Глава 20

Несколько мгновений Кэсси потерянно молчала.

— Ужин был вкусный, — наконец тихо ответила она.

— Я спрашиваю не о еде. Что вы с Уэйном обсуждали? Он известный ловелас. Предполагаю, именно поэтому отец и лишил его наследства.

От злости глаза Кэсси стали темно-зелеными, лицо напряглось.

— Что ты здесь делаешь, Коуди? И как ты попал в мою комнату? Я знаю, что миссис Смит тебя сюда ни за что не впустила бы: у нее очень строгие правила, когда речь заходит о посетителях мужчинах.

Коуди опустил ноги на пол, встал и навис над Кэсси словно башня.

— У меня свои методы.

— Но дверь была заперта! — настаивала девушка. Коуди метнул взгляд в сторону окон:

— Дерево возле дома оказалось очень удобной лестницей.

Кэсси вздохнула, вспомнив, что воздух в комнате показался ей спертым и перед уходом она открыла оба окна, чтобы проветрить.

Пока нас никто не услышал, тебе лучше уйти отсюда, — устало проговорила она. — Кроме того, я уверена, что Холли ждет не дождется, когда ее муженек приедет домой.

Коуди с видимым неудовольствием почесал в затылке.

— Я не чувствую себя женатым. Я даже сомневаюсь в том, что на самом деле женат.

— Ты казался более уверенным, когда несколько дней назад представлял Холли как свою жену.

— С тех пор у меня было время подумать. Я убежден, что не смог бы жениться на ней, даже будучи таким пьяным, как в тот вечер.

— Все браки совершаются на небесах, — язвительно сказала Кэсси, пытаясь причинить ему такую же боль, какую он причинил ей. — И тебя отнюдь не тошнит, когда ты делишь с ней постель.

Коуди недоуменно взглянул на нее:

— Я ни разу не спал с Холли! А с тех пор, как привез ее на ранчо, тем более. Но я приехал сюда не для того, чтобы оправдываться. Я приехал за тобой. Укладывай свои вещи, я отвезу тебя назад на ранчо, домой.

— Мой дом здесь, — упрямо процедила Кэсси. Коуди стиснул зубы.

— Твое место на Каменном ранчо! Дети очень скучают по тебе. Черт побери, они так на меня злы, что почти не разговаривают со мной. А у Ирен слишком много забот, чтобы постоянно играть роль буфера между Холли и ребятами.

— Роль буфера? — с недоумением спросила Кэсси. — Что ты имеешь в виду?

— Если бы меня не было рядом, когда Холли поколотила Брэди, мальчишке досталось бы гораздо сильнее.

Коуди попал в точку, найдя тот самый аргумент, который только и мог убедить Кэсси.

— Холли ударила Брэди?! — возмущенно воскликнула она. С ним все в порядке?

— Сейчас да, — ответил Коуди, — но кто помешает Холли сделать это снова? Видит Бог, я не могу наблюдать за ней целыми днями, а дети делают все возможное, чтобы ей досадить.

Но, почти сдавшаяся перед его доводами, Кэсси вдруг вспомнила наглую, самодовольную улыбку, с которой взглянула на нее Холли, выходя ночью из спальни Коуди. Как Кэсси могла поверить его утверждению, что он не спит с этой женщиной, если сама воочию убедилась в обратном!

— Я не хочу возвращаться на ранчо, Коуди. И ты не сможешь заставить меня туда поехать.

Лицо его застыло.

— Я не собираюсь с тобой спорить, Кэсси. Ты поедешь со мной, даже если мне придется вынести тебя отсюда силком, на плечах.

— Почему тебя так волнует то, что я решила жить в городе? Это абсолютно тебя не касается!

— Не касается? И ты можешь такое говорить! Я предлагал тебе выйти за меня замуж! Не имеет значения, что ты отказалась. Да, я как последний дурак думал, что моя индейская кровь для тебя ничего не значит.

— Она и не значит, — мягко ответила Кэсси. — Просто я была обижена холодностью и расчетливостью твоего предложения, поэтому и отвечала так необдуманно. Кто ранил тебя так больно, Коуди? Неужели какая-то женщина отказала тебе из-за того, что в тебе есть примесь индейской крови? Тогда она просто дура.

— Можешь говорить что угодно, — вышел из себя Коуди. — Я давно понял: я отношусь к тем парням, от которых родители прячут своих дочерей подальше. Когда-то я был достаточно наивен и думал, что женщина может полюбить меня таким, какой я есть…

Кэсси почти физически ощущала его боль. Впервые она осознала, какой удар нанесла ему своим бессердечным отказом. Должно быть, ее чувства отразились на лице, поскольку Коуди сказал:

— Не надо меня жалеть, Кэсси! Мне гораздо привычнее иметь дело с ненавистью, чем с жалостью. И не пытайся перевести разговор на другую тему: ты едешь со мной домой, и баста.

Кэсси хотелось уехать вместе с ним. Но она не была уверена в том, что сможет выдержать испытание: продолжать любить Коуди так, как любит его сейчас, и знать, что у нее нет на него никаких прав. Оба они сваляли дурака, и теперь им это дорого обходится…

— Я не собираюсь жить с Холли и скоро разведусь с ней, — продолжал убеждать ее Коуди. — Тебе и Детям нужно только немного потерпеть ее, пока не приедет Бакстер. Завтра я намерен встретиться с Уиллоуби и посоветоваться с ним насчет бракоразводного процесса. Надеюсь, из-за этого визита мои шансы на усыновление ребят не пошатнутся.

— Когда Холли перестанет быть твоей женой, я вернусь домой, — сказала Кэсси неискренним тоном.

— Не-ет, милочка, ты вернешься со мной на ранчо сейчас! Я не доверяю Уэйну. Он наверняка что-то замышляет.

Кэсси могла бы сказать ему, что именно собирается предпринять Уэйн, но воздержалась: между братьями и так уже накопилось немало обид.

— Я тоже ему не доверяю.

— Он хочет тебя, Кэсси, не это ли ты имеешь в виду? Он желает начать с тобой там, где остановился с Линдой!

Кэсси пристально посмотрела на него.

— Я слышу подобные намеки уже не в первый раз, — напряженным от волнения голосом произнесла она. — Так что же произошло между Уэйном и моей матерью?

Коуди покаянно вздохнул, вспомнив, что Кэсси, вероятно, знать не знает, за что Бак лишил Уэйна наследства. И, что еще хуже, он и сам до сих пор чувствует вину за то, что однажды тоже нашел утешение в объятиях Линды.

— Не имеет значения. Это случилось много лет назад.

— Нет, имеет! И я хочу все знать.

— Поедем со мной домой, и там я расскажу тебе все, что мне известно.

— Меня не подкупишь! — заявила Кэсси решительно. — Можешь ничего мне не говорить; думаю, я и сама понимаю, в чем тут дело. Даже будучи совсем маленькой девочкой, я вовсе не питала особых иллюзий относительно матери. Она и Уэйн были… были любовниками. Ведь так? За это Бак и наказал Уэйна. Господи! Этот человек отвратителен: наставить рога собственному отцу!

«Интересно, что бы она сказала, доведись ей узнать, что и я сделал то же самое?» — подумал Коуди.

Было видно, что Кэсси готова разрыдаться и только силой воли ей удавалось сдерживать подступающие слезы. Нижняя губа у нее подрагивала, влажные от волнения глаза блестели, подбородок дрожал; она выглядела такой жалкой и гордой в то же время, что Коуди невольно обнял ее и притянул к себе. Его губы с силой впились в ее, и оба поразились, каким мгновенным и пылким оказался ее ответ. Она обвила его шею руками и с жаром отдалась этому поцелую, вложив в него всю боль неутоленного желания.

Его жадные губы не хотели отрываться от ее рта, впивали, вбирали в себя ее душу. Дыхание ее все ускорялось, колени дрожали, и наконец со слабым стоном она прижалась к нему, почти теряя сознание от счастья. Коуди быстрыми поцелуями осыпал ее щеки, шею, плечи и зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая их аромат. Он так по ней соскучился!

Кэсси прерывисто вздохнула: она испытывала невероятное наслаждение. Прикосновение его губ мгновенно возвратило воспоминания, которые она так гнала от себя. Она любит Коуди! Ни один мужчина никогда не сможет занять в ее сердце его место! Быть вместе с ним, когда она уже думала, что они больше ни разу не сольются в объятиях! Это было похоже на чудесную сказку! Но ведь ничего не изменилось: Коуди по-прежнему женат на другой, шепнул ей внутренний голос, и Кэсси предприняла доблестную попытку освободиться из его рук.

Но Коуди еще крепче прижал ее бедра к своим, и она почувствовала, как невероятно он возбужден.

— Ох, Кэсси, — простонал Коуди, — это было так давно! Ты мне нужна, я не могу без тебя. За последние несколько дней я словно прошел через ад. Позволь мне, Кэсси, позволь…

Она хотела позволить ему, Господи Боже, как она хотела позволить! Она жаждала почувствовать его внутри себя, снова испытать восторг, которым наполняли вес ее существо его умелые и нежные ласки… Он начал раздевать ее с такой решимостью, что у Кэсси пропал дар речи. Коуди подхватил ее своими сильными руками, чуть приподнял и стал покрывать поцелуями ее грудь, а затем прикусил зубами один из набухших розовых сосков.

Кэсси вскрикнула; острое, мучительное желание затопило ее; она выгнулась, прижимаясь к его плоти теснее и теснее и ощущая, как усиливается его возбуждение от неистовства ее отклика.

Он поднял ее еще выше; Кэсси, сильнее обхватив шею Коуди, обвила ногами его талию. Почувствовав, как он вошел в нее, Кэсси откинула голову назад и слегка ослабила объятия, чтобы принять его полностью, и с этой минуты все сомнения покинули ее; она уже не думала ни о том, что заниматься любовью с женатым человеком дурно, ни о том, права ли она, что вновь позволила Коуди овладеть ею. Она могла только чувствовать. С неутомимым терпением Коуди шаг за шагом вел ее к вершине блаженства, и Кэсси, уже готовая молить о пощаде и в то же время не желая никакого снисхождения, становилась все горячее в ответных ласках, всем своим существом отдавшись могучему порыву любви. Ее вскрик перешел в дрожащий вздох…

Коуди подождал, пока исчезнет дрожь, сотрясающая тело Кэсси, затем вышел из нее и ласково уложил на постель. Быстро раздевшись, он тоже лег, прижался к Кэсси и стал жадно покрывать ее тело поцелуями, лаская самые потаенные его уголки. Когда возбуждение, с новой силой охватившее ее, достигло своего апогея, Кэсси почувствовала истому. Отбросив всякую стыдливость, она отдавалась самой смелой ласке его пальцев, языка, губ… Кэсси чувствовала, как нарастает наслаждение, ей хотелось кричать, и, готовая вот-вот снова забиться в экстазе, она поднесла руку ко рту, чтобы заглушить стоны. И тогда Коуди снова вошел в нее. Теперь он мощными движениями вел ее к наслаждению… Они, словно подхваченные сильной штормовой волной, одновременно достигли наивысшей минуты любви и, содрогаясь, замерли, сжимая друг друга в объятиях.

Коуди приподнялся на локте и взглянул на Кэсси. Она лежала обессилевшая, утопающая в беспредельном блаженстве. Он нежно провел рукой вдоль ее распростертого и такого прекрасного тела… Ее глаза приняли какое-то странное, отсутствующее выражение; полуприкрыв веки, Кэсси, казалось, забылась в легкой дремоте. Он не заметил, как из-под ресниц ее скатилась одна-единственная слезинка. Кэсси хотелось плакать. Она сдерживалась изо всех сил.

Он доставил ей неземное наслаждение. Она занималась любовью с женатым мужчиной. Значит, она ничем не лучше «девочек» Сэл, разве что не берет деньги за то, что спит с Коуди. И она сама пошла на это, по собственной воле и желанию! Теперь ей до самой смерти предстоит нести на себе этот тяжкий грех…

— Я боялся, что ты не успеешь, — сказал Коуди. — Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь так терял над собой контроль. Когда я с тобой, то становлюсь беспомощным. Я просто занимаюсь любовью — и хочу делать это снова и снова.

— Ты не поторопился, Коуди, мне было хорошо, — прошептала Кэсси.

Он улыбнулся ей своей неповторимой улыбкой:

— Это прекрасно!

Он замолчал, дыша ровно и глубоко, и положил руку на гладкий, шелковистый живот Кэсси. Засыпая, он услышал ее голос:

— Коуди!..

— М-м?

— Не спи! Ты должен уйти отсюда до того, как тебя увидит миссис Смит или кто-то другой.

Он перевернулся; весь сон мгновенно у него пропал.

— Я еще не готов уходить. Я снова хочу тебя любить.

— Я больше не выдержу, — еле выдохнула Кэсси.

Он взглянул на нее так, будто она сказала несусветную глупость. Его руки нежно сжали ее грудь, губы мягко накрыли рот, и все закружилось в танце любви. Это было упоительное пробуждение! Кэсси то сжималась под поцелуями Коуди, разжигая в нем еще более страстное желание, то сама начинала неистово ласкать его, даря такое же наслаждение, какое он доставлял ей. Она едва заметила, что Коуди лег на спину, а она оказалась сверху. Он слегка приподнял ее, и его орудие любви медленно вошло в нее. Кэсси откинулась, впуская Коуди, и горячий, безумный, исступленный поток вновь подхватил их, повергая в пучину сладостного блаженства, наслаждения, похожего на боль, пронзающего, как кинжал. И когда оба они, словно два обезумевших пловца, наконец достигли желанного берега, Кэсси в упоении вскрикнула:

— Коуди! Я люблю тебя!

Когда их дыхание наконец стало ровным, Кэсси томным и покорным движением повернула к нему голову и взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы. Коуди показался ей таким задумчивым и хмурым, что она испугалась: не допустила ли какой-нибудь ошибки; но прежде чем Кэсси успела спросить, в чем дело, Коуди заговорил сам:

— Ты это серьезно сказала?

Кэсси удивленно вскинула брови:

— Что именно?

Неужели она произнесла что-то обидное или неуместное, когда они занимались любовью? Смешно, но она не могла вспомнить, говорила ли что-нибудь вообще.

— Что… любишь меня. Это правда?

О Господи, значит, она все-таки сделала это! Должно быть, признание вырвалось в минуту экстаза. Иначе она никогда не осмелилась бы прямо сказать ему о своей любви. Ведь он муж другой женщины! Но даже если бы он им не был… Мысли путались у нее в голове.

— Так это правда, Кэсси? — настаивал Коуди, желая непременно добиться ответа. Он был так важен для него!

— Да, я люблю тебя, давно уже люблю, — еле слышно прошептала она дрожащим голосом.

— Но я же полукровка и незаконнорожденный! Я груб, невоспитан и невыдержан. Большинство женщин смотрят на метисов как на существ низшей расы и считают позором брак с ними. Даже ты, которая только что призналась мне в любви, отвергла мое предложение.

— Я уже говорила тебе почему, Коуди! Я думала, что ты хочешь на мне жениться только ради детей, а не потому, что испытываешь ко мне глубокие чувства.

— Да уж, натворили мы с тобой дел, а? Мм любим друг друга, но не можем быть вместе, по крайней мере сейчас. И все из-за дурацкой, никому не нужной гордости и нескольких запальчивых слов!

— Так ты… тоже любишь меня? — выдохнула Кэсси.

— Люблю… Клянусь всем святым! Я ничего не говорил тебе, так как боялся, что ты высмеешь меня. Когда ты отказала мне… Господи, это был какой-то кошмар!.. Я ничего не соображал от отчаяния. И сломя голову помчался в Додж для того, чтобы напиться и забыть обо всем хоть на время. Но я и в мыслях не держал, что возвращусь на ранчо с женой! Я так надеюсь, что ты немного потерпишь, пока я улажу дела с Холли!

— Знаешь, я очень боюсь, что адвокат Бакстер отклонит твое прошение об усыновлении, — помолчав, сказала Кэсси откровенно. — Холли, конечно же, не лучшая мать для Эми и Брэди, и в суде это сразу поймут.

— Я думал об этом, — озабоченно ответил Коуди. — Но развод займет несколько месяцев. А я не могу подать на него, пока Бакстер не приедет и не вынесет собственное суждение. Если только…

— Прости меня, Коуди. Больше всего меня волнует то, что детей могут отправить в сиротский приют.

Она немного помолчала, раздумывая, сказать ли Коуди о предложении Уэйна или нет, и в конце концов решилась.

— Уэйн просил меня выйти за него замуж. Он хочет вместе со мной усыновить ребят. Уэйн сказал, что у нас будет больше шансов выиграть дело в суде, чем у тебя с Холли, — выпалила она.

Коуди приподнялся на локте, изумленно глядя на нее:

— Надеюсь, ты сказала ему, чтобы он убирался к дьяволу?! Какая же он мразь! Думает, что может добиться тебя, так же как он добился твоей матери?!

— Я уже говорила о предполагаемой связи Линды с Уэйном. Так Бак из-за этого лишил его наследства? Я хочу услышать от тебя правду. Коуди покраснел. Он совершенно не собирался говорить Кэсси о Линде вот так, открыто.

— Я не хотел причинять тебе боль, милая.

— Все это было много лет назад, — ответила Кэсси мягко. — Я уже приучила себя к мысли, что моя мать была отнюдь не ангелом.

— Я только предполагаю — но не без оснований, — что отец изменил завещание именно из-за этой истории.

И вдруг Коуди заговорил, открывая то, чего он никогда и никому не рассказывал, то, что он намеревался хранить в тайне всю жизнь:

— Я сбежал из дома потому, что однажды Линда затащила меня в постель и мы с ней занимались любовью. Это был мой первый в жизни опыт. Я не мог посмотреть отцу в глаза после того, что сделал. Мне было пятнадцать лет. Боже мой, я был совсем еще зеленым юнцом! Я понял, что не смогу удержаться от соблазна, если Линда придет ко мне снова, поэтому покинул дом. Думаю, отцу это было все равно — для него существовал только Уэйн. Я же оставался всего лишь ублюдком, которого Бак терпел потому, что все-таки во мне была его кровь. А Уэйн меня ненавидел. После смерти матери у меня не осталось никого. Пойми, я не стараюсь оправдать себя за то, что я сделал, а лишь пытаюсь объяснить, как все произошло. Я не должен был говорить тебе об этом, но я не хочу, чтобы между нами стояла хотя бы малейшая ложь.

Сердце Кэсси сжалось от боли и сострадания. Мысленно она представила себе Коуди — одинокого, заброшенного ребенка, изгоя среди других детей, которого ненавидит брат и еле переносит отец. Когда Линда соблазнила его, он не смог вынести чувства вины и ушел из дома. Ушел, потому что любил отца. Как могла она осуждать Коуди, если это ее мать выступила в качестве соблазнительницы? А когда Коуди сбежал, Линда не стала терять времени даром и заманила в кровать Уэйна, вернувшегося из колледжа.

Кэсси отчетливо вспомнила похороны матери и жестокие слова, сказанные Баком над ее могилой, и вдруг поняла, что ребенок, умерший вместе с матерью при родах, скорее всего был от Уэйна, а не от Бака…

— Я все понимаю, Коуди, и не виню тебя. Я не очень хорошо помню мать, разве только то, что она была красивой. Что же касается Уэйна, то я никогда не выйду за него замуж! Ни за что на свете, какие бы доводы он ни приводил.

— Так, значит, ты подождешь, пока я разведусь с Холли?

Неожиданно Кэсси пришла в голову счастливая мысль.

— Коуди! — радостно воскликнула она. — А почему бы тебе не аннулировать брак? Ведь если мужчина никогда не занимался любовью со своей женой, то по закону он имеет все права на признание этого супружества ошибочным, и развод ему дают незамедлительно!

Коуди обреченно застонал. Как он хотел бы с чистой совестью сказать Кэсси, что никогда не спал со своей так называемой супругой! Но у Холли были свидетели, которые видели, что он поднимался к ней наверх в «Длинной скамейке» и спускался вниз утром. И с этим невозможно было ничего поделать, даже если бы он стал доказывать, что абсолютно ничего не помнит о прошедшей ночи!

— Коуди, ты меня слышишь?

— Слышу, — безжизненным голосом тихо ответил он. — Этот брак не может быть аннулирован.

Кэсси негромко вскрикнула:

— Значит, ты мне лгал, а Холли сказала правду: ты с ней спал!

— Но не на ранчо, Кэсси, клянусь! Это случилось или, вернее, могло случиться — я уж и сам не помню — после свадебной церемонии. Я проснулся в комнате Холли; она утверждала, что мы занимались ночью любовью. Честно сказать, сомневаюсь, что в том состоянии я мог что-то сделать, но доказать-то ничего невозможно!

У Кэсси сжалось сердце. Она похолодела от одной только мысли, что Коуди мог делать с Холли все то, что делал с ней. К горлу подступила тошнота, и Кэсси судорожно сглотнула слюну, чтобы сдержать рвущие желудок спазмы. Ей это совсем не нравилось: в последние дни с ее здоровьем явно творилось что-то неладное.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Коуди, заметив, что она побледнела.

Не в силах говорить, она только кивнула головой.

— Хорошо бы никуда не уезжать! Мечтаю лежать вот так, рядом, всю ночь и обнимать тебя… Я хочу засыпать с тобой и просыпаться — и снова любить тебя… Поверь мне, Кэсси, скоро мы с тобой будем всегда вместе, — горячо прошептал Коуди. Как она хотела ему верить!

— Пока еще темно, тебе нужно уходить, — ласково сказала Кэсси, проводя ладонью по его черным блестящим волосам.

Коуди неохотно поднялся с постели.

— Ты права. Будет неловко, если меня увидят в твоей комнате. Я вернусь за тобой завтра утром, после того как переговорю с Уиллоуби. Кстати, в конюшне, где я оставил своего жеребца, я видел и твою Леди. Я ее приведу. Уложи свои вещи и будь готова к отъезду.

Коуди не спеша оделся и взглянул на Кэсси. Увидев, что она глубоко задумалась, он подошел, сел рядом и обнял ее.

— Почему ты молчишь, дорогая? Что тебя тревожит?

— Никак не могу решиться… Просто не знаю, стоит ли мне все-таки сейчас возвращаться на ранчо. Ты по-прежнему считаешь, что это необходимо?

— Конечно! Ты нужна детям, ты нужна мне. Мне понадобится твоя помощь, чтобы рассказать Эми и Брэди, что их дядя умер и что за ними приедет их адвокат.

Кэсси застыла от удивления.

— Ты что, до сих пор ничего им не говорил?

— Никак не могу подобрать нужные слова. Они и так сильно расстроены из-за Холли, и мне не хочется доставлять новые неприятности. Ну как, ты поедешь со мной на ранчо? Кэсси покраснела.

— Ты на меня так действуешь, что я просто не силах устоять, — смущенно проговорила она.

— Я тоже, — улыбнулся Коуди. — Если все пойдет так, как я предполагаю, то скоро мы будем вместе. Ты, я и ребята. Кроме того, кому какое дело до того, чем мы с тобой будем заниматься в моей или твоей комнате?

— Э нет, Коуди! Если я поеду с тобой, то мы и будем вместе в том смысле, на который ты намекаешь пока ты не получишь развод. Жить с женатым человеком грешно. Я… я просто не смогу. Даже если считать, что твой брак с Холли — ошибка и ты ее совсем не любишь, все же он существует и совершен по закону. Ты принимаешь мои условия?

— Если я могу вернуть тебя домой только так, то ничего не поделаешь, — неохотно выдавил Коуди. — Дети будут счастливы, когда ты приедешь, — с теплой улыбкой добавил он.

— А Холли?

— Положись в этом вопросе на меня. Я прослежу, чтобы она не доставляла тебе хлопот. А теперь постарайся поспать. Я за тобой приеду.

Он горячо ее поцеловал, подумав, что этот поцелуй на долгое время может стать последним. Коуди покинул комнату таким же образом, как и проник в нее, — через окно. Забравшись на подоконник, он обернулся и помахал Кэсси рукой, а затем перебрался на раскидистое дерево, скользнул вниз и растворился в ночной мгле…

Дети заметили приближение Коуди и Кэсси задолго до их появления во дворе. Кэсси отсутствовала всего лишь день, но он показался ей вечностью. Она скучала по Эми и Брэди, по Ирен, по Ребу и даже по Чернышу. Миссис Смит была крайне удивлена, когда девушка объявила о своем намерении съехать от нее. Но вдовушка не стала вдаваться в расспросы, боясь рассердить Коуди. Поэтому она просто кивнула и пожелала Кэсси счастливого пути.

— Я же говорил, что дети тосковали по тебе, — сказал Коуди, еще издалека увидев бурно размахивающих руками и приплясывающих от нетерпения Эми и Брэди.

Пока Кэсси слезала с лошади, они прыгали от радости, а затем бросились в ее объятия.

— Я знал, я знал, что папа вернет тебя домой! — верещал Брэди.

— Холли сказала, что тебе не место на ранчо, а я ей ответила, что это твой дом, — важно добавила Эми. Она оглянулась посмотреть, нет ли Холли поблизости, и добавила: — Мне кажется, Холли тебя не любит, Кэсси. Она и нас не любит — ударила Брэди по уху так, что он заплакал. Не понимаю, зачем папа на ней женился!

— Ну хватит, ребятки, — сказал Коуди. — Дайте Кэсси хоть немного передохнуть, прежде чем нагружать ее вашими заботами.

— Итак, ты вернулась. А я-то думала, что вчера видела тебя в последний раз! — раздался пронзительный голос Холли.

Она стояла на крыльце, уперев руки в бока и злобно уставившись на Кэсси темными глазами. Платье неприятного красно-коричневого цвета туго обтягивало ее пышные формы, чудом не лопаясь на особо выпуклых местах. Кэсси в жизни своей не видела более отвратительного и вульгарного туалета.

— Мне следовало бы догадаться, что такому мужчине, как Коуди, одной женщины мало. При его-то зверском аппетите! Но раз уж придется делить его на двоих, мы с тобой должны составить расписание.

— Холли! — От громогласного рыка Коуди в окнах ранчо зазвенели стекла. — Детям не следует слышать подобные разговоры!

— Им также не следует отправляться в сиротский приют, Коуди, а это случится, когда адвокат из Сент-Луиса приедет и узнает, что ты держишь в доме любовницу, — ехидно пропела Холли.

— Кто такая любовница, папа? — спросила Эми, обеспокоенная тоном и словами Холли. — Ты собираешься отдать нас в приют? Или вернуть к дяде Джулиану?

— Ох, дерьмо! — сквозь зубы привычно выругался Коуди. — Ты все-таки добилась своего, Холли, и проболталась! — заорал он. — Я хотел сказать все сам. И не так, как ты!

По щекам Брэди покатились крупные слезы.

— Я не хочу отсюда уезжать! — всхлипывая, выкрикнул мальчик. — Почему ты нас отсылаешь?

— Коуди никуда вас не отсылает, — стала успокаивать ребят Кэсси. — Но случилось кое-что, о чем вы должны знать. Это касается вашего дяди.

— А что с ним? — испуганно спросила Эми.

— Давайте поговорим в доме, — сказал Коуди, обнимая Эми и Брэди за плечи.

Они расположились в гостиной, и Коуди объявил детям, что их дядя умер, получив заражение крови из-за открытого перелома ноги. А поскольку других родственников у ребят не осталось, за ними собирается приехать адвокат, чтобы увезти их в Сент-Луис.

— Это случилось из-за нас? — дрожащим голосом спросила Эми. — Нас теперь посадят в тюрьму за убийство дяди Джулиана?

— Вы не совершили ничего противозаконного, — твердо ответил Коуди. — Джулиан Мастерс вполне Заслужил такую участь. С целью завладеть вашим наследством он нанял двух подонков, чтобы они вас убили. Даже думать не смейте, что вы в чем-то виноваты!

— А откуда этот адвокат узнал, где нас искать? — спросил Брэди.

— Он обнаружил телеграмму Конрада вашему дяде. В ней говорилось, что вы находитесь неподалеку от Додж-Сити на ранчо. Потом я получил письмо от вашего адвоката, который сообщил, что вскоре приедет за вами, чтобы отвезти в Сент-Луис.

— Я не поеду! — упрямо замотал головой Брэди.

— Надеюсь, что вам и не придется туда ехать, — ответил Коуди. — Мой адвокат сказал, что у меня неплохие шансы вас усыновить. Для этого мне нужно было только жениться.

— Так ты поэтому женился на Холли? — спросила пораженная Эми, — Тебе что, не нравится Кэсси? Коуди тяжело вздохнул:

— Это длинная история, и я в ней сам до конца не разобрался. Что касается Кэсси, то я ее люблю. Очень люблю.

— Ты прав, папа, это совершенно непонятная история, — сказала Эми. — Так, значит, Холли будет нашей мамой? А если Кэсси станет твоей любовницей, она тоже будет нашей мамой?

— Ох, дерьмо!

— Папа, следи за выражениями, — деловито напомнил Брэди.

— Я даже не знаю, что вам сказать, ребятки. Но я уверен, что в один прекрасный день все утрясется и Кэсси будет вашей мамой. И вполне вероятно, у вас появится братишка. Или сестренка. А может быть, и братишка, и сестренка. Тогда наша семья станет еще больше и лучше. Что вы об этом думаете, а? Вам нравится такая идея?

— О да, очень! — довольно улыбаясь, сказала Эми. — Я люблю детей! — Девочка на секунду задумалась, а потом пытливо заглянула в лицо Коуди. — Но, пожалуйста, папа, — умоляюще сказала она, — не делай детей Холли. Я думаю, она будет ужасной матерью!

Кэсси поперхнулась и закашлялась. Коуди сначала просто остолбенел, затем разразился громким смехом…

Глава 21

Кэсси была права, предчувствуя, что жить в одном доме с Коуди ей будет нелегко. Последующие дни стали настоящей пыткой для них обоих. А тут еще открытое и яростное негодование Холли… Дети старались не попадаться ей на глаза. Однажды ночью Кэсси услышала, как Холли стучится в дверь Коуди, и затаила дыхание. Она боялась, что Коуди сдастся и внемлет мольбам законной жены. Но после того, как Холли несколько минут безнадежно барабанила в дверь и взывала к совести Коуди, а спальня по-прежнему оставалась наглухо запертой, Кэсси уверилась, что у Коуди слова не расходятся с делом. Холли действительно не нужна ему. Эта мысль была как бальзам для ее сердца…

Однажды на ранчо появился Уэйн и попросил Кэсси уделить ему немного времени. Коуди с утра уехал по делам, и его не ждали до ужина. Кэсси встретилась с У эй ном в гостиной, намереваясь избавиться от него как можно скорее. — Какое у тебя ко мне дело, Уэйн?