Она искала ответа, и она его нашла.
      Липатов - шпион.
      Если раньше у нее еще были какие-то робкие сомнения, сейчас они исчезли, сметенные неумолимыми доказательствами. Ответ оказался безжалостен и горек, как полынь.
      Внизу карты прямоугольником был обозначен поселок. Зина поднесла карту ближе к свече и убедилась, что надпись "Таежный" подчеркнута чем-то, вероятно, ногтем. Будь это обычная карта, ноготь не оставил бы следа, но на мягком глянце фотобумаги осталась слабая, но все же заметная черта.
      Конечно, не поселок занимал мысли человека, отметившего его, может быть, совершенно машинально. Не поселок, а рудник, находившийся там.
      Это был ответ на вопрос "зачем?" Что еще могло интересовать здесь, в тайге, шпиона Липатова, как не правительственный рудник особого значения? В полете чужой самолет потерял ориентировку, и Липатов спрыгнул слишком рано. Это не могло особенно помешать ему - по реке он добрался бы до рудника за пару суток.
      Но он попал не на реку, а в провал...
      Что он должен сделать на руднике? Украсть что-нибудь? Кого-нибудь убить?
      Взорвать?
      Что?..
      Зина отложила в сторону карту и достала из-под скалы последний предмет.
      Это оказалось простое сосновое полено.
      На самом деле, это было полено. Круглое, не очень толстое - около метра длиной. Светло-коричневая кора его шелушилась крупными чешуйками. На ровно отпиленных торцах отчетливо виднелись годовые слои.
      Зина прикинула полено на руках.
      Слишком много перетаскала она здесь за долгую зиму таких вот поленьев, чтобы не почувствовать сразу подозрительного несоответствия между весом полена и его величиной. Достав из-за пояса нож, постучала обушком по дереву. Внутри под тонким слоем дерева заключалось что-то другое.
      Для чего нужна такая маскировка? Не прикрывает ли эта невинная оболочка какое-нибудь смертоносное содержание? Здесь, в тайге; это полено можно бросить где угодно, оно не приалечет ничьего внимания; его можно спустить в шахту рудника вместе с крепежным лесом...
      Зина достаточно читала о разных снарядах, бомбах .замедленного действия с часовым механизмом - адских машинах. И хотя в романах они взрывались сравнительно редко -за несколько секунд до взрыва кто-то успевал остановить часовую стрелку,- на воображение читателя действовали безотказно.
      Осторожнее, чем сделала бы это раньше, Зина опустила полено на песок. Склонилась над ним, почти уверенная, что услышит тиканье часового механизма... и уловила за спиной звуки шагов.
      Шаги были настолько тихие, что год назад Зина не заметила бы ничего. Но здесь ее слух стал по-звериному чуток. Она ясно различала скрип песка под подошвами сапог.
      Шаги приблизились, затихли.
      До Зины донеслось сдержанное дыхание. Липатов стоял за ее спиной.
      Она замерла, понимая, что остались секунды, чтобы принять какое-то решение... Рывком схватила радиостанцию, со всего размаха, наотмашь, ударила о скалу.
      И ночь обрушилась на нее...
      Часть девятая
      ВЫХОД
      Карты открыты
      Липатов стоял на коленях и разглядывал помятый ящичек радиостанции. При слабом свете горящей свечи лицо его казалось особенно худым и угрюмым. Зина сидела на песке, опираясь спиной о камень.
      Сильно ныло где-то возле уха. Хотелось потрогать больное место. Но обе руки почему-то завернуты за спину. Зина шевельнулась, что-то остро сдавило запястья, звякнуло... как две чайные ложечки.
      Так вот, оказывается, для чего предназначались те стальные никелированные пластинки. Простые наручники!
      Как она не сообразила этого сразу?..
      Услышав шорох, Липатов повернулся.
      - Можете быть довольны,- проговорил он холодно, но без злости,передатчик вы все же успели разбить. Он не работает.
      Липатов поднялся с колен, отбросил рацию и сел на камень напротив.
      - Ну что ж,- сказал он угрюмо и вместе с тем как-то задумчиво.- Карты открыты. Нам незачем больше притворяться, играть, улыбаться через силу.
      Зина смотрела на него с чувством брезгливости, как на человека, уличенного в каком-то тайном пороке. Он опустил глаза и продолжал: - Мне пришлось ударить вас и связать руки. Согласен, это плохой поступок по отношению к женщине, тем более, если эта женщина спасла тебе жизнь. Но у меня не было выхода. Я освобожу вас, если вы дадите мне обещание...
      - Вы негодяй,- перебила Зина.
      На лице Липатова резче выступили скулы.
      - Не торопитесь с оскорблениями,- сказал он глухо.- У вас еще будет время это сделать. Да и оценка поступков человека часто зависит от точки зрения.
      - Вот я и оценила со своей точки зрения,- прежним тоном продолжала Зина.- Вы шпион и диверсант. Какие обещания вы можете требовать от меня?
      - Я не требую. Я прошу вас спокойно меня выслушать. Я буду краток, мне хватит пяти минут. После этого вы можете поступать, как вам будет угодно.
      - Уже не собираетесь ли вы сделать меня своей помощницей?
      - Собираюсь.
      - Вот как? - зло усмехнулась Зина.- Это уже интересно. Хорошо, я выслушаю вас.
      Липатов наклонился к ней.
      - Повернитесь.
      Быстро отстегнув наручники, он спрятал их в карман.
      Зина потерла запястья, потом подняла руку и потрогала большую шишку за ухом.
      - Чем вы меня ударили?
      - Только кулаком,- ответил Липатов.- Я бы не сделал этого, будь вы заурядной женщиной. Но у вас под рукой лежал нож, я знаю, вы хорошо владеете им, и могли оказаться в выигрыше. А это было бы обидно, так как вы ничего не достигаете такой победой. Скорее, наоборот. Выслушайте меня, и вы согласитесь сами.
      - Вы в этом уверены?
      - Уверен.
      - Хорошо,- заключила она.- Раз вы в этом уверены, то подайте мне нож.
      Липатов без колебаний поднял нож, торчащий в песке у его ног, и, держа за острие, протянул Зине.
      Они сидели на камнях друг против друга на расстоянии вытянутой руки.
      Прохладный воздух был недвижим, огонек свечи остреньким язычком тянулся вверх, скупо освещая их лица, часть скалы и вещи, разбросанные на песке. В пяти шагах, за пределами освещенного круга, стояла немая застывшая мгла.
      Зина исподлобья следила за Липатовым. Опустив лицо, он в молчаливой сосредоточенности разглядывал переплетенные пальцы рук.
      Так, не поднимая головы, он и начал говорить: - Вы о многом уже догадались, я не буду вам врать. Правда здесь будет полезнее, чем ложь. Да, я - агент, иностранный подданный и послан сюда со специальным заданием. Проклятая буря занесла нас дальше, чем мы - предполагали, радиолокатор отказался работать из-за грозы. Словом, я спрыгнул на еле заметную полоску воды, думая, что это река, а попал сюда, к вам.
      - А должны были попасть на рудник?
      - Да,--ответил Липатов, после небольшой паузы,на рудник.
      - Зачем?
      - Я должен передать одному человеку, который там работает, вот эту штуку. - Он показал глазами на сосновое полено.
      - Что это такое?
      Липатов быстро взглянул на Зину и опять опустил глаза.
      - Предлагаю вам самой догадываться. Мне тоже не объяснили, что это такое. Сказали, чтобы я обращался с поленом осторожно и не пробовал любопытствовать, что там находится внутри.
      - Вы...- у Зины сорвался голос.-Вы хотите взорвать рудник!
      - Я ничего не хочу...
      - Не увиливайте! - крикнула Зина:- Вы знаете, что с вашей помощью готовится убийство десятков ни в чем не повинных людей.
      - Это совершенно не обязательно.
      - Это неизбежно,- продолжала Зина.- Вы это знаете и боитесь сознаться. Вы... вы - чудовище, Липатов!
      - Я уже сказал: оценка человека зависит от точки зрения.
      - Нет другой точки зрения.
      - Есть! Любая война...
      - Здесь не война. Вы идете убивать безоружных людей. Тайком, из-за угла. Что они вам сделали?
      - Хватит! - оборвал ее Липатов.- У меня есть основания ненавидеть и ваших людей и вашу страну. Кроме того, я еще раз повторяю, что не знаю, для чего служит эта штука, это полено. И знать не хочу! - подчеркнул он сквозь зубы.- Я должен передать это полено человеку, который мне ответит на условный пароль, вот и все.
      Забыв обещание, Зина собиралась вскочить, скрыться в лесу, пользуясь темнотой. Она даже сделала непроизвольное движение.
      Липатов догадался: - Подождите! Я сказал еще не все. Поспешностью вы принесете руднику больше вреда, чем думаете. Сейчас я закончу, и вы будете свободны. Ведь вы же дали слово,-добавил он.-Повторяю, я должен доставить это полено нашему человеку на руднике. Если я не сумею добраться в срок, то он радирует тем людям, которые меня послали, и они пришлют нового агента, с таким же поленом. И вполне возможно, что тот, другой агент, будет счастливее меня. Теперь вы видите: если эта штука несет кому-то зло, то, убив меня или задержав здесь, вы не спасете ни рудник, ни людей.
      - А чем вы можете доказать, что говорите правду? - спросила Зина.
      - К сожалению, ничем. Радиостанция не работает, а то вы могли бы поговорить с тем человеком сами. Но вам выгоднее поверить мне.
      - Почему?
      - Если то, что я сказал, на самом деле правда, не поверив мне, вы потеряете возможность спасти ваш рудник. Так вот, я хочу заключить с вами договор.
      - Договор?.. Мне с вами?
      - Да, со мной. - Продолжайте.
      - Как видите, нам обоим нужно срочно выбраться отсюда. Мне - чтобы успеть выполнить задание. Вамчтобы успеть предотвратить опасность, грозящую руднику. Цели у нас противоположные. Но путь - один. По отдельности мы не выберемся, вы, наверное, уже успели убедиться в этом, иначе бы не сидели здесь целый год. Но там, где не смог пройти один, наверное, сумеют пройти двое, помогая один другому. Мы нужны друг другу. Мы идем вместе... пока это необходимо. Пока кто-либо из нас не убедится, что дальше он может следовать один.
      - И тогда?..-спросила Зина со злым любопытством.
      - Тогда...- Липатов пожал плечами,- тогда каждый поступит так, как сочтет нужным.
      - Уже без всяких условий?
      - Да, без всяких условий,- жестко заключил Липатов.- Вот и все, что я хотел вам предложить.
      И не дожидаясь ответа, как бы считая договор принятым, он нагнулся и начал собирать разбросанные вещи.
      Зина молчала. Нож был у нее в руках.
      Широкая спина Липатова горбилась совсем рядом, до нее можно было дотянуться, даже не вставая с камня.
      Зина невольно подумала: "А смогла бы я это сделать?".
      Однако в доводах Липатова чувствовалась логика.
      Пусть жестокая и безжалостная, но от этого только еще более убедительная. И не согласиться с ней было нельзя.
      Но и торопиться с заключениями тоже пока не было необходимости.
      - Вы можете ответить мне на один несущественный вопрос? - сказала она.
      - Именно?
      - Зачем вы захватили с собой в тайгу наручники? Или они входят в обязательный ассортимент оборудования каждого шпиона, как, например, подложный паспорт?
      - Это не наручники,- ответил Липатов сдержанно,- это крепежные кольца от парашютного мешка. Но они сделаны со специальным учетом... на универсальное использование. Я снял их, когда нашел парашют.
      - Специально для меня? - вызывающе усмехнулась Зина.
      Липатов, не отвечая, зажег фонарь.
      - Идите вперед,- сказал он.
      - Боитесь?
      - Нет. Вы лучше знаете дорогу. Я пойду следом за вами.
      Зина сунула нож в ножны. Не обменявшись больше ни единым словом, они дошли до хижины.
      Липатов поставил зажженный фонарь на стол. Узкий пучок света собрался на потолке в яркий кружок. Он неприятно слепил глаза.
      Полено Липатов положил на.лежанку. Зина дошла до дверей своей кладовки и остановилась.
      - Учтите,- многозначительно предупредила она,я пока не связана никакими обещаниями и поступлю так, как сочту нужным.
      - Хорошо. А я буду спать. Можете пользоваться всеми преимуществами внезапно нападающей стороны.
      - И не думайте, пожалуйста,-со злостью заключила Зина,- что меня сможет обезоружить ваша бравада и беззащитность.
      - Я ничего такого не думаю,- сказал Липатов негромко после некоторого молчания.-Просто вы все еще не можете понять, что у меня нет другого выхода, что я так или иначе в вашей власти. Я не смогу выбраться отсюда один, значит, в дальнейшем мне нечего рассчитывать, что обо мне кто-то позаботится. Меня рано или поздно обнаружат здесь и расстреляют как шпиона. Это хуже, чем если вы меня зарежете сонного в постели. Я же смертник, прикованный к пулемету. Вот и все... А теперь давайте спать. Спокойной ночи!
      И не дожидаясь ответа, Липатов принялся развертывать одеяло на лежанке. Убить Липатова? Закинув руки за голову, Зина лежала в кладовой на своей жесткой постели. Ей было не до сна.
      Трудно согласиться, что она должна помогать Липатову выбираться из провала, своими руками нести угрозу руднику и что это единственная возможность выбраться самой и тем самым спасти рудник. Слишком велика была ответственность, которую предстояло взять на себя. Но другого пути не находилось.
      Липатову можно поверить. Она и сама знает, что на руднике притаился враг. Он похитил в свое время карту ее отца и сейчас ждет агента, чтобы взорвать шахту, иначе чего бы ему сидеть там и рисковать своей головой. Не дождавшись Липатова, он дождется другого и рано или поздно приведет в исполнение свой дьявольский план.
      Никто об этом не знает, кроме нее. Никто не подозревает о грозящей опасности. В ее руках судьба и рудника и людей.
      Она обязана их спасти.
      Она должна идти вместе с Липатовым. Она станет помогать ему, он - ей. Вместе они будут выбираться, подстерегaя момент, когда помощь другого будет не нужна.
      И каждый поступит здесь безжалостно и решительно.
      Кто кого?!
      Зина понимала, что рискует жизнью. Но разум говорил ей, что потерять жизнь - это еще не самое главное.
      Она должна уцелеть, чтобы спасти других.
      Было безопаснее тем или иным путем задержать Липатова здесь, остаться самой в провале и предоставить событиям развиваться своим чередом. Но сделать так Зина не могла. Сильнее страха было чувство долга...
      Незаметно воспитывается оно. Живет человек, учится, работает и не ощущает его. И только в минуту опасности вдруг убеждается, что способен отдать жизнь за свой народ, за свою страну, за все то, что входит в такое короткое и большое слово - Родина...
      Ночь кончалась. Серый прямоугольник окошечка стал вырисовываться яснее, начал голубеть, светлеть, уже проступали смутные очертания бревен хижины, кадушки с медом, связки шкурок на стене.
      Зина закрыла усталые глаза и незаметно забылась.
      Когда она проснулась, Липатов за хижиной колол дрова.
      Он попался навстречу с большой охапкой, коротко промолвил: "Доброе ут|о!" - и, не ожидая ответа, прошел к очагу.
      Зина сняла со стены самострел, молчаливая направилась в лес. Она никак не могла найти верного тона в обращении с Липатовым и хотела, пока это возможно, побыть наедине с собой.
      Не торопясь прошла до конца озера.
      Возле скал на песке валялся измятый передатчик, который она так удачно ударила о скалу. Огарок свечи торчал в расщелине, желтые натеки воска застыли на темной поверхности камня. Вот здесь сидела она с завернутыми за спину руками, а вот на этом камне - он.
      Зина тронула ногой изуродованную, смятую радиостанцию... резко повернулась и пошла обратно.
      Она свернула с тропинки, обогнула лесом полянку и вышла к хижине со стороны водопада.
      Липатов сидел у очага и, обхватив колени руками, неподвижно глядел на потухающий огонь. Вскипевший чай был отставлен в сторону, в тихом воздухе завивалась вверх тоненькая струйка пара.
      Зиаа остановилась за кустами. С каким нетерпением возвращалась она из леса всего день тому назад. Прошли только сутки, а как тоскливо и сумрачно на душе...
      Ах, Липатов, Липатов! Как мог он оказаться таким безнадежно чужим?
      И новые сомнения возникли у нее...
      Правильно ли сделала, что согласилась с Липатовым? Не ошибка ли это? А что если сейчас натянуть тетиву и пустить в него золотую оперенную стрелу?
      Положив тяжелый самострел на ветку, она долго смотрела на сильную спину Липатова и представляла, как вонзится в нее острый тяжелый наконечник, как вскрикнет по-заячьи и забьется на песке смертельно раненый Липатов. Она бы не промахнулась на таком расстоянии.
      Сердце гулко застучало. Зина закрыла глаза.
      Убить Липатова! Смогла бы она это сделать? Да, смогла бы... Только быть бы уверенной, что это единственно правильный выход.
      Липатов нагнулся к очагу, подбросил в огонь веточку, ожидающе глянул в сторону тропинки. Он не хотел завтракать один.
      Зина трудно вздохнула и вышла на поляну.
      Увидя ее, Липатов снял с очага котелок. Он не принес ни чашек, ни меда - по-прежнему предоставляя это сделать Зине. Независимо от их новых взаимоотношений, в обыденной жизни все должно пока идти по-старому.
      Пока!
      Зина поняла это и согласилась.
      Единственно, чего они не могли восстановить, это прежней непринужденности. Завтрак тянулся в молчании.
      Разговор начал Липатов.
      - Я думаю,- сказал он, вертя в руках пустую чашку,- нам прежде всего нужно сплести веревку из парашютных строп, а из карабинов, на которых висел мешок, сделаем два крючка, чтобы можно было цепляться за скалы, вместо багров. Как вы считаете? Зина .выплеснула недопитый чай на песок.
      - Вы спрашиваете меня так, будто я уже согласилась с вашим предложением.
      Голос ее против воли звучал неприязненно и глухо.
      - Но вы и не сказали "нет",- возразил Липатов. - Мне кажется, у вас имелось достаточно времени показать свое несогласие.
      - Хорошо,- сказала Зина.- Будем плести веревку.-Она поставила чашку на колоду.- Да, скажите мне... где вы научились русскому языку?
      Липатов вскинул на нее глаза.
      - Отвечать обязательно?
      - Как хотите,- пожала плечами Зина.- Просто вы так правильно говорите по-русски, что я подумала...
      - Вы правильно подумали,- вставил Липатов.- Я на самом деле русский, по происхождению.
      - Русский?!
      - Да. Мои отец и мать - русские эмигранты. Чему же вы удивляетесь?
      У Зины покраснело лицо.
      - И вы еще спрашиваете? Вы русский, а идете против своей Родины...Она чувствовала, что теряет всю свою выдержку, но не могла удержаться.- Да вы во сто раз хуже, чем я о вас думала. Мало того, что вы шпион - вы еще и предатель. У шпиона еще могут быть какие-то убеждения, оправдывающие его, но у предателя нет ничего, кроме... кроме подлости.
      Зина вскинула на Липатова гневные глаза.
      - Как вы можете быть таким?..- она отвернулась.
      Липатов молчал.
      Зина смотрела в даль озера, покусывая подергивающиеся губы. Ей так хотелось, чтобы Липатов сказал что-нибудь, оправдался... хотя бы попробовал это сделать.
      Он продолжал молчать. Потом сухо кашлянул. Зина затаила дыхание.
      - Я думаю,- Липатов осторожно, как хрустальную, поставил деревянную чашку на колоду,- я думаю, если мы крючья привяжем на концы веревок, то пользоваться ими будет удобнее, нежели баграми...
      Лодка стояла, прижавшись бортом к берегу, у самой пасти слива. Оттуда несло могильным холодом, слышалось утробное клокотание бьющейся на камнях воды.
      Пока ЗиНа, уцепившись за выступ, удерживала лодку, Липатов вбил в расселину крепкий лиственничный кол и захлестнул конец веревки, вначале пропустив его через носовую скобу.
      - Отпускайте! - скомандовал он.
      Течение сразу потянуло лодку. Упираясь ногами в борта, Липатов постепенно разматывал кольца веревки.
      Медленно, метр за метром, начали они свой опасный спуск по крутой дуге водослива.
      Они договорились о своих действиях заранее, распределили обязанности. Зина сидела на корме и, наваливаясь на весло, отталкивала лодку от камней.
      Вода с шипением проносилась мимо, временами пенистый бурунчик перехлестывал через борт, обдавая босые ноги Зины холодными брызгами. Становилось все темнее, казалось, они спускаются в бездонную глубину огромного колодца.
      Двадцатиметровая веревка кончилась. Липатов зацепил крючок за носовую скобу. Лодка остановилась, покачиваясь на воде, как воздушный змей на ветру.
      Оставалась еще одна веревка такой же длины, как и первая. Она лежала на дне лодки, свернутая в аккуратные кольца. Зина ждала, что Липатов привяжет ее к первой веревке и они продолжат спуск. Но он вынул из кармана электрический фонарь. Впервые за многие тысячи лет луч света сверкнул над нависшими сводами и осветил сплошное месиво взбаламученной воды, Между потолком и водой не было просвета, базальтовые стены сужались, и поток заполнял весь узкий проход.
      Липатов сбросил в воду специально захваченное для этой цели сухое полено. Провожаемое лучом фонаря, оно скользнуло в самую толчею вспененной воды, стало торчком, ударилось о камни свода и исчезло, затянутое течением.
      Дальше спускаться было незачем.
      Липатов погасил фонарь и махнул рукой. Зина послушно взялась за весло.
      Поднимать лодку навстречу стремительному потоку оказалось значительно труднее, чем предполагал Липатов. Упираясь ногами в носовую беседку, он с великим усилием подтягивал веревку, перехватывая ее,- мокрую, скользкую, и наматывал на локоть левой руки.
      Они не успели пройти и пары метров, как произошла одна из тех случайностей, которую никто не мог предусмотреть.
      На пути появился плоский подводный камень, еле заметный сквозь проносящуюся воду. Зина уперлась в него веслом, отводя лодку в сторону. Веревка натянулась и несколько колеи ее неожиданно сорвалось с локтя Липатова. Лодка дернулась.
      Весло соскользнуло с камня, и Зина мгновенно очутилась за бортом.
      Течением ее швырнуло в сторону.
      Липатов кинулся было к корме, но опоздал. Зину уже пронесло мимо. Он схватил конец запасной веревки, лежащей на дне, кинулся в воду.
      Волна ударила Зине в лицо, и она перестала что-либо видеть.
      - Конец! - мелькнула в сознании ослепляющая мысль.
      Она почувствовала сильный удар в плечо, и пальцы ее скользнули по гладкой поверхности камня, чуть поднимавшегося над водой. Она успела задержаться на какое-то мгновение, и рядом появилась мокрая голова Липатова.
      - Хватайтесь за меня! -услышала она и вцепилась в его куртку.
      Волна накрыла иХ с головой.
      Понимая, как трудно Липатову удерживать двойной груз, Зина в воде нащупала веревку. Подождала, когда течение выбросило их наверх, жадно вздохнула воздух и начала подтягиваться к лодке. На половине пути мощной струек, отраженной от камня, Зину особенно сильно швырнуло в сторону и даже повернуло на веревке кругом. Она долго не могла выбраться на поверхность. Это было жутко: чувствовать вокруг себя шипящую, стремительную воду, задыхаться и захлебываться, а все свои силы, всю волю вкладывать в пальцы, мертвой хваткой впившиеся в скользкую веревку.
      Когда, наконец, ей удалось вынырнуть, она оглянулась назад и едва не вскрикнула.
      Липатова не было видно.
      Зина ослабила руки, ее сразу же снесло по верeвке на несколько метров. В это время голова и плечи Липатова показались из воды. Из рассеченной щеки струилась кровь, которую смывала вода.
      Зина собиралась его поддержать.
      Он прохрипел, выплевывая воду: - Не нужно... все хорошо... вперед!
      Она нерешительно задержалась, и он крикнул уже гневно- Ну... быстрее!
      Наконец Зина подтянулась вплотную к лодке и перекинулась через борт.
      С трудом разгибая затекшие пальцы, торопясь помочь Липатову, она потянулась за веревкой. И вдруг с ужасом увидела, что крючок, на котором они держались, еле-еле цепляется за край алюминиевого сидения. И если было чудом, что он не сорвался до сих пор, то это могло случиться каждую секунду.
      Зина бросилась к крючку, придавила его коленом.
      Она поняла: спасая ее, Липатов рисковал жизнью.
      Он так торопился, что даже не успел закрепить как следует веревку.
      Ухватившись за борт, Липатов тяжело перевалился на дно. Опираясь на руки, приподнялся, долго отплевывался и никак не мог отдышаться. А Зина сидела за его спиной, и слова участия стыли на ее губах.
      Единственно, что она заставила себя сделать, это достала платок и протянула его Липатову.
      Он отказался, вытер щеку ладонью и сполоснул руку за бортом.
      Когда они, наконец, выбрались, солнце уже спряталось за тяжелыми тучами. В мокрой одежде было холодно, и пока доплыли до избушки, замерзли основательно, oна побежала переодеваться в свою кладовую.
      Липатов остался на берегу.
      За обедом он сказал: - Очевидно, нам остается один путь: подниматься вверх по подземному потоку, который принес вас сюда. Нам часто придется мокнуть. И не будет ни солнца, ни костра, чтобы согреться, а переодеваться придется в лодке. Вам это особенно нужно учесть.
      Зина нашла такое предупреждение не особенно тактичным, но промолчала.
      - И второе,- продолжал Липатов.- Пожалуйста, не примите мой сегодняшний поступок там,- он кивнул в сторону подземного стока,- за какой-нибудь подвиг. Не считайте себя чем-то обязанной мне. Вам удобнее будет думать, что я спасал не вас, а свою возможность выбраться отсюда.
      - Хорошо,- ответила Зина.- Так и буду думать,
      Двое думают об одном
      После обеда решено было сделать разведку в устье водопада.
      - Ну ее! - махнул Липатов рукой на лодку. - Она нам еще успеет надоесть. Пойдемте пешком по берегу.
      Пролом, из которого вырывался поток, был на высоте, примерно, пяти метров над уровнем воды. По береговым скалам удалось подняться метра на полтора.
      На расстоянии вытянутой руки стеной падала вниз вспененная масса воды. От тяжелого грохота камни арожали под ногами Воздух был наполнен холодной водяной пылью. Липатов зябко повел плечами, поднял воротник и застегнул пуговицы на куртке. На меховой курточке Зины не было ни воротника, ни лишних пуговиц, поэтому она просто засунула руки в карманы лыжных брюк.
      В верховьях речки Черной, видимо, давно не выпадало дождей, уровень врды в потоке понизился, и сбоку обнажилась площадка в два шага шириною.
      Она позволяла втащить наверх лодку и уложиться перед началом путешествия.
      Но до площадки шло метра три с половиной отвесной стены, идеально гладкой, без всякого намека на какую-либо трещину. Зина прикинула высоту и пoдумала, что если срубить подходящую сосенку и поставить ее вот в этом месте, то, пожалуй, нетрудно будет забраться...
      Ее размышления прервал Липатов. Молча сунул в руки моток веревки, нагнулся и показал себе на спину.
      Зина поняла. Она начала уже привыкать к rpyбoвaтой безапелляционности его решений. Ему нельзя было отказать ни в смелости, ни в сообразительности, oна уже уcпела в этом убедиться. И сейчас послушно вскарабкалась Липатову на плечи. Затем забралась на площадку и сбросила ему конец веревки.
      Площадка узкой полоской уходила вглубь вдоль потока. Нагнувшись, они прошли несколько шагов, пока уступ не ушел под воду. Ширина потока была метров восемь-десять, быстрые струйки завихривались у стены.
      Липатов швырнул в воду сухую сосновую шитику, проследил, как течение пронесло ее, и недовольно буркнул.
      Зина не расслышала, но не стала переспрашивать.
      Закрепив веревку за подходящий камень, они спустились с площадки и, не говеря ни слова, вернулись к хижине.
      - Что ж,- прервал, наконец, молчание Липатов.- Подниматься будет трудно. Очень трудно, течение быстрое... Но другого выхода нет.
      Они не имели представления о протяженности подземного потока. Зина могла ответить на этот вопрос очень приблизительно. По примерным расчетам все же получалось не менее двадцати пяти, а то и тридцати километров.
      - Будем считать тридцать,- сказал Липатов.
      Он сидел на пороге хижины и, подперев подбородок кулаком, старательно чертил палочкой непонятные узоры на песке. Зина присела на колоду возле очага. Разговаривая, они старались не смотреть друг на друга.
      - Подниматься придется, отталкиваясь шестами, - продолжал Липатов,или цепляясь крючьями за стены. Возможно, кое-где в мелких местах удастся тащить лодку за веревку. Так или иначе, вряд ли мы сможем делать более километра в час. Вероятно, и того меньше. Значит всего, примерно, сорок часов тяжелого бурлацкого труда. С отдыхом и со сном это составит около четырех суток подземного путешествия.
      Липатов, нарисовал на песке цифру "четыре" и заключил ее в замкнутый круг.
      - Нам не трудно обеспечить себя едой на неделю, - говорил он.- Но меня заботит не это. Мы не можем двигаться в темноте. Нужен свет. Моего фонаря хватит самое большее на пару часов.
      Он замолчал, приглашая Зину вступить в разговор.
      Ей не хотелось сейчас ни думать, ни говорить. Но Липатов спрашивал ее совета в деле, которое касалось их обоих, и она не иMeла права держаться в стороне.
      - У нас есть немного воска для свечей,- сказала она.- Кроме того, есть кедровое масло, мы сделаем светильник с фитилем.
      - Такая светильня будет очень слаба,- заметил Липатов.
      - Под землей наши глаза привыкнут к темноте, и мы будем видеть значительно лучше,- возразила Зина.
      - Хорошо.- Липатов поднялся с порога.-Пожалуй, нам пора начинать сборы. - Он вошел в хижину и вернулся с картой.
      - Вы не взглянете сюда,- попросил он.- Я что-то плохо разбираюсь в карте. Кажется, вы раньше говорили, что подземный поток начинается с устья речки Черной... Покажите мне ее здесь, хочется знать, куда мы попадем, когда выберемся из протока.
      Он встретился с глазами Зины и тут же понял ее молчание.
      - Фу-ты! - оборвал он с досадой.- Я и забыл, что нам дальше не по пути. На самом деле, я задал идиотский вопрос. Извините меня...
      Приготовления заняли весь остаток дня.
      Зина сшила из парашютного шелка немудрый купальный костюм. Примерила, Костюм получился, мягко говоря, неуклюжий. Зина подумала, что никогда не решилась бы показаться в нем на самом пустынном пляже. Но лучше сделать она не могла. Да и сейчас, здесь, в ее положении, было уже все равно. Важно, что гонкий шелк костюма мог быстро высохнуть прямо на теле.
      А мокнуть предстояло не раз.