— Знаешь, я никак не могу прийти в себя после этой жуткой истории в сарае. Бедные ребятишки! Они сейчас так нуждаются в любви, ласке и сочувствии! — начала она и выжидающе посмотрела на Коуди. Был один из тех редких вечеров, когда Кэсси и Коуди вместе сидели после ужина в гостиной; у Картера не было никаких дел, и он никуда не собирался уходить. Эми и Брэди, поужинав, отправились спать. И девушка решила, что сейчас самый благоприятный момент, чтобы поговорить с Коуди о его отношении к детям.

— Что ты хочешь услышать от меня в ответ, Кэсси? — с деланным равнодушием спросил Коуди.

Черт побери, он и сам знал, что им нужна его любовь или хотя бы доброе отношение, но не мог заставить себя дать выход истинным чувствам, которые испытывал сейчас к двум этим маленьким существам. Он, Коуди Картер, — и нянька? Отец? Ну уж дудки!

— Ведь ты же их отец! — моментально вскипев, набросилась на него девушка. — Неужели ты не замечаешь, как странно они себя ведут в последнее время? Они никогда не были такими тихими. Ты что, недавно накричал на них? Да наверняка! То-то я смотрю, когда ты поблизости, они ходят словно пришибленные.

Коуди прекрасно знал, из-за чего дети стали вести себя так необычно, но ни за что бы не признался, что их отчуждение вызывает у него такое же, если не большее, беспокойство, как и у Кэсси.

— Им следовало бы выбрать себе отца, который лучше разбирался бы в воспитании, — кисло проворчал Коуди.

— Какая глупость! Дети не могут выбирать себе отцов! — в полном замешательстве воскликнула Кэсси.

— Эти могут…

Девушка нахмурилась: смысл его слов был ей абсолютно непонятен. Кроме того, она интуитивно почувствовала, что Коуди почему-то очень не по душе эта беседа и он замкнулся в себе.

— Может быть, тебе поговорить с ними? — все же рискнула спросить она, заранее зная, что он снова увильнет от откровенного ответа.

— Лучше я поговорю с тобой.

— О чем нам говорить? И потом ты же сам знаешь — через пять минут мы обязательно вцепимся друг Другу в глотку.

Коуди ничего не ответил. Под обжигающим взглядом его голубых глаз Кэсси затрепетала и покраснела. Неужели так будет всегда?

— Если ты не хочешь разговаривать, то есть гораздо более увлекательные и приятные вещи, которыми мы можем заняться.

Понимая, к чему он клонит, Кэсси резко поднялась.

— Послушай, Коуди… — начала она, и осеклась. Он словно окутывал ее теплом своего крепкого тела, а во взгляде было столько мужской страсти, откровенного призыва, что у нее прервалось дыхание и ослабели ноги.

Кэсси опустилась на стул, не в силах сдвинуться с места.

— Не уходи, — глухо произнес Коуди.

Теперь он смотрел на ее губы, которые уже однажды опьянили его своей мягкостью и чувственностью, готовностью к любви и обещанием жгучего наслаждения.

— Я хочу поцеловать тебя, Кэсси. Я собираюсь тебя сейчас поцеловать. И никакие твои просьбы меня не остановят.

Кэсси молчала, чувствуя себя во власти какой-то неведомой силы, которая жила в ней самой и вот-вот готова была толкнуть в бездну страсти. Почти не сознавая, что делает, Кэсси подняла лицо и, приоткрыв внезапно пересохшие губы, провела по ним языком. Щеки ее горели, тело налилось странной тяжестью. Ох, как же ей хотелось снова испытать прикосновение его дерзких и умелых губ! Почувствовав ее безмолвный призыв, Коуди застонал. Он изо всех сил сдерживался, пытаясь подавить неистовое желание грубо повалить ее на пол, стиснуть в своих объятиях и овладеть ею. Ее бесконечные отказы раздражали его и в то же время разжигали еще большую страсть. А теперь поведение Кэсси ясно говорило о том, что она не будет сопротивляться его поцелую. Это зародило в нем надежду. Его охватила нетерпеливая дрожь, когда он понял, что неожиданная уступчивость девушки означает открытое признание того, что она тоже хочет его. Эти легкие судороги, что пробегали по ее телу, эти нетерпеливые подергивания ее губ и трепет ее груди говорили яснее всяких слов…

— Милая… — выдохнул Коуди, горячими и сильными руками привлекая к себе Кэсси.

Со сдавленным стоном он приник к ее губам — так жаждущий припадает к источнику. Сначала поцелуй его не был нежным: Коуди буквально шел в наступление, мощно прорываясь языком сквозь ее полуоткрытые губы. Когда их языки соприкоснулись, он вздрогнул как от удара током. Губы его стали мягче, напор исчез, уступив место ласке. Кэсси подняла руки, и ее пальцы легонько взъерошили его блестящие длинные волосы. Прерывисто дыша, она прильнула к нему, отвечая на поцелуй со страстью, удивительной для такой невинной девушки.

Когда Коуди коснулся ее груди, Кэсси откинулась назад, пытаясь ускользнуть от его ласк и в то же время страстно желая их. Коуди нежно гладил горячие, трепещущие полушария, чуть сжимал их, слегка приподнимая кверху и испытывая непреодолимое желание влиться в них губами. Коуди прервал поцелуй и наклонил голову ниже. Он слышал, как гулко и неровно бьется ее сердце, словно у маленького обезумевшего зверька… Кэсси почувствовала теплую влажность его губ, ласкающих ее соски сквозь тонкую ткань блузки. Девушка замерла, пораженная охватившим ее пронзительным наслаждением. Рука Коуди скользнула под юбку, пальцы его легко пробежали вверх по внутренней стороне ее бедер и словно опалили кожу — такими пьянящими были его искусные прикосновения. Но когда Коуди почти достиг того вожделенного уголка ее тела, к которому стремился, ему невольно пришлось отступить: пальцы его не смогли преодолеть плотный заслон нижнего белья. У Коуди вырвался стон разочарования.

— Чертовски много одежды, — пробормотал он и начал лихорадочно расстегивать многочисленные маленькие пуговки на блузке Кэсси.

Услышав его голос, девушка словно вынырнула из глубин всепоглощающей неги.

— Коуди, подожди, не надо! Мы не должны этого делать! — проговорила она, глядя на него все еще одурманенными желанием широко раскрытыми глазами.

Она попыталась остановить его руки, но Коуди был уже не в состоянии совладать с охватившим его возбуждением.

— Ты сказала, что хочешь этого, — сипло проговорил он.

— Н-н-нет… Я сказала, что ты можешь меня поцеловать.

Коуди криво усмехнулся:

— Я тебя и целую. Я хочу перецеловать тебя всю. Но это невозможно сделать из-за треклятой одежды.

— Коуди, я признаю, что между нами что-то существует. Я чувствую это каждый раз, когда ты на меня смотришь; но это вовсе не означает, что я…

— Это называется страстью, детка. Думай обо мне просто как об очередном посетителе у Сэл. Дьявол забери, я даже могу тебе заплатить, если тебе так будет легче. Ты не выходишь у меня из головы день и ночь, я все время думаю только о тебе. В моих мечтах ты лежишь передо мной совсем обнаженная, мягкая, теплая и я вхожу в тебя…

— Прекрати, Коуди! — Она зажала уши руками, но его возбуждающие слова разжигали в ней медленный огонь.

— Прекратить? Только не сейчас, крошка.

Ухватив отвороты блузки, Коуди рванул их в стороны, и оставшиеся не расстегнуты ми пуговицы посыпались в разные стороны; развязав шнуровку и ленты на сорочке, он обнажил грудь Кэсси.

— А если сейчас войдет Ирен? — испуганно прошептала Кэсси, тщетно пытаясь прикрыться рукой.

— Ирен у Реба. Кроме того, у нее есть собственный коттедж, и вряд ли ей что-то понадобится в доме в такое позднее время.

Он начал поднимать ей юбку.

— Дети могут сойти вниз!.. — выдохнула Кэсси. Она едва понимала смысл своих слов. Кэсси ясно осознавала, что хочет Коуди так же безумно, как он ее. Но ее поразила собственная готовность отдаться ему. У Сэл она видела, как мужчины с эгоистической поспешностью используют женщин для удовлетворения своей похоти, и как равнодушно и спокойно работающие там девицы относятся к этим коротким связям, за которые получают деньги, — они просто обслуживали клиентов, вот и все. Именно там Кэсси дала себе слово, что никогда не позволит отдать свое тело таким образом. А сейчас она не только позволяет это, но и сама чуть ли не сгорает от охватившего ее желания. Но может быть, это совсем другое?..

Коуди пропустил мимо ушей ее замечание о детях.

— Сегодня тебе не удастся от меня отделаться, — тяжело дыша, сказал он. — Сегодня мы сделаем это, и сделаем по всем правилам!

— Нет, я не желаю, чтобы меня использовали! Кэсси изогнулась, стараясь высвободиться из крепких объятий Коуди.

— Мы будем использовать друг друга, дорогая. И не делай вид, будто ты с мужчиной в первый раз.

— Но это на самом деле так!

— Ну конечно. И у меня это тоже впервые, — усмехнулся он.

— Коуди Картер, я убью тебя!

— Молодец: если ты это сделаешь, ранчо станет полностью твоим.

Не успела она найти достойный ответ, как губы Коуди вновь обожгли ее, и все мысли сразу вылетели у нее из головы. Не прекращая целовать Кэсси, Коуди поднялся на ноги, увлекая ее за собой. Обхватив ее твердые ягодицы, он крепко прижался к ее животу своим пульсирующим, напряженным мужским орудием.

— Кэсси, неужели ты не чувствуешь, как безумно я тебя хочу? Не отвергай меня сейчас!

«Отвергнуть тебя? — словно в тумане подумала Кэсси. — Да это значит отвергнуть саму себя!»

Она тщетно пыталась побороть пробудившееся в ней предчувствие высшего блаженства; желание охватило ее с такой силой, что она испугалась.

— Отпусти меня, Коуди!

Коуди подумал, что не видел женщины красивее Кэсси: се изумрудные глаза пылали яростью и… обещанием сказочного наслаждения, а нежная белая грудь вздымалась в сладостном призыве. Его совершенно не волновало, сколько мужчин было у нее в жизни. Он хотел ее с первой встречи у Сэл, и с тех пор ничего не изменилось.

— Отпустить? Никогда в жизни, крошка! Пораженная своей ненасытной жаждой его ласк.

Кэсси сделала последнюю попытку вырваться из объятий и сильно толкнула Коуди в грудь. От неожиданности он потерял равновесие и стал падать. Кэсси удивленно вскрикнула, почувствовав, что падает вместе с ним. Каким-то образом она оказалась внизу, крепко прижатая к полу его массивным телом. От его близости Кэсси охватила истома; сладость разлилась по всему ее телу, вплоть до самых потаенных его уголков. Перестав сопротивляться, Кэсси обвила руками его шею и привлекла его голову к своей, приоткрыв губы. Его язык скользнул внутрь, и они слились в глубоком, чувственном поцелуе. Свободной рукой Коуди гладил ее бедра, груди, вжимаясь в нее все сильней и сильней, и наконец, дойдя до неистовства, разметал рукой ее нижнее белье и прикоснулся к трепещущему, влажному и жаждущему лону.

— Коуди! О Боже!

Отбросив всякую стыдливость, Кэсси отдавалась самой смелой его ласке. Она закрыла глаза — ее уносил какой-то стремительный поток-..

— Ты вся горишь, Кэсси! Ты ведь сама чувствуешь, как хочешь меня. Скажи, хочешь?

— Н-нет!

Разум Кэсси все еще сопротивлялся, но когда Коуди на мгновение отстранился от нее, она почувствовала такое страдание, что ей захотелось крикнуть, и она рванулась к нему… Пальцы Коуди все жарче ласкали ее разгоряченное влажное лоно. Кэсси изнемогала; казалось, желая продлить это безумие, он иногда отрывался от нее, а потом снова слегка касался ее тела…

Склонившись над ней, Коуди посмотрел на ее лицо. Кэсси зажмурилась.

— Ты хочешь меня? — снова спросил он.

— Будь ты проклят, Коуди! — хрипло выдохнула Кэсси.

— Если ты все еще испытываешь желание меня застрелить, то успеешь это сделать и потом.

Голос Коуди звучал мягко, чуть поддразнивающе, но его глаза были полны такой страсти, такой звериной жажды обладания, что Кэсси почти физически ощутила настоящее жжение там, куда падал его взгляд. Она поняла, что час ее поражения близок, и прекратила борьбу. В конце концов, они шли к этому моменту с того самого времени, когда судьба впервые свела их в поезде. И очень скоро он поймет, что она вовсе не шлюха, и если тогда он почувствует угрызения совести, то все будет в порядке. Она, конечно, не думает, что Коуди сразу же решит, что ему нужно иметь для себя жену, а для детей — мать. Господи, откуда вообще появилась у нее эта мысль? С чего бы это она смешала в одну кучу Коуди, детей и проблему замужества? Кэсси даже немного испугалась — о какой семейной жизни с этим красивым метисом может идти речь?!

«Пусть он хотя бы убедится, что я ему не врала, — лихорадочно размышляла девушка, — раз уж не собирается брать на себя ответственность за жену и детей!» Боже, о чем это она? Она не выйдет за него замуж, даже если кроме него на земле не останется ни одного мужчины.

Тут Кэсси заметила, что Коуди уже начал раздеваться. На секунду к ней вернулся рассудок. Он что, с ума сошел?

— Не здесь, Коуди… в спальне… — хрипло проговорила девушка: ему, может быть, все равно, увидят их дети или нет, но она-то должна об этом помнить.

Коуди поднял Кэсси словно пушинку и устремился наверх, шагая сразу через две ступеньки. Войдя в свою комнату, он ногой захлопнул дверь и медленно опустил девушку на пол. Она прерывисто дышала, ощущая острое удовольствие от простого соприкосновения их тел. Дрожь, которую она не могла удержать, покрывала мурашками ее кожу, волнами докатывалась до кончиков ногтей, до корней волос!..

Коуди начал ее раздевать. Теперь его медленные, мягкие движения приятно возбуждали Кэсси, заставляли все внутри вибрировать; каждая ласка погружала ее глубже и глубже в состояние небывалого блаженства.

Блузка упала на пол. За ней последовала юбка, потом все остальное… Кэсси стояла, полностью обнаженная, а его алчущий взгляд словно гладил ее великолепное, стройное тело, рождая в нем жар и головокружительное томление.

— Я знал, что ты красива, но абсолютно не представлял, насколько ты восхитительна без этой бесформенной одежды! — прошептал Коуди. Его слова вызвали у Кэсси новый, почти безумный прилив желания. Она шагнула вперед. — Нет. Нет, не двигайся, постой так еще чуть-чуть. Я должен насладиться твоей красотой. Как же ты хороша!

И Коуди почти вплотную приблизился к девушке.

Тело Кэсси было объято пламенем. Где-то в глубине сознания все еще билась мысль, что она не может, не должна, что она потом пожалеет… Но вспыхнувшая внутри нее искра страсти уже разгорелась с такой силой, что слабый голос разума заглох, а вместо него осталась лишь неуемная жажда вновь изведать те поразительные ощущения, которые она испытывала от взглядов и прикосновений Коуди. Кэсси тихо застонала, почувствовав сладкую боль и странное напряжение в том потаенном месте, на которое сейчас был устремлен жадный взгляд Коуди. Словно почувствовав ее безмолвный призыв, он прижал руку к покрытой золотистыми кудряшками ложбине.

Коуди старался контролировать свое желание, понимая, что может быстро разрядиться. Он давно уже не был с женщиной, но в его жизни бывали периоды и более длительные, когда ему приходилось обходиться без вожделенной женской плоти. И он не рассыпался на части, добравшись наконец до женского тела. Глубоко дыша, чтобы утихомирить безумно колотящееся сердце, Коуди привлек Кэсси к себе, наклонил голову и припал к одному из напрягшихся сосков. Движения его губ и языка вызывали ритмичное подергивание где-то глубоко в ее теле. Тихо постанывая, она прижала его голову крепче. Коуди мягко прикусил чувствительную выпуклость, и Кэсси непроизвольно вздрогнула, откинув назад голову, и вскрикнула.

— Тебе хорошо? — спросил он шепотом.

— О-о-о… да… — срывающимся голосом пролепетала Кэсси.

Он продолжал держать одну руку меж ее ног, и Кэсси чувствовала, как ее женское естество вздрагивает и увлажняется под его ладонью. Она была просто зачарована тем, что происходит с ее телом. Почему ей никто об этом ничего не рассказывал раньше?

Пальцы Коуди стали смелее; теперь они ласкали ее внутри, и Кэсси содрогалась от пронзающего все ее существо острого наслаждения.

— Ты горяча, как костер, — хрипло пробормотал Коуди.

Он подтолкнул Кэсси к постели и мягко опрокинул навзничь. Она почувствовала, как его тело требовательно прижалось к ее, а затем он вдруг поднялся. Кэсси протестующе приподнялась, потянувшись к нему, и вскинула руки, словно хотела обвить его шею, чтобы больше не отпускать от себя. Коуди торжествующе усмехнулся, поняв, что она жаждет его так же ненасытно, как и он ее. Ясно, почему Сэл так высоко ценила Кэсси. Она не только обладает великолепным телом, но и умеет получать удовольствие от своей работы, и это наверняка сводило с ума ее клиентов. Отчего же она так долго его отвергала, с удивлением подумал Коуди.

— Я здесь, крошка, я никуда не ухожу, — выдохнул он, срывая с себя одежду.

Перед тем как возвратиться, Коуди зажег лампу. Он хотел видеть каждый ее взгляд, каждое движение. Пусть и она видит его… Повернувшись, он дал ей возможность оценить свое находящееся в полной боевой готовности орудие.

Глада Кэсси расширились, подбородок отвис, и ее охватил неодолимый ужас. О-о! Он ее просто убьет! Усилием воли она оторвала взгляд от этого потрясающего и страшного зрелища, такого неожиданного, что у нее прервалось дыхание. Однако ей это не очень помогло: исследование остальных частей тела Коуди отнюдь не успокоило ее и не избавило от разгоревшегося желания. У Коуди были широкие, массивные плечи, грудь бугрилась мышцами. Стройная талия переходила в мощные бедра, ноги были длинными и прямыми. Кэсси нравилось в нем все и все возбуждало: от бронзового отлива его кожи до решительных черт лица — высоких скул, раздувающихся тонких ноздрей и чувственного рта.

Коуди гордо возвышался над ней, распаленный ее открытым и пораженным взглядом.

— Если ты будешь продолжать так на меня смотреть, то я сейчас взорвусь, — низким гортанным голосом проговорил он.

Кэсси быстро отвела глаза в сторону.

— Ну и как я выгляжу по сравнению с другими? — не смог удержаться от вопроса Коуди.

— Ну скажи, детка, ты же понимаешь, о чем я. Ну мужчины у Сэл.

— У меня еще не было ни одного мужчины.

— Ладно, будь по-твоему. Это не имеет никакого значения. Разве я могу спорить с женщиной, которую хочу так, как никого раньше!..

Он опустился перед Кэсси на колени, нагнулся и поцеловал ее. Его губы были такими мягкими и такими манящими!..

Коуди лег на постель и в дрожащем ожидании склонился над Кэсси, мимолетной коварной лаской касаясь ее груди, живота, бедер… Радость триумфа начала разливаться по его телу, когда он почувствовал, что она раскинулась, изнемогая от истомы. Приподняв бедра, он начал медленно входить в нее, и тут Кэсси вся напряглась.

— Подожди!.. — простонала она. Подождать? — задыхаясь, проговорил Коуди. — Ты с ума сошла! Только не говори, что еще не готова принять меня. Я же чувствовал, ты была вся влажная…

— Ты слишком большой! — жалобно проговорила Кэсси.

Коуди на мгновение замер, а затем лицо его озарилось торжествующей улыбкой.

— А это настоящий комплимент!

— Правда, Коуди, мне очень больно! — Ее голос стал более решительным и настойчивым, так как Кэсси поняла, что Коуди сделает ей еще больнее, если не поверит наконец в то, что она невинна.

— Женщины еще никогда мне на это не жаловались.

— Потому что это были женщины, а не девушки, — сдавленно проговорила Кэсси, инстинктивно попытавшись освободиться из его объятий.

— Девственницы меня не интересуют. Они не в моем вкусе.

Он усилил натиск, входя глубже и поражаясь ее умению контролировать мышцы лона. Кэсси доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение, гораздо большее, чем он получал от своих прежних любовниц.

— Милая… ты просто чудо!

Готовая закричать от боли, Кэсси приоткрыла рот, но Коуди впился в него поцелуем. Поцелуй становился все жарче; на мгновение Кэсси забылась, и в этот момент Коуди с силой вошел в нее. Кэсси дернулась и окаменела, ее крик потерялся где-то в горле Коуди. Он остановился, приподнялся и посмотрел на нее с испугом и недоверием, хотя прекрасно понимал, что такие шок и боль сыграть невозможно.

— Пожалуйста… Больше не надо… Прошу тебя!.. — всхлипывая, простонала Кэсси, с мольбой глядя на него лихорадочно блестевшими глазами. Ее поразило выражение лица Коуди — смесь жалости, нежности и негодования на себя.

— Не могу… Слишком поздно. И потом… уже ничего не исправишь. Но тебе скоро не будет больно, я обещаю. Поверь мне, не бойся…

Он говорил с неподдельной теплотой и состраданием. Кэсси и не подозревала, что Коуди способен на такие чувства.

Его бедра снова пришли в движение. Теперь Коуди старался проникать в нее медленно, плавно и осторожно, хотя внутри у него все бушевало, но, несмотря на все его усилия, страдания Кэсси не уменьшались. Она закусила губу, ожидая, когда прекратится эта невыносимая боль, и, к ее изумлению, она действительно вдруг прекратилась. Боль сменилась сначала неприятными ощущениями, которые постепенно стали перерастать в уже знакомое ей чувство упоительного, жгучего волнения, и в конце концов искусные ласки Коуди вновь пробудили в ней страсть. Наслаждение, которое Кэсси испытала до того, как Коуди овладел ею, возвратилось; более того, оно стало каким-то иным: словно затягивало в водоворот мучительных, сладких до боли ощущений…

Коуди входил в нее снова и снова, его мускулистое тело блестело от пота. От давно и яростно сдерживаемого желания взорваться внутри нее по его спине судорогой пробегала дрожь. Впервые на его памяти он так отчаянно хотел доставить женщине удовлетворение. Коуди всегда заботился о том, чтобы, занимаясь с ним любовью, женщина получила максимум удовольствия, но с Кэсси все было совершенно особенным. И не только потому, что она оказалась девственницей, к тому же первой в его жизни. Он действительно хотел, чтобы этот первый раз стал для Кэсси незабываемым. И еще он боялся, что она возненавидит его за то, что он отказывался поверить в ее невинность.

Глубокий восторг зарождался внутри Кэсси. Ее руки помимо воли обнимали и ласкали спину Коуди, а затем опустились к твердым, как железо, ягодицам. Она сжала их изо всех сил, привлекая Коуди ближе к себе и находя в его движениях все новые и новые истоки наслаждения.

Коуди проникал теперь глубже, сильнее. Она слышала его тяжелое и прерывистое дыхание, ощущала влажность его тела. В ней нарастал какой-то небывалый всепоглощающий жар, который становился все упоительное, все острее… Откуда-то прилетела мысль, нет, возникло смутное понимание того, что она должна чего-то достичь… прийти к чему-то за пределами ее разумения… К чему-то такому, чего ей еще никогда не приходилось испытывать. Она была уже близко… близко…

— Коуди!

— Да, милая, да!

Ослепительная вспышка пронзила Кэсси. Взрыв волнами растекался по телу, ее сотрясали мягкие и сильные накаты тепла. Мозг опустел, в нем вертелись лишь какие-то красочные обрывки, сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой…

«Это прекрасно!» — бессвязно думала Кэсси, глядя на склонившееся над ней темное лицо; оно было яростным, великолепным в своем всеобъемлющем мужском забытьи, когда Коуди с протяжным стоном разрядился внутри нее. В изнеможении он опустился на Кэсси всем своим весом, затем приподнялся на локтях, глядя на ее отрешенное, запрокинутое лицо. Его грудь бурно вздымалась, и он пытался успокоить дыхание. Кэсси почувствовала, что он начинает расслабляться, ощутила громкое биение его сердца у своей груди и познала момент глубочайшего, совершеннейшего счастья: она доставила ему такое же наслаждение, каким он так щедро одарил ее! Коуди медленно уселся на постели, продолжая молча смотреть на Кэсси. Его глаза все еще были затуманенными, движения неуверенными. На его лице застыло ошеломленное выражение.

— Ох, дерьмо! — постепенно приходя в себя, смачно произнес он свое любимое словечко. — Почему ты мне ничего не сказала? Если бы я знал, что ты девушка, то был бы осторожнее. Я бы не взял тебя так грубо! — Я же тебе говорила! — возмущенно ответила Кэсси. — Но ты мне не верил.

— А как, к дьяволу, я мог тебе поверить, когда видел тебя у Сэл! И она сказала, что ты не для таких, как я. Вот я и подумал, что ты предназначена для особых клиентов, а метис тебе просто не подходит.

— Сэл имела в виду, что я вообще не предназначена для увеселения мужчин, — сказала Кэсси все еще нетвердым голосом. — Я была у нее просто горничной, ни больше ни меньше. И мне неплохо платили. Сэл знала, что меня не интересует работа другого рода в ее заведении, и опекала меня. Вот что она хотела тебе сказать.

— Но не сказала же! — Коуди посмотрел на нее долгим загадочным взглядом. — Знаешь, я не собираюсь просить у тебя прощения. Не могу даже припомнить, когда я получал такое удовольствие, занимаясь любовью. Если бы я сам не убедился в твоей невинности, то мог бы поклясться всеми святыми, что ты искушенная в любовных утехах, опытная женщина. Я просто в восторге от того, как ты угадывала каждое мое желание, подхватывала каждое движение… Черт, у меня никогда еще не было девственницы! — добавил он хрипловатым голосом.

— А что, девственницы чем-то отличаются от других?

— Ты отличаешься. Я не могу сравнить тебя ни с кем. Ты больше женщина, чем я предполагал.

Он вытянулся рядом с ней и рывком привлек ее к себе.

— Все еще хочешь меня застрелить?

— Теперь у меня просто руки чешутся это сделать! — вспылила Кэсси. — Ты соображаешь, что испортил невесту? Невинность была единственным моим достоянием.

— У тебя еще есть четверть Каменного ранчо.

— Да, есть. Жаль, что Баку не пришло в голову завещать мне его полностью.

Коуди улыбнулся. Его взгляд снова замер на ее груди, глаза застлала пелена зарождающегося желания. Почувствовав, как напряглось его тело, Кэсси посмотрела вниз и убедилась, что возбуждение Коуди достигло грозных размеров. Пульс ее участился. Коуди выглядел таким беззастенчиво красивым, таким опасным в своей ненасытности, что она немедленно попыталась вызвать у него гнев — в качестве защитной меры против нарастающего в нем вожделения: второго акта любви с Коуди она, наверное, просто не выдержит.

— А мне действительно будет принадлежать все ранчо, если ты каким-то образом исчезнешь отсюда?

Ее медовый голосок, буквально пропитанный ядом, насторожил Коуди. Он посмотрел на Кэсси сузившимися глазами, пытаясь сообразить, чего она добивается.

— Ты и вправду так меня ненавидишь? Да, возможно, я и не стал бы принуждать тебя спать со мной, если бы знал, что ты невинна. Но это ни о чем не говорит; то, что случилось, должно было случиться неминуемо — это был только вопрос времени. Ведь ты сама недавно сказала, что между нами существует некое притяжение, которое никогда не исчезнет. Поэтому совершенно не имеет значения, что я знал и чего не знал. Я хочу тебя, Кэсси, до сих пор хочу — вот единственная правда. Эта чертова боль внутри меня не проходит.

Он протянул руку с намерением обнять Кэсси, но девушка увернулась:

— Интересно, что ты скажешь завтра?

— Завтра я буду тоже тебя хотеть. И послезавтра, И после-послезавтра…

— А как же твои дети?

— Они не… А при чем тут дети?

— Они же неглупые! И, конечно, заметят, что между нами происходит. Наверное, мне придется отсюда уехать. Если я буду находиться где-нибудь далеко, искушение, возможно, исчезнет.

— Черта с два оно исчезнет!

Предложение Кэсси напугало его. Куда она собирается ехать? И что станет там делать?

— Ты никуда не поедешь, Кэсси. Кричи на меня, ругайся, можешь даже меня застрелить, если тебе будет от этого легче, но ты останешься здесь.

Вспомнив, что он предлагал Кэсси деньги за «услуги», Коуди внутренне передернулся. Как же он ее оскорбил! Внезапно он замер, подумав о том, сегодняшняя ночь вполне может иметь последствия, которые окажутся для Кэсси гораздо серьезнее, чем потеря невинности. Ведь он отнюдь не проявил осторожности. Впрочем, может, это и к лучшему. Коуди хитро улыбнулся.

— А что, если ты уже забеременела? — нарочито испуганным голосом спросил он. — Ты же понимаешь, такое вполне могло произойти.

— Этого не может быть! Нет! — побледнев, прошептала Кэсси.

— Ну а если все-таки?..

— Тогда… я разберусь с этим, когда придет время, — уже более твердо проговорила она.

— Я в этом не сомневаюсь. Он снова привлек Кэсси к себе. — Что это ты делаешь?!

— Собираюсь снова заняться с тобой любовью, малыш. Я не хочу, чтобы меня застрелили просто так!

— Если я тебя убью, Коуди Картер, у меня будет для этого чертовски хорошее оправдание. Сегодня я нарушила клятву, которую дала себе давно. Я поклялась, что никогда не позволю мужчинам обращаться с собой так, как они обращаются с девочками Сэл.

— Обещания даются для того, чтобы их нарушать, — прошептал Коуди прямо ей в губы. — Но раз уж мы заговорили о клятвах… Клянусь, что буду дарить тебе наслаждение каждый раз, когда буду любить тебя.

— Если я здесь останусь, то со своей стороны обещаю, что тебе больше никогда не придется этого делать! — твердо заявила Кэсси.

«Господи, ну зачем я лгу!» — подумала она про себя.

— Если бы я хотела быть шлюхой, то осталась бы У Сэл и начала работать в ее «конюшне».

— Ты можешь выйти за меня замуж. Ради детей. И ради того, что нынешняя ночь может дать пока еще неизвестный нам результат.

Позднее Коуди так и не смог понять, что за дух-искуситель заставил его сказать Кэсси эти слова. Они как бы сами собой сорвались с его губ, прежде чем он успел до конца осознать их смысл.

Изумленное выражение на лице девушки уступило место ярости и негодованию.

— Если я когда-нибудь и выйду замуж, то только по любви! — вырываясь из его объятий, возмущенно выкрикнула Кэсси.

Коуди вскочил с постели так резко, словно она загорелась.

«Что, получил?» — вертелся в его мозгу издевательский вопрос. Он ненавидел себя за эти ненароком вырвавшиеся слова. Двум женщинам он предлагал выйти за него замуж, и каждая из них восприняла его слова как какую-то непристойность, словно он был не нормальным человеком, а отбросом общества! Коуди не забыл унижения, которое испытал во время объяснения с Лайзой. Конечно, гораздо удобнее иметь Кэсси в качестве любовницы, а не жены — никаких тебе забот, никаких претензий. Но тот факт, что она в эту ночь могла зачать от него ребенка, заставил Коуди произнести то, за что он теперь себя проклинал. И все же он чувствовал, что не мог поступить иначе, — ему слишком хорошо было известно, каково всю жизнь нести на себе клеймо незаконнорожденного, ублюдка. Люди жестоки…