В деревне все еще был беспорядок. Женщины рыдали, оплакивая погибших детей и воинов. Кто-то рыскал среди горящих вигвамов, пытаясь спасти все, что могло уцелеть из вещей. Оставшиеся в живых воины, включая Пестрого Мустанга, успели оседлать коней и бросились в погоню за кроу. Пестрый Мустанг получил много ран и порезов во время сражения, но, должно быть, его раны были не очень серьезны, если он решился пуститься в погоню за врагом.

Зак обнаружил Дочь Бизона за вигвамом. Старуха лежала на земле, из груди у нее торчала стрела. Бабушка Дождевой Слезинки была мертва. Помочь ей уже невозможно. А Дождевая Слезинка нуждалась в немедленной помощи. Зак вспомнил про старого шамана, который однажды вернул его к жизни, при помощи заклинаний и целебных трав. Зак нашел Певца Духа в вигваме, старик собирал необходимое для лечения раненых. Он показался молодому человеку растерянным, ошеломленным, но ранен не был.

– Ты должен пойти со мной, – настойчиво принялся уговаривать его Зак. Он хватал старика за руку и пытался тащить за собой. – Дождевая Слезинка ранена, я не знаю, что с ней делать.

Явно шаман не понимал, что пытается втолковать ему Зак. Он высвободился из крепких рук молодого человека и замахал руками, прогоняя того. Но Зак был сейчас не в том настроении, чтобы отступать так просто. Он не позволит избавиться от себя.

– Ты пойдешь со мной, – злобно прорычал Зак, – Дождевой Слезинке требуется твоя помощь.

Шаман снова попытался отмахнуться от него и закричал что-то по-чейенски. Тогда Зак схватил старика за плечи и вытолкнул за порог, не очень церемонясь. Он так и подталкивал шамана до тех пор, пока они не оказались перед вигвамом Дождевой Слезинки. Только тогда, казалось, Певец Духа что-то сообразил и перестал сопротивляться.

Девушка лежала там же и находилась в том же состоянии, как ее оставил Зак. Она казалась совершенно неподвижной. Лицо сильно побледнело. Зак в первый миг испугался, что вернулся слишком поздно. Только легкое движение груди свидетельствовало о том, что жизнь еще теплится в этом хрупком теле. Певец Духа опустился на корточки перед девушкой и стал осматривать ее. Под волосами на виске он обнаружил большую шишку, нежная кожа вокруг левого глаза уже приобретала черно-фиолетовый оттенок.

Певец Духа ткнул пальцем в сторону кувшина с водой. Зак принес кувшин и стал рядом, наблюдая, как старик наливает воду в чашку шаман высыпал туда же немного порошка, достав пакетик из мешочка, висящего на шее. Затем он взял кусочек мягкой замши, смочил в полученной жидкости и приложил к шишке на виске Дождевой Слезинке. Потом он высыпал другой порошок в кувшин с водой и попытался напоить девушку. Большая часть воды растеклась по подбородку, но старик, должно быть, остался доволен. Закончив, он с трудом поднялся на ноги.

– И это все? – озабоченно поинтересовался Зак. Лечение показалось ему примитивным и скудным, он решил, что этого недостаточно для спасения жизни Дождевой Слезинки. Но Певец Духа держался спокойно и невозмутимо. Он только махнул рукой в сторону чашки и кувшина. Зак понял, что должен менять компресс на виске девушки и время от времени поить ее приготовленной шаманом настойкой.

В течение последующих трех часов Зак почти не обращал внимания на то, что происходит в деревне. Были убиты три женщины, четверо детей и два воина. Оставшиеся в живых тотчас же принялись оплакивать погибших. Тела отнесли на священное кладбище и положили на высокие помосты, чтобы не могли добраться звери. Если Зак и задумывался над воплями, то вида не показывал. Ему было некогда, он старательно ухаживал за Дождевой Слезинкой, да еще с такой нежностью, будто она была его возлюбленной. Но, конечно же, она такой не являлась. Некому было прийти и освободить его от добровольно возложенных на себя обязанностей. Он постоянно находился рядом с больной.

На ночь Зак подтащил свою циновку поближе к ложу Дождевой Слезинки и лег совсем рядом. От усталости он почти сразу же провалился в глубокий сон. Ночью девушка стала бредить и метаться.

– Мама! – звала она. – Где ты? Я боюсь.

Зак сразу же проснулся, несмотря на то, что мышцы буквально оцепенели. Он очень встревожился. Глаза Дождевой Слезинки были широко распахнуты, но она находилась в беспамятстве.

– Я хочу к маме. Почему она не приходит? Райдер тоже боится, но не хочет показывать, что ему страшно. Я не могу не плакать, мама. Райдер сказал, что вы все умерли – и ты, и папа, и малютка Сиерра.

Девушка начала горестно всхлипывать, словно маленький ребенок. Сердце Зака чуть не разрывалось от жалости и сострадания.

– Не плачь, – растерянно уговаривал он девушку. – Я не позволю никому тебя обидеть. Скажи, как называет тебя твоя мама?

Девушка вздрогнула и тяжело вздохнула.

– Меня зовут Эбби, – совсем по-детски сказала Дождевая Слезинка, и Зак тоже вздрогнул.

– Эбби, – тихо повторил он, неожиданно разволновавшись. Нежное имя растекалось по языку, словно сладкий мед.

Следуя рекомендации Певца Духа, Зак снова напоил Дождевую Слезинку, нет, Эбби, травяной настойкой и поменял компресс на голове. Теперь Зак отказывался называть девушку индейским именем. Когда Эбби закрыла глаза и заснула, он лег рядом на спину и начал обдумывать все, что она сказала ему в бреду.

Когда на следующее утро Зак проснулся и открыл глаза, то увидел, что Эбби пристально смотрит на него.

– Доброе утро, Эбби, – приветливо улыбаясь, сказал он.

Глаза девушки широко распахнулись от удивления, она взглянула на молодого человека так, словно он сошел с ума.

– Что ты сказал?

– Я сказал: доброе утро, Эбби.

– Почему ты так меня называешь?

– Но ведь это твое имя, верно?

– Меня зовут Дождевая Слезинка, – девушка попыталась приподняться, но тут же застонала, схватившись руками за голову. – Что произошло? Почему у меня так болит голова?

– Ты разве не помнишь? На деревню напали индейцы кроу. Тебя ранили. Ложись. Шаман оставил снадобья, чтобы уменьшить боль, – Зак попытался напоить ее, но она оттолкнула его руку и отказалась выпить.

– Теперь я вспомнила. Кроу… – она чуть не задохнулась от ужаса, слова застряли у нее в горле. Она совершенно не понимала, изнасиловал ли ее кроу, пока она находилась без сознания. Ей необходимо поговорить с бабушкой, пусть та поможет ей, если что-то потребуется.

– Я должна пойти, чтобы помочь ухаживать за ранеными и подготовить мертвых к погребению.

– Женщины уже подготовили мертвых, – объяснил Зак, – а шаман позаботился о раненых. Кроу, который ударил тебя, уже никогда не причинит вреда никакой другой женщине.

– Конечно, так подло могли поступить только трусливые кроу. Они напали на лагерь, когда почти все мужчины уехали на переговоры, и защищать нас некому. Сколько человек убили?

– Несколько человек погибли, – неопределенно сообщил Зак, он не хотел говорить ей пока о смерти бабушки.

У входа в вигвам задребезжали костяные амулеты, значит, пришел посетитель. Эбби пригласила гостя войти. В вигвам впорхнула Летняя Луна и тут же принялась болтать:

– О, Дождевая Слезинка, как ты бледна. Я хотела прийти раньше, но помогала женщинам готовить мертвых к погребению. Певец Духа сообщил нам, что ты серьезно ранена, – глаза подружки стали насмешливыми, когда скосились в сторону Зака, – он так же сообщил, что за тобой старательно ухаживают. Я видела, как на тебя напал кроу, боялась, что он убьет тебя. Твой белый раб так яростно защищал тебя, так сражался за твою жизнь. Я рада, что тебя ранили не очень тяжело.

Зак ничего не понимал из разговора двух женщин, но чувствовал, что говорят о нем, потому что неожиданно Эбби изумленно уставилась на него. Он не догадывался, что же такого необычного могла сообщить подруге Летняя Луна.

– Зак сражался с кроу за мою жизнь? – переспросила пораженная Эбби. После того, как она грубо и презрительно относилась к нему, девушка не удивилась бы, если бы он сбежал во время сражения. Ей было приятно, что Зак убил кроу, защищая ее, но она не могла понять причины такого поведения пленника. Трудно поверить, что он сражался вместе с чейенами против их заклятых

врагов.

Зачем Зак бросился помогать чейенам, если мог спокойно убежать во время битвы? Просто-напросто его было бы некому преследовать.

– Он по-настоящему мужественный человек, – с восторгом проговорила Летняя Луна, – Бледнолицый стоял возле тебя и сражался с кроу, который хотел тебя изнасиловать. Неужели ты ничего не помнишь?

Дождевая Слезинка облегченно вздохнула, услышав, что кроу не успел ее изнасиловать.

– Я ничего не помню, ведь кроу ударил меня по голове, – она закрыла глаза, представляя, как безоружный, слабый после ранения Зак защищал ее достоинство и жизнь.

Лицо Эбби посерело от усталости и волнения, Зак забеспокоился, решив, что посетительница слишком утомила больную девушку, он предложил Летней Луне:

– Сейчас ты должна уйти, вернешься потом, когда Эбби будет чувствовать себя лучше, когда она хорошенько отдохнет.

Летняя Луна недоумевая посмотрела на подругу.

– Что он сказал? Я знаю, что ты понимаешь, слышала, как ты недавно разговаривала с ним на языке белых людей.

– Он хочет, чтобы ты ушла, считает, что ты меня слишком утомила разговорами.

Летняя Луна задумчиво посмотрела на Зака.

– Кажется, он очень заботится о твоем здоровье, Дождевая Слезинка. Не удивительно, что Пестрый Мустанг ревнует. На самом деле он не такой уж и уродливый, – сказала она, окинув молодого человека оценивающим взглядом, – да он не такой уродливый, как мне показалось вначале.

Эбби тяжело вздохнула и пробормотала:

– Мне кажется, Зак прав. Я очень устала. Мы увидимся с тобой завтра. Но сначала скажи мне, кто из нашего племени ушел к предкам.

– Цветок Прерий, Весенняя Трава, Дочь Бизона были убиты кроу. А также Бешеный Конь и Голова Орла. Погибли еще четверо детей. Мне очень жаль твою бабушку, Дождевая Слезинка.

Расстроенное лицо Эбби встревожило Зака. Он догадался, что Летняя Луна сообщила больной о смерти ее бабушки. Зак выругался и быстро спровадил девушку из вигвама, плотно закрыв вход, чтобы гостья не вздумала вернуться. Когда он подошел к Эбби, из ее огромных серых глаз капали слезы, словно крупные дождинки.

– Мне очень жаль, Эбби, я догадываюсь, что подруга сообщила тебе о смерти бабушки. Я сам хотел тебе сказать об этом, но не хотел, чтобы ты узнала о ее гибели сейчас, когда ты так слаба, ждал, пока ты немного окрепнешь. Я понимаю, что старая женщина очень много значила для тебя.

– Дочь Бизона была матерью моего отца. Ее уважали все чейены. Она многому научила меня, когда я была совсем маленькой. Она объяснила, почему я должна гордиться своим народом. Благодаря ей, я быстро привыкла к новой жизни. Я буду очень скучать без нее.

Зак ощущал ее горе так же остро, как если бы оно было его собственным. Он опустился на колени и взял девушку на руки. Эбби затихла, потом немного расслабилась, доверившись ему.

Зак обнял ее еще крепче, поражаясь тому, как приятно держать девушку на руках. Потом поцеловал в лоб, любуясь цветом волос у самых корней. И представил себе, как очаровательно будет она выглядеть, если волосам вернуть естественный цвет. Он вспомнил молочно-белую кожу ее тела, и тут же почувствовал неловкость от нахлынувшего страстного желания.

– Мы все скучаем по людям, которых любили, – тихо сказал он, припомнив, каким одиноким казался себе и какую ощущал вокруг пустоту, когда умерли родители. – Но мы должны научиться жить без тех, кого когда-то любили, и кто когда-то любил нас. Ты разве не скучаешь по своим родителям? Я знаю, что ты была очень маленькой, когда стала жить с чейенами. Но ты, должно быть, часто вспоминаешь о родителях.

Эбби недовольно приподняла подбородок.

– Мой отец – Белый Орел, а Серая Горлица была моей матерью. Ее убили белые солдаты в Соломон Форк.

– Мне жаль, но сейчас я имею в виду твоих настоящих родителей, – сказал Зак. – А где теперь твоя сестра?

– Как ты узнал о моей сестре? – Эбби растерянно уставилась на Зака.

– Ты говорила во сне прошлой ночью. Сообщила, что тебя зовут Эбби, что тебе очень страшно. Звала свою маму. Упоминала брата Райдера.

– Брата, – тихо прошептала Эбби. – Его зовут Быстрый Ветер. Я не знаю, что произошло с маленькой Сиеррой. Ей исполнилось всего три года. Позже Белый Орел рассказал, что видел только тела взрослых в том месте, где кроу напали на них. Сердце подсказывает, что Сиерра еще жива. Знаю, что Быстрый Ветер чувствует то же самое, но мы стараемся не говорить с ним об этом.

– Значит, твоих родителей убили кроу, верно, Эбби?

– Так мне сказал Белый Орел. У меня нет причин не верить ему, – в словах девушки чувствовалась застарелая ненависть к кроу. – Мне исполнилось тогда всего шесть лет, поэтому так трудно вспоминать.

Когда Эбби вспомнила весь этот ужас, глаза ее стали холодными и непроницаемыми.

– Я хорошо помню, как кроу напали на фургоны. Нас с Райдером не было поблизости. Я ничего не могу вспомнить о людях, с которыми мы ехали. Мы с Райдером наблюдали издалека, как кроу убивали наших родителей. А потом они погнались за нами. Но тут появились чейены. Белый Орел и его воины спасли нам жизнь. Белый Орел усыновил нас и вырастил с такой же любовью, как люди растят собственных детей. Чейены – мой народ. Я обязана им своей жизнью.

– Нет, Эбби, ты им ничего не должна, – настаивал Зак. – Ты белая. Они обязаны были отвезти вас с Райдером в форт. Как бы ты ни противилась и не отрицала, ты не можешь опровергнуть факт, что ты – белая. Ты не индианка. Позволь, я отвезу тебя назад к твоему народу. Пойдем со мной, и я позабочусь о тебе. Наверное, у тебя где-то остались родственники, которые с радостью примут тебя в свою семью.

Эбби отрицательно замотала головой.

– У меня никого нет. Я не помню своей фамилии, – солгала она.

Быстрый Ветер помнил фамилию и наказывал ей никогда не забывать своего имени. Возможно, однажды ей это очень понадобится.

– Меня зовут Дождевая Слезинка, – упрямо повторила она.

– Ты белая. И зовут тебя Эбби.

– Я ничего не знаю о белых, кроме того, что все они – воры и лгуны. Они грабят индейцев, нарушают договоры и хотят совсем уничтожить мой народ. Они убивают наших женщин и беззащитных детей. Если я вернусь жить к ним, они будут ненавидеть меня так же сильно, как и я их.

– Я им не позволю, – пообещал Зак.

– Как ты сможешь помешать им? – спокойно возразила Эбби.

Приподняв пальцем ее подбородок, Зак заглянул ей в глаза и попросил:

– Посмотри мне в глаза, Эбби. Послушай, что я тебе скажу. Индейцы убивают белых так же жестоко, безжалостно и безнаказанно, как белые убивают индейцев. А иногда они поступают более бесчеловечно, чем белые. Посмотри, что они сделали с твоими родителями.

– Бледнолицые выгоняют нас с лучших земель. Мы должны защищаться, чтобы выжить. Наши вожди подписали огромное количество договоров, надеясь на лучшее. Но белые снова и снова нарушают их. Наша молодежь в отчаянии и сражается только для того, чтобы защититься.

– Может быть, новые переговоры между индейцами и правительством увенчаются успехом, – предположил Зак. – Черный Котел и южные чейены хотят мира. Но все чейены должны прийти к единому решению для того, чтобы наступил мир.

– Мой народ никогда не станет на сторону Черного Котла. Черный Котел хочет принести в жертву бледнолицым гордость и достоинство, но мы – нет. Белый Орел сказал, что никогда не согласится последовать за Черным Котлом в резервацию без борьбы. Воины, такие, как мой брат и Пестрый Мустанг, будут сражаться насмерть.

– Это будет и твоя смерть, Эбби. Я не хочу видеть тебя убитой или даже раненой.

Глаза Эбби подозрительно сузились.

– Почему? Не я ли пыталась растоптать в тебе чувство гордости и достоинства? Не я ли задела твое самолюбие? Не я ли объявила тебя своим рабом и заставляла выполнять унизительную работу?

– Да, Эбби, ты делала это. Но вместе с тем ты спасла мою жизнь. Я никогда не смогу забыть об этом.

– А ты спас мою жизнь, значит, мы с тобой квиты. Сейчас я предлагаю тебе свободу. Когда наши воины вернутся, я скажу им, что ты сбежал. Отцу и Быстрому Ветру я объясню все, как есть. Они обязательно поймут меня.

– Ты даришь мне свободу? – удивился Зак.

– Для твоего же блага.

– Я не уеду без тебя, Эбби.

Девушка пренебрежительно взглянула на него и сказала:

– Глупый белый человек. Неужели ты не понимаешь, что когда вернется Пестрый Мустанг у тебя не будет такой возможности?

– Я уйду только тогда, когда ты сможешь пойти со мной. Не раньше, – твердо заявил он.

– Я с тобой не пойду, – воспротивилась она. Девушка была не менее упряма, чем Зак. Ее дом здесь, она – чейенка. Другого дома и другого мира она не понимала.

Разъяренный, но не побежденный, Зак смотрел в сердитые серые глаза и чувствовал неодолимое желание поцеловать девушку. Эбби, не отрываясь, смотрела ему в глаза. В его взгляде было непонятное напряжение, что одновременно и пугало, и притягивало ее. Губы Зака находились так близко, что она чувствовала на своей щеке его горячее дыхание. Девушка поняла, что он хочет снова прижаться губами к ее рту, как уже делал однажды. Эта мысль так возбудила ее, что она почти не сопротивлялась, когда он склонил голову и прижался к ее рту своим ртом.

Он целовал ее жадно и требовательно. У Эбби закружилась голова, когда он коснулся языком ее нижней губы, а потом язык пробрался в ее рот, словно бы пробуя на вкус.

Изумленная и ошарашенная его наглостью и собственной необъяснимой уступчивостью, Эбби сильно ударила Зака.

Зак закричал от боли и внезапности удара.

– Маленькая дикарка, зачем ты это сделала? – спросил он и выпустил ее из объятий. – Тебя разве никогда не целовали?

– Я ничего не знаю о поцелуях, – сообщила она. – Индейцы не прижимаются ртами таким отвратительным образом.

Зак недоверчиво уставился на нее.

– Тебе противно целоваться? – удивился он. – Невозможно представить, чтобы влюбленные мужчина и женщина не целовались.

– Послушай, как же тогда молодой мужчина ухаживает за девушкой, на которой хочет жениться?

– Он присылает подарки ее родителям. Если его намерения серьезные, и девушка согласна, он раскидывает над ее головой попону, чтобы поговорить несколько минут наедине. Но при этом всегда присутствует отец невесты. Однако юноша и девушка никогда не имеют близких отношений. Все очень строго контролируется. Воин-чейен учится сдерживать плотские потребности, а ухаживания длятся очень долго.

– Значит, Пестрый Мустанг ухаживает за тобой? Поэтому он так беспокоится?

– Быстрый Ветер позволил Пестрому Мустангу ухаживать за мной, – Эбби вспыхнула, ей было отчего-то неловко.

– Твой брат? Я считал, что это должен сделать твой отец?

– Согласно обычаям чейенов, за девушку принимает решение ее брат. Он должен следить за ее благополучием. Мы с Быстрым Ветром очень близки. Гораздо ближе, чем большинство чейенских братьев и сестер. Те только изредка разговаривают с того момента, как девушка достигает женской зрелости и начинает посещать… – она замолчала, подыскивая в уме английское слово, чтобы назвать вигвам, где находятся женщины племени во время менструаций, но не могла найти подходящего слова, неопределенно пожала плечами и сообщила: – Я не знаю этого слова. Когда у девушки начинаются месячные, она почти не общается с братьями. Но у нас с Быстрым Ветром все по-другому.

Зак от изумления вытаращил глаза. Он не мог поверить, что Эбби с такой легкостью говорит о «тайных» функциях женского организма, словно в этом нет ничего способного смутить ее. Молодые женщины, которых он знал, скорее бы умерли от стыда, но никогда бы не намекнули на что-то подобное.

– Ты всегда говоришь так открыто?

Эбби недовольно нахмурилась. Разве она сказала что-то не так? Может быть, она каким-то образом нарушила табу белого мира?

Поняв ее замешательство, Зак объяснил:

– Большинство моих знакомых молодых женщин стыдятся говорить о любых отправлениях человеческого организма.

– Нет ничего постыдного в теле или его отправлениях, – спокойно заметила Эбби, – но если ты смущен, мне очень жаль.

Слова Зака только лишний раз подтвердили, что она должна оставаться там, где чувствует себя свободно и непринужденно.

– Как ты можешь заметить, я не подхожу для жизни среди белых. Чейены – вот мой народ.

Зак замотал головой. Он был не просто разгневан – разъярен. Неужели ему так и не удастся уговорить Эбби покинуть обреченных чейенов и вернуться в мир белых людей, к которому она принадлежит? Он с огорчением понял, что не сможет вернуться в свой мир до тех пор, пока не уговорит Эбби отправиться с ним. Вдруг он лукаво прищурил глаза. Он решил теперь вести себя иначе. Если девушка отказывается ехать с ним добровольно, он попытается увезти ее силой.

– Очень хорошо, Эбби, если ты хочешь остаться, то я тоже остаюсь.

– Это твое решение, бледнолицый, – заявила Эб-би, – можешь поступать так, как считаешь нужным. Но я не вижу в этом никакого смысла.

– Так же и я не могу понять твоего нежелания вернуться к своему народу. Уверен, что обязательно найдется хорошая семья, которая поможет тебе привыкнуть к новой жизни.

– Больше не говори со мной об этом, – резко сказала Эбби. – Я отказываюсь жить с людьми, которых не понимаю. Я о них совершенно ничего не знаю.

Зак схватил девушку за плечи и слегка встряхнул.

– Почему ты так чертовски упряма? Я пытаюсь спасти твою жизнь.

– Почему тебя так волнует мое будущее?

Ее вопрос застал Зака врасплох. Да, Эбби права, у него нет никаких причин для того, чтобы беспокоиться о ее благополучии. Но желание вернуть ее в общество белых людей нисколько не ослабло. Он должен быть твердо уверен, что она в безопасности. Эбби самая отважная женщина из всех его знакомых женщин, она храбрее многих мужчин. Хотя, конечно же, более дикая, чем ему хотелось бы. Но вместе с тем, она немыслимо прекрасна.

Даже просто смотреть на нее ему было больно. Он страстно хотел ее. Так замечательно держать ее в своих объятиях. Но тем не менее, он понимал, что его притягивает к ней не только плотское вожделение. Он просто еще не понимал, каким образом эта маленькая дикарка смогла смутить его душу.

– Я не упрямая, – сказала Эбби. – Просто я немного мудрее тебя. Мои друзья – чейены. Быстрый Ветер будет следить за моим благополучием. А с твоим народом меня ничто не связывает.

– У тебя есть я, – пылко сказал Зак.

– Ха! – усмехнулась Эбби. – Ты мой враг.

– Нет, Эбби. Я тебе не враг. Только не враг, – он придвинулся к ней поближе и заглянул в глубину ее серых глаз. Казалось, он смотрит в бездонный омут.

Когда его губы приблизились к ее губам, по хрупкому телу девушки пробежала дрожь. Эбби широко распахнула глаза. В его зрачках сверкали золотистые искорки, обещая ей что-то новое – новые ощущения, новые чувства. Зак дышал прерывисто, шумно, ноздри трепетали, губы приоткрылись. Она чувствовала, как его руки смыкаются вокруг нее, кожа была горячей, обжигающей.

А потом он долго и страстно целовал ее. Хотя поцелуи были ей уже знакомы, они зажгли в ее невинном, неискушенном теле что-то новое и пугающее. Чейенская девушка не должна испытывать такого вожделения до замужества. Ей было стыдно, что она так неправильно реагирует на прикосновения врага. Она пыталась остановить себя, охладить. Конечно же, его поцелуи – позорны, а ее податливость – безнравственна.

Но плоть отказывалась подчиняться рассудку. За двадцать лет жизни она еще ни разу не испытывала такого прилива жизненных сил, ее захватило в плен ощущение, граничащее с безумием. Однако Эбби хорошо понимала, что позволяя врагу прикасаться к себе таким образом, она предает свой народ.

Зак даже не сразу сообразил, насколько захватил его этот поцелуй, пока с его губ не сорвался стон. Губы Эбби были невероятно сладкими, нежными, наивно отзывчивыми. Ему захотелось уложить девушку на меховое ложе и показать, что означает стать женщиной. Он хотел любить ее так страстно и нежно, чтобы она удивилась, почему когда-то собиралась лечь в постель с таким дикарем, как Пестрый Мустанг.

Губы Зака уверенно и нагло скользнули по щеке к стройной и длинной шее, а потом проложили дорожку к вырезу туники, под которой была белая нежная кожа, она дразнила и завлекала. Прежде, чем Эбби успела сообразить, что он делает, Зак спустил тунику с плеч, обнажая нежную грудь. Гладкие и чистые, словно выточенные из слоновой кости холмики были совершенной формы и увенчаны прекрасными мягкими бутонами кораллового цвета. Волна необыкновенного удовольствия захватила его, когда губы сомкнулись вокруг нежного соска и потянули его в рот.

Эбби возмущенно и оскорбленно закричала, когда Зак принялся ласкать ее другую грудь, пробуя на вкус, словно необыкновенно вкусное блюдо, а он умирает от голода.

– Зак, нет! Остановись! Ты не имеешь права так унижать меня. Ни один чейенский воин никогда не станет так оскорблять невинную девушку.

Смысл ее фразы с трудом доходил до Зака.

– Оскорблять? Унижать? Я не собирался делать ни того, ни другого. Я не предполагал, что не сумею сдержать чувств.

– Чейен никогда не позволит своим чувствам выйти из-под контроля. Воины тренируют себя, учатся преодолевать плотские желания. Они всегда умеют сдерживать себя.

Зак с отвращением и злостью сплюнул.

– Жаль, если я не подхожу тебе по меркам чейенского мужчины.

Внезапно он отпустил ее, хотя сделать это оказалось довольно нелегко.

– Ладно. Отдыхай сегодня. Твой раб отправится на поиски пропитания. Тебе надо поесть.

Эбби молча смотрела, как он уходит. У него были упругие ягодицы, почти не прикрытые набедренной повязкой, крепкая спина и широкие плечи. Нет, он, все-таки, так же силен и строен, как любой чейенский воин. Бледнолицый может произвести хорошее впечатление на любую женщину.

И хотя Эбби никогда не признается, она почему-то не испытывала такого приятного возбуждения во время встреч с Пестрым Мустангом, как то, какое она почувствовала в объятиях бледнолицего.