'Ахматовская культура' или 'Не ложи мне на уши пасту !'

      -- Прошмонаем? Кого?-- вступила прямо с порога Софья Моисеевна.-Фимошка, што вы имеете в виду?
      -- Какой ужас!-- взвилась Ленка.-- А у нас такой бардак! И ты, Фимка, только сейчас об этом говоришь?! Мама, давай хоть что-то приберем... А кто именно будет? Сосед?
      -- Ну да, с утра заходил этот Обер-амутант, а с ним еще один. То ли бухгалтер, работающий у этих амутированных раввином, то ли наоборот, я не вникал.
      -- Как это -- наоборот?-- не поняла Ленка.
      -- Увидишь -- поймешь,-- ухмыльнулся Умница.-- В общем, сам разбирайся, Боря. Я им сказал в три прийти.
      Ленка бестолково металась по холлу, как залетевшая в квартиру сорока, хватая все, что плохо лежало. При этом она информировала тещу о психозе в семье. Теща пронзительно смотрела на меня, понимающе кивала головой и все недоверчиво переспрашивала, что неужели таки никогда никто в моем роду не страдал психическими расстройствами...
      Ровно в три явилась странная парочка. Обер-амутант с кем-то, похожим на нового русского из старообрядцев -- то есть "умервщленная" плоть в спортивном костюме "Адидас", носки с босоножками, сталактит длинной жидкой неухоженной бороды и взгляд, что-то выискивающий на верхней полке то ли книжного шкафа, то ли кладовки. Все это венчала кипа. А взгляд Обер-амутанта наоборот, выискивал что-то на нижней полке то ли шкафа, то ли кладовки. А, скорее всего, он просто боялся наступить на зарезанную собаку.
      Узнав, зачем они пришли, я рухнул в кресло и долго нервно смеялся. А перестал только встретив пристальный докторский взгляд Софьи Моисеевны. А потом эта ведьма многозначительно кивнула на меня -- Ленке. Похоже, я поймал тремп на диагнозе племянницы.
      Кажется, моя загубленная Умницей карьера пошла на второй виток. Я получил первый заказ как частный детектив, подозрительно похожий на мое первое задание в израильской полиции -- найти убийцу убитых собак. Мой смех произвел впечатление -- амутанты попереглядывались и назвали сумму, превышавшую мои ожидания. Наличными. Этого даже могло бы хватить на тещины зубы. Интересно, откуда у них такие деньги на такую фигню?
      -- Кого вы сами подозреваете?-- задал я дежурный вопрос.
      -- Я же вам все рассказывал еще в первый раз, когда заходил,-- слегка раздраженно ответил Обер-амутант.-- Правление амуты вынуждено было повысить цены на квартиры. Не все это правильно поняли. Мы люди в строительстве неопытные, нас подвели, мы запутались... В общем, были намеки, обвинения и даже угрозы.
      -- Кто вам кажется наиболее опасным?-- продолжал я страндартную процедуру.
      Обер-амутант пожал плечами, а второй проблеял:
      -- Э-э... пять последних..,-- он задумался,-- купивших квартиры семей... -- он снова замолчал,-- наиболее агрессивны...-- пауза.-- Они считают..,-- тяжелая пауза,-- что, заключая с ними договор..,-- бесконечная пауза,-- мы знали о повышении цены.
      Уф. Главное, больше не задавать вопросов, а то это никогда не кончится. Возникало ощущение, что каждое слово он рассматривает со всех сторон и обнюхивает, как пенсионер на рынке -- апельсин. Я встал, положил задаток в карман, и мы попрощались, как сообщники...
      -- Интерешно,-- прокомментировала Софья Моисеевна,-- школько шуток этот шеловек шитает пашхальную агаду[43]?
      -- Дареным зубам в коня не смотрят!-- весело ответил я, похлопав оттопыренный карман.
      Умница и Софья Моисеевна подозрительно на меня посмотрели.
      -- Боря, а при шем ждешь конь?-- встревожилась теща.
      Хотелось мне выдать достойную реплику, да не подворачивалась. Выручил телефон. Звонил Вувос. Я было открыл рот, чтобы куртуазно сообщить ему, как вовремя он позвонил, но что-то в его тоне заставило эту фразу проглотить. Елка украла Номи. Я не стал ничего уточнять, только заставил его пообещать ничего не делать до моего приезда.
      Видимо, я не "удержал" лицо. Три пары глаз смотрели на меня с явным интересом, который я проигнорировал.
      -- Если до полуночи не вернусь, сядешь в засаде у подъезда,-- сообщил я Умнице.
      -- Сколько?-- с готовностью спросил он.
      -- До первых кобельков,-- отрезал я, запихивая в карман запасную обойму.
      -- Да не это,-- возмутился он.-- Сколько ты мне в час за это будешь платить? Это ведь ночное дежурство! А лучше давай договоримся о моем процентном участии.
      Я так резко повернулся ,что он даже шарахнулся.
      -- Давай. Девяносто процентов тебя устроят? Вот и хорошо. Это твое процентное участие в зубах моей любимой тещи, сожранных твоей любимой сукой!-- и я успел захлопнуть дверь прежде, чем Софья Моисеевна успела отреагировать. Стареет теща. Уже не та реакция.
      13. Киднэпинг.
      Не думал, что без сирены и "мигалки" можно так быстро доехать до Кирьят-Арбы. Формально Вувос казался так себе отцом. Но я-то знал, что он может сделать ради Номи. Потому так и спешил. Нет, ну почему человеку так не везет с бабами?!
      Я пронесся мимо вувосовых скульптур, зацепив одну и запнувшись за другую и уже схватился за дверную ручку. С той стороны сильно вмазали в дверь. Я осторожно приоткрыл ее. На уровне моего лица, в нарисованном лице Елки вибрировал десантный нож. Надо полагать, это он так по-суперменски страдал, романтическая курва!
      -- А если б я чуть раньше открыл?!
      -- Увернулся бы.
      В караване было убрано и противно. Из творческого гнезда он превратился в нищенскую лачугу. Вувос сидел напротив входа в готовности "номер один", словно ждал, что я ему сразу скажу куда идти и что делать. Но, встретив мой вопросительный взгляд, отрывисто спросил:
      -- Вирус нашел?! Нет?! Хреново... Тогда садись. Видишь, опять с этими бабами... Короче, про вчера ты знаешь. С утра крутанулся по делам в Иерусалиме. Вернулся -- никого. Не придал значения. Номи обычно по соседям... Елка -- ну, свободная женщина... Захотела -- приехала, захотела -- убрала и уехала. Шмон это был под видом уборки, понял? Тут ты позвонил. А потом она. Говорит, ситуация такая, извини. Короче, у нее там, в России, сына украли.
      -- Олежку?!
      -- А хрен его знает. Какие-то кавказцы. Один ваш общий знакомый. Тот, с которым она в Хевроне по телефону говорила.
      -- Ахмат?!
      -- Да. Он как-то по-крупному влетел из-за вашего Фимы. Они вроде оба этот вирус вырастили, а этот ваш козел перед отъездом всю оставшуюся порцию уморил.
      -- Ага,-- осенило меня.-- Ну да. Все правильно -- "мутанта убил".
      -- Кого?-- Вувос тупо посмотрел на меня и махнул рукой.-- Ну, неважно. Короче, сына ей вернут только за вирус... Нужен вирус, Боря. Надо найти.
      Надо. Причем, в собственной семье. Потому что остальные варианты пристрелены дуплетом. Если, конечно, отбросить всякую экзотику, типа мистификации мента для отмазки. Найти, чтобы отдать арабским террористам?
      -- А почему Елка решила, что вирус у тебя?
      -- Н-не знаю... Она уходит от ответа. Явно ее кто-то навел. Не знаешь, кто?
      Я не знал, конечно, но очень даже догадывался. В нашей благословенной стране морды среди бела дня случайным людям просто так не бьют. Только по знакомству. Или по необходимости.
      Я набрал номер Максика.
      -- Привет,-- отозвался он почти сразу.-- Ты все еще у меня под окном?
      -- Кто Умнице морду разбил? Ты или соседи?
      -- А он что, с разбитой мордой? Как интересно!-- оживился Максик.-- Я его поздним утром сдал целым и невредимым Елке лично в белы рученьки. В машину с синим номером. Откуда у нее арабская машина, не знаешь?
      -- А откуда у нее в Совке был лемур?.. И куда она Умницу умчала?
      -- Разве не к тебе? Слушай, я думаю, что это авария. Умница расквасил морду о панель и пускает романтический туман. А у Елки что? Нормально? Ну, ладно. Будешь ночью под окном -- заходи. Бай.
      Я положил трубку. Хоть что-то прояснялось:
      -- Умница тебя подставил.
      -- Зачем?-- искренне поразился Вувос.-- Почему?
      -- Судя по всему -- пыток не выдержал,-- пожал я плечами.-- Елка каратэ когда-то занималась... Может, нам ее поискать у Халиля?
      -- Бесполезно. Она сразу предупредила, что она с Номи даже не в Хевроне. Где-то в дальней деревушке.
      -- Поехали спросим у Халиля адресок? Чем мы хуже Елки, и чем он лучше Умницы?
      Вувос помялся:
      -- Нет смысла. Был я уже там. Не мог же я тебя ждать на самом деле! Дом вымер, никого. Соседи ничего не знают... Что будем делать?
      -- Не знаю,-- честно сказал я.-- Может, в полицию сообщим? Есть же какие-то информаторы, может, что и выплывет..
      -- Не сообщим,-- категорично отрезал Вувос.-- Знаю я эти операции по освобождению трупов заложников... Слишком рисковано. Вирус надо найти.
      Я подумал и решил, что точки над "и" мы будем ставить сразу:
      -- Нашли. И потом?
      -- И потом сообщить в полицию. Когда Номи заберем. Что у них вирус.
      -- И?
      Вувос снова метнул нож в дверь. Нож отскочил от елкиного лба и упал на пол.
      -- И пусть потом решают профессионалы. Хоть бомбят, если надо...
      -- Старик,-- сказал я грустно.-- Все гораздо хреновее, чем ты думаешь. Я уже был в полиции по поводу вируса.
      -- И что?
      -- И больше не пойду. Мне намекнули, что изобретателю вируса нужен психиатр. Короче, пока не начнется эпидемия, они этим заниматься не начнут... В общем, нельзя отдавать арабам вирус, даже если его найдем. Что, кстати, тоже маловероятно.
      Вувос помрачнел окончательно, встал, пометался по комнатушке каравана, как по клетке и прорычал:
      -- Поехали!
      -- Ко мне?-- утвердительно спросил я.
      -- К тебе. То есть, к нему.
      Мы решили сначала выяснить, почему Умница навел Елку именно на Вувоса, а потом заставить мерзавца сделать имитацию злосчастной пробирки, благо пустых термосов в хозяйстве было навалом.
      14. Вечер в семейном кругу.
      Добраться до Умницы оказалось непросто, он был подобен локтю -- близко, да не укусишь. Стоял еще ранний вечер, но Умница уже залег за занавеской. Ленка с тещей нервно курили на кухне. На столе красовался не первой свежести букет. Из-за занавесочки неслось страстное "чириканье".
      -- Что это?-- не понял я.
      -- Это черт знает что!-- довольно громко прошипела Ленка.-- Привел какую-то хунвейбинку среди бела дня! Сунул мне цветы и конфеты прежде, чем я успела рот открыть. Конфеты потом унес -- угостить даму... Левика пришлось отправить к приятелю. А он уроки не успел сделать!
      -- Неправда, Леношка,-- вступилась теща.-- Уроки он шделать как раж ушпел. Тебя не было, а Фимошка с Левиком жанималшя математикой. Ни ражу не видела, штобы это делал родной отеш.
      -- Мама! Но у нас же ребенок в доме!
      Теща длинно усмехнулась и пустила кольцо дыма:
      -- Ах, Леношка... Вше проишходящее с Фимошкой имеет к тебе, конешно, непошредштвенное отношение, но жашем же так оштро вше это вошпринимать...
      -- Какое еще отношение?-- Ленка, с заранее оскорбленным лицом, поддавалась на провокацию.
      -- Ну-у,-- теща посмотрела на меня и ласково пояснила:-- Не штоило этого говорить при Боре и пошторонних, но раж уж ты наштаиваешь... Мне кажетшя, што Фимошка демонштрирует тебе швой шекшуальный темперамент. Он до ших пор переживает твой шкоропалительный брак...
      Ленка задохнулась от неловкости:
      -- Какой скоропалительный брак?! При чем тут я?! Пора ему вообще подыскивать себе квартиру, или бордель, как ему больше нравится!
      Софья Моисеевна покивала, по-вороньи наклонила голову и нейтрально произнесла:
      -- Фимошка хошет шнимать мою комнату. Когда я уйду жить к мужу.
      -- ЧТО?!-- пискнула Ленка и беспомощно посмотрела на меня.
      -- А што такое?-- холодно бросила Софья Моисеевна.-- Я хотя бы буду шпокойна, што мой внук полушит багрут[44].
      Ответив Ленке взглядом, типа "твою мать", я уставился в потолок. А Вувос неожиданно заржал и громко, зло объявил:
      -- Не волнуйся, Лена. Сейчас я с ним поговорю, и больше он баб водить не будет. Никуда. Разве что в кино.
      Все притихли. За занавесочкой жалобно захлебнулась последняя трель. Через несколько минут Умница, прижимая к себе, как заложницу миленькую раскосую девчушку, попытался прорваться на улицу.
      -- Я сейчас... только провожу ее до остановки и сразу же вернусь,-твердил он, как заклинание. Китаянка стойко улыбалась -- просто еще один оживший термос.
      -- Вместе проводим,-- прогудел Вувос.-- Чтоб тебе снова шпана морду не набила. Пошли, Боря.
      Под одинаковыми недоуменными взглядами мамы с дочкой мы удалились.
      Минуть десять молча постояли на остановке, рассматривая огоньки фар на иерусалимской дороге и огоньки звезд над ней. Подошла расфуфыренная теща. Не перестаю удивляться, как ей удается собираться так быстро, а главное -почему она не научила этому Ленку. От нее несло незнакомой мне парфюмерией. Странно, что она еще не обвинила меня в распитии ее пробирочки с "Красной Москвой".
      Когда подошел автобус, Вувос положил лапу на щуплое плечо дернувшегося Умницы, и мы дружелюбно помахали поджавшей губы Софье Моисеевне и непроницаемо улыбавшейся китайской сестре.
      -- Пожалуй, я пойду,-- задумчиво проговорил я, глядя вслед удаляющемуся автобусу.-- А то у Вовы из-за тебя дочку арабы похитили... Не хочу я быть свидетелем того, что сейчас будет...
      -- Боря, не уходи!-- мяукнул Умница.-- Вова, ребята, я не виноват! То есть, виноват, но не совсем... Объективно не виноват! Я объясню, вы поймете. Она меня завезла. В лес. В рощу. Вы не поверите: столы, скамейки, мангалы и урны. И ни души... Зверски избивала, пока я не сказал, что вирус у Вовы.
      -- Почему у меня, сука?-- тихо спросил Вувос.
      -- Потому что я подумал, ты единственный, кого она не найдет так сразу. А если и найдет, то не изобьет, как меня, не справится... Кроме того, Боря, подтверди, что мы всех остальных проверили... под подозрением оставались только ты и Елка. Не мог же я сказать Елке, что вирус у нее...
      У Вувоса просто руки опустились. Пришлось вмешаться и объяснить по-простому, на уровне голых причинно-следственных связей:
      -- Смотри, Умница. Там, в роще с мангалами, ты неудачно спас свою морду. Из-за тебя единственная дочка Вувоса стала заложницей у арабских друзей твоего Ахмата.
      -- Да, Боря!-- спохватился Умница.-- Хорошо, что я теперь могу тебе сказать! У Елки-то тоже сына украли. Там, в России. Представляешь?
      Я кивнул:
      -- Знаю. И знаю из-за кого.
      Умница слегка смутился и, явно не желая продолжать эту тему, повернулся к Вувосу:
      -- А сколько лет дочке?
      Вувос молча на него смотрел.
      -- Три,-- процедил я.
      -- Так это еще ничего,-- приободрился Умница.-- Еще маленькая, ничего не понимает. Это не будет для нее психической травмой...
      Я на всякий случай ненавязчиво встал между Вувосом и Умницей.
      -- Фима,-- сказал я, пока Вувос старался ненавязчиво меня обойти, а Умница, как бы случайно, двигался в противоположном направлении,-- тебе предоставляется последнее слово. Что ты намерен делать?
      -- В полицию надо заявить,-- пискнул Умница.
      -- В полицию ты уже заявлял,-- напомнил я.
      Хоровод вокруг меня ненавязчиво ускорялся.
      -- Я намерен делать все, что вы скажете!-- выпалил Умница.-- Для спасения ребенка надо сделать все. Это святое... Ребята! Я знаю! Надо подделать термос. Я подделаю. А вы обменяете его на ребенка.
      Вувос остановился, и Умница чуть не влетел к нему в объятия.
      -- Мы втроем обменяем его на ребенка,-- доходчиво сказал Вувос.-- Ты, я и Боря. Так что постарайся. Сколько тебе надо времени?
      -- Завтра к обеду будет готово,-- обреченно вздохнул Умница.-- Можно было бы и раньше, но уже все закрыто. Придется кое-что докупить с утра.
      -- Докупим,-- кивнул Вувос.-- Я тебя сам отвезу к открытию. И в Старый город заскочим, прикупишь себе арабскую одежду. Что-нибудь неброское.
      -- З-зачем?-- побелел Умница.
      -- Пока не знаю,-- признался Вувос.-- До обеда придумаем что-нибудь нетривиальное.
      -- Кстати, о нетривиальном,-- мстительно сказал Умница.-- Ребята, тут одна проблема. Вирус, он не сам по себе, а в питательной среде. В данном случае, Боря знает, в сперме.
      -- В кроличьей,-- подтвердил я, вспомнив разговор в аэропорту.
      -- Ну так вот, ватики[45]. Вы в стране давно, где тут поблизости кроликов разводят? А я искусственную вагину сварганю.
      Вувос передернулся:
      -- Ты что, охренел? Кто их тут будет разводить, некашерных?
      -- Плохо,-- подытожил Умница и, опасливо косясь на Вувоса, процитировал: "Ну ничего. К утру придумаем что-нибудь нетривиальное".
      Усмехаясь, он медленно вытащил из кармана два квадратных пакетика и вальяжно, как король Молдаванки -- блядям, выдал нам по презервативу:
      -- К утру, ребята. Надеюсь, обойдетесь без искусственной вагины? Пока они отличат от кроличьей, Номи уже будет дома.
      -- Может, ты сам справишься?-- мрачно предложил Вувос.
      Умница самодовольно развел руками:
      -- Ребята, имейте совесть... Я же не кролик. Вы же видели -- только что проводил.
      15. Пся крев.
      К полуночи нам стало ясно, что план вызволения Номи потребует, кроме немалого личного мужества и немалых личных средств. Мужества нам с Вувосом было не занимать, а вот денег и занять не у кого. Пришлось идти на шабашку.
      Мы хорошо так посидели в кустах, в засаде. В траве валялась пустая бутылка и вскоре должна была обрести свою пару. Мы ждали "час собаки", как день зарплаты.
      И дождались. В полвторого с моего балкона сбросили альпинистскую веревку.
      -- Хорошо, что ты не ревнивый,-- сказал Вувос.
      В лунно-фонарном свете блестели железные побрякушки на черной коже куртки, а прическа Левика выглядела еще отвратительнее. Дюльфером (сам научил) он спустился на газон и, взглянув на пустое еще крыльцо, быстро зашагал в сторону амуты.
      -- Посиди один,-- бросил я Вувосу и пошел за сыном.
      Вот и пришло время им заняться. Не отпуск, а сплошное бебиситерство -через ночь слежу за детьми. Куда это он идет? Уж не вирус ли проведать?
      Красться пришлось недолго. Левик спустился в амуту и, озираясь, скрылся в крайнем доме у обрыва. Там уже мерцал свет свечи. Я хотел было подобраться поближе к дому, но вовремя заметил еще одно существо примерно в такой же экипировке, только помельче, да прическа, вроде, была девичья. Пришлось посидеть в тени минут десять. Чувствовал себя, как советская женщина, занявшая две очереди -- и отсюда уходить было пока нельзя -- вдруг какой-нибудь опоздавший сатанист заметит, а там информация про термос могла уже пройти, да и вообще интересно...
      В конце-концов я решился и присел под окном. Слышно было великолепно! Не позавидуешь будущим жильцам.
      -- ... короче, пора приносить жертву!-- сказал кто-то ломающимся голосом.
      После паузы испуганный девичий голосок пропищал:
      -- К-какую?
      -- Человеческую!-- отрезал первый.-- Но для начала можно и кошку.
      В этот раз пауза была дольше, затем зазвенел возмущенный девчачий голосок:
      -- Почему это кошку?! Я кошку не согласна! Давайте кого-нибудь другого убьем. Змею, например. Ядовитую.
      -- Змею?!-- ужаснулся Левик, с детства панически боящийся змей.-- Нет, змею нельзя. Потому что они -- слуги дьявола.
      -- А кошки тоже слуги дьявола! Особенно черные.
      -- Ну, хорошо,-- это был снова Левик.-- можно и не кошку. Можно и собаку. Я завтра сам принесу убитую собаку, раз вы все трусите!
      -- Это кто тут трусит?-- попер первый.-- Ты сначала собаку убей и принеси. А потом приступим к человеку.
      -- А кто сказал, что сатанисты должны убивать людей?-- поинтересовалась писклявая.
      -- Это всем известно. Все настоящие сатанисты приносят человеческие жертвы!-- упорствовал первый.
      -- Это, наверное, гойские сатанисты приносят. А еврейские сатанисты не должны убивать людей!-- возмутилась писклявая.
      -- И кошек!-- добавила звонкоголосая.-- Убери сейчас же руку!
      -- Че это я должен ее убирать?!-- нервно хихикнул Левик.-- Ты что, правил секты не знаешь?
      -- Подумаешь, правила!-- возмутилась звонкоголосая.-- Кто их вообще придумывает... ладно, можешь оставить...
      Левик хохотнул и довольным голосом сказал:
      -- А теперь надо хотя бы потанцевать... на крышке гроба.
      -- Где?!-- ужаснулась писклявая.-- Ты что?! Евреев же в гробах не хоронят. А на гойское кладбище я не пойду.
      -- Дура,-- ласково сказал Левик.-- Ты считаешь, мы просто так этот дом выбрали для шабашей? Нет. Здесь был другой сторож раньше. Не тот, который сейчас в будке спит. Его сестру совратил один христианин. Он его убил, а гроб зарыл в фундамент этого дома. Ясно?
      -- Откуда ты знаешь?-- возмутился первый.-- Ты тут живешь всего неделю.
      -- Ну и что? У меня отец полицейский. Это служебная информация, не для всех. Танцуем мы или нет? Только "слоу".
      -- Почему это "слоу"?-- подозрительно спросила звонкоголосая.
      -- Ну пусть, что тебе, жалко что ли...-- ответила писклявая.
      -- Чтоб сторож не услышал!-- сурово сказал Левик.-- Иди сюда...
      Будь дети постарше, ни за что бы не поверил, что танец может сопровождаться таким скрипом половиц и громким сопением.
      -- Не прижимайся, брат!-- требовала звонкоголосая.-- Хватит танцевать. Мне уже домой пора.
      -- Подождите,-- попросил первый.-- Мы еще не отчитались друг перед другом. Ну, братья, у кого что?
      -- У меня в доме гость гостит. Ученый. Приехал со смертельным вирусом, а его кто-то спер.
      -- А чего не ты спер, козел?-- возмутился первый.
      Левик вздохнул:
      -- Да я собирался. Но не успел. А теперь уже поздно -- даже отец не может найти. А уж если он не может...
      Такая вот дискотека. Наши маленькие еврейские сатанисты. Я снова переместился в тень, а через несколько минут по-одной вышли девочки. В доме задули свечу. Вскоре появился Левик с братом-сатанистом, в миру -- Бенчиком, с первого дня торчащим у нас дома. Они еще постояли пару минут, не в силах разойтись из-за переполнявших их впечатлений.
      -- Ты что, правда собаку завтра убьешь?-- ужаснулся Бенчик.
      -- Да ну. У нас какой-то кретин дохлых собак на крыльцо подбрасывает. Так я сопру одну и притащу.
      -- Давай скажем, что вместе убили?-- попросил Бенчик.
      Левик подумал и кивнул:
      -- Ладно. Только кончай ты с этими человеческими жертвами, а то они не придут больше. Давай лучше к вахканалиям переходить. Я думаю, уже можно. Видел, как я ей руку на задницу положил?
      -- Видел!-- восхищенно сказал Бенчик.-- А ты видел, как я Ципи прижал?
      От недосыпа, водки и тихой отцовской радости, что сын не вор, мне стало весело. Очень уж они были похожи на рекламу израильского средства от импотенции: "Тебе будет что рассказать друзьям". Короче, мне тоже захотелось принять участие в разговоре. И я сказал из темноты страшным замогильным голосом:
      -- Вот за это меня, христианина из фундамента и убили!
      Как они рванули!
      Я закурил и в прекрасном настроении вернулся к встревоженному Вувосу:
      -- Левик так влетел в подъезд, что я был уверен -- ты за ним гонишься. Я уже думал, может тебя придержать...
      -- Это не он,-- сообщил я.
      -- Хорошо,-- обрадовался Вувос.-- Тогда давай выпьем за молодежь, а то холодно.
      Действительно холодало. Иудейская пустыня все-таки. Исчезли с улиц последние неблагополучные подростки и подгулявшие благополучные господа. В этот ночной час, когда дома в тишине пустыни остывают, как обычные камни, чувствуешь хрупкость и чуждость молодого городка.
      Чем больше мы пили, тем чаще Вувос сбивался на Елку. Образ ее становился все демоничнее. Часам к трем его осенило:
      -- Это очевидно! Как же я раньше-то... Боря, это все мистификация. КГБ замазывает перед арабскими товарищами "русский след", чтобы не делиться вирусом. А вирус она украла сама, по заданию КГБ. У которого она на службе... Ну откуда баба может стрелять лучше меня? Плюс к тому: каратэ, акваланг, парашют, машина, мотоцикл, лошадь... Она же не каскадер, верно? Значит, шпионка. Красивая и смелая.
      -- И с хорошим английским,-- кивнул я.-- Только она это все на моих глазах осваивала, не в шпионской спецшколе.
      -- А где?
      -- По-разному. Типа частных уроков.
      -- На какие деньги, интересно?
      -- Какие деньги? Всегда находились добровольцы. Я думаю, захоти она учить марсианский, тут же приземлилась бы тарелочка с сексуально озабоченным пришельцем.
      Вувос вздохнул и оборвал:
      -- Неважно. Подумай, бабу с такими данными могли не завербовать?.. А знаешь, жаль, что с ней так получилось...
      В который раз проехал джип внутренней охраны. Дежурные уже успели смениться -- рядом с водителем маячил знакомый сталактит бороды одного из наших заказчиков. Коты совершенно обнаглели. Привлеченные запахом закуси, они решили заодно и погреться -- терлись теперь вокруг и гоняли друг-друга, привлекая диким ором нездоровое внимание к нашему кусту.
      Продолжать обсуждать детали операции "Номи" уже не хотелось -- чем больше мы о ней говорили, тем менее осуществимой она казалась, не помогала даже водка. Я слегка "поплыл" -- еще не дремал, но уже не бодрствовал. Сидел в прострации с открытыми глазами. Вувос тоже притих, только изредка тяжело вздыхал. Неожиданно из темноты материализовался силуэт с большой сумкой. Я пихнул Вувоса локтем.
      -- Елка,-- сипло прошептал он.
      Бедолага, совсем голову потерял. Силуэт приблизился. Джинсы, ветровка. Под капюшоном я разглядел лицо Елки. Ничего себе... неужели, действительно, "рука Москвы"? Но зачем она собак режет?
      -- Убью..,-- прошептал Вувос.
      -- Чуть позже,-- попросил я.
      Елка остановилась на крыльце, сбросила сумку, поозиралась, пошарила по карманам, закурила. Огонь зажигалки романтично озарил растрепавшуюся прядь и красивое взволнованное лицо. Руки у нее подрагивали. Вувос отвернулся.
      Она докурила сигарету и швырнула окурок в наш куст, потом рывком закинула тяжелую сумку на плечо и скрылась в подъезде. Еще и свет зажгла, дура. Испачкать одежду боится, что ли. Ну все, дадим ей еще несколько минут на распаковку трупа и будем брать.
      -- Слушай,-- глухо сказал Вувос,-- а зачем она так долго стояла на крыльце?
      -- Ждала, что мы предложим ей выпить,-- я быстро разлил остаток по стаканам, и мы не чокаясь, как на поминках, опрокинули.
      -- Щ-щ-щ,-- вдруг прошипел Вувос.
      В тишине прошаркали шаги. Согнутый под тяжестью мешка, озирающийся силуэт с крючковатым носом крадучись приближался к нашему подъезду. Уже стали видны седые волосы, тяжелый подбородок, оттянутое на коленях спортивное трико, вцепившаяся в горло пластикового мешка большая сильная рука с узловатыми пальцами. Просто театральный злодей. Попав в свет фонаря, он ускорил шаг, почти побежал к моему крыльцу и вывалил на него окровавленную собаку.
      Мы синхронно встали из-за куста.
      -- Простите,-- сказал я вежливо,-- а какой породы ваша собачка?
      Мужик вздрогнул и вызывающе сверкнул глазами:
      -- Это неважно!
      Мы приблизились и поинтересовались:
      -- А что важно?
      Кажется, наши лица ему понравились больше, чем наши очертания, потому что он вдруг чуть улыбнулся:
      -- Важно то, что эта собака спасет десятки тысяч человеческих жизней!
      -- Это что,-- громко возмутился наш ревнитель иудейской веры,-жертвоприношение некашерных животных?
      А я, кажется, все понял. Сказывется порой покойный дедушка-профессор, да полвека в медицинской семье (если считать год за три).
      -- Так вы хирург?-- сказал я.
      Мужик развел окровавленными руками.
      -- Да хоть гинеколог!-- зло буркнул Вувос.-- Тут же дети в школу по утрам ходят.
      Мне этот аргумент показался странным, и я зачем-то добавил:
      -- А по ночам женщины...
      Вувос сразу притух, потерял интерес к происходящему здесь и даже демонстративно отошел в сторону. А мы остались дышать друг на друга перегаром. Интересно, он принимает до операции или после? Наконец, я спросил:
      -- Какого черта? До мусорки донести тяжело?
      -- Не в ваши годы судить, что мне тяжело! -- заносчиво ответствовал хирург.-- Мне, автору нескольких уникальных операций, не дают самостоятельно аппендикс удалить! Это что?! А на все мои разработки просто плюют! Смеются! Не подпускают к операционному столу!
      Хирург подступал все ближе и орал все громче, и я поймал себя на том, что отступаю.
      -- Где ваши наручники?-- напирал он на меня.-- Вы же полицейский, я знаю! И вообще, где вы были раньше? Почему вы только сегодня меня поймали?! А ваши эксперты?! Это просто сборище недоучек! Уже по первому трупу профессионал должен был понять, кто это сделал! Я! Профессор Уманский! Потому что больше в Израиле никто этого делать не умеет!
      Странно он представлял себе нашу работу. В Израиле и людей редко вскрывают, а уж собак... Только по большому блату. Трудно вжиматься в таком возрасте в новую реальность... Мне стало грустно, когда я представил, как научное светило, наверняка вспоминая "Собачье сердце", подманивает собаку, а потом, вместо того, чтобы сказать восхищенным студентам: "Унесите в виварий", убивает ее и тащит, как тать в ночи. И уже сам сомневается кто он -- профессор или собачий Джек-потрошитель. Не может смириться настоящий профессионал, что он никому не нужен. И, как раньше оригинальные операции, он придумал такую вот скандальную операцию саморекламы. Чтобы крикнуть на суде заполнившим проходы журналистам: "Я обвиняю министра здравоохранения в смерти сотен людей, которых могли спасти мои операции!" Ничего этого не будет, даже если я его повяжу. И это-то его и доконает. Может, его отпустить? Да врядли он так легко "отпустится". Только деньги на "Номи" потеряю...
      Пока я выбирал между деньгами и милосердием, на его крики в доме зажглось несколько окон, а там и патрульный джип пожаловал. Заказчик вылез и со скорбным осуждением уставился на хирурга. Я уже приготовился выслушать новую серию пауз, но он ограничился одним словом:
      -- Предпоследний...
      Значит, профессор хотел убить одной операцией двух собак -- и рекламу учинить, и месть всем обер-амутантам, у которых предпоследним купил барак по ложной цене. И, выбирая наши ступеньки, рассчитывал не столько на меня, сколько на моего соседа. И верно рассчитал -- по лестнице уже громыхали тяжелые шаги Обер-амутанта. Запыхавшись, он вылетел из подъезда, поскользнулся на собачьей крови и выдохнул, глядя на хирурга: