Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я
ModernLib.Net / Психология / Миллер Алис / Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я - Чтение
(стр. 1)
ОБРАЩЕНИЕ РЕДАКТОРА К ЧИТАТЕЛЯМ
Книга, которую Вы держите сейчас в руках, увидела свет два десятка лет тому назад. За эти годы она несколько раз переиздавалась и была переведена на многие языки. Теперь, наконец-то, пришло время издания ее русского перевода. Потенциально огромная аудитория российских читателей может встретиться с новым интересным автором.
«Ну вот,– возможно скажете Вы,– еще одна переводная книга по психологии. Их так много сейчас, что буквально рябит в глазах от такого многообразия и обилия. Стоит ли тратить сначала деньги, а затем время, чтобы познакомиться с
еще однойпсихологической интерпретацией детства и детских проблем?».
Должен сказать сразу: книга Алис Миллер – это книга из ряда вон. Ее особость заключается прежде всего в том, что автор стремится (и небезуспешно!), поставить с головы на ноги сразу два мира – мир детско-родительских отношений и мир психоанализа. Авторская задача максимум – показать, что, во-первых, сложившаяся система традиционных и типичных представлений о детско-родительских проблемах – это не просто система ошибочных представлений, но система весьма опасных иллюзий, следование которым заводит процессы личностного развития людей (и взрослых, и детей) в болезненные тупики, и, во-вторых, традиционные психоаналитические представления о детско-родительских проблемах и средствах их разрешения также иллюзорны и ошибочны и не могут служить основой для эффективной психотерапии.
Следует также подчеркнуть, что книга А. Миллер посвящена отнюдь не одаренным детям и их родителям в традиционном понимании слова «одаренный», она адресована всем детям и всем родителям. Все дети без исключения одарены от рождения множеством талантов и способностей, и пожалуй главными из них являются способности
жить, переживатьсвою жизнь и
действоватьв своей жизни. Драма одаренного этими талантами ребенка состоит в том, что его поведение, его переживания и сама его жизнь могут оказаться (и, как правило, реально оказываются) всего лишь средствами, обслуживающими те или иные потребности его родителей. Собственная жизнь ребенка как таковая становится при этом исключительно «жизнью для...». Так он, становясь все более благовоспитанным, постепенно лишается своей одаренности, обменивая ее на «любовь», «признание», «похвалу», «заботу», «внимание» и т.п. родителей. Вместе с этим он утрачивает
своюсобственную жизнь, свои переживания, свои действия,– утрачивает самого себя. Вот то «психологическое узилище», в которое оказываются ввергнутыми подавляющее большинство детей. И неудивительно, что в итоге наш так называемый «мир взрослых» оказывается своего рода сообществом заключенных, отсидевших свой срок и выпущенных на свободу. И тут уж каждый из нас на свой лад стремится изжить, компенсировать, восполнить свои, в действительности почти непоправимые потери.
Согласитесь, получается довольно неприглядная, мрачная и неутешительная картина того мира людей и их взаимоотношений, который мы привыкли видеть совершенно иначе. Настолько иначе, что хочется спорить, возражать: «Детство – самая радостная и светлая пора в жизни; да, там не все было гладко, но нельзя же до такой степени сгущать краски; и папа, и мама были замечательные люди, и они (пусть по своему, каждый на свой лад) любили меня».
Однако, мы должны понимать, что картина типичного детства, нарисованная автором,– не плод доктринерства или досужих размышлений, она, подобно проявляемому фотоснимку, постепенно проступает перед умственным взором читателя из материала многочисленных и вполне конкретных клинических случаев из двадцатилетней психотерапевтической практики А. Миллер. И эта практика свидетельствует также, что логика самих наших возражений – это типичная логика людей, уже вовлеченных в процесс межпоколенной трансляции психологического насилия. В той степени, в которой я под влиянием «родительской фигуры» не принимаю себя, я принимаю в себя эту фигуру и становлюсь ею. Здесь действует та же логика идентификации, что и при трансляции тоталитарных идеологий: адепт любой такой идеологии, оказавшись под «психологическим микроскопом», непременно обнаружит в себе всю «свою историю»: своего маленького лидера (отца), свою малую родину (мать), свою крошечную армию, гражданские и отечественные войны, миниатюрный репрессивный аппарат, тюрьмы и концентрационные лагеря, а также некоторое число репрессированных внешних и внутренних «врагов». «Есть многое на свете, друг Горацио...».
Чтобы перевернуть мир, достаточно перевернуть представления людей об этом мире. А. Миллер проделывает эту работу более чем профессионально. Лишая нас всевозможных иллюзий о детстве и предоставляя нам возможность взглянуть в лицо реальности нашей собственной жизни, она ставит своего читателя перед буквально гамлетовским экзистенциальным выбором: быть или не быть – зажить своей жизнью или продолжать отчужденное существование, «жизнь для...». Выбор подлинной, аутентичной жизни, выбор самореализации невозможен без особого возвращения человека в собственное детство в сопровождении психотерапевта. Главная цель такого возвращения – переживание и осознание тех чувств, которым в свое время было отказано в праве на жизнь.
Подобная тактика психотерапевтической работы казалось бы полностью соответствует канонам психоаналитической практики. Надо сказать, что сама А. Миллер получила профессиональную психоаналитическую подготовку. После защиты диссертации она прошла полный курс обучения психоанализу в Цюрихе и работала психоаналитиком на протяжении 20 лет, долгое время была членом Швейцарской и Международной психоаналитических ассоциаций. Однако в ходе практической работы постепенно начал переворачиваться собственный психоаналитический мир А. Миллер, фундамент которого составляли канонические положения З. Фрейда и, в частности, идеи о том, что: а) прямой доступ человека в собственный опыт раннего детства невозможен; б) все соображения пациентов о своем раннем детстве имеют характер фантазий; и в) психотерапевтическая ценность ранних переживаний сомнительна, поскольку их основу составляют неудовлетворенные влечения сексуальной природы. Раз за разом отрицая на практике эти элементы символа психоаналитической веры, А. Миллер приходит к полному и окончательному разрыву с психоанализом. В 1988 году она официально оформляет этот разрыв и прекращает свое членство в психоаналитических ассоциациях, обретая тем самым свободу в качестве независимого исследователя и автора. Последние годы А.Миллер решила отказаться от психотерапевтической практики и педагогической деятельности и целиком посвятить себя литературному творчеству. С тех пор она опубликовала семь книг, в которых представила на суд общественности результаты своих исследований.
Свобода – ключевой мотив всего творчества А. Миллер. Ее тонко чувствующая, восприимчивая душа в равной степени не приемлет и неосознаваемые маленьким ребенком унижения со стороны родителей, и «рациональный» геноцид, осуществляемый машиной тоталитарного государства. Ей в равной степени ненавистны и педагогика, и политика, до самых своих оснований пропитанные насилием и неприятием свободы и достоинства человека. Очевидный гуманистический пафос творчества А. Миллер – лауреата международной премии им. Я. Корчака – делают ее систему представлений и практик своеобразным синтезом психоанализа и гуманистической психологии. В этой связи не могу не отметить один весьма примечательный факт: впервые об А. Миллер и ее книгах советские психологи узнали от... Карла Роджерса – основоположника и лидера гуманистической психологии. К. Роджерс, отвечая на вопросы аудитории после своей заключительной публичной лекции в МГУ в 1986 году, сослался на книгу А. Миллер «Вначале было воспитание» (на английском языке эта книга была издана под названием «For your own good» – «Для вашего собственного блага»). В одной из глав этой замечательной книги (которая скоро также выйдет в свет в русском переводе благодаря усилиям издательства «Академический Проект») А. Миллер детально анализирует психологические условия становления личности Адольфа Гитлера – человека,
полностьюлишенного раннего детского опыта принятия со стороны значимых близких людей и в первую очередь – отца и матери.
«Что же мне делать со всеми этими идеями и представлениями автора о детстве?» – возможно спросите меня Вы, уважаемый читатель. Я, конечно, понимаю, что в России пока лишь очень немногие люди могут позволить себе курс квалифицированного психоанализа или другой профессиональной психотерапевтической или хотя бы психологической помощи. Однако, наряду с психотерапией, существует психологическая культура. Поэтому ответить на наш гипотетический вопрос можно очень коротко: знать, чтобы быть более культурным в психологическом отношении. Знать – это уже очень много. Если я знаю о действии паров ртути, мне и в голову не придет дать ребенку поиграть с таким «живым», интересным, подвижным и блестящим шариком. Если я знаю о существовании болезнетворных микроорганизмов, я позабочусь о чистоте рук своего ребенка. Если я знаю о Бухенвальде и ГУЛАГе, я сделаю все, чтобы об этом со временем узнал и мой ребенок. И если теперь я узнаю о
драме детства, япостараюсь отказаться от того, чтобы играть в ней главную роль, постараюсь освободиться от этой роли, чтобы дать свободу своим детям (и, в частности,– дать им свободу любить или ненавидеть меня, а не всего лишь карму «моего» продолжения в них). Действительное/знание – реальная сила.
И последнее обстоятельство, которое мне хотелось бы отметить, прежде чем Вы обратитесь к чтению книги А. Миллер. Перевод любого текста – задача творческая, поскольку совершенно безнадежная: пожалуй лишь сам автор, став переводчиком, может создать действительно аутентичный текст. В этой связи мне лишь остается выразить надежду, что переводчиком удалось быть предельно близким к немецкому оригиналу. Со своей стороны, при редактировании русского перевода я стремился к тому, чтобы сделать его предельно интеллигибельным и адекватным основному кругу идей и установок автора.
Уверен, что книга А.Миллер внесет свой весомый вклад в становление психологической культуры моих соотечественников.
Доктор психологических наук
А.Б. Орлов
ПИСЬМО АВТОРА К ЧИТАТЕЛЯМ РУССКОГО ИЗДАНИЯ
Дорогие читатели!
Мне было особенно приятно узнать, что моя книга «Драма одаренного ребенка» выйдет на русском языке. Еще 6 школе русская литература стала неотъемлемой частью моей жизни, так как эмоциональные порывы, ее героев мне очень близки. Тогда я полюбила произведения Достоевского, Толстого, Гоголя, Чехова, Тургенева, которые оказали серьезное влияние на формирование моего духовного мира. Позднее такую же роль в моей жизни сыграли книги Булгакова, Пастернака и Солженицына. До сих пор имена некоторых героев их произведений пробуждают во мне сильные чувства и воспоминания о юности.
Многие десятилетия вы и ваши семьи жили в мире, где невозможно было даже представить себе публикацию моих книг: откровенный разговор о том, что ребенок порой вынужден отказываться от своего Я уже в раннем детстве, чтобы выжить, был в обществе просто немыслим. Из книг Солженицына мне известно, что советскому человеку приходилось очень сильно страдать из-за необходимости приспосабливаться к существующим порядкам. Поэтому для меня уже 6 семидесятые годы было совершенно очевидно, что стремление к свободе слова в России неистребимо, пусть даже любые попытки выражения этого стремления долгое время жестоко карались.
Чтение первой части «Красного колеса» Солженицына («Август четырнадцатого») косвенно, но способствовало написанию этой книги, побудив меня к дальнейшим размышлениям и создав соответствующий душевный настрой. Это ни в коем случае не означает, что Солженицын повлиял на мои раздумья о детстве или оказался моим единомышленником. Но его яростная борьба против приспособленчества, неприятие им власти и лжи во всех ее проявлениях настолько впечатлили меня, что в результате я попыталась найти истоки этого приспособленчества, имеющего столь трагические и опасные последствия. Эти истоки я обнаружила в атмосфере детства моих пациентов. К тому же мне очень помог анализ моей собственной жизни и биографий моих читателей, письма от которых приходят ко мне из самых разных стран. В них мне постоянно попадались одни и те же фразы: «Я никогда не узнаю, кто же я на самом деле. Я знаю только, чего от меня ожидают. Но когда из-за этого мне становится очень тоскливо, я начинаю обретать себя. И слезы приносят мне утешение».
Я уверена, что в России моя книга, может быть, не сразу, но найдет своего читателя. Она позволит ему познакомиться с моими размышлениями на темы, бывшие ранее запретными. Не исключено, что у кого-то она даже вызовет болезненные чувства, которые, однако, со временем окажут свое целительное воздействие. Но поскольку у россиян способность чувствовать выражена гораздо сильнее, чем у некоторых западных интеллектуалов, уже не способных проявлять какие-либо эмоции из-за систематического сурового и бесчувственного воспитания, вам, возможно, будет легче вспомнить ваши детские годы.. Поэтому едва ли книга произведет здесь такое же шокирующее воздействие, как на Западе, где она многих заставила тщательно проанализировать свое детство.
Возможно, какие-то приведенные 6 этой книге истории напомнят вам историю вашей жизни. Неясно, правда, как вы отреагируете на нее. Решающим, однако, является то обстоятельство, что вы теперь вольны, реагировать так, как считаете нужным. Может быть, моя книга поможет вам проникнуться этой свободой и должным образом воспользоваться ею.
I. Драма одаренного ребенка, или как становятся психотерапевтами
Все, что угодно, кроме правды
Мы знаем на собственном опыте, что для излечения душевных заболеваний есть очень действенное и весьма эффективное средство: правдиво рассказать себе историю своего единственного и неповторимого детства и эмоционально вновь пережить ее. Можем ли мы полностью избавиться от иллюзий? Наша жизнь полна ими, наверное, потому, что правда кажется нам невыносимой. Однако человек не может жить без правды, за это приходится расплачиваться тяжелыми заболеваниями. Поэтому мы пытаемся найти – каждый для себя – свою правду. Процесс этот – очень и очень долгий. Обрести внутреннюю свободу можно только узнав правду, но она очень болезненна. Исключения бывают только в тех случаях, когда мы ограничиваемся чисто интеллектуальными выводами. Но тогда мы по-прежнему остаемся в сфере иллюзий.
Мы ни в малейшей степени не можем изменить наше прошлое, и ничто не может компенсировать причиненный нам в детстве ущерб. Но мы можем изменить себя, «восстановить» свое Я и вернуть утраченную внутреннюю целостность. Мы можем сделать это, внимательно проанализировав сохранившиеся в нашей памяти события прошлого и глубже осознав их. Путь этот, конечно, не из приятных, но зато во многих случаях он позволяет нам покинуть, наконец, незримую, но тем не менее очень страшную тюрьму нашего детства, перестать быть бессознательными жертвами своего прошлого и стать людьми, ощущающими ответственность за свою судьбу, знающими свою жизненную историю и умеющими примириться с ней.
Большинство людей, однако, делают прямо противоположное. Они не хотят знать историю своей жизни и потому не догадываются, что, в сущности, именно то, что было заложено в детстве, предопределяет все их поступки. Они никак не могут вырваться из своего затянувшегося детства с его проблемами, знание о которых вытеснено в сферу бессознательного. Они не предполагают, что стараются избегать опасностей, которые, действительно, когда-то были реальными, но уже давно не являются таковыми. Ими движет лежащие глубоко в бессознательном воспоминания, чувства и потребности, которые в извращенной манере определяют почти все их поступки, и так будет до тех пор, пока неосознанное не станет осознанным.
Например, вытеснение в бессознательное воспоминаний о перенесенных когда-то издевательствах побуждает многих людей разрушать свои и чужие жизни, жестоко преследовать иностранцев, поджигать их дома, мстить другим людям, называя при этом свои действия «патриотическими» лишь для того, чтобы скрыть от самих себя правду и не ощутить вновь отчаяние ребенка, подвергшегося жестокому обращению. Многие, став взрослыми и привыкнув в детстве к мукам, продолжают мучить себя, посещая, например, клубы садомазохистов, или становятся приверженцами сатанинских культов, в которых измывательства над адептами являются неотъемлемой частью веры, и называют это освобождением. Некоторые женщины прокалывают себе грудные соски, вешают на них кольца, а затем фотографируются для газет и с гордостью утверждают, что не испытывали никакой боли, а, напротив, получили огромное удовольствие. Не приходится сомневаться в искренности подобных высказываний, ибо эти женщины достаточно рано научились вообще не чувствовать боли. И на что только не пойдут они сегодня, лишь бы не почувствовать вновь боль, которую они испытывали в детстве, когда подвергались сексуальному насилию со стороны отцов и внушали себе при этом, что это хорошо! Женщины, которых в детстве отцы принуждали спать с собой, в постоянном стремлении забыть уже свершившееся прибегают к помощи секса, алкоголя, наркотиков или чрезмерно отдаются работе. Им нужно постоянно «пришпоривать» себя, они ни на секунду не дают себе успокоиться, чтобы не нахлынули воспоминания о пережитом в детстве жгучем чувстве одиночества, которое для них страшнее смерти. И великое счастье, если они научатся понимать, что пробуждение воспоминаний о детских ощущениях и их осознание не убивает, а освобождает. Убивает же, напротив, выработавшаяся с годами защитная реакция по отношению к тем ощущениям, осознанное переживание которых раскрывает правду.
Люди вытесняют воспоминания о детстве в сферу бессознательного, и это накладывает отпечаток не только на индивидуальный жизненный уклад, но и на отношение к различным табу. Когда, к примеру, читаешь биографии знаменитых деятелей искусства, то сразу обнаруживаешь, что для многих из них жизнь начинается где-то с подросткового возраста. Раньше же у них было «счастливое», «веселое», «беззаботное» или же, наоборот, «полное лишений» детство. Зачастую биографы отмечают, что «именно в детстве пробудился» чей-либо талант, но детство в целом, похоже, их совершенно не интересует, хотя оно и определяет дальнейшую жизнь. Приведу простой пример.
Генри Мур пишет в своих воспоминаниях, что, будучи еще совсем маленьким, должен был растирать спину своей матери мазью от ревматизма. Прочтя это, я вдруг по-особому увидела его скульптуры. Я вспомнила этих высоких лежащих женщин с маленькими головами и попыталась взглянуть на мать Мура глазами ее ребенка. Голова была от мальчика где-то далеко, зато спина – вот она, совсем рядом, неестественно огромная. Для многих искусствоведов такое видение, наверное, не представляет ни малейшего интереса. Но мне оно многое говорит о том, как относящиеся к раннему детству переживания проникают в бессознательное, как долго они там сохраняются и какие возможности открываются для их выражения, когда взрослый позволяет им выйти наружу.
Воспоминание Мура совершенно безобидно, и потому вполне могло оставаться в бессознательном. Однако в глубинах бессознательного остаются и полученные ребенком психические травмы. И поэтому именно там таится ключ к пониманию всей дальнейшей жизни человека.
Бедный одаренный ребенок
Раньше я часто спрашивала себя, способны ли мы в полной мере ощутить пережитое нами в детстве чувство одиночества и ненужности. Теперь я знаю, что это вполне возможно. Я говорю здесь не о тех детях, которые никогда не знали родительской ласки. (Ощущение одиночества с малых лет вошло в их плоть и кровь.) Есть еще огромное число людей, которые, сохранив в памяти представление о счастливом детстве под надежным родительским кровом, тем не менее приходят к психотерапевту. Речь в этой книге пойдет о пациентах, бывших эмоционально и интеллектуально одаренными детьми и временами удостаивавшихся похвалы родителей за свои достижения. Почти все они уже на первом году жизни научились пользоваться горшком и в возрасте от полутора до пяти лет довольно успешно ухаживали за своими братьями и сестрами.
Согласно широко распространенному мнению эти люди – гордость своих родителей – должны быть полностью уверены в себе. На самом деле – ничего подобного. Действительно, за что бы они ни брались, все у них хорошо или даже отлично получается, ими восхищаются, им завидуют, они легко добиваются успеха. Но для них самих пользы от всего этого нет никакой, они подвержены депрессиям, часто испытывают чувство душевной пустоты и самоотчуждения, а также ощущение полной бессмысленности своей жизни. В ситуациях, когда они не могут соответствовать идеальным представлениям о том, какими они должны быть, их мучают страхи, чувство вины и стыда. В чем же причины столь сильных душевных расстройств у таких одаренных людей?
Уже в ходе первого приема у психотерапевта они быстро дают понять, что по крайней мере один из родителей относился к ним с пониманием и сочувствием, и если они не встречают такого же отношения со стороны окружающих, то вину за это возлагают на самих себя, а именно на свою неспособность к самовыражению. В их первых воспоминаниях нет ни малейшего сочувствия к себе, о детстве они вспоминают без горечи. На это обстоятельство обращаешь внимание уже потому, что эти пациенты не только обладают ярко выраженными способностями к самонаблюдению, но и сравнительно легко проникают в души других людей. Однако, когда речь заходит об их детстве, становится ясно, что им пришлось испытать недостаток уважения, постоянный контроль, манипулирование и даже презрение, доходящее порой до откровенного цинизма; им навязывали стремление к высоким достижениям. Кроме того, часто можно встретить полное отсутствие искреннего восприятия себя как ребенка и серьезного отношения к своим детским годам, а также нежелание понять свои подлинные потребности, не сводя их исключительно к навязчивому стремлению добиться чего-нибудь в жизни. Исходная душевная драма настолько глубоко загнана внутрь, что человек вполне способен сохранять иллюзорные представления о своем якобы счастливом детстве.
При описании присущей детству этих пациентов психологической атмосферы я руководствовалась следующими постулатами.
1. Ребенок с самого начала желает, чтобы его уважали и воспринимали всерьез, таким, какой он есть.
2. «Таким, какой он есть» означает, что даже грудному ребенку хочется выразить свои
чувства и ощущения.
3. Ребенок способен расторгнуть свой эмоциональный симбиоз с матерью и постепенно начать независимое существование лишь при наличии атмосферы
уважения и принятия его чувств родителями.
4. Предпосылки для здорового развития ребенка могут возникнуть лишь в том случае, если его родители сами выросли в здоровой атмосфере. Тогда у него появляется чувство защищенности, способное породить доверие к себе.
5. Родители, в детстве жившие в другой атмосфере,
самивсю жизнь ищут людей, которые живут их интересами, полностью понимают их и серьезно к ним относятся, ибо их родители таковыми не были.
6. Эти поиски, конечно, не могут увенчаться полным успехом, ибо самые первые дни после рождения ребенка
навсегда остались в прошлом.
7.Однако неутоленная и
неосознанная – всилу наличия у человека защитных механизмов –
потребность вынуждаетчеловека удовлетворять ее заменителями до тех пор, пока он не узнает историю своей жизни, загнанную в бессознательное.
8. Поэтому историю своей жизни, загнанную в бессознательное, помогают понять
собственные дети.Новорожденные целиком зависят от своих родителей, они делают все, чтобы не потерять их любовь, ибо она им нужна как воздух. Младенец подобен маленькому растению, тянущемуся к солнцу, чтобы выжить.
За двадцать лет моей психотерапевтической деятельности я очень часто сталкивалась со следующим обстоятельством: определенный тип отношений с родителями накладывал отпечаток на дальнейшую судьбу человека, побуждая его выбрать профессию, связанную с оказанием помощи другим людям.
1. У таких людей в детстве была
эмоционально неуравновешенная мать,для сохранения своего душевного равновесия нуждавшаяся в определенном типе поведения или образе жизни своих детей. Однако, чтобы скрыть от них и от близкого окружения свою эмоциональную неустойчивость, она вполне могла прибегнуть к жестко-авторитарному, даже к диктаторскому стилю поведения.
2. Дети таких родителей интуитивно
чувствуют,что от них требуется определенный тип поведения, и неосознанно начинают вести себя соответствующим образом, исполняя предназначенную им роль.
3. Тем самым дети заручаются «любовью» родителей. Они чувствуют, что в них нуждаются, а это уже само по себе дает им право на существование. Способность чувствовать другого человека делается все совершеннее, и такие дети становятся не только утешителями, советчиками, опорой своих родителей, но и берут на себя ответственность за своих братьев и сестер,
у них возникает своеобразный «сенсорный орган», реагирующий на неосознанные потребности других людей.Неудивительно, что впоследствии они часто выбирают профессию психотерапевта. Вряд ли кто-либо, чье детство протекало в совершенно иных условиях, был бы способен потратить целый день на выяснение того, что у постороннего человека происходит в бессознательном. Но именно в возникновении и дальнейшем совершенствовании этого своеобразного «сенсорного органа», наличие которого позволило ребенку сначала выжить, а потом, когда он стал взрослым, заставило его избрать весьма специфическую профессию, кроется основная
причина душевного расстройства.Пережитое душевное расстройство побуждает человека удовлетворять неудовлетворенную потребность, помогая другим людям.
Потерянный мир чувств
Способность новорожденного быстро приспосабливаться к требованиям родителей приводит к тому, что потребности ребенка в любви, уважении, отзывчивости, понимании, участии, сочувствии часто вытесняются в бессознательное. То же самое можно сказать и об эмоциональных реакциях на чреватые тяжелыми последствиями ситуации, в которых ребенок оказывается лишенным чего-то жизненно важного. В результате человек как в детские, так и в зрелые годы лишен многих эмоциональных переживаний (таких, как ревность, гнев, зависть, чувства одиночества и бессилия, страх). Это трагично уже потому, что в моей книге речь пойдет об одаренных людях, способных на проявление самых разных чувств. Судя по их рассказам о своих переживаниях в детстве, они ни разу не испытывали страха и боли. Бурную эмоциональную реакцию вызывала у них главным образом природа. Они могут воспринимать природу, не оскорбляя своих родителей, не внушая им неуверенность в себе, не ставя под сомнение их авторитет и не нарушая их душевное равновесие. Поразительно, но эти необычайно одаренные, внимательные и впечатлительные дети, хорошо помнившие, как, например, в четыре года они впервые увидели пляшущие на траве яркие солнечные блики, в восемь лет «никак не отреагировали» на беременность матери, а при рождении сестры или брата «вообще не испытали чувства ревности». Может оказаться, например, что во время оккупации их в двухлетнем возрасте оставили дома одних, на их глазах вражеские солдаты вторглись в их квартиру и произвели обыск, но они не плакали, вели себя спокойно и «вообще держались молодцом». Свое умение воздерживаться от проявления чувств они превратили в настоящее искусство. Ведь ребенок способен испытывать чувства лишь в том случае, если рядом находится человек, с пониманием относящийся к нему. Но если маленький ребенок из-за своего душевного волнения рискует утратить любовь взрослых, он не просто скрывает от окружающих свои эмоции, но вынужденно вытесняет их в бессознательное. С годами они накапливаются в организме ребенка, оказываясь источником внутреннего воздействия на его психику.
В дальнейшем эти чувства могут пробудиться и напомнить человеку о его прошлом. Однако понять первопричину можно лишь в том случае, если удастся найти взаимосвязь между исходной ситуацией и нынешними бурными душевными переживаниями. Новейшие методы психотерапии помогают нам в этом.
Возьмем в качестве примера чувство одиночества. Я говорю не о взрослом человеке, который, почувствовав себя одиноким, глотает таблетки, принимает наркотики, идет в кино, навещает знакомых или делает множество ненужных телефонных звонков, и все это ради того, чтобы заглушить душевную боль. Нет, я имею в виду ребенка, у которого нет этих возможностей отвлечься и чьи вербальные или невербальные обращения не доходят до родителей. И не потому, что эти родители жестоки, а потому, что они сами когда-то испытывали те же чувства, имели те же потребности и, в сущности, остались детьми, ищущими тех, кем можно по-своему «владеть», чье поведение предсказуемо. Ибо, как ни парадоксально это звучит,
ребенком родители могут «владеть».Ребенок никуда не уйдет, в отличие от матери. Родители могут
воспитать его таким, каким они хотят его видеть.Они могут внушить ему уважение к себе, могут излить на него собственные переживания, могут побудить его выражать любовь и восхищение, могут почувствовать себя рядом с ним сильными и смелыми, могут, решив, что потратили на него слишком много сил, предоставить его дальнейшее воспитание другим людям, могут, наконец, постоянно ощущать себя объектом безмерного почитания с его стороны, так как ребенок обычно не сводит с родителей глаз. Если женщина в детском возрасте была вынуждена скрывать свои потребности и чувства от матери, то, будь она даже очень образованна, с годами ей придется столкнуться со следующей ситуацией: рождение собственного ребенка даст импульс дремлющим в глубинах ее бессознательного потребностям. Ребенок это сразу почувствует, но очень скоро тоже научится вытеснять свои собственные ощущения в бессознательное.
Однако, если взрослый человек, проходя курс психотерапии, вдруг снова ощутит появившееся у него когда-то в далеком детстве чувство одиночества, то оно проявится так интенсивно, с таким приливом боли и отчаяния, что приходишь к совершенно очевидному выводу: эти люди не могли бы вынести в детстве столь сильные душевные страдания. Для этого было бы необходимо другое, гораздо более эмоционально отзывчивое окружение. Отсюда такая сильная защитная реакция на любое проявление чувств. Отрицать это – значит ставить под сомнение накопленный в психотерапии практический опыт.
Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|
|
