Сердце Уиллоу ушло в пятки, когда длинная тень возле дома превратилась в человека, и она резко вздрогнула.
      – Гидеон?
      На ущербную луну набежало облако, потом она выплыла снова. В неверном свете Уиллоу увидела знакомый ей кивок.
      – Да.
      Она украдкой бросила взгляд в сторону сарая, который стоял так далеко, что был почти не виден в темноте. Она уже не могла сказать ему, что ходила туда. Ложь все росла и росла и теперь, достигнув размера рождественского апельсина, застряла в горле.
      – Стивен жив, – решился сказать Гидеон, стараясь сохранить бесстрастность в голосе.
      Уиллоу разрывалась между ужасом и облегчением.
      – Как ты узнал? – сказала она наконец, поежившись от холода и плотнее завернувшись в шаль.
      Гидеон схватил ее за руку движением, в котором не было злости, а потом потащил в дом. Там, прежде чем спрашивать, он зажег лампу.
      – До сих пор я только строил догадки. Ты очень странно вела себя для переживающей потерю женщины, – наевшись после похорон, когда ни у кого не было аппетита, поехав в тот же день кататься с Дафной, занималась со мной любовью, как будто ты вовсе не страдала от ужасной потери.
      Уиллоу вздохнула и села за стол, обхватив голову руками. Она слишком устала, чтобы снова обманывать его, тайна была слишком тяжела для ее плеч – как и предостерегал ее Стивен.
      – Ты, должно быть, решил, что я схожу с ума.
      – Поначалу да. Этой ночью, когда ты снова покинула нашу постель, я начал размышлять о том дне, когда Тадд привез тела. Помнишь, ты ходила в комнату, где они лежали, посмотреть на них? Ты вскрикнула и упала в обморок.
      Уиллоу кивнула.
      – Ты расстегнула рубашку Стивена, – я тогда так за тебя волновался, что как-то не подумал об этом, но именно так ты узнала, что Тадд застрелил по ошибке кого-то другого, да?
      Уиллоу снова кивнула:
      – Рана от томагавка – за несколько дней до того Стивен подрался с Красным Орлом…
      – А там раны не было, – догадался Гидеон. – Должно быть, ты и раньше что-то заподозрила, иначе не стала бы смотреть.
      У Уиллоу пересохло во рту.
      – Я… я взяла его за руку. У Стивена пальцы такие тонкие, а у этого… этого человека они были как обрубки.
      Гидеон стоял возле раковины, скрестив руки на груди, с бесстрастным лицом. Когда он заговорил, голос его зазвучал, как шершавая галька:
      – Одевайтесь, миссис Маршалл. Мы едем в город. Уиллоу ощутила безудержную тревогу:
      – Зачем? Гидеон, сейчас полночь!
      – Твой отец считает, что его единственный сын мертв. Мы – особенно ты – скажем ему, что человек, лежащий в могиле, не Стивен.
      Не чувствуя своего тела, Уиллоу поднялась со стула и направилась к черной лестнице. Она одевалась очень долго, или ему так показалось.
      Позднее, стоя перед дверью дома Девлина, Гидеон громко постучал. Он был холоден и осмотрителен и не сказал Уиллоу ни слова о ее обмане. Почему он не сердится на нее? Почему никоим образом не покажет ей, понял ли он, что она сделала?
      Дверь открыл сам Девлин, выглядел он сонным и изможденным. Он успел натянуть брюки, но рубашка была застегнута не на те пуговицы.
      Глядя на него в тот миг, пока он пытался как-то осознать, что к нему в полночь заявились гости, Уиллоу вдруг поняла, что пережил ее отец и как он до сих пор страдает. Одно лишь ее слово могло бы избавить его от этой боли.
      Девлин слегка подтолкнул ее вперед. Команда была молчаливой, но ослушаться было невозможно.
      – Папа, – выпалил Уиллоу, – мне… мне надо тебе кое-что с-сказать.
      Девлин пристально посмотрел на дочь, зевнул и провел рукой по густым седеющим волосам. Вдруг он как-то оживился.
      – Тогда входите, – рявкнул он, приглашая их в кабинет.
      Там он зажег лампы и запер двери, в то время как Гидеон упал в кресло, а Уиллоу стала ходить взад-вперед перед камином.
      – Ну? – спросил судья.
      Уиллоу бросила взгляд на мужа и поняла, что от него ей помощи не дождаться, сочувствия тоже.
      – Этот… этот человек, который там, в могиле, через д-дорогу, это не Стивен, – сказала она.
      Девлин весь напрягся, гневно посмотрев на дочь. После минутной гнетущей паузы он остановил ее, схватив за плечи.
      – Что? – прохрипел он.
      Слезы покатились по щекам Уиллоу.
      – Стивен жив, папа, – со стыдом сказала она. Почему она не сказала ему раньше? Почему она не послушалась Дафны и Стивена, которые говорили, что Девлин должен знать?
      Из груди Девлина вырвалось хриплое всхлипывание.
      – Боже праведный, как…
      Уиллоу не могла говорить, а Гидеон, казалось, был не намерен вмешиваться.
      – Почему же ты не рассказала мне?
      – Я боялась, – с трудом ответила она, потрясенная гневом отца.
      – Где он теперь? Он в безопасности?
      – Я не знаю, где он, папа. Но с ним все в порядке и… насколько это возможно, он в безопасности.
      – Когда ты видела его в последний раз? Уиллоу чувствовала себя так, словно эти двое мужчин поставили какой-то барьер между собой и нею.
      Возможно, никто из них больше не будет ни любить, ни доверять ей.
      – Он иногда приходит к п-пруду, – призналась она наконец, бросив на Гидеона испуганный взгляд.
      – Вот почему ты бродила по ночам, – холодно предположил он.
      Уиллоу кивнула.
      – Боже праведный! – застонал Девлин. – Мне следовало догадаться!
      Уиллоу смотрела на него, ища прощения в его лице.
      – Папа, я…
      Девлин сделал шаг назад, глядя на нее так, словно она была незнакомкой.
      – Уиллоу, я так горевал, – устало изумился он. – Я рыдал, я мучился, я страдал из-за потери сына, из-за того, что я изменил ему…
      – Мне казалось, что я делаю то, что нужно, папа! Гидеон презрительно фыркнул и поднялся.
      – Все ради Стивена, – сказал он, направляясь к дверям.
      Уиллоу испугалась, протянула к нему слабую руку:
      – Гидеон…
      Он обернулся, смерив ее уничтожающим взглядом, а потом хмуро улыбнулся тестю.
      – Оставляю вам вашу дочь, сэр. Да поможет вам Бог, друг мой.
      Сказав это, Гидеон ушел, и комната, казалось, закачалась в ответ. Уиллоу в отчаянии посмотрела на отца, уверенная в том, что он тоже отвернется от нее.
      – Папа…
      Девлин вздохнул и обнял дочь:
      – Знаю, милая, знаю.
 
      Гидеон бросил записи, которые вел Митч Крубер, прямо перед Джеком Робертсом, чуть не опрокинув его чашку с кофе.
      Мария, опустив глаза, вышла из кухни.
      – Посмотрите сами, – прохрипел Гидеон. Робертс просмотрел аккуратные заметки на первой странице первой книги.
      – Я верю тебе, – устало сказал он. – По правде говоря, Гид, я слишком выдохся от этих битв с дочерью, чтобы хорошо соображать.
      Гидеон вздохнул, налил себе кофе.
      – Она все еще притворяется больной? Робертс кивнул.
      – Что делать человеку с такой дочерью? – пожаловался он. – Она встречается с проклятым преступником…
      – Стивеном Галлахером, – поправил Гидеон, бросив многозначительный взгляд на книги Крубера. – Он не виновен в преступлениях, он просто надоедливый тип, Джек.
      – И тем не менее ты поймешь меня, если я скажу, что хотел бы видеть, как его повесят, – вздохнул Джек Робертс. Вид у него был отрешенный, казалось, он состарился за эти дни.
      Гидеон хмуро улыбнулся. Может быть, и у него когда-нибудь будет дочь? И если так, он надеется, что ему не придется пережить то, что пережили Джек или Девлин.
      – Да, я бы понял. Поедешь со мной в Хелену поговорить с губернатором?
      – Мне тут делать нечего, – вздохнул Робертс. – Так что поехали.
      Спустя полчаса они уехали.
 
      Дафна откинула одеяло, уставившись на Уиллоу широко раскрытыми глазами.
      – Уиллоу, я же тебе говорила! – запричитала она. – Я говорила, Гидеон придет в бешенство!
      После того как Гидеон выбежал прошлой ночью из дома, оставив ее на попечение отца, Уиллоу не сомкнула глаз. Теперь, уронив голову, она присела на край кровати Дафны.
      – Я знаю, он больше не возьмет меня к себе, – сказала она. – Никогда.
      Оставшись наедине с подругой по заговору, Дафна поняла, что ей незачем разыгрывать из себя больную. Она села рядом с Уиллоу и обняла ее за плечи.
      – Я тоже виновата. Я возьму на себя часть вины.
      – Если ты говоришь о Гидеоне, то это не поможет, – мучила себя Уиллоу. – Я навсегда потеряла его.
      – Нет, он тебя простит, как только у него будет время все хорошенько обдумать…
      Уиллоу вспомнила, как холодно и бессердечно он прогнал ее, и заплакала.
      – Мне придется уехать из Вирджинии-Сити, – всхлипывала она. – О, Дафна, я бы не вынесла этого – жить в этом доме, когда он там…
      Дафна сочувственно прижала ее к себе.
      – Гидеон любит тебя, Уиллоу. Он не сможет злиться так долго.
      Уиллоу вспомнила нежный, смущенный взгляд Гидеона, когда он дарил ей заводную обезьянку прошлой ночью, и почувствовала себя брошенной. Ей не верилось, что тот же самый человек ушел от нее, даже не оглянувшись.
      – Он был так спокоен, Дафна, так холоден. Я отдала бы что угодно, только бы он кричал и ругался, вместо того чтобы уйти вот так!
      Дафна вздохнула:
      – Вы друг друга стоите. И по правде говоря, мы такую кашу заварили.
      Уиллоу кивнула, и обе женщины вместе расплакались, потому что одна любила не того мужчину, а другая лишилась того, которого любила.
 
      Пойти на спектакль в сопровождении Захария было идеей Дафны; Уиллоу просто пошла вместе с ними, потому что ей нужно было отвлечься от путавшихся мыслей. Постановка «Ричарда III» была просто пыткой, так как актеры передвижного театра испортили всю пьесу.
      Уиллоу шепотом извинилась перед Дафной и Захарием и ушла после первого акта, задержавшись перед внушительным зданием театра, глубоко дыша И думая, где в этот момент может быть Гидеон. Вернулся ли он на ранчо? Был ли он с какой-нибудь женщиной?
      Она слегка ссутулилась. При своей любви к занятиям любовью Гидеон скоро найдет себе кого-нибудь еще. А что будет с самой Уиллоу? Сможет ли она полюбить другого мужчину так, как любила Гидеона, или до конца жизни ей придется сгорать от неутоленного желания?
      – Уиллоу!
      Она почувствовала, как кто-то легко коснулся ее локтя, и, обернувшись, увидела стоявшего позади Захария в безукоризненном щегольском костюме и со шляпой в руках.
      – Ты в порядке? – спросил он. Уиллоу угрюмо кивнула:
      – Пожалуйста, возвращайся и досмотри пьесу до конца. Я сама доберусь домой.
      – Даже не думай об этом, – мягко возразил свояк. – Если я приглашаю женщину куда-нибудь, я обязательно провожаю ее домой.
      Уиллоу уловила намек на тот вечер танцев, когда она бросила Захария, ничего не объяснив.
      – В таком случае, – резко ответила она, – ты, разумеется, не собираешься покинуть Дафну – ведь ее некому проводить домой.
      Захарий скрыл раздражение, хотя и недостаточно искусно.
      – Я вернусь за ней, – предложил он.
      Уиллоу устала препираться с ним, ей хотелось поскорее вернуться в дом отца, где ее ждала Мария. Сейчас присутствие экономки было для нее огромным утешением, когда она то бранила ее, то баловала.
      – Обещаешь? – спросила она.
      – Конечно. Вопреки тому, что мой братец, вероятно, наговорил тебе, я джентльмен.
      – Я очень в этом сомневаюсь, Захарий. Но я хочу пойти домой, а так как ты не позволишь мне идти одной, что надо заметить, я проделывала тысячи раз, я доверяю тебе отвезти меня прямо домой к отцу.
      Он усмехнулся, положил руку на талию Уиллоу и подтолкнул ее к коляске, которую взял напрокат. Сиденье взвизгнуло, когда Захарий уселся рядом и взял вожжи, а ей вспомнилась другая коляска и другая ночь. Ее лицо вспыхнуло в темноте.
      Перед домом судьи, который выглядел совсем опустевшим, Захарий так быстро отступился от своих изящных манер, что Уиллоу не успела приготовиться. Левой рукой он взял ее за подбородок, а губы приблизил к ее губам.
      Уиллоу ощутила приступ слабости и ярости; она отчаянно пыталась освободиться из рук Захария. Он был, конечно же, намного сильнее, и, не прерывая поцелуя, прижал ее к сиденью коляски.
      Уиллоу сопротивлялась, но Захарий проник языком в ее рот, на территорию, принадлежавшую одному лишь Гидеону. Она сильно прикусила его и почувствовала кровь.
      Ругаясь и отплевываясь, Захарий наконец отодвинулся, но руки его по-прежнему крепко прижимали Уиллоу к пыльному кожаному сиденью. Она попыталась набрать побольше воздуха и закричать, когда он бесстыдно накрыл ладонями ее грудь.
      – Ты маленькая негодница, – прохрипел он, – миленькая маленькая дикая негодница…
      Наконец Уиллоу удалось крикнуть, хотя звук получился высоким и писклявым, который едва ли могли услышать за стенами отцовского дома.
      Захарий затрясся, поднял руку и так сильно ударил Уиллоу, что она снова ощутила привкус крови. Но на этот раз кровь была ее. Она плюнула в него, а он раздвинул ее колени, борясь с ней, когда она стала дико извиваться, пытаясь освободиться. Страх придал ей сил. Она подняла колено, сильно ударив Захария в пах.
      Он застонал и схватился за ушибленное место, а Уиллоу, воспользовавшись моментом, изо всей силы пнула его. Ругаясь и молотя руками, он упал на землю рядом с коляской.
      Даже если бы она могла надеяться на помощь из дома, что было крайне сомнительно, так как Девлин был, вероятно, у Дав, а отец Дафны уехал с Гидеоном, Уиллоу не решилась мешкать, выясняя это. Она обеими руками схватила поводья, крикнула на испуганную лошадь и, развернув коляску широким полукругом, поскакала назад в город.
      Дафна стояла напротив театра, смущенно и слегка беспокойно озираясь. Уиллоу окликнула ее, задыхаясь и с трудом останавливая коляску, чтобы подруга могла запрыгнуть в нее.
      – Уиллоу! – вырвалось у Дафны. Она мертвой хваткой вцепилась в сиденье, когда экипаж снова дернулся. – Что случилось?
      – Захарий, – прошипела Уиллоу, вздрагивая. Она до сих пор ощущала его руки на своей груди и язык, глубоко проникающий в ее рот. Ушибленная нижняя губа дергалась. – Как последняя дура, я позволила ему отвезти себя домой – он обещал вернуться за тобой…
      – Уиллоу! – прошептала Дафна, широко раскрыв глаза, в которых отражался свет из окон салунов, борделей и игорных домов, мимо которых они проносились. – Он… он пытался изнасиловать тебя?
      – Да, – с трудом ответила Уиллоу уже более спокойно, но она не сбавила скорости, которую задала бедной лошади, тянувшей экипаж.
      – Куда мы?
      – К дому Дав Трискаден, – ответила Уиллоу, которая до сих пор не знала, что ей делать. Простая логика подсказывала, что им нельзя вернуться в дом отца, где их по-прежнему мог караулить Захарий. – Я молю Бога, чтобы отец был там!
      Если Дафну и шокировала мысль появиться в такой час в этом, пользующемся дурной славой квартале, то она не подала виду. Возможно, она, как и Уиллоу, считала, что ни у нее, ни у ее подруги не было права заботиться о приличиях.
      В двухэтажном доме Дав видны были огоньки на нижнем этаже, и у Дафны с Уиллоу затеплилась надежда, когда они, взявшись за руки, побежали по дорожке к дому.
      Поскольку Уиллоу все еще дрожала, Дафна позвонила, и когда Дав открыла дверь, что-то очень похожее на тревогу блеснуло в ее глазах.
      – Отец здесь? – спросила Уиллоу с максимальным почтением, на которое была способна.
      Дав замерла. На ней был халат, а пышные белокурые волосы, обычно тщательно завитые и причесанные, выглядели неряшливо.
      – Нет… нет, Девлина здесь сегодня нет…
      У Уиллоу засосало под ложечкой; она ощутила тот же безотчетный страх, какой испытала, борясь с Захарием.
      – Дав, что-нибудь случилось?
      – Нет! – быстро крикнула Дав, взглянув на дорогу и снова на девушек, словно хотела поскорее избавиться от нежданных посетителей. – Пожалуйста, уходите… я устала…
      Дафна и Уиллоу стояли неподвижно, уставившись на нее. Минуту спустя они обе пожалели о своей слабости, когда Дав внезапно оттащили от дверей и в проеме показался Венсел Тадд. С невероятным проворством, если учитывать его размеры, он схватил гостей Дав за руки и втащил внутрь, ногой закрыв за ними дверь.
      – Да как вы смеете? – крикнула Дафна.
      – Где мой отец? – одновременно с ней спросила Уиллоу. – Что вы с ним сделали?
      Тадд отпустил своих пленниц, что-то жуя. Он самодовольно ухмыльнулся и махнул рукой в сторону обитой атласом софы Дав.
      – Садитесь, – приказал он.
      Дафна с Уиллоу переглянулись и сели. Они молча согласились, что бесполезно пытаться убежать. Тадд поймал бы одну или даже обеих до того, как они успели бы пересечь маленькое крыльцо.
      Встав за софой, Дав ласково сказала:
      – Уиллоу, с твоим отцом все в порядке. Слава Богу, его здесь сегодня не было.
      – Заткнись! – заорал Венсел Тадд, злобно взглянув на Дав поверх голов Дафны и Уиллоу.
      Дав благоразумно подчинилась. Наступило молчание, заполненное страхом и отвратительным духом немытого тела Тадда.
      – Чего вам от нас нужно? – спросила наконец Дафна, вызывающе подняв голову.
      Тадд ходил взад-вперед по комнате, отчего запах в ней сделался еще противнее.
      – Не будь дурой, Дафна, – ответила Уиллоу, – ему нужен Стивен.
      Тадд остановился, одарив Уиллоу еще одной самодовольной ухмылкой.
      Вот именно, догадалась, малышка.
      – Но как вы узнали? – спросила Уиллоу.
      – Я почти сразу заподозрил неладное. Потом зашел случайно к Лоту Хьютону, когда он вернулся откуда-то и приказал откопать тело, лежавшее в могиле Галлахера. Он сказал, что готов поспорить, что найдет в этом гробу Сайласа Бланшара, и я решил, что так оно и есть. – Тадд снова заходил по комнате, потирая свой небритый подбородок. – За Бланшара назначена солидная сумма, – продолжал он, – но чертовски далекая от той, что назначена за твоего старшего брата.
      Уиллоу вздрогнула. Она так далеко зашла, стараясь защитить Стивена, что заставила отца страдать, а между ней и мужем наступило отчуждение. Чего же она добилась? Того, чего боялась больше всего.
      – Я скорее умру, чем отведу вас к Стивену, – твердо сказала она.
      Венсел Тадд засмеялся:
      – Думаю, ты не врешь, малышка. Похоже, это так. Но, к счастью для нас обоих, тебе не придется делать этого. Нет, мэм, потому что Галлахер сам придет ко мне, как младенец к мамкиной титьке, когда узнает, что у меня его сестренка и его женщина.
      Стоявшая позади Уиллоу Дафна вздрогнула, но потом снова подняла голову и расправила плечи.
      Поросячьи глазки Тадда уставились на Дав.
      – От этой, разумеется, никакого толку.
      – Если вы хоть как-то обидите Дав, папа будет преследовать вас до конца жизни! – напомнила ему Уиллоу, полагаясь исключительно на показную храбрость. – Вас самого будут разыскивать!
      – Мне ни к чему неприятности с законом, это верно, – к удивлению женщин, уступил Тадд. – И все-таки я не могу отпустить ее, чтобы она разболтала Лоту, Девлину и всем остальным о сегодняшнем. Нет уж, так что она поедет с нами.
      – Поедет куда? – осмелилась спросить Дафна.
      – К холмам, разумеется. Я знаю хорошее местечко, где мы можем дожидаться его. Довольно скоро Галлахер узнает обо всем.
      Уиллоу поняла, что Тадд рассуждает разумно. Стивен придет и, если будет необходимо, сдастся в обмен на пленниц.
      – А почему вы так уверены, что он не подумает, что вы блефуете? – огрызнулась Уиллоу.
      Тадд коснулся подбородка Уиллоу своей грубой вонючей рукой.
      – Потому, малышка, что я не блефую. Он это поймет, даже если ты не понимаешь этого. – Он покачал головой и ухмыльнулся, словно не мог поверить в такую удачу. – Чудесная ночка, черт возьми, – поймал сестренку Лиса и его любовницу, даже и не особенно стараясь!
      Слово «любовница» явно покоробило Дафну, но она воздержалась от комментариев.
      – Тадд, тебя повесят за это, ты просто дурак! – крикнула вдруг Дав, обойдя софу и сжав маленькие кулачки. – Ты не можешь…
      Тадд занес руку и так сильно ударил Дав, что она упала и ударилась головой о камин. Уиллоу немедленно бросилась к ней в сопровождении ошеломленной Дафны.
      Дав была без сознания, но скоро пришла в себя. Тадд за волосы поставил ее на ноги, предостерегая таким жестоким образом не только саму Дав, но и Уиллоу с Дафной.
      Как оскорбительно это ни было, все три женщины позволили заткнуть им рты наволочками, взятыми из комода Дав, а потом связать запястья. Очень довольный собой, Тадд погнал их через темную столовую и кухню Дав во двор позади дома. Поблизости не было соседей, так что Тадду не составило особого труда затолкать трех пленниц на сиденье ожидавшей их повозки и скрыться в ночи.
      Болтаясь на жестком сиденье, Уиллоу пыталась освободиться от пут. Дафна и Дав, оказавшиеся, вероятно, мудрее, лежали совершенно неподвижно.
      К горлу Уиллоу. подступила тошнота. Господи, если бы ее вырвало при засунутом глубоко в рот кляпе, то она наверняка захлебнулась бы. Она конвульсивно сглотнула и закрыла глаза.
      Повозка все катилась и катилась. Небо из черного сделалось серым, потом приобрело оттенок абрикосового, прорезавшись сквозь розовато-лиловое, а они все продолжали ехать.
      Наконец Тадд рявкнул хриплое «тпр-р» трудолюбивым лошадям, и повозка остановилась. Женщины облегченно вздохнули.
      Взявший их в плен спрыгнул с козел и, обойдя вокруг повозки, одну за другой выволок наружу. У Уиллоу подкашивались ноги, и она спотыкалась, когда Венсел Тадд потащил ее к довольно большой хижине, спрятанной среди деревьев. Едва замечая плетущихся рядом Дав и Дафну, она старалась побороть в себе давние воспоминания об этом месте. Она была почти уверена, что когда-то уже видела эту хижину, но не могла вспомнить, когда именно и почему ей так важно было определить то время.