Михеев Михаил Петрович
      АЛЕШКИН И ТУБ
      Роботов под маркой ТУБ - Типовые Универсальные Биотокового программирования - выпускал экспериментальный Завод Высшей Кибернетики. Это были хорошие машины, но очень трудоемкие в изготовлении и поэтому предназначались для оснащения экспедиции только на особо трудные планеты. Они оказались там незаменимыми помощниками космонавтов в опасных, не по земному жестоких условиях далекого космоса.
      Газеты, описывая подвиги ТУБов, частенько предоставляли им свои первые страницы...
      "...Космонавты успели установить купол станции - защиту от раскаленных вихрей свирепой планеты. Экспедиционные запасы воды, пищи и кислорода подходили к концу. Люди устали безмерно, пора было покидать негостеприимную Венеру.
      На планете оставался один ТУБ. На его плече был выбит порядковый номер 12. Ему не нужны были ни вода, ни пища, ни кислород.
      Аккумуляторы его были заряжены полностью, двигатели работали безукоризненно, и киберлогика надежно управляла всеми его действияим. Он будет ждать прилета следующей экспедиции.
      Он стоял в дверном тамбуре станции и через прозрачную стенку из защитного дельтастекла следил за отлетом корабля.
      На корабле уже запустили стартовые двигатели. Четыре бело-розовых столба пламени с неистовым ревом ударили в скалистую почву планеты. Низ корабля, опоры треножника, затем и все вокруг заволокло дымно-огненное марево.
      Включив поляризационные видеолокаторы, ТУБ сквозь пелену стартового пламени увидел, как корабль вздрогнул, шевельнулся, готовый подняться... и в этот миг одна из опор стартового треножника провалилась во вскрывшуюся от жара трещину.
      Корабль покачнулся.
      Трещина оказалась невелика, он отклонился от вертикали всего на пятнадцать градусов, но стартовать из такого положения уже не мог.
      Чтобы освободить провалившуюся ногу, нужно поднять ее домкратом, но и выключать двигатель тоже было нельзя, на вторичный запуск их и прогрев не хватит горючего. Тогда космонавты окажутся в плену у планеты. А помощь с далекой Земли может запоздать...
      Киберлогика ТУБа решила эту задачу в считанные доли секунды.
      Он покинул защитный купол станции, включил охлаждение своего корпуса на полную мощность и вошел в огненный вихрь, бушевавший под кораблем. Метапластик корпуса ТУБа, несмотря на охлаждение, моментально нагрелся до кпитической температуры, реле защиты Включило сигнал "опасно" и подало в цепь киберлогики сигнал "назад!" Тогда ТУБ выключил защитное реле.
      Он успел стать над трещиной и ухватиться метапластиковыми пальцами за раскаленный металл провалившейся опоры. Он успел подать на двигатели все напряжение своих аккумуляторов прежде, чем перестала работать киберлогика...
      Когда корабль вошел в зону спокойного полета, из люка выбрался бортмеханик в скафандре. Он нашел ТУБа, висящего на опоре стартового треножника. Пальцы его заклинились, разжать их оказалось невозможно, а ТУБ уже не слышал команд.
      Чтобы, освободить его, пришлось вырезать часть опоры плазменным резаком".
      Преддипломную практику студент Института Космотехники Сергей Алешкин проходил как раз на заводе Высшей Кибернетики. В технологии и конструкции ТУБов он разбирался достаточно хорошо, поэтому заметку в утреннем выпуске газеты прочитал со вниманием, но без лишнего восторга - поведение ТУБа было именно таким, какое и следовало ожидать от этой умной, талантливо запрограммированной машины.
      Конечно, он и не думал тогда, что описанный случай будет иметь непосредственное отношение к его судьбе...
      Алешкин получил после защиты диплом с отличием и весьма надеялся попасть в состав экспедиции на Венеру. Или, в крайнем случае, на Марс.
      Получив направление на Луну, он решил, что ему здорово не повезло.
      Конечно, кому-то нужно лететь и на Луну. Уже несколько лет на ней, кроме аппаратов-лунников, работает МНИС - Международная Научно-Исследовательская станция по широкой программе. Каждые два лунных месяца меняется состав участников... Но что такое нынче Луна? Давно обжитая планетка, под самым боком у Земли - ракета летит до нее каких-то пятнадцать-восемнадцать часов. Все там исхожено вдоль и полерек. Трудностей и неожиданностей никаких нет.
      Атмосферы нет, поэтому и огненных смерчей и вихрей, как на Венере, тоже нет. Правда, там иногда падают метеориты, но по теории вероятности опасность попадания метеорита ничтожна мала.
      Не планета, а космический санаторий!
      В двадцать лет человек думает о своем месте в жизни иначе, чем в шестьдесят. Алешкину как раз было двадцать, ему не хотелось спокойной работы, ему хотелось... словом, желаний у него было много, и все они были прямо противоположны тем, которые приходят к человеку, когда ему за шестьдесят.
      Поэтому, получив "лунный" желтый бланк назначения, а не голубой или коричневый, которые выдавались счастливцам - участникам экспедиций на Венеру или на Марс, Алешкин, прежде чем отойти от стола, с огорчением повертел его в руках.
      Но дисциплина и волевые качества студентов Института Космотехники стояли в первых графах зачетных карточек; специальных экзаменов по этим предметам студенты не держали, но отметки там ставились.
      И каких-нибудь других оценок, кроме "отлично", быть не могло.
      Поэтому Алешкин ничем не выдал своих огорчений, а только вздохнул, да и то про себя.
      Декану, который вручал путевки, было уже за шестьдесят. Старый межпланетник, он без труда разобрался в тайных переживаниях молодого инженера и улыбнулся сочувственно. Впрочем, тоже про себя.
      - Знаете что,- сказал он,- считайте, все же, это признанием ваших способностей.
      Алешкин решил, что его утешают, и уже открыто помрачнел.
      - Постараюсь,- сказал он.
      - Нет, на самом деле,- продолжал декан.- Начальник вашей будущей станции "Луна-38" синьор Паппино - вы его знаете как космофизика настоятельно просил включить в состав участников инженера-кибернетика. Вы очень хорошо прошли этот курс, и Ученый Совет специально остановился на вас.
      - Зачем синьору Паппино кибернетика? - не понял Алешкин.- Насколько в знаю, кибeры полагаются экспедициям на трудные планеты. А на Луне их никогда не было.
      - На Луне не было,- согласился декан.- Пока не было... Впрочем, синьор Паппино при встрече объяснит вам это подробнее.- И, прекращая дальнейшие расспросы, декан протянул Алешкину руку.
      В Космопорт Алешкин прилетел утром.
      Городок при Космопорте был небольшой. Когда-то, в эпоху начала освоения космоса, здесь был построен экспериментальный ракетодром. Место оказалось самое подходящее - кругом простирались необжитые казахские степи,- по тем временам запуск орбитальных ракет не считался вполне безопасным занятием.
      В этих же степях, не очень далеко, находился космодром, откуда на земную орбиту был запущен первый искусственный спутник, а затем и корабль "Восток" с Юрием Гагариным на борту.
      Сейчас здесь - центральный Космопорт страны, снаряжающий корабли на планеты Солнечной Системы.
      Городок жил интересами и заботами Космопорта.
      Поэтому неудивительно, что главная улица городка именовалась Бульвар Млечный Путь, а поперечные девять улиц носили названия планет, по порядку их расположения в Солнечной Системе: ближайшая к Космопорту была улица Меркурия, самая отдаленная - Плутона.
      На углу бульвара Млечный Путь и улицы Венеры находился ресторан "Галактика".
      Все это было известно Алешкину, так как за время учебы он бывал здесь не раз. И как ни велико было нетерпение узнать, зачем понадобился синьору Паппино инженер-кибернетик, Алешкин решил вначале позавтракать и отправился в "Галактику".
      В отличие от большинства ресторанов страны этот ресторан был без автоматического обслуживания. Официантками здесь работали студентки местного Института Космологии - профессиональные навыки по сервировке и кулинарии входили в программы обучения женщин-космонавтов, им приходилось этим заниматься в космических рейсах.
      Мужчины в должности космических стюардесс выглядели хуже.
      Столик, за который сел Алешкин, обслуживала знакомая по прошлому году студентка. Они хорошо поговорили, Алешкин помог ей решить хитрую задачу по гравитации, а она принесла ему новое изделие ресторана-лангет "ФОБОС", фаршированный специально приготовленными орехами. Как в каждом порядочном ресторане, в "Галактике" имелись свои фирменные блюда: например, яичница "Сатурн", где круглый желток на сковородке был окружен разноцветными кольцами из белка и гарниров. Имелось и мороженое "Астероид", и другие изделия с аналогичными названиями, свидетельствующими о космическом направлении в творчестве шеф-повара.
      После "Астероида" Алешкин спустился в вестибюль к стереовизору.
      С астрофизиком синьором Паппшго он был знаком только заочно - слушал его лекции из Болоньи по интервидению. Ученый тотчас же появился на экране, некоторое время недоверчиво разглядывал Алешкина и сказал, вроде бы, с сомнением, что именно его - синьора Алешкина - Институт рекомендовал как хорошего кибернетика. Синьор Алешкин самолюбиво заалел. Итальянский язык входил в число пяти обязательных языков любого космонавта, и Алешкин с хорошим русским акцентом ответил, что ничего не может добавить к характеристике Института и постарается оправдать ее при случае.
      Возможно, что-с русским акцентом фраза прозвучала несколько резко, но лицо синьора Паппино не выразило никаких эмоций. Он только сказал, что будет рад встретиться на служебном поле космодрома в семь часов вечера. И выключил стереовизор.
      Алешкин прибыл на космодром без пятнадцати семь.
      Синьора Паппино не было видно ни на поле, ни в холле служебного здания. Алешкин поднялся в лифте на последний этаж и прошел в кафе.
      Через застекленные стены был виден весь Космопорт - ровное поле, уходящее к горизонту, покрытое травой. Все было как раньше - пластиковые дорожки к пандусам подземных складов, вдали аакопченные плиты стартовых площадок, ажурные фермы и ребристые крыши пусковых колодцев Малого Космоса.
      Людей в баре было немного, все работники земной службы Космоса, в серых форменках. Алешкин прошел к стойке. Две девушки сидели на высоких стульчиках и вели разговор на извечную тему: ...а он тебе нравится?.. Конечно!.. Что же ты хочешь?.. Так он же межпланетник, улетает на два года...
      Заметив Алешкина, девушки замолчали.
      Наливая стакан "Тропического", Алешкин заметил над полем пассажирский ракетовертолет службы надземной космической станции. Он медленно спускался на посадочную площадку - кто-то возвращался на Землю из Космоса. Тормозной ракетный двигатель был выключен, и конусообразная белая кабинка ракетовертолета планировала, распустив над собой веер лопастей воздушных винтов. Ее сильно сносило ветром, но пилот наклонил винты, спланировал боком, выровнялся над самой площадкой и сел мягко и точно.
      - Умеет! - отметил Алешкин.
      Из кабинки первым выпрыгнул пилот в голубом скафандре работников Ближнего Космоса. За ним выбрались еще три космонавта, двое в оранжевых костюмах и один в синем. Оранжевых встретили женщины, синего не встречал никто, но и ему досталось по поцелую. Потом все направились к служебному зданию Космопорта. Алешкин помнил: когда он заканчивал среднюю школу каких-то семь-восемь лет назад,- космонавтов встречали толпы народа, тогда каждое возвращение было событием. Теперь это стало будничным делом, ежедневно на космодром прилетали люди, и теперь только экспедиции, с далеких трудных планет, вроде Юпитера или Плутона, встречали в праздничной обстановке. К ракетовертолету подкатил автопогрузчик - небольшая самодвижущаяся платформа на резиновых колесиках, с суставчатой грузовой клешней - очень похожей на рачью. Пилот вытащил из грузового отсека какой-то длинный сверток в пластикате, автопогрузчик ловко подхватил его, уложил на платформу и шустро покатил к люку подземного склада.
      Алешкин допил свой "Тропический" и, взглянув вниз, увидел синьора Паппино.
      Он стоял возле люка, заложив руки за спину, с таким видом, будто он ждет здесь уже давно, хотя всего пять минут назад его там и в помине не было.
      Алешкин вышел на поле.
      Увидя его, сеньор Паппино кивнул и, не прибавив ни слова, подошел к открытому люку склада и спустился по пандусу вниз. Видимо, это означало, что Алешкину следует идти за ним. Но это же можно было понять как предложение дожидаться его здесь. Алешкин, после небольшого колебания, пошел следом, пропустив вперед автопогрузчик, который, проходя мимо, предупреждающе коротко гуднул - в его автомате имелся биоанализатор, и если поблизости находились люди, он двигался с повышенной осторожностью.
      На складе было прохладно. Горели бледно-фиолетовые светильники. Пахло бензоридином - горючим для ракет Малого Космоса.
      Возле стеллажа с космокостюмами стоял синьор Паппино. Он смотрел куда-то влево и вниз, и Алешкин не сразу разглядел, что там лежит.
      Алешкин подошел ближе. Синьор Паппино немного посторонился. Алешкин пригляделся. Потом опустился на одно колено.
      - Великий Юпитер! - сказал он.
      Перед ним лежал ТУБ.
      Когда-то полированный метапластик корпуса покрывали дымные языки въевшейся копоти и серые нашлепки полурасплавившегося гранита. Усики локаторов на голове были смяты и оплавлены. Опущенные защитные шторки на объективах видеолокаторов походили на закрытые веки; к шторкам прикипели брызги расплавленной лавы. Правая рука, выбитая из шарового шарнира, была прикручена к корпусу проволокой.
      Алешкин увидел на правом плече номер... номер 12!..
      Это был тот самый ТУБ...
      Без всякой надежды на успех Алешкин включил клавишу главного выключателя, попробовал кнопку биоуправления.
      Все было напрасно.
      - Бедняга! - Алешкин поднялся.- Здорово ему попало.
      - Здорово?..- не понял синьор Паппино.
      Конечно, у него было мало практики в разговорном русском языке, и Алешкин повторил по-итальянски.
      - Да,- сказал синьор Наппино.- Он сильно повредился. Его списали со станции на Венере.
      - Нужно отправить его на завод,- сказал Алешкин,- Может быть, там сумеют восстановить.
      -Может быть,- согласился синьор Паппино. - Даже вероятнее всего, что там его сумеют восстановить.
      Он сказал таким тоном, что Алешкин сразу понял: от него ожидали других слов. Он также понял, что лежащий у его ног разбитый, искалеченный ТУБ и есть TOT случай, который позволит показать Алешкину свои способности в кибернетике.
      Восстановить поврежденного ТУБа кустарным способом?..
      Алешкин понимал, что это значит, и с великим сомнением уставился вниз, под ноги.
      - Да,- продолжал синьор Паппино.- Если его отремонтируют на заводе, то он в состав станции "Луна-38" уже не попадет. Его нам просто не дадут. И вы это знаете. А он бы так нам помог на Луне. В этом полугодии ожидаются метеоритные дожди, а панцирь ТУБа не пробивают мелкие метеориты.
      Алешкин все это знал. - Что ж, в конце концов следует подтвердить характеристику, выданную ему Институтом.
      Синьор Паппино тоже кивнул головой.й сказал, что Алешкин может занять для своей работы целый коттедж, который отведен для состава станции "Луна-38" и в котором пока никто не живет. Что в его распоряжений "Кентавр" - стоит здесь на площадке,- а инструменты и материалы выдаст техотдел космодрома - уже обо всем договорено.
      Автопогрузчик послушно подъехал подхватил ТУБа, отвез его на автоплощадку и так же легко засунул на заднее сидение " Кентавра ". Алешкин поправил подвернувшуюся руку ТУБа, хотел проститься с синьором Паппино, но тот уже ушел.
      Несколько десятков типовых коттеджей, собранных из разноцветных блоков, вытянулись в ряд, образуя последнюю улицу городка, улицу Плутона.. Полоса гибридных кипарисов отгораживала улицу от степи, защищая ее от летних суховеев и зимних буранов. Коттеджи были одноэтажные и просторные места в городке хватало, он еще не начал тянуться вверх, как растение, лишенное солнца.
      Коттедж Алешкина оказался крайним. Он стоял немного в стороне, его окружал маленький садик из цветущих флоксов, канн и гибридных кустарников,роскошь, которую могли себе позволить только жители просторного городка Космопорта.
      Планировкой коттеджа Алешкин остался доволен.
      В гостиную выходили двери четырех комнат; в каждой стоял отличный ДК-8 (диван-кровать) последней модели и такой же РСУ-2 (рабочий стол универсальный).
      На кухне в холодильнике имелся богатый набор консерватов, а возле фоновизора карточка с номерами АБО (ателье бытового обслуживания), которое могло доставить на дом все, начиная от витаминных бутербродов и кончая электромобилем для личного пользования.
      При коттедже имелся просторный гараж для "Кентавра". Алешкин решил использовать гараж как мастерскую. "Кентавр"мог постоять пока и под окнами на улице.
      В гараже Алешкин обнаружил велосипед - старинную, неведомо как попавшую сюда двухколесную конструкцию. На мотоциклах Алешкин, конечно, ездил, но на велосипедах - никогда. Он тут же взгромоздился на него, тут же свалился и понял, что для освоения ему нужна площадь побольше.
      Он выдвинул на середину гаража верстак. Пылесосом очистил стены и пол гаража, застелил верстак пластиковой простыней. Потом вернулся к "Кентавру", с трудом выволок тяжеленного робота с заднего сидения, перехватил его за голову - так было удобнее всего, приволок в гараж и кое-как завалил на верстак эту груду деталей - нелепый механический труп.
      - Ничего! - сказал он.- Ты у меня еще оживешь. Ты у меня еще зашевелишься кaк миленький.
      Алешкин хорошо представлял себе трудности, которые его ожидают, когда он начнет восстанавливать . ТУБа. Это кропотливейшая работа - искать обрывы в функциональной проводке, там полным-полно микродеталей, которые не разглядишь без лупы и не ухватишь без микроманипулятора. Но ему уже не терпелось приняться за дело вот сейчас, поэтому он не поехал в "Галактику" обедать, а наскоро поел сосисок, которые разогрел в термобаре.
      Он укрепил над верстаком пару мощных люминисцентных ламп. Надел халат из белого пластика. Присоединил к газовому баллону плазменный резачок. Дунул на него - на счастье! - и по контрольному шву вскрыл грудную клетку ТУБа.
      4
      Как всегда в середине лета, после очередных дождей степи вокруг Космопорта покрылись пестрым ковром аэросеянных цветов. Ветер нес на городок их густой медовый аромат. Коттеджи на улице Нептуна стояли пустые, обитатели их разъехались в летние отпуска. Никто не посещал Алешкина, синьор Паппино уехал на полмесяца и должен был вернуться только за два дня до отлета станции на Луну.
      Алешкин целыми днями сидел в гараже, установив над вскрытым корпусом ТУБа широкопольную лупу, он перебирал зажимами микроманипулятора крохотные детальки и проводнички-, отыскивал обрывы и менял сгоревшие и повредившиеся от перегрева полупроводники. От постоянной возни с микродеталями к концу дня начинали нервно трястись руки и деревенела от напряжeния спина. Для разрядки по вечерам Алешкин катался на велосипеде. По степным пешеходным дорожкам, сторонясь вечно торопящихся монтеров-линейщиков на мощных мотоциклах, он доезжал до первых посадочных маяков - восемнадцать километров в один конец - и возвращался. Шел под газированный душ,, ужинал. Наливал объемистую-в пол-литра - кружку крепкого индийского чая, опускал в нее половинку лимона, выходил на крыльцо, присаживался на гладкие литопластовые ступеньки и, прихлебывая из кружки, задумчиво поглядывал в небо, темнеющее над кипарисами.
      Перед сном, по оставшейся еще с института привычке, часок читал.
      В гостиной, в книжном шкафу, была библиотечка- массовое издание на тонкой плёнке. Больше всего
      - Я не об этом, - сказал Алешкин. - Я говорю, утро хорошее, понял?
      - ...хорошее... понял... - ответил ТУБ.
      - А что ты понял? - забавлялся Алешкин.
      ТУБ помедлил. Алешкин догадался, что киберлогика, пытаясь найти ответ, включила блоки абстрактных понятий. ТУБ произнес слегка нараспев: румяной зарею покрылся восток... вдали за рекою погас огонек...
      - Вот это другое дело,- - согласился Алешкин. - Молодцы программисты!
      Они дошли до nepeкpecткa, Алешкин свернул с аллея на пешеходную дорожку улицы и послал ТУБа вперед. Тот внезапно замешкался на углу, Алешкин его не понял и скомандовал резко: - Налево!
      ТУБ круто, как солдат, свернул за угол на бульвар, и Алешкин уже ничего не мог предупредить в считанные доли секунды. Первым зданием на углу было ателье подарков, с витринами во всю стену, и обе женщины смотрели, конечно, на витрину, а не туда, куда идут. От первой женщины ТУБ еще успел отвернуть в сторону, она прошля мимо, ничего не заменив, но вторая шла следом и с ходу наткнулась на него.
      Корпус ТУБа был жестковат, женщина охнула. Потом вскинула глаза и напугалась уже по-настоящему.
      Она чуть не упала, Алешкин. успел поддержать ее за локoть.
      - Извините нас, - сказал он. - Пожалуйста!..
      Побледневшая, не сводя испуганных глаз с ТУБа, Женщина попятилась к витрине, быстро развернулась и пошла, почти побежала. ТУБ не двигался с места, только видеолокатеры его следили за женщиной; киберлогика определила, что произошло непредвиденное, может быть, нужна его помощь. Но Женщина скрылась за углом, и, не получив никакой добавочной информации, он повернулся к Алепякину.
      Конечно, он не был виноват: он задержался на углу, врспринлв сигнал о близости человека. Не будь внезапного категоричного приказа, он обошел бы угол стороной.
      Алешкин понял свою ошибку, и до "Галактики" они шли уже без приключений. Только один молодой водитель "Кентавра", заглядевшись на них, задел правым колесом за поребрик дороги. И хотя он тут же выровнял машину, Алешкин знал, что городской диспетчер уже получил сигнал наезда, на покрышках машины остался след изотопов с поребрика, и водителю неминуемо придется объясняться со Службой Движения, а порядки у них там строгие, и неприятности водителю были обеспечены.
      Не рискуя оставлять ТУБа одного на улице, Алешкин вместе с ним поднялся в зал ресторана.
      Посетителей в эти ранние часы в "Галактике" было немного. Все свободные официантки тут же собрались вокруг ТУБа. Пришел и шеф-повар с кухни. Алешкину пришлось прочитать популярную лекцию по роботехнике, а тем временем в кухне на плите сгорел целый противень с фирменными лангетами. Буфетчица попросила ТУБа принести со двора внушительных размеров холодильник, который только что привезли и еще нe успели установить.
      Холодильник весил, вероятно, более полутонны, Алешкин вначале было забеспокоился, но ТУБ выполнил эту работу аккуратно, даже с некоторым изяществом. Он ловко пронес объемистую махину холодильника через кухню и установил его на место в углу, заработав у присутствующих дружные аплодисменты.
      Алещкин оставил ТУБа его новым поклонникам, а сам отправился завтракать.
      Не дождавшись официантки, он вернулся на кухню и увидел ТУБа в окружении смеющихся девушек. ТУБ на руках держал молоденькую буфетчицу. Она удобно устроилась, прислонившись к его грудному щитку и задорно болтая ногами. Юбочка на ней была коротенькая, могучие коричневые пальцы ТУБа бережно придерживали девушку да бедро.
      Вернувшись в коттедж, Алешкин послал ТУБа поливать цветы, а сам загнал "Кентавра" с улицы в освободившийся гараж и вошел в дом.
      И увидел на вешалке голубой плащ.
      Он совсем не знал о будущем составе экспедиции, синьор Паппино ничего об этом не cообщил. Алешкину как-то не пришла в голову мысль, что висевший плащ скорее женский, чем мужской. Он прошел в гостиную, громко сказал "Алло!", заглянул в одну комнату, с маху открыл дверь в другую... и остановился.
      - Извините! - Входить, пожалуйста! - сказали ему.
      Он вошел.. Девушка стояла у окна и что-то делала с волосами. По-русски она говорила неважно. Но голос у нее был приятный. Алешкину понравились и ее глаза - серые-с рыжими пятнышками.
      Улыбалась она тоже очень хорошо.
      - Вы - Альешкин,- сказала она.- Мне говорил мистер Паппино. А я Мей Джексон... космос геология.
      - Понятно,- кивнул Алешкин.
      - Я скоро,- сказала она,- сейчас буду переодеваит и выйти в сад.
      - Ага,- сказал Алешкин.
      Он вышел из комнаты и осторожно прикрыл дверь.
      За открытым окном плескала вода - ТУБ поливал цветы, Алешкин шагнул, было, к выходу, но в это время Мей окликнула его и попросила принести чемодан, если ему не труден?
      Ему было не труден... Oн разыскал в одной из комнат ее чемодан. Принес, постучал в дверь, ему сказали "войдить". Алешкин услышал "благодарью", получил еще одну улыбку и пошел помогать ТУБу поливать цветы.
      В шортах и коротенькой белой блузке Мей выбежала в сад и оторопело остановилась. Осторожно подошла к Алешкину и спросила шепотом: - Он настоящий?
      - Конечно,-кивнул Алешкин.-Самый настоящий. И не нужно шептать, все равно он все превосходно слышит, и он не обидится. Он не умеет обижаться. Его этому не научили. ТУБ! Это - Мей Джекcн.
      ТУБ сделал движение, весьма похожее на поклон.
      - Скажите на милость,- удивился Алешкин. - Мне он никогда так не кланяется.
      - О-о! - восхитилась Мей.- Он так хорошо... видится. - Хорошо выглядит,- поправил Алешкин.- Да, он хорошо выглядит, он просто здорово выглядит. Когда я иду рядом с ним, девушки не обращают на меня никакого внимания. Смотрят только на него. Вероятно, рано или поздно я его зарежу. Из ревности.
      - А его можно зарезать?
      - Ну... замкну у него аккумуляторы.
      Однако к технике Мей, как оказалось, особой склонности не имела, и ТУБ вызывал у нее просто уважение, как умная машина, а не любопытство. Зато, как истая англичанка, она любила спорт и, увидя возле гаража велосипед, который знала только по кино, решила на нем прокатиться. Смелости у нее было хоть отбавляй, а помощь Алешкина преимущественно сводилась к тому, что он помогал ей выбираться из кустов и выволакивать оттуда велосипед.
      Они направились из сада на улицу, там дело пошло успешнее. Мей, расхрабрившись, решила проскочить с ходу между кустами гибридных акаций, не рассчитала, и сучок поцарапал ей висок, в сантиметре от глаза.
      Алешкин заметил, что знал человека с одним глазом, идтересного и умного, но в Космос его все же не пустили...
      Мей послушалась и пошла писать письма на родину. Вечером они смотрели по телевизору современную космическую комедию, где земной робот влюблялся в большеглазую марсианку. Все выглядело в начале очень забавно, когда робот становился на колени и протягивал к ней свои суставчатые руки. И Мей и Алешкин смеялись, потом им обоим стало не смешно, и тут картина закончилась.
      Их комнаты были рядом. Алешкин слышал, как укладывается спать Мей, и она, наверное, слышала, как укладывается в постель он, Алешкин. Она стукнула в стенку и крикнула: "Альешкин, покойной ночь!" И он ответил ей; "Гуд бай, Мей!" На другой день рано утром, даже до завтрака,- Алешкина вызвал по междугороднему видеофону синьор Паппино. Лицо у него было хмурое, усталое, он очень спокойно выслушал сообщение Алешкина об удачном восстановлении ТУБа, как будто и не ожидал услышать ничего другого, и сказал, что прилетает в Космопорт вечером и зайдет посмотреть, что представляет собой этот~восстановленный ТУБ.
      Это опять походило на недоверие к способностям, инженера-кибернетика Алешкина, но он уже не стал обижаться.
      Мей вернулась с прогулки. Велосипед она притащила на плече, так как переднее колесо не проворачивалось из-за грандиозной восьмерки.
      Алешкин посмотрел на колесо, потом на коленки Мей и молча полез в аптечку за бакопластырем. Конечно, ему было жалкo ее... и в то же время он был рад случаю заняться ее Врачеванием.
      Наклеивая голубые полоски бакопластыря на крепкую загорелую ногу Мей, он сделал вид, что смотрит на эту ногу теми же глазами, какими смотрел бы на ногу ТУБа, если бы пришлось ремонтировать ему коленный сустав. Это выглядело со стороны достаточно правдиво, по морально-волевым качествам в зачетной книжке Алешкина стояли одни пятерки. Как отнеслась к этой процедуре сама Мей, Алешкин не знал...
      За завтраком он рассказал Мей об инспекторском визите синьора Паппино, и она сразу встревожилась.
      - Что вы, Мей,- заявил Алешкин;- да я ни капельки не беспокоюсь.
      - А я говорю не про вас.
      - Ну, конечно,- проворчал Алешкин,- как я cpaзу не догадался.
      - Ему будет очень труден.
      - Трудно,- сказал Алешкин.
      - Да, трудно. Он может не понравиться синьору Паппино, сделает что-нибудь не так.
      Она позвала ТУБа в комнату. Придирчиво оглядела его, от пуговки локатора на макушке до толстых рубчатых подошв. Потом заставила показать ладони, даже понюхала их.
      Алешкин понюхал тоже. - Мей,- сказал он,-пахнет садовыми удобрениями. Он помогал мне поливать цветы. Но я его мыл...
      Мей молча повела ТУБа в ванную.
      Во второй половине дня прибыл и синьор Паппино.
      Он довольно долго занимался с ТУБом, но, видимо, остался им доволен. А позже вечером в коттедж приехал на дежурном "Кентавре" последний участник экспедиции француз Моро - врач и астробиолог.
      Личный состав станции "Луна-38" собрался полностью в назначенный срок.
      Мягкая посадка грузопассажирской ракеты на поверxноcть Луны хотя и не представляла для опытного пилота особых трудностей, но все же требовала осмотрительности, поэтому ракета всегда прилетала днем.
      Еще со школьной скамьи Алешкин знал, что сила тяжести на. Луне в шесть раз меньше земной, и если он в спортзале прыгал в высоту за метр восемьдесят, то на Луне легко перепрыгнет через купол МНИС более шести метров высотой. Но одно дело знать, и совсем другое ощутить это самому, непосредственно.
      Когда он в громоздком защитном скафандре выбрался из люка, то прежде всего приятно поразился той легкости, с какой нес на себе тяжеленный скафандр и передвигал ноги в башмаках с подошвами из свинцовой пластмассы-на Земле каждый башмак весил более десяти килограммов.. Спустившись по стремянке, укрепленной на опорной ноге ракеты, он ступил на ноздреватую, похожую на пемзу, поверхность планеты, сделал шаг вперед и... мягко поднявшись в воздух, пролетел несколько метров. Тренировки на батуте и тяжелые башмаки помогли ему сохранить равновесие в полете,- он так же мягко опустился.
      Это было восхитительное ощущение. Алешкин сделал еще шаг, еще... и услышал в шлемофоне голос пилота: - Не увлекайтесь! Смотрите, под ноги, можете провалиться в трещину.
      Алешкину стало стыдно за свое несолидное поведение - инженер, а распрыгался, как шкбльник. Он повернулся к кораблю и увидел, как прямо на него, отчаянно размахивая руками, летела Мей. Алешкин поймал ее в охапку и с трудом удержался на ногах - величина момента инерции на Луне была такой же, как и на Земле.
      Их окружала красноватая каменистая пустыня. Изрытая кратерами, усеянная скальными обломками, местами покрытая слоем пыли, она уходила к горизонту, который был непривычно близок. Казалось, пустыня совсем рядом обрывается в пропасть, в черную - немыслимо черную - пугающую бездну Космоса.
      На смолянисто-черном небе, в окружении ярких немерцающих звезд, висел блeдно-желтый пылающий шар - Солнце.
      Потом Алешкин разглядел вдали и показал Мей светло-дымчатый купол МНИС, над которым вращалась решетка телелокатора. Возле купола стояла танкетка, издали очень похождя на божью коровку из-за полукруглого защитного панциря.
      Четыре фигурки в белых скафандрах мягкими прыжками спешили им навстречу.
      Приняв у "Луны-37". оборудование и все незаконченные дела, станция "Луна-38" начала свою работу.
      Передвигаясь на собственных гусеницах, МНИС перебралась вдоль берега Мoря Дождей ближе к Заливу Радуги. Это были только красивые названия, по-прежнему вокруг расстилалась та же раскаленная пыльнокаменистая пустыня.
      Трое мужчин и женщина жили и работали под защитным колпаком МНИС.
      ТУБ стоял снаружи у выходного тамбура.
      Его механизмы великолепно действовали в безвоздушном пространстве. Ни плюсовые, ни минусовые температуры не причиняли ему вреда. Он раньше всех "привык" к пониженной силе тяжести - просто включал свои моторы на одну шестую от обычной мощности.
      Метеоритов пока никто не наблюдал, хотя Земля и предупреждала о возможности их появления. Подразумевалось "метеоритное облако" - отдельные метеоритики все время падали на лунную поверхность, их мало кому, удавалось заметить. Стеклолитовый колпак и слой тяжелoго пластика надежно защищали от них обитателей станции, а вероятность попадания большого метеорита была ничтожно мала.
      Но скафандр мог не выдержать удара крохотного метеоритика, величиной со спичечную головку. Поэтому, по совету с Земли, на станции принимались меры предосторожности. Дальние походы разрешались только в двухместной танкетке. Пешие экскурсии допускались в пределах видимoсти со станции и только в сопровождении ТУБа - его метапластиковому корпусу были не страшны удары мелких метеоритов. Поэтому ТУБ всегда находился в готовности и сопутствовал каждому, кто выходил для взятия геологических проб и наблюдений. Заканчивалось двухмесячное дежурство.
      За два месяца люди израсходовали два кубометра воды и четверть тонны пищепродуктов.
      ТУБ - сто двадцать киловатт-часов энергии своих аккумуляторов.
      В этот день у Алешкина все пошло наперекос.
      Началось с того, что его ударило током, когда он проверял мотор насоса для регенерации воздуха. Ударило сильно, даже обожгло палец.
      Пошипев от боли, чертыхнувшись про себя, Алешкин внешне не подал вида - стыдно! Инженера-энергетика бьет током... Растяпа!
      Чтобы не привлекать .внимания и избежать вопросов, он не полез в аптечку-и уж, конечно, не обратился к Моро как к врачу,- а просто мазнул палец изоляционной массой, KaK обычно делали в таких случаях в Институте и продолжал работать.
      Но болевший палец затруднял манипуляцию с мелкими деталями - Алешкин уронил на пол кристалл терморегулятора, начал искать и наступил на него ногой... Пришлоcь подбирать новый, а это кропотливое и нудное занятие. Потом нужно было сделать записи наружных температур для Мей... оказалось, что нарушилась связь с дистанционными термометрами, стоявшими на столбике в сотне метров от станции. Мей высказалась по поводу его точной механики, а он затронул проблему эффективности геологических изысканий на Луне... Они оба вовремя замолчали - но настроение испортилось.
      Алешкин забрался в свой скафандр и вышел через тамбур.
      ТУБ тотчас шагнул ему навстречу.
      Алешкин не был сварливым человеком, но плохое настроение требовало разрядки, искало выхода. ТУБу можно было говорить все что yгодно.
      - Стоишь, лодырь! - сказал Алешкин.- У человека неприятности, человек мается, а тебе все равно?
      Вопрос, был задан "вообще", на него можно было не отвечать. И ТУБ ничего не сказал.
      Тренировать евое остроумие на ТУБе было безопасно, но скучно. Алешкин направился к столбику дистанционного термометра. Скальной обломок, размером с футбольный мяч, попался ему на дороге. Алешкин когда-то был левым крайним в футбольной, команде Института, и с маху ударил тяжелым ботинком.
      Камень взлетел вверх и, описав красивую огромную дугу, упал вдали, подняв облачко пыли.
      - Определи расстояние! - сказал Алешкин.
      - Сто сорок два Тиетра...- тотчас ответил ТУБ.
      - Ничего себе. - Алешкин представил себе футбольный матч на поле, где расстояние от ворот до ворот было бы почти полкилометра, и несколько развеселился.
      Дистанционный термометр оказался в порядке. Но вот кабель, ведущий к нему, был оборван. - Понятно! - сказал Алешкин.- Это ты здесь ходил?
      Окуляры ТУБа повернулись вниз, он посмотрел себе под. ноги,-...нет... я шел там...- Он показал рукой.
      - А здесь не ходил?
      - ...нет, здесь не ходил...
      - Кто же оборвал провод?
      ТУБ этого не знал.
      Если бы Алешкин сразу поверил ТyБу, возможно, он избавил бы от многих неприятностей и себя, и Мей Джексон. Посмотрев вокруг, он увидел бы в пустыне то тут, то там медленно опадающие пыльные фонтанчики.
      Это падали метеориты.
      Кабель тоже был перебит метеоритом, но Алешкин об этом не подумал.
      Он сурово уставился на ТУБа.
      - - Значит, не ходил? А может, ты врешь?
      В программе киберлогики не было слова "врешь", и ТУБ опять промолчал.
      - Любопытно,- сказал Алешкин.- Не развивается ли у тебя защитный рефлекс, вранье как метод оправдания. Очень интересно. Машина, которая умеет врать,- с ума сойти!
      Тут он вовремя вспомнил, что пропустил уже все сроки отметки температур, вынул из карманчика скафандра монтерский нож и присел, на корточки у перебитого кабеля. В десятке шагов за его спиной вспыхнул и опал крохотный пыльный фонтанчик. Алешкин не видел его и не слышал удара.
      Зато локатор ТУБа точно зафиксировал место падения метеорита и направление его полета. Правда, он не знал, что это такое, на Венере метеориты не были обычным явлением. Но, повинуясь основному закону программы - охранять челoвека, ТУБ обошел Алешкина, склонившегося над кабелем, и загородил его спиной. . . - Отойди! - сказал Алешкин.
      ТУБ продолжал стоять.
      - Фу-ты! - взорвался Алешкин.- Не видишь- свет загородил.
      - ...опасность...- сказал ТУБ. Алешкин мельком взглянул на лежащую вокруг безмолвную раскаленную пустыню и ничего не заметил.
      - Слушай! - сказал он.- Что за фокусы. Отойди, говорю. - ТУБ отступил на шаг, и в этот момент небольшой метеоритик ударил его в спину. Упругий метапластик выдержал, но замедленная киберлогика не успела скоординировать равновесие - ТУБ качнулся и упал прямо на столбик c дистанционным термометром.
      - Осторожнее! - крикнул Алешкин.
      Он резко вскочил на ноги, взвился вверх метра на четыре, обрушился прямо на поднимавшегося ТУБа и опять опрокинул его. И пока он барахтался, пытаясь подняться, Алешкин снял со столбика термометр.
      Хрупкий прибор был смят в лепешку.
      - Посмотри, что наделал! Сколько я тебе говорил: смотри под ноги.
      ТУБ стоял покачиваясь: киберлогика его еще не пришла в равновесие после удара. Он не мог объяснить, почему упал, не мог оправдаться - он не знал, как называется предмет, сбивший его с ног. Он опять опустил окуляры вниз.
      - ...понял....- прохрипел он,-...смотреть под ноги.
      - Понял?.. Ничего ты не понял. На чем ты стоишь? Опять на проводе стоишь!
      Алешкйн сердито оттолкнул ТУБа жесткой перчаткой скафандра.
      - Иди, к чертям собачьим! - Приказ был подтвержден жестом, и ТУБ послушно зашагал прямо в пустыню. Он сделал несколькo шагов, пока киберлогика не погасила импульс непонятного приказа. Тогда он остановился, повернулся через левое плечо и вернулся к Алешкину.
      - ...не понял... - скaзал он.
      Алешкйн отсоединил провода от поврежденного прибора и все еще был сердит. Он даже не взглянул в сторону ТУБа.
      - Иди к тамбуру. - ТУБ опять замешкался.
      - Выполняй! - Высоко поднимая ноги, старательно перешагивая через все лежащие провода, ТУБ зашагал к станции.
      Из тамбура вышла Мей в скафандре. ТУБ, не останавливаясь, протопал мимо нее. - Бедный! - догадалась она.
      - Мей, нечего его жалеть. Вы только посмотрите, что наделал этот броненосец. Мне опять будет от Паппино.
      - А вам за что?
      - Когда ТУБ делает что-то не так, то попадает мне, а не ему.
      Мей присела возле Алешкина и ласково поглядела на него через стеклолитовое забрало скафандра.
      -Приятно,- сказал догадливый Алешкйн.- Куда вас везти?
      - О, тут недальек.
      - Недалеко.
      - Да, недальеко.. Мне нужно поискать новый проба, в Заливе Радуги
      Очередная отметка температур все равно была пропущена, а к следующей Алешкйн надеялся успеть сменить сломанный прибор. И притом просил не кто-нибудь, а Мей...
      Он подсадил ее к люку танкетки, вскарабкался сам и положил руки на рычаги управления.
      ТУБ стоял в тамбуре и следил за танкеткой. Он держал ее в фокусе видеолокаторов, пока она не скрылась за горизонтом. Тогда он включил приемник отраженных сигналов и настроился на частоту радара танкетки.
      Алешкйн разворачивал танкетку, лавируя среди хаоса скал и скальных обломков, которыми был завален Залив Радуги.
      - Тоже мне, придумали название, - ворчал он. - Сплошные радуги. Мей! позвал он. - Не уходите далеко, а то я потеряю вас.
      Шлепая мягкими пластмассовыми гусеницами, танкетка карабкалась по камням. Ежеминутно ее клало то на один бок, то на другой. Даже независимая подвеска кабины не спасала Алешкина от толчков. Мей была где-то там, за скальной грядой, и он пытался разыскать туда проход. В одном месте он было сунулся между скал, но решил, что танкетка, чего доброго, заклинится панцирем, гусеницы повиснут в воздухе...
      "Вот будет номер!", - подумал Алешкйн.
      Он повел танкетку в обход. И вдруг на вершине скалы, которую он огибал, распустился, как цветок, светлый пушистый фонтанчик и опал кучкой пыли.
      За ним, подальше, вспыхнул другой. И вся каменистая пустыня внезапно покрылась фонтанчиками, как поле цветами. Они распускались то поодиночке, то по нескольку штук сразу, медленно гасли, а рядом вспыхивали другие.
      Все это выглядело очень красиво. Алешкйн никогда не видел ничего похожего и не сразу сфобразил, что это такое. Но, поняв, двинул рычажок передатчика на полную мощность.
      - Мей! - закричал он. - - Мей, метеориты!
      Он бросил танкетку прямо на скальную гряду, танкетка встала на дыбы, чуть не опрокинулась.
      И тут он увидел Мей.
      Она уже бежала навстречу танкетке, прыгая со скалы на скалу, хорошо рассчитывая прыжки - - все же она была спортсменкой там, на Земле... Фонтанчики вспыхивали то справа, то слева, то далеко за ней, то впереди. Мей бежала не сворачивая, по прямой, она знала, что летящий метеорит не виден и увернуться от него невозможно. Только слyчай,- попадет или не попадет... Мей осталось совсем немного, еще три-четыре прыжка.
      И тут она упала.
      Алешкину показалось, что Мей запнулась. Он ждал, что она сейчас поднимется. А она лежала, перевесившись через гребень скалы. Руки ее неловко откинулись в сторону. Разбиться при падении она не могла, скафандр надежно защитил бы ее от ушибов.
      Вот только от удара метеорита он защитить уже не мог...
      - Мей...- прошептал Алешкин.
      В танкетке было два выхода, два люка - один вверху, в защитном колпаке, другой сбоку, под колпаком. Алешкин побоялся открыть верхний люк случайный метеорит мог бы попасть в мотор. Он открыл нижний, выбрался через него и выкатился из-под защитного колпака танкетки.
      Метеориты продолжали падать, но он уже не думал о них. Он вскoчил, сделал длинный прыжок, второй... не рассчитав, пролетел над лежавшей Мей и вернулся.
      Поднял ее на руки легко - здесь вместе со скафандром она весила не более двадцати килограммов - и в два прыжка оказался у танкетки.
      Когда он осторожно проталкивал Мей в люк, в камень рядом ударил метеорит. Алешкин заметил белую искорку пламени, и пыльное облачко хлестнуло по стеклолитовому щитку скафандра. Он положил Мей на заднее сидение. Голова ее бессильно перекатывалась внутри прозрачного шлема.
      Глаза были Закрыты. Алешкин не стал искать место удара - метеоритик, вероятно, был маленький, вязкий пластик скафандра затянул пробитое отверстие, нужно снимать скафандр, а. это займет много времени?
      Волчком развернув танкетку, он погнал ее к станции. Управляя рычагами, он то и дело оборачивался к Мей. Лицо ее бледнело все более и более, он подумал, что она умирает, и прибавлял обороты мотора. Танкеткa перелетала через скалы, прыгала, как лягушка, шлепалась на каменистые россыпи, и камни веером разлетались в стороны. На склоне ее занесло, несколько метров она скользила боком, Алешкин давнул педаль, и танкетка выровнялась.
      Мелкие метеориты ударяли по колпаку, по стеклолиту текли струйки беловатого дыма.
      Вот-вот над ломаной линией горизонта должен был показаться купол станции, тогда можнo будет связаться с ней по радио, и станция поползет к ним навстречу. Только бы подняться из кратера на гребень...
      Метеорит на этот раз оказался побольше - вероятно, с детский кулачок. Скорость его была огромная, стеклолитовый купол не выдержал удара. Алешкин почувствовал, как вздрогнула танкетка, услыхал в шлемефоне резкий щелчок... Тут же из мотора хлестнула струя пламени, и Алешкин уже больше ничего не видел и не слыхал...
      11
      Открыв глаза, он увидел лицо врача Моро, а выше над собой надежный купол станции.
      - Вот и отлично! - сказал Моро.- Ничего серьезного. - Он положил пустой шприц в ванночку. Алешкин поморгал глазами, как после тяжелого сна, вспомнил и приподнялся на локте.
      - Мей?.. Где она?..
      - Я здесь, Альешкин...
      Она лежала укрытая простыней, на обнаженном плече голубела наклейка бакопластыря. Голос ее звучал слабо, она улыбнулась Алешкину глазами.
      - У нее немножко серьезнее,- сказал Моро.- Метеорит пробил плечо. Полсантиметра от сонной артерии - еще бы чуть-чуть... Но, как говорите вы, русские, "чуть-чуть не считается", и мисс Джексон через недельку будет о'кей!
      - А где Паппино?
      - Синьор Паппино в радиорубке. Пытается связаться с Землей.
      Алешкин приподнялся и сел. Грудь немножко побаливала от удара взрывной волны, но двигаться он мог свободно.
      - Как мы сюда попали?
      - Вас принес ТУБ.
      Алешкин непонимающе уставился на Моро.
      - Что вы говорите! Он сумел вытащить нас из танкетки? Двоих?
      - Нет, он притащил танкетку вместе с вами. О, на это стоило посмотреть!.. Тут у нас метеоритом заклинило перископ кругового обзора, и нам пришлось крутиться на гусеницах, мы же не знали, в какой стороне вас искать. И вдруг видим, на гребень кратера поднимается танкетка... А гусеницы у нее не двигаются. Мы с Паппино вначале ничего понять не могли, потом уже разглядели, что Под танкеткой шагают башмаки ТУБа. Он тащил танкетку на спине.
      - Десять тонн...
      - Ну, здесь около двух. .
      - Да, я и забыл,- сказал Алешкин.- Но все равно много.
      - Много. Но ТУБ тащил. Он уже поднялся на гребень и там упал. И больше не двигался. Вплотную к вам мы подъехать не могли, оставалось еще метров пятьдесят. К счастью, метеориты стали падать пореже, и мы вытащили вас обоих через верхний люк.
      - А ТУБ?
      - Он остался там. Лежит под танкеткой. Нам было не до него.
      Алешкин тут же встал.
      -. Вы куДа, Алешкин?.. Слушайте, это рискованно. Метеориты еще падают. .
      - Нельзя же оставить его там.
      - Что ему сделается, пусть полежит... Не глупите, Алешкин. Это не живое существо, вы понимаете. Это же машина. Такая же машина, как танкетка.
      Алешкин молча смотрел на Моро. Потом взглянул на Мей. Она подозвала его кивком головы. Он подошел, наклонился, и Мей поцеловала его в щеку.
      - А ну вас! - сказал Моро.- Делайте как хотите,
      Метеориты падали уже реже, значительно реже, то тут, то там вспыхивали одинокие султанчики.
      Танкетка стояла среди каменных глыб на гребне кратера.
      Из-под гусеницы торчала неестественно вывернутая подошва громадного ботинка.
      Алешкин подергал за нее, заглянул под танкетку.
      Там было тихо и темно. - ТУБ! - позвал он.- ТУБ!
      Он выволок из багажника домкрат, подсунул его под гусеницу, поднял.
      Вытащил ТУБА за ногу.
      Его поцарапанный и закопченный панцирь был покрыт яркими пятнами от ударов метеоритов. Руки и ноги болтались во все стороны. Алешкин перевернул ТУБа на спину, пощелкал главным выключателем и понял, что случилось.
      Когда ТУБ тащил на себе танкетку, от непосильной тяжести начало срабатывать защитное реле, выключая моторы. И опять, как когда-то на Венере, ТУБ прижал кнопку реле рукой.
      Он продолжал нести танкетку, пока не подвернулась нога, и он упал; аварийное реле выключило уже все - и моторы, и киберлогику.
      Алешкин достал отвертку, отвернул пластинку на реле и замкнул контакты.
      ТУБ шевельнулся, поднял голову, Алешкин помог ему, и он сел. Движения его были неуклюжими. Он со скрипом повернулся к Длешкину и уставился на него объективами видеолокаторов, за которыми слабо светились голубые зрачки экранов. В шлемофоне Алешкина раздались редкие похрипывания, тогда он сильно постучал по панцирю кулаком - так стучат по приемнику,, когда в нем нарушится контакт.
      - ...тяжело...- хрипнул ТУБ.- ...не мог...
      Контакт опять прервался, и ТУБ опять замолчал.
      Через круглые диафрагмы объективов Алешкин видел свое отражение на экранах видеолокаторов. Он не забывал, что перед ним не существо, ожидающее благодарности или сочувствия, а механизм, искусная конструкция из металлопластика и электродеталей - инженер-кибернетик Алешкин понимал это лучше, чемкто-нибудь другой.
      - Ты молодчина, ТУБ!
      И Алешкин ласково похлопал по панцирному плечу.- Вставай, пойдем ремонтироваться. Я налажу тебя, чего бы мне ни стоило, даже если для этого придется остаться на станции еще на один срок.
      ТУБ поднялся, но тут же начал заваливаться набок.
      Алешкин подставил ему плечо.
      Так они пошли к станции.
      Волоча негнущуюся ногу, ТУБ старался идти впереди, прикрывая Алешкина корпусом. Метеориты еще продолжали падать...