- Что случилось, Мел? Даша приехала сама не своя, скинула на меня детей, сама закрылась с матерью - сидят вдвоем, шепчутся о чем-то. Малыши расстроены, плачут, ничего не едят, только пьют сок. В чем дело?
      - Пока не знаю, Александр Иванович, пойду разбираться.
      Он прошел в глубь квартиры и решительно постучал в дверь спальни. Открыла Нина Николаевна.
      - Мел, как хорошо, что вы приехали! Даша совсем расклеилась, она тут такого понавыдумывала, что я просто отказываюсь верить. Успокойте ее, голубчик.
      - Ничего я не выдумываю, мамочка, - раздался с кровати голос Даши, так все и было...
      Она лежала, укрытая пледом: глаза были красные, но сухие.
      Мел подошел к кровати и опустился на колени, одной рукой обняв жену.
      Что ты написала мне, малышка? Что за чушь, что за глупость? И что за "все" ты знаешь?
      Даша сердито отбросила его руку.
      - Я знаю все! Мне звонила твоя любовница...
      - Какая любовница? - гневно вставил Мел.
      - Ну, твоя женщина на стороне: Галя, Валя - я не разобрала! С ней ты был на днях в санатории.
      - Дети, я пойду к малышам. - Нина Николаевна поспешила покинуть спальню, понимая, что предстоит нелегкое объяснение.
      - И что же она тебе наговорила? - вскипел Мел.
      - Что ты ее любовник уже целый месяц, что в "Загорских далях" вы были вместе и не было там никакого совещания для управляющих банками; что ты будешь с ней встречаться и дальше...
      "Господи, - обрадовался Мел, - как хорошо, что эта б... столько наворотила! Поверить в эту чушь трудно, да и проверить можно в любой момент. Но какова сука, вот грязная тварь! Отомстила, как обещала... Откуда только домашний телефон узнала?!"
      Он уже понял, какой будет его линия защиты: все-все отрицать, соглашаться только с тем, что отрицать невозможно.
      - ...что она беременна от меня, что я собираюсь оставить семью, бросить жену и сыновей, - включился Мел в Дашин гневный монолог.
      - Нет, этого она не говорила, - сердито буркнула Даша. - Но ты спал с ней. Твой костюм и сорочка пропахли французскими духами!
      - Детка, но у тебя тоже французские духи, и я сплю с тобой... - с иронией сказал он.
      - Не держи меня за дурочку! - Даша в гневе даже поднялась на локте. Ты пропах "Опиумом", я им никогда не пользовалась.
      Против такой "убийственной" улики Мелу нечего было выставить, и он решил на ходу изменить тактику:
      - Единственное мое преступление состоит в том, что я танцевал с ней. После совещания был устроен банкет, так она просто повисла на мне! Не мог же я отказаться, если женщина сама приглашает танцевать! Как-то не хватило духу ставить ее в неловкое положение на глазах у всех. Она действительно прижималась, отсюда - как ты там говоришь? - "Опиум". Я и увидел-то ее впервые в санатории, она даже не из Москвы. А совещание действительно было, позвони Николаю, он подтвердит...
      - Конечно, подтвердит, все вы заодно, - вставила Даша.
      - Встречаться с ней дальше мне и в голову не приходило! Это случайное трехдневное знакомство! Зачем оно мне нужно!
      - Действительно, зачем? - съязвила Даша.
      - Я другого не понимаю, - перешел в атаку Мел, - как могла ты, умная и любимая мною женщина, выдумать эту чушь о разводе? Неужели я способен оставить тебя и наших сыновей?
      - Развод - это мое решение! Если ты можешь спать в двух постелях, то я не желаю делить тебя с кем бы то ни было! Я предупреждала тебя, что при измене уйду и заберу детей. - Даша не выдержала и заплакала.
      - Детка, ты должна успокоиться... Я не сплю в двух постелях, ты можешь мне поверить! Никакой измены не было, нет и не будет! Поэтому о разводе забудь! Зачем разводиться, Даша? У нас прекрасная семья, я обожаю тебя и сыновей... Яне имею женщины на стороне. Почему же я должен лишаться жены и детей?
      - Ты все на ходу выдумываешь! Я чувствую, у тебя была эта женщина, уже менее уверенно сказала Даша.
      Не обращая внимания на ее слова, Мел продолжал:
      - Если бы ты разлюбила, я бы, пожалуй, мог тебя понять. Но всего лишь пять дней назад, перед моим отъездом на этот злосчастный "саммит".
      - Ну, дорогие мои, едем домой!
      Даша, насупившись, молчала.
      - Завтра суббота, - посмотрев в зеркальце заднего вида, по-прежнему бодро продолжил Мел. - Я могу повести вас кататься на санках с гор. Нет возражений?
      - На санках, на санках! Я хочу, я поеду, папочка! - обрадовался Георгий.
      - А что же ты, Александр? Ты не хочешь?
      - Я - как мамочка... Она поедет? - тихо спросил "младший", и Мел увидел, как он прижался головенкой к Дашиной руке.
      "Ах ты, мамочкин сынок!" - с умилением подумал Мел, как обычно, удивляясь чуткости и врожденной изящности "младшего" сына.
      - Ну конечно, мамочка поедет! Мы же не можем оставить ее одну дома! продолжил Мел тем же бодрым тоном, далеко не уверенный в успехе. - Кроме того, ей будет скучно без нас. Правда, Даша?
      - Да, - бесцветным голосом произнесла Даша, и было непонятно, к чему относится это "да".
      "Ничего, - подумал Мел, - главное - я везу их домой. Дома все налажу. Видать, сам черт занес меня в этот перепихон? Вертись теперь, как пескарь на сковородке", - в который раз выругал он себя.
      Пока Мел загонял машину в гараж, Даша увела сыновей в дом. Когда он появился в прихожей, няня помогала Георгию одолеть лестницу.
      - Сашенька уже наверху, Мел Георгиевич! А у Дарьи Александровны разболелась голова. Она ужинать не будет и уже поднялась в спальню.
      - Понял, - сказал Мел. - Накормите Жорж-Алекса повкуснее, я сейчас поднимусь к ним. А мне что-нибудь есть горячее?
      - Я приготовила поджарку с тушеным картофелем, в холодильнике консервированные огурчики, а к чаю - яблочный пирог.
      "Так, - вздохнул про себя Мел, - значит, бунт продолжается... Ночью придется замаливать вину... Нужно подкрепиться".
      Он подошел к бару, налил полстакана виски, разбавил его минералкой и, опустившись на диван, выпил. По телу разлилось приятное тепло, внося какое-то успокоение. Все-таки первый раунд он выиграл! Семья дома!
      Поставив ужин разогреваться, Мел поднялся к сыновьям. Те энергично работали ложками, поглощая корнфлекс с теплым молоком. Перед каждым стояли две маленькие тарелочки с печеным яблоком и фруктовым желе.
      - Спасибо, няня, вы приготовили то, что они любят! Ну, парни, как поедите, быстро в постель! Завтра встанем пораньше и поедем кататься на санках. Спокойной ночи!
      Поцеловав сыновей в макушку, Мел пошел ужинать. Несмотря на огорчение, а может, из-за него, поел он с отменным аппетитом и, перебравшись в кресло, включил телевизор. Не зная, как начать новый виток переговоров с Дашей, он нарочно оттягивал время. Перебрав все возможные варианты и решив, что постель все расставит по своим местам, он поднялся в спальню.
      Даша была в постели, но не спала. - Как ты себя чувствуешь, малышка?
      - Мел, после случившегося, я не могу спать с тобой вместе... Или ты уйдешь в кабинет, или я...
      Мел в полном изумлении остановился в ногах кровати. Она изгоняла его из собственной спальни! А как же примирение? Он что же, по ее мнению, недостаточно унижался, недостаточно стелился? Ну нет! У него тоже есть самолюбие!
      - Хорошо, я уйду!!! Но вернут меня сюда только твои слезные просьбы, по своей инициативе я не приду. И еще одно условие: ни сыновья, ни окружающие не должны чувствовать нашу размолвку. На людях ты будешь вести себя без каких-либо закидонов. Травмировать детей я не позволю. Счастливо оставаться!
      Яростно хлопнув дверью, он прошел в- гардеробную, собрал постельный комплект и спустился в маленький - "Дашин" - кабинет, где стояла квадратная тахта.
      Усталость и напряжение этого злосчастного дня сказались быстро: вскоре он заснул как убитый, тихонько всхлипывая.
      Наутро выспавшись, но переполненный досадой, Мел спустился вниз. Даша сидела на диване с близнецами и читала им книгу. Увлеченные приключениями Буратино, малыши сидели с раскрытыми ртами и внимательно слушали. Они почти не обратили внимания на отца, что показалось Мелу очень обидным. С трудом скрыв досаду, он радостно воскликнул:
      - Так вы уже готовы? И позавтракали? Сейчас я быстро проглочу что-нибудь. Дашенька, что у нас есть?
      Даша ответила, но на кухню, как обычно, не пошла. Он поел в одиночестве и, появившись в гостиной, сказал:
      - Ну все. Я пошел выводить машину. Одевай их, Даша, и потеплее оденься сама. Выходите на крыльцо и ждите меня. Да, не забудь захватить термос с горячим чаем!
      - Я приготовила бутерброды и какао.
      - Вот и хорошо.
      Подъезжая к крыльцу, Мел поневоле залюбовался. Даша надела ярко-желтый спортивный костюм, набросив сверху серовато-сиреневый дубленый жакет; такая же шапочка красиво сидела на золотистых, слегка вьющихся волосах, делая ее лицо совсем юным. Рядом стояли два гномика в теплых комбинезончиках на гагачьем пуху, которые они покупали сыновьям на вырост. Один гномик был в васильковом с красной отделкой, другой в красном с васильковой отделкой. Задрав кверху мордашки, они серьезно беседовали с матерью.
      "Ух, до чего же красиво мое семейство! А Даша у меня просто роскошная женщина! Я же всегда знал это и все-таки как долбаный полез к чужой б... Наладить, наладить все как можно скорее; ползать на брюхе, выворачиваться наизнанку, но добиться прежнего семейного благополучия!" - подумал он.
      - Мальчики, забирайте санки!
      Сыновья, забавно косолапя, поспешно спустились с крыльца и наперегонки бросились к гаражу. Мел, открыв багажник, пошел вслед за ними.
      - Ну что вы там завозились? - ласково спросил он, обращаясь к пыхтящим малышам. - Давайте уж помогу!
      Загрузив санки в багажник и усадив Дашу с детьми, Мел, обернувшись, спросил:
      - Ну, куда поедем? Повезу-ка я вас под Барвиху. О'кей?
      - О'кей! - радостно пропищали сыновья, которым очень нравилось это звучное, малопонятное слово.
      ...Солнце в этот день сияло как по заказу. Лыжники, саночники, просто гуляющие спускались и поднимались по горе, оглашая окрестности криками, шутками, смехом, а иногда и плачем.
      - Ну что ж, Жорж-Алекс, садитесь вдвоем и смело вниз! - скомандовал Мел.
      - Нет, Мел, одним я не разрешаю, - запротестовала Даша. - Здесь высоко, ты будешь их по очереди сопровождать!
      - Мамочкино слово - закон, - развел руками Мел, виновато глядя на сыновей. - Ну кто первый? - Он оседлал санки.
      - Я, я первый, - заволновался Георгий, - папочка, я с тобой!
      Александр сосредоточенно изучал горку, санки, отца и брата.
      - А ты, Саша, не хочешь первым? - стал подначивать его Мел.
      - Я потом, вначале вы с Гошей. Я постою здесь с мамочкой.
      После первого спуска сыновья вошли во вкус. Через некоторое время они уже съезжали втроем, смеясь и визжа на всю гору. В конце пути Мел лихо тормозил пятками, поднимая снежные буранчики, что вызвало у малышей бурный взрыв восторга. Иногда мальчики специально падали с санок, чтобы изваляться в снегу. Мел все им разрешал.
      Поднимаясь в очередной раз наверх, Мел заметил, что близнецы о чем-то совещаются.
      - О чем шепчетесь, Жорж-Алекс? - спросил он.
      - Папа, - обратился к нему Александр, прокати, пожалуйста, мамочку! Мы веселимся, а она наверху одна, ей скучно.
      - Конечно, парни, только помогите мне ее уговорить!
      Даша под предлогом, что гора очень высокая, кататься отказывалась.
      Поднявшись на гору, дети со всех ног бросились к матери, повиснув у нее на руках.
      - Мамочка, пожалуйста, покатайся с папой! С ним совсем не страшно! Правда не страшно! Ну хоть один разок!
      Мел вступил в игру:
      - Карета подана, мадам! Давай, Дашенька, доставим сыновьям удовольствие, садись!
      Даша, пожав плечами, села. Мел крепко обхватил ее за талию.
      - Эх, прокачу! - крикнул он.
      - Мамочка, не бойся, с папой не страшно! - запрыгали вокруг них малыши.
      Санки, быстро набирая скорость, помчались вниз, в конце они перевернулись. Воспользовавшись моментом, Мел, заключил в объятия жену, крепко поцеловал ее в холодную, атласную щеку. Даша не сопротивлялась, но на его искупительный порыв никак не ответила.
      Подхватив санки, они стали подниматься в гору. Близнецы, захлебываясь от смеха, бросились им навстречу.
      - Мамочка, папочка, мы хотим есть, - закричали они в один голос. - Где наши бутерброды?
      - С чего это вы взяли, парни, что у нас с собой буфет? - улыбаясь, спросил Мел. - Потерпите до дома!
      Пока Георгий растерянно таращил глазки, хлопая длинными ресницами, Александр выступил вперед и непреклонно заявил:
      - Мамочка сказала, что она взяла бутерброды и какао в термосе. Правда? - обратился он к матери.
      - Правда, правда, борцы за собственные права, - засмеялась Даша.
      - Ну, раз мама взяла, значит, быстро к машине! Там подкрепимся и согреемся, - скомандовал Мел.
      Малыши, подталкивая друг друга, заспешили к машине.
      - Им палец в рот не клади, - усмехнулась Даша, - все в папочку!
      - Извини, дорогая, от лица общественности выступал Алекс, а он твой сынок! - сделал невинные глаза Мел.
      - Неправда, я одинаково люблю обоих, - резко осекла его Даша.
      - Конечно, конечно, я имел в виду только внешнее сходство, - поспешил загладить надвигавшуюся ссору Мел.
      Включенный кондиционер нагнал в салон "мерседеса" теплый воздух. Мел с Георгием расположились впереди, Даша с Александром сзади. Даша выдала сыновьям по бутерброду с любимой ими копченой колбасой, Мел налил горячее какао в пластиковые стаканчики. Насытившись, братья разомлели; веки их смежились.
      - Ну что, Жорж-Алекс, будем собираться? - обратился Мел к сыновьям.
      - Хочу домой, - пропели малыши одновременно.
      Доехали они без приключений. "Не восстановилось!" - с досадой констатировал Мел. Эту ночь они опять провели порознь.
      Шел четвертый день их ссоры. Все старания Мела разбивались о ледяное спокойствие и вежливую отчужденность Даши. Вняв его просьбе не огорчать сыновей размолвкой, она соблюдала правила игры, однако, оставшись наедине с мужем, замолкала или уходила наверх, где спала теперь одна. Мел по-прежнему жил в "Дашином" кабинете, мучаясь по ночам от бессонницы.
      Отправив сыновей спать, они в молчании сели ужинать. Мел с остервенением резал приготовленный Дашей бифштекс; Даша лениво ковыряла вилкой овощной салат.
      - Ну так, пора ставить точки над "i", - решительно отодвинув тарелку, сказал Мел. - Я вижу, ты вошла во вкус игры и не можешь остановиться! Вот что, моя милая! Развода я тебе не дам, а если ты будешь настаивать, отсужу Жорж-Алекса и оболью тебя такой грязью, что ты до конца жизни не отмоешься! И второе - уже обо мне. Я здоровый молодой мужик! Я не могу без женщины. Если меня отталкивает любимая женщина, я найду другую, более или менее соответствующую! И сделаю это быстро - будь уверена! Ты сама толкаешь меня на измену! Подумай об этом в стерильной чистоте и звенящей тишине своей одинокой спальни, моя драгоценная! Я сказал все.
      Он поднялся и, не помогая ей убрать посуду, прошел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Хотя Мел держался очень уверенно, ему было тошно до отчаяния. Он уже исчерпал все доступные средства, всю возможную аргументацию, всю.возможную ласку и злость. Ну должна же Даша по логике вещей понять, что даже если он "случайно переспал", то сожалеет об этом, что старается всеми силами доказать, как дорога ему семья и особенно она, Даша. "По логике вещей, - усмехнулся Мел, - кто ж ее поймет, эту смехотворную женскую логику!" Проклиная бабье упрямство, он с замиранием сердца прислушивался к тому, что она делает. Вот вымыла тарелки, убрала пищу в холодильник, несильно хлопнув дверцей; вот расставила стулья вокруг стола... Дашины шаги раздались на лестнице, и Мел замер. Зайдет... или пройдет мимо... Она поднялась наверх, в спальню, и Мел больно ударил себя кулаком по колену. Ну бабы, вот уж кто изощренные садисты! Им нужно, чтобы мужик униженно ползал на брюхе, вымаливал прощение! Вполголоса выругавшись, Мел свалился на постель, которую все это время так и не убирал с тахты. Ничего не оставалось делать, как забыться до утра. А утром... Он даже отдаленно не представлял, как поступать утром.
      ...Мел проснулся среди ночи, почувствовав, что около тахты кто-то стоит. Он приподнялся на локте и ощутил слабый нежный аромат.
      - Дашенька!.. Пришла, малышка моя, - тихо, прерывающимся голосом произнес он. - Иди сюда.
      Он откинул одеяло и протянул руки; Даша быстро скользнула к нему.
      - Знаешь, Мел, я чувствую, что-то произошло... но мне легче верить, что ничего не было... - Она обняла его за шею.
      - Ничего и не было, родная... Никакой измены не было, - горячо шептал он, жадно целуя ее шею и грудь, опускаясь все ниже. Ты сделала из мухи слона...
      Он сбросил с нее рубашку.
      - Я не верю тебе до конца, - задумчиво протянула Даша, наслаждаясь его поцелуями. - Кроме того, за мной остается возможность реванша...
      - Какого еще реванша? - хрипло прошептал он. - Я не изменял тебе, ты можешь это понять? Мне никто не нужен, мне ни с кем не бывает так хорошо, как с тобой...
      - Что значит "не бывает", - подозрительно спросила она. - Ты пробуешь? Ты что же - сравниваешь?
      - Господи, малышка, у меня до тебя были сотни, конечно, я могу сравнивать! - вывернулся Мел. - Ну, хватит разговоров, я так по тебе соскучился. Давай я положу тебя как надо. - Он перевернул ее на живот. Согни ножки...
      - О, Мел, я так хочу тебя!
      - Сейчас, сейчас, - шептал он, овладевая ею. Почувствовав его в себе, Даша удовлетворенно вздохнула, откинула голову назад и блаженно застонала, подчиняясь его ритму. Когда они разгоряченные и утомленные любовью оторвались друг от друга, Мел твердо знал, что на ближайшие двадцать лет хождения налево для него исключены.
      Проснувшись утром на тахте в кабинете, они радостно улыбнулись друг другу. Хлопнув по тахте рукой, Мел сказал:
      - Старый испытанный дружок, свидетель нашей любви и примирения, спасибо тебе за сегодняшнюю ночь! Если бы не ты, моя взбалмошная и подозрительная жена так и оставила бы меня в "без вины виноватых..."
      - Ну-ну, не изображай из себя святую невинность! Я кожей чувствую, что в чем-то ты провинился... Но больше об этом не будем вспоминать! Накормить тебя завтраком?
      - Господи, малышка, я об этом уже несколько дней мечтаю: гренки с джемом и крепкий кофе из твоих рук! Я побежал в бассейн, мне сегодня нужно быть в банке в 9.00.
      Уже одетый к выходу, он спустился на нижний этаж. Даша, в любимом голубом верблюжьем халатике, еще сохранившая аромат ночи, счастливо и застенчиво взглянула на него; глаза ее лучились. Она поставила перед ним блюдо с тостами, слегка намазанными маслом: посредине каждого возвышалась горка джема - черешневого, апельсинового, клубничного; налила свежесваренный кофе в большую чашку, добавила густых сливок.
      - Боже, как вкусно! А у меня в эти дни все было как трава...
      - Так тебе и надо!
      - Детка, мы же договорились забыть! Разве не так?
      Он ехал в город счастливый, как спасшийся от смертельной опасности.
      В офисе он первым делом позвонил Дашиным родителям. Трубку взяла теща.
      - Нина Николаевна, мы помирились. Я счастлив!
      - Мел, дорогой мой, как это хорошо! Мы просто извелись, зная, что вы в ссоре. Я вас очень прошу, голубчик, не доставляйте больше Даше огорчений.
      - Нина Николаевна, поверьте мне, никаких оснований не было!
      Оснований не было, но повод, возможно, был... Она ведь вас обожает, поэтому так болезненно восприняла этот незначительный повод.
      По голосу в трубке Мел слышал, что тесть тоже хочет с ним поговорить. Когда Нина Николаевна передала трубку Александру Ивановичу, первое, что Мел услышал, было:
      - Нина, посмотри, пожалуйста, не кипит ли на кухне чайник. Ну вот, теперь мужской разговор. Мел, ты держи Дарью в ежовых рукавицах! Она славная, моя дочка, но ты ей даешь много воли...
      - Но я же люблю ее, Александр Иванович!
      - Люби на здоровье, но воли не давай. Подумай только: чуть что сразу и развод. А я спокоен за нее, когда вы вместе; ты хороший мужик - то, что ей надо. Но держи крепче, не выпускай!
      - Что же мне ее, поколачивать? - со смехом спросил Мел.
      Тесть ответил тоже со смехом:
      - Я думаю, у тебя найдутся более надежные способы удержать женщину, сынок!
      - Спасибо, отец! - Мел положил трубку, глубоко вздохнул и дал себе несколько минут отдыха.
      Он победил!
      Проводив мужа, Даша вернулась в свой кабинетик и нырнула под одеяло. Ей не хотелось расставаться с тахтой, на которой состоялось примирение. Хотя она не спала всю ночь, сон не пришел сразу. Ну хорошо, она победила, она убедилась, что Мел дорожит ею и сыновьями больше, чем всеми своими сексуальными утехами на стороне. Как он старался вернуть ее благосклонность, как обласкивал близнецов! Даша улыбнулась, вспомнив его ночные ласки, и сладостная тягучая судорога пронзила низ живота. Конечно, он любит! Она была уверена, что в ближайшие годы он не позволит себе никакой подобной эскапады! Конечно, пока она молода и привлекательна, она его держит крепко! Пока сыновья в доме и о них нужно заботиться, этот дом будет его домом... А дальше, лет через десять- пятнадцать? Быстро произведя в уме подсчет, она установила, что через пятнадцать лет ей будет сорок семь, а Мелу - пятьдесят четыре. Разве это возраст для такого могучего мужика, как ее Мел? Нет, он не оставит семью, в этом она была почему-то уверена, но неужели ей придется смириться с тем, что он будет валяться на чужих простынях? Придется закрыть глаза на его пробежки налево? Даша съежилась под одеялом, под ложечкой пробежал неприятный холодок. Да и сыновья к тому времени будут взрослыми, возможно, улетят из родного гнезда... Чем же ему занять себя дома, кого пестовать? Сегодняшний день прекрасен, но как будет в далеком завтра? Как и всякой женщине, Даше хотелось обезопасить себя на все времена! А что, если подкинуть ему вскорости новую заботу, подарить дочку! Нужно будет обдумать эту возможность, решила практичная Даша и заснула.
      17
      И все-таки судьба наказала Мела за эту глупую бездумную измену, не нужную прежде всего ему самому. Неприятности начались почти сразу после описанных событий, точнее, в начале февраля; неприятности серьезные, поставившие под угрозу его бизнес и материальное благополучие.
      До сих пор деловая судьба улыбалась Мелу. Его банк входил в десятку преуспевающих коммерческих банков страны, занимая, правда, предпоследнюю строчку в этом списке. Но Мел пока и не стремился к большему; он прекрасно понимал, как опасно "высовываться" в том беззаконном мире, который установился в стране в последние годы. Опасность исходила со стороны властных структур, которые время от времени проводили операции по спонтанному взрыву компаний и банков, неуверенно собиравших обильную жатву с доверчивых вкладчиков, а также со стороны криминальных структур, совершающих мощные "наезды" на распустившиеся махровым цветом все те же ненасытные акционерные общества, товарищества закрытого и открытого типов и коммерческие банки, деньги которых благоухали сладким ароматом недоброкачественных махинаций.
      Мел строил свою деятельность на главном принципе: он "чтил уголовный кодекс" и не нарушал его ни в отношениях с государством в лице налоговых органов, ни в отношениях с бизнес-партнерами, дорожа своей деловой и профессиональной репутацией, ни в отношениях с частными лицами, потому что был честным человеком. Однако провозглашенный в нынешнем демократическом обществе принцип: "разрешено все, что не запрещено законом" давал широкую возможность наращивать капитал, деловой и личный, используя правовой и экономический беспредел, царивший на всех горизонталях и вертикалях власти. И Мел, будучи умным и хватким человеком, так и поступал, соблюдая в то же время осторожность и благоразумие. То же относилось к его системе безопасности. Поскольку он исправно платил умеренную дань мафиозным группам, составлявшим его "крышу", он не очень опасался "наездов" на себя; его охрана была умеренной. Если он не был уверен в своих передвижениях, он брал банковского шофера, бывшего офицера-десантника, но на работу и обратно домой ездил на своем "мерседесе", предпочитая вести мысленные беседы с самим собой, нежели со своими служащими.
      Неприятности посыпались примерно через месяц после возвращения из "Загорских далей". С согласия правления своего банка Мел кредитовал солидную посредническую фирму, которая казалась вполне благонадежной. Это произошло еще до Нового года, кредит был весьма крупным, срок первого платежа подходил в начале февраля. Неожиданно фирма объявила себя банкротом, директора таинственно исчезли, как это не раз случалось в нашей действительности; аудиторская проверка показала, что соответствующего обеспечения недвижимостью и другими активами фирма не имеет. Крупные деньги, вложенные банком Мела, не возвратились.
      Почувствовав ослабление банковских фондов, о чем постарались раструбить некоторые журналисты, вкладчики начали атаки: "юридические лица" забрали свои авуары, напуганные "физические лица" также потянулись снимать свои вклады.
      Атмосфера в банке становилась тяжелой; моральный климат, как выражались во времена застоя, оставлял желать лучшего, и настроение соответственно упало ниже нулевой отметки. В определенный момент Мел почувствовал за всем этим хорошо продуманное наступление более крупного банка, руководитель которого напросился на встречу. Во время рандеву были выдвинуты следующие условия: банк Мела становится одним из отделений "Альянс-банка"; Мел, естественно, теряет самостоятельность, однако сохраняет пост управляющего отделением, но в Совет директоров входит только с совещательным голосом. Мел обещал подумать и попросил отсрочки на месяц для принятия решения.
      В этот момент Мела выручил Николай, предоставив кредит на благородных условиях, благодаря которому Мел смог рассчитаться с "физическими лицами", что для него было делом человеческой совести.
      В эти трудные дни его отрадой была семья. Вначале он старался не посвящать Дашу в свои трудности. Но это оказалось невозможным, ведь жена была референтом в его же банке. Желая помочь мужу, Даша предложила не платить ей зарплату; сам он ее тоже не получал.
      В эти дни Даша преуспела в создании милой, уютной и радостной домашней обстановки. К приезду Мела с работы она и сыновья ждали его внизу в гостиной. На столе обязательно стояло одно из блюд, особенно любимых Мелом: цыплята-табака, сациви, чахохбили. Даша и сама любила грузинскую кухню; она даже ухитрялась где-то покупать горных перепелок и зажаривать их так, как это делают на Кавказе. Близнецы - конечно, со своим собственным "детским" меню - тоже допускались ко взрослому столу, и своей непосредственностью, смешливостью, хорошим аппетитом отвлекали отца от невеселых дум. Иногда они создавали такие ситуации, из которых взрослые не знали, как выскользнуть.
      Однажды за столом Мел с серьезным видом рассуждал о художественных достоинствах забавных рисунков, которые сыновья под руководством Даши подготовили к его приезду.
      - А что это за голова какая-то в цветочной клумбе?
      - Это ты мамочку носишь на руках, - пояснил Александр.
      - Да что это вы, парни! - подавился куском Мел. - Когда же это я маму носил на руках?
      (Вообще-то, такое случалось нередко, но не в присутствии сыновей!) Он поднял глаза на Дашу, но та невозмутимо молчала, пережевывая какую-то овощную ерунду.
      - Разве я носил маму на руках, Георгий?
      - Носил, носил, - подтвердил и второй отпрыск. - В кабинете. Дверь была открыта, и мы видели. А няня закрыла дверь и нас увела. Носил, папочка. Георгий сосредоточенно занялся своим омлетом.
      "Господи, в какой же фазе мы были? Может, я уже успел раздеть ее? совсем смешался Мел. - Надо срочно выяснять..."
      - А цветы я что же, заодно прихватил? - вновь обратился он к сыновьям.
      - Ну как ты не понимаешь, папочка! Это же мамино летнее платье, все в цветах и розах, - вновь инициативу взял Александр.
      - Ах да, конечно, припоминаю, я ей сам его подарил, - успокоился Мел. "Слава богу, она была еще одета".
      - Люди, будьте бдительны! - тихонько сказала Даша.
      - Что, мамочка? Какие люди? Мы плохо нарисовали?
      - Нет, что вы, Жорж-Алекс, это отличный рисунок! И мамочка, и платье очень похожи! - горячо заверил сыновей Мел. Даша не выдержала и звонко расхохоталась.
      Если же Даша видела, что Мел очень устал и расстроен, она отсылала сыновей наверх, но только после того, как они с шумом и визгом повисят на отцовской шее.
      Пока лежал снег, Мел обучал мальчиков ходить на лыжах, занимаясь с ними по выходным дням, а в марте начал учить их плаванию в домашнем бассейне.
      По субботам и воскресеньям он присутствовал на "занятиях" по французскому языку, которые проводила Даша. При нем маленькие разбойники не рисковали перечить матери, но Мелу хотелось большего.
      - Малышка, - сказал он жене после одного такого урока, - ты отличный педагог, я и сам с радостью стал бы твоим учеником. Но эти засранцы тебя совсем не боятся!
      - Они уже давно не засранцы! - обиделась за сыновей Даша.
      - Конечно, дорогая, я их очень люблю, они славные ребята! Но они же просто нещадно эксплуатируют твою доброту. Нужно будет с осени взять для них преподавателя со стороны: с ним они будут держать дистанцию!
      В эти ночи, отласкав и отлюбив жену, Мел неизбежно произносил одну фразу:
      - Ничего, девочка, прорвемся!
      - А я и не сомневаюсь, любимый, - уверенно отвечала Даша.
      И они прорвались.
      Где-то в конце весны в банк Мела, который несмотря на трудные времена не снизил процент по частным вкладам, неожиданно было сделано крупное вложение со стороны известного предприятия, получившего солидные инвестиции от правительства. Событие было настолько неожиданным, что Мел терялся в догадках, "откуда растут ноги". Через некоторое время он узнал, что "везение" было хорошо организовано одним из видных в правительственных кругах лиц. Деятель этот давно присматривался к Мелу, считая его одним из самых способных и честных банкиров. В отличие от многих прочих банк Мела отнюдь не выступал как юношеский прыщ на угреватом лице нового российского бизнеса.