- Осталось самое сложное, - заявила Фелиция, нахмурив брови. - Пока еще мне трудно контролировать творческую энергию, потому отойдите-ка от греха подальше. И молитесь, чтоб я не переусердствовала, а то вместо дров у нас получатся головешки.
      Хрясь!
      - Здорово! - восхитился Бэзил. - В самый аккурат. Теперь займись ветками, моя прелесть.
      Вжик-вжик-вжик!
      - Это ж надо, словно сосиску кромсает! - воскликнул Уве.
      И действительно, часто сверкавшая небольшая молния, источником которой был ум девушки, в мгновение ока разделала дерево на маленькие аккуратные чурбачки. Когда перед ними, чуть дымясь, выросла тщательно сложенная поленница, вся компания разразилась аплодисментами.
      - Да, твои первичные метафункции явно набирают силу, ma petite [моя крошка (франц.)], - похвалила ее мадам. - Только не забывай упражняться и в осторожности, хорошо?
      - А что, разве я за всю дорогу дала вам хоть малейший повод для беспокойства? - обиженно отозвалась девушка. - Пора бы усвоить: я ничего не делаю ради показухи. Между прочим, я не меньше вашего заинтересована довести наш план до конца и прижать к ногтю всех ублюдков тану.
      - C'est bien [хорошо (франц.)], - устало кивнула старуха. Давайте-ка, пока наш друг отсутствует, устроим небольшой военный совет. Настало время важных решений.
      - Сядем у костра, - предложила Фелиция.
      Одиннадцать скальных обломков, каждый размером с табурет, слетели с гор и образовали круг. Деревянные чурбачки сами сложились в пирамиду и начали загораться, как только под ними материализовался огненный шар психической энергии. Через десять секунд костер уже полыхал вовсю. Заговорщики уселись на каменные сиденья, освободились от доспехов и другой излишней амуниции.
      - Наше предприятие достигло критического момента, - начала мадам Гудериан. - Фитхарн и остальные фирвулаги нам, собственно, больше не нужны, коль скоро им нельзя нарушить Перемирие. Нам же подобная щепетильность чужда. Первобытные с самого начала были вне закона, поэтому Перемирие на нас не распространяется. Они нас тоже не помилуют, если схватят. Однако враг едва ли ожидает, что мы нанесем удар так скоро после Финии. Разведка тану, без сомнения, уже доложила, что наша нерегулярная армия распущена. Они рассчитывают, что мы станем вновь собирать силы на севере - и нам, разумеется, так и следует поступить, - но им и в голову не придет, что у нас хватит наглости нанести удар по их главной цитадели на юге.
      - Скопление беженцев нам на руку, - добавил вождь Бурке. - Они все такие оборванцы, что в шмотках, подобранных Фелицией, мы легко смешаемся с толпой.
      - Пока все идет гладко, - снова кивнула мадам Анжелика. - Но теперь операция вступает в самую опасную стадию. Через шесть дней - двадцатого наступит новолуние. В тот же день закроется ярмарка, здешние стоянки опустеют, и народ устремится на Серебристо-Белую равнину. Я считаю, что отряд, который должен атаковать фабрику торквесов, надо отправить в Мюрию по реке. Если нам удастся найти опытного лоцмана и обеспечить себе попутный ветер, то путешествие займет не больше четырех дней.
      - Лоцмана найдем, - пообещала Фелиция, снимая через голову сапфировые доспехи. - И он сделает все, что нам надо, как только Халид снимет его серый торквес.
      - А может, лучше принуждение? - спросил кузнец.
      - Понимаешь, я еще не наловчилась работать с торквесами. Если он вздумает на меня броситься, то я могу ненароком его убить. Не волнуйся, уж без торквеса-то я его стреножу.
      - Итак, вы прибудете в Мюрию безлунной ночью, если повезет, свяжетесь с Эйкеном и наметите удобное время для нападения. Скажем, на рассвете двадцать второго. В это время я буду находиться поблизости от Надвратного Замка и тоже, едва рассветет, переправлю послание через врата времени.
      Воцарилось неловкое молчание.
      - Так ты еще не отказалась от своей безумной затеи! - напустился на нее Клод. - Прославиться хочешь!
      В отблесках костра все увидели на лице мадам Гудериан выражение упорной решимости.
      - Что проку толковать, сто раз говорено-переговорено! Кроме меня и Фелиции, никто не сможет незамеченным подойти к вратам времени. Однако использовать Фелицию на операции в Замке значило бы впустую растратить ее незаурядные способности. Они сослужат гораздо большую службу на юге, в то время как в Замке вполне хватит моих слабых сил.
      - Но тебе придется просидеть здесь не меньше недели, - не унимался Клод. - Что, если ты опять свалишься с воспалением легких?
      - Амери дала мне лекарства, - успокоила его Фелиция.
      - Стало быть, ты просто подойдешь к вратам и кинешь туда янтарь?
      - Au juste [так точно (франц.)].
      - Но Велтейн все еще возится с беженцами в Замке, - предостерег вождь Бурке. - А вдруг он задержится там до последней минуты? Ему не составит большого труда разоблачить все твои иллюзии. Может, тебе и удастся подобраться к вратам незамеченной, но я сомневаюсь, что твои творческие метафункции способны пересилить энергию тау-поля. Как только ты бросишь послание, стражники и солдаты наверняка поднимут тревогу.
      - А Велтейн или еще кто-нибудь из великих тану примчится и растопит твой маскировочный экран как воск.
      - Да, но задача уже будет выполнена, - возразила старуха.
      - Какой ценой?! - взорвался Клод. - Это бессмысленная жертва, пойми, Анжелика! Я знаю другой способ!
      И он поведал свой план.
      - А что, неплохо придумано, - согласился с ним Уве. - Ведь надо как-то обеспечить прикрытие для мадам. К тому же ты сможешь за ней поухаживать в том случае, если...
      - На юге я вам ни к чему, ребята, - перебил его Клод. - Только обуза. А здесь могу принести пользу. Мною движут...
      - Да знаем мы, что тобой движет, старый волокита! - усмехнулась Фелиция.
      Мадам обрела взглядом все лица по очереди и сдалась.
      - Что ж, решено. Предложение Клода принимается. На рассвете двадцать второго обе группы одновременно совершат вылазку к вратам времени и нападение на фабрику торквесов.
      - Sit deus nobis [да поможет нам Бог (лат.)], - пробормотала монахиня.
      - Железо послужит нам секретным оружием на случай рукопашной схватки с тану, - заявил вождь Бурке. - Однако в противоборстве с людьми это небольшое преимущество, особенно с теми, кто носит золотые торквесы. Чтобы сокрушить оплот Гильдии Принудителей, мы имеем только два действенных средства: метапсихическую энергию Фелиции - хотя ее может оказаться недостаточно - и Копье...
      - Которое в настоящий момент - просто красивая булавка, - напомнил Халид, - если Эйкен Драм не поможет нам перезарядить его... Скажи, Фелиция, ты уверена, что твои энергетические снаряды пробьют толстую каменную кладку и бронзовые двери?
      - Не знаю, - ответила девушка. - Я становлюсь сильнее с каждым днем, но пока вряд ли можно целиком полагаться только на меня. Хотя, собственно говоря, наша первоочередная цель - не все здание Гильдии, а только фабричная часть. Ведь модули для торквесов - очень хрупкие устройства. Может, ничего и делать-то не придется - достаточно будет обрушить на них крышу. Ванда Йо с одного взгляда на здание подскажет, куда мне бить, верно?
      - Попытаюсь, - не слишком уверенно отозвалась Ванда.
      - Я видел здание, - вмешался Халид. - Оно совсем не похоже на феерические дворцы Финии. Это огромный куб из мрамора и бронзы, его сокрушить так же легко, как государственный банк в Цюрихе! Если Фелиция до будущей недели не научится сдвигать горы, то, пожалуй, Гильдия Принудителей окажется для нее крепким орешком.
      Маленькая спортсменка сняла стеклянные латы и осталась в одной белой нательной рубахе и рыцарских солеретах с золотыми шпорами. Она задумчиво покачивала ногой в голубом ботинке, и сапфировые блики ложились на ее нежное лицо.
      - Не знаю, чем я смогу похвастаться на будущей неделе, но сколько б ни было у меня сил, все их брошу на паскудных тану!
      - Ты будешь повиноваться приказам Жаворонка, девочка! - резко одернула ее мадам Гудериан.
      - О да! - Фелиция в изумлении раскрыла глаза.
      - Несмотря на потенциальную силу Фелиции, все же самый беспроигрышный вариант - фотонное оружие, - заметил Бэзил. - Если мы его перезарядим, то нам даже не понадобится приближаться к Гильдии Принудителей и рисковать жизнью. Мы сможем разрушить здание прямо из лагуны, правда, Халид?
      - Здание Гильдии находится на северной окраине города, чуть западнее того места, где дорога идет вверх от пристани. Одна укрепленная стена выходит на отвесный уступ метров сто высотой. Под ним на километры тянутся дюны и соляные отложения вплоть до побережья Каталонского залива... Ну что, Клод? Ведь ты, кажется, вдоль и поперек обследовал этот чертов рельеф.
      - Если найдется твердый плацдарм для ведения прицельной стрельбы, то вы камня на камне от здания не оставите, - заявил палеонтолог. - А то и взорвете скалу, на которой оно построено.
      - Главное - захватить их врасплох на рассвете, - тихо проронила Амери. - Тогда потери могут оказаться минимальными.
      - Боишься? - обратился к ней американский абориген. - Мы, к сожалению, на войне. Коли тебе это не по плечу, оставайся с мадам и Клодом.
      - Может, тебе и впрямь лучше остаться, ma soeur? [сестра моя (франц.)] - встревожилась мадам Гудериан.
      - Нет! - отрезала Фелиция. - Амери добровольно пошла с нами, и надо использовать ее там, где она нужнее. Мы не должны подвергать себя глупому риску. Вспомните, как дикий кабан чуть не провалил нападение на Финию! На сей раз пусть с нами будет врач.
      - Я сделаю все, что в моих силах, - заверила монахиня. - И во всем буду следовать вашему плану.
      - Позвольте внести предложение, - вмешался Бэзил. - Я вот все думаю об Эйкене Драме. Нельзя ли выйти с ним на связь еще до прибытия в Мюрию?
      Все в недоумении уставились на него.
      - Давайте попытаемся установить телепатический контакт отсюда, объяснил Бэзил. - Поставим парня в известность, пускай поджидает нас. Может, даже стоит рассказать ему про Копье, чтоб он заранее все обмозговал.
      Мадам попыталась возразить, но Бэзил перебил ее:
      - Знаю, мадам, вы сомневаетесь в своих способностях передавать мысли на большие расстояния и общаться на скрытом канале. Но что, если в качестве посредника такого общения мы задействуем еще одного вашего друга - Элизабет?
      - Гениально! - воскликнул Клод.
      - Мадам рассказывала, как перехватила послание Элизабет сразу после прибытия Зеленой Группы в плиоцен. Наверняка теперь эта женщина полностью восстановила свои метафункции и сможет работать... э-э... на сфокусированном пучке, если можно так выразиться. Пусть даже будут помехи...
      - Сомневаюсь, - сказала Анжелика. - Мысль Элизабет лишь на мгновение сверкнула в моем мозгу. Все послание я уловить не смогла...
      - А я на что, мадам?! - вскинулась Фелиция. - Чтобы привлечь внимание Элизабет, вовсе не надо обращаться к ней на скрытом канале. Достаточно одного крика на верхнем регистре командного канала. Элизабет должна лишь понять, что мы ее вызываем. А там она сама запеленгует и сфокусирует писк мадам до предельной четкости.
      Старуха нахмурилась, глядя на юную энтузиастку.
      - Но есть и другие достаточно сильные умы, чтобы локализовать телепатический призыв.
      - Не выйдет! Об этом я позабочусь! - ликовала Фелиция. - Завтра с утра мы составим график вещания, и я удалюсь на десять-двадцать километров вверх по Северной дороге. Затем мы будем синхронно вещать через заданные интервалы. Умственная речь будет отдаваться эхом, и тану не смогут точно зафиксировать местонахождение этого раздвоенного крика. А метаактивный ум Элизабет, без сомнения, способен вычленить послание мадам на интимном канале.
      - А что, может, и получится! - улыбнулась Амери.
      - Бедный краснокожий невежда ни черта в ваших речах не понял, заявил вождь Бурке. - И все же давайте попробуем.
      - Ловко закручено, - похвалил Халид. - Учитывая, что мадам с Фелицией - обе медиумы и могут слиться своими умами... Только бы Эйкену Драму можно было доверить нашу драгоценную петарду.
      - Вы с ума сошли! - ужаснулся палеонтолог. - Посвятить его в наш план?
      - Ты известный циник, Клод! - посетовала Амери.
      - Может, потому, что я слишком долго прожил на этом свете, - вздохнул старик, - а может, именно поэтому так долго и прожил.
      - Ну хорошо, Клод, - проговорила мадам, - а Элизабет ты доверяешь?
      - Безоговорочно.
      - Тогда все просто. Пошли спать, а завтра попытаемся выйти на связь. Если удастся, спросим мнения Элизабет об Эйкене Драме и поступим так, как она нам посоветует. D'accord? [согласны? (франц.)]
      Ее темные глаза вновь обвели круг спутников - все десять членов экспедиции согласно кивнули.
      - Решено! - заключил вождь Бурке. - На рассвете составим график вещания и отправим Фелицию. Наденешь доспехи и возьмешь с собой эскорт серых торквесов - Бэзила, Уве и Халида. Если тану станут интересоваться ты разыскиваешь своего дядюшку Макса среди беженцев. На связь выйдем в полдень. А пока ты удаляешься от лагеря, мадам и мы, грешные, присмотрим на берегу подходящее судно. Герт и Ханси примерно знают, что нам нужно.
      - Только не опоздайте, - предупредила их Фелиция. - Да прикупите на ярмарке голубой эмали, а то краска, которой старик Каваи покрыл Копье, уже облезает.
      Когда полночная луна поднялась высоко над Роной, вернулся Фитхарн с припасами. Мадам отвела карлика в сторонку и в общих чертах изложила ему план дальнейших действий.
      - Завтра к вечеру, - сообщила она, - экспедиция сядет на корабль и поплывет в столицу, а мы с Клодом спрячемся в окрестностях Надвратного Замка и будем ожидать часа, когда намечено нанести двойной удар поработителям-тану. Ты же можешь уходить, друг мой. Выражаю тебе глубокую признательность от имени всех нас и всего освобожденного человечества. Сообщи королю Йочи... о том, что мы собираемся предпринять. И передай ему от меня привет.
      Карлик морщился от ее прощального умственного жеста и комкал в руках свою островерхую красную шляпу. Его сознание, столь трудно поддающееся дешифровке даже без умственных экранов, было теперь полностью открыто. Образы, мелькавшие в этой туманной облачности, выражали самые противоречивые чувства.
      - Тебя что-то тревожит, - ласково произнесла мадам, видя, как перемешались слова, мысли и чувства Фитхарна - страх, любовь, верность, подозрение, надежда, сомнения, боль. - Что с тобой, мой друг?
      - Предупреди своих людей! - выпалил Фитхарн. - Накажи им никому не доверять на чужой стороне! Даже если вам повезет, помните мое предостережение!
      Он в последний раз заглянул ей в глаза и растворился во тьме.
      8
      Леди в золотом торквесе и ее дворецкий склонились над прилавком ювелира, в то время как свита серых и служанок сдерживала напор ярмарочной толпы.
      - Вот, кажется, то, что надо, Клавдий, - проговорила дама. - Не великовато оно для меня? Не слишком вульгарно, как, на твой вкус?
      Старик в сером торквесе окинул брезгливым взглядом янтарную брошку, которую подмастерье ювелира поднес им на бархатной подушечке.
      - В нем жуки! - скривился он.
      - Так ведь в том и ценность! - воскликнул ювелир. - Попались прямо во время спаривания сотни миллионов лет назад! Два насекомых, самец и самка, навечно слились в брачном объятии внутри этой геммы! Ну разве не трогательно, миледи?
      Та покосилась на дворецкого.
      - До слез... Ты не находишь, mon vieux? [старина (франц.)]
      - Этот янтарь дошел до нас из глубины веков, его подобрали на диком берегу Черного озера! - рассыпался в похвалах своему изделию ювелир. - Мы, фирвулаги, не смеем собирать янтарь. Мы покупаем его... - он выдержал эффектную паузу, - у ревунов!
      - Тана, помилуй нас! - в ужасе прошептала золотая леди. - Так вы и впрямь торгуете с дикарями? Скажи мне, добрый ювелир... что, на ревунов в самом деле так страшно смотреть, как гласит молва?
      - Довольно лицезреть одного... - торжественно заверил ее ремесленник, - чтобы навек лишиться ума!
      - Так я и думала! - леди насмешливо посмотрела на своего седовласого слугу.
      - Говорят, в этом году ревуны осмелились явиться на юг! - рискнул вставить свое слово подмастерье. - Чувствуете, как кругом неспокойно?
      Леди в тревоге замахала руками.
      Предводитель ее свиты, детина с лицом цвета дубленой кожи, угрожающе схватился за рукоять меча.
      - Эй ты, чучело, не смей пугать мою благородную хозяйку!
      - Но Галучол правду говорит, мой храбрый капитан, - поспешно заметил ювелир. - Вы не думайте, настоящие фирвулаги сами не меньше озабочены. Одной Тэ ведомо, что на уме у лесных бесов. Но уж мы будем начеку, чтобы они не затесались в наши ряды во время Великой Битвы.
      Женщина вздрогнула.
      - Мы берем ваш янтарь, мастер. Меня тронула участь любовников-букашек. Заплати ему, Клавдий.
      Дворецкий, ворча, достал из висящей на поясе мошны монету. Затем взгляд его упал на поднос с кольцами, и на лице его появилась загадочная улыбка.
      - Пожалуй, мы возьмем и вот эти два кольца. Заверните, пожалуйста.
      - Но сэр! - воскликнул фирвулаг. - Известно ли вам, что резные кольца имеют символическое значение?
      Из-под белоснежных бровей старика сверкнули холодные зеленые глаза.
      - Я сказал, мы берем их! И блудливых букашек тоже заворачивай, да поживей! Мы опаздываем на важную встречу.
      - Да-да, я мигом, достойный господин! Ну ты, лоботряс, чего рот разинул, пошевеливайся! - Ювелир низко поклонился мадам Гудериан и подал дворецкому завернутые в мягкую бумагу покупки. - Да сопутствует вам удача, миледи, надеюсь, мои изделия принесут вам счастье.
      Старик в сером торквесе рассмеялся. Затем, пожалуй, с излишней для своего статуса фамильярностью взял женщину под руку и сделал знак эскорту сомкнуть строй.
      Когда покупатели растворились в толпе, Галучол озадаченно почесал в затылке.
      - Может, он для кого другого кольца-то купил?
      Ремесленник многозначительно ухмыльнулся.
      - Эх ты, святая простота!
      Герт просунул рыжую голову в палатку.
      - Пожалуйте, мадам. Аккурат на две половинки распилено. И букашек не задели.
      - Спасибо, сынок. Об остальном мы с Клодом сами позаботимся. Скоро полдень, так что займите наблюдательные посты на окрестных скалах. При первом же сигнале тревоги я прерву связь.
      - Слушаюсь, мадам! - Голова исчезла.
      - Вот послание. - Клод подал ей глиняную пластину. - Все слово в слово, только написано моей рукой. Цемент у тебя есть?
      Мадам Гудериан склонилась над лежащими на столе кусками янтаря.
      - Voila! [готово! (франц.)] - произнесла она наконец. - Один возьмешь ты, другой я, par mesure de securite [для большей надежности (франц.)]. Я оставлю себе трогательных влюбленных букашек. Женщине как-то пристойнее быть сентиментальной.
      Они внимательно разглядывали послания. Под красновато-золотой прозрачной смолой светились слова, выбитые на глиняных пластинах:
      ПЛИОЦЕНОВАЯ ЕВРОПА - ПОД ВЛАСТЬЮ РАСЫ ЗЛОБНЫХ ГУМАНОИДОВ.
      РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, ЗАКРОЙТЕ ВРАТА ВРЕМЕНИ.
      ВСЕ ПОСЛЕДУЮЩИЕ ОПРОВЕРЖЕНИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫ.
      Анжелика Гудериан, Клод Маевский
      - Как думаешь, поверят они нам? - спросила Анжелика.
      - Ну, подписи-то сличить проще простого. К тому же, как ты сказала, два свидетельства надежнее одного. Слава Богу, я уже слишком стар, чтобы подозревать меня в мошенничестве.
      Они долго молчали, сидя рядышком. В закрытой палатке было очень жарко. Мадам откинула со лба прядь седеющих волос. На виске блеснули капельки пота.
      - Все-таки ты дурак, - наконец произнесла она.
      - Поляки всегда были падки на властных женщин, ты разве не знала, Анж? Прославленные полководцы, как побитые собачонки, поджимали хвост перед благородным гневом дамы. К тому же я слишком старомоден, чтобы компрометировать себя, спрятавшись на неделю с такой особой, как ты, в паучьей норе, и все это время мысленно распевать "Марсельезу", пока остальная моя амуниция стоит по стойке "смирно!".
      - Quel homme! C'est incroyable! [Ну и тип! Невероятно! (франц.)]
      - Только не для поляка! - Клод взглянул на часы. - До полудня пятнадцать секунд. Будь готова, старушка!
      Элизабет и Главный Целитель Дионкет склонились над колыбелью черного "торквеса". Чистокровный маленький тану выглядел старше своих трех лет не только из-за длинных конечностей, но и из-за печати страдания на все еще красивом личике.
      Малыш был голенький, только чресла прикрыты салфеткой. Водяной матрац поддерживал опухшее тельце с таким удобством, какое только позволяла медицинская технология. Кожа ребенка была темно-красного цвета; пальцы, уши, нос и губы почернели от гиперемии. Шея под маленьким золотым торквесом покрылась волдырями - видимо, ее сожгли какой-то мазью, наложенной в тщетной попытке облегчить страдания. Элизабет проскользнула в разрушающийся детский мозг. Свинцовые веки приподнялись, открыв невероятно расширенные зрачки.
      - Если мы снимем торквес, станет только хуже, - сказал Дионкет. Появятся судороги. Обрати внимание на отмирание нервных связей между мозгом и конечностями, на аномальные цепи, протянувшиеся от торквеса в подкорку, и непонятное воспаление миндалин, сорвавшее все наши попытки снять болевые ощущения. Развитие болевого синдрома типично своей стремительностью - в данном случае воспаление началось пять дней назад. Смерть наступит недели через три.
      Элизабет провела рукой по влажным белокурым кудряшкам.
      "Лежи смирно, ангелочек мой, дай я погляжу, дай попробую помочь тебе там, где между золотом и твоей обреченной плотью завязался неумолимый узел, где боль скачет по ступенькам туда-сюда, туда-сюда, мой бедненький... Ага! Вижу! Я оборву их, оборву эти связующие нити между высшими и низшими отделами мозга и дам тебе покой и сон, пока они не явятся за тобой, мой маленький страдалец, не в добрый час появившийся на свет."
      Глазенки закрылись. Тельце безвольно обмякло.
      "Благодарение Тане, Элизабет, ты сняла боль!"
      Упорно отказываясь встречаться с мыслями Дионкета, она отвернулась от кроватки.
      - Он все равно умрет. Я не могу его исцелить, в моих силах только принести облегчение перед смертью.
      "Но если бы ты осталась, если б захотела попробовать..."
      - Нет, мне надо уходить.
      "Ты давно могла уйти, но не сделала этого. Сказать, почему ты осталась с нами, несмотря на то, что твой шар ждет тебя в комнате без дверей?"
      - Я осталась, чтобы выполнить данное Бреде обещание.
      Ни единого проблеска сочувствия, сопереживания не появилось за ее умственным экраном. Но Главный Целитель был стар и знал другие способы читать в душах.
      "Ты осталась вопреки изощренному презрению к нам, вопреки своему эгоизму - потому что тебя тронули страдания этих несчастных."
      - Конечно, тронули! Хотя все, что здесь происходит, мне глубоко омерзительно. И я непременно уйду от вас... Ну что, будем тратить время на бессмысленную перепалку или я все же попытаюсь помочь больным детишкам?
      "Элизабет, Бреда уже близка к пониманию своего видения, если бы ты помогла ей истолковать..."
      - Бреда - паучиха! Потомство Нантусвель предупреждало меня об этом. Те по крайней мере - честные варвары и не скрывают своей враждебности. А Бреда плетет паутину... К дьяволу вашу Бреду! - Оттенок горечи лишь на мгновение прорвался в ее голосе. - Так мы будем продолжать или нет? И, пожалуйста, говорите со мной вслух, Главный Целитель!
      Лорд Дионкет вздохнул.
      - Жаль. Бреда, как и все мы, пыталась тебя удержать, потому что ты нам очень, очень нужна. Но, видимо, мы не уделили должного внимания твоим нуждам. Прости нас, Элизабет.
      - Ладно, - улыбнулась она. - Теперь скажите, какой процент ваших детей подвержен столь страшному недугу.
      - Семь процентов. Так называемый синдром "черного торквеса" может проявиться в любом возрасте вплоть до полового созревания, после чего адаптация предположительно находится в гомеостазе. Большинство случаев заболевания падает на возраст до четырех лет. Гибриды вообще не подвержены такому страшному недугу, у них наблюдаются лишь небольшие дисфункции, свойственные чистокровным людям. Но даже если отклонения принимают серьезный характер, их можно всегда устранить путем коррекции. А вот "черным торквесам" мы помочь пока бессильны... или, по крайней мере, были бессильны до настоящего момента. Ты совершила чудо! В глубинной коррекции Галактическое Содружество далеко обогнало нас. Коль скоро ты не согласна остаться, могу я хотя бы надеяться, что до ухода ты облегчишь муки остальных малышей?
      "Вот как? Наблюдать за агонией невинных младенцев, с болью в сердце созерцать бессмысленное, неуправляемое, бесполезное зло - за что мне это все, за что им, бедным детям, зачем, кому они нужны, ваши проклятые торквесы?"
      "Такова наша судьба, Элизабет, иного пути мы не знаем. А ты, однажды познав активность, смогла бы отвернуться хотя бы от ее подобия?"
      Два могущественных "эго", две обнаженные силы столкнулись на миг, прежде чем снова поставить заслоны. Элизабет в своем могуществе продолжала смотреть на него сверху вниз, он же покорно склонился перед ней, готовый уступить во всем и предложить... Что он мог ей предложить? Не больше, чем все остальные, ему подобные.
      Элизабет наверняка взорвалась бы, не будь она уверена, что целитель-гуманоид и не думает ею манипулировать. От его щемящей искренности к глазам Элизабет подступили слезы, и она мягко ответила:
      - Я не могу принять ваше предложение, Дионкет. Мотивы мои сложны и носят глубоко личный характер, но кое-какие практические соображения я все же выскажу. Потомство Нантусвель не оставляет мысли разделаться со мной даже теперь, когда Бреда наложила вето на план Гомнола скрестить меня с королем. Ныне они озабочены тем, что я могу родить детей от Эйкена Драма или как-то скооперироваться с ним в ходе Великой Битвы. Вы достаточно изучили мою личность, чтобы понять: ни то ни другое для меня неприемлемо. Но потомство думает лишь о своих династических интересах. Сейчас они слишком заняты приготовлениями к Битве, поэтому допекают меня изредка, мимоходом, и все же я нигде не могу спать спокойно, кроме как в комнате без дверей. Вы и ваша группировка не в силах защитить меня от массированных атак, которыми руководит Ноданн. Они настроены очень решительно. А во сне я уязвима. Не могу же я на всю оставшуюся жизнь запереть себя в доме Бреды или отбиваться от этой шайки дикарей!
      - Но мы пытаемся изменить прежнее законодательство! - вскричал Дионкет. - Ты могла бы помочь нам в борьбе против потомства Нантусвель!
      - Как вам известно, мой ум абсолютно неагрессивен. Сначала добейтесь своих великих перемен, а потом обращайтесь ко мне.
      - Да поможет нам Тана, - смиренно ответил лорд Дионкет. - Когда ты намерена нас покинуть?
      - Скоро, - ответила Элизабет, снова взглянув на спящее дитя. - Я проведу курс терапии с несчастными малютками, чтобы вы и ваши самые талантливые ассистенты могли понаблюдать за ходом лечения. Возможно, вам удастся усвоить программу.
      - Мы очень благодарны тебе за руководство... А теперь, если не возражаешь, давай ненадолго оставим эту скорбную обитель. Хотя ты искусно прячешь свои чувства, я знаю, контакт с "черными торквесами" угнетает тебя. Пойдем на террасу, подальше от патологической ауры больного.
      Высокая фигура в красно-белых одеждах выплыла из палаты в прохладный мраморный коридор, а затем на обширную, выходящую в сад террасу. Отсюда, с Горы Героев, открывался великолепный вид на город, на весь полуостров, солончаковые пустоши и лагуны, раскинувшиеся под ярким полуденным солнцем. Казалось, солнечные лучи зажигают засевший в мозгу крик боли и отчаяния маленьких умишек. Дневное сияние так ослепило Элизабет, что она споткнулась и... услышала зов:
      "Ясновидящая Элизабет Орм, ответь!"
      Дионкет взял ее за руку и, произнося слова ободрения, отвел в тенистый уголок, где стояли плетеные стулья.
      "Элизабет, Элизабет!"
      Слабый, искаженный, но такой отчетливый человеческий голос. Чей он?
      - На тебя повлияло общение с этими бедняжками, неудивительно. Посиди здесь, я принесу что-нибудь тонизирующее.
      Мог ли Дионкет расслышать? Нет. Способ общения был исключительно человеческий, она сама его едва уловила.
      - Просто попить чего-нибудь холодненького, - попросила она.
      - Да-да, я мигом.
      "Элизабет!"
      "Кто ты, где? Я - Элизабет."
      "Это я (мы, Фелиция) Анжелика Гудериан! О, слава тебе, Господи! Сработало! Ах, черт, нить уходит, она слишком слаба, Анжели..."
      "Я слышу вас, мадам Гудериан."
      "Grace a Dieu [слава Богу (франц.)], мы так боялись, так долго вызывали - и никакого ответа, послушай, мы... собираемся устроить налет на фабрику торквесов, нам нужна помощь Эйкена Драма, можно ли ему доверять, ты за него ручаешься?"
      "Эйкен?"
      "Да, да, le petit farceur! [маленький шут (франц.)] Но только в том случае, если на него можно положиться..."
      Элизабет с удивлением воспринимала это кудахтанье, полубредовый набор смазанных умственных образов, облеченных в нелепые интонации, - далекий и нечеткий телепатический призыв был так насыщен тревогой, что лишь Великий Магистр мог извлечь из него смысл. Какая дерзость! Впрочем, дерзости бунтарям не занимать. Финия - наглядное тому свидетельство. Значит, и здесь у них может выгореть. Но... Эйкен Драм? Теперь ум его неподвластен даже ей. В нем, несомненно, был заложен потенциал высшего класса, быстро приобщившийся к полной активности. Что же она может им сказать о маленьком лукавом избраннике Мейвар - Создательницы Королей? Избраннике не по праву рождения?..
      "Бреда?"
      "Элизабет, я тебя слышу."
      "Данные. Прогноз."
      "Помоги им."
      "Безопасно?"
      "То, что бесчеловечно, не может быть безопасно."
      "Я имею в виду - для моих друзей и человечества в целом?"
      "О дальновидная, рациональная, фальшивая, равнодушная Элизабет!" (Ирония.)
      "Черт бы тебя побрал!"
      "Мадам Гудериан?"
      "Да, Элизабет."
      "Я все передам Эйкену Драму и постараюсь, по возможности, не посвящать его в детали вашего плана. Думаю, в конечном итоге его причастность принесет пользу человечеству. Однако ближайшее будущее чревато опасностями. Будьте готовы. Я сделаю для вас все, что в моих силах... пока жива."