...Утром 7 ноября с Воротовым связался Жданов. Он просил поздравить членов комиссии с праздником Великого Октября. Распорядился:
      - Всем быть на месте... Приготовьтесь к отъезду в Ефимовский.
      Остановка в Ефимовском
      Спустя несколько дней после оставления нашими войсками Тихвина секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Т. Ф. Штыков по заданию бюро обкома выехал в Ефимовский, где провел заседание комиссии обкома. Обсуждался один вопрос - в ближайшие две недели (до подвоза продуктов для Ленинграда на станцию Подборовье по Северной железной дороге) сделать все возможное, чтобы транспортные самолеты вылетали в Ленинград с полной загрузкой.
      Поздним ноябрьским вечером сорок первого года в районный центр Ефимовский, небольшой поселок близ границы с Вологодской областью, приехал Штыков. Видавшая виды "эмка", проделавшая по бездорожью в морозный вьюжный день томительный путь, остановилась у райисполкома.
      Штыков вышел из машины, ступил на узенькую, припорошенную снегом дорожку и замер на месте: там, где еще недавно стоял двухэтажный райисполкомовский домик, дымилась груда развалин. Уцелела лишь часть здания с темными проемами окон. Остались ли живы обитатели дома?! Терентий Фомич знал, что все дни после захвата Тихвина фашисты методично, три раза в сутки, бомбили подходы к Тихвину. Подвергался воздушным налетам и Ефимовский. Мысль о методичном характере бомбежек, однако, вселяла надежду, что товарищи успели вовремя укрыться в безопасном месте. И это предположение подтвердилось.
      Членов комиссии Штыков разыскал на окраине поселка в приземистом бревенчатом домике ветеринарной лечебницы. Они находились в самой вместительной комнате. При тусклом свете керосиновой лампы шел оживленный разговор. На столе были разложены карта области, бумаги. Хотя топилась печь, помещение еще не прогрелось, и все сидели в верхней одежде. Штыков прямо с порога поздоровался, снял папаху, полушубок, поправил кобуру, пригладил ладонью волосы. Подсел к пылающей жаром печке, протянув промерзшие руки к огню, сказал, прищурившись:
      - Хорошо бы чайку с дорожки.
      На его лицо падали отсветы огня. Он не торопился выкладывать, зачем нагрянул в Ефимовский.
      Штыкову понравилось, что ни тяжелые переезды, ни бомбежки не поколебали спокойствия членов комиссии. Вспомнил, как в день отъезда из Тихвина рядом с домом, где жила К. И. Домокурова, разорвалась бомба. Клавдия Ивановна чудом осталась жива. Но ни паники, ни испуга не увидел тогда Терентий Фомич на ее лице. Знал Штыков, что и прежде, в Тихвине, где комиссия находилась два месяца, и на новом месте, в Ефимовском, где он разыскал их среди ночи, члены комиссии работают в сложных условиях, не щадя себя. Сутками колесят по фронтовым дорогам, попадают под бомбежки, но не унывают, не жалуются, держатся как подобает коммунистам, ленинградцам.
      Молча, не перебивая, выслушал Штыков информацию Воротова. Заговорил негромко. Вести о Ленинграде из первых рук! Всех волновало - как дела в их родном городе. Обрадовались, услышав, что Государственный Комитет Обороны распорядился выделить для перевозки продуктов в Ленинград дополнительно 24 транспортных самолета. Часть из них будет курсировать на самом коротком маршруте - Новая Ладога - Ленинград. Остальные будут летать с основной авиабазы - из Хвойной.
      - Так что ждите на днях в Хвойной пополнение. Для этой же цели, добавил Штыков, - поскольку транспортных самолетов не хватает, для помощи Ленинграду выделен полк тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Летать они будут с аэродромов Вологодской области. Одна такая машина может перевезти за один рейс три-четыре тонны продуктов. - Теперь ежедневно в Ленинград по воздуху, - сказал Штыков, - будет перевозиться не менее 200 тонн продовольствия. Так решил Государственный Комитет Обороны.
      Терентий Фомич извлек из кармана кителя вчетверо сложенный лист бумаги, развернул, прочел вслух:
      - "135 тонн концентратов каши и супа, 20 тонн копченых колбас и свинины, 10 тонн сухого молока и яичного порошка, 15 тонн сливочного масла, 20 тонн топленого сала и комбижира. Итого - 200 тонн".
      - Вот так конкретно расписал Сталин. И заметьте, это минимальное суточное задание летчикам.
      - Так-то оно так, - вставил Воротов, - Но покамест, Терентий Фомич, летчики перевозят из Хвойной за сутки 70-80, от силы 100 тонн.
      - Перед вашим приездом, - встал, опершись на стол, Таиров, - мы как раз говорили о доставке в Ленинград самолетами мяса, масла, сыра, сгущенки...
      Штыков слушал, не перебивая, сосредоточенно нахмурив брови.
      - Районы не справляются с подвозом на аэродромы мяса, - огорченно вздохнула Валентина Костина.
      - И как назло, - вставила Домокурова, - распутица проклятая. То мороз, то слякоть... Раскисают дороги... Машины вязнут.
      Воротов познакомил Штыкова с решением - не допускать ни одного случая отправки в Ленинград недозагруженных самолетов. Комиссия обязала райкомы партии и райисполкомы Пестовского, Любытинского, Мошенского, Боровичского и Опеченского районов в первой декаде ноября перевезти на аэродромные площадки весь запас молочных и мясных продуктов.
      - Понадобится неделя, возможно, две, - предупредил Штыков, - чтобы наладить бесперебойное снабжение Ленинграда через Вологду по воздуху. Только по воздуху. Других путей пока нет. Дорог каждый день, каждый час. В городе умирают люди, тысячи людей. Сейчас вся надежда на летчиков, на самолеты, на всех, кто отвечает за воздушные перевозки. А значит, и на колхозников...
      Эти последние слова "а значит, и на колхозников" заставили как-то пр-другому оценить обстановку. У колхозников конечно же есть личные запасы продуктов. В каждом крестьянском дворе корова, овцы, свиньи... И если хорошо, с умом, поговорить с народом, сказал Штыков, уверен: люди откликнутся. Вот, оказывается, что вложил Штыков в эти слова. Чувство патриотизма, личной ответственности за судьбы Родины в это тяжелое время должны испытывать все советские люди.
      Несколько минут сидели молча. Потрескивали дрова в печке.
      Потом Таиров зачитал две ноябрьские справки об отправке мясных продуктов Ленинграду самолетами и обратил внимание Штыкова на одно обстоятельство:
      - Если 4 ноября, - докладывал он, - самолеты перевезли 88,8 тонны продуктов (из них мяса - 60 тонн), то на другой день объем воздушных перевозок сократился почти вдвое и составил уже 46,9 тонны. Тут, конечно, есть и наша серьезная недоработка.
      - Но эвакуированный скот практически весь оказался за пределами области, - вставил Воротов.
      - Правильно, - ответил Таиров. - И все же колхозники могли бы дать мяса куда больше... И не зря мы говорим о колхозниках, о том, что они могут крепко выручить Ленинград.
      Штыков утвердительно кивнул.
      - Но людям нелегко оторвать от себя, - заговорил он. - У всех семьи, дети. Нужно рассказать колхозникам, в каком тяжелейшем положении находится Ленинград, как голодают сейчас его жители. Не сомневаюсь, что с этой задачей наш актив справится. В эти дни нужно побывать в каждой деревне, на каждом хуторе, провести разъяснительную работу, обратиться с призывом, просьбой сдать в фонд помощи Ленинграду продукты из личных запасов. Сумеем организовать как следует сбор продуктов от населения, значит, летчики продержатся неделю-другую на уровне норм воздушных перевозок, установленных ГКО. А там, я уже сказал, страна Ленинград в беде не оставит.
      Все ясно представили сложность обстановки. Каждый думал в эти минуты о судьбе Ленинграда, о том, как продержаться эти две трудные недели. Что же будет дальше? Тихвин у немцев. Каким образом подвозить теперь продукты к восточному берегу Ладоги?
      - Григорий Григорьевич, у меня для тебя новость, - мягко, доверительно произнес Штыков. - Военный совет Ленфронта, обком партии временно отзывают тебя из Ефимовского. С завтрашнего дня, оставаясь председателем обкомовской комиссии, ты будешь и комиссаром автомобильной трёхсоткилометровой, пока еще не существующей дороги в обход Тихвина от Ладоги до станции Заборье. Дорога в обход Тихвина, - пояснил он, - пройдет по пересеченной местности. Населенные пункты попадаются редко. Глубокий снег, крутые подъемы - все это затруднит работы. Но другого выхода нет.
      Новое назначение Воротов воспринял спокойно.
      - Ты же у нас, Григорий Григорьевич, - сказал Штыков, - самый крупный спец по части дорожного строительства. Помню, как ты превосходно справился со строительством грунтовых дорог в приграничных районах перед финской кампанией. Можешь и теперь рассчитывать на нашу поддержку. Не буду скрывать - твою кандидатуру назвал я.
      Узнали члены комиссии, что незадолго до отъезда в Ефимовский в судьбе самого Штыкова тоже произошла перемена. Узнали и зачем он отправляется в Вологду. Самую последнюю новость Терентий Фомич приберег к концу беседы.
      - В тот свой ночной приезд, - рассказывает М. А. Таиров, - когда наша беседа подходила к концу, Штыков вручил мне шифрограмму Андрея Александровича Жданова. В ней предписывалось мне, не слагая с себя обязанности члена комиссии обкома партии по руководству северо-восточными районами, сразу же выехать в Хвойную. И там приступить к выполнению обязанностей уполномоченного Военного совета Ленинградского фронта по воздушным перевозкам. "Раз в неделю будешь прилетать в Ленинград, докладывать Андрею Александровичу Жданову", - сказал Штыков.
      И, словно приказывая мне немедленно приступить к новой работе, раздался телефонный звонок. Звонили из Хвойной. Сигнал был тревожным - прервалось поступление продуктов по железной дороге. Подвоз же их из районов резко сократился. Самолеты уходили в рейсы недогруженными.
      Так началась новая страница в моей биографии военного времени.
      Той же ноябрьской ночью М. А. Таиров заглянул в комнату, где квартировал, схватил кое-что из необходимых вещей. И в машину.
      Часом позже Штыков вместе с Воротовым выехали из Ефимовского в Заборье - отсюда начиналась будущая обходная дорога к Ладожскому озеру... До отъезда Штыкова в Вологду оставалось несколько дней.
      Клеенчатая тетрадь
      "25 ноября 1941 года прибыл в Вологду". Эта запись из рабочего блокнота Т. Ф. Штыкова с документальной точностью зафиксировала день, когда он приступил к выполнению задания Ленинградского обкома партии и Военного совета фронта - обеспечить подвоз продовольствия к Ладожскому озеру, к базовым аэродромам воздушного моста.
      Этот древнерусский город на реке Сухоне стал в те дни центром снабжения осажденного Ленинграда и войск Ленинградского фронта. Здесь, в Вологде, находились запасы продовольствия. Сюда же с начала блокады Ленинграда со всех концов страны днем и ночью шли литерные железнодорожные составы с продовольствием, боеприпасами и другими грузами.
      Вернемся в поселок Ефимовский, где, спустя несколько дней после захвата фашистами Тихвина, секретарь Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков провел инструктивное совещание комиссии обкома по руководству северо-восточными районами Ленинградской области.
      На совещании Терентий Фомич сказал: "Понадобится неделя, возможно, две, чтобы наладить бесперебойное снабжение Ленинграда по воздуху. А дальше поможет Вологда". Что имел в виду секретарь обкома, ссылаясь на Вологду, на что ориентировал членов комиссии?
      Дело в том, что отрезанные от Ленинграда 27 северовосточных районов области по-прежнему оставались ближайшей продовольственной базой Ленинграда. В тот критический для Ленинграда момент, когда в ноябрьские дни сорок первого произошла заминка с доставкой грузов по Северной железной дороге, чрезвычайно важно было организовать приток продуктов на базовые тыловые аэродромы воздушного моста из местных ресурсов, в том числе из личных запасов населения северо-восточных районов.
      Ссылка же Штыкова на Вологду означала, что главным стратегическим центром снабжения блокадного Ленинграда был этот город. Оттуда шел в Ленинград основной грузопоток. Оттуда же направлялись на тыловые базы Ленинтрадского фронта, в Подборовье и Заборье, в частности, продукты, предназначенные для отправки самолетами в Ленинград.
      Напомним, что от Заборья брала начало обходная автомобильная дорога к Ладожскому озеру. Лишь после освобождения Тихвина было налажено железнодорожное сообщение между Тихвином и восточным берегом Ладоги.
      Для решения задачи продовольственного снабжения Ленинграда (от этого зависела бесперебойная работа и воздушного моста) и был командирован в Вологду Т. Ф. Штыков в качестве уполномоченного Государственного Комитета Обороны.
      Вслед за ним Военный совет Ленинградского фронта направил на железные дороги в крупные областные центры страны оперативную группу. В нее вошло 150 партийных, советских и хозяйственных работников. Направлял и координировал действия ленинградских представителей Т. Ф. Штыков.
      Каждому из посланцев были вручены мандаты, в которых говорилось, что местные органы власти обязаны оказывать работникам оперативных групп всяческое содействие в погрузке и отправке продовольствия и других грузов для Ленинграда и войск Ленфронта.
      Эти мандаты были подписаны секретарем ЦК ВКП(б), членом Военного совета Ленинградского фронта А. А. Ждановым.
      Как же была организована отправка продуктов из Вологды на аэродромы базирования транспортных самолетов в то время, когда воздушно-транспортная связь с Ленинградом достигла своей кульминации?
      Живет и работает в Ленинграде Роман Маркович Сорокин, который вместе со Штыковым приехал в Вологду 25 ноября. Он был помощником Штыкова.
      В обязанности Сорокина входило знать до мельчайших подробностей обстановку на Вологодском железнодорожном узле, куда со всех концов страны шли днем и ночью литерные составы с продовольствием, горючим, боеприпасами для Ленинграда. Помощник Штыкова поддерживал круглосуточную связь с Наркоматом путей сообщения, вел учет грузов, поступавших сюда по Северной железной дороге, в любое время суток знал, где находился тот или иной эшелон, расписывая по дням и часам движение грузов, предназначенных для отправки в Ленинград воздушным путем.
      В конце ноября 1941 года воздушный мост уже действовал в полную силу. Ежесуточно на ленинградские аэродромы прибывало и отправлялось на Большую землю до 120 самолетов.
      Память человеческая своеобразна. Р. М. Сорокин в деталях помнил, как был организован грузопоток к Ладожскому озеру. А вот как часть грузов направлялась из Вологды в Подборовье для отправки по воздушному мосту, он поначалу рассказывал скупо: с годами подробности стерлись в памяти.
      И вдруг Роман Маркович вспомнил о тетради - обыкновенной тетради в клеенчатой обложке. В тетрадке записывал все, что делалось для увеличения пропускной способности воздушного моста, чтобы Ленинград мог ежесуточно получать не менее 200 тонн высококалорийных продуктов.
      Клеенчатая тетрадь. Все записи в ней, начиная с 25 ноября 1941 года, пестрят словами: "мясо", "масло", "копчености", "шоколад", "сгущенное молоко"... Тетрадь, о которой вспомнил Сорокин, словно волшебный ключик, открыла кладовую памяти. И Сорокин стал вспоминать факты, подробности событий, некоторые цифры.
      ...День 25 ноября клонился к концу. Сорокин смог наконец сесть за рабочий стол в комнате общежития Вологодского обкома партии (здесь же он и ночевал), открыть коричневую клеенчатую тетрадь в клеточку и сделать в ней первую запись об отправке по распоряжению члена Политбюро ЦК ВКП(б), заместителя Председателя Совнаркома СССР А. И. Микояна в Череповец и Подборовье нескольких вагонов с маслом, копченостями, концентратами, яичным порошком.
      На другой день с аэродрома Подборовье в воздух поднялся караван ПС-84, груженный продовольствием, и в сопровождении истребителей 154-го авиаполка самолеты легли курсом на Ленинград. В тот же день тяжелые бомбардировщики 7-го авиаполка благополучно преодолели Ладожское озеро, доставив в Ленинград тонны бекона и яичного порошка...
      - Когда пришло сообщение о благополучном завершении этих полетов, все вздохнули с облегчением, - вспоминает Р. М. Сорокин. - Мы все адски много работали в ту пору. Но что может сравниться с тем, какая нагрузка легла на плечи летчиков. До сих пор вспоминаю эпизод на Комендантском аэродроме, когда мы со Штыковым улетали из Ленинграда. В летной столовой Штыков посмотрел на спящих за обеденными столами совсем молоденьких лейтенантов. Грустно улыбнувшись, произнес: "Недавно, наверное, у мам в кино пойти разрешения просили. Знали бы мамы, как тяжело приходится их сыновьям".
      Буквально через пять минут после возвращения Штыкова к стоянке самолета начался артиллерийский обстрел аэродрома. Видимо, посадка большой группы транспортных кораблей не прошла незамеченной. Неподалеку от стоянки разорвалось несколько снарядов, к счастью, не причинив вреда.
      Сорокина не удивило, что никто из работников аэродрома не обратил на случившееся внимание. Потом он понял, что обстрелы, бомбежки шли непрерывно и люди на них уже не реагировали. Каждый занимался своим делом, как будто ничего не произошло.
      - Товарищи, на посадку.
      Эти слова произнес командир корабля, подошедший к пассажирам ПС-84, на котором предстояло лететь в Вологду. Уже после войны Сорокин узнает, что в том рейсе воздушный корабль вел капитан Василий Литвинов, летчик Особой Северной авиагруппы, один из пионеров воздушной трассы Ленинград - Большая земля. Это был тот самый летчик, который 2 июля 1942 года вместе с медикаментами и продовольствием для госпиталей доставил из
      Москвы в Ленинград четыре объемистые тетради. Он привез их в радиокомитет, и на другой день "Ленинградская правда" сообщила читателям, что в город доставлена на самолете партитура Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Оркестр радиокомитета под руководством дирижера К. И. Элиасберга начал готовиться к публичному исполнению симфонии, которое состоялось в Большом зале филармонии.
      ...А тогда, 25 ноября, Литвинов мастерски посадил свой ПС-84 в Хвойной. Там Штыкова поджидал Н. В. Минкин. Он доложил, что самолеты Московской авиагруппы перевезли в Ленинград за прошедшие сутки около 150 тонн продовольствия. Ничто, никакая опасность не могла воспрепятствовать огненным рейсам через блокадное кольцо.
      По воспоминаниям бывшего первого секретаря Хвойнинского райкома партии Е. И. Зверева, за время остановки в Хвойной Штыков встретился с летчиками, местным активом, беседовал на аэродроме с колхозниками, доставившими на санях мясо для ленинградцев.
      - Терентий Фомич, - рассказывал Зверев, - несколько раз повторил в беседе с нами: "Еще недельку-другую надо продержаться... а там дела с продуктами пойдут веселей".
      По пути в Вологду остановились недалеко от Подборовья. Об этом хорошо помнит Николай Васильевич Минкин, который по заданию обкома партии руководил оперативной группой, отвечающей за прием эвакуированных в Подборовье ленинградцев, их отправку в глубь страны, а также за полновесные рейсы воздушно-транспортных караванов в Ленинград.
      Отыскать Минкина нам помог Г. Г. Воротов, который поддерживает с ним связь (Николай Васильевич живет в Светловодске Кировоградской области). Минкин не замедлил откликнуться на нашу просьбу рассказать о том времени.
      "Вместе со Штыковым мы вылетели на ПС-84 из Хвойной в направлении Вологды, - пишет он. - Через полчаса самолет приземлился в трех километрах от Подборовья на большой поляне, превращенной в аэродром. Терентий Фомич дал мне несколько заданий, а сам со своим помощником вылетел в Вологду. Надо было на этой площадке ежесуточно принимать одновременно до 25 самолетов ПС-84 с эвакуированными ленинградцами, большей частью рабочими и специалистами. Нужно было обогреть людей, накормить и ночью отправить в вагонах-теплушках к месту работы в тыл, куда были эвакуированы предприятия. Иногда самолеты совершали в течение дня по два рейса и привозили для эвакуации в Челябинск, Свердловск, Новосибирск более 1200 человек. Штыков просил четко контролировать разгрузку и погрузку самолетов, чтобы не задерживать вылет.
      Мы обошли временные железнодорожные тупики, где разгружалось продовольствие, поступавшее по железной дороге. Часть продуктов, в основном масло, шоколад, мясо, консервы, перевозили автомашинами от станции Подборовье на аэродром. Все остальное отправлялось автотранспортом по грунтовым дорогам в сторону Ладожского озера. Со Штыковым твердо договорились: я должен был ежедневно сообщать ему в Вологду о количестве поступившего продовольствия, а также о количестве груза, отправленного по воздуху в Ленинград.
      С уполномоченным Военного совета по воздушным перевозкам в Хвойной М. А. Таировым мы также поддерживали связь по телефону.
      Запомнились слова, сказанные Штыковым перед вылетом в Вологду: "В любое время суток я буду знать, где находится тот или иной эшелон, следующий на Вологду, какое он везет продовольствие, в каком количестве. Но знать мало..."
      Штыков не договорил, но я догадался, о чем он хотел сказать. Огромная работа ложилась на него и товарищей из оперативной группы. Но Терентий Фомич не хотел выпячивать себя, свое организаторское умение. Так, словно все произошло без его участия, сообщил:
      "Сегодня утром звонил из Ленинграда в Вологодский обком партии. И что ты думаешь? Вологда, не дожидаясь, пока мы ликвидируем заторы с транспортировкой грузов на Северной дороге, выделила для Ленинграда из своих областных ресурсов сотни тонн продуктов. Так что, Николай Васильевич, передай летчикам: каждому самолету на ближайшие дни груза хватит на два рейса".
      На аэродроме Штыкова встречал его давний товарищ по комсомольской работе секретарь Вологодского обкома партии Борис Федорович Николаев. Друзья обнялись. Сели в машину. И первый же вопрос к Николаеву: "Как с завозом продовольствия, горючего, боеприпасов?" Николаев нахмурился.
      Обстановка была тревожной.
      Грузы доставлялись в Вологду с литером "97" с нескольких сот станций, разбросанных на огромной территории. Нередко в местах погрузки возникали свои трудности: то не хватало рабочих, то автомашин и лошадей для подвоза продовольствия со складов станции. Иные станции занесло снегом, и некому было расчищать подъезды к ним. Иногда поезда простаивали на запасных путях из-за нехватки угля и дров для паровозов. И тогда Штыков и его помощники из оперативной группы отправлялись к местам отгрузки, устанавливали непосредственную связь с местными партийными организациями, советским активом и при их помощи устраняли неполадки. Живое слово о жизни и борьбе ленинградцев поднимало людей. После рабочего дня, превозмогая усталость, они спешили помочь ленинградцам.
      В ноябре Вологодская область выделила Ленинграду 3500 тонн муки, 50 тонн сгущенного молока, 26 тонн сыра.
      Все эти продукты, исключая муку (ее отправили в осажденный город по ледовой дороге) завезли в Подборовье и равными частями доставили самолетами на ленинградские аэродромы. Об этом Сорокин сделал запись в клеенчатой тетради.
      В последних числах ноября в тетради Сорокина появились пометки об отгрузке продовольствия на полевые аэродромы в Вологодской области, где с середины ноября базировались эскадрильи тяжелых бомбардировщиков. В конце ноября 1941 года Сорокин передал по ВЧ оперативную сводку А. А. Жданову, председателю облисполкома Н. В. Соловьеву и начальнику тыла Ленфронта Ф. Н, Лагунову: из Вологды на полевые аэродромы завезли в течение дня несколько вагонов прессованного мяса из расчета загрузки в самолет в среднем двух тонн.
      Об этом случае Т. Ф. Штыков рассказал в газете "Вечерний Ленинград" много лет спустя, в день 20-летия снятия блокады:
      "Настоящий подвиг совершил коллектив Даниловского депо Северной железной дороги, - писал он в статье "Страна была с Ленинградом". - Узнав о тяжелом положении на транспорте, они приняли решение: водить поезда с продовольствием для ленинградцев из Данилова до Череповца без заправок в Вологде. А добились этого так. К тендеру паровоза прицепили цистерны с водой и груженный дровами крытый полувагон, в который садилось несколько человек. По дороге они вручную перебрасывали дрова в тендер. Водили эти поезда машинисты тт. Погожев, Безбородин, Лукьянов и Сергеев".
      Установив прочную непосредственную связь с местными органами власти, получая повседневную помощь от ГКО, наркоматов, Т. Ф. Штыков вместе с работниками оперативной группы сумел наладить бесперебойное продвижение железнодорожных составов в Вологду.
      - На диспетчерской карте Вологодского железнодорожного узла, вспоминает помощник Т. Ф. Штыкова Р. М. Сорокин, - красными линиями были обозначены пути продвижения грузов к Ленинграду по Северной железной дороге. Ежедневно в полночь я соединялся по аппарату ВЧ с Ленинградом и передавал адресованную А. А. Жданову суточную сводку о продвижении грузов на Ленинград. Уже в середине декабря 1941 года это был мощный, с каждым днем нарастающий поток продовольствия, горючего, боеприпасов.
      Часть грузов ожидала отправки на запасных путях Подборовья и Заборья. Солидный запас продовольствия, горючего и боеприпасов находился "на отстое" прямо в вагонах на стыке Ярославской и Северной дорог. Эти грузы отправлялись в Ленинград с таким расчетом, чтобы вагоны с продовольствием шли отдельными составами. Это делалось на случай, если состав попадет под бомбежку. Полностью исключалось опасное соседство продовольственных грузов с горючим и боеприпасами.
      Как только освободили Тихвин, я в своих ежесуточных ночных информациях в Ленинград непременно характеризовал обстановку с подвозом продовольствия: сколько грузов уже доставлено в Тихвин, какое количество находится в пути между Вологдой и Тихвином, сколько железнодорожных составов на подходе к Вологде, сколько и каких грузов в "ожидании" специальных распоряжений на отправку в Ленинград.
      В случае крайней необходимости Т. Ф. Штыкову или мне приходилось обращаться к руководству вологодских складов с заявкой на отгрузку продуктов в Ленинград. И всякий раз эти заявки выполнялись незамедлительно.
      - Терентий Фомич считал работу в Вологде святым делом, - рассказывает Р. М. Сорокин. Не жалел себя. Случалось, что больной, с высокой температурой он спешил на отдаленную станцию, где произошел затор с отгрузкой продуктов Ленинграду.
      Однажды я был свидетелем разговора Штыкова по ВЧ с одним из работников Наркомата путей сообщения. Штыков требовал ускорить отправку в Ленинград мясных продуктов. Их ждали на аэродромах. Видно было, что ответ московского товарища не удовлетворил Штыкова. Малейшее волнение отражалось на его лице. Я-то знал, чего стоили такие разговоры. Уже тогда Терентий Фомич частенько жаловался на боли в сердце.
      - Вы плохо знаете обстановку в Ленинграде.
      В голосе Штыкова появились жесткие нотки. Что-что, а требовать, настаивать на своем он умел. Но умел и безгранично доверять людям. Если работник допустил ошибку, Штыков не прибегал к методу "разноса". Входить в административный раж было не в его характере. Человек кристально честный, доброжелательный, доступный, Терентий Фомич понимал и ценил сотрудников. Держался с ними просто, обладал редким даром вселять в людей веру в свои силы и способности.
      ...В конце телефонного разговора по ВЧ лицо Штыкова смягчилось.
      - Вот это совсем другой разговор, - сказал он. - Поймите, каждая задержка грузов оборачивается смертью сотен жителей Ленинграда...
      Был такой случай, который тоже нашел отражение в клеенчатой тетради помощника Штыкова. Это произошло в последний день ноября 1941 года...
      - Я позвонил в Москву, в Наркомат путей сообщения, - рассказывает Сорокин. - Получил данные о том, какие грузы поступят в ближайшие два-три дня. Мне ответили, что уже на подходе к Перми вагоны с шоколадом и сливочным маслом. Все это предназначалось к отправке самолетами в Ленинград.
      Но в день прибытия в Вологду состава с этими продуктами я в очередной суточной сводке, увы, не смог сообщить ленинградским руководителям об отправке этих продуктов. Случилась беда. Вагоны с шоколадом и маслом "потерялись". Минули сутки, другие. Вагоны словно в воду канули. "Не иначе, - подумал я, - украли, увели вагоны. На дороге действует "черная рука".
      Пришлось поднять на ноги руководство Северной дороги. В конце концов груз был обнаружен, похитители арестованы. К счастью, довести до конца свое подлое дело они не успели, и продукты были отправлены в Ленинград. Преступники понесли заслуженное наказание по законам военного времени.
      Узнав об этом происшествии, Штыков потребовал от меня подробную докладную о случившемся. В это время Терентий Фомич находился в Москве. Он сказал мне, что о случаях воровства на дороге он докладывал И. В. Сталину. Затем были приняты самые строгие меры, пресекающие любые случаи хищения грузов на железных дорогах страны в соответствии с требованиями военного времени.
      А вскоре случилось новое ЧП: работники оперативной группы узнали, что произошла заминка в отгрузке Ленинграду сгущенного молока.
      В одном из ноябрьских постановлений ГКО было сказано четко: ежедневно перебрасывать в Ленинград по воздуху не менее 10-20 тонн сгущенного молока.
      Начали срочно "прозванивать" цепочку: где же произошел сбой. В результате выяснилось, что заминка наступила из-за отсутствия банок для молока. Срочно были приняты меры, и молоко отгрузили в Ленинград.
      Спустя несколько дней в Вологду позвонил из Подбо-ровья Н. В. Минкин: наконец, прибыла партия сгущенного молока. Все отправлено на транспортных самолетах в Ленинград. Девятка самолетов в тот день доставила жителям города свыше 20 тонн груза, в основном сгущенного молока.
      А рядом с этой цифрой в тетради Сорокина появилась другая, не менее важная. Она означала, что летчики транспортной авиации доставили на аэродром Смольное десятки тонн мяса, спрессованного в блоки. Это Анастас Иванович Микоян распорядился отправить в Ленинград как можно больше спрессованного мяса, которое занимало намного меньше места, что позволяло увеличить загрузку самолетов. Он потребовал от наркомата мясной промышленности дать ему подробную справку о количестве спрессованного мяса, насколько дольше оно может храниться в обычных условиях, какие могут быть потери. И потребовал, чтобы мясо в блоках грузили только Ленинграду. Узнав об этом решении, Терентий Фомич Штыков облегченно вздохнул.