- Ловлю вас на слове. Сейчас мне хочется грамм сто, а сколько захочу к вечеру, не знаю. Но, возможно, вы вылетите в трубу.
      - Не пугайте, - рассмеялся капитан. - Знаю я вашего брата. Если завтра лететь, накануне ни под каким видом!.. Когда у вас выходной?
      - Сегодня, - мрачно ответил пилот. - Если нам лететь, то я готов.
      - Летим. Заводите.
      - Куда?
      - В Белогорск! - закричал капитан, потому что мотор уже ревел, набирая обороты. - В Белогорск!
      ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДВАДЦАТЬ ОДНА МИНУТА
      У дверей Белогорского райотдела Зенича встретил молоденький лейтенантик с красной повязкой на рукаве. Прокричал с энтузиазмом:
      - Добро пожаловать, товарищ капитан!..
      - Нам звонили из Южного, - сказал лейтенант у себя в кабинете. Предупредили о вашем приезде. К сожалению, наш начальник, майор Козлов, встретить вас не может - он со вчерашнего дня в Приморске.
      - Не нужен майор Козлов, раз есть вы, - сказал Зенич, и лейтенант просиял. - Противоящурный кордон на границе с соседним районом вы обеспечиваете?
      Лейтенант понимал все в буквальном смысле:
      - Я совместно с райсанэпидстанцией.
      - Кто там дежурил ночью?
      - Старшина Ренькас.
      - Где старшина теперь?
      - В десять ноль-ноль сдал дежурство, ушел домой. Отдыхает.
      - Срочно вызовите его сюда. А впрочем, нет, поеду к нему сам. Где живет старшина?
      - Момент, - весело сказал лейтенантик. - Тищенко! - закричал он.
      За дверью кто-то зашевелился, потом она приоткрылась, послышалось неуверенное "разрешите", и вошел высокого роста сержант.
      - Здравия желаю, - сказал он, адресуя свое приветствие Зеничу.
      Капитан кивнул.
      - Вот что, Тищенко... - Лейтенант повысил голос, будто опасался, что его не поймут. - Знаешь, где живет старшина Ренькас?
      - Знаю. Заливная улица, семнадцать.
      - Отвезешь туда товарища капитана.
      - А машина? - подумав, спросил Тищенко.
      - Мою возьмешь, - сказал лейтенант, выделив первое слово.
      Сержант вышел.
      - Какие ещё будут приказания? - спросил лейтенант Зенича.
      Дежурный районного отделения был такой деловой и серьезный, так старался продемонстрировать свою значимость и возможности, что капитан с трудом сдержал улыбку.
      - Приказание будет - ждать, - сказал Зенич. - Не исключено, что вы, лейтенант, и ваши люди сегодня ещё понадобитесь.
      Лейтенант просиял.
      - Товарищ капитан!.. - восторженно начал он.
      - Товарищ капитан, - заглянул Тищенко, - машина.
      - Машина, товарищ капитан! - бодро повторил дежурный.
      Зенич не выдержал - улыбнулся.
      А на улице он смеялся, не сдерживаясь, - "машина" дежурного оказалась обыкновенным мотоциклом с коляской.
      Ренькас жил на окраине городка. Зенич долго стучал в дверь дома старшины, потом в окно. Наконец вышел хозяин, заспанный, в наброшенной прямо на нижнюю рубаху шинели.
      Выяснил, кто перед ним. Пригласил в дом.
      - Извините, у нас непорядок, - сказал он в комнате. - Жена с детьми к матери погостить уехала. Присаживайтесь.
      Не присматриваясь к убранству комнаты, капитан сел.
      - Извините, товарищ Ренькас, что потревожил, но дело очень срочное, сказал он.
      - Слушаю, - серьезно сказал Ренькас, натягивая на плечи сползающую шинель.
      - Вы дежурили ночью на кордоне?
      - Я.
      - Один?
      - Должна была ещё девчонка с эпидстанции, но я её самолично домой прогнал: машин сейчас мало, один справляешься.
      - Что входит в обязанности дежурного?
      - Останавливать весь следующий из Южного транспорт, выяснять, не везут ли пассажиры мяса; если везут - отбирать.
      Кроме того, машина должна пройти дезинфекцию - проехать через ящик с опилками, пропитанными специальным раствором. Он прямо на дороге стоит. Ну, а пассажиры его, значит, пешком...
      - Меня, товарищ Ренькас, интересует ночной автобус из Южного.
      - Так я ж докладывал дежурному, - сказал старшина - Разве вы не знаете?
      "Получай, - подумал капитан. - Вот они, последствия спешки в лучшем виде. Полчаса потеряно, как минимум. А потом их как раз и не хватит. Трудно было расспросить этого услужливого лейтенанта?"
      - Я знаю, - солгал он, недовольный собой, как никогда сегодня, - но в общих чертах. Хотелось бы услышать обо всем подробнее и от вас лично.
      - Понятно, - согласился старшина. - Машин в эту ночь было немного, я уже говорил. Автобус подошел. Я остановил его у полосы. Водитель выскочил. Бумаги у него в руке.
      - Вы его рассмотрели? Как он выглядел?
      - Молодой парень. Выглядел обыкновенно. Взял я бумаги. Отошли мы с ним под навес - там свет горел. Начал я читать. Вижу, двое с мешком через заднюю дверь вылазят - и за автобус.
      - С мешком? - переспросил капитан. Он ждал не этого.
      - С мешком, - повторил старшина. - Далеко, думаю, не убегут. Спрашиваю у шофера, кто такие. Не знаю, говорит, пассажиры, как все. Я, говорит, к ним не присматривался.
      Подожди, говорю. И надо же такому случиться - документы ему сунул. Пока я за теми двумя гонялся, он уехал. Не нашел я никого. Вернулся - тоже никого. На посту телефона нет, и отлучиться не могу
      "Час от часу не легче! - подумал Зенич. - При таких темпах они к тридцать шестому километру все могли разбежаться. Кто же эти двое и что в мешке? А может, все было подстроено специально для того, чтобы старшина в поисках мяса не наткнулся на что-нибудь более интересное. На маленький коричневый чемодан, например".
      - Как вы думаете, что могло быть в мешке? - спросил он Ренькаса.
      - Мясо могли везти на субботний базар, - предположил старшина.
      Зенич думал так же. Главное, говорил он себе, чтобы это не оказалось отвлекающим маневром, - неизвестный вдохновитель ограбления в Южном умел ставить заслоны. На мешочников можно убить массу времени и ничего не получить взамен. Если бы они действительно везли мясо!
      - Вы свои места знаете лучше меня, - обратился он к старшине. - В каком направлении могли двигаться эти двое?
      - Я так думаю, поначалу они искали, где спрятаться. Там это просто: лесок довольно приличный рядом. Только если они мясо везли, обязательно бы на шоссе вышли и попутной дожидались.
      - Были попутные?
      - Часов в восемь утра "Волга" из Южного прошла - председателя райисполкома. Я предупредил водителя.
      - А встречные?
      - Встречных не было ни одной.
      "Плохо, - подумал Зенич. - Люди разбегаются по степи в дождь, ночью, да ещё с какими-то мешками, и не оставляют следов. Никуда не годится".
      - Если я вас правильно понял, они могли двигаться только в сторону Белогорска.
      - Скорее всего, - сказал старшина.
      - Нет ли поблизости от поста в сторону Белогорска какихнибудь дорог, пересекающихся с трассой?
      - Есть. Километрах в трех начинается дорога на Поповку.
      Только по ней редко кто ездит. А в такое время тем более.
      Последняя деталь не имела существенного значения. Дорога на Поповку - вот где можно было что-то нащупать. Если только у них в мешке не был спрятан разборный вертолет.
      ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ МИНУТ
      - У меня сегодня тихо, - сказал дежурный. - Даже не знаю, чем вам помочь. Двое с мешком, да ещё четырнадцать часов назад, - они теперь могут быть где угодно.
      - Дайте, пожалуйста, сводку, - попросил Зенич.
      - Вот. - Лейтенант протянул ему заполненный на треть бланк. - Убедитесь сами. Браконьеров общественность в "Рассвете" повязала. И все.
      - Что-то я сегодня уже слышал о браконьерах, - вслух вспоминал капитан.
      "Где же я мог слышать о браконьерах? - вспоминал он. - Кажется, это было связано с Южным. Ну и что из этого?
      У меня сегодня все связано с Южным. Вот. В сводке происшествий по маршруту следования автобуса говорилось, что какие-то личности в маленьком селе на Дунае оказали сопротивление инспектору рыбнадзора и исчезли в неизвестном направлении. Но какое отношение все это имеет к "Рассвету"?
      Да никакого. И все-таки надо проверить: прошлой ночью случались и более странные совпадения".
      - Как вы думаете, - обратился Зенич к дежурному, - чем браконьеры могли поживиться на территории "Рассвета"?
      - Что вы имеете в виду? - насторожился лейтенант.
      - Там есть пруд или речка?
      - Нет ни того ни другого.
      - А лес?
      - И леса нет.
      - В тех местах охотятся?
      - Какая там охота! - отмахнулся дежурный. - Охота у меня вот где, в плавнях.
      - Тогда, может быть, вы мне объясните, что это за браконьеры такие, если им, как говорится, нечего делать в "Рассвете"?
      - Я не знаю, - смутился лейтенант. - Сейчас уточню.
      - Что значит не знаете? Разве не вы составляли сводку?
      Как только дежурный начинал волноваться, с него сразу слетала вся значительность и было видно, какой он юный.
      "Ничего, - подумал Зенич, - пусть поволнуется. Это на пользу".
      - Составлял я, - оправдывался лейтенант. - Но сообщение о браконьерах принимал Тищенко.
      - Тищенко! - подбавил жару капитан. - Всюду ваш Тищенко! В случае чего спросят с вас, а не с Тищенко. Позовите.
      - Тищенко! - срывающимся голосом позвал дежурный.
      Сержант появился так быстро, как будто стоял за дверью.
      Спросил:
      - Звали, товарищ лейтенант?
      - Звал, - ответил за дежурного Зенич. - Вы принимали сообщение из "Рассвета"?
      Тищенко посмотрел на лейтенанта.
      - Я, - сказал он, подумав.
      - Кто звонил?
      - Председатель колхоза Кирков Афанасий Лукьянович лично.
      - Человек известный, Герой Социалистического Труда, - робко добавил дежурный. Ему страшно хотелось замять свой промах.
      - Когда?
      - В девять пятьдесят две.
      "Как хорошо, - сказал себе капитан, - когда рядом с молодыми лейтенантами, которых назначают дежурить по субботам, есть такие люди, как Тищенко".
      - Что сообщил председатель? - спросил он сержанта.
      - В первом часу ночи Кирков возвращался из Поповки.
      - Что он делал в Поповке?
      Тищенко знал и это.
      - В Поповке главная усадьба колхоза "Родина". А "Родина" соревнуется с "Рассветом". Там вчера было собрание, - объяснил он.
      "Как легко, - подумал Зенич. - Как все легко. И после этого какие-то болваны утверждают, что везения не существует!"
      - Сразу за поворотом на трассу Киркова остановили, - продолжал Тищенко. Он их подобрал.
      - А потом заметил в своих пассажирах нечто подозрительное и при поддержке решительных своих колхозников... - не выдержал Зенич.
      - Он один, - поправил капитана Тищенко. - Вы б его видели - он один их запросто! - Сержант сделал выразительный жест рукой.
      - Подождите, - прервал его Зенич. - Вам старшина Ренькас о том, что произошло на кордоне, докладывал? - спросил он лейтенанта.
      - О чем? - упавшим голосом переспросил дежурный.
      - О том, что ночью на кордоне из автобуса, следовавшего в Приморск, сбежали двое с мешком.
      - Докладывал, - наконец вспомнил лейтенант.
      - И какие вы приняли меры?
      - Никаких пока, - собравшись с духом, изрек лейтенант. - Но ведь, товарищ капитан, ничего серьезного... В мешке, повидимому, мясо...
      - А если нет? - резко спросил капитан. - Если что-нибудь похуже? Товарищ Тищенко, что в мешке?
      - Рыба, - ответил сержант. - Осетры.
      - "Мясо, рыба"... Ваше счастье, лейтенант, ваше личное счастье, что там рыба, - сказал Зенич. - Сколько до "Рассвета"? - спросил он сержанта.
      - Да близко. Пять километров.
      - Вас, товарищ сержант, попрошу со мной. Поедем посмотрим, кого это там задержал председатель.
      - Всегда пожалуйста, товарищ капитан, - сказал Тищенко. - Машина у дверей.
      - Машина? - с сомнением произнес Зенич.
      Но на сей раз у входа их действительно ждал "уазик".
      ПЯТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ВОСЕМНАДЦАТЬ МИНУТ
      Дом стоял на околице села, и сразу за ним начинались поля. Людей капитан заметил ещё с улицы. Миновав калитку, он рассмотрел их получше - компанию трех мужчин в саду, под навесом. При взгляде на Киркова вспоминались былины.
      Могучего сложения человек, одетый легко для такой погоды - в нижнюю рубаху, галифе и тапочки на босу ногу, - главенствовал за столом и потчевал остальных. Они весело выглядели - мужская компания из трех человек, здесь, в саду, в дождь. Даже двустволка в руках богатыря воспринималась весело - вот они отобедают сейчас и пойдут гонять ворон.
      - Приехали! - загрохотал председатель. Голос у Киркова оказался под стать внешности. - Вы, извиняюсь, кто будете? - обратился он к Зеничу.
      Капитан представился.
      Сотрапезники председателя вздрогнули.
      - То-то, я смотрю, не наш вроде, не белогорский. Закусите с нами, товарищ капитан. Если замерзли, найдем чем погреться. Не побрезгуйте.
      Было за столом спокойно и даже, несмотря на повод, собравший всех вместе, уютно, и дождь, и тускло блестевшие стволы деревьев будто отделены были стеклянной перегородкой.
      - Не побрезгую, - сказал капитан. - Давайте сало. Только без подогрева.
      Кирков положил ружье на край стола, отрезал от краюхи здоровенный ломоть, отхватил соответственный кус сала и, смастерив бутерброд, протянул Зеничу. Подвинул луковицу.
      - Кушайте на здоровье!
      - Спасибо.
      Капитан очистил луковицу, отделил три аккуратных ломтика, положил поверх сала. "Здорово, - подумал он. - Посмотришь - и сыт".
      - А ты, сержант? - спросил председатель Тищенко.
      - Не, - солидно отказался Тищенко. - Недавно завтракал.
      - Пожалуйста, Афанасий Лукьянович, расскажите нам о ваших гостях, попросил капитан Киркова и с хрустом откусил с краю.
      - А откуда начинать? - сразу посерьезнел председатель.
      - С самого начала.
      Громадным кулаком Кирков потер лоб, вспоминая.
      - Ночью возвращаюсь из Поповки, с собрания, - начал он. - Только свернул на трассу, гляжу, впереди двое "голосуют". Остановился. Просятся до Приморска. Говорят, что колхозники, на базар едут. И все такое прочее. По виду действительно колхозники, хотя вид какой-то больно подозрительный.
      До города, говорю, не могу. А до райцентра подброшу. Вижу, на все согласны.
      "Никого они не путали, - подумал капитан, забыв о сале. - Самые настоящие браконьеры. Пять минус два - их в автобусе осталось трое. А из этих троих женщина сходила по дороге.
      Значит, двое на сто пятьдесят километров плюс две остановки.
      Предположительно моряк и ещё какой-то пассажир. Странная пара".
      - Что ж вы не едите? - прервался председатель. - Или не нравится?
      - Что вы! - смутился Зенич. - Очень вкусно.
      - Садятся, и едем, - продолжал Кирков. - Ведут себя мои попутчики неспокойно, все в окошко да на часы поглядывают. Тут мотор заглох. Хорошо хоть в селе, у самого дома.
      Вылез я. Ночь, темень - пойди разберись, в чем дело. "Приехали, - говорю пассажирам своим. - Дальше вам пешком".
      Не хотят пешком. Пошептались себе и говорят: "Купи, дядя, рыбу". "Какая, спрашиваю, - рыба? Мешок приоткрыли - осетров шесть штук, и все молодь! Вот тут я про них и смекнул. Но помалкиваю. Завожу в сарай - товар, мол, рассмотреть да о цене столковаться. И пока они соображали, что к чему, я замок на дверь! Не пикнули, сидели, как голуби.
      А утром накладка вышла. Транспорт - какой в колхозе был - затемно народ в город повез, в театр. Мой броневик сломался.
      Как постояльцев в милицию переправить? Звоню, докладываю. А милиция не поспешает. Пришлось вот на довольствие ставить. А то помрут с голоду, отвечай тогда за них. Ружьишко на всякий случай прихватил. Правда, не заряжено оно, но им, - он кивнул на браконьеров, - это знать не обязательно.
      Зенич встал.
      - На минуточку, Афанасий Лукьянович, - позвал он председателя.
      Они вышли в сад, и их окатило дождем.
      - А ведь вы их незаконно... - укоризненно сказал капитан Киркову. - Как бы отвечать не пришлось.
      Председатель отреагировал спокойно.
      - Отвечу, - негромко сказал он. - Я за многое был в ответе. Этот грех мне души не жгет. Я б таких деятелей... - Кирков выразительно посмотрел на Зенича.
      Капитан отвел глаза.
      - Ладно, - сказал он. - Ваши тут разберутся.
      Они вернулись за стол.
      - Кто такие, вы не знаете? - спросил Зенич председателя.
      - Говорят, что колхозники, - нахмурился Кирков. - Как дойдет дело отвечать, все они колхозники.
      - Это точно, - подтвердил Тищенко.
      - А в мешке у тех "колхозничков" осетров шесть штук, - закончил председатель.
      - Фамилии? - спросил капитан, обращаясь к браконьерам.
      - Пыхтин, - ответил один.
      - Мардарь, - сказал другой.
      - Плохи ваши дела, граждане, - объявил Зенич. - Расхищаете народное добро. Скрываетесь от милиции. Оказываете сопротивление инспектору рыбнадзора, наносите ему телесные повреждения.
      Про инспектора капитан упомянул наудачу - эти двое наверняка были не единственными, кто браконьерствовал в районе.
      Мардарь от удивления даже поперхнулся. Браконьеры переглянулись.
      - С инспектором случайно получилось, - наконец отреагировал Мардарь.
      - Лодку его на волне развернуло и в нашу ударило. Инспектор прыгать собрался, но не удержался, упал и расшибся о банку, - добавил Пыхтин. - Мы тут ни при чем. Мы б его трогать не стали - мужик хороший.
      - Это мы выясним, - пообещал Зенич. - А сейчас прошу ответить на мои вопросы.
      - Это поспособствует... - начал Пыхтин.
      - Поспособствует. Вы в Южном сели в автобус?
      - В Южном, - кивнул Пыхтин.
      - Почему сбежали на кордоне?
      - Милиции в нашем положении надо бояться, - объяснил Мардарь.
      - Эх, мать вашу... - протяжно выругался Кирков. - Красть вы не боитесь и с динамитом орудовать не боитесь. Вас бы в сорок первый перебросить да заставить мостик какой на воздух поднять - посмотрел бы я тогда на вас.
      - Это точно, - согласился Тищенко.
      - Мы воевали! - вспыхнул Мардарь.
      - Тем более! - Председатель ударил кулаком по столу, и Зеничу показалось, что массивный дубовый стол просел.
      - В котором часу пришли на станцию?
      - За полчаса до отхода.
      - Чем занимались эти полчаса?
      - Стояли в подъезде дома, того, что рядом со станцией, ждали водителя.
      - Вы его знаете?
      - Не знаем.
      - Тогда зачем ждали?
      - Как только шофер приходит на станцию, автобус отправляется. Дожидаться в автобусе в нашем положении смысла нету... Мало ли... - объяснил Мардарь.
      - Точно, - согласился Зенич. - Где вы сидели в автобусе?
      - Сзади, - сказал Пыхтин. - Там удобно: все видно.
      - Сколько, кроме вас, было пассажиров?
      - Трое.
      - Кто?
      - Мужчина с женщиной и моряк. Моряка баба какая-то провожала. Все в окошко заглядывдла, аж пока автобус не отошел. Только он её не очень жаловал.
      - Почему?
      - Он пьяный был, - объяснил Мардарь. - Грязный. Побитый весь - голова перевязана.
      - А те двое, мужчина и женщина, они что, вместе ехали?
      - Мы когда вошли, они рядом сидели. Мужчина ей что-то веселое рассказывал, она смеялась. Симпатичная такая женщина, блондинка. Будь она одна, я бы сам к ней подсел.
      - Как выглядел мужчина?
      - Как всякий мужчина.
      - Одет?
      - В светлый плащ.
      Все, что они сообщили, позволяло предположить, почему этой троицы не оказалось на тридцать шестом километре.
      Мужчина, вероятно, мог сойти в Степном с блондинкой. Моряк - отстать на остановке. Правда, из этой схемы выпадал все тот же чемодан. Если моряк действительно отстал, пассажиры или водитель должны были оставить чемодан на той же станции, а его нашли в автобусе. Выходит, что и водитель, и те двое настолько были увлечены чем-то своим, что даже не заметили отсутствия моряка. Может, их вообще в тот момент не было в автобусе? Только кто станет выходить на остановках ночью, да ещё в дождь? Разве что шофер. Но уж он-то должен был поинтересоваться, куда делся его пассажир. Значит, не интересовался. Значит, не до того ему было. И вообще, чего стоит отработка линии пассажиров, если допустить, что к тридцать шестому километру все они сошли и у каждого на то была причина...
      - Постойте, - вспомнил Пыхтин. - Мы вам про солдата не сказали.
      - Про какого солдата?
      - Верно, был солдат, - поддержал Мардарь. - Он позже сел.
      - Где?
      - Да сразу за городом.
      - Солдат остановил автобус - поднял руку. Шофер сначала не хотел его подбирать, но женщина что-то крикнула, и он тормознул.
      - Что крикнула?
      - Не расслышал.
      - Шофер открыл дверь и о чем-то спросил солдата. Парень ответил, потом сел, - уточнил Мардарь.
      - Как выглядел солдат?
      - Как солдат.
      - В парадной форме или в повседневной?
      - В парадной. Мокрый весь, но веселый, улыбался, - Какого рода войск? Вы в этом разбираетесь?
      - Пограничник, - уверенно сказал Мардарь. - Фуражка у него была с зеленым околышком.
      - Точно, - поддержал Пыхтин. - Фуражку я заметил.
      - Где сидел пограничник?
      - Рядом с водителем. Там впереди в проходе место есть.
      - Все о чем-то с шофером говорил, - добавил Мардарь.
      "Солдат, - подумал Зенич. - Теперь их четверо и искать надо уже четверых. А что, если где-нибудь в Холмах выяснится, что их не четверо, а, скажем, двенадцать?"
      - Вы не помните, были у солдата какие-нибудь вещи? - спросил он.
      - Что-то было, - сказал Пыхтин. - Кажется, чемодан.
      - Какой чемодан?
      - Маленький такой. Какой у солдата быть может.
      "Маленький коричневый чемодан", - вспомнились вдруг капитану чьи-то совсем недавно слышанные слова. "Кто, где, по какому поводу произнес эти слова?" подумал он, и память подсказала ответ: Котова, соседка Цырина.
      ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ
      Дежурная холмской автостанции оказалась словоохотливой женщиной.
      - Задремала я, признаюсь, - бойко рассказывала она. - Как автобус подошел, не слыхала. Услышала, когда в окошко постучали.
      - Вот в это? - спросил капитан.
      - Ага. Ну, я сразу свет зажгла. Поглядела - солдат.
      Выхожу. Интересуется, где больница. В чем, спрашиваю, дело, сынок? Он тогда и объясняет, что пассажиру одному плохо стало. Врача надо.
      - Видели вы этого пассажира?
      - Чего ж не видать? Видела. Моряк - он на лавочке сидел.
      - Вот на этой?
      - Да. Больница у нас напротив. Показала где. Солдат моряка туда и повел. Минут через десять уехали они.
      Все.
      - Водитель из автобуса не выходил?
      - Может, и выходил, но я не видела. Знаете, как спросонья...
      - В каких же тогда случаях предусмотрено ваше вмешательство? - не выдержал капитан.
      - А вы на меня, товарищ милиционер, не кричите, - спокойно отвечала женщина. - Это вы на морячка того намекаете? Знаем мы таких "больных". Видали. Пьяный он. Подрался где-то. Проспаться ему надо. А как глаза откроет, стаканчик на похмелье. Вот и все лекарства. А вы говорите, больной...
      Зенич пересек площадь. Дежурный хирург наблюдал за ним из холла больницы и, когда капитан приблизился, распахнул дверь.
      - Ну как? - спросил Зенич.
      - Лучше, - ответил врач. - Снимите плащ и возьмите халат. Я вас провожу. Но прошу недолго.
      - Постараюсь, - пообещал капитан, сбрасывая плащ на стулья, стоявшие вдоль стены. - Пойдемте, доктор.
      - На второй этаж, пожалуйста, - пригласил врач.
      На втором этаже у палаты стояла медсестра. Еще одна сидела у постели больного. Когда капитан с врачом вошли та, что стояла, вошла тоже. Зенич попросил всех выйти - и медсестер, и доктора.
      - Хорошо, - сказал врач, и они вышли. Было видно, что делают они это неохотно.
      Поправив сползающий халат, капитан сел на стул и только тогда как следует рассмотрел моряка. Рассматривать, собственно, было нечего: до самых глаз повязка на голове, острые скулы, тонкие, с длинными пальцами руки поверх одеяла.
      Глаза были открыты и с тоской смотрели на Зенича.
      - Голова болит, - морщась, сказал моряк. - Гадко и гнусно... Я знаю, кто вы. Вы из милиции.
      - Точно, - не стал отказываться Зенич - Почему-то милиция в таких случаях всегда появляется первой. А мне, может, не хочется видеть милиционера. Мне, может, хочется видеть любимую девушку.
      - В таком-то виде? - засомневался капитан.
      - Не тяните, задавайте ваши вопросы, - попросил моряк, сделав попытку улыбнуться. - Вы же для этого сюда пришли?
      "С тобой легко, - думал Зенич. - Ты совсем ещё пацан, а хочешь показать, какой ты старый и опытный. Никакой ты не старый и не опытный. Так, салажонок И боишься, что напроказил, хотя не помнишь, где и как".
      - Хорошо, - согласился он - Начнем задавать вопросы Фамилия?
      - Я и забыл, что вы начинаете с фамилии, - сказал парень, снова попытавшись улыбнуться.
      - Не смешно, - строго сказал капитан. - А в вашем положении тем более. Вечер юмора и сатиры предлагаю перенести на более поздний срок.
      - Принято, - покорно согласился моряк. - Таранок Сергей Иванович.
      - Как же это тебя так угораздило, Сергей Иванович, а?
      Таранок молчал.
      - Судно и должность?
      - Теплоход "Кустанай", третий штурман.
      - Маршрут последнего рейса?
      - Южное - Братислава - Вена и обратно,
      - Когда вернулись в Южное?
      - Вчера в пятнадцать тридцать.
      - В котором часу сошли на берег?
      - Три часа спустя.
      - Без вещей?
      - Был чемодан. Подарки вез своим женщинам. Их у меня пятеро. Мать, сестры - трое - и... - Таранок замялся. - Только посеял я чемодан. И хоть убей, не помню где.
      - Как он выглядел?
      - Большой черный кожаный чемодан.
      - Мы нашли ваш чемодан, - успокоил моряка Зенич. - В автобусе. Вещи целы.
      - В автобусе? - переспросил Таранок. - В каком автобусе?
      - На котором вы ехали в Приморск.
      - Может быть, - неуверенно согласился моряк.
      - Вы что, не помните автобуса?
      - Нет, хотя я должен был как-то сюда попасть.
      - Вернемся к моменту, когда вы покинули судно. Возможно, так вам будет легче вспомнить. Надолго вас отпустили?
      - На трое суток.
      - Когда вы собирались уехать в Приморск?
      - Сразу же. Был поезд...
      - Что помешало?
      - Понимаете, человека одного встретил.
      - Кого?
      - Да я сам толком не знаю. Зовут Николаем, грузчиком он в порту. Поздравил с благополучным прибытием. Спросил, куда направляюсь. Сказал, что домой. Это, говорит, не помужски и тем более не по-моряцки.
      - И вы решили, что в его словах есть смысл?
      - Решил, - виновато признался Таранок.
      - Ясно, - сказал капитан. - Где пили?
      - Сначала у Николая в общежитии. Когда все выпили, он сказал, что не последние мы с ним мужчины и что есть место, где люди вроде нас могут достойно провести время.
      - Что это за место?
      - Такое место в Южном одно - ресторан "Волна".
      - Как вас принимали в "Волне"?
      - Сначала все было как описывал Николай. Много вина и музыки, очень милая официантка... Кажется, её звали Ниной.
      Но может быть, и Надей. Она мне понравилась, и я захотел подарить ей что-нибудь Полез в чемодан и вывалил все на пол. Она собрала, и я подарил ей платок. Потом Николай сцепился с кем-то, я его поддержал. Мы вышли в парк выяснять отношения Там меня чем-то ударили по голове. Дальше провал... Еще помню, как сижу в какой-то странной комнате где очень жарко, и Таня перевязывает мне голову.
      - Какая Таня?
      - Ну, эта, официантка
      . - Да, да.. На кухне ресторана?
      - Возможно. Помню, как мы с ней идем куда-то под дождем...
      - Вы говорили ей, что едете в Приморск?
      - Наверное.
      По-видимому, женщина, которая провожала его и которую видели браконьеры, и была та самая Нина-Надя-Таня.
      - Помню, как стою на каких-то ступеньках и кто-то громко кричит, что пьяного он не повезет. Я разворачиваюсь, чтобы ударить его... И снова провал. И последнее видение. Мне очень плохо. Я хочу выйти на воздух. Чувствую, откуда-то свежим воздухом тянет. Встаю. Иду по какому-то длинному и узкому проходу. Спотыкаюсь обо что-то и падаю, падаю, падаю...
      - Вы встали с сиденья автобуса, в котором ехали, шли по проходу салона, споткнулись о чемодан и выпали в открытую дверь, - сказал Зенич. - Хорошо, что это случилось на остановке. А вообще, третий штурман теплохода "Кустанай" Таранок Сергей Иванович, хочу дать вам один банальный совет:
      не пейте! Можете выпить немного в праздник. В день рождения матери. Бокал шампанского на собственной свадьбе вам не повредит. Но чтоб так, вдрызг, как скотина... - Он не жалел его. - Кончается это... Ну, да вы сами видите, чем это кончается. Кстати, я не уверен, что сегодня все закончилось наихудшим образом.
      Он действительно не был в этом уверен.
      ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ
      Пока вертолет набирал высоту и разворачивался над Холмами, Зенич вызвал Южное. Киреев находился в кабинете дежурного и сразу же подошел к микрофону.
      - Зенич, - сказал капитан. - Как успехи, Александр Иванович?
      - Пока ничего существенного.
      - Кассирша?
      - Не выходила из дому.
      - Пограничник?
      - Выясняем.
      - Есть ещё несколько просьб.
      - Слушаю.
      - Сообщите на "Кустанай", что их третий штурман Таранок находится в Холмах, в больнице. Застрял он там недели на две.
      - Он был в автобусе?
      - Да. И еще. По вчерашней драке в "Волне" у вас должен проходить некий Николай - он работает грузчиком в порту.
      Проследите, чтоб этот Николай получил все, что ему положено.
      Кроме того, в этой же компании должен находиться тот, кто избил штурмана. Разберитесь.
      - Хорошо.
      - И наконец, пограничник. С ним очень важно и срочно.
      - Мы стараемся, - виноватым голосом сказал Киреев. - Но дело непростое.
      "Мы все стараемся сегодня, - думал капитан, глядя на проплывающую внизу дорогу. - Мы все очень стараемся и идем в хорошем темпе. Истины пока нет. Она закрыта домыслами, как небо тучами. Но мы найдем то, что ищем, - после самого долгого дождя обязательно бывает хорошая погода". Все это нравилось Зеничу. "Все это по мне, - сказал он себе. - Так точнее. И ночь без сна, и свистопляска под облаками, то, что счет километрам ведешь на сотни, а времени - на минуты, и встречи, и помощь людей, о которых вчера ещё не имел никакого представления, и сознание собственной значимости, а порой такой же остроты чувство собственного бессилия.