Глава 4

— Это Додж-Сити, папа? — восторженно спросил Брэди.

— Ради всего святого! Я не ваш отец! — От злости Коуди даже оскалил зубы. — Давайте договоримся: я нахожу для вас подходящее местечко, и мы расстаемся. Идет?

— А добрая леди сказала, что ты возьмешь нас с собой, — произнесла Эми, жалобно глядя на Коуди.

— Добрая леди может идти прямо в…

— Сэр! — Кэсси расслышала последнюю фразу и круто обернулась. — Еще раз повторяю: следите за своим языком в присутствии детей!

— Возьми нас с собой, папа! — Дрожащий голос Брэди полоснул Коуди по сердцу. Но Картер тут же одернул себя. Да уж не повредился ли он, случайно, разумом? На кой черт ему нужны эти грязные бродяжки?

— Дерь… — начал было Коуди, но, вспомнив слова Кэсси, смущенно закашлялся. — Ну что ты будешь делать! Давай, ребятишки! Выйдем из этого дерь… то есть, я хотел сказать, этого душного вагона.

Улыбаясь во весь рот, Эми и Брэди вместе с толпой других пассажиров поспешно направились к выходу.

В суете Коуди потерял «женщину в черном» и выругался про себя. Два несчастных дня он провел, тщетно пытаясь разгадать тайну, скрывающуюся под этой чертовой вуалью, и вот — на тебе! А он очень хотел бы увидеться с этой женщиной, когда закончит дела на ранчо. Но ему удалось лишь издали увидеть темную фигурку, спешащую к выходу в город. Он даже не узнал ее имени и причину траура!

— Куда едет эта добрая миссис? — спросила Эми, сожалея о недавней попутчице.

— Надеюсь, что не очень далеко, — ответил Коуди с оттенком досады. Он не стал говорить о том, что, покончив с делами и освободившись от этих двух маленьких прилипал, он намерен вплотную заняться поисками «доброй миссис».

— Что мы будем теперь делать? — задал вопрос Брэди.

Ему не нравилось это место. Во-первых, Сент-Луис был гораздо больше и приятнее, чем маленький и грязный Додж-Сити. А во-вторых, этот городок просто переполняли зловещего вида мужчины, пугавшие Брэди. Впечатления мальчика были весьма близки к истине. В Додж, где закон влачил жалкое существование, действительно стекались подонки со всей округи, а убийства считались здесь самым тривиальным делом.

— Перво-наперво я собираюсь найти сиротский приют, где смогу вас оставить. А затем я — один! — поеду на Каменное ранчо.

— Что такое Каменное ранчо? — с любопытством спросила Эми.

— Огромная и чертовски преуспевающая ферма.

— Добрая леди сказала, чтобы ты не выражался в присутствии своих детей, — голоском пай-мальчика проговорил Брэди.

Коуди пренебрежительно взглянул на него.

— Послушай, парень, хватит дурака валять! Я не ваш отец. У меня вообще нет детей.

— А вы хотели бы? — оживилась Эми.

— Не больше, чем иметь жену, — заявил Коуди с нарастающим раздражением. — А вы всегда задаете столько вопросов?

— Только тогда, когда нам на них отвечают, — ответил Брэди, проказливо улыбаясь.

— Значит, так, ребятки. Мне нужно забежать к шерифу. Это вон там, — указал Коуди. — Подождите здесь, пока я с ним поговорю. Договорились?

— Обещаешь, что ты вернешься? — с тревогой спросила Эми. Девочка подумала, что быть брошенными на произвол судьбы в этом незнакомом и опасном городке даже хуже, чем находиться сейчас одним в Сент-Луисе.

— Да, я вернусь, — ответил Коуди, пытаясь придать голосу оттенок угрозы. Но у него это почему-то не получилось. Вместо недовольства в словах прозвучали нотки тепла, о наличии какового в своем сердце он даже не подозревал.

— Тогда мы подождем, — согласно кивнула Эми. Оставив свою сумку на крыльце, Коуди вошел в контору шерифа. Шериф, здоровенный мужчина лет сорока, чьи мускулы тем не менее уже изрядно обросли жирком, рассматривал присланные с почтой объявления о розыске преступников. Подняв глаза на Коуди, он недовольно нахмурился, сразу же признав в посетителе метиса: в городе хватало забот и без этого полукровки, отнюдь не внушающего доверия.

— Я шериф Херманн. Чему обязан, мистер?

— Мне нужна информация, шериф. Не могли бы вы сказать, где у вас тут поблизости находится сиротский приют?

Херманн жестко взглянул на Коуди, но, поняв, что тот говорит вполне серьезно, разразился смехом:

— Вы шутите? В Додже нет ничего подобного. Возможно, есть в Канзас-Сити или Уичито, но только не у нас. Откуда ему тут взяться?

— Да пропади оно все пропадом, дерьмо собачье! — возопил Коуди.

Что же ему теперь делать? Ведь не может он просто так бросить детей в этой паршивой дыре, где они вряд ли найдут защиту!

— А нет ли у вас, шериф, на примете семьи, которая взяла бы парочку ребят?

— Ваших? — глаза шерифа сузились.

— Да нет, просто двух сирот, прицепившихся ко мне в Сент-Луисе. Никак не могу от них избавиться.

В этот момент приоткрылась дверь, и показалась голова Брэди.

— Что ты так долго, папа? Коуди застонал.

Шериф откашлялся.

— А ну, как тебя зовут, приятель, и почему ты хочешь избавиться от своих детей?

Коуди в бессильной ярости взмахнул руками. Неужели этот кошмар никогда не кончится?

— Меня зовут Коуди Картер! Коуди Картер! И я уже сказал; это не мои дети!

— Сдается, они думают по-другому. Постой-ка… ты говоришь, Картер? Ты, случаем, не ублюдок старины Бака от индейской скво? Я слышал, что тебя ждут на ранчо для оглашения завещания. Да, жаль твоего отца. Док сказал, что в последние годы у него было хреново с сердцем.

— Попридержи язык в присутствии детей! — процедил Коуди и покраснел, осознав смысл сказанного: оказывается, к нему прицепились не только двое бродяжек, но и наставления «женщины в черном».

— Извини, — пробормотал шериф. — Но ты действительно сын старины Бака?

— Да. И я как раз собираюсь ехать на ранчо, но мне необходимо куда-то пристроить детей!

В дверях появилась Эми — с несчастным и обиженным выражением лица — и встала рядом с братом. Шериф Херманн изучающе посмотрел на их перепачканные физиономии.

— Та-ак… И что ты собираешься предпринять, Картер? Хочешь выбросить их в грязь?

— Не знаю, что и сказать, — напряженно выговорил Коуди. Его удивляло, что он так долго все это терпит.

— Мне кажется, для таких ребятишек ранчо — самое подходящее место. Простор, свежий воздух, много свободных комнат… Ирен примет их с распростертыми объятиями.

— Какая Ирен?

— Ирен Томпсон, хромая экономка Бака. Она работала у него последний десяток лет. Чертовски хреново ей с этой ногой. До сих пор не может найти себе мужа. Да ты, видать, давненько не был на ранчо, а?

— Дела мешали, — коротко ответил Коуди, не желая ворошить прошлое.

— Мы поедем на ранчо, да? — спросил Брэди, обрадованный возможностью остаться с Картером.

— Да, мы поедем на ранчо! — заорал Коуди, давая выход накопившемуся раздражению. — Только вы там надолго не задержитесь, даже и не мечтайте!

Он повернулся к шерифу:

— Есть здесь какая-нибудь конюшня, где можно арендовать фургон?

Вообще-то Коуди поначалу намеревался взять в аренду лошадь, но теперь, имея на руках двух детей, понял, что в планы придется вносить коррективы.

— В конце улицы, вы ее сразу увидите, — указал дорогу Херманн.

Коуди попрощался и вышел на улицу. Дети не отставали от него ни на шаг.

— А что это за ранчо, папа? — прыгая вокруг Коуди, тараторил Брэди, которого просто распирало от радости. — А там есть лошади? Я никогда еще не катался на лошадях. А какие еще животные там есть? А мне можно будет…

— Черт по… э-э, помолчи, ради Бога! — сорвался Коуди. — У тебя язык болтается быстрее, чем мочало на ветру!

Грязное личико Брэди сморщилось: мальчик сразу вспомнил, сколько раз приказывал ему заткнуться и не задавать лишних вопросов дядя Джулиан. Коуди заметил, как его замечание подействовало на паренька, и почувствовал раскаяние.

— Ну, а вот и конюшня, — нарочито бодро сказал он, надеясь поднять настроение Брэди.

Тот оживился и бросился к ближайшему стойлу, чтобы хорошенько рассмотреть лошадь. Эми последовала за ним; в отличие от своего отважного брата девочка старалась держаться от животного на почтительном расстоянии.

Владельца конюшни Коуди нашел в одном из денников, где тот менял лошадям подстилку. Он помнил этого человека еще с детства. Франц Фогельман уже тогда был стариком, а сейчас и вовсе выглядел древней развалиной.

— Я хотел бы арендовать фургон, мистер Фогельман.

Франц Фогельман оторвался от работы, выпрямился, растер спину и уставился на Коуди близорукими глазами. — Возьмите во дворе. Надолго вам нужно?

— Завтра пришлю обратно. Мне нужно только добраться до ранчо Картера.

— Ну и ну! А ведь я тебя помню. Ты же ублю… сын старины Бака! Да, жаль его. Задержишься у нас?

— Не думаю, — торопливо сказал Коуди, припомнив, каким занудливым бывал временами хозяин конюшни. — Ну так как насчет фургона?

— Нет проблем. Ого, смотрю с тобой пара симпатичных пистолетиков! А где же их мама?

— Нет никакой мамы, и это вообще не мои де… Ох, дерьмо, да какая разница!

Чтобы избежать расспросов назойливого старика, Коуди быстро вывел одну из лошадей во двор и впряг в фургон. Затем он так же быстро забросил туда спою сумку, усадил Брэди и Эми на переднее сиденье, а сам расположился сзади. Уплатив подошедшему Фогельману, Коуди направил повозку на главную улицу. При выезде из города, почти напротив салуна «Длинная скамейка», Коуди поджидали новые неприятности. Откуда ни возьмись появилась маленькая грязная дворняга и бросилась наперерез их фургону.

— Аи, осторожнее, собачка! — закричала Эми, когда несчастная животина, которую преследовал мясник, размахивающий огромным ножом, стрелой бросилась прямо под колеса.

Брэди вскрикнул. Эми закрыла глаза руками.

— Ох, дерьмо! — привычно воскликнул Коуди я с такой силой натянул вожжи, что лошадь захрипела. Но было уже поздно: громкий протяжный визг ясно говорил о том, что собака все-таки пострадала. Мясник не стал интересоваться ее дальнейшей судьбой. Он удовлетворенно кивнул головой, как бы говоря: «Так тебе и надо», — и направился к своему магазину.

Воспользовавшись тем, что лошадь остановилась, Брэди соскочил и бросился вслед за собакой, которая, хромая и жалобно скуля, улепетывала по узкому зигзагообразному переулку.

— Стой! — закричал Коуди, глядя, как мальчик скрывается в переулке. — Не трогай ее, она тебя укусит!

Но Брэди уже настигал дворнягу.

— Чтоб тебя разорвало!

Чувствуя, что его колотит, Коуди выскочил из повозки, бросился было вперед, но тут же вспомнил про Эми, которая сидела в фургоне, бледная от пережитого страха.

— Никуда не выходи! — предупредил ее Коуди. — Сиди, как сидишь, пока я не вернусь.

— Но Брэди…

— Я позабочусь о Брэди.

Устремившись вслед за мальчиком, Коуди надеялся, что тот не сделает попытки схватить раненое животное. Только Господь знает, на что способна обезумевшая от боли и загнанная в угол собака, тем более что Брэди совсем еще малыш! Сердце Коуди глухо стукнуло, когда он увидел стоящего в конце переулка мальчугана, застывшего как статуя. На руках он держал собачонку. Брэди уставился в землю, явно охваченный ужасом от того, что видит.

— Что случилось, Брэди? — тревожно спросил Коуди, подбегая к мальчику. — Эта дерь… дрянная собака тебя укусила?

Взглянув на Коуди расширившимися и остекленевшими глазами, Брэди медленно покачал головой.

— Тогда в чем дело?

Проследив за взглядом мальчика, Коуди все понял. Неподалеку на груде мусора, в окружении пустых бутылок, неподвижно лежал мужчина. Из раны на голове сочилась кровь, а правая нога была как-то неестественно вывернута. Правой рукой он прижимал к груди почти пустую бутылку виски.

Левой руки у него не было. Совсем. Она была отнята по самой плечо.

Коуди опустился на колена перед лежащим мужчиной; он быстро убедился, что тот еще жив, но вот нога у него точно сломана. От человека исходил тяжелый запах алкоголя. Коуди мог бы головой поклясться, что тот напился до поросячьего визга и упал, поранив себе голову и сломав ногу. Картер посмотрел на Брэди: мальчик молчал, прижав к груди скулящую дворнягу. Лицо было мертвенно-бледным.

— Он умер? — прошептал Брэди.

— Нет, ему просто нужен доктор. Ты помнишь, где контора шерифа?

Мальчик кивнул.

— Тогда беги туда со всех ног и приведи шерифа. И отпусти ты эту дерьмовую собаку! Может, она заразная. Глаза Брэди округлились:

— Добрая леди говорила, что тебе нельзя ругаться! Коуди едва не заскрипел зубами.

— Делай, как я сказал, Брэди. И поспеши!

Повернувшись, Брэди рванул так, будто за ним гнался сам дьявол. Но собаку он не бросил: в то время как его ноги отчаянно молотили дорогу, руки бережно поддерживали сие лохматое сокровище.

Минут через десять Брэди возвратился вместе с шерифом Херманном и, слава Богу, без дворняги: по пути он передал собаку на попечение Эми.

— Что тут произошло, Картер? — спросил шериф. — Твой парень прилип ко мне хуже пиявки.

Коуди отодвинулся в сторону, предоставляя шерифу возможность самому взглянуть на лежащего без сознания мужчину.

— Вот дьявол! И из-за этого ты вытащил меня из конторы?! Да это же просто Реб Лоуренс. У него очередной запой. Сегодня он проспится, а завтра снова нажрется.

— Но он ранен, шериф! — сказал Коуди, указывая на голову и ногу Лоуренса. — А где этот Реб потерял руку? — чуть помедлив, спросил он.

— На войне, — хмыкнул Херманн. — Сражался на проигравшей стороне.

— У него есть семья?

— Не-а. Хотя одно время была. Но когда он вернулся без руки, жена быстренько собрала вещички и смоталась. Насколько я знаю, у него вообще нет родственников. Старина Реб никого не интересует. Когда он не пьет, то немного подрабатывает. У него была небольшая ферма, да пришлось ее продать из-за долгов. Так себе ферма, но до войны она его кормила.

— Он ранен, шериф. Помоги мне отвезти его к доктору. Ему нужно лечиться.

— Дока Стригла сейчас нет в городе. И не будет еще неделю. Уехал к дочке в Денвер, взглянуть на нового внука.

— Но кто-то в городе может позаботиться об этом парне?

— Насколько я знаю, никто, — Херманн задумчиво почесал лысеющую голову. — Приличные люди здесь, в Додже, не переваривают Реба. Когда он ушел воевать за конфедератов в 1862 году, по этому поводу было много шума. Его приятели остались в Атланте, на своих плантациях. А у нас Реб не котируется.

Херманн повернулся, чтобы уйти, но Коуди схватил его за плечо и развернул обратно.

— Ты что, хочешь оставить его здесь подыхать? Шериф внимательно посмотрел на Коуди.

— А у тебя есть другие предложения? Что ж, можешь захватить его с собой на ранчо. Говорят, Ирен — прирожденный доктор. Она лечит всех, кто у вас там работает, — поспешно добавил он, увидев разъяренное лицо Коуди.

— Дерьмо! На мне и так уже висят двое сирот — приклеились — не оторвешь — и хромая псина, от которой я тоже, видимо, теперь не избавлюсь. На кой черт мне сдался еще и однорукий пьянчуга Реб со сломанной ногой? Не многовато ли будет мне одному?

Долю секунды Херманн выглядел пристыженным.

— Ну, решай сам, — сказал он затем, пожав плечами. — Я слишком занят на службе, чтобы встревать еще и в это дело. Если тебе от этого станет легче, я поспрашиваю сегодня людей. Может, кто его и подберет.

И шериф решительно повернулся, намереваясь уйти.

— Подожди. Помоги мне уложить его в фургон.

Услышав собственные слова, Коуди обмер от удивления. Да, похоже, его жизнь медленно катится от плохого к худшему. Всего неделю назад он наслаждался беззаботным существованием одинокого, никому ничем не обязанного человека. И полностью соответствовал репутации крутого парня, буйного метиса, владеющего оружием лучше, чем большинство людей. Никто не желал портить отношений с Коуди Картером, если хотел жить. И он старался поддерживать такое мнение.

— Мы возьмем этого беднягу домой, папа? — спросил Брэди.

Коуди и позабыл, что мальчик стоит рядом, с величайшим вниманием прислушиваясь к разговору.

— Ранчо не мой дом. Во всяком случае, уже долго не было моим домом. Но раз уж шериф Херманн сказал, что только Ирен может помочь этому парню, я и согласился захватить его с собой. Но чур потом с меня взятки гладки!..

Реб Лоуренс все еще был без сознания. Лишь когда Коуди распрямлял ему сломанную ногу, он громко застонал, но потом опять затих. Его лицо цветом напоминало алебастр, дыхание было еле различимым. Реб продолжал судорожно прижимать к груди бутылку из-под виски. Презрительно сплюнув, Коуди вытащил посудину из его пальцев и отбросил в сторону. Затем с помощью Херманна он дотащил Реба до фургона, в котором тихо сидела Эми, ласково поглаживая раненую дворнягу.

Как только Реба уложили сзади, Коуди посадил Брэди рядом с Эми, взгромоздился на свое сиденье и изо всех сил стеганул вожжами ни в чем не повинную кобылу.

— Может быть, вы все-таки оставите эту паршивую собаку здесь, а? — с надеждой спросил Коуди у ребят.

— Но у нее же сломана нога! — сказала Эми так, будто этот ответ все объяснял. — И ведь именно наша повозка на нее наехала! А как мы ее назовем? — повернулась Эми к брату.

Коуди возмущенно фыркнул:

— Ее. Эта проклятая псина мужского рода, а не женского!

— Давай назовем ее Черныш, ладно? — не обращая внимания на его слова, предложил Брэди.

— Черныш! — Коуди расхохотался так громко, что напугал детей. — Да вы посмотрите — дворняга чисто белая! Вернее, будет белой, если ее отмыть.

— Ну и что? — с детской непосредственностью возразил Брэди. — Мне всегда хотелось иметь собаку и чтобы ее звали именно Черныш.

— По-моему, прекрасное имя, — заявила Эми, перебирая клочкастую, слежавшуюся шерсть дворняги словно нежнейший шелк.

— Значит, мы берем ее с собой, да, папа?

— Не называй меня… Ох, дерьмо! Да берите вы эту проклятую собаку, если она вам так уж нужна! Я все равно пробуду здесь недолго: уеду, как только прочтут завещание. Так что мне нечего беспокоиться. В Сент-Луисе меня ждет чертовски хорошая работа, к тому же я не думаю, что братец Уэйн жаждет моего общества.

— А добрая леди говорила…

— А мне на… то есть мне абсолютно все равно, что говорила эта ду… добрая леди!

Ранчо находилось в десяти милях от Додж-Сити. Его угодья были огромными — здесь паслись сотни голов скота и наливались зеленью огромные луга, траву на которых косили несколько раз в год, так что зимой недостатка в кормах не было.

Доехали они спокойно, если не считать периодических стонов, раздававшихся из глубины фургона, где лежал Реб. Последняя вспышка Коуди заставила детей примолкнуть. Они прекрасно понимали, насколько зависят от его расположения. Он уже и так сделал для них больше, чем кто-либо со времени смерти их родителей.

Когда вдали показались первые постройки ранчо, на Коуди нахлынули воспоминания. О том, как любила его в детстве мать и как она была предана человеку, который отказался на ней жениться. Он припомнил жестокость Уэйна и равнодушие Бака к незаконнорожденному сыну. Несмотря ни на что, Коуди все-таки любил это ранчо и скучал по нему во время своих скитаний. И, конечно, он не забыл Линду и свои первый любовный опыт.

Коуди задумался: жива ли еще Линда?

— Какой большой дом, папа! — восхищенно произнес Брэди, перебивая размышления Картера.

— И вся эта земля — твоя? — спросила Эми.

— Нет. Мне здесь ничего не принадлежит, — с оттенком обиды ответил Коуди. — Все это — владения моего брата Уэйна. Когда я уеду, он, может быть, возьмет вас к себе.

Ну и глупость же он сморозил! Только чудо может изменить его братца, а в чудеса Коуди отнюдь не верил.

— Я не хочу оставаться здесь без тебя! — заявил Брэди и строптиво вздернул маленький круглый подбородок.

— Я тоже! — не замедлила присоединиться к брату Эми.

— Храни меня Господь от такой судьбы! — пробормотал Коуди, возводя глаза к небу.

Он направил фургон к дому, соскочил с козел и обмотал вожжи вокруг каменной коновязи. Несмотря на то, что стены длинного двухэтажного строения нуждались в покраске, дом все же производил великолепное впечатление — благодаря огромным, от пола до потолка, окнам и портикам, увитым ползучими растениями. Разглядывая громадное здание, Коуди подумал, что Бак весьма преуспел в качестве ранчеро.

Двери главного входа распахнулись, и на пороге показался поджарый, с довольно приятными чертами лица мужчина.

— Ни дать ни взять возвращение блудного сына. Добро пожаловать домой, брат! — Последнее слово он произнес откровенно издевательским тоном.

— Привет, Уэйн, — ровно ответил Коуди. — Я бы не приехал сюда, если б адвокат отца не вызвал меня телеграммой. А где Линда?

— Линда? Ты что, ничего не знаешь? Она умерла через три года после твоего отъезда. Мы бы тебя известили, да не знали адреса.

Коуди вздрогнул. Умерла? Если бы он только знал, что Линды уже нет, то, может быть… Да нет, он бы все равно не вернулся на ранчо: Баку всегда было на него наплевать, а что до Уэйна, то Коуди готов побиться об заклад, что нужен ему как собаке пятая нога.

— Вот как. Жаль, — произнес Картер с безразличным видом.

— Нам можно вылезти из фургона, папа?

— Давайте.

Тут только Уэйн заметил сидящих в повозке детей. Он раскрыл рот и нелепо вытаращил глаза.

— Бо-о-оже мой!.. Только не говори мне, что ты женат! Эти пострелы совсем не похожи на метисов. Могу поклясться, что ты бы не взял в жены скво. Но какая нормальная белая женщина смогла выйти замуж за полукровку?

— Это не мои дети, — непроницаемо ответил Коуди.

— Не твои? Тогда зачем ты их сюда привез, раз они чужие?

— Они — просто двое… Черт побери, это не имеет значения! Их зовут Эми и Брэди.

Он поочередно поднял детей и поставил их на землю. Эми продолжала держать на руках пострадавшую дворнягу.

— Это мой брат Уэйн, ребята.

— Сводный брат! — злобно поправил Уэйн. — Ты когда-нибудь слышал о существовании мыла и воды, Коуди? Дети ужасно грязные. Где их мать?

— Их мать умерла, — тихо произнес чей-то женский голос, который показался Коуди странно знакомым.

Он повернул голову, и сердце у него екнуло.

— Добрая леди! — восторженно воскликнул Брэди, пораженный неожиданным появлением их бывшей попутчицы.

— Ты знаком с Кэсси? — подозрительно спросил Уэйн.

Коуди застыл как изваяние; он даже моргать перестал: в дверях стояла «женщина в черном», все в том же траурном наряде, но уже без шляпки и вуали. Кэсси? Где же он слышал это имя?

Кэсси тоже была крайне удивлена. Вот уж чего она никак не ожидала, так это увидеть красавца метиса и его детей на Каменном ранчо! Она даже предположить не могла, что он сын Бака Картера. Откуда-то из глубины всплыло туманное воспоминание о грустном темнокожем пареньке, которого в детстве она какое-то недолгое время видела на ранчо. И вот теперь этот мальчик вырос и превратился в красивого и очень опасного мужчину… Глядя на него, Кэсси испытывала противоречивые чувства. Она считала, что этот человек — настоящий дьявол. Потому что каждому мужчине, который бросает собственных детей, есть только одно название — именно дьявол. Но… под влиянием какого-то озарения она удержалась от соблазна тут же поделиться своим мнением с Уэйном. Во всяком случае, решила ничего не говорить ему до тех пор, пока точно не узнает, почему Коуди Картер отрекается от своих детей.

— Ты не помнишь ее? Это Кэсси, дочь Линды, — объяснил Уэйн.

В мозгу Коуди мелькнуло смутное воспоминание о пухлом белокуром ангелочке. А затем перед его глазами возникла новая картина: он стоит в «Веселом доме Сэл», наблюдая, как спускается по лестнице красавица блондинка с потрясающей фигурой. Сэл тогда еще сказала, что женщину зовут Кэсси и она не для таких, как он… И вот теперь он стоит напротив этой самой Кэсси, которая держится так чопорно и целомудренно, словно она непорочная девица.

Кэсси, дочь Линды.

Кэсси, его сводная сестра.

Кэсси, высокооплачиваемая шлюха.

Кэсси…

Ох, дерьмо! Коуди почувствовал тошноту. И тут до него дошло, что Эми уже давно дергает его за рукав, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Папа, мистер Реб очнулся! — радостно сообщила она.

— А что делать с Чернышом? У него болит лапа. И мы все хотим есть, — нетерпеливо вторил ей Брэди.

«Ох, дерьмо!» — чуть было не заорал Картер.

Глава 5

Кэсси так пристально смотрела в глаза Коуди, что ощущала почти болезненное напряжение. У нее перехватило дыхание: казалось, даже воздух между ними наэлектризован. Правда, посторонний наблюдатель подумал бы, что она просто равнодушно разглядывает непроницаемое темное лицо Коуди, на котором только сверкающие голубые глаза выдавали испытываемое им возбуждение. Что-то в их выражении подсказывало Кэсси, что этот человек испытывает к ней чувство неприязни. Интересно, почему? Неужели он зол из-за того, что она отчитала его за жестокое желание бросить детей? На ее месте любая честная женщина, видя подобное отношение отца к своим малолетним ребятишкам, поступила бы точно так же. Кэсси вздрогнула и слегка опустила глаза, продолжая разглядывать Коуди. Она отметила широкие, мощные плечи, мускулистую грудь, тонкую талию и узкие бедра; затем глаза ее почти бесстыдно остановились на холмике, четко выделяющемся внизу живота. Неожиданно осознав, какое опасное направление избрал ее взгляд, девушка снова поспешно перевела его на лицо Коуди. Она решила, что он совсем не похож на своего старшего брата. Жесткий, квадратный подбородок, твердые линии рта говорили о силе и решительности, а обжигающий жар глаз, которыми он смотрел на Кэсси, — о страстности и необузданности его натуры. Уэйн, несмотря на довольно привлекательную внешность, по сравнению с Коуди показался Кэсси жалким подобием мужчины. Впрочем, может быть, она преувеличивает?..

Коуди понадобилась вся сила воли, чтобы его тело не отреагировало соответствующим образом на осмотр, которому его подвергла Кэсси. Когда ее глаза задумчиво остановились на его чреслах, он крепко сжал кулаки и дал себе слово поквитаться с ней за то, что она разглядывает его, как быка-производителя на ярмарке.

«Шлюха всегда останется шлюхой», — с отвращением подумал Коуди. Или она просто соскучилась по мужчине после долгого путешествия в поезде?

Но какие же у нее красивые глаза! Какой у них необычный изумрудный цвет! Коуди почувствовал, что просто тонет в их знойной глубине, и лишь гигантским усилием ему удалось выбраться на поверхность. Да знает ли она, что с ним делает? Коуди был уверен, что прекрасно знает. И у нее это чертовски здорово получается! Еще бы: ведь она — профессиональная соблазнительница, которая зарабатывает на жизнь, продавая свое тело. Эта женщина удивительно хороша: длинные ноги, изящная фигура, странный, какой-то экзотический разрез глаз, уголки которых слегка приподняты. Потрясающие глаза, в которых светится лба, высокие скулы, точеный прямой нос, безупречной формы подбородок. Золотистые кудри волной спадают чуть ли не до пояса. Но особенно Коуди поразило неповторимое сочетание надменной сдержанности и бьющего через край темперамента…

Он так и не мог понять, почему Кэсси в трауре. Вряд ли она надела его по случаю смерти Бака. И почему она живет в Сент-Луисе, а не на ранчо? Самые разные вопросы невинность и вместе с тем извечное со времен Евы знание. Черты лица тонкие и изысканные — чистые линии крутились у него в голове. И, прерывая затянувшийся поединок их взглядов, Коуди твердо решил про себя, что непременно узнает ответы на них.

Пока Кэсси и Коуди внимательно изучали друг друга, Уэйн подошел к фургону и заглянул в него.

— Какого дьявола делает здесь Реб Лоуренс? Зачем ты притащил на ранчо городского пьяницу? — возмущенно закричал он.

— Он ранен, а в городе нет врача, — спокойно ответил Коуди.

— Ты что, записался в добрые самаритяне? А может, за время отсутствия ты стал основателем новой религии? Господи, это было бы нечто! Метис — посланник Божий!

— Ты слегка ошибаешься. Просто шериф Херманн посоветовал мне захватить Реба сюда — он сказал, что Ирен может оказать ему помощь. У мужика сломана нога. Если ее сразу же не вправить, то он никогда не сможет ходить.

— Не велика потеря! — злобно буркнул Уэйн. — Ну скажи, какую пользу может принести обществу однорукий пьянчуга? Да от него одни только неприятности!

— Уэйн! — воскликнула Кэсси, пораженная его безжалостными словами. — Правда, я познакомилась с Ирен только что, но она показалась мне очень доброй. По-моему, эта женщина из тех людей, которые не раздумывая придут на помощь ближнему. Очевидно, ты к этой категории не относишься, — не удержалась она от колкости. — Почему бы не спросить у нее самой, согласна ли она помочь бедняге Лоуренсу? — О чем это тут меня хотят спросить? Ирен, миниатюрная женщина лет тридцати с небольшим, как раз в этот момент вышла из дома и услышала последние слова Кэсси. Взглянув на стоящих у фургона Уэйна и Коуди, Ирен стала спускаться по лестнице. Коуди с жалостью заметил, что она сильно хромает: правая нога была искривлена.