Трижды сволочи! Что делать? Обойти? Время...
      Чертовы лианы... Обошел... Вперед... Снова редколесье... За деревом мишень в полный рост...
      Хреново спрятали! Огонь! Класс! Ха... Туг и пулеметное гнездо. Гранатой, сволочей. О... болота тут явно не хватало... Попробовать вброд?
      Прямо у ног Мейсона в траве величественно прошелестела семифутовая сурукуку [Сурукуку - ядовитая змея, отличающаяся особо свирепым нравом, нападает всегда первой (авт )].
      - Что это она? - удивился Мейсон - Обожралась и на горшок торопится? Могли и побеседовать... вот бы треснул по башке... Впрочем, что это я? Вырезать шест... так... сойдет... Эх... досточку бы сюда - вмиг пролетел... Какая-то возня сзади слева. Разворот... выстрел. Тьфу!
      Мейсон едва в сердцах не бросил винтовку.
      Откуда взялся этот злополучный пекари? [Пекари - крупный грызун, водосвинка (авт.)] - Ну ничего, - утешился Мейсон, - ребята подберут на ужин. - Ух ты! Глубоко! Придется вплавь... Интересно, как насчет небольшого крокодильчика? В придачу к пекари... Слабо? Вообще... виварий, а не полигон. Фух! Болото позади. Стоп! - Мейсон облился холодным потом. А ведь болота на карте вроде не было... Сбился с маршрута? Да нет! Вот ориентир - обгорелая сейба, в которую попала молния. Ха... В дупле видеокамера. Влепить, что ли? Крику не оберешься, да еще платить заставят. Так... явно минное поле - грубая работа... Опять полянка. Ага! Блиндаж. Неплохо спрятали... поползем... Так... еще футов сорок... - Мейсон достал вторую гранату. - Получай! - Граната влетела точно в амбразуру. Теперь вперед! Смотри под ноги! Осталась миля - не больше...
      Мейсон на бегу накрыл еще две "головы", вылетел на финишную прямую и тяжело спрыгнул в бетонированный окоп, где его уже поджидал капитан Райт с секундомером в руке.
      - Сколько? - выдохнул Мейсон и с наслаждением привалился к холодной бетонке окопа.
      - Отлично! Сто девяносто баллов из двухсот, - обрадовал его Райт. Но Мейсон недовольно сморщился:
      - Где десять баллов потерял?
      - На болоте - минута задержки и неоправданные действия.
      - А... чертов пекари...
      - Но ты молодчина, - Райт одобрительно хлопнул Мейсона по спине, - если хочешь знать, на этом маршруте еще никто не получил больше ста семидесяти - на моей памяти. Ты первый...
      3
      Ровно через неделю после визита в контору Фрэнки Мейсон, как всегда, решил наведаться в Лос-Анджелес.
      План обычный: уладить кое-какие денежные дела, пообедать в ресторане "Меркурий", побродить по набережной. В общем-то, можно было и не ехать, но у Мейсона были собственные соображения. Атмосфера города-гиганта его будоражила.
      Мейсону никогда не приходилось жить в больших городах, а потому общение с Лос-Анджелесом действовало на него как допинг.
      Мейсон вывел свой "Лендровер" на старое шоссе - из принципиальных соображений - и взял курс на столицу Кялифорнии.
      Его джип бегал не ахти как, но Мейсона машина полностью устраивала. Может, потому, что в армии ему редко приходилось обращаться с другими марками, а потому и в гражданском обиходе он избрал "Лендровер" - так спокойней.
      Настроение у отставного полковника полностью соответствовало прекрасной погоде. Сознание не отмечало ни одного тревожного признака.
      Полковник даже не смог бы сказать, почему вопреки традициям он приказал Району вывести "Лендровер" из гаража и поставить перед входом.
      И почему прислушивался к привычным звукам движения - фырчанию мотора, слитным шлепкам шипованных протекторов по сухому гудрону, свисту ветра на закраинах прямоугольного лобового стекла, поскрипыванию металлических сочленений неприхотливой машинки.
      Может быть, дело в том, что утром он совершил опрометчивый поступок: прикончил целых шесть банок превосходного австрийского пива.
      И теперь последствия сказывались как никогда.
      Нет, Мейсон вовсе не захмелел от такой дозы, но - но нечто в его поведении изменилось, да и почки, его здоровые почки, знали свое дело. И миль через десять Мейсон почувствовал, что пора остановиться и сбегать в ближайшие кустики.
      Старое шоссе не радовало глаз прежним оживлением. Пока Мейсон не встретил ни одной машины. Тогда он притормозил и, не заглушив двигателя, отбежал в сторонку. Больше по собачьей привычке, чем по необходимости, спрятался за рекламный щит и с удовольствием облегчился. Потом неторопливо застегнул "молнию" и направился к машине. Но едва Мейсон вышел из-за щита, как "Лендровер" с оглушительным взрывом лопнул.
      Впечатление было таким, словно Мейсон разъезжал на бочке с порохом. Крыша автомобиля взлетела на высоту футов пятьдесят.
      Когда куски разорванного металла выбили на асфальте и рекламном щите последнюю барабанную дробь, Мейсон добрым словом помянул пиво.
      Стоит ежедневно выпивать натощак шесть банок.
      И непременно австрийского. Верный шанс дожить до ста лет...
      Жаркое дыхание динамитного и бензинового пламени растворилось в пространстве. Каменистая пустошь Южной Калифорнии вновь ожила, застрекотала голосами цикад. Полковник замер, невидящим взглядом рассматривая кучу раскаленного металла и пять чадных островков догорающей резины.
      Выследили.
      От никому не известного мистера Стивенсона до полковника в отставке Мейсона добирались неделю.
      Бомба с дистанционным управлением - не захотели осквернять покой чинного Кармела.
      Команда на взрыв прошла откуда-то не издалека. Следовательно, надо ждать гостей - в том, что работа выполнена, положено удостовериться.
      И тут же, словно подтверждая правоту Мейсона, послышался гул мощного двигателя. По шоссе приближался большой черный "Крайслер".
      Мейсона словно ветром сдуло с обочины.
      В заднем кармане брюк он всегда носил плоский никелированный "браунинг". Не бог весть какое оружие, но в умелых руках - грозная сила. Уроки майора Кеведиша не пройдут впустую...
      ..."Огневой подготовкой" курсанты занимались вечером, после ужина.
      Инструктор майор Кеведиш оказался антиподом Хартмена.
      Забавный человечек: низкорослый крепыш с изумительно красной рожей и багрово-лиловым мясистым носом. Одного взгляда хватало, чтобы понять, что не холодные ветры севера и не соленые морские бури обработали кожу майора и придали ей оттенок сургуча. Завод, поставляющий для физиономии Кеведиша первосортную краску, находился в утробе майора, и сырьем для него служило очищенное пшеничное виски. Кеведиш обеспечивал бесперебойную работу своего заводика, четырежды в день поставляя сырье.
      А еще на лице майора колосились полуседые старомодные баки.
      Кеведиш любил прихвастнуть своими способностями, но делал это с неподражаемым шармом.
      Собственно, их знакомство и началось с небольшого фарса, в котором майор сыграл главную и единственную роль. Действие развернулось в центре большой поляны, оборудованной под стрелковый полигон.
      Сержант Лерош выстроил их - как и полагалось, а сам ненадолго исчез: майора Кеведиша необходимо было разыскать где-нибудь в зарослях неподалеку, разбудить, вытащить из походного гамачка и привести в божеский вид. Опытный Лерош быстро справился с этой задачей, и майор предстал перед курсантами во всей красе.
      Шмыгнув носом, он скосил в сторону маленькие серые глазки и тяжко вздохнул:
      - Свинство, конечно...
      Судя по всему, реплика предназначалась сержанту Лерошу, но Лерош и глазом не моргнул.
      - Ладно! И... и... ик! - примирился со своей участью майор. - Вы думаете, что умеете стрелять? А? И... и... ик!
      По рядам курсантов прошелестел легкий смешок. Судя по всему, майор успел где-то надраться вдрызг.
      - Ага! - грозно рявкнул Кеведиш и качнулся на ногах. - Умеете?! И...ик! Жопами вы умеете стрелять! Жопами... после обеда!
      - Гляди из своей с натуги не бахни, - тихо, но внятно отозвался из строя Сэм. Выходка Сэма майору понравилась - он обожал соленый солдатский юмор.
      - Если бахну, то тебя унесет, - не без доли преувеличения заверил Сэма Кеведиш.
      - Так заткни ее от греха, - посоветовал Сэм.
      - А заодно и рот, а то сквознячком геморрой надует, - добавил Спенсер, верно уловивший тон беседы.
      - Га-га-га! - заржал в ответ Кеведиш. - Мне Райт говорил, что вы продувные бестии, но мне такие парни нравятся. Ну, так как?!
      - Что "как"? - осведомился Сэм.
      - Говоришь, стрелять умеешь?
      Сэм пожал плечами в ответ.
      - Выдай им пушки, - коротко скомандовал Кеведиш Лерошу.
      - Какие? - уточнил Лерош.
      - Карманные.
      "Карманной пушкой" Кеведиш, как оказалось, именовал "кольт-375".
      В руках десяти курсантов оказались новенькие, пахнущие смазкой револьверы. Затем сержант проставил номера "кольтов" в специальном журнале напротив фамилии получателя и предупредил, что теперь это оружие закреплено за ними до окончания учебы. Выполнив формальности, Лерош направился было к пульту управления мишенями, но Кеведиш остановил его:
      - Э! Сержант! Они же умеют стрелять.
      - Так что? - не понял егекЛерош.
      - Табельные мишени для них слишком большие, - с явной издевкой пояснил Кеведиш и с трудом наклонился. Порывшись в траве, он подбросил на ладони три старые винтовочные гильзы.
      - Вот! - торжественно объявил Кеведиш. - Это в самый раз.
      Шагах в сорока, в стороне, из травы торчал полусгнивший пенек. К нему Кеведиш и направился, старательно обходя по дороге малейшие выбоины и бугорки. Присев возле пенька, Кеведиш долго и старательно устанавливал на нем гильзы.
      - Прошу вас, г...спода, - широким жестом указал Кеведиш направление стрельбы, а сам сложил руки на груди и застыл в известной позе французского императора.
      Палили они наугад, целясь в пенек. Ржавые гильзы с такого расстояния разглядеть на фоне бурого пенька мог разве что глаз куперовского героя.
      Труха летела из пенька во все стороны, но все три гильзы - к великому позору стрелков - остались на месте.
      - Так, - констатировал Кеведиш, - языками вы орудуете куда лучше. Теперь я попробую.
      Он смачно высморкался, неторопливо извлек из кобуры старый, обшарпанный "смит-вессон".
      - Если есть смельчаки, то могут стать возле пенька и посмотреть, напоследок предложил Кеведиш, взводя курок.
      - Я стану, - неожиданно для себя вышел вперед Мейсон.
      - Ты часом не перегрелся? - схватил его за руку Сэм. Мейсон выдернул руку и решительно зашагал к пеньку.
      - Э, сержант, - ринулся к Лерошу Хариш, - останови этого придурка!
      Однако Лерош повел себя странно. Он хмыкнул, пожал плечами и безразлично махнул рукой:
      - А... пускай...
      Мейсон встал в трех шагах от злополучного пенька и пялил глаза на гильзы-мишени. Самое странное - он в тот момент совершенно не чувствовал страха, только любопытство.
      Майор не торопился. Он медленно поднял руку с револьвером и направил ствол в сторону мишени. Все, затаив дыхание, следили за его указательным пальцем, лежащим на курке. Однако выстрел так и не прозвучал. Кеведиш, казалось, передумал стрелять. Он опустил руку, постоял секунду в раздумье и быстро сунул револьвер под мышку. Затем отстегнул от пояса заветную фляжку, отвинтил крышку и жадно припал к горлышку губами.
      Он стоял спиной к курсантам и правым боком к мишени, а поэтому они видели только высоко запрокинутую голову Кеведиша. Когда же он вытащил из-под мышки "смит-вессон", не заметил никто. Три выстрела хлопнули коротко и неожиданно. Мейсон тоже не уловил движение Кеведиша и вздрогнул, когда гильзы, почти одновременно, со звоном разлетелись в разные стороны.
      Что и говорить - такого фокуса не увидишь ни в каком цирке. Кеведиш сразу и навсегда заработал себе прочный авторитет.
      - Интересно... - почесывая затылок, вопросил Сэм. - А во сколько обходится государству содержание этого гениального алкоголика?
      - Ну что, сопляки?чА, умеет майор Кеведиш стрелять? То-то! Но все этЬдер... р... рь... мо! Стрелять надо на слух. Да! Ик! Ваш начальник Э... Э...
      Эдварсн... он... мжт... Я научил... И Лрш тоже мжет... Всех я научил, кажется, майора окончательно развезло. Тут-то, как всегда вовремя, вмешался Лерош. Он бережно подхватил под мышки Кеведиша, амплитуда колебаний которого приняла угрожающие размеры, и дипломатично осведомился:
      - Сэр! А вам не пора вздремнуть часок-другой?
      - Пра! - тотчас согласился майор. - Мне дано пра... Веди мня.
      Лерош поволок "гениального алкоголика" к гамаку, а Мейсон все стоял над злополучным пеньком...
      ... - Ты видел? - спросил Паоло напарника и, не дожидаясь ответа, сбросил газ.
      "Крайслер" покатил по инерции и бесшумно замер в десяти шагах от пожарища.
      Джанкарло, худой, будто высушенный субтропическим солнцем пустоглазый ганфайтер, коротко бросил по-итальянски: "Черт ему помогает" и, выставив в окно ствол безотказного "ингрэма", хлестанул очередью по невысоким сопкам, топорщащимся у места, где только что дематериализовался полковник.
      В ответ прозвучал только один выстрел - едва слышный хлопок. Но Джанкарло дернулся, проелозил по сиденью и, выронив автомат, схватился за простреленное плечо. Правая рука, умелая и спорая десница ганфайтера, повисла как плеть.
      - Porkko! - прошипел Джанкарло и приказал: - Гони!
      ...Стрелять вдогонку "Крайслеру" полковник не стал. Так даже лучше, если машина с подранком доберется до... Фрэнки, кого же еще. Но и торчать на пустом шоссе возле кострища, дожидаясь полицейского патруля, Мейсон не собирался.
      До новой бензоколонки Тома - три мили по пустыне, негусто поросшей высокими агавами. Одежда для марш-броска неподходящая, но выбирать не приходится.
      Мейсон подхватил с обочины свернутый пропеллером номерной знак с "Лендровера" и рванул по едва заметным тропинкам на юго-запад.
      Каменистая пустошь. Где в подобном месте приходилось бегать? В Чаде... С полной выкладкой и полуторагаллонной канистрой воды. В спину не стреляли - им удалось оторваться скрытно, - однако на ходу все время прислушивались, чтобы успеть замаскироваться до появления угандийских вертолетов. Принимать бой было нельзя: в магазине тяжеленного гранатомета "карл густав", который тащил сержант Доули, оставалось только два заряда. Вертолетчики, конечно, французы, и совсем не зря получали, сволочи, свои франки от угандийского правительства...
      С пригорка хорошо просматривался фривей - широкая сине-серая лента с редкими росчерками тормозных следов, машин немного - до вечера, когда хлынет поток возвращающихся из Лос-Анджелеса служащих, еще далеко. У бруксоновской заправки только две машины:
      плоский оранжевый "Корвет" с двумя девицами и большой серебристый рефрижератор. Том, в спецовке, чуть паодаль - с двумя монтажниками, заканчивающими сборку павильона закусочной.
      Мейсон еще полежал на гребне, понаблюдал - картина казалась мирной, потом одним броском перебежал к заправке.
      - Воюешь, что ли? - спросил Том, окидывая взглядом пропыленную и измятую одежду Мейсона. А возможно, все дело было в выражении лица полковника.
      - Разминаюсь, - кивнул Мейсон, - тебя тут никто не доставал?
      - С той пятницы - никого Даже за деньгами не заехали.
      - А ты "фрик" приготовил? - поинтересовался Мейсон, увлекая Тома в маленький, но хорошо расположенный (обзор на три стороны)
      офис.
      - Пушку я приготовил, - сообщил Бруксон и указал на магазинный "винчестер", - пусть сунутся. Кто, черт побери, хозяин на этой земле?
      - Хорошая штука, - согласился отставной полковник, проведя пальцем по стволу и оглядывая офис и панораму из окон, - только... прибереги на самый крайний случай.
      - Что будешь пить? - спросил Том, открывая холодильник.
      - Содовую. Со льдом.
      Бруксон еще раз внимательно глянул на Мейсона и вдруг спросил:
      - Ты что, вместо меня подставился Фрэнки?
      - Шлюхи подставляются, - неприятным голосом отозвался Мейсон, - и педики сраные.
      Думай, что говоришь.
      - Ладно, чего тут собачиться, - примирительно проворчал Бруксон и протянул мгновенно запотевший стакан, - но я же тебе так, по дружбе пожаловался, безо всякой задней мысли... На меня наехали - мне и разбираться.
      - Сам не разберешься. Не твой уровень.
      - Твой? - спросил Том, кивая на перепачканную одежду Мейсона. - Или будешь армейскую команду собирать?
      - Много чести, - отрезал Мейсон и поставил пустой стакан. - Ты мне свой "Ниссан" одолжишь?
      Бруксон кивнул - не вопрос, мол, - и предложил:
      - Может, я с тобой?
      Мейсон помедлил и отрицательно покачал головой.
      4
      Бруксоновский "Ниссан" был "чистым". Не требовалась даже специальная проверка, достаточно было Мейсону заглянуть под капот и под днище и пошарить под сиденьями.
      Все-таки рэкетиры - ребята не слишком высокого класса. На уровне мирных обывателей они, конечно, угроза смертельная, но до настоящей современной техники недоросли. Можно надеяться.
      Джеймс Мейсон сунул в обширный "бардачок" искореженный передний знак с покойного "Лендровера" и погнал в Кармел. Там поставил "Ниссан" перед домом Бруксона и пошел пешком.
      "Пешком", впрочем, это гипербола, или в лучшем случае констатация способа передвижения на своих двоих.
      Шел Мейсон только один квартал. Дальше, легко и бесшумно, как большой кот, перемахнул через изгородь и пробрался сквозь частные домовладения. Не самое подходящее время, все залито сиянием субтропического солнцау но и не самое худшее - сиеста.
      На одном из участков играли в теннис, вяло и монотонно перестукиваясь желто-оранжевыми пушистыми мячиками.
      На другом - столь же вяло и непрофессионально занимались любовью на краю бассейна, под вопли "Айрон Мейденс". Музыка соответствовала скорее ритмизированной ламентации дюжины жиголо в предвкушении брутальной кастрации, чем здешней земноводной реальности.
      На третьем - замечательно растрепанные англо-американские детишки, числом до шести, возились с полудюжиной сеттеров и спаниелей с добавлением парочки гувернанток, Мейсону понадобились лишние пять минут, чтобы преодолеть эти двести ярдов незамеченным и неукушенным.
      Затем Мейсон пробрался сквозь два частных владения, где не оказалось никого крупнее и опаснее махаонов, и вышел к своему дому.
      Столетний платан рос как раз на границе участков, на пятьдесят футов взметая крону над изгородью.
      Мейсон ловко, по-обезъяньи вскарабкался на уровень кровли своего дома, прильнул к развилке и замер.
      На эту сторону выходило пять окон - три первого и два второго этажа, хорошо просматривалась подъездная дорожка.
      Рамон работал на кухне, работал и напевал что-то свое, бесконечное, народное, на трех нотах.
      Одной этой песни, наверное, было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное, хотя ни в словах (Мейсон, естественно, владел испанским, по крайней мере, достаточно, чтобы понимать непритязательный текст о любви и одиночестве), ни в мелодии ничего предосудительного не было. Просто Мейсон знал репертуар своего слуги-повара и знал, по каким законам сменяются рамоновские "диски".
      Но, кроме бормотаний и завываний, которыми чикано успокаивал смущенную душу, Мейсон уловил еще кое-что.
      Тень тени.
      Не силуэт и не движение, а чуточку измененное распределение освещения в спальне.
      И еще: чем дольше Мейсон всматривался в окна собственного дома, тем определеннее чувствовал не просто постороннее, но враждебное присутствие. Засаду.
      Умел подобные вещи ощущать полковник Чаще всего куда быстрее, чем срабатывал рассудок.
      Необходимое условие выживания. Или наоборот при всей тренированности, подготовке, снайперском мастерстве полковник просто не дожил бы до этих лет, а скорей всего не выбрался бы живым из первого своего настоящего боя, тогда, во Вьетнаме, а может быть, даже из лагеря.
      Великий мастер Эдвардсон сумел развить у всей команды, у каждого это шестое чувство Но возможно, не только развить. Мейсон давно склонился к мысли, что в критериях отбора курсантов "Белой рыси" догадка о таких, не четко определенных наукой, но известных настоящим военным практикам, возможностях парней-кандидатов играла важнейшую роль.
      Мейсон соскользнул с дерева на своем участке, мгновенно перекатился в "мертвую зону", не просматриваемую из закрытых окон, не касаясь стены лопатками, пробрался к окну нижней ванной. Окно было с секретом: его можно бесшумно распахнуть снаружи, нажав в определенной последовательности на головки четырех алюминиевых заклепок на алюминиевом же переплете. Последовательность, известная только полковнику.
      Итак... вошел! Прикрыл бесшумно окно - "браунинг" на взводе - и к двери, непрошеных гостей, видимо, двое: один наверху, а второй - вот он! Уселся в кресло там, где холл переходит в короткий коридор к кухне, в точке, откуда хорошо видна и входная дверь, и Рамон, все под ту же "тревожную" песню готовящий телятину под соусом чиле.
      Мейсон как тень подобрался еще на шаг. Свалить одним выстрелом киллера с его позиции - не проблема, но есть еще второй, наверху. Перестрелка в собственном доме никак не входила в интересы Мейсона. Он сделал еще шаг, сократив расстояние с костлявым киллером до шести футов. Затем, чуть заметно присев, прыгнул.
      С шестым чувством у костлявого оказалось не все в порядке. Он только успел скосить глаза и чуть-чуть повернуться на шорох - а твердый каблук уже вонзился пониже уха, а долю секунды спустя жилистое тело Мейсона впечатало киллера в кресло, жесткий локоть врубился в солнечное сплетение, выбивая остатки дыхания, и рука полковника подхватила киллерскую "беретту" с длинным глушителем. Только негромкий стук и судорожный выдох.
      Однако Рамон на мгновение прервал песню, тут же, повинуясь знаку полковника, запел снова, только побледнел, но для осторожного человека сигналов поступило больше чем достаточно. Сигнал тревоги уже принят тем, который наверху, и через несколько секунд наверняка раздастся выстрел. Оставалось только сыграть на опережение!
      Мейсон, как в тысячный раз на своей особой ежеутренней тренировке, в два прыжка взлетел наверх. За мгновение до того, как опуститься на циновку у края ступеней, Мейсон выстрелил из трофейной "беретты". В ответ дважды слабо хлопнуло, две пули выбили облачка штукатурки из стены, а затем раздался болезненный стон и звук падения.
      Мейсон спрыгнул, минуя лестницу, на первый этаж, молнией пронесся в ванную, быстро открыл окно и выкатился во двор.
      Окна второго этажа закрыты, заученно, почти автоматически полковник пробежал девять шагов и, высоко подпрыгнув - "беретта" за поясом, уцепился за прутья пожарной лестницы.
      Еще две секунды - и он на средине лестницы, в футе от окошка, подсвечивающего верхний коридор. Жаль, но придется стрелять через стекло.
      "Беретта" тявкнула трижды, три гильзы со звоном ссыпались на отмостку, три аккуратные дырочки в венчике трещин проклюнулись в стекле, а темнокурчавая голова гангстера, хорошо видная на фоне светлого проема, ткнулась в пол.
      И почти в тот же момент ушло ощущение опасности.
      Мейсон засунул "беретту" за пояс и соскочил с пожарной лестницы. Еще один экзамен сдал. Последний? Очередной!
      ...Экзамен на "выживание" стал самым приятным испытанием.
      Мейсона выбросили из вертолета в самом сердце Амазонии. Нож, "кольт" с шестью патронами и... масса свободного времени. Да, еще передатчик черная коробочка на поясе. Передатчик должен был автоматически включиться ровно через месяц, и по его сигналам поисковая группа и определит местонахождение Мейсона. Правда, в случае экстренной нужды он мог сам включить передатчик - нажать красную кнопочку, но тогда экзамен по "выживанию" не засчитывался.
      Мейсон в передатчике не нуждался. Он чувствовал себя прекрасно, словно на отдыхе. Месяц в одиночестве, в дебрях тропического леса? Мейсон с удовольствием провел бы подобным образом и три месяца. Нож и "кольт" с шестью патронами?
      Ха! Не нужны ему патроны - он охотился при помощи обыкновенной дубины или ловушек, сплетенных из лиан. Не нужны рыболовные снасти остроконечная длинная палка с успехом заменяла удилище, поплавки и хитрые наживки. Желаете гарнир? Пожалуйста: батат, маниока, орехи кастанья. Десерт? Вот дынное дерево, вон пальма бурите, а здесь ягоды - всего навалом. Желаете молочка? На тебе молочное дерево. Ах вы устали... пожуйте листья коки, и усталость как рукой снимет. Мучает жажда? Сломай толстый стебель водоносной лианы - только не ошибись, ибо водичкой из похожего стебля можно завалить дюжину слонов...
      Да! Джунгли могли прокормить все человечество.
      А сколько интересного он повидал за этот месяц! В каком зоопарке увидишь такой великолепный экземпляр анаконды? Тридцатифутовая тварь на его глазах слопала белобородого пекари величиной с упитанную домашнюю свинью, а после вытянулась на прибрежном песочке во всю длину своего великолепного тела и задремала.
      Мейсон, зная повадки водного удава, без опаски приблизился вплотную и шагами замерил длину анаконды для истории. Жаль, фотоаппарата не было.
      А забавный поединок карликового муравьеда-древолаза с тигровой кошкой? Муравьед победил по всем статьям. Кошка, получив когтистой лапой по мордасам, кувыркнулась через голову и грохнулась с высоты тридцати футов, отчаянно вопя. Победитель проводил поверженного соперника торжествующим взглядом и чинно отправился в обход своих высотных владений.
      Одна из таких встреч, правда, едва не закончилась плачевно для самого Мейсона. Он шел, беспечно высвистывая бравурную мелодию, и наслаждался недолгим ощущением прохлады во всем теле после купания. Он забыл на мгновение, где находится, и тотчас за это поплатился. Сельва напомнила о себе.
      Спасло Мейсона "шестое" чувство, развитое и отработанное на полигоне "S".
      Вначале он почувствовал на своей спине чужой недружелюбный взгляд, а затем услышал едва уловимый осторожный шорох прямо над собой.
      Голова Мейсона еще не успела переварить информацию, как тело уже рванулось футов на десять вперед. В воздухе Мейсон развернулся и упал на спину - лицом к предполагаемому противнику.
      При этом левая рука его уже сжимала колодку ножа, а правая - рукоятку револьвера.
      Прыжок этот спас Мейсону жизнь, потому что через какую-нибудь долю секунды на то место, с которого его унесли ноги, тяжело шлепнулось громадное пятнистое тело.
      Видимо, раньше ягуару не приходилось промахиваться. Он даже оцепенел на мгновение, соображая, куда делась добыча и каким образом она ускользнула из его лап? Но замешательство гигантской кошки длилось недолго - в следующий миг она коротко взревела и сверкнула Мейсону в глаза злобными зелеными огоньками. Затем кошка припала к земле, напружинив тело, но прыгнуть не успела: дымная полоса протянулась от правой руки Мейсона к голове ягуара. Прямо посередине между глазами вздыбилась опаленная шерсть. Из затылка кошки полетели красные клочья. Тело ягуара сразу обмякло. Он неуклюже завалился набок и, дернув задними лапами, затих.
      Мейсон утер со лба росинки холодного пота и выругался. Затем вскочил на ноги и осторожно приблизился к пятнистой туше, не спуская с нее глаз. Пнув для верности мертвое тело, Мейсон облегченно вздохнул.
      Со шкурой возиться не стал - предстояло еще пятнадцать суток скитаний, а за это время великолепный трофей неизбежно бы испортился. Но зубы ягуара - на память - не без труда выдрал и спрятал на дне ранца...
      ...В тот вечер в Кармеле, засидевшись в полутьме кабинета за полночь, полковник впервые осознал, что впутался не просто в опасное - в практически безнадежное дело.
      Да, Фрэнки - поганый сморчок, и ни он сам, ни его ублюдки против Мейсона не тянут. Ни в одиночку, ни при открытом нападении. Но открытого нападения может и не быть. Они уже вычислили полковника - и теперь будут подстерегать, будут охотиться - и так до той самой поры, пока пуля, или динамит, или яд не поставят точку в карьере бойца-одиночки.
      Гангстеры не забывают и не прощают. Охота может длиться долго, но закончится однозначно.
      И на беду свою, в городе Мейсон практически утратил "чувство спины", вколоченное годами тренировок и боев умение мгновенно и точно чувствовать опасность. Город - не джунгли, не мог пока Мейсон реагировать должным образом на каждого прохожего, на каждое приоткрытое окно, на каждую проезжающую машину.
      Стратегически ситуация складывалась совсем не в пользу Мейсона. Он оказался дичью.
      А перевернуть ситуацию, перехватить инициативу, нападать, а не обороняться - означало принципиально и необратимо изменить свой статус. Поставить себя вне закона.
      Объявить войну не кучке итальяшек-гангстеров, а Большому Дому, Соединенным Штатам Америки, чьи интересы, законы, народ он когдато поклялся защищать...
      5
      ...Боевая карьера молодого лейтенанта началась неудачно. Вначале задание показалось пустяковым - выйти к затерянной в джунглях деревеньке и уничтожить разбазированные там две пусковые установки ракет типа "земля воздух".
      Основная цель - взять в плен русского военспеца.
      Ракеты эти только поступили на вооружение хошиминовской армии, но уже изрядно досаждали авиации. Естественно, командование интересовали некоторые технические детали.
      Гораздо позже, в расцвете своей карьеры, Мейсону приходилось брать такие установки, что называется, "с потрохами". Как? А просто: выбиваешь обслугу, цепляешь установку тросом, а пара грузовых вертолетов подхватывает трос, и... получите посылку. Но то было позже, а в первый раз Мейсон опростоволосился.
      Он уверенно вывел взвод к деревеньке, успешно обошел посты и нанес удар. Вьетнамцы в этой глуши чувствовали себя в полной безопасности - янки никогда не совали нос так далеко. Атака получилась стремительной и мощной, а главное - неожиданной. Они выбили обслугу и охрану одной установки, заминировали ее и ринулись к другой.
      На этом их наступление закончилось. Разбежавшиеся вьетнамцы рассредоточились, обхватили их кольцом и навязали бой на взаимоуничтожение. И его парни, его великолепные парни оказались совершенно не подготовленными к такому бою. Мейсон попробовал вывести группу, но не тут-то было: щуплые узкоглазые вьетнамцы прекрасно себя чувствовали в лесном зеленом массиве и великолепно стреляли.
      Уцелели только двое - сам Мейсон и сержант Доули.
      Эта неудача послужила Мейсону горьким уроком. Ведь он-то оценивал боеспособность группы, исходя из своих возможностей, и совсем забыл о солдатах. Да! Забыл! А они, несмотря на спецподготовку и боевой опыт, не умели того, что умел Мейсон. Они боялись джунглей, они не умели не только воевать в них, но и просто жить.