Глава 1

Лондон, 1778 год

Леди Алекса Эшли сделала танцевальное па, и ее многочисленные белые юбки взметнулись вокруг стройных лодыжек. Все ее надежды были связаны с балом в честь ее помолвки, и теперь ее фиалковые глаза взволнованно блестели. Ее отец, сэр Джон Эшли, наперсник и советник короля Георга III, скоро объявит о помолвке и предстоящей свадьбе дочери с лейтенантом королевского флота Чарлзом Уитлоу. Отец не переставал превозносить достоинства жениха, человека весьма заурядного и скучного, пока сама Алекса не уверовала, что Чарлз и есть тот самый принц, которого она ждала.

Конечно, Чарлз был молод, хорош собой и до безумия влюблен. И он был богат. А что еще нужно девушке в восемнадцать лет? Конечно, брак с Чарлзом рассеет все ее сомнения. Чарлз будет прекрасным мужем, добрым, внимательным, любящим. Не важно, что ее душа не поет от радости, когда он ее целует. И что ее тело тоскует по чему-то неведомому. Она надеялась, что со временем Чарлз научит ее тело отзываться на его ласки. Алекса кокетливо улыбнулась, когда Чарлз обвил рукой ее гибкую талию, и склонила голову ему на плечо.

— Вы счастливы, дорогая? — спросил Чарлз. Алекса колебалась всего мгновение.

— Конечно, Чарлз. А вы?

— Нет слов, чтобы выразить мой восторг, — заверил ее Чарлз. — Но я буду еще счастливее, когда мы войдем в нашу спальню и закроем дверь.

— Чарлз! — сердито воскликнула немного шокированная Алекса.

Чарлзу было несвойственно вести себя столь фривольно, но она знала, что это вино придало ему храбрости, и ей стало смешно. Интересно, окажется ли Чарлз таким же страстным, как герои романов, которыми зачитывалась Эшли.

Холодные серые глаза стоявшего в противоположном конце комнаты Адама Фоксуорта не отрывались от тонкой, стройной фигуры, окутанной девственным белым одеянием, которая, казалось, тает в объятиях одетого в военную форму молодого жениха. Он всматривался в ее лицо, красивое, изящное и хрупкое, лицо странных контрастов, с глубокими фиалковыми глазами в черной бахроме ресниц, которые поблескивали на кремовой коже, полупрозрачной, словно алебастр. Губы у нее были пухлые и чувственные. Черные как вороново крыло блестящие волосы были искусно уложены, выбивались лишь непокорные прядки.

Адама буквально пленила Алекса Эшли. В талии она была тонка, но пышные груди волнующе поднимались над низким квадратным вырезом. Когда она поворачивалась, он видел соблазнительный изгиб ее спины и покатых плеч. Под пышной юбкой угадывались длинные, стройные ноги. Он с усилием оторвал взгляд от красавицы и мысленно сосредоточился на ее отце, Джоне Эшли, которого ненавидел. Его ненависть и жажда мести были все так же неистовы, хотя прошло долгих пятнадцать лет. Эти одинокие годы лишь укрепили его решимость. Наконец вмешалась судьба и настал момент отмщения.

— Ты не передумал, Адам?

Адам неохотно отвел взгляд от танцующей красавицы и гневно посмотрел на сообщника.

— Об этом не может быть и речи, — пылко проговорил он. — Разве Джон Эшли тогда передумал? Ты меня уже достаточно хорошо знаешь, Мак, и должен понимать, что я не нарушу клятвы, которую дал, когда был совсем еще молод.

— Не делай этого, Адам, прошу тебя, — умоляюще проговорил Мак, внимательно глядя в серебристые глаза своего друга. — В конце концов ты навредишь только этой невинной девушке и самому себе.

Адам печально улыбнулся и провел пальцами по золотисто-рыжеватым волосам.

— Она — отродье дьявола и его супруги, как может она быть невинной?

— Образумься, Адам. Эта девушка ничего не знает о задуманной тобой вендетте.

— Скоро узнает, — холодно отозвался Адам, снова устремив ледяной взгляд на леди Алексу.

— Адам, — не унимался Мак, — оставь это. У нас есть дела поважнее. Ты же знаешь, капитан Джонс…

— Замолчи, болван! — гневно прошипел Адам. — Или ты хочешь, чтобы весь Лондон узнал, зачем мы здесь? Ничто не помешает мне выполнить свой долг. А о девушке не беспокойся. В отличие от ее отца я не совсем бессердечен. Я намерен воспользоваться ею и не стану убивать.

Алекса не могла не заметить высокого привлекательного мужчину в сером. Он следил за каждым ее движением, и когда, обернувшись, она встретилась с ним взглядом, то была потрясена враждебностью, сверкнувшей в его прищуренных глазах. Он с насмешливым видом поклонился Алексе, и в ее душе шевельнулось недоброе предчувствие. Его силу и мужественность подчеркивали покрой и цвет его одежды. По сравнению с ним остальные мужчины, в том числе и Чарлз, выглядели какими-то немощными.

Рядом с мужчиной в сером стоял мужчина такого же роста, с огненно-рыжими волосами и бородой. Его бицепсы не оставляли сомнения в недюжинной силе, которой он обладал, ясные синие глаза весело поблескивали. И одному, и другому было лет тридцать.

— Кто этот человек, Чарлз? — спросила Алекса. — Одетый во все серое. Я никогда его не видела. Он не из ваших друзей?

Чарлз повернул голову и тут же встретился с ледяным взглядом Адама Фоксуорта.

— Видит Бог, он не из числа моих друзей! — Чарлз передернул плечами. — Я думал, его пригласил ваш отец.

Алекса разочарованно вздохнула:

— Но вы знаете, кто он?

— Житель колоний, приехавший получить наследство. Племянник какого-то графа, дядюшка умер и оставил в отдаленной части Корнуолла землю. Слава Богу, он не из тех подстрекателей, которые сражаются бог весть за что. Пенуэлл, вот кто это, граф Пенуэлл. Его наверняка пригласил ваш отец.

— Наверняка, — повторила Алекса, пораженная неприкрытой враждебностью этого человека. Ведь она видит его впервые. Откуда же такая ненависть?

— Здесь очень жарко, давайте выйдем на воздух, — неожиданно предложил Чарлз. — Побудем наедине. Последние несколько дней мы все время на публике.

Они вышли через высокое французское окно, и Чарлз повел ее в уединенную часть огромного сада в загородном поместье ее отца неподалеку от Лондона. Они не знали, что на некотором расстоянии от них, крадучись, идет высокий мужчина в сером. Когда они подошли к беседке, Чарлз на мгновение замешкался, а потом потянул Алексу внутрь. Она села рядом с Чарлзом на одну из кушеток.

Молчание затянулось. Первой его нарушила Алекса:

— Вы слышали сегодня разговор о Лисе и тех неприятностях, которые его корабль, «Серый призрак», причиняет нашему флоту?

Чарлз усмехнулся, придвигаясь к ней поближе:

— От этого проклятого Лиса нам один вред. Он пустил ко дну шесть кораблей. Недаром носит фамилию Лис. Так же коварен и хитер. Налетает как смерч, наносит удар и исчезает, словно призрак.

— А вы когда-нибудь видели его судно? — с любопытством спросила Алекса.

— Один раз. И то издали. Наш корабль погнался за ним, но его судно, казалось, поглотило море. Чего бы только я не отдал, чтобы настичь Лиса и его пиратов.

— А разве он пират?

— Он занимается каперством, а это одно и то же. Проклятые мятежники перешли все границы. Их действия санкционированы правительством. Ходят слухи, будто больше двух тысяч вооруженных каперов снуют по морям, имея на борту более восемнадцати тысяч орудий и семидесяти тысяч бойцов. Остается лишь гадать, как этим разбойникам удалось так организоваться.

— А они могут победить? — спросила Алекса, чувствуя невыразимую симпатию к смельчакам, отважно сражающимся за свою свободу.

— Никогда, — уверенно ответил Чарлз. — Наш флот самый сильный в мире, так же как и наша армия. Мы непобедимы.

Она всегда ценила собственную независимость и сочувствовала героической борьбе Америки. После безвременной кончины ее матери пятнадцать лет назад отец предоставил ей полную свободу. Не случись этого, Алекса боролась бы за нее, восстав против несправедливости.

Поглощенная своими мыслями, Алекса не заметила, как Чарлз расстегнул застежки на спинке ее платья, пока прохладный ночной воздух не коснулся ее тела.

— Что выделаете, Чарлз? — возмущенно спросила она.

— Мы помолвлены, Алекса, — обиженно произнес Чарлз. — Завтра я ухожу в море и вернусь только за несколько дней до нашей свадьбы. Что плохого, если мы вступим в брачные отношения заранее? Я вас хочу, Алекса.

И не дожидаясь ответа, Чарлз буквально набросился на нее. Его неловкие поцелуи и толстые неуклюжие пальцы вызвали у нее отвращение. Много раз за последнее время она представляла себе близость с Чарлзом, но то, что происходило сейчас, было совсем не похоже на ее мечты.

— Чарлз, ведите себя прилично, — строго произнесла она. Однако ее слова не охладили его пыла. — Вы же знаете, мы не можем… мы не можем… сделать то, что вы хотите. Это нехорошо. И потом, вы пьяны. Уберите от меня руки!

Совершенно обезумевший при виде ее молочно-белых грудей, немного обнажившихся от его попыток стянуть с нее лиф, Чарлз, одурманенный алкоголем, был одержим одной целью — овладеть Алексой.

Алекса услышала, как тонкая ткань ее бального платья рвется, и решила пустить в ход зубы и ногти. Она впилась ему в лицо своими длинными ногтями, и он выругался, когда они оставили на его щеках кровавые борозды.

— Ч-что эт-то значит, милочка? Я не сделаю вам больно. Если вы меня любите, то не должны сопротивляться. Просто лягте на спину и расслабьтесь.

Он силой уложил ее на кушетку и лег на нее. Он обслюнявил ей груди и пытался задрать юбки. Только сейчас она поняла, что он ей противен.

Она хотела закричать, но он впился губами в ее губы.

— Я мечтал об этом, Алекса, — стонал он. — Тебе понравится. Вот увидишь. У тебя груди, как шелк. А какие бедра! Я просто весь горю. Откройся мне, милочка, пока я не взорвался.

Алекса почувствовала, что никогда по-настоящему не знала Чарлза, хотя они были друзьями не один год. Неужели он все это время притворялся? Она поперхнулась, когда он просунул язык ей в рот, и издала хриплый крик, ощутив, что его пальцы вторглись в ее лоно. Чарлз счел ее крик проявлением страсти.

— Вот так, милочка, шевелись, — пыхтел он, собираясь усесться на нее. — Я знал, что тебе понравится. Скоро мы будем мужем и женой, и я смогу делать это так часто, как нам захочется.

Алекса запаниковала. Ведь он ее просто насилует. Никакой романтики! В этот момент она почувствовала, как что-то мокрое и твердое уткнулось ей между бедер. Неожиданно тяжесть с ее тела свалилась.

— Как вы себя чувствуете, леди Алекса? — услышала она чей-то низкий грудной голос.

Алекса резко приподнялась, щурясь от лунного света и пытаясь разглядеть стоявшую в дверях фигуру. Широкие плечи и мускулистые ноги, серое одеяние. Ошибки быть не могло. И она легко произнесла его имя, хотя они и не были друг другу представлены.

— Лорд Пенуэлл! Что… что вы здесь делаете?

— Спасаю деву, попавшую в беду, — ответил он с надменной насмешливостью. — Или я поступил неправильно?

— Конечно же, правильно. Чарлз слишком много выпил и… и… Как все это неловко, — пробормотала она, запинаясь и краснея.

— Объяснения ни к чему, миледи. У меня зоркие глаза и неплохой слух. Я все видел и слышал и поэтому решил вам помочь.

Глаза, подобные двум осколкам льда, блестящего в лунном свете, уставились на пышные, почти совсем голые груди Алексы, а потом переместились на ее стройные ноги. Она быстро оправила юбку и повернулась к Адаму спиной, чтобы прикрыть грудь, насколько то было возможно, рваными краями лифа.

Раздался громкий стон. Это Чарлз с трудом поднялся с пола, куда Адам без всяких церемоний швырнул его.

— Ч-то… что случилось? — спросил он ошеломленно и, увидев Адама, вознегодовал. — Как вы посмели! — в ярости бросил он. — У меня был личный разговор с моей нареченной. Вы должны извиниться, лорд Пенуэлл!

— Мне показалось, что вы попытались обратить разговор в нечто большее, — сказал Адам. — И когда леди запротестовала, я счел себя обязанным вмешаться.

— Вы, жители колоний, слишком много себе позволяете! — взревел Чарлз. — Вам не место в приличном обществе, вы — настоящие дикари!

Напряженная улыбка искривила губы Адама. Алекса настороженно смотрела на мужчин. Надо вмешаться, подумала она, иначе произойдет нечто ужасное. Но что она может сделать?

— Чарлз, прошу вас, — умоляюще промолвила Алекса. — Успокойтесь. Лорд Пенуэлл поступил так, как счел нужным в данных обстоятельствах. Утром вам все покажется в ином свете.

Чарлз побагровел:

— Вы, Алекса, вероятно, забыли, что утром я уеду и что это была последняя возможность для нас… э-э… поговорить наедине до моего отплытия. В конце концов я ваш жених. Какое право имеет этот колонист вмешиваться в наши отношения? Я намерен хорошенько его проучить.

И Чарлз бросился на ничего не подозревающего Адама. Однако лорд быстро отступил в сторону. Чарлз снова ринулся в атаку, но, встреченный крепкими кулаками Адама, грохнулся на пол, как мешок с картошкой; Адам лишь потирал костяшки пальцев.

Алекса была ошеломлена. С того момента, как она вышла из дома в сопровождении Чарлза, события замелькали с невероятной быстротой, и теперь ей оставалось только стоять и глазеть на неподвижное тело жениха.

— Вы убили его! — ахнула она, обретя дар речи.

— И не надейтесь, — презрительно усмехнулся Адам. — Ваш молодой щеголь придет в себя и утром отправится в море.

— Незачем было бить с такой силой, — укоризненно сказала она.

— Я вполне мог бы уйти и позволить ему обесчестить вас, — с вызовом возразил Адам.

— Пожалуй, я схожу в дом за помощью, — сказала Алекса, пропустив мимо ушей колкость Адама.

— В таком виде? — осведомился Адам, выгнув тонкую бровь. — Это произведет сильное впечатление.

Глянув на свое рваное и мятое платье, Алекса поняла, что Адам прав. Ей лучше проскользнуть незамеченной в свою комнату и передать отцу, что у нее внезапно разболелась голова.

— Я смогу попасть к себе через черный ход, но как быть с Чарлзом? — спросила Алекса. — Не можем же мы бросить его здесь.

Если бы она посмотрела в глаза Адама в этот момент, то бежала бы без оглядки. Неестественный свет сверкал в этих серебряных глазах, и он улыбнулся так, словно судьба вот-вот свершится.

— Я попрошу моего друга благополучно доставить его на корабль. Завтра он будет так занят поисками Лиса, что забудет обо всем, что случилось ночью.

— Я… я не знаю, — заколебалась Алекса. — Не лучше ли обратиться к кому-нибудь?

— Хотите, чтобы пошли сплетни о том, что ваш жених напился и обесчестил вас? Что какой-то граф стукнул его так, что он упал без чувств? Дело ваше. Выбирайте, миледи.

— Нет… нет, — возразила Алекса, представив себе, в каком неловком положении окажется, вернувшись в бальный зал полуголой. — Ваше предложение гораздо благоразумней. Я… я помирюсь с Чарлзом, когда он вернется. Не будь он пьян, не повел бы себя таким образом.

— Вы не лишены здравого смысла, миледи, — насмешливо произнес Адам. — Подождите здесь, пока я приведу своего друга. А потом провожу вас до черного хода. — И он выскользнул за дверь.

Тяжело вздохнув, Алекса погрузилась в размышления. Только что она смеялась и танцевала со своим нареченным, затем боролась с пьяным насильником, в которого он превратился. В самый критический момент появился лорд Пенуэлл? Беседка не относится к тем местам, где может случайно оказаться посторонний человек. Именно поэтому Чарлз и повел ее туда. Что-то здесь не так. Но что именно? Ответа на этот вопрос Алекса не знала.

Адам вернулся на удивление скоро в сопровождении рыжеволосого мужчины, с которым он разговаривал в бальном зале.

— Леди Алекса, позвольте представить вам моего друга, Логана Макхью. Все зовут его Маком. Он любезно согласился благополучно доставить вашего… э-э… жениха на корабль.

Алексе показалось, что вид у Мака какой-то нерешительный, но приписала это необычности ситуации. Смущенная своим растерзанным видом, она сказала:

— Рада с вами познакомиться, Мак, и благодарна за помощь.

Прежде чем ответить, Мак бросил на девушку испепеляющий взгляд:

— Всегда готов прийти на помощь девице в беде, миледи. Надеюсь, вы меня за это не возненавидите.

Поняв его слова на свой лад, Алекса улыбнулась:

— Как это можно? Вы пришли на помощь другу и тем самым помогли уладить мои трудности. Мой жених злоупотребил спиртным, и для всех будет лучше, чтобы он вернулся на свой корабль до того, как разразится скандал.

— Я буду хорошенько за ним присматривать, миледи, — пообещал Мак. — Очень скоро он окажется на своей койке, где и проспится.

С удивительной легкостью Мак перекинул обмякшего Чарлза через плечо, вышел из беседки и вскоре исчез в темноте. Теперь Алексе нужно было только решить, как добраться до своей комнаты так, чтобы ее никто не заметил, и послать горничную сообщить отцу, что она нездорова. Она выжидательно посмотрела на Адама.

— Полагаю, нам нужно идти, — сказала она, тревожно всматриваясь в темноту. — Вдруг кому-то придет в голову заявиться сюда.

Впервые с тех пор как он неожиданно появился в беседке, Адам вплотную подошел к девушке, так что его жаркое дыхание касалось ее лица. Он привлек ее к себе, и тела их соприкоснулись, ее пышные груди прижались к его серому фраку, а их губы оказались совсем близко. Словно зачарованная, Алекса ждала поцелуя, сердце ее учащенно билось.

Но когда она осмелилась взглянуть на него, то прочла в его глазах плохо скрываемое презрение и невольно отпрянула.

— Пойдемте, леди Алекса, — сказал Адам, взяв ее за локоть. — Конечно, вы правы, нам лучше уйти.

Они вышли из беседки, и Адам повел ее по кружной дороге к дому. Поглощенная мыслью о том, как проникнуть в дом незамеченной, Алекса не обратила внимания на закрытый экипаж, стоявший у двери.

Из дома доносились звуки веселья, бал был в полном разгаре. Видимо, слуги находились в передней части дома, обслуживая гостей. Алекса с облегчением вздохнула и уверенно направилась к двери. Лорд Пенуэлл ей нравился, однако не вызывал у нее доверия. Его неотразимые серые глаза производили на нее какое-то странное впечатление, даже пугали ее.

— Благодарю вас, милорд, — сказала Алекса, обернувшись к Адаму. — Теперь со мной ничего не случится. Не буду вас задерживать.

Он крепче сжал ее локоть, и на мгновение Алексе стало страшно. Страх усилился, когда рука Адама опустилась ей на талию и потащила прочь от дверей.

— Что это значит, сэр?! — в отчаянии закричала она. — Отпустите меня! Сию же минуту!

— Прошу прощения, миледи, но вы поедете со мной. Ваша семья задолжала мне, и я пришел получить долг.

— Тогда поговорите с моим отцом, — возразила Алекса. — Я уверена, он с удовольствием расплатится с вами.

— Конечно, расплатится, не волнуйтесь. Но чем-то более ценным, чем деньги, — загадочно проговорил Адам. — Идите спокойно, не бойтесь, ничего с вами не случится.

Алекса подумала было, что ее похищают ради выкупа, но она тотчас же отогнала эту мысль, когда лорд Пенуэлл сказал, что ему нужно нечто большее, чем деньги. Чего же он хочет? Ее благосклонности? Но он сказал, что ей нечего бояться. Можно ли ему верить? Она решила позвать на помощь, но Адам зажал ей рот ладонью.

— Я велел вам идти спокойно, — раздраженно сказал он. — Не вынуждайте меня применять силу.

Он сунул Алексе в рот тряпку и перекинул ее через плечо, так что голова ее свесилась ему на спину. Она неустанно колотила руками и ногами по его телу, но он не обращал на это никакого внимания. Подойдя к карете, лорд Пенуэлл швырнул ее внутрь и уселся рядом. Карета рванулась с места, и Алекса обернулась и бросила отчаянный взгляд на свой дом.

Ей и в голову не приходило, что к своей прежней жизни она никогда больше не вернется.

Глава 2

Обнаружив, что руки у нее свободны, Алекса вынула кляп изо рта и попыталась вздохнуть. Страх и возмущение клокотали в ней, и она дрожала, потому что ее богатое воображение стало рисовать самые пугающие картины.

Она ни минуты не сомневалась, что лорд Пенуэлл — человек опасный. От него исходило ощущение силы и властности. Алекса почти не сомневалась, что этот человек может быть грубым, если ему прекословить. Но чего он от нее хочет? Из его слов Алекса поняла, что ее похищение как-то связано с ее отцом. А также с матерью, которая вот уже пятнадцать лет как умерла.

Адам напряженно прислушивался, нет ли за ними погони. Вряд ли Алексы уже хватились, поскольку последний раз девушку видели в обществе жениха. И если Мак сделал свое дело, Чарлз уже благополучно обретается на своем корабле и отсыпается после выпивки. Если повезет, «Галлант» отправится на поиски неуловимого Лиса и Чарлз не узнает о таинственном исчезновении невесты.

Добравшись до пустынных доков, Адам вздохнул с облегчением и повернулся к разъяренной Алексе.

— Мы почти приехали, миледи, — холодно сообщил он.

— Куда? — спросила Алекса, вглядываясь в темноту, хотя запах моря не оставлял никаких сомнений в том, где они находятся.

— Скоро узнаете, — ответил Адам. Карета остановилась.

Схватив Алексу за руку, Адам вытащил ее из экипажа и повел подлинной пристани, где в конце смутно вырисовывались очертания стоявшего на якоре судна. Алекса остановилась и уперлась пятками в гнилой деревянный настил набережной.

— Нет! — Она задыхалась от ужаса. — Я не пойду! Почему вы так поступили со мной, лорд Пенуэлл?

— Называйте меня по имени, — отозвался лорд Пенуэлл. — Меня зовут Адам, Адам Фоксуорт. Лорд Пенуэлл — для меня непривычно. В Америке титулы ничего не значат.

— Прошу вас, лорд Пенуэлл… Адам. — «Что угодно, лишь бы умилостивить его», — Алекса. — Если вы освободите меня, я никому не расскажу, что случилось. Я вернусь домой, а вы можете заняться своим делом.

— Мое дело — это вы, миледи, — натянуто улыбнулся Адам. — Я слишком много лет ждал отмщения. — Он сгреб в охапку сопротивляющуюся девушку и поспешил в конец дока, оставаясь глухим к громким протестам Алексы и ее отчаянным крикам. Использовать дочь — его единственный шанс отомстить человеку, которого он ненавидел чуть ли не половину своей жизни.

Почти у конца дока Алекса увидела, что с призрачного судна спустили трап и что Адам, равнодушный к ее мольбам, направляется прямо туда. Ее охватила паника. Происходящее казалось ей кошмарным сном. Разве она не дочь сэра Джона Эшли, могущественного придворного вельможи? Что собирается с ней сделать Адам Фоксуорт?

Они поднялись по трапу корабля, казавшегося совершенно безлюдным, пересекли палубу и по лестнице спустились в темный коридор. Потом открылась какая-то дверь, и Алекса оказалась в маленькой сырой каюте. С крюка в потолке свисал фонарь, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Легкие волны ударяли в темную обшивку таинственного корабля, которому суждено было стать ее тюрьмой. Войдя в каюту, Адам поставил ее на ноги. Взглянув на него, Алекса увидела вместо лица каменную маску.

— Ваш замок, миледи, — насмешливо сказал он, отвесив ей поклон.

Забыв все правила приличия, Алекса впала в ярость.

— Будьте вы прокляты! — крикнула она. — Вы за это заплатите! Мой отец не успокоится, пока вас не схватят и не накажут за столь трусливый поступок!

— Сначала пусть он меня схватит. — Адам мрачно улыбнулся, затем плотно сжал губы. Сейчас лицо его выражало злобу. И Алекса поняла, что такого, как Адам Фоксуорт, ничем не проймешь.

— Почему вы ненавидите моего отца? Я уверена, он даже не знает о вашем существовании.

— Ничего, узнает после этой ночи. И вспомнит больше, чем вам известно, — уверенно сообщил Адам. — А теперь я пожелаю вам добрых снов, миледи. Надеюсь, вам будет удобно, — произнес он с издевкой.

— Вы уходите? — в отчаянии спросила Алекса. — Вы ведь не оставите меня одну? — И она судорожно вцепилась в его атласный рукав.

— Я думал, вы обрадуетесь, если я уйду, — язвительно заметил Адам. — Не волнуйтесь, о вас будут хорошо заботиться в мое отсутствие. Никто не причинит вам вреда.

Она продолжала его удерживать, широко раскрыв от страха фиалковые глаза, и Адам едва не утратил решимость, ее близость странным образом взволновала его. Алекса казалась такой беспомощной, такой растерянной, что ему вдруг захотелось защитить ее — даже от самого себя, что было невозможно. Ему не хотелось, чтобы другой мужчина к ней прикасался, даже достойный уважения Чарлз, особенно Чарлз, мрачно подумал он. Он сам хотел разбудить в ней чувства, услышать, как она выкрикивает его имя в пылу страсти.

Похолодев от взгляда его серых, как буря, глаз, Алекса замерла. Во рту у нее пересохло, ей стало трудно дышать. Он оскалил зубы в улыбке, как волк, прежде чем сомкнуть на кролике челюсти. Грубая сила и едва скрываемая склонность к насилию вызывали в Алексе доселе неведомые ей чувства.

Охваченный похотью, он впился в ее губы неистовым поцелуем, его язык ворвался во влажную полость ее рта. Тело Алексы откликнулось на этот поцелуй, и, когда Адам провел языком по ее нежной шее, девушка громко ахнула, и это вернуло ее к действительности. А Адам подумал о том, что сейчас не время возиться с дочерью врага. Для этого у него будет достаточно времени, когда они благополучно покинут Лондон. И Адам неохотно оттолкнул Алексу.

Она тяжело опустилась на койку, настороженно глядя на Адама, оправляющего одежду.

— Все это приятно, миледи, но вам придется некоторое время подождать моего… скажем, внимания. Мне нужно вернуться на прием в доме Эшли, чтобы ваше исчезновение не связали с моим отсутствием, а также передать вашему отцу записку. До скорого свидания, леди Алекса.

Он ушел, и скрежет ключа, повернувшегося в замке, резанул ей слух.

— Подождите! — крикнула Алекса. — Не уходите! Не оставляйте меня одну!

Ее слова отозвались эхом в пустой каюте.

Подавленная, Алекса закусила губу так, что она начала пульсировать. Алекса не желала признать свое поражение. Придется терпеть, пока она не узнает целей Адама. А если представится возможность убежать, нужно быть наготове. Слезами делу не поможешь. И еще она должна побороть влечение к своему похитителю.

Измученная, Алекса легла на койку и уснула. Она не знала, что спустя несколько часов одетый в черное незнакомец тихо открыл дверь и посмотрел на нее сквозь прорези в маске, скрывающей его лицо.

Первые лучи солнечного света проникли сквозь грязное стекло маленького круглого иллюминатора, покалывая Алексе веки, пока наконец не разбудили ее. Она застонала и вытянулась, не понимая, почему ее мягкий матрас вдруг стал комковатым. Она повернулась, намереваясь звонком вызвать горничную, и чуть не свалилась с койки. Широко раскрыла глаза и едва удержалась от крика, вспомнив все, что случилось накануне вечером.

Поднявшись, она расправила рваное и смятое бальное платье, кое-как подколола волосы и, подойдя к двери, повернула ручку. Дверь по-прежнему была заперта. В ярости она принялась колотить в нее, но ответом ей было молчание. Потирая руку, она снова села на койку и с нетерпением ждала, когда кто-нибудь появится.

Она знала, что не одна на корабле, потому что сквозь переборки до нее доносился шум. Где-то наверху работали люди. Знает ли кто-нибудь, кроме этого ужасного Адама Фоксуорта, что ее держат в плену? Алекса принялась мерить шагами каюту.

Наконец за дверью послышался шум. Она круто повернулась, думая, что сейчас увидит своего похитителя. Но когда дверь отворилась, в каюту с обезоруживающей улыбкой вошел высокий рыжеволосый мужчина.

— Надеюсь, вы хорошо спали, миледи? — сказал Мак, широко улыбнувшись.

— Где лорд Пенуэлл? — спросила Алекса, не ответив на приветствие Мака. — Вы пришли освободить меня?

— Увы, нет, миледи, — с сожалением сказал Мак. — Я должник Адама и обещал ему не вмешиваться.

— Он дурно со мной поступил! — воскликнула Алекса. — Я не сделала ему ничего плохого. Прошу вас, отпустите меня! Никто не узнает, что это вы меня освободили.

— Мне очень жаль, — пробормотал Мак. — Адам заверил меня, что вам не причинят никакого вреда. Я должен присматривать за вами, пока его здесь нет.

— Где он?

— Вчера вечером снова отправился на бал. Когда убедится, что никто не подозревает его в вашем похищении, вернется на корабль. Через день-другой будет здесь.

— Значит, я ваша пленница.

— Гостья, если угодно.

— Черта с два! — с негодованием бросила Алекса. — Меня насильно увезли из дома!

— С нашей гостьей какие-то проблемы, Мак? — раздался хриплый голос.

Мак и Алекса обернулись.

— Нет, капитан, — ответил Мак.

Алекса во все глаза смотрела на высокого представительного мужчину, заполнившего собой весь дверной проем. Лицо его было скрыто маской. Волосы покрыты платком, надетым на пиратский манер и завязанным у шеи. На маску была наложена лисья морда. Алекса никогда не видела этого человека, но сразу догадалась, кто это.

— Вы! — выдохнула она, дрожа. — Это невозможно! Вы — Лис! Как можете вы находиться в лондонской гавани? Вас ищет весь британский флот! Как вы ускользнули от него?

— С легкостью, миледи, — ответил Лис. — У нас на мачте поднят флаг Соединенного Королевства. Нехитрый трюк, согласен, но он действует.

— Но… почему на борту вашего корабля? Где лорд Пенуэлл? — В ожидании ответа Алекса перевела взгляд на Лиса.

Однако ответил ей Мак:

— Мы с Адамом много лет были друзьями. Ходили на одном судне в Америку. Когда началась война с Англией, меня завербовал Лис, и я стал служить у него на капере «Серый призрак». Со временем он назначил меня своим первым помощником. Приехав на днях в Лондон с секретной миссией, я случайно встретился с Адамом, и он попросил меня помочь ему нанять Лиса для осуществления некоторых своих планов, включая ваше похищение, миледи.

— Лорд Пенуэлл хорошо заплатил, — вмешался в разговор Лис. — К тому же его план совпал с моим собственным, вот я и согласился. Когда он вернется, мы отчалим под носом у британского флота и отправимся к месту назначения. Куда именно, сказать не могу. Это тайна.

Алекса ушам своим не верила. О смелости этого человека ходили легенды, но она никак не ожидала обнаружить капер в лондонской гавани. Флот, судя по всему, тоже этого не ожидал.

— Вам нужны деньги, — храбро сказала Алекса. — Мой отец заплатит вам за мое возвращение. Гораздо больше, чем лорд Пенуэлл.

— Я дал слово, — прошептал Лис. — Кроме того, я не веду дел с врагом. Мой корабль доставит вас и лорда Пенуэлла в условленное место. А теперь, миледи, прошу прощения, я должен вас покинуть. Мак позаботится о вас.

— Ваш капитан — странный человек, — задумчиво произнесла Алекса, обратившись к Маку, когда Лис вышел. — Почему он носит маску? У него обезображено лицо?

— Просто он не хочет, чтобы его видели, этого требует его дело.

— Он не только пират, но еще и шпион, — усмехнулась Алекса.

— Возможно, — равнодушно пожал плечами Мак.

— И никто не видит его лица?

— Я вижу. И большая часть команды тоже. Но все мы ему верны и никогда не предадим.

После ухода Мака Алекса задумалась над его словами. Очевидно, Лис может появляться в обществе, оставаясь при этом неопознанным, как известный капер, бич британского флота. У этого человека нет совести, и ждать помощи от него не приходится. Она сама должна найти способ сбежать от Адама и судьбы, которую он ей уготовил.

За этот долгий день Мак в изобилии снабжал ее вкусной едой, а также водой для мытья. Адам не появлялся. Лис тоже. После ужина Мак забрал поднос, пожелал ей доброй ночи и запер дверь на ключ. Раздевшись до короткой сорочки, Алекса натянула простыню и вскоре крепко уснула.

В замке повернулся ключ. Едва слышно скрипнула дверь. Но не это разбудило Алексу. Просто она почувствовала, что в каюте есть кто-то еще, кроме нее. Алекса устремила взгляд в темноту, более глубокую, чем бездны ада. Безлунная, беззвездная ночь не впускала в иллюминатор ни проблеска света.

Ее внимание привлек шорох шагов, и ледяной холод сжал ее сердце. Приподнявшись на локте, она судорожно сглотнула.

— Мак, это вы? — Полная тишина. — Ответьте мне, черт побери, кто это? Что вам нужно? — И добавила: — Адам?

Раздался хриплый смешок, и Алекса поняла, кто перед ней.

— Лис! Что вам нужно? Я знаю, вы здесь.

Он погладил ее по лицу. Алекса отпрянула.

— Капитан, что вы делаете в моей комнате? Уходите!

— Это мой корабль. Куда хочу, туда и хожу, — хрипло прошептал Лис.

— Я закричу, — пригрозила Алекса.

— Давайте. Никто не придет.

— Мак…

— Получил приказ оставаться в своей каюте.

— Тогда Адам. Я скажу Адаму!

— Вы предпочли бы мне Адама Фоксуорта?

— Ни вы, ни он мне не нужны, — пылко бросила Алекса. — Я хочу вернуться домой к отцу.

— Одному из нас вы все равно достанетесь, миледи, — прошептал Лис. — Так что выбор за вами.

— Ни одному из вас я не отдам предпочтения, — упорствовала Алекса, прекрасно понимая, что сила на его стороне.

Матрас прогнулся под его тяжестью, и он грубо привлек ее к себе. От прикосновения его губ у нее закружилась голова.

Он сорвал с нее сорочку. И его руки заскользили по ее телу. Когда губы его обхватили ее сосок, она поняла, что Лис без маски. Она ощупала его лицо, оно оказалось гладким, как шелк.

— Вам очень хочется узнать меня, Алекса? — хрипло спросил он.

— Да… нет! — смутилась она и с притворным равнодушием ответила: — Вы мне совершенно безразличны.

— А вот мне очень хочется вас узнать. — Его прикосновения вызвали сладкую истому во всем ее теле.

— Прошу вас, не надо, — умоляла Алекса. — Через несколько недель я выхожу замуж.

Его руки замерли, и он прошептал:

— Так вы девственница? Неужели ни ваш жених, ни лорд Пенуэлл не похитили ваше сокровище?

— Конечно, девственница! — с негодованием воскликнула Алекса. — Меня учили, что девичья честь — самое ценное, что есть у девушки.

— Пусть будет так, — рассмеялся он. — Поскольку ваш жених на время вышел из игры, его место должны занять я или лорд Пенуэлл. Я дам ему шанс рискнуть, моя прекрасная Алекса. Выбирайте между нами.

— Выбирать? — презрительно сказала она. — Выбирать между пиратом и похитителем? Вы сошли с ума!

— Тогда я сделаю это за вас, — властно заявил он, скользя руками по ее спине и почти накрыв ее своим телом.

Закричав, Алекса выскользнула из-под него. Нужно остановить его, пока не поздно. Потянуть время.

— Подождите! Остановитесь! — крикнула она. — Я предпочитаю Адама! Да, да, Адама Фоксуорта!

Лис сел рядом с ней. Она чувствовала, что их борьба взволновала его, и не знала, способен ли он взять себя в руки и уйти, не тронув ее. Неожиданно он встал с койки. Алекса чувствовала, как его глаза пронзают ее в темноте.

— Нам еще далеко до финиша, миледи, — послышался хриплый шепот. — Когда-нибудь мы снова встретимся и завершим начатое. А сейчас желаю вам доброй ночи.

Стараясь не дышать, Алекса слушала, как его легкие шаги достигли двери и там замерли. Если бы она только могла видеть его лицо!

— Вы не представляете, как я завидую Адаму Фоксуорту, — проговорил он на прощание.

Алекса рухнула на матрас, пытаясь побороть ощущение какой-то утраты. Что это с ней? Сначала ее влекло к Адаму, теперь к пирату, Лису. Оба были сильными, чувственными, страстными. Оба волновали ее, лишая способности сопротивляться, в то время как поцелуи Чарлза вызывали отвращение. Неужели ее влечет к распутникам и повесам, апорядочные мужчины, такие какЧарлз, оставляют ее равнодушной?

Ответа не было. В эту ночь ей явился во сне Лис, только глаза у него были серые, как у Адама.

Глава 3

Судно снялось с якоря! Откуда-то снизу доносилось поскрипывание цепей, анаверху — Алекса отчетливо слышала — хлопали на ветру паруса. Она поняла, что «Серый призрак» отошел от причала и покинул лондонскую гавань. Посмотрев в иллюминатор, Алекса узнала берега Темзы.

Быстро натянув платье, Алекса подбежала к двери и обнаружила, что она не заперта. Распахнув ее, девушка вышла в полутемный коридор и направилась к лестнице, ведущей на палубу.

На палубе было полно людей. Все они усердно трудились. Требовалось немало усилий, чтобы вести такое большое судно, как «Серый призрак». Взглянув наверх, она увидела флаг Соединенного Королевства, развевающийся на мачте, и на лицо ее набежала тень. Ни один из этих людей не посмотрел в ее сторону.

— Вы завтракали, миледи?

Алекса обернулась и увидела улыбающегося Мака, его рыжие волосы и борода буквально горели на ярком солнце.

— Н-нет, — пробормотала она.

— Пойдемте, я провожу вас на камбуз, кок приготовит вам что-нибудь поесть. — И он галантно предложил ей руку.

— Вы хотите сказать, что я больше не заперта в каюте?

— В этом нет необходимости, леди Алекса, — улыбнулся Мак. — Как видите, мы оставили Лондон с утренним приливом.

— Значит, Адам на борту, — вслух подумала Алекса. Мак как-то странно посмотрел на нее и молча кивнул.

— Когда он вернулся?

— На рассвете.

— Где он сейчас?

— Все еще спит. Попозже вы увидитесь с ним. Алекса презрительно усмехнулась.

— Мне все равно, — заявила она. — И Адам, и ваш капитан — оба безнравственны.

— Лис? А что вы о нем знаете, кроме того, что он капер?

— Я знаю вполне достаточно, — загадочно ответила Алекса.

Они подошли к камбузу, он усадил ее за стол, за которым подавали еду офицерам, а сам ушел. Завтрак был превосходным. Его приготовил веселый пожилой кок по имени Хейес.

После завтрака Алекса побродила по палубе, с наслаждением вдыхая свежий соленый воздух после долгого дня и ночи, проведенных в тесной каюте. Она стояла у поручней, платье прилипло к длинным ногам и высокой груди, черные локоны развевались на ветру. Она давно мечтала совершить морское путешествие, но, разумеется, не при таких обстоятельствах.

Повернувшись, чтобы продолжить прогулку, она заметила на капитанском мостике Лиса. Вид у него был более внушительный, чем ей запомнилось. Лицо скрывала та же маска, он напоминал тигра, подобравшегося перед прыжком. Массивные мускулы перекатывались под черной шелковой рубашкой, распахнутой на шее, и пульс у Алексы забился быстрее, она живо вспомнила ощущение его сильных рук на своем теле.

Лис небрежно склонил голову набок и с насмешливым видом кивнул. Сердито вспыхнув, Алекса напустила на себя чопорный вид, надменно отбросив растрепавшуюся на ветру массу черных локонов. Низкое веселое бормотание достигло ее слуха, и она резко повернулась и направилась к себе в каюту.

К вечеру ее навестил Адам. Он ввалился в каюту, не удосужившись постучать.

— Я вижу, вы неплохо провели время в мое отсутствие. Хорошо ли заботились о вас мои друзья, миледи?

— Неплохо, — бросила в ответ Алекса. Его властный тон возмущал ее так же, как властный тон капитана. — Странные у вас друзья, Адам, — укоризненно сказала она. — Негодяй капер и его первый помощник, который не задумываясь принимает ваши деньги. Впрочем, и вы не лучше, несмотря на ваш титул.

Адам рассмеялся, явно довольный ее смелостью:

— У леди есть мужество. Но будьте осторожны, вы слишком часто выпускаете коготки. Так что вам придется заплатить за последствия.

— Какие последствия, Адам? — спокойно спросила Алекса. — Лучше скажите, почему увезли меня из дома и что собираетесь со мной делать?

После долгого молчания Адам решительно ответил:

— Вы правы, вы должны это знать. Ваши отец и мать стали причиной смерти одного человека пятнадцать лет назад. Бессмысленной смерти, которой можно было бы избежать, уладив проблему как-то помягче. Один человек был прекрасным стрелком, другой никогда не брал в руки пистолет, тем более не стрелял из него. Результат был очевиден.

Алекса втянула в себя воздух и невольно попятилась, увидев горевшую в глазах Адама ненависть.

— Как вы уже догадались, метким стрелком был ваш отец; он убил моего отца. Из-за вашей матери, этой шлюхи.

— Нет! — воскликнула Алекса, бросившись на него. — Как вы смеете называть мою мать шлюхой! Тем более что она уже умерла?

— Умерла? — спросил Адам в замешательстве. — Я… я не знал. Но все равно это не может ее извинить. Она завлекла моего отца, влюбила его в себя, зная, что у них нет будущего. Ваш отец ни за что не отпустил бы ее. А как… как она умерла? Несчастный случай?

— Этого я не знаю. Отец сказал только, что умерла она внезапно, пятнадцать лет назад. У меня нет даже ее портрета. Я думала, это потому, что он безумно ее любил и уничтожил все, что напоминало о ней.

— Это не меняет дела. — Адам небрежно пожал плечами. — Мой отец погиб из-за нее и из-за вашего отца. Я поклялся отомстить за его смерть, лишив вашего отца самого дорогого. — Он многозначительно посмотрел на Алексу.

— Боже! — ахнула она. — Вы наказываете меня за то, что сделали мои родители пятнадцать лет назад! Как это несправедливо!

— С вами ничего не случится, Алекса, — заверил ее Адам. — Я не причиняю женщинам физических мучений.

— Тогда как?.. Ах нет, — задохнулась она, и ее фиалковые глаза потемнели от ужаса. — Лис был прав, вы действительно собираетесь… собираетесь обесчестить меня. Но если таковы ваши намерения, почему бы вам просто не сделать это и не отпустить меня?

— Этого мне мало, миледи. Я намерен сделать вас моей любовницей и держать при себе, пока вы мне не наскучите. Вашему отцу уже сообщили о моих намерениях. Он знает, что вас удерживает сын Мартина Фоксуорта, того, кто похитил сердце его жены. Представьте себе, как он будет реагировать на сообщение, что его невинную дочь снова и снова развращает сын того, кого любила его жена?

Алекса была поражена. Пятнадцать лет ненависти. И вся она направлена на ее отца и косвенно — на нее. Адам собирался причинить зло ее отцу, но в результате придется страдать дочери.

— Мой отец не даст вам уйти, — заявила Алекса, вздернув подбородок. — Нет сомнения, что он уже сообщил королю и за вами идет погоня.

Адам самодовольно улыбнулся:

— И кого же они ищут? Никто не знает, что новоиспеченный лорд Пенуэлл — это Адам Фоксуорт. В своей записке я назвал себя только сыном Мартина Фоксуорта. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. И потом — я скоро буду далеко от Лондона и никто не знает, куда я направляюсь.

— Не думайте, что я сдамся без борьбы, — заявила Алекса, настороженно глядя на него.

Адам усмехнулся. Ее слова его позабавили.

— Что бы вы ни говорили, — сказал он с презрением, — факт остается фактом. Рано или поздно я уложу вас в постель и сделаю своей любовницей. Потом вас отвезут к отцу, и, глядя на вас, он будет постоянно вспоминать о том, что я отомстил за смерть своего отца, что двух женщин, которых он любил, у него отняли Фоксуорты, отец и сын.

— Вы сошли с ума!

— Конечно. Вы бы тоже сошли с ума, если бы вам пришлось ждать отмщения пятнадцать лет и с каждым годом вас все сильнее и сильнее терзала бы ненависть.

По жесткому выражению его лица Алекса поняла, что он неумолим. Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, он не изменит своего решения. Неужели он прямо сейчас ее изнасилует, с ужасом подумала она, медленно пятясь.

Но Адам лишь улыбнулся.

— Не бойтесь, миледи, — надменно проговорил он. — Я возьму вас когда и где мне заблагорассудится.

— Чудовище! Невежа! — выпалила она. — Уж лучше я буду спать с… Лисом! — Она тут же пожалела о сказанном и прижала руку к губам. Адам ошеломленно посмотрел на нее.

— Это так, миледи? — насмешливо спросил он.

Алекса испытала удовольствие, бросив ему вызов, и энергично закивала, глядя на него с презрением. Она не даст этому грубияну запугать себя.

Глаза их встретились, и между ними пробежала искра, воспламенив обоих. Его сила и самоуверенность были ужасающими, Алекса пыталась противостоять его обаянию. Ее храбрость рушилась под напором страсти, и она отвела взгляд. Адам усмехнулся, глядя на нее.

— Завтра мы прибудем к месту назначения, Алекса, — сообщил Адам, впервые обратившись к ней по имени. — Мы сойдем с корабля вместе.

И прежде чем девушка обрела дар речи и смогла поподробней расспросить о том, куда они направляются, он вышел.

Вечером Мак принес ей поднос с едой и простился, сказав, что утром будет занят и не увидит ее перед тем, как она покинет судно.

— Куда меня отведут, Мак? — тревожно спросила Алекса.

— Адам вам скажет.

— Адам! — насмешливо фыркнула она. — Как вы можете потворствовать ему, зная, что он собирается делать?

У Мака хватило такта выглядеть смущенным, его лицо стало почти таким же красным, как волосы.

— Я не могу вмешиваться, миледи. Даже если бы захотел. Никто не может помешать Адаму, если он на что-то решился. Он сказал, что с вами будут хорошо обращаться, и я ему верю.

— А как же насилие?

Мак переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Мне… очень жаль, леди Алекса, право, очень жаль. Но я связан по рукам и ногам. Я бы посоветовал вам не перечить Адаму. Он не так плох, как вам кажется. Многие женщины были бы рады оказаться в вашем положении.

— Так пусть он и идет к ним! А я хочу вернуться домой и выйти замуж за Чарлза.

— Вы сможете выйти за Чарлза после того, как… как…

— Как надоем Адаму, вы это хотите сказать?

— До свидания, леди Алекса, — сказал Мак, густо покраснев. — Может быть, мы еще встретимся.

И он ушел.

Алекса снова осталась одна со своими мыслями. Если они доберутся до места назначения завтра, значит, они не очень далеко от Лондона. Может быть, они направляются во Францию или какую-то отдаленную часть Англии, где никому не придет в голову ее искать. Возмущаясь несправедливостью происходящего, Алекса разделась и легла, укрывшись простыней.

Глядя в иллюминатор, она заметила, что настала еще одна безлунная и беззвездная ночь, и содрогнулась, вспомнив о том, что чуть было не случилось прошлой ночью. На борту «Серого призрака» ей физически угрожал не один человек, а двое. Вконец измученная, Алекса наконец уснула.

Дверь отворилась бесшумно, но Алексу разбудил звук повернувшегося в замке ключа.

— Кто здесь? Уходите, Адам! — Голос ее дрогнул.

Она почему-то была уверена, что это Адам. Хриплый смешок тут же разуверил ее в этом.

— Лис, Господи, что вы тут делаете?

— Вы меня одурачили, миледи, — прошептал он. — Вы сказали, что предпочитаете лорда Пенуэлла, в то время как хотели меня.

— Нет! Нет! Я не это имела в виду! Я не хочу ни его, ни вас! — Ее глаза подозрительно прищурились. — Откуда вы знаете, что я сказала? Вы подслушивали у двери?

— Я знаю все, что происходит на корабле. — Его хриплый голос действовал на нее завораживающе. — Я пришел, чтобы выполнить ваше желание.

И прежде чем она успела возразить, матрас провис под тяжестью его тела. Она коснулась его лица и обнаружила, что он без маски. Ее пальцы нашли его губы, растянутые в широкой усмешке. Когда же они скользнули вниз по его торсу, она была потрясена тем, что он обнажен до пояса.

Она открыла было рот, чтобы запротестовать, но он тут же впился в него губами, и все мысли вылетели у нее из головы. Его слегка загрубелые пальцы касались ее изящных позвонков. Ее груди уперлись в его торс, и он снял с нее сорочку.

— Алекса, — простонал Лис, — я весь горю.

Его слова словно вывели ее из транса, и она поняла, что сейчас отдаст свою девственность какому-то пирату, негодяю и врагу Англии. Она начала сопротивляться, толкая его в крепкую грудь, поросшую густыми вьющимися волосами.

Проведя губами по ее шее, он медленно лизнул ее. Потом нашел сосок и втянул его в рот, осторожно взяв в зубы. Алекса не закричала только потому, что затаила дыхание, не в состоянии заглушить охватившее ее желание. Когда он начал ритмично поглаживать ее между бедер, она поначалу дернулась, но потом притихла, охваченная желанием чего-то неведомого.

Он слез с койки и начал снимать штаны. Потом снова лег, и она ощутила, как что-то горячее и твердое тычется в ее бедра. Она попыталась уклониться, но только помогла ему проникнуть немного внутрь, а когда это произошло, поняла, что вот-вот умрет от сладкой боли.

Крик подступил к горлу, но Лис заглушил его своими губами и языком. Бедра его не двигались — он давал ей привыкнуть к новому ощущению, прежде чем начать двигаться в любовном ритме.

— Алекса, Алекса, — бормотал Лис ей в грудь, — какая ты сладкая!

Алекса застонала. На миг мелькнула мысль, что только муж имеет право овладеть ею, а не пират, скрывающий свое лицо. Но его мощные толчки унесли ее в заоблачные выси, и она забыла обо всем на свете.

Лис чувствовал, как волны экстаза захлестнули ее, и она закричала, когда он осыпал ее пылающее лицо поцелуями. Наконец она затихла, и он дал волю своей страсти. По его могучему телу пробежала судорога, и он присоединился к ней в раю.

Первой пришла в себя Алекса и принялась сталкивать Лиса, пока тот не поднялся и не лег рядом с ней.

— Ты неподражаема, — тихо выдохнул он, проведя рукой по изгибу ее стройного бедра. — Девственна ты или нет, но в тебе больше страсти, чем в женщине с многолетним опытом. Ты дала мне нечто бесценное, что я буду хранить в памяти многие годы.

Алекса была ошеломлена своей реакцией на Лиса и его ласки. Никогда в своих самых необузданных фантазиях она не представляла себе, что близость с мужчиной может быть так сладостна. Конечно, у нее были романтические представления об этом, а у какой девушки их нет? Она знала о сексе только из любовных романов, которые покупала тайком от отца. А там все кончалось задолго до завершения. Она часто пыталась представить себе любовные игры с Чарлзом, но при этом оставалась холодной и равнодушной. Из всего, что она подслушала или что ей рассказали, она решила, что это долг, который она должна выполнять без всякого интереса, но Лис только что доказал обратное.

— Почему ты притихла, дорогая? — прошептал Лис. — Я тебя разочаровал?

— О нет, то есть ах, я не знаю, — смущенно ответила Алекса. — Мне следовало бы возненавидеть тебя, однако ненависти я не чувствую.

— Я доставил тебе удовольствие?

— Ты же знаешь, что доставил, — призналась Алекса. Она радовалась, что в темноте не видно ее лица.

— Тогда не жалей о том, что мы сделали. То, что ты чувствуешь, естественно и правильно.

— А я буду чувствовать то же самое с кем-нибудь другим? — с любопытством спросила Алекса.

— Надеюсь, что нет, — шутливо ответил Лис, целуя ее в дрожащие губы. — Но настоящий мужчина способен доставить женщине наслаждение.

Алекса ничего не сказала, но всерьез усомнилась, что другой мужчина может доставить ей такое же удовольствие, как этот таинственный Лис. И тут же мысли об Адаме Фоксуорте покинули ее, потому что губы и руки Лиса снова унесли ее в мир, где не было никого, кроме них. Прежде чем уснуть, она услышала его шепот:

— Мы еще не закончили, дорогая Алекса. Это не последняя встреча.

Настойчивый стук разбудил Алексу. Лиса уже не было. Видимо, он ушел еще до рассвета, чтобы вернуться незамеченным в свою каюту.

— Кто там? — сонно спросила она.

— Это Адам. Мы прибыли. Как только вы оденетесь и позавтракаете, я жду вас на палубе.

Алекса мгновенно соскочила с койки и посмотрела в иллюминатор. Она едва не задохнулась от восторга при виде необыкновенной панорамы, открывшейся ее глазам. Корабль, судя по всему, стал на якорь неподалеку от берега в маленькой закрытой бухточке. Над ней с трех сторон поднимались крутые серьге утесы, резко выделяясь на фоне безоблачного синего неба. Наверху одного из величественных выходов породы нависали очертания замка, великолепные, но суровые и устрашающие, с высокими башнями, устремленными к небу словно в полете.

Затаив дыхание, Алекса поспешно оделась и бросилась наверх, в небольшую кают-компанию, где Хейес, усмехаясь беззубым ртом, подал ей завтрак. Она оказалась на палубе как раз ко времени, когда баркас уже был готов к спуску на сверкающую синюю воду. Адам ждал ее.

Он спросил сухо, выгнув брови:

— Хорошо ли вы спали?

Алекса похолодела от ужаса, когда он вгляделся в ее лицо. Неужели он что-то заподозрил? Что он станет делать, если узнает, что Лис вчера вечером пришел к ней в постель и ласкал ее? Понимая, что Адам ждет ответа, она пробормотала:

— Я… да, конечно, хорошо.

— Ладно, — отозвался он, скривив губы. — Но у вас под глазами темные круги, и я подумал, что вы провели бессонную ночь.

Она машинально поднесла руки к зардевшемуся лицу, и ее темные ресницы опустились, чтобы скрыть смущение. В этот момент баркас с плеском коснулся воды, и Адам схватил ее за локоть.

— Не сойти ли нам с корабля, миледи? — спросил он спокойно.

— С корабля? Вы хотите спуститься в эту лодку?

— Вот именно. Пойдемте?

— Нет! Я не могу! — упрямо сказала Алекса. — На мне бальное платье, а оно вряд ли подходит для таких занятий.

Адам посмотрел на нее, прищурившись, и согласно кивнул, после чего отвел ее обратно в каюту.

— Ждите здесь, — отрывисто приказал он. — Я сейчас вернусь.

Алекса терпеливо стала ждать, любопытствуя, что задумал Адам. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем он вернулся, неся перекинутую через руку груду матросской одежды.

— Наденьте вот это, — приказал он. — Ничего другого я не могу вам сейчас предложить. Одежда по крайней мере чистая.

Осторожно взяв в руки белые штаны и рубашку, Алекса с гримаской рассматривала их, но поняла, что они гораздо лучше подходят к лазанью по горам, чем рваное вечернее платье. Она начала раздеваться, но тут вспомнила, что Адам еще не ушел, и многозначительно посмотрела на него.

— Скоро, миледи, в вашем теле не останется для меня никаких тайн. — Он насмешливо поклонился. — Но если вам так удобней, я подожду на палубе.

Быстро переодевшись, Алекса вернулась на палубу и поискала глазами Мака, чтобы проститься с ним. Но его нигде не было. И она невольно посмотрела на Лиса, стоявшего на капитанском мостике с маской на лице. Он махнул ей рукой на прощание, и она в ответ улыбнулась. Возможно, он и заметил грусть на ее лице, но ничего не сказал. Сама же она думала только о том, чтобы благополучно сойти с корабля.

Баркас высадил их на узкую полоску песка у подножия утеса и сразу же вернулся к кораблю. Алекса с тоской смотрела ему вслед, ей казалось, что она попала в другой мир.

— Пойдемте, миледи, — поторопил ее Адам, подтолкнув вперед.

Алекса с опасением посмотрела на утес, она была совершенно уверена, что не сможет вскарабкаться на такую высоту. Даже в матросском костюме, который и в самом деле оказался удобным. Штаны велики в поясе, но соблазнительно облегают бедра, а рубаха сидит хорошо, если закатать рукава. По выражению лица Адама она поняла, что не утратила своей привлекательности в этой одежде.

— Адам, — проговорила она наконец, — мне ни за что не подняться на этот утес.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Но в этом нет никакой необходимости. Идите за мной.

Алекса удивилась, когда он подвел ее к небольшой пещере. Вход в нее был скрыт огромным камнем. Он нагнулся, входя, и Алекса покорно последовала за ним. Вынув из кармана огниво, Адам зажег факел, помещенный в светце на каменной стене, и Алекса с удивлением увидела, что пещера просторна и что в ней вполне можно выпрямиться. Держа факел в одной руке, а в другой — руку Алексы, Адам повел ее к небольшому проходу в правой части пещеры.

Факел освещал дорогу, проход вел наверх, Алекса задыхалась от напряжения. Внезапно они вышли к пролету каменной лестницы, которую медленно преодолели. За первым пролетом последовал еще один, свернувший влево. Потом еще. Наконец в каменной стене показалась дверь. Адам вынул из кармана ключ, вставил в скважину, и дверь со скрипом отворилась, словно жалуясь, что ею так давно не пользовались.

Войдя в помещение, Адам поклонился, и Алекса ступила через порог.

— Добро пожаловать в замок Пенуэлл, миледи, — сказал он, и его задумчивое лицо охватила полуулыбка, которая вовсе не развеяла ее страхи. — Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным.

Глава 4

Корнуолл, 1778 год

Алекса уныло смотрела в высокое окно. Кровать под пологом, расположенная так высоко, что забраться на нее можно было только поднявшись по трем ступеням, была главным предметом в комнате, убранной в различных оттенках синего цвета. Гардероб, комод, изящный французский столик, несколько обитых атласом стульев. Комната явно предназначалась для дамы. В камине горел огонь, разгоняя холод, источаемый каменными стенами, несмотря на то, что стояло лето и стены были увешаны толстыми коврами. Алекса находилась в замке Пенуэлл два дня, и ей казалось, что все это время ветер дул, не переставая.

Замок был очень старый, выстроенный одним из предков Адама. Он наконец сообщил ей, что они находятся в отдаленной части Корнуолла и что замок и земля — часть полученного им наследства. Слуги, работавшие в замке, приходили из расположенной неподалеку деревни.

К Алексе была приставлена Хильда, пожилая женщина, она могла бы показаться глухонемой, судя по ее манере общения. Все слуги были преданы владельцу Пенуэлла и, хотя обращались с Алексой почтительно, подчинялись только Адаму. Алекса могла свободно передвигаться по дому, но гулять по диким пустошам ей было запрещено. Зато в замке имелась хорошая библиотека, так что скука ей не грозила. Но ей так не хватало отца и подруг.

Адам пока не сделал ее своей любовницей, и она была очень благодарна ему за это. Днем он не появлялся, а вечером требовал, чтобы она присутствовала за ужином.

Держался он любезно и сухо, но порой она ловила в его взгляде ненависть и презрение. Враждебность, которую Адам питал к ее отцу, он переносил на нее.

Больше всего Алексу огорчало, что у нее нет подходящей одежды. Как только они пришли в замок, матросский костюм у нее отобрали, а в гардеробе и комоде она не нашла ничего, кроме прозрачных ночных одеяний, в которых на людях не покажешься. Когда она с горечью сказала об этом Адаму, тот вежливо улыбнулся:

— Вам нечего скрывать от меня, миледи.

Что он хотел этим сказать, для Алексы оставалось загадкой. Он так и не объяснил, зачем привез ее сюда, но этот продуваемый ветрами край буквально заворожил Алексу.

Из своей комнаты Алекса не могла отыскать взглядом маленькую бухточку, где их с Адамом высадил «Серый призрак». Она узнала от Адама, что пещера и проход к замку использовались некогда одним из его предков для контрабанды, и это навело ее на мысли о Лисе и о той ночи на борту корабля, когда он ее ласкал.

Погруженная в воспоминания, она не услышала, что в комнату вошел Адам. Он остановился в дверях, устремив взгляд на ее очаровательное лицо и стройную фигуру. Ее большие глаза в темных ресницах были посажены наискось, как два сверкающих аметиста на фоне фарфоровой гладкой кожи. Маленький прямой нос и розовые губы были созданы для поцелуев, и все это обрамляли блестящие угольно-черные волосы, почти доходящие до изгиба бедер и удерживаемые узкой лентой.

Под атласным халатом каждый роскошный изгиб тела был четко очерчен и определен; Высокие груди с торчащими сосками, тонкая талия, изящно выгнутые и четко обрисованные бедра. Два дня Адам удерживался от того, чтобы взять ее, предпочитая подождать, пока она привыкнет к новой обстановке. Но больше ждать он не мог. Глаза его затуманились при мысли о том, что месть может оказаться приятнее, чем ему представлялось. Леди Алекса Эшли — лакомый кусочек, и он может многому ее научить. К тому времени, когда он вернет ее отцу, она полностью постигнет искусство любви.

— Смею ли я надеяться, миледи, что вы думаете обо мне? — тихо спросил Адам.

Алекса повернулась и с нескрываемым удивлением посмотрела на него.

— Разумеется, нет, — надменно ответила она.

— Но ведь не о Чарлзе же вы вздыхаете. Он просто не способен настроить женщину на романтический лад. — В голосе Адама прозвучала насмешка.

— Вы видели Чарлза всего раз, когда он был пьян. Он не всегда бывает таким, — возразила Алекса.

Адам прошел в комнату, плотно притворив за собой дверь.

— Я не слышала, чтобы вы стучали!

— А я и не стучал.

Алекса демонстративно повернулась к нему спиной и устремила взгляд в окно. Солнце медленно исчезало за горизонтом. Зрелище было великолепное.

— Что вам нужно? — спросила она, избегая его взгляда.

— Повернитесь, Алекса, и посмотрите на меня, — сурово приказал Адам.

Алекса медленно повернулась и громко ахнула. Он был так хорош, что у нее дух захватило. Дымчато-серые глаза, густые красивые брови. Язвительно изогнутые, они были красноречивее всяких слов. Этот мужчина вызывал в ней жгучий интерес. Сейчас в его обычно надменном взгляде Алекса увидела только желание.

— Нет! — прошептала Алекса, пытаясь преодолеть гибельный магнетизм, грозивший лишить ее воли.

— Моя месть, Алекса. Я не успокоюсь, пока окончательно не сокрушу дух вашего отца.

— А заодно и меня, Адам. Страдать придется мне.

— Сожалею, но у меня нет другого способа. — На какую-то долю секунды его лицо смягчилось, но тут же снова стало бесстрастным. — Не сопротивляйтесь, миледи, и вам не придется страдать.

Это было правдой. Адам вовсе не хотел причинять ей страданий. Он возьмет ее с холодной отчужденностью, а потом отправит домой, и она выйдет за своего молодого нареченного. Адаму никогда не приходило в голову, что именно у него может возникнуть привязанность, потому что в его сердце не было места любви.

Конечно, когда-нибудь он женится, но исключительно в целях политической и финансовой карьеры. Он найдет жену дома, в Саванне, и она послужит его целям. В его жизни нет места девушке с фиалковыми глазами, которая способна перевернуть эту самую жизнь, окажись у нее такая возможность. Он возьмет ее без угрызений совести и без встречных обвинений, насладится ею сполна и вернет отцу. Сила его ненависти распространялась не только на сэра Джона Эшли, но и на его ни в чем не повинную дочь.

Алекса следила за игрой чувств на лице Адама, затаив дыхание. Она видела, что он полон решимости овладеть ею. Но она будет сопротивляться, пока достанет сил.

— Снимите одежду, Алекса, и лягте на кровать, — отрывистым голосом приказал Адам, расстегивая рубашку.

— Вот еще! — демонстративно повернулась к нему спиной. — Я не стану орудием вашей мести.

— Тогда я сам вас раздену и при этом получу удовольствие. — Он насмешливо улыбнулся. — Вам решать.

Алекса бросила на него испепеляющий взгляд и не шелохнулась.

В следующий момент он оказался рядом с ней и сжал в объятиях. Его губы впились в ее губы, а язык ворвался во влажные глубины ее рта.

Алекса перестала сопротивляться и прерывисто вздохнула. Адам замер, потрясенный ее реакцией, но тут же справился с собой и сорвал с нее сорочку и халат.

Пораженный, он не мог отвести от нее глаз. Алекса чувствовала на себе его взгляд, и ее била дрожь. Кожа у нее была кремовая, как цветок магнолии, соски — коралловые. Фигура — само совершенство.

— Вы красивы! — вырвалось у него.

Он погладил спелые выпуклости ее грудей, и она задрожала от возбуждения.

— Нет! — воскликнула Алекса, опомнившись.

— Да, миледи. — Адам еще крепче прижал ее к себе, продолжая ласкать.

Затем положил на кровать и лег рядом.

— Не нужно, Адам, — умоляла она. Ее большие фиалковые глаза блестели от слез, но это его не тронуло — он теребил языком ее груди до тех пор, пока она не закричала.

Адам намеревался просто изнасиловать ее, удовлетворить свою похоть. Но против собственной воли ласкал ее, желая исторгнуть из ее груди сладострастные стоны. И тут же вспоминал о том, что она отродье дьявола и шлюхи. И что, овладев ею, он осуществит свою месть.

Адам спокойно разделся, раздвинул ей ноги коленом, намереваясь проделать все грубо и быстро.

Алекса напряглась от прикосновения его плоти и умоляюще посмотрела на него. Его плотно сжатые губы казались высеченными из гранита. Взгляд был ледяным. Алекса вспомнила ту ночь, когда потеряла девственность в объятиях Лиса, и по щекам ее скатились две слезинки. Он был таким нежным, таким осторожным, не то что Адам.

— Продолжайте. — Ее голос зазвенел. — Сила на вашей стороне. Делайте ваше гнусное дело. Я не стану умолять и взывать о милосердии. Вы, Адам Фоксуорт, хладнокровный негодяй!

От ее слов и игры чувств на ее лице решимость Адама рухнула, как карточный домик.

— Алекса, милая моя Алекса, — простонал он, дыша ей в ухо, — я не могу причинить вам боль. Я хочу ласкать вас. Хочу, чтобы вам было приятно, а не больно.

Он целовал ее глаза, нос, трепещущую жилку на шее, губы. Целовал до тех пор, пока дыхание ее не участилось.

Он вошел в нее медленно, с наслаждением, прильнув губами к ее губам. Охваченная страстью, Алекса не сдержала радостного крика. Ее кровь превратилась в поток раскаленной лавы.

Хриплый стон сорвался с губ Адама, и оба вознеслись на вершину блаженства.

Почти стемнело, когда Алекса проснулась в объятиях Адама. Она почувствовала на себе его взгляд и испугалась, увидев странный блеск в его глазах.

— Не думайте, миледи, что победили меня. Я всего лишь мужчина, а вы — красивая страстная женщина.

Наступило молчание. Алекса буквально лишилась дара речи. Он все еще помышляет о мести, хотя только что нежно ласкал ее.

— Ничего другого я от вас и не ожидала, — сказала она наконец.

— Знай я, что вы не девственны, вел бы себя иначе. Я думал, земля не вспахана.

— Как вы смеете разговаривать со мной в такой омерзительной манере! — возмутилась Алекса. — Я рада! Рада, что вы не первый!

— А кто первый? Чарлз? Я полагал, что помешал ему обесчестить вас тогда, в беседке. Или вы отдались ему раньше?

— Не ваше дело! — «Пусть думает что хочет, — решила Алекса, — я не стану ему сообщать, что невинности меня лишил Лис».

— Впрочем, это не имеет значения. — Адам небрежно пожал плечами. — Ведь гордый Джон Эшли полагает, что его дочь обесчестил Фоксуорт. — Его глаза потемнели.

Адам встал, оделся и ушел, но через некоторое время вернулся в сопровождении слуги, с подносом в руках. Слуга накрывал на стол, а Адам развел в камине огонь и зажег лампу, поскольку уже стемнело.

— С сегодняшнего дня мы будем ужинать в вашей комнате, — пояснил Адам, бросив многозначительный взгляд на кровать. — Таким образом сразу после ужина я смогу получить удовольствие. Любовница всегда должна находиться в постели. Особенно такая соблазнительная, как вы. — Усмехнувшись, Адам жадно принялся за еду, не обращая внимания на негодующие взгляды, которые бросала в его сторону Алекса.

Сама она ела молча, кипя от бессильной ярости при мысли о своем унизительном положении. Когда наконец ей разрешат вернуться домой, весь Лондон узнает, что она была любовницей Адама Фоксуорта, графа Пенуэлла. Захочет ли после этого Чарлз жениться на ней? Если он действительно любит ее, для него это не должно иметь никакого значения, решила Алекса.

Когда ужин унесли, Адам распорядился, чтобы для нее приготовили ванну. Она запротестовала, когда он уселся на стул, собираясь смотреть, как она будет мыться, но в конце концов он настоял на своем, а потом сам вытер ее полотенцем. После чего, не дав ей надеть халат, подхватил на руки и отнес на кровать.

— Я еще не насытился вами, миледи, — сказал он, язвительно улыбаясь. — Мне просто повезло. Не всегда найдешь любовницу, способную ублажать мужчину, как вы. Чарлз, наверное, будет мне благодарен, когда я верну ему вас.

— Он вас убьет, — бросила Алекса, не в силах противостоять его чарам. — Или же вас убьет мой отец!

— Сначала пусть попробуют меня найти, — рассмеялся Адам. — К тому времени я буду далеко от берегов Англии.

— К тому времени, Адам? — спросила Алекса со слезами на глазах. — Когда вы меня освободите?

— Когда буду готов, миледи, когда буду совсем готов, — последовал суровый ответ. Адам двигался с преувеличенной неторопливостью, растягивая ее гибкое тело вдоль своего.

— На самом деле я вам не нужна, Адам, — уныло возразила девушка. — Вами движет только месть. Есть ли в вашем сердце место для других чувств?

— Оставьте мое сердце в покое, — бросил Адам. — Я не отдаю его женщинам. Но это не значит, что я не могу наслаждаться вами. Жажда мести не влияет на мою способность действовать в постели, соитие не требует участия сердца, только моего…

— Вы негодяй, — возмущенно перебила его Алекса, густо покраснев.

— Угу, — любезно согласился он. — Но при этом мы можем с вами прекрасно ладить, если вы не будете мне противиться. А теперь помолчите, и я покажу вам, на что я способен, не пользуясь своим сердцем.

Адам был превосходным любовником, изобретательным и неотразимым. Таким же нежным и ласковым, как Лис. Но когда она открыла глаза, она увидела Адама, с рыжеватой гривой и серебряными глазами, с суровым и непоколебимым лицом. Когда наконец он раздвинул ее бедра, она лежала неподвижно, закрыв глаза, забыв обо всем на свете, омываемая волнами страсти. К финалу они пришли одновременно и потом долго лежали в полном изнеможении.

Когда утром Алекса проснулась, Адама не было. Суровая Хильда сообщила, что хозяин уехал на рассвете, не сказав, куда и зачем едет. Вернулся он через десять дней. Во время его отсутствия Алексу стерег огромный человек по имени Кертис, житель близлежащей деревни.

С момента своего возвращения Адам все ночи проводил с Алексой и почти всегда бывал с ней нежен. Но иногда брал ее грубо, словно желая напомнить, что она для него ничто, всего лишь дочь человека, которого он ненавидит лютой ненавистью.

В конце первого месяца Алекса попросила освободить ее.

— Нет, Алекса, — холодно ответил он. — Удовольствие, которое доставляет мне ваше тело, все еще слишком велико, чтобы я мог вас отпустить. Вас отошлют назад, миледи, когда вы наскучите мне.

— Если вы меня ненавидите, почему обращаетесь со мной так… ласково? — осмелилась она спросить, очаровательно покраснев.

— Поймите меня, Алекса, — ответил Адам сурово. — Я хочу причинить зло вашему отцу, а не вам. Вы — всего лишь орудие моей мести. Не в моем характере плохо обращаться с женщинами. Я пытался, — продолжал он. — Видит Бог, я пытался обращаться с вами грубо, но не смог. Даже шлюха не заслуживает грубого обращения. Если я предпочитаю ласкать вас, а не насиловать, вы должны быть мне благодарны, а не интересоваться мотивами моего поведения.

— Значит, я ничем не лучше шлюхи! — воскликнула Алекса.

— Я этого не говорил. Я сказал только…

— Вы правы. Я — ваша шлюха.

— Лучше скажите — любовница.

— Для моего отца это одно и то же.

— Совершенно верно, — жестко ответил Адам.

После этой стычки Алекса постаралась изо всех сил сдерживать свою реакцию на потрясающе красивого лорда Пенуэлла. Но он был мастером в искусстве возбуждать, и она не могла устоять перед соблазном. Алекса вцепилась ему в плечи, пытаясь высвободиться. Он был опытен и умел, и его ласки причиняли Алексе страдания.

Прошел еще месяц, и Адам снова исчез почти на две недели. Перед его отъездом Алекса настояла, чтобы он разрешил ей выходить из дома в сопровождении Кертиса. Ей выдали матросский костюм, поскольку она не могла бродить по пустошам в неглиже.

Алекса проводила много времени вне дома, бродила, изучала окрестности, наслаждалась последними днями лета. Как-то раз она набрела на укромную бухточку, где ее высадил на берег «Серый призрак». Почему-то ее мысли унеслись к Лису, к той единственной ночи, которую они провели вместе. А потом случилось что-то странное. В ее голове Адам и Лис слились воедино, и каждое мгновение нежности, которое ей подарил Лис, затуманилось, исчезло и вновь явилось — под маской Лиса открылось лицо Адама, но к телу ее прикасались руки и губы Лиса.

— Что за чушь! — Она тряхнула головой, пытаясь отогнать нелепые мысли. Никто не мог с ней быть так ласков и нежен, как Лис. Ее романтическая душа покорилась ему, и он стал героем ее мечтаний.

Адам вернулся и опять не сказал о том, где был. Прошло два месяца с тех пор, как ее насильно увезли из дома. Она не могла утверждать, что несчастна. С ней обращались неплохо, хорошо кормили, большую часть времени она проводила в обществе Адама, который не давал ей скучать. Пока он отсутствовал, она коротала время за чтением книг.

Слуги были вежливы, хотя держались отчужденно, и долгие прогулки по пустошам и утесам благотворно действовали на Алексу. И, конечно же, ласки Адама. Когда он уезжал, она скучала по его крепким объятиям, горячему телу, губам и рукам, доводившим ее до неистовства. Алекса часто задавалась вопросом: не входило ли это в планы Адама? Как она ни пыталась, она не могла по-настоящему возненавидеть его. Напротив, ее влекло к нему все больше и больше, и за это она презирала себя.

В течение третьего месяца, который Алекса провела в замке Пенуэлл, в диких краях Корнуолла, Адам отсутствовал дважды. На этот раз, когда он вернулся, его ласки приобрели что-то отчаянное, и когда она попыталась вытянуть из него хоть что-то, то увидела, что лицо у него затуманилось и стало почти непроницаемо. Более двух недель его неослабевающая страсть поглощала ее своей неистовостью. И хотя его глаза часто говорили ей, что она ему дорога, губы его хранили молчание.

Потом неожиданно как-то ночью Адам взял ее, не проявляя никаких чувств и не делая никаких попыток возбудить ее, словно она действительно была ничем, только сосудом, в который он изливал свою похоть. Руки и губы, которые всегда опьяняли ее своими нежными ласками, теперь лишили ее всякого удовлетворения. Она вынесла все, не проронив ни слова.

Алекса проснулась со смутным ощущением нависшего над ней ужаса, но приписала это странному поведению Адама прошлой ночью. Как будто он хотел ей что-то сказать. Она надела халат, и в этот момент Хильда принесла ей завтрак, но Алекса не притронулась к еде.

Алекса мало знала о том, как функционирует человеческое тело, однако ее познаний вполне хватило, чтобы понять, что она беременна. Уже вторую неделю она чувствовала по утрам тошноту, а месячных у нее не было с тех пор, как она оказалась в замке Пенуэлл.

Груди у нее набухли, соски потемнели. Ей очень хотелось рассказать об этом Адаму, однако она хранила молчание, поскольку была уверена, что его это нисколько не интересует. Ее беременность могла вполне соответствовать его планам. Как славно, что ее вернут отцу не только обесчещенной, но и беременной! Адаму будет над чем посмеяться.

Подавив приступ тошноты, Алекса побрела вниз, не зная, дома ли Адам, или снова исчез. Она вошла в кабинет и сразу же увидела его. Он стоял у окна и смотрел вниз. Но это был не Адам, и Алекса сразу поняла свою ошибку. Непокорная копна рыжих волос могла принадлежать только одному человеку — Маку.

Мак круто повернулся, и его ярко-синие глаза весело блеснули. Он раскрыл объятия, и Алекса бросилась к нему.

— Ах, Мак, — вздохнула она, — как я рада вас видеть! Когда вы приехали? Адам знает, что вы здесь? Где он? Надеюсь, не отправился в очередную таинственную поездку?

Мак весело рассмеялся, радуясь, что Алекса так хорошо выглядит. Адам ему не солгал. Он не причинил Алексе никакого вреда.

— Не все сразу, миледи. Приехал я вчера вечером и уже видел Адама и говорил с ним рано утром.

— А… а Лис тоже здесь? — не удержалась Алекса. Мак с любопытством посмотрел на нее.

— Нет, я приехал один.

Алекса не стала задавать вопросы о местонахождении Лиса и вместо этого спросила:

— А что вы здесь делаете? И где Адам?

— Я приехал по просьбе Адама, леди Алекса.

На сердце ей словно лег камень.

— Он уехал, да? — Голос ее дрогнул, налицо набежала тень. Она опустилась на стул, сжав на коленях тонкие пальцы.

— Да, Алекса, — с грустью ответил Мак, — уехал. Я должен отвезти вас к вашему отцу.

Боль отразилась на ее лице. Мак про себя осыпал Адама проклятиями за то, что он испортил жизнь этой молодой, ни в чем не повинной девушке.

— Но вы ведь хотите домой, разве нет?

Прикусив губу, она отвела глаза и заерзала на стуле.

— Конечно, хочу.

— Вот и хорошо. — Мак улыбнулся, хотя и не поверил ей. По глазам Алексы он понял, что этот чертов дурень как-то умудрился влюбить ее в себя. — Как скоро вы будете готовы?

— Я уже готова. — Она беспечно пожала плечами. — Но если Лиса здесь нет, как мы сможем уехать? В карете?

— У меня есть корабль, миледи. Захваченный британский фрегат. Последние три месяца Лис был так активен в этих водах, что «Серый призрак» стал слишком узнаваем и не может войти в лондонскую гавань, как бывало раньше. Я… я переименовал мой корабль. Назвал его «Леди А», — смущенно сказал он. — Надеюсь, вы не возражаете.

Алекса дружески улыбнулась:

— Конечно, не возражаю, Мак. Как вы заботливы! Я с гордостью поплыву на борту корабля, носящего мое имя.

— Э-э… надеюсь, миледи, у вас есть более подходящая одежда. Боюсь, что мои люди забудут о своих обязанностях, если вы появитесь на борту в таком виде.

Только сейчас Алекса подумала о неуместности своего туалета. Однако Мак, окинув ее взглядом, остался доволен. И, заметив это, Алекса залилась румянцем.

— У меня… у меня есть матросский костюм, который дал мне Адам. Я сию минуту переоденусь.

Алекса уже подошла к двери, как вдруг обернулась и спросила:

— Адам сейчас вместе с Лисом, да?

Мак кивнул с серьезным видом:

— Капитан Джонс приказал Лису вернуться в воды Америки, и Адам отправился с ним. Лиса стали искать слишком настойчиво, и капитану это не понравилось. Что же до Адама, ему давно пора вернуться домой.

— А как же наследство?

— Он никогда не собирался надолго оставаться в Англии. Отписал здешние земли какому-то дальнему родственнику, сохранив только деньги и титул.

— Вот как. Значит, я никогда больше его не увижу. Он… он ничего не велел мне передать?

— Нет, миледи. Прошу прощения.

— Просить прощения ни к чему, Мак. — Алекса натянуто улыбнулась. — Полагаю, прошлой ночью он сообщил все, что хотел.

Алекса вспомнила о том, как холодно ласкал ее Адам накануне. Его грубое обращение открыло ей, что для него она лишь дочь Джона Эшли, которому Адам намеревался отомстить за смерть своего отца. Он никогда не узнает, что она носит под сердцем его ребенка.

Глубоко втянув в себя воздух, Алекса справилась с дрожью и вышла. А Мак проклял день, когда встретился с Адамом Фоксуортом и стал его сообщником.

Поднявшись до середины лестницы, Алекса вдруг замерла при мысли, что свое дитя она, возможно, зачала не от Адама, а от Лиса!

Глава 5

Лондон, 1778 год

Алекса, одетая весьма необычно, была благодарна Маку за то, что он нанял закрытый экипаж, чтобы довезти ее до отцовского дома. Зная, что лондонский сезон только что начался, Алекса была уверена, что отец находится в их лондонском особняке, расположенном на фешенебельной площади, окруженной зеленым парком. Она отчаянно молилась, чтобы ее приезд остался незамеченным, потому что и без того очень скоро ее имя будут трепать все сплетники Лондона.

Когда они подъехали к воротам огромного двухэтажного дома, Мак выразил настойчивое желание проводить ее до дверей, но она уговорила его не делать этого.

— Нет, Мак, — Алекса покачала головой, — лучше, чтобы вас не видели. Я совершенно не представляю себе, какова будет реакция моего отца и как он поступит.

— Но ведь он ничего вам не сделает, да? — тревожно спросил Мак. Судя по словам Адама, Джон Эшли — это просто ученик дьявола.

— Я — его единственный ребенок, — успокоила его Алекса. — Он не станет наказывать меня за то, что произошло не по моей вине.

Мак вовсе не был в этом уверен, но ему ничего не оставалось, кроме как предоставить Алексу ее судьбе.

— Хорошо, Алекса, вы лучше знаете вашего отца. Но если я вдруг вам понадоблюсь, вы найдете меня в «Олене и горне», я пробуду там две недели, прежде чем покину Лондон.

— А вы… вы скоро увидите Адама? — не удержалась от вопроса Алекса и тут же пожалела, что эти слова сорвались у нее с языка. Она отвернулась и не успела заметить сочувственный взгляд Мака.

— Вряд ли. А вы хотите что-то ему передать?

— Нет, — солгала Алекса. — Чем быстрее я забуду его и начну новую жизнь, тем лучше. Я уверена, мы с Чарлзом обвенчаемся, как только он узнает, что я вернулась.

Эти слова она произнесла так храбро, с такой убежденностью, что Мак не удержался и нежно поцеловал ее в лоб.

— Будьте счастливы, миледи.

С огромной грустью он смотрел, как хрупкая женщина вышла из экипажа. Теперь он не мог больше здесь оставаться. С первого же мгновения, когда он увидел Алексу, сердце его было отдано ей. Если бы он занимал соответствующее положение в обществе, то предложил бы ей руку и сердце, вместо того чтобы возвращать ее домой, как приказал ему Адам. Но он знал, что его мечты неосуществимы. Он был одним из десяти отпрысков бедных ирландских иммигрантов. Он ничего не мог предложить Алексе, кроме своей любви. Пусть лучше выходит за своего Чарлза и займет полагающееся ей место в обществе. Знай он с самого начала, как глубоко его чувство к прекрасной Алексе, он никогда не позволил бы Адаму осуществить его дьявольский план. Хотя они и друзья с Адамом, Мак предпочел бы драться за Алексу на смерть, чем позволить ему осквернить ее.

Дрожащими пальцами Алекса обхватила большой бронзовый молоток. Почему она так напугана? Это ведь ее дом, отец наверняка рад будет видеть свою дочь в целости и сохранности. Трижды постучав в дверь, она отступила и стала ждать.

Дверь отворила пожилая женщина в черном платье и белоснежном фартуке. Седые волосы были уложены аккуратным пучком, а полные сочувствия темные глаза смотрели на жалкую фигуру, стоявшую у дверей.

— Нищих кормят у черного хода, — сказала женщина, собираясь закрыть дверь.

— Мэдди, погодите, это я! — воскликнула Алекса, и ее прекрасное лицо затуманилось печалью. — Я вернулась домой!

Домоправительница узнала свою госпожу, едва услышав ее голос.

— Ах, моя госпожа Алекса! — воскликнула она, закрыв лицо передником. — Вы вернулись домой!

Алекса вошла в дом, закрыла за собой дверь и обняла плачущую Мэдди. Сколько Алекса помнила себя, Мэдди была их домоправительницей и почти заменила ей мать. Когда отец Алексы бывал слишком занят, Мэдди не оставляла своим вниманием осиротевшего ребенка.

— Я дома, Мэдди, — успокаивала ее Алекса. — Не плачь. Со мной ничего не случилось.

— Но записка, миледи! В записке, которую ваш отец получил, говорилось, что вы были… были…

— Мы поговорим об этом потом, Мэдди, — сказала Алекса. В записке наверняка говорилось о том, что с ней произошло. — Сначала мне нужно поговорить с отцом. Он дома?

Джон Эшли стоял на верху лестницы, раздраженный тем, что громкие голоса помешали его работе. В свои сорок пять он был еще элегантен, однако нрав имел жестокий и слуг держал в страхе. Алексе он редко показывал эту сторону своей натуры, но среди своих приятелей приобрел репутацию человека злого и мстительного. Король Георг очень ценил его, потому что на него можно было положиться — он быстро и безжалостно расправлялся с врагами своей страны и короля. В его душе не было места сочувствию.

Свою единственную дочь он любил, питал к ней нежность. Но не будь Алекса такой красивой и послушной, его отношение к ней было бы совершенно иным. После того как он убил любовника своей жены, он внимательно на протяжении многих лет искал проявлений непостоянного нрава жены в своей маленькой дочери. Но к счастью, девочка не проявляла никаких признаков того, что превратится в шлюху, как ее мать.

— Ах, сэр Джон! — радостно вскричала Мэдди. — Леди Алекса вернулась!

Сэр Джон смотрел на хрупкую фигурку, одетую в грязную белую рубаху и штаны, на мятый носовой платок, покрывающий длинные волосы, и не верил своим глазам.

— Алекса, это действительно вы? Что вы здесь делаете?

Алекса хотела было броситься в отцовские объятия, но его слова заставили ее замереть на месте. Широко раскрыв фиалковые глаза, она смотрела, как он медленно спускается по лестнице. Он оглядел дочь с плохо скрытым презрением, и она задохнулась.

— Отец, что случилось? Вы мне не рады?

— Я полагал, у вас хватит чувства приличия и вы не вернетесь.

— Я… я не понимаю.

— Ну, а я очень даже хорошо понимаю, где вы были и кем стали. Ваш любовник все это объяснил в записке. Подумать только, моя дочь стала шлюхой этого отродья Мартина Фоксуорта, виновника смерти вашей матери!

— Смерти моей матери! Вы же сказали, что моя мать погибла во время несчастного случая.

— Да, это так. Но она сама в этом виновата! Когда я убил ее любовника, она лишила себя жизни. Они хотели уехать вместе. Рассказал ли вам Фоксуорт, почему я убил его отца?

Алекса кивнула:

— Да, рассказал.

— Ваша мать заявила, что любит его. Она хотела забрать вас и уехать с ним. Я пригрозил убить обоих, прежде чем это случится. И я убил Фоксуорта, очень ловко, должен добавить. Кто знает, я, возможно, убил бы и вашу мать, если бы она не оказалось так труслива и не покончила с собой, вместо того чтобы посмотреть мне в лицо. Она бросила вас, Алекса. Бросила, потому что жизнь без любовника для нее не имела смысла. А теперь вас, мою дочь, развратил другой Фоксуорт! Вы вызываете у меня отвращение!

— Но поймите же, отец, ведь я не по своей воле уехала с Фоксуортом! Меня увезли насильно, заставили подчиниться, чтобы этот человек смог удовлетворить свою жажду мщения. Я была всего лишь орудием, с помощью которого Адам Фоксуорт достиг своей цели. Как же вы можете считать меня виноватой?

— Все эти годы я старался воспитать вас порядочной женщиной, — холодно возразил сэр Джон, — несмотря на то, что ваша мать была шлюхой. И что в итоге? Вы доказали, что вы обе одного поля ягоды. Вы позволили развратить себя моему лютому врагу. Вы теряли голову в его объятиях и кричали от восторга, когда он прикасался к вам?

Алекса вспыхнула:

— Все было не так! А что мне оставалось делать? Убить себя?

— Да! — крикнул сэр Джон.

Мэдди громко ахнула. Все это время она стояла и беспомощно слушала, как ее хозяин осыпал оскорблениями дочь.

— Именно так поступила бы порядочная женщина. Она скорее убила бы себя, чем покорилась. И как это Адаму Фоксуорту удалось увезти вас прямо с бала, у нас из-под носа? Как он попал в сад?

— А вы не знаете?

— Что именно?

— Что Адам Фоксуорт — это лорд Пенуэлл. Это вы пригласили его к себе в дом.

Слух Алексы был оскорблен потоком бешеных ругательств.

— Я пригласил к себе в дом эту гадину? Откуда мне было знать, что этот чертов житель колоний — Адам Фоксуорт? Но теперь я сделаю все, чтобы его поймали и повесили. Король мне поможет.

— Слишком поздно, отец. Осуществив свою месть, Адам уехал из Англии. И никто из нас больше его не увидит.

— Проклятие! — взревел сэр Джон. — Вы стали притчей во языцех в Лондоне. А я — посмешищем. Пятнадцать лет — недостаточно долгий срок, чтобы люди забыли о том, как моя жена наставила мне рога с Мартином Фоксуортом, и о дальнейших событиях. С моей дочерью случилось то же самое, и это уже слишком. Лучше бы он всадил мне нож в горло.

— Я не моя мать, — упрямо возразила Алекса. — Ваши обвинения и сравнения несправедливы.

— Прочь с глаз моих, Алекса. Вы мне мерзки! Я позову вас, когда решу, что с вами делать.

— Я избавлю вас от забот, отец. Я пошлю за Чарлзом, и мы немедленно обвенчаемся. Вам не нужно беспокоиться о моем будущем.

Ее слова были встречены хриплым смехом.

— Чарлз! О, моя дорогая заблудшая дочь, — насмешливо проговорил он. — Чарлз разорвал помолвку, как только вернулся из плавания и узнал, что с вами случилось.

— Кто ему сказал?

— Разумеется, я. Он должен был знать, что его будущая жена спуталась с другим. И Чарлз сразу же расторгнул помолвку.

— Нет! — пылко возразила Алекса. — Чарлз меня любит! Он не мог так поступить!

— Мог и поступил.

— Я поеду к нему. Объясню. Я уверена, он поймет.

— Слишком поздно, Алекса. На прошлой неделе Чарлз объявил о своей помолвке с леди Дианой Пейн.

Эти жестокие слова были для Алексы настоящим ударом.

— С Дианой! Но ведь она на несколько лет старше Чарлза и совершенно… ну… почтенная женщина, — запротестовала Алекса.

— Деньги обладают способностью скрывать множество недостатков, — сказал сэр Джон. — Приданое леди Дианы гораздо больше того, какое получили бы вы. А теперь оставьте меня. Мне нужно о многом подумать.

Алекса поднялась наверх в сопровождении Мэдди. Преданная служанка не ожидала, что с ее дорогой Алексой могут поступить так жестоко. И кто! Родной отец!

— И снимите этот непристойный костюм! — крикнул сэр Джон вслед дочери.

Мэдди сразу же начала хлопотать вокруг своей госпожи:

— Ах, моя дорогая Алекса, как же вы настрадались в плену у этого… негодяя! У меня сердце кровью обливается при мысли об этом. Не понимаю, как может родной отец быть таким бессердечным!

— Я тоже не понимаю, Мэдди. — Алекса грустно покачала головой. — И… и все было не так плохо, как кажется. Адам не мучил меня, не оскорблял. — Про себя Алекса подумала, что он причинил ей гораздо большее зло, чем физические мучения.

Мэдди понимала, что Алекса не говорит ей всего. Ведь бедняжку похитили, и она вынуждена была покориться человеку, чья ненависть не знала границ.

— Мэдди, а что… все знают обо мне? Все мои подруги? — спросила Алекса, погрузившись в горячую ванну.

— Все, Алекса, к сожалению.

— Кто же им рассказал?

— Конечно же, ваш жених. Едва он узнал, кто вас похитил, как пришел в ярость. Я была рядом, когда ваш отец ему все рассказал. Почему-то он обвинял во всем вас, а не этого Фоксуорта. Дошел до того, что предположил, будто вы уехали с ним добровольно. И отдали этому негодяю то, в чем отказали ему, — доверительно сообщила Мэдди.

Алекса была удивлена. Неужели Чарлз — такое ничтожество! А ведь клялся ей в вечной любви.

— Но зачем понадобилось Чарлзу губить мою репутацию? Ведь это он распустил слухи о том, что со мной случилось.

— Ах, миледи, все равно это стало бы известно, — сказала Мэдди. — Какой-то лорд — не помню его имени — был на балу в тот вечер, сообщил всем собравшимся, что видел, как вы уехали с каким-то мужчиной в карете после того, как Чарлз отбыл на свой корабль.

— Ах, не может быть! — поразилась убитая горем Алекса. Адам ничего не упустил.

— Когда Чарлз вернулся, он повел себя, как обманутый жених, жаловался, что вы убежали с другим чуть ли не накануне свадьбы. Все ваши подруги на выданье его утешали.

В этот вечер Алекса ужинала у себя в комнате. Отец ясно дал ей понять, что не желает находиться в ее обществе. Неужели подруги тоже отвернутся от нее?

На другой день она подвергла их испытанию. Она встала рано, надела платье, которое больше всего шло ей, и вышла из дома вскоре после того, как отец уехал во дворец для ежедневной беседы с королем. До полудня она зашла к своим двум самым близким подругам, послала им свои визитные карточки и не была принята.

После полудня все было так же. Еще две ее знакомые велели передать ей, что для нее их никогда нет дома. Даже Бетси Камминз, которая была ее задушевной подругой в те годы, когда они посещали пансион мисс Маршан для благородных девиц, презрительно отвернулась, встретив ее на улице. Ни одна из ее так называемых подруг не дала ей возможности объяснить, что с ней случилось.

Не имело значения, что она стала жертвой человека, помешанного на мести. Подруги и родственники считали, что она сама во всем виновата. Покорилась негодяю, задумавшему погубить ее отца. Помогла ему осуществить свою месть. И мать, и дочь — обе стали жертвами Фоксуортов.

Но Джон Эшли был не в состоянии думать ни о ком, кроме самого себя. После того как его дочь стала любовницей Адама Фоксуорта, он не мог нигде появиться, ему казалось, что друзья смеются над ним, указывают на него пальцем.

Через неделю сэр Джон вызвал ее к себе в кабинет. Все это время она не видела его, не разговаривала с ним. Еду присылали ей в комнату. И сидя у себя в комнате, Алекса предавалась грустным размышлениям. Ее похитил холодный, расчетливый человек, использовал, бросил, а теперь она носит под сердцем его ребенка. Что будет, когда она расскажет отцу о том, что беременна? Неужели он выгонит ее излома?

С того дня, когда Адам оставил ее, Алекса старалась не думать о нем. Эти мысли причиняли ей невыносимую боль. Она запрещала себе размышлять о своих чувствах к мстительному лорду Пенуэллу, потому что, как это ни странно, не смогла возненавидеть его, невольно вспоминая его объятия и ласки, доставлявшие ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Он был с ней нежен, но все время напоминал о том, что она находится в его постели только по одной причине. Он уехал, даже не простившись с ней, разбив ей сердце.

Алекса вошла в кабинет отца и молча ждала. Наконец он поднял глаза и, взглянув на нее, был поражен. Она была необычайно красива даже в простеньком платье цвета лютиков. Ее лицо сияло внутренним, почти таинственным светом, от которого у него дух захватило. Он наконец осознал, что хотя Алекса и повторила грех своей матери, она все равно его дочь и он обязан позаботиться о ее будущем. Сэр Джон не впустую провел неделю с тех пор, как Алекса вернулась домой.

Откашлявшись, сэр Джон указал Алексе на стул.

— Что бы вы ни думали, Алекса, я не совсем бессердечен, — торжественно сообщил он. — Эту последнюю неделю я овладел своими чувствами и достаточно успокоился, чтобы обдумать ваше будущее. Это мой отцовский долг. Вы носите гордое имя, и я от вас не откажусь.

— Ах, отец! — воскликнула Алекса, сердце у нее подпрыгнуло от радости, но тут же упало, когда он сказал:

— Я нашел вам мужа. Это было нелегко, поскольку весь Лондон знает, что вы делили ложе с выскочкой-графом, о котором никто никогда не слышал. Но сэр Генри так хочет обзавестись наследником, что готов посмотреть сквозь пальцы на ваш неблагоразумный поступок. Его жену и взрослых детей унесла чума, и если он не произведет наследника, его род прекратится. Это хорошая партия, Алекса. Когда он умрет, вы будете невероятно богаты, — добавил он, заметив, что на лицо Алексы набежала тень.

— Но… сэр Генри — старик! Он мне в дедушки годится! Я хорошо его помню. Он всегда смотрел на меня так, словно хотел съесть.

Сэр Джон грубо усмехнулся:

— Сомневаюсь, что сэр Джон в состоянии вас съесть, тем более он не может с вами спать. Впрочем, вы правы, назвав его пожилым. Учитывая… э-э… обстоятельства, я нахожу в этом браке много пользы. И если сэр Генри докажет, что мы оба ошиблись, и вы подарите ему наследника, тем лучше.

Алекса побледнела и замерла, мысль ее лихорадочно работала. Разве это не выход — выйти замуж за старика вроде сэра Генри, спрашивала она себя, думая о ребенке, которого носила. Как легко будет навязать ребенка Адама сэру Генри, который так жаждет наследника, что не станет удивляться, если тот родится слишком рано. Но для этого понадобится спать с этим стариком, лежать под ним и не морщиться от отвращения, когда его стареющая и слабая плоть будет прикасаться к ее сокровенным местам. Как можно вынести это после потрясающих ласк Адама? Впрочем, ради ребенка можно, решила она.

— Алекса, вы меня слышите? Я задал вам вопрос.

— Что вы сказали, отец? Я не слышала.

— Я спросил, оставил ли вас любовник с ребенком. В этом нет ничего невозможного, как вы понимаете. Вы три месяца делили ложе с этим негодяем.

Вопрос сэра Джона ошеломил Алексу. Никогда еще отец не разговаривал с ней так грубо.

— Ну так как же? Не лгите. Я прикажу Мэдди пригласить повитуху, чтобы она осмотрела вас, если хотите.

— В этом нет нужды, отец, я вовсе не собираюсь вам лгать, — заявила Алекса, сознавая, что ее признание раз и навсегда положит конец матримониальным планам отца в отношении ее.

— Да, я ношу ребенка, — призналась она с вымученным спокойствием. — Но я не успела сказать об этом Адаму, он уехал.

— Великолепно! — воскликнул сэр Джон. Алекса, потрясенная, молчала. — Сэр Генри будет вне себя от радости, когда у него появится наследник. Ваше дело сделать все необходимое, чтобы заставить его поверить, что это его ребенок. За три месяца, проведенные в постели Фоксуорта, вы должны были кое-чему научиться, и вам будет нетрудно сыграть роль.

— Отец, — прерывающимся шепотом проговорила Алекса, — я не могу выйти за сэра Джона. Он… он мне мерзок.

— А как же ваш ребенок, Алекса? Вы, конечно, не думаете, что я буду в восторге, если в моем доме появится ублюдок Фоксуорта, не говоря уже о его содержании! Почему вы так настойчиво громоздите мне на голову бесчестье, когда я делаю все возможное, чтобы вернуть вам доброе имя? Я настаиваю, чтобы вы встретились с сэром Генри и дали ему шанс.

Резоны сэра Джона заставили Алексу сдаться. Может быть, так будет лучше.

— Хорошо, отец, — устало согласилась она. — Я повидаюсь с сэром Генри, но обещать ничего не могу.

— Он придет сегодня вечером, будьте готовы принять его, — сказал сэр Джон, отпуская дочь кивком головы. — Вы еще поблагодарите меня за то, что я подумал о вашем будущем.

После ужина слуга проводил Алексу в гостиную, где сэр Генри ждал ее в обществе ее отца. Низенький, приземистый, с жидкими седыми волосами, зачесанными набок, чтобы скрыть лысину, сэр Генри выглядел соответственно своему возрасту.

Алекса настороженно поздоровалась с близким другом отца, пожиравшим ее глазами, но сэр Генри схватил ее руку и запечатлел на ней мокрый поцелуй, прежде чем она поняла его намерения и успела вырваться. Ее едва не стошнило.

— Алекса, я оставлю вас с сэром Генри наедине, чтобы вы могли познакомиться, — сказал ей отец. — Я прикажу, чтобы вас не беспокоили. — И, поспешно выйдя из комнаты, граф закрыл за собой дверь.

Алекса не заметила, как обменялись заговорщическими взглядами ее отец и сэр Генри, иначе тут же ушла бы.

— Подойдите ко мне, дорогая, — сэр Генри похотливо улыбнулся, — сядьте рядом. Полагаю, свадьбу не следует оттягивать, а ваш батюшка заверил меня, что вы согласитесь с любым предложением, которое я вам сделаю.

— Я ничего не обещала отцу, — твердо ответила Алекса, сожалея, что согласилась встретиться с сэром Генри наедине. — Я… я вовсе не уверена, что хочу выйти за вас замуж.

Сэр Генри снисходительно улыбнулся:

— У вас нет выбора, дорогая. Я собираюсь взять подпорченный товар. Вряд ли порядочный человек решился бы на такое. Я знаю, что стар, но мне нужен наследник. Мой выбор тоже невелик, потому что при обычных обстоятельствах я был бы вынужден подыскивать пожилую вдову, вышедшую из детородного возраста. Вот почему я готов посмотреть сквозь пальцы на ваш… э-э… проступок. Несмотря на преклонный возраст, я еще в состоянии зачать дитя. И переспать с молодой женщиной, если это вас тревожит. Так не скрепить ли нам нашу сделку поцелуем?

Сэр Генри протянул руку с длинными, точно когти, ногтями, схватил ее и стал душить в объятиях.

— Нет! — крикнула она, потрясенная силой, заключенной в этом старом теле.

— Не робейте, — грубо ухмыльнулся сэр Генри. — Я прошу не больше того, что вы уже давали, и хочу показать вам, что еще способен на страсть.

Мясистые сухие губы впились в нее, и Алекса почувствовала, как тошнота подступает к горлу, когда его язык проник в ее рот. Он стал шарить руками по ее телу, хватал ее за груди, залез под юбки.

— Прекратите, сэр Генри! — крикнула Алекса, пытаясь вырваться. Откуда у этого старика столько энергии? — Отпустите меня! Я скажу отцу!

Сэр Генри фыркнул:

— Ему все равно. Он будет рад сбыть вас с рук. А теперь будьте славной девочкой и лягте на спину. Это не займет много времени.

Алексу тошнило от слюнявых поцелуев сэра Генри, она отчаялась избежать похотливых ласк старика. Она почувствовала, как ее бедра обдувает прохладный воздух, и с возобновленной силой, порожденной отчаянием, ударила сэра Генри в грудь — так, что тот отлетел в сторону. Упав на спину, сэр Генри пришел в замешательство, и Алекса этим воспользовалась. Она выбежала из гостиной, быстро поднялась к себе в комнату и заперла дверь.

Рыдая, Алекса бросилась на кровать и долго лежала, кляня сэра Генри, отца, но больше всех Адама. Впервые она почувствовала к нему ненависть. Вконец измученная, Алекса не заметила, как уснула.

Алексу разбудил громкий стук в дверь. Еще не совсем проснувшись, она удивилась, увидев, что в окно льется солнечный свет и что она одетая лежит на кровати. Стук в дверь не прекращался.

— Леди Алекса, прошу вас, впустите меня, — раздался голос домоправительницы. — Я принесла вам завтрак.

— Ступайте, Мэдди, я не голодна.

— Вам нужно поесть, моя госпожа. Впустите же меня, прошу вас.

Не желая огорчать добрую Мэдди, Алекса открыла дверь.

— Отец дома? — спросила она.

— Нет, госпожа моя, — ответила Мэдди, ставя поднос на стол. Увидев, что лицо Алексы распухло от слез, она подошла к девушке и, обняв, прижала ее к своей пышной груди. — Что случилось, Алекса? Не таитесь от меня, расскажите.

— Ах, Мэдди, что сталось с моей жизнью? — жалобно проговорила Алекса. — Только что я была избалованной дочерью сэра Джона Эшли, нареченной Чарлза Уитлоу, а теперь от меня отказался отец, а друзья презирают. Даже Чарлз меня бросил. А отец хочет выдать меня за сэра Генри.

— Этого старого распутника! — фыркнула Мэдди. — Да ведь он вам в дедушки годится. Вы ничего не сделали, чтобы заслужить такое обращение. Вы ведь невинное дитя, попавшее в историю, которая началась, когда вам было три годика.

— Вам ведь известна вся эта мерзкая история, да, Мэдди? Я хочу сказать — история моей матери.

— Угу, — мрачно согласилась Мэдди. — Ведь я живу здесь много лет.

— Расскажите мне все, что знаете, Мэдди, пожалуйста, — умоляюще произнесла Алекса. — Я слышала версию Адама и версию отца. Обе они предвзяты. Я хочу знать правду.

— А правда, моя госпожа, в том, что ваша мать и Мартин Фоксуорт, привлекательный молодой вдовец, встретились и полюбили друг друга. Поначалу они боролись с влечением, но вскоре любовь так завладела ими, что они не устояли. Спустя недолгое время они начали встречаться тайком в разных местах, и сердце мое радовалось при виде вашей матушки, которая после стольких лет наконец-то сияла от счастья.

— Мать не любила моего отца?

— Это был брак по расчету, выгодный, но не счастливый.

— А что было потом?

— Ваш отец обо всем узнал и вызвал Мартина на дуэль. Мартин был достойный человек, сладкоречивый, скорее поэт, чем воин. Он ненавидел всяческое насилие. Результат был неизбежен.

— Отец сказал, что мама убила себя, — нерешительно проговорила Алекса.

Мэдди грустно кивнула:

— Она призналась мне, что носит дитя Мартина и боится, что сэр Джон убьет ее, узнав об этом. Либо сделает ее жизнь невыносимой. Но мне в голову не приходило, что она лишит себя жизни. Она приехала домой после дуэли, — продолжала Мэдди, — и позвала меня к себе. Рассказала мне о смерти Мартина и отдала вас на мое попечение. Ваша мать никогда не была особенно смелой и не мыслила себе жизни без Мартина. Прежде чем ваш отец вернулся домой после поединка, она перерезала себе запястья и истекла кровью.

— Отец был прав, — прошептала Алекса, почувствовав себя совершенно одинокой. — Мать меня не любила.

— Ах нет, Алекса, не нужно так думать, — возразила Мэдди. — Ваша мама очень вас любила. Вы были единственным светом в ее жизни, кроме Мартина. И она знала, что ваш отец никогда не причинит зла своей плоти и крови. Но зная, что она носит дитя от другого, она предпочла лишить себя жизни, вместо того чтобы лишиться ее от рук сэра Джона. Понимаете, она была уверена, что муж ее убьет.

— Неужели отец способен на такую жестокость?

— Она считала, что способен, а ваша мать знала его лучше, чем кто-либо другой.

Алекса молча размышляла. А когда заговорила, на лице ее отразилась решимость. Мэдди тут же узнала это выражение и приготовилась к худшему.

— Я хочу уйти отсюда, Мэдди, а вы должны мне помочь. Я… я жду ребенка от Адама Фоксуорта. И поскольку я ни за что не соглашусь выйти за сэра Генри, мне придется покинуть этот дом. Отец сказал, что не потерпит здесь моего ребенка. После того, что я от вас узнала, мне необходимо уйти.

Мэдди округлила глаза:

— Дитя, вы говорите? Ах, Алекса, бедняжка вы моя. Что же это чудовище сделало с вами? — Она заплакала.

— Мэдди, прошу вас, не расстраивайтесь из-за меня. Это не конец света. И вы мне нужны.

— Я сделаю, что могу, госпожа моя, — всхлипывала Мэдди. — Но как вы сможете прожить одна с ребенком на руках?

— У меня есть драгоценности и немного денег. Этого хватит, пока я не найду работу. Но нужно торопиться, Мэдди. Как только отец узнает, как я повела себя с этим старым распутником, он непременно накажет меня или принудит вступить в этот чудовищный брак.

— Что я могу сделать, Алекса?

— Помогите мне собраться, и побыстрее. Только самое необходимое, ничего лишнего. В том числе все драгоценности, самый теплый плащ и самые крепкие башмаки.

Вдвоем им удалось поместить большую часть огромного гардероба Алексы в два объемных саквояжа. Пока Алекса занималась последними мелочами, Мэдди исчезла на пару минут, а вернувшись, сунула в руку Алексы тяжелый кошелек. Та запротестовала, Мэдди настаивала:

— Мнеони не нужны, госпожа моя. У меня здесь хороший дом, а родственников, которым нужно помогать, я не имею. Вы мне почти как дочка. Прошу вас, возьмите.

В конце концов Алекса уступила, пообещав когда-нибудь вернуть долг, после чего попросила домоправительницу нанять извозчика. И прежде чем сэр Джон вернулся домой во второй половине дня с твердым намерением заставить дочь выйти за сэра Генри, Алекса исчезла.

Глава 6

Алекса твердо знала, куда ей идти. Новая жизнь манила ее. Жизнь далеко от Англии и от людей, которых она когда-то считала друзьями, и от отца, в котором раньше души не чаяла. Она знала, что порт не место для леди, но выбора у нее не было. Она молилась, чтобы не опоздать, чтобы Мак все еще оставался в «Олене и горне», чтобы не закончил свои дела раньше и не отбыл.

Алекса попросила извозчика подождать, пока наведет справки на постоялом дворе. Оказалось, что Мак закончил свои дела и утром уехал. На лице Алексы отразилось отчаяние, и, заметив это, хозяин добавил:

— Он сказал, что они отойдут только с вечерним отливом, так что вы, миледи, может, еще и найдете его на борту корабля.

— Ах, благодарю вас, благодарю! — воскликнула Алекса с нескрываемым облегчением.

До доков доехали быстро, Алекса сунула извозчику в руку монету и послала его узнать, есть ли среди судов, стоящих на якоре, «Леди А».

В тот момент, когда молодая женщина поняла, что больше не вынесет неопределенности, извозчик вернулся из ближайшей таверны, где узнал, что «Леди А» действительно стоит в гавани на якоре и отойдет с вечерним отливом. Услужливый извозчик не только раздобыл информацию, но еще и привел с собой одного из членов команды.

Расспросив его, Алекса узнала, что этот моряк, Энди Беггз, занимался наймом моряков, болтающихся без дела на берегу. Теперь его задача выполнена, и он собирается добраться до того места, где стоит на якоре «Леди А».

Много бесценного времени ушло на то, чтобы убедить скептически настроенного Беггза, что она обязательно должна попасть на борт корабля и поговорить с капитаном. Моряк долго упорствовал, но в конце концов согласился отвезти ее. Извозчик погрузил ее вещи на баркас, Беггз сел на весла, и вскоре они уже были у корабля, принадлежащего Маку. В ответ на громкий крик Беггза дюжина матросских рук спустила цепи и подняла лодку на борт. Вскоре Алекса предстала перед пораженным Маком.

— Господи, леди Алекса, что вы здесь делаете?

Алексу обняли сильные руки, и ей показалось, что она пришла домой.

— Ах, Мак! — умоляюще сказала она, и ее храбрость вдруг испарилась. Что, если он прогонит ее? — Мне нужна ваша помощь. Я очень несчастна!

Пылкая мольба Алексы пронзила нежное сердце Мака.

— Вы же знаете, Алекса, что я вам помогу. Успокойтесь. Сядьте и расскажите, что вас тревожит.

Мак подошел к столу и щедро плеснув в стакан бренди, подал его Алексе. Она глотнула, закашлялась, снова глотнула.

— Я хочу уехать с вами, Мак, — выпалила она.

— Я не знаю, когда вернусь в Англию и вернусь ли вообще, — нерешительно ответил он.

— Это меня не волнует, — быстро ответила Алекса. — Я хочу начать новую жизнь. Вы можете высадить меня на берег где угодно — во Франции, в Америке, даже на островах. — В голосе ее звучало отчаяние.

— Что случилось с Чарлзом? А ваш отец, он что, не рад был видеть вас? Господи, Алекса, что же произошло за прошлую неделю?

Боль, появившаяся в огромных фиалковых глазах Алексы, поразила Макса до глубины души.

— Чарлзу я больше не нужна. Я не могу выйти замуж после того, что со мной сделал Адам. Он осуществил свою месть, опозорил имя Эшли.

— Но ваш отец так любит вас, что…

Смех Алексы заставил его замолчать.

— Отец преподал мне жестокий урок. Он знать меня не желает, после того как я стала любовницей Фоксуорта. Он… он понуждал меня выйти замуж за человека, который мне в дедушки годится. Когда сэр Генри попытался взять меня силой в моем доме, я решила уйти.

— Какой мерзавец! — скрипнул зубами Мак. — Где же был ваш отец, когда все это происходило?

— Сэр Генри сделал это с благословения моего отца. Мне ничего не оставалось, как уйти из дома. Прошу вас, Мак, не прогоняйте меня. Мне больше не к кому обратиться и некуда идти.

— Я всегда к вашим услугам, миледи, — заверил ее Мак. — Если вы решили покинуть Англию, я возьму вас с собой. Я направляюсь в Виргинию и позабочусь о вас — с вашего разрешения. — Это не было прямым предложением вступить в брак, но Мак решил, что еще рано говорить о своих чувствах. Может быть, к концу плавания…

Алекса же услышала только, что Мак увезет ее далеко и что она сможет начать новую жизнь. В порыве благодарности она бросилась в объятия Мака, совершенно не подозревая о его нежных чувствах.

— Благодарю вас, Мак, вы настоящий друг, такие редко встречаются. И я постараюсь не быть вам в тягость.

— А вот этого, миледи, никогда не случится, — заверил ее Мак, и его синие глаза весело блеснули. — Я провожу вас в вашу каюту. У вас есть багаж?

Молодая женщина кивнула. Она запротестовала было, когда он привел ее в капитанскую каюту, но он и слышать ничего не желал.

— Я настаиваю, Алекса. Я буду жить с первым помощником. — И он беспечно усмехнулся. — Я велю принести ваши вещи, устраивайтесь поудобнее.

Он отдал бы все, лишь бы жить с ней в одной каюте.

С началом отлива «Леди А» снялась с якоря, вышла из лондонской гавани и благополучно спустилась по Темзе. В темноте корабль легко проскользнул мимо нескольких военных судов в Ла-Манше и, наконец, вышел на бескрайние просторы в Атлантический океан. Когда они оказались вне видимости с английского берега, флаг Соединенного Королевства был спущен под приветственные крики и рукоплескания команды, чья ненависть к гнету Англии была хорошо известна.

Алекса почувствовала необычайное облегчение, когда последняя пядь английской земли исчезла за горизонтом. Что бы ни ждало ее в будущем, это было лучше того, что она оставила позади.

Хотя погода стояла холодная и ветреная — то и дело шел снег или снег с дождем, — Алекса проводила большую часть дня на палубе. Опасаясь за ее здоровье, Мак заставлял ее вернуться в каюту. Но вопреки ненастной погоде или, может быть, благодаря ей Алекса заметно окрепла. Ее щеки порозовели, глаза приобрели здоровый блеск, и Мак все больше очаровывался ею.

Об Адаме они предпочитали не говорить. Алекса гнала от себя мучительные воспоминания, стараясь не будить ненависть, дремлющую в самых далеких уголках ее души. Его ласки были частью хорошо продуманного им плана мести, с горечью думала Алекса. Но не только ненависть к Адаму притаилась в ее душе. Рядом с ненавистью нет-нет, да и вспыхивали искорки совсем другого чувства. Яркого и прекрасного. Она боялась признаться себе, что это любовь.

Мак понимал, что Алекса влюблена в Адама, но знал, что его друг никогда не ответит ей взаимностью. Мак решил заботиться об Алексе, пока она не почувствует, как сильно он ее любит. И тогда они поженятся и будут жить счастливо до конца дней своих. Мак всегда был мечтателем.

Однажды Алекса стояла у поручней «Леди А», глядя на запад, поглощенная мыслями о будущем младенце. Ей пришлось расставить платья, и она не знала, удастся ли ей до окончания плавания скрыть свой живот от Мака.

Алекса невольно подумала о Лисе. Он пробудил в ней стремление познать новую, доселе неизвестную ей сторону жизни, а Адам отточил эти знания. Увидит ли она когда-нибудь Лиса? Скорее всего нет, решила она. Если только ее дитя — дитя Лиса… Непохоже… но…

Ее рука легла на живот и очертила небольшую выпуклость, которую Алекса прятала под плащом и нижними юбками. Привычным для беременных женщин движением она прижала другую руку к пояснице, выставив вперед живот. Некоторое время она стояла в таком положении, и ее беременность была совершенно очевидной.

Мак смотрел с квартердека, как Алекса клонится под ветром, глядя на запад. На ее красивом лице отразилась тревога, и Маку захотелось успокоить ее. И тут внимание его привлекла необычная поза Алексы, и Мак все понял.

Алекса беременна! Этот негодяй Адам не подумал о последствиях содеянного им, думал Мак с бессильной яростью. Ослепленный желанием отомстить, Адам разрушил жизнь ни в чем не повинной юной девушки. Попадись сейчас Адам Маку на глаза, он, не задумываясь, убил бы его.

Остаток дня Мак провел, привыкая к мысли о том, что женщина, которую он любит, ждет ребенка от другого. Запершись в своей каюте с бутылкой бренди, он долго думал и наконец принял нелегкое для себя решение.

Алекса не заметила, что корабль изменил курс. Чем ближе они подходили к месту назначения, тем теплее становилось. Ночи сменялись днями, дни складывались в недели. Настал день, когда Алекса уже не могла скрывать свою беременность от Мака. Как-то раз, когда из-за жаркого солнца ей пришлось снять плащ, он подошел к ней, и она поймала его взгляд, устремленный на ее живот. Она смело посмотрела ему в глаза.

— Да, Мак, — сказала она, прежде чем он задал ей вопрос. — Я жду ребенка от Адама.

— Я знаю, Алекса, — тихо сказал Мак. — С некоторых пор.

— Вы должны меня ненавидеть.

— Не вас, миледи, вас — ни в коем случае, — последовал бесстрастный ответ Мака. — Только Адама за то, что он воспользовался вами, а потом бросил, не подумав о последствиях.

— Он не знал.

— Не пытайтесь оправдать этого негодяя! Он должен был принять меры предосторожности.

— Я хотела ему сказать, но он уехал, даже не простившись. И потом, — с горечью добавила Алекса, — вряд ли для Адама это имело значение. Напротив, это сделало бы его месть только слаще.

— Возможно, вы несправедливы к нему, — предположил Мак.

— Мы с вами оба знаем, что для Адама я была лишь средством досадить моему отцу. Этот ребенок мой, и только мой. Я выращу его и не пожалею на это сил.

Мак подивился мужеству Алексы и решил, что она не должна страдать только потому, что родилась дочерью сэра Джона Эшли. И дитя ее тоже не будет страдать. А пока, полагал Мак, лучше хранить свои планы про себя, потому что Алекса ни за что на них не согласится.

— Алекса, я никогда вас не оставлю, — ласково сказал Мак. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. — «И надеюсь, вы меня не возненавидите за это», — мысленно добавил он.

Алекса испытала облегчение, узнав, что Маку известна ее тайна. Пират Мак или нет, он ее друг, и на него можно положиться.

Они были уже недалеко от берега, когда с «Леди А» заметили английское торговое судно. Первым признаком тревоги для Алексы были громкие радостные крики команды, которой не терпелось втянуть врага в бой. Она смотрела, стоя в коридоре, как Мак готовил судно к бою. Было очевидно, что Мак многому научился за годы службы на борту «Серого призрака» под командованием Лиса.

Команда мгновенно принялась за дело, выкатив двадцать четыре восемнадцатифунтовых ядра на верхней палубе и восемь девятифунтовых на жилой палубе. На поясе у каждого висела связка пистолетов и абордажных сабель в ожидании рукопашной.

Чтобы не дать британскому судну уйти, Мак увел «Леди А» в подветренную сторону и приказал сделать предупредительный выстрел с бака.

— Поднять флаг! — крикнул он.

И сразу же звездно-полосатый флаг взвился на флагштоке и гордо реял над «Леди А». Британский корабль также сделал предупредительный выстрел.

— Внимание, ребята, меняем курс! — крикнул Мак, ставя паруса на ветер и подходя почти под нос вражеского судна. — Стреляйте по шарнирной палубе! — раздалась команда.

Залп, последовавший за этим, сделал торговое судно почти беспомощным. Мак приказал опустить паруса и подошел к борту английского судна, которое не могло выстрелить из своих пушек, потому что к этому времени «Леди А» была слишком близко. К большому неудовольствию американских моряков, бой был закончен, практически не начавшись.

Мак отдал приказ, абордажная группа, возглавляемая им, ловким прыжком преодолела небольшое расстояние, разделяющее два судна, и быстро покончила с последним сопротивлением. Оставшиеся в живых английские моряки были посажены в шлюпки и отпущены на волю волн, чтобы их подобрал какой-нибудь из их кораблей, находящихся поблизости, в то время как Мак осматривал груз торгового судна. Он был очень доволен разнообразием найденных товаров, за которые в Вест-Индии дадут хорошие деньги.

Лучшая часть команды перешла на борт торгового судна, чтобы отвести его на Барбадос и там избавиться и от груза, и от корабля, поскольку корабль был старый. Мак полагал, что лучше его продать. «Недурная добыча, вся команда получит сторицей за свои старания», — очень довольный думал Мак, глядя на уходящее торговое судно.

Почти через шесть недель, после того как «Леди А» покинула Лондон, показался зеленый полумесяц суши. Но к удивлению Алексы, корабль направился не в порт, а взял курс параллельно берегу. Когда она спросила об этом у Мака, он объяснил свою тактику:

— Как раз перед тем как я прибыл в замок Пенуэлл, чтобы отвезти вас в Лондон, я повидался с капитаном континентального флота Джоном Полем Джоунзом, который с небольшой эскадрой, базирующейся на французской земле, совершает набеги на суда британской береговой службы. Мы с Лисом — часть его флотилии — нападаем на британские корабли вблизи их берегов. И как раз в этом году Франция объединилась с колониями, так что англичанам придется бороться не только с колониями, но и с французским флотом. Капитан Джоунз, — продолжал Мак, — недавно получил депешу, открывающую планы британского экспедиционного корпуса занять Саванну поздней осенью. Сейчас уже декабрь, и я понятия не имею, что будет, если мы войдем в гавань Саванны.

Алекса задумалась, и вдруг ее осенило:

— Саванна! Это же не в Виргинии!

Мак робко улыбнулся:

— Это в Джорджии, миледи.

— А я думала, мы идем в Виргинию.

— Небольшая перемена в планах, Алекса. Она пойдет вам на пользу, поверьте.

Алекса пожала плечами. Не все ли равно? Для ее целей годится любое место. Она выдаст себя за молодую вдову, ждущую ребенка, в надежде в конце концов найти работу.

До вечера «Леди А» держалась подальше от суши, чтобы не быть замеченной. Только ночью корабль приблизился к берегу. Под покровом темноты он уверенно вошел в небольшую бухточку. Алекса затаила дыхание, когда судно изящно миновало коралловый риф и наконец ударилось о причал в глубоком, но маленьком водоеме, который, как сказал Мак, был выкопан для парусных судов размера «Леди А».

— На чьей земле он находится? — с любопытством спросила Алекса.

— Это владения одного моего друга, — пробормотал Мак невнятно. — Вы упаковали вещи, Алекса? Скоро мы сойдем на берег.

— Мы направляемся в Саванну?

Мак искоса посмотрел на нее.

— Нет. Я оставлю вас здесь. В безопасности.

— А вы не останетесь? — Алекса вздрогнула от дурного предчувствия и плотнее закуталась в плащ. Все шло не так, как предполагалось. Но разве станет Мак ей лгать?

— Алекса, мне нужно присмотреть за входом в док. Но как только мы сойдем на берег, обещаю вам все рассказать.

Охваченная сомнениями, Алекса вернулась в свою каюту, чтобы собрать вещи. К этому времени она расставила все свои платья, но скрыть живот можно было, лишь закутавшись в плащ. К концу пятого месяца талия у нее практически исчезла. Каким-то образом за эти недели плавания младенец, растущий у нее под сердцем, стал ей очень дорог. Крошечное существо со своим собственным характером, живущее, дышащее, получающее питание от ее тела. Алекса уже любила его, что неизбежно приводило ее к мыслям об Адаме. Потом все путалось, образ Лиса старался занять первенствующее положение в ее мыслях. Большую часть времени ее дитя походило на Адама. Но иногда она не могла придать лицу ребенка никаких черт, поскольку совершенно не знала, как выглядит Лис.

Вскоре вещи Алексы были вынесены на берег, и тогда Мак пришел за ней. Взглянув на нее настороженно, он схватил ее за руку и повел по сходням. Оказавшись на берегу, он на мгновение заколебался, а потом повел ее по дорожке, похрустывающей у него под ногами.

— Раковины, — улыбнулся Мак, когда она вопросительно на него посмотрела.

— Куда мы идем, Мак? Так темно, что я почти ничего не вижу.

— Держитесь за меня, миледи. Я хорошо знаю эту дорогу. Вы увидите дом, когда мы выйдем из леса.

Вдруг Алекса остановилась, упрямо сжав губы.

— Я не пойду дальше, пока вы не скажете, что задумали. К чему все эти тайны?

Мак вздохнул. То, что он собирался сказать Алексе, непременно вызовет у нее гнев.

— Алекса, надеюсь, вы не станете меня ненавидеть за то, что я сделал, но я решил, что так будет лучше для вас и вашего ребенка. Настанет день, когда вы меня поблагодарите за это.

Слова Мака привели ее в замешательство.

— О чем… о чем вы говорите? Почему я должна вас возненавидеть?

Они вышли из леса и оказались в ухоженном парке, окружающем внушительного вида двухэтажный дом, все комнаты были ярко освещены. Дюжины экипажей стояли вдоль изогнутой подъездной аллеи, и было ясно, что прием в разгаре.

— Иисусе! — ахнул Мак. — Надеюсь, еще не поздно.

— Не поздно? — Алекса нахмурилась. — Чей это дом?

— Эта земля, Алекса, принадлежит Адаму, и это его дом. — Мак затаил дыхание, ожидая взрыва возмущения. И он не ошибся.

— Что? Вы привезли меня к Адаму? Будьте вы прокляты, Мак! А я-то вам доверяла! Чего вы хотите этим добиться? Вам будет приятно видеть мое унижение, когда Адам выставит меня вон?

— Алекса, я знаю Адама лучше, чем вы. Он не выставит вас вон. Я… я уверен, что он поступит правильно, если еще не поздно.

— Вы опять говорите загадками.

— Алекса, верьте мне, я не покину вас, если окажется, что я ошибся в Адаме. Что вам терять?

— Гордость! — гневно бросила Алекса. — Адам Фоксуорт отнял у меня все остальное, и будь я проклята, если отдам ему еще и гордость!

— Вы пойдете со мной, даже если мне придется нести вас всю оставшуюся дорогу! — настойчиво сказал Мак, и решимость придала жесткость его лицу. — Так как же, Алекса? Пойдете вы по своей воле, или мне придется применить силу?

Алекса неохотно последовала за ним. Мак улыбнулся снисходительно. Он восхищался, когда ее глаза метали фиалковый пламень, а щеки пылали от негодования. Мак тихонько молился, надеясь, что поступает правильно, что еще не поздно. Он знал о планах Адама на будущее. И особенно горячо молился о том, чтобы не поставить Алексу в положение еще более неопределенное, чем то, в котором она находилась теперь.

Глава 7

Саванна, 1778 год

По всем расчетам, это должен был быть самый счастли вый день в жизни Адама Фоксуорта. Величественная блондинка, которую он держал под руку, была самой красивой среди находившихся здесь женщин. И необычайно страстной, в чем Адам имел возможность убедиться, наслаждаясь ее прелестями.

Гвендолин Райт была племянницей королевского губернатора. В настоящий момент он ждал, когда представится возможность объявить о помолвке леди Гвен и Адама Фоксуорта, графа Пенуэлла и стойкого тори. Это был выгодный брак, он должен был принести Адаму богатое приданое и открыть перед ним двери всех известных домов тори в Саванне.

До получения титула Адам был всего лишь одним из жителей колоний, но по возвращении из Англии его начали осаждать роялисты с требованием примкнуть к ним. Он был знаком с леди Гвен еще до того, как уехал в Англию, и, вернувшись, сделал ей предложение. Все его планы осуществились, с чем Адам и поздравил себя.

Но если говорить честно, Адам не чувствовал себя счастливым. Его мысли то и дело перелетали через океан к девушке с волосами цвета воронова крыла и с фиалковыми глазами, которую он грубо использовал и бросил.

В его жизни было много женщин, но он не мог вспомнить, как выглядело большинство из них, включая ту, которая сейчас стояла рядом с ним и о которой он забывал, едва они расставались. Но Алексу он хорошо помнил. Она постоянно снилась ему, и он возненавидел яркие воспоминания о ее нежном теле, сплетенном в одно целое с его телом.

В последнюю ночь, которую они провели вместе, Адам попытался показать ей, что она не занимает никакого места в его жизни, и, глядя на ее лицо, когда он грубо брал ее, не выказывая никакого внимания к ее чувствам, он был уверен, что у него это получится. Без сомнения, сейчас Алекса вышла за своего Чарлза и теперь носит его дитя. Почему-то эта мысль не утешала. Он не думал о том, что Алекса могла зачать от него, Адама.

Стройная блондинка толкнула его локтем, прервав безрадостные размышления.

— Адам, дорогой, — Гвен мило надула губки, — где витают ваши мысли? Друзья дяди Джеймса обращаются к вам, а вы будто не слышите.

— Я думал о нас, любимая, — солгал Адам. — Скоро дядя Джеймс объявит о нашей помолвке.

— Но я хочу быть с вами каждую ночь, а не только от случая к случаю, когда нам удается ускользнуть на пару часов.

— Я тоже, любовь моя, — признался Адам.

Леди Гвендолин Райт, красивая, избалованная племянница губернатора Джеймса Райта, поехала вместе с дядей в колонии, чтобы быть хозяйкой в его доме, поскольку жена губернатора умерла, не оставив детей. Она сразу же стала популярна в Саванне, в ее честь давали обеды и поднимали тосты как выдающиеся виги, так и выдающиеся тори. Но взгляд ее ярких синих глаз остановился на Адаме Фоксуорте, хотя ее дядя признал Адама достойным его любимой Гвен, лишь когда тот неожиданно оказался наследником титула и земель в Англии.

Наследство, полученное Адамом, изменило его положение в обществе. Пока Адам не намекнул, что сможет предложить гораздо больше после своего возвращения из Англии, Гвен серьезно раздумывала, не принять ли предложение капитана Ланса Баррингтона, который происходил из блестящей семьи. Хотя Гвен и приближалась к двадцати шести годам, она выжидала и не пожалела об этом. Когда Адам вернулся, они стали любовниками; вскоре он сделал ей предложение, и Гвен сразу же его приняла. Отказ Гвен привел Ланса в ярость, но, поскольку Адам стал графом, он ничего не мог сделать.

Сознавая, что множество гостей выжидательно смотрят на него, Адам решил, что настал момент подать знак губернатору Райту, чтобы тот сделал свое заявление. Но в этот момент к нему подошел Джем, его дворецкий.

— К вам гости, масса Адам, — нерешительно доложил Джем.

— Проведи их сюда, Джем, — прошептал Адам, раздраженный тем, что Джем нарушил этикет.

— Они настаивали на том, чтобы увидеться с вами наедине. И я провел их в кабинет.

Адам кивнул, сказал что-то рассерженной Гвен и вышел вслед за Джемом из бального зала.

— Что это за таинственные посетители, Джем? Ты их знаешь?

— Это масса Мак, сэр, и леди, которую я никогда раньше не видел.

— Мак здесь? — пришел в восторг и ускорил шаги. — Почему ты сразу не сказал? И ты говоришь, что с ним леди? Вот дьявол! — Адам игриво усмехнулся. — Мак! — бурно приветствовал друга Адам, ворвавшись в кабинет. — Ах ты, ловкач! Что ты здесь делаешь? Я думал, ты в Виргинии.

Мак довольно сухо приветствовал друга, но Адам этого не заметил, как не заметил и Алексы, стоявшей у Адама за спиной.

Ни один мужчина не имеет права быть таким возмутительно красивым, подумала Алекса. Его густые рыжевато-каштановые волосы едва касались воротника и не были напудрены. Классический нос, резко очерченные скулы, красивый изгиб бровей. Элегантный костюм прекрасно сидел на нем, подчеркивая мускулистую фигуру. Сердце у Алексы подпрыгнуло. Ей захотелось бежать без оглядки.

— Ты и твоя дама появились как раз вовремя, чтобы присоединиться к гостям, — улыбнулся Адам.

— Вряд ли мне будет хорошо среди твоих друзей-тори, — ответил Мак отрывисто. — Теперь мы странствуем по разным мирам, Адам.

Адам устремил на Мака мрачный взгляд, потом пожал плечами.

— А где леди, о которой мне сказал Джем? Представь нас, — сказал он, поворачиваясь, чтобы обнаружить даму Мака.

Наконец он увидел ее и в молчаливом изумлении впился в нее взглядом. Его глаза опустились с ее лица на груди и, наконец, на выпуклый живот. Оторвав взгляд от Алексы, Адам с вызовом посмотрел на Мака.

— Что она здесь делает, Мак? — гневно спросил он. — Мне следовало знать с самого начала, что твой интерес к этой леди отнюдь не мимолетный.

— Ах ты, негодяй! — бросил в ответ Мак. — Ты что, не видишь, что Алекса беременна? Она носит твоего ребенка, Адам!

Адам покраснел:

— Тебе известны мои планы, Мак.

— Так измени их, черт побери! Ты должник Алексы. Отец выгнал ее, ей некуда идти.

— Поэтому она пришла к тебе, взывая к твоему сочувствию! Тебя всегда могли одурачить хорошенькое личико и слезы. Чего ты ждешь от меня, Мак?

— Правильного поступка, Адам, — твердо ответил Мак. Разумеется, Алекса выступила вперед.

— Прекратите, вы оба! Как вы смеете говорить в моем присутствии так, будто меня не существует! Я вовсе не собиралась являться сюда, Адам. Мак привез меня против моей воли. Я знала, что жду вашего ребенка еще до того, как вы уехали из замка Пенуэлл, но предпочла промолчать. Мне ничего от вас не нужно!

Хотя неожиданное появление Алексы грозило разорвать в клочья все его интриги и планы, Адам не мог не восхититься ее храбростью и силой духа. Его взгляд снова остановился на ее животе, и его охватила радость. Но он тут же опомнился. Он не может жениться на Алексе и должен заставить Мака понять это. Слишком многое зависит от его брака с Гвен.

— Вопреки тому, что вы думаете, Алекса, я не совсем бессердечен, — сказал Адам. — Я прослежу, чтобы о вас и о младенце позаботились. Вы оба ни в чем не будете нуждаться. Но… сегодня у меня прием в честь моей помолвки. Как только о ней будет объявлено, моя помолвка с леди Гвендолин Райт станет официальной…

— Значит, мы не опоздали! — радостно вздохнул Мак. — Я боялся…

— Мак, — сурово остановил его Адам, — неужели ты забыл, что стоит за моим браком с Гвен?

— Я не забыл, Адам. Просто считаю, что твой ребенок важнее, он должен иметь имя.

— Тогда сам женись на Алексе! — закричал Адам и тут же спохватился.

Глаза Мака сузились. Он думал, что знает Адама, но ошибся. Подойдя к Алексе, он накинул ей на плечи плащ.

— Черт побери, Адам, именно так я и поступлю. Я хотел этого все время, но думал, что должен дать тебе возможность признать своего ребенка. Теперь я не буду чувствовать за собой вины, сделав Алексу своей женой. Возвращайся к своим друзьям-тори.

Адам хотел что-то сказать, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась.

— Адам, что заставило вас бросить своих гостей? — раздался недовольный голос. — Дяде Джеймсу не терпится объявить о нашей помолвке.

Алекса посмотрела на прекрасную белокурую женщину и подумала, что никогда не видела такой красавицы. Мягкие волосы цвета спелой ржи были искусно уложены в прическу на царственной голове. Все в ней было золотое — начиная с волос до ровной алебастровой кожи, которая мерцала бледными золотыми полутонами. Губы были полные и округлые, зубы белые, нос необычайно изящный. Ее стройная фигура мягко покачивалась в коконе из золотого тонкого шелка и газа.

Напряженный момент затянулся. Адам ничего не говорил, глядя на леди Гвен сквозь полуопущенные веки. Его серые глаза помрачнели — он оказался между двух огней.

— Ради Бога, Адам, скажите же что-нибудь! — ледяным голосом потребовала Гвен. — Что это за люди?

Внезапно Адам оживился.

— Простите меня за грубость, Гвен, — извинился он с улыбкой. — Вы, конечно же, помните Мака? Вы встречались с ним у меня в доме как-то раз до моего отъезда в Англию. А дама, — он сделал небрежный жест, — это леди Алекса Эшли. Оба только что приехали из-за границы.

Гвен кивнула непрошеным гостям.

— А не могут ли ваши друзья отложить разговор до завтра? Они ведь наверняка ужасно устали. И потом, дядя Джеймс ждет.

Бросив в сторону Алексы непроницаемый взгляд, Адам втянул воздух, чтобы собраться с силами, прежде чем ответить, прекрасно зная, какова бывает Гвен, когда все идет не так, как она задумала.

— Гвен, боюсь, объявления помолвки сегодня вечером не будет. Помолвки вообще не будет. Никогда.

Лицо Гвен пошло красными пятнами; скривив губы, она испустила яростный вопль, и от этого вид у нее стал почти отталкивающий.

— Но какое отношение имеют эти люди к нашим брачным планам?

Мак торжествующе усмехнулся, глядя на Алексу, словно хотел сказать: «Я знал, что не ошибся в Адаме!» Алекса не могла произнести ни слова. Она уже решила, что не выйдет замуж ни за Адама, ни за Мака. Оба они — негодяи. Она сама вырастит своего ребенка, а они пусть убираются ко всем чертям.

— Обстоятельства вынуждают меня с уважением отнестись к более раннему предложению, которое я сделал леди Алексе, находясь в Англии, — сказал Адам, глядя на Алексу.

— К черту уважение! — сердито закричала Гвен, смерив Алексу презрительным взглядом. — Вы что, Адам, переспали с этой потаскушкой и сделали ей ребенка? — Увидев, как вспыхнула Алекса, Гвен поняла, что ее догадка подтвердилась.

— Не важно, что произошло между мной и Алексой, — спокойно ответил Адам. — Я намерен жениться на ней как можно скорее.

— Ах ты, сучонка! — проскрежетала охваченная яростью Гвен. — Это все ты виновата. Ты что, не могла остаться в Англии, где тебе и место? Уверена, Адам стал бы помогать тебе и твоему отродью, для этого не обязательно жениться.

— Довольно, Гвен! Я женюсь на Алексе по собственному выбору. Вам давно следовало понять, что давить на меня бесполезно. Вы сами скажете об этом вашему дяде, или это сделать мне?

Гвен окаменела. Она была унижена, надежды ее рухнули. Адам нанес сильный удар по ее гордости, но она вовсе не собиралась с ним расставаться. Как бы не так! Круто повернувшись в облаке золотого шелка, она вышла из кабинета, стуча каблучками. В бальном зале она тут же отыскала своего дядюшку, сказала ему на ухо несколько слов, отчего он пришел в изумление, и оба покинули переполненный зал, сопровождаемые гулом голосов.

Капитан Ланс Баррингтон последовал за ними. Он все еще был зол на Адама за то, что тот отнял у него женщину, которую он хотел, женщину, которая была ему нужна, чтобы продолжать свою карьеру, и если что-то внезапно разлучило эту пару, ему хотелось быть рядом, чтобы утешить леди Гвен. В конце концов, он был ее вторым вариантом и у него еще оставалась надежда на получение этого приза. Оркестр снова заиграл, бал продолжался.

Когда дверь за Гвен захлопнулась, Алекса вся дрожала от едва сдерживаемой ярости. Ни к Маку, ни к Адаму она не чувствовала ничего, кроме ненависти, особенно после того как услышала их разговор.

— Ты в конце концов добился своего, Мак, — сухо заметил Адам. — Надеюсь, ты удовлетворен. — В его голосе звучал сарказм.

— Адам, — угрюмо ответил Мак, — не я создал эту ситуацию. Это дело твоих рук. А поступил я так ради Алексы и твоего ребенка. И если бы ты оказался негодяем, я был бы счастлив жениться на ней сам.

— Да пошли вы к чертовой матери! — взорвалась Алекса. — Я не желаю выходить замуж ни за одного из вас. Тем более что вы не сделали мне предложения. Оставьте меня в покое. Я не нуждаюсь в вас!

От удивления Мак и Адам словно приросли к месту, а Алекса направилась к двери. Она уже взялась за дверную ручку, но силы оставили ее, и она начала оседать на пол на глазах у изумленных мужчин.

Адам успел подхватить ее и, потрясенный, посмотрел на Мака, не зная, что делать.

— А чего ты ждал? — Мак пожал плечами. — Девушка на шестом месяце.

— Я отнесу ее в постель, — сказал Адам, испуганно глядя на побледневшую Алексу.

Им удалось добраться до комнаты Адама незамеченными. Уложив Алексу на кровать, мужчины уставились на нее. Она лежала не шелохнувшись.

— Ты действительно намерен жениться на ней? — спросил Мак. — Мне она дорога. Очень. Я желаю добра ей и ее ребенку… твоему ребенку, — уточнил он. — Но я не оставлю ее, если с ней будут плохо обращаться.

— Ради Бога, Мак, за кого ты меня принимаешь! Я и раньше не обращался с Алексой плохо и, уж конечно, не стану этого делать теперь, когда она носит мое дитя.

— Я говорю не о плохом обращении в физическом смысле, Адам, потому что вряд ли ты на это способен, — тихо сказал Мак. — Но я давно тебя знаю и верю, что ты поступишь должным образом. — Он обвел взглядом комнату: — Это ведь твоя спальня, да, Адам?

Тот пожал плечами:

— Все гостевые комнаты заняты. Бал, сам понимаешь.

Мак кивнул.

Он взглянул на Алексу, словно стараясь запомнить ее черты, наклонился запечатлеть поцелуй на ее лбу и отвел со щеки прядь волос.

— Будьте счастливы, миледи, — прошептал он. И прежде чем Адам успел заметить слезы в его глазах, пошел к двери. — Я велю принести сюда вещи Алексы. Подари ей счастье, Адам.

И он ушел.

Смешавшись, Адам некоторое время стоял без движения. Он не знал, самому ли ему устроить Алексу поудобнее или прислать горничную. Решив, что не стоит откладывать, Адам начал расстегивать на ней платье. Вскоре она осталась в одной тонкой сорочке. Он уже собрался уложить ее под одеяло, когда взгляд его упал на округлый живот и располневшую талию.

Это было как удар ниже пояса — Адам вдруг осознал, что это его ребенок растет в ее хрупком теле. Он положил задрожавшую руку ей на живот и ощутил толчок изнутри. До этого мгновения все, случившееся в этот вечер, казалось нереальным. Но едва он почувствовал, как шевельнулся его ребенок, мечта стала реальностью. С неприсущей ему нежностью он укрыл Алексу одеялом и со всех сторон подоткнул его.

Именно в этот момент глаза Алексы раскрылись, и ей показалось, что она плывет в пустоте. И тут она увидела, что на нее смотрит Адам.

— Где… где я?

— В моей постели, — беззаботно ответил Адам. — Вы упали в обморок.

— Это смешно! — заявила Алекса, пытаясь встать. — Никогда в жизни не падала в обморок.

Адам уложил ее обратно.

— Вы никогда еще не были беременны. Не волнуйтесь, я не собираюсь ложиться рядом с вами и вас насиловать. Кроме того, у меня полон дом гостей.

— Где Мак? — спросила Алекса, осознав, что они с Адамом одни.

— Ушел. Теперь я буду заботиться о вас.

— Я в состоянии сама о себе позаботиться! — возразила Алекса, снова поднимаясь, и снова Адам уложил ее обратно. — Мне не нужно ваше сочувствие или покровительство.

— Будьте же разумны, Алекса. Вы носите мое дитя, и я не позволю вам уйти и подвергать себя опасности.

— Красивые слова, Адам, но откуда такая перемена в чувствах? Вы уехали, даже не попрощавшись. Я понимаю, что разрушила ваши брачные планы, так почему же вы продолжаете этот фарс, когда Мак ушел и не перед кем демонстрировать свое благородство?

«Действительно, почему», — подумал Адам. В голове у него был хаос. Как гром среди ясного неба, появляется беременная Алекса и разрушает всю его жизнь. Он думал, что никогда больше не увидит ее. Но не было ни единого дня, чтобы он не думал о невинной девушке, которую погубил и бросил на произвол судьбы. Ему и в голову не приходило, что Алекса может от него понести. Но если эта мысль подсознательно и возникала, он полагал, что это сделает его месть еще сладостнее.

Но теперь, видя ее беспомощной, носящей под сердцем его ребенка, он ощутил, как в нем растет огромная нежность. Не только к своему будущему ребенку, но и к самой Алексе. Она станет его женой.

— Алекса, — терпеливо заговорил Адам, — верьте или не верьте, но я хочу на вас жениться. Я хочу нашего ребенка. О вас будут заботиться. Ни вы, ни мое дитя ни в чем не будете нуждаться.

— Я всегда думала, что буду любить того, за кого выйду замуж, — прошептала Алекса. — А муж будет любить меня. Неужели это так глупо?

Адам ни слова не сказал о том, что любит ее. Да она и не ждала этого. Она Эшли, дочь его заклятого врага.

— Любовь — это прекрасно, но много ли вы знаете супружеских пар, которые женились по любви? Или вы думаете, что я любил Гвен?

— А вы не любили?

— Вряд ли, — резко рассмеялся Адам. — Это был бы выгодный брак. Гвен может предложить многое.

— А я не могу. Забудьте обо мне, Адам, вернитесь к Гвен.

— Вы носите мое дитя, Алекса. И, несмотря на все, что было, мы можем стать друзьями. Ради нашего ребенка. Если вы готовы простить меня, я готов забыть, что вы — дочь того, кому я поклялся отомстить.

Алекса судорожно сглотнула. Могут ли они с Адамом стать друзьями? Но он хочет попытаться, и она не должна его отвергать. По крайней мере ради их ребенка, с надеждой подумала она.

Адам наблюдал за сменой чувств на лице молодой женщины и думал, как оно красиво сейчас, когда его обрамляют черные как смоль волосы. Мак был прав: он, Адам, глупо воспользовался Алексой, она заслуживает лучшего.

— Не знаю, Адам, — сказала наконец Алекса.

— Может быть, в вашей жизни кто-то есть? Чарлз или Мак?

— Чарлз — слабый человек. Он не только отвернулся от меня, едва узнав о том, что со мной случилось, но еще и раздул скандал, распуская обо мне сплетни. Что же до Мака, то он — мой друг, и ничего больше.

— Значит, дело улажено, — сказал Адам тоном, не терпящим возражений. — Мы венчаемся на этой неделе. А сейчас я пойду, а вы отдохните, пока я побуду с гостями. Многие из них останутся ночевать. Доброй ночи, Алекса.

— Адам, что подумают ваши друзья? Разве они не ждут вашей помолвки с леди Гвен?

— Не имеет значения, что они подумают. Когда я сойду вниз и сообщу, что собираюсь жениться на дочери сэра Джона Эшли, среди них не найдется ни одного, кто не позавидует моему счастью — жениться на дочери такого блестящего человека.

— Сообщите им? Прямо сейчас?

— Ну да, — кивнул он. — Доброй ночи, миледи.

И он вышел, оставив дрожащую Алексу в постели.

Верный своему слову, Адам вошел в бальный зал, потребовал внимания и объявил о своей помолвке с Алексой. Ошеломленные гости вдруг обнаружили, что леди Гвен Райт, леди, которая неизменно владела вниманием Адама в эти последние недели, куда-то исчезла. Исчез и ее дядя-губернатор. Никто не знал, что случилось, но имя Эшли было таким же весомым, как и имя Райтов.

Кто-то спросил:

— А где эта леди, Фоксуорт? Почему вы ее прячете?

— Леди Алекса только что приехала. Она проделала долгий трудный путь и просит простить ее. — Это сообщение было встречено громкими вздохами. — Но чтобы возместить ущерб, я от всего сердца приглашаю всех и каждого на наше бракосочетание, которое состоится через неделю.

Если бы Алекса слышала его слова, она упала бы в обморок во второй раз в жизни. Ибо чего еще могла желать женщина на шестом месяце беременности, как не присутствия всех известных семей Саванны на своей свадьбе?

С нарочито равнодушным выражением лица Адам смотрел на свою спящую нареченную. Спать ему пришлось на узкой кушетке в туалетной комнате, единственном ложе, которое осталось для него этой ночью, и он встал на рассвете, чтобы проводить гостей и наспех сделать кое-какие распоряжения. К полудню дом опустел, и Адам решил разбудить Алексу.

Как же она, наверное, устала, думал Адам, глядя, как поднимается и опускается ее грудь под одеялом. Как просто было бы ее любить. Но это невозможно. Джон Эшли стоит между ними, как непреодолимая преграда.

Адам вовсе не собирался удерживать у себя Алексу на три месяца. После того как он увез ее из дома, он хотел продержать ее недельку-другую в своей постели, а потом отослать обратно обесчещенную к тому, кто убил его отца, и к женщине, из-за которой все это произошло. Конечно, он не знал, что матери Алексы уже нет в живых. Это могло бы изменить положение вещей, но, впрочем, Адам в этом сомневался. Он слишком долго жил воспоминаниями о преждевременной смерти своего отца. Иногда Адам думал о том, что Алекса могла понести, но признаться в этом самому себе Адаму было невыносимо. У него в голове что-то щелкнуло, и он предложил вступить в брак, хорошо понимая, что это не поможет ничему. Хотя, как ни странно, он хотел этого ребенка, несмотря на то, что в его жилах течет кровь Эшли.

И еще Алекса. Что же он чувствует к ней на самом деле? Ему очень нравилось заниматься с ней любовью. Больше, чем с любой другой женщиной, с которой он спал, несмотря на ее неопытность. Он понимал, что она его ненавидит. На какое же будущее могут они надеяться?

Вдруг Алекса пошевелилась, разом положив конец хаотичным размышлениям Адама.

— Уже почти полдень, Алекса, — сказал он, когда она устремила на него взгляд своих фиалковых глаз.

— Нужно было разбудить меня раньше, — сказала Алекса, зевая.

— Зачем? Вы очень устали. Но скоро приедет портниха, и теперь вам пора вставать.

Алекса рывком села на постели.

— Портниха! Но у меня есть платья.

— Ничего подходящего для свадьбы. Я знаю, я уже просмотрел ваш гардероб. И потом, все ваши платья уже расставлены не один раз. Я не хочу, чтобы моей невесте было стыдно перед моими друзьями.

— Или чтобы вам было стыдно перед вашими друзьями за беременную невесту! — вспыхнув, отпарировала Алекса.

Адам пожал плечами и оставил молодую женщину совершать утренний туалет.

Глава 8

Алексе очень не хотелось соглашаться, но Адам прав. Ясноглазая щебечущая мадам Дюбуа, портниха, вызванная из Саванны, была просто волшебницей. Она бросила всего один взгляд на расплывшуюся фигуру Алексы и тут же принялась творить чудеса. Или так показалось Алексе, когда она медленно поворачивалась перед зеркалом в платье из жесткой парчи, густо расшитой хрустальным бисером.

Низкий вырез подчеркивал высокую пышную грудь, жесткие складки вышитой парчи падали до полу, талия начиналась прямо под соблазнительной грудью, как диктовала новая мода в стиле ампир. И чудо из чудес — предательская выпуклость ниже талии оказалась невидимой. Учитывая нежный цвет лица Алексы, мадам Дюбуа сшила платье из бледно-розовой ткани, оттенявшей черные как смоль волосы и подчеркивавшей белизну кожи. Алекса осталась очень довольна результатами работы портнихи.

Хотя Адам еще не видел свадебного платья, он заказал мадам Дюбуа сделать весь гардероб, чтобы он соответствовал полнеющей фигуре Алексы. Она была ему благодарна, но его аргументы не обманули ее. Как жена графа, она занимала в обществе определенное положение, которому должна была соответствовать. В этом отношении Адам мог не беспокоиться — и по рождению, и по воспитанию Алекса была настоящей леди.

За эту неделю Алекса видела Адама редко — из-за примерок и всего прочего. Он вообще почти не бывал дома. Живя в Фоксуорт-Мэноре, Алекса узнала одну вещь — по какой-то непонятной причине Адам прочно связался с роялистами. Поначалу Алекса никак не могла в это поверить, учитывая его дружбу с Маком и Лисом, известными патриотами. Но отрицать очевидное было невозможно. Все друзья Адама были тори. И Алекса вдруг поняла, что больше, чем Адам, симпатизирует жителям колоний и их стремлению к свободе. Иначе и быть не могло, после того как Мак рассказал ей, за что они борются.

Вскоре Алексе предстояло произнести брачные обеты, и она старалась не думать о Лисе, но иногда задавалась вопросом, все ли еще он крушит британский флот. Или уже покоится на дне морском? Почему-то он представлялся ей целым и невредимым, стоящим на мостике «Серого призрака», с улыбкой, играющей в уголках рта, который был виден из-под маски. Лис лишил ее девственности и вполне мог быть отцом ее ребенка.

Ее размышления прервала Хэтти, маленькая чернокожая горничная, она сообщила, что все готово и что жених ждет ее. Хотя Алекса много раз за эту неделю клялась, что не даст втянуть себя в этот брак, она вышла из комнаты — комнаты Адама, потому что в другую не перебралась, — и стала медленно спускаться по лестнице.

Вместо того чтобы размышлять о своем невероятном замужестве, Алекса изучала обстановку, все еще изумляясь красоте дома Адама, несмотря на то, что всю неделю старательно осматривала его. Двухэтажное здание стояло в полумиле от большой дороги, к нему вела длинная подъездная аллея, усыпанная раковинами. По обе стороны дома были площадки, среди которых располагались цветочные клумбы, за которыми ухаживали рабы. Сам по себе дом был простой, с двойными каминными трубами, поднимающимися над наклонной крышей. Во внутренние помещения вел просторный холл, застланный ковром, украшенный огромными канделябрами и великолепной лестницей, по которой теперь спускалась Алекса.

Гостиная, где ей предстояло венчаться, была просторной, она также служила и бальным залом. Пол красного дерева был покрыт большим круглым ковром. Кроме гостиной, на первом этаже находились столовая, библиотека и кабинет, который принадлежал одному только Адаму. Арка вела в сводчатый проход и кухни, расположенные внизу. Наверху было шесть роскошно убранных спален. Алекса за эту неделю осмотрела весь дом и решила, что прекраснее места, где можно растить ребенка, не сыскать.

Еще не успев подготовиться, она оказалась рядом с Адамом в гостиной, украшенной падубом и восковником. Собравшиеся по достоинству оценили прекрасную новобрачную. Уголком глаза Алекса увидела леди Гвен с мрачным видом. Рядом с ней сидел красивый темноволосый человек в форме английского офицера.

Если бы Алекса посмотрела на Адама, то заметила бы в его стальных глазах восторженный блеск. Зато этот блеск заметила леди Гвен. Невеста машинально произнесла брачные обеты, голос ее звучал бесстрастно и мало соответствовал смятению, царившему у нее в душе. Лишь когда губы Адама слегка коснулись ее губ, она поняла, что церемония закончена.

Остаток дня слился в какое-то неясное пятно — Алексу знакомили с выдающимися друзьями Адама, и она тут же забывала их имена. Прием, который начался сразу же после церемонии, наверное, был впечатляющим, угощение роскошным, но Алекса ничего не запомнила. Она обрадовалась, что Адам решил устроить прием в дневное время, потому что не могла бы сделать ни одного танцевального па в своем тяжелом платье, так удачно скрывавшем беременность.

К вечеру Алекса поняла, что вот-вот рухнет, и, извинившись, ушла к себе, а Адам прощался с последними гостями. С помощью Хетти она сняла с себя богато украшенное платье и надела красивую прозрачную ночную сорочку, которая таинственным образом оказалась у нее на кровати. Вскоре она крепко уснула.

О своей брачной ночи Алекса почти не думала. Она решила, что ее живот вызывает у Адама отвращение и что пройдет немало месяцев, прежде чем ему захочется с ней спать. И Алексу это вполне устраивало. Ей совершенно не хотелось спать с Адамом. Ее чувства были слишком хрупки, чтобы выдержать атаку его мужественности. У нее не было времени поразмыслить о своих чувствах к молодому мужу, который еще недавно был ее мучителем. Она надеялась за те месяцы, что будет вынашивать свое дитя, узнать Адама получше.

Было уже очень поздно, когда Адам вошел в спальню, которую надеялся разделить с Алексой. Он был разочарован, найдя ее спящей, однако разделся и лег рядом с ней. Она была теплая, от нее пахло фиалками, а этот запах всегда связывался у него с ней — с тех пор как он ее бросил. Алекса пошевелилась, когда Адам осторожно провел рукой по ее бедру, а потом коснулся пышных грудей. Расстегнув ворот бледно-розовой сорочки, которую он купил ей к брачной ночи, он нежно обвел губами сосок и в ответ услышал глубокий вздох.

В тот момент, как Алекса проснулась, он почувствовал на себе взгляд ее фиалковых глаз, несмотря на то что комнату освещала только луна.

— Адам, что… что вы здесь делаете?

— Я хочу вас, Алекса.

Его слова дошли до нее вместе с прерывистым вздохом, и она инстинктивно поняла, что это просьба, а не требование.

— Почему? — Алекса пришла в смятение. — Сейчас на меня противно смотреть. И я знаю, что вы меня не любите.

— Вы, конечно, помните, как у нас с вами все было? — Алекса кивнула. Еще бы ей не помнить, на какие высоты он ее вознес! — Как же вы можете сомневаться, что я все еще хочу вас? Я вступил в этот брак, твердо надеясь разделять с вами ложе. Это одна из компенсаций за женитьбу на дочери Джона Эшли. И потом — я не питаю к вам отвращения.

Его слова лишь утвердили ее во мнении, что Адам так сильно хочет ребенка, что может ей и солгать.

— Адам, — уклончиво сказала она, — я устала.

— Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

— Неужели вы не можете понять, что я не хочу вас? — возразила она, пытаясь скрыть свои чувства. — Я вышла за вас, чтобы дать имя нашему ребенку.

Внезапно вернулся прежний Адам, тот, которого Алекса хорошо знала, живя с ним в Англии, и на мгновение ее охватил страх. Он нахмурился, лицо словно окаменело, глаза потемнели. Тихий смешок нарушил молчание, и Алекса ощутила, как по спине у нее побежали мурашки, когда он разорвал на ней тонкую сорочку.

— Я попробовал быть нежным, Алекса. Думал, мы могли бы наслаждаться тем немногим, что нас связывает. Я не собираюсь причинить вред ни вам, ни младенцу, но не потерплю, чтобы в брачную ночь мне отказали. А теперь расслабьтесь и наслаждайтесь тем, что я могу вам дать. Видит Бог, того, что было между нами, мало для супружеских отношений, но это лучше, чем ничего.

Разгневанная его словами, Алекса послала Адама ко всем чертям.

Адам усмехнулся с издевкой:

— Дьявол уже и так имеет на меня права, любовь моя.

От этого нежного обращения кровь у нее забурлила.

— Не смейтесь надо мной, Адам, — пылко сказала Алекса, — не называйте своей любовью, ведь мы оба знаем, почему вступили в брак.

— Вы это знаете, Алекса? — Голос его неожиданно сел. — О себе я не могу этого сказать.

Вздох сорвался с губ Алексы, но она не проронила ни слова, потому что луна наполовину высветила его лицо, омыв серебром точеные скулы и решительный подбородок, и сердце ее болезненно сжалось.

Вдруг она ощутила, как горяча его кожа в ночном прохладном воздухе, и ее потянуло к нему. Адам торжествовал победу. Глубокий поцелуй, который он запечатлел на ее раскрытых губах, был требовательным, и она невольно отозвалась на него. Сопротивление ее было сломлено.

Его рука на мгновение задержалась на ее животе, потом скользнула к бедрам, и Алекса почувствовала, что плоть ее задрожала от его прикосновения. Ее пальцы впились в волосы у него на затылке, а предательское тело не устояло против соблазна.

Он коснулся губами ее груди. Желание пылало в его глазах, точно жидкое серебро, пока он языком теребил то один сосок, то другой, и его желание передалось ей.

Он обвил руками ее талию и наслаждался судорогами, пробегавшими по ее телу. Ему хотелось разделить с ней эту радость. Он быстро вошел в нее, и с каждым мгновением ее тело все сильнее пульсировало от сладкого мучительного удовольствия, пока она не погрузилась в сводящее с ума очарование, задыхаясь, стеная, выкрикивая его имя. Потом — вспышка взорвавшихся звезд и молний, и он освободил ее.

Оба лежали молча, потрясенные пламенем. Оно вспыхивало всякий раз, когда они бывали вместе. Адам был потрясен и смущен этим, но Алекса, поскольку ее восприятие в сердечных делах было более острым, точно знала, на кого возложить вину за свой удивительный и пылкий ответ на ласки Адама. Любовь! Против ее воли любовь прокралась, точно вор в ночи, и украла ее сердце! Любовь овладела ею, но обрекла на страдания. Прежде чем уснуть, она дала клятву, что никогда не доставит Адаму удовольствия узнать, как глубоко ее чувство к нему. Его насмешки стали бы невыносимы, если бы он узнал о ее любви, мрачно размышляла она и не заметила, как уснула.

Брачная ночь — это все, на что надеялся Адам. Алекса тихо застонала, когда он разбудил ее легкими, как перышко, поцелуями, и еще раз взял, унеся к вершинам блаженства.

Когда Алекса утром проснулась, Адама не было. О том, что он оставил свою обширную плантацию на ее попечение, она узнала от надсмотрщика, Тома Форбса, который пришел к ней в тот день. Раздосадованная, Алекса мысленно выругала Адама за то, что тот не предупредил ее о своем отъезде. Она чувствовала себя оскорбленной, лишний раз убедившись в том, что ничего не значит для Адама. К счастью,

Форбс оказался хорошим надсмотрщиком, вполне способным управлять плантацией во время частых отлучек Адама. Он сразу понравился молодой женщине. Узнав, что у него есть жена и двое детей, она решила в ближайшее время навестить его жену. Зачем Форбс приходил, непонятно, но Алекса предположила, что поспешная свадьба Адама вызвала у него любопытство. Как бы то ни было, она обрадовалась его приходу.

Она надеялась, что ее беременность не шокировала Форбса, по крайней мере у него хватило такта сделать вид, будто он ничего не заметил.

Прошло две недели с тех пор, как Адам поспешно уехал, и вдруг Алекса, подняв глаза от книги, увидела, что по аллее движется карета. Она подумала, что вернулся Адам, и выбежала излома, не надев плащ, но вместо Адама из кареты вышли три женщины. Алекса остановилась как вкопанная и, побледнев, смотрела на леди Гвен и двух ее спутниц.

— Леди Фоксуорт, мы к вам с визитом, — весело проговорила Гвен.

— Добро пожаловать, леди. Заходите в дом, там мы сможем поболтать и подкрепиться, — натянуто улыбнувшись, проговорила Алекса.

— Леди Фоксуорт, — сказала Гвен, — это мои подруги, Эллен Корби и Френсис Лайм. Обе замужем за армейскими офицерами, расквартированными в нашем городе.

Алекса кивнула и повела непрошеных гостей в дом.

— Прошу вас, зовите меня Алексой.

Налетевший порыв ветра подхватил ее пышные юбки, и женщины уставились на ее живот. Гвен грубо расхохоталась, а ее подружки захихикали, прикрывая рот руками. Вспыхнув от смущения, Алекса вошла в дом, про себя желая посетительницам провалиться в тартарары.

Когда все уселись, Гвен проговорила:

— Наконец-то мы поняли, почему Адам так торопился жениться на вас. Видимо, он переспал с вами, едва ступив на английскую землю. Как вы познакомились?

— Гвен, полагаю наши отношения с Адамом не представляют особого интереса для вас и ваших подруг, — уклончиво сказала Алекса.

— Ошибаетесь. Думаю, это нас позабавит, не так ли, леди? — хихикнула Гвен. Леди кивнули. — Не появись вы тогда, — продолжала Гвен, — мы с Адамом были бы сейчас женаты.

— Лучше спросите об этом Адама, — сказала Алекса, — он вам все объяснит…

— Именно так я и поступлю, — надменно отпарировала Гвен. — Где же счастливый новобрачный?

В этот момент в комнату вошла горничная с чайным подносом и избавила Алексу от необходимости отвечать. Она начала разливать чай, но Гвен не унималась:

— Где же Адам? Никто не видел его со дня свадьбы. Или вы приковали его к своей кровати?

Алекса вздохнула, осторожно поставила свою хрупкую чашку на поднос.

— Адама вызвали по безотлагательному делу.

— Держу пари, — фыркнула Гвен, — что беднягу обманом заставили жениться и теперь он раскаивается в содеянном.

— Добрый день, леди.

Женщины повернулись и увидели стоявшего Адама. С виду он казался совершенно спокойным, но Алекса поняла, что он подобрался, словно тигр, готовый к прыжку.

Спутницы Гвен нервно кивнули, а Гвен набралась смелости и спросила:

— Давно ли вы там стоите, Адам?

— Достаточно давно, — ответил он и, подойдя к Алексе, с подчеркнутой нежностью поцеловал ее в губы. — Как мило, что вы посетили нас, леди, — спокойно продолжал он. — Алексе здесь одиноко.

— Да, конечно. Если вы женились на Алексе, это еще не значит, что мы не можем оставаться друзьями, — растерянно пробормотала Гвен. — Особенно когда все мы узнали, почему вы женились на этой бедной девочке.

— Почему же я женился на ней, Гвен? — вкрадчиво спросил Адам. Тон его не предвещал ничего хорошего.

— Да ну же, Адам, мы ведь не слепые. Дураку ясно, что Алекса в положении. На пятом или шестом месяце, дьявол вы этакий. Тут и говорить не о чем.

— Вы могли бы, к примеру, сказать, что приехали сюда с добрыми побуждениями. Однако вы и ваши подруги сразу стали ее оскорблять.

— Адам, милый, мы не хотели никого оскорбить. Мы просто были шокированы, когда Алекса явилась неведомо откуда и предъявила на вас права. Но конечно, ее мы не обвиняем. Чего уж там, повеса вы эдакий! Как могла она устоять перед вами? Даже я не устояла.

Сладкие слова Гвен не обманули Адама, но он улыбнулся, чтобы разрядить обстановку. Леди допили чай. Адам был так внимателен к Алексе, что Гвен позеленела от зависти и вскоре отбыла вместе со своими подругами.

Едва за ними закрылась дверь, как Адам, всматриваясь в лицо Алексы, встревоженно спросил:

— С вами все в порядке? — Та кивнула с несчастным видом. — Дело в том, что рано или поздно это все равно случилось бы. Нетрудно солгать насчет месяца-другого, но если ребенок появляется на пять месяцев раньше, то тут уж все ясно. Особенно если он такой крепкий и сильный, каким будет наш.

Алекса не сдержала улыбки.

— Это не важно, Адам. Разумеется, приятного мало, но я привыкну. — Она лгала, и Адам это понял.

За те две недели, что Адам ее не видел, она буквально расцвела. Он надеялся повторить брачную ночь, но, к своему разочарованию, понял, что об этом придется забыть, пока не родится ребенок. Благополучие ребенка значило для него больше, чем удовлетворение похоти. В конце концов, существуют и другие способы. В Саванне много борделей.

— Где вы были, Адам? — спросила Алекса, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Деловая поездка, — быстро ответил Адам.

— Почему вы не сказали мне, что уезжаете?

— Времени не было. Я получил срочное сообщение рано утром и почти сразу же уехал. Заходил ли к вам Форбс?

— Да, — ответила Алекса. — Ноя думала… записка… что-то в этом роде…

— Прошу прощения. Но я не волен приезжать и уезжать когда вздумается. В следующий раз постараюсь вести себя лучше.

— В следующий раз! Вы хотите сказать, что будет следующий раз? Вы что же, будете исчезать время от времени, как это было в Англии?

— Да, Алекса, вот все, что я могу вам сказать.

— Это имеет какое-то отношение к войне?

— Да. Всем известно, что американцам теперь помогают французы. Граф Рошамбо прибыл в Ньюпорт в июле. Ньюпорт занят британцами. Недавно была предпринята неудачная попытка выгнать их оттуда с помощью французского адмирала Эктора д'Эстена и французского корпуса. В тех местах все еще продолжаются бои и стычки.

— Какое это имеет отношение к вам?

— Оказалось, что британцы собираются заняться более слабыми колониями на юге, где больше надежд возлагают на корону, — терпеливо объяснил Адам. — Я узнал от губернатора Райта, что боевые действия на севере не прекратятся, но планируется мощный ложный маневр с целью завершить покорение этой части страны. Успех здесь может облегчить дальнейшее продвижение на север. Они попытались сделать это как-то в 1776 году, предприняв атаку на Чарлстон, в Южной Каролине, но неожиданно встретили яростное сопротивление генерала Уильяма Моултри.

— На чьей стороне вы воюете, Адам? — спросила Алекса. Несколько минут Адам молчал. Потом наконец ответил:

— Естественно, на стороне англичан. В Англии я родился и прожил там пятнадцать лет. Я граф Пенуэлл. И хотя продал свою собственность, остаюсь верным подданным короля Георга.

Алекса нахмурилась:

— Что-то не припомню, чтобы вы были как-то особенно преданы Англии, когда жили там. Из наших разговоров я поняла, что ваши симпатии на стороне жителей колоний.

— Разве я когда-нибудь это говорил?

— Прямо не говорили. Ну а как насчет Мака? И… и Лиса? — поинтересовалась Алекса. — Я никогда не встречала более ревностных патриотов, чем эти двое, а вы обоих называете своими друзьями.

— Мы с Маком давно уже друзья и останемся ими, что бы ни случилось. Что касается Лиса, я его мало знаю. Я хорошо заплатил ему, чтобы он сделал для меня одно дело. И никто из них никогда не обсуждал со мной свои планы или свою верность.

— Трудно поверить, что вы из-за титула оставите страну, принявшую вас. Разве вы не испытываете сочувствия к этому народу, который борется против политического гнета и несправедливых пошлин?

— Вот как? А где же ваша верность, Алекса? Вы сами говорите, как настоящая патриотка.

Алекса вспыхнула от смущения. Возможно ли, совсем недавно приехав в колонии, чувствовать симпатию к этому борющемуся народу? Если да, тогда она, конечно, на стороне справедливости. И она твердо ответила:

— Может быть, это влияние Мака, но я симпатизирую колонистам, которые лишены всех прав. Я знаю, что такое страх и гнет. Для меня свобода — главное.

— Выходит, вы на стороне мятежников?

— Скажу лишь, что они не вызывают у меня неприязни, потому что борются за свои права. А вот вы уклоняетесь от ответа, Адам. Что конкретно делаете вы для англичан? — упрямо спросила она.

— Если вам интересно это знать, я предложил свои услуги в качестве курьера губернатора Райта. Оказалось, ему нужен такой человек, как я, и он не таит на меня обиды за то, что я обманул его племянницу. Я хорошо знаю эти края и умею обходить линии врага.

Алекса изумленно смотрела на него. Она вдруг поняла, что никогда по-настоящему не знала Адама. Он оказался не только убежденным роялистом, но еще и шпионом! Даже пиратство Лиса показалось ей предпочтительнее тайной деятельности Адама против принявшей его страны. Однако она решила не говорить об этом Адаму.

Глава 9

Адам пробыл дома две недели и ни одной ночи не провел с Алексой. Она решила, что он занял одну из гостевых комнат, и не винила его в этом. Она с каждым днем полнела, и вид у нее был ужасный. Расползающуюся талию не могли скрыть даже хитроумные платья, придуманные мадам Дюбуа. Немногие мужчины пожелали бы заниматься любовью со слонихой, думала она с усмешкой.

Алекса не знала, что нравится теперь Адаму еще больше, чем при их первой встрече. Она теперь светилась каким-то особым светом. Ему страстно хотелось ее ласкать, но он держал себя в узде. Много времени он проводил на плантации и скрывал свою тайную жизнь от Алексы. Он часто бывал в Саванне со своими друзьями-тори и хорошо знал о том, как идут военные действия.

19 декабря Адам вернулся верхом из Саванны с сообщением, что полковник Арчибальд Кэмпбелл во главе экспедиционных войск численностью в 3500 человек из армии Клинтона в Нью-Йорке захватил Саванну, разбив американские силы под началом генерала Роберта Хоу. Доброе сердце Алексы сострадало американцам. Это была беда, отступление, но она не сомневалась, что храбрые колонисты выстоят.

На следующей неделе Алекса узнала, что генерал Бенджамин Линкольн, преследуя Хоу, предпринял попытку теснить британцев из Джорджии, но генерал Огюстен Прево, который командовал во Флориде, подошел со своими частями и заставил Линкольна отойти в Чарлстон. Прево, устроив штаб-квартиру в Саванне, теперь контролировал Джорджию. Адам сообщил жене, что сразу же предложил свои услуги генералу Прево, и тот с готовностью принял их.

— Губернатор дает бал в честь генерала Прево, и мы приглашены, — с важностью сообщил Адам.

— Адам! — Алекса удивилась и разозлилась. — Я уже не могу показываться в обществе! Неужели вы не понимаете?

— Я должен быть на этом балу непременно, — нахмурился Адам.

— Тогда вам придется идти одному! — заявила Алекса. — Я не желаю стать посмешищем в Саванне — ни для вас, ни для кого бы то ни было.

— Никто не посмеет над вами смеяться, Алекса. Я уже заказал для вас мадам Дюбуа сногсшибательное платье. Вы — леди Фоксуорт, и вам не следует кого-либо бояться. И потом, я хочу, чтобы вы пошли со мной, — признался он и сам удивился, поняв, что сказал правду.

После долгих уговоров Алекса наконец согласилась. И когда надела платье, которое мадам Дюбуа привезла ей в день бала, осталась очень довольна. Эта женщина явно знала толк в своем деле.

Ярко-красное платье придавало безупречной коже Алексы прозрачность хрупкого китайского фарфора. Платье было в стиле ампир — от высокой линии талии под грудью ниспадали пышные складки, в значительной мере скрывая живот. Чтобы еще больше поразить воображение, мадам Дюбуа придумала нечто вроде прозрачного плаща из тончайшего шелка, который надевался поверх платья. Результат был воистину ошеломляющим, и Алекса словно плыла по воздуху, когда при ходьбе плащ развевался вокруг ее лодыжек.

— Вы будете самой красивой женщиной на балу, а я вызову зависть у всех мужчин, — сказал Адам, восхищенно глядя на Алексу.

Алекса вспыхнула, что было ей очень к лицу, и медленно повернулась, давая себя рассмотреть.

— Вы уверены, Адам, что я хорошо выгляжу? — осведомилась она. — Или говорите так, чтобы сделать мне приятное?

Он заключил ее в объятия и поцеловал так, как давно не целовал, потому что боялся потерять над собой контроль. Ее теплые губы раскрылись ему навстречу. Желание мучило его безжалостно, язык требовательно ворвался ей в рот, в его бархатистые тайники. Пальцы его шарили по атласной коже ее груди, поднимавшейся над низким вырезом платья, и прерывистый вздох сорвался с ее губ.

Алекса отдалась притяжению его мужественности, жар его тела и запах кожи заполнили пространство между ними и окутали ее коконом чувственного восторга. Он так давно не прикасался к ней.

Но он резко отстранился, тяжело дыша; лицо его выражало удивление. Ему не верилось, что он может реагировать на женщину так остро. К тому же еще на беременную! Но он должен был держать себя в руках, чтобы не навредить своему ребенку.

— Господи, Алекса, что вы со мной делаете! — Он отстранился от нее. — Стоит мне прикоснуться к вам, как я теряю рассудок. Вы колдунья?

У него закружилась голова, гримаса исказила красивое лицо. И он быстро вышел, чтобы привести себя в чувство несколькими глотками бренди, пока Алекса не закончит туалет.

Алекса была потрясена не меньше его. Все ее тело вибрировало от желания. Она снова подумала о том, что ласкать беременную женщину противно. И следом за этой мыслью пришла еще одна. Какая женщина теперь удовлетворяет его похоть? Алекса почувствовала ненависть к этой неизвестной женщине или женщинам, испытав приступы жгучей ревности.

Адам уже допивал третий стакан бренди, когда Алекса сообщила, что готова ехать на бал. Пытаясь справиться с охватившим его возбуждением, он решил, что, до тех пор пока Алекса не будет в состоянии разделять с ним ложе, он станет посещать один из лучших борделей в Саванне и пользоваться услугами шлюх. Может быть, ему удастся отослать Алексу после бала домой одну, а потом осуществить свои похотливые фантазии. Единственная сложность заключалась в том, что эти фантазии у него вызывала только жена.

Вечер в честь генерала Прево оказался хорошо продуманным приемом — многие годы в Саванне не бывало ничего подобного. На празднестве присутствовали известные тори, английские офицеры и именитые жители города и его окрестностей на много миль вокруг. Алекса с облегчением подумала, что сегодня сплетники оставят ее в покое и им будет о чем почесать языки. Главной темой были Лис и его «Серый призрак». Он действовал последнее время в этих краях, и все говорили о том, как ему удается появляться ниоткуда, чтобы открывать огонь по английским судам, когда они покидают гавань, а потом растворяться в воздухе — по крайней мере всем так казалось. Цена за его голову возрастала по мере роста его известности. Алекса не пропускала ни единого слова, пока Адам не начал бросать на нее странные взгляды.

К счастью, он не оставлял ее без внимания весь этот долгий вечер. Но ближе к концу генерал Прево, губернатор и несколько именитых джентльменов собрались в уголке, чтобы обсудить план захвата Чарлстона в ближайшем будущем. Пока они беседовали, Алекса ждала, стоя как можно дальше от танцующих. Тем не менее она была обнаружена и приперта к стене назойливой леди Гвен и ее сопровождающим, капитаном Лансом Баррингтоном.

— Какое у вас красивое платье, Алекса! — злобно хихикнула Гвен. — Все скрывает, но при этом соблазнительное, не так ли, дорогой Ланс?

— Очень привлекательное, леди Фоксуорт, — согласился Ланс. Он был сама любезность. — Такое же, как сама леди. Это я понял, когда впервые увидел вас.

— Вы имеете в виду нашу свадьбу с Адамом? — спросила Алекса, и от недоброго предчувствия по спине у нее побежали мурашки.

— Нет, нет, миледи, на вечере в честь вашей помолвки. Помолвки с Чарлзом Уитлоу. Вы, наверное, не запомнили меня, там было слишком много народу, но я вас помню. Меня пригласил Чарлз. Мы знаем друг друга со школьных лет.

Алекса едва не потеряла сознание и глубоко втянула воздух, чтобы не упасть.

— Это было так давно.

— Месяцев шесть назад, — пропищала Гвен.

— Я вам помешал? — К счастью Алекс, появился Адам.

— Нет… нет, — проговорила Алекса с явным облегчением. Заметив это, Адам бросил убийственный взгляд на Гвен и Ланса.

— Тогда пойдемте, дорогая. Генерал Прево выразил желание познакомиться с вами.

Ее знакомство с генералом прошло успешно, пока мужчины снова не заговорили о Лисе, мгновенно забыв о ее существовании. Генерал Прево сказал:

— Вскоре мы схватим этого предателя и пирата и тогда посмотрим, какой он храбрый. Он будет висеть на городской площади.

Алекса позволила своему негодованию замутить свой ум и выпалила неосмотрительно:

— Лис сражается за то, во что верит! За справедливость, за свободу страны и своего народа.

Все взгляды обратились в ее сторону, воцарилось молчание. Адам тяжело вздохнул, словно от боли, а лицо генерала Прево пошло красными пятнами. Губернатор Райт что-то пробормотал, выразив свое возмущение, его примеру последовали офицеры.

— Кажется, лорд Пенуэлл, среди нас оказалась патриотка, — сказал генерал, наконец обретя дар речи. — Вы уверены, что ваша жена — дочь сэра Джона Эшли?

— Прошу прощения, генерал, — извинился Адам. — Как видите, моя жена сегодня не в себе. Нет, она так же предана нашему делу, как и я. Во всем виновато ее положение.

Извиняясь за Алексу, Адам на нее разозлился. Ведь она могла его погубить.

Глаза у генерала стали жесткие, но тут его взгляд упал на живот Алексы, который он не сразу заметил из-за ее хитроумного платья. И лицо его сразу смягчилось, напряжение спало.

— О, леди Фоксуорт, ваш муж прав. Вы действительно не отвечаете за свои слова. Моя жена обычно делала и говорила странные вещи, когда была… э-э… в интересном положении. — Он обратился к Адаму: — Я очень советую вам отвезти супругу домой, милорд, у нее крайне усталый вид.

— Разумеется, генерал, — немедленно согласился Адам, поворачивая Алексу в сторону двери.

— Полагаю, лорд Пенуэлл, вы будете держать ее дома, пока она не… не почувствует себя лучше, — сурово намекнул генерал.

Адам поспешно вывел жену из зала, в то время как сотни людей смотрели на них с неодобрением.

— Господи, Алекса, что вы делаете? Вы хотите меня погубить?

— Мне безразлично! — с жаром возразила молодая женщина. — Он не имеет права так говорить о Лисе. А также о смелых людях, которые хотят, чтобы их оставили в покое и дали им возможность управлять своей страной!

— Алекса, ваша поддержка Лиса мне кажется странной. Есть ли между вами что-то, что мне следует знать?

Алекса вспыхнула, вспомнив о той ночи, когда Лис лишил ее девственности и она вполне могла забеременеть.

— Не говорите глупостей, Адам, — насмешливо возразила она, отводя глаза. — Просто я чувствую симпатию к этим американцам. Они твердые, смелые, и им не откажешь в гордости.

— Вы восхищаетесь всеми этими качествами?

— А какая женщина не стала бы ими восхищаться?

— Очевидно, Лис для вас нечто вроде народного героя.

— Да, и Мак тоже.

Они подошли к карете, и Адам осторожно усадил в нее жену. Он уже собрался сесть рядом с ней, но вдруг передумал:

— Поезжайте домой без меня, Алекса. А я вернусь и попробую успокоить генерала Прево и губернатора.

— Но как же вы попадете домой? — спросила Алекса. Ей почему-то не хотелось оставаться этой ночью одной.

— Одолжу у кого-нибудь лошадь и приеду позже. Делайте, как я сказал, Алекса, — сурово нахмурился Адам. — Вы навредили мне, и я должен исправить положение.

Его холодный, высокомерный тон вызвал у молодой женщины раздражение. Она резко кивнула и приказала кучеру трогать.

Едва карета исчезла из виду, как Гвен, последовавшая за этой парой из любопытства, подошла к Адаму.

— Я поняла, что с ней не оберешься хлопот, — проговорила она гортанно, растягивая слова, — едва только она появилась незваной в вашем кабинете и разрушила все наши планы.

Адам искоса бросил на Гвен смущенный взгляд:

— А что мне делать? Алекса носит моего ребенка.

— Избавьтесь от нее, как только ребенок родится. Отошлите обратно к отцу. Или… или она лучше в постели, чем я?

— Неужели вы ждете, что я отвечу на подобный вопрос? — возразил Адам, сильно развеселившись.

— В таком расплывшемся состоянии от нее не может быть много толку, милый. Вы знаете, как я схожу по вас с ума. Лучше позвольте мне дать вам то, чего не может дать жена.

Ее низкий голос соблазнительницы сулил восторги. Адам долго противился, а ее губы, мягкие и зовущие, жаждали поцелуев. И он жадно впился в ее рот. Отдавшись его пьянящим поцелуям, Гвен таяла в его объятиях, не думая о том, что кто-то может их увидеть.

— Ах, Адам, — прерывисто вздохнула она, — я знаю, ты все еще хочешь меня. Люби меня, милый, я так долго жила без тебя.

Адам был поражен своей реакцией на откровенный зов Гвен. Желание пульсировало в его жилах, а тело сразу же отозвалось на мягкое теплое тело в его объятиях. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он обладал женщиной; если говорить точно — со времени его брачной ночи. Гвен была удобной и явно рвущейся в дело заменой женщины, ласкать которую ему действительно хотелось, так почему же не принять то, что она предлагает?

— Куда? — спросил Адам. — Куда мы можем пойти?

— В гостевой коттедж. Пока прием не кончится, там никого не будет. Пойдем, милый, поторопись. Я так хочу тебя!

Адам схватил Гвен в объятия и повернул в сторону коттеджа. Они с Гвен часто пользовались им раньше для своих встреч.

Карета не успела доехать до конца аллеи, как Алекса заметила, что при поспешном отъезде потеряла ридикюль, и велела кучеру повернуть обратно. Вернувшись в дом, она могла бы попросить мужа найти потерянное. Думая, что уронила его, когда они с Адамом вышли из дома, Алекса пошла по своим следам, послав кучера поискать Адама в доме. А потом она увидела мужа, и он был не один.

Гвен крепко прижалась к нему. После поцелуя, который, как показалось потрясенной Алексе, продолжался целую вечность, Адам взял свою любовницу на руки и куда-то понес. Алекса невольно издала сдавленный стон.

Адам его услышал и повернулся, испугавшись, что их увидел кто-то из гостей. Он был совершенно не готов оказаться лицом к лицу с потрясенной женой; та стояла, прижав одну сжатую в кулак руку к губам, а другой теребя складки своего красного платья.

— О Боже! — простонал он как от физической боли и быстро поставил усмехающуюся Гвен на землю. — Я думал, вы уехали.

— Это я сразу поняла, — сказала, задыхаясь, Алекса, — можете не повторять.

Повернувшись в волнах красной ткани, Алекса поспешила назад к карете, во что бы то ни стало стараясь убежать от этого зрелища — Адама, держащего в объятиях другую женщину. Ночь была темная, на дороге валялись камни, Алекса двигалась неловко и неуклюже. Стремясь поскорее оказаться подальше от усмехающейся Гвен и смущенного Адама, она споткнулась и тяжело упала на землю, навалившись всей своей тяжестью на живот.

Она уже почти поднялась, когда Адам пришел в себя и бросился к ней:

— Алекса, любовь моя, вы не ушиблись? Господи, зачем я это сделал! — Он начал медленно, но неистово ощупывать ее ноги, ища признаки повреждения, но, к счастью, ничего не нашел.

— Не прикасайтесь ко мне, Адам!

— Я прошу прощения, Алекса, — ответил Адам. — Я не собирался причинить вам боль. Но…

— Я хочу домой, — проговорила Алекса.

Адам осторожно взял ее на руки и понес к карете, где усадил на сиденье и сам сел рядом.

— Зачем вы вернулись? — спросил он, когда устроил ее поудобнее.

Кучер по его знаку медленно тронул, изо всех сил стараясь не причинить Алексе новых неприятностей. Издали за ними наблюдала хмурая Гвен.

— Я вдруг увидела, что потеряла ридикюль, и вернулась поискать его.

— Вы… вы уверены, что не ушиблись? Как там ребенок?

— Кажется, сломанных костей нет, — неохотно проговорила Алекса, бросив на Адама презрительный взгляд.

— Позвольте, я вам все объясню. Мне пришлось слишком много пить, и… простите меня… Гвен ничего для меня не значит. Она предложила…

— Это не важно, Адам, — оборвала его Алекса на полуслове. — Вам ничего не нужно объяснять. Я знаю, почему вы женились на мне, и вы никогда не обещали хранить мне верность.

Адам решил оставить эту тему, чтобы не терзать жену. У них будет много времени для объяснений потом, когда она успокоится. Почти час они ехали молча.

Вдруг Алекса согнулась пополам, конвульсивно схватившись за живот. Болезненный стон вырвался у нее, и капли пота появились на лбу. Адам побледнел:

— Что такое? Ребенок? Господи, что я сделал с вами!

— Нет… нет! — крикнула Алекса, кусая губы от боли. — Еще слишком рано! Помогите мне, Адам! Помогите!

Услышав эту душераздирающую мольбу, Адам велел кучеру гнать, хотя это было опасно, а сам нежно начал укачивать на руках страдающую Алексу, без устали проклиная Гвен, проклиная судьбу, но больше всего — самого себя.

К счастью, его плантация находилась не слишком далеко от города, на южном берегу реки Саванны, и они быстро добрались до Фоксуорт-Мэнора. Адам поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки, держа Алексу на руках, отправив перед этим кучера обратно в город за врачом. Дрожащими руками он раздел жену, надел на нее ночную сорочку и уложил в постель.

— Вам не полегчало, дорогая? — спросил он с надеждой.

Закусив губу, чтобы не кричать, Алекса покачала головой. Стараясь облегчить ей боль, Адам налил в таз холодной воды и аккуратно вытер пот с ее лица и шеи, хотя Алексе было так больно, что она не могла оценить его старания. Ее мучила мысль о том, что, не появись она в неподходящий момент, Адам ласкал бы Гвен, а теперь из-за этого она может потерять ребенка.

Через два часа приехал врач, и Адам неохотно отошел от Алексы, пока тот тщательно осматривал молодую женщину. Через полчаса он встретился с Адамом в вестибюле и грустно покачал головой:

— Очень жаль, лорд Пенуэлл, но я не могу почувствовать биение сердца. Ваша жена сказала, что она упала. Очевидно, основная тяжесть падения пришлась на дитя. Боюсь, что я ничего не могу сделать, разве что извлечь мертвый плод.

Адам прислонился к стене. Он был потрясен тем, что наделала его похоть.

— Алекса знает, доктор? — спросил он.

— Нет. Я подумал, что лучше не причинять ей еще больше страданий. Ей понадобятся все силы, чтобы родить. — Он хотел вернуться в спальню, но снова повернулся к Адаму. — Если среди вашей прислуги есть женщина, сведущая в повивальном деле, пришлите ее сюда.

Адам кивнул и звонком вызвал Джема, попросив его позвать нянюшку Лу, пожилую женщину, которая принимала всех детей на плантации. Она была знающей и разумной и вполне могла выполнить указания врача.

Адаму казалось, что он ходит за пределами дома несколько часов, но на самом деле прошло только два часа, прежде чем Алекса испустила пронзительный крик, от которого по спине у него побежали мурашки. Потом все стихло. Страх за жену почти заставил его броситься в дом вопреки приказанию врача оставаться за его пределами. Его рука потянулась к дверной ручке, когда дверь отворилась и вышла нянюшка Лу, неся в руках крошечное тельце, завернутое в белое. На вопрошающий взгляд Адама нянюшка Лу сказала:

— Не было у него никаких возможностей, масса Адам. Вся головка разбита.

— Это был мальчик?

— Да, сэр. Во всех отношениях замечательный, хотя он весил не больше трех фунтов. Так жаль, сэр.

— Пусть Джем велит столяру сделать гробик, нянюшка Лу. Утром устроим похороны.

Нянюшка Лу хотела уйти со своим крошечным свертком.

— Постойте! — вдруг сказал Адам. — Я хочу взглянуть на него.

Нянюшка Лу посмотрела на него с сомнением, но все же развернула неподвижное тельце и показала его Адаму. Почти благоговейно Адам смотрел на мертвое дитя, плоть от плоти, кровь от крови его, а потом отвернулся, не сумев скрыть слезы, струящиеся по лицу. Нянюшка Лу спустилась по лестнице, а Адам взял себя в руки и вошел в спальню, чтобы взглянуть на Алексу.

Она лежала в кровати с закрытыми глазами и казалась невероятно маленькой и бледной. Когда вошел Адам, она даже не пошевелилась. Врач отвел его в сторону.

— Я сделал все, что мог, лорд Пенуэлл. — Ламбер пожал плечами, его усталое лицо выражало грусть. — Все оказалось так, как я и предполагал. Череп ребенка был разбит при падении. Для вашей жены это ужасный удар, я понимаю, но леди Фоксуорт молодая, здоровая, у нее будет еще много детей.

— Как она, доктор? — спросил Адам.

— Хорошо, насколько это возможно. Что касается родов, они не были ни долгими, ни трудными. Но, к сожалению, ваша жена тяжело переживает рождение мертвого ребенка. Ей понадобятся ваша поддержка и любовь, чтобы пережить эту трагедию.

— Клянусь Богом, она это получит! — прошептал Адам. Если только она захочет их принять, подумал он.

Поскольку его работа была закончена, доктор Ламбер готовился уехать. Он ходил по комнате, собирая свои инструменты и укладывая их в саквояж.

— Если начнется лихорадка, немедленно пошлите за мной, — сказал он, уходя.

— А есть такая опасность? — спросил Адам.

— Опасность лихорадки есть всегда. Проследите, чтобы она пила побольше жидкости и оставалась в постели неделю или две.

Врач уехал, а Адам осторожно подошел к кровати, но ничего не стал говорить, опасаясь разбудить Алексу. Когда та медленно повернула голову и открыла глаза, Адам прочел в них боль и смятение и содрогнулся.

— Он умер. Мой ребенок умер, Адам, — произнесла она без всяких эмоций.

— Я знаю, любовь моя. Мне тоже больно. Я хотел его не меньше, чем вы. Но у нас будут еще дети.

Алекса прищурилась. Хотя она была в полном изнеможении, в ее голосе, на удивление сильном, звучало презрение:

— Как вы можете так говорить, Адам? Вы женились на мне только для того, чтобы дать имя вашему ребенку. Теперь нас ничто не связывает!

— Алекса, любовь моя, — возразил Адам, — вы устали и обезумели от горя, и сейчас не время обсуждать наши дела. Вы вините меня в смерти нашего ребенка, и видит Бог, вы правы. Я и сам себя виню. Но не судите меня сейчас, Алекса, подождите, пока боль пройдет и у нас будет время поговорить.

— Вы правы, Адам, я устала. Я хочу побыть одна. Вряд ли вы способны понять, что я чувствую! Что значил для меня ребенок. Вот кто-то, кто любил бы меня искренне, всем сердцем.

Она отвернулась к стене.

— Я тоже вас люблю, — прошептал Адам. Но она уже уснула.

На другой день младенец был похоронен под могучим дубом в маленьком гробике, обитом бархатом. Алекса не могла при этом присутствовать — она проснулась, пылая от лихорадки. Послали за врачом, и тот велел делать холодные обтирания, чтобы сбить жар. Адам заявил, что сам этим займется, и никто не мог его разубедить. Три дня и три ночи Алекса находилась между жизнью и смертью, лишь на четвертый лихорадка пошла на убыль.

Адам не отходил от нее, терпеливо вливая ей в пересохшее горло ложку за ложкой питье. Лишь когда доктор Ламбер уверил его, что опасность миновала, он отошел от ее кровати.

Находясь у ложа Алексы, Адам узнал об увлечении жены Лисом. Она снова и снова произносила в бреду его имя. Они встречались совсем недолго, и Адам был потрясен ее чувствами к этому пирату. Видимо, Лис произвел на Алексу сильное впечатление. Даже в своих самых безумных фантазиях Адам не мог представить себе ничего подобного.

Алекса быстро шла на поправку, но доктора беспокоила охватившая ее меланхолия, и он постарался довести это до сознания Адама.

— Вы не могли бы хоть как-то приободрить ее, лорд Пенуэлл? — спросил он. — Ваша жена утратила волю к жизни.

Адам беспомощно пожал плечами. Он уже пытался поговорить с Алексой, но та ничего не желала слушать. Она обвиняла его в смерти ребенка, и что бы он ни сказал, что бы ни сделал, ничто ее не утешало.

— Я пытался, видит Бог, я пытался достучаться до нее, — сказал он доктору Ламберу.

— Быть может, кто-нибудь другой может вывести ее из депрессии?

Адам готов был на все, только бы вернуть Алексу к жизни. И в конце концов решился на отчаянный шаг.

Сложив руки на коленях, Алекса с отрешенным видом сидела в кресле у окна. Она знала, что ей надо бывать на воздухе, но не могла собраться с силами и выйти из дома.

Ни платья, в которые ее одевала Хэтти, ни красиво уложенные волосы не интересовали Алексу. Ей было безразлично, как она выглядит. Ей никого не хотелось видеть. Адам и доктор беспокоились о ней. Но как она могла им объяснить, что вовсе не хочет умирать, если отказывалась от пищи? Неужели они не понимают, что ей вполне достаточно малой толики для поддержания своего бездействующего тела? Ей нужно было только время, чтобы совладать со своим горем и разобраться в своих чувствах к Адаму.

Порой ей было жаль мужа. Его горе казалось искренним, но когда он пытался объясниться насчет Гвен, она не желала ничего слышать. Не могла.

Адам пожелал Алексе доброй ночи, прежде чем уйти в ту комнату, в которой жил все это время. Потом пришла Хэтти приготовить ее ко сну. Верная служанка несколько минут оставалась в спальне, сгребая угли в камине, а потом ушла, тихо притворив за собой дверь.

Сон не шел к Алексе. Ее одолевали мысли. Вдруг она услышала какой-то едва уловимый шорох.

— Алекса, любовь моя!

Адам? Нет, не Адам. Приподнявшись на локте, молодая женщина уставилась в темноту.

— Кто здесь? Адам? Это вы?

— Нет, Алекса.

Этот хриплый шепот мог принадлежать только одному человеку.

— Лис! Откуда вы взялись? Вам не следует здесь находиться, это опасно! Англичане собираются вздернуть вас на виселице.

— Вас это тревожит, миледи? — спросил он, выходя на свет, отбрасываемый тлеющими углями.

Алекса задохнулась от радости при виде этого сильного, мускулистого мужчины, двигавшегося с грацией кошки. Ей так хотелось увидеть его лицо! Но оно было скрыто маской.

— Вы знаете, что это так, Лис, — последовал тихий ответ. — Но зачем вы пришли? Ведь Адам роялист. Он выдаст вас. Пожалуйста, уходите, пока вас не обнаружили!

— Я пришел потому, что услышал, что вы заболели, что вам не хочется жить.

Алекса не могла скрыть своего удивления:

— Откуда… откуда вы это знаете?

— У меня свои источники, — таинственно отвечал он. — Так это правда?

Алекса опустила глаза.

— Я потеряла ребенка, Лис, — сказала она.

— Мне и это известно, — с горечью произнес он. — Но вы молоды, Алекса, у вас еще будут дети.

— Но это мог быть ваш ребенок.

Лис долго молчал.

— Вполне возможно, — согласился он наконец.

— Порой мне этого хотелось.

— Вы так несчастны в замужестве? Он дурно обращается с вами?

— Н-нет, ничего такого. Просто он любит другую женщину. Леди Гвен. Зачем же мне жить?

— Живите для меня, миледи, — хрипло посоветовал он, садясь рядом с ней на кровать и заключая ее в объятия, заметив при этом, как хрупко ее тело под его огромными руками.

— Зачем? Я жена другого.

— Я был бы счастлив узнать, что вам хорошо. Жизнь пирата очень опасна, и я не стал бы просить вас разделить ее со мной.

— Когда-нибудь… когда-нибудь я увижу ваше лицо?

— Непременно.

— Обещаете?

— Торжественно клянусь. Но взамен вы тоже должны мне кое-что обещать.

— Что? — с опаской спросила Алекса.

— Во-первых, обещайте серьезно заняться своим здоровьем. — Алекса кивнула. — Во-вторых, верьте Адаму. — И, махнув рукой, словно отметая возражения, готовые сорваться с ее губ, он продолжал: — Адам — хороший человек, и он любит вас. Я в этом не сомневаюсь.

— Вы ошибаетесь, — упрямо перебила его Алекса. — Он меня не любит!

— Он знает вас и потому не может не любить.

— Чужая душа — потемки, — с болью произнесла молодая женщина.

— Но речь идет о вашем муже, миледи. Я бы спал спокойней, если бы знал, что вы счастливы и любимы.

— Вы хотите, чтобы я была счастлива с другим? Ушам своим не верю.

— Я знаю, что для вас лучше, Алекса. Потому что люблю. Надеюсь, вы выполните свои обещания?

Было время — до того как она потеряла ребенка, — когда она думала, что любит Адама. Алекса размышляла. Может ли она ради Лиса отыскать последние угольки той утраченной любви где-то в глубинах своего сердца?

— Если я пообещаю сделать так, как вы просите, мы еще увидимся?

— Разве я только что не сказал вам, что когда-нибудь вы непременно увидите мое лицо? Не сомневайтесь в этом, моя любезная леди. Мы еще встретимся. Это предопределено.

— Тогда я согласна, — сдалась Алекса с недовольным видом. — Хотя уверена, вы ошибаетесь, полагая, что Адам меня любит. А теперь вам пора, Лис.

— Сначала просьба, миледи. Один поцелуй.

Он коснулся губами ее губ с необычайной нежностью. Словно легкий ветерок.

— Лис, я…

— Ничего не говорите, Алекса, мы заключили соглашение. А теперь простимся до следующей встречи.

Не успела она опомниться, как он исчез.

Глава 10

Вскоре после появления Лиса Алекса быстро пошла на поправку.

— Что бы вы ни сделали или ни сказали, — сообщил Адаму доктор Ламбер, — это подействовало чудесным образом.

Адам загадочно улыбнулся, но промолчал, потому что сам был поражен. Слова Лиса не только послужили толчком к выздоровлению — ее молодое тело тоже явило свою волю. Адам втайне радовался, что прибег к крайним мерам, чтобы возвратить Алексу к жизни.

У Алексы появился аппетит, а щеки ее порозовели, она стала совершать прогулки и ела вместе с Адамом в столовой. Пришло время сказать Алексе, что в скором времени он собирается уехать. Сначала им нужно было многое обсудить. В ту ночь он проводил ее в спальню, но не удалился, как это бывало во время ее болезни.

Алекса, опасаясь, что он хочет близости, стала взволнованно ходить по комнате.

— Сядьте, Алекса, прошу вас, — сказал Адам, указав на кровать.

Молодая женщина неохотно подчинилась, и Адам сел рядом с ней.

— Вам что-нибудь нужно, Адам? — спросила она, вспомнив обещание, данное Лису. Если Адам хочет поговорить с ней, она выслушает его. Она едва не рассмеялась при мысли о том, какова была бы реакция Адама, узнай он, что она согласилась выслушать его только потому, что ее просил об этом другой.

Адам как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— Алекса, — нерешительно начал он, — теперь вы совершенно здоровы, иначе я не стал бы даже думать о том, чтобы уехать. Но больше я не могу откладывать. Мне надо выполнить очередное поручение.

Алекса хотела заговорить, но передумала.

— У меня нет выбора, дорогая. Пока идет война, я останусь на службе. Поймите, я делаю то, что должен делать.

— Когда вы уезжаете?

— Завтра.

— Зачем вы мне об этом говорите? Раньше вы никогда не обременяли себя этим, — уколола его Алекса.

— Я заслужил этот упрек. И попытаюсь ответить честно, насколько это возможно. Я хочу, чтобы вы ждали меня.

— Мне больше некуда деваться, — напомнила она.

— Я говорю не только о вашем пребывании в моем доме. Я понял, что вы очень много для меня значите. Я восхищаюсь вашей храбростью, вашей силой духа, черт побери, даже вашим характером. — Алекса не нашлась, что сказать, так была удивлена. — В общем, дорогая, я хочу сказать, что люблю вас.

— Вот как? И вы думаете, я вам поверю?

— Надеюсь, что поверите.

— А как же Гвен?

— Я уже пытался объяснить вам. Она для меня ничего не значит. И никогда не значила.

— И все же вы собирались жениться на ней, когда я появилась в вашей жизни.

— Гвен была частью некоего плана. Я думал, что она мне нужна, — пояснил Адам.

— И вдруг оказалось, что не нужна? Забавно!

— У меня есть вы, дорогая. Когда я вернулся в Америку, я думал, что никогда больше вас не увижу. Вы должны были стать женой Чарлза, и я знал, что вы меня ненавидите за то, что я с вами сделал. Гвен была мне нужна для… по причинам, разглашать которые я не волен. Но уж конечно, не для любви.

— В ту ночь, когда я потеряла нашего ребенка, — с упреком сказала Алекса (рана была еще слишком свежа, и она не смогла справиться с дрожью в голосе), — вы собирались переспать с ней.

— Это так, не буду скрывать, хотя, видит Бог, я уже достаточно наказан за это. Но хотел я не Гвен, а вас. Я вовсе не собирался причинить вред вам или ребенку, принуждая вас к близости. Я намеревался посетить бордель. Я выпил лишнего, и когда Гвен предложила мне себя, согласился. Но я не хотел причинять вам боль, потому что люблю вас. Гвен была лишь жалкой заменой той, кого я действительно хотел. Неужели вы не понимаете, что я проклинал свою похоть снова и снова после той ночи?

Признание Адама в любви поразило Алексу, лишило дара речи. Неужели Лис не ошибся, уверяя Алексу, что Адам ее любит? Откуда он это знает? Должна ли она верить Адаму? В ее душе боролись самые противоречивые мысли.

— О чем вы думаете? — Он обнял ее и, поскольку она не сопротивлялась, нежно поцеловал в макушку. — Вы все еще ненавидите меня? Ваши чувства совсем не изменились?

— Слишком мало времени прошло. Ребенок…

— У нас будут другие дети. Много детей.

— Этот был особенным.

— Почему? — резко спросил Адам.

— К чему этот допрос? Достаточно сказать, что, несмотря на обстоятельства, при которых он был зачат, я его хотела. — Даже если это был ребенок Лиса, хотелось ей сказать, но она промолчала.

— И я хотел, любовь моя. И я хотел вас. И по-прежнему хочу, хочу отчаянно.

— Не давите на меня. Пусть все идет своим чередом. До вашего возвращения.

— Вы обещаете ждать меня?

— Да, я буду здесь, — ответила она.

— Я не могу уехать просто так, Алекса, вы мне нужны. Я буду вспоминать о ваших ласках во время долгих ночей, которые мне предстоят.

— Разве у меня есть выбор? — шаловливо спросила Алекса, внезапно осмелев. Столько времени прошло с тех пор, как она отвечала на ласки Адама. Со времени ее брачной ночи, если быть точной. Эта мысль вдруг взволновала и возбудила ее.

— Никакого, — лукаво усмехнулся Адам, затрепетав от ее явного согласия.

Во рту у него пересохло, дыхание перехватило, пока он медленно раздевал ее, целуя каждое место, которое он открывал с мучительной неторопливостью. Когда она была совершенно обнажена, он тоже разделся и осторожно уложил ее в постель. Буря его страсти подхватила ее как вихрь. Алекса была потрясена силой своего желания.

Его руки осторожно касались ее грудей, потом опустились к гладким округлым ягодицам. Ласково он приблизил к ней губы. Его язык изучал впадинку на ее стройной шее и щелку между твердыми грудями. Потом его губы скользнули ниже, по ее бедрам, плоскому животу, ниже, ниже… Она задохнулась.

Он осторожно развел руками ее бедра, и ее обдало жаром. Она задрожала. Время словно остановилось. А потом был взрыв восторга. Лишь когда она перестала дрожать и он почувствовал, как кончики ее пальцев коснулись его волос, он медленно вошел в нее. Его глаза блестели в темноте, превратившись в мерцающие туманные серые озера, в которых отражалось его желание. Поначалу они двигались медленно, потом все быстрее и быстрее, стремясь к новым и новым вершинам блаженства. Алекса закричала, и Адам отозвался тихими стонами.

Мир и покой воцарились между ними. Адам не выпускал ее из объятий.

— Так будет всегда, любовь моя, — пообещал он. И оба погрузились в глубокий сон.

Среди ночи Адам разбудил ее долгими поцелуями и осторожными прикосновениями. Пламя страсти разгорелось в них снова. Теперь, когда первоначальное нетерпение прошло, они могли не торопясь изучать друг друга, найти ритм, который нравился обоим.

— Может быть, этой ночью мы положили начало новой семье, — улыбнулся в темноте Адам. — Вы бы хотели этого, любовь моя?

— Я… я не знаю, Адам. Нет, если ребенок — это единственное, что нас связывает.

— Я люблю вас, Алекса. Я причинил вам много страданий, и все из-за неверно понятых страстей, называемых мщением. Простите меня.

По какой-то причине Алекса не могла словами выразить свои чувства. Казалось, ей доставляло удовольствие скрывать свою любовь. Но после того, что произошло между ними только что, она поняла, что росток любви к Адаму таится где-то в глубине ее сердца. Должна ли она позволить ему пустить корни и вырасти, тем самым выполнив обещание, данное Лису? Время покажет.

Алекса открыла глаза в серой предрассветной мгле. Адам уже ушел.

— Ах, Адам, — жалобно сказала она в пустоту. — Почему я не призналась тебе в любви?

С самого начала она чувствовала, что их что-то связывает, но стремление отомстить за смерть отца ослепило его.

Алекса понимала, что признание в любви дорого обошлось Адаму, что он боролся с нарастающей привязанностью к ней и ребенку, которого она потеряла. Как ни странно, она любила его еще больше за то, что он поборол свою гордость и жаждал прощения. Вернись ко мне целым и невредимым, молилась она. Вернись и позволь мне любить тебя.

Шли дни. Никто не приезжал к Алексе. После того как она вступилась за патриотов на приеме у губернатора, она жила, как в пустыне, хотя до города было рукой подать — всего час верховой езды. Она ничего не слышала, кроме пересудов прислуги. Единственным утешением было ее знакомство с Мэри Форбс — молодой женой надсмотрщика. Как-то раз она решила доехать верхом до опрятного, чистенького коттеджа, который Адам предоставил этой чете.

Робкая, не обладающая ни красотой, ни пылкостью Алексы, Мэри Форбс оказалась добродушной женщиной. Жена лорда Пенуэлла, настоящая красавица, вызвала у нее благоговейный трепет. Держа одного ребенка на руках, в то время как второй цеплялся за ее юбку, Мэри, запинаясь, пригласила гостью выпить чаю, и Алекса немедленно согласилась.

Пока Мэри готовила чай, Алекса играла с детьми — мальчиками одного и трех лет. Сначала она ощутила легкую грусть, вспомнив о своем мертвом ребенке. Она часто представляла себе, что у него было бы красивое лицо Адама и рыжевато-золотистые волосы. Алекса посещала коттедж Форбсов один-два раза в неделю и с удовольствием играла с малышами.

Чтение также стало любимым занятием Алексы. Устроившись в кресле, она поглощала книгу за книгой из хорошо подобранной библиотеки Адама. От него самого вестей не было. Она надеялась, что генерал Прево оценит усилия ее мужа.

Прошел месяц, а Адам так и не вернулся. Среди прислуги ходили слухи, из которых Алекса узнала, что Лис и еще несколько пиратов снова напали на британский флот. Отчаянные попытки схватить и повесить Лиса потерпели крах. Хитрый Лис полностью соответствовал своему имени. Иногда Алексе казалось, что какая-то часть ее умрет, если Лиса поймают и казнят. Возможно ли любить двоих?

Алекса не переставала тревожиться и молиться за Мака, ее преданного друга. Любовь Адама принесла ей счастье и физическую радость, а любовь Лиса питала ее храбрость и поднимала дух. Оба они наполняли ее жизнь смыслом.

В начале 1779 года Алекса вдруг осознала, что близится весна. Она ощущалась в запахе плодородной почвы, в набухших почках, которые буквально на глазах превращались в листву. Дни стали теплыми, веял мягкий ветерок, и солнце пригревало. Рабы усердно трудились, готовя землю под сев. Алекса истосковалась по Адаму. Никогда еще он не отсутствовал так долго, и она опасалась, не случилось ли с ним беды. Она даже подумала, не отправиться ли ей в Саванну, в штаб-квартиру генерала Прево, чтобы навести о нем справки. Но ее намерениям не суждено было осуществиться.

Как-то ночью Алекса, терзавшаяся беспокойством, задержалась внизу дольше, чем обычно, в волнении расхаживая по сумрачным комнатам. Беспокойство все росло, как вдруг она услышала, что кто-то скребется в дверь.

Она хотела позвать Джема, который спал на кухне, но тут же передумала. А вдруг кто-то привез вести от Адама? И она устремилась к двери. Или, может быть, вернулся Лис повидаться с ней? Кровь застыла у нее в жилах при виде того, что ждало ее за дверью. Распростершись на крыльце в луже крови, лежал Мак.

Опустившись на колени, она обхватила руками его голову и окликнула по имени. На голове у него была огромная рана, рубашка вся в крови. Приподняв ее, Алекса увидела рану в боку — как ей показалось, огнестрельную.

Алекса приложила ухо к груди: сердце едва слышно билось. Слава Богу, он жив! Апекса побежала за Джемом, а тот, оценив положение, пошел за помощью.

Понадобилось трое мужчин, чтобы отнести Мака в свободную спальню.

— Приведите нянюшку Лу, быстрее! — попросила Алекса Джема, как только они уложили Мака на кровать. — Скажите ей, пусть принесет что-нибудь для обработки серьезной огнестрельной раны.

Джем побежал за врачевательницей, а двое других мужчин осторожно раздели Мака под строгим наблюдением Алексы. Из раны в боку все еще сильно шла кровь, и на мгновение Алексу охватил ужас. Как можно потерять столько крови и не умереть? Вдруг Мак застонал и заметался.

— Мак! Лежите спокойно! — умоляла Алекса, обливаясь слезами.

Мак медленно открыл глаза, они показались Алексе остекленевшими.

— Алекса, — хрипло сказал он. — Простите, что я пришел сюда. Я не хотел беспокоить вас.

— Вы правильно поступили, Мак. Я вам помогу. Пожалуйста, не разговаривайте, берегите силы.

— Нет, вы должны знать, что случилось. А я в любую минуту могу умереть.

— Тс-с… потом, Мак.

— Нет, Алекса. Прошу вас, выслушайте меня. — Алекса мрачно кивнула. — Они… англичане… устроили нам засаду. Нам всегда удавалось уйти, но на этот раз не получилось. Они задались целью поймать Лиса.

— Так вы были с Лисом? А что случилось с вашим кораблем? Что с «Леди А»?

— Ваша тезка стоит в Нассау на ремонте. Она получила легкие повреждения месяц назад во время схватки. Мне так не терпелось вернуться в строй, а тут Лис предложил мне сражаться на борту «Серого призрака», когда он вошел в порт две недели назад.

Мак замолчал, чтобы отдышаться, и закашлялся.

— Хватит, Мак. Остальное подождет, — твердо проговорила Алекса.

Мак хотел возразить, но тут в комнату ворвалась нянюшка Лу с корзиной в руках. Быстро осмотрев Мака, она тут же принялась за дело. Ее спокойная деловитость немного успокоила Алексу.

— Дело плохо, мистрис, — сообщила нянюшка Лу, раскладывая инструменты и лекарства. — Очень плохо. Он помрет, если не вынуть пулю.

— А вы можете это сделать, нянюшка Лу? — тревожно спросила Алекса.

— Попробовать можно, чего там, — уверенно сказала старая рабыня, снова повернувшись к Маку. — Держите его, — коротко велела она Джему и тем двоим, что принесли Мака в дом.

Когда началось зондирование, Мак закричал, но вскоре потерял сознание.

— Вот и хорошо, — проворчала нянюшка Лу. — Не будет дергаться.

Следующие полчаса Алекса чувствовала себя так, словно жизнь уходит из нее самой, глядя, как рабыня в поисках пули тычет в разорванное тело Мака. Наконец, испустив радостный крик, нянюшка Лу вытащила пулю. Она быстро зашила рану, присыпала белым порошком и забинтовала. Потом занялась рваной раной на голове. Понадобилось сделать почти дюжину стежков, чтобы зашить ее. Мак все еще лежал без сознания.

— Он… он выживет? — со страхом спросила Алекса. — Вид у него ужасный.

— Если повезет, — пожала плечами нянюшка Лу, — если его не убьет лихорадка; либо потеря крови; либо и то, и другое.

— Что я могу сделать?

— Ничего, мистрис, проследите, чтобы ему было удобно и он пил побольше воды.

— Спасибо, нянюшка Лу, — сказала Алекса. — Не знаю, что бы я делала без вас.

— Я пойду домой, а если понадоблюсь, позовите.

Прошло два часа, прежде чем Мак открыл глаза:

— Алекса, вы все еще здесь?

— Да, Мак, я здесь.

— Я, наверное, потерял сознание. — Голос у него был слабый, но говорил он внятно.

— Неудивительно, — улыбнулась Алекса. — Слава Богу, нянюшке Лу удалось извлечь пулю и остановить кровь. Иначе вы сейчас не разговаривали бы со мной.

— Алекса, англичане не приходили меня искать?

— Нет, Мак. Никто не приходил.

— Они придут! Мне нужно уйти. Если они найдут меня здесь, вас обвинят в укрывательстве беглеца. За такое преступление полагается смертная казнь. — Он попробовал подняться, но тут же рухнул на подушки с гримасой боли на лице.

— Мак, пожалуйста, не двигайтесь. А то швы на ранах разойдутся.

— Неужели вы не понимаете, Алекса? Это серьезно. Если меня найдут…

— Никто вас не найдет, — успокоила его Алекса. — Адам — преданный тори. С какой стати они станут вас здесь искать? А теперь расскажите, при каких обстоятельствах вас ранили и как вы сюда добрались?

— Я сказал вам, что был с Лисом на борту «Серого призрака»? — Алекса кивнула. — Британцы заманили нас в ловушку в открытом море. Мы патрулировали восточное побережье, когда заметили тяжело груженное судно, которое вышло из реки Саванна. Оно показалось нам легкой добычей, и мы приготовились к атаке. — Мак замолчал и облизнул пересохшие губы.

Алекса поднесла ему стакан воды к губам, он с жадностью осушил его и продолжил:

— Мы выстрелили в этот фрегат из пушки, но ответного выстрела не последовало. И мы с Лисом поняли свою ошибку, но было слишком поздно. Из-за островка в устье реки появились шесть британских военных кораблей и направились к нам. Мы подняли паруса, но уйти не смогли.

— Как вы попали сюда?

— Мы были неподалеку от тайной пристани, которой я воспользовался, когда привез вас к Адаму, и тут получили первый удар, — медленно продолжал Мак. — Никаких шансов у нас не было. Нас быстро окружили и взяли на абордаж. Я получил пулю в бок и упал за борт.

— А Лис? Что случилось с Лисом? — спросила Алекса.

— Не знаю. Его могли взять в плен или убить. Если его схватили живым, страшно подумать, что с ним будет. Но опять-таки — он вполне мог спастись. Я не знаю более хитрого человека, чем Лис.

— Вы поплыли к берегу после того, как упали за борт?

— Должно быть. После падения в воду я мало что помню. Когда я понял, где нахожусь, я пришел сюда. Но мне нужно уйти, Алекса. Британцы, наверное, уже ищут меня. Я не хочу подвергать опасности вашу жизнь.

— Мы поговорим об этом позже, Мак. Вам нужно отдохнуть. Уже светает, я схожу вниз, велю кухарке сварить для вас бульон. А потом вернусь.

И, не слушая его возражений, Алекса вышла. Она решила поговорить с кухаркой, а потом умыться и переодеться. Она была уверена, что стоит ей уйти, как Мак уснет, и оказалась права.

Но не успела она поставить ногу на ступеньку, как раздался громкий стук в дверь.

— Откройте! Именем короля!

Алекса обомлела. Неужели британцы так быстро вышли на след Мака?

— Кто это? Что вам нужно? — отозвалась Алекса, собравшись с силами. — Я одна. Муж уехал по поручению генерала Прево, — добавила она, пытаясь произнести впечатление на солдат. Но судя по всему, это никак на них не подействовало.

— Откройте, или я высажу дверь! Мы знаем, что Лис здесь. Мы шли по его следу почти всю ночь.

Лис! Алекса громко с облегчением рассмеялась. Так он спасся! В одном она была уверена — Лиса здесь нет. Она может спокойно открыть дверь, зная, что Лиса не найдут. Стук возобновился, и она пошла открывать, чтобы дверь не сорвали с петель. Вряд ли солдаты знают, кто такой Мак.

Полдюжины вооруженных мужчин вошли в дом, и Алекса сразу узнала их командира. Это был капитан Баррингтон, друг леди Гвен и хороший знакомый Чарлза.

— Где он, леди Фоксуорт? — спросил капитан.

— Я вам уже сказала, — надменно ответила Алекса. — Лиса здесь нет. И если даже он шел в эту сторону, почему думаете, что я приютила его?

— Послушайте, миледи, — презрительно фыркнул Баррингтон. — Мы все прекрасно знаем, кому вы сочувствуете. Не так давно вы высказали свои убеждения, это слышали сотни людей.

— Вы что же, не нашли ничего лучшего, чем поверить словам беременной женщины? — спросила Алекса.

— Я не верю ни единому слову предателя. Отойдите в сторону и пропустите моих людей. Я поверю вам только после того, как тщательно обыщу дом и не найду Лиса.

— Будь Адам дома, он не допустил бы этого, — сказала Алекса.

— Лорд Пенуэлл, хотя я и не люблю его, первым выдал бы Лиса властям. Он — верноподданный, чего не скажешь о его жене.

Начались поиски. Люди Баррингтона рассыпались полому. Алекса очень боялась за Мака. Он хоть и не Лис, но пират.

Сердце у нее ушло в пятки, когда она услышала торжествующий крик сверху:

— Нашел, капитан! Он в одной из спален, тяжело ранен!

— Значит, Лиса здесь нет? — усмехнулся Баррингтон, повернувшись к Алексе. — Тогда кто же этот мужчина наверху? Ваш любовник?

— Это не Лис! — в отчаянии крикнула Алекса. — Его зовут Логан Макхью, он друг Адама!

Криво усмехнувшись, Баррингтон стал подниматься по лестнице. Подобрав юбки, Алекса поспешила за ним. Мак был почти в бессознательном состоянии и горел в лихорадке. Один из солдат сдернул с него простыню, чтобы капитан мог увидеть рану. Он уставился на окровавленные повязки на груди Мака и на голове.

— Это очень даже Лис, — злорадно сказал капитан. — Мы получим хорошую награду за нашу работу, ребята.

— Нет, нет! — убеждала его Алекса, пытаясь спасти Мака. — Почему вы мне не верите? Это Логан Макхью. С ним произошел несчастный случай.

— Очень правдоподобно, — презрительно фыркнул Баррингтон. — Если этот человек не Лис, как вы говорите, тогда где же Лис? И кто этот человек? Мы проследили за ним. Слушайте, леди Фоксуорт, если это не Лис, тогда отведите нас к Лису.

Алекса растерялась.

— Ваше лицо выдает вас полностью, — сказал капитан. — Обыскать дом, — приказал он. — А я пока прослежу, чтобы леди Фоксуорт не убежала.

— Не убежала? Ч-что вы имеете в виду?

— Вам известно наказание за укрывательство предателя, миледи. Я обязан взять вас под стражу. До суда вы будете находиться в Саванне, за решеткой.

— До суда! О Боже! — простонала она, хватаясь за стул. Колени у нее подогнулись, и она едва удержалась на ногах. «Адам, Адам, где же ты? — молча молила она. — Ты мне нужен!»

С шумом в комнату ворвались двое солдат, размахивая примечательной черной маской с изображением лисьей морды.

— Вот вам и доказательства, капитан! — заключил один из них, державший в руке проклятую улику. — Нашел ее в сундуке на чердаке.

Алекса побледнела.

— Я… я не знаю, как она туда попала! — сказала она едва слышно.

Она и в самом деле была удивлена. Баррингтон рявкнул что-то нечленораздельное, после чего приказал унести Мака.

— Нет, вы не можете вытащить его из постели, ведь он умрет! — в отчаянии крикнула Алекса.

— Значит, не придется его вешать, — пожал плечами Баррингтон. — А теперь, миледи, одевайтесь, нам предстоит долгий путь верхом.

И, схватив ее за локоть, потащил из комнаты вниз по лестнице.

— Подождите! — крикнула Алекса, остановившись при виде Джема, который ломал руки, стоя на лестничной площадке. — Разрешите мне по крайней мере оставить указания прислуге, что ей делать до возвращения мужа.

Кивнув, Баррингтон отпустил ее. Она торопливо сообщила Джему о случившемся и сказала, чтобы он велел Форбсу найти Адама и сообщить ему о том, что произошло. Баррингтон вывел Алексу за дверь, сел на коня и без всяких церемоний усадил Алексу перед собой.

— Я могу ехать на собственной лошади, — зло сказала Алекса, когда он крепко обхватил ее за талию.

— Не надейтесь, я не дам вам возможности бегства, — ответил Баррингтон, бросив на нее ледяной взгляд. — Уж я постараюсь, чтобы вы предстали перед судом и понесли наказание.

Это была самая ужасная поездка в жизни Алексы. Она не представляла себе, что могло произойти с Маком, когда его вытащили из постели и повезли в Саванну. Люди Баррингтона скакали впереди, и она не видела ни их, ни Мака. В довершение всего Баррингтон всю дорогу угрожал Алексе. Говорил, что генерал Прево в страшной ярости из-за потерь, понесенных флотом по вине Лиса, что, конечно, устроит ей показательный процесс, после чего ее вздернут на виселице. Алекса молила Бога, чтобы Адам успел спасти ее от этой страшной участи. Когда они наконец прибыли в Саванну, Алекса была в полном изнеможении. Однако, набравшись смелости, спросила:

— Куда вы меня везете?

— Подвальные этажи губернаторского особняка разделены на камеры для предателей и других преступников, — с издевкой ответил капитан. — Помещение, конечно, не соответствует тем стандартам, к которым вы привыкли, миледи, но придется смириться.

— Пожалуйста, попросите генерала послать за моим мужем. Я уверена, он разберется в этом недоразумении. Что я могу сделать или сказать, чтобы убедить вас, что Мак не Лис?

— Ничего не можете, леди Фоксуорт. Но будьте уверены, и генералу, и губернатору сообщат о вашем предательском поступке, и они решат, посылать ли за вашим мужем. А до тех пор с вами будут обращаться так, как вы того заслуживаете.

Они подъехали к какому-то дому, и Алекса узнала губернаторский особняк. Они не въехали на просторный круглый парадный двор, а обогнули дом и оказались у бокового входа. Спешившись, Баррингтон грубо снял молодую женщину с лошади, втолкнул ее в дверь и повел по длинным лестничным пролетам. Холод и сырость тут же проникли сквозь ее тонкое платье и плащ, даже сквозь подметки ботинок, и Алекса не могла унять бившую ее дрожь.

Вскоре они оказались в большой комнате, освещенной всего двумя факелами, воткнутыми в светцы в сырой стене. По обеим сторонам комнаты располагались маленькие помещения, каждое с тяжелой дубовой дверью. В двери было вырезано забранное решеткой оконце, через которое можно передавать пищу и следить за узниками. Страх охватил Алексу.

— Что случилось, миледи? — злобно ухмыльнулся капитан. — Вам здесь не нравится?

— Вы… вы ведь не собираетесь запереть меня в такой камере, не правда ли? — слабым голосом спросила она.

Баррингтон рассмеялся:

— Не бойтесь, миледи. Вы пробудете здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы построить виселицу.

Появились два тюремщика. Оба выразили удивление при виде знатной леди, которую отдавали на их попечение.

— Смотри-ка кто тут у нас, — ухмыльнулся тюремщик постарше, с вожделением глядя на молодую женщину. — Эта будет получше, чем обычные шлюхи, которые сюда попадают. Можно нам позабавиться с ней, как с другими, капитан?

— Чур, я первый, Бейтс, — сказал тот, что помоложе, показав ряд желтых зубов. — Ты едва не доконал ту последнюю, прежде чем настала моя очередь.

— Прошу вас, не делайте этого! — взмолилась Алекса, пятясь от двух дюжих мужчин. Мысль о том, что они могут с ней сделать, потрясла ее, и она с трудом подавила рыдание. Нужно держать себя в руках, подумала она, не поддаваться страху. Пока Адам не придет, чтобы спасти ее, ей не на что и не на кого надеяться, только на себя, на свою храбрость и хитрость.

Капитан Баррингтон беспечно пожал плечами. Какое ему дело, изнасилуют ли эти два садиста предательницу или нет? Он уже собрался сообщить им об этом. Честно говоря, он был бы не прочь и сам позабавиться с ней. Она была даже красивее и стройнее, чем Гвен, которая наконец-то ему отдалась. Он улыбнулся при мысли о том, что скажет Гвен, когда он сообщит ей, что леди Фоксуорт посажена в камеру под домом ее дядюшки. Он уже был готов сообщить тюремщикам, что они могут делать с Алексой что угодно, но ее слова заставили его передумать.

— Как вы думаете, что сделает мой муж, когда узнает, что его жена была… изнасилована двумя этими негодяями? — спросила она. — Он может не соглашаться с моими поступками, но я его жена. Он граф, стало быть, я графиня, и вряд ли он поблагодарит вас за то, что вы позволили обращаться со мной столь жестоко.

Алекса ждала затаив дыхание, пока Баррингтон обдумывал с хмурым видом ее слова. Наконец он принял решение:

— Жаль, ребята, но леди Фоксуорт, пожалуй, права. Хотя ее и повесят в конце концов за ее преступление, она все же жена владетельного лорда. Тот, кто знает лорда Пенуэлла так, как я, прекрасно понимает, что он отомстит, если таким, как вы, позволить попользоваться его женой.

Тюремщики очень расстроились.

— Но это не значит, что с ней нужно обращаться лучше, чем с другими предателями.

Бейтс многозначительно ткнул в бок своего младшего товарища:

— Слышь, Граббз, все-таки можно будет малость позабавиться. — А Баррингтону он сказал: — Мы поняли, капитан. Оставьте леди нам.

Кивнув, Баррингтон толкнул Алексу к Бейтсу и не менее гнусному Граббзу. Он не был уверен, что тюремщики выполнят его приказ, но свой долг он выполнил. Что бы с ней ни случилось, это будет не его рук дело.

— Не оставляйте меня! — пронзительно закричала Алекса, задыхаясь от страха. — Я требую свидания с губернатором!

— Вы его получите в свое время, — успокоил ее Баррингтон. — Кроме того, в вашем положении вы не можете ничего требовать.

Едва Баррингтон исчез из виду, как Бейтс грубо схватил Алексу и провел своими огромными мозолистыми руками по ее телу.

— Черт побери, Граббз, — сипло простонал он, — давненько я не щупал таких славных титек.

— Давай посмотрим, — предложил Граббз, стянув с плеч Алексы плащ. После чего сунул два жирных пальца ей за лиф и потянул его вниз. Алекса закричала, потому что и платье, и сорочка разорвались, обнажив груди. И Бейтс, и Граббз уставились на эти совершенные белые холмы, увенчанные розовыми сосками. Первым прореагировал Бейтс, обхватив сосок двумя пальцами и сжав его. Молодая женщина крикнула, задрожав от боли, и из глаз ее брызнули слезы.

Чтобы не отстать, Граббз схватил вторую грудь, поднес к соску губы и впился в него. Придя в ярость, Алекса наугад ударила его, угодив ему в картофелеобразный нос. Подняв колено, она нашла его пах и ощутила немыслимое наслаждение, когда раздался громкий вопль. Ее длинные ногти вцепились в глаза стражнику, и он оставил в покое ее сосок.

— Вы слышали, что сказал капитан Баррингтон! — задыхаясь от гнева, бросила она. — Если мой муж, лорд Пенуэлл, узнает об этом, вы пожалеете, что родились на свет!

Бейтс и Граббз, получив отпор от этой хрупкой женщины, решили внять ее словам. Не хватало только, чтобы граф налетел на них, словно карающий ангел. Кроме того, были другие способы получить от высокопоставленной и могущественной леди Фоксуорт то, чего они хотят. Она еще пожалеет, что отказалась их ублажать. Ведь от тюремщиков зависит ее благополучие.

Бейтс отпер камеру и втолкнул туда Алексу. Внутри было темно, лишь тусклый свет проникал сквозь оконце. Здесь стояла деревянная койка с тонким соломенным матрасом и грязным одеялом, стул и маленький стол. В дальнем углу — вонючее ведро.

Алекса рухнула на койку и разрыдалась.

Глава 11

Алексе все же удалось немного поспать, тюремщики ее не тревожили. Через некоторое время один из них просунул в оконце еду. Тушеные овощи с мясом. Еда оказалась вполне приемлемой, хотя и невкусной. По крайней мере ее не собираются уморить голодом, с иронией подумала Алекса. Ей дали также кувшин теплой воды и кусок черствого хлеба. Кормили два раза в день.

Два дня Алекса не видела ни единого человеческого лица. Иногда ей казалось, что кто-то за ней наблюдает, но в оконце она никого не видела. Из-за сырости и из-за того, что платье на ней было разорвано, она все время куталась в плащ. Труднее всего было поддерживать свое тело в порядке. Еще труднее выносить то, что вонючее ведро, которым она была вынуждена пользоваться, не опоражнивалось.

На третий день она, не в силах вынести неопределенности, решила узнать, что будет с ней дальше. И когда тюремщик отодвинул решетку, чтобы протянуть ей пищу, крикнула:

— Подождите! Прошу вас! Не уходите!

Тут же мерзкая физиономия Бейтса появилась в окошке:

— Чего надо?

— Я хочу видеть губернатора Райта или генерала Прево. И хочу знать, жив ли Мак.

— Чего там, миледи, — насмешливо-надменно сказал Бейтс, — насколько я знаю, ни генерал, ни губернатор не желают вас видеть.

— Но я должна с ними увидеться! Мне необходимо все объяснить им насчет Мака!

— Расскажете все на суде.

И он повернулся, чтобы уйти.

— Подождите! — закричала Алекса.

— Чего еще? — проворчал Бейтс.

— Мне нужна вода для мытья и расческа. Может быть, вы пошлете за одеждой, чтобы я могла переодеться.

Бейтс бросил на нее оценивающий взгляд:

— А чем заплатите? Покажите мне, какого цвета ваши денежки, леди.

— Вы же знаете, что мне не разрешили ничего с собой взять. У меня нет ничего ценного.

— А я думаю, есть. — Бейтс с вожделением посмотрел на нее. — Вы могли бы получить то, о чем просите, будь вы с нами поласковее.

— Нет, нет! — воскликнула Алекса. — Я никогда этого не сделаю.

— Никогда — штука долгая, а, насколько я слышал, времени у вас маловато. Через две недели вы и Лис предстанете перед судом.

— Значит, Мак жив! — прошептала Алекса, охваченная радостью. — Его тоже держат здесь?

— Больше вы, миледи, ничего от меня не узнаете, пока не поладите с нами и не подарите чуточку того, что так старательно бережете. Если я вас возьму силой, капитан Баррингтон либо ваш муж вытрясут из меня душу и не видать мне повышения по службе как своих ушей. Но если вы пойдете на это добровольно — дело другое.

— Только через мой труп! — сказала Алекса, задыхаясь, и ярость исказила ее прекрасные черты.

— Может, я и не откажусь, если вы будете еще тепленькая.

— Господи! — поперхнулась Алекса, и ей стало тошно. Бейтс ухмыльнулся и попятился от двери. — Стойте! Вы хотя бы могли опорожнить вон то ведро. Или вы хотите, чтобы я заболела и умерла до того, как предстану перед судом?

Бейтс бросил на нее косой взгляд и задумался. Неизвестно, каковы будут последствия, если заключенная умрет до суда. Наконец он пожал плечами, отпер дверь и вынес переполненное ведро. Теперь либо Бейтс, либо Граббз выносили его каждый день.

Прошло две недели, и Алексе стало казаться, что она всеми забыта. Грязная, с волосами, похожими на крысиное гнездо, Алекса никогда еще не была так близка к капитуляции. Неудивительно, что она подумывала о том, чтобы подчиниться грязным желаниям тюремщиков, лишь бы изменить свои жалкие обстоятельства. Отвратительный запах, исходивший от нее, был более оскорбителен, чем поганое ведро в углу.

Что же случилось с Адамом? Вдруг он не успеет спасти ее? Она ни минуты не сомневалась, что Адам вызволит ее отсюда, если вернется.

Но однажды произошло чудо, которое вернуло ей волю к жизни. Мэри Форбс разрешили навестить ее. Едва дверь в камеру со скрипом отворилась, как Алексу охватил страх. Вдруг Бейтс или Граббз решили напасть на нее? Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Но различив стройную фигуру Мэри Форбс, которая появилась в тусклом свете дверного проема, она чуть не упала в обморок от радости. Мэри вошла в камеру, и дверь за ней захлопнулась.

— Десять минут, — предупредил Бейтс скрежещущим голосом.

— Ах, Мэри, Мэри, как вам удалось уговорить тюремщиков впустить вас сюда?

Мэри смотрела, щурясь, в полумрак, до глубины души потрясенная видом Алексы. Было ясно, что за это время ей пришлось пережить, и доброе сердце Мэри обливалось кровью.

— Алекса, что они с вами сделали? — жалобно сказала Мэри, пытаясь взять себя в руки.

— Со мной все в порядке, право же, Мэри, — успокоила ее Алекса, ничем не выдав своего смятения. — И все же почему тюремщики разрешили вам свидание со мной?

— Том подкупил их, — призналась Мэри, понизив голос. — За деньги эта парочка готова почти на все.

— Слава Богу! — вздохнула Алекса. — А то я уже почти сдалась.

Из-под плаща Мэри вытащила сверток и положила перед Алексой на стол.

— Я принесла вам чистую одежду, расческу, полотенце, мыло и разные нужные вещи. Остальное мне не позволили пронести.

— Огромное вам спасибо, — от всей души поблагодарила Алекса, жадно глядя на мыло. — Как вы можете судить по запаху, мне за все время ни разу не дали вымыться. Воды едва хватает на питье.

— Бедняжка, — пробормотала Мэри. — У Тома еще остались деньги, чтобы обеспечивать вас водой для умывания каждый день. А теперь сядьте, и я попробую расчесать вам волосы.

Алекса села на стул, а Мэри принялась приводить в порядок ее длинные спутанные волосы. Пока она этим занималась, Алекса задавала вопросы, которые вертелись у нее на языке:

— У вас есть какие-нибудь вести от Адама? Удалось ли Тому его найти?

Мэри пришла в замешательство:

— Никто не знает, где он. Он словно испарился. Говорят, его могли схватить, когда генерал Прево послал его на север с тайным поручением.

— Ах нет! — вскричала Алекса. — Значит, я окончательно погибла! Я все же думала, что Адам вернется и освободит меня!

— Алекса, не сдавайтесь. Еще не все потеряно, — умоляла Мэри, обняв Алексу за плечи.

Когда Мэри отвела руки, она случайно зацепилась за полу плаща Алексы, потянула его на себя и увидела рваные края лифа и сорочки. Мэри в ужасе уставилась на голые груди Алексы и багровые синяки на белой коже.

— Господи, они надругались над вами, эти мерзавцы? — простонала она. — Как посмели они изнасиловать вас, графиню!

— Нет, нет, ничего подобного не случилось, — успокоила ее Алекса. — Они пытались, но я оказала сопротивление. И меня оставили в покое.

— Боже мой! Мне невыносима сама мысль о том, что вас отдали на милость этих стражников. Если бы я могла что-нибудь сделать…

— Мэри, вы даже сами не понимаете, как много вы для меня сделали. Вы буквально вытащили меня из бездны отчаяния, внеся в мою жизнь кое-какие удобства. Я бесконечно благодарна вам и Тому.

Бросив тревожный взгляд на дверь, Мэри сказала:

— Мое время почти истекло. Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

— Пытался ли Том увидеться с губернатором? Или с генералом?

— Ни дня не было, чтобы Том не заходил к тому или другому. Но они упорно отказываются повидаться с ним. Судя по тому, что удалось узнать Тому, они хотят устроить над вами показательный суд. Мне так жаль…

— Не бросайте попыток, Мэри, — подбодрила ее Алекса. — Если бы только мне позволили поговорить с ними, я уверена, что они…

— Ваше время истекло, леди, — заявил грубый голос, оборвав Алексу на полуслове. На этот раз к решетке подошел Граббз. — Вам обещали только десять минут.

Граббз отпер дверь, и Мэри неохотно направилась к выходу, обняв Алексу на прощание и шепнув при этом ей на ухо:

— Не сдавайтесь, Алекса. Я знаю, ваш муж вернется и спасет вас. Или генерал смягчится.

— Уходите! — рявкнул Граббз.

Дверь захлопнулась, и Алекса снова осталась одна.

Спустя некоторое время Граббз принес таз с водой. «Боже, благослови Мэри», — подумала Алекса, быстро сбросив плащ и платье и оставшись в одной рваной сорочке. Кусок мыла и мочалку она взяла просто благоговейно, возможность ощутить на коже мыло и воду казалась ей настоящей роскошью, и она закрыла глаза, задыхаясь от радости.

— Ей милей вода между ногами, чем мужик, — отрезвил ее голос Бейтса по ту сторону решетки.

— А это потому, что у нее никогда не было настоящего мужика, — насмешливо сказал Граббз.

— Идите прочь! — бросила в ярости Алекса, прикрывшись полотенцем. — Имею я право уединиться? Вы обращаетесь со мной хуже, чем со скотиной?

— Изменница и есть скотина, — пожал плечами Бейтс, ухмыльнувшись.

Но все же они ушли, дав Алексе вымыться и переодеться в чистое. Она как будто родилась заново и удивилась, насколько ощущение чистоты придало ей храбрости. Словно свежая кровь побежала по жилам.

Несколько дней спустя у Алексы побывал еще один посетитель. Увидев его, она потеряла дар речи.

— Здравствуйте, Алекса.

— Боже мой! Чарлз! Что вы здесь делаете?

— Я мог бы задать вам такой же вопрос. Никак не думал, что мы с вами встретимся. Тем более при таких обстоятельствах. Вы пали так низко, миледи, — усмехнулся он.

— Вы пришли поиздеваться надо мной или предложить помощь? — с надеждой спросила Алекса.

— Помощь! — Чарлз рассмеялся. — Вы совершили преступление против короны. Неужели вы думаете, что я хоть пальцем пошевелю, чтобы спасти вас?

— Когда-то мы чуть было не поженились, Чарлз. Вы говорили, что любите меня.

— Это было до того, как вы показали мне ваш истинный нрав. Ваш отец рассказал мне, что вы спутались с Адамом Фоксуортом, тем самым графом Пенуэллом, который напал на меня в беседке в вечер нашей помолвки. Вы все это спланировали заранее, Алекса?

— Как вы можете так говорить! Вы же знаете, что меня увезли насильно и принудили стать любовницей Адама, чтобы заставить страдать моего отца.

— Вы убежали из дома и вышли замуж за этого негодяя, Алекса, — укорил ее Чарлз.

— А вы даже не потрудились сообщить мнe, что расторгли нашу помолвку, чтобы жениться на леди Диане! — горячо возразила молодая женщина.

— А чего вы ожидали? — надменно пожал плечами Чарлз. — Вы были подпорченным товаром. И, как оказалось, ждали ребенка от другого. — Он посмотрел на ее плоский живот.

— Я потеряла ребенка, — тихо сказала Алекса, все еще ощущая боль этой утраты. — Зачем вы пришли? Позлорадствовать?

— Возможно, — ответил Чарлз. — Впрочем, мне просто захотелось еще раз увидеть вас до того…

— Как меня повесят, — договорила за него Алекса. — И все же что вы делаете в Саванне?

— Теперь я капитан, — хвастливо заявил он. — У меня есть собственный корабль, «Мститель». Он принимал участие в успешном нападении на Лиса. Нам было приказано патрулировать эти воды в течение нескольких недель и, сосредоточив силы, постараться очистить здешнее море от пиратов. Они сеют панику среди нашего флота. Теперь, когда Лис уничтожен, наша работа стала гораздо легче.

Алекса улыбнулась. Вопреки словам Чарлза Лис жив и полон сил, «Серый призрак» возродится из пепла и не даст покоя британцам.

— Вам это кажется забавным, Алекса? — В голосе Чарлза звучал сарказм. — По-моему, перед лицом смерти надо покаяться в содеянном.

— Я не виновата в том, что сделала. Ко мне пришел серьезно раненный человек, друг моего мужа. Я взяла его в дом и перевязала ему раны. Если это означает измену, тогда я признаю себя виновной.

— Человек, которого вы сочли уместным взять в свой дом, известный Лис, изменник, за чью голову назначена награда.

— Вы ошибаетесь, Чарлз. Мак не Лис.

— Власти так считают.

— Они заблуждаются.

Чарлз пожал плечами:

— Вы заявили в присутствии сотен людей о вашей симпатии к Лису и так называемым патриотам. Баррингтон мне сказал, что генерал Прево готов был посадить вас за решетку тогда же, не будь вы беременны.

— Я отвечаю за каждое сказанное мною слово! — вскипела Алекса. — Американцы подвергаются гнету со стороны англичан. Они борются за свободу и независимость. Их храбрость и сила духа поистине вызывают восхищение!

— Боже мой! Так вы действительно изменница! — ахнул Чарлз. — Признаюсь, у меня были серьезные сомнения в вашей вине, и это одна из причин, по которой я просил позволения повидаться с вами. Но теперь, — он грустно покачал головой, — я верю всем обвинениям, которые выдвинуты против вас. Вы переменились, Алекса.

— Разумеется, переменилась. После всего, что мне пришлось выстрадать, я не могла остаться себялюбивой, избалованной девчонкой.

— Напрасно я вас жалел. Вы вполне заслужили свою участь. Прощайте!

Даже не оглянувшись, Чарлз вышел из камеры, стуча сапогами. Вся его горделивая осанка демонстрировала презрение к изменнице, как бы ни была она хороша и желанна.

— Ну, миледи, — усмехнулся Бейтс сквозь решетку, — ни один из ваших любовников пальцем о палец не ударит, чтобы помочь вам. Даже ваш муж, который вот уже несколько дней как вернулся в Саванну.

— Вы лжете! — крикнула Алекса. — С какой стати я буду вам верить? Если бы Адам был в Саванне, он, конечно же, сделал бы все, чтобы освободить меня.

— С чего бы мне врать, миледи? Думайте что хотите, но ходят слухи, будто он ухаживает за своей будущей женой.

— Это леди Гвен, — с болью произнесла Алекса.

— Ага, именно так ее зовут, миледи. Но вы только скажите словечко, и старина Бейтс ублажит вас напоследок.

— Убирайтесь! — закричала Алекса, заткнув уши. Когда она подняла глаза, Бейтса уже не было.

Бросившись на койку, Алекса дала выход боли и ярости. Неужели Адам снова с Гвен! Она ничего не понимала. О чем же он думает? Если бы он удосужился проверить, кого они принимают за Лиса, то увидел бы, что это Мак, а вовсе не прославленный пират. Или это страх перед тори заставил его бросить ее? Нет, она ничего не понимала. Что собирается делать Адам? Намерен ли отступиться от нее и дать ее повесить, потому что она предана своему новому отечеству? Неужели он настолько ничтожен, что позволит свершиться пародии на правосудие, вместо того чтобы защищать жену? Или своего лучшего друга? Алексе казалось, что она сходит с ума.

Но жизнь все же продолжалась. Почти месяц прошел с тех пор, как Алексу посадили в тюрьму. Каждый день она просила дать ей возможность поговорить либо с губернатором Райтом, либо с генералом Прево — и всякий раз ей отказывали. После неожиданного посещения Чарлза к ней никого больше не допускали. По какой причине — она не могла понять.

И вот настал день суда. Рано утром появился Граббз с тазом воды и сообщил ей об этом.

— Вчера судили Лиса и приговорили к повешению, — радостно сообщил Граббз. — Будете висеть рядышком с ним.

Алекса обрадовалась, что Мак еще жив, но опечалилась, что судьба нанесла им такой удар. Интересно, будет ли присутствовать на суде Адам? Хотелось надеяться, что нет. Она не имела никакого желания его видеть, потому что ничего, кроме ненависти, к нему не испытывала.

Алекса тщательно вымылась и долго расчесывала свои длинные волосы, падавшие ей на бедра, пока они не заблестели, как полированное стекло. Глядя в зеркальце, принесенное Мэри, она увидела свое отражение. На осунувшемся бледном лице фиалковые глаза казались слишком большими, кожа была прозрачной. Недели, проведенные в сырой камере, подорвали ее здоровье, и она изменилась до неузнаваемости. Куда девалась ее цветущая красота?

Несколько часов спустя за ней пришел капитан Баррингтон и окинул ее презрительным взглядом. Хотя тело у нее было чистое, платье от долгой носки запачкалось. Стояла жаркая погода, но Алекса все же накинула на плечи плащ, чтобы скрыть платье.

— Наконец-то настал для вас час расплаты, леди Фоксуорт, — пренебрежительно фыркнул Баррингтон. — Должен заметить, вы совсем не похожи на ту красавицу, которая вошла в эту камеру несколько недель назад.

— Неудивительно. Ведь меня содержали в чудовищных условиях, обращались хуже, чем со скотиной.

— Скажите об этом губернатору или генералу Прево, когда увидите их, — равнодушно пожал плечами Баррингтон. — Шевелитесь. — Он грубо подтолкнул ее к выходу.

Алекса заморгала, привыкая к свету. Ее втолкнули в закрытый экипаж, который тронулся так резко, что она даже не успела сесть. Сидя рядом с ней, капитан Баррингтон вынул белоснежный носовой платок и вытер лоб. Ему никогда не привыкнуть к этой ужасной американской жаре.

Пока они мчались от особняка губернатора до здания, где должен был состояться суд, Баррингтон сообщал ей новости с полей сражений. Очень быстро они доехали до унылого здания, где помещался суд, и Алекса попятилась, с изумлением увидев толпу людей, ждущих ее появления, — так по крайней мере ей показалось. Едва она вышла из экипажа, как с ужасом поняла, что ее предположение верно. Толпа разразилась оскорблениями в ее адрес.

— Изменница! — раздались крики, и толпа надвинулась на молодую женщину. — Повесить ее!

Это был настоящий кошмар. Алексе захотелось заползти в какую-нибудь нору, только бы не слышать проклятий, которыми ее осыпали разъяренные тори.

И вдруг она увидела Адама. Его лицо выделялось среди моря безымянных лиц, красивое и надменное, его стальные глаза пронзили ее, точно ножи, нацеленные прямо в сердце. Если не считать легких морщин, выдававших его внутреннее напряжение, он выглядел как всегда.

Рядом с ним она увидела леди Гвен, и сердце у нее чуть не разорвалось. Гвен держала его под руку, и ненависть захлестнула Алексу. Однако она взяла себя в руки. Она не доставит радости Адаму и Гвен, показав им, что ранена до глубины души. И Алекса размашистым шагом вошла в толпу.

В сердце своем она приняла неизбежное. Адам действительно бросил ее, и она осталась одна перед лицом позорного конца.

Глава 12

Напустив на себя суровый и надменный вид, Адам чуть было не утратил свою каменную маску, увидев, как Алекса споткнулась, заметив его в толпе, но тут же выпрямилась. Она казалась похудевшей и изнуренной, на нежной коже под огромными фиалковыми глазами пролегли тени. Как же она должна его ненавидеть, подумал Адам, готовый броситься ей на помощь, несмотря на твердую решимость сохранять равнодушие. Но леди Гвен буквально повисла у него на руке. И теперь он мог с притворным спокойствием смотреть на жену. Алекса же, расправив плечи, шла сквозь разгневанную толпу с гордо поднятой головой.

Когда Адам присутствовал на суде над Маком, он подумал — плохо дело. Суд вынес ему смертный приговор. Графа Пенуэлла вызвали как свидетеля. Поклявшись говорить правду, и только правду, Адам солгал, заявив, что Мак вполне может быть Лисом. Потом объяснил, что редко виделся с другом и не был посвящен в его личную жизнь. Мак рассеянно слушал показания Адама. Его раны заживали, но он все еще был слишком слаб, чтобы самостоятельно войти в зал суда. Для Адама было очевидно, что его друг не получил надлежащего ухода, который мог бы ускорить выздоровление. Судя по бледному лицу Алексы, с ней обращались не лучше.

В просторном зале было очень тесно, люди толпились позади Алексы, пытаясь занять место получше. Суд над Алексой обещал быть еще более ярким зрелищем, чем над Лисом, по той простой причине, что она была женщиной, и к тому же очень красивой. Нужно также учесть, что суд над Лисом принес тори большое разочарование. В изможденном человеке, которого внесли в зал на носилках, не было ничего романтичного. И вся процедура оказалась не чем иным, как фарсом.

И теперь все горожане с нетерпением ждали суда над Алексой, особенно когда выяснилось, что ее муж, лорд Пенуэлл, наконец-то вернулся из своей тайной поездки и прилюдно осудил ее действия. Словно для того, чтобы подтвердить слухи, Адам тут же начал встречаться с леди Гвен, которая, как все знали, чуть было не стала леди Пенуэлл, пока непонятно откуда не явилась Алекса и не предъявила права на этот титул. Когда беременность Алексы вскоре стала явной, все поняли причину столь поспешного брака. «Что же, теперь эта шлюшка получит по заслугам!» — злорадствовали некоторые.

От одного из славных офицеров, капитана Чарлза Уитлоу, поступила информация, что от леди Алексы отрекся родной отец, известнейший человек, сэр Джон Эшли. А уж кто мог знать Алексу лучше, чем Чарлз. В свое время он был с ней помолвлен, но из-за ее поведения расторгнул помолвку и женился на женщине, достойной носить его славное имя.

Все эти слухи доходили до Адама окольным путем — через Гвен. Он отказывался их комментировать и лишь кивал с глубокомысленным видом. Ему очень хотелось пойти к Алексе, утешить ее, но в сложившихся обстоятельствах он вынужден был демонстрировать возмущение поведением жены и равнодушие к ее судьбе.

От Ланса Баррингтона Адам узнал, что в тюрьме с Алексой обращаются хорошо, что она ни в чем не нуждается. Но, видя ее теперь, Адам понял, что Баррингтон солгал. Одному Богу ведомо, что пришлось вынести его красавице жене за те недели, что она провела в тюрьме под домом губернатора, похожей на склеп.

Прошло меньше недели после возвращения Адама из его затянувшейся поездки по поручению генерала Прево, а до этого он ничего не знал о Маке и об Алексе. Он вернулся как раз вовремя, чтобы прийти на суд Мака, и генерал Прево рассказал ему все подробности. Обстоятельства вынудили Адама отречься от жены и подтвердить верность короне. Губернатор Райт поймал Адама на слове и тут же предложил остановиться у него в доме, пока не кончатся суды; это предложение Адам принял с благодарностью, хотя он оказался в непосредственной близости от преследующей его Гвен.

Она вцепилась в Адама мертвой хваткой. И он стал за ней ухаживать. Это соответствовало его целям.

Алекса сидела лицом к суду, высоко подняв голову и выпрямив спину. Однако Адам заметил, как дрожит у нее подбородок. Судьи сидели за длинным столом. Генерал Прево — в центре. По обе стороны от него расположились губернатор Райт, Ланс Баррингтон, Чарлз Уитлоу и еще два незнакомых ей офицера. Сердце у нее отчаянно билось. У нее не было ни единого шанса на помилование, и она уже видела себя всходящую на эшафот вместе с Маком.

Наступила тишина. Генерал Прево откашлялся и гневно посмотрел на Алексу:

— Леди Фоксуорт, сегодня вы предстали перед судом, чтобы ответить на обвинения в измене. Признаете ли вы себя виновной?

— Не признаю, генерал, — тихо, но твердо заявила Алекса. — Я не сделала ничего, что можно расценить как измену, если не считать одного, возможно, неуместного, высказывания.

— Вас обвиняют в том, что вы оказали помощь известному преступнику, за голову которого объявлена награда. Этот Лис был арестован в вашем доме, и вы упорно защищали его, — проговорил генерал.

— Это Мак, а не Лис. Вы судили и приговорили совсем другого человека.

Раздались издевательские смешки, потом громкий хохот.

— Это вы так говорите, — сухо заметил генерал. — Вы избавили бы нас, миледи, от многих затруднений, если бы признались.

— Мне не в чем признаваться, — настаивала на своем Алекса. — Мак и Лис — разные люди. Спросите у моего мужа. Он может это подтвердить.

— Мы так и сделаем, миледи. Видимо, вы твердо решили сделать все, чтобы суд опорочил ваше имя.

— Я уверена, что все разъяснится и меня признают невиновной, — проговорила Алекса, сама в это не веря. Скорее всего ее повесят рядом с Маком, которого ошибочно приняли за Лиса, в назидание другим.

— Будь по-вашему, леди Фоксуорт. — Генерал устало махнул рукой. — Теперь я вызываю капитана Баррингтона, пусть расскажет, как он и его люди шли по кровавому следу Лиса, который вел к вашему дому.

Капитан Баррингтон рассказал, как увидел, что Лис упал в воду, после того как был ранен в сражении на борту «Серого призрака». Поисковый отряд сел в шлюпку и несколько часов выслеживал раненого до плантации Фоксуорта.

— Что произошло дальше? — спросил генерал.

— Сначала леди Фоксуорт не хотела нас впустить, утверждая, что ничего не знает о Лисе.

— Вы ей поверили?

— Нет, сэр, — улыбнулся Баррингтон. — Как можно? Я стоял в луже крови, и мне не требовалось больше никаких доказательств.

Баррингтон подробно рассказал, как нашел раненого человека в спальне, а на чердаке — маску Лиса, после чего торжествующе посмотрел на Алексу и сел. Адам тихонько выругался и нахмурился.

— Что вы имеете сказать, леди Фоксуорт? — спросил генерал Прево.

— Вы должны верить мне, генерал, — настаивала Алекса. — Человек, которого капитан Баррингтон нашел в моем доме, не Лис. Его зовут Логан Макхью, он друг моего мужа.

— Почему он был ранен?

Алекса вспыхнула. Она явно попалась. Пусть Мак и не Лис, он все равно пират.

— Я… я не спрашивала у него, — запинаясь ответила она.

— Вижу, что не спрашивали, — насмешливо сказал генерал. В зале раздался смех, но генерал поднял руку, требуя тишины. — А маска, спрятанная на чердаке? Может быть, она принадлежит лорду Пенуэллу и он-то и есть Лис?

Алекса бросила взгляд на Адама, но тот отвел глаза.

— Понятия не имею, как эта маска оказалась на чердаке. Может быть, она предназначалась для маскарада, — предположила Алекса. — И кто, как не я, знает, что мой муж лорд Пенуэлл не Лис.

Услышав это, Адам тихонько вздохнул.

— Вы правы, леди Фоксуорт, мы уже судили и приговорили Лиса, а он явно не лорд Пенуэлл.

После этого Чарлза попросили дать показания относительно ее характера, поскольку среди присутствующих он знал ее с давних пор. Как и ожидала Алекса, Чарлз рассказал о ее дурной репутации. Алекса вздрогнула, когда Чарлз во всех подробностях рассказал, как она стала любовницей Адама в Англии, разумеется, опустив тот факт, что она сделала это против собственной воли. Особенно Чарлз упирал на то, что он и Алекса должны были пожениться, но она поддалась чарам лорда Пенуэлла, после чего от нее отрекся отец, потому что, когда она надоела Адаму, он вернул ее отцу беременной.

На лицах присутствующих выразилось потрясение и недоумение, но, как ни странно, вовсе не по отношению к Адаму. Алекса, которую попросили ответить на обвинения Чарлза, закусила губу и покачала головой в знак отказа. Что могла бы она сказать такого, что уже не было сказано? Она все ждала, что Адам бросится защищать ее честь, но, к ее горчайшему разочарованию, он по-прежнему сидел на месте с явно равнодушным видом. Когда она услышала, что генерал Прево вызывает следующего свидетеля — Адама, — ненависть и негодование придали ей смелости.

— Лорд Пенуэлл, — спросил генерал Прево, — вы знали о мятежных настроениях вашей жены, когда вступали с ней в брак?

Повернувшись лицом к Алексе, Адам безжалостно впился в ее фиалковые глаза своим серо-стальным взглядом. Как показалось множеству присутствующих, взгляд этот выражал презрение к жене. Но Алекса так не думала. Хотел ли он ее приободрить? Сказать, что не бросил ее, что это лишь видимость? Но вскоре она поняла, что заблуждается.

— Генерал, сожалею, но должен признаться, что моя жена не раз принимала сторону американцев в моем присутствии, — медленно произнес Адам.

Алекса ахнула и тихо прошептала:

— Адам, как же вы можете?

Адам притворился, будто не слышит, и продолжал:

— Как вам известно, я вынужден был уезжать из дома на долгое время и мало знал — или совсем не знал, — что происходит в мое отсутствие.

— Мы слышали ваше свидетельство, лорд Пенуэлл, касательно ваших отношений с человеком, которого вы знали как Мака, но который на самом деле Лис. Вы верите, что у леди Фоксуорт были… э-э… близкие отношения с Лисом?

Вперив в Алексу непроницаемый взгляд, Адам ответил:

— Я уверен, что Лис любит мою жену.

Алекса ушам своим не поверила. Адам не мог без боли смотреть на нее и опустил глаза. «Держись, Алекса, — мысленно подбодрил он жену, — не сдавайся. Слишком многое поставлено на карту».

И словно угадав его мысли, Алекса выпрямилась и с вызовом посмотрела на зрителей и судей, которым так не терпелось вынести ей смертный приговор.

— Можете сесть, милорд, — сказал генерал Адаму, — я понимаю, как все это мучительно для вас, но ваша личная преданность никогда не вызывала сомнений.

Последним был вызван для дачи показаний губернатор Райт, и он повторил слово в слово то, что Алекса несколько месяцев назад сказала на приеме у генерала. Когда губернатор сел, генерал Прево спросил:

— Вы можете что-нибудь сказать в свое оправдание, леди Фоксуорт?

Та покачала головой. Какой смысл, если все настроены против нее?

— Не можете? В таком случае я готов вынести приговор.

Алекса затаила дыхание.

— Обвинения против вас серьезны, — заговорил генерал. — Вы, дочь знатного человека, супруга графа, пренебрегли обязанностями, налагаемыми на вас вашим положением, и намеревались предать свою страну. Ваше высокое общественное положение, — продолжал он, — не может повлиять на наше решение. Вы виновны в измене. — Взглянув на сидевших рядом с ним офицеров, он выждал положенное время и принял их молчание за согласие. — Как видите, суд согласен с моим решением.

Алекса вздохнула. Ее охватило отчаяние. Одно дело — ждать, что тебя сочтут виновной, другое — услышать это. Она посмотрела на Адама и заметила в серебряных глубинах его глаз жалость и сочувствие. В этот момент генерал призвал собравшихся к тишине.

— За измену существует только одно наказание — смерть. Леди Фоксуорт, через два дня вас повесят. А рядом с вами предателя, которого вы укрывали в своем доме. Да будет Бог милосерден к вашим душам.

В зале воцарилась тишина — все взоры обратились на стройную, красивую женщину, чья жизнь будет оборвана в расцвете лет. Многие считали, что неразумно убивать такое прелестное создание, и Алекса была им благодарна за сочувствие, которое прочла в их глазах. У нее оставалось всего два дня, чтобы дышать воздухом, мечтать о будущем, которое никогда не наступит, о любви того, кто ее предал.

Узнай Лис о том, что с ней случилось, он нашел бы способ ее спасти. Но она не знала, жив ли он.

— Вы хотите что-нибудь сказать, леди Фоксуорт?

Алекса заколебалась было, но потом она выпрямилась и повернулась лицом к взволнованной публике. Она побледнела, и ей пришлось стиснуть руки, чтобы унять дрожь. Но голос ее звучал уверенно и ровно:

— Вы несправедливы. Не только по отношению ко мне, но и по отношению к американскому народу. Не стану скрывать, что борьба за свободу и независимость вызывает у меня восхищение. Если это — преступление, то я готова в нем признаться. Можете меня повесить, и я стану еще одной мученицей в борьбе за свободу и справедливость.

Алекса удивилась, услышав приветственные крики. Быть может, Адам тоже захотел ее подбодрить? Но он только мысленно был с ней. Никогда еще он не любил Алексу так, никогда так ею не восхищался. Но он не мог ей об этом сказать. Не мог подойти к ней. Гвен следила за каждым его движением. И он стоял рядом с ней, пока Алексу не вывели из зала и не втолкнули в экипаж.

Ее ужин стоял на столе нетронутым, на том самом месте, куда поставил его Бейтс. Обычно он просто пропихивал его сквозь окошечко, но на этот раз решил войти в камеру, чтобы помучить узницу.

— Разве я не предупреждал вас, что вы будете болтаться на веревке? У вас осталось немного времени, миледи. Одно ваше слово — и я с радостью скрашу ваши последние часы.

Алекса молчала. Пусть себе бормочет. Она была слишком ошеломлена, чтобы реагировать на его бредни. Не добившись от нее ответа, Бейтс оставил ее в покое. Алекса, терзаемая отрывочными мыслями о жестоком предательстве Адама и тем, что Лису таки не удалось появиться в последний момент и спасти ее, уснула.

Она собиралась многое сделать в эти последние дни своей жизни, но ничего не сделала. Она хотела написать Мэри Форбс и проститься с ней; дать знать Адаму, что когда-то действительно любила его; объяснить Лису, что, если бы возможно было любить двоих, он обязательно был бы одним из них.

Она умылась, поела. День был на исходе, но никто не пришел сказать ей последнее «прости»; случайно ли или по приказу, этого она не знала.

Откуда-то из глубин памяти она извлекла образ Лиса: Лиса, который ласкал ее; Лиса, который пришел к ней, когда она была тяжело больна; Лиса, который сказал, что любит ее, но посоветовал полюбить мужа. Мужа! Увы, он оказался недостойным ее любви.

С самого начала она знала, что ничего не значит для Адама. Он никогда не был с ней жесток, хотя и пытался. Но по своей натуре он не мог жестоко обращаться с женщиной. Он был великолепным любовником, внимательным, неутомимым, нежным. Когда она в конце концов поняла, что любит его, он отослал ее домой к отцу, а сам поспешил в Саванну, чтобы жениться на другой.

Последний удар был нанесен, когда Адам отказался прийти ей на помощь. Его демонстративное отречение от нее показало полное отсутствие интереса к ней и ее участи. Поскольку это произошло вскоре после его признания в любви, отречение выглядело еще более мучительным. Но теперь это не имело значения. Ничто не имело значения, потому что завтра на рассвете жизнь ее оборвется, по-настоящему и не начавшись.

Когда Бейтс принес ей еду во второй раз в тот день, Алекса поняла, что время, отведенное ей на земле, истекает. Поскольку он не ушел сразу же, это вызвало у нее подозрения. Он отступил, явно оценивая ее. Алекса не обратила на него внимания, пока он грубо не схватил ее за плечи.

— Еще немного — и вы умрете, миледи, и я пока не видел, чтобы кто-нибудь пришел защитить вас или предложить вам утешение, — сказал он, пожирая ее глазами. — Уже поздно, и теперь уже никто не придет.

Алекса хотела высвободиться, но он был гораздо сильнее ее.

— Уберите ваши грязные руки.

— Думаете, что слишком хороши для таких, как старина Бейтс, а? Да ведь я — это все, что у вас осталось, миледи, нравится это вам или нет.

— Мне никто не нужен, и тем более вы! — бросила Алекса.

— Я долго терпел, но больше не желаю. Я услал Граббза с поручением, чтобы первым поиметь вас. Если он очень разозлится, я поделюсь с ним, когда он вернется. А пока что, миледи, ложитесь на койку и раздвиньте ноги; если сделаете, как я сказал, вам не будет больно.

— Вы спятили! — крикнула Алекса, пятясь от злобного негодяя, помешанного на насилии.

— Спятил, миледи, от желания, — ухмыльнулся Бейтс, бегая за ней по камере. — И устал ждать.

Он схватил ее за юбку, оторвал юбку от лифа, и Алекса громко вскрикнула, глядя на открытую дверь. Может, ей удастся убежать.

— И не пытайтесь, миледи. Я ловчее и сильнее вас.

Говоря это, он схватил ее за талию и швырнул на койку, и навалился на нее, пригвоздив к месту. Он попробовал поцеловать ее, но Алекса бешено мотала головой из стороны в сторону, не давая прикоснуться к своим губам. Она чувствовала, что слабеет, но решила защищаться до последнего вздоха. И в этот момент услышала знакомый до боли голос:

— Ах ты, ублюдок! Чем это ты занимаешься?

Адам! Пришел наконец!

— Эта женщина еще носит мое имя, — заявил Адам с возмущением, — и я не позволю, чтобы с ней обращались таким образом. Я ясно говорю?

С трудом поднявшись с пола, Бейтс наконец осознал, кто перед ним.

— Я только хотел малость позабавиться, лорд Пенуэлл, — заныл он. — Я не хотел ничего такого.

— Мы оба прекрасно понимаем, чего ты хотел, — хрипло возразил Адам. — Или, — и его серые глаза опасно сузились, — это происходило с тех пор, как леди Фоксуорт оставили на твое попечение?

— Нет… нет! — захлебываясь, затараторил Бейтс. — Это в первый раз, клянусь! — Он весь дрожал под убийственным взглядом Адама.

Адам посмотрел на Алексу:

— Алекса, этот негодяй говорит правду?

Алекса кивнула и наконец обрела дар речи:

— Они… вот этот Бейтс и еще Граббз… попытались… но у них ничего не получилось.

— А сегодня «получилось»? — спросил он с угрозой в голосе.

Алекса покачала головой, и Адам шумно вздохнул:

— Леди Фоксуорт только что спасла твою бесполезную шкуру, Бейтс. А теперь убирайся отсюда вон. Я хочу побыть со своей женой наедине.

— Конечно, милорд, конечно. — Бейтс поклонился и попятился к двери.

— Я непременно приду сюда завтра до рассвета, если я узнаю от леди Фоксуорт, что ты приставал к ней, убью тебя. Понял?

— Как не понять? — кивнул Бейтс, торопливо покинув камеру. У него не было никакого желания связываться с этим мстительным лордом. В спешке он чуть не налетел на изящную даму под вуалью, стоявшую в дверях.

Женщина вошла в камеру, остановилась рядом с Адамом и медленно подняла вуаль. Только сейчас Алекса обнаружила, что Адам пришел не один, и с нескрываемым презрением посмотрела на него.

— Почему вы не позволили Бейтсу попользоваться ею, Адам? — с невинным видом спросила Гвен. — В конце концов, она уже почти труп. Может, ей было бы приятно.

Адам сердито посмотрел на Гвен, взглядом призывая ее замолчать.

— Не важно, что натворила Алекса, но она не заслуживает, чтобы с ней обращались подобным образом. Пока она дышит, она останется леди Фоксуорт. — Он холодно посмотрел на Гвен. — Кажется, я просил вас подождать снаружи.

Адам отчаянно пытался избавиться от Гвен, чтобы побыть с Алексой наедине, но она присосалась к нему как пиявка. В конце концов ему пришлось взять ее с собой, в надежде что она подождет снаружи. Но она не пожелала, и Адам от злости скрипнул зубами.

— Мне там было одиноко, — жалобно проговорила Гвен. — Поспешите, Адам, прощайтесь скорее. Здесь так… так… ужасно. Я хочу уйти.

— Я уйду, когда сочту нужным, Гвен, — ледяным тоном сказал Адам, снова поворачиваясь к Алексе. — С вами все в порядке, Алекса?

Та кивнула:

— Вы появились вовремя, Адам. Большое вам спасибо. Но я не понимаю, зачем вы вообще сюда пришли?

Адам вспыхнул. Он заслужил и это, и гораздо большее. Если бы только он мог поговорить с Алексой наедине, объяснить ей, рассказать о своих планах. Но поскольку Гвен прислушивалась к каждому его слову, он ничем не мог облегчить страдания ее измученной души.

— Я хотел проститься с вами. Когда-нибудь мы снова встретимся, — многозначительно намекнул он.

— Без сомнения, на том свете, — хрипло рассмеялась Алекса, не поняв намека. — Я оценила ваше желание проститься со мной. А теперь вы можете уйти с чистой совестью.

— Алекса, если только…

— Ах, Адам, ради Бога, не будьте сентиментальным, — презрительно оборвала его Гвен. — Ваша жена — изменница, и вы ничего ей не должны.

Тихонько выругавшись, Адам попробовал выразить глазами все, что хотел сказать, но не смог. Он сетовал на судьбу, которая не давала ему осуществить свои планы. Сначала Гвен настояла на том, чтобы пойти вместе с ним, потом он пришел и нашел Алексу в критическом положении. И теперь у него не осталось ни единого шанса рассказать все то, что ей необходимо было знать. Оставалось уповать на Господа и молиться, чтобы все прошло в соответствии с его планом и чтобы Алекса помогла ему.

Адам колебался между желанием высказаться откровенно в присутствии Гвен — будь что будет — либо оставить Алексу с мыслью, что он предал ее, когда в дверях появился Бейте в сопровождении Граббза.

— Лорд вы или не лорд, но у меня есть приказ, — язвительно проворчал Бейтс. — Вам разрешили десять минут, и все. Пора уходить.

Кляня судьбу, Адам кивнул. Но вместо того чтобы выйти вслед за Гвен из камеры, он на мгновение замешкался и быстро подошел к Алексе. Обняв ее напряженное тело, словно намереваясь поцеловать ее, он торопливо шепнул ей на ухо:

— Еще не все потеряно.

Потом поцеловал ее, вложив в поцелуй все то, чего не смог выразить словами.

Поцелуй длился долго, требовательный, жадный, прощальный, и Алекса ответила на него против собственной воли. Адам никак не хотел отпустить ее. Если бы он мог все время быть ее защитником! Но приходилось оставить ее под стражей. Собрав всю силу воли, Адам оторвался от жены. Когда он повернулся, чтобы уйти, Алексе показалось, что он сказал:

— Будьте отважны. Я люблю вас.

И он ушел.

В тишине она услышала голос Гвен:

— Неужели это было так необходимо, дорогой мой? Ответа Адама она не слышала, потому что в этот момент дверь в камеру закрылась.

Охваченная горем, Алекса не поняла последних слов Адама. Она помнила только его поцелуй и ощущение обнимавших ее рук. И еще она помнила его взгляд в тот момент, когда он повернулся от двери. Глаза ее затуманились от слез, когда она подумала о том, что они никогда больше не увидятся. Наверное, именно поэтому он так пристально смотрел на нее.

Одного Алекса не могла забыть и простить. Зачем он взял с собой Гвен? От такого грубого равнодушия к ее чувствам она впала в оцепенение и уныние. Она могла сказать о неожиданном посещении Адама только то, что он появился в самый нужный момент, иначе Бейтс наверняка бы изнасиловал ее. Ей стало дурно при воспоминании об этом ужасе. Ведь стражник почти уже совладал с ней.

Она тяжело рухнула на грязную койку, боясь уснуть, потому что до рассвета оставалось несколько часов, а она хотела полностью насладиться последними минутами жизни. Воспоминания, и сладкие, и грустные, мелькали в голове. Но незадолго до рассвета она все же забылась тяжелым сном.

Сквозь дрему Алекса услышала какой-то шум у дверей камеры, но, погруженная в поток воспоминаний, не отреагировала на него. Неожиданно тяжелая дубовая дверь отворилась и в камеру хлынул свет. Затем она услышала низкий, скрежещущий, с хрипотцой голос. Лис!

— Алекса, проснитесь!

— Лис! О Боже! Вы пришли за мной!

— Да, любовь моя. Торопитесь, времени у нас мало.

Мгновенно вскочив, Алекса спросила:

— А где стражники? И куда вы собираетесь меня вести?

— Стражники… о них позаботились, — проскрежетал Лис, закутав ее худые плечи в плащ. — А направляемся мы в море, любовь моя. Пошли, мы должны уйти до рассвета.

— Постойте! А как же Мак? Мы не можем уйти без него!

— Мои люди уже позаботились о нем. Они ждут нас в доках.

Выходя из тюрьмы, Алекса увидела обоих стражников, они лежали в углу, связанные, с кляпами во рту. Она улыбнулась, увидев, как Лис прощальным презрительным жестом сорвал со своего пояса такую же маску, что была надета на нем, и бросил ее рядом со стражниками. Потом, взяв Алексу за руку, вывел ее в тусклую предрассветную мглу.

Глава 13

Под командованием Лиса «Серый призрак» осторожно проскользнул мимо линии английских кораблей, стоящих вокруг гавани, и вышел из нее также бесшумно, как и вошел. Окрашенное в серый цвет, чтобы сливаться с морем и небом на горизонте, подняв серые паруса, судно быстро оставило позади порт Саванна с его белыми отвесными скалами. Прокрасться в порт глухой ночью под самым носом у англичан — для этого требовалась храбрость, которой обладают немногие. «Но разве Лиса не всегда отличали беспримерная уверенность и презрение к опасности?» — размышляла Алекса, глядя на убегающую темную воду. Осязаемое ощущение грубой силы было неотделимо от него, отчего он казался просто великаном.

Когда они вышли из особняка губернатора, Лис повел ее по темным улицам, стараясь держаться в тени. Дважды мимо них прошел патруль, и Алекса задерживала дыхание, когда они с Лисом прятались в дверных проемах. Лис прикрывал ее своим крупным телом, и она чувствовала себя в безопасности. Алекса ни минуты не сомневалась в его способности защитить ее, рискуя жизнью.

До доков они дошли удивительно быстро, и Лис подвел ее к длинному пирсу, последнему в ряду многих. Он тихо позвал кого-то, и из-под причала появилась маленькая лодка — видимо, она ждала знака Лиса. Алексу осторожно спустили в лодку, туда же сел Лис.

Увидев Мака, Алекса несказанно обрадовалась. Она со слезами на глазах его поцеловала, и Лис, заметив это, нахмурился.

Лишь когда «Призрак» благополучно вышел из реки Саванны, Алекса нашла Мака в каюте, куда его отнесли. Все еще бледный и слабый, он тем не менее взволнованно приветствовал ее.

— Я думала, мы больше не увидимся в этой жизни, Мак, — тихо сказала Алекса, с болью всматриваясь в дорогое лицо. Он осунулся и отощал.

— Если бы мне позволили повидаться с вами, Алекса, я бы сказал вам, что не все потеряно, — признался Мак, и глаза его блеснули. — Вы ведь не думали, что Лис позволит нам умереть, а?

Алекса покачала головой:

— Нет, но судя по тому, что вы мне рассказали, Лиса могли тяжело ранить, даже убить.

— Он и был ранен, Алекса, — сообщил Мак. — Он жил в семье, которая ни за что не выдала бы его, и оставался там до полной поправки. Вот почему он так долго не приходил. Он ничего не знал о нашей участи, пока случайный гость не упомянул о суде.

— Слава Богу, — проговорила Алекса, и голос ее дрогнул. — Лис сделал то, чего не сделал мой муж. Адам пальцем не шевельнул бы для нашего спасения.

— Ошибаетесь, Алекса, — сказал Мак, к немалому ее удивлению. — Адам приехал в Саванну всего за несколько дней до суда. Когда он узнал, что меня будут судить, что англичане приняли меня за Лиса, он тут же отправился на поиски настоящего Лиса и сообщил ему о случившемся. Получилось так, — добавил он таинственно, — что они как будто нашли друг друга.

— Вы уверены, Мак? — спросила Алекса, не скрывая своего скептицизма. — Адам ни разу не навестил меня и не проявил заботы ни о ком из нас, вплоть до ночи накануне нашей казни. И он снова связался с Гвен, едва я попала в беду.

— Поверьте, Алекса, у Адама были причины вести себя подобным образом. Он не бросил нас. Неужели вы думаете, что он сидел сложа руки и ждал, когда нас повесят?

— Думаю, — упрямо ответила Алекса.

— Но теперь вы должны знать, что именно Адам устроил нам побег. Наше спасение спланировали он и Лис.

— Откуда вы все это знаете? — с подозрением спросила Алекса.

— Когда Адам пришел повидаться с вами вчера ночью, он прошел мимо моей камеры и сделал вид, будто остановился, чтобы поглумиться надо мной, — пояснил Мак. — А на самом деле бросил мне записку через решетку, пока стражники пялили глаза на Гвен. Так что, как видите, она ему пригодилась. Остальное я узнал от Лиса и его людей.

— Значит, вы знали, что Лис скоро появится?

— Ну да. В записке Адама все было сказано.

— Как могу я простить его? Ведь он дал мне повод думать, что бросил меня! — в гневе воскликнула Алекса. — Мне даже не хочется с ним разговаривать!

— Вы увидите его, Алекса, — произнес Мак загадочно, — и когда поговорите с ним, перестанете сердиться. В свое время он вам все объяснит.

На другой день Алекса получила возможность поговорить с Лисом наедине. Она проспала целые сутки после того, как добралась наконец до койки в отведенной ей удобной каюте. Проснувшись, она увидела поднос с едой, поставленный рядом с койкой. Изголодавшись, Алекса в один присест проглотила завтрак, торопливо оделась и бросилась наверх, чтобы насладиться ярким солнечным светом, которого она почти не видела все это время. Стоя на мостике, Лис тайком смотрел, как Алекса подняла бледное лицо к ласковому солнцу. Он впитывал в себя ее хрупкую красоту, и у него мучительно перехватило дыхание.

Она была маленькая и тоненькая, но при этом с формами округлыми и крепкими. Густая масса черных как ночь волос, рассыпалась по плечам, как роскошный плащ, и обрамляла лицо, которое часто снилось ему по ночам. Кожа у нее была пугающе бледной, как тонкий фарфор, только губы мягкого розового оттенка. Он знал, что эта бледность — результат пребывания в камере, и проклинал англичан за то, что они причинили вред ее хрупкой красоте и подорвали здоровье. Ему так хотелось воздать ей за все, что она выстрадала по его вине. Ее притяжение было необыкновенно сильным, и Лис почувствовал, что его тянет к ней. Передав штурвал Фаулеру, своему первому помощнику, он тихо подошел к Алексе, чтобы не испугать ее. Но Алекса тут же почувствовала его присутствие.

— Я еще не поблагодарила вас за свое спасение, — сказала Алекса, повернувшись к нему.

На нем все еще была маска, голова повязана черным платком на пиратский манер. Алекса почувствовала острое разочарование из-за того, что он по-прежнему не показывает ей свое лицо.

— Нет нужды, — проскрежетал Лис. — Узнай я раньше, я избавил бы вас от этих недель за решеткой. Это было не очень-то приятное время для вас.

— Да, — тихо согласилась Алекса. — Не очень. — И поспешив переменить тему, сказала: — Мак рассказал мне, что «Серый призрак» получил серьезные повреждения, но, по-моему, с ним все в порядке.

— Настоящий «Призрак» потопили англичане, когда устроили нам западню. Этот корабль — британский фрегат, моя добыча. Я переделал его, чтобы он походил на прежний «Призрак», — объяснил Лис. — Судно изящное, быстроходное, и я на него не жалуюсь.

— Мак сказал, что вас ранили.

— Да. Получил пулю в плечо и еще одну — в бедро. Я долго поправлялся.

— В некоем «надежном» доме, Мак говорил мне. Я так поняла, что вам помог какой-то патриот.

— Да. Мне повезло. Я добрался до берега, и меня нашел один колонист, который прятал меня, пока… пока меня не нашел ваш муж.

— Значит, это правда. Адам действительно искал вашей помощи. Судя по тому, что он не тревожился обо мне, я уж было решила, что ему безразлично то, что случилось со мной или с Маком. А вы согласились помочь ему, зная, что он роялист. Вы не боялись, что он вас выдаст?

— Нет, миледи. У нас с Адамом есть… взаимопонимание, но объяснить почему, я в настоящее время не волен. Достаточно сказать, что Адаму Фоксуорту я полностью доверяю.

— Не знаю, что и сказать, — задумчиво произнесла Алекса, покачав головой.

— Придет время, и вам все расскажут, миледи, обещаю вам, — сказал Лис.

— Что бы Адам ни сделал, я никогда больше не поверю ему. Бессовестно с его стороны заставить меня поверить, что я буду повешена. Мне даже не хочется его видеть.

Сквозь узкие разрезы маски Лис всмотрелся в ее лицо и нахмурился, борясь с самим собой. Должно быть, сражение было нешуточным, потому что у него побелели костяшки пальцев, вцепившихся в поручень. Наконец лицо у него прояснилось и он принял правильное решение. Алекса увидела, что он немного расслабился и пришел к выводу, что время для откровений еще не пришло. Решив никак не реагировать на ее резкое суждение о муже, он пожал плечами и устремил взгляд на море.

— Куда вы меня везете? — спросила Алекса.

— В Нассау, на Багамские острова, — ответил Лис. — Там вы будете в безопасности. Сейчас остров в руках американцев, и у меня есть там полностью обставленное жилище, из которого вполне может выйти славный домашний очаг. Я прослежу, чтобы там о вас хорошо позаботились.

— Возьмите меня с собой, Лис, — внезапно попросила Алекса. — Научите меня ходить под парусами, драться, чтобы я могла участвовать в сражениях вместе с вами.

Изумленный Лис взглянул в ее пылающее лицо. Очевидно, она говорила совершенно серьезно. Она была готова рискнуть всем, чтобы бороться и умереть задело, которое с готовностью приняла как свое. Любовь и гордость росли в его сердце, но он не мог позволить ей принести такую жертву.

— Нет, миледи. — И он выразительно покачал головой. — Я не позволю вам рисковать жизнью, участвуя в такой опасной авантюре.

— Почему? Потому что я женщина? — Алекса с вызовом смотрела, но это не возымело действия.

— Вот именно, — хрипло сказал он. — Я хочу, чтобы вы были в безопасности, я хочу… Господи! — Он умолк, не в силах продолжать. Он хочет ее! Хочет, чтобы она была в его жизни, в его постели, была всегда.

Однако Алекса не сдавалась:

— Вы знаете, что вернуться в колонии я не могу, а сидеть в Нассау, когда идет война, просто невыносимо. С вами я была бы в безопасности и принимала бы участие в борьбе за свободу. Прошу вас, Лис, — умоляюще сказала она, и ее глаза заблестели, она горячилась все сильнее. — Позвольте мне остаться на борту «Призрака».

— Об этом не может быть и речи, — решительно заявил он. Лис восхищался храбростью Алексы, но превыше всего ставил ее безопасность. — Вы отправитесь в Нассау, нравится это вам или нет. Вряд ли Адам поблагодарил бы меня за то, что я позволю вам так поступить.

— Вряд ли, моя судьба его мало волнует, — надулась Алекса.

— Ошибаетесь, — сердито сказал Лис и отошел от Алексы.

Даже Мак отказался выслушать ее мольбы, размышляла она. Его судно, «Леди А», стояло в Нассау на ремонте, и Мак собирался вернуться в строй, как только корабль загрузят продовольствием. Силы быстро возвращались к нему, солнце и свежий воздух творили чудеса.

К огорчению Алексы, Мак тоже не принял всерьез ее стремление бороться против англичан вместе с ним и Лисом и так же, как они, твердил о безопасности.

Чтобы сохранить мир, Алекса замолчала, но от своей идеи не отказалась. Она непременно найдет способ присоединиться к патриотам.

Через два дня после выхода из Саванны они встретили торговое английское судно, старое, тяжело груженное. Британские моряки дрались храбро, но потерпели поражение. Алекса во время боя оставалась внизу, кипя от негодования. Почему только мужчинам позволено защищать свою страну? Она считала, что сможет драться ничуть не хуже любого из них, если потренируется.

Алексу выпустили из каюты только после того, как английских моряков усадили в шлюпки, чтобы они сами добрались до берега. «Призрак» одним выстрелом потопил их судно. Лис объяснил, что судно слишком старое и ценности не представляет, Мак его поддержал.

Вечером в каюте Лиса устроили празднество. Захваченный на торговом судне груз состоял из дорогих лекарств, которые были очень нужны патриотам, а также оружия и боеприпасов. Из каюты капитана Лис забрал два сундука, набитых женской одеждой, которые тут же подарил Алексе. Та поспешно принялась рыться в них и нашла, что одежда элегантна и прекрасно сшита. А главное, ее почти не пришлось подгонять по фигуре. В тот же вечер Алекса надела одно из этих платьев.

Платье из фиолетового шелка обнажало ее слегка покатые плечи и верхнюю часть груди, приподнятой при помощи корсета, почти до сосков и, расширяясь, переходило в атласную нижнюю юбку пурпурного цвета. Верхняя юбка в нескольких местах подхватывалась фиолетовыми розетками, чтобы показать затейливую вышивку на нижней юбке. Алекса казалась себе очень изящной в этом платье. Мак и Лис не могли отвести от нее глаз.

Вскоре после трапезы Мак извинился и, сославшись на то, что ему нужно стоять на вахте, ушел. Но прежде чем уйти, широко улыбаясь и блестя глазами, сказал:

— Желаю хорошо провести ночь, Алекса.

— Интересно, что он имел в виду? — спросила она Лиса. Тот пожал плечами:

— Трудно сказать. Но хватит о Маке, любовь моя. Сегодня вы такая красивая, — прошептал он. В глазах его горело желание.

— Все дело в платье, — проговорила она. — С вашей стороны было очень любезно подумать обо мне. Мой гардероб оставлял желать лучшего.

— Если бы вы были моей, я одел бы вас в шелка и атласы и осыпал драгоценностями, — хрипло произнес Лис.

— Лис, прошу вас, не надо. — От выпитого вина она слегка опьянела и все вокруг поплыло перед глазами.

От его мужественной красоты у нее дух захватило. Под маской, которую он так и не снял, чувственный изгиб его губ и сверкающие белые зубы придавали ему особое очарование. Лис поднялся и подошел к Алексе. Обхватил руками ее голые плечи, осторожно поднял ее со стула. Потом его руки скользнули вниз по ее предплечьям, стянув с них короткие рукава платья. Он провел пальцами по ее груди и потянул вниз ткань. С легким вскриком Алекса обвила его шею руками, и ее груди выплыли наружу.

Лис застонал, схватил ее в объятия и зарылся лицом в нежные холмы.

— Лис, это нехорошо! Я замужняя женщина! — вскрикнула Алекса.

— Не отвергайте меня, я так хочу вас. Для меня вы любимая жена — по духу, если не по имени, — быстро поправился он. — Я знаю, что вы тоже хотите меня.

Он раздвинул языком ее губы, и, тихо вздохнув, она растаяла в его объятиях.

Вскоре Алекса оказалась на просторной койке, дрожа от возбуждения. Лис лег рядом и крепко обнял ее.

Дрожащими руками он раздел ее, потом разделся сам, сняв с себя все, кроме маски. Его рука обхватила одну ее грудь, губы — другую, и Алекса застонала от восторга. Лис впился в ее губы.

— Прикоснись ко мне, Алекса, прикоснись ко мне с любовью, — прошептал он.

Алекса провела руками по его широкой спине, узким бедрам, затем они скользнули вверх, запутавшись в завитках волос на затылке. Лис провел языком по ее ребрам, затем нащупал сердцевину ее вожделения и исследовал до тех пор, пока Алекса не начала задыхаться и стонать.

Он ласкал ее губами и языком. Не в силах выносить эту сладкую муку, Алекса взорвалась криком восторга. Тогда он раздвинул коленом ее бедра и медленно вошел в нее.

— Чувствуешь, как я тебя хочу? — прошептал он ей на ухо. — Я просто сгораю от желания.

И снова Алекса ощутила, как в ней нарастает напряжение, и, почувствовав его, Лис встретил пламень в ней своим пламенем, и вот наконец ее тело забилось в конвульсиях наслаждения, и Лис, издав крик радости, присоединился к ней в возвышающем полете за пределы моря и неба.

Лежа с ним бок о бок и переводя дыхание, Алекса думала о том, что только что произошло между ними. Это было волшебное мгновение. Мгновение вне времени и пространства. На какое-то время Лис навел порядок в ее мире, вдохновил ее любовью и нежностью, которых ей всегда не хватало. Но это не могло продолжаться, ведь она замужем за Адамом и будет принадлежать ему, пока один из них не умрет.

Порывшись в глубинах своего сердца, Алекса поняла, что любит двоих мужчин. Мужчин, которые во многом сходны и при этом совершенно различны. Но все мысли улетучились, когда Лис повернул ее к себе и начал медленно исследовать ее тело так, что вскоре она уже задыхалась от желания. Он снова вошел в нее с энергией юноши, который впервые владеет женщиной.

С каждым мгновением ее тело все сильнее пульсировало от наслаждения. Дойдя до высшей точки, она подождала, пока Лис не присоединится к ней.

Потом пришел сон — глубокий, насыщающий, живительный. Но через час или два Алекса вдруг проснулась. Лампа догорела, и каюта была погружена во мрак. Что-то беспокоило Алексу. Вдруг она вспомнила. Волосы Лиса! В пылу страсти она сорвала с его головы повязку и стала перебирать пальцами его густые кудри. И сейчас ей захотелось проделать это еще раз. Ощутить эти жесткие кудри ладонью. Почему они кажутся ей такими знакомыми?

В этот момент грянул гром, вспыхнула молния, озарившая каюту зловещим светом. Алекса приподнялась на локте и посмотрела на Лиса, опасаясь, как бы он не проснулся. Но он, судя по всему, так устал после боя с английским судном и страстных ласк, что спал как убитый.

Когда небо пронзила новая вспышка молнии, Алекса испытала глубокое потрясение. Пока они предавались пылким ласкам, маска Лиса сползла и теперь лежала рядом с ним на подушке. Это был не Лис. Это был Адам. Алекса пришла в ярость. Мысленно заглянув в прошлое, Алекса поняла, что сердцем чуяла то, что отказывался признать разум.

Четкие черты лица, насмешливый изгиб бровей. Волосы цвета сияющего золота, чувственные губы. Адам и Лис! Один и тот же человек! Если Адам любит ее, почему ей не верит? Любить — значит отдавать всего себя, а не только тело.

Чувство, близкое к ненависти, охватило ее. Ее долго мучила совесть, потому что она думала, что любит двоих мужчин, потому что позволила Лису пробраться к ней в сердце. Ей хотелось его разбудить, бить, пинать, кричать, ругаться. Но ничего этого она не сделала. Мак наверняка знал, что Адам и Лис одно и то же лицо, и не только он. У Алексы не укладывалось в голове, как может убежденный роялист быть в то же время пламенным патриотом.

Алекса поклялась отплатить ему за то, что ей невольно пришлось принять участие в его игре. Когда-нибудь она найдет способ наказать его за обман. Алексе то хотелось его разбудить, чтобы он оказался лицом к лицу со своей хитростью, то — разрешить ему продолжить игру, притворившись, будто ей ничего не известно. Тут у нее появилась идея. Мы еще посмотрим, чья возьмет, Лис-Адам. И она лукаво улыбнулась. Разве колдунья не хитрее лиса? Алекса едва сдержала смех.

И, прижавшись всем своим хрупким телом к Адаму-Лису, Алекса погрузилась в сон. Когда наутро он разбудил ее, чтобы снова воспламенить своей любовью, она не возражала. Пусть думает, что она рада объятиям другого человека, не мужа. В качестве Адама он, конечно, чувствует некоторую ревность к Лису, зная, что его жена так легко отдалась другому. В качестве Лиса его забавляет мысль о том, что женщина, которой он признался в любви, принадлежит не только ему.

И сразу же после ее потрясающего открытия исчезла женщина, которую звали Алекса, а из пепла появилась Колдунья. Она была старше, сильнее и умнее.

Глава 14

В море, 1780 год

Нога, обутая в сапог, твердо стояла на квартердеке, возвышающемся к юту и символизирующем капитанскую власть. Мягкий ветерок играл длинными светлыми прядями Колдуньи, которая всматривалась в горизонт. За последние шесть месяцев она прошла долгий путь, превратившись из леди Алексы, жертвы мужских прихотей, в Колдунью, капитана собственного судна под названием «Леди-колдунья», бича англичан. Она тихо рассмеялась низким безрадостным смехом, который заставил мужчин, работавших рядом, с любопытством посмотреть на нее.

Каждый член команды «Леди-колдуньи» отдал бы жизнь за своего капитана, который бесстрашно водил их на врага. Ее первый помощник, Дрейк, некогда правая рука Мака на борту «Леди А», теперь ревностно служил ей.

Начался новый, 1780 год, и вести с полей сражений приходили нерадостные. Британцев победоносно изгнали из Северной и Южной Каролины. В сентябре и октябре 1779 года генерал Бенджамин Линкольн потерпел неудачу, пытаясь выгнать генерала Прево из Саванны. В этом бою был смертельно ранен доблестный граф Казимир Пуласки, сражавшийся на стороне американцев.

Некоторое ободрение принесла весть, что хотя население, состоявшее из противников тори — вигов, — рассеяно, оно самоорганизуется, образуя отряды пехоты, вооруженные ружьями, а также конные, которые всеми способами стремятся изнурять врага, причем обе стороны беспощадны друг к другу. Хотя раненых с обеих сторон было устрашающее количество, дерзкие и умелые лидеры, такие как Френсис Марион и Томас Самтер, не давали умереть духу сопротивления своими внезапными нападениями на британские аванпосты. В общем, война продолжалась, и к ней присоединился еще один бравый патриот — Колдунья.

Загипнотизированная равномерным подъемом и опусканием корабля под ногами, Алекса мысленно перенеслась на шесть месяцев назад, к тому дню, когда «Призрак» пришел в Нассау. За два дня до этого она случайно узнала, что ее муж, Адам, и есть Лис. Ей было больно, ее охватила ярость, и она поклялась, что когда-нибудь отплатит ему тем же. Даже Мака должно было коснуться ее мщение, потому что он тоже поддерживал ложь Адама. Но некоторое время Алексе было удобнее держать все в тайне и позволить Лису по-прежнему обманывать ее.

Убедившись, что не изменяет мужу, отдавшись другому, она больше не чувствовала себя виноватой и с радостью встречала Лиса на своем ложе. Алекса усмехалась каждый раз, когда вспоминала, как он мрачнел при виде ее пылкого желания спать с ним, — ему казалось, что она совершенно забыла о своем муже. И в последнюю ночь, которую они провели вместе, Лис спросил:

— Ты любишь меня, Алекса?

И она ответила без малейшего колебания:

— Да, я люблю тебя, Лис.

— Больше, чем Адама? Ты любишь меня больше, чем мужа?

Он затаил дыхание в ожидании ответа, и Алекса язвительно улыбнулась, удивляясь, каким нужно обладать извращенным умом, чтобы задавать подобные вопросы. Ведь он не мог не понимать, что в любом случае проигрывает? Какие дьяволы движут этим сильным, надменным человеком?

Ее ответ ошеломил его, и он пришел в такое негодование, что едва не выбежал из каюты.

— Это зависит от того, в чьей постели я нахожусь, когда мне задают этот вопрос, — мило ответила Алекса, широко раскрыв фиалковые глаза.

Лис не подозревал, что отвечала ему не леди, а колдунья.

Лис сердился недолго. Он слишком ценил время, проведенное с ней, чтобы раздумывать над проклятыми словами, сказанными в пылу страсти. На другой день они прибыли в Нассау на острове Нью-Провиденс, одном из небольших, но очень важных островов, островков и рифов Багам. Лис сразу же проводил Алексу в свой дом. Мак с ними не пошел. Он сказал Алексе, что останется на борту своего корабля, пока загружают провизию. Он собирался отплыть через неделю. Лис намеревался провести в Нассау одну ночь и отбыть с утренним отливом. Оба полагали, что Алекса останется здесь, благополучно спрятанная в маленьком, но удобном доме Лиса. Но они глубоко заблуждались.

Пока они ехали верхом к дому Лиса, Алекса почти все время молчала. Дом стоял на крутой скале неподалеку от гавани. В 1776 году Нассау был занят молодым флотом Соединенных Штатов, но спустя несколько дней войска были выведены, и после их отбытия это пустынное место стало раем для пиратов.

Большинство из домов побогаче, мимо которых они проезжали, были выстроены из известняка, в изобилии имевшегося тут же на острове. Хижины были сложены из растительных материалов, и таких было больше, чем каменных. Хотя стояла зима, день выдался теплый, ласковый ветерок шевелил листву. Густой лес подступал к самым великолепным пляжам, какие только видела Алекса, — непрерывные длинные дуги белого песка и сверкающая синева моря. Алекса была очарована, и, должно быть, это отразилось у нее на лице.

— Я знал, что вам понравится, миледи, — улыбнулся Лис. — В этом раю время пройдет быстро.

— Если только я не умру от скуки, — насмешливо ответила Алекса. — Лис, может быть, вы передумаете и возьмете меня с собой?

— Нет, Алекса, ни в коем случае.

Алекса вскипела, но промолчала, размышляя, что делать дальше. Вскоре они оказались перед квадратным низким домом, выстроенным из природного известняка, с черепичной крышей и крытой верандой. Дом выходил на море, высокие окна со ставнями были открыты, чтобы впускать в дом бриз.

Алекса обнаружила, что внутри дом просторный и удобный, с гнутой ротанговой мебелью. На время долгих отлучек Лиса дом оставался на попечении супружеской пары — судя по внешности, потомков индейцев из племени аравак, которые некогда стали первопоселенцами на этих островах, — и их красивой юной дочери.

Трини, привлекательная женщина лет сорока, была экономкой и кухаркой, а ее муж, Хантер, присматривал за домом и иногда прислуживал Лису на борту «Призрака». Их дочь Лана, красавица с кожей кофейного цвета, чья юная свежесть сразу же очаровала Алексу, помогала матери по хозяйству. Лис так представил им Алексу, что у них не осталось никаких сомнений, что Алекса в его отсутствие будет хозяйкой, с которой придется считаться. Семейство оказалось дружелюбным, держалось почтительно и сразу же понравилось Алексе, особенно восемнадцатилетняя Лана.

В ту ночь Лис ласкал ее так, словно это было в последний раз. Алекса отвечала ему так же страстно, и они поднялись на новые вершины эротического наслаждения. Губами и руками он поднимал ее на такие высоты экстаза, которые она никогда еще не испытывала. Лис наконец ушел на рассвете, пообещав когда-нибудь вернуться.

Лис-Адам уехал, и превращение Алексы началось почти сразу же. Первое, что она сделала, — это заручилась дружбой Ланы. Девушка с радостью откликнулась на первые попытки сближения со стороны Алексы, и через пару дней они уже болтали и смеялись, как старинные подруги. Алекса очень обрадовалась, узнав, что Лана любит приключения; родители не могли на нее надышаться, а она мечтала совсем о другой жизни. Лана призналась Алексе, что очень ценит в женщине храбрость и дерзость.

Время поджимало, и Алекса, отбросив всякую осторожность, посвятила Лану в свои планы. Девушка, заинтригованная и взволнованная, обещала помочь. Алекса подождала, когда Мак придет к ней проститься, прежде чем приступить к выполнению своего плана. Мак пришел к ужину, накануне своего отбытия с острова Нью-Провиденс.

— Теперь вы понимаете, Алекса, почему Лис оставил вас здесь? — спросил он, когда они принялись за еду, приготовленную Трини в основном из моллюсков, свежих овощей и фруктов.

— Конечно, — мило ответила Алекса.

Хотя Мак был сбит с толку тем, что Алекса так внезапно смирилась со своей участью, он решил не расспрашивать о причинах. Он считал, что женщин трудно понять, и поэтому до сих пор оставался холостяком. Они поговорили еще немного, и, когда пришло время прощаться, Мак нежно обнял Алексу и запечатлел почти братский — хотя и не совсем — поцелуй на ее губах.

— Мы еще встретимся, миледи, — улыбнулся он.

— Не сомневаюсь, — лукаво ответила Алекса.

Сразу после ухода Мака Алекса позвала Лану, и они стали готовиться к великой авантюре, которая должна была в конце концов привести к появлению Колдуньи.

Лана помогла подруге одеться в матросский костюм, который раздобыла, и пригнать его по фигуре Алексы. После чего ушла и вернулась с пакетом еды и кувшином воды, рассчитанными на несколько дней, и с переменой одежды, включающей в себя просторную вязаную фуфайку и шапочку, которая могла бы скрыть длинные темные волосы Алексы.

Держась в тени, Лана провела Алексу неторной тропинкой в гавань. Там Лане удалось отвлечь тех, кто охранял «Леди А», настолько времени, сколько понадобилось Алексе, чтобы незамеченной прокрасться по трапу. Оказавшись на борту, Алекса вздохнула свободнее, надеясь, что Лану не очень сурово накажут за ее участие в этой дикой затее. Она предупредила девушку, чтобы та делала вид, будто понятия не имеет о том, куда делась Алекса.

Хорошо знакомая с судном, Алекса направилась к тому месту в трюме, которое редко посещали члены команды. Обычно сюда помещали членов команды, которых требовалось лишить свободы. Все люди Мака, равно как и Лиса, были верны и преданны, и их не приходилось наказывать. Здесь ее никто не увидит до тех пор, пока она сама не объявится, считала Алекса. Если все пойдет хорошо, она надеялась, что будет прятаться до тех пор, пока они не отойдут от Нассау так далеко, что возвращение будет уже невозможным.

Старательно ограничивая себя в еде и воде и гася свечку, как только слышались чьи-то шаги, Алекса пряталась целую неделю. Самым тяжелым было никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Но на восьмой день пища и вода кончились, одиночество стало невыносимым, и Алекса рискнула выбраться из трюма. Одетая в матросский костюм, спрятав волосы под вязаной шапкой, она походила на юношу, и ее тут же принял за такового первый же моряк, который увидел ее.

Сильно удивленный, моряк заметил, как она осторожно выбралась из трюма на свет божий, и тут же окликнул ее:

— Эй, малый, что ты делаешь в трюме в такое время? Тебе туда незачем лазить.

Алекса застыла на месте, пряча лицо. Но когда он окликнул ее еще раз, спрашивая, кто она и откуда, она медленно повернулась в его сторону. Моряк нахмурился, и она поняла, что он не признал ее за члена команды.

— Ей-богу, это безбилетник! — воскликнул он и бросился к ней.

Алекса была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться, когда дюжий матрос потащил ее куда-то.

— Тебе повезло, малый, что ты предстанешь перед капитаном Маком, а не перед кем-то другим. Капитан Мак — человек хороший, он позволит тебе работать, вот ты и оплатишь свой проезд.

В конце концов Алекса оказалась перед нахмуренным Маком. Она стояла, наклонив голову и опустив глаза.

— Что там у тебя, Беггз? — спросил Мак. В уголках его рта играла улыбка. — Ясное дело, славный паренек, которому очень хочется драться с англичанами.

— Ага, капитан, — живо закивал Беггз. — Я поймал его, когда он крался наверх из трюма.

— Хм, — задумчиво протянул Мак, делая вид, что размышляет, как поступить с безбилетником. — Исхудал после недельной голодовки в трюме. Отведи его на камбуз и скажи коку, пусть накормит досыта, а потом пусть драит палубу. Нравится это тебе, малый?

— Д-а, — пробормотала Алекса, стараясь говорить баском.

— Что — да? — отрывисто спросил Мак.

— Да, сэр, — поправилась Алекса.

— Как тебя зовут, малый?

— Ал… Алекс, сэр, — быстро нашлась Алекса.

— Ну ладно, Алекс. Поворачивать обратно уже поздно, так что, похоже, ты своего добился, хотя ты еще, может, и пожалеешь, что не остался в Нассау.

Мак не заметил, каким торжеством вспыхнуло дерзкое лицо Алексы, потому что отвернулся и занялся делами.

— Пошли, парень, — ворчливо сказал Беггз. — Но сначала, учитывая, каким добрым был с тобой капитан, ты мог бы по крайности снять шапку. — И с этими словами он стянул вязаную шапку с головы Алексы. — Господи помилуй! — ахнул он, когда длинные черные как смоль волосы рассыпались по ее плечам и упали спутанными прядями ей на спину. — Леди Алекса!

На борту «Леди А» не было никого, кто не узнал бы Алексу — ведь она проделала на бриге путешествие из Англии до Америки. За те недели, что она находилась рядом с ними, у них создалосьо ней самое высокое мнение, и они все как один с радостью отдали бы жизнь за одну ее милую улыбку. Особенно Беггз, поскольку именно он когда-то привез ее на лодке на борт «Леди А».

Мак ушам своим не поверил, когда Беггз произнес имя Алексы. Решив, что ослышался, он круто повернулся и действительно увидел Алексу, одетую в матросский костюм.

— Господи, Алекса, что вы здесь делаете?! — закричал он, представив себе, в какую ярость придет Лис, узнав, что Алекса прокралась на его корабль.

— Я предупредила и вас, и Лиса, что не потерплю, что мною пренебрегают только потому, что я женщина. Вы оба считаете, что женщина ни на что не способна, потому что глупа и слаба.

— Вы понимаете, что вы наделали? Мы уже далеко от Нассау, и поздно поворачивать обратно. Что мне с вами делать?

Алекса улыбнулась:

— Ну, вы могли бы научить меня ходить под парусом, драться, управлять кораблем. В общем, всему тому, что должен знать хороший моряк.

— С какой целью? — спросил Мак, с трудом скрывая негодование. Лучше бы она прокралась на борт «Призрака», и пусть бы с ней разбирался сам Лис.

— Кто знает? — таинственно пожала плечами Алекса. — Когда-нибудь эти знания могут мне пригодиться.

Тут Мак заметил, что вся команда собралась вокруг них, жадно ловя каждое слово, и по снисходительным улыбкам моряков понял, на чьей стороне их симпатии. Схватив Алексу за руку, он повел ее к каюте, где они могли поговорить наедине. Как только тяжелая дубовая дверь за ними закрылась, Мак снова напустился на Алексу.

— Ну и задали вы мне задачку, — сказал он, меряя шагами каюту. — В Нассау я получил известие, что флотилия британских кораблей везет оружие в Саванну, чтобы помочь покорить Юг. Если я сейчас поверну назад, я могу их пропустить.

— А вы не поворачивайте, — сказала Алекса. — С вами я в полной безопасности. И я хочу научиться всему, Мак. Прошу вас.

Бедному Маку ничего не оставалось, как согласиться.

— Я не могу держать вас при себе вечно. Когда-нибудь Лис вернется в Нассау и увидит, что вас нет. И что тогда?

— Мы можем договориться, — рискнула Алекса, чувствуя, что победа за ней. — Дайте мне три месяца, чтобы я могла научиться всему, что необходимо. Всего три месяца, Мак, а потом я вернусь в Нассау.

Алекса так умоляла, что Маку пришлось уступить:

— Ваша взяла, Алекса, — три месяца, а потом вы вернетесь в Нассау. И на этом покончим. Согласны?

— Согласна, — обрадовалась Алекса.

С этого момента жизнь Алексы круто изменилась.

Никогда еще Алекса не работала так усердно, как эти три месяца. Она научилась карабкаться по снастям, устанавливать паруса и довольно сносно владеть рапирой. Труднее было научиться пользоваться секстантом, чтобы определять курс, и ориентироваться по звездам. Ориентироваться по звездам ее научил Беггз, который дольше остальных находился на борту «Леди А», если не считать кока.

Учитывая все обстоятельства, Алекса обучалась быстро и была жадной до знаний. Случалось, что она забиралась на реи с быстротой, вызывающей восхищение у бывалых моряков. Мак следил за ней затаив дыхание, опасаясь за ее жизнь. А когда она спускалась, громко отчитывал ее, про себя дивясь ее мужеству и способностям. Она научилась владеть оружием, в том числе и смертоносными пушками, закрепленными на квартердеке и главной палубе.

Наконец настал день, когда Алекса, несмотря на протесты Мака, приняла участие в сражении. «Леди А» захватила два судна, оба потонули в схватке, это произошло, когда Алекса еще проходила обучение. Когда же было замечено третье, Алекса вышла на палубу в самый разгар боя, бросившись с рапирой против парочки самых неуклюжих английских моряков. Мака чуть удар не хватил. С замиранием сердца он следил за ней, не отрывая глаз от ее стройной фигурки. В тот день у нее было много защитников среди ее друзей-моряков. Особенно Дрейк. Он взял Алексу под свою опеку и стал ее ангелом-хранителем, получив на то строгий приказ Мака.

После этой первой драки Алекса скрылась, чтобы ее никто не видел, и ее вырвало. Потом она.свалилась на койку в полном изнеможении. На другой день Мак отругал ее. Но это не возымело действия. Когда они атаковали очередное судно, Алекса была в центре схватки, радуясь, что может себя защитить. Третий бой дал ей возможность доказать свои качества, когда она спасла жизнь Дрейку, который дрался у нее за спиной, и если бы не ее быстрые действия, был бы серьезно ранен. Команда похвалила ее за храбрость и умелое владение рапирой. Молча смотревший на все это, Мак был бесконечно рад, когда настало время вернуть Алексу в Нассау. Он жил в постоянном страхе за ее жизнь, а схватки случались все чаще и чаще. Лис три шкуры с него сдерет, если с Алексой что-нибудь случится.

Почти через три месяца после того как Алекса тайком пробралась на корабль, носящий ее имя, Мак отвел ее в сторонку и сказал, что она должна взять курс на Нассау. Используя свои новоприобретенные навыки, Алекса так и поступила. Но им было суждено еще раз вступить в сражение, прежде чем они добрались до места назначения, и в этом сражении Алекса уже не в первый раз блестяще продемонстрировала свое умение драться. В награду за храбрость Мак вручил ей приз — корабль «Звездный охотник», маневренный английский фрегат, который они только что захватили. Он щедро предложил одолжить ей Дрейка и еще нескольких своих самых надежных людей, чтобы они работали на «Охотнике».

— Из Дрейка получится хороший капитан, — сказал Мак, вручая ей свой прощальный дар. — Доля от дохода будет поступать к вам, как владелице судна, и таким образом вы сможете участвовать в войне.

Мак считал, что это прекрасное решение. Благодаря «Звездному охотнику» пребывание Алексы в Нассау не покажется ей таким уж тягостным. А прибыль даст ей определенную обеспеченность, как бы ни сложилась ее жизнь в дальнейшем. Ведь неизвестно, уцелеют ли они с Лисом в этой войне.

В случае победы англичан Алексе не позволят вернуться в Америку, и если он и Лис погибнут, у нее будет на что жить. И вот оба корабля вошли в порт Нассау: «Звездный охотник» — чтобы превратиться в пиратское судно, а «Леди А» — загрузиться боеприпасами и провиантом.

Подаренное судно воодушевило Алексу. Узнай Мак, что все это соответствует ее планам, он бы сильно удивился. Корабль был лакомым кусочком, на который она вовсе не рассчитывала, он просто упал ей в руки. Отплыв из Нассау неделей позже, Мак полагал, что оставляет Алексу в безопасной гавани на все время войны. Плохо же он знал Алексу. Едва Мак вышел из гавани, как она взошла на борт «Звездного охотника», позвала Дрейка и остальных членов команды «Леди А», которых отдал ей Мак, и обратилась к ним с такими словами:

— Ребята! — Голос у нее дрогнул. — Теперь вы все меня знаете. Три месяца мы плавали вместе и дрались бок о бок. Могу с уверенностью сказать, что много раз в самых различных ситуациях я доказывала, что умею сражаться. Вы не станете этого отрицать.

Раздались приветственные возгласы, и она, приободрившись, продолжила:

— То, что я скажу, может показаться вам поначалу странным, но забудьте о том, что я женщина, помните лишь о моих бойцовских качествах.

— Что вы хотите сказать, леди Алекса? — спросил наконец Дрейк.

— Я собираюсь ходить на собственном корабле и хочу, чтобы вы все были со мной.

Изумление отразилось на лицах собравшихся. Беггз не скрывал своего скептического отношения к ее предложению, а Дрейк — своего восхищения.

— Леди Алекса, вы подумали о грозящей вам опасности? — спросил Беггз, пытаясь отговорить ее от этого неразумного решения.

— Я подумала обо всем, Беггз. Когда «Звездный охотник» отчалит, я буду стоять у руля. С вами — или без вас. Но, разумеется, предпочла бы с вами.

Алекса замолчала, дав им возможность переварить сказанное. Потом круто повернулась к Дрейку:

— Ну, Дрейк, что скажете? Пойдете со мной? Будете моим первым помощником и правой рукой?

Именно это Дрейк и хотел услышать. Он был очарован Алексой. Закоренелый холостяк лет под сорок, Дрейк с радостью пошел бы за Алексой на край света за одну только ее улыбку. Не знай он, что она возлюбленная Лиса, попытался бы завоевать ее сердце. Ну а поскольку это было невозможно, он считал честью для себя драться рядом с ней и защищать ее.

— Я с вами, миледи! — крикнул он. — И да поможет нам Бог!

— Ага, и на меня можете рассчитывать, — заявил Беггз, чтобы Дрейк его не обошел.

В результате все члены команды поклялись служить своей госпоже, не жалея жизни, пока не кончится война.

— Тогда слушайте меня, ребята! — крикнула Алекса. — Отныне я буду носить маску, чтобы никто не знал меня в лицо. Приказываю вам под страхом смерти забыть мое имя и обращаться ко мне «леди Колдунья» или «капитан». Только вы, моя верная команда, будете знать, кто я.

Глубокое молчание было ей ответом. Все погрузились в размышления. Оказанное им доверие наполнило их благоговейным ужасом. Теперь они принадлежали ей душой и телом. И скорее позволили бы вырвать себе языки, чем предать свою леди Колдунью.

Приветственные крики вызвали слезы на глазах Алексы. Наконец-то осуществится ее заветная мечта.

— Отчаливаем через неделю, ребята! — крикнула она, перекрывая шум. — «Звездного охотника» больше нет. Есть «Леди-колдунья»!

— «Леди-колдунья»! Пусть Бог указывает ей путь! Берегитесь, англичане! Ура нашему капитану — Колдунье! — раздались приветственные возгласы.

После этого она устроила совет с Дрейком и Беггзом, дала им указания подновить корабль, написать на нем новое название и укомплектовать команду.

Лана очень обрадовалась, когда Алекса вернулась целая и невредимая. Весь день Алекса рассказывала о подвигах, совершенных ею за последние три месяца. Лана слушала, широко раскрыв глаза. Девушка очень оживилась, когда Алекса рассказала ей о своем новом замысле и попросила помочь ей принять облик Колдуньи.

Лана выразила желание сопровождать Алексу, но та не согласилась, не желая лишать Трини и Хантера единственной дочери. Зато она рассказала девушке, что хочет полностью изменить свою внешность.

Первое, что сделала Лана, — это нашла аптекаря и сообщила ему, что ей нужно. Аптекарь опешил, но снабдил Лану всем необходимым для этой цели, за что был щедро вознагражден. Через несколько часов роскошные черные волосы Алексы стали белокуро-серебряными — такого цвета бывает луна, отражаясь в море. Эффект поразил Алексу: глянув в зеркало, она едва узнала себя. Надев маску и изменив голос, Алекса убедилась, что ее никто не узнает. Ее новая внешность вызвала у нее восторг.

Затем она тщательно занялась своим гардеробом. Она хотела представлять собой впечатляющее зрелище, которое не так-то просто забыть, и матросский костюм был отброшен, как неподходящий для этой цели. Ей хотелось, чтобы ее заметили и запомнили, когда она встретится в бою с англичанами. Лана сшила ей облегающие бриджи из блестящего черного шелка, скроенные так, чтобы подчеркивать линии ног и бедер. Белая шелковая рубашка с пышными рукавами застегивалась не до конца и приоткрывала крепкие, ничем не стесненные груди. Яркий шарф, повязанный на шее, завершал волнующую картину. Они с Ланой сшили несколько комплектов такого одеяния и добавили к нему два плаща разной плотности.

Теперь осталось сшить маску. Следуя примеру Лиса, Алекса сшила несколько полумасок из черного шелка и старательно вышила на них лицо Колдуньи. Эффект был потрясающий. К концу недели «Леди-колдунья» была готова отплыть навстречу своей судьбе. Алекса и представить себе не могла, что за короткий срок Колдунья прославится своей храбростью, превратится в легенду и загадку. Что слава о ее красоте и хитрости распространится по всем портам. Что не будет в морях корабля, который не узнал бы «Леди-колдунью». Однако Колдунья не приносила вреда никому, кроме англичан да злополучного испанского галеона, который случайно перешел ей дорогу.

Как ни странно, милосердие не было чуждо Колдунье. Ее пленников редко убивали, разве что в пылу сражения, их отпускали на волю волн в лодке или отсылали в порт за выкупом. Легенда о Колдунье передавалась из уст в уста, и вознаграждение, назначенное за ее голову разъяренными англичанами, было почти таким же, как за голову Лиса.

Узнав о подвигах Колдуньи, Лис загадочно улыбнулся, однако любопытство его было возбуждено. Он знал, что когда-нибудь судьба сведет их. Потому что кто, как не Лис, способен справиться с Колдуньей?

Глава 15

Взволнованный крик заставил Колдунью встрепенуться, и она подняла свое лицо в маске и глянула в ту сторону, куда отчаянными жестами указывал впередсмотрящий.

— Корабль! — кричал он тем, кто находился внизу. — По правому борту, капитан!

Алекса немедленно поднесла к глазам подзорную трубу и стала озирать горизонт. Сначала она ничего не увидела, потом постепенно в поле ее зрения возник полный набор парусов, вздымающихся над волнами. Со своей марсовой площадки матрос, который мог видеть дальше, чем его товарищи внизу, закричал:

— Это англичанин, Колдунья! Судя по виду, военный корабль.

Сразу же рядом с ней оказался Дрейк.

— Судно, наверное, хорошо вооружено, Колдунья, — сказал он, поднеся к глазам подзорную трубу. — Что будем делать? Нападем на него или уйдем?

Алекса бросила на него презрительный взгляд:

— Разве мы когда-нибудь уходили от славной драки, Дрейк? Это судно ничем не отличается от тех, которые мы захватили.

Дрейк усмехнулся. Он и вправду не видел, чтобы Колдунья хоть раз струсила. Она дралась с вдохновением, словно в сражениях видела смысл жизни. Вот и сейчас у Дрейка захватило дух, когда он смотрел на нее. Точно пляшущие лучи лунного света, ее белокурые волосы развевались вокруг стройной фигуры.

— Я раздам оружие. — Дрейк отдал честь и повернулся на каблуках.

Алекса рассеянно кивнула и продолжала следить за английским судном.

Когда оно подошло ближе, Алекса увидела, что это действительно быстроходный и хорошо вооруженный корабль. Назывался он «Мститель». Корабль, судя по названию, намерен избавить моря от американских пиратов. Алекса нахмурилась. Где она слышала это название? Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить, почему это имя вызвало у нее какое-то смущение. Какое-то воспоминание бродило по окраинам памяти, но никак не могло материализоваться. Пожав плечами, Алекса сосредоточилась на приближающемся судне, отбросив все остальные мысли.

Ее люди заряжали пушки на верхней палубе и квартердеке. Каждый надел ремень с пистолетами и абордажную саблю, укрепленную на поясе. Прошло больше двух часов, прежде чем военный корабль поравнялся с «Леди-колдуньей», и Алекса обрадовалась, увидев, что ее корабль легче и обладает большей маневренностью.

Приказав поднять флаг, Алекса с гордостью смотрела, как развернулось звездно-полосатое знамя, сопровождаемое ее личным стягом — головой колдуньи, сидящей на теле стройной женщины. В ответ британский корабль поднял свой флаг Соединенного Королевства — «Юнион Джек», за этим последовал предупредительный выстрел, и ядро упало неподалеку от носа «Леди-колдуньи». «Леди-колдунья» ответила залпом.

Пользуясь опытом, полученным за последние шесть месяцев, Алекса приказала поставить паруса по ветру и неожиданно подойти к врагу. По взмаху ее руки заговорили орудия на верхней палубе. Когда дым рассеялся, Алекса обрадовалась, увидев, что хотя бы одно из их восемнадцати ядер оказалось на палубе «Мстителя». Почти сразу же после этих восемнадцати ядер последовали еще девять. Но бой был далек от завершения. Английский капитан стал лавировать и одновременно дал залп. Однако он не сообразил, что, позволив «Леди-колдунье» подойти почти к носу «Мстителя», лишил себя возможности выстрелить из своих орудий именно из-за близости «Леди-колдуньи». Этой тактике Алекса научилась у Мака, и теперь она славно ей послужила. Подойдя к борту «Мстителя», она приказала свернуть паруса и пустить в дело абордажные крючья. Когда корабли оказались соединенными друг с другом и были переброшены трапы, Алекса и ее команда бросились на палубу «Мстителя», вытащив сабли и зарядив пистолеты.

Вначале Алекса была так занята, что лишь мельком взглянула на английского капитана. Когда же наконец рассмотрела его, запнулась и едва не выронила оружие. Крик Дрейка, который в бою всегда держался на таком расстоянии, чтобы они могли слышать друг друга, предупредил ее как раз вовремя, и она избежала смертельного удара. Быстро отправив на тот свет матроса, который был плохим фехтовальщиком, Алекса прыгнула к капитану, который теснил одного из ее людей. Матрос, которого звали Сайке, быстро отступил в сторону, когда появился капитан, чтобы занять его место.

— Ага, капитан Уитлоу, — воскликнула Алекса, — полагаю, я лучше соответствую вашему мастерству, чем Сайке, хотя он и славный человек.

Едва Алекса узнала Чарлза Уитлоу, своего бывшего жениха, как поняла, почему название «Мститель» мучило ее с того самого момента, как она разглядела эту надпись на борту. Это был тот самый корабль, который отдали под командование Чарлза, и именно он участвовал в западне, устроенной Лису несколько месяцев назад вблизи Саванны.

— Ты меня знаешь? — спросил Чарлз, с опаской глядя на Алексу. Они мерили друг друга взглядами поверх обнаженных шпаг. — Уверен, если бы я встречал тебя, то запомнил бы — в маске ты или нет.

Алекса рассмеялась, сделав ложный выпад вправо, а Чарлз аккуратно отступил в сторону.

— Берегись, англичанин, — весело предупредила она, — укус Колдуньи может оказаться смертельным!

Чарлз скрипнул зубами.

— Меня никогда еще не кусали леди. Полагаю, это большая честь для меня — избавить моря от опасности. Мир не будет по тебе скучать. Место женщины дома, ее дело — слушаться мужа и растить для него наследников.

Алекса пришла в ярость. Чарлз продолжал излагать свои убогие взгляды. «Ублюдок!» — выругалась она тихонько. Одного поля ягода с Лисом, который ждал, что она будет сидеть дома, пока он и ему подобные ввязываются в одно приключение за другим. Но она им обоим покажет! Чарлз скоро узнает, как опасно связываться с Колдуньей. Что же до Лиса, когда-нибудь и он почувствует ее клыки.

Сосредоточившись на Чарлзе и его мелькавшей шпаге, Алекса медленно и методично применяла навыки, которые обрела в трех предыдущих битвах и за долгие месяцы тренировок. Ей хотелось унизить Чарлза, вообразившего себя мастером фехтования. Алекса доказала ему обратное, воткнув шпагу в мясистую часть его предплечья. Чарлз завопил, громко выругался, но все же ему удалось удержаться на ногах и парировать ее следующий выпад, который вполне мог оказаться смертельным.

А потом случилось нечто, что положило конец рукопашной. Чарлз сделал выпад наугад, и его шпага разорвала шелковую рубашку Алексы. Пышные груди вывалились наружу, и ошеломленный Чарлз отступил. Только этого и нужно было Алексе — она подняла шпагу и сделала выпад вперед как можно сильнее и быстрее, вложив в удар всю свою силу и вес. Ее клинок ударил по его шпаге как раз ниже рукоятки, выбил ее из его руки, и шпага покатилась по палубе так, что он уже не мог до нее дотянуться. Подняв глаза, Чарлз увидел, что кончик ее шпаги приставлен к его горлу.

Его лицо покрылось красными пятнами.

— Это нечестный прием, Колдунья!

Алекса хрипло фыркнула:

— В бою все средства хороши, особенно для женщины, капитан Уитлоу.

— Ты наглая баба, бесстыдно обнажаешься перед мужчинами, — презрительно бросил Чарлз.

— Конечно, наглая, — весело согласилась Алекса. — Но хватит об этом. Кажется, мои люди выиграли бой и ждут, чтобы ты прошел со своей командой на квартердек.

Она ткнула его кончиком шпаги, и Чарлз неохотно пошел вперед. Тут же появился Дрейк. Алекса направилась к своей каюте и вскоре вернулась в новой рубашке.

Поскольку они были недалеко от порта, контролируемого американцами, Алекса решила передать «Мститель» американскому флоту, вместо того чтобы утопить его или продать. Корабль можно будет использовать в борьбе против ее соотечественников. Она так и сказала Чарлзу, когда собрала проигравшую бой английскую команду, чтобы сообщить ей о своих намерениях.

Посоветовавшись с Дрейком, она решила запереть англичан в трюме «Мстителя», чтобы американское правительство могло потребовать за них выкуп. Напрасно Чарлз кипятился, громко выражая свое возмущение. Все было тщетно.

— Разве вы не знаете, что ваше дело проиграно? Почему бы вам не сдаться, чтобы избежать крупных неприятностей? Одного из ваших генералов, Бенджамена Арнольда, судили за измену и приговорили к смертной казни. Все знают, что американцы разбиты.

— А я уверена, что американцы победят, — резко возразила Алекса. — Война будет продолжаться до тех пор, пока англичан не изгонят из Америки.

— Вряд ли вы слышали, что наш отважный полковник Банастр Тарлтон выпотрошил кавалерийский отряд вашего генерала Линкольна вслед за тем, как был полностью разбит виргинский полк Буфорда у границы Северной Каролины, — заявил Чарлз. — Не пройдет и года, как вы, Лис, и вам подобные будете болтаться на виселице.

Алекса и Дрейк обменялись выразительными взглядами. Сведения, которые он сообщил с такой небрежностью, явились для Алексы сюрпризом, но она была не из тех, кто с легкостью может сбросить со счетов твердость и упорство американцев перед лицом великих испытаний. Чарлз понял, что его сведения потрясли Колдунью, и продолжил:

— Даже четверо ваших генералов — Грин, Лафайетт, Гейтс и Вашингтон — не могли одолеть нашего генерала Корнуоллиса. Гейтс, этот герой Саратоги, стал слишком самоуверенным и некомпетентным. Все на войне только и говорят о его разгроме. Его сразу же заменили Грином, который считается почти таким же способным, как Вашингтон. Но это не так уж и много. К концу 1780-го американцы снова окажутся под властью англичан.

— Ты всегда слишком много говорил, Чарлз, — хриплым голосом с раздражением сказала Алекса. — Боюсь, ты отвоевался и тебе суждено томиться в американской тюрьме. А теперь все в трюм!

Чарлз с любопытством посмотрел на Алексу. Почему его не покидало ощущение, что когда-то он уже видел ее? Может быть, фамильярность, с которой она обращалась с ним, навела его на эту мысль. Но он не мог бы не узнать эти летящие серебристые волосы, хриплый низкий голос, соблазнительную фигуру, если бы видел Колдунью раньше. Все еще размышляя над загадкой, кто же это одержал над ним верх в сражении, Чарлз исчез в трюме, бормоча что-то насчет колдуний и лисиц, а также женщин, которым следует сидеть дома и заниматься вышиванием.

Дрейк стоял рядом с Алексой, когда «Мститель», теперь под управлением части команды «Леди-колдуньи», взял курс на север к порту, входившему во владения американцев. Дрейк полагал, что знает своего капитана уже настолько хорошо, что может говорить откровенно:

— Полагаю, Колдунья, вам знаком этот английский капитан.

— Вы правы. — Алекса пожала плечами. — Я хорошо знала его когда-то.

— Как вы думаете, он вас узнал?

Алекса лукаво усмехнулась:

— Вряд ли. Так же, как вы или другие члены команды, которые видели, как я взошла на борт «Леди-колдуньи» три месяца назад.

На ее усмешку Дрейк ответил улыбкой:

— Да. Я хорошо помню тот день. Никто из ребят не думал, что девчонка с серебряными волосами не просто соблазнительная бабенка, охотница зарабатывать легкие деньги, лежа на спине. Вы всех нас провели, Колдунья. И этого англичанина тоже.

Судно тщательно обследовали, чтобы выяснить, какой ущерб нанесли ему орудия «Мстителя». «Леди-колдунья» вышла из боя не без потерь. Одно ядро пробило обшивку как раз над ватерлинией, и еще одно упало в воду, нанеся корпусу небольшой урон, но расщепив при этом руль. После совещания с Дрейком было решено направиться к небольшому необитаемому островку у берегов Флориды, который часто использовали пираты благодаря его скрытым бухточкам и глубокой воде, что позволяло стать на якорь вблизи берега. Дерево для ремонта было под рукой, как и пресная вода и дикие фрукты и ягоды. Англичане еще не обнаружили эту гавань, и она до сих пор считалась безопасным убежищем.

У корабельных плотников Алекса выяснила, что на ремонт потребуется несколько дней. Она решила, что команда заслужила короткий отдых. Пока они шли к югу, Алекса поняла, как ей не терпится ощутить под ногами землю. Она решила, что будет спать на берегу, пока они стоят у острова, как и большая часть команды. Может быть, она исследует остров, пока ее люди будут заниматься своими делами. Она вымоется в пресной воде, к тому же ей нужно обесцветить волосы у корней снадобьем, которое добыла для нее Лана.

Через два дня «Леди-колдунья» бросила якорь неподалеку от белого песчаного берега, полумесяцем обрамляющего чистейшую воду залива. Две лодки тут же отправились на разведку. Осторожность необходима всегда. Через два часа лодки вернулись и Алексе доложили, что опасности нет.

В тот вечер вся команда, за исключением вахтенного на борту, устроилась на мягком песке, а кок готовил ужин на огромном костре на берегу. Они нашли крабов, съедобных моллюсков и омаров, и трапеза в тот вечер состояла из роскошной смеси всего этого и риса, который их кок-креол называл «джамбалайя». Блюдо получилось очень вкусным, и Алекса с аппетитом съела свою порцию, потом завернулась в плащ и тут же уснула под романтическими лучами полной луны и покачивающимися пальмами. Откуда-то издалека доносилась задушевная песня.

День занялся яркий и жаркий, несмотря на то, что стоял конец октября. 1780 год был на исходе. Алекса с трудом переносила влажную жару Флориды.

Стряхнув с одежды песок, она позавтракала, убедилась, что люди заняты ремонтом, собрала свои вещи и сообщила Дрейку, что идет купаться.

— Я много раз бывал на этом острове, — сказал Дрейк. — Он изобилует болотами, но если держаться протоптанной тропинки, ведущей от моря, можно вскоре прийти к небольшому озеру. Оно мелкое и прекрасно годится для ваших целей.

— Я запомню ваш совет, Дрейк. — Алекса улыбнулась. Улыбка была так очаровательна, что Дрейк не удержался и спросил:

— Может, мне пойти с вами и… охранять вас?

Алекса понимающе взглянула на него. С тех пор как они плавали вместе, Дрейк ни разу — ни словом, ни жестом — не показал, что хочет ее. Это вполне устраивало Алексу, поскольку Колдунья прежде всего была капитаном, а потом уже женщиной. Ничто не должно мешать делу и подрывать ее авторитет. Не потому, что Дрейк некрасив. Напротив, он сильный, мужественный, способен защитить ее. Но это не Лис-Адам — единственный, кто ей нужен.

Лукаво усмехнувшись, Алекса погладила свою шпагу.

— Спасибо, но шпага — единственный защитник, который мне нужен.

Дрейк задумчиво смотрел, как она идет по тропинке, соблазнительно покачивая бедрами, и его пронзило желание. Он так давно не был на берегу. Дрейк тряхнул головой, чтобы отогнать тревожные мысли. Может, удастся уговорить Колдунью провести несколько дней в дружеском порту — поразвлечься. Но Дрейк знал, что его-то проблемы нельзя решить, переспав с какой-нибудь шлюхой.

Все утро Алекса плескалась в теплой воде озерца. Вымыла волосы ароматным мылом, намазала корни остатком краски, которую привезла с собой из Нассау. Скоро придется вернуться и купить еще краски, подумала она, намыливая тело, которое от долгого пребывания на солнце приобрело золотистый оттенок. Она знала, что выглядит великолепно.

Вдоволь накупавшись, Алекса легла на песок погреться на солнышке, ожидая, пока высохнет выстиранная одежда. В силу привычки, а также чтобы защитить лицо от палящих лучей, она надела маску и тут же уснула.

Ей приснился тот же сон, который преследовал ее по ночам. Больше шести месяцев к ней не прикасался мужчина. А ведь она не каменная.

Во сне она видела себя колдуньей, к которой подкрадывалась лиса, точнее — лис, красивый зверь, смелый и беспощадный. Грубое желание горело в нем, желание совокупиться с самкой-лисой. Спастись колдунья не могла; лис загнал ее в угол и тащил в свою нору. Набросившись на нее, лис внезапно принял обличье мужчины, и теперь над ней склонялся Адам и возбуждал ее до тех пор, пока кровь в жилах не забурлила.

Если бы ее сон продолжался, как обычно, Алекса проснулась бы на этом месте, с трудом подавляя желание. Потом она отбросила бы прочь тревожные мысли и заставила себя сосредоточиться не на Адаме-Лисе, а на его вранье и на той боли, которую он причинил ей своим недоверием. И гнев заглушил бы желание. После этого она снова уснула бы.

Но сегодня, лежа на спине, когда солнце согревало ее нагое тело и эротические сны воспламеняли кровь, Алекса не проснулась. Ее сны на этот раз были слишком реальны, и она подошла совсем близко к высшей точке страсти, а эротические фантазии довели ее до экстаза.

Алекса застонала, и на этот звук тут же отозвался низкий смешок. Но захваченная врасплох, как это было во сне, Алекса не связала это с реальностью, пока мягкие губы не коснулись ее соска, а грубая рука не прошлась по телу. Она мгновенно открыла глаза и увидела, что над ней склонилось лицо в маске и язвительная улыбка играла в уголках губ.

— Наконец-то мы встретились, Колдунья, — прошептал Лис, окидывая ее нагое тело дерзким взглядом своих серебристо-серых глаз.

Алекса быстро поднесла руки к лицу и вздохнула с облегчением, ощутив плотно сидящую на нем маску.

— Я ждала этой встречи, Лис, — хриплым шепотом проговорила она, используя тот же прием, к которому прибегал он, чтобы изменить голос. — Только при других обстоятельствах.

Она хотела встать, но сильная рука Лиса удержала ее на месте.

— И куда же это ты направилась, Колдунья? — лениво осведомился Лис.

— На берег, — ответила Алекса. — Наверное, мои люди меня уже хватились и скоро отправятся на поиски.

Это должно его обескуражить, подумала она.

— В этом нет надобности. Я сказал твоему Дрейку, что сам присмотрю за тобой.

— Неужели он согласился? — Но тут она вспомнила, что Дрейк знает, кто она такая, и, как первый помощник Мака, знает также, кто такой Лис. — Что ты делаешь на этом острове? — спросила она в замешательстве.

— То же, что и ты, — ответил Лис. — Нам нужен был ремонт, и мы нашли для этого безопасное место.

— Пусти меня, Лис, — сказала Алекса, корчась под ним. — Моя одежда уже высохла.

— Нет, Колдунья. — Лис тихо рассмеялся. — Сначала я буду тебя ласкать.

— Черта с два! — крикнула Алекса, в гневе забыв изменить голос. — Я тебе не игрушка! Я сама выбираю себе любовников!

— Ты не будешь разочарована, — самодовольно заверил ее Лис. — Тебе наверняка надоели Дрейк и все остальные, и ты рада позабавиться с кем-нибудь другим. Ведь твои аппетиты не знают предела. Позволь мне попытаться, Колдунья, не пожалеешь.

Алекса возмутилась:

— Ах ты, ублюдок! — Его наглость разозлила ее. — Я не стала бы с тобой спать, будь ты даже последним мужиком на свете!

— Я хочу тебя, Колдунья, — нисколько не смутившись, заявил Лис. — Когда я натолкнулся на тебя, спящую на песке, я подумал, что ты самая красивая женщина на свете.

— И многим женщинам ты это говорил? — насмешливо осведомилась Алекса. Интересно, думала она, со сколькими Лис переспал с тех пор, как оставил ее томиться в Нассау.

— Только одной, — сухо ответил Лис.

— И где же она, эта другая женщина? Ты ее любишь?

— Слишком много вопросов, — уклончиво ответил Лис. — Мы зря теряем драгоценное время. Давай лучше займемся любовью.

— Не получится, Лис. Мы с тобой только что встретились, и я даже не уверена, что ты мне нравишься.

— Зато ты мне нравишься. Я мечтал встретиться с тобой с тех самых пор, как впервые услышал о твоих подвигах. Ты действуешь ловко, очень ловко. Достижениями «Леди-колдуньи» можно гордиться. Все суда английского флота гоняются за тобой. Твоя слава заставила меня искать встречи с тобой, но теперь, увидев тебя, я не могу удовольствоваться только дружбой. Ты будешь моей, миледи Колдунья. Для чего еще созданы колдуньи, если не для того, чтобы совокупляться с лисами?

— Как для чего? Чтобы приручать лисов, — заявила Алекса. — А теперь будьте любезны, отпустите меня.

— Ты ошибаешься, все как раз наоборот.

Лис жадно приник к ее губам, желая доказать ей свое превосходство.

Алекса боролась с чувствами, которые пробудил в ней его поцелуй. Он шарлатан, говорила она себе, лжец, он высокомерен, а главное — он обманывал ее!

Его поцелуй был поначалу легким и дразнящим, а потом страсть в нем разгорелась, и поцелуй стал глубоким и требовательным и вызвал у Алексы ответное чувство, которое она старалась заглушить. Неужели этот надменный осел полагает, что любая женщина упадет в его объятия, стоит ему пальцем шевельнуть? Но Колдунья не такая, как все. Она живет своей независимой жизнью и не станет спать с кем попало.

Собравшись с силами, Алекса оттолкнула его, и он растянулся на спине. Алекса вскочила на ноги и подхватила одежду. Лис протестующе взревел, хватаясь руками за воздух.

— Черт побери, Колдунья, так не поступают! Что это с тобой?

— Колдунья сама выбирает, с кем ей спать и когда, заруби это себе на носу, Лис, — надменно усмехнулась Алекса, держась от него на безопасном расстоянии и быстро надев на себя свой костюм.

— Я тебе не нравлюсь? — Лис сердито посмотрел на нее. — Это твое последнее слово?

Выгнув тонкую бровь, Алекса посмотрела на Лиса и сказала, беспечно пожав плечами:

— Женщина имеет право передумать. И если я передумаю, ты об этом сразу узнаешь. Если, конечно, кто-то другой не пленит мое воображение.

Лиса не устраивал такой дерзкий отпор. Одевшись, Алекса, чтобы еще больше его раздразнить, принялась расчесывать свои длинные серебряные волосы.

Закончив, собрала вещи и устремила на Лиса вопрошающий взгляд. Пораженный ее красотой, он потерял дар речи.

— Пойдете со мной или вернетесь позже? — спросила она. Лис встал и насмешливо поклонился:

— После вас, миледи Колдунья. — Он подошел к ней, и она отправилась по тропинке, ведущей к берегу.

Молчание становилось тягостным, и Лис заговорил о совершенных Колдуньей подвигах:

— Мне сказали, что вы отменно владеете шпагой.

— Во всяком случае, могу постоять за себя, — усмехнулась Алекса.

— И не только за себя. Где вы научились этому мужскому делу?

— У одного друга, — уклончиво ответила Алекса.

— Ясно, — сухо обронил Лис.

Алекса вспыхнула, но благоразумно придержала язык.

— Откуда вы явились, Колдунья, и зачем эта маска? Или вы хотите скрыть какую-то тайну вашего прошлого?

— Я могу задать вам тот же вопрос, Лис. Что вы пытаетесь скрыть?

— Я не могу сказать, кем являюсь на самом деле, — пожал плечами Лис. — Я прихожу и ухожу из Саванны по собственной воле, я посвящен в планы генерала Прево. Для мира я всего лишь пират, и мне доверяют секреты, бесценные для Лиса и его борьбы с угнетателями. Я пользуюсь также доверием Райта, но уже в другой моей ипостаси.

«А доверием племянницы губернатора тоже?» — хотела спросить Алекса, но вместо этого сказала:

— Странно, что вы не показываете своего лица даже соотечественникам.

— Так безопасней, — ответил Лис. — Но если вы хотите снять маску, я отвечу вам такой же любезностью.

— Вы не один, кому необходимо прятать лицо, чтобы не быть узнанным, — возразила Алекса. — Так что мы квиты и сохраним свою тайну. Согласны?

— Согласен. — Лис загадочно улыбнулся.

Вдали послышались голоса. Алекса и Лис приближались к берегу, где команды обоих кораблей усердно занимались ремонтом. Но прежде чем выйти на открытое место, Лис схватил Алексу за руку и повернул к себе:

— Мы с вами еще не закончили, Колдунья. И прежде чем один из нас покинет этот остров, завершим то, что начали у озера.

— Еще не родился тот мужчина, которому я позволю повелевать мною, — заявила Алекса. — Я уже сказала — только если я сама захочу.

— Я заставлю вас захотеть, — тихо произнес Лис, — вы будете меня умолять.

Он резко повернулся и пошел за ней к берегу. Алекса немного отстала, пытаясь разобраться в своих мыслях.

Лис хочет Колдунью. А ведь говорил, что любит Алексу. И все же он готов переспать с другой женщиной. Можно не сомневаться, что он не раз спал с Гвен Райт после возвращения в Саванну в качестве Адама. Какая дьявольская путаница! Лис-Адам, Алекса-Колдунья. Чем все это кончится? В одном она была уверена: если Адам вернется к Алексе после войны, он никогда не узнает о том, что она была Колдуньей.

Дрейк встретил Алексу на краю лужайки.

— Он разгадал ваш маскарад? — тревожно спросил Дрейк. — Я хотел пойти за вами сам, но Лис и слышать об этом не желал.

Алекса вспыхнула, представив себе, что ее нашел голой Дрейк, а не Лис.

— Я уверена, что совершенно заморочила ему голову, — успокоила она Дрейка.

Они переговорили о ремонте корабля, Дрейк уже собрался уйти, когда Алекса остановила его.

— Дрейк, — тихо сказала она, — вы знаете о Лисе, да? То есть вы знаете, кто он?

Дрейк покраснел:

— Да. Это известно также капитану Маку и команде Лиса.

— Тогда вы знаете, что Лис — мой муж.

Дрейк кивнул.

— Почему-то Адам предпочел не доверять своей жене, так что предполагается, что она не знает, кто такой Лис.

На мгновение Дрейк пришел в замешательство:

— Тогда как…

— Достаточно сказать, что я узнала об этом случайно, но никому ничего не сказала. Это одна из причин, почему я не хочу, чтобы Лис узнал, кто я. Спасибо, что сохранили мою тайну. Для меня это очень много значит.

— Я дал клятву, Колдунья, и никогда не нарушу ее. Для меня вы Колдунья, как и для всей вашей команды. Мы все до единого преданы вам.

Преисполненная благодарности и тронутая до глубины души, Алекса обняла Дрейка и пылко поцеловала в губы. Но тут же отпрянула от него. Стоя неподалеку, Лис пристально смотрел на нее.

Что за игру ведет эта маленькая Колдунья, спрашивал себя Лис. Как посмела она дать ему отпор и в то же время проявить благосклонность к помощнику капитана? Он с трудом сдержался, чтобы не утащить ее обратно в лес. Но ничего, он еще себя покажет, мрачно поклялся Лис, глядя вслед соблазнительной фигурке Колдуньи.

Ремонт кораблей шел полным ходом. В этот вечер обе команды устроили пирушку с угощением и выпивкой, которые выставили Лис и Колдунья. После трапезы принесли гармоники и другие музыкальные инструменты, и Алекса закружилась, переходя от одного партнера к другому. Когда партнером ее оказывался Лис, они почти не разговаривали, потому что дух захватывало от бешеного темпа музыки. Наконец она улеглась у огня, охраняемая верным Дрейком, и уснула как убитая, не подозревая, что Лис то и дело бросает взгляды в ее сторону.

Днем команды прилежно трудились, а вечером пели и плясали допоздна, стараясь забыть о тяготах войны.

Однажды, когда все собрались вокруг огромного костра, разговор зашел о достоинствах обоих капитанов, и Алекса вспыхнула, услышав, как ее люди возносят ей хвалу. И тут Лис обратился к Алексе:

— Что вы скажете о показательной дуэли, Колдунья?

Раздались одобрительные возгласы.

Сумеет ли она победить Лиса? — размышляла Алекса. Сидевший рядом с ней Дрейк сказал:

— Не делайте этого, Колдунья. Вы неплохо владеете шпагой, но вряд ли сумеете одержать верх над Лисом.

Только это Алекса и хотела услышать. Она покажет всем этим мужчинам, что ни в чем им не уступает.

— Согласна, — беспечно сказала она.

Дрейк покачал головой, на лице его появилось тревожное выражение. Члены обеих команд думали только о развлечении и заключали пари. Алексу охватило возбуждение. И только Лис оставался спокойным.

— Что скажете о пари, которое сделает дуэль более интересной? — прошептал Лис на ухо Алексе.

— Какое еще пари? — насторожилась Алекса.

— Если я выиграю, вы будете разделять со мной ложе, пока я на острове.

— А если проиграете?

— Не проиграю.

— Ну а вдруг?

Подумав, Лис расплылся в улыбке:

— Если случится невероятное и вы возьмете надо мной верх, можете снять с меня маску. Наедине, конечно.

Перспектива была заманчивой. Лис не только окажется в униженном положении на глазах у своей команды, если Алекса победит, но ему также придется снять перед ней маску.

Было решено, что поединок состоится на следующее утро в десять часов. Алекса вернулась на свое место у костра. Дрейк упрекал ее за то, что она приняла вызов. Хорошо еще, что он не знает о пари, которое тайком заключили между собой она и Лис.

— Конечно, он вас не ранит, — говорил Дрейк. — Но нанесет вам моральный урон.

— Почему вы думаете, что я проиграю? — вспыхнула Алекса. — Пока еще со мной такого не случалось. — Однако в глубине души ей хотелось, чтобы Лис победил, хотя она себе в этом и не признавалась. По крайней мере появится предлог переспать с ним.

— Я не хочу умалять ваше мастерство, Колдунья, но вряд ли кто-нибудь способен победить Лиса в искусстве фехтования.

— Возможно, — уклончиво ответила Алекса. — Но он еще не сражался с женщинами. — В голосе ее звучал вызов.

Глава 16

Было жарко. Солнце нещадно палило. Алекса стояла в центре большого круга лицом к необыкновенно мужественному и неустрашимому Лису. Ей до боли хотелось стереть с его губ самодовольную улыбку, однако ее уверенность в победе была напускной.

С ног до головы одетый в черное, Лис выглядел поистине устрашающе — черная шелковая рубашка с расстегнутым воротом, из которого виднелись завитки волос цвета темного золота, узкие черные штаны, облегающие мускулистые бедра, начищенные до блеска черные сапоги. Единственным цветным пятном был ярко-красный шелковый шарф, повязанный вокруг головы, чтобы спрятать волосы.

На Алексе был ее обычный костюм — облегающие панталоны и прозрачная блуза. От каждого движения тонкий белый шелк шевелился, приоткрывая соблазнительную пышную грудь. Как и у Лиса, яркий шарф удерживал ее длинные серебристые волосы. Вид у нее был такой притягательный, что Лис всячески старался смотреть куда угодно, только не на нее, чтобы сосредоточиться перед боем. Может, эта хитрая маленькая колдунья намеренно оделась так вызывающе, думал Лис, восхищенный ее храбростью и дерзостью.

Вокруг них собрались члены обеих команд, которые громко шутили и заключали пари. Предстоящий поединок был всего лишь забавой, и все ждали его с нетерпением. Обе команды знали, что их капитаны будут храбро сражаться, но не нанесут друг другу ни малейшего вреда. О таких дружеских поединках люди вспоминают до самой старости и рассказывают о них внукам.

Когда они приняли традиционные позы, Алекса тихо сказала:

— Защищайтесь.

Поединок начался. Алекса позволила Лису перейти в наступление, с легкостью отбив его первые пробные выпады. Постепенно темп атаки убыстрялся, и она ощутила, сколько силы скрывается в его ударах. Они кружились, словно в танце. Оба держались настороженно, оценивая силы друг друга, пытаясь обнаружить слабое место противника.

После нескольких ложных выпадов и блоков схватка приняла серьезный характер. Алекса едва успевала отбивать быстрые и мощные удары Лиса. Но вскоре сама перешла в наступление. Лис искренне восхищался ее мастерством.

Во время поединка они не сводили друг с друга глаз. Выпады Лиса не прекращались. Алекса стала уставать. Она сделала ложный выпад, подняла шпагу, чтобы отбить его удар, услышала тихий смешок — он контрпарировал, заставив ее отвести шпагу в сторону, и не успела она опомниться, как кончик его шпаги замер над ее сердцем. Едва заметно шевельнув запястьем, он легко ткнул ей в кожу, и капля алой крови появилась на холмике ее груди.

Торжествующие крики команды «Серого призрака» объявили о победе их капитана. Команда «Леди-колдуньи» выплачивала проигранные пари, все от души веселились. Команда Колдуньи считала, что поединок был на равных и справедливым. И хотя Колдунья проиграла, и ее приветствовали криками одобрения.

Сунув шпагу в ножны, Лис низко поклонился с насмешливым видом, схватил ее за руку и поцеловал.

— Добыча переходит к победителю! — крикнул он. После чего сгреб Алексу в охапку, перебросил через плечо, как мешок с картошкой, и понес в густые заросли на берегу.

— Отпустите меня, Лис! Черт бы вас побрал! — бесновалась Алекса, колотя его кулаками по спине.

— Отпущу, отпущу, в свое время.

— Куда вы меня несете?

— Туда, где нам не помешают.

— Я могу идти сама.

— Знаю.

— Тогда отпустите меня.

— Мне нравится вас нести.

— Вам нравится унижать меня перед моими людьми!

— Слушай, Колдунья, — насмешливо произнес Лис. — Я победил в честном поединке. А победителю полагается награда.

Только добравшись до того места, где Лис обнаружил Алексу, он поставил ее на ноги и усмехнулся.

— Я требую расплаты, Колдунья, здесь и сейчас, — тихо проскрежетал он и стал расстегивать ее блузу.

— А если я откажусь? — надменно спросила Алекса.

— Это долг чести, Колдунья. Вряд ли ты откажешься уплатить его.

Алекса холодно посмотрела на него, потом нагнулась, словно хотела снять сапоги, но вместо этого выхватила засунутый за голенище нож. И не успел он опомниться, как Алекса приставила нож к его горлу.

— Я могла бы отказать тебе, Лис, честно это или бесчестно, — прошипела Алекса. — Я вполне в состоянии постоять за себя, как видишь. Но я предпочитаю покориться тебе — не потому, что ты этого требуешь, а потому, что я хочу этого.

Нож упал на песок к ее ногам. И Лис заключил ее в объятия.

Прикосновение его было ласковым. Он отвел рукой серебристые волосы с ее лица, погладил шелковистую щеку. Она почувствовала его легкое дыхание и поняла, что хочет его так же сильно, как он — ее.

Лис коснулся ее груди в том месте, где кольнул шпагой и где застыла капелька крови. Потом кончиком языка слизнул ее и впился в губы Алексы.

Она положила руку ему на грудь. Он обнял ее за талию, и они опустились на песок.

Потом он обхватил ладонью ее грудь, нежно сжал ее, другой рукой снял с нее блузу и обхватил губами сосок. Она громко застонала.

Лис на мгновение оторвался от нее, раздел ее догола, потом разделся сам. Она радостно вскрикнула, когда он провел рукой по ее плоскому животу, потом обхватил ее бедра и привлек к своей твердой плоти.

Он ласкал ее так неистово, что Алекса стонала и вскрикивала, забыв обо всем на свете.

Наконец Лис вошел в нее.

Сначала он двигался медленно, потом все быстрее и быстрее. Они вместе взмыли на вершину блаженства, а спустившись на землю, долго лежали, обнявшись, усталые и удовлетворенные.

— Боже мой, ты просто неотразима! Соскучилась по мужской ласке или я просто лучше других?

— Ах ты, самодовольный осел! — бросила она с досадой. — Почему ты вообразил, что лучше других?

— Ну, если ты не разобралась, придется повторить. Видимо, мне не удалось произвести на тебя впечатление. Но я постараюсь.

Алекса широко раскрыла глаза, потому что он подхватил ее на руки, встал и понес в теплую воду мелкого озера. Поставив ее на ноги, он стал целовать ее глаза сквозь прорези в маске, губы, груди, пока не почувствовал ответной реакции.

Прошло еще два дня, прежде чем ремонтные работы закончились на обоих кораблях. Это были напряженные дни. Однако по ночам Алекса и Лис погружались в чувственный мир. Они с такой страстью ласкали друг друга, словно расставались навсегда.

Но при этом они не открылись друг другу. У каждого были на то свои причины.

Было решено, что «Призрак» отойдет от острова первым и будет действовать как приманка — на тот случай, если поблизости рыщет какой-нибудь английский корабль. «Леди-колдунья» должна была последовать за ним через час-другой. Лис и Алекса стояли у кромки воды, и каждому вроде бы не хотелось расставаться.

— Мы еще встретимся, Колдунья, — сказал Лис, обнимая ее за талию.

— Я в этом уверена, Лис, — прошептала Алекса. — Куда ты теперь направляешься?

— В Саванну. Я не был там очень давно, необходимо доставить важные сведения тем, кто сражается в горах.

— А как же та леди, о которой ты мне говорил? Она живет в Саванне?

— Одна леди ждет меня в Саванне, но это не та, о которой я тебе говорил, — ответил он, следя за ее реакцией.

Он не был разочарован — его ответ явно задел Алексу за живое.

— Так я и знала. У тебя их целая куча.

— Но люблю я только одну, Колдунья, и думаю, ты знаешь, кто она.

Алекса была ошеломлена. Выходит, он любит Колдунью? А как же тогда Алекса, его жена?

— Ты женат, Лис? — резко спросила она. Он сипло рассмеялся:

— Лис обвенчан с морем.

«Лис, может, и не женат, но Адам-то женат», — грустно подумала Алекса.

— А у человека в маске есть жена? — тихо спросила Алекса. Казалось, прошла целая вечность, пока Лис размышлял.

Тут к ним подошел один из людей Лиса.

— Мы готовы к отплытию, капитан, — доложил он, приветствуя Алексу наклоном головы.

— Уже иду, — ответил Лис, жестом отпуская матроса. Ему удалось уйти от ответа на вопрос Алексы, он лишь сказал: — Я боюсь за твою безопасность, Колдунья. Мне бы хотелось видеть тебя в надежной гавани, пока не кончится война.

— А вот мне этого не хочется, — фыркнула в ответ Алекса. — Я твердо намерена и дальше бороться с угнетением. Колдунья еще не сказала своего последнего слова британцам. — И добавила: — И тебе тоже.

Он привлек ее к себе, запечатлел на ее губах прощальный поцелуй и ушел не оглядываясь. Вскоре его корабль вышел из залива, взяв курс на север.

Проведя эту неделю с Лисом-Адамом, Алекса поняла, как сильно любит мужа, несмотря на все его вранье. Но разве сама она не играет в ту же игру? Больнее всего ее ранило то, что он не хотел признаться в существовании жены и с такой легкостью подпал под чары Колдуньи.

Алексу оскорбляла сама мысль о том, что у Лиса, когда он под видом Адама Фоксуорта жил в Саванне, были какие-то отношения с леди Гвен. Возможно, этим ухаживанием он прикрывал свою деятельность против короны? Узнает ли когда-нибудь Алекса правду?

Через час после того, как Лис и его команда отошли от острова, «Леди-колдунья» поймала ветер и с приливом вышла в Атлантический океан — и тут же оказалась в объятиях двух британских фрегатов, поджидавших ее у выхода из залива. Оказалось, что Лис ушел до того, как эти суда подошли с другой стороны, и он не знал, что Колдунью ждет западня. Корабли эти были посланы патрулировать берег между обеими Каролинами и Флоридой в попытке избавить моря от американских пиратов, в особенности от Лиса и Колдуньи. Теперь они поймали одну из своих жертв между заливом и открытым морем при входе в залив.

— Господи, Колдунья, похоже, эти проклятые англичане устроили нам западню! — выругался Дрейк. — Куда подевался Лис, ведь он нам так нужен!

— Объявите боевую тревогу, Дрейк, — с притворным спокойствием приказала Алекса. — Попробуем ускользнуть. Кажется, наш корабль быстроходней, чем эти фрегаты, и, если повезет, мы от них уйдем.

— Их орудия удержат нас между судами и сделают из нас фарш.

— Это наш единственный шанс. Выкатить орудия и поднять паруса! Я сама стану у руля.

На палубе началась суета, Алекса повернула на другой галс, словно собиралась вернуться в залив. Ветер помог ей, и она снова повернула — в тот момент, когда один из фрегатов бросился преследовать ее. Используя все знания, которые она приобрела за месяцы на море, Алекса попыталась повернуть корабль обратно и пройти мимо быстро догоняющего ее фрегата, она рассчитывала лишь на то время, которое потребуется фрегату, чтобы развернуться и пуститься в погоню.

В этот момент двадцатичетырехфунтовая пушка на борту второго фрегата выстрелила, но выстрел не достиг цели. Второй лег ближе, а первый фрегат уже шел за ними по пятам. Ее восемнадцатифунтовая пушка ответила английскому орудию. А потом оба фрегата принялись стрелять, а Алекса шла галсами, пытаясь спастись от полного разрушения. Но все было бесполезно. К ужасу Алексы, корабль оказался зажатым между двумя английскими фрегатами.

Похоже было, что они собираются взять «Леди-колдунью» целой, со всей ее командой, потому что орудия стихли, а оба корабля приблизились к «Колдунье». Но прежде чем они подошли так близко, что стрелять уже было невозможно, Дрейк дал несколько залпов из своих орудий. Одним залпом снесло грот-мачту и паруса на фрегате по правому борту, но радость Алексы была короткой. Оба корабля ударились об ее борта, абордажные крючья зацепили за них, и матросы побежали по трапам.

И тут у Алексы душа ушла в пятки. Оба судна буквально кишели британскими солдатами! Они высаживались на борт «Леди-колдуньи». Как бы ни были отважны ее люди, они не могли одолеть такого количества солдат, вступивших с ними в рукопашную. Быстрым движением Алекса уничтожила двоих, потом повернулась, чтобы заняться следующим.

— Наконец-то мы встретились, Колдунья, — проговорил британец.

Алекса удивилась — она знала молодого капитана, который стоял перед ней, подняв шпагу в знак приветствия. Капитан Ланс Баррингтон с мерзкой улыбкой скривил губы и встал в позицию против нее:

— Генерал Прево послал дюжину кораблей обыскать моря и сокрушить тебя. Жаль, что мы не смогли поймать в ту же ловушку Лиса. — И он бросился на Алексу.

Алекса была слишком сосредоточена на ударах, выпадах и защите от энергичных атак Баррингтона, чтобы отвечать. Она не сомневалась, что конечный результат их схватки ничего не значит, потому что понимала, что ее люди уже побеждены множеством британских солдат и моряков.

Но она продолжала храбро биться, не желая сдаваться, покане победит или не упадет замертво.

— Ты не удивлена, что солдаты высадились на борт твоего судна? — спросил Баррингтон, наращивая темп. — Это идея губернатора. Он уговорил генерала Прево посадить на все корабли войска. Мы искали тебя и Лиса. От Каролин до Флориды. И вот мы тебя поймали. Для англичан это будет красный день календаря, когда они увидят тебя на виселице.

— Англичанам нечего гордиться, если им требуется взвод солдат и команда двух кораблей, чтобы захватить одну женщину.

— Берегись, Колдунья, — процедил Баррингтон сквозь зубы. — Тебе придется нелегко, когда я отвезу тебя в Саванны, закованную в кандалы.

— Двум смертям не бывать, — возразила Алекса, ловко сделала выпад под его шпагой и нанесла ему рану в правой части груди.

Горячая кровь окрасила мундир Баррингтона, но не охладила его пыл. «Он мастер», — в отчаянии подумала Алекса. Вдруг она осознала, что все вокруг нее стихло, если не считать лязга их шпаг. Ей казалось, что руки налились свинцом. Они отвечали на выпады автоматически, не чувствуя ничего, кроме боли. Она почувствовала дрожь в коленях, но продолжала биться.

Прошел по меньшей мере час, с тех пор как английские солдаты заполнили палубы «Леди-колдуньи», одолев ее команду численным превосходством. И теперь все взоры были устремлены на сражающихся капитанов. Алекса была так красива и грациозна, что привлекала к себе всеобщее внимание.

Однако удача изменила ей. Она так и не поняла, что заставило ее покачнуться — то ли лодыжка подвернулась, то ли она оступилась, то ли просто смертельно устала. Как бы то ни было, это едва не стоило ей жизни. И она успела отвернуться как раз в тот момент, когда шпага Баррингтона прошла под ее шпагой, чтобы пронзить ей сердце, но вместо этого скользнула по левому предплечью. Жгучая боль пронзила ее, почти лишив возможности двигаться. Капли пота проступили у нее на лбу, правая рука, хотя и невредимая, налилась такой тяжестью, что с трудом управлялась со шпагой.

Баррингтон насмешливо скривил рот и торжествующе промычал:

— Я выиграл, Колдунья!

Он тыкал кончиком шпаги в ее нежную шею. Шпага выпала из онемевших пальцев Алексы и покатилась по палубе. Люди Баррингтона закричали «ура» так громко, что не услышали крик марсового, сидевшего высоко на своей площадке.

Алекса зажала левую руку правой, пытаясь остановить кровь. Шпага Баррингтона не отрывалась от ее шеи.

— Мне следовало бы убить тебя на месте, Колдунья, но я этого не сделаю, — презрительно бросил Баррингтон. — Я предпочитаю видеть тебя на виселице. Но я сниму с тебя маску, леди пиратка.

Алекса отступила назад, а он протянул руку, чтобы снять шелковую маску, скрывающую прекрасное лицо. Но этому не суждено было случиться.

Грохот пушки донесся до них в тот же момент, когда марсовый, не сумевший докричаться со своей высоты, спустился на палубу, чтобы предупредить товарищей о быстро приближающейся опасности.

— Корабль, капитан! — закричал он. — Совсем близко!

Его последние слова были излишни — в этот момент артиллерийский снаряд взорвался на корабле, стоявшем по правому борту «Леди-колдуньи», отчего кое-где вспыхнул пожар.

Баррингтон отпустил ее, и она, охваченная радостью, увидела приближающийся корабль.

— Боже мой! — крикнул Баррингтон. — Это Лис!

Все взоры устремились на шлюп, который с удивительной скоростью несся по воде. Его орудия снова ударили по фрегату, который уже пострадал от предыдущего залпа. Одно из британских судов загорелось.

— Убрать крючья! — приказал Баррингтон, и его люди бросились выполнять команду.

— Мы — неподвижная цель, сэр! — крикнул один из матросов. — Лучше бы нам вернуться на свой корабль, пока не поздно.

Кивнув в знак согласия, Баррингтон толкнул Алексу вперед и быстро приказал:

— Оставить горящее судно! Живей, ребята! Все на корабль!

— Но что делать с командой «Колдуньи», сэр?

— Бросьте их. Для них не хватит места — у нас две команды и взвод солдат, судно перегружено, времени везти их куда-то тоже нет. Колдунью я захватил, а именно она нам и нужна. Торопись, ребята, через борт!

Ослабевшую от потери крови Алексу тащили, толкали и волочили на английский фрегат. Теперь «Призрак» был достаточно близко, так что она видела Лиса, стоящего на квартердеке, подбоченясь и широко расставив ноги. Баррингтон приказал распустить все паруса, чтобы стать недосягаемым для пушек Лиса. Баррингтону не хотелось в этом признаться, но Лис застал его врасплох, и их лучшей обороной было отступление. Поскольку у них на борту будет Колдунья, Лис вряд ли будет палить в них. И это дает им возможность уйти. Но Баррингтон недооценил Лиса.

Алексу привязали к грот-мачте, чтобы ее было видно с «Призрака». Лис не обстреливал фрегат, но с легкостью шел следом за ним, описывая круги вокруг трехмачтового фрегата. Его шлюп держался вне досягаемости больших двадцатичетырехфунтовых пушек, и в бессильном отчаянии Лис смотрел, как истекающую кровью Колдунью привязывают к мачте.

Лис раздумывал об атаке, идя галсами, чтобы избежать ядер, но тут помощь пришла с другой стороны. Команда «Леди-колдуньи» освободилась от веревок и присоединилась к атаке под руководством опытного Дрейка.

Как только Баррингтон понял, что его преследует «Леди-колдунья», он выругал себя за то, что не уничтожил ее, поскольку торопился вернуться на свой корабль и уйти от Лиса. Но Колдунья осталась у него, и в весьма плачевном состоянии.

Его судно сразу же попало под огонь обоих пиратов, пославших предупредительные залпы в нос фрегата.. Фрегат ответил залпом, и, когда снова воцарилась тишина, Баррингтон поднес ко рту руки, сложенные лодочкой, и прокричал:

— Если ты будешь стрелять в нас, Лис, можешь попасть в Колдунью.

— Мы зажмем тебя между «Серым призраком» и «Леди-колдуньей», и ты взлетишь на воздух. А Колдунью мы спасем.

Лис не собирался стрелять по фрегату и знал, что Дрейк поступит так же, но он сделал все, что было в его силах, чтобы убедить англичан в обратном.

— Если ты вынудишь нас стрелять, мы не гарантируем никакой пощады. — Голос у Лиса был холодный и твердый. — Вы все умрете, если не отдадите нам Колдунью живой.

Капитан фрегата, Уильям Крисп, услышав слова Лиса, подошел к Баррингтону:

— Это пока что мое судно, капитан, и я отвечаю за него и за жизнь своих подчиненных. Если мы не выполним требований Лиса и не отпустим Колдунью, нас уничтожат.

— Я не верю, что Лис позволит убить кого-то из своих сторонников, Крисп, — покачал головой Баррингтон, — что он осуществит свою угрозу.

— А я верю, — заявил Крисп. — Его жестокость не знает пределов. Что для него жизнь какой-то женщины? Он прекрасно понимает, что, как только она окажется в Саванне, ее повесят. Учитывая это, смерть на море предпочтительней. Нужно отдать ее и считать, что нам повезло, если мы спасем свою шкуру.

Убедить Баррингтона было нелегко. Он совершенно не доверял Лису. Он знал, что едва Колдунья покинет его корабль, как заговорят пушки «Призрака» и «Леди-колдуньи» и. их последний корабль взлетит на воздух.

Поэтому он решил выждать какое-то время, не желая терять свой трофей и уверенный, что Лис не подвергнет их обстрелу. Ответ не заставил себя ждать.

Тщательно объяснив своим канонирам, куда нужно целить, Лис приказал стрелять. От этого выстрела кое-где на фрегате начался пожар. Фрегат тут же послал ответный залп, но оказалось, что Лис уже вне его досягаемости. Потом «Леди-колдунья» заняла позицию, готовясь дать залп, и это убедило Баррингтона больше, чем все остальное, что Лис рискнет всем, даже Колдуньей, лишь бы потопить врага. Баррингтон бросил взгляд на Колдунью, и тут его осенило.

Он понял, что Лис не позволит фрегату уйти, пока Колдунья не окажется на борту «Призрака», и нужно пойти на хитрость, чтобы ускользнуть от американцев. Отвлечь их внимание. Он быстро рассмотрел несколько идей и наконец остановился на той, которая непременно сработает.

— Можешь забирать Колдунью, Лис крикнул он в сторону «Призрака», стоявшего по его правдму борту. — Иди, бери ее, мы не будем стрелять.

— Если выстрелите, «Леди-колдунья» даст залп по всему борту, — предупредил Лис.

— Даю слово! — прокричал Баррингтон.

После чего что-то тихо сказал капитану Криспу и подошел к Алексе. Он снял с нее веревки и потащил к поручням на глазах обоих американских судов.

Алекса была почти без сознания, голова ее моталась из стороны в сторону. Кровь все еще сочилась из раны, на лбу был огромный синяк.

Крепко держа ее, Баррингтон терпеливо ждал, когда «Призрак» медленно подойдет вплотную. И когда он приблизился на некоторое расстояние, высоко поднял Колдунью, и часть ее тела свесилась через поручни. Убедившись, что все внимание Лиса сосредоточено на нем, Баррингтон наклонился и отпустил Алексу, которая упала в воду.

Глава 17

Едва Лис услышал отдаленный гул артиллерийской канонады и понял, что это может означать одно — что-то происходит с «Колдуньей» — он словно обезумел. Без малейшего колебания он приказал «Призраку» поворачивать, но прошло больше часа, прежде чем он увидел «Колдунью», зажатую между двумя британскими фрегатами. Подойдя достаточно близко, он дал залп по одному из фрегатов; какое-то из ядер явно угодило в склад боеприпасов, потому что судно загорелось. Но он не успел подойти вовремя и спасти Колдунью и теперь смотрел, как английский офицер тащит ее на борт второго фрегата, бросив на произвол судьбы горящее и тонущее судно.

Кровь застыла в его жилах, когда он увидел, что Колдунья ранена, истекает кровью и почта без сознания. Лишь когда офицер обернулся, Лис узнал в нем капитана Ланса Баррингтона. Он чуть было не прыгнул в воду, чтобы плыть на помощь Колдунье, когда увидел, как кто-то из англичан ударил ее своей шпагой плашмя в висок, когда она вздумала сопротивляться.

Потом неожиданно пришла помощь от команды «Леди-колдуньи» — и у Лиса появилась надежда обмануть Баррингтона и вынудить его освободить Колдунью. Переговорив с Баррингтоном, Лис понял с замиранием сердца, что тот верит, будто он, Лис, скорее разрушит фрегат с Колдуньей на борту, чем позволит врагу уйти.

Положившись на свое преимущество, Лис тут же приблизился к фрегату, подав сигнал Дрейку держать врага под прицелом, когда Баррингтон согласится освободить Колдунью. То, что случилось потом, никогда не изгладится из памяти Лиса. Охваченный ужасом, он смотрел, как Баррингтон поднял Колдунью, перекинул через поручни и бросил в воду. Только через минуту Лис пришел в себя и начал действовать.

Отбросив шпагу и остальное оружие, скинув сапоги, Лис думал только о спасении Колдуньи. Он наклонился, стоя на квартердеке и вглядываясь в бурлящую воду. С палубы «Леди-колдуньи» Дрейк словно зачарованный смотрел, как маленькая фигурка Колдуньи исчезает в водной могиле. Они с Лисом почти одновременно бросились в воду.

С торжествующей ухмылкой Баррингтон дал сигнал, и судно благодаря его уловке на всех парусах стало уходить. Он был уверен, что ни один из пиратских кораблей не сдвинется с места, пока не будет обнаружено тело Колдуньи. Он не сомневался в том, что живой ее не вытащат. Правда, об этом он не узнает.

Удар о воду привел Алексу в чувство, и она некоторое время барахталась, а потом пошла ко дну. Раненая, слишком ослабевшая, чтобы плыть, она чувствовала, что тонет. Ее легкие болели, лишенные воздуха, и она знала, что конец близок, и на нее снизошел покой. Расслабленная, спокойная, Алекса плыла в пустоте совсем рядом со смертью, но тут снова вмешалась судьба.

Она почувствовала, что поднимается, что ее безжалостно тащат вверх, держа за длинные серебристые волосы, и удивилась, зачем прилагать столько усилий, если она вполне может дышать под водой. А потом она потеряла сознание.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Лис обнаружил Алексу и вытащил ее на поверхность. Она не подавала ни малейших признаков жизни, и он пришел в отчаяние. С помощью Дрейка Лис осторожно положил Алексу в лодку, которую спустили, едва Лис прыгнул в воду. Потом Дрейка и Лиса подняли на борт.

Когда Алексу положили на палубу «Призрака», Лис начал раздувать слабую искру жизни, которая еще оставалась в этом хрупком теле. Он выкачал всю воду из ее легких, но она по-прежнему не дышала. Он не может ее потерять! Им еще столько нужно сказать друг другу, столько всего решить. Она не должна умереть!

Он накрыл ее рот своими губами и начал вдыхать в нее воздух.

— Не смей умирать, черт тебя побери! — крикнул он, схватив ее за плечи. — Ты мне нужна, слышишь? Не оставляй меня!

Дрейк стоял рядом, не стыдясь слез, которые текли у него по щекам.

— Бесполезно, Лис, — сказал он, положив руку на плечо друга.

— Я ее не отдам, Дрейк, она должна жить! Я не позволю ей умереть! — Лис сбросил с себя руку Дрейка и опять наклонился, чтобы вдыхать в нее жизнь. Он знал, что это трудное занятие, он слышал об этом, но никогда не пробовал раньше. Однако сейчас он был готов на все.

Вдруг грудная клетка Алексы слабо приподнялась — один раз, два, потом она закашлялась, и изо рта у нее брызнула вода. Торжествующий Лис не прекращал своих усилий, пока не убедился, что Алекса больше не нуждается в его помощи и может дышать сама. Только тогда он сел на пятки и поднял глаза к небу, возблагодарив Господа за то, что он вернул ему женщину, без которой он не мыслил себе жизни.

Алекса пошевелилась и сразу ощутила все свое израненное и избитое тело. Свет пронзил ее закрытые веки, и она громко застонала.

— Алекса, очнись. Поговори со мной, любовь моя.

Этот голос! Лис! Лис говорит с ней, умоляет ее очнуться, называет своей любовью. Она с трудом открыла глаза и увидела Лиса, склонившегося над ней.

— Слава Богу! — проговорил он. — Я боялся, что ты никогда не очнешься.

— Как… как долго я была без сознания? — спросила Алекса едва слышно.

— Три дня, — ответил Лис. — Три кошмарных дня ты находилась между жизнью и смертью.

— Это так важно для тебя? — удивилась Алекса.

— Господи, Алекса, и ты еще спрашиваешь?

Внезапно Алекса напряглась, осознав, что Лис назвал ее Алексой, а не Колдуньей. Она тихо вскрикнула от огорчения и провела рукой по лицу, хотя уже и так знала, что маски на ней нет.

— Ты знаешь! — с обидой в голосе сказала она.

— Алекса, дорогая, я понял, кто ты, едва увидел твое нагое тело, так соблазнительно растянувшееся на песке.

— Ты знал уже тогда? Но… как? Я… я не понимаю. Я была в маске, с обесцвеченными волосами и голос изменила.

— Думаешь, я мог не узнать тело, которое знаю так же хорошо, как свое собственное? Я знаю каждый его дюйм, Алекса. Я бы никогда не спутал тебя с другой. И потом, — он усмехнулся, — есть на твоем теле место, которое ты забыла обесцветить. И это местечко, любовь моя, было черным как ночь.

Алекса густо покраснела. Она действительно решила, что не стоит обесцвечивать такое сокровенное место, потому что не собиралась никому показываться голой.

— Почему ты ничего не сказал? Почему позволил мне думать, что я тебя одурачила? — с упреком спросила она.

— Поначалу я пришел в ярость, когда узнал, что ты и есть Колдунья, что ты против моего желания сбежала и подвергаешь себя опасности. Когда ты почувствуешь себя лучше, тебе придется многое объяснить мне. Я хочу знать, как появилась на свет Колдунья.

— И все же ты позволил мне продолжать маскарад, опасен он или нет.

— Я мог бы снять с тебя маску, обнаружить, кто ты, и отправить обратно в Нассау. Но ничего хорошего из этого не вышло бы. — Он пожал плечами. — Ты нашла бы способ преодолеть это препятствие и снова оказаться в море.

Алекса кивнула:

— Да, это так.

— После нашей дуэли я понял, что ты можешь постоять за себя. Дрейк — хороший человек, Беггз тоже. Я поговорил с твоими людьми и понял, что они беззаветно преданы тебе, что готовы за тебя умереть. Твои дерзость и храбрость ошеломили меня, и я решил не давить на тебя, раз ты так предана делу американцев.

От его похвал Алекса просияла, но тут же сникла.

— Но впредь я не позволю тебе рисковать. Колдунья утонула в море, я постараюсь распространить эту весть, чтобы она дошла до тех, до кого нужно. Прощай, Колдунья, добро пожаловать, Алекса.

— Нет, Лис, — взмолилась Алекса. — Я не могу просидеть всю войну в Нассау.

— У тебя нет выбора, любовь моя. Понадобятся месяцы, чтобы у тебя зажила рука.

— Значит, насколько я понимаю, мы на пути к Нассау?

— Да.

— Что сталось с английским фрегатом?

— Он ушел, пока мы спасали тебя.

— Спасибо за помощь, — тихо проговорила Алекса. — А где «Леди-колдунья»? Она тоже пойдет в Нассау?

— Нет, — ответил Лис. — Дрейк взял на себя командование кораблем и теперь гонится за фрегатом, надеясь настичь его.

— Не может быть! — с возмущением сказала Алекса. — Я тебе не верю! Дрейк не станет действовать без моего приказания.

— Я же сказал, Алекса, война для тебя закончилась. Мы думали, ты мертва, когда я вытащил тебя из воды. Я постарел на десять лет. Это чудо, что ты выжила. Нет, любовь моя, Колдуньи больше нет.

Алекса хотела возразить, но Лис приложил палец к ее губам:

— Хватит, Алекса, ты еще не скоро выздоровеешь. Поспи. А когда проснешься, мы поговорим. Расскажешь, как из моей милой Алексы ты превратилась в грозную Колдунью.

Алекса устало кивнула. Но прежде чем погрузиться в сон, прошептала:

— Да, Адам, я должна многое тебе сказать и еще больше услышать от тебя.

Спустя несколько часов Алекса проснулась. Было уже темно. Она чувствовала себя отдохнувшей и очень хотела есть. Однако боль не прошла. Вскоре в каюте появился Лис с тазом горячей воды и начал осторожно обтирать ей лицо и руки. Только сейчас Алекса поняла, что вместо ночной сорочки на ней надета мягкая льняная рубашка Лиса, что ее левая рука забинтована, висит на перевязи и двигать ею трудно.

Когда принесли поднос и Алекса принялась за еду, Лис время от времени помогал ей нарезать мясо на мелкие кусочки, с которыми она могла легко управиться одной рукой. Он не сводил с нее глаз, и Алекса поняла, что между ними больше нет тайн. Радости ее не было предела.

Когда Алекса поела, Лис отставил поднос в сторону и сел на кровать.

— Ты в состоянии поговорить? — спросил он хриплым шепотом.

— Да, Адам, как только ты снимешь маску, — сказала Алекса, чем потрясла его. — Теперь между нами не будет тайн.

— Как давно ты знаешь? — спросил Лис-Адам, обретя наконец дар речи.

— С тех пор, как ты оставил меня в Нассау. Признаюсь, это было настоящим потрясением — узнать, что мой муж мне не доверяет.

— Я делал это ради твоей же безопасности, любовь моя, — пояснил Адам. — Опасался, что ты можешь проговориться, если узнаешь, кто я такой. Ведь все считали, что я работаю на генерала Прево, но о содержании его депеш я докладывал американцам. Во время частых поездок по поручению англичан я выходил в море под личиной Лиса в тех случаях, когда мое отсутствие не могло вызвать подозрений. Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Лис хорошо знаком со схемой передвижения английских судов?

— Но, черт побери, Адам, ты же знал, что я предана делу американцев! — сердито проговорила Алекса. — И при этом обманывал меня! Я позволила Лису ласкать меня! И все время чувствовала себя виноватой, потому что считала, что изменяю мужу!

— Поначалу мне было больно думать, что ты так легко отдалась другому. Я ревновал к самому себе. Но тогда ты уже поняла, кто я такой, да?

Алекса, очень довольная, усмехнулась. Оказывается, Адам усомнился в ее верности.

— Ты об этом просил, Адам.

— Скажи мне откровенно, любовь моя, ты говорила серьезно, когда сказала Лису, что любишь его?

— Вполне серьезно.

— А Адама?

— Я не любила Адама до тех пор, пока… до более позднего времени. Понимаешь, Лис взял мою девственность прежде, чем я осознала, что люблю Адама. И потом, Адам вначале не заслуживал моей любви. Согласись, он вел себя довольно низко.

— Ах ты, дерзкая девчонка, — рассердился Адам. А потом и сам разоткровенничался: — Я любил тебя — как Лис — задолго до того, как позволил Адаму полюбить тебя.

Алекса недоверчиво посмотрела на него.

— Это правда, любовь моя. Лис не был связан местью семейству Эшли. Я думаю, Лис полюбил тебя с первого взгляда. Адаму потребовалось больше времени, чтобы осознать свое чувство.

— И все же ты оставил меня, вынудил встретиться с отцом и сбежал в Америку, чтобы жениться на леди Гвен. Почему?

— Гвен была необходима для дела, по крайней мере я так думал. А ты только усложняла мне жизнь.

Алекса вглядывалась в лицо Адама, боясь задать вопрос, вертевшийся на кончике ее языка. Но поскольку это было важно для нее, она преодолела нерешительность и спросила:

— Адам, в те месяцы, пока мы жили врозь и ты ездил в Саванну как Адам, ты… ты был близок с Гвен?

Адам густо покраснел, не желая отвечать, а ее проницательный взгляд поторапливал его.

— Алекса, я не хочу говорить о Гвен. Я делал это, чтобы избежать подозрений.

— Отвечай мне, Адам, — тихо повторила она.

— Я не спал с ней, Алекса. После того как Лис вызволил из тюрьмы тебя и Мака накануне казни, Адам на время исчез. Это казалось подозрительным. Когда я вернулся в Саванну из Нассау, то всем говорил, что пытался найти тебя и передать властям. Мне не поверили бы, не начни я ухаживать за Гвен, и я был вынужден притворяться.

— Спасибо за откровенность, — поблагодарила Алекса. — И как долго это будет продолжаться?

— Пока англичан не выгонят с американской земли, или пока меня не повесят.

— Понятно, — только и могла сказать Алекса. Хотя смутно представляла себе, каким образом ухаживание за Гвен может помочь делу Адама. — Ты любишь меня? — резко спросила она.

— Больше жизни, любовь моя, — улыбнулся Адам.

— Тогда я попытаюсь понять, почему тебе приходится ухаживать за Гвен. Но мне это не нравится.

— Мне тоже, — признался Адам.

Они еще немного поговорили о войне. Адам подробно рассказал обо всем, что произошло за последнее время на театре военных действий.

— А что на море? — спросила Алекса. — Как там идет' война?

— Французы делают все, что в их силах, чтобы помочь нам. Адмирал де Грасс получил приказ действовать вместе с армиями Вашингтона. Кажется, ход войны наконец-то переломился в нашу сторону.

— Слава Богу, — проговорила Алекса. — А Прево все еще контролирует Саванну?

— Да, к несчастью. Но мне кажется, я слишком утомил тебя. На сегодня хватит. Спи, любовь моя. Я буду недалеко.

Среди ночи Алекса проснулась и почувствовала, что Адам лежит рядом с ней. Вздохнув, Алекса прижалась к нему и снова уснула, чувствуя себя защищенной и счастливой.

Адам проснулся на рассвете и смотрел на спящую жену, удивляясь спокойному выражению ее красивого лица. Он не переставал ругать себя за то, что позволил ей продолжать игру под личиной Колдуньи, хотя уже знал, что прославленный пират — его жена. Он тихонько усмехнулся, представив себе, как она была потрясена, зная, что это Адам Фоксуорт, и видя, как не терпится ему любить другую. Поделом ей, дерзкой девчонке.

Он корил себя за то, что не заставил ее вернуться в Нассау. Хотя знал, что, несмотря на всю его решимость, Алекса нашла бы способ нарушить его приказ и возродить к жизни Колдунью. Но на этот раз он решил принять серьезные меры, чтобы она снова не ускользнула, как только заживет рана.

Алекса открыла глаза и посмотрела на мужа. На лице его отражалась целая буря чувств.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила Алекса.

— О том, как я сильно тебя люблю и как чуть было не потерял по собственной глупости, — признался Адам. — Ты простила меня за то, что я лгал тебе?

— Я могу простить тебе почти все, кроме того, как ты поступил со мной, пока я сидела в тюрьме. Когда ты пришел на суд вместе с Гвен, я тебя возненавидела.

— Я и сам ненавидел себя за то, что заставил тебя страдать. Но я уже сказал, что это было необходимо. Я должен был находиться на свободе, чтобы спасти тебя под личиной Лиса. Я был потрясен, когда, вернувшись в Саванну, узнал, что тебя посадили в тюрьму вместе с Маком. Все были уверены, что вас повесят.

— Почему ты так долго не возвращался? Когда Мак появился на плантации, тяжело раненный, и рассказал о западне, которую вам устроили, я опасалась за твою жизнь.

— Я был ранен. В плечо и в бедро. Попробовал добраться до плантации, но в лесу лишился сознания. Очевидно, англичане потеряли мой след, а вместо меня нашли Мака.

— И что было дальше?

— Мне повезло — на другой день меня нашел один охотник, преданный нашему делу человек. Он отнес меня в свою хижину, и я находился там, пока не зажили раны. Я не знал, что происходит в Саванне, пока случайно зашедший прохожий не рассказал последние новости. И я поспешил туда, чтобы тебя спасти.

Алекса задрожала:

— А если бы ты опоздал, что тогда?

— Не думай об этом, любовь моя, — нахмурился Адам, которому эти мысли до сих пор не давали покоя.

Приподнявшись на локте, Адам прижался губами к ее губам, поначалу осторожно, потом все смелее. Алекса вздохнула, жалея, что не может обнять его обеими руками.

Губы Адама скользнули по ее щеке, коснулись шеи. Он слегка приподнял ее, чтобы задрать рубашку и обнажить груди. От прикосновения его губ Алексу бросило в жар.

Она тихонько застонала, и на Адама это подействовало, как ушат холодной воды.

— Боже мой, Алекса, что я делаю?! — воскликнул он. — Ты еще не настолько здорова, чтобы заниматься любовью!

И он резко отпрянул. Он прав, подумала Алекса. Она еще слишком слаба для любовных утех. И все же она испытала чувство острого разочарования.

Через три дня вдали показались Багамы, похожие на россыпи самоцветов — яркая зелень в обрамлении бирюзы, окруженная полумесяцами белого песка, сверкавшего на солнце, словно бриллианты. Алекса поднялась с постели и наслаждалась теплом и прекрасной погодой. Адам не разрешил ей облачиться в костюм Колдуньи, и она надела платье, которое он взял как трофей с английского судна. В распоряжении Алексы оказался целый сундук нарядов.

Когда они подошли к острову Нью-Провиденс, Адам, так и не снявший маску Лиса, влез на мачту, чтобы осмотреть гавань. Увиденное заставило его вздрогнуть. Несколько английских военных судов стояли в заливе, два из них собирались сняться с якоря и выйти в открытое море. Лис буквально скатился на палубу. Мгновение — и руль оказался в его умелых руках. Он быстро поставил судно под ветер. Англичане успели заметить только корму — быстроходный шлюп исчез за горизонтом.

Когда английские суда уже не были видны, Адам пошел искать Алексу, которую отослал вниз при первых же признаках опасности.

— Мы ушли от них, — сказал он. — Пока что опасность миновала. Однако Нассау уже нельзя считать безопасным местом.

— И что же ты будешь делать? Значит ли это, что я могу остаться на борту «Призрака»? — с надеждой спросила она.

— Нет, дорогая. Я сказал, что должен вернуться в Саванну. Узнать у генерала Прево о дальнейших планах англичан.

— А как же я?

— Я не знаю ни одного безопасного места, где мог бы оставить тебя, — взволнованно произнес Адам. — Если бы я мог отвезти тебя на плантацию Фоксуорта и держать при себе… Мы слишком долго жили порознь.

Лицо Алексы посветлело.

— А почему бы и нет, Адам? Почему бы тебе не отвезти меня на плантацию? — От возбуждения она разрумянилась. — Кому придет в голову искать меня там?

— Не знаю, не знаю, — заколебался Адам.

— Я же теперь блондинка! Так что вряд ли кто-то узнает меня. Тем более что прошло много месяцев с тех пор, как я оттуда уехала.

— Это очень рискованно, Алекса, чертовски рискованно. Но другого выхода нет. Если понадобится, я могу спрятать тебя у тех, кто сочувствует мятежникам.

— Значит, все решено! — обрадовалась Алекса. — Ты отвезешь меня домой?

— Ничего другого мне не остается.

Адам дождался темноты, чтобы провести «Призрак» в потайную бухту. Оттуда им с Алексой пришлось добираться до плантации пешком. Запасясь питьевой водой, «Призрак» снова выйдет в море под командованием первого помощника капитана. Он встретится с Маком в Вест-Индии и будет ждать указаний от капитана Джона Пола Джонса. Через шесть недель он вернется за Лисом. Пока же Лис, сняв маску, будет собирать сведения у генерала Прево и губернатора Райта.

Алекса так устала, что последний отрезок пути Адаму пришлось нести ее на руках. В доме горела одна-единственная лампа, которую оставил в холле Джем, уже привыкший к появлениям и исчезновениям хозяина. Адам отнес Алексу в спальню, и она мгновенно уснула.

Утром Адам пошел к Джему и велел ему заменить всю домашнюю прислугу. Эта просьба так потрясла Джема, что Адаму пришлось объяснить старому слуге, почему это необходимо. В доме не должно остаться никого, кто мог бы узнать Алексу. Поскольку Джем привязался к Алексе, он с готовностью согласился выполнить просьбу Адама. Но когда Адам сообщил, что прислуга должна считать Алексу его любовницей и называть Кейти, Джем заупрямился.

— Это нехорошо, масса Адам, — возразил он. — С леди и без того плохо обращались.

— А ты предпочел бы видеть ее мертвой, Джем?

Обдумав оба варианта, Джем скрупулезно исполнил указания Адама, так что когда Алексу в конце концов познакомили с новыми слугами, они, хотя и были склонны смотреть на нее презрительно — как всего лишь на любовницу, но, будучи рабами, должны были обращаться с ней так, как велел хозяин.

Алекса знала, что ее тайна известна одному Джему, и молча страдала от презрительного отношения остальных слуг. Больнее всего было то, что Адам не разрешил ей видеться со своей прежней подругой, Мэри Форбс, из страха, что та узнает ее. Это было сделано не только ради безопасности Алексы, но и ради безопасности самой Мэри. Но несмотря ни на что, Алекса уже два года не была на плантации Фоксуорта и сейчас радовалась возвращению.

В качестве личной горничной к ней приставили молодую девушку по имени Мисси, и Алекса сразу же постаралась подружиться с ней. Польщенная горничная никому не разрешала дурно отзываться о своей красавице хозяйке.

Неделю спустя Адам сообщил Алексе, что должен ехать в Саванну к генералу Прево:

— Мне не хочется уезжать, любовь моя, но я вынужден. Назревает что-то серьезное, и я должен узнать, что именно…

— Адам! — Алекса покраснела и отвела глаза. — Ты… ты увидишься с Гвен?

— Это неизбежно, — с горечью ответил он.

— Я не стану спрашивать, придётся ли тебе… спать с ней. Ты знаешь, что я об этом думаю.

— Я буду делать то, что мне велит долг, дорогая, — сказал Адам.

Слезы затуманили глаза Алексы, и она отвернулась. Неужели ухаживание за Гвен действительно так необходимо? После того как они покинули остров, он ни разу не прикоснулся к ней, хотя она уже шла на поправку.

Подняв свои фиалковые глаза, в которых еще блестели слезы, Алекса спросила:

— Ты любишь меня, Адам?

— Господи, Алекса, ты еще сомневаешься в этом?

— Тогда люби меня. Отнеси наверх и люби!

Когда он услышал эту страстную мольбу, желание пробежало по всему его телу. До этого он старался не терять над собой контроль, полагая, что Алекса еще слишком слаба.

— Ты уверена, любовь моя? Ты достаточно хорошо себя чувствуешь? Я надеялся, но мне не хотелось бы торопить тебя.

— Прошу тебя, не отказывай мне в праве быть твоей женой теперь, когда я так этого хочу. И если тебе придется переспать с Гвен, думай обо мне, когда будешь ее ласкать.

— Тогда пошли, любовь моя. — И он подхватил ее на руки. — Я буду любить тебя до конца дня и всю ночь, пока ты сама не запросишь пощады.

И, взбежав по лестнице мимо ошеломленных слуг, он отнес ее в спальню и поставил на ноги, лишь когда плотно затворил дверь.

С мучительной неторопливостью он раздел ее, шепча что-то о красоте ее грудей, тонкости талии, округлости бедер и стройности ног. И каждое слово сопровождал легкими поцелуями. Алекса помогла ему раздеться.

Это была незабываемая ночь.

После короткой передышки Адам взял ее еще раз, и еще, и еще. Так продолжалось до конца дня и всю ночь. А наутро он уехал.

Глава 18

Саванна, 1781 год

Через три дня Адам вернулся из Саванны и привез ей подарки. Роскошное желтое платье из тончайшего батиста, нитку жемчуга в бархатном футляре. Однако Алекса с презрением отбросила его подарки, вообразив, будто Адам хочет загладить свою вину перед ней, поскольку переспал с Гвен.

— Неужели тебе не нравится платье, Алекса? — в недоумении спросил Адам. — Или жемчуг? Я так хотел угодить тебе!

— Ты просто чувствуешь себя виноватым и решил откупиться подарками. После того, как переспал с Гвен.

— Я не мог переспать с Гвен после того, что было между нами перед моим отъездом.

Алекса недоверчиво посмотрела на него:

— Ты говоришь серьезно, Адам?

— Все эти три дня я всячески избегал Гвен. — Он озорно усмехнулся: — Старался не отходить от генерала Прево.

— Ах, Адам! — воскликнула Алекса, обняв его. — Как я люблю тебя!

— Рассказать тебе, что я узнал, или сию же минуту отнести тебя в постель?

Алекса покраснела. Неужели он догадался о ее желании?

— Пожалуйста, расскажи.

— Дрейк столкнулся с британским фрегатом и капитаном Баррингтоном и в жестоком бою убил Баррингтона. Оставшихся в живых членов команды высадили в лодки, а судно потопили. Их подобрал другой британский корабль.

— Молодец Дрейк! — Глаза Алексы заблестели от гордости. — Что еще ты узнал?

— Вся Саванна только и говорит о гибели Колдуньи. Уцелевшая часть команды фрегата доложила, что пиратка была смертельно ранена Баррингтоном, а потом утонула, когда он бросил ее за борт. Их уверенность укрепилась, когда фрегат был захвачен «Леди-колдуньей», а сама госпожа ни разу не появилась за время боя. Итак, дорогая, Колдунья отправилась на покой окончательно и бесповоротно.

Алекса погрустнела.

— Что с тобой? — спросил Адам.

— У меня такое ощущение, будто я понесла тяжелую утрату. Колдунья мне нравилась. Независимая, отважная, гордая. Мне так ее не хватает!

— Ты не права, Алекса. Колдунья не исчезла. Она живет в душе и сердце Алексы. Ничто и никто не отберет ее у тебя, не станет предъявлять на нее права. Я это знаю, потому что когда-то вознамерился погубить тебя, а в конце концов меня покорила эта колдунья с фиалковыми глазами.

Потом Адам отнес ее наверх и доказал ей свою любовь.

Когда они на время насытили свою страсть, Адам рассказал, что Корнваллис отошел в Йорктаун отдохнуть и подождать развития событий. Алекса с радостью узнала, что Адам останется на плантации примерно на четыре недели, до прибытия «Призрака». Для них это было время возрождения — Адам почти не ездил в Саванну, проводя дни и ночи с женой. Но однажды их обман обнаружился, и последствия оказались ужасными.

Тот августовский день 1781 года выдался ясным и жарким, как это обычно бывает летом в Джорджии. Адам, по обыкновению, встал рано и отправился на поля с Форбсом посмотреть, как ведутся работы в его обширных владениях. Алекса, которой в тот день казалось, что время тянется очень медленно, пошла в кабинет, который стал одним из ее излюбленных мест, потому что располагался в задней части дома и проникнуть туда можно было не только через дверь из коридора, но и через французское окно, открывающееся в сад. Когда Адам возвращался с полей, он часто входил в дом из сада.

Охваченная непонятной тревогой, Алекса бродила по знакомой комнате, трогала вещи, к которым прикасался Адам, вдыхала приятный запах кожи и табака, жалея, что Адама нет рядом и он не может успокоить ее.

Алекса улыбнулась, положив руку на свой плоский живот. Ей не терпелось увидеть, какое будет лицо у Адама, когда она скажет ему о своих подозрениях. Она надеялась, что он тоже обрадуется, узнав новость. Она ничего не говорила ему, пока не убедилась в том, что ее предположения полностью подтвердились. Через семь месяцев она подарит Адаму дитя.

Погруженная в свои мысли, Алекса опешила, когда дверь в кабинет распахнулась и появилась разъяренная Гвен. Джем с беспомощным видом шел за ней, бормоча:

— Прошу прощения, миссис Кейти. Я предупредил леди Гвен, что масса Адам на полях, но она сказала, что будет ждать его здесь.

Алекса побледнела. Меньше всего ожидала она увидеть в это утро леди Гвен. «Держись, Алекса», — сказала она себе, глубоко втянув воздух.

— Значит, это правда! — заявила леди Гвен сквозь зубы, презрительно глядя на Алексу.

— Прошу прощения, вы кто?

— Я — леди Гвен Райт, невеста лорда Пенуэлла, — сказала леди Гвен, — а вы можете не говорить мне, кто вы такая. Я слышала от моей портнихи, что Адам недавно купил платье для какой-то женщины. Платье было не для меня, так что я пришла к выводу, что он обзавелся любовницей, которую прячет здесь, в поместье Фоксуорт.

Алекса вспыхнула, но сохраняла спокойствие.

— Невеста Адама? — с притворным удивлением спросила она. — А я-то думала, у Адама есть жена.

— Его жена была изменницей, приговоренной к повешению, и один из пиратов вызволил ее из тюрьмы накануне казни. Но потом она умерла. Больше года о ней ни слуху ни духу, и Адам уверен, что ее нет в живых.

— Понятно, — только и сказала Алекса, поворачивая лицо так, чтобы длинная белокурая прядь волос частично скрыла его.

— Где это Адам нашел такую плебейскую шлюху, как ты? — осведомилась Гвен. Алекса решила не ввязываться в перебранку, и Гвен еще больше разозлилась. — Наверное, во время одной из своих таинственных поездок, — фыркнула она, — которые он совершает так часто. Где твой любовник?

— Адам в поле, Джем ведь сказал вам. Он скоро вернется. Алекса говорила почти шепотом, надеясь обмануть Гвен, поскольку та внимательно вглядывалась в красивую блондинку.

— Я тебя знаю? — спросила она. — Почему-то ты кажешься мне знакомой.

— Вряд ли, я вас вижу впервые, — возразила Алекса, подавив желание убежать как можно дальше от пытливого взгляда леди Гвен. — Я только недавно приехала из Чарлстона.

— Вот, значит, где Адам нашел тебя! — сорвалась Гвен на крик. — В борделе, можно не сомневаться. — Алекса опустила голову. — Ха! Так я и знала! Надеюсь, ты понимаешь, что шлюха, как бы хороша она ни была, ничего не значит для такого человека, как лорд Пенуэлл. Мы с Адамом скоро поженимся, и тебе лучше убраться отсюда подобру-поздорову.

— Я уйду, когда Адам велит мне, не раньше, — сказала Алекса. Как она ни старалась, но не могла забыть, что эта мерзкая американка, возможно, спала с ее мужем.

— Вряд ли я буду ждать Адама, — заявила Гвен. — Унизительно даже находиться в одной комнате с его шлюхой. Передай ему, что он должен многое мне объяснить и что я жду его в Саванне двадцать четыре часа, после чего наша помолвка будет расторгнута.

— Почему-то мне кажется, что Адаму это все равно, — тихо ответила Алекса.

Оскорбленная и разъяренная, Гвен повернулась и выбежала из комнаты, не заметив, что уронила свой ридикюль.

Едва Гвен выскочила из комнаты, как колени у Алексы подогнулись и она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Во время перепалки с Гвен был момент, когда Алекса испугалась, что та поймет, кто она. В конце концов, она всего-навсего обесцветила волосы. Но к счастью, Гвен ничего не заметила.

Ее размышления прервал громкий голос Адама:

— Алекса, любовь моя, посмотри, кто приехал!

Алекса повернулась и увидела, что через французскую дверь вошел Адам в сопровождении Мака и Дрейка.

— Так я и знал, что найду тебя здесь, — усмехнулся Адам, обнимая ее за талию.

— Адам, пожалуйста, потише, — предупредила его Алекса, приложив палец к его губам. — Только что здесь была Гвен.

— Я знаю, — сказал Адам, — мы видели, как отъехала ее карета, когда шли через поле. Что ей понадобилось? Она тебя узнала?

— Я потом все расскажу, сначала поздороваюсь с нашими друзьями. — И Алекса протянула руки Маку и Дрейку.

Мак привлек Алексу к себе, обнял и поцеловал в губы, не обращая внимания на сердитый взгляд Адама.

— Вот теперь я могу все рассказать, — промолвила Алекса, повернувшись к Адаму. — Не думаю, что Гвен узнала меня. Но давай забудем о ней на некоторое время.

— Алекса, знай я, что вы превратились в Колдунью, я ни за что не стал бы учить вас ходить под парусами и пользоваться оружием, — заявил Мак, подмигнув. — Удивляюсь, как это Адам до сих пор разговаривает со мной, да еще пускает в свой дом.

— Дело прошлое, Мак. — Алекса печально улыбнулась, ей так не хватало прежней беспокойной жизни. — Я больше не Колдунья.

— Вы даже не представляете, какая это для меня радость! — вмешался в разговор Дрейк. — Я надеялся, когда вы с Лисом столкнулись на острове, что он уговорит вас отправиться в Нассау.

— Когда вы узнали о Лисе? — спросил Мак. — На острове?

— Нет. — Алекса лукаво усмехнулась. — Задолго до этого.

— Держу пари, здесь какая-то тайна, — Мак.

— Которая никогда не будет раскрыта, — заметил Адам, бросив на Алексу вызывающий взгляд.

Та не отвела глаз.

— Ты держал меня в неведении касательно твоей деятельности слишком долго и получил по заслугам.

— Алекса! — предостерегающе сказал Адам, бросив на нее веселый взгляд.

— Молчу. — Алекса притворилась, что побеждена, и рассмеялась, вслед за ней рассмеялся Адам, затем Мак с Дрейком.

Между тем леди Гвен, которая уже отбыла в своей карете, хватилась ридикюля и приказала кучеру вернуться. Она была уверена, что уронила ридикюль в коридоре, поэтому вошла в дом не постучавшись и направилась к кабинету, где недавно столкнулась с Алексой. Она подобрала с пола свой ридикюль и тут услышала громкие голоса. Речь шла о знаменитых пиратах — Лисе и Колдунье.

Гвен прижалась ухом к двери и стала слушать. Глаза у нее округлились, губы задрожали. Она ушам своим не верила. Что женщина, с которой она только что разговаривала, оказалась женой Адама, не очень удивило ее, поскольку она уже подозревала, что эта блондинка — не та, за кого себя выдает, но, что Алекса — это Колдунья! На такую удачу она не рассчитывала.

Адам Фоксуорт, лорд Пенуэлл, за которого она собиралась выйти замуж, оказался Лисом — ужасным пиратом, который время от времени словно растворялся в воздухе. И неудивительно! Среди английской знати он слыл человеком весьма уважаемым. Но теперь она разоблачит его. Гвен вышла из дома так же тихо, как и вошла.

А в кабинете четыре пирата, ничего не подозревая, праздновали свое воссоединение. Они подняли бокалы со сверкающим бренди за Соединенные Штаты Америки, свободные от английских интервентов.

— Я знаю, что «Призрак» идет сюда, чтобы взять на борт Адама, — сказала Алекса после того, как все выпили. — Но что выделаете здесь с вашими кораблями?

— У нас хорошие вести, Алекса, — сообщил Мак. — Де Грасс и крупный военный контингент из двадцати восьми французских судов и трех тысяч трехсот человек вышел с Гаити на Чизпик. Мы здесь для того, чтобы встретиться с «Призраком», взять Лиса и тут же отплыть, а потом присоединиться к битве на севере, которая станет решающей.

— Ах, Мак, думаете, одна битва может решить исход войны? — просияла Алекса.

— Похоже на то, — ответил Адам за Мака. — Мы непременно побьем англичан с такими силами. Отсюда мы пойдем к Нью-Йорку, где отсиживается Корнваллис. Конец уже виден, любовь моя.

— Когда ты должен уехать? — спросила Алекса. Ей так не хотелось с ним расставаться. Она даже не успела сказать ему о ребенке.

— Через день-другой, как только подойдет «Призрак». Алекса грустно кивнула, судорожно сглотнув.

— Я понимаю, — сказала она, сморгнув навернувшиеся слезы.

Позже они вместе поужинали, а потом беседа продолжалась за кофе и бренди. Было уже поздно, когда Дрейк и Мак вернулись на свои корабли, а Адам с Алексой уединились в спальне. Они не нуждались в словах, чтобы выразить свои чувства. Адам неторопливо раздел ее, и вся она мгновенно встрепенулась от его прикосновений. Они ласкали друг друга медленно, благоговейно, как будто в первый или в последний раз. Слова любви лились свободно, у них больше не было тайн друг от друга. Алекса инстинктивно понимала, что только в объятиях Адама ее тело, ее душа, ее любовь могли обрести неизбывную радость.

Они лежали в объятиях друг друга, и Алекса решила, что более подходящего момента, чтобы сказать Адаму о ребенке, больше не будет. Но в этот момент раздался громкий стук в дверь. Алекса похолодела, вспомнив тот далекий день, когда их с Маком отвезли в тюрьму.

— Откройте! Именем короля! Или мы выломаем дверь!

— Боже мой, Адам! Они узнали! — Алекса прижалась к мужу. — Тебе нужно уходить.

— Мы знаем, что ты здесь, Лис! И ты тоже, Колдунья! На этот раз вам не уйти!

Адам натянул штаны.

— Придется тебе уходить, любовь моя. Торопись, одевайся. Я не дам им еще раз схватить тебя!

— Что ты собираешься делать?

— Я задержу их, пока ты не выйдешь через дверь кабинета. Иди к заливу, где стоят на якоре «Леди А» и «Леди-колдунья».

— Нет, Адам! Я не уйду без тебя!

В дверь продолжали барабанить, и Адам в отчаянии начал трясти Алексу за плечи, чтобы образумить ее.

— Шевели мозгами, Алекса! Я найду способ убежать, если мне не придется заботиться о тебе. Иди! — приказал он, грубо тряхнув ее. — Расскажи Маку, что случилось. Я люблю тебя, Алекса!

Он бросился вон из комнаты и побежал вниз по лестнице, высоко подняв шпагу. Но все старания его оказались бесплодны — Алекса добежала до кабинета и, выскочив за дверь, попала в объятия Чарлза Уитлоу!

Глава 19

Под непрекращающимися ударами дверь в конце концов треснула и развалилась. Адам увидел, как в образовавшийся проем ворвалось чуть ли не два десятка человек, и замер на мгновение на месте. Но удивлен он не был. Сердце у него упало, и он понял, что на этот раз Лису не уйти. Заняв позицию у подножия лестницы, Адам дрался как лев, но с самого начала было ясно, что конец один. Единственным его жгучим желанием было, чтобы Алекса успела убежать и чтобы Мак и Дрейк, узнав о случившемся, объединили свои команды и спасли его тем же способом, каким он когда-то освободил Мака с Алексой из-под носа у англичан.

Только после того, как он был ранен в бок и потом в плечо, они справились с ним.

— Наверх! — скомандовал лейтенант. — Найти Колдунью! Мне нужны они оба!

Прошло несколько долгих минут, в течение которых Адама не покидала надежда, что Алекса убежала. И вот несколько человек спустились вниз по лестнице и доложили, что наверху нет никого, кроме слуг.

— Где она? — спросил лейтенант, пнув Адама носком сапога. — Мы знаем, что Колдунья здесь, и знаем, кто она, так что не пытайтесь нас обмануть.

— Я не знаю, о ком вы говорите, — возразил Адам. — Здесь никого не было, кроме моей любовницы, а она уехала сегодня в Чарлстон.

— У нас есть точные сведения, — зарычал лейтенант. — Леди Гвен рассказала генералу, что лорд Пенуэлл — это Лис, а его жена — Колдунья.

— Гвен? — с презрением проговорил Адам. — Мне следовало это предвидеть. Вы опоздали, джентльмены, в доме никого нет, кроме меня.

Они обыскали весь дом, потом сад, жилища рабов, обшарили поля, хозяйственные постройки и окрестные леса, и все это время Адам лежал в луже собственной крови, растекавшейся все больше и больше, моля Бога, чтобы Алексу не нашли и чтобы не обнаружили потайную бухточку, где стояли на якоре «Леди А» и «Леди-колдунья».

С приближением рассвета поиски стали настойчивее, лесная тропинка, ведущая к потайной бухточке, была обнаружена. Но когда отряд подошел к кромке воды, ни одного судна там не нашли, и Адам возликовал, услышав об этом. Он был слишком тяжело ранен и поэтому не сообразил, что если бы его друзья узнали, что с ним произошло, они непременно пришли бы ему на помощь. Из-за слишком большой потери крови он потерял сознание.

Алекса извивалась и сопротивлялась, но руки, которые удерживали ее, были слишком сильны. Она поняла, что попалась так же, как и Адам, и ее охватил панический страх. Она не сможет ему помочь! Мак и Дрейк никак не смогут узнать, что случилось ночью, пока не вернутся в дом и не расспросят слуг. Но тогда будет слишком поздно.

— Не брыкайтесь, Алекса, я не причиню вам вреда, — услышала она знакомый голос.

— Чарлз! — ахнула она. — Глазам своим не верю!

Он зажал ей ладонью рот.

— Тише! Или вы хотите, чтобы этот болван-лейтенант снова потащил вас на виселицу?

Эти слова смутили ее. С чего бы это Чарлзу спасать ее после всего, что она с ним сделала? Или он не знал, что она и есть Колдунья? И как ему удалось освободиться из тюрьмы на севере?

Алекса перестала сопротивляться, и Чарлз потащил ее в глубину леса, где стояли и ждали две лошади на привязи.

— Садитесь. — Он помог ей сесть в седло.

Чарлз окинул взглядом ее полуодетое тело, вскочил на свою лошадь и натянул поводья кобылы Алексы, после чего оба поскакали по темному лесу. К тому времени, когда английские солдаты начали обшаривать территорию вокруг дома, они уже проделали несколько миль.

Алекса шла позади Чарлза больше часа, пока они не добрались до маленького домика, стоявшего на пустынной улице на окраине Саванны. Остановившись у ворот, Чарлз развязал руки Алексе, помог ей спешиться и втащил внутрь темного дома. Он отошел от нее на пару секунд, чтобы зажечь лампу, потом вернулся и уставился на нее.

— Значит, это правда, — пробормотал он, глядя на ее белокурые волосы с плохо скрываемым вожделением. — Я с трудом поверил, когда леди Гвен сообщила всем, что Колдунья жива, что она леди Алекса Фоксуорт.

— Почему вам так трудно было в это поверить? — с любопытством спросила Алекса.

— Мне казалось немыслимым, что леди Колдунья, которая победила меня на дуэли, — та самая женщина, с которой я был когда-то помолвлен. Я понятия не имел, что у вас такое красивое тело, пока не увидел вас на борту корабля в вашем костюме. Даже проклиная, я вас хотел. Вы были великолепны, когда стояли на квартердеке, гордая и отважная.

— Когда я видела вас последний раз, вы направлялись на север, в тюрьму, — сказала Алекса. — Что случилось? Почему вы снова здесь? Как вы спаслись?

Чарлз усмехнулся:

— Я провел шесть ужасных месяцев в нью-йоркской тюрьме, прежде чем меня обменяли и вернули в Саванну. И все эти месяцы я думал о Колдунье. Я поклялся, что когда-нибудь мы снова встретимся и Колдунья будет лежать в моей постели.

Она будет лежать в его постели? Алекса вскипела. Господи, что он задумал?

— Я полагала, Чарлз, что вы меня ненавидите. По крайней мере вы так сказали, когда навестили меня в камере.

— Это было до того, как я узнал, что вы — Колдунья. Я был убит, узнав, что Колдунья погибла, но как только леди Гвен сообщила нам, что это не так, я понял, что не дам вас повесить. Когда я знал вас как Алексу, вы были для меня не больше, чем презренная изменница, недостойная моей жалости. Но, встретив Колдунью, я уже не успокоюсь, пока не одержу над ней верх, как она одержала верх надо мной.

— Если вы испытываете ко мне хоть какие-то чувства, позвольте мне уйти, чтобы помочь Адаму. Его наверняка повесят, а я не могу этого допустить. Я люблю его.

— Ну разумеется, его повесят, — сухо согласился Чарлз. — Я на это рассчитываю.

— Что вы хотите со мной сделать?

— Мой корабль посылают в английские воды, и вы поедете на нем. К тому времени, когда мы доберемся до места, Лис — или Адам Фоксуорт, если вам угодно, — уже будет мертв. А мы поженимся.

— Вы сошли с ума, Чарлз. Я ни за что не соглашусь выйти за вас! И потом, у вас есть жена.

— Моя жена недавно умерла родами, — сухо сообщил Чарлз. — Я свободен и могу снова вступить в брак.

— Я этого не сделаю!

— Вы предпочтете умереть рядом с вашим мужем?

— Да! Умереть за то, во что веришь, — это не позорно.

Но тут Алекса вспомнила о том, что носит дитя, дитя Адама. Может ли она обречь на смерть невинное дитя? И она заколебалась.

Чарлз, кажется, что-то заметил, потому что спросил:

— В чем дело, Алекса? Что вас беспокоит? Вы боитесь посмотреть в лицо смерти?

— Н-нет, дело не в этом, — неуверенно ответила она.

— Тогда в чем же? Что вас тревожит?

— Я беременна, Чарлз. Я жду ребенка от Адама. Я бы не задумываясь пошла на смерть, но обречь невинное дитя…

Глаза Чарлза блеснули, он молча оглядел стройную фигуру Алексы, едва прикрытую складками тонкой ночной сорочки и халата.

— Тогда все в порядке. Мы поженимся после того, как вы родите. Мы отдадим его на воспитание, а потом у нас будут свои дети.

— Нет, Чарлз, — твердо возразила Алекса. — Я никому не отдам моего ребенка и не выйду за вас, даже если это будет стоить мне жизни.

— И жизни вашего ребенка?

— Даже тогда. Колдунья многому научила меня, в том числе бороться за право на жизнь любыми способами. Я никогда больше не буду жертвой. Если мне суждено умереть за мои убеждения, значит, так тому и быть.

— Все это лишь красивые слова, Алекса, — заявил Чарлз.

— Я говорю серьезно, так что, если вы намерены насильно жениться на мне и отобрать у меня ребенка, выдайте меня лучше властям.

Алекса действительно сильно изменилась, подумал Чарлз, если готова расстроить его планы и пойти на эшафот. Но можно хитростью заставить ее передумать.

— Вы ни перед чем не остановитесь, чтобы спасти Адама от виселицы?

— Чарлз! Господи, неужели вы можете это сделать?

— Для вас я бы это сделал. Чтобы владеть Колдуньей, я могу пойти на все, стоит мне вспомнить ваши длинные белокурые волосы и роскошное тело.

Алексу поразила сила желания, которое вызвала у Чарлза Колдунья. Это уже была одержимость. И Алекса решилась. Ради Адама. Чтобы спасти его.

— А чем вы докажете, что это не обман?

— Я привезу вашего мужа на борт моего корабля, чтобы вы увидели его прежде, чем мы отчалим. Потом он уйдет и вы убедитесь, что он свободен.

— Это очень рискованно, Чарлз, — с сомнением возразила Алекса. — Почему вы думаете, что Адама так просто освободить?

— У меня есть возможности, — таинственно намекнул Чарлз.

— Если вы действительно можете освободить Адама, я поеду с вами добровольно. Но при двух условиях.

Чарлз подозрительно вскинул брови:

— Какие еще условия, Алекса?

— Во-первых, я решительно отказываюсь отдавать своего ребенка. Во-вторых, вы не прикоснетесь ко мне, пока я не рожу.

— Алекса, в вашем положении не ставят условий, — прошипел Чарлз.

— Я соглашусь только на этих условиях, — воинственно заявила Алекса. — Вы будете ждать, если действительно так сильно меня хотите.

Пусть Чарлз согласится на ее требования, а там видно будет. К тому же они не смогут сейчас пожениться, поскольку муж ее жив. Алекса сказала ему об этом.

— Разумеется, это усложнит дело, но нет ничего невозможного, если мой дядя — член парламента и может с легкостью устроить вам развод с человеком, который известен как изменник.

«Как легко все это выглядит», — подумала Алекса, которой все еще не хотелось ему верить.

— Значит, вы согласны на мои условия?

— С одним исключением, дорогая. Вы требуете, и я тоже выставлю два требования. Первое. Вы должны оставаться блондинкой, это меня возбуждает. — Алекса настороженно кивнула. — И когда вы увидите вашего мужа, обещайте не говорить ему о нашем договоре. Вы должны будете сказать ему, что едете со мной по собственной воле и что намерены развестись с ним и выйти замуж за меня.

— Господи, Чарлз, да он мне ни за что не поверит! — воскликнула Алекса.

— Вы сделаете все, чтобы заставить его поверить.

— Я не могу, он поймет, что я лгу!

— Вы хотите, чтобы он умер?

— Нет, конечно, нет.

— Тогда каким будет ваш ответ?

— Вы согласны на мои условия?

— Да, даю слово, вы сможете оставить ребенка при себе, а я не сразу уложу вас в постель. Мне все равно не доставило бы это удовольствия, раз вы носите в утробе щенка от другого.

Воцарилось тягостное молчание. Алекса судорожно обдумывала ситуацию. Даже если она согласится на все условия Чарлза, это не значит, что она намерена их выполнять. Все может случиться, если Адам окажется на свободе. Она заставит его поверить, что больше не любит его, но в сердце своем она знала, что, когда он окажется на свободе, он отправится искать ее, а когда найдет, все объяснится. Пока же она будет держать Чарлза на расстоянии. Вернувшись в Англию, она, пожалуй, сможет заручиться помощью отца. Он перед ней в долгу. Ее счастье ничего не значит, пока Адам и ее дитя не окажутся в безопасности.

— Вы выиграли, Чарлз. Я еду с вами. После того, как увижу Адама и удостоверюсь, что ему ничто не грозит.

Алекса провела долгую тоскливую неделю в доме, который Чарлз нанял для своих грязных целей. Он ведет переговоры, сказал он Алексе, об освобождении Адама. Она пришла в ужас, услышав, какие взятки пришлось ему дать, но знала, что деньги для него не препятствие. Она отдавала большее, нежели деньги, чтобы освободить Адама. Он, возможно, в конце концов возненавидит ее и никогда не узнает, чем она пожертвовала ради него и сколько еще ей предстоит выстрадать.

На следующий день после их приезда в доме появился сундук с ее одеждой. Чарлз сказал, что имущество Адама конфисковано в пользу короны, а сам он вошел в дом, который был не заперт и покинут, и собрал ее вещи. Она была ему благодарна, потому что он заботливо прихватил те платья, которые были сшиты в расчете на ее предыдущую беременность, но его попытки сделать ей приятное не смогли обмануть ее.

Хотя Алекса и не была пленницей Чарлза, ей не разрешалось покидать дом. Когда Чарлз объяснил почему, она полностью согласилась с ним.

— Весь город вас ищет. По всей округе разъезжают патрули. Ради вашей безопасности вам нужно прятаться.

— Чарлз, а что Адам? Вы намерены его освободить?

— На это требуется время, дорогая, но мы уже почти обо всем договорились. Я дал взятку, и Бейтс с Граббзом согласились доставить его на мой корабль. После того как вы с ним поговорите, он должен будет покинуть город незамеченным. Но это уже его проблемы.

— Бейтс и Граббз! Боже мой! — воскликнула Алекса в полном отчаянии. — Как вы можете им доверять? Бейтс хотел меня изнасиловать, когда я была беспомощной узницей, и сделал бы это, не вмешайся Адам.

— Не беспокойтесь, Алекса. Они не предадут меня, я же сделаю их обоих богатыми людьми.

Говоря это, Чарлз нервничал, избегая ее взгляда, но каким-то образом ему удалось убедить ее, что все будет так, как задумано. К несчастью, она не слышала разговора, который состоялся между Чарлзом и двумя тюремщиками в тот же вечер.

— Все ли улажено, ребята? — спросил Чарлз, когда они сидели в дрянном портовом трактире за столом, уставленным пустыми бутылками.

— Завтра ночью, — тихо ответил Бейтс. — Вы уверены, что обойдется без неприятностей? Губернатор намерен повесить этого типа.

— Не все ли равно, как он умрет, — усмехнулся Чарлз. — Главное, чтобы он не мешал нам.

— Не понимаю, зачем нам тащить Лиса на ваш корабль, — проворчал Граббз, почесывая в затылке.

— А вам и ни к чему это понимать, — резко возразил Чарлз. — Я вам плачу хорошо, так что делайте что велят и не задавайте вопросов. Привезете Лиса на мой корабль, а потом спрячетесь рядом с доками и будете ждать его возвращения.

— И как только он появится, убьем его, — злобно усмехнулся Бейтс.

— Только так, чтобы это невозможно было увидеть с корабля, — добавил Чарлз. — Нападете, когда он свернет за угол. Вы уверены, что вдвоем справитесь с ним?

Граббз фыркнул:

— Парень слаб, как котенок. Он еще не оправился от ран, которые получил, когда его схватили, и потом, его каждый день бьют. Он еле ноги таскает.

— Вы с ним полегче, ребята, — предупредил Чарлз. — Когда вы привезете его ко мне, он должен быть в полном порядке.

— Не понял… — начал было Бейтс.

— Никаких вопросов, — ледяным тоном оборвал его Чарлз. — Вам платят не за то, чтобы вы понимали. Вы получаете половину денег сейчас, а остальные — когда дело будет сделано. С моим адвокатом у вас не возникнет никаких сложностей, он в курсе дела.

— А что, если ни губернатор, ни генерал не поверят, что Лиса убили при попытке к бегству? — спросил Бейтс.

— Вам платят за то, чтобы вы заставили их в это поверить, — бросил Чарлз. — Придумайте что-нибудь, иначе вам несдобровать.

— Не беспокойтесь. Можете считать его покойником. Как только дело будет сделано, мы фонарем дадим сигнал на судно, как и договорились.

Чарлз коварно улыбнулся. Сколько приходится хлопотать, чтобы овладеть той, по которой сходит с ума. Впрочем, он только взял на себя обязанности палача, ускорив смерть Лиса на пару дней. Он не хотел рисковать. Каким-то образом Лис может спастись от виселицы и добраться до Англии, где Чарлз намеревался поселиться с Алексой.

— Вы помните, что следует сказать Лису, прежде чем прикончить его?

— Мы все помним, от слова до слова, — успокоил его Бейтс, — можете на нас положиться.

Через несколько минут Чарлз вручил Бейтсу тяжелый мешок, пожал тюремщикам руки и вернулся в наемный дом, где взволнованная Алекса ждала вестей об освобождении Адама. В ту ночь он рассказал ей все, утаив лишь, какой конец ждет Адама. Чарлз говорил так искренне, что все сказанное им не вызвало у Алексы ни малейшего сомнения. Но, говоря по правде, ей просто не хотелось думать, что Чарлз может ее предать или желать смерти Адаму. Все эти мысли она выбросила из головы и готова была на все, только бы спасти Адама.

— Завтра вечером я отвезу вас на корабль, — сказал Чарлз. — В закрытом экипаже. Непременно наденьте густую вуаль. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел ваше лицо, даже мои люди.

— Когда вы привезете Адама?

— Около полуночи. Вы уверены, что сумеете убедить вашего мужа, что больше не любите его?

— Я выполню свое обещание, — сквозь зубы ответила Алекса.

— Я воздам вам за это, Алекса, клянусь. Вы будете счастливы со мной. Ведь вы хотели когда-то выйти за меня.

— Хотела, но вы расторгли нашу помолвку.

— Я, вероятно, сошел тогда с ума. Вы самая красивая, самая волнующая женщина из всех, кого я знал. Я хочу обладать вами, Алекса, любой ценой.

Чарлз намеренно держался на расстоянии от Алексы, боясь потерять над собой контроль. Он обещал не прикасаться к ней, пока не родится ребенок, и он не хотел разрушать хрупкое согласие, взяв ее силой, но слишком велик был соблазн.

— Алекса, — хрипло простонал он и неловко обнял ее. — Я хочу вас сейчас же, я не могу больше ждать.

Губы у него были толстые, мясистые, Алексу едва не вырвало, когда он ее поцеловал. Она была слишком молодой и неопытной, когда согласилась выйти за него.

Алекса оттолкнула его:

— Вы обещали, Чарлз! Как я могу вызывать у вас желание, когда ношу ребенка от другого!

При упоминании о ребенке пыл Чарлза заметно поостыл. Гордость не позволяла ему овладеть женщиной, в чьем чреве дало ростки семя другого мужчины, тем более презренного изменника Лиса.

— Вы правы, Алекса. — И Чарлз отстранился от нее. — Я не стану брать вас теперь. Я могу подождать, пока вы освободитесь от ублюдка, которого носите. И не вздумайте убежать от меня, когда мы доберемся до Англии. Я могу выдать вас властям. И что тогда станется с вашим бесценным щеночком?

— Мое дитя не ублюдок! — возмутилась Алекса. — У него есть отец. Мы состоим с Адамом в законном браке.

— Пока смерть не разлучит вас, да, дорогая? — Он злорадно рассмеялся. — Или развод. — У Алексы мурашки побежали по телу.

— Учтите, Чарлз, если нарушите данное слово, будете всю жизнь об этом жалеть. Я слишком долго была Колдуньей, чтобы мною пользовались такие, как вы. Я делаю это исключительно ради Адама. И предупреждаю, не вздумайте обмануть меня.

Чарлза бросило в дрожь, когда он увидел пылавшую в ее фиалковых глазах ярость. Ему стоило немалых усилий взять себя в руки, и он солгал:

— Я выполню свою часть сделки, если вы выполните свою. Вы должны убедить Лиса, что он вам больше не нужен.

Алекса мрачно кивнула. Глаза ее блестели от непролитых слез.

Ночь выдалась безлунная, темная, как адская бездна. С берега дул ураганный ветер, как и обычно в это время года. Близилась полночь, часовой исчез за углом губернаторского особняка, и огни в казармах, где жили тюремщики, погасли. Ничто не нарушало воцарившейся тишины.

Одетые в черное, с лицами, зачерненными углем, с низко надвинутыми на лоб шляпами, Мак, Дрейк и еще шестеро преданных им сильных, надежных людей шли, держась в тени. Только сегодня Мак узнал, что Лис содержится в той же похожей на подземную тюрьму камере, где сидел он сам несколько месяцев назад. Почти неделю люди Мака бродили по Саванне, пытаясь добыть сведения о Лисе. Но ни о нем, ни об Алексе ничего не было слышно с тех пор, как Адама увезли солдаты. Мак опасался, что оба они мертвы, что мстительные англичане казнили их, опасаясь, как бы они снова не ускользнули от палача.

Но несколько дней назад один из людей Мака подслушал разговор двух полицейских в трактире рядом с доками. Оба сильно захмелели, и казалось, денег у них гораздо больше, чем должно быть согласно их роду занятий и чину. Каждый обнимал портовую шлюху, торгуясь с ней о цене. Граббз ушел сразу же, поднявшись наверх вместе со шлюхами. Второй, по имени Бейтс, задержался, чтобы заказать еще бутылку и взять ее с собой наверх. Дрю, один из людей Мака, подсел к Бейтсу.

— Могу я угостить тебя выпивкой, приятель? — спросил Дрю, сверкнув белозубой улыбкой. — Уж очень тоскливо пить одному.

— Только не сегодня, — криво усмехнулся Бейтс. — У меня важное дело. — Он посмотрел в сторону ушедшего собутыльника и, взяв бутылку, последовал за ним. Но вдруг обернулся: — Ты вроде неплохой парень, приятель. Приходи сюда завтра вечером, попозже, раздавишь бутылочку со мной и Граббзом.

На другой вечер Дрю пришел в трактир рано, и как раз вовремя, потому что увидел, что Бейтс и Граббз сидят за столом с английским офицером. Дрю устроился в дальнем углу, натянув шляпу на лоб, и как только офицер удалился, подошел к двум приятелям. Вид у обоих был очень довольный, Бейтс взвешивал в своих ручищах тяжелый мешок.

— Как насчет пинты пива, приятель? — с невинным видом спросил Дрю.

Бейтс некоторое время смотрел на него, а потом расплылся в улыбке.

— Ага, — согласился он, кивнув на стул, где только что сидел Чарлз, — садись.

Дрю назвал свое имя, потом заказал для всех эль, предварительно пересчитав свою наличность. Тюремщики в ответ назвали себя и сообщили, что им поручено охранять важного преступника. Дрю тут же насторожился, но не стал проявлять особого интереса. Когда же пьянка пошла всерьез, языки у тюремщиков развязались и они стали хвастаться, изображая из себя важных птиц, чтобы произвести впечатление на этого ничтожного моряка.

— Ты с какого корабля, приятель? — спросил Бейтс.

— С «Морского льва», — ответил Дрю, как ему было велено. — Принадлежит торговцу из Ливерпуля.

Бейтс кивнул, явно удовлетворенный. Он не знал, что и «Леди А», и «Леди-колдунья», а также «Призрак» Лиса стоят в гавани на якоре под английскими флагами, а на корпусах совсем другие названия. В гавани скопилось столько английских кораблей, что эти три никого не заинтересовали. Немного погодя Граббз ушел из трактира и вернулся к исполнению своих обязанностей, а у Бейтса еще оставалась пара свободных часов, так что он остался с Дрю.

— Ты что, взаправду охраняешь важного преступника? — спросил Дрю, втянув в себя воздух.

Бейтс окинул его затуманенным взглядом и прошептал на ухо:

— Ага. Ты когда-нибудь слыхал об изменнике, которого называют Лисом? — Дрю кивнул. — Он сидит в темнице под губернаторским домом. Но сидеть ему недолго, — многозначительно произнес Бейтс.

— Слыхал, — сказал Дрю. — Надеюсь, этого ублюдка повесят.

— Собирались послезавтра, но кое-кому хочется, чтобы с ним покончили раньше. — Бейтс хрипло рассмеялся.

— Это тебе хочется? — спросил Дрю.

— Нет, мне плевать. Одному хлыщу. Он заплатил мне и Граббзу и попросил его прикончить — завтра ночью.

— А что на это скажет губернатор?

— Губернатор, может, спасибо скажет. Не придется тратиться на веревку. Его уведут из камеры и… — Тут Бейтс прикусил язык, поняв, что едва не проговорился. — Ну да ладно, ни к чему таким, как ты, знать, что да как. Когда Лис вернется с корабля, на который мы должны его отвезти, его тут же и порешат. А мы с Граббзом разбогатеем.

— Корабль? Какой еще корабль?

Но Бейтс не произнес больше ни слова. Вскоре Дрю ушел, чтобы рассказать Маку и Дрейку обо всем, что узнал.

После долгих обсуждений пираты пришли к выводу, что Лиса собираются вывести из камеры, отвезти на какой-то корабль и убить, когда он снова сойдет на берег. Об Алексе они ничего не слышали, и это тревожило обоих. Было решено — с наступлением темноты Мак, Дрейк и еще шестеро сойдут на берег и будут следить за входом в темницу. Если до полуночи ничего не случится, они возьмут тюрьму штурмом и освободят Лиса.

— Скоро полночь, — прошептал Мак тем, кто лежал рядом с ним. — Подождем еще полчаса и начнем действовать. Так что будьте наготове.

Вдруг в щели двери, за которой они наблюдали, показался свет, и Мак осекся. Щель стала шире, и вышли двое, волоча третьего.

— Лис, — выдохнул Мак, сжав кулаки. Он понял, что с его другом все это время обращались не очень-то осторожно.

Убедившись, что вокруг никого нет, Бейтс и Граббз поволокли Лиса по пустынным улицам. Шли они недолго — доки были рядом. Мак, Дрейк и остальные крались следом на некотором расстоянии. Они заранее договорились не делать ничего, пока не узнают, где держат Алексу, потому что не собирались бросать ее на произвол судьбы. А Лиса, решили они, пусть доставят на корабль, поскольку, по словам его тюремщиков, его собираются убить лишь после того, как он вернется на берёг. Мужчины проследили, как Лиса посадили в лодку и повезли в сторону корабля, стоявшего на якоре.

Неделя, проведенная в темнице, была для Адама самой ужасной в жизни. Раны заживали медленно. Однако физические страдания не шли ни в какое сравнение с теми, которые он испытывал при мысли о судьбе Алексы. Садисты-тюремщики ежедневно избивали его. Накануне появился офицер и лаконично сообщил ему, что суд над ним уже состоялся, что его сочли виновным уже несколько месяцев назад и что его повесят послезавтра.

На вопрос об Алексе ему ответили, что она все еще на свободе. И он решил, что Алексе удалось спастись и что она рассказала Маку о случившемся, как он и надеялся. Но мог ли он ожидать, что в последнюю минуту его помилуют? Он отдал бы душу, лишь бы прожить оставшиеся дни со своей любимой.

Ночью накануне казни Адам лежал на койке, всматриваясь в темноту. На него нахлынули воспоминания. Приход тюремщиков вернул его к действительности.

— Вставай, Лис! — приказал Бейтс. Адам с трудом сел.

— Вы что, не можете подождать до завтра, так вам не терпится меня избить? — спросил он, морщась от боли. — Или боитесь, что палач лишит вас ваших садистских удовольствий?

— Шевелись, — приказал Граббз, толкая Адама к двери. — Кое-кто хочет тебя видеть.

— Сейчас? Ведь уже почти полночь.

— Угу, — согласился Бейтс, — пора. И они вытолкали Адама из камеры.

Адам хромал, стараясь не упасть. Куда его ведут? Не собираются же они повесить его среди ночи, разве что испугались, как бы друзья Лиса не попытались его освободить. Но когда Адама провели мимо только что возведенной виселицы на пустынной площади, он пришел в замешательство.

Его посадили в лодку и повезли к кораблю, стоявшему в гавани на якоре. Может быть, эти люди подкуплены Маком и отпустят его, гадал Адам. Но когда они подошли к кораблю ближе, сердце у него упало — это был английский военный корабль.

«Может быть, выпрыгнуть из лодки и попытаться спастись», — мелькнула мысль. Но к тому же Адам надеялся увидеться с Алексой. Это придало ему сил. Он не знал, что восемь друзей ждут его возвращения на берег.

Глава 20

Лодка ткнулась носом в борт корабля, ее зацепили крючьями и подняли. Адама вытолкнули на палубу, и он безучастно смотрел, как лодку снова опустили на воду.

Кто-то поздоровался с ним, но в темноте ничего нельзя было разглядеть.

— Пошли, Лис, — кивнул ему Чарлз. — Здесь кое-кто хочет тебя видеть.

С трудом передвигая ноги, Адам последовал за Чарлзом. Как тот и предполагал, тюремщики систематически избивали свою жертву. Оставалось лишь надеяться, что Алекса не пойдет на попятную, увидев, в каком ужасном состоянии Лис.

Алекса в волнении мерила шагами каюту. А если Адам не поверит, что она разлюбила его? Чарлз привез ее на борт своего корабля час назад, и с тех пор она пребывала в страшном напряжении. Теперь, когда Адам должен вот-вот появиться, она уже не была уверена, что сумеет справиться со своей задачей. Но когда она думала о ребенке и о том, что будет с Адамом, если она с ней не справится, она понимала, что должна добиться своего во что бы то ни стало.

Чарлз открыл дверь в каюту, и Адам на мгновение ослеп, так что не сразу увидел Алексу и выражение ярости, которое появилось на ее лице.

— Господи, Адам, что они с тобой сделали?

— Алекса! — вскричал Адам, вне себя от радости. — Ах, любовь моя, ты в безопасности! — Только сейчас он узнал Чарлза, вышедшего на свет, который отбрасывал фонарь, покачивающийся на переборке. — Чарлз Уитлоу! Что все это значит, Алекса? — Радость в душе Адама сменилась страхом.

— Скажите ему, дорогая, — поторопил ее Чарлз.

— Что происходит, любовь моя? Зачем меня привезли сюда?

— Вас привезли сюда, чтобы вы простились с женой, — проговорил Чарлз. — Остальное скажет Алекса. — И он выжидающе посмотрел на нее.

— Адам, ты… как ты себя чувствуешь? — нерешительно начала Алекса. — Вид у тебя ужасный.

— Достаточно хорошо, — ответил Адам, не отрывая от ее лица глаз, похожих на подернутые пеплом угли. — Что ты имеешь мне сказать?

— Я уезжаю с Чарлзом, — выпалила она. — В Англию. Я стала его любовницей, — солгала Алекса, опустив глаза. — По приезде в Англию я буду добиваться развода.

— Я не могу винить тебя в том, что ты хочешь спасти свою жизнь, Алекса, — проговорил Адам, ожидая дальнейших объяснений.

— Ошибаешься, Адам, — ответила Алекса с притворной холодностью. — Я выбрала Чарлза по собственной воле. Он хотел отпустить меня, но я пожелала вернуться в Англию вместе с ним. Я устала от побегов, от войны и от… от тебя. Я хочу другой жизни, и Чарлз может мне ее дать. — «Прости меня, Адам», — мысленно взмолилась она.

— Ты, разумеется, не думаешь, что я в это поверю, — устало усмехнулся Адам. — А как быть с нашей любовью? Мне недолго осталось жить, но не думаю, что ты так легко меня забудешь.

— Вы не умрете, — заявил Чарлз. — В качестве жеста доброй воли и доказательства моей любви к Алексе я устроил — должен добавить, за большие деньги — ваш побег. Когда вы сойдете на берег, можете идти куда хотите.

— Я вам не верю, Чарлз Уитлоу!

— Ради Алексы я готов на любой риск, — пожал плечами Чарлз. — Если вы умрете, ваша смерть всегда будет стоять между нами. Так что я заинтересован в том, чтобы вы остались живы.

— Это правда, Алекса?

— Да, — солгала она.

— Пойдем со мной, Алекса! — умоляюще произнес Адам. — Я люблю тебя.

— Слишком поздно, Адам. Неужели ты не понимаешь? Я — любовница Чарлза! — Она сорвалась на крик.

— Полагаю, разговор окончен, — сказал Чарлз, уткнувшись носом в шею Алексы и подталкивая ее к койке, чтобы у Адама не оставалось никаких сомнений в его намерениях. — Я хочу остаться наедине со своей любовницей. Вас отвезут на берег и оставят в доках. Дальше делайте что хотите. Я снимаю с себя всякую ответственность.

Пропустив слова Чарлза мимо ушей, Адам обратился к жене:

— Тебе больше нечего сказать мне, Алекса? Неужели я ничего не значу для тебя после того, что мы вместе пережили?

Он замер в ожидании ответа.

Алекса судорожно сглотнула и смело посмотрела ему в глаза.

— До свидания, Адам. Между нами все кончено. Не приезжай за мной, потому что я… — она запнулась, — я больше не хочу тебя видеть.

— Твое желание для меня — закон. Если мне суждено спастись, я больше не стану тебе докучать. Можешь получить свой проклятый развод. Желаю вам обоим всего хорошего.

Сквозь слезы, застилавшие глаза, Алекса смотрела, как Адам, хромая, вышел из каюты, сгибаясь под двойной тяжестью — полученных ран и сокрушительного удара, который она нанесла ему.

— Вы негодяй! — напустилась она на Чарлза. — Зачем было прикасаться ко мне? Чтобы добить его?

Чарлз улыбнулся гаденькой улыбочкой.

— Я должен был что-то сделать, дорогая. Он явно не поверил вам.

— Теперь поверил! И всю жизнь будет меня ненавидеть!

Чарлз чуть не расхохотался. Он-то хорошо знал, что Адаму совсем недолго остается жить.

— Вы прекрасно сыграли свою роль, Алекса. Я вами горжусь.

— Идите к черту, Чарлз! Когда-нибудь вы об этом пожалеете. Клянусь!

— Да бросьте вы, — сказал Чарлз. — Скоро все пройдет. Для утешения у вас есть я и ваш ребенок. Не хотите ли убедиться в том, что я умею держать слово?

Он подвел ее к поручням, откуда были видны смутные очертания лодки, подошедшей к доку.

Небо уже посветлело. Алекса с замиранием сердца смотрела, как Адам вылез из лодки, ни разу не оглянувшись. «Я хорошо сделала свое дело», — с грустью подумала Алекса. Адам повернул за угол и исчез из виду. А Алекса, охваченная отчаянием, не могла заставить себя двинуться с места. Между тем внимание Чарлза было сосредоточено на береговой полосе. Алексе показалось, что он чего-то ждет.

Прокравшись в густой тени набережной, Мак, Дрейк и их люди не сводили глаз с английского судна, на которое увезли Лиса. Они видели, как тюремщики вернулись и скрылись за углом, но не пошли за ними. Если Лис не вернется, придется созвать все три пиратские команды и под покровом темноты напасть на английский корабль. Время было на исходе, когда Мак увидел лодку, которую спустили на воду. Когда лодка подошла ближе к берегу, он с трудом различил фигуры трех человек, надеясь, что один из них — Лис-Адам.

Их терпение было вознаграждено, когда лодка ударилась о набережную и появился Адам, двигаясь настолько быстро, насколько позволяла раненая нога. Лодка отошла почти сразу же, оставив одинокую фигуру Лиса, вырисовывающуюся на фоне ночного неба. Адам задержался, бросил последний взгляд на корабль. Его лицо приняло суровое выражение, и он заковылял в ту же сторону, где скрылись тюремщики.

— Окликнуть его? — спросил Дрейк, когда Адам уже собирался свернуть за угол.

— Пока не надо, — ответил Мак. — Мы знаем, что Лиса должны убить. Посмотрим, что будет дальше.

Мак и его люди свернули за угол и увидели, что Лис немного обогнал их, когда случилось именно то, чего они ждали. Двое выскочили из темноты перед Лисом, угрожающе размахивая ножами. Мак бросился вперед, остальные последовали за ним.

Адам никак не мог прийти в себя после встречи с Алексой. Она со всей откровенностью призналась в том, что не любит его. Этого следовало ожидать. Ни на кого из Эшли нельзя полагаться. Отец Алексы — сущий дьявол, мать — шлюха. Алекса даже не сочла нужным скрыть, что уже залезла к Уитлоу в постель. Всякий стыд потеряла. Став Колдуньей, она изменилась. И не в лучшую сторону.

Лодка заскребла о сваи набережной, Адам выкарабкался из нее. Мускулы его напряглись — он словно ждал, что матросы, которые его привезли, сейчас нападут на него. От Чарлза Уитлоу можно всего ожидать. Но матросы лишь оттолкнулись и повернули обратно. Поразмыслив, Адам пошел по набережной, надеясь найти способ вернуться в потайную бухточку и узнать, не ждет ли его там «Серый призрак».

Адам ожидал подвоха и потому ничуть не удивился, когда из темноты выскочили двое, угрожающе выставив ножи.

— Ты ведь не думал, что получишь свободу, а, изменник? — осведомился Бейтс, которого Адам узнал, так же как и Граббза.

— Не думал, — сухо согласился Адам. Он не мог защитить себя — силы были неравны.

— Прежде чем мы убьем тебя, Лис, мы передадим тебе послание, — усмехнулся Бейтс.

— Ага, от одной леди, — подхватил Граббз. — Она не желает, чтобы прошлое преследовало ее.

— И вверяет твою душу преисподней, — добавил Бейтс, повторив слово в слово то, что вбил ему в голову Чарлз.

Бейтс бросился вперед, но Адам ловко уклонился от удара, решив сопротивляться до последнего. Как раз в тот момент, когда Граббз приготовился действовать, Мак и его люди ринулись вперед. Короткая, но кровавая драка кончилась тем, что Бейтс был убит, а Граббз ранен.

— Не убивайте его! — крикнул Адам. — Я хочу расспросить его кое о чем. — И он обратился к Маку: — Я никогда этого не забуду, дружище, — тихо произнес он, и голос его дрогнул от наплыва чувств.

— Я просто отдал долг, — усмехнулся Мак, но тут же посерьезнел, увидев, в каком состоянии Адам. — Господи, дружище, ты едва стоишь на ногах! Что они с тобой сделали?

— Потом, Мак, — мрачно ответил Адам. — А сейчас послушаем, что скажет Граббз. Кто заплатил тебе и Бейтсу, чтобы вы меня убили? — спросил он, схватив тюремщика за грудки.

Граббз молчал, пока нож Дрейка не прижался к его шее.

— Капитан… сдается мне, его зовут Уитлоу. Мы должны были дождаться вас здесь и убить.

— А что насчет леди? — продолжал Адам.

— Насчет леди я ничего не знаю!

— Ты передал ее послание.

— Но я в глаза ее не видел. Честно.

— Как мог Уитлоу узнать, удастся ли вам меня убить? Я знаю Чарлза, он все предусмотрел.

Граббз облизнул пересохшие губы. «Сейчас главное — спасти свою шкуру», — подумал он.

— Мы должны были махнуть фонарем, дать сигнал, что все прошло по плану.

— Где этот фонарь? — спросил Мак.

— В… в углу, за тюками с хлопком. — Граббз жестом указал, где именно.

Мак отдал приказание одному из своих людей, и тот бросился его выполнять. Пока матрос готовил фонарь, чтобы дать условный сигнал, которого с нетерпением ждал Чарлз, Дрейк быстро покончил с Граббзом, бросив его тело вместе с телом Бейтса в темную воду гавани.

Адам этого не видел, потому что Мак отвел его в сторону и спросил:

— Адам, а где Алекса? Мы не можем уйти без нее. Адам хрипло рассмеялся:

— На борту корабля, что стоит в гавани. Я только что видел ее.

— Господи, почему же ты ничего не сказал! У нас хватит людей, чтобы взять корабль штурмом и освободить ее. Так что не беспокойся.

— А я и не беспокоюсь, Мак, но штурмовать корабль вовсе ни к чему, — с горечью ответил Адам. — Она там по доброй воле. А я получил отставку. Она сама призналась, что стала любовницей Чарлза.

— Адам, ты ошибаешься! — горячо запротестовал Мак. — Этого не может быть. Алекса не такая. Она тебя любит.

— Ты не слышал, что она говорила, Мак. Она желала моей смерти, чтобы я не вмешивался в ее отношения с Чарлзом. Все кончено. Я не хочу больше слышать о ней.

— Одумайся, дружище! — сказал Мак. — Пошевели мозгами! Алекса пожертвовала собой ради тебя.

— Ты не видел ее, Мак, не видел, как Уитлоу нежничает с ней у меня на глазах. Уверен, что сейчас они лежат в постели. Я не виню ее за то, что ей хочется жить, но нужно ли было так скоропалительно становиться любовницей своего бывшего жениха?

— Не могла Алекса так измениться за неделю!

— Она Эшли! — заявил Адам.

Разговор прервался, потому что к ним подошел Дрейк и сказал, что с корабля ответили на сигнал и теперь готовятся поднять якорь.

— Черт бы тебя побрал, Адам! Ты собираешься позволить Алексе навсегда уйти из твоей жизни?! — в ярости крикнул. Мак.

Ответа не последовало. Адам повернулся к другу спиной и пошел прочь. Сокрушенно качая головой, Мак последовал за ним.

— Патруль идет! — прошептал стоявший на страже матрос.

— Сюда, — тоже шепотом сказал Мак, увлекая Адама по направлению к пустынной части набережной, где у них под сваями была спрятана лодка. Едва успел последний из них скрыться из виду, как патруль вышел на набережную и, не увидев ничего подозрительного, двинулся дальше. Когда патруль скрылся из виду, лодка вышла из укрытия и весла начали бесшумно резать темную воду.

Когда они отошли на безопасное расстояние, Адам спросил:

— Как вы оказались здесь, Мак?

— Несколько человек из моей команды были в Саванне в ту ночь, когда взвод английских солдат направился в сторону поместья Фоксуорт. Мои люди не знали, куда и зачем они направляются, и примчались в нашу бухточку предупредить меня и Дрейка. Решив, что англичане могут узнать, что мы стоим здесь на якоре, и послать солдат, я решил, что лучше отойти и стать на якорь неподалеку в открытом море. Мне в страшном сне не могло присниться, что они отправились за Лисом и Колдуньей.

— Когда ты узнал о случившемся?

— Как только мы увидели, что корабли не появились. Мы вернулись в бухту на другое утро, где нас на берегу ждал Джем. Он-то и объяснил нам, что произошло.

— Как только я услышал, что Алексе удалось спастись, я решил, что она нашла тебя и находится в безопасности на борту «Леди-колдуньи».

— Если бы она пришла к бухте, — сказал Мак, — то нашла бы ее пустой. — Последовала долгая пауза. — Адам, я просто не могу поверить…

— Забудь об этом, Мак. Я знаю, что ты сейчас скажешь, и не хочу этого слышать. Алекса не добралась до бухты. Она пошла прямо к Чарлзу. Лучше расскажи, как ты узнал, что сегодня ночью меня должны были забрать из камеры.

— Почти неделю мы ничего не могли выяснить. Опасались, что тебя уже нет в живых. А потом Дрю, одному из моих матросов, повезло. — И Мак рассказал, что узнал Дрю от Бейтса. — Не ахти что, но, сопоставив одно с другим, мы оказались в нужном месте в нужный час.

— Слава Богу, — тихо произнес Адам, чувствуя, что силы вот-вот покинут его. — Я вижу там «Призрак». Когда он пришел?

— Три дня назад. Нам пришлось соскрести краску с обшивки и превратиться в английских торговцев.

— Каковы ваши планы? — спросил Адам.

— Мы немедленно отплываем к заливу Чизпик, чтобы соединиться с флотом де Грасса.

— Славно! «Призрак» будет там рядом с вами.

— Ты уверен, что у тебя хватит на это сил, дружище? — неуверенно спросил Мак. — Твои раны еще не зажили, это очевидно. И Бог знает, что еще они с тобой сотворили.

— Сил у меня хватит, как только я почувствую под ногами палубу и вдохну соленый воздух.

Мак подвез Адама к стоявшему на якоре «Призраку», затем поднялся на борт своей «Леди А», стоящей рядом, а Дрейк отправился на «Леди-колдунью»». Через час все три судна вышли из гавани Саванна, взяв курс на север.

Неделю спустя они присоединились к большому флоту де Грасса из Вест-Индии, стоявшему на якоре в форту Генри. Это было 5 сентября 1781 года. Там они встретились с объединенными силами адмирала Худа и адмирала Грейвса. Плохо организованная атака англичан не позволила им выиграть в этот день. Позже французы и американцы объединились с адмиралом Дебаррасом и его восьмью судами и значительно превзошли численностью англичан. Грейвс отплыл в Нью-Йорк после сражения, которое оказалось решающим для исхода войны.

Тем временем Корнваллис в Йорктауне, штат Виргиния, ждал помощи от Клинтона в Нью-Йорке, поскольку его люди были сильно истощены и не хватало боеприпасов. Обещание Клинтона подойти ему на помощь с фронтом из двадцати шести судов и пяти тысяч человек рождало надежды, и Корнваллис продолжал сопротивление. 13 октября 1781 года, так и не дождавшись обещанного подкрепления, Корнваллис отступил, перейдя реку Йорк, чтобы идущему на помощь флоту было удобно снабдить его боеприпасами. Потерпев неудачу при отступлении и остро нуждаясь в боеприпасах, войска Корнваллиса пали под натиском соединенных сил ге-260 нерала Вашингтона и графа де Рошамбо, французского флота де Грасса и подоспевшей французской инфантерии под командованием Лафайетта. После неудачной попытки спастись Корнваллис сдался 17 октября 1781 года, положив конец войне в Америке.

Из мелочей развилась одна из самых крупных морских войн в истории. Действия флота, которые за несколько недель решили судьбу Йорктауна и американцев, были всего лишь эпизодами в огромной морской кампании, продолжавшейся в течение пяти лет в Карибском море, европейских и индийских водах. В этой обширной кампании принимали участие не только известные люди, такие как Джон Пол Джоунз, но и сотни пиратов — храбрые, свободолюбивые люди, такие как Лис, Колдунья, Мак, Дрейк и бесчисленное множество других, составлявших ядро американского флота.

Когда статьи мирного договора еще только предстояло выработать, сотни роялистов бежали на Бермуды и другие британские острова, а те, кто был предан делу американцев, смогли вернуться на свои земли, не опасаясь репрессий со стороны британцев за то, что боролись против короны.

Только весной 1782 года Адам получил возможность вернуться на плантацию Фоксуорта. Его сопровождал Мак. Дрейк, в награду за свою преданность, получил «Леди-колдунью», которую собирался использовать, чтобы учредить прибыльную морскую торговлю. Несмотря на протесты Адама, Дрейк не желал изменить название своего судна. «Леди-колдунья» стала легендой, и Дрейк был полон решимости сохранить название корабля.

Адаму, однако, не пришлось надолго задержаться на плантации. Он был известен как бесстрашный и неутомимый борец за свободу. И его вскоре вызвали на Континентальный конгресс, чтобы послать с миссией, от которой он поначалу отказался, но Мак уговорил его, поскольку должен был отправиться вместе с ним. В апреле 1782 года Адам и Мак поднялись на борт «Серого призрака» и отплыли в Англию. Прошло семь месяцев с тех пор, какАдам в последний раз виделся с Алексой.

Но пословица «с глаз долой — из сердца вон» была неприменима к Адаму. Он постоянно думал об Алексе — впрочем, не всегда воспоминания эти были нежными. Любовь, которую он некогда питал к ней, превратилась в пепел в сердце его. Тысячу раз он снова и снова переживал их слишком короткое прошлое и удивлялся, как могла она так измениться. Может быть, только Чарлз хотел его смерти, с надеждой думал Адам. Впрочем, не всели равно, кто подослал к нему наемных убийц. Ведь его смерть была бы прежде всего выгодна его жене.

Хотя его мысли об Алексе зачастую бывали резкими и тяжкими, он не мог не вспоминать о ней как о Колдунье. Господи, как же она была великолепна! Он не встречал женщин, подобных ей. Настоящая красавица. При этом гордая и смелая. Он никак не мог ни забыть ее, ни простить. Ее полная приключений жизнь значила для нее больше, чем роль его жены, с горечью думал Адам.

Однако несмотря на эти воспоминания — или благодаря им, — ненависть к ней постепенно разрасталась, как раковая опухоль. Доведись ему снова встретиться с ней, он не колеблясь убил бы ее.

Глава 21

Лондон, 1782 год

Путешествие по морю до Англии было кошмаром, который, как надеялась Алекса, ей никогда больше не придется испытать. Ее измучила морская болезнь — разумеется, тут сыграла свою роль беременность. Единственным преимуществом было то, что Чарлз не изводил ее своими домогательствами. Обязанности капитана поглощали все его время, и они почти не виделись.

Ни Алекса, ни Чарлз, ни большая часть света, если не считать Америку, не знали, что Корнваллис уже сдался и война закончилась к тому времени, когда они добрались до Англии. Эта новость дошла до них лишь через несколько недель. Пока же Алекса, все еще слабая и исхудавшая, оставалась узницей Чарлза.

Чарлз сразу перевез ее с корабля в свой лондонский дом, не дав ни с кем увидеться и поговорить. По правде говоря, ей и самой не хотелось ни с кем встречаться. И она радовалась возможности отдохнуть и поправиться.

К этому времени беременность ее уже стала заметна, и Чарлз запретил ей выходить из дома. Но после двух недель отдыха и хорошего питания состояние Алексы значительно улучшилось, и бездеятельность стала ее раздражать, особенно после активной жизни Колдуньи. И Алексе очень хотелось навестить отца, узнать, не простил ли он ее, а главное, заручиться его поддержкой.

Алексе также хотелось повидаться со старой служанкой Мэдди, заменившей ей мать. Двух недель, проведенных в постели, оказалось вполне достаточно, и Алекса твердо решила отправиться в особняк Эшли.

Алекса по-прежнему вызывала у него желание, но ее беременность отвращала его, и он с охотой посещал свои клубы и резвился с актрисами, в ожидании когда Алекса наконец родит. Не в характере Чарлза было хранить верность одной женщине, и поскольку он не мог обладать той, которую хотел в данный момент, он утешался с другими. Тем не менее он требовал, чтобы Алекса оставалась у него в доме, угрожая выдать ее властям, если Она вдруг оставит его. Колдунья хорошо известна в Англии, и он всячески подчеркивал, что если ее обнаружат, то непременно повесят, как только у нее родится ребенок. Пока волосы у Алексы сохраняли цвет бледного золота, в глазах Чарлза она оставалась Колдуньей — женщиной его мечты.

Алекса радовалась, что не может удовлетворить постельных притязаний Чарлза и что он редко бывает дома. Это давало ей некоторую свободу. Однажды, в прекрасный весенний день, она, нарушив приказ Чарлза, отправилась в особняк Эшли в наемном экипаже. Широкий плащ скрывал ее живот, и она то и дело убирала под капюшон свои белокурые волосы, гадая, узнает ли ее отец и позволит ли ей войти в дом.

Она нерешительно подняла и опустила медный молоток. Раздался громкий стук. Она отошла и ждала. Никто ей не открыл. Она постучала еще два раза и уже хотела уйти, как вдруг в дверную щель выглянула маленькая седоволосая женщина.

— Чем могу быть полезна, мисс? — приветливо спросила она.

— Мэдди? — ахнула Алекса, потрясенная тем, как сильно постарела домоправительница. — Это вы, Мэдди?

— Я вас знаю, мисс? — спросила та, всматриваясь в молодую женщину поверх очков.

— Ах, Мэдди, это же я, Алекса!

— Не может быть, мисс! — энергично запротестовала Мэдди. — У леди Алексы волосы черные как ночь, и я слышала, что она в Америке. Насколько мне известно, ее уже нет в живых.

— Еще как есть, Мэдди. Я вернулась. — Она шагнула ближе к близорукой старухе. — Всмотритесь в меня хорошенько.

Мэдди долго смотрела на Алексу, потом вдруг расплакалась:

— Ах ты Боже мой, Боже мой, это вы, миледи! Вы вернулись!

Дверь широко распахнулась, и Алекса вошла в дом. В вестибюле было холодно, в доме, насколько она могла заметить, прибрано. Но почему-то ей показалось, что здесь давно никто не живет. Ощущение это усилилось, пока она шла за Мэдди в гостиную, и превратилось в мрачное предчувствие, когда она увидела толстый слой пыли на мебели.

— Мэдди, в чем дело? Где отец? Не может же он до сих пор оставаться в деревне. Он что, болен? — встревожилась Алекса.

Мэдди еще горше заплакала.

— Садитесь, леди Алекса, — сказала она, сочувственно глядя на молодую женщину, и сдернула чехол с любимого стула Алексы.

— Что случилось, Мэдди? Не бойтесь, говорите. Не зная, как смягчить потрясение, Мэдди сказала:

— Ваш отец умер, миледи. Он прожил всего год после того, как вы уехали. Врач сказал, это сердце. Все случилось как-то вдруг, я никак не ожидала…

— Умер! А я и не знала! — воскликнула Алекса, вспомнив не те ужасные события, которые вынудили ее уйти излома, а добрые времена, когда сэр Джон Эшли ее обожал. Не колеблясь, она простила все зло, которое он причинил ей, поскольку ему причинила много страданий ее мать. Теперь все это казалось таким далеким и незначительным.

— Мы пытались найти вас, Алекса, — грустно продолжала Мэдди. — Поверенный вашего отца отыскал ваши следы в Америке и узнал, что вы вышли замуж за лорда Пенуэлла. Это правда?

— Да, я вышла за Адама. Это долгая история, когда-нибудь я расскажу ее вам. Но зачем меня искал поверенный?

— А как же, чтобы уладить дело с наследством, — ответила Мэдди. — Теперь все ваше — этот дом, загородное поместье, земля, все деньги; ваш отец оставил все вам.

Алекса уставилась на домоправительницу, широко раскрыв глаза:

— Отец не лишил меня наследства? После всего, что произошло?

— Вы не видели его после того, как убежали, миледи. Он был в отчаянии. Его словно подменили.

— Но все оставить мне… — прошептала Алекса, не веря своим ушам.

— Это он возместил вам ущерб, — объяснила Мэдди. — И уж верьте мне, Алекса, ваш родственник Билли Эшли просто в ярость пришел, когда узнал об этом. Похоже, он сильно рассчитывал на состояние вашего отца.

Алекса нахмурилась, вспомнив своего дальнего родственника Билли, нахального молодого человека, у которого состояние ее отца утекло бы, как вода сквозь решето.

— А теперь, когда вы вернулись в Англию, вам нужно только подписать бумаги и поселиться у себя дома, — радостно заявила Мэдди. — Ваш… ваш муж приехал с вами?

Налицо Алексы набежала тень.

— Н-нет, Мэдди, Адам еще в Америке, — помолчав, ответила она.

— Не важно, — бодро подхватила Мэдди. — Я велю немедля приготовить вашу комнату. Почти все старые слуги остались здесь, так что мы быстро все приведем в порядок. И в поместье тоже.

— Погодите, Мэдди! Я не могу остаться здесь. То есть пока не могу.

— Не можете? — Мэдди заморгала. — Но почему? Куда же вы пойдете?

— Я сказала, что это долгая история, Мэдди, но пока я остановилась у Чарлза Уитлоу.

— У Чарлза! Вашего бывшего жениха? Который бросил вас? Вы, верно, шутите!

— Хотела бы я, чтобы это была шутка. Но это правда. И… я не вольна отказаться от его покровительства.

Мэдди возмущенно ощетинилась:

— Что задумал этот негодяй, миледи? Или вы бросили мужа ради Чарлза? Расскажите мне все начистоту.

— Ах, Мэдди, я даже не знаю, с чего начать.

— Начните с самого начала, — тихо произнесла Мэдди, поудобнее усаживаясь в кресло. — С того дня, когда вы ушли. Вы тогда носили дитя лорда Пенуэлла. Кстати, где ваш ребенок? Вы оставили его у Чарлза?

— Я потеряла того ребенка, — с тяжелым вздохом ответила Алекса. Она рассказала обо всем, что произошло с ней за эти годы, в том числе и о своей теперешней беременности. А когда перешла к истории Колдуньи, Мэдди от ужаса округлила глаза:

— Ах нет, миледи! Ведь в Англии не найдется ни одного человека, который не знал бы о Колдунье и Лисе. Неужто вы и есть та самая Колдунья?

— Та самая, — с лукавым видом сказала Алекса. — Белокурые волосы и все такое. А Адам — это Лис.

— Я знала, что вы неисправимы, Алекса, но не до такой же степени. Вы, стало быть, сильно любите вашу новую родину, если защищали ее так отчаянно. Ясное дело, вы и мужа любите. Как я рада, что вы нашли настоящую любовь после всего, что вам пришлось пережить.

— Ах, Мэдди, я еще не все вам рассказала, — жалобно произнесла Алекса. — Адам считает, что я его бросила, чтобы жить с Чарлзом. Он думает, что я больше не люблю его. Чарлз заставил меня наговорить ему ужасные вещи, и теперь он, наверное, возненавидел меня.

Мэдди тяжело вздохнула:

— Чарлз знает, что вы — Колдунья, и пользуется этим! Он освободил Адама лишь после того, как вы пообещали поехать с ним в Англию.

— Да, но у меня не было выбора. Адама должны были повесить. Что еще мне оставалось делать? Очевидно, что я была нужна Чарлзу настолько, что он согласился на мои условия. Мы заключили… договор.

— А как же ваш муж, Алекса?

— Он жив, Мэдди, и это главное. В один прекрасный день я отправлюсь к нему и все объясню. Когда кончится война и Чарлз больше не будет представлять ни для меня, ни для кого бы то ни было угрозы.

— Жаль, что я ничего не могу дня вас сделать, миледи. — Мэдди сокрушенно покачала головой. — Как подумаю, что вас заставляют спать с этим грубияном против вашей воли… нехорошо это. Будь жив ваш отец, ничего подобного не случилось бы. На этот раз он встал бы на вашу защиту.

— На это я и надеялась, Мэдди. Вот почему и пришла сюда. Но… я еще не стала любовницей Чарлза. Понимаете, — призналась она, откидывая в стороны плащ, — я беременна. От Адама. И пока что м не удается держать Чарлза на расстоянии, но когда ребенок родится, не знаю, что будет.

— Ну, до этого еще далеко, Алекса. Мы что-нибудь придумаем до этого, — пообещала Мэдди.

— Может быть. — Алекса вздохнула и собралась уходить: — Мне пора. Если Чарлз придет, а меня не будет дома, он страшно разозлится.

— Этот трус ничего вам такого не сделал? — тревожно спросила Мэдди, бросив взгляд на красноречивые синяки на лице своей любимицы.

— Нет, ничего, — ответила та, подавив смешок. — Я думаю, он побаивается меня. Точнее, Колдуньи. Он видел ее в деле и знает, на что она способна. Но он может выдать меня властям, и в этом его преимущество. Пока. К тому же он знает, что я готова на все, лишь бы защитить моего ребенка.

Алекса стала прощаться, и тут Мэдди напомнила ей, что надо сходить к поверенному ее отца как можно скорее.

Опасаясь, что ей вряд ли удастся еще раз выбраться из дома, Алекса отправилась к поверенному. Мистер Картер, партнер конторы «Картер и Бигелоу», обрадовался, увидев ее, ведь его контора потратила много денег и времени, пытаясь разыскать пропавшую дочь сэра Джона Эшли.

— Я счастлив, что вы наконец появились, дорогая леди, — заявил Картер. — Мы уже почти потеряли надежду. Этот чертов… прошу прощения… этот повеса, Билли Эшли, торопит нас. Он твердо решил объявить себя наследником. И не появись вы в ближайшее время… Ну ладно, вы здесь, и это главное.

— Благодарю вас, мистер Картер, что не бросили меня. — Алекса торжественно улыбнулась.

— Таково было желание вашего отца, — сообщил Картер. — Я, видите ли, был рядом с ним, когда он умер. Он поручил мне сказать вам, что сожалеет обо всем и надеется, что вы его простите.

— Да, — кивнула Алекса, сдерживая слезы. — Я простила его.

— Тогда давайте займемся бумагами, леди Алекса. Они давно подготовлены и ждут вас. Все в порядке, вы сами увидите.

— Не сомневаюсь, мистер Картер. — Алекса улыбнулась и стала подписывать документы.

Тут вдруг Картер заметил, что она подписывается как Алекса Эшли Фоксуорт, графиня Пенуэлл.

— Вы замужем, миледи! — воскликнул он.

— Да, разве это усложнит дело, мистер Картер?

— В общем-то нет, но, согласно закону, все ваше имущество переходит к вашему мужу.

Алекса забыла о существовании этого архаичного закона, но в данный момент ей было все равно. Если Адам простит ее и вернется, она охотно отдаст ему все, чем владеет.

— Когда лорд Пенуэлл вернется в Англию, он будет управлять моим поместьем.

Картер шумно вздохнул, радуясь, что ситуация сама собой разрешилась.

— Насколько я понимаю, вы остались довольны и, надеюсь, сразу же переедете?

— Нет, — уклончиво ответила Алекса, поднимаясь. — Чуть позже. Пока я уже… устроилась. Но хочу, чтобы прислуга осталась на месте и ей платили жалованье из доходов, получаемых с поместья, пока мой муж или я не сможем сами всем управлять.

— Конечно, леди Алекса, — успокоил ее Картер. — Моя контора по-прежнему будет заниматься вашими делами, мы делали это с тех пор, как не стало вашего отца. Я вижу, вы сейчас не в состоянии заниматься этим самостоятельно. Не сомневайтесь, ваши интересы будут соблюдены.

— Благодарю вас, мистер Картер, — сказала Алекса.

— Если вам понадобятся деньги, — напомнил ей Картер, поскольку она собралась уходить, — снимите их с вашего банковского счета. Я тут же сообщу о вашем возвращении и дам соответствующие указания.

Когда Алекса вернулась, Чарлз напустился на нее. Его красивое лицо исказила гримаса, и он чуть ли не рычал. Алекса с утра ничего не ела и к тому же очень устала. Голова буквально раскалывалась от боли.

— Интересно, где вы были?! — заорал Чарлз. — Ведь я запретил вам выходить из дома. Вернулся пораньше, чтобы пообедать вместе с вами, мы ведь так мало времени проводим вместе, и вдруг узнаю, что вы ушли и даже не предупредили слуг.

— Вы мне не хозяин, Чарлз! — воскликнула Алекса.

— Хозяин, госпожа Колдунья, — презрительно фыркнул Чарлз. — Или вы забыли, что обязаны мне жизнью? И жизнью вашего ребенка? Не говоря уже о вашем муже.

— Я ничего не забыла, Чарлз. И я выполнила свою часть уговора. Я ходила навестить отца, вот и все. Почему вы не сказали мне, что он умер?

— Всему свое время, — ответил Чарлз. — Кстати, я сам об этом только что узнал. — Алекса повернулась к нему спиной. — Нечего разыгрывать из себя надменную аристократку, Алекса. — Он схватил ее за руку и повернул к себе: — Всем известно, что ваш отец от вас отказался и оставил все состояние Билли Эшли, дальнему родственнику.

Глаза Алексы сверкнули, но она прикусила язык, утаив от Чарлза, что отец передумал.

— Уберите руки, Чарлз! Я устала и проголодалась и не желаю терпеть ваши капризы!

— Капризы! — не унимался Чарлз, и лицо у него от возмущения пошло пятнами. — Да как вы смеете! Вы шлюха, моя прекрасная леди Колдунья! Все знают, что вы отдались этому мошеннику, лорду Пенуэллу, накануне нашей свадьбы. У меня есть сильное желание взять вас прямо на полу, даже брюхатой. Лучшего обращения вы просто не заслуживаете.

Чарлз швырнул ее на пол и начал расстегивать штаны.

— Коснитесь меня хотя бы пальцем, и я убью вас! — процедила Алекса сквозь зубы. — Когда я была Колдуньей, то научилась многому, а главное — постоять за себя. Если вы навредите мне или моему ребенку, клянусь, вы не заметите, как я воткну вам в спину нож.

Чарлз похолодел, пальцы, уже готовые расстегнуть ширинку, замерли. Устремленный на него взгляд Алексы был красноречивее всяких слов.

— А как же наш договор? Вы остаетесь изменницей, и еще не поздно передать вас властям.

— Я не нарушу своего слова, Чарлз, пока вы не нарушите своего. Вы не должны прикасаться ко мне до рождения ребенка.

— А потом? Будете ли вы делить со мной ложе?

Алекса кивнула, пряча за спиной скрещенные пальцы.

Густо покраснев, Чарлз повернулся и вышел.

Он решил принять меры и приставил к Алексе дюжего головореза, которого, по убеждению Алексы, нанял прямо на улице. Ей не разрешалось отлучаться из дома, только гулять в саду, и то лишь в обществе охранника, следовавшего за ней по пятам.

Чарлз нанял повитуху, которая охотно согласилась за хорошую цену выполнить его план. Они договорились, что когда Алекса родит, сказать ей, что ребенок родился мертвым. Маленький гробик, который Чарлз собирался закопать, будет пуст, а младенца отдадут супружеской паре, которая вырастит его в деревне, далеко от Лондона.

Теперь Алекса была полностью изолирована от внешнего мира. С Чарлзом держалась настороженно. Алекса поняла, что ей не на кого положиться, кроме как на саму себя.

И тут произошло нечто, коренным образом изменившее жизнь Алексы. Из разговоров прислуги она узнала, что война в Америке закончилась. Оттуда пришел корабль с донесением, что Корнваллис сдался, а Клинтон отплыл домой в Англию. И теперь ждали делегацию американцев, чтобы выработать условия мирного договора.

Алекса ликовала. Вместе с миром пришел конец ее зависимости от Чарлза. У нее больше нет причин оставаться под его властью, несмотря на данное ему слово. Пусть все узнают, что она — Колдунья, потому что один из пунктов договора даровал амнистию всем виновным в военных преступлениях. Алекса намеревалась сразу после родов вернуться в Америку, чтобы отыскать Адама. Она горячо молилась, чтобы он прошел через войну целым и невредимым. Когда она видела его последний раз, он был в ужасном состоянии.

Она сразу же начала собирать вещи, решив, что не останется с Чарлзом больше ни минуты. Когда он вернулся поздно вечером, то застал Алексу в гостиной.

— Почему вы не ложитесь спать, Алекса? Что-то с младенцем? В таком случае следует вызвать повитуху.

— Дело не в младенце, Чарлз. Война в Америке закончилась. Англичане разбиты и запросили мира.

— Вот как, — отозвался Чарлз. — Я что-то об этом слышал.

— Это все, что вы можете сказать? Господи, да ведь война кончилась! Неужели вы не понимаете! Вы больше не вправе мной распоряжаться! Я могу идти куда угодно и делать что хочу.

— Что же именно, дорогая? — язвительно осведомился Чарлз. — Куда вы пойдете и что будете делать?

— Чарлз, у меня есть дом. Я вам об этом еще не сказала, но мой отец оставил мне все — землю, доходы. Я богата и ни в чем не буду нуждаться, я более чем в состоянии прокормить себя и своего ребенка.

— Откуда вы все это узнали? — поинтересовался Чарлз. — Полагаю, это домоправительница вашего отца снабдила вас этими сведениями в тот день, когда вы отправились в особняк Эшли.

— Да, — с вызовом ответила Алекса. — В тот день я побывала также и у отцовского поверенного. Я подписала документы, и теперь все принадлежит мне.

— И вы сочли возможным утаить от меня эти сведения! — вскричал Чарлз, в ярости уставившись на нее.

— Это не имеет к вам никакого отношения.

— А как же ваше слово, Алекса? Или слово Эшли ничего не значит, и вы готовы с легкостью его нарушить?

— Я вынуждена была дать вам обещание при определенных обстоятельствах. Но обстоятельства изменились. В любом случае после рождения ребенка я нашла бы способ уклониться от выполнения своего обещания стать… стать вашей любовницей или женой.

— Я собирался жениться на вас, Алекса, — сказал Чарлз. — Знай я, что вы богаты, я бы уже давно это сделал.

— Вы, кажется, забыли, Чарлз, что у меня есть муж. Я не согласилась бы на двоемужество, а вы ничего не сделали, чтобы получить развод. Впрочем, это не важно.

Тут Чарлз разразился хохотом и никак не мог остановиться, слезы потекли по его щекам. Алекса была потрясена. Уж не потерял ли он рассудок?

— Что с вами? Вы сошли с ума?

— Ах, Алекса, как же вы наивны! — Чарлз задыхался, вытирая слезы. — Неужели вы думаете, что я оставил бы Лиса в живых, чтобы в один прекрасный день он явился за вами?

— Что… о чем вы говорите? — Алекса побледнела. — Я собственными глазами видела, как Адам покинул корабль и исчез в темноте.

— Зато вы не видели тех, кого я нанял, чтобы убить его, — сообщил Чарлз, злобно усмехаясь. — У этого человека было девять жизней, и я не верил, что палач до него доберется. Он мог спастись, как бы хорошо его ни охраняли.

— Вы презренный негодяй! — бросила Алекса, дрожа от бессильной ярости. — А откуда вы знаете, что его нет в живых? Мы отплыли почти сразу же, а он мог не попасть в вашу западню. Вы сами только что сказали, что у него больше жизней, чем у кошки?

— Этого можно не опасаться, — самодовольно улыбнулся Чарлз. — Вы видели, как слаб был тогда Лис. Тюремщики каждый день избивали его, а раны его еще не зажили.

Но надежда еще не умерла в сердце Алексы, и она возразила:

— Он мог спастись. И вы об этом не узнали бы.

— Вряд ли, — уклончиво ответил Чарлз. — Я точно знаю, что Лис мертв. Помните свет, который мы видели на берегу, как раз перед отплытием? Если помните, вы даже что-то сказали на этот счет. — Алекса кивнула. — Это был условный сигнал, сообщивший мне, что Лис — или Адам, как вам угодно — мертв. Я бы не отплыл от Саванны, не убедившись в этом.

Алекса вскочила и набросилась на Чарлза, расцарапав ему лицо.

— Вы злобная тварь! — кричала она. — Будь у меня шпага, я бы прикончила вас! Вы убили самого лучшего человека на свете! Я вас ненавижу! Наступит день, когда мы встретимся на равных условиях, я с наслаждением убью вас! Да поможет мне Бог!

Чарлз задрожал от страха. Он никогда не видел, как женщина, потрясенная горем, почти теряет разум. Он с трудом оторвал ее руки от своего залитого кровью лица. Чарлз достаточно знал об Алексе и Колдунье и понимал, что слов на ветер она не бросает. Скорее всего его ждет внезапная смерть от руки этой мстительной женщины.

— Успокойтесь, Алекса, подумайте о вашем ребенке.

— Я думаю о ребенке. О том, что он никогда не узнает отцовской любви.

— Полагаю, мне лучше уйти. Вы в отчаянии, и я боюсь за ваш рассудок, — сказал, пятясь, Чарлз.

— Ты боишься за свою жизнь, трус, и правильно делаешь! Прочь с глаз моих! Если я когда-нибудь увижу тебя, будь готов умереть!

Чарлз выскочил из дома. Такую, как Алекса, не приручишь. Он и не станет пытаться. Ему нужна женщина робкая, скромная, покорная мужу.

Алекса с трудом поднялась наверх, сотрясаясь от рыданий. Мертв! Адам мертв! Тупая боль грызла сердце, высасывая последние силы. Сомневаться в словах Чарлза не было никаких оснований, она четко помнила, как стояла с ним у поручней и задала ему вопрос о фонаре, который подмигивал им с берега. Почему-то тогда она предпочла не расспрашивать Чарлза, хотя он казался встревоженным, пока не заметил этот мерцающий свет, который, как она узнала теперь, сообщал о смерти Адама.

Казалось немыслимым, что она больше никогда не изведает его ласк, не услышит его низкий чувственный голос, нашептывающий слова любви. Еще больнее было сознавать, что он умер, так и не узнав, что дал жизнь ребенку. Скрывшись в своей комнате, Алекса заперла дверь и опустилась на кровать. Ее горе было слишком тяжелым, чтобы не облегчить его слезами.

На другой день рано утром Алекса вместе с вещами приехала в дом Эшли и, рыдая, упала в объятия Мэдди.

— Я надеялась, что вы вернетесь домой, миледи, — успокаивала ее Мэдди, — как только услышала о конце войны. Теперь вы в безопасности, милая моя. Чарлз больше ничего вам не сделает.

— Ах, Мэдди, Чарлз сделал мне такое, что вы и представить себе не можете. Он убил Адама! Нанял убийц!

Подведя ее к стулу, Мэдди, как могла, старалась успокоить свою госпожу:

— Может, все было не так, как говорит Чарлз. Не нужно так сокрушаться, милая моя. Вы навредите ребенку.

— Посмотрели бы вы на Адама в ту ночь. Он был так слаб, что едва держался на ногах, — причитала Алекса. — Он мертв. Я знаю.

— Чарлз не пытался вас удержать?

Алекса рассмеялась сквозь слезы:

— Этот трус? Он исчез. Я не видела его, когда уходила. Слуги сказали, что он не вернулся домой прошлой ночью. Я здорово его напугала, Мэдди, пообещав убить.

Глаза у Мэдди полезли на лоб. Ее дорогая Алекса изменилась до неузнаваемости. Перед ней стояла хладнокровная Колдунья. Чарлзу, пожалуй, и вправду стоило позаботиться о своей безопасности!

С помощью домоправительницы Алекса расположилась в доме, знакомом с детства. Хотя большую часть времени она проводила в загородном поместье отца, лондонский особняк Эшли был ей не менее дорог. Она размышляла о том, как будет проводить лето в деревне со своим младенцем. Может быть, там она наконец смирится со своим горем и научится жить без Адама.

В сердце своем она знала, что другого мужчины в ее жизни не будет. Благодаря отцу финансовые затруднения ей не грозят. Хотя жизнь отныне утратила для нее всякий смысл, она постарается устроить ее как можно лучше для ребенка Адама. Слава Богу, что у нее осталась частица дорогого ей человека.

12 мая 1782 года у Алексы начались схватки. Она не сразу сказала об этом Мэдди, чтобы не волновать ее. Но к вечеру домоправительнице стало ясно, что роды начались, и она немедленно послала за повитухой. Еще до этого Алекса сказала ей, что не хочет приглашать женщину, которую нанял Чарлз. Домоправительница навела справки и нашла опытную повитуху, известную своей чистоплотностью и добросердечием.

В десять часов в тот же вечер Алекса родила сына, которого назвала Дэвидом Эшли Фоксуортом. Сокращенно — Дэви. Роды прошли относительно благополучно. Алекса лежала, обнимая сына и дивясь чуду его появления на свет. Каждый крошечный пальчик у него был просто совершенством, как и головка, ушки и личико. Он был похож на отца.

К несчастью, у Алексы не было молока и пришлось нанять кормилицу. Алекса считала, что на нее пагубно повлияло известие о смерти Адама. Но какова бы ни была причина, Алексу огорчал тот факт, что Дэви с довольным видом сосет грудь другой женщины.

Алекса быстро поправилась после родов и буквально расцвела, став еще красивее. К этому времени волосы у нее снова стали черными и совершенные пропорции фигуры восстановились. Тем не менее она избегала общества. Мэдди постоянно корила ее за то, что она живет как затворница.

— Не можете же вы всю жизнь прятаться от людей, миледи, — ворчала Мэдди. — Вы молоды. У вас вся жизнь впереди. Вы еще полюбите.

— Нет, Мэдди, мне никто не нужен. Кроме Адама.

Мэдди стояла на своем, и тогда Алекса добавила:

— Почему вы не собираете вещи, Мэдди? Пожалуй, нам пора ехать в деревню. Я целую вечность не была там.

Через несколько дней Мэдди, Дэви и кормилица уехали в деревню. В последнюю минуту Алекса получила записку от поверенного Картера, который хотел ее видеть по срочному делу, и ей пришлось задержаться.

Эта встреча встревожила Алексу.

— Леди Алекса, я должен сообщить вам важную новость. Ваш единственный родственник мужского пола, хотя и очень дальний, сомневается в законности завещания вашего отца.

— Билли Эшли? Но… что он может сделать?

— Сначала скажите мне, леди Алекса, ваш муж действительно умер?

Алекса судорожно сглотнула.

— Каким-то образом Билли Эшли узнал об этом и теперь считает себя вашим опекуном. Пока вы не достигнете двадцатипятилетнего возраста, он намерен распоряжаться вашим состоянием.

— Господи! — ужаснулась Алекса. — Мне только что исполнилось двадцать три. За это время он разорит меня!

— Совершенно с вами согласен, леди Алекса, — сказал Картер.

— Он может это сделать?

— Он подал петицию королю. Через десять дней вы должны предстать перед судом и объяснить, почему считаете возможным самостоятельно распоряжаться своим имуществом.

Алекса тяжело вздохнула. Что еще может случиться в ее жизни? С какой стати такому моту, как Билли Эшли, позволят вмешиваться в ее жизнь? Почему считается, что женщина не способна вести собственные дела только потому, что родилась женщиной? Придется отправиться в Америку и вступить во владение поместьем Адама, чтобы не оказаться в зависимости от Билли Эшли!

— А Билли известно, что у меня есть ребенок? — вдруг спросила Алекса.

— Вряд ли, — медленно проговорил Картер. — Вы жили так уединенно.

— Хорошо. — Алекса вздохнула. — Я не хочу втягивать в это Дэви. Он едет в деревню, и я буду держать его там, пока все не уладится. Я знаю, что ваша контора сделает для меня все, что в ее силах, мистер Картер, — сказала Алекса, уходя.

Вернувшись в особняк Эшли, она хотела было увеличить штат прислуги, поскольку многие уехали с Мэдди, но потом передумала. Обслуживать нужно только ее, и ей вполне достаточно двух старых слуг, которые остались присматривать за домом. Оуэн может исполнять обязанности дворецкого и все прочие, а Берта, его жена, возьмет на себя стряпню и прочую работу по дому. Хотя эта пара жила в маленьком помещении над каретным сараем, что означало, что Алекса будет по ночам оставаться в доме одна, она решила, что бояться ей нечего. Как только Браун, кучер, вернется из деревни, она отошлет его обратно с запиской для Мэдди, в которой объяснит все. Алексе очень не хотелось разлучаться с сыном, но что поделаешь? Слава Богу, что есть Мэдди. Ей вполне можно доверить малыша.

Глава 22

Вытянув перед собой длинные ноги, Адам угрюмо разглядывал стакан эля. Он обнимал голые плечи смазливых бабенок, сидевших по обе стороны от него, но мысли его были далеко. Со времени своего прибытия в Лондон три дня назад он изведал все, от пьянства до шлюх, чтобы не думать о той единственной, которую любит. Алекса! Сколько раз за эти месяцы он мечтал о встрече с ней, о том, как рассмеется ей в лицо, когда она поймет, что все ее старания избавиться от него были напрасны, а также думал и о том, как покарает ее, если она попадется ему на глаза.

Господи! Мысль о ней решительно сводила его с ума. Он помнил, как сверкали ее фиалковые глаза, когда он ласкал ее, и как отвернулась от него, когда он так в ней нуждался. Как же она должна была ненавидеть его, чтобы желать ему смерти. Почему же так изменилась? Или она только притворялась, что любит его, пока не настал час, когда можно было отомстить за то, что он увез ее из дома, чтобы погубить ее отца? Видимо, так оно и есть, решил Адам. Не любовь к нему была в ее сердце, а ненависть.

— Что случилось, милок? — спросила женщина справа, бойкая брюнетка с ярко накрашенными губами и зелеными кошачьими глазами. Ее звали Люси, она была актрисой, прославившейся тем, что умела ублажать мужскую часть зрителей ее театра.

— А с чего ты взяла, что что-то случилось? — мрачно спросил Адам.

— Ты всегда такой мрачный? — мило надулась Люси.

— Может, его нужно малость подбодрить, — пропищала блондинка, которую Адам обнимал левой рукой.

Фанни, немного постарше Люси, не менее соблазнительная со своей зрелой фигурой и колдовской улыбкой, была не прочь спутаться с любым, кто придется ей по душе. А Адам явно пришелся. Его задумчивая красота привлекла ее, едва она заметила его среди публики, а усталое выражение его лица словно бросало ей вызов, перед которым она не могла устоять.

Адам, охваченный жаждой саморазрушения, немедленно пригласил обеих женщин поужинать с ним, намекнув, что впереди их ждет кое-что поинтереснее. И Люси, и Фанни с готовностью согласились. Теперь они ждали Мака, которому Адам предложил вкусить от прелестей одной из своих веселых спутниц.

Сумеречное состояние Адама и частые приступы депрессии, случавшиеся с ним за эти месяцы, тревожили Мака, и он редко оставлял его одного. Переговоры, ради которых они приехали в Англию, были отложены на пару недель, и Мак клял бездеятельность, из-за которой Адам слишком долго оставался наедине с самим собой. И теперь, когда он вошел в трактир и увидел, как Адам беззаботно ласкает двух женщин, явно актрис или шлюх, он энергично выругался. Ему так хотелось свести Адама с Алексой! Но Адам запретил ему даже упоминать ее имя, а также заходить к Алексе, но Мак решил поступить по-своему. Он считал своим долгом поговорить с Алексой, узнать, что заставило ее бросить Адама. То, что говорил Адам, казалось Маку совершенно неправдоподобным.

Заметив Мака, Адам помахал ему. И когда Мак подошел, сказал:

— Сегодня тебе повезло. Эти две прекрасные леди желают провести… провести время с нами. Садись, сейчас подадут ужин.

Мак сел, и тут же к нему подсела брюнетка, положив руку ему на бедро.

— Я — Люси. — Она наклонилась, чтобы показать ему белые груди, обнаженные чуть ли не до сосков.

Мак признательно улыбнулся Адаму, который тут же поднял стакан, без слов приветствуя друга. Адам едва дождался окончания ужина, так ему захотелось переспать с Фанни, чьи соблазнительные губы обещали притупить воспоминания о фиалковых глазах, окруженных густыми темными ресницами. И как только позволили приличия, он взял Фанни за руку, извинился и потащил ее вверх по лестнице в свою комнату. После Алексы у него еще не было женщины, да и потребности в этом он не испытывал.

— Господи, какой ты нетерпеливый! — рассмеялась Фанни, облизнув губы. Как только дверь за ними закрылась, Адам схватил Фанни, бросил на кровать и взгромоздился на нее.

— Ты что, не можешь подождать? — удивилась она. — Дай мне хотя бы раздеться.

— Нет! — И Адам задрал ей юбки. — Это потом. Я хочу тебя сию же минуту!

Он ворвался в нее, и она сначала застонала от боли, а потом от желания.

— Ах, да, да, — задыхалась Фанни, забыв обо всем на свете. Адам взорвался первым, но, будучи умелым любовником, продолжал, пока через мгновение Фанни не последовала за ним.

Потом, чувствуя себя виноватым, что обошелся с ней так бесцеремонно, чтобы изгнать из памяти женщину, которую действительно хотел, Адам раздел ее и принялся ласкать. Совершенно сбитая с толку первым в ее жизни мужчиной, который думал о ее удовольствии, Фанни готова была на все, лишь бы заполучить Адама в свое распоряжение. Через несколько часов она ушла, получив солидное вознаграждение и заручившись обещанием Адама через два дня повторить то, что произошло между ними.

Хотя физически Адам был удовлетворен, уснуть он не смог. Он не знал теперь ни минуты покоя. Адам оделся, спустился вниз, но там уже никого не было. Все разошлись по своим комнатам спать. Вместо того чтобы разбудить Мака и поговорить с ним, Адам купил вина и вернулся к себе, решив напиться до беспамятства.

Похмелье было тяжелым. Когда Адам проснулся, голова буквально раскалывалась. Чтобы прийти в себя, он выпил галлон чаю и почувствовал некоторое облегчение.

В конце концов Адам решил, что ему нужно встретиться с Алексой хотя бы для того, чтобы доказать ей, что он все еще жив, а также узнать, вышла ли она замуж за Чарлза Уитлоу. Интересно, какова будет ее реакция, когда она узнает, что ее брак недействителен. Может быть, она уже носит ребенка Чарлза. Эта мысль была невыносима, и он прогнал ее.

Адам не стал завтракать и ушел до того, как Мак проснулся. Он решительно подошел к дому Чарлза и постучал. Дверь открыл пожилой дворецкий.

— Мне необходимо поговорить с вашей хозяйкой, — сказал Адам тоном, не терпящим возражений.

— Госпожа, милорд, давно умерла, — ответил старый слуга. — А господин находится на пути в Индию. — Он уже хотел закрыть дверь, но что-то в голосе Адама остановило его, когда тот произнес:

— Умерла! Не может быть! Алекса не могла умереть!

Тут лицо дворецкого прояснилось.

— Я говорю, сэр, о леди Диане, жене сэра Чарлза, которая умерла родами. А леди Алекса уехала отсюда несколько месяцев назад.

Адам задохнулся от радости:

— А вы не знаете, где я могу ее найти?

— Нет, милорд, — ответил дворецкий.

На самом деле он знал, куда уехала Алекса, но он любил ее всем сердцем и на всякий случай солгал. Ему не понравился мрачный вид Адама. Пусть сам ее ищет, решил он, закрыв дверь перед носом у Адама.

Все еще дрожа, Адам вернулся в трактир. Не позавтракав, он проголодался и, приступив к еде, случайно услышал разговор двух мужчин, сидевших за соседним столиком. Судя по всему, это были поверенный и его клиент.

— Какие у меня шансы, Уэйн? — спросил тот, что помоложе, лет тридцати. У него были редеющие светлые волосы и резкие черты лица. Мешки под глазами свидетельствовали о соответствующем образе жизни.

— Трудно предсказать, что решит суд в вашем случае, Билли, но я полагаю, у вас немалые шансы стать опекуном леди Алексы Эшли, по крайней мере до тех пор, пока она не достигнет двадцати пяти лет. Разумеется, если за это время она не выйдет замуж.

— Я уж постараюсь, чтобы этого не случилось, — ухмыльнулся Билли. — Разве что она захочет выйти за меня.

— Вы совершенно уверены, что муж этой леди умер, Билли? Если нет, то все это пустая трата времени.

— Я слышал это от самого Чарлза Уитлоу до его отъезда в Индию, — самодовольно ответил Билли. — Именно он привез леди Алексу из Америки после смерти ее мужа. Как-то раз он сильно напился и намекнул на какую-то тайну в ее прошлом, но отказался рассказать, в чем суть дела. Хотите верьте, хотите нет, но мне показалось, что он здорово боится моей уважаемой родственницы.

Адам поперхнулся, пытаясь сдержать смех. В гневе Колдунья была страшна, и Чарлз это знал. Интересно, почему Чарлз и Алекса разошлись, особенно если учесть, что этот Билли Эшли вот-вот отнимет у Алексы ее состояние. Адам не знал, что Джон Эшли умер. Он частенько желал смерти этому человеку, но теперь это уже не имело значения. Зато он узнал, где живет Алекса. Она, конечно же, поселилась в доме Эшли. Но, не желая встречаться с ней в таком, отнюдь не лучшем виде, Адам отложил встречу до следующего дня.

Прежде чем появиться в доме Эшли, Адам нанес визит поверенному Уэйну. Он улыбнулся про себя, вспоминая эту встречу, равно как и ошеломленное лицо Билли, который случайно зашел в контору, пока Адам разговаривал с поверенным.

Клод Уэйн едва не свалился со стула, когда Адама провели в его контору и он представился.

— Вы муж леди Алексы Эшли Фоксуорт? — спросил поверенный. — Это невозможно, сэр! Адам Фоксуорт, лорд Пенуэлл, умер.

— У вас есть доказательства? — сухо спросил Адам, стряхивая невидимую пылинку с рукава своего безупречного фрака.

— Ну… э-э… то есть одного доказательства вполне достаточно, — сказал, запинаясь, Уэйн. — Вы можете доказать, что являетесь Адамом Фоксуортом?

— Разумеется, могу, — сказал Адам, очень довольный. Он вынул из кармана несколько документов, в том числе кредитное письмо и большой чек на его имя. Уэйн тщательно все рассмотрел, потом вернул бумаги Адаму. Лицо у него пошло пятнами, он был явно разочарован поворотом событий. У них с Билли Эшли имелись обширные планы, как получше обобрать леди Алексу, прежде чем она достигнет совершеннолетия. Но неожиданное появление мужа этой леди положило конец всем этим планам.

В этот момент Билли Эшли и заявился в контору, не удосужившись постучать.

— Что слышно из суда, Уэйн? — выпалил он, не заметив Адама, сидящего в кресле. — Хватит наших взяток, чтобы я смог распоряжаться состоянием Эшли?

Уэйн побледнел, жестом указав на Адама, который встал, выпрямившись во весь рост, перед Билли.

— Кто этот человек, Уэйн? — спросил Билли, и по спине у него вдруг побежали мурашки.

Поверенный откашлялся и заерзал на стуле.

— Боюсь, вас ждет потрясение, дорогой мой мальчик, — ответил он. — Это лорд Пенуэлл, муж Алексы Эшли, который чудесным образом воскрес из мертвых.

Билли воззрился на Адама. Лицо его исказилось от ярости.

— Не может быть! Чарлз не стал бы лгать! Это самозванец!

— В Англии найдется немало людей, готовых удостоверить мою личность, — спокойно произнес Адам. Опасный блеск его ледяных глаз не остался не замеченным Билли Эшли. — Полагаю, что поверенный Уэйн вполне удовлетворен моими документами. Что же до Чарлза Уитлоу, боюсь, его сведения неверны. Как видите, я не похож на призрака.

Поклонившись, Адам вышел, сопровождаемый громкими проклятиями Билли. Он весело рассмеялся, чего с ним давно не случалось, и пребывал в состоянии эйфории, пока не оказался перед дверью дома Эшли. Было уже поздно, потому что Адам сначала побывал в театре и отложил свидание с разозлившейся Фанни до следующего вечера.

Мак просил Адама взять его с собой, когда он пойдет к Алексе, но Адам не согласился. Мак опасался, как бы Адам не причинил ей вреда, но Адам заверил его, что ничего подобного не случится.

— Стану я марать об нее руки! — презрительно бросил Адам.

— А ведь ты неплохо позаботился о ней, — напомнил Мак. — Ты бы мог стоять в сторонке и ничего не делать, и она все потеряла бы из-за Билли Эшли.

— Нет, не мог. Мое имя, как одного из американцев, прибывших вырабатывать условия мирного договора с Англией, рано или поздно стало бы известно. Мне ни в коем случае не следовало поддаваться на твои уговоры и ехать сюда. Кроме того, по закону имущество Алексы принадлежит мне. Я не мог позволить, чтобы такая ценная собственность перешла в руки человека вроде Билли Эшли.

— Я не стал бы говорить об этом Алексе, — усмехнулся Мак. — Она наверняка считает, что вся собственность принадлежит ей.

— Закон есть закон. — Адам поморщился, представив себе выражение лица Алексы, когда он скажет ей, что намерен войти во владение ее собственностью. — Я намерен сообщить ей, что ее муж очень даже жив, несмотря на все ее усилия в обратном направлении.

Дом казался нежилым. Тусклый свет был виден только в одном месте, и тот проникал через окно в задней части дома. Но Адама это не отпугнуло. Он знал, что Алекса здесь. С решимостью, порожденной долгими месяцами размышлений об этой встрече, Адам громко постучал. Прошло несколько мучительных минут. Никто ему не открыл. Он уже решил уйти и вернуться утром, но тут дверь медленно отворилась.

Алекса уснула, свернувшись в кресле в отцовской комнате. На коленях у нее лежала открытая книга. Оуэн и Берта уже ушли к себе, и Алекса, которая никак не могла уснуть, думая о том, как она предстанет перед судом через несколько дней, забрела в кабинет и здесь уснула. Грохот у входной двери заставил ее мгновенно проснуться, но прошло несколько минут, прежде чем она сумела собраться с мыслями. В изумлении она пошла к двери, еще не до конца проснувшись. Ей не пришло в голову осведомиться, кто это явился в такой поздний час; не подумала она и о том, что открыть дверь означает впустить в дом опасность. Она думала лишь о том, не случилось ли чего-нибудь с Дэви. Высоко подняв лампу, Алекса медленно открыла дверь.

При первом же взгляде на Алексу, на ее красивое лицо, раскрасневшееся во сне, черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, сердце Адама учащенно забилось. Обуздав свои чувства, он погрузился в бездонные фиалковые глубины, потому что Алекса широко раскрыла глаза, увидев его.

— Это ты! — Голос ее походил на гортанный хрип, напомнивший о Колдунье. — Не может быть! Ты же умер!

— Я не умер, Алекса, — холодно ответил Адам. — Я очень даже жив, но не благодаря вам.

Алекса поднесла дрожащую руку к горлу.

— Адам! Слава Богу! — И она во второй раз в жизни упала в обморок.

Адам подхватил ее прежде, чем она рухнула на пол, погасив при этом свет, потому что лампа выпала у нее из рук и разбилась. Оглядевшись, он никого не увидел. Слуг явно отпустили на ночь. Закрыв ногой входную дверь, Адам хмуро посмотрел на Алексу, мирно покоившуюся в его объятиях, поднялся по лестнице, вошел в первую же спальню и положил Алексу на кровать. По воле случая это оказалась комната Алексы.

Он зажег лампу, намочил полотенце и залюбовался женой, по которой так истосковался. Насмотревшись вдоволь, он положил полотенце ей на лоб и расстегнул пуговицы на лифе. Спустя некоторое время Алекса пошевелилась, тихо простонала и заметалась. Потом пришла в себя и увидела, что рядом с ней на кровати сидит Адам.

— Ах, Адам, любовь моя. Это правда, ты жив! Мне не померещилось!

— Да ну же, Алекса, — насмешливо сказал Адам. — Как вы можете в этом сомневаться?

Она с трудом села, только сейчас заметив, какой суровый у Адама вид, как холоден его взгляд. О Господи, ведь он ее ненавидит! И никогда не простит!

— Во время нашей последней встречи вы не оставили у меня никаких сомнений насчет ваших чувств, — сказал Адам. — Почему вы хотели моей смерти, Алекса? Я все могу понять, но не это.

— Да нет, Адам, это не так. Вашей смерти хотел Чарлз! Он все и устроил тайком от меня. Я только недавно узнала, что он нанял убийц, чтобы они напали на вас, когда вы сойдете на берег. Как все это было?

— Мак как-то разузнал, что задумал Чарлз, подоспел вовремя и спас мою шкуру. Так что, как видите, любовь моя, — он с горечью произнес эти слова, — ваша попытка прикончить меня не увенчалась успехом. Если ваш любовник хотел моей смерти, лучше бы оставил меня палачу.

— Адам, вы должны выслушать меня, — с мольбой произнесла Алекса. — Я сделала все это, чтобы спасти вашу жизнь. Чарлз обещал освободить вас, если я вернусь с ним в Англию.

— В качестве его любовницы?

— Да, но… — Тут Алекса осознала, что Адам не слушает ее. Его взгляд был прикован к соблазнительной части ее груди и шеи, которые были видны в расстегнутом лифе.

Его руки потянулись к ней, длинные пальцы стали гладить ее шею и грудь.

— Ну и как он, Чарлз? — тихо спросил Адам. — Он заставлял тебя стонать, как я? Проделывал он все те штучки, которые тебе нравятся? Все, чему я научил тебя?

Алекса задохнулась, она не могла говорить, потому что сильные руки вдруг сжались вокруг ее шеи, а лицо превратилось в маску боли.

— Адам, — сказала она, запинаясь, — ты делаешь мне больно.

— Не больнее, чем ты сделала мне, держу пари. — Он сильнее сжал пальцы. Алекса побелела, потом покраснела и поняла, что ей не избежать смерти.

— Я… тебя… люблю… — с трудом выговорила она, и он ослабил хватку.

— Ах Боже мой, Алекса! — Адам содрогнулся. — Ты разве не понимаешь, что я чуть было не убил тебя? Не понимаешь, как близка ты была к смерти?

Он резко отодвинулся, не в состоянии совладать со своими чувствами. Долгие месяцы он мечтал о том, как жестоко обойдется с Алексой, когда встретится с ней. И он чуть было не осуществил своего намерения. Господи, что это с ним? Что она ему сделала? Он глубоко вздохнул, пытаясь совладать со своими разбушевавшимися чувствами, круто повернулся и бросил на Алексу испепеляющий взгляд:

— Что произошло между вами и вашим любовником? Он уже испробовал вас? А вы его?

Алекса попыталась заговорить, но не смогла: во рту у нее пересохло, горло саднило. Адам налил воды в стакан из кувшина, стоявшего рядом, и нетерпеливо ждал, пока она сможет заговорить.

— Я… я ушла от Чарлза, как только пришло сообщение, что война закончилась. Это означало, что он больше не представляет для меня опасности.

— Опасности? Выдумаете, я настолько глуп, что поверю, будто Чарлз насильно уложил вас в постель?

— Да… нет… то есть я хочу сказать, что Чарлз меня не принуждал спать с ним. Я никогда не разделяла с ним ложе.

Адам устало вздохнул:

— Вы не один месяц прожили с Чарлзом. И вы думаете, что я поверю, что вы никогда с ним не спали?

— Нуда. Ах, Адам, ведь я была… — Она прикусила язык. Нет, она не скажет Адаму о Дэви, пока не узнает, что он собирается с ней делать. Ведь он может отобрать у нее сына. А в Дэви — вся ее жизнь, и, чтобы оставить его у себя, она пойдет даже на убийство.

— В чем дело, Алекса? — спросил Адам, с любопытством глядя на нее.

— Ничего… я хотела сказать, что у меня просто не было желания.

Адам расхохотался, и Алексе стало страшно.

— Ваши нелепые объяснения не делают вам чести, любовь моя.

Он нагло оглядел ее с головы до пят, и его дымчатые глаза сверкнули дьявольским светом.

Осознав, что Адам не верит ни единому ее слову, Алекса подумала, что лучше бы он ушел. И никогда не возвращался. А то узнает о сыне и предъявит на него свои права.

— Зачем вы приехали в Англию, Адам? — спросила она, нахмурившись. — Или вы проделали такой путь только для того, чтобы сообщить мне, что вы меня ненавидите?

— Я вообще не собирался встречаться с вами. Я приехал в Англию в составе делегации, уполномоченной вести переговоры о заключении мирного договора. В дом Эшли меня привел один ваш родственник, Билли Эшли.

— Билли! Какое он имеет к нам отношение?

— Я случайно узнал, что ваш отец умер и оставил вас богатой женщиной, — небрежно пояснил Адам. — И еще я узнал, что Билли Эшли пытается прибрать к рукам ваше состояние и добивается, чтобы его сделали вашим опекуном. Я быстро вывел его из этого заблуждения. Можете забыть о Билли Эшли и обо всяких его замыслах.

Алекса потеряла дар речи.

— Вы сделали это для меня? Но… я не понимаю. Если вы меня так ненавидите, то почему…

— Любовь моя, не обольщайтесь, — презрительно бросил Адам. — Я сделал это для себя. Я ваш законный муж, и ваше состояние теперь принадлежит мне. Или вы действительно решили, что я позволю вашему богатству ускользнуть из моих рук с такой легкостью?

— Вы негодяй! — воскликнула она и, бросившись на него, чуть не сбила с ног. — Вон отсюда! Вы мне не нужны!

— Я слышал, что Чарлз находится на пути в Индию. Кем вы его заменили? Такая страстная женщина, как вы, не может долго жить без мужчины. — Он проговорил это с убийственным спокойствием и неожиданно прижал ее к себе. Она ощутила, как плоть его разбухает и тычется ей между ног.

— Черт бы вас побрал, Адам, оставьте меня в покое. Я не отдамся вам. Если вам требуется женщина, идите и найдите себе шлюху!

— Шлюха у меня есть, — грубо рассмеялся он, швырнул ее на кровать и лег на нее, придавив всей своей тяжестью. — Вы ведь моя жена, Алекса, или вы забыли об этом?

— Я ни о чем не забыла, и вашего презрения я не заслужила. Я спасла вам жизнь, черт бы вас побрал! Лучше бы вас повесили!

— Возможно, — тихо произнес Адам.

И прежде чем она успела проговорить что-то язвительное, Адам впился ей в губы поцелуем, который должен был наказать ее, а также выразить его презрение.

Алекса сопротивлялась, но в какой-то момент почувствовала, что дыхание замерло у нее в груди, потому что поцелуй его стал глубже, а язык ворвался ей в рот, разящий, бьющий, оскорбительный в своей откровенности. Его пальцы больно впились в нежную плоть ее предплечий, и Алекса пожалела, что под рукой у нее нет шпаги.

Едва Адам коснулся ее губ своими губами, как забыл обо всем на свете. Кровь в нем забурлила и бежала по жилам, раскаленная добела. Слегка приподнявшись, он начал срывать с нее одежду, пока наконец перед его распаленным взглядом не предстали ее груди.

Он оторвался от ее губ и жадно впился в сосок.

— Это насилие, Адам! — с трудом проговорила Алекса.

Не обратив внимания на ее слова, Адам продолжал тискать ее груди, даже не заметив, что они стали более пышными. Он сорвал с нее всю одежду, не переставая покрывать поцелуями ее тело. Затем разделся сам и возобновил атаку.

— Вы изменились, Алекса, — пробормотал он, сладострастно шаря руками по ее телу, заново открывая те сокровенные места, думать о которых запрещал себе все эти долгие месяцы. Страсть и гнев двигали им, когда он тискал ее.

— Если вы хотели причинить мне боль, то вам это удалось.

— Вы заслужили это, черт побери!

— Адам, я не буду… — упрямо сказала она.

— Будете, — оборвал ее Адам.

Постепенно Алекса оказалась втянутой в водоворот его страсти.

Он обхватил губами один ее сосок, потом другой, провел губами по ее ребрам, потом по животу и ниже. Алекса задохнулась и вцепилась ему в волосы.

— О Боже мой, Адам, не нужно!

Теперь Алекса уже тяжело дышала, вскрикивала, умоляла:

— Я этого не выдержу. Адам! Перестань! Ты мучишь меня!

Желание сводило ее с ума, она взорвалась на миллионы частиц. Тогда Адам ворвался в нее.

— Я и забыл, какая ты хорошая, — простонал он, чувствуя, как она сомкнулась вокруг его плоти. А потом все слова были забыты, страсть взяла над ним верх, и Алекса отвечала ему так, как никогда раньше. Она соскучилась по мужской ласке, если только гневную страсть Адама можно было назвать лаской.

В ту ночь Алексе не удалось уснуть. Адам никак не мог ею насытиться. Снова и снова он добивался от нее ответной реакции, снова и снова она корчилась и стонала под ним. Утром все тело у нее ныло, под глазами пролегли темные тени.

Солнце уже стояло высоко, когда, проснувшись, Алекса увидела, что Адам мирно спит рядом с ней. Лоб у него разгладился, и он казался совсем молодым. Алекса почти простила ему то, что он так дурно обошелся с ней. Почти, но не до конца. Если бы только он выслушал ее и поверил, что она его любит.

Внезапно размышления Алексы прервала Берта, явившаяся с подносом.

— Вы долго спали сегодня, миледи, — сказала старая женщина, — вот я и подумала, что вам захочется для разнообразия позавтракать в постели.

Алекса села на кровати так резко, что простыня упала, и удивленная Берта увидела ее белые груди, покрытые красными пятнами. Когда взгляд Берты упал на Адама, все еще мирно спавшего рядом с ее госпожой, она выронила поднос, и завтрак разлетелся во все стороны. Вздрогнув, Адам вскочил, выставив напоказ голое мускулистое тело.

— Ах, миледи! Прошу прощения! Я не знала!

Она накинула на голову передник и заломила руки.

— Ничего страшного, Берта, — успокоила ее Алекса, набросив халат. Адам снова лег и накрылся простыней. — Это лорд Пенуэлл, мой… мой муж.

Передник медленно опустился.

— Но… но… я думала… мы думали…

— Я знаю, Берта, все думали, что Адам умер, но, как видите, он жив и здоров. Ступайте на кухню, а я потом спущусь и все вам объясню.

Искоса бросив взгляд на довольное лицо Адама, Берта подобрала с пола еду и вышла.

От сардонической улыбки Адама Алекса вскипела и, подбоченясь, с вызовом посмотрела на него:

— Вы шокировали эту бедную женщину чуть ли не до смерти, Адам Фоксуорт!

— Ей нужно привыкать, потому что я собираюсь поселиться здесь. Этот дом гораздо удобней моей теперешней квартиры, — лениво протянул он и добавил: — Здесь так много места, что, пожалуй, я предложу Маку поселиться вместе с нами.

— Значит, Мак в Лондоне? — спросила Алекса, явно обрадованная.

— Да, — ответил Адам, прищурившись. — Вижу, эта новость доставила вам удовольствие.

Алекса вспыхнула:

— Мак — мой друг.

— Я не очень-то верю в это. После того, что вы сделали.

Он встал и начал собирать свою одежду, как ни в чем не бывало расхаживая голым. Алекса опустила глаза.

— Я велю Берте приготовить для вас комнату, — сказала она.

— Мне вполне подойдет и эта, — возразил Адам. Тут он заметил, что ее взгляд устремлен на его плоть, разбухающую прямо у нее на глазах.

Алекса ахнула и подняла глаза.

— Вы все еще не насытились мной? — спросил он. — Наверное, Чарлз уехал очень давно, потому вы такая алчная.

— Н-нет, Адам, я просто… — Она густо покраснела.

— Не разыгрывайте передо мной скромницу, любовь моя. Либо ложитесь снова в постель, либо перестаньте так смотреть на меня.

— Идите к черту! — сердито крикнула Алекса. — Вы законченный негодяй, Адам Фоксуорт!

— А вы — ненасытная Колдунья! — Он рассмеялся и повалил ее на смятую постель.

Прошел еще час, прежде чем Адам наконец оделся и вышел из дома, сказав Алексе, что вернется к вечеру и приведет трех гостей — Мака и еще двоих, назвать которых не удосужился.

Полдня Алекса провела, объясняя Берте и Оуэну, почему они не должны говорить Адаму о Дэви, а затем наняла всю необходимую прислугу и стала готовиться к приему гостей. Она послала записку Мэдди, объяснила ситуацию и умоляла позаботиться о Дэви, пока она не выяснит, как Адам собирается поступить с ней.

Если понадобится, она была готова забрать малыша и уехать куда угодно, только бы Адам их не нашел. Особенно если он будет и дальше унижать ее. Но все же она — его жена, и, судя по всему, Адам намерен пользоваться своими супружескими правами. Видимо, богатство имеет для него немалое значение и он не собирается выпустить его из рук, чего бы это ему ни стоило.

Ах, почему она любит его так сильно? Когда-нибудь, надеялась она, он выслушает ее и поймет, что она готова была на все ради спасения его жизни.

Днем прибыли сундуки Адама и сундуки Мака, и Алекса велела отнести их наверх. Она лукаво улыбнулась, велев отнести сундуки Адама в комнату в самом конце коридора, зная, как он разозлится. По крайней мере ей больше не нужно тревожиться из-за Билли Эшли, позарившегося на ее наследство.

Глава 23

Мак прибыл уже к вечеру, и Алекса бросилась ему в объятия.

— Как я рада вас видеть, Мак! — воскликнула она. — Хорошо, что вы остановитесь у нас.

Она заметила, что Мак не выразил особого восторга, увидев ее, но виду не подала. Возможно, Мак тоже думает, что она желала Адаму смерти.

— Это была не моя идея, — пожал плечами Мак. — Я понятия не имел, что вы с Адамом… э-э… наладили отношения. Когда сегодня днем я вернулся в свою комнату в трактире, то узнал, что мои сундуки увезли к вам и что меня ждут к ужину. Что все это значит, Алекса?

— Вы не видели Адама?

— Нет, он не вернулся в трактир. — Мак помолчал, пристально глядя на нее. — Он был с вами прошлой ночью? Трудно в это поверить. Все эти месяцы он даже не желал слышать вашего имени.

Алексу бросило в жар.

— Адам по-прежнему меня ненавидит, — произнесла Алекса с горечью. — А вернулся он ко мне потому, что узнал, что я стала богата.

— Разве можно его за это винить? Он понимал, что вы хотели спасти свою жизнь, но было жестоко с вашей стороны дать ему понять, что вы стали любовницей Уитлоу.

— Я вынуждена была это сделать, но на самом деле все было не так.

— Вы не приказывали убить Адама?

— Как вам могло нечто подобное прийти в голову? — воскликнула Алекса. — Я люблю Адама! И уж кто-то, а вы это хорошо знаете.

— Расскажите мне всю правду, — попросил он, подводя ее к стулу. — Мне хочется вам верить, но факты — упрямая вещь.

— Я пыталась все объяснить Адаму, но он не поверил. Не знаю, поверите ли вы?

— Случись это со мной, не поверил бы. Но постараюсь быть беспристрастным. Начните с той ночи, когда солдаты пришли за вами и Адамом.

Алекса рассказала все — до того момента, когда Адам постучал в дверь ее дома накануне вечером. Умолчала лишь о рождении Дэви. Мак сразу почувствовал, что она чего-то недоговаривает, и пытливо посмотрел на нее.

— Что вы утаили от меня, Алекса? Ведь Чарлз никогда не смог бы подчинить себе Колдунью. Вы проткнули бы его шпагой и сбежали с тем, кого любите. Я хорошо вас знаю.

— Может быть, не так хорошо, как вам кажется, — возразила Алекса.

— В этом Адам пытался меня убедить, — сухо сказал Мак. — Будьте добры объяснить мне, как удалось Чарлзу удерживать вас столько времени?

— У меня были на то важные причины. Я носила под сердцем дитя.

— Дитя Адама?

— Да! И должна была его защищать. Я думала, Чарлз сдержит слово и позволит Адаму уйти, как и обещал. Иначе не осталась бы с ним.

— Негодяй, угрожал выдать вас, если не подчинитесь! — понял наконец Мак.

— Да. Ноя никогда не была любовницей Чарлза! Никогда!

— Вы сказали все это Адаму? Не могу поверить, что Адам продолжал упорствовать, узнав о ребенке. Это девочка или мальчик?

— Мальчик, — с улыбкой ответила Алекса. — Я назвала его Дэви. Но Адаму я не сказала о сыне.

— Не сказали? Господи, Алекса, как вы могли?

Алекса вздернула подбородок:

— И не скажу! Адам ненавидит меня и может отобрать сына. Такое право у него есть.

— Он провел с вами ночь, Алекса?

— Да, — нехотя ответила она.

— Значит, не так уж он вас и ненавидит, а?

— Он мужчина, и этим все сказано.

— Скажите ему о сыне, Алекса, — посоветовал Мак.

— Нет, пока нет. Скажу, если он снова полюбит меня и будет мне доверять. Пусть он возьмет все, что у меня есть, но не ребенка.

Мак покачал головой:

— Хотите, я ему скажу?

— Нет, Мак, прошу вас, не делайте этого! — Алекса побледнела. — Я умру, если Адам отберет у меня Дэви!

Видя отчаяние Алексы, Мак скрепя сердце согласился:

— Хорошо, Алекса, но, если возникнет такая необходимость, я все расскажу Адаму.

Спустя некоторое время Мак и Алекса разошлись по своим комнатам переодеться к обеду.

Когда Алекса появилась в столовой, Мак уже был там.

— Вы очаровательны, Алекса, — сказал он, окинув взглядом ее изящную фигурку. Шелковое платье абрикосового цвета открывало шею и плечи, юбка была подхвачена красно-коричневыми розетками, из-под нее виднелась нижняя юбка такого же цвета, отделанная абрикосовыми оборками.

Алекса надеялась, что Адам оценит ее старания выглядеть в этот вечер как можно лучше для него и его друзей. Подумав об этих таинственных гостях, Алекса уже была готова спросить у Мака, знает ли он, кто они, когда из вестибюля донеслись голоса.

— А, кажется, ваш заблудший супруг наконец-то вернулся, — сказал Мак и повернулся к двери.

Появился Адам, и Алекса сразу поняла, что он не совсем трезв. Вид у него был помятый. Он бросил на Алексу косой взгляд, ни слова ей не сказав, и обратился к Маку.

— Вижу, ты получил мою записку, — лениво протянул он. — Я рад, что ты решил переехать.

— Ты не оставил мне выбора, — сухо ответил Мак. — Я вернулся к себе и обнаружил, что все мои сундуки увезены.

— Надеюсь, жена устроила тебя удобно? — Его взгляд скользнул в сторону Алексы, и он слегка округлил глаза, заметив, как она хороша, а потом обратился к двери, где на пороге в нерешительности стояли две женщины. — Входите, леди. — Адам очаровательно улыбнулся. Мак громко застонал:

— Нет, Адам, нет! Как ты мог? — Он перевел взгляд на Алексу, которая словно приросла к месту.

Галантно введя женщин в комнату, Адам объявил с довольным видом:

— Алекса, хочу представить вам Люси и Фанни. Обе они хорошо известны театральным завсегдатаям. С моим другом вы уже знакомы, леди. А это, — он сделал выразительный жест, — моя жена, леди Алекса.

— Ваша жена! — пискнула огорченная Фанни. — Вы никогда мне не говорили, что женаты.

— Какое это имеет значение? — Адам небрежно пожал плечами.

Глаза Фанни, синие, как китайский фарфор, широко раскрылись. Она переводила взгляд с Адама на Алексу, выражение лица было красноречивее всяких слов. Фанни прижалась к Адаму и кокетливо улыбнулась. Почти половина мужчин, с которыми она спала, были вынуждены вступить в брак без любви. Она старалась скрасить им жизнь, давая то, чего не могли или не хотели дать жены.

— Нет, — ласково проворковала она, — это не имеет никакого значения, милок, иначе зачем бы ты привел меня в свой дом?

Алекса наконец обрела дар речи:

— Это мой дом, и, я полагаю, Адам, вам лучше отвести ваших… э-э… подружек пообедать куда-нибудь в другое место.

Тряхнув локонами и вздернув подбородок, она повернулась, чтобы уйти, но Адам схватил ее за руку:

— Это мой дом, Алекса, а это мои друзья. А теперь сядьте, чтобы мы могли насладиться трапезой.

Мак хотел было вмешаться, но решил, что в этом нет надобности, потому что Алекса выпрямилась и сказала со всем презрением, на которое была способна:

— Идите к черту, Адам!

И вышла, шурша шелковыми юбками, оставив после себя тонкий запах духов.

Едва Алекса удалилась, жизнь словно ушла из Адама, из него словно выпустили воздух. После чего он повел себя почти что грубо, предоставив возмущенному Маку поддерживать разговор.

Адам почти не прикасался к еде, зато не переставая пил. Он был зол. Зол на Алексу за то, что та не осталась, за то, что он ее унизил, и еще злее на самого себя за то, что навлек на свою голову все эти неприятности. Вначале эта идея показалась ему очень забавной. Он просто хотел причинить боль Алексе. Фанни никогда не вызывала у него настоящего желания. Во время трапезы он не мог не сравнивать ее грубую красоту с утонченной привлекательностью Алексы.

Он думал, что будет забавно смотреть, как Фанни и Алекса едят за одним столом, понимая, что делятся друг с другом одним и тем же мужчиной. Но все обернулось не так, как он задумал. Кривая усмешка заиграла в уголках его рта, когда он вспомнил, как гневно сверкали фиалковые глаза Алексы. Как это похоже на Колдунью! Его Колдунью! Его, и Чарлза, и скольких еще? — подумал он, еще больше помрачнев.

Мак весь кипел от возмущения. Как может Адам обращаться с Алексой, как законченный мерзавец? Маку хотелось хорошенько встряхнуть его и рассказать о сыне. Он уже пожалел, что обещал Алексе не раскрывать ее тайны.

Но в тот вечер Мак не смог остаться с Адамом наедине. Ему пришлось проводить Люси до дому, и бойкая брюнетка без труда заманила его в свою постель.

Что же касается Фанни, она была просто счастлива отдаться Адаму и вся трепетала от предвкушения. Но когда они добрались до ее комнаты, у Адама пропало всякое желание насладиться ее прелестями.

Было уже очень поздно, когда Адам вернулся в особняк Эшли. Громко ворча, он с топотом пробирался по неосвещенному дому, с большим трудом нашел лестницу и осторожно поднялся наверх. Там он остановился перед комнатой Алексы, подергал дверную ручку и громко выругался, обнаружив, что дверь заперта:

— Проклятие! Впустите меня, Алекса!

Алекса проснулась от громкого стука и никак не могла прийти в себя.

— Вы слышите меня? Откройте дверь!

— Уходите, Адам! — крикнула Алекса. — Ваша комната в конце коридора!

— Моя комната здесь!

— Нет! В чем дело? Вам наскучили ваши шлюхи?

— Фанни тут ни при чем. Впустите меня!

— Идите к черту!

Задыхаясь от ярости, Адам заявил:

— Нет такой двери, которая могла бы меня удержать!

Алекса похолодела, вспомнив, каким устрашающе сильным Адам бывает в гневе, однако снова послала его к черту.

Тогда Адам принялся бить плечом в дверь. Она зажгла лампу, и в этот момент дверь распахнулась. Адам навис над ней, задыхаясь от ярости.

Алексу тоже охватила ярость, и она с вызовом смотрела на мужа.

— Что вы собираетесь делать, Адам? — Голос ее звенел. — Унизить меня? Наказать? Вам это удалось, вы привели в мой дом двух девок. Но я не собираюсь терпеть подобные выходки, изображая из себя покорную жену!

Господи, она просто великолепна, подумал Адам. И ни одна женщина в мире ее не заменит. Алекса — его жена, и он хочет только ее. Сию же минуту!

Онемев, Алекса смотрела, как его гнев уступил место похоти.

— Нет! Не приближайтесь ко мне! Я ненавижу вас, Адам!

Он сам себе был противен, потому что, утратив контроль над собой, быстро разделся и буквально ворвался в нее. Она колотила его кулаками, крича от возмущения и боли. Наконец он слез с нее и откатился в сторону, тяжело дыша.

Алекса не плакала; плакать она не могла. Она чувствовала себя униженной. Даже в самом начале их связи Адам не обращался с ней так гнусно. В глубине души она понимала, что между ними все кончено. Своим поступком он доказал, что действительно ненавидит ее.

Адам заговорил так тихо, что ей пришлось напрячь слух:

— Прости меня, любовь моя. Я не хотел причинить тебе боль! Я слишком много выпил, а когда вернулся и увидел, что дверь заперта, словно лишился рассудка.

— Зачем вы вообще вернулись, Адам? Чтобы показать, что предпочитаете Фанни? Или эта шлюха не смогла удовлетворить вас? Я знаю, каким требовательным вы бываете.

— Черт побери, Алекса, я не спал сегодня с Фанни.

— Почему же от вас несет ее дешевыми духами?

— Вы не вправе меня упрекать, потому что были любовницей Уитлоу.

— Никогда! Никогда я не была любовницей Чарлза!

Адам разозлился было, но им тут же овладела похоть. Нев силах устоять перед его неистовыми ласками, Алекса сдалась, охваченная желанием.

Она обхватила его ногами, и он проник в ее влажные теплые недра. Каждый толчок Алекса встречала восторженными криками и стонами. Миг блаженства они испытали вместе. Реальность отступила.

Когда Алекса проснулась, Адама не было, и она испытала разочарование, как обычно, когда просыпалась одна, не зная, вернется ли к ней муж вообще. Поэтому она удивилась, обнаружив, что он не ушел, а сидит в столовой и завтракает.

— Доброе утро, — весело сказал он. — Хорошо ли вы спали?

Алекса не ответила.

— Почему вы молчите?

— Адам, я отказываюсь понимать вас, — сказала она наконец. — То вы ненавидите меня, то страстно ласкаете.

— Я всегда ласкаю желанную женщину, — мягко ответил он.

— Вы глупы, Адам. Я никогда никого не любила, кроме вас.

— Ели бы я мог вам поверить, я был бы счастливейшим человеком в мире, — ответил Адам. Затем порывисто встал, извинился и ушел.

Алекса лукаво улыбнулась ему вслед. Она чувствовала, что его отношение к ней смягчилось. Если они будут продолжать в том же духе, она скоро сможет рассказать ему о Дэви. Она ужасно соскучилась по малышу и решила съездить в деревню.

Адам был полностью поглощен своими делегатскими обязанностями. Они с Маком уходили рано утром и возвращались к обеду. Днем он обращался с Алексой вежливо, а по ночам предавался яростным ласкам. Взять ее силой он больше не пытался. Алекса чувствовала, что еще немного, и он сдастся.

В деревне Алекса долго играла с малышом, который подрос с тех пор, как она оставила его там, расспрашивала Мэдди обо всем, что произошло, и домой вернулась поздно. Поначалу Адам не обратил на это внимания, но взволнованный вид Алексы насторожил его.

— Где вы были, любовь моя?

— Ездила за покупками. — Она небрежно пожала плечами.

— А где же покупки?

— Ничего подходящего не нашла.

— Вы уверены, что ездили именно за покупками?

— Ради Бога, — вмешался Мак, догадавшись, куда ездила Алекса. — К чему этот допрос? Разве Алекса не вольна уходить и приходить, когда ей заблагорассудится?

От Адама не укрылась улыбка, которую Алекса подарила Маку. Адам смотрел на них, сузив глаза и скривив губы.

— Ты пытаешься защищать ее, Мак? От меня что-то скрывают?

Мак вспыхнул и переглянулся с Алексой.

— Не понимаю, о чем ты?

Адам посмотрел на Алексу и сказал язвительно:

— Вы обзавелись любовником?

Алекса едва сдержала смех:

— После вас не остается сил на любовника.

В последующие недели Адам, вернувшись домой пораньше, раза два не застал Алексу и снова стал ее подозревать. Поразмыслив, он решил отомстить ей.

Адам не виделся с Фанни с тех пор, как привел ее к себе домой обедать. Теперь Алекса охотно разделяла с ним ложе, он был вполне сыт и доволен и забыл о том, что она желала его смерти. И снова у Адама помутился разум от ревности, и он решил использовать Фанни в качестве орудия мести.

Алекса, видя, что ее частые отлучки вызывают у Адама подозрения, поняла, что придется рассказать мужу о том, что у него есть сын. Теперь, когда отношения у них с Адамом наладились, она считала это вполне естественным.

Совершенно случайно Алекса узнала, что Адам ей изменяет. Что он снова встречается с Фанни. А может, он и не переставал видеться с ней. Однажды во второй половине дня она увидела, как он входил в театр, где играла Фанни. Алекса ехала в своей карете и попросила кучера остановиться. Примерно через полчаса Адам снова появился, и на руке у него повисла сияющая Фанни. Алекса вышла из кареты.

— Алекса! — сказал Адам, очень довольный, что его так быстро раскрыли. Он собирался только поухаживать за Фанни, пока Алекса не почует неладное. В Лондоне слухи распространяются быстро, и он не сомневался, что она услышит о его проделках либо от Мака, либо от кого-то из слуг. — Что ты здесь делаешь?

— То же самое я могу спросить у вас, — спокойно ответила Алекса.

— Как видишь, я зашел к… другу.

— Как это мило с твоей стороны, — ответила Алекса.

— Ревнуешь, любовь моя?

— Не больше, чем вы, — отозвалась она небрежно.

И, качнув бедрами, Алекса снова уселась в карету и велела кучеру ехать, даже не оглянувшись.

— Проклятие! — выругался Адам, и лицо у него пошло пятнами.

— Не обращай на нее внимания, милок, — проворковала Фанни. — Пойдем ко мне. Я заставлю тебя забыть об этой скучной мегере.

— Скучной! — сердито воскликнул Адам. — Да тебе никогда не сравниться с этой женщиной. Она гордая, смелая…

Фанни уставилась на него, раскрыв рот.

— Господи, — вздохнул он, — что это я говорю?

Но он уже не мог взять свои слова обратно, даже если бы и хотел, а он не хотел. И будь он проклят, если позволит кому-нибудь владеть Алексой. Она у него единственная, и он ни на кого ее не променяет.

Схватив Фанни за руку, он потащил ее по улице.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она.

— К тебе домой. А хочешь, отвезу тебя еще куда-нибудь, только скажи!

— Ты хочешь вернуться к ней, — обиженно сказала Фанни. — А я-то думала, что ты терпеть ее не можешь!

— Да, Фанни, я собираюсь вернуться к жене. Она моя единственная любовь.

— Ты просто пользовался мной, — надулась Фанни.

— Прости. Я не хотел причинить тебе боль.

Фанни невесело рассмеялась:

— Боль? Не будь дураком. Я с самого начала знала свое место. Женщины вроде меня хватают удовольствия где могут и ничего не ждут взамен. Мне нравилось быть с тобой, Адам, но когда я увидела твою красотку-жену, то я поняла, что у меня нет никаких шансов.

— Ты славная девушка, Фанни, и я искренне прошу прощения, что воспользовался тобой. — Адам сунул руку в карман и протянул ей пачку банкнот. Фанни хотела отказаться, но он сказал: — Ты это заслужила, милая. Если бы не я, ты бы занялась… другими делами. Желаю тебе всего хорошего.

И Адам ушел. Он решил поговорить с Алексой. Он не станет смотреть, как другой крадет привязанность женщины, которую он любит больше жизни.

Слишком много они с Алексой пережили, чтобы предать это забвению.

Глава 24

Когда, дрожа от едва сдерживаемой ярости, Алекса вернулась домой, кучер из загородного поместья подал ей письмо от Мэдди. Заболел Дэви, и она должна приехать немедленно. Понадобилось меньше получаса, чтобы она побросала в саквояж несколько платьев и выскочила из дома. Она задержалась ровно на столько, чтобы сказать Оуэну, куда едет и зачем, предупредив его никому не говорить об этом, даже Адаму, который уже начал вызывать восхищение у старого слуги. Кучер пустил лошадей быстрой рысцой, и они помчались по улицам.

Вернувшись домой, Адам был несколько раздражен, узнав, что никого нет, кроме слуг. Он сел и стал ждать, а поскольку время шло и Алекса не возвращалась, забеспокоился. Она, наверное, так огорчилась из-за Фанни, что бросила его. Господи, что же он натворил!

Воображение Адама нарисовало ему Алексу в объятиях другого. И Адам бросился наверх в спальню, проклиная себя за то, что не сразу заглянул туда. Увидев открытый гардероб и заметив, что в нем не хватает нескольких платьев, Адам громко застонал. Так он и знал! В ящиках тоже не хватало интимных принадлежностей туалета. Алекса ушла! И винить в этом он может только самого себя!

Спустившись вниз, Адам стал расспрашивать Оуэна.

— Вы не знаете, куда могла уехать моя жена? — спросил Адам, совершенно пав духом.

Оуэн опустил голову, чтобы не смотреть Адаму в глаза, и ответил так, как велела ему Алекса. Прежде всего он должен хранить верность семье Эшли, какое бы восхищение ни вызывал у него лорд Пенуэлл.

— Нет, милорд, леди Алекса ничего мне не сказала, кроме того, что уезжает и вернется через несколько дней.

— Вы уверены, что она вернется?

— Да, милорд, думаю, миледи вернется.

— Хорошо, Оуэн, — сказал Адам, опускаясь на стул. — Постойте, принесите мне вина.

За этим занятием и застал его Мак, вернувшись домой через пару часов. Бутылка была пуста, и Адам был сильно пьян.

— Черт побери, Адам, что случилось? — Мак укоризненно покачал головой. — Оуэн мне сказал, что ты сидишь так уже не один час. Намекнул, что ты «пьян в стельку» — кажется, именно так. А где Алекса?

— Ушла, — промямлил Адам, раскачиваясь в кресле. — Разумеется, к любовнику. Я сам в этом виноват.

— Адам, что за вздор ты несешь! — вздохнул Мак. — У Алексы нет никакого любовника. Ты единственный, кто ей нужен.

— Это было когда-то.

— Расскажи, что случилось.

Из бессвязного рассказа Адама Мак все же понял, что произошло.

— Ты еще глупей, чем я думал, — сказал он, когда Адам умолк.

Адам кивнул:

— Я люблю ее, Мак.

— Пора бы тебе в этом признаться. Пойдем, я помогу тебе лечь. Утро вечера мудренее.

Но утром Адам и Мак получили сообщение, что комиссия по заключению мирного договора собирается снова и их ждут при дворе. Все последующие дни Адам уходил рано и возвращался поздно.

Как-то вечером после особенно утомительного дня Адам был так взвинчен, что никак не мог уснуть. Ему не хватало рядом нежного тела Алексы. Скорее бы закончились эти проклятые сборища. Почти все было согласовано, и министрам короля оставалось лишь подписать документ.

Прошагав взад-вперед почти целый час, Адам почувствовал, что голоден, и пошел через весь дом на кухню. Дверь была приоткрыта, в щель проникал свет, идо Адама донеслись тихие голоса. Оуэн и Берта сидели за столом и пили чай. Адам уже хотел войти, но тут услышал имя Алексы и остановился.

— Бедняга, — покачала головой Берта. — Нехорошо леди Алекса поступает со своим мужем.

— Нас это не касается, — сказал Оуэн. — У леди Алексы наверняка есть на то причины.

Берта прищелкнула языком, ее симпатии были явно на стороне Адама.

— Ей следовало бы сказать лорду Пенуэллу, он имеет право знать о Дэвиде.

Адам похолодел. Дэвид! Любовник Алексы?

— Не распускай язык, Берта. Что делает моя госпожа в деревне, это ее дело. Скоро она вернется и объяснит мужу, почему уехала так неожиданно в загородное поместье Эшли.

Адам не стал дожидаться конца разговора. Он бросился наверх, ему нужно было обдумать услышанное. Теперь он хотя бы знал, куда уехала Алекса и с кем. Он дрожал при мысли, что именно сейчас она, быть может, находится в объятиях этого самого Дэвида. Как долго продолжается эта связь? Тут он вспомнил, сколько раз не заставал Алексу дома. Какой же он дурак, что снова поверил ей!

На другое утро Адам, как обычно, ушел с Маком, но вместо того чтобы присутствовать на переговорах, попросил разрешения отлучиться на пару дней, сославшись на семейные дела, не терпящие отлагательства. Его отпустили, хотя и неохотно, и он умчался, оставив Мака в полной растерянности. Он намеренно ничего не сказал Маку, потому что знал, что тот попытается его остановить. Но его гордость требовала ясности. Адам был полон решимости убить любовника Алексы, но еще не решил, как накажет неверную жену.

Взяв одну из лучших лошадей из конюшни Эшли, Адам помчался в поместье Алексы, прихватив с собой шпагу и пистолет. Лицо его было мрачно, глаза суровы, на подбородке подергивался мускул. «Обоим нам не жить, — думал Адам, — либо Адам Фоксуорт, либо Дэвид».

Алекса, которую срочно вызвали в деревню, добралась туда необычайно быстро. К ребенку уже вызвали врача.

— Ах, миледи, хорошо, что вы приехали, — сказала Мэдди, едва Алекса вошла в дом. — Доктор сейчас осматривает малыша. Он последнее время почти ничего не ел, но мы ничего плохого не заподозрили, пока сегодня утром не начался жар.

— Жар! Господи, Мэдди, неужели оспа? — с замиранием сердца спросила Алекса.

— Я… я не знаю, миледи, доктор еще не вышел из детской.

Без лишних слов Алекса бросилась мимо всхлипывающей Мэдди в детскую и вскрикнула, увидев красные язвочки, осыпавшие крошечное тельце. Врач обернулся на звук ее голоса.

— Миледи, я не слышал, как вы вошли.

— Он умрет, доктор? — спросила Алекса сквозь слезы. — Дэви умрет?

К ее немалому удивлению, врач улыбнулся.

— У вашего малыша ветрянка, миледи, — сказал он. — Почти все дети ею болеют.

— Это не оспа? Вы уверены?

— Нет, миледи, не оспа; хотя ветрянка тоже бывает в тяжелой форме, но у вашего сынка она пройдет без осложнений. Он здоровый малыш и через несколько дней пойдет на поправку.

У Алексы гора с плеч свалилась. Она прижала к себе ребенка. Никогда в жизни она не испытывала такого страха, даже когда ее ждала встреча с палачом. Алекса подумала о том, как бесценна жизнь и как она коротка. Она была не права, скрывая от Адама сына. Ребенку нужен отец. Как только Дэви поправится, она привезет его в Лондон.

Как и предсказал врач, болезнь протекала обычным путем. Оставшиеся следы были совсем маленькими — над правой бровью и под левым ухом. Решив показать сына отцу, Алекса не знала, что ее ждет. Адам мог привязаться к Фанни, тем более что Алекса таинственно исчезла, не сказав ему ни слова.

Все же Алекса надеялась, что Адам поймет, что заставило ее уехать с Чарлзом. Поймет и простит.

Как только врач объявил, что Дэви можно отвезти в город, Алекса сообщила Мэдди о своих планах.

— Слава Богу! — вздохнула та, воздев глаза к небесам. — Пора уже Дэви познакомиться со своим отцом. Если бы вы не упрямились, лорд Пенуэлл уже радовался бы сыночку.

— На то были причины, — мрачно ответила Алекса. — Но теперь это не имеет значения. Соберите одежду Дэви. Мы едем завтра.

Но ближе к вечеру приехал Адам.

Каждая миля, которую проезжал Адам, казалась ему десятью, каждая минута — часом. Он знал, что Алекса — женщина чувственная и легковозбудимая, но ему хотелось думать, что она такая только для него. Когда наконец он решил простить ей Чарлза, появился Дэвид. Неужели Алексе чего-то не хватает в нем? Ярость его возрастала с каждой минутой. Ему не терпелось вонзить шпагу в горло воображаемому любовнику Алексы.

Адам сообщил удивленному конюху, кто он такой, и оставил ему свою лошадь. Потом вошел в огромную парадную дверь и спокойно объявил о своем прибытии. Через две минуты на него с любопытством смотрела пожилая женщина, и ее светлые глаза блестели при виде крупного мужчины, буквально излучавшего силу и самоуверенность.

— Чем могу быть вам полезна? — спросила Мэдди, сразу же догадавшись, кто этот красавец, хотя никогда не видела мужа Алексы.

— Кто вы такая? — спросил Адам.

— Домоправительница леди Алексы. Меня зовут Мэдди.

Адам бросился в дом мимо удивленной Мэдди.

— Я — лорд Пенуэлл, муж леди Алексы, — заявил он.

— Я сразу догадалась, — приветливо улыбнулась Мэдди: — Моя госпожа часто о вас говорила. Но я не думала, что у вас такой суровый вид.

Лицо Адама мгновенно смягчилось. Слуг пугать ни к чему, решил он, поняв, что Мэдди — именно та женщина, которая заменила Алексе мать. Алекса часто рассказывала, как она любит добрую домоправительницу.

— Где моя жена? — спросил Адам.

— Она в спальне с Дэвидом, — просияла Мэдди.

От ее слов на лице Адама появилось мрачное и яростное выражение, и Мэдди не поняла, что она такого сказала, пока Адам не рявкнул:

— Господи! Эта женщина потеряла стыд! Пала так низко, что принимает любовника, не таясь перед слугами.

И прежде чем Мэдди смогла что-то объяснить, он помчался наверх, перепрыгивая через ступеньку, полный решимости сломать любую дверь, если потребуется, пока не найдет Алексу и ее л юбовника.

— Третья дверь слева! — крикнула Мэдди. — Но вы заблуждаетесь, милорд. Дэвид — это не…

Мэдди замолчала, услышав, как треснула дверь и испуганно вскрикнула Алекса.

Мэдди мудро решила уйти. Пусть Алекса с мужем сами разбираются в своих чувствах. Алекса должна многое объяснить. Существование сына будет для Адама потрясением. Неизвестно, чем все это кончится. Мэдди посоветовала остальным слугам последовать ее примеру, и те быстро ушли из передней части дома, оставив Алексу с Адамом наедине.

Алекса лежала на кровати, нашептывая сыночку нежные слова. Он улыбался ей и что-то лепетал в ответ.

— Милый мой Дэвид, — шептала она, щекоча его круглый животик, — я люблю тебя больше жизни. Я сделаю все, лишь бы ты был счастлив и благополучен.

Адам стоял за дверью, кипя от ярости. Шпага вылетела из ножен, и ногой, обутой в сапог, он распахнул дверь, которая не была заперта и не требовалось ее вышибать. Его ледяной взгляд остановился на Алексе, загораживающей любовника своим стройным телом.

Едва дверь распахнулась, как Алекса заслонила сына и, обернувшись, обомлела.

В дверях стоял Адам, обнажив шпагу, в его серых глазах собрались грозовые тучи, прядь волос упала на лоб.

— Я застал вас на месте преступления, Алекса! Пусть ваш любовник защищается. Или он предпочитает прятаться под женскими юбками?

— Адам!. — ахнула Алекса. — А мы собрались завтра утром в Лондон.

— Мы! Вы собирались привезти любовника с собой? Отодвиньтесь, Алекса, дайте ему встать. Я хочу видеть его лицо прежде, чем убью его. Никто не сможет отобрать у меня жену!

Алекса едва сдерживала смех:

— Адам… я… я…

— Что здесь смешного, Алекса? — разбушевался Адам. — Кто этот негодяй? Вы принадлежите мне, Алекса. Я люблю вас!

— Что? Что вы сказали?

— Сказал, что хочу убить самоуверенного негодяя, который вознамерился украсть ту, кого я люблю!

— Вы говорите серьезно? Вы действительно меня любите?

Все еще держа наготове шпагу, что выглядело довольно забавно, Адам сказал после паузы:

— Ну и что, если это так? Моя любовь к вам не спасет вашего любовника.

Алекса села на кровати.

— Я всегда любила вас, Адам. Но об этом мы поговорим позже. Здесь есть один человек, с которым я хочу вас познакомить.

— А, этот неуловимый Дэвид, полагаю, — процедил Адам сквозь зубы, сжав рукоятку шпаги. — Пустите меня к этому ублюдку!

Алекса обернулась и, обняв Дэви, выставила его перед собой:

— Познакомьтесь с вашим сыном, Адам. Его зовут Дэвид, но я зову его Дэви. И он не ублюдок. Его отец — беспощадный Лис, а мать — жена Лиса, Колдунья.

Адам выронил шпагу, и она со звоном покатилась по полу. Он разинул рот, глаза его опасно блеснули. Младенец! Всего лишь младенец, и, если верить Алексе, его сын! Ноги у Адама подкосились. Он осторожно подошел к кровати и взглянул на ребенка. Серые глаза — такие, как у него, взгляд серьезный. Адам протянул ему палец, Дэви схватил его и попытался сунуть в рот. Потом рассмеялся, глядя на отца, а тот, очарованный, смотрел на него, и сердце его наполнилось нежностью.

— Почему? Почему вы не сказали Мне о Дэви? Или вы так меня ненавидите, что решили жестоко наказать?

Алекса густо покраснела:

— Все наоборот, Адам. Это вы меня ненавидели. Я собиралась сказать вам о Дэви, как только вы поймете, что любите меня и поверите, что я никогда не была любовницей Чарлза.

— Черт побери, Алекса, это не оправдание!

— Я боялась, что вы отберете у меня Дэви!

Он видел, что Алекса страдает, и это разрывало ему сердце. Неужели он был так безжалостен к ней?

— Господи, Алекса, не рассказать мужчине, что у него родился сын… Его кровь и плоть!

Алекса ничего не ответила. Счастливая, она положила ребенка на руки мужа. На его лице отразилась целая буря чувств. Только теперь Алекса поняла, что не должна была разлучать отца с сыном. Алекса рассказала мужу, почему осталась с Чарлзом. Надо было сохранить Дэви. К тому же Чарлз обещал освободить Адама из тюрьмы. Но обманул ее и нанял убийц, чтобы они покончили с Адамом.

— Я собиралась сказать тебе, что ношу твоего ребенка, но британцы появились в ту ночь, и я не успела. Я выбежала через дверь в кабинете и оказалась в руках Чарлза Уитлоу, который явился на плантацию предупредить меня, узнав, что туда отправился отряд, чтобы схватить нас. Когда он узнал, что я и есть Колдунья, — продолжала Алекса, — он решил не отпускать меня. Отвез в Саванну и потребовал, чтобы я вернулась с ним в Англию.

— Ты поехала с ним из-за младенца, — сказал Адам, который наконец-то все понял.

— Будь на то моя воля, я с радостью умерла бы вместе с тобой, но я не могла обречь на смерть твоего ребенка. Он должен был жить. Чтобы заручиться моим согласием, Чарлз придумал заговор, и в результате тебя отпустили на волю. Я… я с готовностью согласилась стать его любовницей, чтобы спасти твою жизнь.

— Но Чарлз никогда не собирался отпускать меня, — с горечью произнес Адам. Он сел на край кровати и осторожно положил дитя между ними. — А любовницу он получил.

— Нет! — воскликнула Алекса. — Я никогда не была его любовницей! Ему не хотелось спать с беременной женщиной. Он согласился подождать до рождения ребенка. Как только кончилась война, я ушла от пего. Он больше не мог меня шантажировать угрозами сдать властям как изменницу.

— Мне сказали, что он уехал в Индию.

Алекса расхохоталась:

— Трус! Когда он сказал мне, что ты умер, я пригрозила убить его, как только рожу, и, видимо, он мне поверил. С него хватило и одной стычки с Колдуньей.

— А ты бы это сделала? Убила бы его?

— Без малейших угрызений совести, — заверила его Алекса. — Он сказал, что заплатил за то, чтобы тебя убили, и моя ненависть к нему не знала границ. Если бы я не носила Дэви, я наложила бы на себя руки.

— Возблагодарим Господа за Дэви, — пробормотал Адам. — И за Мака, который спас меня.

— Аминь! — торжественно произнесла Алекса.

— Вам удалось договориться, не причинив друг другу телесных увечий?

На пороге стояла Мэдди, спокойно созерцая выломанную дверь, висевшую на петлях. Все остальное, похоже, уцелело.

— Мэдди, как вам удалось управлять этим адом? — спросил Адам.

— Теперь вы знаете, чего ожидать от мистера Дэви, — усмехнулась Мэдди. — Кстати, об этом молодом человеке — ему пора спать.

Адам, прежде чем передать ребенка домоправительнице, смерил ее суровым взглядом:

— Только потому, что я в хорошем настроении — я ведь только что узнал, что я отец, — прощаю вас за помощь Алексе в осуществлении ее дурацкого плана держать меня в неведении относительно моего сына. Но если вы или кто-либо другой еще раз что-то замыслите против меня, я не буду так снисходителен.

Мэдди только кивнула в знак согласия:

— Да, милорд.

После чего унесла малыша из комнаты, осторожно прикрыв за собой сломанную дверь.

— Это относится также и к тебе, любовь моя, — сурово сказал Адам, проведя рукой по ее роскошным волосам и ласково привлекая ее к себе. — Никогда больше не пытайся что-то скрыть от меня.

— А как насчет Фанни? — парировала Алекса. — Я еще не простила тебя за то, что ты спал с этой девкой.

— Я не спал с Фанни с тех пор, как переехал в дом Эшли, — возразил Адам. — Мне только хотелось вызвать твою ревность, когда я решил, что ты обзавелась любовником. Как мог я спать с Фанни после того, как спал с тобой?

Алекса широко раскрыла глаза.

— Если ты лжешь, Лис, я проткну тебя шпагой, — пригрозила она. — Я еще не забыла, как ею пользоваться.

— Я уже победил тебя однажды. Или ты забыла?

Она упрямо вздернула подбородок:

— Удачное попадание, не больше.

— Единственное удачное попадание, которое я когда-либо сделал, это то, которое лишило тебя девственности, — лукаво улыбнулся Адам.

— Адам! — Алекса густо покраснела.

Охваченный желанием, Адам раздел ее, разделся сам, запечатлел на ее губах поцелуй, стал ласкать ее груди, живот, бедра. Он вошел в нее с громким стоном, и вскоре оба взмыли на вершину блаженства. А когда спустились на землю, Адам сказал:

— Никогда не думал, что может быть так хорошо. — Он вздохнул. — Только ты одна мне нужна. Ты моя единственная любовь. Теперь мы — настоящая семья, и никто и ничто нас не разлучит.

— Я так долго ждала этих слов, Адам. Молилась, чтобы ты снова полюбил меня.

— Я люблю тебя, Колдунья, и буду любить всю ночь напролет, если позволишь.

— Так долго и столько раз, как тебе хочется, милый.

— Тогда давай не будем терять драгоценное время. — И он начал ласкать ее.

Но в это время снизу донесся шум. Адам быстро натянул штаны и рубашку и выбежал за дверь. Алекса тоже оделась и прислушивалась к голосам, доносившимся снизу. Голос Мака она сразу узнала.

— Я помчался сюда, как только мне стало известно, куда ты отправился, — произнес Мак. — Что ты сделал с Алексой?

— Ничего такого, чего не делал уже много раз, — ответил Адам с улыбкой.

— Ты не причинил ей вреда?

— А нужно было?

— Черт побери, Адам, не морочь мне голову! Ты видел своего сына?

— Так ты знаешь о Дэвиде? — резко спросил Адам. Мак покраснел:

— Да.

— И давно?

— С того момента, как он появился на свет.

— И ничего мне не сказал? Какой же ты друг после этого?

— Я обещал Алексе сохранить это втайне на какое-то время.

— На какое же?

— Чтобы ты снова полюбил ее.

— Господи, дружище, да я всегда ее любил!

— Но почему-то не торопился сказать ей об этом! — с вызовом ответил Мак. — Эти твои выверты с Фанни невозможно простить. Я собирался рассказать тебе о Дэвиде, пока ты не привел эту девку к Алексе. Это и твой отказ поверить Алексе заставили меня передумать. Я решил, что тебе полезно малость пострадать. И потом, Алекса обещала мне, что расскажет тебе о Дэвиде, когда это будет возможно.

— В общем, у меня не было никаких шансов, да? — смеясь, сказал Адам. — Удивляюсь, как это ты сам не занялся Алексой.

— Занялся бы, будь у меня хоть полшанса.

— О чем это вы спорите? — вмешалась в разговор Алекса. — Не сердись на Мака, Адам. Он наш самый лучший друг.

— В этом я не сомневаюсь, — очень серьезно произнесАдам.

Мак посмотрел сначала на Адама, потом на Алексу, слегка усмехнулся, заметив, что Адам босиком, рубашка на нем застегнута криво и не заправлена в штаны. У Алексы вид тоже был не лучше, лицо горело, губы распухли от поцелуев.

— Я вам помешал? — поинтересовался он.

— Помешал, черт бы тебя побрал! — взревел Адам, притворяясь рассерженным.

— Адам! — вспыхнула Алекса, отчего стала еще красивее.

— Все в порядке, — рассмеялся Адам. — Теперь Мак уже знает, что мы все уладили в постели.

— Поистине хорошая новость, — согласился Мак. — Но у меня тоже хорошие новости. Утром министры подписали мирный договор. Остается только королевская печать. Мы можем ехать, Адам, в любое время.

Адам повернулся к Алексе:

— Это ей решать, Мак. Останемся мы в Англии или вернемся в Америку.

— Адам, как ты можешь даже спрашивать? Я сражалась за свою новую родину. Я готова была умереть за нее, если понадобится. Там очень нужны такие люди, как ты, милый. Чтобы обустроить ее и вести в новое столетие.

— Господи, как я люблю тебя, Алекса! — сказал Адам, блеснув глазами. — Другого я от тебя и не ожидал. Но как же быть со всем твоим имуществом здесь, в Англии, — домом Эшли, загородным поместьем, землями?

— Оставим их для Дэви и его братьев и сестер. Поверенный Картер за всем присмотрит. Я полностью ему доверяю.

— Ты хочешь завести большую семью, любовь моя? — спросил Адам.

Она смущенно посмотрела на него:

— Твои таланты никогда не вызывали у меня сомнений, милый.

— Пожалуй, мне лучше вернуться в Лондон, — заметил Мак. — Но не раньше, чем я повидаю Дэви. Он, наверное, уже взрослый.

— Вы пообедаете и переночуете у нас, — сказала Алекса и ткнула мужа в бок. Адам присоединился к ее приглашению.

— Конечно, бессмысленно возвращаться сегодня в Лондон. Завтра утром мы все вместе отправляемся туда и начинаем готовиться к отъезду домой. Я попрошу Мэдди показать тебе твою комнату. А мы с Алексой еще не… не все уладили.

Адам сгреб жену в охапку, отнес в спальню и принялся расстегивать на ней платье.

— Каково бы ни было это… неулаженное дело, Адам, неужели оно настолько важно, что ты забыл о своих манерах? Бросил Мака одного. Это невежливо с твоей стороны.

— Мое дело, любовь моя, так же как и моя миссия в этой жизни, — заполучить Колдунью, — сказал Адам, подталкивая жену к смятой кровати. — И ласкать ее без конца.

— А мое — отвечать на ласки коварного Лиса и дарить ему счастье и веселье, — промурлыкала Алекса, обняв его за шею. Их губы встретились в долгом, восхитительном поцелуе, сладком, как мед, теплом, как весенний день, обещающем ни с чем не сравнимое блаженство.