ГЛАВА 21

Лейтенант Гудмен с подозрением прищурил глаза, увидев сидящих в кабинете Шэннон и Блейда. Он сразу догадался о том, что его раскрыли, но не мог понять, как это случилось. Он решил все отрицать, поскольку сомневался, что против него будет достаточно улик. Но тут Гудмен заметил мешки с золотом, которые должны были спокойно лежать в чулане его квартиры. С трудом сохраняя спокойствие и чувствуя, как по спине ползет холодок, он спросил еще раз:

– Что все это значит? Почему я арестован?

– Ты арестован за убийство майора Вэнса и Клайва Бейли и еще за то, что нелегально торгуешь оружием с индейцами.

– Что? Это же нелепо! – возмутился Гудмен. – Вы же меня знаете, полковник. Я не способен на убийство!

– Слишком поздно отпираться, лейтенант. Золото, взятое из квартиры Вэнса, было найдено у тебя. Если нужны еще доказательства, то есть свидетели, которые слышали твой разговор со Сломанным Копьем вчера вечером, за кузницей.

Гудмен с ненавистью взглянул на Блейда и Шэннон. С тех пор как он вошел в кабинет, они не проронили ни слова.

– Этого не может быть! В кузнице никого не было, когда... – он осекся, поняв, что выдал себя. Гудмен понуро опустил плечи, и все его высокомерие разом слетело с лица.

До этого момента в душе полковника Гриира теплилась надежда на то, что вышла какая-то ошибка и Гудмен сможет доказать свою невиновность. Но лейтенант допустил оплошность, и сомнений в его преступных деяниях уже не было.

– И Шэннон, и Блейд слышали, как ты говорил со Сломанным Копьем, разговор шел об оружии. Каким-то образом ты узнал, что майор Вэнс и Страйкер работают вместе и выслеживают контрабандистов. Ты убил Вэнса и едва не подставил под удар Блейда. Блейд свел дружбу со Сломанным Копьем, и тот привел его к тебе.

– Они лгут! Золото мне подбросили! Я ничего не знаю, – пытался оправдаться Гудмен.

– Твои оправдания шиты белыми нитками, – брезгливо заявил полковник. – Как ты мог? Тебя ожидало блестящее будущее! Я одобрял твою женитьбу на моей дочери. Почему, лейтенант, почему?

– Я сделал это ради Клэр. Она заслуживает того, чтобы жить в роскоши.

– Не оправдывай свою ненасытную жадность желанием обеспечить будущее моей дочери, – прервал его полковник. – Уведите его.

Сержант с помощником поторопились исполнить приказ.

Прежде чем подчиниться, Гудмен повернулся к Блейду и Шэннон с искаженным от злобы лицом:

– Вы за это заплатите, так или иначе, но вы заплатите!

Затем его увели, но еще долго слышались его проклятия и ругань.

– Мне не хочется в это верить, – сказал Гриир, медленно качая головой.

– Всегда тяжело, когда тебя предает тот, кому ты всецело доверял, – сочувственно сказал Блейд.

– Да. – Гриир откашлялся и попытался взять себя в руки. – Теперь, когда расследование подошло к концу, что ты собираешься делать, Блейд?

– У меня есть планы на будущее, – ответил Блейд, пожимая руку Шэннон.

– Они включают в себя Шэннон?

– У меня нет будущего без Шэннон.

– Ты собираешься на ней жениться?

– Если Шэннон не откажется взять в мужья метиса.

– Конечно, не откажусь. Ты тот, кого я люблю. Остальное не имеет значения.

– Поскольку у Шэннон нет отца и других родственников поблизости, то я хочу кое-что посоветовать. Для Шэннон будет гораздо лучше, если вы поселитесь где-нибудь в другом месте, пусть и недалеко от Ларами. Все-таки здесь у людей сохранились предрассудки, и когда вы поженитесь, люди перестанут уважать Шэннон. Я не хочу, чтобы она страдала, – сказал Гриир.

– Я тоже не намерен оставаться в Ларами, – сообщил Блейд – Мне приглянулась долина около Шайенна. Если ее еще никто не занял, я построю там дом. Деньги у меня есть.

Гриир одобрительно кивнул. А Шэннон была ошеломлена. Она впервые слышала о том, что Блейд собирается стать владельцем ранчо.

– Прежде чем вы уедете отсюда, мне бы хотелось отпраздновать вашу свадьбу. Если, конечно, вы хотите, – поспешно добавил Гриир.

– Конечно, хотим, – заверила Шэннон.

– Тогда беги в дом и сообщи об этом женщинам, а мы с Блейдом найдем священника и обо всем договоримся.

Шэннон вышла из штаб-квартиры в приподнятом настроении. Голова шла кругом. Неужели они действительно поженятся? То, о чем она столько мечтала, скоро свершится. Наконец-то они будут вместе!

– Вам будет нелегко, Блейд, – предостерег Гриир, когда Шэннон оставила их одних. – Ты знаешь, как здесь относятся к индейцам. Может, вам лучше уехать на Восток?

– Там ничего не осталось ни для меня, ни для Шэннон, – возразил Блейд. – Вайоминг – мой дом, моя родина, и я останусь здесь. Шэннон – настоящий боец. Она справится.

– Тогда пойдем к священнику – завтра вы сможете пожениться.

К тому времени, как Шэннон вышла из штаб-квартиры, весь форт гудел как улей. Все только и говорили об аресте лейтенанта Гудмена. Но когда на площади появилась Шэннон, разговоры перекинулись на нее. Похоже, люди были больше озабочены тем, где Шэннон провела ночь, чем тем, что наконец арестовали настоящего убийцу.

«Любовница индейца», «белая скво», «проститутка», «шлюха» – такими словами награждали девушку жители форта.

«Как они могут быть такими жестокими? Ведь она считала их своими друзьями. – Шэннон гордо вскинула голову, не позволяя окружающим думать, что их оскорбления глубоко ранят ее. – Пусть говорят, что хотят, все равно они с Блейдом будут вместе».

Шэннон надеялась, что в Шайенне все будет по-другому, а если нет, она переживет. Мама всегда ее учила: любовь побеждает все!

Молли Гриир помогла Шэннон собрать нехитрые пожитки; она не оправдывала замужество девушки, но держала свое мнение при себе и даже предложила для свадьбы одно из своих праздничных платьев. По лицу Молли Шэннон догадалась, что та хочет что-то сказать, но не решается.

– Молли, не стесняйтесь и выскажите все, что у вас на душе. Мы ведь друзья. Говорите, я не обижусь.

Молли тяжело вздохнула:

– Да, кое-что есть. Я слышала насчет лейтенанта Гудмена. Трудно поверить, что он способен на убийство. Гудмен часто бывал у нас, ухаживал за моей дочерью. Шэннон, ты абсолютно уверена в его виновности? Не может ли здесь быть ошибки? Я знаю, вы с Блейдом немало способствовали аресту лейтенанта. Такой приятный молодой человек! Они с Клэр собирались пожениться, бедная девочка не находит себе места.

– Ошибки никакой нет, Молли, – мягко произнесла Шэннон. – Лейтенант Гудмен сам признался, что совершил хладнокровное убийство. Он продавал оружие индейцам. Даже если бы он не сознался, улик против него достаточно.

– О Боже мой, о Боже, – пробормотала Молли, потирая виски. – Думаю, мне надо немного полежать. Ужасно разболелась голова.

Молли ушла, а Шэннон стала пришивать кружевные розочки на платье из нежно-розового шелка – одно из лучших ее платьев, не считая зеленого. Девушка мысленно представила, как будет жить с Блейдом в собственном доме, растить детей...

Неожиданно дверь распахнулась с такой силой, что чуть не слетела с петель, и в комнату ворвалась Клэр.

– Ты мерзавка! – заорала она. – Ты и твой проклятый индеец все испортили. Если бы не вы, я могла бы выйти замуж за Рональда и уехать из этой Богом забытой глуши. Я здесь все ненавижу! Рональд обещал мне роскошные наряды, украшения – все, что я пожелаю. Кому какое дело, торговал он оружием с дикарями или нет?

– Ты знала, – прошептала пораженная Шэннон, – ты знала об этом. И об убийстве ты тоже знала?

– Я ни о чем не знала, – прошипела Клэр, – и ты ничего не докажешь. Вы разрушили мою жизнь; настанет день, и я разрушу вашу. Подождите и сами убедитесь в этом.

Клэр резко повернулась и вылетела из комнаты. Шэннон застыла с иголкой в руке. Да, Клэр была убита горем, но не из-за того, что Гудмен оказался преступником. Стоит ли рассказывать об этом Молли и полковнику? Шэннон не станет этого делать. Они и без того очень расстроены последними событиями. А поскольку Гудмен за решеткой, Клэр ничего не сможет сделать.

На следующее утро Шэннон и Блейд поженились в маленькой церкви форта. Среди тех, кто при этом присутствовал, были полковник и Молли Гриир. Клэр Гриир не пришла, но Шэннон не обратила на это внимания. Это был самый счастливый день в ее жизни. Блейд был в восторге от обворожительности Шэннон в розовом платье, подчеркивающем белизну ее кожи. Никогда он не думал, что женится на такой красавице. Метисы редко достигают таких высот. То, что Шэннон полюбила его, казалось чудом. Молодые обменялись клятвами, и Блейд пообещал себе сделать Шэннон счастливой.

А Шэннон считала Блейда самым красивым мужчиной на свете. Его внешность была несколько необычна, но гордые черты лица и могучее телосложение никого не оставляли равнодушным. В новом костюме он выглядел великолепно. Кроме того, Блейд подстриг волосы и совсем не напоминал необузданного дикаря-индейца.

Церемония прошла быстро. Грииры по очереди поздравили молодоженов и пожелали счастья. Затем состоялся обед, устроенный Молли Гриир, на котором опять отсутствовала Клэр. Потом Блейд погрузил пожитки в фургон, запряженный парой лошадей, привязал сзади Бойца, и они выехали из форта Ларами.

– Не хочу проводить нашу брачную ночь в доме Грииров или в вигваме, – сказал Блейд. – Это нечто особенное, поэтому я и предложил сразу уехать. Давай отпразднуем начало семейной жизни под звездами.

– Ничего не может быть лучше, – с радостью согласилась Шэннон.

Они медленно двигались в южном направлении. Казалось, один Блейд знает, куда лежит их путь. В сумерках фургон остановили возле живописного ручья, в небольшой тополиной роще.

– Как здесь чудесно, – вздохнула Шэннон и взглянула на небо, где уже появились первые звезды.

Блейд улыбнулся и помог ей спуститься на землю. На мгновение их тела соприкоснулись, но Блейд со вздохом отпустил ее.

– Скоро, Огненная Птичка, – пообещал он. – Ты пока разведи огонь, а я поймаю наш свадебный ужин.

Не успела Шэннон разжечь костер, как он вернулся с двумя крупными кроликами, ошкуренными и выпотрошенными. Вскоре над поляной разнесся восхитительный аромат жареного мяса. Шэннон достала домашние лепешки, и они принялись за еду. Хотя Шэннон была голодна, она не могла проглотить ни кусочка, чувствуя непонятное волнение: «Стоит ли так нервничать в брачную ночь! Ведь они уже столько раз были близки!»

– Ты разве не голодна, Огненная Птичка?

– Не очень.

– А я проголодался, но дело не в еде. Мы всегда сможем поесть позже. Идем, – позвал он ее за собой, – ручей мелкий, и вода теплая.

Блейд достал полотенце и мыло.

– Ты собираешься купаться?

– И ты тоже, – многозначительно улыбался Блейд. Он положил мыло на траву, взял Шэннон за плечи, дрожащими руками расстегнул платье и спустил его с плеч, восхищенно глядя на обнаженную грудь. Нежно провел по ней кончиками пальцев.

– Какая у тебя нежная и белая кожа, – хрипло пробормотал Блейд. Его огромная ладонь казалась темным пятном на ее сияющем теле.

Шэннон подставила ему губы для поцелуя. Блейд впился в них с готовностью, затем покрыл поцелуями ее лицо, шею и плечи, спустился к соску и припал к нему, словно младенец. Шэннон издала слабый стон, побуждая к действию, и Блейд нетерпеливым движением стащил с нее платье и нижние юбки. Затем приподнял над ворохом одежды и перенес на густую сочную травку.

Нежный ветерок ласкал обнаженное тело девушки, шевелил волосы, слегка холодил грудь. Шэннон стояла перед Блейдом такая стройная, такая желанная, что он едва сдерживался, чтобы не овладеть ею прямо сейчас.

– Твоя одежда, – прошептала Шэннон, принимаясь расстегивать его рубашку.

Через несколько мгновений Блейд стоял перед ней во всей своей красе. Свет костра отбрасывал на его тело огненные блики, подчеркивая рельефные мышцы торса и ног. Восхитительное тело напоминало греческую статую, которую Шэннон когда-то видела в соседней усадьбе.

Блейд подхватил ее на руки и понес в воду. Вода действительно оказалась теплой и доходила Шэннон только до талии.

– Я забыл мыло, – вспомнил Блейд, бросился на берег и тут же вернулся. – Я вымою тебя первой.

Он намылил ее руки, затем спину. Его шершавые ладони возбуждающе скользили по ее чувствительной коже, чуть задерживаясь на грудях девушки, намыливая их и ополаскивая с дразнящей медлительностью. Шэннон ахнула, когда его рука исчезла под водой и скользнула по внутренней стороне ее бедра. Блейд страстно поцеловал ее, постанывая от вожделения. Неожиданно он убрал руку, что вызвало у Шэннон невольный протест.

– Не сейчас, любимая. Я еще не вымылся, – и вручил ей мыло.

Шэннон с удовольствием намыливала его великолепное тело, наслаждаясь каждым прикосновением к его упругим мускулам.

Они ехали не спеша и за три дня добрались до Шайенна. Каждую ночь они праздновали свою любовь под сияющими звездами, и Шэннон никогда в жизни не чувствовала себя более довольной и счастливой. «Если бы это длилось вечно», – мечтательно думала она. Ей хотелось растить детей в таком месте, где нет предрассудков, жить с Блейдом там, где о людях судят по их человеческим качествам, а не цвету кожи. Погруженная в сладкие грезы, Шэннон не заметила, как Блейд остановил фургон на пригорке, внизу которого простиралась долина.

– Вот здесь, Огненная Птичка, – сказал он, – здесь я построю наш дом. Наш скот будет щипать эту траву и мирно пастись на склонах холмов. Наши дети будут резвиться среди полевых цветов. Смотри! – Он указал куда-то влево. – Видишь, там течет небольшая речка. Значит, вода всегда будет у нас под рукой.

– Красиво, – вздохнула Шэннон, – и... мирно!

– Так мы и назовем ее, – с воодушевлением сказал Блейд, – Мирная Долина.

– Это далеко от Шайенна?

– Не очень, десять-двенадцать миль.

– А где мы будем жить, пока не построим дом?

– Найдем жилье в городе. Я собираюсь сначала запустить сюда скот и начать строить дом, хотя вряд ли успею закончить его раньше следующей весны. Я хочу, чтобы он был красивым и удобным. Тебе не пристало жить в лачуге.

– А у нас достаточно денег?

– Я не нищий, любимая, но и не слишком богатый. У меня есть кое-какие сбережения от отца. Он был очень удачливый охотник. Мы справимся, а потом ранчо начнет приносить доход. Тогда мы сможем позволить себе поездку в Айдахо, чтобы навестить твою семью. Тебе бы хотелось этого?

– О да, Блейд, да! Они тебя полюбят, я знаю!

Молодожены сняли комнату в отеле, надеясь со временем подыскать себе квартиру.

К лету 1868 года Шайенн превратился в процветающий деловой город. Он быстро разрастался, поскольку благодаря железной дороге сюда без проблем добирались переселенцы и строили себе дома.

Вскоре выяснилось, что город кишит и уголовными элементами, многие из которых – бывшие строители железной дороги; недаром Шайенн имел прозвище «Ад на колесах», где полно пьяниц, дебоширов и быстрых на расправу разбойников. Правосудие, если таковое здесь было, свершалось с помощью виселицы.

Блейд купил небольшое стадо сразу же после того, как заявил права на «Мирную Долину» и купил ее. Он нанял двух работников и с их помощью принялся за строительство дома. В последующие недели Шэннон чаще всего оставалась одна. Она не привыкла сидеть сложа руки и пыталась найти работу, но места в школе не было, а когда она заикнулась Блейду, что собирается поискать работу в одном из магазинов, он воспротивился. С типичным мужским высокомерием Блейд настаивал на том, что сам сможет ее содержать. К счастью, Шэннон нашла, где применить свою энергию.

Поскольку в Шайенне уже было около пяти тысяч жителей, то нашлось много как сторонников, так и противников принятия законопроекта о праве женщин голосовать и быть избранными. Как и в форте Ларами, здесь возникали стихийные кружки и общества, выступавшие за права женщин. Шэннон начала активно посещать различные собрания, где быстро познакомилась с инициативными женщинами, которые рады были принять ее в свои ряды.

Шэннон поручали готовить доклады, и она с изумлением заметила, что ее выступления с интересом слушают как женщины, так и мужчины.

В октябре 1868 года Шэннон начала письмо своей матери:

«Дорогая мама, я вышла замуж! Мы с Блейдом поженились в церкви форта Ларами и сейчас живем в Шайенне. Я в восторге – мы оба в восторге! Блейд приобрел участок земли неподалеку от Шайенна и назвал его «Мирная Долина». Сейчас он строит дом. А пока мы живем в гостинице. Я давно не получала от вас писем – надеюсь, что у вас все хорошо. Если ты написала мне в Ларами, то письмо будет идти долго, пока не найдет меня здесь. Хотелось бы сообщить тебе насчет Девлина, но я понятия не имею, где он сейчас. Я так хочу, чтобы вы все познакомились с Блейдом. Я очень его люблю. Ты увидишь, мама, что мой муж именно такой, каким я его описывала. Беспокоилась лишь о том, как нас примут в Шайенне, но пока все идет хорошо. Я с головой ушла в общественную работу и участвую в движении за права женщин. Понимаю, что для тебя это все необычно, но уверена – ты тоже поддержишь наше движение. Блейд гордится всем, что я делаю. Мы все здесь уверены – Вайоминг будет первым штатом, где женщины начнут голосовать. Передавай всем от нас привет и пиши почаще.

Твоя дочь Шэннон».

Все последующие недели Шэннон была занята. Ей приходилось часто выступать перед публикой, и это удавалось удивительно легко. Ей не мешали выкрики тех, кто хотел прервать выступление, ничто не могло поколебать ее уверенности в своей правоте.

Блейд был рад тому, что Шэннон нашла применение своей неуемной энергии. По крайней мере, в его отсутствие Шэннон не приходилось скучать. Он лишь беспокоился, как бы горожане не узнали о том, что он метис. До сих пор этот вопрос не возникал – немногие видели таинственного Блейда Страйкера, – и он уповал на то, что день, когда все всплывет наружу, никогда не настанет. Надо было как можно быстрее построить дом, но, к несчастью, зима была ранняя, и в конце октября вся долина лежала в снегу. Блейд решил, что им лучше остаться на зиму в гостинице и не искать другого жилья. Все эти зимние вьюжные дни они подолгу занимались любовью или просто лежали в объятиях друг друга, наслаждались покоем и тишиной. Иногда посещали премьеры в новом оперном театре, но чаще проводили время в обществе друг друга.

В Рождество Шэннон с восторгом сообщила о своей беременности, но, к ее большому разочарованию, надежды оказались пустыми. Блейд успокаивал как мог, но все же втайне был рад, что Шэннон пока будет принадлежать только ему.

– Дети еще появятся, Огненная Птичка, ведь мы с тобой проводим столько времени, делая их. Я вовсе не жалуюсь. Это очень приятная работа.

– Работа! Ты называешь занятия любовью работой? – набросилась на него Шэннон с наигранным гневом.

– Работа, которая доставляет мне больше удовольствия, чем что-либо еще в жизни.

Затем Блейд целовал ее, и комната погружалась в тишину, прерываемую сладострастными стонами и негромкими вскриками.

Настал 1869 год и принес с собой еще больше снега и холода. Вплоть до апреля земля была укутана белым покрывалом, и казалось – зиме не будет конца. Но все же весна вступила в свои права: холмы и долины покрылись сочной зеленой травой, повсюду расцвели полевые цветы. Блейд вернулся в Мирную Долину и подсчитал потери из-за зимы. Теперь предстояло продолжить строительство дома, который будет состоять из четырех просторных комнат и окажется настолько прочным, что выдержит натиск любой непогоды.

Движение за права женщин приобрело в Вайоминге небывалый размах. Весной в Шайенн прибыла с лекциями Анна Дикинсон. Ее выступления были напечатаны в местной газете, и все, кто не присутствовал на лекциях, могли ознакомиться с их содержанием. Шэннон удалось поближе узнать мисс Дикинсон, и они провели за беседой несколько приятных часов, после чего Шэннон проводила знаменитую женщину на вокзал.

Вдохновленная идеями Дикинсон и той страстью, с которой она работает, Шэннон стала одной из самых активных сторонниц женского движения. Ее выступления были очень популярны, и весь Шайенн уже знал Шэннон в лицо. Вскоре ни одно заседание не обходилось без Шэннон, ее приглашали выступать перед самыми различными аудиториями.

Однажды в начале лета Шэннон попросили выступить с лекцией в ратуше. Она с волнением ждала этого момента, поскольку будут присутствовать многие горожане, включая законодателя Уильяма Брайта, который должен был огласить законопроект, написанный секретарем Эдвардом Ли. Блейд несказанно удивил Шэннон тем, что изъявил желание пойти на это собрание и послушать ее выступление. Обычно дела на ранчо отнимали все его свободное время.