Николай Михин
      Венки на волне
      От редактора
      Николай Михин известен небольшому кругу петербуржцев как автор шести книжек стихов, двух повестей и нескольких рассказов. С документальными очерками, собранными в единое целое, выступает впервые. В настоящем сборнике он предлагает читателю несколько документальных очерков о жизни и деятельности моряков и флота Балтийского морского пароходства в годы Великой Отечественной войны.
      Автор - историк по образованию, плавал на судах Балтийского пароходства, работал в Ленинградской мореходной школе. Дипломная работа Н.С.Михина "Балтийское морское пароходство в период Великой Отечественной войны" в свое время была высоко оценена ученым советом исторического факультета Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) государственного университета.
      Рождение очерков явилось плодом многолетней работы в центральных и местных архивах, поиска документов и участников описываемых событий. Со многими из этих участников ему доводилось позже работать и самому. Очерки рассчитаны на массового читателя.
      Предлагаемая книга явится посильным вкладом в историю Балтийского морского пароходства, а следовательно и Российского флота, в преддверии трехсотлетия которого стоят россияне.
      Вяч. Кузнецов
      ТЫСЯЧАМИ НИТЕЙ
      "Летопись боевой славы Балтики можно по праву считать написанной не одними военными моряками, но и их братьями из торгового флота. Незабываемый переход из Таллина в Кронштадт, эвакуация гарнизона Ханко, рейсы на линии Ленинград Кронштадт - Ораниенбаумский плацдарм - это лишь некоторые штрихи героических будней наших военных и торговых моряков. А вообще боевая деятельность военного флота на Балтике была связана с Балтийским морским пароходством тысячами нитей". Так писала 12 декабря 1972 года газета "Ленинградская правда".
      ...Свою основную роль в войне торговый флот Балтики сыграл в обороне
      Таллина, Моонзундского архипелага и Ханко, обеспечивая морские коммуникации этих трех оборонительных районов, упорно защищавших подступы к Ленинграду. Торговые моряки вместе с моряками военно-морского флота в открытом бою померялись силами с врагом и вышли из этой схватки победителями.
      Моряки торгового флота Балтики активно участвовали в непосредственной защите Ленинграда, сражаясь на оборонительных рубежах в частях народного ополчения и партизанских отрядах. На их долю выпало уччастие в строительстве оборонительных укреплений.
      Когда Ленинград был блокирован с суши и с моря, около тысячи двухсот моряков Балтики были откомандированы в другие бассейны, где беззаветно трудились, участвуя в перевозке военных грузов, восхищая и удивляя своим самоотверженным трудом представителей союзных государств.
      Достойным благодарной памяти, уважения и славы был труд моряков и береговых работников пароходства в осажденном Ленинграде. С созданием "Дороги Жизни" они участвовали в эвакуации населения из Ленинграда, в создании перевалочной базы Кобона - Коса. Вместе с речниками они в составе Ладожской военной флотилии только за навигацию 1942 года перевезли через Ладогу свыше миллиона тонн грузов.
      В невероятно тяжелых условиях блокады моряки отдавали все силы восстановлению флота. Оно осуществлялось в основном силами судовых экипажей.
      Высоко держали честь советского моряка члены экипажей шести интернированных в Германии судов. Они не склонили головы перед врагом.
      Навеки останутся в памяти народа имена героев, отдавших свои жизни в борьбе с врагом в те страшные суровые годы. Мы гордимся именами всех моряков, участников тех героических событий.
      В настоящей книге читателю предлагается семь небольших очерков о жизни Балтийского морского пароходства в грозные годы Великой Отечественной войны.
      Автор - Николай Сергеевич Михин, дипломированный историк, с большой тщательностью отбтрал материал, работал в архивах, беседовал с моряками-ветеранами.
      Книга бывшего моряка займет, как нам представляется, свое достойное место в публикациях, посвященных трехсотлетнему юбилею Российского флота.
      В.А.Кутузов, доктор исторических наук.
      ВЕНКИ НА БАЛТИЙСКОЙ ВОЛНЕ
      Со дна вас на грудь свою Снова поднять Балтийское море не в силах. При жизни Была для вас Балтика - мать, Теперь она ваша могила. Как якорь тяжелый На грунт вы легли. Удел ваш лежать, не всплывая. Над вами по морю идут корабли. Они - ваша память живая.
      История Балтийского морского пароходства - это жизнь, каждый год которой наполнен самоотверженным трудом и мужеством. Яркие героические страницы истории принадлежат тяжелым 1941-1945 годам. И как всполох в них - Таллинская эпопея.
      ...С самого начала Отечественной войны все действовавшие суда пароходства
      стали именоваться военными транспортами под соответствующими номерами. Часть их поступила в распоряжение штаба Краснознаменного Балтийского флота, часть осталась в ведении пароходства, которое получало оперативные задания от Управления военно-транспортных сообщений.
      Еще до приказа об эвакуации Таллина рейсы были опасными, но суда все же могли совершать плавания, а с 27 августа 1941 года это фактически стало невозможным.
      С полудня, когда началась эвакуация, Таллинский порт ожесточенно обстреливался вражеской артиллерией. Особенно сильными были удары противника на подступах к Таллину.
      Балтийским морским пароходством только на перевозку продовольствия из Таллина в Ленинград было направлено семь крупнотоннажных судов: "Луначарский", "Выборг", "Тобол", "Иван Папанин", "Аурания", "Лиина" и "Мария".
      Другие суда перевозили оборудование, различные материалы, людей. Многие наши суда, в том числе турбоэлектроход "Вячеслав Молотов" (позднее - "Балтика"), пароход "Калпакс", теплоход "Сибирь", переоборудованные в плавучие госпитали, принимали тысячи раненых и больных.
      Суда шли в штормовых условиях, по морю, усеянному шаровыми минами. Часто налетали немецкие самолеты.
      Особенно трудным для каравана был день 29 августа, когда на караван с утра и до полудня девятнадцать раз налетали фашистские бомбардировщики и сбрасывали по четыре - шесть бомб каждый.
      Фашистских стервятников моряки встречали плотным огнем пулеметов и винтовок и даже сбили один самолет. Но что могли сделать винтовки против массированных налетов авиации? И вот при двадцатом нападении фашистов с воздуха теплоход "Вторая пятилетка" гибнет от вражеской бомбы. Только благодаря четкой работе моряков, не поддавшихся панике и замешательству в момент погружения судна, были спасены не только члены экипажа, но и пассажиры. Экипаж во главе с капитаном Николаем Ивановичем Лукиным честно выполнил свой долг, не дрогнул перед лицом врага и самоотверженно боролся за честь советского флага.
      При перевозке раненых на суда принималось в пять - шесть раз больше людей, чем полагалось по норме. Не хватало обслуживающего персонала медиков, и члены экипажа помогали им в работе по уходу за ранеными.
      Неоднократно подвергался налетам теплоход "Иван Папанин". С 7 часов 55 минут до 9 часов 45 минут 29 августа он выдержал четыре налета пикирующих бомбардировщиков. Командовал судном старейший капитан Балтики Александр Петрович Смирнов. Еще до войны, отдав флоту полвека жизни, осел бывалый моряк на берегу, но полным пенсионером не стал, продолжал трудиться в береговых организациях. В первые дни войны он пришел в кабинет начальника пароходства и попросил направить его капитаном на любое судно. Уговоры не помогли. И вот Александр Петрович - на капитанском мостике "Ивана Папанина".
      В этом рейсе 29 августа капитан А.П.Смирнов, его старший помощник А.Г.Масловский и штурман А.Д.Аграновский были тяжело ранены. Пришлось остановить машину. Командование судном принял первый помощник капитана В.В.Новиков, который никогда не был судоводителем. Вместе с боцманом А.Ф.Григорьевым и старшим матросом Ф.А.Хильковым под беспрерывной бомбардировкой с воздуха он удачно выбросил судно на берег острова Гогланд и тем спас триста бойцов и командиров Красной Армии.
      Все судно было охвачено огнем. 30 августа, когда теплоход приливом оторвало от берега, военный тральщик подорвал его. Капитан судна Александр Петрович Смирнов скончался от полученных ран 5 сентября.
      Получив смертельные повреждения, другие суда тоже выбрасывались на берег Гогланда, спасая этим тысячи пассажиров. К вечеру 29 августа на острове собралось несколько тысяч человек.
      В ночь на 29 августа, наскочив на плавучую мину, стал тонуть пароход "Луга". Первый трюм его вместе с ранеными был мгновенно затоплен водой. Из других трюмов людей успели передать на другие подоспевшие суда, и капитан "Луги" В.М.Миронов приказал открыть кингстоны.
      В тот же день в 16 часов 46 минут затонул в результате сорок седьмого вражеского налета пароход "Калпакс". Та же участь постигла "Балхаш", "Луначарский", "Тобол" и другие суда.
      Первого сентября около шести часов утра в Ленинград прибыл пароход "Казахстан", о котором фашистское радио уже известило всему миру как о потопленном.
      Поистине героическим был рейс этого парохода. 29 августа он вышел из Таллинского порта с 3600 пассажирами на борту, среди которых было 520 раненых. В результате пяти налетов фашистских бомбардировщиков на судне возник пожар, потушить который удалось ценой многих человеческих жизней. Трое погибли только из числа экипажа. Тридцать моряков были подобраны из воды и оказались в Ленинграде до прихода "Казахстана". Они полагали, что их пароход затонул, и были близки к истине. Связь с машиной была перебита, судно потеряло управление. Семерым оставшимся на борту морякам во главе со вторым штурманом Леонидом Наумовичем Загорулько удалось довести судно до обороняемого отрядом краснофлотцев острова Вайндло. Но там простояли всего одни сутки. Уже на следующий день, снова приняв на борт пассажиров, последовали в сторону Гогланда, а затем к Кронштадту. И опять: облеты, артобстрел, взрывы мин, вспышка паники среди пассажиров. Обо всем этом прекрасно написано в воспоминаниях самого Л.Н.Загорулько "Огненный переход". За мужество и героизм вся семерка была награждена орденами Красного Знамени. А перед самым награждением их едва не расстреляли на острове Вайндло. Просто из-за солдафонской бестактности местного руководства. А четверых расстреляли. За панику.
      Впервые паника среди пассажиров возникла, когда транспорт горел в составе каравана. Ее ликвидировали с помощью военморов, а потом уже стали тушить пожар.
      Панике тогда поддались не только пассажиры, но и некоторые моряки. И среди них оказались старпом Александров, помполит Желтов и военный помощник капитана. По решению трибунала они были расстреляны, а вместе с ними и капитан "Казахстана" В.С.Калитаев. Капитан во время одного из налетов авиации был выброшен взрывной волной за борт и в бессознательном состоянии подобран моряками подводной лодки "Щ-322". Власти обвинили и его в трусости. На процессе, в отличие от признавших свою вину помощников, капитан вообще отказался выступать, сославшись на плохое самочувствие. Это стоило ему жизни, хотя свидетели на следствии говорили о самоотверженности и хладнокровии капитана во время перехода, а судмедэкспертиза установила, что капитан был контужен и в момент катастрофы находился без сознания. Позднее В.С.Калитаев был реабилитирован посмертно. Так что справедливость в отношении доброго имени капитана Калитаева Вячеслава Семеновича восстановлена.
      Еще 28 августа, на второй день эвакуации Таллина, от налета немецких бомбардировщиков затонул пароход "Скрунда". Капитан С.П.Остапенко получил четыре ранения и все-таки нашел силы организовать спасение более чем полутора тысяч пассажиров.
      Пароход "Сауле", получив серьезные повреждения при переходе, был, как и многие суда, вынужден также выброситься на мель у острова Гогланд. Там, несмотря на жестокие вражеские обстрелы, моряки отремонтировали свое судно. Затем, искусно маневрируя и уклоняясь от атак немецких самолетов и торпедных катеров, привели его в Ленинград. В этом переходе личную отвагу и мужество проявила капитан "Сауле" Анна Ивановна Щетинина. С детства она мечтала стать моряком. Преодолевая невероятно сложные препятствия, а часто и насмешки окружающих Анна Ивановна упорно овладевала теоретическими знаниями мореплавания и практическими навыками. И овладела, пройдя путь от простого матроса до капитана дальнего плавания. Первая женщина-капитан в нашей стране работала в Дальневосточном пароходстве. Перед самой войной была откомандирована на приемку судов в Нидерланды. Война застала ее с перегоняемым судном на Балтике. И вот она - капитан "Сауле", участник августовского перехода, знаменитой Таллинской эпопеи.
      В сложнейшей обстановке приходилось плавать торговым судам в тяжелые дни эвакуации Таллина. В этих условиях особенно велика была роль вспомогательного флота - ледоколов, буксиров, плавучих мастерских. Обладая хорошей маневренностью и остойчивостью, славные морские труженики занимались как буксировкой и проводкой больших судов, так и непосредственно перевозками. К таким судам относятся: "Октябрь", вступавший даже в бой с немецкими торпедными катерами; плавучая мастерская "Серп и Молот"; буксиры "С - 103", "КП - 6", "КП - 28", "Альфа", "Вальтер", "Зарница", "Туман", - и другие суда, многие из которых погибли в те дни на водах Финского залива.
      Всего за время Таллинской эпопеи погибло 35 транспортных судов. Из 29 судов Балтийского пароходства, принявших участие в эвакуации, погибло двадцать пять. Погибло много ценных грузов и более десяти тысяч человек. Суда, оставшиеся на плаву, по сути дела выполняли двойную работу, заменяя вышедшие из строя.
      В своем послании к морякам Балтийского морского пароходства по случаю вручения им памятных знаков ветеранов Дважды Краснознаменного Балтийского флота бывший командующий Краснознаменным Балтийским флотом В.Ф.Трибуц писал: "Мужество и отвага моряков гражданского флота справедливо снискали в глазах военных моряков уважение и славу. Вы можете этим гордиться, и пусть ваша слава послужит примером нынешнему и грядущим поколениям моряков торгового флота".
      Сегодня по местам страшных боев на морских просторах Балтики идут наши современные суда. Приспускаются флаги, и моряки бросают на балтийскую волну венки из цветов. Потому, что те, кто отдал свою жизнь за Родину, в памяти людской не умирают.
      В ОГНЕ БРОДА НЕТ
      В октябре 1941 года в Москве была достигнута договоренность СССР, США и Великобритании о взаимных поставках. Для выполнения этого соглашения организовались морские караваны, задачей которых было морем перевозить в Мурманск и Архангельск военные грузы, продовольствие, сырье и материалы. В караваны входило до двадцати пяти, а иногда и более транспортных судов, советских и союзников.
      Шел май 1942 года. Караван из тридцати пяти советских и английских транспортных судов под прикрытием конвоя следовал из Нью-Йорка через Атлантику в Мурманск с грузом для фронта. Предстоял наиболее сложный и опасный отрезок пути - по Баренцову морю.
      Так вышло, что балтийскому лесовозу "Старый большевик" пришлось сутки догонять караван, и судно оказалось замыкающим. На борту - танки, пушки, самолеты, авиамоторы, взрывчатка. Плыли по ночам, потушив бортовые огни. Но куда скроешься в северных водах на исходе мая - даже ночью светло, как днем.
      Неподалеку от норвежских берегов, около острова Ян-Майен, из-за облаков вынырнул вражеский самолет-разведчик. Сделал круг и внезапно исчез. Спустя полчаса наблюдатели заметили стаю "юнкерсов", а также идущих тем же курсом торпедоносцев. Завязался бой. Конвой оборонял в основном ведущую часть каравана. Фашисты же, судя по всему, решили потопить чуть поотставшее замыкающее судно. Вся надежда "Старого большевика" была на собственные силы и стойкость.
      Забегая вперед, скажем, что измотанное ожесточенной схваткой с превосходящими силами противника, судно вышло все-таки из этого огненного пекла победителем. Трудно поверить, но весь обгоревший, без трубы, грузовых стрел и части надстройки пароход смог догнать караван и присоединиться к другим судам. Среди особо отличившихся в этом неравном бою был молодой матрос, наводчик кормового зенитного орудия Борис Аказенок.
      Вся дальнейшая его жизнь связана с морем - военным и мирным. Началась дорога к морю с ленинградского шинного завода, куда крестьянский паренек устроился в 1932 году. Работал накатчиком резины, потом стал бригадиром. Учился в вечерней школе близ Нарвских ворот. Много читал, занимался спортом бегом, лыжами, плаванием. Служить пришлось на флоте. Там Борис и "заболел" морем. Переменчивая, полная опасностей флотская жизнь была как раз по нему.
      Когда после увольнения в запас вернулся домой, почувствовал - без моря нет для него жизни. Определился в Балтийское Государственное морское пароходство. Плавал на различных торговых судах. Вот так и оказался Аказенок в сорок втором на борту лесовоза "Старый большевик" наводчиком расчета кормовой зенитки и вместе со своими товарищами по экипажу принял тяжкий бой в Баренцовом море.
      - Поединок не прекращался ни на минуту, - вспоминает Борис Иванович. - Как только бортовые пушки переносили огонь на самолеты, заходившие на лесовоз с левой стороны, с правой появлялась другая группа бомбардировщиков. Одна из бомб угодила в правый борт. Взрывной волной сбросило в море боевой расчет с орудием. Прибежал на корму матрос Пашинский, кричит: "Борис, бомба угодила в полубак, в первом трюме тридцать тонн взрывчатки..." Что делать? Я, не раздумывая, рванулся на полубак. Схватил растянутый на палубе шланг, начал тушить пламя, которое ползло туда, где за чудом уцелевшей переборкой находились ящики со снарядами, патронами.
      Опасность взрыва удалось предотвратить. Но бой продолжался. Враг сбросил на судно десятки бомб, сделал три торпедных залпа. Но капитан Иван Афанасьев, благодаря своему большому судоводительскому опыту, ловко маневрировал. Орудия "Старого большевика" вели ответный огонь по самолетам противника. Когда Аказенок тушил пламя на полубаке, боцман Пилько, радист Митрофанов и матрос Пашинский в это время перетаскивали ящики с боеприпасами в более безопасное место. Борис отсекал от них все еще сильный, но с каждой минутой все более слабеющий огонь.
      В этот момент к борту лесовоза подошел один из конвойных английских эсминцев. Командир корабля через мегафон передал команду: всем немедленно покинуть судно.
      И тут произошло с точки зрения английских моряков невероятное: капитан лесовоза, поблагодарив за заботу союзников, ответил, что команда остается тушить пожар, и судно пойдет за караваном своим ходом. Афанасьев просил только взять на борт английского эсминца наших раненых. Вслед за этим с предложением помощи подошел английский сторожевой катер. Ему командованием эскорта было дано задание снять экипаж с терпящего бедствие судна со взрывоопасным грузом, после чего судно затопить. В создавшейся обстановке такое решение казалось единственно правильным. И снова наши моряки заявили, что не покинут судно и будут бороться за его спасение.
      Фашисты, видимо, решили к этому времени, что лесовоз обречен, и оставили его в покое. А на борту советского судна шла борьба с огнем, перекинувшимся уже в трюм. А в трюме взрывчатка!.. Восемь долгих часов шло сражение с огнем. От взрыва лесовоз потерял ход. Не работали двигатели. Вышло из строя рулевое управление. Но старший механик Пугачев сделал невозможное - машина заработала.
      - Когда фашисты заметили, что нам удалось погасить пожар, - вспоминает Борис Иванович, - они возобновили атаки с воздуха. Я лихорадочно крутил маховики орудия, отбивая атаки. Шесть томительных часов пробивались мы к каравану под вой бомб. Ствол моей зенитки шипел. Снопы воды вставали за бортом.
      Это казалось чудом, но израненный, искалеченный лесовоз догнал караван. В это время вражеские бомбардировщики, точно коршуны, набросились на английские подводные лодки. Лодки уходили в воду. Одна из них, получившая повреждение, не смогла погрузиться и стала для фашистских стервятников удобной мишенью. И тут Борису Аказенку удалось сбить фашистский самолет. Вражеская машина рухнула в море.
      Потом, когда миновала опасность, Борис рассказывал товарищам, что едва фашист упал в воду, мелькнул в глазах забытый, казалось, эпизод из детских лет: над деревней кружил коршун, высматривая добычу. Сосед сбил его из ружья. Хищная птица камнем упала вниз.
      - Что больше всего запомнилось в этом бою? Пить очень хотелось, - смущенно улыбается Борис Иванович. - Кругом вода, а горло свело от жажды. В какой-то момент, как мираж в пустыне, всплыли в памяти фонтанчики свежей воды, что били у нас в цехе на шинном, где работал в довоенные годы. Да, да, почему-то эти фонтанчики вспомнились.
      Потом, когда кончился этот бой, которому, казалось, вообще не будет конца, Аказенок огляделся вокруг: на флагманском корабле поднимали сигнальные флаги в честь отваги советских моряков с транспортного судна. Остальные корабли конвоя повторили приветствие. Транспортные суда салютовали героям протяжными гудками.
      А при входе в Кольский залив пароход приветствовали артиллерийскими залпами корабли Северного флота нашей страны. Вскоре на имя командира эскорта пришла телеграмма из британского адмиралтейства: "От имени королевского военно-морского флота хочется поздравить Ваши суда по поводу прекрасной дисциплины, храбрости и решимости. Поведение команды "Старого большевика" было великолепно!" Командор конвоя на встрече с журналистами в Нью-Йорке, куда спустя два месяца пришел отремонтированный "Старый большевик", заявил, что плавает уже три десятка лет, но впервые увидел, что команда горящего в море судна не покинула его. Он поблагодарил советских моряков, что в те страшные минуты они не только боролись за свое спасение, но и нашли силы спасти еще экипаж английской подводной лодки.
      Пятого июля 1942 года "Правда" писала о подвиге экипажа "Старого большевика". Этот подвиг по достоинству был оценен советским правительством. Пароход был награжден орденом Ленина. Капитан И.И.Афанасьев, первый помощник капитана К.М.Петровский и матрос Б.И.Аказенок пополнили славную плеяду Героев Советского Союза. Почти все члены экипажа были награждены орденами и медалями. От многих экипажей судов Балтийского морского пароходства герои "Старого большевика" получили искренние приветствия.
      Героизм советских моряков вызывал восхищение не только у соотечественников и английских братьев по морю и оружию. Их подвиг был высоко оценен правительством Великобритании, которое наградило капитана И.И.Афанасьева орденом Британской империи четвертой степени. Ему вручили грамоту короля Георга VI о присвоении звания почетного офицера этого ордена.
      Человек из огненного рейса Борис Иванович Аказенок продолжал плавать на "Старом большевике". После войны окончил штурманские курсы. С тех пор его жизнь пошла по другому руслу. Начинал с четвертого помощника капитана, был третьим, вторым помощником, капитаном лихтера. Дольше всего пришлось поработать Борису Ивановичу вторым штурманом на теплоходах "Комсомолец Латвии", "Комсомолец Эстонии", "Великие Луки", "Борис Жемчужин", "Долинск".
      Уже будучи пенсионером Борис Иванович работал в Балтийском морском пароходстве на ремонтирующихся судах на Канонерском судоремонтном заводе, затем как отменный специалист он был прикомандирован на немагнитную шхуну "Заря" Института Академии Наук.
      Сейчас он больше находится дома, занимается домашними делами, воспитанием любимого внука Миши, Но это ни в коем случае не ограничивает круг его деятельности. Помимо домашних работ, отовариваний по магазинам, он задает тон молодежи на работах в дачный сезон. В семье его уважают, гордятся им, как гордятся им его товарищи, моряки Балтийского пароходства, как гордится им вся страна. КАПИТАН ДЕМИДОВ
      Зимой 1963 года капитан теплохода "Льгов" Белов Владимир Иванович ушел в очередной отпуск, и вместо него на капитанском мостике появился седой жилистый старичок - Демидов Александр Африканович. К новичку всегда приглядываются пристально, особенно, когда этот новичок - командир. Тем более, если тот, кто был до него, успел завоевать уважение и любовь экипажа. Мнения о новом капитане были разные. Отмечалась его доброжелательность к людям. Судоводители, матросы, несущие вахту на руле - все слышали его рассказы о доме, о семье, о его молодой жене, учительнице русского языка. Видели, что дело свое он знает превосходно. Знали, что капитан - участник Великой Отечественной войны...
      Капитан не был занудой. Есть у него помощники, специалисты своего дела, руководители. Он не вмешивался в их должностные обязанности, но когда сталкивался с вопиющим беспорядком или безобразным поведением кого-либо, он не только возмущался. Сдержанно и четко он выговаривал провинившемуся и обязательно добивался выполнения того, что от него требовалось. Так, один матрос не произвел, сдавая вахту, должной уборки на мостике, надраил до блеска латунные ручки дверей, вентили иллюминаторов, а комингсы не успел. Возникла перебранка со сменщиком. Мол, подумаешь, не надраил медяшку, просто не успел, от штурвала было не отойти и т.д. Услышав этот разговор двух матросов, вахтенный штурман приказал сдать вахту, как полагается, тем более, что на приведение в порядок мостика ушло бы не более двадцати минут. Но матроса,как говорится, понесло. Он стал огрызаться и грубо отвечать. Вот тут-то и вышел на мостик капитан Демидов:
      - Извольте выполнять, молодой человек. От вас требуют не личной услуги, а выполнения элементарных обязанностей. И не забывайтесь: вы - на флоте, а это многому обязывает.
      И матрос понял. Позже, будучи уже боцманом, он сам рассказывал молодежи об этом инциденте.
      Но были о капитане и негативные отзывы. Особенно - после прохождения пролива Зунд. Вся акватория в районе Копенгагена изобиловала яхтами. В хорошую погоду множество яхт в самых различных направлениях носились по голубовато-зеленым волнам. Некоторые отчаянные яхтсмены пересекали курс теплохода буквально под самым форштевнем. Обычно судоводителям в этом месте не по себе. Одни нервничают, ругаются. Другие прут напролом. Таких капитан отчитывал: "Ведь на яхтах - люди; хоть и хулиганят, но давить их за это не следует". И возникало мнение о нерешительности капитана. Причем, механики и мотористы согласно поддакивали, мол "... всех задергает реверсами". Однако,
      постепенно это мнение рассеивалось, как туман с проявлением ветерка. И полностью рассеялось после следующих событий.
      Жаркий тропический день давал о себе знать с самого утра. Особенно ощущалось это в работе. А работа была авральная: весь экипаж работал по подготовке судна для погрузки сахара-сырца насыпью. Для осуществления этой погрузки "Льгов" следовал из Гаваны в небольшой кубинский порт Изабелла Манагуа. До этого в трюмах находилась техника, а для погрузки пищевого продукта требовалась особенная чистота. Матросы вычищали танки, чистили и мыли трюмы. Шли с открытыми трюмами, чтобы все скорее высыхало. После ошвартовки в Изабелле подготовительные работы подходили к концу. Было 12 марта 1963 года.
      Уже темнело, когда раздались частые выстрелы. Судно было обстреляно из крупнокалиберных пулеметов американского производства, установленных на одном из быстроходных катеров, принадлежащих противникам режима Фиделя Кастро - "гусанос". Моряки не поддавались панике, благодаря умелому и хладнокровному руководству капитана Демидова. С этого дня авторитет Александра Африкановича среди экипажа резко возрос.
      Уже потом мы узнали, каким образом приобретались те навыки управления не только судном, но и людьми в экстремальных ситуациях. Жизнь и время учили и воспитывали. Морская жизнь. Военное время.
      Начало войны Александр Африканович встретил на капитанском мостике парохода "Балхаш" уже капитаном дальнего плавания, известным не только на флоте Балтийского морского пароходства.
      С первых же дней войны торговые суда Балтики были переключены на военные перевозки. Согласно мобилизационного плана происходило вооружение флота. На судах строили погреба для боеприпасов, крепили палубы. Капитанские мостики обшивали вторыми стенками; между стенками закладывали мешки с песком. Экипажи создавали орудийные и пулеметные расчеты для установленных на судах пулеметов и зенитных орудий. Пароход "Балхаш" был одним из таких судов. Участник Таллинской эпопеи, он затонул 27 августа 1941 года в результате вражеской бомбардировки на переходе из Таллина в Ленинград. Затонул в течение нескольких минут после серии бомб, сброшенных на пароход немецкими самолетами. Большинство моряков затонувшего "Балхаша" были спасены подоспевшими катерами. Капитан лично организовал спасение экипажа и покинул судно последним, когда вода доходила уже до планширя.
      С осени 1941 года, когда рейсы на балтике стали невозможны, многих балтийских моряков откомандировали в другие бассейны. На суда Дальневосточного пароходства отправили и капитана Демидова. Эти суда ходили в США и Англию, доставляя в Советский Союз материалы и боевое снаряжение. Кроме этого оно возили снабжение и пополнения для советских военно-морских баз, расположенных на островах Охотского моря.
      Капитан Демидов А.А. командовал пароходом "Перекоп". 18 декабря 1941 года при выходе из Формузского пролива в Южно-Китайском море "Перекоп", следовавший из Владивостока в Сингапур, подвергся бомбардировке семи самолетов с японскими опознавательными знаками. В результате нескольких прямых попаданий пароход "Перекоп" затонул. Восемь членов экипажа погибли. Спаслось тридцать два человека, из которых трое были серьезно ранены. Сам капитан был ранен осколками в голову, спину и ноги. Оставшиеся в живых в шлюпках добрались до маленького острова Натуна в Южно-Китайском море, населенного малайцами и охраняемого небольшим голландским гарнизоном. Питались моряки тем, что удавалось добыть на этом острове. Они научились сами и научили местных жителей варить соль и получать кокосовое масло.
      Японцы обнаружили советских моряков на острове. часто совершая нападения на этот остров, они вынуждали солдат голландского гарнизона (ведь с Нидерландами Япония находилась в состоянии войны) скрываться в лесных зарослях, а моряков с "Перекопа" шантажировали, запугивали, не давая возможности связаться не только с посольством, но и вообще с кем-либо, кроме проживающих на острове. И все-таки, благодаря дисциплине и стойкости моряков во главе с капитаном Демидовым, всем, оставшимся в живых после гибели "Перекопа", удалось возвратиться на Родину 25 ноября 1943 года, после почти двухлетнего пребывания на острове.