— …Такова в общих чертах схема ОМПТ, обучающей машины переменной тактики, созданной нашим коллективом, — заключил профессор. Он протер запотевшие стекла очков и добавил: — Хочу еще раз подчеркнуть — наш агрегат по ходу учебного процесса непрерывно меняет методику обучения, каждый раз выбирая наилучший план.
      На полукруглом возвышении рядом с докладчиком стояла приземистая фигура с квадратным туловищем. Это и был новый обучающий автомат. Время от времени он подмаргивал зеленым глазком, будто знал что-то, еще неизвестное уважаемым членам ученой комиссии.
      — Вы закончили? — спросил секретарь.
      — Да.
      — Есть предложение. Учитывая, что сейчас в институте как раз проходит зачетная сессия, неплохо было бы сразу же включить его в работу, — секретарь кивнул в сторону умного агрегата. — Относительно знаний ОМПТ сомневаться не приходится, тактику опроса он выберет наилучшую, ну а кроме того… он разгрузит немного наших преподавателей.
      ОМПТ нетерпеливо переминалась со щупальца на щупальце, понимая, что решается ее судьба. Но электронный мозг волновался понапрасну: мысль секретаря была поддержана единогласно…
      — Главное — не нервничай, — сказал профессор, почему-то оглянувшись. Но коридор был пустынен. Над головой матово светилась табличка: «Тихо! Идут экзамены».
      — Если что-нибудь случится… — продолжал профессор охрипшим от волнения голосом.
      — Что может случиться?
      — Ну, мало ли, — смешался профессор. — Каверзный вопрос, например… Или просто встретится материал из незнакомой области…
      — Что вы, создатель, — произнесла Обучающая, и в голосе ее старому профессору почудилась улыбка. — Для того, о чем вы говорите, нет никаких оснований. Надежность моих блоков в четыре раза превосходит обычную. Что же касается объема информации, записанной в памяти, то…
      — Да знаю, знаю, — шепотом перебил профессор. — Я совсем не о том…
      Как объяснишь этой умнице, что он хочет сказать? Да полно, нужно ли ей это?
      Профессор вспомнил, как он волновался перед первой своей лекцией. Как он стоял перед дверьми аудитории, в которой ждали его студенты. Стоял и не решался войти. Правда, был он тогда не профессором, а безусым юнцом ассистентом…
      «Надежность моих блоков», — мысленно повторил он и покачал головой.
      — Я войду, — сказала Обучающая, и фотоэлементы ее весело блеснули. Щупальце уверенно легло на дверную ручку.
      Профессор сделал жест, словно пловец, решившийся прыгнуть в холодную воду, и решительно зашагал к лифту.
      Обучающая проводила его взглядом и, когда профессор вошел в кабину, толкнула перед собой дверь.
      Студенты — двадцать пять пар внимательных глаз — настороженно следили за угловатой фигурой нового экзаменатора. На столах перед каждым лежали карандаш и лист чистой бумаги.
      — Здравствуйте, — четко произнесла Обучающая, эластичным шагом пересекая аудиторию. Казалось, она не замечает изучающих глаз. — Ну что ж, приступим, — прозвучало в тишине.
      Обучающая подошла к первому ряду и обвела всех немигающим взглядом двух выпуклых фотоэлементов.
      — Зачет по дифференциальным уравнениям вы должны сдать в течение трех дней, считая сегодняшний. — Обучающая помолчала. — Кто из вас сегодня хорошо подготовился? — прозвучал неожиданный вопрос. Студенты недоуменно переглянулись.
      — Кто из вас хорошо подготовился? — повторила Обучающая свой вопрос. Взгляд ее на какую-то долю секунды задержался на белокурой девушке во втором ряду. Та вспыхнула и, быстро поднявшись, отчеканила:
      — Я хорошо подготовилась!
      — Чудесно, — сказала Обучающая, — давайте-ка сюда ваш матрикул!..
      Ловко развернув щупальцами зачетную книжку, Обучающая вписала туда безукоризненным почерком «зачтено» и, возвращая растерявшейся девушке темнокоричневую книжицу, размеренно произнесла:
      — Значит, остальные подготовились недостаточно хорошо? — В голосе ее явно слышались саркастические нотки. — В таком случае можете отправляться домой.
      — Все? — спросил кто-то из заднего ряда.
      — Да, все. Придете завтра.
      …Назавтра, когда сверкающая пластиком и металлом ОМПТ явилась в аудиторию второго курса, ее встретил легкий шумок. Не обращая внимания на звуковые помехи, автомат невозмутимо пересек аудиторию и поднялся на кафедру.
      — Продолжим зачет по дифференциальным уравнениям, — внушительно произнесла Обучающая.
      Студенты ждали от нее, казалось, чего-то другого.
      — Кто хорошо подготовился к зачету? — повторила Обучающая свой вчерашний вопрос.
      Лес поднятых рук послужил экзаменатору красноречивым ответом.
      Обучающая с минуту внимательно оглядывала ряды. На некоторых лицах взгляд ее задерживался.
      Пауза становилась томительной.
      — Итак, вы все хорошо подготовились на сегодня? — наконец медленно произнесла Обучающая. Молчание.
      — Великолепно, — продолжала Обучающая, не дождавшись ответа. — Значит, вам можно предложить уравнение повышенной трудности. Подходите по одному и подавайте чистые листочки, а я запишу на них условие задачи.

      Государственная комиссия принимала у киберкомпании «Уэстерн» только что завершенный УЭМ — Универсальный Электронный Мозг,
      «УЭМ — последняя вершина технической мысли!» — кричали газеты, отхватившие за рекламу солидный куш. «УЭМ решает не более чем за минуту любую логическую задачу!» — вещали броские заголовки. А одна влиятельная газета через всю первую полосу напечатала огромными литерами: «УЭМ — чудо из чудес! УЭМ может все, — говорилось в статье. — Варить сталь, воспитывать ребенка и прокладывать курс космического корабля. Спешите приобрести надежного электронного друга!» — заключала газета.
      К концу испытаний изобретательность членов комиссии иссякла, Все шло как по маслу до тех пор, пока…
      С краю стола, за которым восседала комиссия, примостился сухонький старичок в строгом смокинге. Казалось, он дремал под монотонные вопросы членов комиссии и столь же монотонные ответы электронного чуда.
      — Больше вопросов к объекту нет? — спросил наконец председатель комиссии. — В таком случае разрешите считать, что…
      — Минуточку, — перебил его старичок, встрепенувшись. Простите… У меня есть еще одна задачка для УЭМа.
      Директор «Уэстерна», сидевший рядом с председателем, поморщился. У компании со старичком были давние счеты, и теперь директор не без оснований ожидал со стороны противника какой-нибудь каверзы.
      — Пожалуйста, — нахмурясь, разрешил председатель.
      — Благодарю, — церемонно поклонился старичок. — Задача такова. На кухонном столе стоит пустой чайник. Имеются также печь, дрова и спички. Вопрос: как построить логическую схему, по которой можно вскипятить воду?
      Монументальное сооружение, сверкающее никелем и плексигласом, несокрушимым бастионом возвышалось перед помостом, на котором располагались члены комиссии.
      После вопроса старичка внутри бастиона что-то слегка загудело, замигали разноцветные лампочки, затем бесстрастный голос, идущий из недр сооружения, четко выдал результат:
      — Алгоритм решения задачи таков — снять чайник со стола, налить его водой, сунуть в печку. Затем подложить туда дров и разжечь их с помощью данных спичек…
      — Великолепно! — восхитились члены комиссии, бросая победные взгляды на старичка.
      — Последний вопрос, — кротко произнес старичок. — Видоизменим условие задачи. Чайник уже налит водой и сунут в печку, там же находятся и дрова. Есть и спички. Проблема та же — вскипятить воду.
      Бастион тревожно загудел, что-то в нем щелкнуло, кашлянуло, засипело, и по прошествии пятидесяти четырех секунд все тот же голос со скрытой гордостью сообщил решение:
      — Чайник вытащить из печки, вылить из него воду и поставить на стол. Затем вытащить из печки дрова. Тем самым мы сведем данную задачу к предыдущей!
      Бастион умолк.
      — Больше вопросов к УЭМу не имею, — еще более кротко произнес старичок и обвел всех членов комиссии взглядом, в котором светилось торжество.

      Зацепившись за никелированную штангу, Энквен повис, глядя в окно.
      Обширный институтский двор был пуст. Только на волейбольной площадке одинокая фигура возилась у волейбольной сетки да новая лаборантка куда-то торопилась с папкой в руке. В папке — Энквен разглядел без труда — лежали толстый конспект и учебник звездной навигации.
      Энквену нравились такие нечастые дни (люди называли их выходными), когда он мог так вот, не спеша собирать информацию, вдумчиво классифицировать ее, а все непонятное, как обычно, уточнять во время вечерней встречи с Павлом Филипповичем, или просто Пашей, как звали его сотрудники.
      Там, наверху, за толстым потолком, на плоской крыше сточетырнадцатиэтажного здания, размещалась площадка, с которой взлетали в голубое небо серебристые машины, споро машущие крыльями. Очень хотелось рассмотреть их вблизи, потрогать, залезть в кабину, включить атомное сердце. Однако летательные аппараты были знакомы роботам пока только теоретически: подниматься на авиаплощадку им еще не разрешалось.
      Даже отсюда, с головокружительной высоты, Энквен различал в открытое окно каждую былинку и достаточно хорошо слышал каждое слово, произносимое внизу.
      Парень все еще возился с волейбольной сеткой. Прикрепить ее было не так-то просто: порывистый ветер рвал сетку из рук.
      — Помоги, Катюша! — попросил юноша, как только лаборантка поравнялась с ним.
      — Некогда, Андрей, — донеслось до Энквена. Девушка замедлила шаг: — Зашиваюсь — ужас! Послезавтра защита.
      — А сейчас куда?
      — На консультацию.
      — На консультацию? — удивился Андрей. — Но ведь сегодня никого…
      — Знаю.
      — Кто же тебя будет консультировать?
      Она усмехнулась:
      — А это мой секрет.
      Через несколько минут Энквен услышал, как глубоко внизу, в недрах здания, вздохнул включенный транспортер. Потом по коридору четко простучали каблучки, и в комнату вошла Катя.
      — Привет, Энквен, — сказала она.
      Энквен легко прыгнул к ней, точно рассчитанным движением оторвавшись от штанги. Рядом с тоненькой девушкой двухметровый робот со своими девятью гибкими конечностями выглядел достаточно солидно.
      — Понимаешь, Энк, не выходит одна задача. А без нее мой дипломный проект горит.
      — Горит? — удивился робот.
      — Ой, ну как ты не понимаешь! Вот условие, послушай.
      И она медленно продиктовала условие.
      Робот застыл как вкопанный. Только в его огромных глазах-блюдцах иногда пробегали неспокойные блики, что отражало напряженную работу мозга.
      Пауза затянулась.
      — Да, конечно, без программирования нечего… — разочарованно пробормотала Катя. — Чудес на свете не бывает.
      Махнув рукой, она медленно сделала несколько шагов к выходу. И тут Энквен быстро заговорил. Никогда еще за свое короткое существование он так не торопился: новой лаборантке он почему-то отдавал предпочтение перед остальными прочими людьми. По наблюдениям Энквена, отдавал ей предпочтение и Паша.
      — Что, что? — растерянно остановилась Катя. — Ничего не понимаю…
      Тогда Энквен схватил со стеллажа карандаш. Бумаги не было, и робот, подскочив к стене, стал выводить на ее светло-кремовой поверхности какие-то формулы.
      Катя напряженно вглядывалась в то, что писал для нее Энквен.
      — К этому, — показал робот на последнюю формулу, — нужно добавить еще интеграл столкновений.
      — Ну, конечно! — воскликнула она. — Тут уж я разберусь дальше сама. Спасибо, Энквен. Дай я тебя за это расцелую!
      Девшка потянулась к нему, однако Энквен уклонился от непонятного для него действия. Отскочив в сторону, он застыл в выжидательной позе. «Словно барс перед прыжком», — подумала она, закрывая за собой двери.
      Робот вышел из стадии неподвижности только тогда, когда снизу донесся еще слышный вздох выключенного транспортера.
      Энквен старательно вытер виниловой щеткой формулы со стены и медленно прошелся по комнате. Так он делал всегда, когда не мог найти логического решения какой-нибудь проблемы.
      Стало вечереть, однако робот и в темноте видел, как днем. Лишь заслышав в коридоре знакомые энергичные шаги, он включил люминесцентную панель, и мягкий свет затопил комнату.
      Павел Филиппович был в добром настроении: ведь ему — после ежевечерней беседы со своим подопечным — предстояло вечером свидание…
      Энквен рассказал ему о навигационной задаче и спросил, правильно ли он решил ее.
      — Остроумное решение, — похвалил его Паша. — Но откуда ты взял условие? Я, насколько помню, не давал тебе такой задачи, — добавил он, скользнув взглядом по стеллажам, набитым книгами и информблоками.
      — Попутно пришлось решить, — произнес Энквен, уклоняясь от прямого ответа.
      «У него уже появились свои тайны. Он взрослеет», — мысленно отметил Павел Филиппович. Он уже совсем собрался было уходить, но что-то в поведении Энквена насторожило его.
      — Что еще? — спросил Паша.
      — Есть вопрос.
      — Говори.
      — Ты знаешь Катю?
      — Катю?.. Какую Катю?
      — Новую лаборантку.
      Паша почувствовал, что начинает краснеть, и метнул на робота подозрительный взгляд.
      — А почему ты, собственно, спрашиваешь?
      — Надо, — лаконично ответил Энквен.
      — Ну, знаю.
      — В таком случае, объясни мне, пожалуйста, воспитатель, что означает с ее стороны действие поцелуя?
      Мучительная, до корней волос краска залила лицо юного вестибулярника. «Может, он стал ясновидящим?» — обожгла мысль.
      — Я… я не знаю, — пробормотал он.
      Робот вздрогнул. Впервые он слышал от человека эти слова.
      — В таком случае я сам объясню тебе, воспитатель, — великодушно пробасил он.

      За полтораста лет службы репутация Калибана — самого старшего, опытного и уважаемого электронного сторожа знаменитой ювелирной фирмы «Корона» — не приобрела ни единого пятнышка. Отчаявшиеся злоумышленники пробовали и так и этак проникнуть в Центральный подвал — сокровищницу «Короны», охраняемую Калибаном. В него стреляли разрывными патронами, жгли лазерными лучами, поливали сильнодействующей кислотой. Верный страж был несокрушим, как скала.
      Да, так оно и было до того рокового утра, когда старший инспектор охраны, обходя в положенный час хранилища фирмы, не наткнулся на ужасающее зрелище. Дверь в подвал была взломана, а сейф «Короны» вскрыт. Инспектор бросился к нему, да только зря снова и снова шарил он по металлическим полкам: заветная жемчужина, которая хранилась в сейфе — основа благосостояния и репутации фирмы, — исчезла.
      Разъяренный инспектор в первые мгновения потерял дар речи. Придя в себя, он разразился ужасными проклятиями и бросился искать Калибана.
      Долго рыскать по обширному подвалу инспектору не пришлось. Некое шестое чувство, выработанное за долгие годы, привело его в самый темный угол, где стоял, понурив кубическую голову, Калибан. Хриплый бас начальника охраны загремел под сводами гулкого зала, словно труба пророка в день страшного суда. Провинившийся робот поначалу помалкивал, лишь норовя почему-то стать перед своим повелителем как-то вполоборота.
      — На меня нашло замешательство… Чувства притупились… — наконец пробормотал Калибан.
      — Притупились чувства! — взорвался инспектор. — А еще на вчерашней проверке ты уловил, как всегда, комариный писк за четыре мили! Но предположим даже так. — Голос инспектора опустился почти до шепота, и в нем зазвучали вкрадчивые нотки. Так бывало всегда, когда он готовил кому-нибудь из своих электронных подопечных — а их было несколько тысяч — логическую ловушку. — Предположим, ты по какой-то причине не услышал, как злоумышленники прокрались в хранилище.
      Калибан кивнул.
      — Но как мог ты не услышать, когда злодеи вскрывали сейф! — Голос инспектора вновь подскочил до крика. — Ты посмотри только, что здесь наворочено!
      — Мои акустические фильтры…
      — Может, ты ночью покидал свой пост? — спросил инспектор, пораженный внезапной догадкой.
      Калибан еле заметно покачал головой, норовя поглубже втиснуться в темный угол.
      — Уж если такое могло произойти, от тебя можно ожидать чего угодно, — продолжал рассуждать инспектор вслух скрипучим голосом. — Мало ли что взбредет на ум спятившему роботу? Может, ты бегал считать листья на платанах городского бульвара или количество спиц в колесах ночных велосипедистов?
      — Нет, я не покидал свой пост, — тихо, но твердо перебил Калибан, и инспектор понял, что это правда: роботы его класса никогда не лгут.
      — Дежурил и не услышал, как автогеном разрезают сейф?!
      — Автоген бывает бесшумный.
      — Бесшумный! И двери и хранилище взломали тоже бесшумно?
      Калибан промолчал, лишь ниже опустил повинную голову.
      — Сталь и та устает… — задумчиво произнес инспектор после долгой паузы. — Стар ты, видно, стал, голубчик.
      — Пощадите, — сказал Калибан, и фотоэлементы его горячечно заблестели. — Полтора века я верой и правдой служил компании. А тут… Сам не пойму, как это случилось. Какая-то темная, властная сила, которая сильнее меня… Но клянусь Главной Машиной, такое больше не повторится!
      Инспектор пожевал губами.
      — Если бы у тебя преданность «Короне» была так же развита, как инстинкт самосохранения, — изрек он, — это было бы неплохо, черт бы тебя побрал. Нет, хоть убей, ничего не понимаю! — развел старший инспектор огромными, похожими на клешни руками (все знали, что одним ударом ладони он способен был вколотить гвоздь в стену по самую шляпку).
      Сквозь узкие, похожие на бойницы окна подвала, забранные в стальные решетки с пропущенным сквозь них током, пробивался тусклый рассвет.
      «Быть может, последнее мое утро», — с тоской подумал Калибан. Он только теперь четко осознал, что вина его перед компанией огромна и оправдания не имеет. И конечно, инспектор до всего докопается — это дело нескольких минут.
      — А что это ты все время жмешься в уголке? — рявкнул инспектор. — Ну-ка, выйди на свет!
      Калибан с видимой неохотой выполнил приказ.
      — Еще, еще, — подталкивал его инспектор. — Не стесняйся, вот так.
      Калибан остановился у окошка, все еще норовя повернуться к инспектору боком. Однако натренированное око начальника пронзало, казалось, его насквозь.
      — Что у тебя за щекой? — рявкнул инспектор. — Давай-ка сюда, да поживей.
      «Ну, вот и все», — успел подумать Калибан. Вконец сбитый с толку, он достал из-за упругой пластиковой щеки и протянул шефу какой-то небольшой предмет правильной формы.
      — Взятка! И тут взятка?! — Теперь голос инспектора своими обертонами напоминал визг поросенка под ножом мясника. — Выходит, они подкупили тебя. И чем? Обычным аккумулятором. Кинули его тебе, как паршивой собаке кость. Вот что! Немедленно беги в мастерскую и скажи, что я велел разобрать тебя на детали. Авось хоть транзисторы и реле на что-нибудь сгодятся. Давай, давай сюда вещественное доказательство!
      Вертя в цепких пальцах злополучный аккумулятор, старший инспектор долгим взглядом проводил ссутулившуюся фигуру Калибана, который безропотной трусцой спешил навстречу своей гибели.
      «Теперь что же? — размышлял инспектор. — Всех охранников менять? Компания разорится. Между прочим, аккумулятор очень даже ничего… Из последних выпусков, стоит кучу жетонов».
      Одолев коридор с люминесцирующими стенками, обреченный Калибан исчез за поворотом.
      Инспектор неожиданно для себя запрятал поглубже аккумулятор и, вздохнув, отправился докладывать президенту «Короны» о чрезвычайном происшествии.
      Суставы инспектора на ходу поскрипывали: он сам был далеко не из последних выпусков.

      Шутки были настолько плоские, что в них можно было заворачивать сандвичи. Специально приглашенные на юбилей кинозвезды явно скучали. Всеобщее веселье, вспыхнувшее было вначале, шло на убыль, подобно убегающей в море мутной волне прибоя, которая оставляет на пляжном песке лишь пустые консервные банки, порожние бутылки и прочую дребедень.
      Не скучали только роботы-официанты, чинно разносившие напитки и бисквиты. Заученными жестами они протягивали полные рюмки и принимали пустые.
      В этот-то критический момент в зал вошел джентльмен, сразу очаровавший всех. Все в нем, начиная с рафинадной улыбки и кончая безукоризненным смокингом, было совершенно.
      — Новая модель Уэстерн-компании! — прошелестело по залу.
      — Невероятно!
      — Потрясающе!
      — Лучшего партнера я бы не желала! — заявила одна кинозвезда. Ее слова были встречены шумным одобрением. Кривая веселья явно полезла кверху.
      В этом роскошном банкетном зале собрались наиболее видные представители киберкомпаний, чтобы отметить своеобразный юбилей — сегодня исполнялось ровно пятьдесят лет со дня выпуска первого робота. Представители прибыли из самых дальних уголков. Банкет, разумеется, транслировался по телевидению.
      Извинившись бархатным баритоном за некоторое опоздание, гость присел к столу. Автоматические руки официанта подали салфетку и прибор.
      — Как он ест! — зашептали все.
      — Какая изумительная имитация!
      — И аппетит! — с завистью добавил какой-то сморщенный деятель, сильно смахивающий на скелет в смокинге.
      — Я бы ну ни за что не отличила его от человека! — заявила дива, высказавшая пожелание иметь подобного партнера, и выпустила из совершенного ротика небесное колечко сигаретного дыма.
      Робот с некоторым удивлением поглядывал на шушукавшихся, но, не принимая этого на свой счет, продолжал мило улыбаться.
      Грянула стереофоническая музыка, и начались танцы.
      Элегантный робот упругой походкой подлетел к диве и учтиво пригласил ее. Польщенная — ведь робот обладал свободой выбора, — звезда поднялась с места.
      Робот танцевал так же хорошо, как и ел. Он по всем правилам дергал, крутил и подбрасывал свою даму, вызывая восхищенные возгласы одобрения у знатоков, которые окружили танцующих.
      «Какие у него мягкие, эластичные руки! — подумала дива. — Неужели в Уэстерне открыли новый пластик?» И она незаметно изо всех сил ущипнула робота повыше локтя. Удивленный партнер ойкнул и остановился.
      На лице дамы отразилось удивление, сменившееся глубочайшим разочарованием. Рядом с ней стоял человек, самый настоящий человек из мяса, костей и кожи.

 
 
      Колокольчик на входной двери продребезжал начальные такты матчиша. Нельзя сказать, что это вызвало у профессора Артура Зарембы особо радостные чувства. Он избегал непрошеных посетителей, особенно теперь, после своего сенсационного выступления в Клубе технических новинок.
      Заремба приотворил дверь и увидел в щель двух молодых людей в рабочей униформе.
      — Чего нужно? — спросил он не очень вежливо.
      — Электрокомпания «Разряд», — произнес один из них, покачивая плоский чемоданчик.
      — Проверить у вас проводку, — добавил другой и простодушно улыбнулся.
      Заремба нахмурился:
      — Я на проводку не жаловался. И никого не вызывал.
      — Раз в год компания проводит обязательную проверку, словно заученный урок, сказал первый.
      — Во избежание несчастных случаев, — продолжал улыбаться второй.
      — Не пущу! — категорически заявил Заремба.
      — Дело ваше, — пожал плечами первый электрик. Другой добавил:
      — Фирма отключит вам свет.
      Оба повернулись к лифту, а профессор яростно захлопнул дверь: «Шляются тут всякие!..» Он на несколько мгновений задумался. Отключат свет… Похоже, это не пустая угроза. В конце концов жить можно и при свечах, но вот работать… Теперь, когда Джи Джи набирает силу и поглощает такую массу энергии!
      Заремба снова приоткрыл дверь:
      — Эй! Молодые люди!
      Представители «Разряда» вернулись.
      — Документы! — потребовал Заремба.
      Привыкшие, видимо, к чудачествам клиентов, представители фирмы сунули в щель свои рабочие удостоверения. Заремба долго и придирчиво изучал их.
      — Входите, — буркнул он наконец, снимая цепочку.
      Рядом с лабораторией, за стенкой, располагалась и квартира, что было очень удобно. Профессор опустился на стул, не спуская глаз с электриков, которые без лишних слов приступили к делу. Работы, к их неудовольствию, оказалось достаточно. Кое-где провод был отодран от стены и свисал вниз, а в одном месте нарушена изоляция.
      — Словно кто-то грыз провод, — сказал один и покачал головой.
      — Звери у вас тут резвились, что ли? — поинтересовался второй.
      — Делайте свое дело, — бросил Заремба.
      Работали молодые люди споро, обмениваясь только необходимыми репликами, и это пришлось по душе Зарембе. Впрочем, внимания он не ослаблял.
      Заремба отнюдь не был простаком — по крайней мере, сам не считал себя таковым. Ученый прекрасно был осведомлен о различных формах научного и промышленного шпионажа, подчас невероятно изощренных, и потому, как говорится, держал ухо востро. Больше всего его беспокоил телефон, но рабочие даже не посмотрели в его сторону, и это тоже понравилось Зарембе.
      Быстро завершив свое дело, представители «Разряда» извинились за причиненное беспокойство.
      — Поосторожнее с проводкой, — сказал один. — Так недалеко и до короткого замыкания.
      — Фирма может сделать лаборатории новую проводку, скрытую, — предложил другой.
      — Денег нет. — Заремба нетерпеливо поднялся со стула.
      — Денег нет ни у кого, это верно. — Улыбка рабочего приобрела иронический оттенок. — Они неуловимее, чем нейтрино, о котором сейчас столько толкуют. Однако люди умудряются существовать, и иногда неплохо.
      — Сегодня денег нет — завтра они есть, — добавил другой.
      — Тогда и потолкуем, — сказал Заремба, легонько, но настойчиво подталкивая гостей к выходу.
      — Отлично, — подхватил один из электриков. Он достал из чемоданчика проспект фирмы — ее визитную карточку — и протянул Зарембе. — Наша фирма универсальная, занимается не только электропроводкой… Впрочем, там все написано.
      — Для вас в целях рекламы работы будут произведены на льготных условиях, — сказал второй уже в дверях.
      Когда служащие электрокомпании ушли, Заремба тщательно, как всегда, запер все замки. Затем внимательно осмотрел лабораторию, задержав на мгновение взгляд на проспекте фирмы, небрежно брошенном на угол лабораторного стола. Покрутил в руках счет, оставленный электриками, — тот оказался весьма скромным. Внимательно и дотошно осмотрел новые участки проводки, ожидая, что наткнется на какой-нибудь сюрприз: то ли в виде миниатюрного микрофончика, то ли в виде плоской бляшки, нафаршированной транзисторами…
      Поиски Зарембы, однако, не увенчались успехом, и мысли его повернули в другое русло. Похоже, это и в самом деле обычные электрики. Нельзя ведь видеть кругом сплошной подвох, невозможно существовать в атмосфере тотальной подозрительности и слежки!
      Заремба прошелся по лаборатории, покрутил неплотно прикрытый кран, щелкнул ногтем по выпуклому зрачку катодного осциллографа. «Вот закончу с Джи Джи, тогда будет полегче, подумал он. — Мебель новую заказать, что ли?»
      За бронированным стеклом окна, совсем рядом, лениво проплывали облака — клочья ваты, вывалившиеся из прохудившегося тюфяка небес. Первое время, когда Заремба, переехав в эту страну, на последние деньги арендовал помещение здесь, на Аллонзо-сквер, он никак не мог отделаться от ощущения, что находится в салоне высоко летящего лайнера. Сто пятьдесят девятый этаж — не шутка.
      Он прислонился лбом к стеклу. Далеко внизу, на нулевом уровне, чернели мартовские деревья чахлого городского сквера, похожие отсюда на изломанные спички. Словно муравьи, суетились люди. А повыше, на магистральных горизонтах, проносились реабили, проплывали битком набитые монопланы.
      Услышав сзади шаги, Заремба обернулся.
      — Джи Джи, — строго сказал он, — я не звал тебя.
      — Мне стало скучно, Артур. С До До не поговоришь, а я…
      — Это не причина, — перебил Заремба.
      Андроид повернулся, чтобы уйти.
      — Оставайся, я пошутил. В голосе профессора послышались ласковые нотки. «Хорошо, что эти двое уже ушли», — подумал он. Джи Джи еще никто на свете не видел. Правда, Заремба рассказал о нем в Клубе технических новинок. Но одно дело услышать, и совсем другое — увидеть…
      Суть изобретения Зарембы состояла в создании биопластика, из которого можно было создать человекоподобного робота. Над синтезом биомассы Заремба бился добрых двадцать лет, все, включая личную жизнь, принеся в жертву Джи Джи.
      Воспитание андроида шло успешно. Уже после первого года обучения Джи Джи настолько походил на своего создателя, что даже прихрамывал, как он. И вызвано это было не желанием подражать, а общим биополем, которое связывало их на молекулярном уровне. Биопластик Зарембы представлял собой своеобразный органический компьютер, которому можно было задать определенную программу. Для начала Заремба «настроил» его на свою собственную личность. И Джи Джи сам конструировал себя день за днем, час за часом, как ЭВМ может строить себе подобные…
      На определенном этапе перед Зарембой встала задача — выяснить уровень развития своего питомца. Тогда-то он и поручил ему собрать из биомассы До До — подобного себе андроида. Получился До До на славу, хотя «интеллект» его был еще достаточно слаб. По существу, Джи Джи сделал для себя куклу. «Теперь мы уже не двойники, а тройники» — думал часто Зарейба, однако в Клубе технических новинок о До До умолчал.
      — Выучил книгу, которую я тебе дал? — спросил Заремба.
      — Я прочел «Курс обществоведения» один раз и сразу его усвоил, — похвастался биоробот.
      — Сколько раз я говорил тебе: запомнить — еще не значит усвоить, — поправил его Заремба.
      — Не понимаю… — пробормотал Джи Джи, и его большие, чуть навыкате глаза глаза Зарембы на мгновение блеснули. — Разве я мало знаю об окружающем мире?
      — Твоим познаниям мог бы позавидовать иной институт, а то и Академия наук, — улыбнулся профессор. — Но кое в чем ты разбираешься пока очень мало. Тебя, боюсь, любой сможет обвести вокруг пальца.