Глава 7

Как только нашла в себе силы, Мэгги извинилась и убежала от Риви Маккены, пытаясь отыскать Тэнси. Но ее и след простыл — она скрылась в потемках.

Что теперь делать? После минутного колебания Мэгги нырнула в палатку, откуда страстно и гневно громыхали слова проповеди.

— Ибо Господь Бог наш ревнив! — ревел низенький откормленный проповедник, расхаживая по деревянному настилу в конце палатки.

На длинных скамейках, слушая его, сидели десятки людей, Мэгги закатила глаза.

В этот миг, словно Бог решил покарать ее за неверие, небо сотряс оглушительный раскат грома. Стоявшая возле входа Мэгги вздрогнула от страха и выбежала на улицу посмотреть, в чем дело. Только минуту назад светившиеся звезды затянули ужасные тучи. Небо рассекла молния, напоминавшая своим узором треснувшее стекло.

Меньше чем через минуту хлынул дождь, и не капельками или струйками, а каскадами, загремев по полотняным крышам палаток и крытых фургонов с такой силой, о которой Мэгги не имела понятия прежде, превратив огромные костры в груды шипящих углей. Люди, смеясь на бегу, бросились врассыпную, прячась под фургоны и в палатки.

Мэгги отчаянно пыталась укрыться где-нибудь — платье и волосы ее мгновенно промокли, — но не настолько отчаянно, чтобы снова вернуться в ту палатку и слушать о разгневанном Боге. Проклиная Тэнси за то, что по ее милости она оказалась в таком положении, Мэгги стояла под проливным дождем, глядя по сторонам.

Вдруг сильная рука схватила ее за локоть и поволокла куда-то. По лицу текла вода, мокрые волосы залепили глаза, мешая ей разобрать, кто тащит ее, но, спотыкаясь за своим проводником по грязи, доходившей ей почти до лодыжек, вскоре стала догадываться.

И вовсе Мэгги не была уверена в том, что ей не стоило оставаться на улице, пока гроза не пройдет. В конце бесконечно долгого пути Мэгги различила очертания крытого фургона. Ее похититель повернулся, решительно обхватил ее за талию и поднял в воздух. Ее попка мягко приземлилась на сиденье, и она вскарабкалась внутрь. От обилия воды, лившей по лицу, Мэгги с трудом могла дышать. Почти с минуту она пролежала на полу, боясь поднять глаза. Мимо ее лица в темноте прошли чьи-то ноги, а потом вспыхнула керосиновая лампа, осветив внутренность фургона.

— Тебе лучше снять эту одежду, а то к утру схватишь воспаление легких, — предостерег мужской голос.

Мэгги медленно села, обеими руками убирая с лица промокшие волосы. Риви Маккена, дружелюбно улыбаясь, присел на край узкой кровати. Заметив сердитый взгляд Мэгги, развел руками, будто спрашивая, чем он нарушил границы светских приличий.

Она все так же смотрела на него, но зубы у нее начали стучать, и она задрожала.

Риви бесстрастно наклонился и извлек сумку Мэгги. Потом кинул ее, и сумка со стуком приземлилась рядом с Мэгги.

— Ты забыла ее у костра.

Мэгги с тоской посмотрела на сумку, в которой лежала теплая ночная рубашка и сменная одежда. Она подумала, что должна поблагодарить мистера Маккену за то, что он спас ее собственность, но не могла заставить себя произнести слова благодарности. И вдруг до Мэгги дошло, что ее запасная одежда, скорее всего, такая же мокрая, как и та, что была на ней. Дрожащими руками она ухватилась за застежку, а когда сумка открылась, Мэгги сунула руку внутрь. Естественно, ее новое розовое платье, как и лучшая ночная рубашка, были совершенно мокрыми. С отчаянным стоном, на миг забыв о присутствии Риви Маккены, Мэгги встала на колени, вытаскивая испорченное одеяние для более тщательного осмотра.

— Полагаю, это Дункан купил для тебя. — При этих словах Мэгги осознала всю серьезность положения. Поднявшись на дрожащие ноги, Мэгги уставилась в бесстрастное лицо Риви.

— Да, — услышала она свой голос. — Я, видите ли, должна стать хозяйкой у него в доме…

Риви встал, возвышаясь над Мэгги так, что у нее заболела шея смотреть вверх на него. Одной рукой он вырвал у нее промокшую ночную рубашку, держа ее большим и указательным пальцами.

— Будешь приветствовать его гостей в ночной рубашке, да?

Мэгги сразу же поняла, на что он намекает. Дождь стучал по полотняному верху фургона, протекая в дыры то здесь, то там, но Мэгги по-прежнему слышала биение собственного сердца. Она взглянула на Риви с гордым достоинством, на которое была способна в сложившихся обстоятельствах.

— Разумеется, нет, — слабым голосом ответила она, протянув руку, и отняла у него сорочку.

Ни говоря ни слова, Риви отвернулся, снял с лампы, которую зажег раньше, стекло и прикрутил фитиль. В фургоне стало темно, как в преисподней, и Мэгги затаила дыхание.

— Что, по-вашему, это значит? — мрачно спросила она. В двух шагах не видела ничего перед собой; теперь нельзя было ни бежать, ни стоять на месте.

— Хочешь, чтобы весь лагерь увидел, как ты раздеваешься? — отозвался Риви откуда-то из темноты.

— Я и не собираюсь раздеваться!

— Бравые слова, — беспечно сказал Риви. — Дело в том, Янки, что ты промокла до костей и замерзла, как цуцик.

Какая-то неподходящая по размеру, но зато сухая вещь пролетела в темноте, и Мэгги схватила ее. Фланель, теплая и сухая фланель. Дрожа от холода, Мэгги ощупала одежду и пришла к выводу, что это мужская рубашка.

— Я ухожу, — сказала она, не двигаясь. Единственной опасностью, кроме той, что была внутри фургона, была разбушевавшаяся гроза.

— Снимайте свои мокрые шмотки, мисс Чемберлен, — устало приказал Риви, — или я сам стащу их с вас.

Мэгги ничуть не сомневалась, что Риви Маккена приведет в исполнение угрозу, если она будет упорствовать. Сейчас ее била крупная дрожь: она продрогла до мозга костей.

— А ч-чем вы докажете, что н-не собираетесь зажигать лампу или…

— Если я зажгу лампу, то это будет настоящим представлением для всех, кто по глупости торчит снаружи, — ответил Риви. — А если бы мне захотелось совратить тебя, то я не упустил бы возможности оставить тебя в своем доме и не отдал бы тебе твои иммиграционные документы, не так ли?

Мэгги прислушалась к его доводам и начала расстегивать платье. Пальцы ее онемели от холода, и она чертовски долго возилась с перламутровыми пуговичками, проталкивая их в маленькие дырочки. Наконец, потерпев неудачу, она выругалась:

— Черт, черт, черт побери!

Риви усмехнулся в темноте, и она скорее почувствовала, чем услышала, что он подошел ближе. Он безошибочно нащупал пуговицы и без малейшего затруднения начал расстегивать их, хотя, должно быть, замерз и промок не меньше Мэгги.

— Тебе нравится эта фраза, да, Янки? — сказал он.

Мэгги сквозь мокрый корсет почувствовала теплоту его пальцев. Она застыла, пораженная важностью положения, в которое попала, и странным волнением, которое вызвало прикосновение Риви.

— Ч-что вы имеете в виду? — запинаясь, спросила она, не в силах повернуться и убежать под проливной дождь, как следовало бы сделать. Теперь его руки были у нее на талии, расстегивая последнюю из этих проклятых пуговиц.

— Ты говорила что-то подобное на корабле, когда выяснилось, что не можешь переплыть на берег в одной из лодок.

Мэгги слышала, что говорит Риви, но не могла понять смысл сказанного. Ее внимание сосредоточилось на руках, которые она не видела, скользнувших под плечики платья и снимавших его. Она снова вздрогнула, но уже не от холода, а от жгучей, острой сладости, овладевшей всем ее существом.

Она неподвижно стояла, когда Риви расшнуровал ее корсет и снял его с ее тела, холодного снаружи и пылающего внутри. То ли случайно, то ли намеренно, Мэгги не могла понять, его пальцы задели ее затвердевшие соски, и она непроизвольно застонала от удовольствия, доставленного ей этим прикосновением.

— Мэгги, — сказал он низким прерывающимся голосом и, ощутив его дыхание на своем лице, она инстинктивно запрокинула голову, чтобы встретить его губы. Его властные, но необыкновенно нежные руки ворошили ее волосы, и он поцеловал ее.

Мэгги была ошеломлена теплотой его влажных губ, прижатых к ее губам. Она вздрогнула, когда кончик его языка быстрым и легким, как перышко, движением прошелся вокруг ее рта, требуя, чтобы он раскрылся. В ответ на его нежную команду Мэгги разомкнула губы и еще крепче прижалась к Риви. Соски ее стали еще тверже от соприкосновения с холодной и мокрой тканью его рубашки. Его пальцы двигались вдоль стройного, покрытого капельками влаги изгиба спины, согревая Мэгги и все более возбуждая ее с каждым прикосновением. Потом, не прерывая умопомрачительного поцелуя, Риви обхватил руками ее попку и со всей силой страсти прижал к себе. Даже сквозь нижнюю юбку и трусики, единственное, что осталось на ней, кроме туфель и чулок, Мэгги почувствовала его напрягшуюся силу и задрожала от желания ее, хотя и испугалась, внутренне отпрянув.

Внезапно рука Риви сжала подбородок Мэгги, как будто он пытался заставить себя прервать поцелуй. Он то ли застонал, то ли выругался и отошел от нее. Но скоро руки его вернулись, быстро обхватив полную, пульсирующую грудь Мэгги, а потом, скользнув по бокам, освободили ее от нижней юбки и трусов.

У Мэгги не было сил сопротивляться, еще менее ей хотелось убежать, и когда она почувствовала, что ее опустили на мягкую кровать, застеленную шерстяными одеялами, она не протестовала. Она закрыла глаза, почувствовав, что Риви снимает с нее туфли, с чувственной усталостью, которая довела желание Мэгги до такой степени, что она начала беспокойно ворочаться на кровати. Голос Риви охрип от желания, которое она не могла понять, в нем появился сильный ирландский акцент, намек на который Мэгги слышала прежде:

— Значит, ты девственница, малышка?

Мэгги не могла говорить, но он знал ответ, потому что одной рукой ласкал ее щеку и почувствовал лихорадочный кивок.

— Значит, этой ночью я не возьму тебя, — мрачно пообещал он. Мэгги не могла определить, был ли стоящий у нее в ушах рев шумом дождя на улице или просто стремительным потоком ее собственной крови.

Она не догадывалась, что разочарование может быть таким неизмеримым. Пальцы Риви снова гладили ее соски, и она потеряла власть над собой — самым важным для нее было желание того, что обещал ей Риви своей близостью, своим прикосновением. Риви усмехнулся ее нетерпению. Когда она снова сможет владеть своими чувствами, говорила себе Мэгги, она заставит его ответить за это.

— Ты получишь удовольствие, детка, — поклялся он с тем же сильным акцентом, — и сохранишь девственность.

Потом его рот приблизился к отвердевшему соску Мэгги, на мгновение впиваясь в него и снова отдаляясь. Мэгги вскрикнула и обеими руками вцепилась в волосы Риви, прижимая его снова к груди. Он засмеялся, прежде чем снова насладиться ею, на этот раз с ненасытностью, заставившей Мэгги извиваться от удовольствия, запрокинув голову, раскрыв рот, из которого вырывалось прерывистое дыхание.

Риви насладился одной грудью, обратился к другой. Мэгги почти бредила от желания; когда пальцы Риви скользнули вниз, туда, где соединялись бедра, так много обещая в своем движении, она застонала, и в ответ на его прикосновение ее ноги оторвались от кровати. Низкий грудной звук, который издал Риви, был знаком того, как это его позабавило, и его рот оторвался от груди, чтобы поддразнить ее поцелуем столь легким, что Мэгги не могла понять, был ли он на самом деле. А потом губы Риви прижались к ее губам.

— Дождь кончился, — сказал он. — Если ты не успокоишься, детка, то весь лагерь узнает, чем мы тут занимаемся…

Мэгги все еще сжимала его волосы, а тело ее билось на простынях в беспокойном томлении. Его пальцы доставили ей новую сладостную, жгучую, невыносимую муку.

— Я б-буду тихо… обещаю… обещаю!

Риви снова усмехнулся, а его губы скользнули вниз по ее шее, по вздрагивающей атласной груди и животу, а потом, к ее величайшему изумлению, пальцы уступили дорогу губам. Поддавшись какому-то дикому инстинкту, бедра Мэгги взлетели вверх, когда он прижимался к ней языком, словно пробуя ее на вкус, а потом потребовал ее целиком. Пока он насыщался ею, его руки поддерживали ее дрожащую пухлую попку, и Мэгги обеими руками зажала рот, отчаянно пытаясь подавить низкий, сильный крик наслаждения, рвущийся из самых глубин ее души, бьющийся в горле.

В первый миг, когда она осознала, что Риви делает, ей подумалось, что это предел, высшая точка удовольствия. Но вместо этого оказалось, что это лишь намек на то взрывное смятение, которое последовало за ним. Сердце Мэгги бешено стучало, дыхание судорожно вырывалось, ощущение, которое она испытала, сведя бедра, было невыносимо приятным. Но в то же время она страстно желала волшебного наслаждения, к которому стремилось ее тело, которого она силилась избежать. Но Риви поднимал ее бедра все выше и выше, крепко сжимая ее в руках и доводя ее до безумия движениями языка. Ноги Мэгги предали ее: колени разошлись в стороны, давая ему лучший доступ, а пятки зарылись в матрас, делая какие-то безумные движения.

И вот это произошло, жгучая волна разлилась по всему ее телу, выплеснувшись наружу, бедра ее задергались, грудь затрепетала, а волоски на шее, и без того мокрые, встали дыбом. Рук было недостаточно, чтобы заглушить долгий, низкий крик облегчения, вырвавшийся из нее. Мэгги вытащила из-под головы подушку и прижала ее к лицу:

Риви медленно отпустил ее дрожащие бедра. И перед тем, как уйти, еще раз обвел языком эту чувствительную точку ее тела. Мэгги лежала, вздрагивая, слишком пораженная и смущенная, чтобы вылезти из-под подушки.

— О Господи, — простонала она, — что я наделала?

Она почувствовала, как Риви встал с кровати, услышала его печальный смешок, а потом и ответ:

— Ничего, что могло бы повредить тебе, — сказал он. — Но, с другой стороны, я, может статься, уже никогда не буду прежним.

Акцент исчез. Когда Мэгги это заметила, она не могла понять, зачем так сильно прижимает к лицу подушку. Еще до того, как она успела это понять, подушку отшвырнули прочь, и она с мягким шлепком приземлилась где-то в другом конце фургона.

— Ты не изменишь того, что случилось, если задушишь себя, — заметил Риви.

Мэгги вскочила, забыв свое унижение и восхитительное, пресыщенное чувство, владевшее ее телом в момент величайшего удовлетворения, и поняла, что если она, возможно, и ослепла, не различая ничего в этой беспросветной тьме, то Риви все видел.

— У тебя, должно быть, кошачьи глаза!

Риви засмеялся, но как-то хрипло, словно испытывал какую-то боль.

— Наволочка на подушке белая, Мэгги. А кроме того, ты меня ударила, когда доставала ее из-под головы, чтобы…

Мэгги завыла от стыда и залезла под покрывало. Если в темноте наволочка белая, то и ее кожа, вероятно, тоже.

— Ты меня видел! — бросила она ему из-под одеяла.

— Я сделал больше, чем просто видел тебя, любовь моя, — отозвался Риви.

Мэгги снова услышала дождь, который полил сильнее. Она сорвала с лица одеяло, забыв, что ее тело может бледным светом мерцать во мраке.

— Ты покидаешь меня? — прошипела она.

— Если я этого не сделаю, Янки, то мы оба пожалеем, — ответил Риви, а потом послышался всплеск: он выпрыгнул из фургона. Когда Риви закрыл полотняный полог, звук барабанящего дождя немного стих.

Мэгги снова легла, натянув одеяло до самого носа. Наиболее разумным сейчас было бы, конечно, выбраться из узкой постели Риви Маккены, натянуть одежду, какой бы сырой она ни была, и уйти. Но беда в том, что разумные поступки начисто лишены привлекательности. Сырая одежда будет холодной, а на улице по-прежнему лил дождь. Если Мэгги и уйдет из теплого, хотя и скандального святилища фургона, то куда она сможет пойти? Найти Тэнси не представлялось возможным, так как этот маленький бесенок мог быть сейчас в тысяче и одном месте, а мысль о том, чтобы отдать себя на милость проповедников геенны огненной, представлялась ей наихудшей перспективой. Но куда как хуже, если в припадке похоти вернется Риви. Свернувшись калачиком под одеялом, со спутанными волосами, Мэгги улыбнулась, представив себе Риви в припадке похоти. Перспектива была весьма заманчивой. Согревшись под одеялом и чувствуя, что тело ее сделалось мягким и как бы без единой косточки, да еще и взлелеянным в придачу, Мэгги зевнула и закрыла глаза. А еще через минуту она сладко спала, не тревожимая никакими снами, даже эротическими.

Было много мест, где Риви мог бы поспать и утолить желания, терзавшие его, но в конце концов после почти часового шатания под дождем он вернулся к своему фургону и залез внутрь.

Мэгги спала — он догадался об этом по ее ровному дыханию. Риви улыбнулся про себя, стащив промокшую одежду и швырнув ее в угол. Кровать была одна, а спать на полу было чертовски холодно, поэтому он забрался под одеяла рядом с Мэгги и прижался к ней. Ему просто нужно контролировать себя, вот и все. Когда его ледяное тело коснулось ее, Мэгги поежилась, но не проснулась. Нежность наполнила Риви — Мэгги измучилась, — и он осторожно обнял ее властной рукой защитника и приказал себе спать.

Мэгги зашевелилась и потерлась об него своей маленькой пухлой попкой, и Риви с трудом подавил в себе стон, ощутив, как снова весь напрягся. Часовой прогулки под холодным дождем как не бывало. Его всего передернуло, и он чихнул, сотрясая кровать. Мэгги проснулась, и он почувствовал, что она повернулась к нему, задев его грудь своими сосками и еще больше осложнив его положение.

— Ты простудился, — тихо сквозь сон пробормотала она, водя маленькой нежной ручкой вверх и вниз по его руке, стараясь согреть.

На самом деле ода делала куда больше, чем просто согревала его. Но Риви не знал, как отодвинуться, чтобы не вылезти из-под одеяла, да ему этого и не хотелось. Даже рыцарство имеет границы, подумалось Риви.

— Мэгги, перестань, — хрипло умолял он, потом, не в силах сдержаться, снова оглушительно чихнул.

Стараясь поделиться с ним своим теплом, Мэгги придвинулась ближе, и Риви так тронула ее искренняя щедрость, что к горлу подкатил комок, не давший ему предостеречь ее. Ее рука круговым движением скользнула по его бедру, помедлила, а потом двинулась к левой ягодице. В паху у него заныло, а член сделался твердым, и Риви застонал.

Рука Мэгги снова вернулась к его бедру, массируя его внутреннюю поверхность и временами опасно приближаясь к тому месту, которое особенно нуждалось и жаждало ее прикосновения. Больше вынести этого Риви не мог, и он схватил запястье Мэгги, чтобы прекратить эту сладостную муку.

— Не хочешь, чтобы я трогала тебя? — прошептала она обиженным и озадаченным тоном.

— Мэгги, поверь мне, — выдохнул он, — хочу.

— Так что же ты так хватаешь меня?

— Я старался ради тебя, Янки, а не ради себя. А если бы ты продолжала в том же духе, то я бы закончил то, что мы начали раньше.

Он почувствовал, как она удивилась, и его снова наполнила нежность, такая всепоглощающая, что причиняла боль.

— Хочешь сказать, что есть что-то еще? Мы не сделали… не сделали всего?

Из горла Риви вырвался хриплый, удивленный смешок.

— А ты думала, что это все? — прошептал он, когда смог, наконец, говорить. И, прежде чем протянуть нежную руку и ощутить слезы у нее на лице, он почувствовал, как они собираются у нее в горле.

— Ты действительно думала, что это все, — ласково сказал он, ответив на свой же вопрос.

Мэгги прижалась лбом к его груди; он почувствовал, как она кивнула, и запустил пальцы в мокрые спутанные кудряшки у нее на затылке. Не в силах больше сопротивляться, он заставил ее поднять голову для поцелуя. Этот поцелуй выдал весь его голод. Голод, который Риви никогда прежде не чувствовал ни к одной женщине, включая Лоретту. Боже, даже в те одинокие ночи на китобойном судне он не испытывал такого неодолимого желания, как сейчас. Его язык искал вход, и Мэгги открылась, впустила его, приветствуя своим смущенным препирательством. Стон Риви эхом отозвался во рту Мэгги, и он лег на нее, опираясь при этом на локти, чтобы не придавить ее своим весом.

Голова у Риви закружилась, как крошечная лодочка в штормовом море. Какой-то инстинкт заставил Мэгги развести ноги, и он лег между них, позволив своему естеству прижаться к ее животу. Боже праведный, как он хотел ее, но даже в бреду желания он помнил, что это была Мэгги, а не Лоретта. Мэгги была девственницей, и если он войдет в нее слишком внезапно, слишком настойчиво, то причинит ей боль.

— Мэгги, — прерывисто выдохнул он, уткнувшись лицом в ее нежную шею, — Мэгги…

Руки ее ласкали упругие мускулы у него на спине, успокаивая душу и в то же время разжигая плоть. Он услышал, как она тихо всхлипнула, и этот звук сначала вошел в его грудную клетку, а потом достиг ушей. Внезапно Риви снова приподнялся, так что теперь мог касаться ее только ногами.

— Я сделал тебе больно? — прошептал он.

Мягкие волосы защекотали его лицо, когда она покачала головой.

— Нет, Риви, ты не сделал мне больно. — И снова ее руки, легкие, как пух, скользнули по его спине. — Дай мне обнять тебя, ты такой холодный.

— Странно, — с трудом ответил Риви, — могу поклясться, у меня жар.

Прохладная рука Мэгги коснулась его лба, откинув назад мокрые волосы, которые он наскоро вытер, прежде чем лечь в постель. В непроглядной тьме он увидел, как ее алебастровый лоб прорезали морщинки.

— От жара можно умереть, — тихо забеспокоилась она.

Риви почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется.

— Это совсем на тот жар, любимая, — сказал он.

Мэгги целовала его шею; если она сейчас же не прекратит, Риви больше не сможет сдерживаться.

— Что еще нужно делать, — спросила она, проводя губами по его шее, — кроме того, что мы уже делали?

Не в силах ответить вслух, Риви подвинулся так, что его член прижался к ее мягкому животу.

— Ты хочешь засунуть это мне внутрь?! — почти закричала Мэгги таким голосом, как будто только что сделала потрясающее открытие.

Риви, хотя и с запозданием, накрыл ее рот своим.

— Тише, — прошептал он, и его шепот эхом отозвался в ответ.

Его слова вернулись к нему тихим смешком, и Риви растерялся. Он скользнул вниз, остановившись у ее груди и начал новые ласки, чтобы приготовить ее к тому, чтобы овладеть ею.

Глава 8

Какой-то частью сознания Мэгги понимала, что то, что произошло в последующие несколько минут, должно быть, было величайшей ошибкой в ее жизни, но, зная это, она ничего не могла поделать. У нее не было ни малейшего желания остановить Риви, наслаждавшегося ее грудью, остановить его, когда он целовал ее дрожащий живот. А потом его губы прижались к ее губам, и она почувствовала, как его мощный член легонько проталкивается во врата ее женственности.

— Ты уверена, Мэгги? — спросил он, едва входя в нее.

Мэгги была уверена. Она ощутила, что раскрывается, чтобы принять его, и почувствовала жгучую боль, облегчить которую мог только он, овладев ею. Она дико затрясла головой, вцепившись ему в спину. Он вошел в нее медленно, продвигаясь постепенно, и от каждого его движения удовольствие Мэгги тысячекратно возрастало. Она попыталась приподнять бедра, чтобы он мог полностью войти в нее, но Риви не мог допустить уклонения от ритма, который он задавал. Наконец он достиг барьера, и когда он прошел его, Мэгги ощутила острую боль. Она стала хватать ртом воздух, и он не двинулся дальше, пока не прошло несколько секунд. Риви просунул руки под Мэгги и схватил ее попку, слегка приподнимая ее, и теперь он был целиком ее. Мэгги задрожала, ероша его волосы, заставляя его наклониться для поцелуя. Пока они целовались, яростно борясь языками, Риви начал ритмично двигаться, от чего Мэгги испытала наслаждение, доводившее ее до полного безумия. Он медленно отодвигался, потом снова зарывался в нее, потом опять отодвигался. И каждый раз, когда он выходил из нее, Мэгги хотелось плакать от желания. Его медленное движение было мучительно сладким, повелительным и в то же время нежным. Мэгги оставалось только отдаться восхитительным ощущениям, овладевшим ею, потому что Риви сам руками направлял движения ее бедер. Каждый раз, когда их единение углублялось, Мэгги издавала стон. Они целовались, то быстро и безумно, то медленно и ненасытно, и все это время тело Риви задавало ритм ее телу. Страсть возрастала, пока не заполнила всю Мэгги, закружив голову, округлив ее сочную грудь, соски которой затвердели. Она вцепилась в плечи Риви, умоляя:

— Риви… Риви…

И вдруг нараставшие в ней ощущения прорвались в одном отчаянном извержении чувств, желаний, любви. И в это же время Мэгги с наслаждением закричала, поддержанная оглушительным раскатом грома.

Риви еще не достиг вершины наслаждения — он застонал и начал двигаться быстрее по бархатистому каналу, по-прежнему дразнившему его. Его крик яростного экстаза, вырвавшийся из горла, не мог скрыть гром, потому что как раз в этот миг наступила пауза между раскатами.

Мэгги упивалась, в изнеможении вздрагивая, от чего его тело упало на нее, покрывшись испариной, теплое и тяжелое. Она обвила руками Риви за талию и крепко прижала к себе. Только когда он перевернулся на бок, все так же прерывисто дыша, Мэгги отпустила Риви и ласково погладила его руку. Несколько минут спустя она уже спала, свернувшись клубочком рядом с Риви, не подозревая, что он долго пролежал без сна, уставившись в полотняную крышу, защищавшую их от дождя.

Первое, что почувствовала Мэгги, была непонятная, тихая боль в самом интимном месте. Она поглубже зарылась в одеяло, прячась от ослепительного солнца, от которого порозовели опущенные веки. Под одеялом было слишком жарко, и Мэгги откинула его, наслаждаясь прохладой ласкового утреннего ветерка, обдувавшего ее голую кожу.

Тут она все вспомнила, открыла глаза и села на кровати. Риви исчез, а ее одежда была аккуратно разложена для просушки. С порозовевшими щеками Мэгги вылезла из постели, схватила все еще мокрые трусики и корсет и быстро натянула их. Потом надела чулки, туфли и бело-розовое полосатое платье, аккуратно сложенное в сумке. Теперь оно было неприлично мятым и слегка сырым, но все равно Мэгги влезла в него. Она как раз пыталась застегнуть его, когда в фургон вдруг ввалился Риви. Мэгги вспыхнула и отвела глаза, боясь, что увидит на его лице гримасу, раскаяние или изменившиеся чувства.

Он подошел к ней сзади, и стал теплыми пальцами застегивать пуговицы, до которых она не могла дотянуться. Когда он закончил, то раздвинул спутанные волосы и поцеловал ее в затылок. Мэгги замерла, почувствовав, как легко он мог пробуждать в ней ужасные желания. Не глядя на Риви, она нашла сумку и вытащила расческу, пытаясь привести в порядок безнадежно спутавшиеся волосы. Все так же молча Риви взял у нее из рук расческу, сел на кровать, где они прошлой ночью занимались такими позорными вещами, и потянул остолбеневшую Мэгги к себе на колени. Когда она попыталась встать, он удержал ее, обхватив рукой за талию. А потом принялся причесывать ее.