В это же время по другой дороге из Пристанища выехал небольшой отряд. То, что собирались сделать через несколько лет, пришлось спешно выполнить сегодня. Берест и Энкино долго говорили наедине, и после этого Энкино, бледный и осунувшийся, подошел к каждому из троих подростков, своих лучших учеников. Он сказал, что князь Берест велит, чтобы они отправлялись учиться в большой мир немедленно.

– Когда Берест повел дружину на войну в большой мир, меня не взяли, сказали, молод, – возмущенно сказал один из троих, сын бывших высших. – И сейчас надо драться, а ты говоришь, что надо бежать, наставник! Лучше умереть вместе со всеми…

Реп, тот мальчик из сословья рабов, который боялся ехать учиться, стоял, тяжело дыша и до боли сжимая кулаки.

– Нужно ехать, – Энкино, обычно державшийся несколько отчужденно, на этот раз с участием тронул Рена за локоть и усмехнулся, точно повторяя чьи-то чужие слова. – В большом мире искусные мастера, книги, корабли. Пристанищу все это надо.

– А вдруг Пристанища уже не будет, наставник.

– Будем мы, – ответил Энкино. – Мы тоже Пристанище.

Вчера Берест сказал: «Ты знаешь южное наречие, ты видел Соверн. Не отпускать же ребят одних? Ты их учил, тебе и везти их. Не зря мы воевали, добились признания от Годеринга, завоевали для Пристанища путь в большой мир. Езжайте. Мы выстоим, а вы вернетесь. Не падай духом, брат: мы не сдадимся и не умрем…»

На другой день Энкино повез своих учеников в Годеринг, чтобы оттуда добраться до Анвардена и сесть на корабль. Илла на прощанье повисла у него на шее:

– Счастливо, братец. Не скучай без нас, ладно?

– Хорошо. Только вы не сдавайтесь и не умирайте… – сдавленным шепотом ответил он.

Трое учеников уже ждали наставника в седлах. Четвертой с ними была Эльхи. Это было решено в последний миг. Перед отъездом Энкино искал ее, заглядывал во все покои замка, уже оставленные обитателями… Энкино представил, как будет опять гулять ветер в пустых коридорах, врываясь в выбитые стекла, и у него заболело сердце. Он закусил губу и прижал руку к груди. Что у него болит сердце, он так же скрывал ото всех, как историю Лодии.

Эльхи нашлась в библиотеке. Она сидела в углу и плакала. Энкино молча остановился. Эльхи подняла голову:

– Теперь мы не будем ничему учиться? Ты ведь уедешь! – сказала она.

– Поедем вместе, – ответил Энкино. – Собирайся быстрее, Эльхи.

Они отъезжали от Пристанища все дальше: наставник, трое лучших его учеников и темноволосая девочка с кинжалом у пояса. Энкино последний раз оглянулся на город: черная дымовая завеса поднималась по ту сторону реки.

Войско демонов продолжало стоять за рекой, прикрытое клубящейся тучей. Их осада была жуткой. Они не разбивали становища, не ставили шатров, не жгли огней, а только сумрачными, неподвижными рядами высились за мостом. Человечество Князя Тьмы – так назвал их Энкино. Они были не воинами – тюремщиками в подземной Тюрьме. Они пришли, вооруженные крючьями, плетьми, цепями и щипцами: орудиями палачей.

Сумрачное войско Князя Тьмы было невелико. Может быть, большее число демонов он не мог прикрыть от неба своей клубящейся тучей. Может быть, нельзя было оставлять без охраны Тюрьму. Может быть, нелепо было вести на Пристанище тьму тьмущую этих могучих, не знающих усталости тварей. Когда они появились, Берест с маленьким конным отрядом подъехал к мосту. Князь Тьмы дал ему неделю на размышление. Эта неделя нависла над Пристанищем, как поднятый меч. Она была страшнее самого сражения.

По истечении срока Берест явился с дружиной, которая так же сумрачно и решительно, как демоны, встала по свою сторону моста. Князь Тьмы в доспехах, украшенных бляхами червонного золота, с презрением окинул взглядом князя Пристанища:

– Слабый человеческий маг. Я вижу, ты и не думаешь сдаваться!

– Мы не твои данники, – сказал Берест, выходя на мост. – Людей тебе отдавать не станут и с меня не начнут.

Князь Тьмы в смертном теле смерил его надменным взглядом:

– Ты, прах… Я еще могу тебя пощадить, если получу то, что мне нужно.

– А что ты можешь мне сделать? – Берест в ответ усмехнулся.

– Забрать в Тюрьму мира живым и не выпустить после смерти, – сказал Князь Тьмы. – Столетия пыток научат тебя помнить хозяина, ты, зарвавшийся раб!

В рядах дружины за спиной Береста прошел приглушенный ропот. Князь Тьмы заговорил языком высших, и не у одного Снодрека сжались кулаки.

– Что ты можешь? – повторил Берест. – А если я не заговорю и под пыткой? Ты хочешь знать, как я стал магом и как пробудил в лесовице человеческую душу. Но я – человек, моя воля свободна, и я могу, если захочу, все твои сотни лет молчать под пытками. Чтобы узнать мою тайну, тебе бы пришлось проникнуть в мою душу. Но я сильнее тебя. Вспомни, один раз я уже спровадил тебя в Подземье!

– Ты убил мое воплощение, не больше, – мертвенным голосом, полным сдавленной ярости, произнес Князь Тьмы, всходя к Бересту на мост. – Я снова здесь. Дай мне руку, если посмеешь! Больше тебе не вырваться от меня.

Берест протянул в ответ правую руку – свою широкую ладонь, на которой, как свежие, побагровели несходящие следы пальцев Тюремщика. Рука Береста встретилась с рукой врага, на земле которого он основал Пристанище. Обе ладони сомкнулись. Берест и Князь Тьмы стояли, глядя друг на друга тускнеющими глазами. Их руки сейчас не разжали бы и кузнечные щипцы.

Но раньше чем силы оставили обоих, пока еще не стали подгибаться колени, Берест последним напряжением мышц рванулся и перебросил себя через поручни моста. Тело Князя Тьмы в червонных доспехах дернулось следом, боевая корона слетела с головы. Оба неприятеля, не в силах разжать мертвой хватки соединившихся рук, рухнули с моста в реку и в доспехах камнем ушли под воду.

Тишина была такая, что раздавшийся всплеск в ней прогремел. Тогда войско демонов и дружина Пристанища, опомнившись, с ревом и яростью кинулись друг на друга.

Ирица, стоявшая за рядами воинов, метнулась к самой кромке темной воды и замерла у зарослей прибрежного камыша. Глаза ее были широко открыты, но она не видела ничего – такой взгляд бывает у мертвых или заглянувших за грань жизни.

На мосту кипел бой. Все смешалось. Хассем, сбитый с ног цепью в руке демона, сейчас же поднялся. Рычащий Зоран поверг наземь подземного воина, как тот богатырь на огненной реке, о котором он рассказывал дочери. Снодрек заменил Береста. Это он вел дружину в бой. Он хорошо знал, что делать: «Защищай друг друга, не беги, не бросай своих!» Когда-то Берест говорил это десятке рабов. С ним те, что слабее, одолели тех, что были сильнее. Снодрек никогда не забывал этого. Рядом с ним в первых рядах держался Аллес, теперь – его оруженосец.

Демоны, даже раненные, не чувствовали боли и шли вперед. Люди, более уязвимые, падали под ударами их бичей и, обливаясь кровью, бились на ржавых крючьях подземных тюремщиков. Но Князя Тьмы больше не было с ними. Туча, закрывавшая небо над местом боя, редела все больше. Тень от нее рассеивалась.

– Мы побеждаем! – сорвавшимся голосом крикнул Снодрек, чтобы ободрить своих. – Держитесь, мы побеждаем!

Как только бой перекинулся на мост, женщины, которых Илла собрала в санитарный обоз, выбежали на берег реки, чтобы подобрать раненых.

– Мы побеждаем! – вырвалось у Иллы, но ее голос утонул в шуме битвы.

Застигнутые светом открытого неба, демоны в ужасе скалили клыки, их горящие глаза слепли, и они, содрогаясь, палились на мост, и в реку, и на берег реки.

Израненная дружина Пристанища смела их с моста и теснила к катакомбам…

…Ирице казалось, что прошли часы, – а на самом деле несколько мгновений. Еще был далек переломный миг боя. На мелководье у самого берега, где склонялись к воде старые ивы, она опустилась на колени в воду. В мокром платье, среди осоки, аира и камышей, Ирица протянула над водой руки, ее глаза мерцали, взгляд был устремлен на поверхность реки, неподвижную, словно остановилось даже течение.

И будто на призыв ее протянутых рук гладь реки всколыхнулась, дрогнули листья поздних кувшинок в заводи, хотя не было ветра. Из глубины поднялась волна, с силой ударила в берег и откатила. За ней медленно поднималась вторая, третья, а Ирица все протягивала к реке руки. Самая сильная волна окатила стоящую на коленях Ирицу с головой, и все затихло. Ирица откинула с лица мокрые волосы. Берест – в тяжелых доспехах – лежал вниз лицом прямо перед ней на мелководье. Река отдала ей тело мужа.

Ирица увидела сестер-плесковиц, чьи распущенные волосы мелькнули в волнах, но ей некогда было благодарить их. Она с усилием перевернула тело Береста, поддерживая его голову. Он умер, снова отправив в Подземье дух Князя Тьмы. Подземный Властелин, воплощенный в человеческом теле, точно так же захлебнулся водой, как сам Берест, который не отпускал его самого до конца.

Ирица изо всех сил сжала ледяные пальцы мужа. Она не потеряла связь с его душой, которая уже уходила во мрак вслед за своим врагом. Мрак готов был поглотить Береста, нить между их душами натянулась, стала тонкой и грозила порваться. Но Ирица ощущала, как этот мир, который породил ее и которому она принадлежит до самого конца, не пускает ее за порог мрака, в человеческое посмертие. Река, берег, камыши и осока, ивы за ее спиной были с ней едины. Горячие слезы текли по ее щекам.

И там, на пороге мрака и холода, поток живой силы мира и ее любви захватил его душу и вынес на эту сторону бытия, как волны реки, подчиняясь плесковицам, вынесли на берег тело. Берест вздрогнул, как от сильного толчка, закашлялся и начал дышать. Его ледяные пальцы стали теплеть, и Ирица почувствовала, как он крепко сжимает ее ладонь.