– Кушайте на здоровье. Теперь – самое интересное.

Он подвел Адама к столу.

– Посмотрите на строение головного мозга и скажите, что вы думаете.

– Я ведь не специалист.

– Это не имеет значения.

Адам внимательно присмотрелся к строению головного мозга волка. Мозг еще находился в черепе, места, по которым проходилась пила для трепанации, были ярко-белыми.

– Он похож на человеческий.

– Вот именно, – довольно потер руки Дубинин, – даже взгляду неспециалиста это бросается в глаза. Многие думают, что чем больше размер мозга, тем разумнее существо. Если исходить из этой теории, то киты должны защищать научные диссертации и строить космические корабли. Объем мозга человека, если не судить строго, лежит почти на одной полке с мозгом человекоподобных обезьян, дельфинов и медведей. Но, – Сергей поднимает палец, – они животные, а мы – люди. Теперь еще раз посмотрите и скажите мне, чем этот мозг похож на человеческий?

Адам еще раз присмотрелся.

– Ну, строение похоже, извилины.

– Именно! – хлопнул его по плечу биолог. – Именно строение мозга отличает человека от животного. Грубо говоря, чем больше извилин, и чем сложнее эти извилины, тем сложнее мозг. Значит, хозяин этого мозга активно им пользуется. Для специалиста сразу бросается в глаза развитые лобные доли. Их почти не отличить от человеческих. Адам, – Дубинин взял Адама за плечи и легонько потряс, широко улыбаясь, – вы зря прожили свою жизнь.

– Ничего себе заявление, – улыбнулся Адам в ответ, – объяснитесь, пожалуйста.

– Вы должны были стать ученым, а стали, господи прости, солдатом. Вот что я называю – «прожить зря». Если бы вы знали, как много я видел людей, которые занимались делом не по призванию, людей, которые работали, грубо говоря, сантехниками, вместо того, чтобы быть астрономами, для заработка ковырялись в земле, вместо того, чтобы дотянуться до звезд.

– Вы чертов поэт, Сергей, – рассмеялся Адам.

– Есть немного, – смущенно потер лоб Дубинин. – Как у вас дела? – спросил он, сразу становясь серьезным

– Не слишком хорошо.

– Как раненые?

– Трое умерло, – тихо ответил Адам, – слишком страшные раны, потеряли много крови. Сергеев пытался сделать переливание, но один умер прямо на столе, а у двоих других были сильные внутренние кровоизлияния.

– Черт, – прошептал Сергей и внимательно посмотрел на тело волка, распластанное на столе, – как страшно и нелепо. Они ведь разумные, я уверен в этом, у них тело хищников, но мозг похож на мозг человека. Может быть, они разумнее нас.

– Может быть.

– Жаль, что все так получилось.

– Да, – прошептал Адам и быстрым шагом вышел из лаборатории.

Сергей внимательно посмотрел ему вслед и вернулся к своим делам. Дел было много…

Неделю назад к Адаму явился Джек Криди-младший.

– Адам, у меня проблемы со «Шмелями».

– Вот это да, – Адам сразу отложил в сторону бумаги, которые он читал за столом в своем кабинете, – что-то с запчастями?

– Да нет, со сборкой все нормально, один самолет можно за час собрать. Я никак не могу придумать что-нибудь, чтобы «Шмели» могли летать автоматически, без оператора.

– С техниками говорил?

– Конечно, они говорят, что самая большая проблема – добраться до самой верхушки Башни. Вершина острая, как иголка, и лезть туда надо долго – метров сорок, а залезть практически невозможно – ухватиться не что.

– А зачем тебе верхушка, я что-то не пойму?

– Я хотел, чтобы «Шмели» летали по кругу. Я бы их проволокой Нильсена прикрутил бы, они бы и летали сами по себе, фотографировали бы территорию, за волками следили бы. А для этого надо, чтобы проволока, за которую я их привяжу, ни за что не могла зацепиться. Поэтому мне требуется самое высокое место, а к нему никак нельзя подобраться.

– А ручное управление?

– Для этого надо все время видеть самолет, чтобы его контролировать. Придется по обзорной площадке бегать, как лошадям по кругу в цирке, – огорченно махнул рукой Джек. – Опять же получается, один самолет – один пилот. А если надо с утра до вечера наблюдение за периметром вести? Торчать за пультом управления, как привязанным, что ли?

– Что придумал, говори, – улыбнулся мальчику Адам, чтобы подбодрить, – я же знаю, ты не мог ничего не придумать.

Джек улыбнулся в ответ, но не слишком весело.

– Я могу братьев Томпсонов привлечь для управления, набрать еще пилотов, будем толпой по площадке бегать. Вы же говорили, что нам глаза за периметром нужны. Я же не маленький, понимаю, что если бы я со «Шмелями» раньше разобрался, то волки бы на Двойку не прорвались, – Джек начал всхлипывать.

– Так, приказываю не реветь, – строго сказал Адам, достал носовой платок и решительно, хоть и немного грубо, вытер лицо мальчика.

Он видел, как Джек переживает свою неудачу, в которой не было его вины. Мальчик же не виноват в том, что строители Башни сделали вершину недоступной. «Вот ведь извелся пацан», подумал Адам, глядя на усталое лицо Джека, больше похожего на старика, чем на прежнего веселого мальчишку, который так любил смеяться.

– Автоматизировать как-то пробовал? Может, какое-нибудь устройство типа автопилота? – предложил Адам.

– Пробовал, – бессильно махнул рукой Джек, совсем как усталый мужчина после тяжелого рабочего дня, – мозгов не хватает, сообразить не могу, как надо. Кучу книг перелопатил, а понял только одно – электроника нужна, а я в ней не силен.

– К Варшавскому обращался?

– Не, у них и без меня работы полно.

– Вот это и зря, Джек, – мягко сказал Адам, – одному трудно очень.

Адам поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер вычислительного центра.

– Дэвид, это Адам. Ты не мог бы подняться ко мне? Да, желательно прямо сейчас, если конечно, можешь. Можешь? Вот и хорошо, спасибо. Жду.

– А ты не кисни, Джек, – Адам положил трубку, – тебя бы надо прямо сейчас отругать, но я не буду.

– Чего это ругать? – проворчал Джек, насупившись.

– Потому что замкнулся в себе. Надо у людей помощи искать, не в лесу ведь живем.

Джек сделал попытку улыбнуться:

– Как раз в лесу и живем.

– Пока еще нет.

– Вызывали? – Варшавский стремительно вошел в кабинет.

Медленно ходить он не умел, всю жизнь куда-то торопился и бежал.

– Вызывал, Дэвид. Тут у Джека проблема возникла. Джек, объясни еще раз.

Варшавский внимательно слушал, что говорил ему мальчик, а Адам смотрел на то, как они сидят друг против друга, взрослый и подросток, и говорят на равных. Фолзу нравилось, что все ученые относились к Джеку, как к равному, что никто и никогда не смеялся, если собеседник чего-нибудь не знал. Адам мысленно поблагодарил судьбу за то, что им повезло – подобрались такие хорошие люди, специалисты, влюбленные в свою работу. Люди, с уважением относящиеся к другим, настоящие ученые.

Джек договорил и Варшавский, не задумываясь, сказал:

– Это хорошая идея – автоматизировать управление самолетами. По крайней мере, – улыбнулся Дэвид, – идея интересная. В колледже я два семестра занимался составлением программы, предназначенной для управления роботами.

– Ух, ты! – выдохнул Джек восхищенно.

– Да ничего особенного, – усмехнулся Варшавский, – там был робот на колесиках, на его корпусе были установлены видеокамеры, а моей задачей было получить и обработать информацию с видеокамер таким образом, чтобы робот мог самостоятельно передвигаться, не натыкаясь на посторонние предметы.

– Научили? – поинтересовался Джек.

– Да. В нашем случае, я думаю, что мы должны установить на «Шмели» портативные видеокамеры. Будем обрабатывать информацию с них, установим радиоприемники, настроенные на определенную частоту. Электронные схемы приемника свяжем с системой управления. Будем управлять самолетами с помощью компьютерной программы, будем задавать определенную высоту и скорость полета и передавать команды по радио.

– А это не сложно, Дэвид?

– Нет, ты же пользовался компьютером, когда управлял дирижаблями. Только теперь мы составим специальную программу, чтобы компьютер занимался тем, что обычно ты выполнял вручную. Я напрягу всех своих парней, ведь задача разведки – первостепенная, Адам?

– Еще как, Дэвид, еще как.

– Значит, сделаем. Бери-ка ты свой самолет и пойдем ко мне, начнем работать – сказал Дэвид Джеку.

– Понял, – Джек вскочил со стула и побежал к выходу.

– Спасибо, Адам, – донеслось уже из коридора и эхо донесло звуки убегающих ног.

Адам прислушался к затихающим вдалеке шагам Джека и посмотрел на Варшавского.

– Ты понял, чего этот Эдисон в одиночку пытался добиться, Дэвид?

– Я сам был таким, – улыбнулся Варшавский, – тоже пытался объять необъятное.

– Спасибо, Дэвид.

– Пожалуйста, – программист вышел из кабинета и Адам вернулся к изучению своих бумаг…

Чтобы избежать повторения кошмара, случившегося с Двойкой, ограждения было решено отодвинуть на пятьдесят метров назад вглубь Пустоши. Поблизости были проверены все подозрительные деревья – растущие наклонно, умирающие, засохшие. Их спилили под корень. Ричард Вейно сгоряча предложил заминировать подходы к Пустоши, благо запас мин имелся, но потом от этой идеи отказались по двум причинам. Во-первых, волки наверняка бы смогли учуять опасные сюрпризы, и во-вторых, рано или поздно, но людям нужно было выходить в лес и что потом? Разминировать то, что сами минировали, тратить время, которого было и так мало? Эту идею отвергли. Решили придерживаться первоначального плана – вырубить в лесу широкие (не менее пятидесяти метров) просеки, по которым протянуть проволоку под напряжением, а на освобожденных участках леса устроить загоны для животных, выпасы и участки под фермерские хозяйства.

С претворением этой идеи в жизнь сразу же возникли проблемы. Вырубить двадцатиметровые, как предусматривалось ранее, коридоры в лесу – это не то же самое, что вырубать пятидесятиметровые. Сразу возрастает нагрузка на лесорубов, потребуется больше людей. Но даже если задействовать в лесозаготовках большее количество мужского гражданского населения, все равно полностью закончить работы над внешним периметром до зимы не представлялось возможным – слишком большой объем работы. Если не успеть до зимы, значит вырубка под земельные участки повисает огромным вопросом. Неприкосновенного запаса продовольствия хватит максимум до следующего лета. Значит, надо начинать охоту на местных травоядных, надо заготавливать мясо на зиму. А как охотиться в лесу, если на тебя самого открыта охота?

А время не стояло на месте. Продолжительность года была немного большей, чем на земле. Год на Лимбе занимал четыреста двадцать дней, по тридцать пять стандартных дней в каждом месяце. Продолжительность суток была примерно двадцать пять часов. Колонисты прибыли на Лимбу вскоре после того, как сошел снег и почва успела немного просохнуть, в середине марта. Теперь март заканчивался, многое было сделано, но дальнейшая судьба экспедиции оказалась под угрозой. Зима здесь начиналась в начале-середине ноября, зима холодная – температура ночью могла упасть до минус двадцати-двадцати пяти градусов. Это значило, что еще до ноября, как минимум, в сентябре, а максимум – в октябре, все колонисты должны жить под крышей, а животные находиться в теплых загонах. Необходимо заготовить корма для животных.

Зима в палатках означала смерть. Можно было, конечно, провести зиму в Башне, но как размести в Башне животных? Как заготовить для них корм, когда ты сам можешь оказаться волчьим кормом?

Как обезопасить себя и своих близких – подобных страхов не возникало. Возникал другой страх – страх изоляции в пределах периметра, вынужденного заключения на выжженной земле, на которой ничего не могло вырасти.

– Мы можем оказаться в ситуации, когда нам нечего будет, простите, жрать, – сказал Майкл Ричарду и Адаму, стоявшим рядом ним на обзорной площадке.

У Адама было поганое настроение – он еще не мог оправиться от позавчерашнего нападения на Двойку. Ситуация с погибшими была трагичней, чем это можно было себе представить. Куда девать шестьдесят три тела? Как провести похоронный обряд? Хоронить тела в братской могиле на территории периметра? Это не представлялось возможным – рано или поздно должна была сказаться нехватка жизненного пространства. Хоронить в лесу, где над телами могут надругаться? Нет, спасибо, мы пока еще не звери. Оставался один разумный выход – кремация.

Сегодня утром бригада Ферье на трех гусеничных тракторах (техники Росселини смогли собрать еще два трактора в помощь лесорубам) привезла на территорию лагеря сосновые бревна. Люк сам специально выбирал бревна посмолистее. Был сложен высокий погребальный костер. Место выбирали долго, старались, чтобы ветер относил дым в лес. Два часа сносили и размещали погибших, одетые в новую форму, некоторые, наиболее изуродованные тела, были зашиты в саваны – делать гробы не было времени. Тела разместили посредине штабеля дров, сверху уложили сосновые бревна.

Фолз сказал небольшую речь, говорить было очень трудно, но Адам прекрасно понимал, что говорить нужно – это были первые похороны на Лимбе. Все гражданское население колонии ждало, что Фолз должен сказать несколько слов, и ему пришлось.

Адам взял в руки факел и поднялся на дощатую платформу. Он стоял спиной к похоронной процессии, за ним высился дровяной холм, от которого неожиданно приятно пахло хвоей и сосновой смолой.

– Сегодня мы хороним наших друзей, наших защитников, наших братьев. Все вы прекрасно знаете, как погибли эти молодые люди, самому старшему из которых было всего тридцать два года. Они погибли, защищая наши жизни. Они сражались с нашими врагами до последней капли крови, они отдали свою жизнь ради всех нас. Давайте же помнить об их жертве. Будем чтить их светлую память. Отдадим последнюю дань уважения нашим братьям.

Адам повернулся к погибшим:

– Простите нас за то, что не уберегли вас. Простите нас и спасибо вам. Покойтесь с миром.

Верующие прочитали «Отче наш», женщины заплакали, и некоторые мужчины с трудом смогли сдержать слезы.

Костер поджигали Адам, Майкл, Ким Ли и Томпсон. Дрова занялись хорошо, если не считать слово «хорошо» кощунственным в данной ситуации. Пламя костра, загудев, рванулось к небу, огненные пальцы бросали вверх золотые искры.

Сильный порыв ветра подхватил пламя. Свет костра осветил лица людей и Адам с каким-то ожесточением наблюдал за ними. Эти люди смотрят на то, как горят его солдаты, Адаму почему-то хотелось крикнуть что-нибудь обидное, разбить кому-нибудь морду до крови, до хруста. Возможно, что Адаму хотелось, чтобы кто-нибудь из этих людей набил бы морду ему, Адаму Фолзу.

Но с каждой секундой Адам, глядя на лица людей, понимал, что им также плохо, как и ему самому. Он видел в глазах людей боль и страдание. Он видел, как мужчины сжимают зубы, пытаясь спрятать поглубже внутри постыдные слезы, кто-то вытирает слезы кулаком, женщины плачут, вытирая слезы белыми платочками (почему-то у всех женщин оказались белые платочки). Нет ни одного раздраженного, злорадного или недовольного лица. Пришли все, даже дети. От взглядов, устремленных на ревущее пламя, пожирающее погибших, Адаму стало стыдно за то, что еще минуту назад он ненавидел людей, пришедших на похороны.

С треском прогоревшего дерева погребальный костер просел внутрь, пламя уже не бушевало вовсю, просто горело.

До тех пор, пока от пламени не осталась груда раскаленных добела углей, ни один человек не ушел. Все стояли, как один, неотрывно следя за искрами погребального костра, взлетающими в пасмурное серое небо.

Теперь, в три часа дня по местному времени, после похорон, Адам, Майкл и Ричард стояли на обзорной площадке Башни, хмуро глядя на солнце, скрытое грядой низких серых облаков.

– Мы можем растянуть продовольствие до следующей весны, если будем экономить, введем нормированное питание, – сказал Вейно.

– Вряд ли это выход, – заметил Майкл, закуривая, – полуголодный человек плохо соображает, хуже работает. А голодный солдат – это вообще не солдат.

– План был нормальный, просчитанный до мелочей, – сказал Адам, – мы собирались установить внешний периметр до августа, одновременно со строительством домов на месте палаточного городка. А теперь объем работ возрастает вдвое и все из-за этих хитрых тварей, черт!

– Да, кто бы мог предположить, что волки смогут валить деревья, – сказал Ричард.

– Теперь мы потратим как минимум два дня на то, чтобы перенести ограждение поближе. Если переносить ограждения – значит, никакой работы в лесу. Если никакой работы в лесу – значит… – Адам замолчал – говорить было нечего.

– Ты боишься оставить на охране только два батальона? – спросил Майкл.

– Конечно, если переносить ограду, значит, нужно посекционное отключение периметра. Допустим, что все пройдет хорошо. А если что-нибудь пойдет не так? Я не могу рисковать, посылая с людьми в лес один батальон. Вдруг на них нападут в то время, когда мы будем возиться с забором? Что тогда? Что, если я пошлю еще один батальон на выручку, а волки налетят еще и на отключенный периметр?

– Все понятно, Адам, никто не будет работать в лесу, пока мы не разберемся с заграждениями, – видя, как волнуется Адам, примирительно сказал Майкл.

– Ну, а ты, советник по обороне, что ты собираешься мне сказать? – спросил Адам у Вейно. – За две недели от тебя не слышно никаких предложений, кроме минирования.

– Чего ты злишься, Адам? – вскипел Ричард. – Я сразу сказал, что мне проще быть снайпером, чем советником. Если я тебя не устраиваю, то снимай с должности, а я снова возьму в руки винтовку. Может быть, от меня там больше пользы будет.

– Да что ты говоришь?! – закричал, распаляясь, Адам. – Вы молодцы, как только задницу припекло – так сразу в кусты: «Снимай меня, Адам, снимай». Ну, поснимаю я вас, хрен с вами, а кто воевать будет? Наши белые халаты?!

– Успокойся, Адам, эта истерика ни черта тебе не поможет, – спокойным и уверенным тоном сказал Фапгер, становясь между друзьями.

Адам замолчал, рывком отвернулся, тыльной стороной ладони вытирая рот. Ричард стоял, нахмурившись, глядя в сторону.

– Простите меня, – глухо сказал Адам, не оборачиваясь, втянув голову в плечи.

– Простите меня, – повторил он, поворачиваясь и подходя к Ричарду. – Прости, Ричи, и ты, Майки, простите меня.

– Ладно, – сказал Ричард, – проехали.

– Проехали, – улыбаясь, сказал Майкл, встряхивая Адама так, что у него хрустнули кости.

– Не раздави, медведь, – прошептал Адам, пытаясь выдохнуть.

– Давай, Эйд, ты, как всегда раньше, подведешь итоги, а потом мы вместе подумаем, что к чему.

– Ладно, ладно, – начал Адам, застегивая куртку и засовывая руки в карманы – ветер наверху был сильный и холодный, погода портилась. – Прошло две недели, все шло по плану, иногда даже с опережением графика. Периметр работал надежно, лесозаготовки велись полным ходом. Скорее всего, за это время волки активно изучали нас, учились на ошибках и воспользовались нашими просчетами. Они показали нам, что мы не учли тот факт, что повредить заграждения можно, если этого сильно захотеть.

– А они этого сильно захотели, – тихо сказал Ричард.

– Вот-вот, захотели, именно захотели. Не проще ли было напасть на работающих в лесу? Не проще ли наносить точечные удары, убивать нас из засад, когда бригада лесорубов утром выходит в лес или возвращается в лагерь, что еще лучше – все устали, внимание ослаблено, хочешь только поесть да на койку упасть. А они потратили столько времени на подготовку нападения на лагерь, столько сил! Теперь, Майки, я стопроцентно уверен, что они разумнее, иногда даже умнее нас.

– Я в этом тоже уверен, Эйд.

– Они наверняка подумали: «Да, напасть на тех, кто работает в лесу проще». Пусть у нас тепловизоры, но что они могут дать нам, когда деревья в лесу растут так плотно? Что может дать нам наша техника, если они чуют нас за километр, а мы их не видим из-за деревьев? Они знали, что напасть в лесу проще, но, могу поклясться, что они знали и что мы это знаем. Они видели, как много солдат выходит с лесорубами в лес. Триста человек с оружием в руках, с гранатами, огнеметами. Что они могут сделать, если их всего шестьдесят или семьдесят?

– Откуда ты знаешь, сколько их?

– Снимки с дирижаблей, об этом они пока не догадались – дирижабли летают практически бесшумно. Так вот, еще я уверен, что они знали, как можно перебраться через ограду еще в тот же день, когда один из них поджарился на проволоке. Я прикинул по времени, когда смотрел, какие им пришлось вырыть ямы, чтобы свалить деревья. Им как раз хватило этих двух недель. Они знали, как мы реагируем на нарушения периметра, поэтому воспользовались одним деревом для отвода глаз, а другим для прорыва. Время и место прорыва к Двойке выбрано идеально. Значит, они тщательно все спланировали, совершенно правильно посчитав, что к охране периметра мы относимся не так тщательно, как при выходах людей в лес. Надо отдать им должное – им почти удалось сделать то, что они планировали. Им не хватило времени, да еще Жан постарался и успел вовремя.

– Теперь мы учли собственные ошибки – оттянулись назад и решили устраивать внешний периметр из расчета ширины коридора минимум пятьдесят метров, – сказал Майкл, закурив следующую сигарету от окурка предыдущей.

– Вот это и вывело меня из себя больше всего, – признался Адам, – это же в два раза, грубо говоря, больше работы. Мы прикинули по картам высоту деревьев и поняли, что, наверное, даже пятидесяти метров будет недостаточно. Ну, вырубим мы такие просеки, но как их нормально охранять? Я же вообще считал, что со временем мы откажемся от вооруженной охраны внутренних заграждений, станем охотниками в большей степени, чем солдатами, а что получилось? Сидим в глухой обороне, далеко не безупречной, как оказывается, и боимся нос в лес высунуть. А будем сидеть в обороне – то точно до зимы не управимся и зубы на полку положим.

– У меня есть две гениальные идеи, Адам, – довольно улыбаясь, сказал Майкл, глядя на него поверх струек сигаретного дыма. – Если эти две идеи окажутся нормальными, то ты пообещаешь, что выгонишь Ричарда на мой батальон, а меня возьмешь на его место.

– Ох, да заткнись ты, Фапгер, – засмеялся Ричард, услышав добрую насмешку в тоне друга, – если ты родишь действительно гениальную идею, хотя бы одну, так я сам уйду и выгонять меня не надо будет.

– Ловлю на слове, малыш Ричи, – усмехнулся Майкл.

– Лови сколько хочешь.

– Давай, Майк, не томи, – устало улыбнулся Адам.

– Нет, Эйд, я томить вас долго буду, так что терпите. Я говорить много не люблю, но когда меня прет, так я часа три трепаться буду.

– Ох, господи! – выдыхает Ричард.

– Вейно, заткнуться, руки по швам! – начал Майкл. – Меня те же самые противные мысли, что и тебя, Эйд, посещали. Мне все время казалось, что поступаем мы неправильно, пытаемся природу под себя переделать, хотя проще и выгоднее под нее подладиться.

– Это каким же манером под природу подладишься, Майки? Из огнемета, что ли? – съязвил Ричард.

– Нет, не из огнемета, мой слабоумный друг, – Майкл практически не отреагировал на Ричарда, – из огнемета хорошо боевиков из подвалов выкуривать, как в Сараево. Здесь думать надо, к чему ты явно не способен, – Майкл, улыбаясь посмотрел на Ричарда.

Тот, улыбаясь, промолчал и Майкл продолжил:

– Я, как и ты, Эйд, внимательно осмотрел ямы под деревьями. Но тебя больше интересовало, сколько времени волки копались в земле, а я обратил внимание на само дерево и его корни.

– Что ты заметил, Майк? – спросил Адам, когда Майкл снова прервался, чтобы закурить очередную сигарету.

– Я заметил, что деревья вокруг Пустоши – не такие здоровые, как те, что наши канадцы валят в лесу – корневая система не такая мощная. Да и сами деревья – умирающие. Может, это из-за воздействия Башни, не знаю. Но ведь мы знаем, что Башни выбрасывали излишек энергии в виде молний, поэтому на этой земле ничего живого вырасти не может – так верхний слой почвы выжжен. Я проверил почву на расстоянии сотни метров от периметра и понял, что в такой почве деревья плохо стоят, неуверенно, болеют много, засыхают. Дальше сотни метров все нормально, наши лесорубы говорят, что деревья здоровые, а сам Ферье признается, что когда мы там перейдем к выкорчевыванию пней, то намучаемся – дальше некуда.

– Ну, понял я, что волки смогли прорыв устроить, потому что земля им способствовала и сами деревья были такие, что можно было их свалить. Это я понял, дальше что?

– А дальше я, Эйд, тоже, как и ты, за карты местности взялся. Подробные такие карты, каждый метр видно, Варшавский неплохо постарался.

– Ну, постарался Дэвид, ну и что? Что ты, как актер-недоучка, паузы трагические на каждом слове делаешь?

– Какие мы нервные, – усмехнулся Майкл, – надо спать побольше. Ладно, тянуть не буду. Не нужно нам просеки прорубать, проволоку надо натягивать прямо на деревья и все.

– Ни черта себе предложение! – недовольно пробурчал Адам. – Нечего сказать, гениальная идея, как тебе, Ричи?

– А он прав, Адам, – взволнованно повернулся к Майклу Ричард, – я его понял.

– Что ты понял, малыш Ричи? – улыбнулся Майкл.

– Опасность того, что волки снова подроют дерево, чтобы прорвать заграждения, существует только в том случае, если они будут заниматься деревьями возле Пустоши. Ну, сами подумайте, какое дерево лучше завалить – прочно сидящее в земле с разлапистыми корнями или умирающее засохшее с неразвитой корневой системой, которое само по себе шатается?

– Мы-то, – постучал себя пальцем по груди Майкл, – уже подумали, Ричи.

– И что, тянуть линии прямо по лесу? – недоверчиво спросил Адам.

– Конечно, Эйд, я по карте посмотрел – леса тут густые, деревья растут тесно друг возле друга и растут так уже давно. Вот мы и будем тянуть не проволочную сетку, а отдельные секции – пять продольных протяжек и много поперечных коротких. Можно вообще постараться проволоку Нильсена колючей проволокой сделать, чтобы волкам труднее пришлось. Не надо голову сушить, где опорные столбы брать. Столбы вон, сами растут, – Майкл указал на лес.

– Проложим маршрут по тем местам, где нет засохших и мертвых деревьев. Будем тянуть проволоку зигзагами, чтобы нельзя было на нее деревья завалить, как бы они не старались повторить свой трюк. Будем тянуть по участкам, где дерево на дереве, как зубья в мелкой расческе, чтобы подкопаться нельзя было, – тихо, как будто бы разговаривая сам с собой, сказал Адам и улыбнулся:

– Ну, ты голова, Майки.

– Насчет подкопов ты правильно сообразил, старший, – ответил Майкл.

Казалось, похвала не произвела на него никакого впечатления.

– Протянем проволоку низко, возле самой земли, и Ричард прав, минировать надо у проволоки, с их стороны, чтобы не прокопались к нам. Они рано или поздно сообразят сделать что-нибудь подобное. Но с этим можно не спешить, минировать с умом, только открытые места. Не будут же они сквозь корни копать.

– Майки, – сжал его огромные ладони Адам, – ты сам, балда, не понимаешь, что ты сейчас сделал. Ты…

– Так, не надо слез, а то сам расплачусь, – добродушно расхохотался Майкл.

– Кто плачет, ты, здоровый бугай? – рассмеялся Адам, с удивительным облегчением чувствуя, как ему становится легче.

Просто Адам представлял себе, какой титанический сизифов труд пришлось бы проделать людям, сколько деревьев срубить, ежесекундно подвергаясь риску нападения волков, сколько времени и сил потратить только на то, чтобы огородить необходимый для выживания участок леса и все равно не быть уверенным в собственной безопасности.

– А насчет того, что нам больше охранять придется, не переживай. В лесу труднее устроить что-нибудь подобное, как с Двойкой, а на тот случай, если они все-таки захотят повторить, надо мобильные патрули устроить, все время внешний периметр патрулировать, чтобы они не смогли подготовиться, и все, – сказал Майкл.

– Ты что, мысли читать научился?

– Нет, у тебя и так на морде все написано, – улыбнулся Майкл.

Адам представил себе ряды едва слышно гудящих проволочных заграждений, опутавших и так почти непроходимую чащу леса своими смертоносными нитями. Он представил себе, как волки пытаются найти в этой смертельной паутине хотя бы малейшее отверстие, представил, как пытаются найти еще одно дерево, едва держащееся ослабленными корнями в земле – пытаются и не могут. Он представил себе их ярость от собственного бессилия и, не удержавшись, рассмеялся.

– Как только закончат переноску ограды, сразу же начнем работу в лесу, – довольно улыбаясь, сказал Адам, – пусть работает сразу два батальона, пусть все электрики бросают все дела, пусть каждый, кто может грамотно работать, займется внешним периметром. Зашьемся так, чтобы никто не пролез внутрь, чтобы мышь не пролезла, чтобы…

– Комар не пролетел, бацилла не проехала, – подхватил Майкл. – Нет, старший, тебе явно отдохнуть надо, а то ты несешь всякую чушь.

– Майки, ты гений.

– Я знаю. Вы только рассчитайте все так, чтобы проволоки хватило и чтобы хоть немного осталось.

– Сделаем, Майк, – сказал Ричард.

– Да, Ричи, пожалуйста, распорядись, чтобы аналитики рассчитали сколько чего и кого нам нужно, а мы займемся прокладкой линий.

– Я не понял, у вас что, рассеянный склероз? – деланно удивился Майкл.

– Ты это о чем?

– А моя вторая идея?

– Ричи, если у него имеется еще одна гениальная идея, так я сейчас в собственный карман начну прятаться. Ну, давай, Майки, вынимай еще одного кролика из шляпы.

– Идея вторая имеет отношение к войне. Наверное, вы все еще не понимаете, но мы столкнулись с проблемой партизанской войны. Волки, может быть, даже бессознательно, соблюдают главный принцип деконцентрации своих сил – они избегают прямых столкновений. Они распылены, а те случаи, когда вы могли заснять на фотокамеру их передвижения, я бы назвал счастливым стечением обстоятельств. Обычно противники открытого противостояния не собираются большими скоплениями собственных бойцов против превосходящей мощи противника.