Глава 9

Дела идут

7 октября 2001 года Джордж Буш торжественно выступает по телевидению. Его речь передается не из Овального кабинета, а из Зала договоров Белого дома: началась война.[135]

В Лондоне Тони Блэр обращается к британцам с Даунинг-стрит, дом 10. Он подтверждает, что войска Ее Величества сражаются плечом к плечу с американцами. В то время как огненный дождь обрушился на Кабул, катарский телеканал новостей «Аль-Джазира» передает записанный ранее ответ Усамы бин Ладина:[136]

Этот обильно освещенный СМИ диалог между президентом Бушем и агентом ЦРУ бин Ладином подтвердил всему миру, что война в Афганистане является ответом на теракты 11 сентября, — теперь можно и делами заняться. Крушение СССР и независимость среднеазиатских государств заново открыли «Великую игру».[137] Это выражение, вышедшее из-под пера Редьярда Киплинга в XIX веке, обозначает борьбу за влияние, которую великие империи вели между собой в данном регионе, уклоняясь, по возможности, от прямого столкновения. В этом регионе находятся очень значительные запасы нефти и газа. В горах есть драгоценные камни. И, наконец, здесь выращивают мак.[138]

Войдя в Белый дом, Джордж Буш составил свою правительственную команду из крупных деятелей нефтяного лобби.[139] Так, советник по национальной безопасности Кондолиза Раис — бывший руководитель фирмы Chevron-Texaco,[140] а министр внутренних дел Гейл Нортон представляет интересы группы ВР-Атосо[141] и саудовской компании Delta Oil. С 29 января 2001 года вице-президент Дик Чейни — в прошлом президент компании Halliburton[142] (первый в мире поставщик оборудования для нефтедобычи) — учредил Группу развития национальной энергетической политики (NEPD). Ее совещания сверхзасекречены, список участников представляет государственную тайну Естественно, запрещается делать какие-либо записи прений. Все, что имеет к ней отношение, настолько таинственно, что «Вашингтон пост» тут же охарактеризовала ее как «что-то вроде тайного общества».[143]

Комментаторы — не ведающие еще о будущем банкротстве «Энрон», первого энергетического брокера в мире, — сходились во мнении, что первостепенной целью NEPD является разработка нефтегазовых ресурсов Каспийского моря. Но проблема в том, как переправлять нефть и газ в обход России или Ирана. Предполагается построить трубопровод, связывающий Каспий со Средиземным морем через Азербайджан, Грузию и Турцию (проект БТЦ, то есть Баку-Тбилиси-Джейхан). А пока что был проложен другой, связывающий Каспий с Черным морем, но, к сожалению, проходящий через Россию, которая снимает свою весомую десятину. Он связывает Тенгиз с Новороссийском и был открыт 27 ноября 2001 года. Третий, наиболее многообещающий, должен связать Каспий с Индийским океаном (проект фирмы UNOCAL, при участии Delta Oil).[144] А здесь возникает другая проблема: необходимость пересечь не только Пакистан, но также и Афганистан, раздираемый междоусобной борьбой, с тех пор как всякая форма государственности исчезла после беспорядочного отступления Советов. В декабре 1997 года UNOCAL должна была приостановить свой проект, столкнувшись с непониманием талибов. Все попытки разблокировать его с тех пор ничем не закончились, хотя вице-президент фирмы Джон Дж. Мареска и был назначен послом Соединенных Штатов в Афганистане.

Чтобы возобновить обсуждение этого вопроса, госсекретарь Колин Пауэлл предоставляет в мае 2001 года талибскому режиму субсидию в 43 миллиона долларов для переориентации крестьян, выращивающих мак. Получив добро саммита Большой восьмерки в Генуе (на котором Индия присутствует в качестве наблюдателя), многосторонние переговоры организуются в Берлине, объединяя американцев, англичан, пакистанцев, афганцев и русских. Германия принимает их у себя, так как она возглавляет в ООН постоянную группу по Афганистану. Но с какими афганцами нужно вести переговоры? С законным правительством президента Раббани, международно признанным, но контролирующим всего ничего, или с исламским государством, под управлением средневековой секты-талибов? Принято решение пригласить последних, в нарушение резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, запрещающей их принимать. Получив, как полагается, настоящие визы, талибские сановники использовали свое пребывание в Германии для проповедей и сбора средств в Гамбурге.

Талибы (Taliban) представляют собой замкнутое братство, суннитскую секту, взывающую к возврату к первобытному исламу. Их руководители—ветераны войны с Советами. Они подчиняются власти полевого муллы Омара, который никогда не путешествовал и знаком не более чем с третью своей собственной страны. В хаосе, который последовал за отступлением Советов, талибам удалось легко вывернуться, играя на этнической солидарности: как и большинство руководителей пакистанских секретных служб (ISI), они — пуштуны.[145]

Мулла Омар сам провозгласил себя повелителем верующих в государстве, признанном только Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Не имея никаких меж дународных связей, талибы положились в этой области на своих американских друзей, которые помогали им сражаться с Советами. Таким образом они смогли быть представлены в Организации Объединенных Наций Лейлой Хелмс, племянницей Ричарда Хелмса (директора ЦРУ с 1966 по 1973 год). Во внутренней политике талибы навязали населению железную дисциплину, подвергая дискриминации женщин и запрещая «нечистые» действия. Долгое время относясь терпимо к выращиванию мака, они запрещают и его, лишая часть крестьянства каких-либо доходов. Усаме бин Ладину секта выделила обширный участок территории. Талибы, мало искушенные в дипломатических нравах, пытаются выторговать свое международное признание в обмен на их разрешение проложить трубопровод. Видя, что ООН не хочет об этом и слышать, так как она признает другое правительство Афганистана — во главе с несостоятельным президентом Раббани, — они прерывают переговоры. По словам пакистанского дипломата Нияза Наика, здесь американская делегация начинает переходить на угрозы и в середине июля заявляет, что это разногласие будет решено военным путем.

Соединенные Штаты собираются убрать главных руководителей афганских группировок, идет ли речь о мулле Омаре или о командире Масуде (чей антиамериканизм вошел в поговорку), и посадить на их место марионеточное правительство, которое обретет некую легитимность от благословения бывшего короля Захир Шаха, забытого престарелого монарха, заканчивающего свою жизнь изгнанником в Риме. В середине июля великие державы дают свое добро на осуществление этого плана. И в окончательном коммюнике встречи между Юбером Ведрином (французским министром иностранных дел) и Франческо Вендреллем (посредником ООН по оказанию помощи Афганистану) от 17 июля 2001 года значится следующее: «Обе ответственные стороны совместно изучили пути, которые могли бы привести, в конечном счете, к положительному ходу дел, в частности, к поддержке международным сообществом усилий короля (sic!) объединить вокруг себя представителей афганского общества. Они также отметили важность расширения диалога с Пакистаном. Помимо этого, стоит, естественно, задуматься и над тем, как нужно будет приступить к реконструкции Афганистана по окончании конфликта (sic!)».[146]

Итак, начиная с июля о падшем монархе Захир Шахе говорят уже как о короле Афганистана, а также упоминаются и параллельные дискуссии по «конфликту» и по «реконструкции» страны! Переговоры продолжаются в Лондоне, затем в Женеве, под эгидой Business Humanitarian Forum (sic!),[147] — чей бюджет щедро одарен нефтяником UNOCAL, — хотя и цели, и участники другие (например, японцы, которые лелеют большие надежды на нефтяные залежи Каспия). Как это предвидели господа Ведрин и Вендрелль, здесь уже готовят не мир, а войну и реконструкцию.

Опасаясь слишком сильного давления со стороны англичан и американцев, Пакистан ищет себе новых союзников до начала бури. Он приглашает китайскую делегацию в Исламабад и обещает ей открыть для Китая доступ к Индийскому океану в обмен на военную поддержку. Раздраженные этим, англичане и американцы решают перейти в наступление ранее назначенного срока, во всяком случае, до того как китайцы вмешаются в «Великую игру».[148] Аравийское море превращается в театр самого крупного развертывания сил британского флота со времени войны за Мальвинские острова, тогда как НАТО направляет 40 тысяч человек в Египет. 9 сентября харизматический лидер Исламского фронта, закоренелый антиамериканец командир Масуд убит.[149] Теракты 11 сентября позволяют заставить выглядеть легитимной операцией то, что является не чем иным, как классической колониальной экспедицией.

Операция должна была называться Infinite Justice (буквально: «Справедливость без границ» или «Бесконечная справедливость»), но это вызывает возмущение в мусульманском мире. Тогда ее назвали Enduring Freedom («Незыблемая свобода»).[150] Она опирается на созданную по случаю международную коалицию, объединяющую 136 государств,[151] предложивших свою военную помощь США.[152] Американцы, хорошо помня о том, как Советы погрязли в наземных сражениях в войну в Афганистане (1979-1989), воздерживаются от высадки сухопутных сил. Они предпочитают купить местных военачальников на вес золота и послать их воевать вместо себя против талибов. Эта методика, разумеется, предполагает вооружение мятежных группировок, что нарушает эмбарго ООН. При таком повороте событий Россия массированно вооружает Исламский фронт покойного Масуда, тогда как Иран вооружает шиитов Хазари. ВВС США удовлетворяются прицельными бомбардировками, поддерживая антиталибские силы, а иногда сдерживая их. На самом деле цели бойцов различных группировок в этой войне ничего общего не имеют ни с целью, широко объявленной международной коалицией (арестовать Усаму бин Ладина), ни с закулисными нефтяными амбициями.

Тогда англичане и американцы меняют тактику. Они возвращаются к старой испытанной ковровой бомбардировке, которой они смиряют талибских зануд. Талибы уже не способны удерживать диктатуру на своей территории и оказываются изолированными и разбитыми на рассеянные группы. В то же время Исламский фронт, переименованный в Северный альянс для удобства международных СМИ, прорывает дезорганизованные линии фронтов талибов. ВВС США набрасываются на беглецов. Талибы стараются сгруппироваться в Кандагаре, тогда как победители предаются разного рода резне, в частности в Мазари-Шарифе, под командованием генерала Дустума. В конце концов от одной до двух тысяч фанатиков, талибов и членов «Аль-Каиды», окапываются в горах Тора-Бора под свинцовым ливнем и затем ведут переговоры о сдаче в плен в руки своих пакистанских друзей. В общей сложности английская и американская авиация выполнила 4700 вылетов, в ходе которых она сбросила 12 тысяч бомб, убив более 20 тысяч бойцов[153] и «побочно» по меньшей мере тысячу мирных жителей.[154] Военная эскалация заставила ВВС США отбросить теорию «хирургических ударов» и перейти к употреблению оружия массового поражения, бомб BLU-82 (это так называемые «косилки ромашек»),[155] чтобы нейтрализовать последних бойцов, рассеянных в горах.

Война заканчивается резолюцией №1378[156] Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, которая определяет рамки переговоров в Бонне (Германия),[157] где различные афганские группировки будут договариваться о новом правительстве.[158] За круглым столом определяют состав временной администрации, с пожеланием видеть во главе нее короля Захир Шаха. Поскольку последний, как и было предусмотрено, снял свою кандидатуру, премьер-министром становится Хамид Карзай. Во время войны с Советами он был лично связан с тогдашним директором ЦРУ Уильямом Кейси. Впоследствии он эмигрировал в США, где стал другом семьи Бушей и служащим одного из филиалов UNOCAL.[159] Генералу Абделю Рашиду Дустуму, прозванному Чингисханом за зверства, совершенные им за последние двадцать лет, удалось вовремя примкнуть к международной коалиции. С чем и поздравляем: теперь он не преследуется за военные преступления, а включен в новую администрацию. Это положение утверждено 6 декабря 2001 года резолюцией №1383[160] Совета Безопасности. Сотни тысяч афганцев, покинувших свою страну, чтобы не попасть под бомбардировки, возвращаются домой.

Операцией «Незыблемая свобода» заведует в Национальном совете по безопасности Залмай Хализад.[161] Сын советника бывшего короля Захир Шаха, он обучался в Америке в Чикагском университете. В своей стране он сражался, в тесной связи с ЦРУ, в войне с Советами, перед тем как получить гражданство США и стать советником Госдепартамента при Рональде Рейгане. Во время президентства Буша-отца его назначают заместителем министра обороны и он играет одну из ключевых ролей в операции «Буря в пустыне» против Ирака. В годы правления Клинтона он работает на Rand Corporation и UNOCAL. Когда переговоры с талибами идут полным ходом, он выступает в защиту последних в «Вашингтон пост», говоря, что они «не испытывают тот антиамериканизм, что проповедуют иранские фундаменталисты», но меняет свою точку зрения, как только прерываются нефтяные переговоры и он становится экспертом-референтом в администрации Буша после 11 сентября.[162] По окончании войны его назначают специальным представителем по Афганистану. Он должен контролировать строительство столь желанного трубопровода. Международную прессу приглашают посетить развалины военных сооружений и установок талибов и «Аль-Каиды». Она обнаруживает убогие хижины, где хранится вповалку оружие, унаследованное от войны с СССР. Но ни один журналист не находит ни заводов по производству химического или бактериологического оружия, ни центров по сборке атомных бомб, ни, того меньше, баз для запуска спутников, о чем пророчил Дональд Рамсфелд.

Что же касается самой мощной армии в мире, она не находит мнимого «врага общества номер один», за которым была послана, в то время как мулла Омар удирает на мопеде в Пакистан.

Дела идут.

Маковая культура может наконец расцвести буйным цветом на «радость» североамериканского рынка.[163] А 9 февраля 2002 года Хамид Карзай и его пакистанский аналог генерал Мушарраф заключают договор о строительстве нефтепровода в Средней Азии.[164]

Глава 10

Секретные операции

В записке, составленной Леонардом Вонгом Институту стратегических исследований армии США и озаглавленной «Как сохранять общественную поддержку военных операций»,[165] можно прочитать следующее: «Нынешняя общественная поддержка военных действий сопоставима по уровню с той, которая следовала за нападением в Перл-Харборе. Американцы утверждают сегодня, что они считают военные действия уместными, что они за длительную войну и что у них хватит воли перенести все отрицательные последствия войны. Несмотря на благоприятные результаты опросов, американцы могут свое мнение вдруг и изменить… Как только они возвратятся к нормальной жизни, поддержка военных действий снизится, разве что если военные будут демонстрировать постоянные успехи в войне против терроризма, сохранят связь нации со своими вооруженными силами и будут обеспечивать надежную внутреннюю безопасность, хотя и, по большей части, незаметным образом». Другими словами, общественное мнение массово примыкает к американской политике войны с терроризмом, пока длится саспенс.

Операция «Незыблемая свобода» началась 7 октября 2001 года. Теперь бряцание оружием постепенно утихает в Средней Азии. Учитывая соотношение сил, победа коалиции была обеспечена даже еще до вступления ее в сражение. Внимание публики Соединенных Штатов начинает слабеть. И на самом деле, в то время когда атакуют само логово «Аль-Каиды», а Усама бин Ладин угрожает Америке по телевидению, нет сообщений ни о каком террористическом акте «спящих сетей», внедренных на американскую территорию. Тут могут уже зародиться и сомнения относительно реальности угрозы. И что же, вы думаете, происходит?

12 октября агентства печати оглашают тревожные новости. Журналисты и парламентарии получили письма, зараженные сибирской язвой. Всего было разослано пять писем-ловушек: в «Нэшнл Инквайрер», в NBS, в «Нью-Йорк пост» и в кабинеты сенаторов Дашла и Лейхи. Пять жертв! Повседневная жизнь американцев сходит с рельсов. Они больше не могут вскрывать свои письма, не надев перчатки и повязку на лицо. У продавцов противогазов и наборов для выживания опустошены прилавки. Вся система почтовой связи парализована. Психоз заражает и страны-союзники. Везде в Европе находят письма, содержащие фатальный белый порошок: «Аль-Каида», стало быть, перешла в атаку и использует химическое и бактериологическое оружие, которое она накопила благодаря технической помощи Саддама Хусейна. Соединенные Штаты и их союзники решают сделать запасы вакцины против сибирской язвы и тем вызывают кипучую деятельность в фармацевтической промышленности, которой они заказывают миллионы доз. И все. Больше ничего. Кроме этих пяти писем, все остальное — только шуточки проказников и коллективные галлюцинации.

Остается сказать, что эти пять писем содержали боевую форму сибирской язвы, которая была произведена в лабораториях армии Соединенных Штатов. Угроза была внутренняя. Барбара Хатч Розенберг из Федерации американских ученых отмечает, что только около пятидесяти ученых-исследователей — их имена можно указать мгновенно — были в состоянии заполучить эти штаммы и ими манипулировать.[166] Анонимное письмо, адресованное на военную базу в Куонтико в конце сентября — то есть до того как пресса была осведомлена о терактах с сибирской язвой — изобличает в аферизме бывшего исследователя US AMRIID доктора Асаада. ФБР снова грозит пальцем, но ничего не разъясняет.

Как только паника улеглась и блиц-операция «Незыблемая свобода» завершилась, публика сочла, что может перевернуть страницу. Министерство обороны берет на себя обязанность напомнить ей, что враг не дремлет, щедро сопровождая напоминание шокирующими кадрами размещения в заключение «особо опасных террористов» на военной базе в Гуантанамо (Куба). Их перевозят на самолете из Афганистана, предварительно накачав наркотиками и привязав к сиденьям. Уже на месте их подвергают программе сенсорного лишения: маску на глаза, наушники на уши, пробки в ноздри. Юристы Министерства обороны[167] объясняют, не моргнув глазом, что только федеральные законы запрещают применение пыток,[168] но что они не действуют на Гуантанамо,[169] расположенном вне территории США. Что же касается Конституции, она ни словом об этом не обмолвилась. Французский генерал Оссаресс, организовавший пытки в Алжире и щедро поделившийся своими патологическими наставлениями с американским силами специального назначения, объясняет по телевидению с ученым видом пользу пыток. «Международная общественность» приходит в движение. Мэри Робинсон, верховный комиссар Объединенных Наций по правам человека (и бывший президент Ирландской республики) публично возмущается и призывает к порядку американское правительство:[170] эти заключенные пользуются статусом военнопленных, определенным Женевской конвенцией, обращение с ними должно быть гуманным и судебный процесс над ними должен быть справедливым и беспристрастным.

В то время как общественность волнуется и трепещет, «война с терроризмом» начинается в тени, подальше от света. Но терроризм не является ни государством, ни организацией, ни доктриной — а образом действия. Он может использоваться как правительствами (диктатура Робеспьера в 1793 году называлась «Террор»), так и меньшинствами в оппозиции. Иногда терроризм полностью оправдан. Так,(во время Второй мировой войны французское Сопротивление прибегало к террористическим актам против оккупационных сил и коллаборационистов, военных и гражданских. Выражение «война с терроризмом» само по себе не имеет больше смысла, чем «война с войной». Правда и то, что концепцию терроризма Джордж Буш составил себе очень ограниченную. Так, он не относит к «терроризму» действия «эскадронов смерти» в Никарагуа, увлекаясь до того, что назначает их бывшего покровителя Негропонте постоянным представителем Соединенных Штатов в ООН.[171] Для него в однополярном, после распада СССР, мире, по всей видимости, терроризмом является любая насильственная форма оспаривания американского лидерства.

Опираясь на откровения нескольких его участников и познакомившись с документами заседания, Боб Вудвард (один из двух журналистов, открывших миру «Уотергейт»), подробно описал в «Вашингтон пост» то совещание кабинета Буша, в ходе которого ЦРУ получило неограниченные полномочия на проведение «тайной войны против терроризма».[172] Было это 15 сентября 2001 года во время правительственного семинара в Кэмп-Дэвиде.

Заседание началось, разумеется, с молитвы под руководством Джорджа Буша, к которой приглашали каждого из участников по очереди. Затем министр финансов и госсекретарь рапортовали каждый о своей деятельности. Джордж Тенет, директор ЦРУ, представил два проекта, основанных на исключительно тщательно подготовленных документах.

Первый проект назывался «Исходный удар: уничтожить „Аль-Каиду“, закрыть афганское убежище талибов». Тенет описывал в нем необходимость секретных действий против «Аль-Каиды» не только в Афганистане, но и по всему миру, при необходимости даже в сотрудничестве со службами недемократических стран. Получив всеобщее одобрение, он попросил необходимые полномочия для выполнения этой задачи.