— Я хочу эту, — заявила она, беря томик двумя руками и прижимая к пышной груди.

— Простите, — сказала Эмма, — но эта книга занята.

Она выбрала ее для Келли, но, сказав это, она напросилась бы на неприятности, так как Джоэллен несомненно считала себя выше Келли.

Девушка выпятила нижнюю губу.

— Ты просто вредничаешь, Эмма Чалмерс, — обвинила она хныкающим голосом, который довел Эмму до крайней степени раздражения. — Ты не любишь меня, потому что я из достойной семьи, а ты, ты сирота, воспитанная в отвратительных условиях.

Эмма привыкла, что к ней относятся с подозрением из-за занятий Хлои, поэтому она прикусила язык. Кроме того, ей нравился Большой Джон.

— Ты можешь взять эту книгу, когда подойдет твоя очередь, — предложила она подчеркнуто вежливо.

Джоэллен неохотно положила книгу на стойку. Она привыкла делать все по-своему, и в ее широко раскрытых глазах было раздражение.

— У тебя, наверное, и нет ничего хорошего почитать в этом дурацком месте. Всем известно, что Хлоя затеяла все это, только чтобы занять тебя, потому что школьный совет не захотел взять тебя учительницей. Это вообще не настоящая библиотека.

С выпрямленной спиной, громко шурша сатиновыми юбками, Эмма зашла за стойку. Напоминание Джоэллен о том, что ее сочли неподходящей для того, чтобы обучать городских ребятишек, из-за связи с Хлоей, уязвило ее, но ничто не могло заставить ее признать это.

— Так как это не «настоящая библиотека», я не понимаю, почему ты так долго здесь находишься.

Джоэллен глупо ухмыльнулась, и Эмме захотелось дать ей пощечину.

— О тебе ходят слухи, мисс Эмма. Люди говорят, что у тебя в доме мужчина.

Эмма могла бы рассказать Джоэллен некоторые вещи о мужчинах, посещающих дом Хлои, например, про Большого Джона, но она не могла заставить себя пасть так низко. Тем не менее, в ее голубых глазах пылал огонь, когда она ответила:

— А что, если и так, Джоэллен? Твое какое дело?

— Это неприлично, — сладко пропела Джоэллен.

— Так же, как и то, что делала ты с Билли Бейкером на празднике урожая, — грубо сказала Эмма. — Большой Джон упал бы в обморок, если бы знал.

Краска сбежала с кукольных щек Джоэллен.

— Ты видела меня с Билли?

— Я видела достаточно.

Лицо Джоэллен из воскового стало пунцовым. Не говоря ни слова, она повернулась и выбежала из библиотеки, оставив дверь открытой.

Напевая про себя, Эмма закрыла дверь. Если говорить правду, она видела только, как Джоэллен и Билли держались за руки во время танца, об остальном она догадывалась.

В полдень она взяла роман Гарди и отправилась домой. Как они и договаривались, Келли встретила ее, забрала книгу, а потом, принимая все меры предосторожности, чтобы ее никто не заметил, прокралась по черной лестнице обратно на второй этаж «Звездной пыли».

Эмма зашла в универсальный магазин, где купила брюки и рубашку, которые могли бы подойти мистеру Фэрфаксу. Ее покупки как раз заворачивались, когда в магазин вошел Фултон. Очевидно, он увидел ее из окна банка.

— Ты мог бы помочь мне найти то, что надевают мужчины под брюки? — прошептала Эмма, близко наклоняясь к Фултону, чтобы ее не услышала хозяйка магазина. Она стеснялась спросить миссис Бедвел, которая была городской сплетницей и, без сомнения, повторила бы этот вопрос в каждой гостиной Витнивилла в доказательство того, что яблоко падает недалеко от яблони.

У Фултона был такой вид, словно Эмма плеснула на него ледяной водой.

— Эмма! — прошипел он с укоризной.

Эмма вздохнула. Она не могла понять, почему, чтобы узнать такую простую вещь, надо столько беспокойства.

— Ладно, я спрошу Хлою.

— Эта одежда для этого… этого бродяги?

Высокая худая женщина со строгим пучком на затылке, миссис Бедвел быстро подняла глаза от веревки, которой она перевязывала пакет Эммы. Она не сделала никакого замечания, но ее большие уши, казалось, шевелились.

— Конечно, — нетерпеливо ответила Эмма, — ты ведь не ожидаешь, что он будет ходить по дому голым?

Миссис Бедвел выглядела шокированной. Она входила в школьный совет, и это именно она отказала Эмме в месте учительницы, когда девушка вернулась из педагогического училища в Сент-Луисе, потому что она могла оказать вредное влияние.

Уши Фултона слегка покраснели.

— Эмма, я настоятельно требую, чтобы ты следила за своими словами!

Эмма стала терять терпение. Она велела миссис Бедвел записать покупку на счет Хлои — старая склочница не возражала против покупки в ее магазине людьми с «вредным влиянием», — и направилась к двери.

— Я вижу, мы не придем к разумному решению этой ситуации. Всего хорошего, Фултон. Он вышел за ней на улицу.

— Это серьезно, Эмма, — настаивал он. — Плохо уже то, что ты живешь под крышей этой ужасной женщины. Если до матери дойдет хоть слово об этом негодяе, мы столкнемся с бесконечными проблемами.

— Он скоро уезжает, — пообещала со вздохом Эмма, — как только встанет с постели, я уверена. Он не менее тебя жаждет уехать, Фултон.

Услышав это, Фултон немного успокоился.

— Ты ведь не ухаживаешь за ним или что-нибудь в этом роде?

Эмма продолжала идти, глядя прямо перед собой.

— Я читала ему вчера вечером, — призналась она, не упоминая, что мыла Стивена и меняла ему повязки.

— Полагаю, он неграмотен, как и большинство этих бродяг.

Эмма только кивнула, не желая говорить, что, по ее предположению, Стивен так же хорошо образован, как сам Фултон. Это только вызовет неприятности. А говоря о неприятностях…

— Ты получил известия от матери, Фултон?

— Она и отец вернутся домой из своего путешествия где-то в следующем месяце, — немного волнуясь, сказал он. Старшие Уитни не будут в восторге от выбора сына, и оба, Эмма и Фултон, понимали это.

Они проходили мимо банка, и Фултон остановился.

— Будь благоразумной, — крикнул он твердым голосом вслед Эмме, продолжавшей идти.

Девушка загляделась на сверкающие воды Хрустального озера, вид которого всегда приносил ей успокоение. Летом она любила всего больше бродить по воде в жаркие дни, а ночью плавать обнаженной, как нимфа, при лунном свете.

Когда Эмма вошла в дом, Дейзи энергично убирала прихожую.

— Давно пора было прийти, — проворчала она. — Суп совсем остыл.

Эмма улыбнулась, поблагодарила Дейзи и поднялась по лестнице. У двери в комнату для гостей она остановилась и постучала.

— Входите, — грубо крикнул он, явно в настроении, не лучшем, чем у Дейзи. Эмма открыла дверь и вошла.

— Я принесла вам кое-какую одежду, — весело сказала она. — Надеюсь, что она подойдет.

Измученное небритое лицо Стивена показывало, как ему было плохо лежать одному, мучаясь от беспомощности и боли. В комнате чувствовалось напряжение, как будто паводок собирался с силами, чтобы разрушить дамбу.

— В куртке есть немного денег, — сказал он, беспокойно ворочаясь в постели.

Она подвинула кресло, в котором сидела накануне ночью, и опустилась в него с пакетом на коленях.

— Мы потом разберемся. Как вы себя чувствуете?

— Как в аду, — ответил он, уставившись в потолок и барабаня пальцами по забинтованной груди. У него были изящные руки, несмотря на загар и мозоли, но они были также и беспощадными, напомнила себе Эмма. Стивен почти наверняка вооруженный бандит, а такие мужчины не обременяют себя муками совести.

— Вы голодны?

— Нет, — отрезал он. — Эта старая ведьма, которую вы зовете поварихой, уже влила в мою глотку две тарелки супа.

Эмма улыбнулась, представив эту картину.

— Мне следовало предупредить вас, что нельзя сердить Дейзи. Она женщина с характером.

Стивен был вынужден рассмеяться, хотя и сердито. Он сложил забинтованные руки на груди и осматривал ее простое платье с выражением, близким к осуждению.

— Какого черта вы так одеваетесь, — проскрипел он, — когда вы самая красивая женщина на всей территории?

Щеки Эммы вспыхнули. Она начала было возражать, потом смущенно смолкла. Был ли вопрос Стивена комплиментом или оскорблением?

— Что плохого в моем платье? — спокойно спросила она, совладав с волнением.

— Оно некрасиво и для жены миссионера, — ответил Стивен. Несмотря на обидные слова, Эмма увидела в его глазах доброту и искреннее недоумение.

Ей ужасно хотелось, чтобы Стивен считал ее привлекательной, и понимание этого удивило и пристыдило ее. Ведь она собирается выйти замуж за Фултона, а к его мнению она редко прислушивалась. Нечастые для нее слезы закапали с ресниц.

— Что за черт, — пробормотал Стивен, — я не хотел, чтобы вы плакали.

Эмма вытащила из манжеты кружевной платочек и вытерла глаза с достоинством, на какое только была способна.

— Мне хочется, чтобы вы не ругались.

Он тяжело вздохнул.

— Простите, Эмма. Просто такая женщина, как вы, ну, вам следует одеваться в шелк и атлас, с кружевными оборками здесь и здесь. И, может быть, немного открыть грудь. — Он прищурился на миг, словно представляя эту перемену. — Да, у вас очень красивая грудь.

Щеки Эммы снова вспыхнули. Хотя она была шокирована, эти слова вызвали жар в груди, и она стала подниматься с кресла.

— Если вы будете вульгарным…

Он потянулся и поймал ее руку, когда она поднялась и, отступая по толстому ковру, взялась за ручку двери. Она вздрогнула от сладкого потрясения.

— Пожалуйста, — проговорил он тихим охрипшим голосом, — не уходите.

Эмма опустилась в кресло. Его сильные пальцы неохотно, как ей показалось, расслабились и наконец отпустили ее руку.

— Должно быть, ужасно быть таким чумазым.

Его зубы блеснули белизной на загорелом лице.

— С вашей стороны мило представить это таким образом, мисс Эмма.

Она на миг прикусила губу.

— Я хотела сказать, ну, вам, должно быть, очень неприятно. Жаль, что вы не могли спуститься вниз и вымыться в ванной Хлои.

Он поднял выгоревшие брови.

— Я мог бы, мисс Эмма, — тихо сказал он, — если бы вы помогли мне.

Сердце Эммы сразу сильно забилось, и она выпрямилась в кресле.

— Помочь вам?

— Спуститься вниз. Я не хотел сказать, что вы должны помочь мне мыться.

Она улыбнулась, успокоенная, хотя ее сердце не замедлило свое биение и она чувствовала легкое головокружение.

— Ах.

— Поможете?

— Почему нет? — дерзко ответила Эмма, приглаживая юбку, прежде чем встать. Так как одежда Стивена превратилась в лохмотья, она заставила его подождать, пока она сходит в гардеробную Хлои и возьмет там халат, который носил Большой Джон во время визитов.

После огромных усилий с двух сторон Стивен, наконец, принял вертикальное положение. Он тихо постоял несколько минут, опираясь левой рукой на Эмму, как на живой костыль, и борясь с болью.

— Теперь — лестница, — сказала Эмма.

Они медленно вышли в коридор, так как Стивен мог делать всего несколько шагов, через каждую секунду ему приходилось отдыхать.

На площадке черной лестницы Эмма перешла на правую сторону, чтобы он мог держаться за перила левой рукой. Если бы он потерял равновесие, последствия были бы ужасными.

Когда они спустились на первый этаж, Дейзи была в кухне, одетая в свою воскресную шляпку.

— Господи, мисс Эмма, оставьте этого человека там, где он был!

Эмма строго посмотрела на своего старинного друга.

— Мистер Фэрфакс хочет вымыться, — сказала она.

Дейзи прищурила глаза.

— Это неприлично, и вы знаете об этом!

Стивен не обратил внимания на замечание поварихи. Эмма надеялась, что Дейзи предложит свою помощь, но напрасно. Повариха подхватила сумку и открыла заднюю дверь.

— Не делайте ничего, что не положено, мисс Эмма, — сурово попеняла она Эмме и ушла.

Эмма сознавала, что осталась наедине с мужчиной, который будет полностью раздет, но отступать было поздно. Было бы жаль, если бы все их усилия пропали даром.

Бросив беспокойный взгляд на часы над кухонным камином, девушка возобновила свои усилия. Те полчаса, которые она отводила себе для еды, прошли, а она еще не поела.

Все так же медленно они двигались к комнате, которой так гордилась Хлоя. Кроме ванной в большом доме на холме, где жили Уитни, в округе на много миль не было большей ванной комнаты.

В конце полутемного коридора Эмма прислонила Стивена к стене, чтобы открыть дверь. Потом она втащила его в комнату и осторожно усадила на сверкающий стульчак.

Он чертыхнулся и ухватился рукой за край фарфоровой раковины, чтобы не потерять равновесие.

— С вами все в порядке? — спросила Эмма.

— Господи, да, черт возьми, — прошептал Стивен. — Все чудесно.

Эмма пропустила мимо ушей его богохульство и наклонилась, чтобы заткнуть отверстие в ванне и открыть кран. Когда она повернулась к Стивену, он ухмылялся.

— Что? — спросила она.

— Ничего.

Она поняла, что до известной степени продемонстрировала ему свой зад, и снова покраснела.

— Подлец.

— Ты же сходишь по мне с ума, — парировал Стивен с озорной улыбкой.

— Залезайте в воду, — нетерпеливо велела Эмма, — мне надо возвращаться в библиотеку, а я еще не ела.

Стивен с трудом встал и начал развязывать пояс синего фланелевого халата Большого Джона.

Эмма отвернулась, прикрывая глаза руками, и Стивен рассмеялся.

— Простите.

Эмма даже не повернулась и высоко подняла подбородок.

— Мне нужно, чтобы вы сняли эти повязки, — проговорил Стивен спокойным голосом.

Не глядя на него, если только краем глаза, Эмма прошла мимо него и взяла ножницы из шкафчика над раковиной. Она смотрела только на повязки, когда снимала их, но не могла не заметить силу и мощь его груди и выпуклые мускулы на животе.

— Ловко у вас получается. Вы раньше ухаживали за ранеными?

Эмма глубоко вздохнула. Комната оказалась очень маленькой и душной, и у нее появилось знакомое ощущение неуловимого напряжения, которое должно разрядиться.

— На одной из шахт несколько лет назад был обвал, и пострадало много людей. Хлоя разрешила мне помочь ей и другим в перевязках.

— Где был доктор Ваверли?

— Всюду, — ответила она, немного оправдываясь, потому что любила доктора несмотря на его пагубное влечение к бутылке. — Он был просто очень занят, вот и все.

— Как случилось, что вы приехали сюда жить, Эмма?

Она помогла ему добраться к краю ванны, потом отвернулась, пока он боролся с халатом и с чем-то еще под ним. Краешком глаза она увидела волосатые мускулистые ноги.

— Хлоя привезла меня в Витнивилл, когда я была маленькой девочкой, если вы это хотели узнать.

— Это и не совсем это.

Она услышала, как он стонал, осторожно опускаясь в воду. Эмме отчаянно хотелось уйти, но она не посмела. Мистер Фэрфакс легко мог потерять сознание, удариться головой о край ванны и утонуть.

— Хлоя, очевидно… э… леди на вечер?..

Эмма вздохнула, вытирая пот на лбу рукавом. В самом сокровенном месте возникло странное ощущение боли.

— Да.

— Она ваша мать?

— Нет, — сразу же ответила Эмма. — Хлоя намного лучше, чем когда-то была моя мама.

Она услышала плеск воды, когда Стивен взял мыло и начал мыться.

— Это самое горькое замечание, которое я слышал.

Эмме стало трудно дышать и еще тяжелее не смотреть на склоненное тело Стивена.

— Маме было наплевать на меня и моих сестер. Почему я должна говорить, что она была хорошим человеком, если это не так?

Стивен вздохнул.

— Эмма.

Она постукивала ногой.

— Что?

— Мне нужна помощь.

Эмма покусала нижнюю губу, прежде чем ответить.

— Что вы хотите сказать?

— Я не могу вымыть спину и голову.

Зажмурив глаза, Эмма вытянула руки и на ощупь пошла к большой, на ножках в виде птичьих лап ванне. Она больно ударилась коленом о край и открыла глаза.

Стивен лукаво смотрел на нее. Свой срам он прикрыл мочалкой, но все остальное предстало перед ней во всей мускулистой красе. Эмма решила, что никогда не покончит со всем этим, если не начнет, поэтому она закатала рукава и встала на колени у ванны. Стараясь не думать о том, что она делает, она терла спину Стивену и мыла голову, его волосы были как шелк под ее пальцами.

— Повязка вокруг ребер намокла.

Помывшись, Стивен обмяк и с глубоким вздохом откинулся.

— Все равно, — ответил он с улыбкой на заросшем лице. — Боже, как хорошо.

— Мне бы хотелось, чтобы вы не поминали имя Господа всуе, — укорила его Эмма.

— Тот парень, что оставил здесь свой халат, случайно не держит здесь сигары?

На самом деле Хлоя следила, чтобы в доме были сигары на случай визитов Большого Джона, но Эмма больше не была склонна ублажать Стивена. Ей надо было возвращаться в библиотеку, она была голодна и промокла до нитки. Да и мытье широкой мускулистой спины Стивена заставило ее испытать странное возбуждение, которое еще не прошло.

— Нет, — с запозданием ответила она. — Сигар нет.

Стивен вынул затычку движением пальца на ноге.

— Вы бы лучше отвернулись, Эмма, потому что я встану, если сумею.

Эмма быстро подчинилась, молясь, чтобы Стивен смог совершить этот подвиг, не упав и не разбив себе голову. Она задержала дыхание.

— Не могу, — потерянно сказал он, раздался плеск, когда он снова опустился в воду. — Вам придется снова помочь мне.

— О, ну и ну, — заволновалась Эмма. Потом она подошла к изголовью ванны и, закрыв глаза, стала поднимать Стивена, поддерживая его под мышками.

Это потребовало от них напряжения всех сил и, когда они добились успеха, Эмма, отворачиваясь, поспешила протянуть Стивену халат.

Они только начали свой мучительный подъем по лестнице, когда Доктор Ваверли собственной персоной постучал в стекло задней двери с приветливой улыбкой.

Эмма никому еще так не радовалась в своей жизни. Доктор открыл дверь и вошел.

— Добрый день, — весело сказал он. — Вымыли нашего больного?

Эмма покраснела.

— Вообще-то он сам вымылся. Я просто помогла ему спуститься вниз.

— Лгунья, — прошептал Стивен, его теплое дыхание коснулось ее уха.

— Повязка намокла, — продолжала Эмма неестественно громким голосом, чтобы заглушить голос Стивена, вздумай он еще что-то сказать.

— Я сменю ее, — заверил Ваверли. Он занял место Эммы под рукой Стивена, и она сразу побежала вверх по лестнице.

— Я постелю свежее белье, пока вы поднимаетесь, — крикнула она.

Она успела выполнить свою задачу к тому времени, когда доктор и Стивен появились на пороге комнаты для гостей, так медленно они поднимались. Лицо Стивена стало пепельно-серым от боли, но он улыбнулся Эмме, увидев, как она отступила от его свежезастланной постели.

— Спасибо.

— Думаю, вам не помешает глоток виски, — сказал доктор, — как и мне.

Благополучно усадив Стивена на край кровати, доктор открыл свою черную сумку и вытащил заветную фляжку.

Покачав головой, Эмма собрала грязное белье и вышла из комнаты.

Когда она вернулась, переодевшись в черную юбку и блузку с высоким воротником, доктор как раз заканчивал перевязывать грудь больного.

— Как новенький, — похвастался он.

— Не совсем, — проговорил Стивен, морщась от боли, когда устраивался на подушках. Белые хрустящие простыни едва закрывали его живот и доктор склонился, чтобы осмотреть порезы, которые он зашивал накануне.

— Не надо накладывать новые повязки, мисс Эмма, — сказал Ваверли.

Эмма кивнула.

— Вы что-нибудь хотите еще, мистер Фэрфакс? — Она бы назвала его по имени, если бы не присутствие доктора. И так будет достаточно разговоров после рассказов Ваверли, как Эмма тащила полуобнаженного мужчину из ванной. Обратиться к Стивену неформально значило только добавить неприятностей.

— Нет, спасибо, мисс Эмма, — рассеянно проговорил он, закрывая глаза.

Эмма почувствовала острую боль, видя, как он ослаб после напряженного путешествия вниз и вверх по лестнице.

— Я снова почитаю вам вечером, если захотите, — предложила она, не думая о том, передаст ли доктор ее слова всему городку или нет.

— Это было бы… прекрасно, — ответил Стивен. Он еще раз окинул Эмму ленивым и немного дерзким взглядом, а потом крепко заснул.

Эмма спустилась по черной лестнице с доктором. Ему, вероятно, не терпелось покончить с визитами, чтобы можно было зайти в «Звездную пыль» и пропустить один или два стаканчика.

В кухне Эмма приподняла крышку кастрюли с супом и заглянула. Суп был холоден, как колодезная вода.

— Вы сразу посылайте за мной, если этого парня будет что-то беспокоить, — великодушно сказал доктор с порога.

— Спасибо, — ответила Эмма, подходя к хлебнице. — Я позову вас.

Она торопливо намазала хлеб вареньем и побежала в библиотеку, жуя на ходу.

В библиотеке никого не было, как обычно в это время дня, и Эмма занялась полками, проверяя книги. Работа всегда спасала ее, но сегодня она не помогала.

Картина Стивена Фэрфакса, лежащего в ванне с мочалкой, прикрывавшей его естество, не выходила у нее из головы. Несмотря на ее усилия не смотреть, она заметила его волосатую грудь, сильные мышцы бедер, загорелые сильные предплечья. Дыхание ее участилось. На верхней губе и в ложбинке между грудями выступила испарина.

Эмма закрыла глаза на миг, настроенная думать о чем-нибудь другом.

Боже, Стивен стал еще привлекательнее, когда смылись грязь, пот и засохшая кровь. Его улыбка была такой же яркой, как свет прожектора на поезде, мчащемся в ночи, а его волосы так и приглашали запустить в них пальцы.

Эмме стало так жарко, что она пошла и открыла дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Ей казалось, что погода необычно теплая для апреля.

В этот момент и вошел, насвистывая, Большой Джон. Он был, как и предполагало его прозвище, много выше шести футов[3] и мощного телосложения. У него были редеющие седые волосы и глаза того же василькового цвета, что и у Джоэллен, только он был намного добрее своей дочери.

— Привет, мисс Эмма, — весело сказал он.

Эмма улыбнулась ему:

— Добрый день, Большой Джон. Чем могу помочь вам?

— Ну, кажется, Джоэллен загорелась получить какую-то книгу, но ей не хочется ждать своей очереди. Я подумал, что узнаю у вас про эту книгу, а старая Митч в магазине закажет мне ее для подарка.

Эмма не показала ни взглядом, ни словом, что она думает о Джоэллен, потому что ни за что на свете не захотела бы обидеть Большого Джона.

— Конечно. Это новый роман мистера Гарди.

Она написала название на листке бумаги и протянула его преуспевающему скотоводу, стоявшему по другую сторону стойки.

— Как обстоят дела на круге Эль?

Большой Джон пожал мощными, как у гризли, плечами.

— Как всегда, нам не хватает людей, а здесь еще Джоэллен — сущее наказание. Мне так хочется, чтобы Хлоя сдалась и вышла за меня замуж, а у девчонки была бы мать.

Эмма улыбнулась при мысли о Хлое как мачехе Джоэллен. Тогда жизнь избалованного ребенка быстро кончится.

— Вы же знаете, какая Хлоя, Большой Джон.

Он тоскливо кивнул и сунул листок с названием книги в карман жилета.

— На всей территории нет более упрямой женщины, но я заарканю эту кобылку, даже если на это уйдет вся моя жизнь.

— Может, так и случится, — предупредила его Эмма, грозя пальцем, и оба рассмеялись.