К вечеру, наконец, все нужное было собрано и уложено в два мешка. В большом-от парашюта - лежала запасная одежда, спальные мешки, хозяйственная и кухонная утварь. В другом, поменьше,- еда на неделю.
      Чтобы не перегружать лодку, взяли только необходимое.
      Подвесной мотор пришлось оставить, бензина для него не было.
      Для варки пиши под землей решили захватить немного березовых дров и бересты. Липатов принялся разрубать поленья на мелкие чурочки, чтобы загрузить ими воздушные ящики лодки.
      Зина решила последний раз пройти по лесу, проститься с озером, со своими владениями, в которых плохо ли, хорошо ли, но прожила почти год.
      Притихшая, она шла по тропинке, выбралась к озеру.
      Солнце спряталось за гребень утеса. Поверхность озера потемнела, неподвижная вода казалась тяжелой, как ртуть.
      Зина остановилась на берегу.
      Вот в этом месте когда-то она подобрала Липатова. Могла ли она думать, что тот радостный день принесет тяжелые разочарования.
      Завтра они начнут свой опасный подземный поход.
      Они будут тянуть лодку, тащить ее за собой - помогать друг другу, как два верные товарища, и в то же время подстерегать момент, когда помощь второго станет уже не нужна. И к выходу доберется только один...
      Зина не опасалась, что она слабее Липатова. Там, под землей, все будет зависеть от того, кто нападет первым - эта внезапность нападения даст ему все преимущества. Зина думала о другом...
      Что она должна будет сделать с Липатовым?..
      После того, как Липатов, очертя голову, кинулся в поток, спасая ее, ответить на такой вопрос оказалось уже труднее, чем день тому назад...
      И опять ее чувства и рассудок вступили в мучительный спор.
      Зина не пришла ни к какому решению.
      Возвращаясь, она остановилась на опушке леса.
      Дверь хижины была открыта. Липатов сидел на чурбачке возле макета санатория. Лицо его потеряло обычную угрюмость, и выражение его казалось печальным. Вот он протянул руку, поправил что-то на макете - должно быть ступеньку лестницы. Зина вспомнила, что не успела их как следует закрепить.
      Прислонившись щекой к шершавому стволу, она, не отрываясь, смотрела на Липатова. Сердце ее сжалось.
      Она отвернулась и пошла обратно в лес.
      Что же она сделает?..
      Зина не догадывалась, что Липатов в эту минуту решал тот же самый вопрос...
      Путь в темноте
      Масляный светильник стоял на носу лодки. Его слабенькое сияние, отраженное рефлектором из алюминиевой чашки, упрямо пробиваясь сквозь темноту, озаряло мигающим светом блестящие, как смазанные маслом, стены тоннеля.
      Низкий свод нависал над головой, как крышка гроба.
      Кое-где он спускался почти к воде. Стоять в лодке, даже сидеть на корточках было нельзя, поэтому Зина устроилась прямо на дне и, наваливаясь на шест, проталкивала лодку навстречу течению.
      Туго натянувшаяся веревка от носовой скобы уходила куда-то вперед, в темноту. Зина не видела, но знала, что где-то там по пояс в воде стоит Липатов. Упираясь босыми ногами в скользкое дно, а плечом в стенку тоннеля, он подтягивает веревку, сдерживая лодку в те секунды, когда Зина перекидывает шест для нового толчка. В эти моменты натяжение веревки возрастает, Липатов сгибается, и струи потока перехлестывают ему через плечи...
      Уже четвертые сутки Липатов и Зина поднимались по подземному потоку. Четвертые сутки их окружает сырая холодная тьма. Они потеряли всякое представление о времени. Только отцовские часы, которые Зина старалась аккуратно заводить, говорили, что где-то там, за голщею базальтового свода, на поверхности взошло солнце или наступала ночь.
      За исключением тех случаев, когда им попадалась узкая полоска берега, не занятая потоком, они ели и спали в лодке. Место Липатова было впереди, Зины - на корме. Они укладывались головами в разные стороны, и, проснувшись, Зина ощущала своими подошвами ноги Липатова через спальный мешок.
      Ее, казалось, более хрупкий организм восстанавливал силы во время сна скорее, и она всегда просыпалась первой. Включив электрический фонарь, смотрела на часы и будила Липатова. Он доставал из воздушных ящиков дрова и разводил костер тут же в лодке, для чего на дне была выстлана кварцевой галькой специальная площадка. Они кипятили чай, молча завтракали.
      Потом Липатов зажигал светильник. Костер тушили, аккуратно собирали оставшиеся головешки и угли. Зина бралась за шест, Липатов лез в воду и распускал веревку на всю длину. Если было глубоко, он тоже забирался в лодку, и они проходили это место, отталкиваясь шестами.
      Они мокли, высыхали у костра и опять мокли. Ноги и руки были покрыты ссадинами и синяками, кожа разбухла от постоянной сырости. Мышцы сводила судорога от холодной воды и усталости.
      Но они продолжали двигаться вперед. По их расчетам, конец пути был уже недалек.
      В носу лодки, среди багажа, лежало сосновое полено. Укладывая его, Липатов многозначительно предупредил: - Напоминаю вам, эта вещь равноценна моей жизни. Без нее я ничто. И если мы ее потеряем - будет плохо, очень плохо... И не только для нас. Вы понимаете меня?
      Зина молча кивнула.
      Да, она понимает его!
      Всю дорогу она помнила об этом проклятом полене.
      Оно было зловешим символом того, что разделяло их в будущем, хотя сейчас они и трудились заодно.
      Вглядываясь вперед в кромешную тьму, Зина с тревогой ожидала, что вот-вот блеснет вдали луч дневного света и тут же закончится их вынужденное перемирие.
      Что она будет делать? Она должна любой ценой задержать Липатова и выйти первой... или одной без него.
      Как она это сделает, Зина еще не знала.
      Липатов тоже был настороже, она часто ловила его внимательный взгляд и не расставалась с ножом даже ночью.
      На исходе были четвертые сутки пути...
      Они проходили порог, где течение было особенно быстрым. Тонкий упругий шест гнулся от напряжения.
      Липатов был где-то впереди, натянутая веревка говорила, что ему удалось закрепиться на стремнине.
      Черная вода проносилась мимо, с шелестящим плеском ударяясь в алюминиевые борта.
      Перехватывая шест, Зина вдруг почувствовала, как веревка дернулась и ослабла, поток подхватил лодку и потащил ее назад. Очевидно, Липатова сбило течением, и сейчас он волочился за веревкой, тщетно пытаясь зацепить крючком за скользкие отшлифованные камни.
      Лодку несло, терялись с таким трудом пройденные метры, удержаться шестом Зина уже не могла.
      Она сбросила меховую курточку и прыгнула за борт.
      Быстрое течение не давало встать на ноги, некоторое время пришлось плыть рядом с лодкой. Потом вынесло на более мелкое место, где лодку удалось прижать к стене.
      Зина держала ее до тех пор, пока веревка не. натянулась вновь, и когда попыталась забраться в лодку, то уже не смогла этого сделать.
      Из темноты к лодке прибрел Липатов. Он нагнулся, подхватил Зину под колено,- его колючая щека коснулась ее голого плеча,- и, приподняв, помог перевалиться через борт.
      Накинув шубы, они сидели несколько минут. Липатов долго не мог согреться, и Зина слышала, как постукивали его зубы. Eе тело ныло от усталости, в бок упиралось весло, и не было желания двинуться, чтобы его убрать.
      Она знала, что Липатов опять полезет в воду, и ей снова придется взяться за шест. Но сейчас не хотелось об этом думать. Она закрыла глаза и погрузилась в блаженное ощущение покоя.
      Тихо плескалась водa. Лодка плавно покачивалась, как колыбель. Липатов пошевелился.
      - Наше путешествие, очевидно, приближается к концу,- промолвил он.Оно должно плохо закончиться для одного из нас. Но пока наш договор еще в действии, мне хочется сказать вам несколько слов, которые нельзя будет сказать потом.
      Слова его доходили до сознания Зины, как сквозь сон.
      - Я совсем не ожидал встретить здесь, в Советском Союзе, такого человека. Вы мне понравились. Мне так жаль, что я не какой-нибудь советский геолог, мне жаль, что у нас разные интересы и вы не можете меня уважать. Вы славная и смелая девушка, и в опасную минуту я бы без колебаний доверил вам свою жизнь.
      Лодка сильно качнулась. Зина открыла глаза, растерянно огляделась. Липатова в лодке не было. Она не могла понять - слышала ли она его на самом деле или все это ей почудилось.
      Веревка натянулась. Зина сбросила шубу и опустила шест в воду. Лодка опять медленно двинулась вперед.
      Липатова еше раз сбивало водой. Зине еще раз пришлось прыгать в воду и удерживать лодку. И когда, наконец, они миновали быстрину порога, то оба окончательно выбились из сил. Шест валился у Зины из рук, и Липатов, забираясь в лодку, плюхался на дно, как меток.
      Но как бы в награду за их настойчивость сразу же за порогом сгены тоннеля раздвинулись, течение стало спокойнее. Освещенная дрожащим пламенем светильника, сбоку показалась каменистая полоска сухого берега, полого спускающаяся к воде. Последними усилиями они вытолкнули нос лодки на берег и долго сидели не шевелясь.
      - Который час? -спросил наконец Липатов.
      Зина еле нагнулась к кормовому отсеку, достала часы и пригляделась к циферблату.
      - Два часа,- сказала она.
      - Чего два, дня или ночи?
      Зина подумала.
      - По-моемy, дня.
      Липатов надел шубу в рукава и полез из лодки на бер .
      -Что-то сегодняшний день мне показался особенно длинным, и я бы не прочь как следует отдохнуть.
      Зина тоже чувствовала себя совершенно разбитой и не возражала ни против обеда, ни против отдыха.
      После еды она расстелила в лодке спальный мешок.
      Липатов устроился на берегу. Скоро послышалось его ровное дыхание. Заставляя себя двигаться, Зина с трудом вылезла из мешка, ощупью добралась до стены и пошла вдоль ее, вверх по потоку.
      Она брела осторожно, вытянув перед собой руки, чтобы не разбить голову. Вот стена тоннеля подошла вплотную к воде. Зина остановилась, вглядываясь в темноту. Там, над землей, сейчас был день, и если бы выход оказался где-то поблизости, она увидела бы отблески света.
      Зина вглядывалась долго, но так и не увидела ничего.
      Окружающая тьма была такая плотная, что, казалось, ее можно резать ножом.
      И она вернулась к спальному мешку...
      Зина не знала, что в своем определении времени ошиблась точно на полсуток. Когда она смотрела на часы, над землей было не два часа дня, а два часа ночи...
      Липатов проснулся первым. Его разбудила вода.
      За время их сна уровень воды поднялся, она затопила с полметра отлогого берега и проникла в спальный мешок. Липатов от холода подобрал ноги, пытаясь спросонья сообразить, что же произошло. Отодвинул налезающий на лицо клапан спального мешка и вдруг широко открыл глаза.
      Он увидел свою руку. В тоннель проникал дневной свет!
      Липатов быстро сел.
      Свет шел откудатто издалека, крадучись пробирался над водой. Липатов оглянулся на Зину. Она лежала к нему спиной и, как видно, спала. Он осторожно выбрался из мешка, пробежал по берегу, забрел в воду и увидел вдали, в темной рамке скал, сверкающий треугольник с изломанными краями.
      Это был выход из тоннеля.
      Ничего не подозревающая Зина продолжала спать.
      При слабом рассеянном свете лицо ее выглядело особенно измученным и бледным. Высунувшаяся из спального мешка рука с тонкими похудевшими пальцами бессильно лежала на деревянном настиле лодки.
      Липатов присел возле нее. Долго смотрел на ее лицо, на ее руку. Она спала, и он не торопился ее будить.
      Так он сидел, наверное, около часа.
      Но вот Зина пошевелилась.
      Удар за удар
      Она встрепенулась, как вспугнутая птица: ее правая рука была надежно прихвачена кольцом наручника к носовой скобе.
      Зина оказалась прикована к лодке, как колодник к своей тачке.
      Она увидела отблеск света на воде, поняла, что произошло, рванулась что было сил,- наручник держал крепко.
      Как она могла проспать! Что теперь будет?.. Лучше бы она умерла!
      Липатов удерживал лодку за корму, готовый столкнуть ее в поток.
      - Я не могу поступить иначе,- сказал он.- Не пытайтесь открывать наручники, я сломал их защелку. Через несколько часов вы будете в провале и там как-нибудь сумеете освободиться.
      - Липатов! - невольно вырвалось у Зины. Она кусала губы, чтобы не расплакаться от стыда и отчаяния.
      - Я должен выполнить задание,- сказал Липатов. - Должен! Моя мать и сестра остались там. Их судьба зависит от того, сумею я выполнить поручение или нет... И не думайте обо мне очень плохо. Если бы вы знали, через что я прошел, прежде чем стал на такой путь.
      - Липатов!
      - Прощайте!
      Он сильно толкнул лодку, поток подхватил ее, и все затопила подземная мгла. Зина уперлась ногами в носовой люк и опять, что было силы рванула цепочку.
      Тонкий стальной браслет больно врезался в кожу запястья.
      Тогда, не размышляя, она прыгнула за борт.
      Вода была по грудь. Зину еще не успело снести на быстрину, и она сумела остановить лодку. Но втянуть ее вверх по течению не хватило сил. Зина нащупала выбоину в стене и укрепилась там плечом.
      Нужно было отцепиться от лодки во что бы то ни стало. Зина помнила, что носовая скоба привернута к дюралюминию обшивки болтами. Открыв носовой люк, она нащупала ГОЛОвКИ болтов. Их было два. Два болта с шестигранными головками размером с небольшую пуговицу.
      Судьба рудника, жизнь людей... и судьба Липатова зависели сейчас от того, сумеет она отвернуть эти болты или нет.
      Носовая скоба еле заметно шевелилась. Многочисленные толчки, которые она выдерживала, ослабили ее затяжку. Зина ухватилась пальцами за головку ближнего болта и попыталась отвернуть. Болт не шевелился.
      Тогда она взялась за второй.
      Острые грани головки врезались в кожу. Зина сделала отчаянное усилие, пальцы сразу стали скользкими и липкими - очевидно, из-под ногтей пошла кровь. Но за время подземного похода она уже настолько привыкла к физическим страданиям, что перенесла эту боль без особого труда. Она только вытерла пальцы и снова вцепилась в шестигранный кусочек металла.
      Она собрала всю свою волю, все свои силы... Болт шевельнулся и начал медленно поворачиваться.
      Теперь скоба держалась на одном болте. Но отвернуть его Зина уже не могла. Пальцы кровоточили и не позволяли крепко ухватиться за грани головки.
      Тогда она вытащила нож и, действуя им, как рычагом, начала отгибать скобу.
      Она действовала осторожно, боясь сломать стальное лезвие Скоба постепенно уступала усилиям. Вот между ею и лодкой образовалась щель. Зина просунула туда пальцы, сильно рванула и выворотила последний болт из дюралевой обшивки.
      Тяжелая носовая скоба так и осталась висеть на ее руке, но сама Зина оказалась на свободе. Она поспешно достала из кормового отсека лодки отцовскую сумку с дневником, повесила на шею и выпустила лодку из рук.
      Стараясь держаться ближе к стене, двинулась к выходу.
      Она выбралась на то место, где ночевали. Вещей yжe не было. Вдалеке медленно двигался темный силуэт Липатова. Зина прикинула на руке увесистую носовую скобу, захватила ее в ладонь, как кастет, и кинулась следом.
      Вода местами доходила до пояса. Она торопилась, как могла. Липатов нес на спине тяжелый вещевой мешок, под мышкой - полено. Боясь поскользнуться и упасть, он шел, тщательно ощупывая ногами неровное каменистое дно.
      Зина догнала его быстро.
      Нервное возбуждение охватило ее. Она двигалась легко и уверенно. В общем шуме тонули всплески воды при ее движениях. Несколько шагов она шла Липатову в затылок, сжимая в руке тяжелую железную скобу, подкарауливая удобный момент. У нее не было ни жалости, ни сомнения, она знала, что сейчас сильно ударит Липатова и собьет его с ног. Она боялась только одного- промахнуться.
      Нога Липатова скользнула. Он покачнулся, стараясь сохранить равновесие, отступил назад и повернулся боком. Еще мгновение - он увидел бы ее. Зина ударила его в голову, за ухом.
      Она сознательно направила удар в эту точку. Когдато именно от такого удара она сразу потеряла сознание.
      Липатов выронил полено. Колени его подогнулись, Течение тут же сбило его, он повалился прямо на Зину.
      Она упруго согнулась, погрузилась в воду по самые плечи, но удержалась.
      Волны захлестывали с головой, Зина поняла, что не сможет вытащить на берег Липатова и вещевой мешок.
      Она сдернула лямки мешка, течение тут же уволокло его в темноту, следом за поленом. Только тогда Зина смогла поднять голову Липатова над водой и заглянула ему в лицо, пытаясь определить, не приходит ли он в себя. Тогда без колебаний ударила бы его еще раз.
      Затем просунула ремень от сумки ему под мышки и потянула Липатова к выходу из тоннеля.
      Уровень воды в устье речки Черной был сейчас ниже, чем в прошлом году. Зина, наконец, выбралась из-под скал, скрывающих начало подземного потока. Яркие солнечные лучи обожгли ее глаза.
      Придерживая Липатова, она стояла по пояс в воде, закрыв ладонью лицо. Наконец, за слепящим маревом цвета расплавленной стали она разглядела темные уступы каменистого берега, сочную зелень травы.
      У самой воды лежал мешок с едой, который успел вынести Липатов. К мешку прицеплена веревка, свернутая кольцом.
      Зина с трудом втащила Липатова на берег. Он попрежнему был без сознания. Тогда она приволокла сюда и мешок, отрезала ножом два кусд о веревки и старательно связала Липатову руКИ За спиной и ноги.
      И только тогда, уставшая, присела на траву и огляделась вокруг.
      Теплый ветерoк шевелил листья берез. Неподалеку в кустах боярышника звонко попискивала какяя-то серая птичка, похожая на московского воробья. За каменистым мысом блестела полоса реки, на которой где-то ниже по течению, в двухстах километрах - всего сутки пути!-лежал поселок Таежный.
      Мокрая, грязная, измученная, она сидела и смотрела на реку, на деревья, на солнце. Похудевшими пальцами смахивала со щек невольные слезы.
      В это время Липатов застонал и повернулся на спину.
      Часть десятая
      ПОРОГ
      Сказка еще не закончилась...
      Приподняв голову, Липатов некоторое время разглядывал Зину с таким недоумением, как будто она вернулась с того света. Потом увидел висевшую на запястье скобу от лодки и понял.
      - Идиот! - И поднялся рывком.- Где полено?
      Зина не ответила.
      - Так... все понятно,- заключил ок устало и усмехнулся, как обычно: тяжело и угрюмо. - Зачем вы притащили меня сюда? Что вы хотите со мной делать?
      Зина выдернула клок травы и отбросила его в сторону.
      - Я хочу с вами поговорить.
      - Нам не о чем говорить,-отрубил Липатов.- Зря будете терять время. Вам проще всего спихнуть меня в реку.
      - Это я еще успею сделать,- в тон ему заявила Зина.
      - Вот как! - Липатов улыбнулся.- А вы молодец.
      Я все больше и больше уважаю вас... Плохо только одно: вы здорово ошибаетесь, если думаете, что из нашего разговoрa пoлучится какой-нибудь толк.
      - Кто знает, - возразила Зина.- Вы же сумели меня уговорить, помните?
      - Помню. Но я вас не уговаривал. Я просто поставил вас перед необходимостью.
      - Вот и я вас поставлю перед необходимостью.
      - Не сможете,- заявил Липатов.- Для меня больше нет необходимости. Вы забыли наш уговор и выбросили полено.
      - Я не выбрасывала. Вы уронили его, когда... когда я вас ударила. Полено унесло течением. Мешок с вещами тоже унесло. Мне удалось удержать только вас.
      - Вы бы лучше выручали мешок. Он был бы вам полезнее.
      - Согласна. Но вы были для меня важнее.
      - Что-то я плохо понимаю.
      - Вот это я и хочу вам объяснить,- Зина передвинула кольцо наручников, чтобы оно не врезалось в запястье.- Я собираюсь привезти вас на рудник.
      - Вот теперь понимаю,- насмешливо перебил ее Липатов.- Можете дальше не продолжать. Вы хотите, чтобы я на допросах выдал агента на руднике. Причем, так просто я его не выдам, вы знаете, значит, меня будут пытать. Вы этого хотите?
      - Как вам не стыдно! - возмутилась Зина.- Никто вас не будет пытать. Вашего агента мы найдем и без вас. Я не об этом хочу говорить.
      - Тогда о чем же еще?.. Может быть, вам неприятно убийство и вы хотите, чтобы меня расстреляли на законном основании, как шпиона?
      - Вас будут судить на законном основании,- поправила Зина.- Но вас могут и не расстрелять.
      - Ага! Вы считаете, я раскаюсь и все такое... Напрасно думаете. Выслушайте меня. Я не стал бы разговаривать ни с кем другим. Но вас я уважаю за преданность своей стране... А я... я ненавижу вашу страну и никогда не помирюсь с ней.
      - Но почему? - горячо вырвалось у Зины.- Что сделала вам моя страна? За что вы так ненавидите ее, ведь здесь родились ваша мать и ваш отец.
      - Да! - мрачно согласился Липатов.- Здесь родился мой отец. Но здесь же его и расстреляли.
      - За что?
      - Во время войны он попал в немецкий концлагерь. После освобождения вашими войсками стал работать в вашей стране. Но он скрыл, что у него за границей осталась семья. Он боялся. За это его арестовали и расстреляли как шпиона.
      - Липатов, его не могли за это расстрелять.
      - Я сам читал фотокопию ордера на его арест. Его арестовали и заставили признаться в преступлениях, которые он не совершал. Молчите!.. Его расстреляли как шпиона, а он был честный человек... После его смерти наша семья осталась без поддержки. Мать заболела, сестра была еще мала... даже для улицы. Мне пришлось бросить школу. Я торговал газетами, просил милостыню... да что я вам рассказываю, когда вы никогда нe сможете представить, что значит - просить милостыню... Я хорошо говорил по-русски. Нашлись люди, которым это пригодилось. Они устроили меня в школу диверсантов. Я согласился. У меня не было другого пути. Там-то мне и рассказали, как умер мой отец и кому я обязан всеми своими несчастиями. А вы хотите, чтобы я уважал вашу страну! Довольно! - оборвал он Зину, которая собиралась ему возразить.- Не говорите больше ничего. Принесите мне лучше напиться... Ну, что ж вы колеблетесь? Размышляете, стоит ли меня напоить?
      Зина, помедлив, достала из сумки дневник. Вырвала чистую страницу.
      - Я думала о том, как вам принести воды,- сдержанно заметила она.-Мешок уплыл, у нас нет ни котелков, ни кружек.
      Она сделала из бумаги фунтик, спустилась к берегу.
      Ей пришлось сходить несколько раз, прежде чем Липатов напился.
      - Спасибо,- сказал он.- Подумать, сколько я доставил вам беспокойства,- добавил он, с грустным сочувствием глядя на нее.- Ну, ничего. Вы скоро избавитесь от меня и от всех хлопот, связанных со мной... Что вы так смотрите? Неужели вы думали, я соглашусь, чтобы меня вeли, как бычка на веревочке... Знаете что, сядьте вот здесь, напротив, чтобы я смог видеть вас. Посидим мирно несколько минут. Мы столько часов провели вместе. Я не в обиде на вас. Видит бог, я старался относиться к вам лучше, чем это было можно в моем положении.
      Закрыв глаза, Липатов откинул голову и подставил солнечным лучам лицо; - Греет! - сказал он мечтательно.- Хорошо как здесь после этого проклятого подземелья. Сосной пахнет... Птица какая-то шуршит в кустах, слышите?.. Так чудесно, так удачно природа устроила все у себя, а как плохо распорядился своим хозяйством человек! Вот мы с вами могли быть друзьями, а вместо этого - смертельные враги. И чтобы одному остаться жить, другому нужно обязательно умереть... Да,- заключил он задумчиво,- умереть.
      Он сделал головой странное движение, как бы пробуя, сможет дотянуться губами до воротника своей куртки.
      Зина не шевельнулась.
      Липатов улыбнулся ей слабо и грустно.
      - Вы помните, я вам рассказывал сказку... Тысячу втoрую ночь Шехерезады. Глупая сказка, не правда ли? Но вы, кажется, хотели знать ее продолжение. Так вот сейчас я ее закончу...
      Зина уже понимала, что сейчас произойдет. Еще одно испытание для Липатова.
      - Принцесса решила увезти Принца-неудачника в свою Страну,- начал oн.Но Принц не согласился... и умер. Принцесса уехала одна... Вам нравится такой конец?
      - Нет, не нравится.
      - Мне тоже... не особенно нравится. Но ничего не поделаешь, сказка закончилась так. Во всяком случае для Принца.
      Он наклонил голову и ухватился зубами за угол воротника. На лице его появилось изумление.
      - Сказка еще не закончилась,- сказала Зина.- Я нашла и выбросила вашу ампулу. Там, в воротнике, зашит камешек.
      В глазах Липатова появились искорки.
      - Так вы и здесь провели меня,- сказал он медленно, с нарастающим нажимом.- Я тут откровенничал с вами, расчувствовался,- он дышал все чаше,а вы сидели и посмеивались, как на плохой мелодраме.
      - Я не смеялась...
      - Молчите, вы!..- он попытался разорвать веревки.
      Лицо его побагровело от усилия. Потом опустил напряженно поднятые плечи. Сказал задыхающимся шепотом, сквозь зубы: - Какой же я дурак...
      Он оглянулся вокруг побелевшими от жгучего отчаяния глазами.
      Зина насторожилась.
      - Липатов!
      Он сильно оттолкнулся связанными ногами и разом очутился на краю обрыва. Голова его и плечи уже повисли над водой. Еще движение!.. Зина бросилась, как кошка, и ухватила его за ноги.
      В слепом бешенстве, уже не видя ничего вокруг, он рвался, извиваясь как гигантский червяк. Со слепой яростью он стремился к смерти. А Зина, так же свирепо стиснув зубы, боролась за его жизнь. Ударом головы он разбил ей лицо, но она не отпустила его.
      Если бы Липатову удалось упасть в воду, она бы тут же бросилась за ним.
      Они спихнули мешок с едой и течение унесло eго.
      Наконец Зине удалось ухватить Липатова за воротник куртки и оттащить от берега. Тогда, изогнувшись, он вцепился связанными руками в веревку на ногах и пытался развязать ее.
      - Липатов! - крикнула Зина.- Не развязывайте. Иначе я опять ударю вас.
      Но он не слушал ее.
      Ударить связанного Липатова Зина уже не могла.
      Она выдернула нож, взяла его за лезвие и изловчившись, рукояткой сильно стукнула Липатова по пальцам.
      Он выпустил веревку, уткнулся лицом в траву.
      Чувствуя бесконечную усталость, Зина опустилась, почти упала рядом.
      Он не шевелился. Только плечи поднимались от тяжелого прерывистого дыхания. В светлых спутанных волосах застряли хвоинки. Возле уха багровела ссадина - след ее удара.
      Поединок закончился.
      Горячее солнце заливало лучами полянку. Небесному светилу не было дела до каких-то там людских раздоров и междоусобиц. С материнской ласковостью одинаково грело оно и победительницу и побежденного.
      Неутомимо шумела река.
      Зина достала из кармана сырой холодный платок и приложила его к разбитой губе.
      - Слушайте, Липатов,- начала она.- Я привезу вас в поселок Таежный, чего бы это мне ни стоило. И обязательно живым. Я не дам вам умереть. Вас арестуют и будут судить.
      Губа болела, но платок мешал говорить и Зина убрала его.
      - Вас будут судить. Как шпиона и диверсанта. Преступление ваше велико, и наказание должно быть тяжелым...- она помолчала, разглядывая темные пятна на платке.- Но я буду просить, и я думаю... я уверена, что со мной согласятся и сохранят вам жизнь... Вы останетесь жить. И вы будете жить. Вы будете жить и смотреть вокруг... И рано или поздно вы убедитесь - слышите, Липатов, я могу поручиться чем угодно! - рано или поздно вы убедитесь: все, что вам говорили про нас -ложь! Вы заблудились в жизни... Но вы смелы, и у вас хватит мужества в этом признаться. И тогда вам незачем будет ненавидеть ни нас, ни нашу страну.
      Липатов молчал: Зина приподнялась на колени и сунула платок в карман.
      - Я оставляю вам право не соглашаться со мной. Но в поселок привезу. И вы знаете, что я сумею это сделать! Как видите, я вас тоже ставлю перед необходимостью. У вас нет другого выхода, как согласиться... Я считаю вас не способным на мелкие пакости и ослаблю немного веревки, чтобы не затекали руки.
      Зина передвинула веревку выше, к локтям. Липатов не пошевелился, Руки его были безвольные и податливые.
      Она заглянула ему в лицо.
      Две скупые слезинки стыли в уголках его глаз.
      Крушение
      В сумке Зины были водоупорные спички. Она развела костер, чтобы отогнать от Липатова комаров, и отправилась в лес.
      Она понимала, что должна торопиться. Сейчас ее окружал не гостеприимный лес провала, густо заселенный птицей и зверьем, а глухая, враждебная тайга. Пищи не было. Не было и оружия - один нож. И пока она не ослабла от голода, нужно успеть сделать плот. Течение в реке быстрое, и за сутки она сможет добраться до поселка.
      Правда, на пути по реке есть пороги... но об этом пока не хотелось думать.
      На счастье Зины, в лесу оказалось много поваленных ветром деревьев. Она отбирала лежавшие ближе к берегу, обрубала ножом сучья, сталкивала бревна в воду и привязывала веревкой, чтобы не уплыли.
      Эта работа показалась бы достаточно тяжелой, даже не будь Зина утомлена последними приключениями. Но ощущение близости дома - подумать, всего сутки пути- прибавляло ей силы.
      Во время работы она несколько раз прибегала на полянку проведать Липатова. Он лежал спокойно, даже очень спокойно. Тревожась, Зина потрогала его щеку. Он вздрогнул и отвернулся.
      К вечеру шесть нетолстых бревешек уже плавали у берега. Они оказались разной длины, но это не имело значения.
      Зина связала их вместе веревкой, переплела березовыми прутьями, и плот был готов. Плыть ночью Зина не рискнула и решила переночевать тут же на берегу, где меньше донимали комары.
      Она перетащила сюда связанного Липатова. Он не сопротивлялся. Даже не открыл глаз.
      Укладывая его возле костра и старательно подсовывая ему под голову охапку мягкого кедрового лапника, Зина заметила на его лице что-то похожее на угрюмую усмешку. Это ей не понравилось, ночью она почти не спала, беспокойно следя за своим пленником.
      Под утро сон все же одолел, и забывшись часа на два, она проснулась испуганная - не случилось ли чего за это время.
      Липатов лежал по ту сторону костра. Он не спал. Зина встретила его взгляд.
      Ей показалось, что он давно уже смотрит на нее.
      Как ни короток был отдых, Зина почувствовала себя бодрой и готовой пуститься B путь.
      Она застелила плот толстым слоем кедровых веток и уложила на них Липатова. Он не протестовал.