Мастер снов
ModernLib.Net / Поэзия / Михаил Наумович Ромм / Мастер снов - Чтение
(Ознакомительный отрывок)
(Весь текст)
Михаил Ромм
Мастер снов. Стихотворения. Поэма
Предисловие
Признаться, я думала, что в последние годы Миша стихов не писал. Оказалось ~ потихонечку пишет… «Почему же ты не дал их для книги?» ~ удивилась я. Автор, верный своим оригинальным жизненным принципам, ответил: «Если я издам все лучшее сразу, то что же останется на потом?»…
Из моего же предисловия к первой книге М. Ромма «Заветное желание», 2004 г.)И вот перед нами оно, обещанное – «оставленное на потом» и написанное в последние годы. Не скрою, что читая книгу, я была радостно удивлена: ибо здесь гораздо более отчетливо и уверенно, чем в первой книге («Заветное желание») перед нами предстает автор сильный, яркий, переждавший все многолетние упреки в «излишней традиционности», «романтизме», «старомодности» и проч. – и оставшийся самим собой, более того – превратившийся в зрелого и уверенного в себе поэта. Так и кажется, что все эти годы Миша Ромм скрывал под доброй улыбкой и напускной самокритичностью – бомбу. Пожалуй, такой бомбой может стать для читателей (особенно для тех, кто уже давно знаком с М. Роммом) его поэма, вошедшая в эту книгу. В ней необычно всё – от темы до изобретенной автором своей «роммовской» строфы, – форма которой, правда, не везде строго соблюдается, но даже это обстоятельство – еще одно проявление внутренней свободы автора. Для чего и для кого мы пишем? В чем смысл жизни?… – вот, пожалуй, главные вопросы, которые ставит перед нами М. Ромм и на которые сам же пытается ответить – при этом, как вы сами понимаете, наплевав на то, что кто-то когда-то уже неоднократно на эти вопросы отвечал. Последне обстоятельство и делает, на мой взгляд, простого стихотворца настоящим Поэтом. Цитировать наиболее удачные строчки, как это принято в предисловиях, пожалуй нет смысла: пришлось бы процитировать полкниги. Но всё же….
Мой грустный Пушкин ~ сказочный жираф. Хочу тебе я в слабости признаться: В моей стране я больше не король. Великий, научи меня смеяться, Или хотя бы рядом быть позволь. Позволь мне, недостойному, быть равным, На миг себя почувствовать тобой, Быть дерзким, гениальным, своенравным, Сразиться с этой чёрной пустотой! Э. Ракитская
Золотая рыбка
Жил старик со своею старухой У самого синего моря. Возрождение или разруха — Повторяется эта история. Говорит он: «Смотри-ка – корыто! Ну чего еще, милая, надо. В огороде кубышка зарыта, Почему ж ты всё жизни не рада?!» А она отвечает: «Скотина, Прекрати надо мной издеваться, Эта бедность, как паутина, Не хочу в нищете унижаться. Прекрати любоваться ты морем, А подумай-ка, сволочь, о детях!» Так поспорят, поспорят, поспорят… И старик возвращается к сети. Как же, Господи, хочется денег, Чтоб считать их, не сосчитать! А философ я или бездельник, Я и сам не могу понять. 21.08.04
Гитара в Гулаге
Это стихотворение навеяно сонатой для семиструнной гитары, написанной Матвеем Павловым-Азанчеевым во время его заключения в советском концлагере.
Кружевные занавески Тронул ветерок. Переезды, перелески, Запад и Восток. Тот восток, где солнце гонит Из тайги туман. Строго голову наклонит Призывник – пацан. Солнце дремлет на подушке В комнате пустой. Две болтушки-хохотушки. Праздник. Выходной. Страх и подлость, кровь и слёзы, И со всех сторон Бьётся в воздухе морозном Струнный перезвон. Там – сзывают позывные Танки на парад. Здесь – очкарики смешные Слушают, сидят. Семиструнная гитара В опытных руках В новом веке, в мире старом На семи ветрах. Июнь 2004
Друзья и поклонники
Да, был я молод, чист и злобен, И, в сущности, богоподобен, Но мне тогда пришлось понять — Порой приходится принять: Принять поклонников отсутствие, Принять насмешников присутствие. С тех пор прошло лет двадцать пять, И в жизни всё переменилось, И оказалось, и случилось, Что мне друзей не отыскать. Приходится принять опять: Принять поклонников присутствие, Принять насмешников отсутствие. Май 2004
«Слова, как живые, щекочут меня…»
Слова, как живые, щекочут меня, То пенятся, то пузырятся; То колокольцами в небе звенят, То фыркнут и в нёбо вонзятся. Как будто я в этом потоке тону, Устало его разгребая, Как будто я камнем спускаюсь ко дну, Или к солнцу всплываю. И вижу уже, как поверхность рябит, Глазами ловлю отраженья, Но кончился воздух. Прохлада манит Продолжить мое погруженье. Запах бензина
Запах отгоревшего бензина Впитывает утренний туман И сочится на сырые спины Торопливых, сонных горожан. В коконе из горечи и дыма Души, заключённые в чулан, Общей хворью связаны незримо, Точно пролетарии всех стран. Дружно ненавидя день вчерашний, Нервно поглощая бутерброд, Каждый за собой свой кокон тащит. А когда морока дня пройдёт, Полетит душа в эльфийской чаще Бабочкой, не знающей забот. Лесная принцесса
Зеленоглазое счастье моё, Мне нравится взглядом следить, Как сосны стараются тело твоё В закатных лучах повторить. Следить, как ты, холодом окружена, Без плеска войдешь в облака. Гладь неба, что озером сохранена, Твоя разрушает рука. Последний луч солнца по кронам скользнёт, И вслед за тобою из леса Сгустившийся сумрак к огню приползёт, И хворост притащит принцесса. Ты где-то бродила еще полчаса, Не ясно, где руки, где сучья. Вот мусор лесной у тебя в волосах И нитка на куртке паучья. А после взовьётся голодный костер, И тени деревьев запляшут, И ветер в лесу зашумит, словно хор, Над маленьким логовом нашим. Вода в котелке затрепещет опять, И я говорю, засыпая, А может быть, только пытаюсь сказать: «Жена, поздновато для чая!» Мастер снов
Где живет мастер снов? В недостроенных зданиях? В невозможных проектах или дерзких мечтах? В уверениях и обещаниях, В нерождённых словах? Почему он так щедр, раздавая сокровища: Бриллианты – для алчных скупцов. Для охотников – львы, для героев – чудовища, Толпы гурий – для глупых юнцов. Снится встреча влюблённым, свобода — преступнику, Снится домохозяйке, что пол подметён, Примирение – вероотступнику, А бессонному – сон! Мои друзья
Мои друзья почти богоподобны. Соревноваться с ними? Да куда мне! Один – под камнем в подмосковной Лобне, Другой лежит в Малаховке под камнем. А Тимофеев жарится в Айове, Лямпорт за жизнь сражается в Нью-Йорке, И я один. Сердито хмурю брови, Сижу в Москве, как голубь на помойке. К чему я это? Мне ворчать не надо — Меня пока не выбросили в урну. Вон, Петя Берлянд – на «Каховской». Рядом, А словно на каком-нибудь Сатурне. Разводит жизнь, когда выводит в люди, Довольно насмеялись, нашумелись! Друзья мои, как птицы, разлетелись. Других уже, наверное, не будет. «Когда невидимые барабаны бьют»
Когда невидимые барабаны бьют В моем мозгу энергией гудящей, То океаны с жизнью, в них кипящей, Приливами луны сиянье пьют. Земля, как колба с лавой, в ней бурлящей, Покорно совершает свой маршрут, И ярость Солнца по пространству тащит Галактика в моем сознанье. Тут. То барабаны бьют в моем мозгу, То кровь моя пульсирует им в такт: Я просто за автобусом бегу, За мной бежит инсульт или инфаркт, Но все равно, принять я не могу Ничтожности своей прискорбный факт. 10.01.05
Третье сентября
Листья в воздухе, как стая птиц. Тёплый день еще о лете помнит. Солнце заблудилось меж ресниц. Слишком нежным кажется оно мне. Все такой сияет красотой, Как же мне поверить в сцены эти: Листья сорваны взрывной волной, Мёртвые разбросанные дети. Денежки рекою полились, Кто-то потирает лапки крысьи. А они на небо поднялись, Дружные, как умершие листья. Буратино
Кажется, если получше всмотреться, Кажется, если напрячься немного, Можно увидеть: не заперта дверца, Можно почувствовать бога. Солнце восходит, и алые снова Стены домов в высоте. Кажется, этот рассвет нарисован Кем-то на тонком холсте. Зритель случайный, войду за кулисы, В театре оставшись пустом. Страшно, а вдруг только черные крысы, Там, за красивым холстом? 07.03.05
«В моей душе живет стихотворение»
В моей душе живет стихотворение, Красивое и чистое, как лёд. Оно во мне томится, как растение, Что из зерна наружу прорастёт. И чувствую в немом оцепенении, Как медленно оно во мне поёт, Но я погибну в день его рождения — Оно меня на части разорвёт. 20.02.05
В той далёкой квартире
В той далёкой квартире, где молочными были зубы, Огоньками мерцала новогодняя ёлка, Там есть щель, где лежит юбилейный рубль, Тайны жизни и смерти на книжной полке. Там из кухни в комнату входит мама, В круглой вазе оранжевые мандарины, На стене висит, заполняя раму, Мелко вышитый крестиком замок старинный. Раскрошатся скалы, сотрутся лица, Со своих орбит улетят планеты, А на ёлке будут шары светиться, Ничего не изменится в доме этом. 05.12.04
Лампа
Приходит строка, как внезапность теракта, И рифмой наполнится рот. Два слова – два медных, блестящих контакта: Разряд между ними живёт. Разряд – и неон начинает светиться, Невидимый в белом стекле, И образов жёсткие бледные лица Видны в отступающей мгле. Хочу их прогнать, погасить, отвернуться От глаз их, от ласковых рук, Но поздно, уже невозможно очнуться, Не пройдя этот круг. 09.11.04
Ноябрьский мотив
Где осень в плаще своем мокром сутулится, А небо – покинутый храм, Все чаще до боли знакомые улицы Приводят к закрытым дверям. Всё так узнаваемо, и вдруг покажется, Что юность вернулась опять, И надо взлететь по ступенькам, отважиться, И в дверь позвонить, постучать. Не это ли старости первые признаки, Потрёпанной жизни моей? Всё больше домов, где живут только призраки В них живших когда-то друзей. 07.10.05
Сыну
Пластмассовый монстр на столе, На меня направляющий пушки, Лампы круг, а за ним в полумгле Спит мой сын, обнимая подушку. Может, это послание мне, Как пиратская черная метка. Тенью мечется по стене Тополиная нервная ветка. Я не нужен, я буду убит, Исчерпав свои роли в системе. Вот он, мой ангелочек, сопит, Он и я, и не я в то же время. «Воспитание – просто беда — За упрямство моё наказанье». Так отец мне заметил тогда, Оказалось – сказал на прощанье! 10.11.04
Неделя
Жизнь, как телесериал, Зря я время потерял. Г. Лукомников1
Мне нравится знать, что сегодня среда, А завтра четверг, и уже, За пятницей вслед, к нам придет, как всегда, Суббота, слегка неглиже. И снова смогу, никуда не спеша, Развёрнутый сон досмотреть. А там воскресенье, ликует душа. Поймай-ка меня, телесеть! Но вскоре придёт понедельник опять, И вторник притащится с ним, Я жду выходных, перестав замечать, Что жизнь улетает, как дым. 2
Повторяется жизнь, точно кадры кино, Как с работы до дома маршрут, Непонятно уже, что случилось давно, Год назад, или пару минут. Только щелкают пятницы в календаре, Проступает на зеркале старость, Привыкаю к тому, что уже постарел, И привычкою стала усталость. День кончается утром, начавшись едва, Потому-то его и не ценишь, Только к вечеру сильно болит голова От сознанья, что мир не изменишь. Но посмотришь на небо, и драма легка. Я решил эту злую задачу: Каждый раз по иному плывут облака, Улыбается небо иначе. 3
Вот, в конторе день угробив, Я опять бреду домой, Чтоб в хрущобе, как в сугробе, День дожить пропащий свой. Вдруг от счастья замираю, Точно мальчик на рекламе — Одуванчики качают Золотыми головами. И вокруг меня кругами Бегает веселый Фокс. Я один и… вместе с вами. Парадокс! Объяснительная записка
Я понял: жизнь была не настоящей — Обид и жалких радостей комок, Когда в листве, без пламени горящей, Как Моисею, мне явился Бог. Кленовый лист, святящийся, дрожащий, Смотрел в меня, а я совсем промок. Но человек, от сырости блестящий, Хотя был мной, стал от меня далёк. Я ничего вокруг не замечал, На склоне лет вдруг замерший на склоне, Безмолвно тайнам Вечности внимал У факела пылающего клёна. И, вдруг очнувшись, понял удивлённо, Что снова на работу опоздал. 05.12.04
Пете
За пробуждение, и за дыхание, За пыль, что так и тянется к лучу, Я скаредному времени плачу, Покуда расплатиться в состоянии. Плачу я неизбежным расставанием, Со всем, что отдавать я не хочу, Но отдаю и даже не ворчу, А что я получаю? Обещание? Друзья уходят, близкие уходят, Что остаётся? – Прожитые дни. А жизнь свои резоны мне приводит: Мне остаётся так немного, вроде, Увы, воспоминания одни, Надежды бриллиантовой огни. 04.03.04
Сонет о славе
Да, я преодолел желанье быть любимым, Быть избранным и покорять сердца. Авторитетом стать неуязвимым, С красивым выражением лица. Желание быть камнем недвижимым, Стоять внутри Садового кольца, Украшенным помётом голубиным И надписями глупого юнца. Но иногда ко мне слетает муза, Щекотится, и дразнит, и манит, Как будто шоколадом карапуза, Вдруг рифмами цветными одарит. Родится стих, на языке горит, И к людям хочет. Новая обуза! 09.11.04
Вся жизнь пройдёт
Вся жизнь пройдёт, как миг один счастливый, Однажды лягу спать и не проснусь. И в край далёкий, чистый, справедливый, Как будто бы домой, я возвращусь. Тогда я стану добрый, терпеливый, Покоем, наконец-то надышусь. Но в глубине души моей тоскливой, Останется навек земная грусть. Не сможет в благодати раствориться, Цепляясь за оборванную нить Той жизни, что уже не повторится. И будет возле вас кружить, кружить, И будет нежно трогать ваши лица, Свои долги не в силах возвратить. 21.01.05
«Давно закончилась война…»
Давно закончилась война, И пылью стали латы. Никто не помнит, почему Столкнулись гордецы. Давным-давно в одном строю Боец и император, И даже внуки внуков их Сегодня мертвецы. И только жёлтый книжный червь В пустой библиотеке, Безостановочно грызёт Тома забытых книг, Где происходит их война, Где льются крови реки, Где умещает жизнь герой В один прекрасный миг. Никто не явится сюда И книги не откроет, Когда реальная война На улицах шумит. И одинокий книжный червь Становится героем, Он сохраняет их в себе. Хоронит и хранит. 02.02.05
Запахи детства
Пахнет детство пирогами бабушки, Новым годом, мандариновыми шкурками. Вкусно пахнут круглые оладушки И пакетик с леденцовыми фигурками. Пахнет детство плюшевыми мишками, Утром, солнцем, новыми ботинками, Свежеотпечатанными книжками, Сказками с красивыми картинками. А кому-то пахнет детство сыростью, Чердаками, прятками, подвалами, Черствым хлебом, страхом, божьей милостью, Гарью, поездами и вокзалами. 06.03.05
Гололёд
Коварный лёд в засаду лёг, Так будь же осторожен — Земля уходит из под ног Доверчивых прохожих. Детишки рады погонять По льду средь снежной каши, И дворника икает мать От поминаний наших. Неверный шаг, и вот сидим, Ушибы потирая, И выдумщика долгих зим, И чёрта проклинаем. Увы, средь душащей жары Несбыточного лета, Ночные злые комары Нам отомстят за это. 2J.02.05
Сладкий сон
Наступит ночь, и снова мне приснится, Что взял меня на службу Сатана, Что у меня послушная жена, И езжу я в роскошной колеснице. Что каждый год у нас мой клон родится, Дом полной чашей, печень не больна. Чтоб выехать, мне виза не нужна, И не страшны ответственные лица. А, в сущности, работы никакой, Быть только тем, кто всех родней и ближе, Быть тем, кого люблю я всей душой, Быть тем, кого я люто ненавижу, С кем до смерти повязан я судьбой, Всего лишь надо быть самим собой. 07.01.05
«Обнажить свои самые гнусные мысли…»
Обнажить свои самые гнусные мысли
И облечь их в изящную речь.
Выливая на голову статуи рислинг,
Можно чьё-то вниманье привлечь.
Но в циничный наш век, где царит вероятность,
Богохульство молитвы скучней,
И, напрасно потратившись, вот неприятность,
Ты почувствуешь – надо гнусней.
Ведь для зрителей ты не ценнее окурка,
Зря стучишься в их медные лбы,
Разве кто-то полюбит неряху-придурка,
В упоении общей борьбы?
И упав на асфальт удивлённо,
Вдруг поймешь у последней черты —
Нас у мира таких миллионы,
А у Космоса есть только ты.
27.02.05
Осень, краски
Осень, Осень смешивает краски, Солнце выйдет в середине октября. Как желтеют листья без подсказки Сочинённого для них календаря? Ярость ветра или ветра ласки, Принимают, не благодаря, Засыпая в разноцветной сказке, О политике они не говорят. И когда мы старый мир разрушим, И умрём, друг друга истребив, Может, в этих кронах наши души Будут жить, о смерти позабыв. Расшумятся утром в этих клёнах Чёрные скандальные вороны. 10.10.05
Паук
Сочится сквозь стены таинственный свет, Сквозь звёзды, сквозь поры пространства. Шаги разбиваются о парапет, Обманутого постоянства. Здесь в чёрной Москва-реке плещет вода, Холодным соблазном забвенья, И сколько б ни шел, не уйдёшь никуда Из сонного оцепененья. Я пойман, я заперт, как в банке паук, Хоть вывернись весь наизнанку, Кричу, но назад возвращается звук От неба, закрывшего банку. Быть может, когда я дойду до угла, Откроется крышка стальная, В мохнатое тельце вонзится игла, На волю меня отпуская. 04.03.05
Птица
Умерших иногда мне снятся лица: Моих родных, знакомых и друзей, А мой учитель никогда не снится, Не говорит со мной в стране теней. Во сне туман над пропастью клубится, И плачет посреди пустых полей Моя душа – потерянная птица, За стаей не успевшая своей. Опять ни с чем встаю я по утрам, И снова вечер дарит обещание, И вновь один скитаюсь я по снам. Подавлен безнадёжным пониманием, Оставлен на земле для испытания, И справиться с заданьем должен сам. «Сколько радости чувству и зренью дано!»
Сколько радости чувству и зренью дано! Как играет в бокале живое вино, Как сверкает на солнце ночная роса, Как заколка блестит у тебя в волосах, Увлекает волной фантастический Аист, И сияет по осени умерший лист. Ясность формулы, грани прозрачного льда, Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
|
|