Наследники Ассарта (Капитан Ульдемир - 4)

      Зато могли существовать претенденты, у которых не имелось права на Власть, но, не исключено, были силы, нужные для ее захвата.
      Наследником, законным и желанным, был тот мальчик, который - если верить календарю - должен был уже родиться у Лезы. У женщины, которую Изар любил в дни, казавшиеся ему сейчас временем мира и покоя. Теперь ему было не до любви, но Леза, конечно, будет находиться при своем ребенке - до той поры, пока не перестанет быть ему нужной.
      Претендентом же был - явным - незаконный братец, все тот же Миграт. И немалая часть сегодняшних забот была связана с необходимостью защиты столь недавно унаследованной им Власти от притязаний не только брата-ублюдка, но и каких-то других сил, несомненно стоявших за ним.
      Изар предполагал, что у самого Миграта не хватило бы ни ума, ни связей для того, чтобы - пусть и на краткий срок - объединить усилия если не всех семнадцати, то во всяком случае пятнадцати планет Нагора, очень не схожих и по национальным характерам, и по политическим системам, и по уровню развития. Какими были эти неведомые силы, он не знал, и даже сколько-нибудь правдоподобных предположений на этот счет у него не возникало. Изар нуждался в разумных и обоснованных советах, чтобы определить линию своего поведения и на ближайшее, и на более отдаленное будущее, тактику и стратегию своего предстоящего правления.
      Миграт, правда, в конце войны пропал. Сбежал. На Ассарте его с тех пор не видели. Поступавшая, хотя и с немалыми перебоями, с других планет информация тоже не приносила никаких сведений о нем. Так что были основания рассчитывать, что он погиб. Хвала Великой Рыбе и нижайшее преклонение.
      Однако существовал еще и другой претендент.
      И уж он-то находился здесь, в Жилище Власти, под неусыпным надзором матери, законной супруги и соправительницы Изара. Еще один ублюдок. Отродье даже не простолюдина, но - и это было ужасно - неассартида. И ублюдок обретался там, где должен был бы пребывать подлинный Наследник.
      Со дня, когда было получено первое же послание от соседа - Намира, Великого донка Плонтского, Изар принялся делать все возможное, чтобы найти сына. Нажал на все рычаги. Но, к сожалению, рычагов этих оставалось очень немного, да и сохранившиеся работали не лучшим образом.
      В исправной прежде сети заботников зияли огромные дыры. Такой сетью трудно было бы поймать даже Гору-рыбу - не говоря уже о маленькой женщине, с ребенком или без него.
      Служба безопасности не могла всерьез отвлекаться от своих основных дел: она занималась ликвидацией и разведкой солдатских банд и разбойничьих шаек по всему миру, а прежде всего - по удельному донкалату Мармик. А ведь и Служба понесла за войну ощутимые потери.
      Однако существовал еще и тайный Орден Незримых, о котором вообще и знали-то немногие. Возможно, он не был столь обескровлен и мог бы оказать немалую услугу в добывании нужных Властелину сведений. Однако - это могло показаться смешным, но на самом деле было весьма печально - у Властелина сейчас не было с Орденом никакой связи.
      Организация, пронизывавшая, как считалось, весь мир, была настолько законспирированной, что Властелин, которому она формально подчинялась, знал лишь одного представителя Ордена: его главу, Командора. И в час нелепой гибели этого человека, в последний день военных действий в Сомонте, когда шальная пуля влетела сквозь приотворенное окно в кабинет главы Ордена и поразила его насмерть, Властелин лишился как информации, поступавшей от Незримых, так и возможности ставить перед Орденом какие-то задачи.
      Именно эти люди - или кем они там были? - могли оказать Изару наибольшую помощь в обнаружении лишь недавно родившегося Наследника, в его поисках. Провести и завершить их необходимо было как можно скорее. Если Наследник существует и жив - найти его, обезопасить и доставить в Жилище Власти, где он займет соответствующее ему по праву рождения место. Если же он, до или после рождения, погиб - убедиться в этом, ибо тогда придется принять другие меры.
      Другой мерой, как понимал Изар, могло быть лишь одно. Возобновить фактические - а не чисто формальные - супружеские отношения с Ястрой. И пусть у нее родится второй ребенок, на сей раз - от него, Властелина. Пусть дама потешит свое честолюбие: Наследником и Властелином станет именно ее сын, только не первый, а второй. Зато - законный продолжатель династии. Таким мог быть выход в случае, если сын Изара не обнаружится среди живых.
      Может быть, Властелин сразу избрал бы такой вариант. Но, во-первых, сама мысль лечь в постель с этой шлюхой была ему противна. Она унизила и себя, и Власть так, как на протяжении сотен циклов никто не делал. Не то чтобы никто из Правительниц не имел любовников; имели, и порой даже не по одному. Но напоказ своей сучьей сущности не выставляли! Соблюдали приличия! Дорожили репутацией Власти!
      А эта - этой на все было наплевать.
      Поэтому, вслух признавая законным ее соправительство, Изар ни в малой мере не собирался делить с нею реальную власть и начал уже предпринимать действия по ее безболезненному отстранению от государственных дел. Он уже добился того, что ни один человек не мог проникнуть в Жилище Власти и встретиться с Ястрой без его, Изара, разрешения. Все апартаменты Жемчужины прослушивались круглые сутки. Старый, верный Эфат, личный камердинер, днями и ночами не отрывался от сосредоточенных в его жилье экранов и акустических приборов. Ему был известен - а значит, и самому Изару каждый шаг владетельной потаскухи. Так что она не могла покинуть Жилище ни под каким видом ни днем ни ночью. Пока, правда, не удалось лишить ее личной охраны: Горных Тарменаров. Они были родом из того же донкалата Тамир, что и сама Соправительница, из тех краев, где родовые, племенные и "нефтяные" связи по сей день почитались куда более важными, чем долг повиновения Власти. Однако люди Изара не спускали глаз с этих головорезов, чья дикость была предметом множества анекдотов, что рассказывались при дворе.
      Изар еще не думал всерьез о физическом устранении Соправительницы вместе с ее ублюдком, хотя это наверняка стало бы делом возможным. Не потому, что жалел ее, - женщина, способная изменить ему как мужчине, позволившая себе понести плод от безродного чужака и откровенно приблизить его к себе, такая женщина, по его убеждению, заслужила смерть. Доверять ей было более невозможно, а иметь Соправителя, которому не доверяешь, который способен по каким-то своим низменным мотивам предать тебя, - хуже, чем не иметь рядом вообще никого. Изар понимал, что мотивы для предательства у нее были: сын (Изар даже не знал, и не хотел знать, каким именем назвали ребенка), которого она собиралась сделать в будущем новым Властелином - а следовательно, его, Изара, убийцей, традиционно безнаказанным, каким был и он сам.
      Трудность же заключалась в том, что в истории Ассарта не было прецедентов, какие сейчас очень пригодились бы: Правительниц тут никогда не убивали. И трудно было сказать, как отнеслись бы и высшие круги, владетели донкалатов, да и все население страны, к такому событию, случись оно. Изар понимал: если бы даже сейчас Ястра умерла от какой-нибудь подлинной болезни или по причине несчастного случая, ему все равно приписали бы убийство. А в нынешней шаткой ситуации это могло бы привести к плачевным результатам: стоило ему оступиться прежде времени, то есть не успев утвердиться во Власти заново, как народ - руководитель наверняка нашелся бы - мог выступить против него.
      Правда, население в массе своей воевать не умело, хотя сейчас на руках имело множество оружия, выданного резервистам - войску Охраны Поверхности - перед началом войны и до сих пор у них не отобранного. Но когда найдется единый вождь - вынырнет, допустим, из безвестности тот же Миграт, сопротивление вооруженным толпам окажется под силу разве что солдатам донка Яширы, которых, по слухам, было достаточно много: тысячи и тысячи.
      Можно было, конечно, успокаивать себя тем, что народ Ассарта почитал традиции не менее, чем сам Властелин, а традиции насильственного свержения законного Властелина, как и убийства Соправительницы, в стране не существовало. На это он в первые дни и рассчитывал. Но сейчас и тут не было полной гарантии.
      Наверное, думая об этом, можно было упрекнуть себя в том, что с реформой истории он поспешил. Не понял вовремя, и никто не подсказал, что с новыми, пусть блестящими эпизодами истории приходят неизбежно и новые прецеденты, новые традиции, заимствованные у других планет; а в истории других миров бывало всякое, в том числе и устранение вполне законных правителей: от бескровной отставки - до убийства из-за угла или минирования и взрыва всего дворца. В народном сознании - понимал Изар все это успело уже перепутаться, и чужая традиция могла, чего доброго, сработать ничуть не хуже, чем своя, многовековая.
      Еще хуже было то, что Главный Композитор Истории, Хен Гот, им, Изаром, поднятый из ничтожества, исчез - может быть, затаился в подполье или вообще бежал с планеты. Недаром в первые два-три дня после прекращения огня на Ассарте царила такая неразбериха, что убежать мог кто угодно и куда угодно, поскольку у власти была Ястра, а сам он, Властелин, все еще оправлялся от раны и никак не мог вмешаться в действия по наведению порядка. Если кто-то, замышляющий против Изара, догадается отыскать и использовать в своих целях историка, то нужная традиция будет в два счета найдена и применена. И это может оказаться началом конца его правления - и его самого.
      А в случае, если в Жилище Власти останется законный Наследник - не будет особого смысла и в устранении самого Изара.
      Так что сколь бы ни была ему противна Ястра...
      Да, в конце концов он бы преодолел самого себя и сделал все, что нужно для рождения Наследника. Даже если бы пришлось вторично применить силу, чтобы размазать свою супругу по полу. Если бы - если бы это действие давало немедленный результат.
      Беда же заключалась в том, что даже после такого преодоления своих антипатий и даже при полном согласии Ястры, вовсе не гарантированном, пришлось бы ждать девять месяцев: ускорять ход беременности наука еще не умела. Но этих девяти месяцев у Изара не было; даже одного месяца не было, счет шел на дни: или Властелин овладеет положением, или...
      Ничего, придет день, когда можно будет посчитаться с Ястрой за все. Поквитаться основательно. Ей нравятся мужчины низкого происхождения? Что же, сделайте одолжение - ее на прогулке может подкараулить и схватить дюжина здоровых молодцов, поиграть в кошки-мышки. Найти их, потом, разумеется, не удастся - в столь смутные времена...
      "Мечты, - усмехнувшись, подумал он, плавно покачиваясь на пружинящем сиденье. - Все мечты. А на деле?.."
      Он очнулся - звонил телефон. Властелин взял трубку.
      С минуту он внимательно слушал. Лишь однажды переспросил:
      - Пятеро? Ну что же: повелеваю взять их и выяснить - кто они и зачем прибыли, от кого, с какой целью. И не церемоньтесь с ними...
      Некоторое время слушал молча. Но снова перебил, не сдержавшись:
      - Горные? Откуда они могли там взяться? Да? А вы почему опоздали?
      После паузы:
      - Хорошо. Агента? Ну, передайте ей мою благодарность... вознаградите соответственно, как там полагается.
      Ему продолжали что-то говорить. Послушав, Изар сказал:
      - Четыре больше, чем один, не так ли? Вот и сделайте вывод. Тем более, если первого увезли воздухом. Только учтите: мне нужны живые. Нет, не горцы, а эти люди. Живые, ясно? И доложите, как только они будут у вас.
      Разговор закончился, и он продолжал раздумывать, теперь уже не хмурясь, напротив - даже слегка улыбаясь.
      Потому что, к счастью, не все еще было потеряно.
      Изар, мечась в поисках выхода из запутанной ситуации, продолжал помнить о некоторых важных вещах.
      Прежде всего ему пришло в голову, что прежде - до погибшего Командора столь нужный ему сейчас Орден Незримых возглавлял другой человек. Анадонк, потомок знатного, но давно безземельного рода, добровольно ушел от дел и доживал на покое далеко от столицы. Многолетний Советник отца, надежный, как сама планета, почему-то не пожелал сохранить свой пост после наступления поры Изара, хотя оставался неизменно доброжелательным, всячески подчеркивая свои симпатии к политике нового Властелина. Он оставил пост Командора ордена Незримых еще при жизни отца Изара, сославшись на то, что возраст не позволял ему заниматься двумя столь ответственными делами. Но был в курсе всех орденских интересов и событий.
      Этот старик оказался теперь единственным, кто мог не только начать, вести и выигрышно завершить разговор с всегда уважавшими его донками, выступая от имени Властелина (что им тоже было привычно еще по былым временам), но и восстановить связь Властелина с Орденом, умело запустить эту машину в нужном направлении. Иными словами - помочь Изару разыскать Наследника и водворить его в Жилище Власти.
      - Высокочтимый донк...
      Советник поморщился. Он не любил, когда его называли так собственные слуги. Куда более по вкусу ему было простое "хозяин". Однако они - люди, немногим уступающие ему в возрасте и, следовательно, в упрямстве, продолжали поступать по-своему.
      - Ну что там?
      - Доставлено письмо.
      Советник поднял брови. Писем он ни от кого не ждал. Да и почта давно уже не работала.
      Он повертел шелковистый конверт в пальцах. Поднес к носу. Пахло почему-то духами. Как на дворцовых празднествах, что устраивались при покойном Властелине. Давным-давно...
      Пришлось вскрыть. Он пробежал глазами несколько строк, написанных, как в милую старину, мелким, округлым почерком. От руки! Гм...
      Не менее удивительным оказалось и содержание. Выяснилось, что поблизости - в ранее пришедшем в упадок и опустевшем доме небогатых донков - поселилась благородная, молодая и одинокая дама, желающая завязать знакомства с соседями и потому приглашающая благородного донка и Советника Власти посетить ее - если это не нарушит его планов - завтра, после обеда. Попросту говоря - приехать на чашечку кофе.
      - Бред какой-то, - пробормотал он. - Девица она или вдовушка, но уж коли ей известно, что я был Советником, то следовало бы и знать, сколько мне лет. Кто это привез?
      - Шофер.
      - Шофер? Чем же он управлял, этот представитель вымершей специальности?
      - Лимузином, благородный...
      Слуга не закончил - таким гневным был взгляд донка.
      - Приведи его!
      - Он исчез.
      - То есть как?
      - Ну, как исчезают: был - и нет его...
      - А машина? Тоже исчезла, может быть?
      - Стоит у крыльца.
      Советник нахмурился. Исчезнуть мог рыцарь Ордена Незримых, кто же еще? Во всяком случае, в этом что-то было.
      Он встал. Слуга кинулся помочь, Советник оттолкнул его. Хотя и на самом деле последнее время чувствовал себя очень, очень старым и немощным. Но не в возрасте было дело. Гибло человечество. Что же говорить об одном человеке...
      Он вышел на крыльцо. Машина и в самом деле была. Непривычных линий. Ключ в замке.
      - Где наш шофер? - спросил он, не оборачиваясь.
      - Колет дрова. Прикажете позвать?
      - Не надо, - буркнул Советник.
      В конце концов, он и сам хорошо водит машину...
      Все упиралось, следовательно, в старого Советника. Хотя казалось унизительным - уже будучи полноправным Властелином, просить не просто поучить уму-разуму, но и выручить, принять на себя всю неимоверную тяжесть хитроумной борьбы с донками, - Изар понял все-таки, что без этого не обойтись.
      Правда, мысль о поездке к старику созрела далеко не сразу.
      Началось с того, что половину доли цикла тому назад Властелин отправил старику (с надежным боемобилем) приглашение, по сути же - повеление: прибыть по возможности скорее ко двору. Изар надеялся, что сможет доверить Власть старому вельможе и уже тогда со спокойной совестью пуститься в народ, - а Советник, облеченный всеми полномочиями, встретит гостей и начнет затяжные переговоры...
      Ответ последовал столь же быстро; получив его, Изар понял, что именно этого и боялся: старик, употребляя давно вышедшие из моды витиеватые обороты, благодарил за высокую честь и сетовал на возраст с присущей ему слабостью, а также на здоровье, оставляющее желать много лучшего. Это, как писал старец, к глубочайшему его прискорбию, делало невозможным появление его в Сомонте - "ибо если я и совершу такую попытку, то с середины пути придется поворачивать назад, чтобы доставить мое тело туда, где я хочу и должен быть похоронен".
      Аргумент был, что называется, убойным, потому что являлся совершенно логичным. Опровергнуть его могла бы лишь врачебная комиссия; но Изару нужен был благожелательный, спокойный и настроенный на долгую политическую борьбу наместник и советник, а не рассерженный и брюзжащий старик. Так что силовые методы тут отпадали.
      И он поехал, стараясь, чтобы никто из приближенных, а прежде всего Ястра, не догадались о его слабости - слабости в качестве Властелина планеты. Пусть кратковременной, как он надеялся, но все же несомненной слабости.
      Сперва Изар собирался полететь к старику, и дальше от него к Яшире, на аграплане. Хотелось самому посидеть за штурвалом; но стоило, зажмурившись, представить себе, как он усаживается в кабину и готовится ко взлету, как Изар почувствовал легкую дурноту, закружилась голова. Видимо, после того, последнего полета, когда его спасли чужаки, подсознание отвергало этот способ передвижения. А кроме того - генерал Си Лен, Начальник службы неприкосновенности царственных особ, доложил Властелину, что те места донкалата Мармик, пролетать над которыми Изару пришлось бы, просто-таки кишат солдатами противника, вооруженными, кроме всего прочего, и зенитными ракетами. Так что всякий полет становился делом чрезмерно рискованным. Кроме того, никто не знал, что таится под кронами лесов Самора: что, если аграплан сочтут вражеским и дадут залп? А если кто-то, как предполагал генерал Си Лен (а он просто не имел права размышлять по-иному), всерьез наблюдал за всеми действиями Властелина, в том числе и за его передвижениями, то вылет его личной машины (а других просто не было) с аэродрома Власти - пятачка, уместившегося в стенах Жилища, - никак не остался бы незамеченным. И если от злоумышленников на дороге всегда есть шанс отбиться, а при ночной езде опасность взорваться на заранее заложенном заряде тоже намного уменьшается, поскольку в темноте трудно даже из недалекого укрытия определить мгновение, когда нужная машина оказывается над фугасом, - то в воздухе никто не сможет спастись из взорванного аграплана. Охрана советовала воспользоваться Каретой Власти, боемобилями и ночной темнотой. Поразмыслив, Изар так и поступил.
      Первая удача настигла его в пути: остатки наблюдательной агентуры все-таки сработали - по сути дела, случайно, однако без везения не бывает удачи, - и людей, прилетевших на втором из замеченных кораблей, обнаружили. Правда, Ястрины горцы сумели схватить их первыми и сразу же увезти одного, но для начала Изару хватит и четырех. Удача была хорошим предзнаменованием и сулила обогатить его новой информацией, которой ему так не хватало. Скорее всего это люди Миграта; станет наконец ясно - где он укрылся и что замышляет.
      И вот сейчас Властелин полудремал в раскрытом кресле машины, уносившей его все дальше от Жилища Власти, и даже не старался увидеть что-то через бронированное стекло, потому что ночь надежно укрывала от взгляда все разрушения, которые сюда принесла так хорошо задуманная и так скверно осуществленная им война.
      - Не проскочите поворота направо, - на всякий случай предупредил он сидевшего впереди генерала. - Там у нас первая встреча с народом, если помните. В округе Ситан.
      Это было на самой границе Пригородного кольца. Сразу за местечком Ситан начиналось Мертвое кольцо.
      - До него еще далеко, Бриллиант.
      Изар закрыл глаза, чувствуя, как сон овладевает им. Странно - сейчас, в дороге, он испытал неожиданное облегчение: как будто сделал что-то нужное и удачное. Может быть, потому, что пока ему ничем другим не надо было заниматься: связью в пути они решили не пользоваться из-за опасности перехвата (хотя и постыдно было принимать такие меры предосторожности в своей собственной стране). Так что оставалось только спать - хотя бы впрок, потому что не известно еще, что придется делать следующей ночью.
      Встреча в Ситане прошла благополучно - в том смысле, что охране не пришлось вмешиваться, люди - человек около тридцати, заранее предупрежденных гонцом и несколько часов дремавших в ожидании, - вели себя спокойно, хотя особого восторга по поводу явления Властелина не проявляли. Привыкли уже к послевоенной скудости - потому, наверное, что и до войны жили не очень-то. Совершили полагающееся преклонение, потом слушали, не прерывая. Под конец, в знак одобрения, помахали поднятыми над головой ладонями, прокричали, как и полагалось: "Уу! Уу! Уу!" и спокойно стали расходиться, ни на что даже не пожаловавшись. Быть может, их предупредили, чтобы не очень-то досаждали Властелину. После чего можно стало двигаться дальше.
      Изару снова дремалось; за окошками медленно текла густая ночь. Потом водитель стал притормаживать. Властелин встрепенулся, охрана еще раньше изготовила весь свой арсенал. Но ничего опасного не случилось: просто подъехали к границе населенной земли; дальше начиналось Мертвое кольцо.
      Въехали в него как-то незаметно: дорога более или менее сохранилась, и по ней и до Властелина ездили, так что один ряд оказался расчищенным для движения, а время от времени попадались и места отдыха, освобожденные от неизбежного в уничтоженной стране мусора; на этих площадках пережидали, если приходилось, встречного - но то ли ночами тут никто не рисковал ездить, то ли - и это было вернее - ездить стало не на чем, а может, и некому. Так что можно было спокойно двигаться на небольшой скорости, огибая кучи обломков, возникавшие то справа, то слева. В общем, оказалось не столь страшно, как все ожидали.
      Потом что-то все же засветилось впереди. Похоже было на фары встречных машин. Всего возникло их шесть - вынырнули, одна за другой, из ложбины, в которую впереди уходила дорога. Три встречных? Нет, вряд ли их было три: светились они не попарно, а вереницей - одна за одной. Мотоциклы? Или машины, у которых горела у каждой только одна фара? Водитель Властелина ударил сразу всеми прожекторами, чтобы заставить тех хотя бы уменьшить скорость, прижаться к валу мусора на обочине, пропустить караван Властелина - три огня на крыше Кареты Власти, непрерывно менявшие цвета, и над ними - голубая, ярко светящаяся Рыба были известны каждому на Ассарте, хоть как-то связанному с дорогой. Встречные не отозвались никак, но продолжали быстро приближаться, светясь по-прежнему не ярко, спокойно. Капитан тарменаров скомандовал по рации остальным машинам открыть огонь. Шутить он не собирался. Протянулись лазерные трассы. В первый, самый ближний огонь было попадание, все видели. Он не погас; наоборот, засветился ярче, налетая с прежней скоростью. Водитель пробормотал громко:
      - Да они даже не по трассе идут. В стороне...
      И в самом деле: и остальные увидели сквозь броневой пластик окон, что дорога впереди была свободна - огни неслись прямо по бездорожью, по целине, вернее - по слою пепла, покрывавшему ее, но без малейшего ветерка, пепел не шевелился даже - а ведь от нормальной машины поднялось бы черное облако, сквозь которое никакой, лазерный даже, луч не пробился, бы.
      - Отставить огонь! - скомандовал капитан. - Прибавить скорости!
      Машины пошли быстрее. Все яснее становилось, что огни скользят в стороне, хотя и параллельно дороге. Еще несколько секунд - и они промчались мимо. Все невольно повернули головы к заднему стеклу. Огни улетали. Просто огни. Ни машин при них не было, ничего. И при взгляде вслед им светились так же точно, как и спереди.
      - Похоже на шаровые молнии... - сказал Властелин, ни к кому в частности не обращаясь. - С чего бы? Грозы нет...
      - После войны их стали замечать тут и там, - поспешил доложить капитан. - Они, похоже, вреда не приносят.
      - Сколько они в диаметре, как думаете? - поинтересовался Властелин.
      Ответы были разными, потому что расстояние до них каждый оценил по-своему, а значит, и величину: блюдце, игровой мяч, умывальный таз и тому подобное. Все сходились лишь в том, что все шесть были одного размера. Как по стандарту изготовлены.
      Оставалось только пожать плечами и продолжать движение.
      Только сон почему-то больше не шел.
      4
      Смириться с новым положением оказалось для Охранителя нелегко.
      Ничто так не укореняется в душе, как привычка к власти. Словно корни хрена в почву, она проникает глубоко-глубоко, и сколько потом ни вырывай ее, ни выдергивай, ни выкапывай, ни трави - все равно какие-то корешки в глубине уцелеют и сразу же или через небольшое время примутся пробиваться наружу.
      Охранитель же и не пытался хоть как-то бороться с этой привычкой - быть может, потому, что даже не привычка то была, но потребность. Тот гормон, без которого его организм нормально действовать не мог, а способен был только на быстрое умирание.
      Он сознавал, что потеряно очень многое. Из существа, причастного Силам, владевшего Пространством и в какой-то мере даже Временем, он превратился в рядового человека на заурядной планете. Но уверен был, что в недалеком будущем сможет вернуть все и обрести еще большее. Уверенность его основывалась на простой мысли: те, кто покарал его, после этого о нем сразу или почти сразу же забыли. Он перестал существовать для них, как реальный противник. У них всегда имелось множество других, более важных для них дел. Сам же он забыть о себе никак не мог, и чего-либо другого, более значительного, чем восстановление утраченного, для него не существовало.
      Можно было только радоваться тому, что его недооценили как противника и ограничились лишь тем, что отняли у него статус Человека Сил. Правда, те, кто судил его, на большее и не были способны, включая и Эмиссара Высших Сил - того, кто и вынес ему приговор, когда война на Ассарте была уже, по сути, проиграна. Но ведь они могли поступить куда хуже: обратиться к самим Высшим Силам, для которых возможным было - перевести его в пассивное космическое состояние и там уже обратить в кванты, в кварки, распылить, сделать лишенной всякой индивидуальности частицей Величайшей Силы. Они этого не сделали. Хвала Другому.
      Он знал, что пока не потеряна личность - не потеряно ничто. И не собирался тратить время на восстановление душевных и телесных сил. Сейчас главным было - не медлить, действовать, пока о нем не начали вспоминать. И действовать именно здесь, на Ассарте, где у всех хватало своих забот и не до него было, - а не пытаться каким-то способом перебраться в любой другой мир. Он понимал, что в каком угодно месте его встретят не просто недоброжелательно; его сделают ответственным за безрезультатную и стоившую многих трат войну, и поступят с ним наижесточайшим образом - чтобы отвести всеобщий гнев от себя. Охранитель предпочитал не думать, что он и на самом деле был если не единственным виновным (все-таки независимо от него и Ассарт готовился к агрессии), то во всяком случае одним из них. Ему было свойственно никогда не считать себя виноватым. Способность, необходимая людям, жаждущим власти.
      Поэтому он не стал пытаться покинуть не только планету, но и тот самый Сомонт, где потерпел столь жестокое поражение. Изрядная часть столицы была разрушена, и он без труда нашел себе пристанище в углу обширного подвала под разваленным домом во Втором городском поясе. Прежде в этом строении существовал завод, производивший пиво.
      Подвал был населен крысами, навещали его также бродячие собаки. Они главным образом грызуны - и послужили ему пищей до тех пор, пока он не почувствовал, что способен выйти на свет и активно действовать.
      Но до того Охранитель больше месяца пролежал там в одиночестве, залечивая раны от вонзившихся в него стрел способом, давно ему известным: у него отняли силы, но знания сохранились, и своей планетарной плотью он по-прежнему владел и управлял в совершенстве. Лишь почувствовав себя совершенно здоровым, он вышел, чтобы запастись более нормальной едой и питьем: краны в подвале были, но городской водопровод не действовал, и первые несколько дней пить ему приходилось крысиную и собачью кровь, однако она плохо утоляла жажду.
      Потом же случилось то, на что он не переставал надеяться: пришла помощь. Именно с той стороны, с которой он только и мог ее ожидать.
      Его нимало не удивило, что то не были люди, но существа - или, может быть, скорее сгустки энергии. Их можно было назвать шаровыми молниями, пользуясь понятиями, известными в человеческой практике; среди Сил же они носили имя энобов. Ему не раз приходилось общаться с ними еще на Заставе, и он полагал, что они являются посланцами Другого, о котором у Охранителя было лишь весьма смутное представление, но в которого он истово верил. Энобы, естественно, не могли принести ему ни еды, ни питья. Но сделали больше: снабдили его энергией, и благодаря этому запасу он смог более двух недель существовать, не нуждаясь ни в какой вещественной пище. Когда он снова начал слабеть, его навестили вновь.
      Кроме энергии, они снабдили его самым, может быть, главным: уверенностью в том, что на него еще надеются. И, следовательно, поддержат.
      Позже, когда раны не только затянулись, но даже и следы их исчезли, Охранитель стал заботиться о себе сам.
      Создать запасы оказалось делом не сложным. По всему городу в эти первые послевоенные дни, недели и месяцы (или доли малого цикла, как принято было считать время на Ассарте) фактического безвластия шло постепенное разграбление уцелевших складов и магазинов. Правда, в этом промысле ему сразу же пришлось столкнуться с конкуренцией. На Охранителя напали в первый же день, когда он, наполнив объемистый заплечный мешок наиболее пригодными для него продуктами, возвращался в свое убежище.
      Нападавших было четверо. Они были вооружены тем самым оружием, что еще так недавно держали в руках воины, предводительствуемые им, Охранителем: многоствольными пистолет-пулеметами типа "циклон". То были современные, длинные, обладавшие большой дальнобойностью автоматы с лазерным телеприцелом и термочувствительным искателем цели.