, что его ожидало, было жизнью в подземелье.

Слишком поздно он вспомнил слова Верховного Судьи, повторявшего много раз: «Всегда рассматривай каждый возможный аспект клятвы». А Я ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ. НЕ СДЕЛАЛ! ОН ОПУТАЛ МЕНЯ КАК ПАУК МУХУ! ВОТ ГДЕ Я ПОПАЛСЯ НА МЕЧТАХ О СЛАВЕ!

В глубине своего сердца Иджил признавал, что, когда Годи предложил ему шанс поймать Ричарда, он видел себя мстителем за красивую мужественную женщину, бесчестно убитую среди издевающихся врагов; возможно, он получил бы ее прелестную дочь в жены. О таких историях слагают баллады тысячи лет.

Сейчас в его спальне была ночь, и мальчишеские грезы казались смешными. Такие истории делают дураком. Иджил опустил голову на руки. «Мой дед и отец создали и расширили огромную торговую империю. Хэдд открыл Канопию для торговли после многочисленных неудач других людей за сотни лет. Гринг изобретал усовершенствования для систем ориентировки звездолетов, когда ему еще не было двадцати, Эйнар стал вице-адмиралом в тридцать. Сольвейг — именитая сивилла, как мать. Даже Доннер и Кеннер лучше меня, они блестящие ученики. И вот я. Я собирался стать менестрелем, скальдом, но для этого у меня нет голоса. Потом я хотел стать знаменитым художником, но для этого недостаточно моего невеликого таланта. Я прибыл сюда, чтобы стать военным героем. — Иджил горько рассмеялся. — Родные умирают, и сам умрешь, но слава, которую завоевал, не умирает никогда».

Слава, уважение. Иджил склонился еще ниже, его лоб почти коснулся колен. «Что мне делать теперь? Неужели я всегда буду тем самым уродом, без которого не обойтись в семье?»

Долгие часы стыда, фрустрации и безнадежности опустились на него. Ему стало еще тяжелее, когда он вспомнил о хрустальном столе и Видении. Возможно, ему удастся уменьшить ущерб от данного им обещания. Вернуть Харлана живым? Что же это за месть такая?

Иджил напряженно размышлял. На Болдере было законно и принято увильнуть от клятвы, используя любую словесную или логическую промашку в клятве. Если бы Иджилу повезло и если бы у него была хотя бы крупица материнского таланта, возможно, он мог бы видеть будущее тоже, и этим получил бы небольшое преимущество в роковом соглашении с Годи. Если Годи нужен был Харлан, значит, это было провидение господа, и Иджилу нет нужды нарушать клятву, данную Карну. Господь не желает, чтоб Иджил умер клятвопреступником. Возможно, он тоже поможет Иджилу видеть. Хронометр на стене спальни известил о раннем часе, Иджил выскользнул из комнаты. Он продолжал говорить себе, что если у него есть хоть капля дара Олафсонов и если удача не оставит его, у него есть шанс на Видение тоже.

Комнату с хрустальным столом он отыскал легче, чем ожидал, и у дверей не оказалось стражи. Длань господня. Иджил заглянул в приоткрытую дверь. Внутри тоже никого. Иджил шагнул в комнату. Никакого тревожного сигнала. Он подошел к хрустальному столу. Стол мерцал в сумеречном свете комнаты. Он не видел ни малейшего движения на нем, даже такого, какое замечал раньше. Он опустил сваи ладони на край стола и стал пристальна вглядываться в сверкающую поверхность. Только женщины были сивиллами. На Болдере только женщины всегда были ясновидящими. Было ли это только обычаем или некоей биологической особенностью?. Иджил призвал господа на помощь и затем сосредоточился на центре стола.

Он думал о Карне. Он думал о нем, вспоминая детали. Но магический кристалл насмехался над ним. По краю поверхности шел ободок, отполированный тысячами пальцев за сотни лет. Но все было непроницаемо перед той ничтожной силой дара, которой мог обладать Иджил. Иджил напрягал воображение, желая, чтобы хоть что-нибудь или кто-нибудь явилось на поверхности. Но перед ним был только золотистый сверкающий кристалл. Пот заливал его глаза. Его большой палец ныл от давления на стол. Он терял надежду.

Вдруг, едва различимо, на стекле появилась толпа в праздничных одеждах. Медленно, по мере прояснения изображения, Иджил узнавал Большой Зал в замке Онтар. Торжество пронизало Иджила, и картина исчезла. Иджил раздраженно погасил вспышку радости и сосредоточился изо всех сил. Снова на кристалле возник Зал, наполненный дымом и копотью факелов и далекий, будто он наблюдал с потолка. В Зале было полно народу в пестрой одежде. Факелы горели вдоль стен. Знамена с зелеными и синими цветами Дома Халарека развевались на верхней галерее.

«На знаменах нет черных полос, — буркнул Иджил. — Значит, это не поминки по Карну».

Ему было трудно определить, что же случилось. Он ничего не слышал, и изображение колебалось как дым, как только его внимание ослабевало. Большая группа людей двинулась в начало зала. Карн вышел вперед и поднялся на возвышение. Его сжатый кулак взметнулся над головой. Толпа размахивала платками и шарфами. Хотя Иджил ничего не слышал, он знал по предыдущим церемониям, что все кричали: «Да здравствует Халарек!»

Ликование захлестнуло Иджила. «Я могу это делать! Я могу! — Он устало согнулся над столом, потный и дрожащий. — Господи, благодарение тебе! — сказал он. Потом: — Я так устал! — Он вспомнил слабость Фригдис после видения Совета. Ликование вернулось. — У меня есть этот Дар!»

Ноги его от напряжения ослабли. Иджил опустился на пол. Он поставил локти на колени и опустил свою голову на руки. Иджил понял, что задремал, только когда услышал шаги рядом с собой. Иджил отклонился виновато и поднял глаза. Перед ним был Годи.

«Я не только в этой комнате без позволения, но и кричал так, что все об этом могли узнать. Глупец!»

— Тебе удалось? — спросил Годи, опускаясь на корточки, чтобы глазами быть на уровне глаз Иджила.

— Удалось? — Иджил уставился на него, скрывая смущение. Годи не был рассержен, как Иджил предполагал.

Годи рассмеялся.

— Есть только одна цель для того, чтобы прийти сюда, сынок, это Видение. Кроме того, кто-то услышал твой крик: «Я Вижу!» Мы не были уверены, есть ли у тебя этот дар, что ж, мы наблюдали.

Опять перехитрили! Иджил был удивлен горечи, которую почувствовал. Приманка свободы по-прежнему маячила перед ним, как морковка перед осликом. Он не должен рисковать, теряя шанс на этой приманке, и показывать Годи свой гнев и огорчение от этой проделки. Получит ли он свободу, преследуя Харлана, или это очередная ловушка? Сын Викингов был знатоком таких трюков. Он иногда и сам проделывал подобное.

Иджил надеялся, что его голос звучал спокойно.

— Что это вам даст?

Годи изучал Иджила.

— Если ты дал нам клятву, но не обладаешь Даром, нам пришлось бы научить тебя с помощью препаратов и снов. Успешно бороться с Ричардом Харланом, который отлично знаком с этим миром и окружен вооруженными людьми, можно только обладая Видением. Это было бы твоим единственным преимуществом.

— Почему вы просто не читаете мои мысли?

— Мы говорили тебе, когда ты только появился, и повторим тебе сейчас, мы не касаемся мозга, не вмешиваемся в мысли. Это опасно и сложно. Это было запрещено в самом начале. Это значит, что искусство пользоваться им никогда не развилось бы и не будет развиваться. Ты можешь представить такую тесную, густонаселенную общину, как наша, без права на собственные мысли. — Годи встал. — Хватит. Время торопит. Оно идет быстрее, чем без Видения. Не так ли?

— Да, но это смутно, расплывчато и бледно. — Иджил поднялся. Он чувствовал себя разбитым.

— Покажи мне, — сказал Годи.

— Показать тебе?

— Да. Идем. — Годи сделал нетерпеливый жест в сторону стола.

Карн стоял на возвышении. Изображение было четче, теперь и Иджил мог узнать рубашку с длинными рукавами и синюю куртку Халарека, капюшон и отделанные мехом брюки Карна, надеваемые традиционно на церемонии. Карн оделся по случаю церемонии принятия присяги. Карн поднял сжатый кулак над головой.

«ЕГО СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ! БОГИ, ЭТО СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ КАРНА, И Я ВИДЕЛ ЕГО!»

Картинка потускнела, но Иджил отогнал свой восторг.

— Это было совершеннолетие Халарека? — спросил он наконец.

Годи кивнул.

— Мы говорили тебе, лорд Карн стал совершеннолетним несколько месяцев назад. Сейчас глубокая зима в Верхнем Мире. — Он отодвинулся от стола. — У тебя Видение достаточной силы для новичка. Твоя дружба и кровное братство сделают Халарека более доступным для твоего Видения. Мы сможем научить тебя нескольким вещам, и ты узнаешь, как толковать прошлое из настоящего, из настоящего будущее. Но мы не сможем открыть тебе это, пока не получим обещания насчет Харлана.

— Вы все же нажимаете на меня, не так ли? Я смогу увидеть моего лучшего друга, если сделаю то, что вы просите?

Лицо Годи помрачнело.

— Мы делаем то, что должны делать, чтобы выжить. Ваша дружба и кровное братство не оказывают на тебя давление? А твоя честь разве не оказывает давления? — Голос Годи дрожал от напряжения. — Мы обязаны остановить Харлана, ни один из нас не выживет Наверху. Мы не знаем климата и погоды уже две тысячи лет. Ты наша единственная надежда. Еще мы знаем, что такое зов кровной мести. И мы знаем, конечно, что Харлан не сможет бороться и составить партию в браке, необходимую ему, в следующие пять лет без его рук.

Смех Иджила был горьким. Он поднял свои руки.

— Я потерял их Наверху. Что заставляет вас думать, что я выживу?

— Мы научили тебя жить с телепатической связью с Бегунами.

Иджил удивился.

— Вы говорили, что вторжение в мозг других запрещено.

Годи кивнул.

— Да, именно это я говорил. Мы не вторгаемся в мозг Бегунов. Он предлагает информацию своей памяти для… размышления… и информация придет к тебе через машину библиотеки, кое-что мы используем со времен катастрофы, для памяти и истории. Ты переработаешь память Бегуна. Это безболезненно и нетрудно, я уверяю тебя, и это займет гораздо меньше времени и гораздо эффективнее, чем передача информации голосом или письмом.

— А если я дам обещание, я получу свободу и врага Карна?

— Ты получишь свободу и врага Карна. Привести в Совет или в Бревен, живого и невредимого.

Это было слишком.

— Невредимого? — Иджил гаркнул. — Это не месть!

Щека Годи дернулась, но он даже не повысил голоса.

— Это должно быть так, но я не могу тебе сказать, почему, так как это изменит будущее еще больше, чем наше вмешательство здесь. Это условие: ты получаешь свободу, Ричард Харлан остается невредимым. Если будет иначе, мы вернем тебя сюда, сотрем все о выживании в твоем мозгу и оставим здесь до конца дней.

Годи повернулся, чтобы выйти, но остановился и посмотрел через плечо.

— Обычно мы пользуемся процессом стирания только с Бегунами, потому что они опасны для нас, пока их память изменяется. Среди нас стирание затрагивает Дар. Подумай хорошенько, прежде чем дать обет, Иджил, сын Оудина. У тебя есть три дня. — Годи вышел.

Три дня.

Иджил снова сел. Казалось, что почва уходила у него из-под ног. Он уронил голову на руки. «Три дня. Если я не соглашусь, я останусь здесь навсегда или погибну в туннелях, а самоубийство позорно. Если дам клятву, я не смогу отомстить Харлану. Если нарушено данное обещание Наблюдателям, я не только буду опозорен, меня схватят, вернут сюда и сотрут память. — Он слепо смотрел в Верхний Мир и небо над ним. — Бог мой! Именно сегодня утром я думал, что ты протягиваешь мне руку! Почему ты не предлагаешь легких выборов?»

5

Иджил часами ходил и думал. Он плыл по длинной реке, которую Наблюдатели называли бассейн, и думал. Он сидел в темноте своей комнаты и думал, потом он пошел к краю первых ловушек и заглянул в длинный каменный коридор, где свет переходил в сумерки и таял вдали. Он клялся мстить. Теперь он понимал, что рук недостаточно. Ничто, кроме смерти Харлана, его не удовлетворит. Харлан убил Ларгу, он погубил руки Иджила, его подлости по отношению к Карну бесчисленны. С другой стороны, Иджил знал, что если не выберется из туннелей Наблюдателей, он не убьет Харлана. Если они выпустят его, то только, чтобы он не убил Харлана. Куда ни кинь, везде бесчестье. Если он побежит в туннель и погибнет, то его бесчестье, по крайней мере, будет неизвестно. Но самоубийство тоже было бесчестьем. А боги все видят и закроют для него Валгалл и не пустят его никогда ни к друзьям по оружию, ни к друзьям по пирушкам.

Иджил отвернулся от туннеля. Не сегодня. Он не побежит по туннелю сегодня. Он не побежит по туннелю, пока не будет до конца уверен, что никакого другого решения нет. Ботинки Иджила оставляли узкий след на тонком слое пыли вдоль стены. У пыли был едва уловимый, сухой запах. Ричард Харлан был опасен для Карна Халарека и его Дома. Иджил пошевелил пальцами, которые все еще не обрели прежней подвижности. Слабость его рук сделает смерть Харлана более долгой, но не менее определенной. Харлан, должно быть, отменный дуэлянт, но Иджил был мастером в борьбе Дринн.

Но, если он убьет Харлана, его вернут сюда навечно.

Иджил остановился, слепо глядя на серый каменный пол. Карн не мог узнать, что Харлан сбежит, и, когда он это узнает, Харлан наверняка будет в безопасности дома или с союзниками. Только он мог добраться до Харлана, и, если он убьет Харлана, даже случайно, он обречен на подземелье и чужаков. Иджил медленно возвращался к себе. Он должен сдержать слово защитить Карна. Тем не менее, у него нет другого выхода, кроме обещания Годи, со всеми условиями, и надежды, что господь пошлет ему удачу.

Когда Иджил принял решение, он едва мог дождаться вечерней трапезы, но. Годи занимался делами общины только после еды. Иджил, ожидая, готовился, как к церемонии в храме. Он искупался. Он причесался и привел в порядок свою бороду. Он оделся в лучшее из того, что Наблюдатели дали ему. Он добавил браслеты, кольца на руки и пальцы. Слишком возбужденный, чтобы есть, Иджил подождал, когда будут выпиты положенные после еды напитки, и подошел к возвышению Годи.

— Я даю вам клятву. Я схвачу Ричарда Харлана для вас, — сказал он спокойно. Он протянул ладонь к широкому кольцу на руке Годи. Годи кивнул в знак согласия, но не наклонился вперед, чтобы Иджил дотянулся до кольца.

— Хорошо. Тем не менее клятву дают в храме. Завтра утром мы это сделаем перед всей общиной.

Фригдис, стоя за Иджилом, сделала протестующий жест.

— Это слишком скоро, — произнесла она.

Годи заговорил низким голосом, так, как Иджилу не доводилось слышать раньше.

— Дорогая, нет времени. Ты знаешь, что нет времени.

После долгого молчания Фригдис пробормотала:

— Нет, конечно, нет. Это было глупостью с моей стороны. Могу я сообщить другим общинам, что мы нашли того, кто выполнит задание?

Годи улыбнулся.

— Конечно, дорогая. Когда захочешь.

На секунду Иджил задумался, где это были «другие общины», затем удивился, что никогда не видел связи между Годы и Фригдис раньше. Но это было маловажно. Будущая клятва изменит его жизнь, и к худшему.

— Господа, в чем заключается церемония? Что вы собираетесь делать со мной?

— Клятва поймать Харлана, не убивая его — не больше, не меньше. — Годи замолчал. — Церемоний в храме позволяет многим людям услышать клятву потому, что результат твоей охоты жизненно важен для всех нас. Церемония дает силу богов для выполнения обещания. — Годи взглянул на туннель, где скрылась Фригдис. — Мы понимаем месть, хотя ты можешь этому не верить. Мы думаем, тебе будет легче, если будет много присутствующих.

Иджил легко поклонился и ушел к себе. Фрустрация и безнадежность охватили его.

«Годи точно знает, что он делает. Сейчас, когда я убью Ричарда и Наблюдатели вернут меня, все в этой общине будут смотреть на меня с отвращением за вероломство. Не имеет значения, какую клятву я держу, я обречен доживать век в позоре и стыде. Никакой славы. Никакого почета за справедливое убийство такого дьявола. Даже малейшей признательности не будет. Не важно, что я делаю сейчас, я не прибавлю славы нашему семейству. Я не смогу быть частью ее. Я буду ее позором».

Иджил упал на кровать и закрыл глаза руками. Позор. Стыд. Когда у него были подобные грезы!

Ночь была долгой и черной. Рано утром подросток разбудил его. Ему надо было искупаться и предстать перед богами чистым, одеться, как накануне. Ему казалось, что он был окутан медом, который замедлял все его движения. Ему захотелось вплести ленты в бороду, чтобы наряд был ритуальным и законченным. Когда Иджил был готов, мальчик повел его в храм.

Храм был просторный, шире других помещений, виденных Иджилом у Наблюдателей. Напротив дверей в глубине зала стояли три огромных трона. На тронах восседали три бога, гигантские человеческие фигуры, покрытые каким-то веществом, напоминающим цвет кожи. Тор сидел в центре. Его красные волосы и борода блестели как живые. У него были железные перчатки, и его тяжелый топор лежал на коленях. Оудин сидел справа от него, со своими воронами на плечах и сверкающим взглядом. Фрей, бог любви и супружества, сидел, скрестив ноги в кресле, красивый, обнаженный. Между богами и священниками находился огромный алтарь, достаточно широкий для жертвенного коня или даже улека. Высоко над ним, под потолком, висели ряды и ряды крюков.

Иджил долго их разглядывал. Восемью девять, возможно, девятью девять крюков. Иджил не мог припомнить храма, где еще были крюки. Но это было древнее место, и Наблюдатели были древним народом, отрезанным от изменений в остальной галактике. Возможно, они до сих пор приносят жертвы. Здесь были хвосты с древних времен Большой Фиесты, проводимой каждые девять лет, когда девять жертв разных живых существ приносились богам. Даже люди. Он вздрогнул. Уверен, что нет.

Мальчик коснулся рукава Иджила. Иджил коснулся коленом пола — положение ритуальное, когда кто-то приносит не то мольбу богам, не то дары. Затем поднялся и последовал за мальчиком вперед. Остальные шли впереди с приношениями мяса и товаров. Все это положили на алтарь, затем распростерлись на полу, бормоча просьбы и молитвы. Когда Иджил подошел, все отступили назад.

От входа донеслись звуки горнов, из-за Оудина вышел Годи, с храмовым кольцом на руке и золотой цепочкой. Мужчины и женщины с зажженными факелами шли по обеим сторонам и образовывали круг у алтаря. Они расступились, открывая путь Годи в центре огней, затем они замкнули круг у ног богов. Все золото и драгоценности на скульптурах полыхали. Сокровища прибыли с кораблем, ведь на Старкере-4 нет золота.

— Иджил, сын Оудина! — Голос Годи гремел.

Иджил отошел от мальчика. Годи взял кубок у одного из помощников и плеснул вином к ногам каждого божества, произнося молитвы. Иджил начал надеяться. Если Годы даст обещание Иджилу Оудиссону, то Иджил Олафсон может схватить Ричарда и сделать с ним все, что угодно, без позора, так как клятва не принадлежит юридически Иджилу Олафсону. Свобода и месть. Иджил был рад, что не сказал Годи о том, что на Болдере уже не берут имя отца как фамилию сына. Это будет маленькой платой за штучки Годи, сыгранные с ним. Радость охватила Иджила, и он пытался скрыть ее. Если это вырвется наружу, Годи может заподозрить что-нибудь. Годи был очень проницательным. Он обнаружит причину радости Иджила, как ищейка.

— Иджил, сын Оудина, иди ко мне! — Годы приказал, и Иджилу показалось, что надежда гаснет. Годи взял кольцо и повернулся медленно с высоко поднятым кольцом, чтобы все его увидели, затем жестом подозвал Иджила присоединиться к нему у алтаря со стороны божеств. Годи протянул кольцо Иджилу и заговорил в ритме древних молитв:

Здесь клятв кольцо, нам данное богами, Чтоб ложью уст своих никто не запятнал.

Годи чуть повернулся к Иджилу, но не достаточно, чтобы остальные услышали его отчетливо:

— Клянись перед всеми, ничего не утаивая.

Годи жестом приказал Иджилу положить руку на кольцо. Он смотрел выжидающе на Иджила. Все еще оставался шанс, что слова Годи дадут Иджилу возможность увернуться. Иджил покорно наклонил голову и проговорил:

— Церемония мне неизвестна, господин. Скажите вы нужные слова, а я их повторю.

Годи помолчал секунду, заглянув Иджилу в глаза. Иджил, не уверенный в том, что Наблюдатели не читают мыслей, осторожно избегал мыслей об именах и мести Ричарду Харлану.

Годи поднял кольцо выше.

— Говори: «Я, Иджил, сын Оудина, обещаю, что схвачу Ричарда Харлана живым и не убью его, не причиню ему смертного вреда. Я клянусь, что верну Ричарда Харлана в Бревен или в Мировой Совет, чтобы никто не мог убить его или смертельно ранить».

Иджил повторял слова осторожно, точно, внятно. Годы не оставил лазейки, подумал он с трепещущим сердцем. Нет никакой случайной возможности убить Харлана, выдать его врагам, которые расправятся с ним. Я должен был ожидать этого от человека, в совершенстве знающего легальные возможности избежать искусно построенную клятву.

Годи опустил кольцо и закончил церемонию. Все двинулись к дверям. Годи остановил Иджила, твердо взяв его за руку.

— Еще немного, Иджил, сын Оудина. Мы понимаем месть, я уже говорил тебе это. Девять лет в Бревене для Харлана гораздо большее наказание, чем любая смерть или мука. Поверь этому сейчас или узнаешь позже, что все одно и то же. — Он сильно хлопнул Иджила по плечу. — В зале большой праздник в твою честь сейчас. Присоединимся.

Иджил последовал за Годи из храма. Всегда устраивались застолья после церемонии в храме, от жертвоприношений на алтаре остается свежее мясо для стола. Иджил поморщился, вспоминая отвращение кадетов с других планет, которые были потрясены, что жертвы на Болдере съедались молящимися или раздавались беднякам.

«Свежее мясо не приносит пользы резным божествам, — говорил им Иджил.

— Вы или я или бедняки, у которых нет оружия для охоты и денег, больше нуждаемся в нем сейчас…» Они обычно отказывались понимать такой практицизм, во всяком случае, сначала.

Стол был богатым, возлияния, последовавшие за ним, обильными, а головная боль на следующее утро была нестерпимой. Через день началось изучение пустыни Цинн и других диких мест. Сначала несколько портных сняли мерки с Иджила для необходимой одежды. Затем начались уроки. Они тянулись неделями. С подъема до обеда Иджил лежал в маленькой камере, соединенный проводками с аппаратами библиотеки, поглощая знания о ядовитых и полезных растениях, о животных, о возможных укрытиях, обычаях Бегунов, которые защитят его, если он их встретит, о повадках дюрской кошки и циннского медведя, о кобрах и ящерицах. Он узнавал, как лучше переправляться через реки, определять прочность льда, деревья и ветви для ночлега. Когда наступало время обеда, Иджилу казалось, что мозг его лопнет.

Каждый раз после обеда Иджил шел в ателье в дальнем конце поселения для примерок снаряжения и одежды. Ранец специально подгонялся по спине Иджила. Он должен быть экипирован на все случаи полной опасными неожиданностями жизни Наверху. Костюм, который на нем был в Онтаре, явно не подходил для этого. Необходимы были настоящие водо— и снегонепроницаемые гетры, ботинки для долгого путешествия, накидка от дождя, летняя одежда и меховые парка и штаны как у древних переселенцев с Арктики. Количество и разнообразие говорило о том, что Наблюдатели предполагали нелегкую долгую экспедицию.

Если по утрам у Иджила голова раскалывалась от объема новых знаний, то днем его тело ломило от неподвижного стояния у портного, с которым совершенно невозможно было говорить, так как рот его был набит булавками. Примеркам, казалось, не будет конца.

После примерок и ужина в течение нескольких часов шли тренировки Дара. Он учился сосредотачиваться на поверхности хрустального стола, вызывать изображение, сначала с помощью Фригдис, а затем и без нее. Его образы были сначала тусклыми и беззвучными, но вскоре он понял, что тот-кто-видит «знает», что было в прошлом, в настоящем и в будущем. Через несколько недель Иджил мог вызывать образы, когда хотел. В этих опытах Иджил видел Карна, занимающего небольшие поместья Юра, Линн, Скабиш и Брассик. Бури ухла мешали успешной осаде Рица. Иджил видел Карна в Рице, ведущего отряды к транспортам, возвращающимся в Онтар. Карн хорошо усвоил урок Фермы-3, где генералы оставили людей на снегу и холоде, и многие замерзли навсегда.

Иджил стойко переносил примерки у портного в мертвой тишине более недели, пока стояние столбом, потение и вынужденное молчание не разбили вдребезги его терпение. К тому моменту, когда терпение его лопнуло, он уже часами стоял под тяжестью медвежьей шкуры и меха улека, скроенных с учетом всего, что будет надето под этой одеждой. Тепло мехов и тепло комнаты изнуряли его.

— Зачем столько теплой одежды? Вы думаете, я буду гоняться за этой крысой всю зиму? — спрашивал он. — Я здесь уже целую зиму. И весну, почти убившую меня. — Он, сложив руки, благодарил господа, дающего ему силы.

Портной накалывал детали на одежду Иджила, прихватывая кожу и бормоча что-то сквозь длинные булавки во рту.

Иджил вздохнул с отвращением и уставился на стену перед собой. Она была ровнее всех других, возможно, портной вешал на нее незаконченные вещи. В углу стояло зеркало в полный рост человека. Иджил видел себя спереди и остальную комнату со столами, заваленными тканями, мехом и огромными катушками ниток. Поскольку делать было нечего, Иджил сосредоточился на сверкающей поверхности зеркала, пытаясь сконцентрировать внимание на стекле, как на столе у Годи.

Иджил будто поплыл. Он увидел зелень Болдера, фамильный дом и безоблачное синее небо над ним. Медленно он впитывал тепло и уют этого далекого мира. Он ощутил солнце, услышал глубокий голос отца, легкий звонкий голос матери, заливистый смех братьев и сестры. Эти голоса были его собственными воспоминаниями. Он вспомнил медленное обучение Сольвейг отделять память от Видения. Он опять взглянул в зеркало, закрывая путь воспоминаниям. Возможно, ему поможет мысль о цели, ради которой он стоит здесь.

6

Иджил нашел Магнуса и Фригдис в той комнате, где он в первый раз проснулся. Теперь он принял ее за больницу. Они читали, сидя на скамейке возле бассейна с темной водой. Иджил не мог удержаться, чтобы не сообщить хорошую новость, и выкрикнул, не доходя до них, через всю комнату:

— Вижу! Я вижу!

Магнус опустил книгу. Фригдис подняла взгляд от своего вязания и воскликнула:

— Ах!

— Покажи нам, — сказал Магнус, вставая с места.

Все трое пошли в комнату проведения Сеансов, где Иджил объяснил, что он видел в зеркале, потом нажал пальцами углубления в панели. Он передумал и вместо этого сложил руки за спиной.

«Мне не надо дотрагиваться до зеркала», — объяснил он.

Он сосредоточил взгляд на золотой проволоке и подумал о Карне. Тот появился почти тотчас же, сидящим в зале или библиотеке вместе со своим секретарем Таном Орконаном, худым стариком с заостренным лицом, и с Кит. Иджил узнал в старике бывшего секретаря Карна, покинувшего Онтар как раз перед прибытием Иджила.

Все они, казалось, обсуждали что-то очень серьезное. Даже обычно очень живая Кит спокойно сидела, грациозно сложив руки на коленях. Потом Иджил заметил высокую, худощавую фигуру в тени позади Кит.

— Доблестная леди Агнес, — пробормотал он. — Страж приличий и девичьей добродетели. — Наверное, дело серьезное, раз она смогла заставить Кит сидеть как даму.

Он попытался вспомнить, кем леди Агнес приходилась Карну, но оставил эту мысль. Его мысли почти полностью сосредоточились на мести Ричарду на протяжении всего его пребывания в Онтаре. Образы заколыхались и постепенно исчезли, потому что Иджил перестал мысленно сосредотачиваться.

Магнус звучно похлопал его по плечу:

— Хорошо! Замечательно! Даже без рук.

Фригдис дотронулась до его сжатых рук и спросила:

— Это то, что ты увидел в зеркале? То совещание насчет невесты, жениха и приведения наследника в Дом Халареков?

«Так вот оно что! Значит, Кит должна выйти замуж. Ну что ж, ей шестнадцать лет, и она уже достаточно взрослая». — Иджил покачал головой.

— Нет, я видел Ричарда в Бревене.

Глаза Фригдис засияли:

— О, замечательно! Прекрасно. Теперь ты не будешь связан кровными узами. — На ее лице сверкнула улыбка. — Некоторые связи остались, ты знаешь, но мы могли бы что-нибудь тут придумать, хотя это было намного труднее. Верни свое Видение.

Иджил вспомнил крошечную комнатку с узкой кроватью и постарался извлечь из памяти этот образ, но вместо этого перед ним возник садик. Начинались сумерки. Какая-то тень двигалась вдоль стены, потом этот образ стерся.

— Что-то не то, да? — вопрос Магнуса прозвучал скорее как утверждение.

— Да, и не могу понять, почему. Мысленно я представляю эту комнату, как будто я был там.

— Это тоже часть подготовки. Мы и не думали достичь всего так быстро.

— Фригдис казалась ничуть не разочарованной из-за предстоящего изменения урока.

— Ты скоро научишься видеть то, что нужно, и именно тогда, когда нужно. Теперь ты готов к своему испытанию, — сказал Магнус.

Фригдис взглянула на Магнуса и неодобрительно покачала головой. Тот не обратил на нее внимания.

— Годи хочет, чтобы ты применил свои умения Наверху, прежде чем они тебе действительно понадобятся. Ты еще не достиг полной силы, на это понадобится как минимум два-три месяца. В Верхнем Мире только начинается весна, и до Новогодней Оттепели далеко, так что мы успеем выяснить, хорошо ли ты перенесешь холод и насколько надежно тебя защитит одежда и снаряжение, не подвергая тебя при этом большой опасности. Как уже было сказано, охота может оказаться долгой. Ты должен помнить, что мы не часто бываем Наверху, потому в наших планах могут быть упущения, что-то могло забыться новыми поколениями, ведь прошли века.

У Иджила похолодела в жилах кровь. Он и не думал, что Наблюдатели даже не имеют точного представления о погодных условиях Верхнего Мира. Он взглянул на свои руки. Неужели придется опять расплачиваться руками и за эту охоту?! Он помнил боль и полное онемение рук. Он заставил себя отогнать эти мысли.

— …к тому времени до Места Жертвоприношения останется пятьдесят километров, — говорил Магнус, — так что при необходимости тебя можно будет спасти. Испытание начнется через два дня. — Магнус повернулся, чтобы уйти.

— Магнус! — предостерегающе произнесла Фригдис.

Магнус с раздражением обернулся.

— Что еще? Хочешь, чтобы я рассказал об испытании все?

Фригдис чуть заметно покачала головой.

— Значит, о кошках Дюр? — Когда она кивнула, Магнус скорчил гримасу.

— Думаешь, Годи не рассердится, что я присвоил себе его полномочия?

— Может, старый Годи и рассердился бы, но только не мой брат.

Магнус взглянул на Иджила:

— Ты, наверное, уже слышал о кошках Дюр?

Иджил кивнул.

— Кошки Дюр — это настоящее испытание. Надо будет подобрать подходящее снаряжение, прежде чем идти за ними. Кошки Дюр, пожалуй, самые умные и самые злые из всех известных в природе животных. На протяжении столетий Старкер-4 экспортировал их как животных-гладиаторов, пока не перенасытились рынки в других мирах из-за их широкого разведения там и не наступившего исчезновения здесь. Ростом они нам по колено, черные, с когтями длиной шесть сантиметров ярко-желтого цвета.

В других мирах их знают исключительно как «убивающую ярость», которая не стихает, пока жива сама кошка или любое живое существо в пределах ее досягаемости. Этим они похожи на наших берсеркеров, только с шерстью.

Иджилу раз довелось видеть неистовство берсеркера на ринге для борьбы Дринн, десятерым мужчинам пришлось тогда держать одного из них, пока не утихла его ярость. Ему стало не по себе, когда он представил подобное неистовство огромной кошки с длинными когтями.

Магнус изучал свои пальцы.

— Из-за своего неистовства они вряд ли могут выжить в неволе, поэтому они так редки. Наши берсеркеры выстаивали в сражениях в основном потому, что противники чувствовали, что им покровительствует бог. Из-за своей борьбы до последнего конца кошки Дюр и считались таким ни с чем не сравнимым «развлечением» в гладиаторских состязаниях, где так тщательно подбирается «справедливое» оружие. Когти и яростное сопротивление… — Магнус взглянул на Иджила. — Твое задание заключается в том, чтобы поймать и приручить одну из этих кошек, хотя бы, чтобы она давалась в руки.

В общем, приручение вполне возможно. Это доказывает тот факт, что кошек долго использовали как телохранителей, а иногда просто держали в качестве домашних животных. Можешь считать, что это тренировочный бой с сильным и коварным противником, Ричардом Харланом, только, так сказать, четвероногим. — Магнус прибавил, повысив голос: — Отнесись к этому серьезно, ведь от твоего успеха или поражения в этом задании будет зависеть, разрешат ли тебе выйти на поединок с Харланом.

Иджил показал ему свои руки.

— Да, — рассуждал Магнус, — сейчас они у тебя не в полной силе, но у нас мало времени, ведь мы ожидали, что исцеление будет идти быстрее. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы подготовить тебя к этой охоте. Годи завтра расскажет все, что тебе еще необходимо знать.

— Тебе будет трудно, — добавила Фригдис тихим голосом. — Эта попытка может оказаться смертельной. — Когда она взглянула на Иджила, в ее глазах было столько печали, что у того защемило сердце. — В этом испытании мы еще сможем при необходимости помочь тебе. В охоте за Харланом ты будешь вне пределов досягаемости.

— Сам Бревен находится вне пределов нашей досягаемости, но не Владения, — прибавил Магнус, — о том, чтобы избежать опасности, нечего и думать. Теперь ты хорошо представляешь, что значит жить так, как живут там Бегуны.

Бегуны жили на грани голода, за ними охотились дикие животные и другие Бегуны. У большинства из них не было никаких шансов выжить.

Сразу же после разговора с Магнусом и Фригдис Иджил тщательно осмотрел все снаряжение, по крайней мере то, что было сложено в его комнате и ждало момента, когда сможет быть пущено в дело. Он сравнивал каждую вещь с описанием, полученным от Бегунов, и с тем, что ему с таким трудом удалось узнать самостоятельно. Все соответствовало его представлениям.

Инструкции, которые он получил на другой день от Годи, были краткими и не сопровождались никакими особыми церемониями в духе Гхарров. Было лишь сказано: у Иджила есть столько времени, сколько необходимо, чтобы приручить кошку Дюр, до того момента, пока герцог не успел ускользнуть из Бревена. Если же к этому времени ему не удастся приручить кошку, Иджилу больше не будет позволено выходить на поверхность, ибо Наблюдатели считают, что успешное приручение кошки Дюр может служить единственным подтверждением того, что Иджил научился владеть собой настолько, чтобы удержаться от убийства Харлана.

Когда Годи закончил с инструкциями, Иджил не сдержал гнева, который нарастал в нем с той минуты, когда Магнус рассказал о предстоящем испытании, гнева на то, что его подвергают лишней опасности.

— Ведь такого условия не стояло, когда я давал свое согласие!

— Верно. Можешь думать все, что угодно, но поверь, опыт с кошкой Дюр даст тебе дополнительный шанс выстоять против Харлана.

— Почему я не могу пойти Наверх без этого?

— Мы должны быть уверены, что ты готов. Это вовсе не означает нарушения соглашения, просто одно из условий, которое надо выполнить. Такое же, как и проверить, чему научили Бегуны. Ведь ты не возражал против него. — Годи посмотрел на свою сестру. — Фригдис говорит, что тебе больше не нужна панель для того, чтобы Видеть. Значит, при необходимости ты сможешь выходить с нами на связь во время наших обычных Сеансов. Тебе надо будет просто Увидеть нас и затем сказать то, что ты хочешь. Завтра мы «забросим» тебя на Место Жертвоприношения, поближе к Южной стороне Пика Дюр. Все должно быть сделано быстро, поскольку, как я уже сказал, время не ждет, к тому же это намного безопаснее, чем вести тебя через подземные ходы.

Иджил знал, что Годи вежливо дает понять, что для Наблюдателей было бы безопаснее, если бы он не знал о подземных ходах, поклянись он даже под присягой, что никому о них не расскажет.

На другой день Иджил стоял в маленьком светлом помещении на Верхнем уровне поселения Наблюдателей, ожидая «заброски». На противоположной от него стене висела картина с изображением Места Жертвоприношения, очень похожим на то, куда его принесли Бегуны, но на этой картине на заднем плане возвышались застывшие серые склоны Пика Дюр, места обитания кошек Дюр. В изготовленном на заказ ранце у Иджила лежал набор ловушек, которыми привыкли пользоваться Бегуны, на поясе он носил станнер производства мастерской Риджеллиана, возможно, сделанный самим Анилой. Наблюдатели велели ему мысленно представить себе Место Жертвоприношения, почувствовать дыхание ранней весны, вдохнуть холодного влажного ветра, дующего с Пика Дюр, потом они оставили его одного. Бегуны сказали ему, что кошка-мать занимала пещеру на западном склоне горы, прямо по границе небольшой рощицы. Было известно, что раз в четыре года она бывала в пустыне.

Иджил еще раз взглянул на картину. Гора представляла собой серую глыбу с острыми краями и крутыми склонами. Вершина ее была покрыта снегами, а на склонах сверкал лед. Время Оттепели еще не настало, но оно уже приближалось. Деревья, что росли на горе, были низкорослыми и искривившимися от ветра и снега. Куда-то в те места и предстояло ему взобраться и найти там дикую, норовистую кошку. А потом еще предстояло поймать и приручить ее или же потерять все шансы вновь обрести свободу и честь.

Иджил оглядел свое снаряжение. Поможет ли оно ему? Хватит ли ему имеющихся знаний? На мгновение он сжал руки. Ричард Харлан. Это он чуть не отнял их у него. Заклятый враг Карна. Он должен найти его во что бы то ни стало. Иджил сосредоточился на картине, мысленно ясно представил ее себе, но что-то дрогнуло у него внутри.

Так легко потерпеть неудачу! Может, это страшное задание означает, что бог отверг его? Или это начало новой удачи, которая не улыбалась ему с тех пор, как он вновь почувствовал свои руки?

В следующее мгновение его чуть не сдуло сильной струей холодного воздуха. Он стоял на черепицах Места Жертвоприношения, а его щит лежал внизу. Южный склон Пика Дюр вздымался прямо перед ним — застывший, серый и холодный. Вблизи он казался еще более неприступным, чем его изображение на картине.

Иджил, поудобнее поправив ранец, проверил станнер, потом вложил его обратно в кобуру и двинулся через черепицу. Бегуны сказали — на границе рощицы. Пространство было огромным, но сведения, полученные от Бегунов, все же давали некоторое представление о местности тому, кто оказывался здесь впервые. Если бы он мог обследовать всю гору, особенно сейчас, когда у кошки-матери появились маленькие котята, да еще и сделать это незаметно…

Он перелез через низкую стену, окружавшую Место Жертвоприношений, и стал взбираться по заснеженному склону первого предгорья. В приятном тепле залов Наблюдателей план казался весьма привлекательным — пойти прямо к границе деревьев. Пока Иджил с трудом пробирался по снежным сугробам, скрывавшим под собой бугры и ямы, и чувствовал порывы ледяного ветра на щеках, привыкших к тепличным температурам мира Наблюдателей, его начали одолевать сомнения — так ли хорош был этот план? Снег оказался глубже, а ветер дул пронзительней, чем можно было предположить.

Первое предгорье вело ко второму, более крутому, а то — к подножию горы. Иджил остановился передохнуть; чтобы остыть, он распахнул парку и посмотрел на подъем. Гора вздымалась громадными пластами остроконечных глыб. Местами склон был похож на гигантскую лестницу, местами на непроходимый утес, окруженный другими, столь же непреодолимыми утесами. Он посмотрел на солнце. Похоже, что он шел уже часа три или четыре.

«Не удивительно, что кошки здесь так долго и успешно сопротивляются,

— пробормотал Иджил. — Только Джотун мог бы сюда взобраться». — Он присел у основания одной из каменных глыб, достал флягу с водой и огляделся.

Пик Дюр поднимался из полукруглой долины среди северных гор, протянувшихся на неведомые расстояния к северу, востоку и югу до необитаемой и невозможной для обитания Зоны Мерзлоты.

«Вот уж загадка, так загадка, — подумал Иджил. — Прожив здесь тысячу лет, Гхарры знают об этой земле не больше моего». — Он покачал головой.

На протяжении тысячелетий его предки снискали себе славу исследованиями и созданием поселений на новых землях и в новых мирах. Иджил считал подобную любознательность и склонность к рискованным предприятиям нормальным явлением, до того, как попал на Старкер-4. Эти люди даже не исследовали свой собственный мир, за пределами территории, казавшейся несомненно пригодной для обитания.

Иджил сделал еще один большой глоток воды, вынул из внутреннего кармана парки немного сушеных фруктов и подумал, каким образом Гхаррам удалось выжить — в 30 — 40 метрах под землей, питаясь водянистыми фруктами и овощами и теми скудными урожаями зерна и мяса, что удавалось получить за короткий летний период.

«Пригодный для жизни — это, конечно, спорный вопрос», — признал он.

Он откусил кусок фрукта и огляделся. К западу, за третьей грядой гор, лежали Владения Халарека. Оттуда был виден Пик Дюр, возносившийся выше своих соседей. Он надеялся, что у Карна все в порядке. К югу, всего лишь через одну горную гряду, лежала пустыня Цинн и жили ее Бегуны. На востоке, за горами и за пустыней Цинн, лежит Гильдпорт и вольные города, а далеко-далеко за ними, почти на северной границе Зоны Мерзлоты, лежат нейтральные земли, принадлежащие Мировому Совету.

«Насколько мне известна география Старкера-4, все это находится на другой стороне планеты. Ричард, Бревен и Владения Харлана — все это лежит к западу от Центрального Меридиана». — Иджил встал, стряхнул с себя снег и медленно пошел в направлении на запад, ища путь наверх.

Среди огромного пространства, заваленного гигантскими валунами, по склону горы тянулась каменистая осыпь, вокруг груды каменных глыб, высоко над головой, и затем мимо места, где он стоял, спускалась вниз, уходя в долину. Тысячи плоских каменных обломков покрывали площадь шириной метров пятьдесят и неизвестно какой длины, — край ее исчезал за утесом. Клонимые ветром голубые сосны обрамляли эту реку камней, как песчаные полосы берега реки. За ними, на расстоянии, которое трудно было бы перепрыгнуть, лежали валуны в два человеческих роста высотой. Примерная карта Бегунов показывала, что западный склон Пика Дюр представляет собой отвесную крутую скалу, тянущуюся почти до начала рощицы, и, действительно, Бегуны были правы: Каменная река была единственным доступным путем наверх.

Черная птица, питающаяся падалью, кружила в воздухе над бесплодной землей. В камнях пищали и посвистывали мелкие грызуны. Иджил ступил на каменистую осыпь. Мелкие камешки выскользнули у него из-под ноги. Он сделал шаг, другой. Ему казалось, что они выскальзывали до того, как он успевал на них ступить. Иджил продвигался очень медленно, и примерно через час пути у него заболели ноги. Он посмотрел вверх. Ему-предстоял еще очень длинный путь. Он посмотрел вокруг. С этого места переход казался ничуть не легче, чем от подножия горы. Иджил оглянулся на пройденный участок пути. То место, где он останавливался перекусить, пересекал прыгун. Отсюда, если посмотреть вниз, животное размером с собаку казалось не больше мыши. Иджил повернулся, чтобы продолжать путь вверх.

Уклон делался все круче. Черная птица пронзительно кричала, то взлетая выше, то опускаясь ниже, медленно кружась. Камень выскользнул у Иджила из-под сапога. Через мгновение целый обломок породы сорвался вниз, бросив Иджила на одно колено и заставив его схватиться руками, чтобы не свалиться вниз. Острая боль обожгла ему руки. Иджил резко сел, задыхаясь, прижав руки к груди, корчась от боли. Он молил бога, чтобы не потерять сознание и не скатиться вниз. И бог услышал его.

Когда ослепляющая боль прошла, Иджил осмотрел руки. Никаких сильно заметных повреждений не было, разве что несколько небольших царапин, но неожиданная резкая боль не вселяла оптимизма по поводу успешной охоты. Иджил подождал, пока он стал в состоянии безболезненно сжимать и разжимать руки, и стал взбираться дальше.

На этом участке склона ему приходилось, несмотря на боль, помогать себе руками. Снег обжигал ему пальцы, в то время как от напряжения по телу стекал пот. Камни осыпались у него под ногами. Иногда Иджилу казалось, что он не продвинулся ни на шаг.

Наконец, после, как ему казалось, многих часов пути, он достиг груды глыб и обогнул ее. Река щебня тянулась еще на триста или четыреста метров, заканчиваясь узким выступом у подножия низкого утеса.

Иджил сел, чтобы передохнуть и проверить руки. Они были покрыты царапинами, ранами и грязью. Он сжал их. Руки пока работали. Он спрятал их в рукава и держал там, пока не отогрелись пальцы, потом вынул пробку из фляги, сделал долгий глоток, закрыл флягу и улегся немного отдохнуть. К его удивлению, каменистая осыпь оказалась удобной временной кроватью.

Какое-то время он обмахивался расстегнутой паркой и наблюдал за проплывавшими в небе облаками. Небольшие облачка уже не были белыми слоистыми и отделенными друг от друга, а стали плоскими, серыми и начали сгущаться. Приближалась буря. Ему надо было найти убежище. Он еще понаблюдал за облаками, вспоминая, что говорили ему Бегуны, затем нехотя встал на ноги и побрел вверх по склону.

Снег у подножья скалы, растопленный стекавшей по камню водой, превратился в лед. Небольшие ледяные ленты спускались по склону скалы, делая путь опасным. Ветер, не успокаивавшийся с того момента, как он оказался на Месте Жертвоприношения, теперь перешел в легкие дуновения пахнущего влагой воздуха.

Иджил взглянул на скалу. Голые коричневатые ветви какого-то ползучего растения нависали над хребтом, и Иджил видел несколько тонких кончиков веток голубой сосны. Поверхность скалы была изрезанная и почти вертикальная, нельзя было найти никаких щелей, ничего, за что можно было бы зацепиться или на что наступить. Ветер усиливался, и маленькие твердые снежные дробинки впивались ему в щеки. Иджил огляделся. Убежище можно было найти либо среди огромных каменных глыб, где можно было укрыться разве что от ветра, либо среди голубых сосен по краям реки щебня, но сосны были такими хилыми, истощенными ветром, что и от них вряд ли стоило ждать защиты. Он еще раз взглянул на небо. До начала бури оставался час, может быть, и меньше того. Он посмотрел на скалу. Здесь на нее невозможно взобраться, во всяком случае, с его слабыми и только что пораненными руками.

Иджил осторожно выбирал дорогу, идя в западном направлении, вдоль основания скалы. Он достиг ее края, который упирался в непроходимую каменную стену. Он снова глянул на небо. Серые тучи нависли ниже и казались потрепанными внизу. Вот-вот должен начаться снег. Может быть, ему стоило укрыться в углу, образованном из двух каменных стен, поставить свою маленькую палатку на щебне или расстелить специальную подстилку, натянуть на колья, а самому завернуться в спальный мешок. Потом он подумал об огромных сугробах, что увидел у подножия скалы — снежная лавина сорвалась с края во время бури или ее снесло вниз одним из порывов ветра, ударившего в каменную стену. Там он мог и задохнуться.

Он вспомнил о последнем весеннем снеге и то, как он бежал через него, скитание в этой безжизненной пустыне и падение, и… Иджил с содроганием отогнал эти мысли. Должен же быть какой-то способ, чтобы не замерзнуть.

Он медленно шел назад вдоль скалы. На полпути он нашел расселину, тянущуюся к, вершине скалы. Должно быть, ее не было видно с другой стороны из-за того, что она была скрыта тенью выступающей восточной оконечности. Внизу расселина была вполне проходимой, но в угасающем свете дня нельзя было с уверенностью сказать, как высоко она тянется и какова ее поверхность там. Расселина казалась не очень широкой.

В худшем случае он просто потеряет время, взбираясь по ней и спускаясь обратно. Иджил сбросил с себя рюкзак, достал длинную тонкую веревку и привязал один ее конец к ранцу. Другой конец он обмотал вокруг пояса. Иджил скользнул в расселину, уперся спиной в одну стенку, а ногами в другую и полез вверх.

Иджил достиг верха, истощенный и покрытый нанесенными ветром льдинками, но целый и невредимый. Почти совсем стемнело, и ледяные дробинки пощелкивали, ударяясь о каменные стены расселины, и шуршали в сосновых ветвях. Он потянулся через усыпанный сосновыми иголками край расселины, нагнулся над ним и, медленно, осторожно работая руками, чтобы не повредить их, втянул ранец наверх. Он быстро проверил, не поврежден ли ранец и нет ли в нем дырок, затем вскинул его на одно плечо и направился к укрытию сосновой рощицы, что виднелась в нескольких метрах от расселины. На краю рощи Иджил стряхнул с себя по возможности весь снег и лед, прополз под склонившимися к самой земле ветками с заледеневшим свежим снегом и снова стряхнулся. Он осмотрелся, выбрал толстый ствол, чуть припорошенный снегом, переполз к нему и сел.

Иджил был доволен, что он может просто дышать и ему не нужно двигаться. Его окружал холодный, но спокойный воздух. Рядом с ним потрескивали на ветру ветки. Иногда с веток падали комья снега, глухо ударяясь о землю. Иджил молился, чтобы снег не ссыпался с веток и ему не пришлось оказаться на открытом ветре. В конце концов Иджил открыл клапан ранца и вынул банку тушеного мяса, жесткое сухое печенье и вторую флягу. Он открыл банку и, пока ждал, чтобы она разогрелась, глотнул из фляги. Он чуть не задохнулся от огненной жидкости, потом отхлебнул еще глоток.

О, мед! После того, как он целый год пил только тонкое вино и слабое Гхаррское пиво, он снова попробовал мед. Небольшая компенсация за отбывание заключения у Наблюдателей. Ужасно, что для этого ему приходится тащиться по холоду и снегу за злой кошкой.

С другой стороны, приготовить здесь мед очень сложно, принимая во внимание условия здешней жизни и получения пищи. Наверное, у Наблюдателей это был более редкий и дорогой напиток, чем у него дома. Возможно, это была особая награда. Может быть, он должен быть более благодарным.

Иджил сделал еще один глоток, вытер рот тыльной стороной руки, край фляги ладонью и закупорил флягу с напитком.

Он был благодарен.

Он съел теплое тушеное мясо и холодное печенье, отвязал спальник из-под ранца, влез в мешок и стянул края так, чтобы снаружи осталось только лицо, потом он заснул.

Утренний свет проникал сквозь ветки и снег рассеянным блеском. Иджил потянулся, это оказалось не просто сделать в затянутом мешке, зевнул, поворочался. Мысли текли спокойно, теплые мысли, уносившие его обратно в сон, когда от жуткого воя у него пробежали мурашки по спине. Он внимательно прислушался. Вокруг стояла тишина, какая может стоять в мире, где только что выпал свежий снег. Он глубже влез в спальник и закрыл глаза.

«Наверное, Бегун, — пробормотал он, все глубже погружаясь в сон. — Говорят, Бегуны издают странные, сверхъестественные вопли».

И снова раздался вой. И снова по спине Иджила пробежали мурашки. Он рывком расстегнул спальник, сел, вытащил шапку и перчатки из ранца и пополз к краю рощицы, чтобы осторожно посмотреть, что происходит. У Бегунов были ритуальные приветствия, которые ему надо было точно помнить, если он ожидал получить помощь или информацию. Бегуны не убивали других людей, если те не угрожали им первыми, или, так они сказали ему, неподобающе выполненный приветственный ритуал мог считаться угрозой. Он никого не увидел на белой горе.

Иджил внимательно осмотрел гору. Она была в этой части несколько более пологой, чем внизу скалы, и была усеяна соснами и растениями, о которых Иджил знал, что они были вечнозелеными кустарниками с колючими иглами и шипами. Всюду лежал снег по колено глубиной, сверкая на утреннем солнце, кругом не было никакого признака присутствия человека. Иджил внимательно изучал склон снова и снова. Внизу, откуда, как ему казалось, доносился вой, огромная черная кошка волокла обмякшее, дергающееся тело прыгуна из-под сосен на открытое заснеженное пространство. Кошка встала, резко выделяясь своей чернотой на белом фоне, до нее было метров сто, поблескивая шерстью на солнце, и издала вой в третий раз.

Иджил тихонько выполз вперед из деревьев, не обращая внимания на обдающий холодом ветер и снег, сыпавшийся с веток прямо ему за воротник. Казалось, кошка его не замечает.

«Мне надо встать с подветренной стороны! — была его первая мысль. А вторая: — Надо благодарить за это Тора и Хеймдала, если правда хотя бы половина из того, что говорят Гхарры о кошках Дюр».

Из колючего кустарника вышли две очень маленьких черных кошки и набросились на прыгуна. Мать отошла и улеглась, наблюдая за ними.

Так близко! Как же ее поймать?

Мать вытянула лапу и принялась вылизывать длинны-предлинные когти, засверкавшие на солнце. Каждое ее движение, даже умывание, говорило о силе, не соответствующей ее размерам. Иджил думал об убивающей ярости и представлял, как он будет выглядеть, если кошка придет в ярость.

«Клочья, — сказал он сам себе. — Маленькие кусочки. Вот на что я буду похож. Эти кошки только убивают. Даже свою пищу: держу пари, они даже не играют со своей добычей, прежде чем съесть ее, как другие кошки».

Котята не решались убить жертву и улеглись вместе рядышком. Кошка поднялась и подкралась, чтобы покончить с тем, что оставили котята. Упругие мышцы мягко изгибались под черной лоснящейся шерстью. Она, припав к добыче, ела, иногда поглядывая на спящих котят. Чем дольше Иджил наблюдал за кошкой, тем увереннее становился, что если поймать мать живой как-нибудь и можно — хотя он был убежден в обратном — но уж приручить ее не удастся однозначно; и, если ему был необходим Харлан, если он хотел когда-нибудь вновь обрести свободу, ему обязательно надо было приручить кошку. Ему надо было взять котенка, но видя, как бдительна была кошка-мать, это было сложно сделать.

Иджил лежал, распластавшись, уткнувшись подбородком в скрещенные руки и ждал. В конце концов, она прикончит добычу и уйдет. Может быть, он последует за ней и сможет хотя бы выяснить путь к логову. Возможно, через какое-то время он сообразит, что-нибудь подскажет ему, как схватить детеныша.

Кошка-мать, доев добычу, разбудила котят и гордой походкой стала взбираться на гору. Котята кувыркались, скакали и боролись позади нее, иногда забывая, что они должны следовать за ней, тогда матери приходилось возвращаться за ними и напоминать легкими шлепками лапой по спине или по шее.

«А за добычей для себя она, видимо, пойдет позже, если только это за нее не делает кот», — сказал Иджил сам себе. Это была пугающая мысль: две взрослые кошки Дюр в одном логове. Иджил с трудом сглотнул. Конечно нет. Кошки редко помогают друг другу таким образом. Скорее, кот рассматривал бы котят, как легкую добычу.

Четыре дня Иджил шел по кошачьему следу, теряя его среди голых камней равнин, где ветер заметал следы, или там, где кошки могли ходить по вершинам, покрытым снежной коркой, а Иджилу приходилось прорываться и там. Он каждый раз обнаруживал кошку по вою, которым она звала котят на ужин. В сумерках он каждый день работал над изготовлением мешка из сосновой коры, наподобие спального, в котором он надеялся пронести несколько часов неистового и напуганного котенка Дыр. Он скреплял лоскуты сосновой коры грубой нитью, сделанной из корней сосны. Он также мастерил по вечерам клетку, которая могла понадобиться даже для котенка. Он делал ее из зеленых сосновых веток, вырезая их ножом и укрепляя места соединений шнурами из корней сосны. Ему нужна была смола, чтобы склеить места стыков сосновой клетки, но чтобы приготовить хорошую смолу, требовалось много времени и особые рецепты, которые знали только опытные корабельные плотники (кораблестроители).

На пятый день, когда кошка-мать звала котят к ужину, она стояла всего в нескольких метрах от логова. Иджил, осторожно спустившись, наблюдал, как котята раздирали довольно крупное существо, которое мать принесла им на ужин и от которого к этому моменту остались лишь неузнаваемые мелкие клочья.

«Кота здесь нет, — сказал он сам себе. — Она бы этого не сделала, если бы был опасный кот. И я не видел никакого другого кошачьего следа, не принадлежащего кому-либо из этих троих».

Иджил припал к земле, лежа за колючим кустом и наблюдая, как они ели. Он видел, как мать загнала котят в пещеру. Он проследил, как она пошла за добычей для своего ужина. Она содрала все мясо с длинной, ровной кости, потом подкатила череп поближе к себе и стала старательно вылизывать его содержимое. Даже привыкшего за год пребывания на Старкере-4 к жестокостям войны Иджила чуть не стошнило от сознания того, что делала кошка-мать. Он уткнулся в снег лицом, надеясь, что холод успокоит порыв его ярости или, по крайней мере, заглушит звук.

А я-то думал, это будет легко! Все, что от меня требовалось — дождаться, пока она уйдет добывать себе пищу и будет достаточно далеко, чтобы не услышать никакого крика. Так легко! Так глупо! Эта кошка убила Бегуна на ужин своим детям!

7

Когда наконец Иджил поднял голову, кошка-мать уже ушла, а котята заснули. Иджил осторожно встал и навел станнер, стараясь двигаться как можно тише. Он надеялся, что глазомер не подведет его, и он прицелился не слишком высоко для маленьких животных. Он выстрелил. Оба котенка повалились так безвольно, что казалось, будто они умерли.

«О нет, Хеймдал! Время, усилия, труд восхождения… И все напрасно!.. Навсегда потерянная свобода…»

Иджил побежал к котятам, схватив рукой мешок и станнер. Искусственное дыхание? Встряска? Что может помочь? Он очищал пальцами аптечку на поясе. Возбуждающее средство…

«Хеймдал, пусть они не умирают!»

Где-то совсем рядом раздался вой матери, Иджил повернулся на этот звук. Кошка-мать ударила его в левое плечо так, что он покачнулся, выронил мешок и упал. Иджил похолодел от страха. Кошка на половину длины вонзила когти ему в руку. Иджил сжал ей горло правой рукой, пытаясь не подпустить ближе. Зубы ее, смыкаясь, щелкнули прямо около его шеи, Иджил напрягся, пытаясь направить станнер в ее сторону, но ему было очень трудно повернуть руку, которую придавила кошка. Когтями своих задних лап она раздирала ему вьюги. Боль прожгла ногу от лодыжки до колена. Иджил выстрелил. Кошка лишь чуть вздрогнула.

Иджил почувствовал момент абсолютного ужаса, ее зубы, проникнув через толстый слой его парки, шарф и свитер с высоким горлом, царапнули ему кожу. Иджил оттолкнулся рукой и еще раз выстрелил из станнера. Это никак не подействовало на кошку. От страха к горлу подкатила горячая, жгучая желчь. Он пропал. Ему предстояло бесславно умереть разодранным на кусочки, разрезанным в клочья бешеным животным на дикой запруженной планете, и никто не узнал бы об этом никогда. Даже в этом последнем деле он не смог проявить себя, как следовало бы Олафсону!

Кошачьи зубы сомкнулись выше на его плече. Боль острыми иглами разлилась по плечу. В отчаянии Иджил поднял станнер, чтобы ударить им кошку. Блеснул мощный зеленый свет. Зеленый, этого недостаточно даже, чтобы убить котят. Кошка вонзила передние когти, потом ее задние когти воткнулись выше. Иджил почувствовал, что порвалась мышца и поток крови хлынул вниз по ноге. Зубы сжались с лязгом, Иджил большим пальцем поставил на максимум ручку регулятора станнера и выстрелил.

Кошка обмякла и отпустила его. Иджил ощутил ее шею рукой, в которой держал станнер. Пульса не было. Иджил вздохнул. Ему казалось, что он боролся с кошкой несколько часов. Все тело его дрожало. Ярость кошек Дюр, очевидно, поражала скорее наблюдателей, чем жертв. Он глянул на свои руки. Они кровоточили от ран, полученных из-за ледяной корки на земле, но все же были целы. Он сжал и разжал их. Они работали. Бог вернул ему удачу.

Иджил попробовал подняться. На мгновение все вокруг потемнело. Когда кружащаяся темнота прошла, Иджил осмотрел себя. Он сидел на окровавленном снегу, превратившемся в месиво, образующее ямы и бугры в результате битвы. Кошка разодрала ему ногу, порезав кожу на длинные тонкие полосы, от бедра до колена. Правая нога была повреждена не так сильно, но и она была залита кровью. Плечо кровоточило множеством точечных проколов. Проколы кровоточили не очень сильно, но быстро воспалялись а следы кошачьих укусов, это было известно, были очень грязными. Он был в тяжелом положении.

Иджил оглянулся на котят. Они зашевелились. Когда они совсем проснутся, это будет опасно. Он поднял станнер. Заряд почти совсем иссяк. От силы один-два выстрела на полной мощности — на большее его не хватит. Пока он еще в силах, надо что-то сделать с котятами. Он уже чувствовал слабость от потери крови, а у него не было ничего, кроме снега да маленьких тампонов в аптечке, чтобы закрыть раны и остановить кровь. Ран было слишком много. Мысли его кружились в темных сумерках между обмороком и сознанием. Если он упадет в обморок, котята проснутся и убегут, если не попытаются сперва поживиться им самим. Если они убегут, ему придется начинать все сначала. А если попытаются съесть его…

Иджил покачнулся и едва удержался, чтобы не упасть. Холод обжигал незащищенную кожу. Здесь была весна, но она не чувствовалась. Харлан скроется весной. Ему придется спасаться весной. Весной даже на Старкере-4 светило солнце и цвели цветы. Караванные пути становились сухими, а на полетных высотах стояло безветрие. Харлан мог вернуться к власти к летнему сезону борьбы. Лето означало полеты транспортных кораблей и войск и сухую почву. И Гхарры всегда покидали свои совершенно безопасные подземные владения, чтобы воевать друг с другом наверху.

Иджил покачал головой. Невозможно понять. Газ был бы здесь подходящим оружием. Но его использовали лишь однажды. Лорд Дома Кериннена заткнул коробками с газом вентиляционную систему своих врагов во время Войны. Газ вызвал мутации, которые привели к Болезни. Даже теперь, 140 лет спустя, Болезнь убивала большую часть женщин Семей. Семьи полностью уничтожили Дом Кериннена. Не осталось ни камня, ни тропинки, ни капли крови Кериннена. Иджил посмотрел на себя. Может статься, что не останется и капли крови Иджила Олафсона. Он наблюдал, как капли его крови падают на снег. Он истекал кровью.

Слабое мяуканье котят пробудило Иджила настолько, чтобы о них подумать. Ему нужно взять котенка, иначе он не сможет помочь Карну; не сможет отомстить Харлану. Харлан. Он должен убить Харлана. Но сначала он должен заполучить кошку Дюр. Кошек здесь не было, только котята.

Иджил сосредоточил взгляд на маленьких черных тельцах у пещеры. «Поймать котенка. Котенка необходимо засунуть в мешок прежде, чем он окончательно проснется. Но его раны? Можно же с ними что-то сделать».

«Сначала одно, — сказал он себе, — потом другое, не все сразу. Сначала — котенок».

Иджил пополз к мешку для поимки, который лежал на том месте, где на него напала кошка, потом пополз к котятам. От каждого движения жгучая боль в ногах усиливалась. Каждый метр казался в десять раз длиннее. У Иджила было ощущение, будто он смотрит в туннель, а котята — это темное пятнышко в маленьком круге света в конце туннеля. Он часто останавливался, опуская голову, и ждал, пока пройдет черная предобморочная волна.

Его пальцы гладили теплый, гладкий мех. Иджил заставил себя смотреть. Котята. Они ворочались и постанывали, почти совсем проснувшись. Иджил держал в одной руке открытый мешок, а другой обхватил котенка. Вес казался слишком большим. Рука отказывалась подняться, слабея против его воли. Он напряг руку как только мог и засунул извивающегося котенка в мешок.

Он зажал его рукой, положив на землю, и подождал, опустив голову, пока силы не вернутся к нему. Он с усилием подтянул поближе второго котенка и тоже засунул его в мешок, затянул потуже веревку сверху и упал на снег животом вниз. Он положил голову на руки. Ему предстояло долгое путешествие вниз, а он знал, что не в состоянии его предпринять. Он не мог преодолеть никакого, даже самого малейшего расстояния. Наверное, он даже не сможет снова дотащиться вместе с добычей до своего укрытия в соснах.

Позже Иджил понял, что он, должно быть, потерял сознание, потому что, когда он снова посмотрел вверх, солнце уже клонилось к закату. Холод проникал через толстую одежду. Слабость подкатывалась волной от самого легкого движения. Мешок с добычей дергался и рычал. Иджил перевернул его и обнаружил прогрызаемую дыру.

«Шустрые зверята», — пробормотал он.

Он перевернулся, чтобы зажать отверстие здоровым плечом. Котята рычали и фыркали. Иджил знал, что у него нет больше времени. Надо было звать на помощь. Если удача еще не окончательно покинула его, можно попасть на вечерний сеанс связи.

Он представил склон горы и кошку Дюр, лежащую в крови распластавшись. Он напряженно думал о Фригдис и удерживал образ распластавшейся в крови кошки, пока его глаза и память позволяли сосредоточиться. Он не попал на связь. Он окончательно обессилел.

Иджил издал глубокий, дрожащий вздох. Не так умирает Викинг — один, на холодной горе, смертельно истекая кровью из-за того, что ему не хватило ума сообразить, как неистово будет кошка-мать защищать свое потомство. Он мог бы умереть, защищая пост охраны в битве, или с доброй репутацией завершить свой путь на дипломатическом, торговом или научном поприще. Он должен был ради своей семьи совершить что-то в своей жизни. А так его семья и не узнает, что с ним сталось, если только Мать или Сольвейг не вызовут Видение. Но об этом будут знать боги. Даже в этом холодном, богом покинутом мире, боги узнают. Возможно, они введут его в Валгалл, все равно. Может быть, и нет. Почему боги, осудившие самих себя, должны проявлять милость к какому-то юнцу, приговоренному всегда ходить в стороне от путей славы.

«У меня даже нет сил для предсмертной песни», — прошептал он в открытое небо.

Черная птица в поисках падали кружила наверху. Котята в мешке царапались и рычали. Иджил чувствовал, как жизненные силы покидали его, сочась на снег. Все вокруг потемнело…

Иджил пробуждался. Он слышал крики, голоса, поскрипывание лыж, но не мог заставить себя сосредоточиться и открыть глаза. Его приподняли и снова опустили. Шуршание лыж по снегу было почти совсем рядом с его ухом. Что мог поделать со смертью великий бог Ньорд?

Время от времени Иджилу слышались голоса, и другие звуки доносились до него, иногда ему чудились какие-то резкие движения, один раз он почувствовал, что как бы висит в пространстве. Ничто уже не имело значения. Враги Карна сокрушат его, но Иджил уже не сможет этого предотвратить.

— Прости меня, Карн, — прошептал он.

— Иджил? Иджил, ну возвращайся же!

Это был голос Фригдис, и пронзительная тревога, звучавшая в нем, требовала, чтобы Иджил обратил внимание. Ему не хотелось обращать внимание. Темное место, где он лежал, было таким тихим и спокойным.

— Иджил! Не засыпай больше. Посмотри на меня!

Иджил нехотя открыл глаза. Фригдис, со строгим светлым лицом, стояла возле скамьи, на которой он спал. Он снова был в лазарете, как он заметил, напряжение исчезло, а Фригдис улыбнулась.

— Эй! Я уж думала, ты никогда не вернешься оттуда, где ты странствовал.

Сердитое рычание послышалось откуда-то с пола, у ее ног. Фригдис посмотрела вниз, а потом на Иджила.

— Выживший котенок хочет есть. Ты будешь его сегодня кормить. По-другому тебе не завоевать ее сердце. — Она опять посмотрела вниз. — Может быть, его не завоевать никак. Мы не знаем почему, но она убила свою сестру. — Она опять взглянула на Иджила. — Некоторые из наших сомневаются, что ты сможешь поймать Харлана, не убив его. И сможешь ли ты вообще его поймать, памятуя о том, что произошло с животными.

Иджил приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на свои перевязанные ноги. Поврежденное плечо заныло от этого движения. Глупо, конечно, было идти за котятами, не убив сперва их мать или не убедившись, что она достаточно далеко, чтобы что-то слышать. Ну что ж, он должен был расплачиваться за свою глупость. Может быть, расплачиваться до конца своих дней, если большинство считало так, как сказала Фригдис. О Хеймдал! Не может быть, чтобы так считало большинство! Иджил со стоном упал на скамью.

Фригдис похлопала его по незабинтованному плечу.

— Отдохни спокойно. Мы убедили остальных, по крайней мере, пока, что они недооценили инстинкты кошки Дюр. На Харлана инстинкт так не действует, и это даст тебе преимущество. Может быть. — Она снова улыбнулась. — Но тот раз ты просто потерял несколько дней. Вот здесь, на полу, твоя кошка, твои следы она чует рядом. — Она засмеялась. — Для такого маленького зверька нужна была ужасно прочная клетка. Начинай приручать ее, как только сможешь немножко двигаться.

Фригдис опять похлопала его по здоровому плечу и вышла. Иджил долго смотрел через дверной проем, в который вышла Фригдис, и после того, как она исчезла из виду. Ему повезло, что у него есть такой друг среди Наблюдателей. И он выжил в борьбе с кошкой Дюр. И он привел кошку Дюр. Три большие удачи. Возможно, бог не покинет его теперь.

Удача не изменила Иджилу. Он быстро поправлялся, хотя ноги было трудно передвигать еще в течение месяца. Котенок потихоньку приручался, хотя дело шло не так быстро, как хотелось бы Иджилу. Важнее было то, что Ричард Харлан все еще оставался в тюрьме. Все было бы напрасно, если бы Харлан сбежал прежде, чем Иджил приручит кошку.

Приручать кошку Иджил начал кормлением с руки. Если она не принимала еду от него, она оставалась голодной. Она ничего не ела все то время, что он оставался без сознания. Она не ела и потом, пока не ослабела до того, что едва могла стоять. Иджил испытывал и гнев и восхищение этим маленьким созданием одновременно. Она не хотела, также как и он, жить в неволе и делала все, что могла, чтобы стать свободной. Когда зверек ослабел до того, что не мог больше сопротивляться, Иджил достал его из клетки, положил себе на колени и обрезал ему когти. Котенок сверкнул на него злыми изумрудными глазами.

«Не хочешь повиноваться до самого конца, малыш? — Он отважился успокаивающе похлопать его по спине. — Ты уж прости, но я не дам тебе умереть от голода».

Он с трудом разжал челюсти котенка, вынул у себя изо рта кусок сырого мяса, который перед этим разжевал, и положил ему на язык. Тот лишь зло посмотрел на Иджила. Он снова разжал ему челюсти, продвинул кусок ближе к горлу, запрокинул его голову назад и поглаживал его, пока котенку не пришлось проглотить мясо. Он отказался самостоятельно проглотить второй кусок, и третий, и четвертый.

В течение двух дней Иджил кормил котенка насильно. Всю следующую неделю он разжевывал еду для него. Только на третью неделю он взял еду с руки Иджила. Сперва маленькая кошка взяла еду, а потом попыталась царапнуть руку. Потом она взяла пищу, не обратив на Иджила никакого внимания. Потом она съела еду охотно и замурлыкала. На этом этапе Иджил позволил ей выйти из клетки и прогуляться по своему тесному жилищу. Он стал знакомить ее с Наблюдателями, каждый раз с одним человеком, сажая в клетку каждый раз, когда она рычала или пыталась ударить кого-либо из них.

Иджил сделал ей красный кожаный ошейник с заклепками, наподобие такого, что носили когда-то кошки на гладиаторской арене, чтобы защитить горло. Он знал, что ошейник не предохранит ее горло от человеческого оружия, но он давал понять, что она кому-то принадлежит, а, кроме того, красный цвет ярко контрастировал с ее шерстью. С помощью прослушивания пленок из библиотеки по древнему искусству приручения львов он приступил к дрессировке кошки, которую назвал Скади, чтобы сделать из нее помощника в битвах: учил отзываться на кличку, нападать по команде, останавливать нападение. Последнее было самым трудным, хотя Иджил много тренировался с ней в Верхнем Мире, она никак не могла этому научиться. Он отложил эту часть дрессировки, надеясь, что она научится этому, когда подрастет. Принятие такого решения означало, что он не возьмет ее с собой на охоту за Харланом. Она могла быть слишком опасна. Иджил хотел бы, конечно, взять ее с собой. Он надеялся, что она сможет добывать мясо для них обоих, тогда можно было бы не ставить силков для добывания свежей пищи, но она была еще слишком не подготовлена, чтобы с уверенностью рассчитывать на успех. Он хотел, чтобы кошка была рядом с ним. Она становилась его другом, а здесь, среди Наблюдателей, у него не было других друзей, кроме Фригдис.

Иджил только что закончил очередной день тренировки со Скади наверху и раздевался, чтобы принять ванну, когда какой-то юноша внезапно появился на пороге его комнаты. Уставшая кошка зарычала и бросилась на него, оставив несколько мелких розовых царапин на ноге. Иджил ударил ее рукой и в наказание привязал к кольцу, вделанному в стену рядом с клеткой, так как клетку она уже переросла. Юноша посмотрел на царапины, потом передал то, с чем пришел:

— Вы должны немедленно идти! Ричард Харлан сбежал!

Иджил накинул на себя длинную повседневную рубаху и поспешил за юношей в большой зал, где ждал Годи, сидя в своем высоком кресле. Фригдис, Магнус, Арн, Флоки и другие члены его свиты расположились по другую сторону стола, напротив. Иджил остановился перед Годи, механически поклонился и сел на одно из свободных мест на скамье.

— Флоки, расскажи, что тебе удалось увидеть, — приказал Годи.

Флоки встал.

— Я мысленно перемещался, обозревая Верхний Мир. Как обычно делал это в последнее время, я сосредоточил внимание на Бревене, Харлане и Халареке.

— В Бревене было необычайно шумно, — вмешался Арн. — Тогда Флоки вернулся во времени и попал как раз в точку волнений. Ричард Харлан, одевшись в серую рясу священника и накинув капюшон, никем не замеченный, выскользнул через дверь в сад. Он убил охранника, попытавшегося ему помешать. Переполох возник, когда нашли тело убитого стража.

Флоки взглянул на Иджила.

— Ни один священник не может покинуть территорию поселения без вызова аббата или семьи. Отсутствие Харлана обнаружилось лишь спустя несколько часов, во время вечерней трапезы, — продолжал он. Он замолчал и потер шею.

— Прошу прощения. Сеанс был очень долгим. К тому времени, когда побег был обнаружен, Харлан был уже в предгорьях к северу от Бревена.

— Он не доверяет даже своим людям, — добавил Арн. — Его кузены, должно быть, борются между собой и с вассалами, чтобы захватить власть над Домом, объединенные общим заблуждением, что Харлан не вернется. По крайней мере, живым.

Иджил почувствовал сильную досаду. Много же у него намечается компаньонов на охоте. Кажется, чересчур много. Он тяжело перекинул ногу через скамью, собираясь уйти, и произнес, стараясь скрыть разочарование в голосе:

— В таком случае, вам вряд ли понадобятся мои услуги.

Годи поднял руки и жестом велел ему вернуться за стол.

— Наоборот. Мы же уже говорили тебе: Харлан нам нужен живым. А кузенам — вряд ли. — Годи изучал Иджила так, будто мог прочитать его мысли. — Можешь выходить, как только соберешь снаряжение. Помни, ты должен не просто поймать Харлана, но и оставить его в живых. Кузены просто немного усложнят тебе работу.

Иджил слышал о клановых убийцах. «Немного усложнят» — наверное, это самое «большое преуменьшение» десятилетия.

Годи покатил через стол маленький круглый предмет Иджилу.

— Это индикатор ловушек. По всему северу Старкера-4 лежат руины, и охота предстоит долгая. Он может тебе пригодиться. Харлан идет не в свои Владения, а к Кингсленду, к своему старому опекуну, и через Зону Мерзлоты, поскольку Гхарры там никогда не появляются. На этот раз мы не сможем тебе помочь, ты будешь вне пределов нашей досягаемости, ты будешь вне каких-либо мест жертвоприношений. Ты будешь один на один с Харланом. Готов ли ты к этому?

— Готов, господин.

8

Пока Иджил собирал свое снаряжение и звал Скади, отвлекая ее от мечтаний, чтобы она зашла к нему в комнату, Годи организовал прощальную встречу. В качестве исключения он включил в число приглашенных Бегуна, который взял Иджила в свою группу. Группа видела Харлана, удалявшегося на север к дымящемуся горизонту.

— Это облегчит твои поиски, инопланетянин, — сказал Бегун. — Здесь есть только две области, похожие на Зону Мерзлоты. Одна лежит на самом севере Лоха и полна вулканов. В другой много гейзеров с горячей водой и булькающей грязью. Она лежит между владениями Конноров и землями Совета.

Иджил тряхнул головой.

— Поблизости владений Харлана ее нет. Он выбрал неправильное направление!

Фригдис фыркнула:

— Отряды Совета и малого Дома дислоцированы вокруг Харлана и Одоннела на протяжении многих часов пути Харлана. Он не сможет вернуться домой.

Годи заглянул Иджилу в глаза.

— Он не сможет обойти Бревен, если только ему кто-нибудь не поможет. Кто-то оставил пакет со снаряжением и одеждой на холодную погоду не более, чем в километре от поселка. Мы не знаем, считал этот помощник Харлана больным или здоровым. Да это и неважно. Главное — мы знаем, что он выжил.

— Но будущее изменчиво, — Иджил думал о переменах, которые он намеревался внести в будущее Харлана.

Годи пожал плечами:

— Будущее изменчиво. Мы постараемся сделать все, что в наших силах.

Некоторое время спустя Иджил стоял на площади, с которой им предстояло тронуться в путь, на ледяном ветру, глядя на горы, которые ему предстояло пересечь. Площадь находилась в чашеобразной котловине, как раз в Зоне Мерзлоты! На север, восток и запад от Иджила лежали остроконечные серые горы. На юге за огромной кручей лежала бледная зелень открытых степей, освобожденная от снега, и несколько дальше блестела гладь озера Святого Павла. На северо-западном конце озера виднелось темное пятно. Это был свободный Дом. Дом Бревена находился на другом конце озера, спрятанный в сосновом лесу и окруженный им.

«Как легко, должно быть, было Харлану бежать», — подумал Иджил. Снега не было уже пару недель. На земле остался только лед. На нем не остается следов.

«Как еще помогали Харлану, если не считать этого пакета с вещами, и как еще будут помогать?» — размышлял Иджил. Почему он бежал на север, где нет ничего живого? И почему пешком? Иджил вышел из общества Наблюдателей, и до этого момента не слишком задумывался над поведением Харлана. Флайеры были быстрым видом транспорта у Кингслендов, но они также были слишком заметны в воздухе и на земле, представляя собой идеальный объект для атаки. Они выделялись бы на фоне Орбитального транспорта Гильдии, даже если приземлились бы в Зоне Мерзлоты. Особенно, если приземлились бы в зоне Мерзлоты. Гильдия наверняка сообщает о таких неординарных событиях, как это, не считая, что вмешивается во внутренние дела. Так, в прошлом ухле она использовала Орбитальный поиск для обнаружения потерпевшего аварию флиттера с детьми, что было результатом упорного нежелания вассалов Карна платить ему дань. Когда наконец вассалы были вынуждены сдаться, был слишком поздний ухл, чтобы лететь безопасно.

«Это был предпоследний ухл, — сказал Иджил сам себе, — но спал я до последнего ухла».

Теперь, пробудившийся, он жил. Стояла весна, его любимое время года. Воздух позднего утра мягко касался его щек, нес запах осиновых почек, текущей воды, влажной земли и листьев. Иджил наслаждался пребыванием в Верхнем Мире. Он был свободен! Здесь был воздух, настоящий воздух после долгих месяцев вдыхания вещества из циркуляции. Иджил не удержался от того, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и насладиться запахами, теплом и влажностью весны. Он потянулся и издал крик радости. Он был наконец свободен! Эхо вернулось к нему, отразившись от серых стен скалы. Иджил тихо стоял и слушал, пока последний звук эхо не замер в тишине. Теперь он слышал везде вокруг себя тихо журчащую воду, которая пробивалась из-под снега и бежала по щелям и проходам в черепице. «Пинь-пинь» неслось с верхней ветки дерева, что значило: «Кто там? Кто там?»

Иджил еще раз вдохнул и принялся проверять свое снаряжение. Спальный мешок, секира, станнер, лопата, два котелка, термос, медицинская сумка, сумка на обратный путь со всем содержимым — все было на месте. Итак, он был полностью готов и запаковал сумку. Она показалась ему тяжелее, чем обычно. Он продел руки в лямки, проверил снаряжение, висящее снаружи, чтобы быть уверенным, что оно в порядке, затем вышел на старую дорогу караванов, которая бежала от болот Лондора до границ владений Друма. Переход через Зону Мерзлоты был бы долгим и холодным, хотя на границе с ней уже наступало лето. Иджил не видел необходимости идти через холодные подножия гор, когда он мог путешествовать по теплой весенней дороге. Только когда он увидел межевые знаки, он повернул к горам.

Идти по плотной утрамбованной земле было легко и сравнительно безопасно. Вдоль дороги не было деревьев, за которыми мог бы спрятаться нападающий. Только серебристая трава до колен была слегка прикрыта остатками зимнего снега. Если кто-то и остался сзади, чтобы вести преследование, он не мог бы спрятаться здесь. Если Харлан выбрал эту дорогу и затем оставил бы ее, серебристая трава показала бы это. Иджил шел по этой дороге около трех часов, пока она не пересекла узкую речную долину со старым каменным мостом. Песчаный берег на другой стороне был истоптан несколькими парами ног. Все следы уходили на север. Иджил склонился над несколькими хорошими отпечатками, которые он обнаружил. Люди в военных ботинках, марширующие на север. Эскорт Харлана? Или убийцы его кузена? Или, может, кузены сами охотятся за ним? Иджил с отвращением подумал об этом. Он знал политиков Гхарра! Любой родственник, оставленный позади, предъявляет свои права на власть, порой убивая всех остальных наследников. Иджил сел на краю моста и принялся обозревать окрестности. Вскоре он увидел Ричарда, сидящего в одиночестве в узкой расщелине около термоса и моющего свои синие от холода руки. За ним были видны над горами темные столбы дыма, которые относило на восток. Ждал ли Харлан свой эскорт или собирался встретить его на дороге, обдумывая свое возвращение к власти, или строил планы против Совета, или же просто пытался согреться, этого Иджил знать не мог. Но он знал, что видит будущее Харлана. Он знал, что Харлан пытается согреться, но надеялся, что у него ничего не получится.

Иджил повернулся и пошел по истоптанному песку к подножиям гор. Ледяной ветер обрушился на узкую долину, заставив Иджила поднять свой воротник. Деревья: осина, голубая ель, огненное дерево — качались и гнулись под порывами ветра. На землю ложились длинные тени, превращая безлиственные ветви в длинные тонкие нити, тянущиеся над травой. Появились хлопья снега, но их было так мало, что они не могли оставить след.

Иджил взглянул на исчезающее солнце. Оставалось все меньше света. Нужно было найти место для ночлега, а утром продолжить охоту. Иджил собирался спать в тепле, для чего необходимо отыскать укрытие, спасающее от возможных наблюдателей, где он мог развести костер и поставить палатку без боязни неожиданной атаки. Хотел бы он знать, в этой ли долине он видел Харлана. К сожалению, Предвидение не указывало мест. Встреча с Харланом могла оказаться роковой. Харлан не рисковал оставлять в живых никого, кто знал о его местонахождении.

Двумя днями спустя Иджил получил первое предостережение, что Харлан уже близко. Он чувствовал запах паленого мяса. Иджил остановился, втягивая воздух, слушая, осматриваясь, и только затем двинулся дальше. Через несколько сотен метров он обнаружил тело очень молодого человека, одетого в зимний камуфляж. Одна сторона его тела была полностью сожжена лучеметом. Возможно, это был один из убийц.

Иджил со вздохом посмотрел на тело. «Ты забыл, что повелитель Харлана

— дуэлянт и меткий стрелок, не так ли? Ты больше не сделаешь такой ошибки. Тебе вообще не придется больше делать ошибок».

Иджил склонился над юношей и тщательно обследовал его карманы. Либо он не носил удостоверения личности с собой, либо все, что у него было, забрал Харлан. Убийцы не носили с собой удостоверений личности. В лучемете убитого оставалось еще один-два заряда, что для Харлана было явно недостаточно. Иджил еще раз убедился в собственной безопасности, затем прикрепил лучемет к поясу. Лучеметы были опасным оружием, но в некоторых случаях они применялись.

После этого Иджил передвигался с гораздо большей осторожностью.

Через полчаса пути он оказался у маленького озера. На берегу его был разбит небольшой лагерь. Харлан поставил на северном берегу двухместную палатку у самого подножия горы. Гора работала как гигантская солнечная батарея, поддерживая постоянное тепло на озере и в долине. «Это обычное явление на Старкере-4 поздней весной», — сказал сам себе Иджил. Тем не менее Харлан развел костер и грел над ним руки, дрожа от холода. Похоже, он был один. Рука Иджила легла на станнер. На таком расстоянии попасть можно было только по чистой случайности, но больше такой хорошей возможности могло не представиться. Иджил поднял станнер и прицелился. Он представил себе, как Харлан падает сраженным на песок, чтобы никогда больше не подняться. Никогда больше не убивать. Карн защищен. Вендетта свершилась.

Но выстрел из укрытия не удовлетворяет требованиям вендетты. Я встану и окликну его.

Мускулы Иджила напряглись, он собрался подняться, но выучка Академии остановила его. Не позволяй своей воспитанности останавливать трезвый ход мысли. Это вдалбливалось во всех воспитанников снова и снова. Несмотря на это, Иджилу были ближе естественные порывы. Но если бы он стал действовать по ним, он бы погиб. Ричард Харлан сразил бы его из лучемета, когда он бы вставал.

По телу его прошла горячая волна страха, и ноги его на мгновение стали ватными. Не будет ни обвинений, ни вендетты, ни чести. Только смерть. Смерть из-за гордости.

Кроме того, Иджил внезапно подумал о том, что Харлан получал тайную помощь непонятно от кого. И это было так же плохо. Эта тайная помощь была так же опасна Карну, как и сам Харлан, потому что она открывала широкие возможности для вероломства. Был ли это Кингсленд? Наблюдатели сообщали, что Харлан бежал по направлению к Кингсленду, но тот мог быть лишь прикрытием для кого-либо еще. Или нет. В любом случае, Карн не знал о происходящем и поэтому рисковал.

Иджил стал смотреть в сторону, чтобы не поддаться соблазну. Вендетта была бы сладка. Некоторое время это было бы хорошо, но Годи сказал, что девять лет в Бревене были для Харлана намного хуже, чем все то, что Иджил мог сделать с ним. Годи также сказал, что дальнейшее существование Харлана необходимо этому миру, а Годи бывают обычно правы.

Иджил старался припомнить более подробно все то, что он знал. Харлан получил помощь в Бревене, но бежал в дикие места один. Это говорило о том, что он не верил людям своего собственного дома и не желал, чтобы те охраняли его. Факт, что он сидел около озера, мог тоже о чем-то говорить. Возможно, остальные отпечатки на песке принадлежали людям, которые вышли вперед, чтобы удостовериться, что глава Харлана будет в безопасности. С другой стороны, они могли принадлежать и убийцам.

Харлан встал и начал складывать палатку. Когда она была сложена, Иджил увидел коптящиеся на небольшом огне куски мяса и понял, почему Харлан задержался здесь. Он охотился. А раз так, то он решил, что не может позволить обнаружить себя по пище, которая сбрасывалась бы ему с воздуха. Или, возможно, его союзник не хотел быть увиденным, или и то, и другое. Иджил размышлял, станет ли Совет казнить Харлана, если захватит его в плен. И думал ли об этом Харлан? Он так упорно выбирал дорогу, на которой не было никакого шанса встретить других людей.

Внезапно Иджил понял, какие сложности создаст Карну его настоящее намерение убить Харлана. Все, что случается в Доме Харланов, может быть очень важным для Дома Халареков. У Харлана есть план. Он имеет, по крайней мере, одного союзника, который хочет помочь ему уйти от Совета. У Карна были только мечты против здоровья и политической власти Харлана. Он бежал через зону из соображений выгоды. Скрыть цель своего путешествия? Защитить себя от своих родственников? Наверняка спрятаться от патрулей и флайеров Совета. Возможно, Харлан что-то знал о Зоне Мерзлоты, чего не знали другие Гхарры.

Личная месть не казалась больше Иджилу такой хорошей идеей ни после того, что сказал Годи, ни после того, о чем подумал сам Иджил. Убийство Харлана положит конец возможности изучения как его намерений, так и намерений его союзника. Иджил почувствовал разочарование. Его планы о мести, его жажда мести обернулись бы против Карна. Он не знал, как ему избежать клейма клятвопреступника. Хотя в этом мире это было неважно. Многие повелители из Девяти не имели представления о чести. Но дома…

Харлан упаковал сумку, пристроил станнер к поясу и выбрался из долины. Иджил заметил второе оружие. Он начал двигаться с быстротой, которую позволяла безопасность. Харлан карабкался по широкому склону, который вел к проходу между горами. Когда Иджил тоже добрался до него, он увидел высокие столбы дыма, поднимающиеся к небесам. Точно такие же он видел в Видении. Харлан шел по узкой длинной долине с замерзшей рекой посередине.

На другой день и в последующие дни Харлан двигался на север по направлению к столбам дыма. Каждую ночь Харлан сидел около костра и грел руки точь-в-точь так, как было в Видении.

«Его костюм не так хорош, как мой, — думал Иджил в первую ночь. — По крайней мере, я нахожусь в тепле».

Снег падал почти каждую ночь, и земля замерзала. Изредка теплый ветер налетал в долину, но это не был весенний ветер. Он пах серой и дымом. Всюду, куда не долетал этот ветер, воздух оставался холодным. Даже в самое теплое время суток ручейки и лужи были покрыты льдом. Иджилу приходилось напоминать себе, что там, далеко на юге, царствовала поздняя весна. Зарево над горизонтом становилось все ярче и ярче, и Иджил начинал все больше беспокоиться и думать о конечной цели пути Харлана.

Харлан вскарабкался на холм, покрытый редкими деревьями и кустами. Он подошел к краю горы и смотрел на то, что было за ним. Иджил передвигался, прячась за тонкими деревьями, так что он тоже мог видеть. Холм обрывался, как утес, на его дальней стороне. Края основания утеса закрывались облаками или дымом. Всюду чувствовался запах серы.

У основания холма поднимался пар из нор и расщелин, и в этом было что-то зловещее. Часть долины озарялась красным заревом, затем некоторые области розовели, а потом приобретали совсем черный цвет, здесь и там торчали вершины вулканов, которые выглядели черными памятниками. Некоторые из них дымились, другие выглядели холодными и мертвыми. Иджила охватило мрачное предчувствие. Он вовсе не хотел путешествовать здесь. Как мог он следить за Харланом, когда в этой области даже не за чем было спрятаться. Ему пришлось бы найти свою собственную тропинку, но все знания Бегунов, которые он получил, не помогли бы ему здесь. У Харлана, по крайней мере, была карта. Он слишком спешил рисковать своей шкурой, не имея достаточных шансов на благополучное завершение путешествия. Знание еще не есть гарантия безопасности. Иджил подумал о своем собственном родственнике, который прекрасно знал термические области Болдера, и тем не менее погиб, когда предполагавшаяся безопасная почва оказалась тонкой корочкой над кипящей водой. Нет, он не хочет спускаться туда.

Силуэт Харлана выделялся над горящим ландшафтом. Ствол лучемета показался из группки растений с толстыми листьями к востоку от вершины утеса. Послышался звук выстрела. Было уже слишком поздно для Харлана, который вскрикнул и упал на землю. Был ли он мертв? Иджил почувствовал приступ ярости. Он решил мстить, нарушив клятву, а какой-то ничтожный убийца расправился с Харланом.

«Не спеши с выводами», — сказал ему внутренний голос. Харлан очень умный человек. Он мог сделать только то, что на его месте сделал бы каждый: стать не такой заметной мишенью.

Воздух наполнился запахом электричества и паленого. Иджил смотрел, но не увидел никого в чаще. Убийца, если он умен, был уже где-то в другом месте. Иджил снова взглянул на Харлана. Тот полз, прижимаясь к земле, к ближайшему убежищу — большой скале. Одна рука его зажимала другую, а сам он изрыгал проклятия.

«Ему везет, — подумал Иджил. — Или неловкий убийца». Это было более вероятно. Профессиональные убийцы не могут допускать ошибок. С другой стороны, отец Харлана, герцог Астен Харлан, был настолько не способен к убийствам, что это стало постоянным поводом для шуток, по крайней мере, в Халареке.

Раздался еще один выстрел лучемета. Харлан выругался.

Он был слишком близко, чтобы Иджил мог быть спокоен, особенно если убийца действительно так неловок, как это доказывали первые два выстрела.

Иджил был почти уверен, что второй раз в Харлана не попали. Это было слишком сложно.

«Боги! — подумал Иджил. — Это мог быть просто родственник. Никакой уважающий себя профессиональный убийца, упустив такую важную мишень единожды, не оставил бы ее во второй раз. Это не Бегун. У них нет лучеметов». Иджил сглотнул ком, стоявший в горле. Лучеметы были страшными, жестокими, эффективными оружиями. Он видел Карна, в которого стрелял из лучемета неумелый (потому что Карн остался жить) убийца. Он помнил недели и недели боли, мучившей Карна. С тех пор Карн не пользовался лучеметом.

Иджил стал смотреть на группу растений с толстыми листьями. Сколько будет еще попыток? В этот момент он увидел вспышку, как будто стрелял лучемет. Харлан видел ее тоже. Он выстрелил туда из своего собственного лучемета. Растения загорелись. Иджил отрешенно ждал результата. Харлан был дуэлянт; убийца не смог убить его даже с двух попыток, убийца был мертв, как один из лесов за озером.

Харлан ждал. Ждал и Иджил. Выстрелов больше не было. Харлан выжидал достаточно долгое время. Наконец он поднялся. Когда за этим не последовало выстрела, он постоял еще некоторое время, прислушиваясь, затем пошел к этой рощице, сжимая в руке лучемет. Он обошел ее, вороша листву.

«Натан, ты дурак!» — сказал Харлан с сожалением. Он повернулся спиной к тому, что было убийцей, и вновь двинулся в путь.

«У меня будет серьезная борьба за шкуру Харлана, — сказал угрюмо Иджил сам себе. — Если здесь было двое убийц, возможно, их будет еще больше. Я не могу убить его. Боги проклянут меня. — Иджил снова взглянул на Харлана. — Хотя убийцы сделают преследование более интересным».

Харлан шел на восток по вершине хребта уверенно и целеустремленно. Иджил следовал за ним с быстротой, которую позволяла безопасность. Неожиданно в зимнем безмолвии послышался звук двигателя флайера. Иджил пожалел о том, что не уделял слишком много времени тренировкам, иначе бы он сейчас, по крайней мере, мог определить вид флайера или его размеры.

Аппарат появился из-за последнего ряда гор. Это был большой флиттер, примерно на десять пассажиров, помеченный цветами Дома. Харлан, увидев его, метнулся в сторону, затем спрятался за колючие кусты, чтобы защитить себя от струи воздуха при приземлении. Флиттер кружился над большой открытой площадкой на вершине горы. Если Харлан сядет на него, Иджилу не останется никаких шансов узнать его союзника. Если же Иджил остановит Харлана, он не будет больше тайным преследователем, и Харлан наверняка убьет его из засады или в открытую.

Харлан бежал к флиттеру.

«Это было бы для тебя слишком легко», — проворчал Иджил.

Он вытащил лучемет, прицелился и выстрелил в двигатели, затем бросился под укрытие скал, которые были достаточно далеко. Харлан заметил трассирующий снаряд. Его голова повернулась в сторону убежища Иджила, затем он бросил вещи на землю и закрыл голову руками. Флиттер неожиданно взлетел, объятый пламенем. Иджил закрыл глаза, чтобы не ослепнуть. Вспышка проникала через веки, затем внезапно исчезла. Иджил подождал еще одну-две минуты. Его мозг подсказывал ему, что в живых не остался никто… Ждать дальше с закрытыми глазами тоже было нельзя, Иджил тоже мог погибнуть. Это зависело от того, восстановится ли у Харлана зрение раньше, чем у него.

Когда Иджил открыл глаза, он увидел груду металла и островки пламени на обломках. Ричард Харлан исчез.

9

Иджил огляделся по сторонам, чтобы быть уверенным, что Харлан не ушел в другое место, поджидая, когда убийца обнаружит себя. Следы, оставленные бегущим человеком, вели по песку на восток к вершине горы. Харлан знал теперь, что кто-то снова преследует его. Иджилу следовало бы быть гораздо более осторожным.

Иджил оставил свой мешок и лучемет достаточно далеко — на скале. В последнем не было больше реальной необходимости, а кроме того, он ненавидел этот вид оружия сам по себе. Затем он вышел на след Харлана; Он обдумывал, как ему не сделать ошибок, не дать Харлану возможности обнаружить, кто преследует его. Иджил снял крышку с фляги, сделал глоток и задумался, затем посмотрел на банку консервов, лежавшую у его ног на пробивающейся из-под земли травке. Его желудок недовольно забурчал, требуя пищи. Иджил вновь взглянул на траву. По песчаному следу очень легко идти, но передвижение по нему очень замедлено. На сухой траве будет сложно искать след Харлана, невероятно сложно. Иджил сидел и ждал, пока консервы охладятся до такой степени, что их можно будет есть. Его желудок заворчал снова, во рту появилась сухость. Иджил тряхнул головой. Позже. Он поест позже. Харлан не мог уйти далеко, но у него была карта, и нужно было не дать ему возможности устроить засаду для своего преследователя.

Иджил забросил за плечи мешок, запрятав туда банку консервов и вдоволь напившись из фляги, затем на ходу настроил одну из запасных раций.

«Сотни тысяч лет человеческой истории, — думал он, — и никто не придумал рации, воспринимающей след».

После нескольких часов преследования Иджил подошел к берегу реки, покрытому деревьями. Оглянувшись назад на равнину, покрытую испарениями и дымом, Иджил понял, что это было не что иное, как метка на местности для Харлана, что-то, что мог найти даже идиот пилот. Иджил изучил ландшафт на предмет возможных укрытий для засады. Ничего не было заметно, но деревья обеспечивали все варианты прикрытия, и не было способа преследовать Харлана, избегая их. Иджил трусцой бежал по ясно видимой тропке. Через несколько метров он почувствовал внутренний толчок. Тренировка заставила его броситься на землю и откатиться в сторону. Огромное дерево обрушилось на то место, где он только что стоял.

Иджил медленно сел и долго смотрел на дерево. Старая голубая ель ударилась о землю с такой силой, что ее вершина сломалась. Без тренировки Дринна он не смог бы так быстро откатиться в сторону и неминуемо бы погиб. Его выстрел во флиттер поменял расстановку сил в игре. Теперь начнутся ловушки. Ему определенно придется быть более осторожным. Но это значит, более медлительным, а скорость Харлана при этом увеличится.

Иджил осмотрелся, ища каких-нибудь следов Харлана, но в сумраке леса ничего не было видно. Не было и каких-либо следов флиттера, который мог бы забрать Харлана. Ловушка задержала Иджила слишком надолго. Харлан ушел.

Иджил повернулся назад и посмотрел вниз. Горы простирались повсюду. На юго-востоке между горами лежала широкая долина, похожая на гигантское седло, а горы на другой стороне казались ниже, чем остальные. Ему придется свериться с Предвидением, но оно не принесло бы много пользы, Иджил не так хорошо знал местность, а без солнца сориентироваться было трудно. Перед тем, как окончательно стемнело, Иджил разбил лагерь и поискал место поудобнее для Видения. Он спорил сам с собой, выбрать скалу, обращенную к северу, но на теплом ветре, либо у основания скалы, смотрящей на юг, чей склон был обособлен от солнца. Затем он передернул плечами. В конце концов, Видение не продлится долго, и комфорт не так важен.

Он выбрал скалу, смотрящую на юг, и сфокусировал свой внутренний глаз на Ричарде Харлане. Первый взгляд был из прошлого. Он показал Харлана в его костюме дьякона в своей комнате в Бревене. Иджил отогнал его и сделал следующую попытку. Следующий образ показал Харлана, сидящего в долине и греющего свои руки над источником. Снова прошлое. Иджил подумал, что если бы Видение было более научным, он мог бы получать правильный ответ сразу. В действительности же даже Наблюдатели не могли получать требуемый ответ.

Иджил подумал о своем желудке, взял флягу и консервы с фруктами из мешка, положил на консервы разогревающие таблетки и вернулся к скале. «По крайней мере, они успеют остыть, чтобы их можно было есть», — подумал он.

Он попытался возобновить Видение, концентрируя свои мысли на солнце и горах перед ним. В этот момент он увидел берег реки, текущей на юг между горами, расположенными далеко друг от друга. Харлан передвигался в очень высоких горах. Иджил узнал Пик Дар, возвышающийся далеко за рекой. Мог ли это быть действительно Пик Дар? Эта гора была значительно выше, чем ее соседи, но Иджил не знал, как она выглядит с севера. Большая река. Пик Дар. Он посмотрел в своем Видении на запад. Здесь должна была быть другая, серая гора с пологими склонами. Гора Паук. Она там и была. Тогда это была река Эднов, и это значило, что Харлан находится непосредственно к северу от владений Халарека. Иджил вспомнил, как он переходил Эднов по льду после неудачной атаки союзников Харлана. Как далеко на севере находится Харлан? Что он делает так близко к Халареку? Нападают ли сейчас на Карна? Наверняка нет.

Теперь он нашел Харлана и мог следить за ним. Иджил делал так, как его учили когда-то. Он шел за Харланом назад по времени. Это был очень медленный процесс, отнимающий у него час за часом. Он шел назад по реке и через горы. Это было похоже на обратный ход пленки, когда много фрагментов пропускается. Кадр остановился на склоне горы, который был виден с места, где сидел Иджил. В мыслях он видел там Харлана, который отдыхал и ел. Иджил пристально всматривался в рельеф. Харлан был недалеко. Иджил мог наверстать один день, если бы путь к склону было легко найти. Иджил хотел было посмотреть на конец охоты, чтобы знать, чем все это кончится, но Провидцы говорили, что увидь чью-нибудь будущую смерть — это значит разрушить всю свою последующую жизнь. Никто не мог жить спокойно с таким знанием, и для многих такое Видение заставляло ждать своей смерти или, еще хуже, бросаться навстречу ей.

Близость Харлана к Халареку беспокоила Иджила. Ричарду нужно было только пересечь узкую полоску земли, которая была владениями Друма, и он был бы в Халареке. «Сколько вреда может принести один человек?» — спросил Иджил сам себя. Но Харлан был необычный человек.

Иджил вспомнил про свою остывающую пищу и начал медленно есть, думая о Карне и его врагах. Поев, он вернулся к скале и устроился около нее так, чтобы увидеть владения Халарека и малый Онтар.

Карн стоял в комнате пилотов, изучая карту, тщательно прикрепленную к стене. Грегг, предводитель спецотряда, и близкие друзья Карна среди пилотов собрались вокруг него. Карн показал на место в Зоне Мерзлоты, затем посмотрел на Яна Виллема:

— Ты говоришь, Гильдия передавала о подозрительном взрыве в этом районе?

— Да.

— В Зоне Мерзлоты?

— Да.

— Какие будут предположения или идеи, что это или кто это?

— Гильдия говорила что-то о вулканах, но наши специалисты отвергли этот вариант.

— Никто не летает через Зону Мерзлоты, — задумчиво произнес Грегг.

— Это делает проблему еще более интересной, — сказал Ян.

Карн повернулся, чтобы посмотреть на него.

— Вы что-то не договариваете, Ян.

— Ну, я знаю не совсем точно, но сводный брат жены моего родственника является кузеном лорду Ричарду. Поэтому он знает о событиях, происходящих там. Он говорил, что Натан Харлан исчез примерно неделю назад, и с тех пор никто ничего не слышал о нем. Тогда Олану было разрешено взять для поиска флиттер, но он также не вернулся.

— Ты думаешь, Ричард убивает своих братьев?

— Натана, может быть. Он всегда был слишком амбициозен. Олана? Я сомневаюсь. Ричарду он нравился, кроме того, он не составлял ему конкуренции в борьбе за власть.

Карн в растерянности провел рукой по волосам:

— Я думал, что Олан мягкотел, совершенно некомпетентен, но не знал, что он в фаворе у Ричарда.

Ян пожал плечами:

— Иногда Олан ведет себя абсолютно нормально, как и все. А в некоторые дни он сидит на полу, уставившись на стены, и часами смотрит на них. Бывает, что он выкидывает такое, что приходится его запирать. Я слышал, что небольшая фракция при дворе хочет видеть Олана у власти. Я полагаю, это проделки Натана.

— Без сомнения, Олан был бы марионеткой для этой змеи, — голос Виллема был мрачен.

В дверь комнаты тихо постучали.

— Кто там? — резко и нетерпеливо спросил Карн.

Ответа не последовало. Дэннен Виллем открыл дверь. Худенькая бледная женщина стояла снаружи.

— Ну? — тон Карна стал еще более нетерпеливым.

— Б… барон. Срочное сообщение, мой повелитель.

Карн развернулся к ней:

— Ради бога, Лизанна! Я не кусаюсь.

Лизанна вздрогнула и сделался шаг назад. Карн что-то процедил сквозь зубы, затем подошел к ней, мягко обнял за плечи и вернул в комнату.

— Извини, что я повысил голос на тебя. Мы так разговариваем друг с другом, но я не хотел делать тебе больно. Верь мне, пожалуйста, эти дни для тебя кончились. Пойдем посмотрим, чего хочет барон.

Они оставили комнату. Пилоты молча проводили их. Наконец Грегг со вздохом отвернулся от двери:

— Во имя моей матери! Я ежедневно благодарю бога за то, что я не принадлежу к этим Семьям и мне не придется так получать наследника.

— Ее слишком часто били, — угрюмо произнес Дэннен Виллем. — Пройдет время, и все будет в порядке. Какой здравомыслящий человек отдаст свою дочь мужчине с репутацией, которую ему оставил отец лорда Карна? Или лорду с Харланом в качестве врага?

— Очевидно, лорд Френсис Арнетт.

Смех, который последовал за именем лорда Френсиса, был не самым дружелюбным.

Иджил постепенно приходил в себя. Угроза только что увиденного висела над ним, как туман. Он тосковал по солнечному свету, чистому воздуху и ясной политике Болдера.

Иджил провел почти бессонную ночь. Он проснулся перед рассветом, чувствуя себя совершенно разбитым. Харлан выберет кратчайший путь, а Иджил уже отстал от него, по крайней мере, на полдня, если считать, что ловушек больше не будет. Иджил сказал себе, что если случится самое худшее и он не сможет найти ни Эднов, ни гребень той Роры, он сможет дойти до владений Друма и посмотреть, помогут ли связи его отца заставить Гильдию показать ему план Зоны Мерзлоты.

Внезапно другая мысль пришла ему в голову, и руки его сжались в кулаки: «Не будь дураком! Любой контакт с Гхаррами ведет к невозможности отвечать на вопросы». Он закусил губу и стал смотреть вдаль. Ему не нравилась такая ситуация. Один раз он смог снова присоединиться к Карну… Он прогнал эту мысль прочь. Можно было подождать с ответами на подобные вопросы, пока не будут сделаны более важные дела.

Иджил забросил за плечи мешок, окинул прощальным взглядом владения Халарека и двинулся дальше вниз по тропе.

Через четыре дня Иджил стоял на склоне горы к северо-востоку от Друма. Несколько раньше у него дважды было мимолетное Видение. Похоже, это был Харлан. Оба раза он видел темную фигуру, которая должна была быть медведем, но ходила совсем не так, как ходят эти звери, а кроме того, находилась слишком далеко от их ареала. Поиски продолжались. Хребет горы, появившийся в Видении, не носил на себе никаких следов Харлана. Между ним и Эдновом должны были быть дни пути. Если это, конечно, был Эднов.

Что, если он изменил направление? Что, если я неправильно понял, где он находится? О Боги! Что, если я не найду его снова?

Мысли о возвращении к Провидцам лишали Иджила энергии. Что стоила жизнь вдалеке от всех и всего, что он знал и любил. Иджил сел на зеленую полянку, покрытую горными дикими цветами, и стал смотреть на земли Друма, расположенные у подножий гор. Была поздняя весна или раннее лето. Он никогда не видел вердейна на Старкере-4. Но ему больше и не хотелось этого. Путешествие продолжалось уже долго, а Харлан постоянно был в недосягаемости.

Но он уже не мог сдаться. Он нашел Харлана с помощью Видения. Он сделает это еще раз. Как он может чувствовать себя таким подавленным, когда Старкер-4 раскинулся перед ним, весь в зелени, а воздух пах травой и цветами, водой и весной? Стайка небольших птиц опустилась на землю недалеко от него и принялась что-то искать в зеленой траве. Далеко внизу, у подножий гор, гуляли улеки. Иджил даже различал цвета их одежды.

Смотри, ты не единственный, оставшийся в живых. Другие там, внизу.

Но он чувствовал себя очень одиноко. Иджил бросил последний взгляд на границы цивилизаций и двинулся по склону вверх на другую сторону горы. Он не верил, что Харлан сам войдет во владения Друма, покинув Зону Мерзлоты. Но он близко подошел к ним. Возможно, Харлан приходил за припасами, как в Бревене, или снова хотел взглянуть на владения. Он ведь тоже проводил недели в одиночестве.

Иджил посмотрел назад на Друма. Герцог Друма был вассалом Одоннела и, таким образом, в некотором роде союзником Дома Харланов, но он также был вассалом Халарека. Сложно оставаться между двумя воюющими Домами, даже если эта война из-за каких-то древних обещаний, данных в самых различных условиях. Судя по тому, что Иджил видел в Совете, герцог был консервативен, но старый человек не станет охотно помогать преступнику, даже если этот преступник — настоящий лорд. У герцога Друма не было такой твердости характера.

Харлан наверняка обойдет Владения, выбрав затем наимягчайший путь, который можно будет найти. Иджил пытался поставить себя на место молодого лорда и не мог. Харлан обладал большим запасом знаний и прятался от убийц так же успешно, как от Совета. Знания Иджила были знаниями Бегуна и отличались от таковых правящих классов.

Иджил взбирался вверх по холмам, пересекая долины, переправлялся через ручьи и маленькие речушки. Звуки и запахи весны постоянно развлекали его и не давали скучать. Иногда Иджил думал, что он, должно быть, пропустил след, отпечаток ноги, потому что он засмотрелся на ярко-окрашенную птицу или слушал жужжание насекомых в горных цветах, или вдыхал запах травы и листьев. Затем он увидел длинный след — траву, примятую одним-двумя людьми, и понял, что он не был слишком невнимательным. Но Иджил не стал обольщать себя надеждой, на границе с Владениями весной такой след не обязательно принадлежал Ричарду Харлану. Его мог оставить пастух или охотник, или ловец диких лошадей. Необязательно это был Харлан. Но мог быть и он. Иджил внимательно изучал след, жалея, что не обладает опытом Бегунов и не может определить, как давно оставлен след, сколь тяжел был человек и какая на нем обувь.

Вскоре он подошел к утесу. На камне были оставлены следы. Иджил постарался как можно лучше разглядеть их с земли. Харлан поднимался по этой стене. Либо хотел, чтобы Иджил подумал это. Ведь, пойдя по этому пути, он мог сорваться со скалы и разбиться насмерть.

Иджил решительно двинулся вперед. Он использовал оставшиеся в камне уступы и поднимался все выше и выше. И только когда он достиг вершины, он осознал свою ошибку. На пике скалы человек беззащитен. Тяжелая рука обвила его шею, а к горлу приставили нож, прежде чем Иджил понял, что он уже не один.

— Веди себя тихо, молодой иностранец, пока мой человек не разоружит тебя. — Глубокий низкий голос дал понять, что выбора не остается.

Иджил услышал шуршание одежды нескольких человек и тихое, но неровное дыхание, как будто люди бежали. Низкий голос вожака был подозрительно знакомым, но Иджил не знал никого ни из владений Друма, ни из Дома Халарека.

— Почему ты здесь, так далеко от Халарека? — Голос снова потревожил память Иджила.

— Что это значит? Я никому не причиняю вреда. Я даже не охочусь, а просто иду мимо.

— Здесь никто не проходит мимо, молодой иностранец. Это Зона Мерзлоты. Хорошо известно, что жизнь здесь невозможна.

— Но… — рука стала сжиматься, останавливая поток воздуха, и речь стала невозможной.

В памяти его сохранился этот голос, и память не сказала: «опасность». Поэтому Иджил не сопротивлялся и позволил повести себя по склону, по которому он шел. Он слышал топот ног, но их было больше, чем он мог сосчитать. Иджилу не давали взглянуть ни на предводителя, ни на его спутников.

Скоро след обогнул гору и спустился в распадок, покрытый небольшими холмиками. От некоторых из них поднимался пар. Сначала Иджил решил, что это неизвестные термоисточники, но затем отказался от этой мысли. Улеки и другие животные, похожие на коз, бродили вокруг. Значит, если это и были термоисточники, то совсем неопасные, ибо Иджил не знал еще животных, которые стали бы рисковать жизнью и гулять там, где они в любую минуту могли провалиться в кипящую воду или грязь. Нет, это было что-то другое. В тот момент, когда Иджил пришел к этому выводу, он почувствовал запах дыма, гари и готовящейся пищи. Захвативший Иджила в плен громко крикнул: «Хэй!»

Это было похоже на сирену. Люди появились из отверстий в земле, из-за скал и из дверей в холмиках. Тридцать или сорок человек образовали плотный круг вокруг Иджила и его захватчиков. Выглядели они очень странно и были слишком маленькими и худыми даже для Гхарров. У каждого было в руках какое-либо оружие — крюк, вилка, кухонный нож и тому подобное, и, похоже, все они были напуганы до смерти.

— Спокойно, друзья, — произнес знакомый голос за Иджилом. — Это не завоеватель, которого мы искали. Этот человек путешествовал на юг вдоль границы Друма. Вы можете сложить оружие.

Большинство в кругу послушалось совета, но некоторые оставили его у себя, что выдавало их недоверие и испуг.

— Друзья, — сказал захвативший Иджила, — здесь никто не наказывает за неповиновение. Вы не обязаны верить мне.

— Они еще не верят в свободу, — тихо сказал голос над ухом Иджила.

«Свобода; — подумал Иджил, — свобода. Нет наказания за неповиновение. Это редкость даже в правящих Домах. Да, особенно там».

Рука перестала сжимать горло Иджила.

— Еще немного времени, — сказал голос над ухом Иджила, — и я представлю тебя. Вера долго не приходит к рабам и слугам, молодой иноземец.

«Ферма-3, — подсказала память Иджила. — Этот голос и фразу, молодой иноземец, ты слышал там. Грузовой лифт и запах дезинфектора и…»

Захвативший Иджила шагнул вперед. Иджил узнал Анса кузнеца, ставшего здесь предводителем рабов.

— Это житель Болдера, другой планеты, подобной Старкеру-4. Она находится очень далеко отсюда. Он пришел из того мира, чтобы помочь моему хозяину, Лхарру Халареку.

«Халарек!» — шепот пробежал по толпе, как будто это было волшебное слово.

Кузнец улыбнулся:

— Да. — Он повернулся к Иджилу. — Я должен был привести тебя сюда. Это закон. Никто не должен проходить через территорию общины без ее ведома. Я вожак здесь и не могу нарушать правила, мной же установленные. Я должен был показать тебя им, чтобы они могли сами определить, опасен ты для них или нет.

Иджил кивнул, показывая, что понимает. В действительности же он улавливал с трудом, так как диалект кузнеца был далек от классического Рома, который учил Иджил в Доме Халарека. Скрытый смысл слов кузнеца придет к нему позднее.

— Ты — друг моего повелителя, и ты в безопасности, — произнес Анс, убирая нож в ножны и слегка ткнув его кулаком. — Если ты согласишься посоревноваться в борьбе, как мы договаривались с тобой на Ферме-3, ты не только останешься здесь в безопасности, но и будешь обеспечен провиантом и проводниками.

Иджил расслабился и улыбнулся. Он понял, что кузнец хочет взять реванш за их схватку на Ферме-3.

— Великолепно! — сказал Иджил. Чем больше он думал об этом, тем больше ему нравилась эта идея. Он часто размышлял о том, чем закончилась бы эта схватка. Теперь ему предоставилась прекрасная возможность выяснить это, а заодно получить себе провизию на дальнейший путь. С проводником, знавшим местность, было бы гораздо легче найти Харлана. Иджил снова улыбнулся кузнецу. — Видит бог, я давно ждал этого часа. — Вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову. Кузнец говорил о нем, как о друге повелителя, но он давным-давно уже не был во владениях Халарека.

— Лхарр Халарек сдержал слово, данное тебе на Ферме-3, и не только освободил тебя, но сделал тебя управляющим. Тогда ты сдержал обещание, но теперь…

— Я знаю, что ты подумал, молодой иноземец. Но теперь я свободный человек, и из каждых десяти месяцев я имею месяц для себя. Здесь моя семья: мои сыновья, — кузнец свистнул, и три мальчика от четырех до пятнадцати лет вышли из толпы, — моя жена, которая сидит дома с маленькой дочкой. Я свободен! Моему хозяину неважно, куда я иду. Он верит мне. — Кузнец взглянул на Иджила в упор. — Даже мой хозяин не знает этого места. Я не говорю ему, потому что он искренне верит, что его долг — рассказывать другим Девяти, что их «пропавшие» рабы не погибли, а прячутся в Зоне Мерзлоты.

Кузнец не требовал обещания хранить тайну. Он вкратце рассказал о людях здесь. Иджил почувствовал, что Анс верит ему. Теперь маленькая община зависела от него. Он постарался представить себе, как кузнец будет видеться с семьей только раз в год, и не смог.

Как много, должно быть, значила для них свобода, если они жили в таких условиях, только чтобы иметь ее.

Иджил посмотрел вниз на молодую зеленую траву, парящие источники, стада коз, корочку льда на пруду, которая не таяла, несмотря на то, что на юге было лето. Он не мог представить себе, как можно жить здесь круглый год, если даже они умудрились построить себе жилища глубоко под землей, что было сомнительно. Ведь у беглецов не может быть подобного снаряжения. Иджил подумал о реках подо льдом, горах вокруг, солнце низко над горизонтом. У Девяти тоже была суровая жизнь, и они существовали в обстановке, сравнимой с этой.

Возможно, кузнец уловил ход его мыслей. Он откашлялся и посмотрел на свои ноги.

— Если ты помнишь, молодой иноземец, я сказал молодому Лхарру на ферме, что потерял четыре пальца благодаря палачу Одоннела, пытаясь бежать. Но я не сказал, что вел свою жену и детей сюда, когда меня поймали. Им удалось бежать, наши разведчики нашли их в горах и привели сюда. Наши разведчики обнаруживали не один раз тех, кто лучше готов погибнуть здесь от холода, чем быть рабом. Все рабы знают о нашей общине. Но, слава богу, правящей верхушке это неизвестно. — Кузнец усмехнулся. — Одоннел взял у меня пальцы, но не думай, что это поможет тебе в нашем состязании. Много лет я учился обходиться без них. — Анс обнял Иджила за плечи. — Скажите, что он может идти своей дорогой, о люди, но перед этим остаться на ужин.

Окружавшие их приветствовали это предложение дружелюбными восклицаниями и вернулись к своим делам. Кузнец же повел Иджила к одному из холмиков и пропустил его в открытую там дверь.

Этот холмик оказался настоящим общежитием. Он походил на барак, а изнутри был тщательно выложен бревнами примерно в метр длиной, которые к тому же были вымазаны глиной. Каждая семья имела свою собственную квартиру, отделенную от других непрозрачной перегородкой, которая, однако, пропускала воздух. Хотя воздух поступал снаружи, внутри было тепло и уютно.

Кузнец взмахом руки показал на другой конец здания:

— Животные сейчас на выпасе, как ты мог видеть, но зиму они проводят здесь, и никому не нужно выходить на холод. Моя жена говорит, здесь тепло, как в рубашке.

Иджилу показалось, что Анс сказал это с некоторой тоской. Конечно, он не мог бросить ферму на всю зиму, а с приходом ухла он не мог оставить ее вообще.

Иджил снова попытался представить, как можно жить вдалеке от семьи целый год и не иметь возможности поговорить с кем-нибудь о своих домашних, так как все считали, что они погибли. Иджил вздрогнул. Его разлука с семьей была добровольной, по крайней мере, в то время, когда он был с Провидцами.

10

Анс-кузнец проводил Иджила в покои своей семьи, где его жена ждала их с обедом. Иджила усадили на почетное место во главе узкого стола на единственный стул. Жена кузнеца поставила перед ним дымящуюся гору какого-то мяса. Иджилу показалось, что это козел. Старший сын наполнил бокал чем-то с острым запахом алкоголя. Младший сын принес ему блюдо и корзинку, наполненные овощами. Семья расселась на скамьях вокруг стола и смотрела, как он ест. В ту минуту, когда он закончил порцию мяса, хозяйка предложила еще. Старший сын вновь наполнил бокал напитком, оказавшимся мягким пивом. Иджил чувствовал себя не в своей тарелке от такого отличия, и последнее решение быть доверенным лицом Карна не помогало. Он ел чуть-чуть, отмечая, что лишней пищи не было. Он не видел ни одного полного человека с момента прибытия. Как бы подтверждая его догадку, семья кузнеца не ела, пока он не закончил.

Наконец-то, завершив трапезу, Иджил предполагал, что будет приглашен на поединок, но вместо этого кузнец повел его по поселению. Иджил начал понимать, какая сила и изобретательность требуются, чтобы жить там, где земля всегда промерзает на фут от поверхности, где нет деревьев, где вся пища выращивается в закрытых помещениях, и где зерно, если попадалось, украдкой уносилось с участка земли. Только электричество использовалось для выращивания «гидропоники»; а топливо для этого хитроумно похищалось из линий между Друмом и малым Холдингом Дома Коннор. Домашнее освещение сальными свечами говорило о том, что люди рано ложились и спали долго, особенно зимой.

Кузнец взял свечу и повел Иджила вниз по маленькой лестнице к изолированной двери. Кузнец толкнул дверь и выжидающе посмотрел на Иджила. Дверь вела в туннель в вечной мерзлоте. Туннель был выше роста человека и покрыт кристаллами льда, возникшими от дыхания проходивших здесь людей. Не было ни опор, ни укреплений и ничего не требовалось. Земля была каменной от мороза. Иджил ответил только возгласом удивления и восхищения, но этого было достаточно. Кузнец улыбнулся и повел его по туннелю. Иджил пошел следом, проводя пальцем по льдинам на стенах, в благоговении и страхе думая, каким бы мог быть Старкер-4, если бы Наблюдатели обнаружили такие идеи в первые годы в этом мире.

— Это туннель одной из теплиц, — сказал кузнец. — Будут и другие для всех сооружений, как лабиринт, но все будут знать их в свое время. — Анс пошел по левому туннелю и открыл дверь в конце с гордостью. В теплице были ряды за рядами стеллажи, наполненные питательными жидкостями различных цветов и овощами. Глубокие окна на юг ловили каждый лучик солнца, и глубокие ставни защищали от ветра и снега. Сами окна были покрыты полупрозрачным пластиком, похищенным из какого-то замка. Любой лорд позавидовал бы чистоте и порядку в теплице.

Конечно, «гидропоника» держалась кузнецом на Ферме-3 для Карна. Кузнец указал на двери в другие туннели и сооружения.

— Мы не выходим больше наружу зимой, как лорды. Это неплохая жизнь, юный чужестранец.

Снова Иджил почувствовал не высказанную кузнецом просьбу хранить эту тайну. Он подумал, не будет ли просьба требованием, когда ему позволят уйти. Он надеялся, что нет. Он и так дал достаточно клятв и теперь имеет достаточно проблем.

Они покинули теплицу через другую дверь.

— Они погружаются в мерзлоту, знаете ли, — сказал кузнец, поднимаясь по ступеням. — Я имею в виду здания. Еще лет десять — и мы будем подниматься наверх, чтобы попасть в туннели.

Они очутились в полумраке и в звуках животных, загоняемых в стойла на дойку и ночевку. Они шли медленно, жуя жвачку и глазея тупо по сторонам. Козы в густых, косматых шкурах шли бодаясь, подпрыгивая, блея, некоторые искали козлят и звали их, некоторые останавливались, где им хотелось. Животные, толпясь, входили в стойла, и их закрыли на ночь.

— Свиньи все время в стойлах, — сказал он. — Нет шерсти.

Мужчины медленно возвращались в дом кузнеца. В поселении было тихо. Легкая дымка поднималась над соснами. Тонкий аромат мягко смешивался с дымом. Анс остановился у дверей дома. Он изучал сереющее небо.

— Я говорил однажды, что хотел сражаться с тобой, юный чужестранец. Я и сейчас хочу. Но не для крови. Проверка на мастерство. Но я не хочу откладывать. Потому что твоя цель — это моя цель. Я знаю, что ты здесь не потому, что потерялся на охоте и не потому, что тебя выгнали из Холдинга на смерть. Я подозреваю, что ты охотился, но не на зверя. Мы видели будущего лорда Харлана, идущего по краю Друма пять дней назад. Это важная добыча, но не для нас. Я не хочу, чтобы вы потеряли его из-за меня.

Иджил смотрел в том же направлении и поморщился.

— Я уже его потерял.

Кузнец медленно кивнул, все еще глядя на горизонт.

— Я думаю, что так. Ты далеко от его маршрута. И ты не пошел бы за ним, если бы не был другом моего лорда. Правда?

— Да.

Ну и проницательный парень!

Кузнец повернулся к Иджилу.

— Тогда я хочу заключить другую сделку с тобой, не ту, о которой говорил вначале. Мой поединок с тобой без крови. Завтра, чтобы не задерживать тебя. Взамен мы снарядим тебя лучшим, что у нас есть, и дадим проводника и несколько бойцов, чтобы ты дошел до Харлана. Идет?

— Что вы имеете в виду под «снарядим», и как далеко эти люди пойдут со мной?

— Я имею в виду вяленое мясо, немного пива, заряд или два для станнера, если найдутся два, и шесть-семь человек из женщин, которые знают места до Эднова.

Иджил протянул руку, но вспомнил, что только Семьи пожимают руки в этом мире и то только на церемониях. Он засунул руку в карман и заговорил с воодушевлением и одобрением.

— Согласен. Сделка в мою пользу, я думаю.

Кузнец посмотрел на него и снова на горизонт.

— Это зависит, юный чужеземец, от того, что значит для тебя победа.

Иджил пожал плечами и засмеялся, повернулся к дому, вдруг обнаружив, что стоит в холодной ночи даже без свитера.

— Победа? Я ценю победу. Но не много есть такого, что могло бы быть дороже, чем скорая встреча с Харланом. И я не одел парку, выходя. — Он нырнул в дверь. Кузнец последовал за ним.

— Холодно, теплолюбивый человек?

— Меня зовут Иджил, Иджил Олафсон. Холодно.

Кузнец похлопал его по плечу и повел его в покои своей семьи, где жена и дети готовились ко сну. Когда малышей уложили, взрослые и старший сын сели вокруг стола, потягивая пиво и беседуя. Они назначили поединок на раннее утро, чтобы Иджил продолжил путь в самое теплое время дня.

Они долго говорили, и утро пришло быстро. Иджил проснулся от звуков большого дома. Люди разговаривали за перегородками. Голоса были тихими, но их было так много, что гул разговора был достаточно громким, чтобы растревожить человека, много ночей проведшего в тишине пещер. Кроме того, был обычный шум просыпающегося дома, помноженный на десятки семей. Анс был уже на ногах и пил свой клэг.

— Ты готов, чужеземец? — кузнец смотрел на Иджила поверх своей кружки. — Ринг готов.

Иджил кивнул.

— Я готов.

— Сначала позавтракаешь?

Стол на ночь был отодвинут к перегородке. Сейчас на нем лежала краюха хлеба, кусок темного козьего сыра и кружки с клэгом. Иджил посмотрел на еду, затем на кузнеца. Это, наверное, обычай гостеприимства здесь или уловка кузнеца, чтобы получить преимущество в поединке. Никто на полный желудок не сражается мастерски. Иджил покачал головой.

— Тогда идем.

Иджил понял по тому, как кузнец отвел глаза, что это была проверка, и то, что он прошел ее. Он вышел за кузнецом в леденящий предрассветный воздух. Площадка была ограждена канатами. Ринг был делом кузнеца. Иджил догадался, что ринг — постоянная штука, во-первых, потому что стойки забивались в вечную мерзлоту, и во-вторых, потому что ринг находился в стороне от основной дороги.

Кузнец поднял канат и пригласил Иджила войти. Селяне собирались вокруг. Кузнец подошел к женщине, нырнувшей под канат и вошедшей на ринг. Кузнец взглянул на Иджила и положил свою руку на плечо женщине.

— Это Марта. Она будет судьей или рефери, как вы называете.

Марта оценила Иджила долгим взглядом, кивнула и повела рукой в сторону канатов.

— Все движение должно быть внутри канатов. Если вы выйдете всего лишь на один шаг, вы проиграли. — Как смертный поединок, подумал Иджил, только без крови. — Никто не должен пользоваться смертельными приемами, никаких травм и повреждений глаз, ушей. Нельзя атаковать упавшего или положенного на лопатки. Победа засчитывается, если две точки тела противника прижаты к земле до счета «тридцать». Это понятно? — Оба кивнули. — Тогда извольте начать. — Марта вышла за канаты. Кузнец скинул куртку. Иджил сглотнул и тоже разделся.

Его кожа натянулась от холода, как на барабане, так, что даже не дрожала. Кузнец набросился на него. Иджил отклонился в последний момент. Он повернулся, подался вперед, обхватил кузнеца и начал сгибать его вперед. Кузнец упал. Иджил повалился за ним, теряя равновесие, и кузнец за секунду прижал его плечо. Иджил приподнялся с усилием, считая время. Кузнец с легкостью держал его и начал прижимать другое плечо к земле.

На какой-то момент Иджил побледнел от изумления. Состязание не может закончиться так быстро. Он был чемпион района по борьбе Дринн. Кузнец нажал сильнее. Иджил позволил себе чуть расслабиться на секунду. Вес кузнеца сместился больше, чем он ожидал, и за этим смещением последовал Иджил, поворачиваясь на плечо, которое придавливал кузнец. Кузнец перекатился. Иджил оказался сверху и пытался придавить кузнеца. Но последний изогнулся и попытался выпрямиться. Иджил напрягся и схватил руку кузнеца, охватившего его шею. Но отвести ее не смог, а лишь ослабил захват.

Двое мужчин катались по рингу, один пытался применить необычные захваты, другой сопротивлялся изо всех сил. Тела их покрылись потом. Холод жалил тело Иджила, когда они катались по траве. Рука кузнеца напрягалась больше и больше. Оба задыхались и взмокли от пота. Иджилу удалось прижать спину противника к земле, но удерживал он только до счета «пятнадцать». Кузнецу удалось придавить Иджила к ледяной земле. Иджил смог освободиться, но кузнец изловчился и схватил Иджила медвежьей хваткой. Иджил попытался упереться в его локти, откинуться назад и скользнуть по телу, используя пот как смазку. Он вырвался из захвата и глотнул воздух. Кузнец бросился к Иджилу. Они оба повалились сплетенными телами в невероятных захватах. Иджил услышал шаги судьи в ринге, и где-то в глубине его мозга мелькнула мысль, что она следит за неверными движениями, но кузнец сражался ожесточенно, и Иджилу едва удавалось удержаться от касаний ринга.

«Отличный парень. Очень, очень хороший», — думал Иджил. В этот момент рассеянного внимания кузнец тушировал противника. Иджил боролся, ногами пытаясь скинуть кузнеца на свою сторону и сдвинуть его плечо хотя бы на миллиметр к земле.

Бой продолжался, пока оба не смогли шевелиться от усталости. Кузнец уселся на пояс Иджила, но не мог прижать оба плеча к земле. У Иджила не было сил его сбросить. Все же кузнец свалился на спину рядом с ним.

— Чужеземец, такого поединка у меня не было двадцать лет. И тот, последний, я выиграл.

Несколько минут слышны были только тяжелое дыхание двух борцов и приглушенный шепот зрителей. Подошла Марта и встала над ними.

— Вы закончили? Или будете продолжать?

Двое мужчин повернули головы друг к другу, обменялись взглядами и засмеялись.

— Хотите оценки по технике? — Оба отрицательно покачали головами.

— Тогда я считаю это ничьей. Никто не должен считать себя побежденным. — Марта перешагнула через ноги кузнеца и покинула ринг.

После полудня того же дня проводник Иджила, молодая женщина с ребенком за плечами, движением показала ему следовать за ней к пещере на склоне горы, по которой они поднимались последние два часа. Внизу среди скал бежала река. Когда-то ледник спустился вниз, и теперь здесь текла река.

Гора, на которой стоял Иджил, отлого спускалась к потоку. Река, широкая и спокойная в этом месте, заполняла всю долину водой и болотами. Журавли стояли в камышах у дальнего берега реки. Какое-то животное показалось на секунду и стремглав бросилось прочь.

— Самка, — объяснила женщина Иджилу. В ее голосе явно слышалось презрение. Она указала на северо-восток вверх по реке. — Южнее мы бы не осмелились пойти из-за Владений. Харлан не может быть на юге от нас. Даже если он прошел скалы, о которых вы говорили.

Она поправила ребенка на спине, пробормотала ему что-то нежное и стала спускаться вниз, не оглядываясь на остальную группу. Река уже не была широкой, медленной и топкой в верхнем течении. Иджил и его спутники провели две ночи на краю болота. На третий день они подошли к месту, где река сужалась и текла стремительнее. Надежды Иджила росли. Быстрое течение реки напоминало то, что он уже видел, но берега были еще незнакомы. Они были чуть выше воды и покрыты гравием.

Проводник, которую звали Рец, приказала бойцам дежурить ночью по четыре часа. Иджил выбрал первое дежурство. Позже, когда он уже должен был спать, он слышал, как несколько раз проходили дозорные. Эти звуки породили в нем тревогу. Утром Рец сообщила, что предрассветная смена исчезла. Лучшие следопыты группы пол-утра искали их, но обнаружили только незнакомые следы, ведущие на запад обратно в горы. Они исчезали на очень гладких камнях.

— Наверное, охотник, — сказала Рец, — пересек нашу тропу южнее и шел за нами, ожидая удобного момента. Наверное, из Дома Коннора. Вот почему он был один. Он бежал оттуда сюда и знал эту часть реки. — Она оглядела лица мужчин. — Проверьте оружие, — сказала она, — и зарядите или убедитесь, что лезвия острые. Возможно, потом на это не будет времени.

Иджил сомневался в версии о рабе-охотнике, но группе не сказал ничего. Позже он спросил Рец, что бы мог делать раб в Зоне Мерзлоты, где никто не ходит. Она покачала головой, ей не хотелось думать об этом. Между тем она приказала группе держаться вместе. Они шли на север. Никто не отставал. Никто не пытался охотиться. Разговоры стихли.

Иджилу хотелось подумать одному, но Рец наверняка не разрешила бы, поэтому он даже не просил об этом. Она была права. Риск остаться одному без защиты, когда рядом противник, был слишком велик. Предосторожности Рец заставили Иджила оценить всю важность мелочей и деталей, анализируя которые он получал важную дополнительную информацию. Теперь Иджил должен был разгадать ситуацию без этой помощи. «Если сюда приходят рабы-охотники, никто из поселян не может быть в безопасности, — думал Иджил. — Эти люди уже дорого заплатили за свою свободу. — Иджил покачал головой. — Обычно это не слишком образованные люди. Они знакомы с географией Старкера еще меньше, чем я. Они знают только своих соседей».

В группе пропавших каждый хорошо знал эту местность. Каждый член отряда выбирался именно поэтому. Они знали, какое несчастье для раба-охотника, которым мог стать Свободный или младший сын самого малого Дома, оказаться на территории, где нет никого и ничего живого, как было известно каждому Гхарру и Свободному. Пришелец, причастен он или нет к пропаже дозора, не может быть охотником. Иджил опять мечтал о тихом месте и достаточном времени для размышления. В полдень они подошли к скалам, которые Иджил узнал. Но здесь не было никаких признаков присутствия человека. Иджил хотел пройти их сразу, но трое в группе просили вернуться. Они сказали, что ушли слишком далеко от дома. Рец сказала им, что они не получат проводника на обратный путь.

— Мы обещали Ансу, — продолжала она, — проводить чужеземца до знакомых ему мест.

Рец проверила безопасность ребенка, давая понять, что это ее последний, и шагнула на скалу. Никто не отставал. Должно быть, услышав шум, Рец бросилась на камни. Огненная трасса прошила пространство там, где только что была она. Остальные бросились врассыпную. «Теперь мы знаем, куда делся дозор», — сердито проворчал Иджил, ныряя за ближайшую огромную скалу. Рец лежала очень тихо, но ребенок, испуганный внезапным падением, пронзительно кричал. Иджил лихорадочно думал, чем можно им помочь. Рец стала великолепной мишенью, а ведь пошла с ним, чтобы ему помочь. Это была не ее битва, а Карна и Иджила.

Разъяренный тем, что даже среди этих несчастных беженцев нашелся шпион, Иджил вскочил и начал поливать из станнера скалы на другом берегу.

— Беги, Рец!

Вряд ли он убил снайпера, но этот огонь давал Рец возможность добежать до скалы и укрыться за ней вместе с ребенком.

Женщина поднялась, перекинула ребенка вперед на грудь и побежала зигзагами к большой скале, где стоял Иджил. Желтый огонь лучемета и яркие голубые вспышки станнера сопровождали ее. Значит, это был не Харлан на том берегу. Иджил искал источник луча. Один из поселян вскочил и выстрелил из старинного оружия по скалам, откуда бил чей-то станнер. Скала брызнула осколками. Еще один станнер ответил на его выстрел. Поселянин свалился на землю. Кто-то подполз к погибшему и оттащил его вместе с оружием за камни. Иджил взглянул на Рец. Она судорожно осматривала затихшего мальчика.

У Иджила мелькнула мысль, как ей удалось успокоить дитя, если на Болдере дети плакали, пока не останавливались сами, что бы ни делали взрослые.

Иджил услышал крик другого поселянина, когда кусок скалы стал оседать. Он рухнул на берег. Иджил оглянулся. Солдат в черно-белой клетчатой форме Дома Одоннела пытался пробежать по обломкам камней. Иджил выстрелил в него. Человек упал, и его лучемет скатился в реку.

«Мы окружены, — подумал Иджил, — и их много».

Он обернулся на глухой возглас Рец. Она боролась с солдатом Одоннела, огромным детиной, который пытался наступить на ребенка.

«Очевидно, для него ребенок не стоит удара лучемета», — подумал Иджил.

Иджил подкрадывался, выбирая место, откуда можно ударить, не повредив Рец. Если бы не ребенок, он использовал бы станнер для обоих, а потом прикончил бы вояку, но он припомнил, как близко он был, стреляя в Скади и ее сестру зарядом, который даже не потревожил их мать. Нет, ребенок не выдержит заряда, нужного для взрослого.

Солдат Одоннела забыл о ребенке, пытаясь держать Рец между собой и станнером Иджила. Но сам он старался освободить от Рец свою руку с лучеметом. Женщина жестоко боролась и мешала ему выстрелить. Вдруг едва заметным движением она наклонилась к нему, выхватила его кинжал из ножен и вонзила ему в бок. Он взглянул изумленно, отпустил ее плечи и схватился за рану. Он посмотрел на свои окровавленные пальцы, а затем на Рец. В его взгляде читался ужас и ненависть. Рец вырвала лучемет из его руки, повернулась и направила его на человека, бегущего по скалам на другом берегу.

Иджил, вздрогнув, пришел в себя. Он уставился как новичок, тогда как Рец повернулась спиной к раненному врагу, ведь она была совсем неопытным бойцом. Иджил выстрелил в солдата Одоннела из станнера, убедился, что он мертв, и кинулся к ребенку. Он быстро схватил ребенка с одежками, укутал его и уложил за камнями, вдали от глаз и пальбы. Он выстрелил в клетчатую униформу, обладатель которой связывал руки Рец на спине. У солдата не может быть уважительной причины, чтобы угрожать жизни женщины.

Иджил всмотрелся в скалы на противоположном берегу, откуда по-прежнему били лучи. Сколько их там? Как они узнали, что Иджил со спутниками шли сюда? Как они узнали, где ждать? Лучемет ударил по вершине камня, опалив мех на парке Иджила. Он спрятался и стал оглядывать край скалы. Везде можно укрыться. Где-нибудь еще, где люди до сих пор ведут войны, бой перешел бы в оборону с обеих сторон с незначительными потерями, пока у одной стороны не закончится провиант и вода. Но Гхарры скорее покинут безопасное убежище, свой подземный замок или казарму и будут сражаться, как это делают солдаты Одоннела. Огонь с обеих сторон ослабевал. Сверкнул луч, кто-то вскрикнул, и стрельба прекратилась. Иджил втащил Рец за скалу и знаком приказал не шевелиться. Он увидел, что лицо ее было искажено ужасом и по щекам катились слезы. Она подняла малыша на руки и, прижав его к груди, положила на него свою голову.

Иджил замер на несколько секунд. Тишина. Он осматривал каждое дерево и скалу. Никакого движения, никаких звуков, кроме шума реки. Он оглядел подножия скал. Четверо солдат Одоннела и двое поселян лежали на камнях. Без движения. Среди них была женщина. Иджил подождал немного. Он полз на животе, впервые в жизни сожалея о своем огромном росте. Он осмотрел все тела. Пятеро мертвы. Женщина стонала. Иджил подтащил ее к скале, где ждала Рец. Женщина чуть приподнялась на ноги и побежала. Никто не стрелял в нее.

Иджил рискнул подняться. Никакой реакции со стороны врага. Он стоял на полусогнутых. По-прежнему тихо. Это садизм со стороны оставшихся людей Одоннела. Если есть оставшиеся. Иджил оглядел поле боя. Поселяне дорого продали свои жизни. Вдруг он ощутил острую боль в животе. Эта схватка не за ними. Они пришли на помощь потому, что им приказал это их командир, а их командир делает это потому, что его лорд, по меркам Старкера-4, невероятно добр с ним. Возможно, в глубине души кузнец мечтал о том, что однажды он сможет рассказать лорду о своей семье и привести ее в его дом. Возможно.

Иджил нашел еще троих мертвых поселян и насчитал пятнадцать тел в клетчатом. Если бы солдат было больше, они или ушли, или лежали очень низко. Он вернулся к скалам, где были женщины. Он привлек внимание Рец, коснувшись ее плеча.

— Собери всю провизию, что есть в ранцах, Рец, и отправляйтесь в деревню. Берег реки был конечным условием вашего соглашения, и вы подтвердили этот договор кровью. Я думаю, эти люди рассчитывали встретить меня одного и убить, чтобы их лорд смог свободно добраться до своих покровителей. Я жив потому, что твои соседи погибли, защищая меня. Иди домой. Вы сделали больше, чем я мог бы попросить. — Он смотрел на Рец. — Вы были мужественней, чем я мог ожидать от женщины.

Женщина встретилась с ним взглядом и наклонила признательно голову, затем стала внимательно оглядывать ребенка снова и снова, убеждаясь, что он невредим.

11

Иджил провожал взглядом женщин, пока они не скрылись из виду, затем он повернулся и осторожно пересек гряду камней, нависших мостом над потоком, и стал карабкаться по берегу. В укрытии из нависших скал он обнаружил спальники, запасные парки, ящики с зарядами. Он взял станнер и две упаковки зарядов к нему и бросил это через плечо в ранец. У них не было тентов. Означало ли это, что они были недалеко от реки? Может быть, они не лежали в кустах. Может быть, его появление удивило их, и они атаковали, защищая честь Харлана.

Иджил шел тропой среди гравия и небольших камней к роще вдали от реки. Где-то невдалеке они разжигали огонь и готовили пищу. Это Иджил определил по густому запаху потушенных костров. Он установил рукоятку станнера почти до отказа и пошел на этот запах. Он добрался до небольшой поляны и увидел источник этого дыма. Это был огонь. Группа поселенцев, которая пропала, лежала рядом вниз лицом. Они были мертвы. Каждый из них в правой руке сжимал клетчатую куртку, левые руки у них были сожжены до костей. Их пытали.

«Дьявол, — подумал Иджил. — Теперь ясно, как Харлан узнал, где буду я».

Несчастные могли выдать, где находится деревня, но только в том случае, если у Харлана был повод думать, что эти люди не были собственностью Халарека. Иджил отметил про себя невероятную самоуверенность аристократов Гхарров. Харлан не допускал даже возможности, что такой «явный» вывод о крепостном был просто предположением; в его глазах это было фактом. Какая еще причина могла бы заставить крепостного оказаться в Зоне Мерзлоты, если не защита своего хозяина? Все это было для того, чтобы уверить его в том, что его преследователи были не из Совета.

Иджил перевернул мертвеца ногой. Под ним, смятая и влажная, лежала карта. Она была нарисована от руки, тщательно.

Темная линия была рукой проведена от Зоны на севере Бревена вдоль вулканической территории через горы к владениям Друма. Несколько линий были добавлены красно-коричневыми чернилами, а не черными. Новые линии отмечали бассейн на востоке Эднова, который покрывал владения Халарека и фон Шусса вместе. Оно было подписано «гейзеры». Волнистая линия, будто проводила ее очень слабая рука, пересекала этот бассейн под углом с юго-востока Эднова к землям Совета и Йорка.

Интересно, что за поддержку найдет Харлан в этом соседстве? Уже, наверное, сотню раз с тех пор, как он бродил по горам за Обитаемой землей, Иджил сожалел, что не знает многого в географии Старкера, его политике и, особенно, взаимоотношениях.

Иджил присмотрелся к мертвецу. Короткая палочка торчала из парки, палочка с красно-коричневым кончиком. Иджил стал разглядывать труп еще внимательней. Темная линия пересекала жилки его левой руки. «Хеймдал! После того, что с ним сотворили, он сделал такой выбор!»

Харлан, должно быть, давно оставил лагерь, если поселянин успел нарисовать новые линии на карте, вынутой из парки. Он провел новую линию и спрятал карту под собой. Иджил покачал головой, удивляясь такому мужеству или преданности повелителю. В первом Веке Викингов такое поняли бы. Но не теперь. Человек покончил с собой, когда был уже в агонии и на грани глубокого шока…

Иджил аккуратно свернул карту и положил ее во внешний карман ранца. Он решил, что если сумеет выжить и попасть снова в цивилизацию, такое мужество человека должно стать известным.

«Я похороню этого малого, — пробормотал Иджил. — Он это заслужил». Иджил сложил его тело, осторожно касаясь изуродованной руки, и соорудил над ним каменный холм. Он говорил в ритме молитвы, но не ритуальные слова, ведь это был человек другой веры.

«Я сделал тебе не усыпальницу, неизвестный друг, — говорил он, — а укрытие, защиту от волков. Будь спокоен до Рагнарока, и, может быть, встретимся». Он постоял немного, как иногда делали последователи Пути, чтобы убедиться, что душа человека получит успокоение, какое боги обоих миров могут даровать ему, затем он быстро отвернулся и стал искать след. Когда он нашел его, то увидел, что он уходит на восток — юго-восток, в направлении красно-коричневой линии на карте. Харлан оставил людей Одоннела и ушел.

Через три дня Иджил смотрел вниз на долину гейзеров. Грязь булькала, и туман клубился над ними. Поверхность, где она была видна, имела ярко-желтую окраску, переливаясь белым, оранжевым и кремовым. Она казалась гранулами там, где была сухой, вязкой там, где было сыро, и занимала узкий овал между долиной Эднова и горами на юге, горами, ведущими к Дому Коннора и Гильдпорту, и к свободному городу Нирану. Снова Иджил задумался о том, что ищет Харлан в этом враждебном соседстве. Почти точно на юг от того места, где стоял Иджил, и, пересекая дальний западный конец долины гейзеров, шел узкий проход в горах; цель Харлана, конечно. И как будто подтверждая догадку Иджила, фигура человека быстро двигалась на юг через центр долины гейзеров.

«Харлан», — выдохнул Иджил. Он кинулся вниз, к гейзерам, вслушиваясь и всматриваясь перед каждым шагом, прячась за камнями и кустами там, где они были. Конечно, Харлан был уверен, что солдат будет достаточно. Их было достаточно против одного.

Почти на полпути к долине Иджил услышал слабое шипение. Осматриваясь, он увидел тоненькую струйку пара, вырывающуюся из отверстия, едва ли в метре от его ног. Он отпрянул в мгновение. Пар гейзера вырвался, разлетаясь горизонтально на несколько сотен метров. Иджил увидел кусочек рельефа. Должно быть, близко! Он спускался на дно бассейна еще более осторожно, избегая участков, где виднелась жидкость или грануляция. Лучше осторожность, говорил он себе.

Иджил остановился и оценил свое положение. Два гейзера взорвались за ним с небольшим интервалом во времени. Земля вокруг них казалась тонкой и предательски ненадежной. Продолжительный всплеск гейзера к северу сопровождался гулом, будто пар вырвался из трубы. Кое-где горячая вода выступала на поверхность глубокими темно-синими лужами. В других местах вода булькала в узких отверстиях на поверхности, взрываясь тонкими пузырями, или прорывалась горячей грязью, пузырящейся и растекающейся густыми слоями. Иногда жар вырывался только гулом или громким шипением. В долине было шумно. Это было преимуществом.

Иджил вынул карту и рассмотрел неровную линию, взглянул на долину и снова обратился к карте. Он шел вдоль края бассейна, пока не пересек тропу Харлана. Там он после коротких раздумий сделал свой первый, осторожный шаг на поверхность бассейна. Это будет нелегко, потому что вокруг только туман и горячий пар.

Несмотря на то, что он не мог видеть Харлана сейчас и мог идти только по следам, уверенность Иджила быстро росла. Он был удачлив раньше, в горах, когда солнце проникло сквозь туман и осветило фигуру внизу. Похоже, Харлан не увидел его. И в довершенье к этому, Харлан шел безопасной тропой. Иджил не видел ни одной ошибки, ни одного случайного шага в горячей грязи, ни одного следа в хрустящей корке поверхности. Иджил побежал трусцой по следу Харлана, затем прибавил темп. Пар почти все время оставался сзади. Когда же впереди пар рассеивался, Иджил приостанавливался и искал Харлана глазами. Если он видел хотя бы его тень, он ждал, пока Харлана снова скроет туман, прежде чем шагнуть вперед. Они прошли три четверти пути по бассейну, и Иджил был так близко, что слышал шаги Харлана.

Иджил знал, что в тумане звук громче, чем в чистом воздухе, и приготовил свой станнер. Когда он увидит Харлана, уже, может быть, поздно будет хвататься за оружие. Он посмотрел на заряд станнера. Этого могло быть недостаточно, а новый блок был в ранце. Шорох и звяканье при доставании тут же раскроют Харлану его позицию. Он только хотел оглушить Харлана ненадолго, чтобы успеть связать его. Но Харлан этого не знает. Харлан увидит брата по крови Карна Халарека.

Вдруг Иджил понял, что он не слышит больше шагов Харлана. Он замер и прислушался. В центре бассейна заворчал гейзер, затем вырвался с гулом взрыва. Рядом зашумело. Вода, наверное, кипящая, сбегала по камням. Иджил мягко ступал вперед, избегая всего на поверхности, что могло издавать звук. Он ничего не слышал. Иджил стал ждать. Он слышал только звуки долины. Он опустился на землю. Если он должен ждать, пока Харлан сделает движение, он должен дать отдохнуть ногам и спине.

Снова его удача с ним. Что-то издало слабый звук там, где только что была его голова. Хеймдал! Это станнер! Он в диапазоне! Иджил думал было лежать, но отбросил эту идею, так как лежа он был беспомощен, если Харлан был действительно близко. Он пошел гусиным шагом к краю земли, кажущейся твердой, останавливаясь и ожидая. Еще один выстрел пролетел в тумане выше.

Преувеличенное представление о моем росте. Иджил старался вспомнить, видел ли его когда-нибудь Харлан. Может быть, у него есть и другие преувеличенные представления.

Иджил услышал легкое похрустывание, звук шагов по кристаллам, рассыпанным по поверхности бассейна. Он затаил дыхание. За спиной раздалось шипение. Иджил еще внимательнее прислушался. Возможно, хруст еще продолжался, но он уже не был уверен. Гейзер бурлил с ритмичным уханьем и свистом; набор звуков, в котором Иджил узнал еще с Болдера известный гейзер с высоким центром и множеством мелких выбросов. Этот шум скрывал любые звуки движений Харлана. Из предосторожности Иджил отодвинулся по следу метра на два назад от того места, где он был.

Несколько мгновений не было слышно ни звука, затем послышался торопливый хруст удаляющихся шагов. Харлан удалялся быстро, как только мог. Иджил постоял выжидающе, и пошел по следам Харлана к кромке бассейна со станнером наготове.

Иджил увидел два ряда следов и слишком поздно понял, что его одурачили. Горячий выхлоп пара с запахом серы предупредил его о том, что он слишком близко от озерца. И вдруг Иджил заметил ярко-синюю воду. Ее поверхность забурлила и стала втягиваться. Иджил повернулся и побежал. Ледяная крошка под его ногами хрустела, ломалась и начала опускаться. Иджил поискал глазами след, по которому он шел, и прыгнул на тропу. Харлан вышел из тумана со станнером в руке. Горячая грязь проступала из трещин у ног Иджила. Иджил выстрелил. Харлан выругался, выронив станнер. Он погрузился в горячую массу. Нога Иджила ощутила жар даже через толстый ботинок. Он отскочил на более безопасное место. Харлан потянулся к Иджилу и ухватился за станнер. Иджилу не хватило сил удержать его. Станнер упал в синюю воду со всплеском. Харлан наклонился за ним. Иджил отбросил его ударом ноги. И это оружие погрузилось в ярко-синюю воду и потонуло в грязи. Оба смотрели с напряжением.

Харлан пришел в себя первым. Он выругался и, развернувшись, пнул Иджила, успевшего отклониться. Удар пришелся в бедро. Иджил схватил Харлана за стопу. Харлан пытался устоять. Синяя лужа забурлила зловеще. Харлан наклонился вперед и оттолкнул Иджила. Иджил не удержал его, Харлан вырвался и побежал. Иджил за ним. Озерцо расползалось. Иджил побежал быстрее. Озерцо снова всплеснуло, и фонтан гейзера вырвался с характерным ревом. Кипящая вода обрушилась вниз. Харлан, едва увернувшись, выругался.

Все шипело, гудело и клубилось. Горячие капли жгли Иджилу щеки и руки. Впереди уже были видны светло-зеленые листья и трава и склон южных гор, усыпанный гравием. Харлан карабкался по склону на всех четырех, чертыхаясь. Он был почти недосягаем. Не замечая ожогов, Иджил карабкался за ним. Небольшой рост и вес противника был преимуществом для Иджила. Харлан соскальзывал. Иджил ругал себя за то, что не использовал последние заряды станнера перед сменой блока.

Харлан добрался до начала прохода и, отыскав что-то вроде тропы, выпрямился и побежал. И почти за четверть часа он скрылся из виду. Когда. Иджил поднялся к перевалу, он увидел горы, простирающиеся, куда хватало глаз, и покрытые синими елями. Харлана нигде не было видно.

«Харлан мог спрятать здесь целую армию, и никто их не заметит. Мне этого не выдержать», — подумал Иджил. Он глянул на звериную тропу, идущую вниз по южной стороне. Должно быть, по ней ушел Харлан. Он выбрал самый легкий путь. Но продолжать преследование сейчас было слишком. Он шел долго и тяжело боролся. Он с дрожью подумал о погружении глубже и глубже в кипящую грязь, где мускулы сварились бы с костями.

«Страх отбирает много сил у человека. Таким усталым, как я сейчас, преследовать Харлана в этих лесах, где его поджидает армия… Я не смогу быть достаточно бдительным, чтобы выжить».

Теплый влажный ветер пронесся над перевалом. Иджил выбрал место, где не было ветра, чтобы тент не трепало постоянно, и укрылся от глаз за елями и кустарником. Он натянул тент, влез в спальник и мгновенно заснул.

12

На следующее утро Иджил легко обнаружил след Харлана в высокой траве, растущей далеко внизу. Его враг по-прежнему был один. Но среди деревьев у Харлана могли быть многочисленные укрытия, и теперь он точно знает, что его преследуют и кто. Иджил вытащил станнер Одоннела из ранца и пошел по следу. Он чувствовал себя почти в безопасности на склоне потому, что Харлану придется выйти из-под защиты деревьев, чтобы воспользоваться оружием. Вдруг, забеспокоившись, Иджил остановился почти у кромки деревьев. Первые стволы были скрученными и редкими карликами, какими бывают деревья на больших высотах и в очень холодном климате. Было непохоже, чтобы Харлан мог найти укрытие среди них. Все же Харлану этот мир был родным, и он отлично изучил эти места перед побегом. У него было преимущество уроженца этих мест. И что-то происходило настораживающее. Тропа была слишком узкой. Рука Иджила застыла на станнере, и он стал изучать смятую траву очень тщательно.

«Если Харлан хотел избавиться от преследования, — спросил себя Иджил,

— стал бы он идти по скалам, сколько хватит сил? Стал бы он искать хрупкие растения, чтобы оставить хоть малейший след? Не нравится мне, когда преимущество от преследователя вдруг переходит к преследуемому. Если бы со мной был Горм. Горм нашел бы его по запаху». Но Горм был на Болдере и, наверное, спит где-нибудь на старом коврике в доме.

Иджил проверил заряды станнера и, сняв с предохранителя, взял его в правую руку. Он настороженно вступил в ближайшую рощицу. Стволы деревьев были толще Иджила, изогнутые и извивающиеся ели, цепляющиеся за скалы сильными корнями. Ветер шумел в тонких иголочках. Звук был несильным и тоскливым. Иджилу его собственные шаги казались невероятно громким треском на сухих растениях и гравии. И даже высокий тревожный свист какого-то альпийского животного казался ему значительным. Он говорил себе, что животное тревожится лишь от присутствия пришельца, но он не был уверен, что именно он тот пришелец, которого видит животное. Иджил чувствовал себя огромной мишенью.

«Харлан может отчетливо слышать меня внизу, — подумал он с раздражением. — Конечно, нет смысла красться за ним. Он знает, что я здесь. Он может выбрать тайное убежище и стрелять точно. Он может атаковать из кустов. Он может располагать телохранителями».

Иджил досадовал на себя за гордость, которая помешала ему схватить Харлана в первый день. Если бы он мог заглянуть вперед на эту ночь, он бы увидел, что этот один шанс — его единственный шанс. Но у Харлана был не менее хороший шанс убить Иджила, как и у Иджила шанс поймать Харлана. Какой прок Карну от мертвого друга? И он вернулся к старым доводам.

Иджил шел с особой осторожностью, понимая, что предосторожность задерживает его, понимая, что без нее он бы постоянно задерживался. Или нет. Харлан, должно быть, только бежал, не оставляя следов.

Чем дальше вниз спускался Иджил, тем выше и гуще становился лес. Он часто останавливался, оглядываясь и прислушиваясь. Ему казалось, что за ним наблюдают. Этого не было на открытых склонах, где он мог видеть своего противника. К позднему утру солнце нагрело иголочки, и они наполнили воздух зеленым, острым ароматом. Слева от Иджила журчал ручей. В деревьях играли белки, и птицы щебетали и покрикивали. Возможно, рука господа все еще была над ним и посылала ему удачу. Возможно, у Харлана такая цель, что погоня для него не имеет значения.

Стайка птиц взлетела над деревьями справа с тревожными криками. Через секунду выстрел из станнера пронесся перед Иджилом, и он упал на землю. Харлан! У него есть запасное оружие, Иджилу хватило сил собраться, так как удар ничего не сломал ему, и он повернулся на спину, чтобы вздохнуть.

Иджил мгновенно оценил свое положение. Он был жив. Он был в сознании. Он даже мог не быстро двигаться. Почему Харлан не убил его? Думал ли он выпытать из него сведения? Не похоже. Иджил не знал ничего важного для лорда Гхарров. Эта неопределенность беспокоила Иджила. Почему он до сих пор жив?

Шаги послышались совсем близко. Иджил взглянул вверх. «Господи, защити меня», — прошептал он.

Наследник Харлана стоял над ним со станнером наготове. Харлан хрюкнул. «Не мертв. Отлично. Было трудно угадать, какой заряд нужен для персоны такого размера. — Он поднял станнер. — Я не ссорился с тобой, пришелец, поэтому я не убил тебя, но я не хочу, чтобы ты сидел у меня на хвосте. Уходи, откуда пришел. Дай новому Лхарру Халареку самому получить урок у Харлана, который получили его отец и дед».

Харлан наклонился и обыскал Иджила. Он забрал станнер, запасные заряды, немного еды и карту. Он развернул ее. Глаза пробежали по ней, и он кивнул. «Это был упрямый парень, крепостной солдат Халарека. Я должен был догадаться, что он сделает нечто такое. — Харлан засунул карту во внутренний карман своей парки. — Иди домой. Я убью тебя, если увижу за собой. Я убью Халарека наверняка. Позже. Сейчас у меня свои проблемы». Харлан проверил уровень энергии на станнере и, направив его на Иджила, выстрелил. Иджил больше ничего не помнил.

Он очнулся в темноте горной ночи. Звезды сверкали ярко и чисто, как ледяные искры, над ним. Время от времени сморщенное лицо Хеймдала появлялось среди тихо колышущихся макушек деревьев, Иджил пытался поднять руку, но она его не слушалась. Он лежал не шевелясь, ругаясь тихо, потом во весь голос. Несмотря на всю его осторожность, Харлан перехитрил его. Сейчас он уходил, и еще пройдет немало часов, прежде чем Иджил сможет последовать за ним. Думая о предстоящих часах, бессонных и бездеятельных, Иджил застонал.

Он не должен терять время, пока не может двигаться. Он должен сосредоточиться на Харлане, потом на Карне. В погоне он по необходимости сосредоточился на Харлане. Сейчас у него есть время, много времени, хотя он предпочел бы его вовсе не иметь. Иджил с трудом отогнал мысли о погоне и Харлане и погрузился в необходимое рецептивное состояние для Видения. Его время для Харлана было очень коротким. Харлан продолжал двигаться в степи перед Холдингом Коннора. Затем Иджил визуализировал Карна и солнце в полдень, время, когда Карн и офицеры его Дома вели дела Замка.

Тан Орконан сидел в библиотеке за рабочим столом, склонившись над корреспонденцией. Вейсман копался в кабинете в конце комнаты, чихая от поднятой пыли. Карн стоял у камина, глядя на языки пламени, с письмом в руке. Он говорил Тану:

— Тонкая, костлявая и больная, Лизанна единственная, кого я мог найти в Домах как жену! Болезнь, уродство, глупость — вот все, что мне предлагалось. Только отчаянный мог выбрать это. Тонкая, костлявая и больная. Неужели она тоже глупая? — Рука Карна задрожала так, что письмо в ней зашелестело. — А ее отец желает целый Холдинг за невесту, хотя она может оказаться бесплодной, как сестра. — Карн опустил кулак на доску камина. Это был скорее жест отчаянья, чем гнева. — Черт бы их всех побрал! Дому Халарека нужны наследники! Неужели всем все еще видится конец этого Дома в руках Харлана, даже когда Ричард Харлан в тюрьме?

Орконан оторвал глаза от бумаг. Его взгляд был тяжелым.

— Ваш отец лишил вас своей милости, Карн. Могут уйти годы, чтобы доказать, как он ошибался на ваш счет.

— А между тем?

— Между тем, вы делаете лучшее из того, на что способны. Вы спрашиваете моего совета об этом письме из Дома Арнетта?

— Да, я думаю. Кого еще могу я просить? Бринд ушел. Вейсман всегда был только клерком. Эмиль фон Шусс — возможно, я поговорил бы с Эмилем, но это должен быть личный визит.

— Проблемы с теми, кто лезет в три-д сигнал?

Карн кивнул.

— Я научусь когда-нибудь жить так? Когда-то я умел. Я должен был, но сейчас я так скучаю по Болдеру!

Орконан смотрел на Карна очень серьезно. Его лицо меняло выражение, как будто ему было очень трудно сказать то, что он хотел.

— Вы исполняете свой долг перед Домом и Семьей, милорд Я всегда буду восхищаться вами за это.

Карн зарделся.

— Спасибо, Тан. Это многое значит для меня. — Его голос дрожал.

Орконан обратился к бумагам на столе и минуту их листал с шумом.

— Насчет Лизанны Арнетт…

— Что вы думаете?

— Я думаю, она последняя из больной линии. Хуже, линия дает очень редко девочек. Очень редко. Это выход здесь, Карн? — Карн глянул на него.

— Хорошо, хорошо. Девушки. Браки. Престиж. Видимый знак того, того… Я не могу найти нужного слова. Знак того, что ангелы держат вас в своих ладонях. Дом Харлана создал огромное число союзов, выдавая замуж девушек.

— Так посмотрел задумчиво. — Можете вы найти жену из sourse Харлана?

Губы Карна искривились в усмешке.

— Где этот Дом найдет средства для одного корабля Совета, если связи Харлана в Совете не предотвратили аренду одного из них?

— Вы можете попытаться, Карн. Закладные Фермы-3 выплачены. Возможно, вам стоит попытаться, милорд.

Рот Карна искривился еще сильнее.

— Какое унижение будет хуже для моего Дома: быть низложенным в Совете или взять в жены такую, как Лизанна Арнетт?

Иджил заснул, как иногда бывает в Видении. Когда он проснулся, лес переливался зеленью и золотом в предзакатном солнечном свете. Он сел медленно. Он сжимал и разжимал руки, чтобы убедиться, что может двигаться. Он осмотрелся. Здесь, почти на уровне земли, Иджил разглядел цветы, распустившиеся под редким теплом лета в Зоне Мерзлоты. Какой-то маленький зверек возился рядом под иголками с легким шуршаньем. «Землеройка или полевка, или эквивалент», — сказал себе Иджил. Он заглянул в ранец. Харлан, оказывается, забрал только то, что видел Иджил.

Иджил поднялся, стряхнул с себя сухие иголки и пошел вниз по склону. Харлан упорно шел к степям перед Домом Коннора.

Иджил решил действовать так, как подсказывало ему Видение. Иджил отметил про себя с горечью, что действительность несколько не похожа на Видение, особенно то, что касается Харлана, идущего впереди на целый день. За секундную неосторожность он потерял Харлана и собственную свободу. Даже если он снова поймает его, что он, безоружный, сможет сделать? У него остался топор, которым можно только убить! Это лишь дело времени, и Наблюдатели увидят, что случилось, и возвратят его.

Спускаясь ниже и ниже, Иджил дальше и дальше вспоминал минуты до того, как Харлан выстрелил в него. Он не видел, что бы еще он мог сделать. Если бы он сначала оглядел эту рощицу, он увидел бы, что на склоне не было следов. А может быть, Харлан оставил один… Или, может быть… Он шел уже несколько часов и все это время вспоминал последние сутки. Он не знал, что еще он мог бы сделать.

Сразу после восхода следующим утром Иджил сел, укрывшись, у подножия скалы на южной стороне перевала. Он слышал ночью пролетающие флайеры. Один из них пролетел так низко над его ночлегом, что мог бы заметить пятно термоса, если бы искал именно его. Но, определенно, он что-то искал. Он кружил над лесом, и хотя вскоре его кружение стало неслышным, не стоило испытывать судьбу. Он опасался, что это флайер Харлана. Кто еще мог бы рыскать в Зоне Мерзлоты? Кто еще мог бы знать, что здесь кто-то есть?

Утренний воздух был влажным и холодным, трава и камни были мокрыми от росы. Невдалеке когда-то упавшая скала усеяла землю глыбами и обломками разных размеров. Поток гравия и мелких камней заполнил промежутки между крупными обломками и щебнем и спустился, образуя дельту шириной в четверть километра. Дальше шел пологий склон этой горы и невысокая гора, затем предгорья, а там уже степи Коннора, Нирана и Йорка, желто-зеленые и охристо-коричневые вдали.

Иджил поднялся и вышел из тени, падавшей от скалы, чтобы рассмотреть склоны внизу и дальше подножия холмов. На широких лугах у подножия холмов паслись стада, черными и коричневыми пятнами выделяясь на желто-зеленом фоне. Как думает Харлан пробраться незамеченным через открытое пространство? Как пастух? Иджил не представлял себе, что Наследник Харлана опустится до переодевания в крепостного, даже, чтобы спасти свою жизнь.

Иджил вздохнул. Он может попробовать еще раз погрузиться в Видение, но пока он не узнает ландшафт, Видение Харлана в этот момент не поможет найти его. Последний раз, когда он пользовался Видением для ориентировки, господь послал ему Анса-кузнеца. И вот после удача покинула Иджила. Бог больше не помогает ему, и не разгадать, что же случилось. Иджил остановился, оглядел дикие скалы и лес и почувствовал жуткое отчаяние. Как он в этом снова отыщет Харлана? Неужели он навсегда останется в подземелье из-за одной глупой ошибки? Неужели его мечты о своем месте в семье разбиты навсегда?

Тихий внутренний голос бранил его: «У тебя прочное место в семье. Тебя так же любят и ты нужен, как и все остальные. Известен ты или нет, знаменит или нет, для них не имеет значения».

«Но это имеет значение для меня», — прошептал Иджил. Он снова вздохнул и пошел, пересекая склон. Быть с Наблюдателями вечно. Потерять все шансы на известность, состоятельность, славу…

Иджил услышал мотор флайера. Он приближался. Иджил спрятался под большим камнем. Гравий выскакивал из-под его ботинок и летел вниз, когда он бежал. Он укрылся под скалой как раз вовремя, когда флайер пролетел над ним. Шум мотора отражался от скалы. Огромная тень проплыла, и показался сам маленький красный четырехместный флайер. Он снова исчез, кружась над скалой, но не улетел. Моторы грохотали в густой тишине.

Флайер определенно что-то искал. Или кого-то. Он кружился снова. Ниже. Ближе.

«В конце концов, они не скрывали свою принадлежность, раскрасившись красным, как этот флайер, — подумал Иджил. — Так что это не похоже на друзей Харлана. С одной стороны. С другой стороны, уж я-то знаю, какой смелый Ричард Харлан. Он вполне мог воспользоваться красным флайером».

13

Иджил сбросил свой рюкзак и тесно прижался к скале. Флайер пролетел по кругу, накренился и устремился вниз к тому месту, где находился Иджил. Сердце Иджила замерло. Какой ужас! Он понял, что заметен, как пограничный столб. Иджил достал из чехла свой топор. В этом мире топор не мог быть оружием, но все же это лучше, чем ничего.

Красный флайер приземлился где-то неподалеку, затем Иджил услышал шуршание по гравию нескольких пар ног. Во рту у него пересохло. Он собрался и стал ждать, куда будут двигаться незнакомцы.

— Эй, ты! — Голос был настороженный.

Иджил распрямил плечи и поднял топор.

— Мы — люди Совета, — прокричал голос. — Не стреляй.

Стрелять? Рот Иджила искривился. «Очевидно, они не знают, что во время моей последней схватки с Харланом я потерял свой станнер. Значит, они не союзники Харлана или, по крайней мере, давно его не видели».

Иджил пошевелил мозгами. Люди Совета. Люди Совета носили красное. Совет держался нейтралитета в родовой вражде Карна. Иджил позволил себе расслабиться.

По крайней мере, они его не убьют. Прежний голос произнес несколько слов на языке пиджин, на котором обычно разговаривали Бегуны. Это навело Иджила на мысль, что они не узнали его.

Иджил на минуту задумался, соображая, что ему может угрожать, затем вышел на открытое пространство и стал ждать, держа руки в стороны. В таком положении топором пользоваться было неудобно, и эти люди должны были понять это.

Трое обогнули край скалы. Они выключили двигатель и осторожно направились к Иджилу, держась за оружие. Когда они подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть его лицо, то резка остановились и уставились на него. Иджил вдруг занервничал и сжал руки. «Что с ними случилось? Неужели они раньше не видели никого из другого мира?»

Старший шагнул вперед. Правой рукой он сжимал станнер, а его пальцы были на спусковом устройстве.

— Кто ты? — Голос дрожал, и казалось человек побледнел. Хотя трудно представить Гхарра бледным.

Иджил приобрел твердость.

— Почему вы спрашиваете? Я не держу оружие наизготовку. Я никого не беспокою, а путешествовать не запрещено, не правда ли?

Говорящий закашлялся.

— Мы… кх… мы не хотели обидеть. Кх. А что является признаком вежливости в вашем мире?

— Общаться без оружия.

— Я не это имел в виду. Вы не лорд, а поэтому мы не можем называть вас «мой господин» и…

— Меня зовут Иджил Олафсон, джентльхом.

— «Джентльхом», я понимаю, что это господин. — Человек снова прокашлялся и убрал палец со спускового крючка. — Мы не хотели обидеть, но никто раньше здесь не путешествовал. Никогда, — он с возражением поднял руку. — Это не запрещено, но здесь же невозможно жить долго. Мы здесь из-за того, что съемка Гильдии с орбиты определила следы в снегу. Здесь их не должно быть. А однажды в долине гейзера обнаружили очертания, которые не были берегом Цинна. А наша обязанность проверить это. Недавно осужденный убийца сбежал из Бремена и… — На минуту он опустил глаза вниз. — Мы увидели следы в тундре, а затем и здесь, и подумали, что, может быть, он здесь. — Он встретился глазами с Иджилом. — Мы не могли представить себе, что это вы. Вы же умерли — не могли не умереть — около года назад.

Иджил глубоко вздохнул и опустил руки. Он подумал с надеждой, что Харлан где-то рядом. Он не должен спуститься в степь, а будет держаться ближе к тундре выше линии деревьев, где следы слабее и хорошая видимость, а энергия расходуется быстрее, чем на низких высотах. Скоро он должен подойти к Зоне Мерзлоты. То, что он взял с собой еду, подтверждало это.

«Возможно, у меня есть наконец возможность поймать его, — подумал Иджил. — Но сначала я должен освободиться от людей Совета».

Иджил подумал о своей клятве никому не рассказывать о том, где он был и что с ним случилось за последнее время. Теперь, когда ему начали задавать вопросы, он почувствовал, как трудно держать слово.

Он мог бы нафантазировать что угодно обо всем, кроме излечения своих рук, даже о том, как он выжил в Зоне Мерзлоты. Но руки — такое отморожение не вылечить. В свое время они были обречены, теперь они действовали. Полусознательно он спрятал руки за спину. Люди Совета зашевелились, вероятно, ожидая объяснений. Ну, хорошо, здесь не было никого, ради кого он бы нарушил клятву.

Он осмотрелся. Почти полдень. Харлан впереди почти на день пути. Но он не проходил здесь согласно данным Совета. Значит, он хочет выйти из Зоны другим путем. Может быть, эти люди знают, где. У них было время установить ловушку для Харлана. Это был бы последний шанс для Иджила поймать Харлана прежде чем он доберется до своих защитников.

Только сейчас Харлан на свободе, а Иджил обнаружен. Если бы Халарек, Совет, даже его семья знали бы, что он жив и идет по следу Харлана, Совет бы вышел на поимку. Он нарушил законы Совета.

«Нет, Совет не получит его». Иджил потер рука об руку. Я был бы рад выбраться отсюда, но бог отказал в помощи. Есть ли он еще?

Главный из солдат Совета обратился к Иджилу.

— Господин, лорд Карн обещал большое вознаграждение за ваше безопасное возвращение и даже лишь за известия о том, что случилось с вами. — Человек замолчал в ожидании ответа.

Иджил быстро обдумывал спасительное объяснение. Он взглянул в глаза главного, пытаясь создать впечатление искренности и важности его слов, что было одной из Академических хитростей.

— Передайте лорду Карну, что я жив и здоров, и что его задание продвигается в нужном направлении. Я буду у Халарека недели через две. — Он использовал все дипломатические уловки, какие были у Карна. Карн хорошо представлял себе значение поведения в различных ситуациях. — Я еще не настиг его, еще не выполнил задания.

— Задание? В Зоне Мерзлоты? — В голосе человека слышалось сомнение.

Иджил испугался. Его свободе постоянно угрожают.

— Да, задание. — Его голос был ледяной и слегка дрожал. Он закинул свой рюкзак за спину.

— Стой. — Главный резко шагнул вперед, но остановился, взглянув на топор. — Вам нельзя уйти. Лхарр Халарек искал вас более четырех месяцев, до тех пор, пока уль не остановил его, увидев, что это бесполезно.

Иджил держался прямо, стараясь избавиться от дрожи в голосе.

— Позвольте вас покинуть для того, чтобы закончить свою работу.

— Какая работа? — Голос человека стал вдруг очень подозрительным.

Иджил понял, что ему не уйти. Он сделал шаг и увидел краем глаза напряженные лица солдат и пальцы, сжимающие станнеры.

Они смотрели на привидение или на то, что должно быть привидением, в том районе их Мира, где никто не заходит так далеко. Они были испуганы. Он был жив, да. То, что он на секретном задании, — возможно. Но то, что это задание там, где ничего нет, — не может быть. Если он хочет закончить свою охоту, зачем ему убегать?

— Я названный брат Лхарров. Это означает, что я делаю то, что они попросят, даже если это солдаты. — Естественно, это была неправда, но такую философию они не могли понять. Они все еще смотрели подозрительно, и их руки все еще не выпускали оружие. — Все господа Гхарров имеют секретные задания, даже Лхарр Халарек. Каждую минуту я трачу впустую на перебранку с вами, что делает мое задание невыполнимым. Если вы задержите меня еще дольше, я потеряю всякую возможность выполнять его. Я буду наказан. — Это-то они должны были понять.

Главный сомневался.

— Да, у нас нет приказа схватить вас.

Однако другой солдат что-то зашипел ему в ухо. И через мгновение Иджил лежал лицом в снег, не двигаясь. Он кипел в ярости. Харлан на свободе. Карна нет. И все из-за каких-то бюрократов.

Люди Совета быстро связали ему руки, перевернули на спину, чтобы он мог дышать.

— Приносим извинения, но на вознаграждение Лхарра мы втроем сможем прожить до конца дней своих, а мы уверены, что получим его, даже невзирая на происки уля. Мы вас долго не задержим, три-четыре часа. Надеюсь, три-четыре часа не так много, чтобы позволить отвлечься от работы, по сравнению с тем временем, которое прошло с тех пор, как вы исчезли.

Иджил оказался совершенно беспомощен. Бесполезно даже было ругать этих людей, которые отбирали у него свободу и лишали репутации.

Двое солдат повели Иджила к флайеру. Они прикрепили его ремнями к заднему сиденью и сели сами. Главный сообщил Совету об их взлете. Он просил, чтобы Совет попросил Лхарра Халарека встретить флайер в пункте, название которого Иджил не знал.

— Мы в районе Голубого объекта, — добавил старший.

Голос на другом конце что-то пробормотал.

— Голубой объект, — повторил главный.

Голос на другом конце что-то проскрежетал и замолк.

Старший проверил свой летательный аппарат, повернул ключи и нажал кнопки, и флайер взлетел над горами, затем повернул на юго-запад. Ветер поднимал столбы снега вековой давности.

Иджил наклонился. Его позвоночник изнемогал от крепких ремней и привязанных сзади рук, его левая нога онемела от тяжести рюкзака, лежащего на ней.

Мысленно он посылал этих людей к черту, дьяволу и волку в пасть. Он корчился, чтобы найти удобное положение, но смог только снять рюкзак с ног.

Через минуту он смог произнести онемевшим ртом:

— Вы… разрушили… результаты… всей… работы.

Старший обернулся к нему.

— Вы зря так нервничаете, господин. Задержка на три-четыре часа ничего не испортит. Ваше задание, — добавил глава, — вряд ли важнее того, что мы нашли вас или поймали бы лорда Ричарда. А вы, вероятно, не знаете, так как вас не было так долго, что лорд Ричард сбежал.

Иджил чувствовал, что он сейчас взорвется! Он не мог ничего ответить и старался изобразить полное недоумение и непонимание. Он использовал всю свою выдумку и изобретательность, но бог не помог ему. Всю дорогу Иджила поедало разочарование.

Шум, который всегда сопровождал приготовление к обеду в семье Халареков, превратился в приглушенный фон голосов, как только семья и тщательно подобранные гости — это всегда были нужные люди — расселись за серьезным занятием поедания роскошного обеда.

Сервировка в первый день была проще, чем обычно, поэтому обед был ранний. Карн выглядел веселым, так как был очень голоден.

— Господин? — Маленький паж потянул Карна за рукав. — Мой господин, Председатель Гашен желает с вами поговорить.

Карн неодобрительно посмотрел на мальчика; ему бы лучше заниматься уроками, чем приставать к господину.

Карн глядел то на Лизанну, то на Катрин, затем на мальчика и резко встал из-за стола. Лизанна не могла воспитать дисциплинированность у мальчика. Она не могла вообще воспитывать слуг. Она только знала, что в большинстве Домов слугам достаются удары и пинки. Нет, Катрин должна бы взять на себя заботу о воспитании мальчика, хотя бы научить его правильно обращаться к своему господину.

Для нервозности были свои причины. Когда Председатель Совета вызывал к себе, то на то были серьезные причины. Из опыта Карн знал, что вызов из комнаты три-д Председателем означает плохие вести.

Карн сдерживал себя, чтобы не броситься бегом в трехмерную комнату и быстрее узнать все недобрые вести. Такая торопливость не помогла бы ничем, а только дала бы повод кузинам и слугам судить о том, что Лхарр побежал по требованию Свободного. Это было признаком дурного тона в их компании.

«Формальности, соблюдение приличий, ритуалы, — бурчал про себя Карн.

— Боже, как я бы хотел прожить без них немного!»

Техник, дежуривший у двери трехмерной комнаты, открыл дверь и впустил Карна. Фрем Гашен ходил взад и вперед в дальнем конце комнаты. Как только он вступил на ковер, то богатое убранство кабинета Председателя засверкало во всем его великолепии. Вся эта роскошь была сильным контрастом по сравнению с абсолютно пустой трехмерной комнатой. Трев Халарек считал, что это признак неизбалованности. Ни ковров, ни мягких стульев, ни даже картин на стенах.

Карн обернулся к Председателю.

— Фрем Гашен.

Гашен перестал прохаживаться по кабинету и взглянул на Карна.

— Мой лорд. Ваша три-д комната в безопасности? Вот секретное сообщение. — Председатель опустил руки на свое величественное чрево, ожидая, пока Карн освободит комнату от слушателей. Карн выпроводил техников. Когда за последним из них закрылась дверь, Карн обернулся к Председателю.

— Теперь мы одни, господин.

Пальцы правой руки Председателя слегка барабанили по упругому животу.

— Мы… получили несколько специальных сообщений со съемки Гильдии. Мы патрулировали в течение нескольких дней над северной частью Зоны Мерзлоты. Съемка определила фигуру, которая явно была не фигурой медведя из Цинна в долине гейзера, и следы, которые явно не были следами какого-либо известного нам животного. Тогда Совет пришел к мысли, что это могло быть место, где скрывается Харлан. — С открытым ртом Гашен уставился опять на свой живот. — Мой господин, несколько минут тому назад патрульный флиттер принял на свой борт кой-кого в северной части Зоны Мерзлоты — вы уверены, что мы одни?

— Безопасность гарантирована, Фрем Гашен.

Председатель закивал.

— Наши люди нашли Иджила Олафсона, мой господин.

Для Карна время на мгновение остановилось. Иджил. Нашелся. Через столько времени в Зоне Мерзлоты! Иджил — художник. Иджил — борец. Большой смеющийся блондин.

Жив после всего.

Затем всплыли в памяти уроки жизни среди Гхарров.

— Кто еще об этом знает? — спросил Карн более резко, чем того хотел.

— Я уверен, никто, кроме тех, кто принимал сообщение и разрушал сегодняшний код.

— Где он?

— С места, где его подобрали, четыре часа лета сюда. Мы бы доставили его прямо в Онтар, но он настаивал на том, что он в Зоне Мерзлоты на задании и что люди Совета помешали ему его выполнить.

Лицо Председателя выглядело унылым.

— Видите ли, мой господин, люди уверены, что они достойны вознаграждения, которое вы обещали в прошлом году за возвращение Фрема Олафсона.

Мозг Карна усиленно работал. «В Зоне Мерзлоты. Никто не жил в Зоне Мерзлоты! Иджил, вероятно, говоря о вам, что он выполняет мое задание, думал, что эта спасет его от Совета, во что теперь трудно поверить после того, что я выглядел удивленным. Я выдал себя. Боже! Через год! Даже академическая закалка не может помочь мне оставаться нейтральным после того, что я считал зрелый год его умершим». Он старался скрыть свое возбуждение и радость как только мог.

— Конечно, я награжу их, Председатель Гашен. — «Хотя деньги эти совершенно не правые», — добавил он про себя. — Где он?

— Корабль Совета приведет его сюда.

Новая тревога поселилась в душе Карна. Он тряхнул головой.

— Я не хотел бы обидеть, Фрем Гашен, но после того, что случилось с моей мамой, я думаю, вы понимаете, что я не доверяю никаким флайерам, кроме своего.

— Я пытался сохранить секрет, как только мог. Что касается вас, то пусть вы обещали вознаграждение за его возвращение, хотя он был на задании Дома. Очень удобное объяснение, мой лорд.

Карн поклонился в благодарности. Он, естественно, понимал, что Председатель не верит рассказу Иджила, особенно после реакции Карна, но, по крайней мере, принял эту версию. Карн прокашлялся, чтобы избавиться от видимости доброты.

— Вы очень внимательны, Фрем Гашен, и я признателен вам. Мог бы я направиться к месту встречи и подобрать надежного пилота Совета? Я искренне не решаюсь пользоваться оборудованием, которое не проверено моими людьми.

— Не очень понятно, мой лорд. Зачем? Четыре часа от земель Совета? Там вас ожидает надежный пилот.

И Гашен удалился, не ожидая благодарности и дальнейших вопросов.

Карн повернулся и стремительно бросился к двери. Затем опомнился и притормозил. Это должна быть секретная поездка, по крайней мере, до тех пор, пока он не узнает, что произошло. Он не должен показывать своего возбуждения. Он вышел в дверь и вернулся в Большой Зал, сохраняя спокойствие, насколько это было возможно. Прошел год, а Иджил оказался живым! Не просто жив, а здоров и невредим, странствующий по Зоне Мерзлоты.

Несколько часов спустя пилот Совета посадил флиттер Карна у поста Совета на северном конце Цинна. Пост, по-видимому, редко посещался кем-либо, и сейчас там был только один флиттер, красный, на четверых человек. На снегу были следы, которые вели к двери поста. Следов в обратную сторону не было. Карн дождался, пока пилот выключит двигатели и выйдет на улицу, спускаясь по крылу к земле.

Еле сдерживая себя, Карн бормотал что-то про себя, чтобы занять себя. Как только скрипнула дверь поста за вошедшим пилотом, Карн бросился к двери.

— Иджил? Иджил?

Знакомая статная фигура грохоча спускалась по ступенькам. Иджил закричал: «Карн!» — и они бросились в объятья друг друга, смеясь и толкаясь, перекликаясь вопросами, смеясь еще больше, борясь с попыткой закричать еще громче от переполнявших их эмоций. Наконец они остановились, тяжело дыша и по-дурацки улыбаясь.

— Женился, да?

— Твои руки! Твои измученные руки!

— Иди первым, — сказал Иджил, надеясь выиграть несколько минут, чтобы обдумать правдоподобное объяснение.

— Нет, ты. А откуда ты знаешь, что я женился?

Люди Совета одели свои парки, пилот Карна попрощался, и они вышли из здания поста. Людям было дано разрешение на отдых, что было так редко в жизни Гхарров. И они попросили Карна позаботиться о вознаграждении. Спустя несколько минут красный флиттер Совета улетел.

Иджил потер руки и на мгновение посмотрел на них.

— Я был обманут местными жителями, так сказать. — Он надеялся, что Карн поймет, что он имеет в виду Бегунов и не будет больше задавать вопросов. Обидно лгать своему лучшему другу. А если Карн начнет расспрашивать подробности, Иджилу придется соврать. — Мои руки… Я не смогу объяснить, как они выздоровели. Это было чудо, насколько я понимаю.

— Он мог бы поклясться перед всеми богами, что эта часть была правдой. Заживление выглядело чудом. — Очень, очень медленное чудо, Карн. Они еще не вошли в полную силу.

— Покажи, — приказал Карн, мужественно чувствуя боль за друга, как свою собственную, и только глубоко вздохнул. Друг! Его друг вернулся! Вернулся с того света! Он протянул ему правую руку.

Иджил схватил ее и пожал так, что согнулись колени Карна. Карн засмеялся.

— Не в полную силу? Благодарю бога, что ты не сжал во всю свою силу.

— Он сморщился от боли и попытался вытащить свою руку. — Теперь освободи меня.

Иджил похлопал одной рукой Карна по плечу, а другой схватил ускользающего от ответа друга.

— А ты женился, хотя тебе еще нет двадцати?

Карн освободился от руки Иджила и обернулся к нему. Низким и приглушенным голосом он произнес:

— Дом Халареков должен иметь наследников. Остались только я и Кит. Мог ли я ждать до тех пор, пока мне исполнится двадцать пять или тридцать лет? — Он обернулся и взглянул на Иджила. — Откуда ты знаешь, что у меня есть жена?

— А, это кусочек сплетен людей Совета, которые меня сюда везли. — Это Иджил придумал из-за обиды на людей Совета. — Карн, я шел по следу Харлана, когда эти бюрократы схватили меня и привезли сюда. Он был буквально в дне пути от меня, хотя из-за моей же глупости, но я еще могу догнать его, если ты можешь предположить, к кому он бежал. Он двигался через Холдинг Коннора, но…

— Ричард идет через владения Коннора?

— Да. Я преследовал его с вердейна по огромным пространствам Зоны Мерзлоты. Время от времени мы соревновались. Убийцы или кузены — убийцы в уме. Солдаты Совета держали после побега дома. Но я полагаю, ты знаешь это.

Карн кивнул, но Иджил отметил, что для друга многое неясно, но он сейчас не собирался задавать лишних вопросов. Но, в конце концов, он их задаст. Правда, сейчас внимание Карна было обращено на опасность, которую представляет Ричард Харлан для его Дома, пока он на свободе.

Карн нахмурил брови и взъерошил волосы; смуглые пальцы переплелись с темными волосами. Он отключился на несколько минут в раздумье.

Карн медленно посмотрел на Иджила.

— Он направляется в Кингсленд. Я уверен в этом. У лорда Неллиса была неудача в курте, только что перед осадой, и Ингольд теперь граф в Кингсленде. Неллис медлил, но он неглуп и справедлив. Ингольд — соперник Ричарда, они очень похожи.

Иджил кивал в знак согласия. Это совпадало с тем, что говорили о Харлане Наблюдатели.

Вдруг глаза Карна засверкали.

— Я готов держать пари, что флиттер с Кингсленда сядет скоро на окраине Зоны Мерзлоты. Может быть, около Йорка, может быть, даже на границе земли Совета. — В его голосе чувствовалась горечь. — Это было бы веселенькой затеей для Харлана быть подхваченным беглецом от Совета на границе земель Совета, возможно, на земле Совета.

Иджил в раздражении опустил руки.

— Смотри, Карн, если ты полагаешь, что ты знаешь, где он, каждую минуту, которую я провожу здесь в болтовне, Харлан использует для приближения к спасению. Особенно, если ты прав и он собирается встретиться с флайером здесь неподалеку.

— Почему ты не сообщил Совету, где он, когда мог это сделать?

Иджил пристально смотрел на друга. Он думал, что Карну все понятно.

— Я хочу сам поймать Ричарда. Я сам хочу разорвать его на куски. — Наступила тяжелая пауза. — Я очень хочу этого, но собираюсь вернуть его в тюрьму. Держу пари, что для Харлана это гораздо хуже, чем любая пытка.

Карн побелел.

— Ты хочешь, чтобы он остался жить? После того, что он сделал с моим Домом? С матерью? С твоими руками? Ты собираешься сохранить ему жизнь? Я думал, что король Викингов верит в вендетту!

Иджил с испугом взглянул на Карна.

Не так давно он думал так же. И даже сейчас, и, конечно, ему трудно было объяснить, зачем необходимо сохранить Харлана для будущего Старкера-4 без отправки к Наблюдателям.

Он не мог. Он закашлял.

— Карн, я хотел сам убить Ричарда. Но я узнал, как его кузены начали бороться за власть после приговора Харлану. Если Совет вернет Ричарда в Бревен, он останется там до окончания срока приговора и будет наблюдать, как рушится от раздоров и фамильной склоки Дом Харлана. От Дома Харлана не останется ни кусочка, и это худшее, чем смерть или любое другое наказание для Ричарда Харлана.

Карн сомневался. Иджил знал, что где-то внутри Карна идет борьба чувства и здравого смысла. Интуиция и здравый смысл подсказывали ему, что нет лучшего реванша, чем возвращение Харлана в Бревен для наблюдения, как его Дом доходит до уничтожения от жадности и вероломства его обитателей.

— Ричард Харлан пожелал бы лучше испытывать любые муки, чем он будет наказан наблюдением за борьбой своих кузенов за титул герцога.

Карн не хотел верить словам Иджила. Он чувствовал обман и от человека, которому доверял больше всех. Он признавал здравый смысл в словах Иджила, но это не могло усмирить его гнев. Харлан посмел убить Лхарра. Он посмел домогаться Кит.

Карн затряс головой, стараясь избавиться от всех мыслей. В истории Гхарров женщину ожидала участь стать собственностью человека, который убил ее отца, брата, мужа или другого защитника. Такое вынужденное «сватовство» было принято и сейчас, в чем Ричард преуспел бы, уничтожив Халареков. Гнев нахлынул на Карна.

«ТОЛЬКО НЕ МОЯ СЕСТРА! Я УБЬЮ ЕЕ САМ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ДОТРОНЕТСЯ ДО ЕЕ РУКИ. Я УБЬЮ ЕГО ПЕРВЫМ».

В Карне взяла верх кровь Гхарров. Карн услышал призыв к неминуемой смерти для так называемого герцога и был не в состоянии изменить процесс.

Основная обязанность Лхарров состояла в охране и защите своего Дома, спорил возникший в Карне Гхарр, и поэтому, уничтожив Ричарда, он обезопасит свой Дом. Перед Карном предстали его новые вассалы, восстановленные после последней осады Онтар и Холдинг, его невеста, необходимая Дому.

— Я собираюсь идти.

Он чувствовал правоту своих слов. Академический дипломат, мирный негоциант был ужасен.

Иджил открыл рот.

— Нет. Ты не готов. Ты не взял снаряжение. Твой Дом…

Карн уже открывал двери кабинета. На постах Цинна всегда имелся запас пищи, оружия, постельных принадлежностей, медицинского оборудования. Иджил мог переубедить Карна, пока тот собирал все необходимое.

— Вот запасы. Я буду готов через пять минут. Ник будет управлять домом во время моего отсутствия. Он может продолжать все, как было.

Мысленно Карн добавил: «И ЛЕДИ АГНЕС БУДЕТ ОХРАНЯТЬ ЕГО И КИТ, КАК ЕСЛИ БЫ ОН БЫЛ ДОМА ВО ВЛАДЕНИИ ШУСС. О боги! Я бы хотел, чтобы наш Дом дождался женитьбы, хотя мы уже помолвлены, а Кит еще должна выйти замуж».

— Я никуда не пойду, Карн, пока не буду уверен, что ты не убьешь Харлана.

Спокойный голос Иджила прервал размышления Карна. Карн изумленно взглянул на друга.

— После всего, что Ричард сделал?

— Да. Я настаиваю на том, чтобы возвратить его в Бревен. Я дал клятву, Карн, клятву в их храме.

Карн молча изучал Иджила. Он знал, как много для него значит верность клятве. Он чувствовал, что Иджил что-то недоговаривает. Ричард заслужил смерть, и Дому Халарека будет от этого спокойнее. Но без поддержки Иджила не поймать Ричарда. Иджил знает, где он приблизительно находится. Даже если необходимо вернуть его в руки Совета, он бы должен обещать Иджилу не убивать Ричарда.

Карн тяжело вздохнул. Это решение может стоить ему Дома, — но это не так много, как позволить Ричарду встретить его близких.

— Иджил, я клянусь кровью моей матери, что я не убью Ричарда.

14

За время, которое Иджилу показалось мгновением, Карн убрал шасси, а двое из них взбирались на крыло стоящего флиттера и в его кабину. Карн пилотировал в соответствии с негласным соглашением: он знал территорию Зоны, по крайней мере, ее границы. Карн резко бросил флиттер вверх, чтобы выйти из области слежения охранного поста, и пролетел его восточнее по направлению к земле Коннора и Совета.

— Не хватает немного изощренности, — прокомментировал Иджил мягко.

— Это то, что обычно говорит Ник. — Карн нажал на несколько кнопок, установил переключатель в новое положение и откинулся в кресле назад. — Все, больше никакой работы в течение получаса или более, пока мы не достигнем Поместья Коннора. Семья Тана, — добавил он для Иджила, — мои вассалы. Я не думаю, чтобы они оказали помощь Ричарду. Хотелось бы, чтобы я смог сказать то же самое обо всех остальных. Скажи мне, что они собирались делать?

Иджил обобщил все, что произошло, не упоминая только лишь о крепостных крестьянах и Наблюдателях. Он мог понять из выражения лица Карна, что его друг догадывается о том, что тот многого не договаривает. Иджил решил отвлечь его внимание.

— Подозреваешь ли ты, что твои вассалы могут помогать Харлану?

Лицо Карна сделалось зловещим.

— Возможно. Роул не испытывает большой любви ко мне. И Нерут. И Мелеван. И некоторые или все поместья, которые я отвоевал у Харлана. Роул, Нерут и Мелеван обижены тем, что я победил их не в единоличной схватке один на один. Они собирались бороться со мной в ухле. Или, возможно, они думали, что я собираюсь ждать до тех пор, пока не начнется время схваток весной. — Карн рассмеялся. — Я могу быть наивным в политике в этом мире, Иджил, но никак не глупым.

Иджил смотрел в окно, чтобы Карн не мог читать его мыслей на лице. «Вот что причиняет такую боль, не правда ли? Что такой выдающийся представитель Академии вынужден здесь торчать, потому что у него нет ловкости с ними бороться».

Они потратили много времени, но не увидели ни следов Харлана на земле, ни флайеров Одоннела и Харлана в небе. Однако они увидели три самолета Совета в это время. Иджил предположил, что они искали пропавших без вести. Карн, возможно, пришел к той же мысли. Его движения стали более резкими, фразы укороченными, тон речи возбужденным. Нетерпение сквозило в каждом его движении. Иджил понимал, что если бы он был пилотом, он бы реагировал на крушение всех надежд тем же самым. Страшно было подумать, что твой враг рядом, а ты не можешь обнаружить его или сообщить домой о помощи. Любой сигнал выдал бы их местоположение обоим, Харлану и Совету. И Иджил, и Карн сильно хотели, чтобы Харлан вышел из-под покровительства Совета.

Только передвигаясь на флиттере, они могли обнаружить Харлана первыми. Следование по следам Харлана на земле отняло бы много времени, даже если бы они их и обнаружили, в чем Иджил глубоко сомневался. Люди, скорей всего, уничтожили свои следы. Иджил чувствовал себя так же неуверенно, как и Карн, по мере того, как шло время. Помощь Харлану уже должна быть где-то рядом.

Иджил бросил взгляд на Карна. Карн был занят пилотированием и с расстроенными чувствами вел поиск. Может, попытаться найти его с помощью Экстрасенсорного Видения, пока Карн был занят другими мыслями? Экстрасенсорное Видение может обнаружить Харлана раньше. Иджил откинулся назад в своем кресле, медленно вздохнул и представил лицо Харлана. Сейчас. Он хотел Увидеть Харлана сейчас.

На некоторое время изображение кабины флиттера расплылось в глазах Иджила. Затем он оказался на склоне горы, смотря вниз на широкую, неглубокую реку, текущую через болота, шириной в несколько километров. Было раннее утро, и даже летом ранним утром в Зоне Мерзлоты вода в реке покрывалась кружевами льдинок вдоль отмелей.

Иджил взглянул украдкой на солнце. Река текла на юг и увлекалась ветром между гор. Блестящая полоска реки тянулась через глубокое ущелье в горах, и за ущельем водяной туман поднимался до самого горизонта. Ричард Харлан стоял на большой плоской горе в середине реки, пугая мускулами.

Иджил от неожиданности присел.

— Карн!

Карн напрягся, продолжая держать руки на спусковых крючках.

— Эй, Карн, я извиняюсь. Я должен был узнать, прежде чем кричать о чем-либо.

Карн поднял руки с кнопок огневого контроля.

— По крайней мере, этот инстинкт действует так, как надо. — Его голос был грустным и самоосуждающим. Он выключил автопилот, посмотрел на Иджила и стал ждать.

— Если бы я мог описать место, где Харлан был этим утром, мог бы ты найти его?

Карн бросил на Иджила удивленный взгляд, но кивнул.

Иджил описал реку, которую он Видел. Карн включил карту на навигационном экране флиттера. Слова на экране не были понятны Иджилу — он мог говорить на языке Ром, но никогда не учился читать, — но пейзаж был похожим.

— Здесь, — сказал он, показывая на реку, вытекающую из гейзера, которую гнал среди гор ветер.

Карн переключил на увеличенную карту. Экран показал на бледно-зеленое место на реке. Цвет соответствовал влажной, заболоченной земле. Иджил показал на нее.

— Можем ли мы попытаться приземлиться здесь?

Карн удивленно посмотрел на него, но взлетел над землей в автоматическом режиме, изменил контрольные кнопки, сбросил автоматический режим и откинулся назад в своем кресле. Он скрестил руки на груди и уставился на Иджила.

— Ну и?..

Иджил оскорбился.

— Если даже его не будет там, то что мы теряем?

— Ничего. Мне только любопытно, как ты узнал об этом болоте в той части моего мира, который даже мои люди не посещают. Может быть, ты изучал фотографии Гильдии, пока ты скрывался? Это то, чем мы не обладаем до сих пор. Где ты был это все время и что делал? И почему ты не дал знать своим друзьям, что ты еще жив!

Иджил вздохнул.

— Я не мог и не могу. Еще нельзя. Клянусь тебе, нельзя, Карн. Я не смогу объяснить. — Как могли бы Бегуны объединиться с Халареком, даже если бы они и захотели? — Я был пленником, Карн!

Подозрение Карна терзало.

— Пленником. И они даже разрешили тебе уйти. Очень похоже на это. После того, как они вылечили тебе руки.

Иджил чувствовал, как ужесточается голос Карна. Он мог понять его скептицизм, даже подозрение, но понимание не делало от этого меньшим страдание.

— Карн! Плюнь на это! Это я, Иджил, я говорю с тобой. Не Харлан. Не Одоннел. Даже не один из твоих вонючих вассалов. Это я! Мы же были друзьями столько лег.

Голос у Карна стал более глухим и опасно спокойным. Его правая рука сжимала станнер. Иджил никогда не видел его таким раздраженным.

— Я думал тоже, что мы Друзья. Но руки, которые были заморожены в ледяные блоки, не работают снова как новые. Никогда. Я пытался понять, кто ты и кто платит тебе и почему, но не мог. Убийца? Похититель людей? Шпион? Ричард хотел иметь шпиона. Что еще надо? Ты работаешь на Ричарда? Может быть, ты андроид? Кто ты на самом деле и откуда ты так много знаешь об Иджиле Олафсоне?

Иджил проглотил слюну. Он уставился взглядом на черную дырку ствола станнера. Если он правильно понял, Карн установил мощность станнера на величину «убийство». Карн был серьезен. Иджил быстро обдумывал ситуацию. Очевидно, что он не учел, чем может показаться его долгое отсутствие человеку, чья жизнь проходит в постоянном подозрении и смертельной опасности. Он знал, что будет большой проблемой объяснить прошедший год, учитывая, что он не имеет права обо всем говорить, но он никогда не мог представить, что Карн, Карн, боже мой, будет думать, что он обманщик и даже убийца. Когда он жил с Наблюдателями год, Карн постоянно встречался с предательством и вероломством Гхарров, и это его изменило. Сильно изменило. Старый Карн подозревал бы заговор против него или его Семьи — это было бы обычным делом в этом мире — но он никогда бы не подозревал Иджила.

«В действительности, он не подозревает меня, — Иджил сказал самому себе. — Из-за того, что мои руки в порядке, он подозревает, что я искусственный, андроид, и он должен реагировать так быстро, чтобы защитить себя, что ему не приходила в голову, что только кто-то знакомый с жизнью пришельцев способен думать о такой вещи, как искусственный человек. Семьи считают, что отбытие с планеты является признаком нелояльности и, возможно, предательствам. К моему счастью, однако, Харлан окажется одним из пришельцев».

Мысли Иджила вернулись к наставленному на него стволу станнера и к неумолимому лицу друга. Взглянув за ветровое стекло, он понял, что прошло несколько секунд. Умереть от рук Карна… Иджил взвесил шансы того, чтобы успешно выбить станнер из рук Карна прежде, чем он сможет выстрелить, и понял, что шансов мало.

— Я жду объяснений, — голос Карна был убийственным.

Иджил знал, что он должен начинать с очень убедительного объяснения, которого у него не было. Он знал, что должен бы бояться этого, но он чувствовал только лишь горькое разочарование из-за того, что долгие годы отношений с ним как с братом были забыты этим человеком из-за укоренившейся подозрительности, которая помогает лордам Гхарров выжить.

«Карн всегда был способным учеником», — горько думал Иджил. Он хотел ударить кулаком по чему-нибудь, но понимал, что любое его резкое движение будет последним. Он позволил себе взорваться только речью.

— Послушай, Карн! Я не могу сказать, кто я. Я только лишь один из многих себе подобных. Я не могу быть лжецом. Ни один из Гхарров не похож на меня. То, что я не был здесь долго, достаточно для кого-то, чтобы считать меня синтетическим. Кто кроме тебя и меня на Старкере-4 знает о существовании синтетических людей? Продолжай! Не думай, что я отступлю от клятвы, потому что твой мир держится только на лжи и измене!

Это причиняло боль. Иджил мог видеть это по лицу Карна, но его голос все еще оставался страшно холодным и бесстрастным.

— Поклялся кому, Иджил? Чья клятва может быть важнее нашей, скрепленной кровью? Чья?

Иджил глубоко вздохнул.

— Людей, которые держат в своих руках мою жизнь и свободу и твою. — Он поднял ладонь, чтобы парировать все вопросы. — Они не с этой планеты, если уж говорить правду, и они не угрожают твоему Дому.

Сразу после этих слов пришел запрос по радио от Дома Конноров. Карн ответил быстро, не спуская глаз с Иджила и продолжая твердо сжимать в руках станнер. Он быстро взглянул, где они находятся, и продолжил свои вопросы.

— Мой брат Иджил не знал географии Старкера. Как ты мог описать место, где Иджил никогда не был? И почему ты рассказываешь, в каком месте находится Ричард, и не ловушка ли это? Как я уже говорил тебе раньше, я не идиот.

Иджил вздохнул и покрутил головой. Он поднял свое правое запястье с белым рубцом поперек него, подтверждающим их былое братство, скрепленное кровью.

— Кроме этого, у меня нет никаких доказательств, кто я есть, для того, кто знал меня, с тех пор, как нам было по одиннадцать лет. Я поклялся тем, кто меня вылечил, клятвой, которой я не могу изменить даже для тебя, Карн Халарек, даже если ты убьешь меня. — Иджил набрал воздуха в легкие и успокоился на некоторое время. — Что касается, где скоро будет Ричард Харлан… — Иджил снова вздохнул и посмотрел в окно. — Я Вижу, где Харлан, Карн, так же, как Видит Мама. Ты знаешь, Мама и Сольвейг были ясновидцами. Недавно я тоже стал им. Против моей воли, в основном. Это не дар людей. — Иджил посмотрел назад, на своего друга. — Но дар это людей или нет, но я Вижу правду, и если ты можешь найти это место, ты найдешь Харлана. Ты можешь проверить, что я говорю правду, слетав туда. Или ты веришь Иджилу Олафсону, или нет. — Иджил посмотрел в окно снова. — Проклятый мир, где люди не верят друг другу. — Иджил отвернулся спиной к Карну.

Наступила полная тишина сзади. Затем Карн начал двигаться. Иджил услышал шуршание одежды и стук от положенного на полку станнера. Рука Карна крепко сжала плечо Иджила до боли. Горы Зоны Мерзлоты появились слева, а внизу и справа степи Гильдии и Нирана. Карн снова сел. Когда Иджил повернулся, Карн сидел, сгорбившись, обхватив голову руками.

— Это Оуз, Иджил, — наконец сказал Карн почти шепотом. — Река, которую ты Видел — это Оуз. Она протекает через свободный город Йорк.

Он глубоко вздохнул.

— Я действительно помню твою мать и ее Дар, Иджил; Я помню, она сказала мне, что все они погибнут, мои братья и отец, и я не верил ей. — Голос Карна затих, и снова в кабине наступила тишина.

Неожиданно Карн резко ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— В кого я превратился, если я угрожаю единственному из людей, кому я полностью доверяю? — Он уставился в ветровое стекло, ничего не замечая.

— В человека, чей мир слишком подлый, чтобы иметь друзей, — спокойно сказал Иджил.

Немногим более чем через час на горизонте появился Йорк. Спутниковые зонды и аварийные люки ангаров еще работали. Ближе, в сторону востока, скользила овальная тень по земле. Иджил наклонился вперед, чтобы увидеть лучше. Флайер. Это должен был быть флайер.

— Карн, эта штука вооружена?

Голова Карна резко повернулась.

— Смотря что. Где?

Иджил показал. Флайер выскользнул из-под тучи. Он был пурпурного цвета.

— Кингсленд, — Карн выдохнул. — Я был прав. — Он нагнулся вперед, установил контроль и поднял флиттер над пушистыми облаками. — Может быть, мы сможем спрятаться, немного, до того, как мы подойдем поближе.

У Иджила были сомнения, но он ничего не сказал. Возможно, Карн имел в виду; что он сможет скрыть цвета его Дома, поднявшись вверх, так, чтобы пурпурный флайер мог видеть только грязную нижнюю обшивку, которая была у всех флайеров одинаковая.

Через некоторое время они приблизились к флайеру Кингсленда, тот заметил их и ускорился. После этого Карн сделал все возможное, чтобы удержать более мощный кингслендский флайер в поле зрения. Флайер резко развернулся и на мгновение блеснул пурпурной точкой на фоне серого хребта гор, а затем исчез над долиной в стороне Зоны.

— Скрылся? — спросил Иджил.

— Не думай так. Не воображай, что пилот думал о том, как бы скрыться от нас. Посмотри, как он ушел от нас в туман. Я не думаю, что он мог видеть мои цвета, но он мог определенно решить, что этот флиттер не красного цвета, принадлежащего Совету. Нет, он ищет Ричарда. Держись.

Карн сделал на флиттере крутой вираж и последовал за кингслендским флиттером над долиной.

— Будем держаться ниже, чтобы не фиксироваться на датчиках Совета.

Карну удавалось с трудом держать корабль в поле зрения, который был вынужден замедляться из-за изгибов и возвышенностей в долине. Пурпурный флайер взлетел над горным хребтом и полетел на восток. Карн включил наземную диаграмму на контрольном экране и изучил расположение гор.

— Выглядит как бассейн или широкая долина около Оуза немного к западу отсюда, — пробормотал он. — Держу пари, что он здесь. Мы настигнем его и схватим. Спасибо ангелам за спутниковые снимки Гильдии.

— Таким же способом Совет нашел меня. Спутниковые снимки.

Иджил надеялся, что его замечание разъяснит некоторые вопросы, но Карн ничего не слышал и продолжал разговаривать сам с собой.

— Удивляюсь, как пилот знает, где его искать. Никаких сигналов. Совет услышал бы их. Предварительная договоренность должна быть. И это значит, что, по крайней мере, один человек помог ему в Бревене. Я знаю это, как бы то ни было. В противном случае, он не смог бы выжить здесь. Кто-то оставляет продовольствие в заранее условленном месте. Кто? В Доме много дьяконов, и никто не знает, который из них. Он почти в безопасности. Если этот флиттер улетит отсюда, он будет дома, потому что наш флиттер не сможет захватить его. Если бы быть на десять лет моложе и посильнее вооруженным. Если бы быть на месте Ричарда.

Разговор с самим собой действовал Иджилу на нервы. Ему не нравилось размышление про себя, как это было у Карна. Иджил прервал поток его мыслей.

— Когда Харлан поймал меня, он взял мой станнер и немного пищи. Он не убил меня. Очевидно.

Карн резко вышел из состояния размышления.

— Ты был у Ричарда, и он не убил тебя?

Иджил кивнул.

— Он сказал, что он не имеет обиды на меня, сказал мне, чтобы я шел домой и не связывался с тобой. Затем он навел на меня мой станнер, так что он вполне мог убить меня.

Флиттер пронесся над горным хребтом. За другим, более низким, показался сверкающий изгиб реки.

— Оуз, — сказал Карн.

Карн снизил скорость, но они пронеслись над следующим хребтом все еще на большой скорости. Иджил внимательно посмотрел в окно. Карн должен был бы хорошо пилотировать, учитывая порывистый ветер и более высокие хребты на восточном берегу реки. Они быстро пересекли хребет, и снова показалась река. Кингслендский флайер приземлялся на песчаной отмели внизу.

— Пурпурный флиттер, военный, приземляется. От шести до восьми человек ждут, один в зеленой одежде Харлана, — сказал Иджил.

Карн кивнул, держа взгляд на приборной доске. Флиттер пронесся над рекой и горным хребтом.

Иджил напрягся и посмотрел на Карна.

— Это был Харлан, — выпалил он. — Это был Харлан, и ты пролетел прямо над ним!

Иджил увидел, что его клятва нарушена. Он изо всех сил попытался успокоить рвущегося из кресла Карна и взять управление самому.

Голос и фигура Карна были напряжены.

— Нас двое, их больше. Военный флайер против четырехместного флиттера Халарека. Нечего и вступать в бой. — Карн нагнулся вперед, чтобы прочитать на приборной доске, и затем повернул флиттер на юг.

— Нет! Умоляю тебя, не улетай, Карн! Я должен сквитаться с Харланом.

— Иджил, шатаясь, встал из кресла и дошел до рукоятки.

Карн усадил Иджила обратно в кресло. Иджил сел, оглушенный. Когда Карн шел вперед, он, должно быть, подобрал что-то тяжелое. Иджил потер щеку и подбородок.

«Черт возьми, как жжет! — Он посмотрел на Карна с удивлением. — Он в два раза тяжелее меня. Боже, каким он должен быть злым! Он просто трясется от злобы».

— Кто теперь не обращает внимания на то, что он знает? — Карн рычал.

— Я вынужден терпеть оскорбления по поводу моей храбрости каждый день от врагов и Семьи, даже хотя работаю лучше их, но клянусь ангелами, я не собираюсь терпеть оскорбления от тебя! Ты знаешь лучше!

Карн сидел, смотря на приборы и тяжело дыша. Иджил уставился на него и на ландшафт, пролетающий мимо.

Он сделал бы в основном то же самое, что и Карн. То, что испытал Карн за эти годы, заставило Иджила думать, что он был неправ.

— Карн, я сожалею…

Карн направил флиттер вверх, пересекая горный хребет. Иджил сказал себе, что тяжесть в животе не была результатом пилотирования Карна, а следствием того, что он освободил свои эмоции. Впервые за долгие годы он так близко узнал своего друга. Предыдущий опыт подсказывал Иджилу, что расслабление приводит к определенной бесшабашности, которая часто наносит вред близким людям.

Неожиданно к востоку из-за облака мелькнула вспышка красного цвета, затем другая. Иджил показал.

— Они идут.

Карн уже увидел. Он сделал неожиданный разворот и нырнул в глубокую долину. Через некоторое время флиттер уже был в долине, среди ущелий, без какого-либо шанса быть замеченным или обнаруженным радарами Совета. Он резко сворачивал, нырял вниз, взлетал, повторяя изгибы ландшафта.

— Если Ричард еще жив, Совет получит его только из моих рук, — сказал Карн жестко. — Ничего другого не может быть.

Тень флиттера скользнула за ними, создавая ощущение, что они очень близки к земле, и они на самом деле были очень близки. Ближе, чем Иджил, самый рискованный пилот, когда-либо летал раньше. Серая стена выросла прямо перед ними. Карн направил флиттер вверх. Иджилу показалось, что он слышит скрип гранита по нижней части фюзеляжа. Маленький флайер скользил над валунами наверху горы и затем нырнул в глубину узкой долины. Концы крыльев флайера прошли мимо стен ущелья в нескольких сантиметрах. Карн накренил корабль, облетая острый угол, и направил в большую долину. Иджил увидел воду в реке на расстоянии вытянутой руки, которая пенилась, где река билась о скалу, рыбу в чистом пруду. Карн опустил флиттер почти до самых гребней волн, затем они пролетели между стенками узкого ущелья. Брызги воды сверкали на носу флиттера.

Выступ в стене сделал ущелье еще уже. Карн резко развернул флиттер, чтобы обойти его, так что были видны песчинки на берегу. Темный выступ вырос из тени прямо впереди. Флиттер развернулся вправо, почти касаясь стены. Неожиданный новый изгиб в стене, и Карн поворачивает флиттер уже в другую сторону. Вода закипала от ветра, когда они пролетали. Река впадала в другую, большую по размерам. Вспышка солнечного света. Крутой склон. Веточки…

Они оказались над Харланом прежде, чем Иджил осознал, что случилось. Левая рука Карна устремилась под приборы. Под флиттером раздался выстрел, и затем красная линия прочертила направление полета снаряда прямо до кингслендского флиттера. Секундой позже раздался небольшой взрыв, и облако дыма появилось над одним крылом флиттера.

— Немного расквитались, — лицо Карна было угрюмым. — Ему удавалось всегда уходить раньше, прежде чем мы уничтожали его охрану. Теперь у нас есть шанс поймать его!

Карн облетел поворот реки и резко посадил флиттер на сырой песок так, что желудки чуть не вылезли через горло. Он сидел неподвижно как камень долгое время. Иджил позволил себе расслабиться и закрыть глаза.

«Боже мой! И я считал себя пилотом!» — Он глотнул с трудом; его рот был сухим, как хлебная корка, и таким же шершавым. Он глотнул еще раз и открыл глаза.

Карн вращался на своем кресле, в нетерпении расстегивая ремни безопасности. Он повернулся назад, чтобы снять с рамы пояс с оружием сзади его кресла.

— Оуз прямо впереди. Бери снаряжение, какое хочешь. Мы пойдем, отсюда. На этот раз мы убедим Совет, чтобы аббат не был таким снисходительным к Харлану Хейру. Он останется в одиночестве, если я…

— Ты не собираешься убивать его? — Иджил не мог поверить тому, что он слышал. — Теперь, когда у тебя есть шанс, которого не было у тебя столько лет, ты не собираешься его убивать?

— Ты клялся оставить его в безопасности. Я обещаю тебе, что я не буду убивать его. Он останется живым. На этот раз.

Непримиримость в голосе Карна привела в уныние Иджила. Это не был старый Карн.

— Я тоже хочу, чтобы Харлан умер, Карн, но это значительно лучший реванш. Каждый день в течение девяти лет в Бревене он будет узнавать, как его кузены и вассалы растаскивают его Дом на части. Задолго до того, как он выйдет, от его Дома останутся только крохи. Я хочу, чтобы он узнал, чем это все кончится. Хочу, чтобы он был бессилен остановить это.

Карн уставился на Иджила непонимающими глазами. Но постепенно под взглядом Иджила напряжение покидало Карна. Он улыбнулся сурово.

— Ричард будет молить о смерти в Бревене, но я знаю, что охрана там настолько мощная, что никогда не допустит никакого самоубийства.

Иджил знал, что спокойный тон речи был принят в Академии для экспертов, что Карн выучил слишком хорошо: «Военно-морской офицер не проявляет никогда своих чувств; он сознательно контролирует их для выполнения необходимых действий». Только у Карна это превращалось в нечто большее, чем рекомендация. Это превращалось в маску, закрывающую все чувства, что не приветствуется в обществе. К сожалению, на Старкере-4 почти любое место, где лорд Гхарров мог находиться, было общественным. Так что очень часто чувства, переполнявшие Карна, были подобны кипящему пару в котле без предохранительного клапана. Возможно, это было потому, что лорды Гхарров были жестоки без всякой причины: они могли сорвать на ком-либо свою злобу.

Маска на лице у Карна в данный момент скрывала и страх и ярость. Страх от того, что он был готов убить своего друга. И ярость от того, что его друг сомневался в его храбрости. Иджил не знал, что Карн сдерживал себя, как только мог. При таких же обстоятельствах Иджил был бы на грани бешенства. Разница была в том, что Иджил не скрывал бы этого. Спокойствие в голосе Карна исчезло, и жесткость на лице и в голосе делали его значительно старше восемнадцати лет.

— Теперь нам надо поймать Ричарда и отправить его в Бревен досиживать свой срок. Если нам повезет, нам не понадобится сопровождение. Если мне повезет, то твоя идея засадить его в тюрьму будет лучшим реваншем. — Карн выскользнул из двери на крыло флиттера.

Иджил глубоко вздохнул, отстегнул ремень безопасности и медленно встал. Его ноги были как ватные. «Это, должно быть, самое лучшее место для укрытия, — пробормотал он. — Скорее ад замерзнет, чем я позволю ему снова летать с таким безрассудством». Иджил поднял руку. Она тряслась. Он чертыхался про себя.

Карн сунул голову назад в кабину.

— Ты идешь? — крикнул он.

— Подожди. Черт побери, ты мог нас уже двадцать раз угробить.

— Никто не знает час своей смерти, так что зачем дрожать в безопасном месте? — Карн повернулся и прыгнул с крыла на песок.

Иджил рассвирепел. Это было одно из его любимых выражений, которое было против него.

Иджил бросил рацию, палатку, нож, веревку и щит против станнера в рюкзак поверх другого оборудования, вынул лучемет из кобуры на ремне и присоединился к Карну, сидящему на песке.

15

Карн бросился к изгибу реки, который скрыл из виду Харлана и его корабль, держась крутого склона во время бега. Иджил последовал за ним, быстро соображая. Как он будет действовать, когда Карн находится в таком безрассудном, отчаянном настроении? Он всегда был хладнокровен в битве, но теперь…

Карн припал к земле за валуном на берегу реки, и Иджил притиснулся прямо за ним. Они осмотрелись вокруг валунов. Харлан и его пилот пытались починить флайер Кингсленда. Очевидно, выстрел Карна повредил мотор и крыло. Три других человека убирали последние остатки лагерного оборудования и мусор. Еще немного — и не будет заметно никаких следов лагеря Харлана как со спутника, так и с флайера. Иджил взглянул на небо и прислушался. Он слышал едва различимые голоса Харлана и его пилота, но не слышал слабые шумы моторов флайеров Совета. Дым рассеялся. Возможно, флайеры Совета не увидели его.

Карн проскользил часть пути вокруг валуна. Он был едва на расстоянии выстрела станнера от людей Харлана. Карн распрямился, прижался к валуну и начал осторожно перемещаться к другому ближайшему валуну. Предостережение мелькнуло в глубине мозга Иджила. Темно-голубая униформа Халарека должна была замаскировать Карна среди темных гор, но что-то было не то с ним. Что-то упускалось из виду. Несколько человек Кингсленда исчезли. Металл слегка задел скалу близко над их головами. Боже!

— Карн, взгляни!

Предостережение Карн понял слишком поздно. Солдат Кингсленда прыгнул вниз с низкой точки обрыва и резко ударил в то время, как Карн увернулся в сторону и обернулся, чтобы защитить себя. Перед тем как второй атакующий достиг Иджила, он увидел темную кровь, текущую из плеча и груди Карна. Враг Иджила сделал выпад в его сторону, обнажив нож.

«Если он думает убить меня легко, то ему нужна более лучшая техника, чем у него есть», — подумал Иджил.

Он выбил нож из рук далеко от него. Враг немедленно вытащил лазер. Иджилу потребовались две руки, чтобы остановить его. Он бросил свое оружие и сжал запястье воина. Двое из них крутились, сгибались, наклонялись взад и вперед. На секунду Иджил увидел мельком Карна, борющегося, чтобы уберечься от направленного на него ножа. Это отключение внимания на короткое время было то, что необходимо сопернику Иджила. Он, изогнувшись, освободил лазер и направил его на Карна. Он собирался убитьХаларекапервым. Иджил ударил по лазеру вверх и выбил его из рук. Потеряв оружие, воин Кингсленда потянулся к шее Иджила. Иджил быстро парировал рывок. Он слышал глухой шум борьбы за собой с острой ясностью, но он не мог даже бросить взгляда в их сторону. Карн был значительно легче своего соперника, ослаблен потерей крови и никогда не имел мастерства рукопашного боя, какой имел Иджил. Иджил услышал тихое сопение сзади, и холод пробежал по его спине. Он быстро нагнулся перед соперником, стоящим в оборонительной стойке, рванулся вперед и вбок и затем проломил спину воину давно забытым приемом Дринна.

Иджил обернулся. Соперник Карна опускался на землю с удивленным взглядом на лице, пытаясь заправить свои кишки обратно в живот. Карн без сил распластался на крутом склоне, весь белый — насколько мог быть белым Гхарр. Он тоже был ранен в живот. Иджил наклонился, схватил свой станнер с земли, настроил его на самую большую мощность и расстрелял флиттер Кингсленда и людей вокруг него. Он смотрел только лишь до тех пор, пока не увидел, как Харлан упал вместе с остальными, затем отрезал один из своих рукавов кингслендским ножом и сделал из него мягкую прокладку, чтобы привязать ее к ране Карна на животе. Затем понес Карна в свой флиттер. Он положил Карна на пол, сложил одежду эскимосов и подсунул ее под голову, поднял его колени и крепко привязал прокладку бандажным жгутом из походной аптечки. Кажется, поток крови сильно уменьшился, но Карну еще требовалась срочная медицинская помощь.

Харлан мог скоро выйти из-под действия эффектов станнера.

Карну требовалась помощь прямо сейчас. Если Иджил позовет Совет, то Харлан исчезнет, и Гхарр потеряет свою свободу. Иджил потеряет свою свободу. Карн потеряет свою жизнь.

Карн может истечь кровью прямо сейчас.

Харлан исчезнет…

Иджил настроился на частоту Совета, затем установил сигнал поломки флиттера. Будет передаваться сигнал общей тревоги и сигнал положения самолета. Радиосигнал должен заставить Совет поторопиться. Он взглянул на Карна. Он должен будет продержаться, пока не прибудет Совет. Если Харлан исчезнет, они оба будут затеряны.

Иджил зацепил канат на корабле вокруг полки с оборудованием и соскользнул на крыло, а потом на землю. Он бросился назад к флайеру Кингсленда. Люди приходили в себя. Он обстрелял их снова из станнера, затем связал всех воинов в одну группу, а Харлана в переносной тюк. Он закинул его к себе на плечо и пошел пешком к флиттеру. Карн выглядел хуже, и не было никаких признаков Совета. Иджил вспомнил с грустью, как Карн звал и звал Совет на помощь, и никто не пришел, когда он лежал на охранном посту на краю Цинна, отморозив себе руки. Иджил опрокинул Харлана на сиденье и стянул его ремнями, вспоминая свои неприятные ощущения в таких условиях и полагая, что это лишь небольшой реванш. Если Совет не появится здесь через несколько секунд, то он возьмет Карна домой в надежде, что он не умрет по дороге. Он, очевидно, не выживет, если они останутся здесь.

Иджил скользнул на сиденье пилота и осмотрел небо. Два красных флайера Совета мелькнули над ближайшим горным хребтом, сделали круг и приземлились вертикально. Иджил посмотрел назад на Карна.

— Помощь пришла, — сказал он нежно. — Совет услышал нас тогда.

— Они услышали нас на посту сто пять. — Голос Карна был еле слышен. — Мы не могли слышать их ответ, вот и все. Когда медицинская группа прибыла, вас уже вывезли. — Карн закрыл глаза, его грудь поднималась и опускалась быстро и неглубоко.

Спустя короткое время, после того как флайер Совета приземлился, воин с белым медицинским кругом на плече был уже во флиттере. Он нахмурил свой лоб, его руки быстро замелькали, пока он перевязывал рану, затем он ввел какое-то лекарство Карну. Он попросил Иджила помочь двум медикам принести носилки из-за двери пассажирской кабины. Другой флайер Совета приземлился, пока Иджил наблюдал за медиками. На крыльях и фюзеляже этого флайера были нарисованы белые круги.

— Лхарр нуждается в немедленной помощи, — сказал врач Иджилу. — Мы возьмем его в ближайшую клинику в Гильдпорте. Следуйте за нами.

Врачи положили Карна на носилки и перенесли его в свой флайер за такое короткое время, какое и не мог представить Иджил. Только в момент, когда он наблюдал, как флайер взлетал, он понял, что не задал ни одного вопроса, не потребовал никаких документов, удостоверяющих личность, не предпринял никаких аналогичных мер предосторожности, так необходимых в этом мире. Однако было слишком поздно что-то предпринимать теперь. Он мог только лишь последовать за врачами, как они ему сказали.

Иджил быстро взлетел вслед за медицинским кораблем. Он услышал, как голова Харлана ударилась о борт, но не обернулся. Он связался с Советом, как только он поднялся к себе во флиттер, сообщил о пленении Харлана и потребовал охраны под контролем Гильда, чтобы вернуть Харлана назад в Бревен.

Харлан начал ругаться. Иджил быстро взглянул через плечо на долю секунды. Лицо Харлана было красным и как будто опухшим. Иджил снова посмотрел вперед. Если бы он мог читать по-романски, он мог бы установить автопилот. Поэтому ему пришлось идти за флайером Совета на ручном управлении. Харлан ругался непрерывно. Ругательство за ругательством, ругательство по поводу Иджила и Карна, всех их предков и потомков, ругательства, смешивающие их всех с дерьмом. Он делал все, что мог, чтобы как можно сильнее задеть честь Иджила, что могло убить его. То, что было ругательством для Гхарра, часто не было ругательством для Болдермена, хотя и достаточно жалило их. Совершенно достаточно для них. Иджил продолжал повторять про себя, что для Харлана провести девять лет в Бревене было бы значительно хуже смерти. Хуже смерти, хуже смерти, продолжал он думать, но повторение не помогало. Наконец он повернулся и улыбнулся Харлану, чтобы быть уверенным, что плечо не спрячет его улыбку.

— Мой повелитель — это кулак, — сказал он мягким, вежливым тоном. — Я думал отрезать обе твои руки взамен моих отмороженных. Но я согласен с Лхарром. Более сладким реваншем было бы видеть, как ты отсидишь остаток своего срока. Я соглашусь провести еще несколько месяцев в этом богом забытом мире, лишь бы увидеть, как Дом Харлана обтрепывается по краям и распадается на части.

Харлану было бы обидно верить в идею Карна о возвращении в тюрьму, потому что вражда между кланами была старой, и Харлан одерживал верх в течение нескольких лет.

Харлан изрыгнул серию ругательств по-романски, однако они были за пределами разумения Карна, хотя он был абсолютно уверен, что они были самым наихудшим, о чем мог думать Харлан в этот момент.

— Я уже достаточно наслушался тебя за этот полет, милорд.

Спокойствие, которое он почувствовал после того, как понял, что это является наилучшим реваншем, удивило его. Он вытащил какую-то повязку из грузового отсека, повернулся на сидении, взялся рукой за подбородок, откинул голову назад настолько, чтобы рот оставался закрытым, и обмотал его повязкой. Черные глаза Харлана вспыхнули. Иджил увидел страшную ярость в них и зловеще улыбнулся. Хранители часов были правы. Смерть для него была бы слишком легким наказанием.

Корабль принял приветствие от Холдинга Коннора. «Кто идет сюда?» — было главным в приветствии, и на него обычно отвечали автоматически. Иджил обернулся назад к приборам и затребовал координаты Гильдпорта в тот самый момент, когда он потерял из виду более быстрый корабль Совета. Он быстро записал их на своем собственном мировом языке и немедленно почувствовал расслабление. Ни один пилот не любит летать над страной без опознавательных знаков или указателей. Харлан извивался, пытаясь вырваться из веревки. Иджил не обращал на него внимания.

Через короткое время узкий камень, прикрывающий вход в убежище Гильдии, был под ним. Двери флайера Совета были открыты, и врачи из Гильдии выносили Карна из флиттера и быстро вносили его в убежище. Иджил связался с офицерами воздушного порта, потребовал немедленного разрешения на посадку и минуту спустя посадил флиттер мягко на посадочную площадку. Сенсорные датчики подняли входные двери в момент, когда Иджил приблизился к входу в убежище, и через секунду он был на глубине сорока метров под землей. Подъемные двери открывались в огромное приемное помещение с нарисованными на противоположной стене красной ракете и кругом Гильдии. Человек в униформе Первого Купца вышел вперед. Иджил почувствовал себя слишком уставшим, чтобы отсалютовать Первому Купцу. Купец, казалось, не заметил этого.

— Вы друг мирового сообщества Лхарра Халарека, Олафсон. И сын Оудина Олафсона. Я понимаю вашего отца, который назвал новый корабль в честь вашего спасения.

Иджил не мог ничего делать, кроме как улыбаться, хотя это и была слабая улыбка. Из-за своего размера и цвета он мог быть только лишь пришельцем. Из-за шумной суеты Гильдии на Мировом Совете почти каждый на Старкере-4 и, безусловно, каждый член Гильдии знали о его родственном отношении к купцу Оудину Олафсону. Однако ему было приятно за поступок отца. Иджил глубоко вздохнул и облокотился о ближайшую стену. Все жизненные силы, казалось, покинули его.

— Я Данилович, — сказал Первый Купец. — Лхарр оперируется срочным хирургом. Мы дадим знать, как он себя чувствует, как только узнаем. Тем временем Гристен объяснит вам, в каких плохих условиях мы живем. — Данилович вывел вперед клерка Гильдии.

Короткая меховая одежда серебряного цвета и взгляд исподлобья показались странными Иджилу после того, как он наблюдал до этого только лишь Гхарра и Наблюдателей.

— Доктора говорят, что лечение займет некоторое время, сэр. — Голос ХТ-устройства был таким же мягким, как и его меховая одежда. — Возможно, вы хотите посидеть в гостинице? Или вы можете сесть в парке. Доктора позволят вам увидеть молодого господина, как только это станет возможным.

— В парке. Мне потребуется некоторое время, чтобы снова привыкнуть к «цивилизации». — Сенсорные датчики, компьютеры, ХТ-устройства — все удовольствия жизни в мире Федерации выглядели здесь, как остров спокойствия в бурном море феодальной и клановой войны на Старкере-4.

Парк был очень маленький, но он был так красиво создан, что казался больше, чем есть на самом деле. В центре его находился фонтан. Иджил подошел к краю фонтана, ступая только по камням тропинки, чтобы не касаться нежной травы. Запах цветов за фонтаном казался ему настоящим наслаждением. Мягкое, еле слышное, плескание фонтана заставляло его мускулы расслабляться и освежало голову. Харлан мог оставаться там, где он был, до тех пор, пока Карн находился под присмотром врачей. Иджил должен был бы находиться под присмотром, потому что он выполнил свою клятву. Наблюдатели должны были бы выполнить свою.

Иджил лег осторожно на траву и закрыл глаза. Это был очень длинный день. Так было приятно лежать, распластавшись на земле, и ни о чем не думать. Звук падающей воды был таким успокаивающим…

Кто-то тронул его за плечо.

— Сэр? Сэр? — Это был мягкий голос ХТ-стюарда гостиницы. — Дом Халарека прибыл и хотел бы поговорить с вами. Возможно, вы хотели бы увидеть молодого Лхарра первым? Переспросить леди Катрин?

Иджил кивнул головой, его мозг еще был слишком расслаблен, чтобы позволить себе более интеллектуальную речь. Робот проехал немного и остановился. Он тряс головой, чтобы избавиться от налипшей старой паутины.

— У Лхарра все идет хорошо?

— Врачи считают, что хорошо. Его только что вывезли из операционной, так что он еще не проснулся, но вы можете взглянуть на него. Врачи говорят, что могло быть значительно хуже.

Они стояли теперь на одной из узких улиц, которая огораживала парк. ХТ посмотрел на Иджила.

— Полиция сообщает, что в вашем флиттере связанный человек. В нем опознали Харлана, сэр.

Иджилу потребовалась секунда, чтобы вспомнить.

— О да. Он сбежал из тюрьмы Совета. Лхарр был ранен во время его пленения.

ХТ кивнул.

— Тогда я расскажу полиции все, как было. — Он начал спускаться вниз по яркой улице по направлению к госпиталю.

Иджил смотрел на его спину в течение секунды, а затем пошел за ним. «Либо он/оно не знает, как важен наш пленник, либо он/оно только делает вид. — За этой мыслью мелькнула другая. — Что бы делала Гильдия, если бы узнала, что он держит Харлана на своем флиттере как мешок картошки».

Иджил скоро пришел. Первый Купец Гильдии встретил его перед дверью палаты Карна и ждал его там до тех пор, пока он не удостоверился, что его друг еще живой и дышит, хотя и находится без сознания. Когда Иджил вышел из палаты, Первый Купец взял его вежливо под локоть и провел его в ближайший офис, который был со вкусом украшен мягкими красками и небольшим количеством мебели.

— Кабинет психолога, сэр, — объяснил Первый Купец. — Я только что узнал, что вы держите в плену человека по имени Харлан, и мне нужно узнать ваши намерения по отношению к нему.

Иджил осмотрел Купца с ног до головы внимательно, пытаясь понять, о чем он думает.

— Харлана везут обратно в тюрьму Бревен, из которой он сбежал несколько недель назад, я уверен, что вы слышали об этом.

— Бревен находится на полпути, если пересекать планету, сэр.

— Я знаю об этом, джентльхом. Мы собираемся взять его в Онтар, чтобы дождаться, когда Совет заберет его.

Губы Купца скривились.

— Как вы наверняка знаете, молодой человек, Гильдия сохраняет нейтралитет. Центральная Гильдия и я не решаемся разрешить увезти человека по имени Харлан с нашей территории в руки врагов его клана. Что будет, если что-то случится с ним до того, как Совет заберет его?

— Ваш вопрос задан по просьбе Халарека?

По лицу Первого Купца все было ясно.

— Дом Халарека ничем не отличается от других в Девятке, сэр.

Иджил начал понимать точку зрения Купца, она ему не понравилась. Гильдия была бы замешана, если бы «что-то» случилось с Хейром в Харлане. Он чувствовал, что он должен был поддержать своего друга любым образом. Карн Халарек не похож на своих предков.

— Пусть останется так, как есть. Молодой Лхарр не будет управлять Домом в течение следующих месяцев. Когда Совет мог бы прибыть за этим человеком? Медицинский корабль Совета привез меня сюда, и я связывался с Советом по пути сюда. Когда соответствующий эскорт прибудет за Харланом, он будет в Совете. Хотя я и не верю Совету Гормсби, — прибавил Иджил.

Первый Купец колебался некоторое время, затем сказал:

— Мы засекли этот разговор по радио. Региональный офицер от Совета в этот облав является бывшим Председателем Гормсби. Сигнал тревоги с флиттера автоматически идентифицировал его как Халарека. Офицер не пошлет ни одного флайера помочь Халареку доставить Харлана назад в тюрьму. От посылки медицинской помощи он не мог отказаться, чтобы не потерять работу.

Иджил поклялся — кратко, яростно, на языке саг — не оскорблять Первого Купца. Затем он посмотрел внимательно на Гильдмена.

— Хотела бы Гильдия взять на себя бремя перевозки Харлана, возможно, чтобы доставить его лично Председателю Гашену?

Лоб Гильдмена наморщился.

— Какая была бы от этого выгода Гильдии в этом случае?

Иджил почти улыбнулся. Действительно, как купец.

— Постоянная незапятнанная репутация нейтралитета, даже среди феодальных кланов, джентльхом. Подумайте о страшных последствиях, если он выскользнет из ваших рук и с ним что-то случится.

На мгновение показалось, что это было бы недостаточно, чтобы убедить Купца. Иджил подумал, что это был самый хороший план. Это позволило бы ему избавиться от Харлана Хейра. Он не хотел быть ответственным за этого человека. Уже появились наемные убийцы, ищущие его везде. Уже была опасность находиться с ним вместе в Онтаре, однако усадьба там хорошо охранялась. Тайна об их прибытии уже стала известной некоторым. Любимец Карна ухл-ухл был жестоко избит и затем убит. Карна также чуть не убил офицер, которого он разоружил. Нет, граф и несчастья, связанные с ним, пусть лучше остаются у Гильдии и Совета. Любой сторонник Совета колебался бы долгое время, прежде чем рассердить Гильдию убийством человека, находящегося под ее покровительством. И Гильдия нашла бы способ отомстить, сохраняя при этом репутацию нейтральной стороны с честными намерениями.

В конце концов Гильдмен согласился взять Харлана и доставить его в Совет.

Иджил готов был закричать от радости, но вместо этого он поклонился пристойно и сдерживал свой крик до тех пор, пока не остался с Карном в закрытой палате. Карн закрыл своими слабыми руками свои уши, однако слишком медленно, чтобы защитить их. Иджил сжал плечи своего друга сильными пальцами.

— Ты будешь выздоравливать. Я уже вылечился и освободился от Бегунов. Харлана уже везут назад в тюрьму. О чем еще можно мечтать?

Карн посмотрел на большого, шумящего друга с еле различимой улыбкой на лице.

— Немного мира и спокойствия, — сказал он.