ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Держите его! Не дайте ему уйти!

Рука Кэша Макрея замерла в десяти сантиметрах от ручки двери, ведущей на парковку и вертолетную площадку, когда он услышал призывы кастрировать его.

Роджер, его личный помощник, глядя в окно на растущую толпу, излишне бодро произнес:

— Людей на площади прибывает. Твое счастье, что мы живем не в Средние века и они не вооружены мечами. Полагаю, в окружении охраны мы сможем пробиться к вертолету…

— Да что с ними такое? У них было несколько месяцев, чтобы привыкнуть к зданию, — удивился Кэш.

Кэш Макрей не был трусом, но от рева пятитысячной толпы флорентийцев по ту сторону двери, грозящих лишить его самых ценных частей тела, кровь стыла в венах.

— Какая ирония судьбы! Добропорядочные граждане Флоренции требуют моей мучительной смерти именно в тот момент, когда я принял решение жить, — заметил Кэш. И тут же, как в бесконечных ночных кошмарах, он увидел бескровные лица своей жены Сюзанны и обожаемой маленькой Софи на атласных подушках гробов.

Роджер положил руку на широкую спину Кэша и слегка подтолкнул его.

— Расслабься. Все, что нужно этим каннибалам, твоя голова на блюде.

На лице Роджера сверкала белозубая мальчишеская улыбка, благодаря которой год назад он получил эту работу. Но сегодня впервые его улыбка оказала на Кэша обратное действие — он стиснул зубы и сжал кулаки.

— Ты стал слишком много говорить, — рыкнул он на помощника. — И слишком много улыбаться.

Не хочешь сменить работу и заняться рекламой зубной пасты?

— Кэш, эта шутка уже устарела.

— Впрочем, я тоже предпочел бы остаться в живых и глупо улыбаться, а не пожертвовать свои гениталии на шиш-кебаб.

— Что ж, уже неплохо. Во всяком случае, ты пытаешься шутить.

— Жизнь продолжается, — пробормотал Кэш, пытаясь поверить в собственные слова.

— Особенно после встречи с Изабеллой Эскобар в Мехико, да? — Роджер снова продемонстрировал все свои зубы. — По офису ходят слухи, что ты собираешься сделать ей предложение.

— О, Боже! Почему ты наказал меня самыми любопытными сотрудниками в мире?

— Дело не в Боге, а в многочисленных посланиях, слишком нарядных и надушенных для обычных деловых писем.

Внутри Кэша все кипело. Собирается он сделать предложение Изабелле Эскобар или нет — никого, кроме него, это не касается! Вслух же он произнес:

— Я не смогу сделать предложение Изабелле, если ты не вывезешь меня из Флоренции живым.

Роджер распахнул дверь и толкнул Кэша в спину.

— Вперед, жених! Я буду прикрывать тебя сзади.

Нагнув голову. Кэш стал прокладывать себе дорогу через толпу, с трудом сдерживаемую полицейскими. Путь на автомобильную стоянку был перекрыт, а до вертолетной площадки оставалось несколько десятков метров. Полицейские образовали живой коридор, но разъяренные люди умудрялись хватать Кэша за руки и за ноги. Помимо всего прочего, ему то и дело приходилось уворачиваться от микрофонов и фотокамер, нацеленных прямо в его загорелое аристократическое лицо.

— Как вы могли построить это футуристическое чудовище в городе, славящемся своей архитектурой и историей? — крикнула какая-то женщина.

— Эгоист! Деструктивист! Модернист! Постмодернист!

К Кэшу прорвался какой-то мужчина с сальными волосами и безумно горящими глазами. Охранники едва успели схватить его за плечи.

— Флоренция гордится своим прошлым! — вопил мужчина. — А твой музей похож на краба, раскорячившегося на туалетном толчке!

Роджер засмеялся и что-то крикнул в ответ на превосходном итальянском.

— Твой папаша-миллиардер наверняка дал взятку городским чиновникам, чтобы они разрешили тебе воплотить эту безумную затею! — крикнули из толпы.

— Не безумную, а авангардную, — с неизменной улыбкой поправил Роджер.

Уязвленный упоминанием об отце, Кэш застыл на третьей ступеньке лестницы и повернулся лицом к беснующейся толпе. Тут в его левое плечо угодил увесистый камень.

— Без комментариев! — крикнул Роджер, встав на первую ступеньку, и тут чьи-то руки ухватили его за ногу и сорвали одну из дорогих итальянских туфель. — Поднимайся, Кэш, иначе я рискую остаться голым. — Послышался треск рвущейся ткани. — Это мои брюки! Эй, Кэш! Поднимайся! Ты не единственный, кого они хотят зажарить на вертеле.

Полицейские уже не справлялись с натиском толпы, и несколько наиболее рьяных защитников древней архитектуры прорвались сквозь живой заслон. К счастью. Кэш и Роджер в этот момент были уже внутри вертолета. Когда дверь за ними захлопнулась, полицейские начали оттеснять толпу подальше от взлетной площадки.

Откинувшись на спинку кресла. Кэш устало прикрыл глаза. Затем он засунул руку в карман, чтобы удостовериться, что бархатная коробочка с обручальным кольцом для Изабеллы все еще там.

Он очень надеялся, что пылкая Изабелла поможет ему забыть его потерю. Кэш попытался вызвать в памяти ее образ, но вместо него снова увидел белые, неподвижные лица Сюзанны и маленькой дочурки и услышал шепот мачехи, приказывающей ему закрыть крышки их гробов.

— Вы как, в порядке? — Мягкий голос графа Леопольдо был едва слышен в реве двигателей взлетающего вертолета. — Все еще настаиваете на посещении галереи Уффици?

С Леопольде, или Лео, Кэш жил в одной комнате во время учебы в Гарварде.

Возвращаясь к настоящему. Кэш рассеянно кивнул. Картинная галерея Уффици была одним из крупнейших в мире музеев искусства эпохи Возрождения. Сюзанна всегда посещала ее, когда бывала во Флоренции…

Повернув голову к иллюминатору. Кэш смотрел на свое творение. В последних лучах солнца здание действительно смахивало на золотистого краба. Глядя на современную конструкцию из стекла и бетона, он вдруг впервые почувствовал сомнения.

Это здание стало первым проектом Кэша после того, как сгорел его дом в Сан-Франциско.

Дом, который он построил для Сюзанны. Дом, принесший ему еще большую мировую славу. Он был в Европе, наблюдая за реконструкцией дома Лео, когда случился тот пожар и он в одночасье потерял все, что было ему дорого в этой жизни.

Вертолет взмыл вверх, рассекая лопастями пурпурную мглу и заглушая шумом двигателей рев толпы, которая вскоре стала похожа на муравейник. Пилот взял курс на старейшую часть города, и теперь все, что Кэш видел в иллюминатор, — это красные черепичные крыши, бульвары, площади и серпантин реки Арно, славящейся своей непредсказуемостью и свирепым нравом.

Лео поинтересовался его самочувствием.

— Я уже забыл, что значит быть самым ненавидимым «поп» — архитектором в мире, — не без самоиронии заметил Кэш.

— Завтра ты будешь на первых страницах всех европейских газет, — жизнерадостно заметил Роджер.

— Не понимаю твоего оптимизма — эти люди жаждут моей смерти.

— Мой народ, — произнес Лео, — итальянцы, и особенно флорентийцы, очень страстные и экспансивные люди. Ты должен простить нас. Сегодня они тебя ненавидят, а через четыреста лет будут обожествлять.

Кэш бросил на друга угрюмый взгляд.

— Моим бренным останкам будет очень приятно.

— Он все видит в мрачном свете, — объяснил Роджер Лео. — Но сейчас, Кэш, я сообщу тебе действительно неприятную новость. — Белозубая улыбка померкла. — Ты потерял нью-йоркский заказ.

Кэш опустил голову на руки, испытывая так хорошо знакомое ему чувство творческого кризиса и профессиональной несостоятельности.

— Твой манхэттенский проект был великолепен, Кэш. Все так говорили, — решил утешить его Роджер. — Просто то, что ты делаешь, как бы.., опережает время. Но посмотри на это с оптимистической точки зрения — манхэттенцы не станут требовать твои гениталии на барбекю, а я не останусь без еще одной пары дорогих туфель. Знаешь, американцы куда более злые и агрессивные, чем итальянцы.

— Может, и так. Зато они более восприимчивы ко всему современному и необычному.

Не зря говорят: не стоит возвращаться туда, где был когда-то счастлив. Стоило Кэшу оказаться внутри галереи Уффици, как он немедленно пожалел об этом. Стены музея давили на него, он задыхался среди прекрасных картин итальянских мастеров, потому что воспоминания нахлынули на него с новой силой. Призрак Сюзанны виделся ему повсюду.

— В последний раз я был здесь вместе с Сюзанной, — прошептал он.

— Я знаю, — понимающе ответил его друг, который сам потерял первую жену в автокатастрофе.

Их шаги гулко отдавались под сводами полутемного музея, закрытого в этот час для посетителей, пока они не пришли в зал, где висела «Венера» Боттичелли.

Сейчас на улице шел мелкий теплый дождь и догорал закат, а когда он был здесь в последний раз, снаружи светило жаркое летнее солнце, от которого волосы Сюзанны переливались и сияли такими оттенками, передать которые было бы не под силу самому Боттичелли. Кэшу хотелось просто погулять по старинным улицам и площадям, залитым солнцем, покормить голубей и полюбоваться зданиями, но он, как всегда, не смог устоять перед просьбами Сюзанны зайти в галерею.

Во Флоренции они провели медовый месяц. Но даже в те дни, наполненные страстью и радостью познавания друг друга, она каждый день вытаскивала его из кровати, чтобы снова любоваться творениями Боттичелли. Она обожала его картины.

— Если бы Боттичелли был жив, я бы сошел с ума от ревности, — пошутил он однажды.

Сюзанна засмеялась, уверенно ведя его залами галереи. Как всегда, последним пунктом их посещения была картина «Рождение Венеры».

— Это самое прекрасное воплощение рождения любви, — тихо сказала Сюзанна.

— Это воплощение моей любви к тебе, — нежно ответил Кэш.

— Правильно, что ты решил прийти сюда, — раздался рядом голос Лео. — Пора распрощаться с призраками, друг мой.

— Разве это возможно? — с сомнением спросил Кэш.

— Я готов познакомить тебя с женщинами, которые столь искусны в вопросах любви, что ты забудешь обо всем.., во всяком случае, на какое-то время.

Кэш подумал об Изабелле, надеясь, что она сможет разбудить его спящее сердце.

— Вы, итальянцы…

— Мужчины везде одинаковы, — перебил его Лео. — Когда я увидел тебя на похоронах…

— Не будем об этом.

Повисла тишина, а Кэш как будто снова услышал голос мачехи, просящей закрыть гробы.

— Венера Боттичелли — самая красивая и сексуальная обнаженная натура, нарисованная в эпоху Возрождения, — как ни в чем не бывало продолжил Лео. — Ты помнишь миф?

— Смутно, но картина действительно хороша.

— Хороша? У вас, американцев, это самое ходовое слово — что ни спроси, все «хорошо».

— Не правда. Насколько я помню миф, он ужасен.

Лео кивнул с усмешкой, а Кэш наклонился, чтобы прочитать информацию на табличке, прибитой рядом с картиной. Гея, мать Кроноса, каким-то образом убедила его оскопить своего отца. Урана, и выбросить его гениталии в море. Море вспенилось, и из этой пены родилась прекрасная Афродита. У римлян она почиталась под именем Венера, и, поскольку Боттичелли был итальянец, он так и назвал свою картину — «Рождение Венеры».

Кэш напрягся и посмотрел на захватывающую дух рыжеволосую красавицу. Согласно мифу, пену долго носило ветрами по бушующим морям, и рождение произошло у берегов Кипра, где Афродита предстала перед богами.

Тишину нарушил голос Лео:

— Я каждый раз замираю от восхищения, глядя на эту картину. Не зря боги влюбились в Афродиту с первого взгляда.

Кэш неожиданно для себя достал из кармана маленькую коробочку и со щелчком открыл ее.

— Я купил кольцо для Изабеллы. — Огромный бриллиант хищно блеснул в лучах заходящего солнца.

— Изабелла Эскобар… — задумчиво протянул Лео своим бархатным голосом с едва уловимым итальянским акцентом.

— Она очаровательная, очень живая и сексуальная. Она заставляет меня смеяться.

Лео не мог скрыть своего удивления.

— Разумный шаг — жениться на дочери Марко.

Правда, это будет скорее похоже на слияние, чем на брак.

— Это будет самый настоящий брак, черт побери!

— Да? Значит, ты любишь ее?

Не глядя в глаза другу. Кэш резко ответил:

— Сегодня я улетаю в Лондон, а через несколько дней — на Юкатан. Она живет в Мериде.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Будучи дочерью архитектора, она сможет понять мои мечты и увлеченность работой. У нас общие интересы и общие друзья. Любовь придет позже.

— Понятно. — В голосе Лео звучало сомнение.

— Изабелла идеальна во всех отношениях, — излишне возбужденно произнес Кэш, как будто пытался убедить в этом не столько друга, сколько себя самого. — Любовь вспыхнет, я уверен…

— А если нет? Что ты будешь тогда делать с идеальной во всех отношениях Изабеллой? Станешь заводить любовниц?

Кэш захлопнул бархатную коробочку.

— Не стоило тебе говорить.

— Она знает о твоем намерении?

— Она знает, что я приезжаю. Но не догадывается о том, что я собираюсь сделать ей предложение.

— Какой же ты наивный, Кэш! — Лео рассмеялся. — Женщины всегда знают о подобных вещах.

Особенно такие женщины, как Изабелла. Она наверняка уже продумала и интерьер, в котором прозвучит твое предложение. Лунный свет или свечи и тихая музыка… А может быть, это произойдет на ночном пляже или у бассейна, и на ней будет самый ее сексуальный наряд… Зная Изабеллу, могу с уверенностью сказать, что она наденет или черное, или красное, в зависимости от ее настроения.

— Из-за чего ты так распереживался? Что в этом такого, если я решил снова жениться?

— Если между вами не вспыхнула любовь, что толкает тебя на эту.., брачную авантюру?

— Вспыхнувшая любовь? В моем возрасте? Кэш начал раздражаться.

— Сколько тебе? Тридцать пять?

— Тридцать восемь.

Лео снова посмотрел на картину.

— Боюсь, греки по поводу любви с тобой не согласны. Не забывай, из-за любви пала Троя.

— Это просто миф.

— Мифы очень поучительны. А любовь… Она может быть очень скучной, если мужчина не пылает страстью к своей избраннице.

— Это у вас, у итальянцев, но я-то американец.

— Да уж. Вы, американцы, самый неромантичный народ в мире.

— Почему же? У нас тоже есть свои романтичные сказки. Но я слишком стар и слишком практичен для такого рода вещей.

— И как долго, по твоему мнению, пылкая, кокетливая мексиканка сможет терпеть рядом с собой холодную рыбу в качестве мужа? Никто не должен жениться ради самого факта женитьбы.

Неожиданно этот разговор наскучил Кэшу, как и колкости Лео.

— Никто не должен лезть со своими советами, особенно когда не просят, — отрезал он.

— Что ж, тогда остается поздравить тебя.

— Нам пора. Я должен успеть на самолет в Лондон…

По дороге к выходу из галереи Кэш сказал:

— Я намереваюсь реконструировать ее виллу на побережье. Это будет мой свадебный подарок.

— А ты не думал о каком-нибудь более.., личном подарке? — Лео замолчал, как будто подбирая слова. — И все-таки, позволь мне еще раз предостеречь тебя, друг. Я провел какое-то время в Мексике и могу сказать, что в этой стране верят в мифы и древних богов.

— И какое это имеет отношение к моей женитьбе?

— Твоя поездка туда может стать искушением судьбы.

— Что, черт возьми, ты пытаешься мне сказать?

Лео молча пожал плечами и перевел разговор на другую тему. Когда они вышли из галереи, дождь усилился. Такой же ливень был и в день похорон. В этот миг Кэш однозначно решил, что женится, независимо от того, любит он Изабеллу или нет.

Потому что он сойдет с ума, если его мысли и сердце не освободятся от мучительных воспоминаний о прошлой семье.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Волны ритмично ударяли о борт яхты, и Вивиан, крепко сжимая в пальцах ножку хрустального бокала с шампанским, изо всех сил старалась успокоиться. Она не могла поверить, что Аарон ее ученик, которому она преподавала испанский язык, степенный и, как ей казалось, по-отечески нежный, — решил соблазнить ее. Сделав недвусмысленное предложение, он спустился в каюту, не сомневаясь, что она последует за ним.

Неужели он действительно думал, что она согласится на его предложение? Как выяснилось, быть ярко-рыжей и разведенной в Мексике чревато большими проблемами. Мужчины преследовали Вивиан с упрямством быков, снова и снова кидающихся на красную тряпку матадора. Где бы она ни появилась, они начинали бросать на нее многозначительные взгляды, флиртовать и делать весьма откровенные намеки. Теперь и Аарон… Даже Аарон.

Размышляя над тем, как ей поступить, Вивиан бросила взгляд на часы и ужаснулась. Три часа.

Она должна забрать учебники и немедленно ехать домой. К сожалению, учебники остались в каюте, где ее поджидал Аарон.

Вивиан вылила шампанское в воду.

— Почему ты не спускаешься? Я жду тебя, — донесся снизу голос Аарона.

— Мне нужно домой. Ты не принесешь мои учебники?

— Спустись и возьми сама.

Прежде чем она успела ответить, зазвонил ее мобильный телефон.

— Черт! — выругался Аарон. — Твои родственники, как пить дать.

Вивиан кивнула, не сдержав улыбки. Ей действительно могли звонить только два человека — Изабелла и ее брат Хулио, бывший муж Вивиан, который до сих пор считал, что может ею командовать.

Обрадовавшись возможности избежать неприятного объяснения, она нащупала трубку в своей сумке и ответила на звонок.

— Ты должна была быть дома с вещами из химчистки еще час назад, — раздался в трубке звонкий голос Изабеллы. — Кроме того, кровельщики…

— Прости меня, querida <Дорогая, любимая (исп.). — Здесь и далее прим, пер.>. Урок с Аароном немного затянулся. Я в Прогресс, на его яхте.

— Это не опасно? Ты настолько доверяешь ему?

Если Изабелла в чем и разбиралась, так это в предсказуемом характере мужчин.

Она вообще была замечательная, и Вивиан очень любила свою бывшую золовку. Изабелла столько сделала для нее и маленького Мигеля после развода…

И все-таки Вивиан не оставляла надежду уехать из Мексики и вернуться домой, в Америку, чтобы начать новую жизнь. Она мечтала вернуться в колледж, закончить его и стать дипломированной учительницей. Она слишком долго жила, рассчитывая на щедрость Изабеллы, но та каждый раз обижалась, стоило Вивиан заговорить о своем желании уехать.

— Если тебе нужны твои учебники, спустись за ними сама, — снова проворковал Аарон.

Вивиан с тоской посмотрела на окружавший ее тропический рай — бирюзовая вода, яркое солнце, легкий бриз, играющий парусами яхты. Но как ни хотела она избежать неприятного объяснения, ей пришлось спуститься к Аарону вниз.

Он ждал ее в кают-компании. Рюкзак с учебниками лежал на стойке бара, и Аарон с дразнящей улыбкой поманил ее пальцем, приглашая подойти и попробовать забрать его. Вивиан отрицательно покачала головой и поставила ногу на первую ступеньку трапа, намереваясь уйти, но Аарон бросился к ней и втащил обратно.

Вивиан вырвалась из его рук и отскочила в сторону, как испуганный заяц. Шпильки, которыми она заколола свою гриву, посыпались на пол, и рыжие волосы ярким шелковым покрывалом легли на плечи.

— Что ты себе позволяешь? — гневно спросила она.

— Теперь моя очередь изображать учителя, дорогая, — хрипло прошептал Аарон, снова приближаясь. Она почувствовала его жаркое дыхание у своего уха. — Как насчет небольшого урока любви?

— Ты выпил слишком много шампанского.

— Дело не в шампанском.

Аарон Уайт был доктором, недавно вышедшим на пенсию. Он приплыл в Мексику на яхте, чтобы насладиться местными красотами и усовершенствовать свой испанский. Раз в неделю Вивиан давала ему уроки. Сославшись на жару, Аарон предложил провести сегодняшний урок на его яхте, и она, не заподозрив подвоха, согласилась приехать в Прогресс.

Как выяснилось, сегодня испанская грамматика волновала Аарона меньше всего. Прихлебывая холодное шампанское, он сел слишком близко к ней и для начала попросил научить его всяким скабрезным словечкам и выражениям.

— До сегодняшнего дня я чувствовала себя в твоем обществе в полной безопасности, потому что ты вел себя как настоящий джентльмен. Теперь я понимаю, что прийти сюда было большой ошибкой.

— Разве получить удовольствие друг от друга ошибка?

Как мужчина Аарон совершенно не интересовал Вивиан, но она невольно задумалась над тем, как давно ее не касались руки и губы мужчины.

Или это тропический зной во всем виноват? В любом случае пора заканчивать с этой нелепой ситуацией.

Когда Аарон предпринял еще одну попытку поцеловать ее, Вивиан просто отвернула голову, но, когда он протянул руку к верхней пуговице ее блузки, она испугалась. Оттолкнув руку Аарона, молодая женщина схватилась за ворот.

— В чем дело? — удивленно пробормотал Аарон.

— Ни в чем.

— Расслабься. Похоже, ты слишком давно не была с…

Аарон коснулся ее подбородка, и Вивиан снова отпрянула.

— Неужели ты не знаешь, какой соблазнительной выглядишь с этими своими рыжими кудрями, рассыпавшимися по плечам? Зачем ты всегда стягиваешь их на затылке?

Вивиан отошла подальше, присела и начала лихорадочно собирать с пола свои шпильки.

— Не вздумай никому в институте рассказать об этом инциденте, Аарон.

— Иначе тебя уволят? — с усмешкой спросил он, наслаждаясь своей властью. — Успокойся. Мне намного больше нравится сексуальная рыжая разведенка, чем чопорная училка.

Вивиан на миг потеряла дар речи — такими пошлыми показались ей слова Аарона.

— Я… Мне нужна эта работа. Я зарабатываю не так много, но…

— Я сказал, успокойся.

Когда указательный палец Аарона коснулся ее плеча и медленно заскользил вниз по руке, у Вивиан перехватило дыхание.

— Сколько времени прошло с тех пор, как тебя в последний раз касался мужчина?

Вивиан схватила свой рюкзак с учебниками.

— Это не твое дело, Аарон.

Она посмотрела на своего теперь уже бывшего ученика. Аарон был весьма привлекателен — он тоже был рыжим, но в его шевелюре уже появились седые нити; его глаза были голубыми с лучиками морщинок вокруг, что неудивительно, ведь он был на тридцать один год старше ее.

— Аарон, послушай. Ты слишком много выпил, чтобы продолжать занятия. Давай закончим урок и встретимся в другой раз.

В ответ он рассмеялся.

— А мне очень нравится сегодняшний урок.

— Я мать-одиночка, Аарон. У меня маленький сын…

— Мигель, шести лет. Я видел его в институте.

Но ты настолько привлекательна, что с одним маленьким сопляком я готов смириться.

— Он не сопляк! Он мой любимый маленький ангелочек!

Ее дорогой Мигелито был таким красивым и солнечным ребенком, что его невозможно было не любить.

— Через несколько лет ты изменишь свое мнение. Можешь мне поверить — у меня самого трое взрослых детей. Подумай, из-за него ты не закончила колледж и прожила семь лучших лет в этой дыре, прислуживая своим так называемым родственникам.

— Нет! — Вивиан могла вернуться в Америку, но Эскобары стали ее семьей, ее единственной семьей — другой у нее не было. Мигель любил их. Родители Вивиан умерли, и ее любимый дядя Мортон тоже…

— Они просто используют тебя.

— Нет. Изабелла любит меня.

— И имеет в твоем лице бесплатную прислугу.

Ты должна быть со мной, и тогда я позабочусь о тебе и твоем драгоценном сыночке.

Этот разговор наскучил Вивиан.

— Обо мне не надо заботиться. Когда-нибудь я стану дипломированной учительницей.

— Учителя мало получают. Уж если хочешь выучиться, то лучше на доктора.

— Я хочу забыть сегодняшний день, Аарон. Жалею, что согласилась приехать. Ты не правильно расценил мое согласие.

— Я все правильно расценил. Неужели из-за одного негодяя ты возненавидела весь род мужской?

Прежде чем она успела ответить, снова зазвонил мобильный.

— Кто из родственничков на этот раз? — язвительно поинтересовался Аарон.

— Где ты, Виви? — услышала она раздраженный голос Хулио.

Зажав рукой трубку, Вивиан ответила Аарону:

— Это Хулио, если тебе интересно. Спрашивает, где я.

— Скажи, что это не его собачье дело! Достаточно того, что он звонит тебе по несколько раз в течение каждого нашего урока.

— Виви, с кем ты там разговариваешь? — требовательно спросил Хулио.

— У меня урок испанского. Я разговариваю с Аароном, моим студентом. Мы на его яхте.

— На яхте? — взревел Хулио. — Что бы ни случилось, вниз не спускайся!

Вивиан была вынуждена отодвинуть трубку от уха, иначе она бы оглохла.

— У тебя нет права на ревность. Не забывай о своей подружке.., как ее… Тэмми.

— Здесь кровельщики. — Хулио резко перевел разговор на другую тему.

— Они обещали приехать еще два дня назад, заметила Вивиан.

— Но теперь они здесь, а тебя нет.

— Скажи им, чтобы отремонтировали крышу на пристройке к бассейну.

— Я? Я приехал навестить сына. Эусебио еще не показывался — наверняка снова напился и спит. Кто-то должен отвезти Изабеллу в аэропорт. Мысленно она уже отправилась в этот свой безумный шопингтур. Господи, зачем ей новая одежда? В любом случае тебе лучше поспешить домой, дорогая.

Хулио был прав — Изабелла собиралась лететь в Хьюстон за новыми нарядами, потому что богатый архитектор по имени Кэш Макрей приезжает из Лондона, чтобы навестить ее. Вивиан несколько раз отправляла письма, которые Изабелла душила так, что в машине после этого еще несколько часов стоял терпкий запах ее духов.

— Я не могу заниматься кровельщиками, играть с Мигелем и везти сестру в аэропорт одновременно! — Хулио был на грани истерики.

— Я уже еду, — спокойно сказала Вивиан и отключила телефон.

Как и большинство мексиканских мужчин, Хулио был ревнивым собственником, любил командовать, будучи при этом совершенно беспомощным в домашних делах.

В его представлении развод ничего не изменил.

Он по-прежнему пытался управлять жизнью Вивиан, злился на нее, постоянно чего-то требовал.

Ну почему он не может быть просто отцом Мигеля? Кстати сказать, отцом он был куда лучшим, чем мужем.

Она посмотрела на Аарона.

— Я должна ехать домой, чтобы проследить за кровельщиками и отвезти Изабеллу в аэропорт.

— Как всегда, занимаешься делами своей избалованной золовки?

— Она влюблена. — Голос Вивиан стал мягче. А это особенное время в жизни каждой женщины.

— Надеюсь, она не рассчитывает манипулировать этим мужчиной, как манипулирует тобой?

— Послушай, я должна ехать… — Вивиан легко спрыгнула на причал и побежала к своему старенькому «шевроле».

— Позвони мне, когда изменишь свое отношение к мужчинам и сексу, крошка!

Вивиан с силой захлопнула дверцу автомобиля.

— Такая сексуальная женщина не должна долго обходиться…

Вивиан подняла стекло, чтобы не слышать больше тех слов, что выкрикивал ей вслед Аарон.

Интересно, может быть, в воздухе Мексики витает какой-то афродизиак, держащий здешних мужчин в постоянном возбуждении?

Вивиан завела двигатель, обдав Аарона выхлопными газами и пылью из-под колес.

Она должна начать новую жизнь. Жаль только, что ей потребовалось так много времени, чтобы осознать это.

Сделав последний поворот так резко, что взвизгнули изношенные шины, Вивиан сбавила скорость и медленно поехала по подъездной дороге к вилле Изабеллы. Дом был настоящим архитектурным изыском, плодом фантазии отца Изабеллы — множество террас, огромные, с высокими потолками комнаты, каменный забор вокруг…

Вивиан заметила нечто мохнатое и рыжее, лежащее посреди дороги, и резко надавила на тормоз. Собака подняла голову и доверчиво посмотрела на нее огромными коричневыми глазами.

— Кончо, идиот несчастный! Ну что ты разлегся посреди дороги? Вставай немедленно! Я чуть не задавила тебя.

Тощий рыжий пес появился неделю назад и тут же завоевал сердце Вивиан. Она попыталась уговорить его уйти с улицы, пообещав оборудовать ему собственное жилище, но тот отказался. Тогда она стала купать Кончо из шланга каждый раз, когда удавалось его поймать, но глупая псина тут же норовила вываляться в пыли.

Когда она поставила машину под навес рядом с роскошным, сверкающим черным глянцем джипом Изабеллы, Кончо был уже рядом и нетерпеливо поскуливал в ожидании ласки.

Взгляд его влажных коричневых глаз каждый раз проникал в самое сердце молодой женщины.

Вивиан машинально полезла в рюкзак в поисках угощения.

— У меня есть только сладкое печенье, — извинилась она перед псом.

Он тут же встал на задние лапы, уперев передние ей в живот, залаял, завилял хвостом, и печенье в одно мгновение исчезло в зубастой пасти.

После этого ритуального приветствия Виван вытащила из багажника мешок собачьего корма и насыпала его в одну миску, а затем подлила воды во вторую.

Обычно Мигель, заслышав шум машины, прибегал встретить ее, но, похоже, сейчас он занят с отцом. Был полдень, самый разгар жары. Вивиан расстегнула верхние пуговицы блузки и направилась к кованой чугунной калитке, ведущей к дому.

Кончо заскулил.

Вивиан оглянулась, присела и погладила его.

— Ты же знаешь, Изабелла не разрешает пускать собак за ворота. Будь хорошим, не скули. — Пес словно понял — замолчал, тяжело вздохнул и свернулся калачиком у ворот.

Идя к дому, Вивиан увидела Мигеля, плещущегося в бассейне. При виде матери его красивое смуглое личико, так похожее на отцовское, осветилось радостной улыбкой. Рядом с бассейном сидела экономка Изабеллы.

— Мамочка, поплавай со мной!

Мигель был открытым и ласковым мальчиком, что было естественно, потому что он вырос в окружении любящих его родственников и друзей.

Пожалев, что у нее нет времени поиграть с сыном, она крикнула в ответ:

— Я должна поскорее увидеть твою тетю Изабеллу.

В этот момент на балконе появилась сама Изабелла и спросила:

— Ты заезжала в химчистку?

Вивиан кивнула утвердительно и в этот момент услышала свист. Инстинктивно сжав ворот блузки, она огляделась и тут же нахмурилась, увидев Хулио, сидящего на крыше пристройки вместе с кровельщиками. Все мужчины были по пояс обнажены и пялились на нее с глупыми ухмылками, как стая обезьян.