ГЛАВА 10

— Останься, — прошептала Эмма, повинуясь его приказу. — Я хочу, чтобы ты остался.

Удовлетворенный, Стивен открыл корзину, уложенную в гостинице, и начал доставать из нее различные деликатесы, чтобы соблазнить свою добровольную пленницу.

Эмма попыталась есть, но у нее не было аппетита после всего, что она натворила. Она сидела на одеяле опустив голову и прикусив нижнюю губу. Волосы растрепались, как у сорванца, красивое белое платье испачкалось, а ботинки были зашнурованы не до конца.

Стивен ничего не говорил, не пытался сгладить то, что она чувствовала. Он достал из ее сумки расческу, встал на колени за ее спиной и нежно стал расчесывать ее спутавшиеся волосы.

— Наверное, женщины Витнивилла правы насчет меня, — пробормотала она с искренним отчаянием. Лепестки маргариток дождем сыпались вокруг нее под расческой в руке Стивена.

— Возможно, в чем-то они правы, — мягко ответил Стивен. — Но в основном ошибаются.

Было что-то успокаивающее в прикосновении его рук к волосам, несмотря на то, что иногда движение расчески причиняло боль.

— Скажи мне, Эмма, — ты действительно собиралась выйти замуж за банкира?

В это мгновение Эмма поняла, что Стивен скомпрометировал ее только для того, чтобы удержать от брака с Фултоном, что сам он не собирался предлагай, ей ничего продолжительного. Она застыла.

— Да, — ответила она, чтобы отплатить ему, хотя знала уже давно, что никогда не станет миссис Уитни.

Стивен начал заплетать косу, и его движения стали немного резче.

— Я перегоняю скот на территорию Вашингтон для Большого Джона, — ровно произнес он. — Меня не будет пару недель. Я хочу, чтобы ты дала слово, что не совершишь глупость в мое отсутствие.

Эмма все еще сердилась, все еще чувствовала, что ее использовали и манипулировали ею.

— Я не буду ничего обещать вам, Стивен Фэрфакс.

Он скрепил конец косы заколкой, которую Эмма достала из сумки, и легонько дернул, прежде чем обойти и сесть, скрестив ноги, как индеец, к ней лицом.

— Если ты выйдешь замуж за неподходящего человека, — предупредил Стивен голосом, звучащим более зловеще из-за его спокойствия, — ты будешь жалеть об этом до глубокой старости. Не пройдет ни дня или ночи, чтобы ты не вспомнила, как это было у нас с тобой, когда мы любили друг друга на поле среди маргариток, и не попросила бы Бога, чтобы с ним было бы так же. Но этого не будет, Эмма, как бы сильно ты не хотела.

Она понимала, что он говорит правду, и от этого становилось еще хуже.

— Когда за нами вернется почтовое судно? — спросила она, избегая его взгляда.

Движение его рук подсказало, что он посмотрел на часы, которые носил в жилетном кармане, и увидела за распахнувшимся пиджаком кольт в кобуре.

— Примерно через час, — ответил он, и, поднявшись с одеяла, ушел.

Эмма не поднимала глаз, пока он не вернулся с охапкой маргариток. Он снова встал на колени сзади нее и, когда она попыталась подвинуться, остановил ее, накрыв ладонями ее груди.

Эмма тихо ахнула и откинулась на его плечо.

Он засмеялся и немного поласкал ее, потом начал вплетать маргаритки в ее косу, пока не стало казаться, что коса вся из цветов. Когда он закончил, то перебросил косу через плечо на грудь и обошел ее, чтобы полюбоваться ею.

Эмма заплакала, потому что не могла представить, чтобы Фултон стал делать подобные вещи, и потому что, вероятно, погубила себя.

Стивен улыбнулся и смахнул ее слезы кончиками пальцев. Потом достал кусок жареного цыпленка из корзины и поднес к ее губам.

Сначала она сопротивлялась, но потом почувствовала голод и откусила. Медленно, неторопливо Стивен кормил ее, и в этом ритуале была такая чувственность, что Эмма выгнулась от вспыхнувшего желания. Кто бы мог подумать, что мужчина способен соблазнить женщину, просто украсив ее волосы цветами и накормив?

— Стивен… — прошептала она. Он нежно улыбнулся.

— Я понимаю, тигрица. Но ты слишком сердита для этого, — его палец легко коснулся ее щеки, и Эмму пронзила сладкая дрожь. — Я как следует позабочусь о тебе, когда вернусь после перегона скота.

Спокойная уверенность этого замечания заставила Эмму бросить вызов.

— А что, если к тому времени я выйду за кого-нибудь замуж?

— Ты этого не сделаешь, — ответил он абсолютно уверенно и спустил ее платье с плеч, пока не обнажились упругие возбужденные груди. Стивен ласкал каждый сосок, пока он не становился твердым и торчащим, потом немного пососал их и натянул платье. — Ты подождешь.

Щеки Эммы стали пунцовыми, и, просто чтобы чем-то заняться, она стала собирать еду и укладывать ее назад в корзину. Огромным усилием воли она заставила себя перестать думать о наслаждении, которого жаждало ее тело, и спросила:

— Кто это преследует тебя, Стивен? Кто хочет убить тебя?

— Это не важно, — ответил он, глядя на нее и испытывая такую радость от каждого ее движения, что ему не хотелось громко говорить.

— Я имею право знать, — сказала она, хотя и понимала, что не имеет никаких прав, когда дело касается этого человека. Она была рабыней в его королевстве, предназначенной выполнять его волю. Он только что владел ею на поле маргариток и заставлял при этом кричать, как дикое создание джунглей.

Стивен вздохнул.

— Когда-нибудь я расскажу тебе. Но сейчас не время.

Эмме пришлось удовлетвориться этим, и это мучило. Она хлопнула крышкой корзины и резко сказала:

— Так я, возможно, общаюсь с преступником!

Он засмеялся.

— Это то, что вы делали, мисс Эмма? Общались?

Если бы она могла вызвать джина и высказать одно желание, то она пожелала бы власти, способной покорить Стивена ее воле так же, как он подчинял ее своей.

Какая-то пролетающая фея, должно быть, исполнила свой каприз, потому что она неожиданно вспомнила секрет, который ей раскрыла Келли, когда они говорили о том, что любят мужчины.

А час — это очень много времени.

В корзине был кувшин с водой, и Эмма достала его. Стивен нахмурился в недоумении, когда она повернулась к нему и опустила вверх платья. Она провела по его губам напряженными розовыми сосками, он сопротивлялся, сколько мог, но, застонав, поймал сосок ртом.

Он откинулся назад на одеяло, и Эмма, нащупав пряжку портупеи, ловко расстегнула ее. Освободившись от револьвера, она расстегнула пуговицы на брюках. Он схватил было ее за руку, но потом его пальцы ослабли, и он сильнее приник к ее груди.

Она коснулась символа его мужественности, освободила его и ласкала до тех пор, пока он не встал гордо и твердо у нее в руке. Когда она поняла, что Стивен уже не сможет остановиться, она спустила его брюки на бедра.

Прохладной водой из кувшина клетчатой салфеткой она с наслаждением нежно вымыла его. Стивен терпел, но хрипло вскрикнул, когда, наконец, ее губы охватили его.

Она поддразнивала и соблазняла его, пока не довела до полубезумного состояния, когда он бессвязно что-то бормотал. Она выпрямилась, легонько шлепнув его.

— Не бойтесь, мистер Фэрфакс, я как следует позабочусь о вас, когда вы вернетесь после перегона скота.

Прошла минута, пока до его сознания дошли ее слова. Тогда он выругался и начал застегиваться.

Эмма с улыбкой остановила его. Она наклонилась, и он простонал ее имя, когда она снова взяла его в рот.

— Бог мой, Эмма, — прохрипел он, — ты представляешь, что ты делаешь?

Она была слишком занята, доставляя ему наслаждение и получая удовольствие от своей власти, чтобы ответить.

Фултон злобно наблюдал с дороги, как почтовое судно с трудом приставало к пристани. Наблюдал не только он один: половина городка смотрела с различных удобных мест. Это было тяжелее всего.

Он заметил, когда Фэрфакс помогал Эмме сойти на пристань, что ее платье было помято и испачкано в траве. Из ее косы торчали маргаритки, придавая ей вид сказочной принцессы. Даже с такого расстояния — около двадцати метров — Фултон видел усталое мечтательное выражение ее синих глаз и пылающие щеки.

Подавляя в себе желание убить, Фултон потер подбородок и подумал, что не может быть никаких сомнений в том, что произошло на этом проклятом острове на середине озера. Фэрфакс скомпрометировал Эмму и доставил ей при этом удовольствие.

Но Фултон был человеком, который знал, как смотреть на каждую ситуацию с двух сторон — дебета и кредита. Если Эмма отдалась Фэрфаксу, это значило, что горожане были правы. Она маленькая горячая бродяжка, а такая женщина лучше в постели, чем какой-нибудь чопорный, благопристойный синий чулок. Может быть, она даже согласится на забавы, которые он так любил.

Кровь закипела у него в жилах. Он хотел, чтобы Эмма была в его власти, лежала обнаженная в его постели каждую ночь, а он будет наслаждаться ею. Он желал ее настолько, что хотел жениться, несмотря на то, чем она занималась с этим бандитом.

Он почувствовал тяжесть внизу живота. До этого дня он принуждал себя относиться к Эмме как к леди. Теперь он понимал, что предмет его вожделений можно получить, немного поуговаривав, и ему не терпелось остаться с ней наедине и предъявить свои права.

Предвкушение удовольствия дало ему силы не обращать внимания на публичное унижение, которому она подвергла его. Он нашел повод порадоваться, что его матери не было здесь и она не видела, какую невестку получит.

Глубоко вздохнув, Фултон повернулся и решительно направился обратно в банк, игнорируя сочувственные или осуждающие взгляды, которые на него бросали по дороге. Иногда полезно притвориться слепым, словно шахтер на ярком солнце.

В тот вечер обеденный зал гостиницы «Хрустальное озеро» был превращен в бальный. Стены были украшены длинными разноцветными лентами, свисающими отовсюду, и впервые здесь пахло цветами и воском. Небольшой оркестр, музыканты которого демонстрировали красные носы и остекленевшие глаза, неумело наигрывал на помосте, сооруженном в конце зала. Здесь было жарко, пахло потом и духами, и веер Эммы работал все время.

Она грустно стояла рядом с Фултоном в зеленом платье, сшитом ею к этому балу, жалея, что согласилась, чтобы он сопровождал ее. Она сделала это назло Стивену, и теперь вечеру не будет конца.

Эмма постоянно искала в толпе Стивена, хотя была уверена, что у него хватит ума не появляться в обществе после того, что произошло днем.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — прошептал Фултон, обдавая ее теплым дыханием, пахнущим спиртным. Его рука нашарила ее руку и схватила, сжав слишком сильно.

— С-спасибо, — пробормотала Эмма. Она горько жалела о своей ошибке — теперь отговорить Фултона будет сложнее.

— У меня для тебя сюрприз, — продолжал Фултон, почти ломая ей пальцы.

Эмма не могла не поморщиться от боли.

— Какой? — со страхом спросила она, предчувствуя приближение неприятностей.

— Увидишь, — был его таинственный и разочаровывающий ответ.

Фултон снисходительно улыбнулся ей, хотя ей показалось, что в глубине его глаз мелькнула злоба. Потом он подошел к оркестру и встал на помост рядом с музыкантами.

Возможно из-за того, что половина людей в зале была должна ему, все остановились и обратили свое внимание на него, когда он весело улыбнулся и поднял руки.

— Мне хочется сделать счастливое сообщение, — объявил он, и кровь отхлынула от лица Эммы. — Мисс Эмма Чалмерс и я поженимся еще до окончания лета.

Эмма вздохнула и закрыла глаза, когда в толпе начались разговоры. Кто-то неуверенно захлопал, и в то время, как женщины держались в стороне, обмахиваясь веерами, мужчины бросились поздравлять Фултона.

Эмма почувствовала, что могла бы вмешаться. Бог знает, что Фултон привык делать все по-своему, не обращая внимания на возможные возражения, но на этот раз он зашел слишком далеко.

Фултон подошел к ней с видом победителя и потянул к двери.

— Теперь пойдем, Эмма, милая, — процедил он сквозь зубы, крепко держа ее под локоть. — Пора нам побыть одним.

Ярость и язвительность жгли ей горло.

— Вы снова пойдете туда, мистер Уитни, и объясните, что просто пошутили. Свадьбы не будет!

Его пальцы впились в руку, и она снова увидела тень враждебности в глубине его глаз.

— Сегодня я уже пережил одно унижение, — сказал он, волоча ее к двери, словно она была не в состоянии сама найти дорогу. — Второго не будет.

Эмма беспокойно оглянулась, не находя никого, кто бы мог прийти ей на помощь. Большой Джон еще не приехал, а Хлоя избегала подобных сборищ.

Фултон быстро положил ее руку так, что со стороны казалось — она взяла его под руку, — и направился к выходу. Его движения стали грубыми, и Эмма почувствовала его подавляемую ярость. В следующее мгновение она решила, что ей это почудилось.

Она только собралась рассказать ему про Стивена прямо здесь, на тротуаре у гостиницы, когда в четырехместной коляске, принадлежавшей его покойной жене, подкатил нарядный Большой Джон. Его сопровождали Стивен и Джоэллен.

На дочери владельца ранчо было небесно-голубое платье, которое мерцало в лунном свете и заставило померкнуть тщательно сшитое платье Эммы. Она прильнула к Стивену, когда он помогал ей выйти из коляски.

Джоэллен увидела Эмму одновременно со Стивеном, и Эмма застыла рядом с Фултоном.

— Кто приглашал его? — спросил Фултон громким шепотом.

— Это общественные танцы, — любезно уточнил Большой Джон, останавливаясь, чтобы кивнуть Эмме. Он был одним из примерно трех человек во всем городке, кто не боялся власти Фултона.

Эмма была совершенно уверена, что Хлоя попросила Большого Джона прикати своего нового десятника на танцы, чтобы его можно было представить обществу. Ее цель была очевидной — отвлечь Эмму от Фултона.

Банкир кипел под любезной улыбкой, обращенной к Большому Джону. Взгляд Эммы скользнул со своего кавалера на улыбающуюся Джоэллен, а потом на Стивена, который пристально смотрел на нее. Она подумала, что видит себя обнаженной среди маргариток в его светло-карих жестких глазах.

— Вот уж не думал, что смогу потанцевать с мисс Эммой, — прогрохотал Большой Джон, сияя улыбкой, полной дружелюбной уверенности.

Даже в самые худшие времена Эмма не могла бы не улыбнуться Большому Джону, поэтому, когда оркестр снова заиграл, она легко скользнула в его руки, оставив на тротуаре перед гостиницей Фултона, Стивена и Джоэллен.

— Признаюсь, что несколько недоумеваю, мисс Эмма, — сказал Джон Ленаган своей партнерше, кружась по залу. — Я думал, что у вас с Фултоном младшим все кончено.

Большой Джон был всегда очень добр к ней, когда приезжал к Хлое, и Эмма смотрела на него почти как на отца.

— Да, — призналась она, только тогда заметив, что партнер подвел ее к выходу.

Они вышли в звездную ночь, и Эмма была рада прохладному ветру с озера и относительной уединенности. С самого начала танцев на нее таращились горожане.

— Я так запуталась, — призналась Эмма и заплакала.

Большой Джон крепко обнял ее.

— Ну вот, малышка, все будет хорошо. Фултон не будет долго переживать, потеряв тебя.

Эмма вытащила из-за манжета носовой платок и громко высморкалась.

— А я-то буду переживать, — пожаловалась она. — Правда, я не люблю его, но кто я такая, чтобы выбирать?

Хозяин ранчо засмеялся.

— Не могу сказать, что действительно считаю, будто ты много потеряешь, отказавшись от Уитни, Эмма.

— Всего лишь респектабельность, — сказала Эмма, снова сморкаясь, — а собственный дом, а дети.

Большой Джон поднял ее подбородок.

— Респектабельность должна прийти изнутри, мисс Эмма. Больше никто не даст ее тебе.

Эмма вытерла мокрым платком глаза. Большой Джон был прав, хоть ей и не хотелось признаваться в этом. Респектабельность не награда, которую кто-то дарит человеку. Ее надо заслужить.

Она растерянно улыбнулась своему другу.

— Это будет нелегко, знаете. Фултон настырный человек.

— Прямой путь, может быть, не самый легкий, но всегда самый лучший, — посоветовал Большой Джон. У другого эти слова прозвучали бы проповедью, но у него они были твердыми как скала.

Эмма вдохнула ночную свежесть и надолго задержала воздух в легких.

— Мне кажется, что я влюблена в мистера Фэрфакса, — вдруг сказала она, и это признание удивило больше ее самое, чем Большого Джона.

На самом деле он совсем не удивился. Он кивнул и сказал:

— Нам лучше вернуться в зал, мисс Эмма. Младший не волнует меня, но я не хотел бы оказаться в числе врагов мистера Фэрфакса.

Эмма взяла его под руку, и он повел ее обратно к двери.

— Он никогда не говорил вам, почему или от кого он убегает?

— Нет, мисс Эмма, — ответил хозяин ранчо, открывая дверь, — я думаю, он расскажет вам, и это случится не раньше, чем он захочет.

Эмма последовала за Большим Джоном, и на пороге столкнулась лицом к лицу с возбужденным Фултоном.

В какой-то миг она подумала, что Стивен сказал ему про то, что произошло днем на острове, и не знала — чувствовать ли ужас или облегчение. Потом она заметила Стивена, танцующего с Джоэллен, и поняла, что это испытание он оставил ей.

— Я везде искал тебя, — пожаловался Фултон Эмме, одаривая Большого Джона улыбкой банкира. — Я подумал, что ты заболела или что-нибудь еще похуже.

Эмма покачала головой.

— Со мной все хорошо, Фултон, — сказала она. — Мне просто необходимо поговорить с тобой наедине, вот и все.

— Конечно, дорогая, — холодно произнес он, снова ведя ее к входной двери.

Когда Большой Джон растворился в толпе, Эмму охватил страх. В этот момент Стивен, наблюдавший за ней поверх светловолосой головы Джоэллен, поймал ее взгляд.

Она понимала, что больше не сможет прожить во лжи даже дня.

— О сегодняшнем дне…

Он прервал ее на середине фразы, потащив к двери и сажая в стоящую рядом коляску.

— Фултон, подожди! — проговорила она, задыхаясь, но он уже взялся за вожжи.

Вежливые, вялые аплодисменты послышались из зала.

— Остановись! — снова сказала она. Правда, она хотела поговорить с Фултоном наедине, чтобы их никто не мог слышать, но ей не понравилась его манера и его готовность быть наедине с ней.

Фултон освободил тормоз и уехал бы, но неожиданно появился Стивен, твердо схватил упряжь и остановил лошадь.

— Мне кажется, что леди хочет остаться здесь, — спокойно проговорил он.

Фултон сжал зубы, но его взгляд упал на выпирающий револьвер — всегдашний сорок пятый — и опустил вожжи. Банкир с видимым усилием сглотнул.

— Ты достаточно потрудился, Фэрфакс. Оставь нас в покое.

Стивен протянул Эмме руку, и она приняла ее, одновременно с облегчением и страхом.

— Мисс Чалмерс должна мне танец, — сказал он, а потом совершенно спокойно повернулся спиной к Фултону и провел ее в зал.

Стивен притянул ее к себе, чтобы закружить в вальсе, и она уткнулась в его твердую мускулистую грудь, не испытывая иллюзий относительно нечаянности объятия. Скорее это было преднамеренным напоминанием того, что произошло между ними днем.

Она подняла на него глаза, не смея отвернуться.

— Вы куда-то собирались, мисс Эмма?-спросил он.

Она вздохнула и попыталась отстраниться, но его руки не шелохнулись, словно были высечены из тамариска.

— Я собиралась сказать Фултону правду о том, что случилось сегодня, — наконец выдавила она. — Как только я сказала бы это, он был бы счастлив отвезти меня домой.

Он скептически выгнул бровь, но промолчал.

Эмма быстро теряла терпение.

— Отпусти меня, Стивен.

— Мистер Фэрфакс, — поправил он к ее величайшему удивлению.

— Что?

— Я уже говорил раньше, — сказал он, притягивая ее к себе, когда она попыталась вырваться. — Я хочу, чтобы в обществе ко мне обращались как к мистеру Фэрфаксу. Ты можешь называть меня Стивеном наедине.

Эмме пришлось призвать все свое терпение, чтобы не наступить ему на ногу.

— Это несносно и старомодно! — прошипела она. Стивен пожал плечами.

— Тогда я старомоден. О несносности мы поговорим попозже.

Эмма покачала головой.

— Ты действительно этого хочешь, да?

— Да, — кивнул он.

— Ну, а я не собираюсь делать этого!

Он укоризненно поцокал языком.

— Эмма, ты же понимаешь, что мне не следует противоречить. Это ни к чему не приведет.

Эмма тяжело, прерывисто дышала — не потому, что танец был быстрый.

— Мне есть о чем подумать без ваших дурацких приказов, мистер Фэрфакс.

Стивен взглянул на Фултона, стоявшего в дверях с такими злыми глазами, что, казалось, они светились в полумраке.

— К тому же, — сказал он, кротко вздохнув, — я бы был тебе очень благодарен, если бы ты не уезжала в середине ночи с такими мужчинами, как Фултон Уитни. О том, что ты станешь его женой, нечего и думать.

— Я не припоминаю, что получила лучшее предложение от вас, — подчеркнула сердито Эмма.

Он усмехнулся.

— И ты не припомнишь, дорогая. Но ты получишь все, что надо.

Эмма дала бы ему пощечину здесь и сейчас, если бы это не стало поводом для сцены, о которой потом судачили бы годами.

— Может быть, я все еще хочу выйти замуж за Фултона. Ты никогда об этом не думал? Может быть, он поймет и… и простит меня за то, что я делала с тобой.

Стивен откровенно рассмеялся над этим.

— Простит тебя? Не один мужчина не простит такого, мисс Эмма, если только он не круглый дурак. Смотри, твои шансы стать витнивилльской Уитни очень туманны.

К счастью, музыка кончилась в этот момент, и Эмма вывернулась из рук Стивена и подошла к Фултону, который молча стоял рядом с незамужней сестрой пастора.

— Фултон, — убедительно проговорила она, беря его руку, — я должна поговорить с тобой. Сейчас же.

Сначала Фултон пришел в ярость, потом удивился и, наконец, почувствовал себя польщенным.

— Прекрасно, моя дорогая.

На этот раз он не стал выводить ее на улицу, поэтому они выскользнули в полутемный коридор, ведший на кухню гостиницы.

В коридоре было окно, и Эмма видела, как луна поднялась и двигалась между крышами Первого территориального банка и «Звездной пыли», словно собиралась покатиться по улице, большая и сверкающая. Кратеры и горы на ней выделялись, как вены на голове младенца.

Но времени восхищаться луной не было: у Фултона были, очевидно, другие мысли. Он схватил Эмму за руку и повернул к себе лицом.