И на него произвел большое впечатление мой рассказ о племяннице Иеруше.
      В какой связи было упомянуто ее имя? - с подозрением в голосе поинтересовался Бромли.
      Как все это унизительно! - фыркнула Абигейл. - Ока зывается, Элифалет пытается сосватать нашу дочь.
      Я считаю, что это весьма благородно с его стороны, - взорвался Бромли. - Одному Богу известно, сколько раз я сам пытался это сделать, но у меня ничего не получалось. Сегодня она, оказывается, влюблена в моряка, которого не видела вот уже три года. Эбби, а этот морячок хоть раз поцеловал ее?
      Чарльз!
      А вот завтра она уже готова посвятить себя служению Господу и самоистязаниям на каком-нибудь далеком острове. Честно говоря, Фет, если бы вы нашли для нее подходящего мужа, я был бы вам весьма обязан. Тогда бы я все свои усилия направил на ее сестер.
      Молодого человека, о котором я упомянул, зовут Эбнер Хейл, - упрямо продолжал Торн. - И его профессора превос ходно о нем отзываются. Кстати, я уже побывал у него в доме.
      Элифалет! - беспомощно воскликнула Абигейл.
      Мне нужно было и самому лично убедиться в его идеаль ном христианском воспитании.
      И что же, это действительно оказалась настоящая хрис тианская семья?
      -Да, - кивнул Элифалет. - Во всех отношениях. Несколько секунд Чарльз Бромли шагал взад-вперед по
      красиво убранной комнате, а затем неожиданно заявил:
      -Если вы сказали, что это настоящая христианская се мья, Фет, то я уверен, что там творится нечто ужасное. Я поч ти вижу самого юного Эбнера Хейла. Он должен быть худощав, с нездоровым цветом лица и испорченным из-за бесконечного просиживания над книгами зрением. Это настоящий ханжа с грязными ногтями, а что касается поведения в обществе, то в этом он безнадежно отстал. И все же, знаете ли, наблюдая за жизнью здесь, в Уолполе, я прихожу к выводу, что именно из таких мальчиков, в конце концов, и получаются самые луч шие мужья.
      Несмотря на свое личное отношение, преподобный Торн всегда восхищался остротой ума свояка, поэтому сейчас он добавил то, чего вообще не намеревался говорить:
      Чарльз и Абигейл! Этот юноша представляет собой как раз такого человека, которого только что описал Чарльз. Но, кроме того, он еще и весьма преданный юноша, исключитель но честный и прямодушный, и тот самый избранник, которо го будет сопровождать по жизни милость Божья. Конечно, именно сейчас я не стал бы радоваться такому зятю, но лет че рез десять из него вырастет самый завидный муж, о котором только может мечтать женщина.
      Он настолько же высок, как и Иеруша? - поинтересова лась Абигейл.
      Не совсем, и он на год младше.
      Миссис Бромли расплакалась, но ее грубоватый супруг вдруг принялся подтрунивать над ней:
      Понимаете, как все вышло, Фет! Этот моряк, в которого влюбилась Иеруша. Тут, у нас в Уолполе устраивались какие- то дурацкие танцы. Если я не ошибаюсь, он является дальним родственником Лоуэллов. Только мне почему-то показалось, что в тот вечер влюбилась не она, а ее мамаша. Ну, представь те себе сами: эти высокие стройные красавцы с волевым взглядом! Он с удовольствием погладил себя по круглому животу, чем окончательно развеселил и успокоил супругу.
      А теперь давайте подведем итоги, - неожиданно пред ложил Торн. - У вас имеется дочь, а у меня, соответственно, племянница. Мы все очень любим ее. Ей исполнилось двад цать два года, и с каждым днем она чувствует себя все более неуверенно. Мы обязаны найти ей мужа, а также помочь вы брать правильный жизненный путь. Я предлагаю наилучший выход в обоих случаях.
      А я очень признателен за такое предложение, - тепло подхватил Чарльз. - Господь Бог свидетель, сколько я ста рался для дочери, и всегда терпел неудачу.
      Ты все еще хочешь поговорить с ней, Элифалет? - смяг чилась Абигейл. Ее решимость была сломлена ответом мужа.
      Не надо, Абигейл, - снова вмешался Чарльз. - Это твоя проблема, а не Фета.
      Конечно, - фыркнула миссис Бромли. - Но что я могу рассказать ей об этом молодом человеке?
      Предусмотрительный Торн тут же вручил ей аккуратно исписанный листок с полным досье на Эбнера Хейла. Сюда входило подробное описание внешности юноши, выписка из журналов колледжа с его оценками по всем дисциплинам, последнее эссе, сочиненное Хейлом, о деятельности церкви в Женеве, а также генеалогические исследования линии Хейлов из Мальборо, потомков Элиши Хейла из графства Бэкингемшир в Англии. Кроме того, на отдельном листке сообщалось, что конфиденциальные письма могут быть отправлены Джону Уипплу и президенту Дэю в Йель, некоторым гражданам - христианам в Мальборо, штат Массачусетс, а также сестре Эбнера Эстер на семейную ферму. Первым делом Абигейл Бромли ухватилась за описание внешности юноши: "Кожа лица чиста, но желтоватая, зубы в отличном состоянии..."
      Плохие новости она уже была готова принять, как само собой разумеющееся. Однако эти обнадеживающие строки совершенно выбили ее из колеи, и женщина начала всхлипывать:
      Но мы даже не знаем, где находится Оухайхи! - Потом она повернулась к мужу и принялась обвинять его в полном отсутствии отцовских чувств: Неужели ты в самом деле хо чешь послать свою дочь неизвестно куда.
      Дорогая моя, - твердо произнес Чарльз, - единствен ное, чего я не хочу, так это оставить свою дочь на волю при ступов депрессии и религиозной мании в крохотной комнат ке наверху. Если она сумеет найти любовь и счастливую жизнь в достатке на Оухайхи, это будет куда более приятным зрелищем, нежели наблюдать за ее мучениями в Уолполе, в штате Нью-Гемпшир. Теперь иди наверх и поговори с ней. Мне кажется, что в этом месяце чаша весов ее состояния склоняется в религиозную сторону, и, скорее всего, она с ра достью ухватится за возможность выйти замуж за миссионе ра, чтобы уехать на Оухайхи.
      Таким образом, в результате безотлагательно предпринятых поездок преподобного Торна в Мальборо и Уолпол, Эбнер Хейл, обливаясь потом от нервного напряжения и июньской жары, наконец, получил ответ из Бостона:
      Уважаемый мистер Хейл!
      После проверки, выполненной по нашей просьбе и от нашего имени преподобным Элифалетом Торном, Американский совет полномочных представителей по вопросам иностранных миссий счастлив уведомить вас, что по воле Господа вы выбраны в качестве миссионера для выполнения миссии на Гавайских островах. Вы и ваша супруга отплываете из Бостона первого сентября на бриге "Фетида". Капитан Джандерс.
      К письму прилагался список, в него входило около двухсот наименований предметов, которые миссионер должен был непременно захватить с собой. Среди них, в частности, значились:
      Бритва - шт.
      Компас - шт.
      Полотенце - шт.
      Умывальный таз - шт.
      Коляска - шт.
      Зонт от солнца - шт.
      Ножницы - пары.
      Кружка - шт.
      Фонарь - шт.
      Воздуходувные мехи - пара.
      Кувшин - шт.
      Железная решетка для дров в камине - шт.
      Кроме того, в конверте оказалась и еще одна записка, в ко торой говорилось: "Настоятельно рекомендую вам предста виться в конце июля в доме Чарльза иАбигейл Бромли в Уолпо- ле, штат Нью-Гемпшир. Там вы познакомитесь с их дочерью Иерушей, христианкой двадцати двух лет. Мне пришло в го лову, что вам может понадобиться кое-что купить для этой важной встречи, чтобы выглядеть более представительно, по этому я прилагаю три доллара, которые вам вовсе не обяза тельно возвращать мне". Письмо было подписано: "Элифалет Торн, член африканской миссии."
      * * *
      В начале двадцатых годов девятнадцатого века очень многие молодые люди, которые должны были отправиться на Гавайи, увлеченные занятиями, неожиданно выясняли для себя, что у них нет на примете подходящей девушки, на которой они могли бы жениться. Поэтому у них возникала срочная необходимость сочетаться браком в течение нескольких недель, так как Американский совет отказывался посылать на острова неженатых миссионеров. И вот юноши, твердо решившие посвятить свою жизнь служению Господу, призывали на помощь всех своих друзей и родственников, которые знакомили их с девушками, и ни один из таких избранников не остался без супруги. И хотя некоторым юношам первая кандидатка могла и отказать, все равно рано или поздно им удавалось жениться. И происходило это не потому, что все миссионеры оказывались красавцами. Просто в Новой Англии было очень много одиноких девушек, мечтающих наконец-то выйти замуж. И, между прочим, многие полагали, что самые симпатичные и достойные парни уходят в море. Было много споров по поводу того, что заставляет Американский совет отказывать в месте неженатым молодым людям. Возможно, от того, что одинокая жизнь могла заставить миссионера сделать непростительные ошибки, а также из-за специфики жизни именно на Гавайях. Скорее всего, последняя причина и оказалась главной в решении Совета. Китобои, вернувшись в Нью-Бедфорд и Нэнтакет (если они вообще соглашались сойти на берег), рассказывали о далеких ласковых девушках, сладких кокосовых орехах и крытых соломой хижинах, стоящих в изумительной красоты долинах. В портах часто можно было услышать такую песенку:
      Вернуться бы на Оухайхи!
      Желаю от всей я души.
      Где весело море смеется,
      Где девушки так хороши!
      Проанализировав подобные куплеты, Совет заключил, что, учитывая условия жизни на островах, было бы благора зумно требовать даже от тех молодых людей, кто жил, тща тельно соблюдая все священные заповеди, брать с собой своих обращенных в веру женщин. Еще более убедительным казалась
      уверенность в том, что женщины, как более цивилизованные существа, сами наглядно являлись вестниками христианской жизни. Следовательно, Совету требовались женщины не только для того, чтобы стать верными супругами миссионеров. Преданная молодая жена сама по себе являлась наиболее убедительным представителем миссионерства. Итак, юноши разъезжались по всей Новой Англии, в пятницу знакомились со скромными христианками, в субботу делали предложение, и, выждав положенные три недели после помолвки, женились и сразу же отплывали с молодыми супругами на Гавайи.
      Но ни одна из этих любовных одиссей не оказалась настолько странной, как та, которая выпала на долю Эбнера Хейла. Когда в начале июля он покинул Йель, получив духовный сан в конгрегационной церкви, в юноше было пять футов и четыре дюйма роста, он весил сто тридцать шесть фунтов, имел болезненный желтоватый цвет лица, отличался сутулой фигурой и сальными светлыми волосами, которые зачесывал на прямой пробор и укладывал при помощи воды. Эбнер носил черный фрак, такой популярный среди священников, узкий ситцевый галстук и новую касторовую шляпу, которая возвышалась над его головой дюймов на пять. Среди его скудного багажа, умещавшегося в небольшой коробке, самым ценным предметом считалась маленькая щеточка, которой, по совету приятелей, он причесывал свою шляпу. И это было, пожалуй, единственным проявлением тщеславия, которое мог себе позволить юный Хейл, поскольку считал, что именно по этой шляпе его сразу могли распознать как служителя церкви. На свои ботинки из дорогой кожи с тиснением, он, например, вообще не обращал внимания и совершенно за ними не ухаживал.
      Когда дилижанс доставил его в Мальборо, он вышел из него с напускной важностью, поправил свою высоченную шляпу, под хватил коробку и направился домой. К его величайшему разоча рованию, никто из жителей Мальборо даже не побеспокоился о том, чтобы поздравить его с окончанием учебы и посвящением в духовный сан. В этой необычной шляпе его попросту никто не узнавал, и он дошел до самой аллеи, ведущей к дому, так ни с кем и не поговорив. Здесь он остановился на пыльной дорожке, чтобы молча поприветствовать, как он чувствовал, в последний раз, свой холодный и недружелюбный дом, в котором родилось вот уже несколько поколений Хейлов. Ему показалось, что этот дом отмечен такой любовью, что Эбнер не удержался, склонил
      голову и заплакал, переполняемый эмоциями. Так он простоял несколько минут, пока его не заметили младшие Хейлы. Они-то и привели сюда всех остальных членов семьи, чтобы горячо поприветствовать Эбнера, вернувшегося домой.
      Как только все семейство собралось в строгой передней комнате, Гидеон Хейл, которого так и распирало от гордости за сына, посвященного в духовный сан, предложил:
      -Эбнер, пожалуйста, прочитай свою первую молитву в этом доме.
      И молодой Хейл, выбрав своей темой строчки из Левита: "И каждый возвратитесь в свое племя...", тут же ударился в небольшую проповедь. Вся семья светилась от счастья, а когда эта импровизированная служба закончилась, скромная долговязая Эстер отвела брата в сторону и прошептала:
      Со мной случилась самая замечательная вещь, брат!
      Отец уже успел рассказать мне, Эстер. Мне очень прият но узнать, что на тебя снизошла милость Господня.
      Было бы тщеславием с моей стороны самой говорить об этом, раскраснелась Эстер. - Я хотела побеседовать совсем о другом.
      О чем же?
      Не так давно я получила письмо!
      От кого?
      Из Уолпола, штат Нью-Гемпшир, - уклончиво ответи ла сестра.
      Теперь настала очередь Эбнера краснеть, и хотя ему не хотелось демонстрировать свой повышенный интерес к этому делу, он все же вынужден был, запинаясь, спросить:
      -Это письмо... от...
      Однако он так и смог договорить до конца, поскольку ему пришлось бы назвать то имя, о котором он не рассказывал пока что никому на свете. Ему казалось неправдоподобным, что он вообще знал о существовании Иеруши Бромли, не говоря уже о том, что в скором времени ему предстояло сделать ей предложение, и Эбнер боялся даже произносить ее имя вслух, что бы не сглазить.
      Эстер Хейл взяла ладони брата в свои и произнесла:
      -Это письмо пришло от одной из самых милых, тактич ных, нежных молодых христианок во всей Новой Англии. Она называет меня сестрой и просит, чтобы я помогла ей и по молилась за нее.
      Можно мне увидеть это письмо? - попросил Эбнер.
      О нет! Нет! - отчаянно запротестовала Эстер. - Оно прислано мне строго конфиденциально. Иеруша написала... Правда, у нее замечательное имя, Эбнер? Ведь именно так зва ли мать Иофама из Книги Царств. Она написала мне, что со бытия развиваются настолько стремительно, что ей обяза тельно нужно поделиться ими с верной подругой. Ты даже удивишься тому, о чем она просила в своем письме.
      О чем же?
      Она расспрашивала о тебе.
      И что же ты ей ответила?
      Я написала письмо на восемнадцати страницах, и хотя я считаю его тайным посланием между моей сестрой и мной...
      Твоей сестрой? - изумился Хейл.
      Да, Эбнер. Я убеждена, что она намеревается выйти за тебя замуж. Это чувствуется по манере ее письма. - Эстер улыбнулась, заметив, как смутился брат, и добавила: - И хо тя это письмо я считают конфиденциальным, все же я перепи сала одну из восемнадцати страниц.
      Зачем?
      Потому что именно на этой странице я перечислила ей все твои недостатки, чтобы молодая женщина смогла полно стью оценить тебя и подготовиться к встрече. И так как я очень люблю тебя, как сестра, Эбнер, я бы хотела, чтобы ты прочитал эту очень важную страницу.
      Мне бы тоже этого хотелось, - слабым голосом пробор мотал Эбнер. Он взял из рук сестры исписанный мелким ров ным почерком листок и, оставшись один в своей комнате, принялся изучать его.
      "Дорогая Иеруша, надеюсь, что когда-нибудь я буду с пол ным правом называть вас своей сестрой. Итак, пока что я рас сказала вам только о добродетелях моего брата. Их действи тельно очень много, и я ничего не преувеличила. Как вы сами могли догадаться, жизнь в полной гармонии в большой и дружной семье снабжает даже самый малоразвитый интел лект обильными возможностями проникать в самые отдален ные уголки чужого ума и характера. И когда однажды мы с ва ми встретимся, как сестры, вы вспомните, насколько я была справедлива в своем письме. Я всегда остаюсь честной, как и положено по истинно христианским принципам. Помните, как сказано в Библии, в послании к эфесянам (глава , стих ):
      "Посему, отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу". Теперь же я должна поделиться с вами и тем, что у моего праведного и нежного брата, разумеется, есть и свои слабости.
      Во-первых, Иеруша, он абсолютно не знает хороших манер, и если это вам очень важно увидеть в своем будущем муже, то вы, несомненно, останетесь глубоко разочарованы. Правда, я полагаю, что с вашей помощью и при надлежащем терпении он сумеет стать более тактичным, и, возможно, однажды превратится в настоящего цивилизованного джентльмена, но в это все же трудно поверить. Он грубоватый и слишком уж прямолинейный юноша. Он мало задумывается перед тем, как что-либо сказать. А так как мне приходилось наблюдать за собственными родителями, я понимаю, как иногда трудно в таких случаях приходится жене, однако, должна признаться, что за всю свою жизнь мне так и не довелось увидеть каких-либо значительных перемен в собственном отце. А из этого я могу сделать вывод, что хорошие манеры - это то, что женщина высоко ценит, но редко встречает в мужчинах.
      Во-вторых, он совершенно не умеет обращаться с женщинами. Я прожила с ним в одном доме целых девятнадцать лет. Мы всегда делились друг с другом самыми сокровенными тайнами, но ни разу за все время он не подумал о том, чтобы преподнести мне какую-нибудь милую безделушку. Я получала от брата всегда что-нибудь полезное, например, линейку или дневник. Я почти уверена, что он вообще ничего не знает о существовании цветов, хотя Господь наш позаботился о том, чтобы его храм в Иерусалиме был выстроен из самых красивых материалов и благоухающей древесины. В этом Эбнер тоже сильно напоминает своего отца.
      В-третьих, внешне он совсем не красив, а его привычка по стоянно сутулиться делает его еще менее привлекательным. Он очень неряшлив в отношении одежды и личной гигиены, хотя регулярно полощет рот, чтобы не доставлять окружаю щим неприятностей хотя бы в этом. Каждый день в Мальборо я встречаю куда более симпатичных молодых людей и наде юсь, что когда-нибудь выйду замуж за одного из них. Правда, я в то же время абсолютно уверена в том, что этот красавец на верняка не будет обладать всеми теми положительными каче ствами, которые я вам уже перечислила, и которыми наделен мой брат. Но мне кажется, что вам самой захочется видеть, что
      Эбнер стоит прямо и не сутулится, что на нем надето чистое выглаженное белье, и что вид у него более решительный и волевой. Он, наверное, никогда не изменит своим привычкам, и если для вас главное заключается как раз в том, чем он не блещет, то, повторю, вас ждет горькое разочарование.
      И, наконец, дорогая сестра Иеруша. Я набралась храбрости и называю вас так, потому что мне очень хочется, чтобы вы приняли предложение Эбнера. В вашем письме я почувствовала дух радости и оптимизма, которого так сейчас не хватает моему брату! Я должна предупредить вас о том, что он очень мрачен и полон самомнения. Если бы судьбой ему не было предначертано стать священником, эти черты его характера стали бы просто невыносимыми, но и его чрезмерная серьезность, и тщеславие происходят именно по этой же причине. Он чувствует, что Бог разговаривал с ним лично, как на самом деле это и произошло, и что сам Господь выделил его среди всех остальных. Вот это я считаю его самой плохой чертой, поскольку Бог разговаривал и со мной тоже, и из вашего письма я поняла, что он приходил и к вам, однако ни себя, ни вас я не считаю людьми тщеславными, каковым является мой брат, что, конечно, его сильно портит. В присутствии Бога я смогла прочувствовать великую доброту и тепло, которых не знала раньше. Теперь я стала более ласковой со своими сестрами, начала лучше понимать своих маленьких братишек. Мне стало приятнее и кормить цыплят, и сбивать масло. Если бы только Эбнер смог смирить свое тщеславие, он, пожалуй, стал бы почти идеальным мужем для вас, Иеруша. Но, как бы то ни было, он, тем не менее, остается порядочным человеком, и если вы только выберете его, я молю вас сохранить это письмо, и тогда с течением времени вы окончательно убедитесь в том, что ваша сестра была с вами откровенна и поведала вам чистую правду".
      В Мальборо Эбнера ждало и другое письмо. Оно пришло от преподобного Элифалета Торна. Священник писал кратко: "Пока будете находиться в доме отца, работайте в поле каждый день без шляпы. Если Иеруша согласится выйти за вас замуж, я лично проведу церемонию бракосочетания".
      Итак, в течение двух недель Эбнер трудился в поле, как раньше, когда был еще мальчиком. Очень скоро кожа его при обрела бронзовый загар, желтизна исчезла, и когда наступило время прощаться с огромной любящей семьей, он значительно похорошел и мог считаться почти красавцем. Правда, мрачное
      выражение лица все равно осталось, как и предупреждала Ие-рушу Эстер. Видимо, такое настроение было оправдано нехорошим предчувствием Эбнера. Ему казалось, что он в последний раз видит свою семью из одиннадцати человек, равно как и этот амбар, и этот луг, где он познал обращение в веру, и никогда больше он не почувствует тепла своей семьи. Он пожал руку матери, поскольку никогда не любил обниматься, а затем и отцу, который заботливо предложил:
      -Так как ты уезжаешь надолго, может быть, мне стоит запрячь лошадей и приготовить повозку?
      Однако он тут же вздохнул с облегчением, услышав ответ сына:
      Нет, отец. Погода хорошая. Я лучше пройдусь пешком.
      Мне бы хотелось дать тебе немного денег, чтобы ты смог как-то начать новую жизнь, - неохотно промямлил отец.
      В этом нет никакой необходимости, - тут же успокоил его сын. Преподобный Торн был ко мне так добр, что при слал три доллара.
      Да, Эстер об этом говорила, - кивнул Гидеон. Затем, про тянув сыну рабочую мозолистую руку, он твердо произнес: - Да пребудет с тобой Господь, сын мой.
      И вы живите с милостью Божьей, - ответил Эбнер.
      Затем он пожелал всего хорошего Эстер, и только теперь обратил внимание на то, что сестра уже выросла и превратилась в красивую молодую женщину. У него больно защемило сердце, и он подумал: "Мне надо быть всегда поближе к ней". Но теперь было поздно что-либо менять. И он стоял в полном смятении, не зная, как поступить дальше, пока она сама не поцеловала его на прощание, таким образом подав пример всем остальным сестрам, и они по очереди чмокнули брата в щеку.
      -Прощайте! - чуть не задыхаясь, проговорил Эбнер. - Ес ли нам даже не суждено больше встретиться здесь, на земле, мы обязательно соберемся вместе у ног Господа на небесах. Ведь мы все - наследники Божьи, наследники Иисуса Христа, и на следие наше безгранично и чисто. - Сказав это, он решительно повернулся и зашагал прочь от своих чопорных родителей и та кого же дома с некрашеными стенами и холодными окнами. Последний раз он шел по знакомой аллее, затем свернул на пыльную дорогу, ведущую в Мальборо, где его уже поджидал дилижанс, который должен был увезти молодого человека на встречу желанному и немного пугающему приключению.
      * * *
      Прибыв в Уолпол, Эбнер остановился в гостинице "Старая Колония". Умывшись с дороги, он сразу же достал из кипы бумаг листок-памятку, который написала ему сестра. Здесь она перечислила множество необходимых мелочей, которые должен был сделать молодой человек, и пронумеровала их. Пункт первый гласил: "По прибытии в гостиницу умойся, хорошенько причешись и отправь посыльного к мистеру Бромли с запиской следующего содержания: "Уважаемый мистер Бромли! Не окажете ли вы мне любезность принять меня сегодня в своем доме в три часа дня?" После этого поставь свою подпись и сообщи название гостиницы на тот случай, если кто-то из членов семьи Бромли задумает навестить тебя и собственноручно проводить до их дома".
      Как только письмо было доставлено, уже через несколько минут Эбнер услышал, как какой-то мужчина громко поинтересовался:
      -Тут у вас должен был остановиться юноша из Массачу сетса.
      Эбнер Хейл даже не успел прочитать наставления и рекомендации сестры относительно первого визита в дом невесты, как внезапно дверь в его комнату распахнулась, и на пороге возник жизнерадостный нью-гемпширский джентльмен, весело сообщивший юноше:
      Меня зовут Чарльз Бромли. Вы, очевидно, нервничаете, как неопытный жеребенок.
      Да, это верно, - согласился молодой человек.
      А вы выглядите более загорелым и мужественным, чем о вас отзывались, заметил Чарльз.
      Преподобный Торн велел мне потрудиться в полях.
      Мне бы это тоже, наверное, не повредило. Но пришел я сюда для того, чтобы сообщить, что мы не можем позволить вам сидеть здесь в гостинице и ждать, пока наступит три часа. Давайте пройдемся вместе пешком до моего дома. И я с удо вольствием представлю вас своей семье.
      А не будет ли это для вас затруднительно? - поинтере совался Эбнер.
      Сынок! - рассмеялся адвокат Бромли. - Мы все нерв ничаем не меньше вашего. - И он повел Хейла к себе до мой. Но, повинуясь минутному порыву, неожиданно оста
      новился и крикнул владельцу гостиницы: - Сколько вы берете за номер?
      Шестьдесят центов в день, - донеслось в ответ.
      Счет потом пришлете мне. Эти молодые священники по лучают очень мало. - И с этими словами он вывел Эбнера в летний день.
      Городок был великолепен. Белоснежная церковь сияла еще дореволюционной роскошью. Эбнер любовался и большими домами, и вязами-великанами. Особенно понравилась ему зеленая площадь с украшенной резьбой эстрадой для оркестра посередине. Отсюда Чарльз Бромли не раз обращался к народу с патриотическими воззваниями. Очень скоро впереди показался и дом Бромли, откуда за гостем уже следила хозяйка и две ее младшие дочери.
      А он вовсе не так плох, как про него наговорили, - про шептала Чарити Бромли на ухо сестре.
      Правда, не очень высокий, - фыркнула Мерси. - По жалуй, он больше подошел бы тебе, Чарити, чем Иеруше.
      Девочки, успокойтесь, - скомандовала миссис Бромли, и все замолчали, выпрямившись в огромных креслах. Дверь распахнулась от удара ногой, что вошло в привычку у Чарль за Бромли, в комнату вслед за хозяином вошел молодой чело век, облаченный во все черное и со шляпой-цилиндром в руке. Он смело двинулся вперед по ковру, поклонился миссис Бром ли и заговорил:
      Мне оказана большая честь - быть приглашенным в ваш дом. - Затем Эбнер взглянул на симпатичную девятнад цатилетнюю Чарити, с локонами до плеч, покраснел и низко поклонился девушке: - Особенно приятно мне познакомить ся с вами, мисс Бромли.
      Это же не Иеруша! - взвизгнула Мерси, и тут же рас смеялась, не в силах сдержаться.
      Мистер Бромли присоединился к хохотушке:
      -Вы должны понять этих девочек, они целый день слоня ются без дела, Эбнер. Это ее сестры. А Иеруша у себя, но она скоро спустится к нам, и тогда вы познакомитесь. Кстати, она у нас самая красивая.
      Эбнер почувствовал, как от смущения у него парализовало конечности. Затем он услышал, как миссис Бромли спраши вает его о чем-то, но не сразу смог сообразить, что же именно ее интересует.
      Ay вас есть сестра такого же возраста, как Мерси? Ей исполнилось двенадцать лет.
      У меня брат двенадцати лет, - запинаясь, ответил Эбнер.
      Ну, если вашему брату двенадцать лет, значит, - быст ро смекнула Мерси, - у вас не может быть такой же сестры.
      Они могут быть близнецами, - рассмеялась Чарити.
      Нет, близнецов в нашей семье нет, - отчеканил Эбнер.
      Ну вот, видишь, никакой двенадцатилетней сестры у не го нет! - победно подытожила Мерси.
      Миссис Бромли имела в виду вот что, Эбнер, - объяс нил Чарльз. - Если бы у вас все-таки была сестра двенадцати лет, вы бы смогли понять, почему нам иногда так хочется уто пить этого маленького бесенка.
      Эти слова ошеломили Эбнера. Он никогда не слышал, чтобы его родители говорили что-то подобное даже в шутку. А в общем, за время визита к Бромли Хейл услышал больше шуток, чем за всю свою жизнь на ферме.
      -Но Мерси мне кажется очень симпатичной девочкой. Не надо ее топить, промямлил он, полагая, что высказал сейчас изысканную любезность. Однако времени на анализ ситуации у него не осталось, в следующую секунду он был сражен появле нием Иеруши Бромли. Она изящно спускалась в комнату по ле стнице, стройная, темноглазая, с каштановыми локонами, нис падающими по обе стороны лица. Девушка была великолепна в своем розовом платье из тонкой накрахмаленной ткани с узором в виде веточек. Платье украшал ряд жемчужных пуговиц, при чем не плоских, какие можно купить в любом галантерейном магазине, а выпуклых и переливающихся. Пуговицы шли от са мой шеи, украшенной камеей, по потрясающей груди, затем к узкой талии, и доходили до края подола, где целых три ряда тончайших кружев завершали оформление наряда. Эбнер, впер вые в жизни увидев такую красавицу, задохнулся. "Не может быть, что именно она предназначена для меня, - лихорадочно соображал он. - Слишком уж хороша эта девушка".
      Твердым шагом Иеруша прошла через комнату к Эбнеру и, предложив ему свою руку, тихим нежным голосом произнесла:
      Самое мудрое, что я успела сделать в жизни, так это на писать вашей сестре Эстер. Теперь мне кажется, что я вас знаю уже давно, преподобный Хейл.
      Его зовут Эбнер! - воскликнула Мерси, но Иеруша не обратила на девочку никакого внимания.
      День выдался жарким, долгим и восхитительным. Семья Бромли беседовала с Хейлом с часу до шести. Эбнеру не приходилось раньше встречаться с такими остроумными и эрудированными людьми. Единственное, что портило общение, так это тот факт, что несчастный священник сразу по прибытии в гостиницу успел выпить большое количество воды. Теперь же, начиная с четырех часов, он только и думал о том, как бы попасть в уборную. Никогда раньше Хейл и подозревать не мог, что такая мелочь может поставить его в столь затруднительное положение, из которого он никак не мог найти выход. Наконец, мистер Бромли, очевидно, догадался о проблемах юноши, потому что открыто сказал:
      -Мне только что пришло в голову, что мы держим за сто лом этого молодого человека уже целых пять часов. Не пора ли ему выйти во двор и немного проветриться? - И он сам проводил покрасневшего священника туда, где юноша нако нец-то испытал неимоверное облегчение.
      За обедом Эбнер очень быстро понял, что все семейство Бромли наблюдает за его манерами, но, по его мнению, он вел себя весьма прилично, и это доставляло ему удовольствие. Правда, сам он считал, что судить о человеке по его поведению глупо. Но внезапно Эбнер осознал, что ему самому очень хочется оставить благоприятное впечатление о себе.