Глава шестая

– Зачем вы согласились, вы можете мне объяснить? – Энни с унылым видом опустилась на кровать. Тесная комнатушка, в которой их поселили, находилась в мансарде, но была обставлена лучше, чем другие помещения для слуг. Чувствовалось, что камеристка хозяйки дома пользуется здесь некоторыми привилегиями.

Не успела Джеми ответить, как на лестнице послышался шум.

– Это, наверное, несут лежак для тебя. Иди открой дверь и помоги его поставить, – сказала Энни.

Джеми хотела было огрызнуться, но сдержалась и послушно пошла к двери. Энни действительно начала обращаться с ней как со своим младшим братом. К этому надо привыкать, если она не хочет нарваться на неприятность.

– Не пойму, на кой вам сдался тут этот сорванец, мисс Смидерс, – добродушно проговорил молодой лакей, втаскивая лежак в узкий дверной проем. – Он вполне мог бы спать на конюшне.

– Да нет, Том. Леди Хардинг разрешила, чтобы он пожил со мной, пока ему не подыщут место. – Энни снизошла до любезности, которую обычно не позволяла себе с простыми слугами. – Присматривай за ним иногда, хорошо, Том? Ты лучше меня знаешь, кто его может обидеть. – Она дружески улыбнулась.

Том, польщенный доверием со стороны столь высокопоставленной особы, выразил полную готовность опекать Джеми.

– Только вот в саду мне за ним недоглядеть, я там редко бываю. Хотя со старым мистером Дженнингсом ему будет неплохо, тот и мухи не обидит. Вот Калеб – это да, тот совсем другой. Буян и насмешник. Джеми лучше держаться от него подальше.

– Кто такой этот Калеб? – спросила Энни.

– Помощник садовника. Появился после вашего отъезда. Мистер Дженнингс совсем одряхлел, один не справляется. Вот его светлость и решил взять кого помоложе, чтобы поставить на его место, когда старик уйдет на покой. – Лакей хохотнул. – Да только не на того напал, от мистера Дженнингса не так-то легко отделаться. Сад для него все. Он не уйдет, пока ноги будет таскать.

– Спасибо, что предупредил, Том. Я постараюсь, чтобы Джеми не сталкивался с Калебом.

Том ушел, а Энни развязала узел Джеми и стала разбирать вещи, встряхивая и критическим оком, поджав губы, осматривая каждую. Джеми расстроенно следила за ней.

– Надо раздобыть какую-нибудь мужскую одежду – костюм, что на тебе, не годится для работы. Ну а это, – Энни с презрительной миной подняла, взяв за ворот двумя пальцами, выцветшее зеленое платье, – я суну в свои вещи. Хотя, если кто его увидит, ни за что не поверит, что я могу такое носить. – Она бросила платье на стул.

Этот простой жест вдруг высветил с поразительной ясностью весь ужас положения, в котором оказалась Джеми. Она была твердо намерена снова переодеться в женское платье сразу по приезде в Бат, а вместо этого ее забросило в глушь, в поместье Хардингов, и ей придется изображать ученика садовника. Справится ли она? А если все раскроется?

Джеми посмотрела на свои грязные руки и запачкавшуюся в дороге одежду. Ничего. Даже если выяснится, что она девушка, все равно никто не догадается, кто она, из какой семьи. В конце концов, ей нужно где-то спрятаться на несколько недель, до совершеннолетия. Почему бы не здесь?

Энни продолжала перебирать жалкие вещицы Джеми, поворачивая их так и эдак и что-то бормоча себе под нос. Джеми вдруг стало ужасно смешно, она хихикнула, а потом громко засмеялась, хватаясь за бока. Энни подняла голову и тоже неудержимо расхохоталась. Они смеялись до изнеможения, упав на кровать и вытирая слезы.

– Ах, Энни, – проговорила сквозь смех девушка, – угораздило же нас, ты только подумай! И как мы выберемся?

– Понятия не имею. Знаю только, что после всего этого работы мне не найти.

– Найдешь, не беспокойся. Будь я богата, точно бы тебя взяла.

– Думаю, самое время пойти поискать что-нибудь из мужской одежды. Вам же придется работать. Посмотрим, будет ли вас забавлять это глупое представление после того, как потрудитесь с недельку.

За напускной грубостью Энни пряталась настоящая тревога. Она ушла, наказав Джеми не выходить из комнаты.

Оставшись одна, девушка задумалась. Ее тайну ни в коем случае не должны раскрыть, ведь это грозит ей поражением, а Энни Смидерс – работным домом, если не хуже.

Впрочем, скоро мысли ее перескочили на симпатичного графа. Почему ее так тянет к нему? Непонятно. Он для нее загадка. И как совместить его доброе отношение к ней, то есть к туповатому подростку, и то, как он поступил с бедной Смидерс? Энни уволили сразу после его отъезда, значит, он наверняка дал понять леди Кэлдервуд, что камеристка не заслуживает доверия. Но это же ужасно!

Джеми сидела, отчаянно зевая, когда вошла Энни с целым ворохом рабочей одежды, поношенной, но вполне крепкой.

– Не хочу об этом и вспоминать, – заявила она, когда Джеми заговорила о ее увольнении. – Откуда мне знать, что он сказал леди Кэлдервуд? А теперь, когда он взял меня обратно в Хардинг, мне вообще не на что жаловаться. Могло быть в сто раз хуже. – Энни посмотрела на зевающую Джеми. – Ну а вам, юная леди, пора ложиться. Вы ведь не спали ночью? – Джеми помотала головой, а Энни стала стелить постель.

– Я на кровать не лягу, Энни. Она твоя.

– Не годится леди спать на лежаке, а для меня он – в самую пору.

– А если вдруг кто-то войдет и увидит, что твой братец нежится на кровати, а ты ютишься на лежаке? Как ты это объяснишь? Нет, Энни, так не пойдет. Мне тут будет совсем неплохо. – С этими словами Джеми вытянулась на лежаке и закрыла глаза. Не прошло и минуты, как она уже спала.

Графиня Хардинг вошла в кабинет и тихо прикрыла за собой дверь.

Увидев ее, сын быстро пересек комнату и, подойдя к ней, ласково поцеловал в щеку.

– Как вы быстро, дорогая, – сказал он. – Устроили их? Спасибо. Простите, я не мог вам объяснить при них...

Графиня понимающе кивнула, на мгновение задержавшись в его объятиях.

– Да я поняла, зачем ты их привез... во всяком случае, Смидерс... только вряд ли это поможет нам вернуть наши деньги. Она всего лишь служанка, не будет ли это напрасной тратой времени... в нашем положении?

Ричард немного подался назад, вглядываясь в лицо матери. У нее был обеспокоенный вид.

– Не тревожьтесь, матушка, все не так плохо, как может показаться. Наше положение совсем не безнадежно, мы справимся. – Он мягко подвел ее к креслу у камина. – Присядьте. Выпьете мадеры?

Леди Хардинг с тяжелым вздохом опустилась в кресло, глядя, как сын наполняет бокал вином из хрустального графина.

– Налей себе тоже, Ричард, – сказала она.

Это что-то означало, но что? Он вопросительно посмотрел на мать, но та сидела с закрытыми глазами. Она явно о чем-то хочет поговорить, и вряд ли о деньгах. Свои убытки они уже подсчитали и пришли к выводу, что теперь, когда он покончил с карточной игрой и бросил свои интрижки с танцовщицами, они вполне могут прожить, во всяком случае пока, на доходы от поместья.

Но если не деньги, то, значит, второе – то, что ужасно волновало леди Хардинг. Она считала, что Ричарду давно пора жениться, и не могла дождаться, когда же это произойдет.

Ричард поставил бокал на столик около ее кресла, раздумывая, как бы не дать матери сесть на своего любимого конька.

– Я обдумал наш разговор и считаю, что вы правы, – начал он. – Мне необходимо жениться, и поскорее. Ну и вот, я решил сделать предложение Эмме Фицуильям. Мы с ней знакомы уже около двадцати лет, так что не будет по крайней мере никаких неожиданностей. Конечно, она не блещет умом, но зато не похожа на остальных, у которых ветер в голове. Мне кажется, мы с ней прекрасно поладим.

Мать снова вздохнула. Слушая, что ее сын думает о женщинах, она поморщилась, но промолчала.

Ричард и сам почувствовал, что его доводы звучат не очень убедительно, но отступать было поздно. К тому же мать сама постоянно требует, чтобы он женился. Хотя нет, не совсем так. Она хочет, чтобы он полюбил и только потом женился. А значит, Эмма Фицуильям никак не подходит.

Ричард кашлянул, прочищая горло.

– Так вы одобряете мой выбор? В конце концов, земли Фицуильямов граничат с нашими, а со временем она их унаследует. Приданое очень приличное. Да и вообще, у нее есть все, что мужчина требует от жены: красота, родовитость, хороший характер...

– Возможно, она в самом деле отвечает всем требованиям, Ричард, – заговорила наконец мать, – но ты-то не отвечаешь! – Она махнула рукой: мол, не перебивай. – Наша семейная традиция требует, чтобы обручальное кольцо Хардингов ты надел на палец своей невесты в знак глубокой любви к ней...

– Да оставьте, матушка! Простите, но вы же прекрасно знаете, что такие, как я, женятся вовсе не по любви. Брак – это своего рода сделка. В данном случае это союз двух семейств – титул Хардингов и состояние Фицуильямов. А вы все еще, как я вижу, ждете от меня брака по любви? – Ричард улыбнулся, стараясь смягчить свои слова.

– Глава семьи обязан жениться по любви, – твердо сказала графиня. – В роду Хардингов это вековая традиция, нарушение которой ни к чему хорошему не приводит. Твой отец верил в это... и я тоже. Только двое за все время нарушили завет, и ты знаешь, как печально это кончилось.

Ричард молчал.

– Ричард?

– Да, мама, – мягко отозвался он. – Я знаю, что с ними произошло, но только я не верю ни в какие проклятия. Уверен, что это была чистая случайность. Да, они умерли, не достигнув сорока лет и не оставив наследников. Но такое случается и в других семьях, и они не ссылаются на какое-то там проклятие. – Ричард сел и одним глотком осушил бокал. – Я все понял: мне надлежит срочно влюбиться в какую-нибудь богатую леди. Это единственный способ совместить наши нужды с семейной традицией. – Он горько усмехнулся. – Если бы все было так просто. Графиня посмотрела на него.

– Мне очень жаль, Ричард. Он тряхнул головой.

– Вы ни в чем не виноваты, мама. Отец был тяжело болен и не понимал, что творит, когда попал в лапы к этому мерзавцу Кэлдервуду. Вы все равно не смогли бы ничего сделать... даже если бы знали.

Ричард несколько секунд молчал, сосредоточенно разглядывая осадок на дне бокала.

– Ну что ж, – заговорил он наконец, – по крайней мере можно не торопиться со свадьбой. Будем блюсти традицию. Ручаться за то, что влюблюсь непременно в богатую наследницу, я не могу, а это значит: женитьба откладывается, пока не будет восстановлено состояние. – Он усмехнулся. – Нет худа без добра.

При этих словах мать чуть заметно улыбнулась, однако, когда она заговорила, голос ее звучал серьезно:

– Если ты так к этому относишься, то не женишься никогда. Я понимаю, после Селии...

Лицо сына окаменело, и мать поняла, что упоминание этого имени из прошлого ему крайне неприятно. Повисло молчание.

– Пойдемте, дорогая моя, я провожу вас наверх, – сказал наконец Ричард. – Отдохнете и переоденетесь к обеду.

Вернувшись к себе, он несколько секунд сидел за письменным столом, поигрывая пером и глядя перед собой. Ему долго удавалось избегать этого разговора – и вот пожалуйста. Браки по любви... Сказка, да и только. Это не для него. И все-таки после разговора с матерью ему совершенно расхотелось делать предложение Эмме Фицуильям. Значит, не судьба. К добру это или не к добру, кто знает?

Джеми проснулась чуть свет от голода. Она проспала пятнадцать часов подряд!

– Я просто умираю – так хочется есть. – Она быстро вскочила и, поплескавшись над тазом, начала одеваться.

– Поедим внизу, – сказала Энни. – Но сначала надо привести тебя в божеский вид. Нет, не это. – Она выхватила из рук Джеми вчерашний костюм. – Вот, надевай. Штаны, гетры, нижняя рубаха и рабочая блуза.

Джеми сморщила нос: блуза, она же балахон, была из толстой, грубой холстины и стояла колом, до нее было противно даже дотрагиваться.

– Ничего не поделаешь, Джеми, ты сама захотела стать подручным садовника. Хорошо, что ты не толстая, сойдешь за мальчишку. Только надо утянуть грудь.

Джеми густо покраснела, что не произвело никакого впечатления на Энни, которая, покопавшись в вещах, вытянула старую миткалевую нижнюю юбку и, не слушая протестов девушки, разорвала ее на широкие полосы.

– Все равно для вас не годится, – пробурчала Энни. – Вот станете снова леди, я сошью вам юбку получше, да и платья поприличнее теперешних.

Энни явно чувствовала себя в своей стихии. Она повертела недовольную Джеми туда-сюда и ловко стянула ей грудь.

– Ну вот, теперь одевайтесь, и поглядим, что получилось.

Протестовать не имело смысла. Энни была права: если кто-то заметит, что перед ним не мальчик, они обе пропали.

Джеми застыла в центре комнаты, а Энни обошла ее кругом, придирчиво осматривая.

– Неплохо, – заключила она. – Но что делать с волосами? Они слишком длинные, мальчишки так не носят.

– Мне не хотелось подстригать их очень коротко, я собиралась в Бате переодеться в женскую одежду, а при такой длине можно соорудить прическу.

– Все-таки я их немножко подкорочу. – Энни достала расческу и ножницы и, подойдя, развязала ленту. Темно-рыжие кудри, высвободившись, упали, закрыв уши и обрамляя бледное лицо Джеми. – Нет, вы только посмотрите, мисс, разве можно сравнить с тем дурацким пучком, что вы носили в Кэлдервуде?

Джеми смущенно улыбнулась.

– Это мама требовала. По ее мнению, мои «рыжие космы», как она их называет, надо убирать, чтобы не бросались в глаза. Она не разрешала мне делать прическу.

– Да она вообще, как я понимаю, не разрешала вам ничего, что показало бы в выгодном свете вашу внешность. Джеми засмеялась.

– Какую внешность? Всем известно, что я дурнушка.

– Да? Ну-ка взгляните. – Энни силком усадила Джеми перед тусклым, испещренным темными крапинками зеркалом и поправила волосы.

Джеми недоверчиво вскинула глаза на Энни. Она что, серьезно? А потом уставилась в зеркало. Неужели это она? Лицо плавно сужалось от скул к подбородку. Под темно-рыжими волосами матово светилась белая кожа, сияли зеленью глаза. Бесцветная девица с постным мучнисто-белым лицом исчезла, из зеркала на нее смотрела... нет, смотрел хорошенький рыжий мальчик.

Джеми ахнула и принялась судорожно убирать волосы за уши.

– Они же не поверят, что я мальчик, если я появлюсь в таком виде, – пробормотала она, бессознательно отбрасывая скромность.

– Да уж, – со смешком откликнулась Энни. – Сейчас все сделаем.

Она немножко подкоротила волосы Джеми, зачесала их назад и, туго стянув, перевязала шнурком.

– Подручные садовника ленты не носят, – заметила она.

Зимнее солнце почти касалось краем горизонта, когда подошел к концу первый рабочий день Джеми. Она сидела на корточках, выпрямив затекшую спину и разглядывая свои руки, покрытые крепко въевшейся в кожу землей. Все тело у нее ныло, но сердце пело. Она спаслась от Кэлдервудов, так неужели же ей не удастся провести неузнанной каких-то несколько недель в Хардинге?

Джеми тряхнула головой и снова принялась за работу. Закончив прополку клумбы, она аккуратно собрала сорняки в ведра. Часть пойдет в компост, а остальные – в огонь. Мистер Дженнингс не сможет упрекнуть ее в неумении отличить многолетние сорняки.

Проходя мимо будки садовника к компостной куче, она услышала громкие голоса. Говорили двое: мистер Дженнингс и еще кто-то. Разговор шел на повышенных тонах и касался ее. Джеми остановилась.

– Эта часть сада всегда была моя, – сердито заявил кто-то. – И я никого на подмогу не звал, а уж безмозглого щенка – и подавно. Он черт знает что тут натворит.

– Парень свое дело знает, – спокойно ответил мистер Дженнингс. – Вреда от него не будет. Скоро весна, будем сажать, лишняя пара рук не помешает.

– Да на черта мне эти руки? Сколько тут работаю, всегда сам справлялся. Так с чего вдруг мне подсунули этого полудурка?

– Это не мне решать, Калеб, и не тебе.

Так это Калеб! Джеми поежилась. Еще ни разу не видел ее, а уже ненавидит. И с чего ему злиться? Непонятно, чем может помешать какой-то мальчишка-подручный? Лакей предупреждал о нем. Похоже, он из тех, кому доставляет удовольствие издеваться над слабыми. Надо держаться от него подальше.

Джеми медленно пошла прочь. Спор за ее спиной продолжался.

– Так пусть хоть поставят его под мое начало, а то он натворит невесть что, а я потом отвечай.

– Нет, – отрезал мистер Дженнингс. – Парень под моим присмотром. Если захочешь, чтобы он сделал что-то для тебя, подойди ко мне. Это распоряжение его светлости. Пора бы тебе знать: ему лучше не перечить.

– Но...

– Все, кончили, Калеб.

Джеми прибавила шагу. Мужчины вот-вот выйдут из будки. Не хватало еще, чтобы они ее застали рядом.

От компостной кучи была видна дверь будки. Минут через пять она открылась, и показался Калеб. Джеми наклонилась пониже, делая вид, что занята работой.

Калеб оказался здоровяком, ростом не ниже лорда Хардинга, но гораздо шире и мощнее его. У него были могучие плечи, толстые руки и громадные кулаки. Большой живот выдавал любителя пива, а нос багровел даже в неярком свете заходящего солнца.

Джени стало неуютно при одной только мысли о том, как туго ей придется, если она столкнется с этим уродом. Нет, не дай бог. Надо постараться сделать так, чтобы мистер Дженнингс просто не мог без нее обойтись, и как-то намекнуть ему, что она боится Калеба. Уж он-то помнит четкое указание лорда Хардинга и разведет их по разным участкам. Иначе будет плохо.

Глава седьмая

На следующее утро, когда Джеми пропалывала пастернак на огороде, вдруг появился лорд Хардинг, ведя под руку какую-то даму. От страха, что он снова станет ее рассматривать, Джеми бросило в дрожь. У него такой острый взгляд! Чем чаще она будет попадаться ему на глаза, тем больше вероятность, что он разгадает, кто она на самом деле.

Покраснев до корней волос, Джеми еще ниже склонилась над грядкой, надеясь, что ее не заметят.

Как бы не так! Подбежал, запыхавшись, мистер Дженнингс и с ходу принялся расхваливать своего нового подручного. Джеми пришлось встать, и она застыла на месте, не смея поднять глаза на лорда Хардинга.

– Картуз, – шепнул мистер Дженнингс. Джеми растерянно посмотрела на него.

– Мистер Дженнингс считает, что в присутствии леди тебе надлежит снять картуз, – сказал его светлость и указал глазами на стоявшую рядом с ним даму.

Джеми, вспыхнув и бормоча извинения, стянула картуз.

– В следующий раз будешь знать, да, Джеми? – ласково проговорила леди. – Я очень рада, что ты так хорошо работаешь.

Джеми посмотрела исподлобья на даму. Высокая женщина, выше ее, и, наверное, в молодости очень красивая. Она была хороша и теперь, стройная, средних лет, с проседью в волосах. У нее была горделивая осанка, но в глубине темно-голубых глаз как будто затаилась горечь. Бросалось в глаза сходство между нею и графом. Джеми решила, что это его мать.

Однако надо что-то сказать.

– Спасибо, мэм, – пробормотала Джеми.

– Никаких «мэм», парень... – вмешался мистер Дженнингс.

– Я леди Хардинг, мама твоего хозяина, – с улыбкой, мягко перебила его дама. – Ты должен называть меня «миледи», запомнишь?

– Да, ми... леди, – произнесла Джеми запинаясь, словно впервые услышала это слово.

– Очень хорошо, – сказала графиня. – А этот джентльмен – лорд Хардинг. Думаю, ты с ним знаком. Обращаясь к нему, говори «милорд». – Сам граф при этом стоял рядом, с легкой усмешкой глядя на мать.

– Да, мэм... – начала Джеми и тут же поправилась: – ... миледи. – Надо было продемонстрировать графине, что стоящий перед ней подросток туповат.

– По-моему, достаточно для первого раза, дорогая. – Граф накрыл ладонью затянутые в перчатку пальцы леди, лежавшие на его согнутой руке. – Можно отпустить Джеми, пусть работает дальше. Только вот что, Дженнингс: ты уж проследи, чтобы его не обижали. Он сам вряд ли способен себя защитить. Так я могу на тебя положиться?

– Полностью, милорд. – Мистер Дженнингс поклонился. – Я все сделаю.

Лорд Хардинг кивнул и повел мать к калитке, ведущей с огорода на обсаженную кустами аллею.

Джеми поглядела им вслед и с прежним усердием принялась за сорняки, спиной чувствуя взгляд мистера Дженнингса. Наверное, садовник обдумывает то, что сказал ему хозяин.

Прокричал черный дрозд, его крик пронзил тишину и угас в глубине сада.

– Джеми, – позвал мистер Дженнингс. – Хватит пока. Иди обедать.

После обеда Джеми впервые поставили работать не в саду, а около дома – надо было очистить от сорняков цветник. Она аккуратно выдергивала ненужные растения, размечтавшись о том времени, когда станет совершенно свободной и Кэлдервуды ничего не смогут ей сделать.

Джеми как раз подыскивала подходящую кару, чтобы наслать ее на голову мачехи, когда послышался топот копыт. Подняв голову, она увидела лорда Хардинга верхом на вороном жеребце редкой красоты.

Скакун был великолепен. Изогнутая шея, изящная голова, поджарый живот, блестящие, лоснящиеся бока... олицетворение мощи и скорости. Разгоряченный, с пеной на губах, конь старался сбросить седока.

Вот он шарахнулся вбок, взбрыкнул и пронзительно заржал. Джеми вскрикнула и на какую-то долю секунды почувствовала на себе взгляд графа.

Жеребец встал на дыбы, и Джеми показалось, что всадник сию минуту упадет. У нее замерло сердце. Но нет. Лорд Хардинг оказался умелым наездником. Крепко обхватив конские бока коленями, он припал к шее жеребца, вцепившись в нее руками.

Джеми слышала, что он все время что-то тихо приговаривал – наверное, пытался успокоить коня. Это было почти чудо – жеребец успокоился и застыл на месте. Джеми, позабыв обо всем, остолбенело замерла, не в силах оторвать глаз от чудесного зрелища.

Лорд Хардинг обратил на нее вопросительный взгляд, на его лбу между бровями образовалась сердитая складка. Джеми не двигалась, будто прикованная.

– Тебе что, делать нечего, парень? – негромко спросил он.

Джеми почувствовала, что краснеет. Она знала, что работнику полагается встать, когда к нему обращается хозяин, но ноги ее не слушались. Она открыла рот, чтобы попросить прощения, однако не могла издать ни звука.

Неожиданно лицо графа смягчилось, складка на лбу разгладилась.

– Ладно, все в порядке, Джеми. Работай спокойно.

Больше не глядя на нее, он развернул коня и отпустил поводья. Конь рванул с места и стремительно понес седока по аллее. Джеми подумала, что они подходят друг другу – всадник и скакун. Только хороший наездник способен заставить повиноваться такое животное. Или наездница...

Джеми с трудом заставила себя вернуться к работе. Она бездумно вырывала сорняки и бросала в ведро, а перед ее мысленным взором скакал всадник на вороном коне. Она бы тоже с ним справилась, наверняка. Ей еще ни разу не попадалась лошадь, с которой бы она не справилась. Конечно, пришлось бы постараться, но так хочется попробовать... так хочется...

Джеми закончила прополку, когда солнце уже пряталось за кронами деревьев. Она со стоном выпрямилась, потерла натруженную спину, взяла ведра с сорняками и пошла к компостной куче.

В этой части сада было пустынно. Тишину нарушал лишь легкий шум, доносившийся из конюшни неподалеку. Джеми неудержимо потянуло туда. Ей казалось, будто прекрасные животные зовут ее к себе, готовые дружески разделить с ней одиночество.

Джеми быстро высыпала траву из ведер и, крадучись, вошла в конюшню. Минуту постояла, осматриваясь. Ее взгляд отметил царившие тут чистоту и порядок. Из одного стойла послышалось тревожное ржание – наверное, лошадь обеспокоил незнакомый запах. Джеми направилась туда. Она погладит лошадку, ласково поговорит с ней, чтобы не нервничала. Отодвинув засов, девушка шагнула внутрь и остановилась, привыкая к темноте.

Лошадь, испуганная ее появлением, шарахнулась, перебирая йогами. О, да это же вороной жеребец! Вблизи он казался еще больше. Было видно, что он недоволен вторжением.

Джеми постояла неподвижно, давая коню возможность привыкнуть к ее запаху, потом стала потихоньку приближаться к нему, вытянув руку. Конь нерешительно шагнул к ней, потом еще. Джеми тихонько подула ему в ноздри и погладила по бархатистой морде. Она стояла, прижавшись щекой к шее копя, когда скорее почувствовала, чем услышала, как дверь стойла за ее спиной открылась. Жеребец зашевелился, Джеми ласковым бормотанием успокоила его и лишь после этого обернулась к тому, кто застал ее па месте преступления.

– Ну-ну... И что же ты тут делаешь?

Девушка зажмурилась от страха. Опять лорд Хардинг. Откуда он взялся в такое время? Кажется, он скорее удивлен, чем сердит, и все-таки...

Конь был напряжен как струна, требовалось его успокоить, не выходя при этом из своей роли. Джеми ободряюще погладила шею жеребца, ласково приговаривая что-то нечленораздельное, потом тихонько дунула ему в одну ноздрю, в другую. Конь подвигал ушами и замер, а она все гладила и гладила его, еле слышно бормоча. Пусть его светлость делает с ней что хочет. Он слишком хороший наездник, чтобы разбушеваться в присутствии такого нервного животного.

Ричард и не собирался бушевать. Он действительно очень встревожился, увидев отодвинутый засов, но тревога тут же сменилась страхом за того, кто отважился войти в стойло. От Отелло можно было ждать чего угодно. С норовистым жеребцом не мог справиться никто, кроме него. Во всяком случае, до сей поры. Этому щуплому подростку, который не умеет двух слов связать, удалось то, что не удавалось никому. Ричард невольно залюбовался представшей его взору сценой. У парня природный дар, пусть он и не слишком умен.

– Джеми, – тихо позвал Хардинг. Мальчик посмотрел на него с несмелой улыбкой. – Все в порядке, парень, – успокоил он его. – Я вижу, ты ничего плохого не делал. Любишь лошадей?

Джеми энергично закивала.

– Лошади, – протянула она. Пусть граф думает, что бедный Джеми ничего путного сказать не способен.

Прибежал старший конюх и оторопело застыл, глядя, как Джеми гладит норовистого вороного жеребца.

Ричард не обратил на него внимания.

– Ладно. – Он немного повысил голос: – А ты не забыл про свою работу? Марш в сад. – И задумчиво смотрел, как мальчишка бежит через двор.

– Милорд, я... – виновато заговорил конюх.

– Ничего, Уивер, успокойся. Это даже хорошо, что ты его не прогнал, а то я бы не увидел того, на что стоило посмотреть, учитывая норов Отелло. – Ричард на мгновение задумался. – Мне кажется, в саду этот парень не на своем месте. Может, он тебе пригодится?

– Чего ж не пригодиться, милорд, еще как пригодится, мальчишка способный...

Ричард задумчиво улыбнулся.

– Ладно, посмотрим. А пока пусть приходит когда хочет, не гони его.

Он повернулся и зашагал прочь, оставив удивленно качавшего головой конюха.

Следующие две недели были счастливейшими в жизни Джеми. Она работала в саду с рассвета и. до заката под благосклонным присмотром мистера Дженнингса, подготавливая землю к весенним посадкам. Ей даже позволили, правда под строгим надзором, помогать в теплице, где зимовали самые нежные растения. Вечером она падала на свое узкое ложе и мгновенно засыпала крепким сном физически уставшего человека. Сны ей снились хорошие. Былые кошмары, в которых Ральф Грейвз грозил Джеми пожизненным рабством, остались в прошлом. Впервые она ела досыта и начала поправляться, что со смехом отмечала Энни, каждое утро перетягивая ей грудь.

Идиллию омрачало лишь пугающее присутствие Калеба. Джеми не раз ловила на себе колючий взгляд громилы. Его ненависть была почти осязаемой, хотя девушка никак не могла понять причину. Чем ему мог так уж сильно помешать умственно недоразвитый подросток? Джеми делала все возможное, чтобы не встречаться с ним.