Однажды Сократ сказал мне: «Лучше сделать то, что тебе нужно, чем искать сотню причин не делать этого». Когда я понял, что он имел в виду, — он отказался объяснять это подробнее — я осознал, насколько это верно. Мы всегда можем найти вполне разумные причины, чтобы не делать чего–то. Но когда приходит необходимость, а задача остается невыполненной, какой прок от наших оправданий?
      Когда я готовился к выпускным экзаменам, я на целых две недели забросил занятия гимнастикой. Вновь явившись в спортивный зал, я начал излагать тренеру все те разумные причины, из–за которых я пропустил столько тренировок, но он прервал меня и сказал: «Мне подойдет любое объяснение, Дэн. Но какое из них станет оправданием для тебя самого?»
      В результате я неплохо сдал свои экзамены, но уступил первое место в команде своему приятелю Сиду, который тоже сдавал выпускные экзамены, но ежедневно понемногу занимался в гимнастическом зале. Пусть я считал, что у меня есть вполне логичные оправдания пропущенных занятий, тем не менее, я упустил тренировки и столкнулся с неизбежными результатами.
      Многие люди не добиваются того, чего хотят, из–за удобных оправданий. В своих действиях мы можем выбирать, оставаться нам одним из многих — или одним из немногих.

      Как–то раз я со своим довольно грузным приятелем Джоном смотрел по телевизору соревнования по гимнастике. Он пробормотал:
      — Я бы все отдал, чтобы научиться делать сальто.
      — Но ты ведь можешь научиться, — сказал я.
      Он решил, что я шучу:
      — Ты же знаешь, что я слишком толстый.
      — Ты можешь сбросить лишний вес.
      — Может быть, но у меня нет гибкости и вообще никакой физической подготовки.
      — Ты можешь растянуть мышцы и привести себя в форму.
      — Но я недостаточно сильный!
      — А ты слышал, что существуют гири и штанги?
      У него в запасе больше не было оправданий. Я убедил его, что он в состоянии достигнуть того, чего хочет, хотя это может занять больше времени, чем у физически развитого человека. На практике Джону понадобилось на это полтора года, и в этом испытании он совершенно преобразился — а ведь целью было всего лишь сальто.
      Люди — творческие создания, и они проявляют поразительную изобретательность, выдумывая самые разнообразные причины, оправдывающие неправильное питание, игнорирование физических упражнений и так далее. Фред говорит, что непременно занимался бы спортом, «если бы было свободное время». Эд поступал бы так же, «если бы упражнения не были такими скучными». Берт вздыхает: «Если бы только у меня было больше стимулов…», а Люсиль жалуется, что у нее «просто нет партнера для занятий спортом, а одной скучно». Терри горит желанием, но ему «не хватает денег, чтобы записаться в хороший спортивный клуб и купить себе необходимый инвентарь». Патриция горько сообщает, что у нее «недостаточно энергии для подобных вещей», а Майк оправдывается тем, что «упражнения ужасно тяжело выполнять».
      Многие люди снуют в самом начале пути, поглядывая в начало, но не поднимаясь слишком высоко, потому что при этом у них включается механизм психологической защиты, основанный на страхе неудачи: «Если я не буду пытаться, то и не испытаю поражения». Это вполне справедливо, но в этом случае вы никогда и не насладитесь успехом. Существует, к тому же, опасная ловушка успокоенности, которую приносят убеждения вроде «Я бы смог, если бы действительно попробовал».
      Каждый из нас способен, прилагая совсем немного усилий, находить множество оправданий и причин не делать чего–то, но что произойдет, если мы просто отбросим все эти рассуждения в сторону и ринемся преодолевать преграду?
      Подход Мирного Воина к повседневной жизни требует готовности начать, делать выбор между лучшим и худшим, поверить в себя, когда никто больше в нас не вверит, и принять на себя ответственность за все успехи и неудачи, понимая, что мы проходим испытание и прилагаем к этому все свои усилия.
      Победа приходит к тому, кто отважно стремится к ней, кто умеет вновь и вновь терпеть поражения, кто обладает огромным энтузиазмом и великой решимостью, кто всегда хочет большего.
      Победители понимают, что в конце пути их ждет триумф высоких свершений, и что даже если они потерпят неудачу, то, по крайней мере, в них осталась великая дерзость.

       Такие люди никогда больше не займут место рядом с робкими духом, не ведающими ни побед, ни поражений.
Теодор Рузвельт

      Мне хочется рассказать историю о группе молодых людей из Вашингтона, у которых была масса причин, по которым они могли не пытаться достичь того, о чем мечтали. В итоге у них исчезли мечтания и надежды. Они уже не знали, чего же хотят — зачем желать, если сам не веришь, что это сбудется? Они знали только то, чего не хотят. Они не хотели, чтобы их беспокоили; они не хотели испытывать боль и страдания, печали и превратности судьбы, обрушивающиеся на них со стороны того, что они считали враждебным и жестоким миром.
      Большинство из этих молодых людей были черными, хотя среди них попадались латиноамериканцы и белые; у последних было множество более важных проблем, чем расовые предрассудки. Большинство их этих ребят были почти неграмотными; большая часть пришла из разбитых семей, некоторых выгнали из школы; несколько человек были связаны с преступностью — воровством и вандализмом, а некоторые девушки — с проституцией. Многие принимали наркотики.
      Полиция и местные власти считали эту молодежь «группой риска», балансировавшей на грани и рискующей сорваться в ту или иную сторону. Были выделены средства, чтобы нанять работников социального обеспечения, психологов и спортивного тренера, после чего началась программа спортивной подготовки. Кое–кому из группы это помогло, но социальным служащим по–прежнему не удавалось достичь взаимопонимания с большинством ребят. Те просто спрашивали: «Да что вы можете знать о моих проблемах?»
      Подобным молодым людям довольно сложно найти работу, поэтому обычно они просто болтались на улице; из будущее было совершенно туманным. Иногда психолог говорил кому–нибудь из ребят: «Послушай, ты ведь можешь стать человеком! Впереди еще целая жизнь, а ты молодой и сильный — у тебя может быть блестящее будущее». Мальчишка смотрел на психолога так, словно тот сошел с ума, и извлекал на свет все свои оправдания, которые действительно звучали очень убедительно: «Блестящее будущее? Я — негр в расистском обществе, я не умею ни читать, ни писать, и меня выпихнули уже из пяти школ».
      Психолог пытался предложить что–нибудь позитивное: «Да, но ты все равно можешь многого добиться…» Эти добропорядочные, но совершенно не ободряющие утверждения ничего не меняли. Никакие слова не смогли бы ничего изменить, потому что у этих ребят были такие хорошие объяснения того, что им никогда не удастся достичь желаемого.
      Местные власти связались с моими представителями, и мы согласились поработать с этой группой. Нам удалось пронять их такими методами, которые до этого никто не пробовал — предложив им тренировки в несколько необычной форме рукопашного боя, которая должна была укрепить их Базовые Я, поскольку несмотря на внешнюю браваду и наглость в каждом из них скрывалось испуганное Базовое Я, запрограммированное на страдания и ненависть к себе. Тренировки стали средством воспитания в них глубоких чувств уверенности в себе, самоуважения, доверия и смелости — уроками жизни, преподнесенными в той форме, которая им нравилась и была предельно конкретной.
      Мы пришли к этим ребятам с открытыми сердцами и буквально разбомбили их своей любовью — мы позволили им увидеть нашу симпатию к ним, к их душам, несмотря на то, что многие из них были не очень–то приятными или яркими личностями. Мы помогли им увидеть самих себя в новом свете, мы убедились, что они почувствовали нашу заботу, так что теперь могут начать заботиться и о себе.
      Мы не рассуждали; мы не пытались спорить с их «удобными» оправданиями; мы ни на мгновение не допускали, что это просто «бедные трудные подростки», имеющие какие–либо ограничения по сравнению с «нормальными» детьми. Мы говорили им, что нас не волнует, где и кем они были — нас интересует, кем они станут и где окажутся в будущем. И мы начали замечать, что пробудили определенные изменения там, где никто до сих пор не смог добиться отклика.
      Конечно, как и все люди, они все еще цепко держались за свои оправдания, прикрываясь ими, как щитами. Не было никакого смысла в том, чтобы объяснять им, что их жизнь еще только началась; несмотря на возраст, все их отрицательные убеждения и мнения уже крепко сидели у них внутри. Нам нужно было показать им конкретные возможности.
      Поэтому мы рассказали им историю о маленькой негритянке из очень бедной семьи, жившей в одной деревне на Юге. Отца у нее не было, и матери приходилось одной справляться с двенадцатью ребятишками. В детстве девочка перенесла очень тяжелую форма полиомиелита, и братья и сестры возили ее в большой самодельной бочке на колесиках. Больше всего на свете ей хотелось ходить, бегать и играть вместе со всеми детьми, но она не могла даже встать на ноги.
      Однажды ее мать узнала о бесплатной больнице в ближайшем городе и повезла дочь туда на телеге — три дня они ехали по пыльной и ухабистой дороге. Мать спросила врача: «Сможете ли вы помочь моей дочке?» Тот осмотрел девочку и сказал: «Думаю, мы можем попробовать». Девочку начали лечить, и вскоре она смогла ходить с помощью костылей и растяжек для ног.
      Когда мать вновь увидела дочь, она сказала: «Огромное спасибо вам, доктор! Но ей не нужны костыли. Не могли бы вы помочь ей ходить без всего этого? Она так этого хочет!»
      Врач ответил: «Боюсь, это невозможно, мэм. Последствия полиомиелита очень тяжелые, и у нее почти не осталось мышечной ткани. Она никогда не сможет ходить самостоятельно». Это было очень убедительное заявление, и его произнес врач в белом халате. Я уверен, что он сделал все, что только мог, и ему хотелось быть реалистом.
      Но ни мать, ни сама девочка не могли смириться с этим. Они вернулись домой, разочарованные, но настроенные решительно; в конце концов, доктор мог и ошибаться. Мать начала регулярно массировать ноги дочери, молилась и, по совету соседей, поила ее отваром из трав. Это было все, что она могла сделать.
      Примерно через полгода матери показалось, что она замечает определенные улучшения в состоянии девочки, и она снова повезла ее в больницу. «Кажется, она стала физически крепче», сказал врач.
      Слегка раздраженный, но исполненный сочувствия, доктор быстро осмотрел девочку и сказал: «Нет, мэм. Я уже говорил вам — она никогда не сможет ходить. Вам лучше оставить напрасные надежды».
      Для матери и девочки это было страшным ударом. Тем не менее, они не бросили своих усилий. Они вели себя совершенно бессмысленно, и мать продолжила массаж и молитвы.
      В конце мы спросили ребят из Вашингтона: «Как вы думаете, почему мы рассказали вам эту историю? Потому что эта девочка все–таки смогла ходить — она смогла даже бегать. Она бегала и бегала, пока не стала обгонять всех своих братьев и сестер. А потом она стала бегать быстрее, чем любая другая женщина на планете, и выиграла четыре золотых медали на Олимпиаде 1960 года. Ее звали Вильма Рудольф».
      Ответом было молчание. Некоторое время ребята просто сидели и не могли ничего сказать. Когда они услышали эту подлинную историю, все их оправдания — все те причины, по которым они якобы не могли добиться желаемого: «Я черный. У меня были проблемы с законом. Я не умею читать и писать» — внезапно потеряли всю свою власть. Мы продолжили разговаривать: они вновь повторяли все эти «Да, но…», но мы говорили, что не слышим и не понимаем их оправданий. Мы сказали, что просто не верим, что они не могут научиться читать, что они ленивы, тупы или еще чем–то хуже всех остальных.
      В конце концов у этих ребят из вашингтонского гетто просто не осталось оправданий — ни для нас, ни для самих себя. Одни из них устроились на работу и в вечерние школы, другие вошли в религиозные миссии, третьи помирились со своими семьями. Сейчас мы уже ничего о них не знаем. Но даже если кто–то из них остался на улице и покатился вниз, он знал, что сам сделал такой выбор.
      Возможно, иногда нам стоит спрашивать самих себя: «Если даже у этих подростков, пытавшихся выбраться из очень суровых обстоятельств жизни, не было ни одного убедительного оправдания, то какие же оправдания могут быть у меня?»
      Крупные и мелкие оправдания
      Извинения не принимаются.

      В этой книге мы вместе поднимаемся по каменистой горной тропе. В первой части мы заложили определенный фундамент, во второй познакомились с привычками, порождаемыми внутренними преградами, в третьей освоили специальные упражнения, позволяющие устранять препятствия, существующие в теле, разуме и чувствах, а в четвертой части узнали о своем главном испытании — о внутреннем противнике.
      Те, кто проделал этот путь и преодолел сложные барьеры, описанные в предыдущих частях, может теперь насладиться плодами своего труда, которые ждут его на вершине, в царстве Высшего Я, и увидеть мир глазами Мирного Воина, стремящегося к цветущей, исполненной любви и счастья повседневной жизни.

      Многие вещи являются весьма существенными с точки зрения материального мира (собственный дом, две машины в гараже, счет в банке), но совершенно незначительными для Духа — не потому, что в этом есть нечто дурное, но просто оттого, что это относится к подверженной тлену и разложению материи.

       Очень важно тщательно делать то, что считается незначительным.
Махатма Ганди

      Мы способны на множество «мелочей», которые имеют огромное значение для Духа. Внимательные, любящие и добрые поступки и отношение к окружающим могут остаться незамеченными для материального мира, но засияют, как маяк, в тот момент, когда придет время оглянуться назад на всю прожитую жизнь. Я попробую описать эти важные мелочи на примерах.

      Несколько лет назад мы всей семьей ужинали в одном ресторанчике, в котором бывали до этого много раз. Тот вечер выдался чрезвычайно тяжелым для новой официантки — как мы узнали, это был второй день ее работы, к тому же заболел один из поваров. Заведение было переполнено, и она была на грани полной потери самообладания. Мы сделали заказ, и все было в порядке, за исключением небольшой ошибки. Официантка извинилась, поправила сбившуюся на лоб прядь волос и умчалась на кухню за забытым блюдом. В этот вечер я бы не назвал ее очаровательной, но она действительно старалась всюду поспеть.
      Когда мы закончили ужин, я оставил довольно большие чаевые, но сделал это только для того, чтобы привлечь ее внимание к записке, в которой написал: «У Вас сегодня явно трудный рабочий день, но мы хотим сказать, что Вы просто молодчина, стараетесь изо всех сил и у Вас все прекрасно получается. Нам хочется, чтобы Вы знали, что нам это очень понравилось.» Если кто–то из читателей когда–нибудь работал официантом, то он может представить, насколько приятно прочитать такую записку в разгар тяжелого рабочего дня. Теперь я очень часто оставляю подобные записки со словами одобрения для официантов, почтальонов и других людей, труд которых часто остается незамеченным.
      Я не дожидался где–нибудь за углом, чтобы посмотреть на человека, прочитавшего одну из моих записок, но несколько раз официанты подходили ко мне, когда я рассчитывался у кассы. Одна из официанток рассказала мне, что была совершенно истощена и собиралась бросить эту работу, но теперь передумала; она была до слез тронута такой мелочью — парой добрых слов.

      Проезжая через мост «Золотые Ворота» в Сан–Франциско или какой–то другой большой мост, я имею привычку оплачивать пошлину за автомобиль, едущий прямо за мной. Я прошу сборщика пошлины пожелать этому водителю доброго дня — разумеется, после того как пожелаю этого самому служащему.
      Я отношусь к незнакомцам как к друзьям, с которыми еще не встречался. Я надеюсь, что если человек подъедет к сборщику пошлины и узнает, что какой–то незнакомец оплатил его проезд через мост, то в следующий раз, встретив незнакомого человека, он приветливо кивнет ему или завяжет дружелюбную беседу. Кто знает, может быть, в следующий раз он тоже оплатит пошлину за незнакомого человека — просто потому, что это приятно!
      Даже если вы живете в районе, в котором нет платных мостов, или ваш бюджет достаточно скромен, существует множество возможностей получить подобное удовольствие, например, бросить монетку в просроченный счетчик парковки — возможно, отсутствие штрафного талона на стекле автомобиля сделает день хозяина машины гораздо более приятным. Подобное действие означает: «Все мы живем в одном мире; может быть, в следующий раз ты мне поможешь» — впрочем, не следует потом требовательно ожидать этого от всех людей.

      Деньги представляют собой всего лишь средство обмена — кусочки бумаги и кружочки металла. Но когда мы делимся деньгами анонимно — без цветастых лент и визитных карточек, не ожидая, что нас узнают — это означает альтруистичное жертвование окружающим людям своей энергии, времени, труда, любви и жизни. Абсолютная сумма не имеет большого значения — Высшее и Базовое Я не оперируют количественными категориями, и для них важен сам факт любящего жертвоприношения.
      Пожертвование людям или организациям, занимающихся деятельностью, которую мы ценим, или чек на несколько долларов, отправленный кому–то, кто нам нравится, является праздником для нашего чувства благосостояния. Помимо этого, такое действие оказывает сильное влияние на Базовое Я того человека, поскольку мы предлагаем ему ощутимый символ нашей заботы и любви, а не только ничего не значащие фразы. Другими словами, мы отправляем свои деньги туда, куда стремится наше сердце.

      Многие люди считают себя очень занятыми и не позволяют себе «напрасно» тратить время (то есть, тратить время на что–то, что они не считают достойным своего внимания). Я сам много раз ловил себя на том, что ссылался на занятость, когда дочери просили меня несколько минут поиграть с ними, а потом мне звонил приятель и я болтал с ним по полчаса о том, что я сам считал важным.
      Уделить время и внимание означает поделиться собой. Таким способом мы говорим окружающим: «Я не равнодушен к вам и к вашим интересам». С недавнего времени я стал осознавать, что дети прекрасно понимают, что я занят, но им нужна всего пара минут, чтобы рассказать мне о чем–то или просто побыть со мной. Отказавшись от сожалений об ошибках прошлого, я превратил их в разрешение текущих вопросов и моего поведения в настоящем. Когда бы близкие люди не попросили уделить им внимание, я с радостью предоставляю его.