Эйкен: Это исключено. Слишком много надо сделать. Сегодня я лично проверю, что там у них происходит.
      Кугал - Сотрясатель Земли: Братья и сестры! Позвольте от вашего имени сердечно поблагодарить леди и лорда Нионели за их готовность послужить делу мира. В то же время нам надо быть готовыми к любому варианту развития событий и, как ни горько об этом говорить, - к самому худшему из них. В связи с этим мы должны ускорить организацию метаобъединения под руководством Его Величества короля Эйкена-Луганна. Мы должны без колебаний последовать за ним. В прошлом у нас был свой путь, теперь времена изменились. Уже в новых условиях нам надо доказать, что мы храбрый и гордый народ, приверженный справедливости. Мы ни перед кем не склоним головы. Теперь перед нами стоит роковой выбор - объединиться или погибнуть. Я по праву рождения обязан напомнить всем благородным тану, что если Мрак наступит, это будет вернейший признак появления Врага, вознамерившегося погубить и тану и фирвулагов. Он и есть настоящий Враг!
      (Молчание.)
      Эйкен: Слово сказано! Благодарю всех! Увидимся в Нионели на играх!
      Разбухнув от сильных дождей, поливавших джунгли в верховьях, Нонол стремительно нес свои воды, чуть притопив наземные баки, на которые опирался Радужный мост. Выше по течению поверхность реки была запружена огромным количеством лодок, мелких суденышек, купеческих барж и плоскодонок, на которых представители всех трех народов прибывали на открывающийся Великий Турнир. Только в небольшой гавани, приткнувшейся к правому берегу и отделенной от реки дамбой, было свободно. Два декамолевых, осевших под грузом, связанных фалинем каноэ стояли у причала. Рядом, в тени моста, беседовали два человека.
      Ближе к рее располагалась ослепительно красивая женщина, по виду чистокровная тану, только прекрасные карие глаза выдавали ее принадлежность и к человеческому роду. Рядом с ней возвышался типичный североамериканский индеец с хорошо развитой мускулатурой и седой всклокоченной головой. Одет он был в короткие холщовые штаны, мягкие мокасины, на запястье - хитроумный прибор, позволявший везде и всегда определять положение частей света. Что-то вроде миниатюрного кибернетического компаса...
      Мужчина и женщина о чем-то весело переговаривались, однако за внешней беззаботностью скрывалось тревожное напряжение.
      Катлинель Темноглазая сказала:
      - Я бы хотела снабдить твое каноэ маленьким генератором сигма-поля, Пеопео. Вдобавок к оружию, которое у тебя есть.
      Индеец улыбнулся - ни следа волнения в его ауре, только спокойствие и легкая самоирония.
      - Если на этой шхуне, которую я заметил на Сене, действительно находится Ремилард, то от защитного экрана будет столько же толку, как и от фигового листа. Не беспокойтесь, леди Катлинель. Мы, краснокожие, с молоком матери впитываем умение выслеживать и подкрадываться, а уж моя практика судебного крючкотвора в полной мере отшлифовала эти качества. Я постараюсь, чтобы бандиты с "Кулликки" не заметили меня. Ишь, придумали маскировку - этакая воскресная прогулка под парусами.
      - Король считает, что именно так они и поступили. Он засек шхуну с "роплана". Правда, полной уверенности нет.
      - Значит, такова моя планида, - пошутил Пеопео Бурке. - Видишь, как получается, леди Катлинель: даже обладая огромной ментальной силой, накопив гору оружия и оборудования, привезенного из будущего, король все-таки не может обойтись без пары обычных человеческих глаз.
      - Тем не менее дело опасное. Мне ужасно не по душе, что приходится посылать тебя в такую рискованную разведку. Да еще на пороге долгожданного события, когда вот-вот распахнутся "врата времени".
      Бурке пожал плечами.
      - Если Ремилард добьется своего, то не будет никаких "врат времени". Нет, король был прав, когда настаивал, что лучшего исполнителя на эту роль, чем я, не найти. Мне придется прочесать реку на расстоянии почти полтыщи километров, что займет неделю или десять дней. С королем буду связываться по дальней связи. Если шхуна не имеет отношения к Ремиларду, я напоследок совершу замечательную экскурсию по дикому плиоцену.
      - А если тебя обнаружат?
      - Я же не слепая лошадка. Все, что от меня требуется, - это определить ее месторасположение, потом полным ходом в Горию. Там тоже около недели пути. Я бы ни в коем случае не хотел пропустить Великий Турнир.
      Он отвязал линь, устроился на каноэ и поднял руку, как бы отдавая честь леди Нионели.
      - Да сохранит тебя Тана!
      - Как наши дела? - обратился король к Тони Вейланду.
      Инженер-металлург вытащил из-за спины бутыль, содержащую внутри стержень из какого-то серебристого металла, и ткнул ею прямо Эйкену в нос.
      - Это что, диспрозий? Я вас спрашиваю? Это все, что поисковая партия могла выдать за это время? Это называется диспрозий? Чем они там занимаются, эти мошенники ревуны и посланные вами тунеядцы?!
      - Что случилось? - спросил король у Хагена.
      - Никак не удается добиться необходимой чистоты продукта, - ответил тот.
      - Надо же, как вы сглаживаете углы - "не удается"! Если начать вытягивать проволоку из этого дерьма, результаты будут совершенно непредсказуемы. Конечные, господа, конечные результаты!..
      - В чем причина? В оборудовании, методике, халатности? - спросил король.
      - Оборудование, которым располагает геологическая партия, вполне подходит, - заявил Тони. - У них есть и высокоэффективный экстрактор, есть и замечательный портативный электролизер для производства полноценного полуфабриката. Просто все приборы в руках недобросовестных людей. Скорее всего, вся проблема в начальной стадии очистки.
      - Я послал туда Кандимана, нашего главного химика, - начал оправдываться Хаген, - но он оказался не в состоянии наладить дело. Он специалист по органической химии, но все другие вроде бы опытные горные инженеры, металлурги, им и карты в руки...
      Тони не выдержал.
      - Я и ранее неоднократно высказывал свое мнение по поводу Иобо и Тревартена. Мне уже приходилось иметь с ними дело. Им еще тогда, на шахтах Амализана, было наплевать на чистоту золота. Теперь и здесь работают спустя рукава.
      - Проволока из сплава диспрозия и ниобия жизненно необходима для нашего проекта, - вздохнул Хаген. - В лучшем случае ее отсутствие задержит создание деформатора, в худшем, если использовать металл плохой очистки, может произойти катастрофа.
      Король долго изучал подсунутую ему бутылку, в которой находился серебристый стержень размером с карандаш.
      - Здесь, в лаборатории, нельзя получить металл необходимой чистоты?
      - Тогда мы должны забрать у них ионный экстрактор - он у нас в единственном экземпляре. Трудность в другом... Содержание редкоземельных элементов в руде настолько мало, что не хватит железнодорожного состава перевезти необходимое количество руды в Надвратный Замок. Там она прямо из шахты транспортером подается на обогащение...
      - М-да, дерьмовое положение. - Король уже начал терять терпение. Неужели вы сами, - обратился он к Хагену, - не видите, что есть только один выход: развязать этот узел на месте. Любым способом!.. Не рано ли начинаете подстраховываться?
      - Дело в том, - стал оправдываться Хаген, - что я не мог принять необходимое решение без вас. Слишком велик риск. Там, на севере, живут гигантские ревуны, которые не признают власти Суголла. Мы уже при перевозке руды потеряли Стоша Новака и Джона-Генри Кинга, так что без вашего разрешения отправлять туда Тони...
      - Боже мой! - воскликнул Вейланд. - Ты все-таки дождался подходящего момента!..
      Король холодно взглянул на него.
      - Сможете наладить предварительную очистку, если мы пошлем вас в Фенноскандию?
      - Не поеду! - решительно отказался Вейланд. Испарина выступила у него на лбу. - Без меня здесь не обойтись! Мы заканчиваем монтаж и отладку оборудования. Глаз да глаз нужен...
      - Ответьте на мой вопрос... - потребовал Эйкен. - Вы в состоянии наладить очистку на месте?
      - Возможно, - пробурчал Тони, - однако...
      - Отлично! - прервал его король. - Собирайтесь!.. - Он повернулся и в упор спросил у Хагена: - Есть кем его заменить?
      - Один из моих людей, Чиву Чан.
      - Хорошо, - кивнул король, - раз уж я заглянул сюда, проведем короткую инспекцию. Хочу посмотреть, как вы разместились...
      Как только дверь за ними закрылась, Тони всплеснул руками.
      - Черт бы вас всех побрал! - простонал он. - Опять я попал в переделку.
      Тихий прохладный вечер... К корме "Кулликки" привязана резиновая лодка, в ней - рыбак, удящий первобытных лососей на блесну... Осенний нерест - великий поход обремененных икрой могучих рыб к месту своего рождения: в мелкие теплые протоки, на песчаные плесы и заливные низины был в самом разгаре. Громадные лососи чем-то напоминали крупных радужных тарпанов, которых Марку Ремиларду приходилось ловить у берегов Флориды, однако в отличие от океанских собратьев, бешено сражавшихся за жизнь, здешние рыбины вели себя смирно. Тех, кто выметал икру, течением сносило к морю, мясо на них висело лохмотьями. Идущие вверх, ослепленные страстью четырехметровые и весом до двухсот килограммов гиганты не глядя хватали наживку и сразу покорялись направляющей их леске.
      Рыбалка была любимым развлечением Ремиларда. Он не знал другого досуга, способного снять усталость, дававшего время пофилософствовать, оценить сделанное, попытаться заглянуть в будущее. Забросив удочку, он, находясь под защитой экрана, прикрывавшего шхуну, успел обежать мысленным взором всю заселенную часть Евразийского континента. Многоцветная Земля гудела как улей... В воздухе чувствовалось тревожное ожидание.
      В его душе тоже нет покоя. Положение незавидное, дела шли хуже некуда. Решимость старых друзей осуществить мечту о "ментальном человеке" совсем угасла. Чем можно подогреть ее, если и его пыл угасал на глазах. Неуместные сомнения все чаще посещали Марка. Неуместные ли? Ремилард вздохнул. Его соратники в большинстве своем не верят, что вовлечение в дело Хагена и Клу изменит ситуацию. Действительно, как их вовлечь, если они и слышать о сотрудничестве не хотят! Как все хорошо начиналось - он вспомнил первые годы работы над проектом. Тогда рядом с ним были десятки умнейших людей своего времени, их вела твердая убежденность в возможность силового прорыва к итогу эволюции, к ее вершине. Сколько может человечество оставаться под гнетом мертвящей, неповоротливой природы! Подчинить себе ход мировой истории - вот наша задача!..
      Что в результате? Вера, убежденность незаметно для неофитов превратилась в религию самого худшего языческого пошиба. Скоро не замедлило явиться наказание - скепсис, отчуждение детей, необходимость прибегать к недозволенным приемам. Неужели одни лишь Патриция Кастелайн и Корделия Варшава - тот круг, в котором ему суждено пребывать всю оставшуюся жизнь?..
      От отчаяния и ненависти к себе у него затряслись руки - он едва не выронил удочку. О какой оставшейся жизни может идти речь, когда он бессмертен! Неужели старый монах прав? Он, не обладающий ни ментальными способностями, ни профессиональными навыками; он - говорун, матерщинник и алкоголик - прав?! Неужели разлад в моей душе так очевиден? Неужели трудно понять, что отказ от создания "ментального человека" означает для него окончательную потерю смысла жизни. Точнее, бессмертия!.. В таком случае на кой ляд оно ему?
      Ему запрещено судьбой жить возле своего огородика, сеять, жать, растить детей... Вот, вырастил ублюдков на свою голову!.. Он невольно метнул взгляд в сторону Надвратного Замка, уткнулся в защитное поле, попробовал так и эдак... Оборонительный пояс преодолеть было невозможно.
      Зачем ему бессмертие? Кто наградил его источающим смертельный яд отчуждения даром?.. Он, несмотря ни на что, не смог убедить детей. Ничего, плевок в лицо родителю им тоже будет засчитан. И они когда-нибудь взвоют, ощутив, что неспособны умереть! И они, человекобоги, взмолятся, начнут лить слезы, каяться...
      Мягко натянулась леска. Марк проник взором в толщу мутной воды и обнаружил, что крючок зацепился за топляк. Чуть напрягшись, поводив удилищем, он освободил его, смотал катушку, насадил свежую наживку. Потом чуть изменил спуск и метнул лесу вниз по течению.
      Уже совсем стемнело. Лес на дальнем берегу Сены слился в серовато-сизую стену, отделявшую сумеречное, с пробудившимися от дневной спячки звездами небо, от маслянистой шоколадной поверхности реки. В воздухе звучала нескончаемая нудная комариная хоровая песнь, обезьяны благостно, томно вскрикивали в джунглях. Позевывали, что ли, перед сном? Вдалеке затрубили слоны - видно, где-то на болотах есть твердая земля. Трубили долго, победно...
      Хорошо!.. - подумал Марк, потом положил удочку, потянулся. Если уговоры не помогают, пора применять силу. Альтернативы нет... Он потянулся еще раз.
      Голос, прилетевший издалека, тихо позвал:
      "Марк".
      "Элизабет?" (Мгновенный выброс защитного экрана - так, чтобы она не смогла проникнуть в его мысли.)
      "Ради Бога, ты дашь наконец ответ? Я... Мы нуждаемся в твоей помощи. В наш домик пришли матери с детьми, все они страдают от "черного торквеса". Я по своей наивности предполагала, что никто ничего не знает, однако у меня в гостиной уже более двух десятков женщин. Я пыталась объяснить, что исцеление Брендана - это, так сказать, эксперимент, особый случай. Что ты... работал, исходя из собственных побуждений. Марк, они не уходят. Они сказали, что будут ждать столько, сколько надо. До тех пор, пока дети не умрут..."
      "Элизабет, у меня своих забот достаточно. Я очень занят. Сожалею, что поставил тебя в затруднительное положение, но у меня нет времени, чтобы заниматься... подобными делами".
      "Я знаю. Я же сама не могла предположить... Теперь насчет Бэзила. Ты каким-то образом изменил нашу программу, что позволило значительно ускорить выздоровление с помощью целительной оболочки. Нельзя ли то же самое сделать и с программой излечения "черного торквеса"? Скажем, метаобъединение целителей и принудителей сможет заменить нас двоих?"
      "...Это интересная проблема".
      "В эпохе Содружества никто не мог сравниться с тобой в организации подобных метаконцертов".
      "Ты ошибаешься".
      "...Может быть. Но ты не считаешь, что с этим надо как-то разобраться?"
      "Конечно, но я сейчас ничего обещать не могу... Думаю, что Дионкет обладает самым мощным целительным воздействием из всех тану".
      "Так и есть. А Минанан - самый могучий из принудителей. Конечно, исключая Эйкена".
      "Согласен".
      "Благодарю тебя за то, что сразу не отказался. Может, выберешь время?.. Дети плачут, матери сидят как каменные... Ну, до свидания".
      "Адью, Элизабет".
      Теперь он неподвижно сидел в лодке, тупо смотрел на совершенно черную воду, мысленно опять бродил возле холма, на котором возвышался Надвратный Замок. Потыкал в экран, попробовал его на прочность. Если бы он только мог преодолеть его!..
      В пору восстания под его началом находились миллионы сознаний. Теперь же он может распоряжаться всего двадцатью четырьмя головами. Какой он теперь Аваддон? Так, мелкий бес, ловящий рыбу в Сене и с мукой наблюдающий, как его последние надежды тают за кормой "Кулликки". Дальновидящим взором он засек в вышине аэроплан. По-видимому, король возвращается домой после полного хлопот дня. Личность членов экипажа ему определить не удалось. Они прикрылись полем, создаваемым малым сигма-генератором. Марк заинтересовался курсом, которым следовал аппарат. Высота двенадцать тысяч метров, направление на север... Странно. На этот раз Эйкен, кажется, не собирается шпионить за ним, тогда куда же он направился? Что там у них на севере? Ах, вот что. Да, какой-то лагерь разбит в сумрачной горной долине на юге Швеции. Он там ни разу не был. Любопытно, чем они там занимаются?
      Вот аэроплан приземлился. Через пять минут опять взлетел, взял курс на Горию, при этом пилот решил по широкой дуге обогнуть "Кулликки", но Марк уже не обращал на него внимания. Он сосредоточился на мыслях человека, которого король доставил по воздуху в поселок, где добывали... Что же здесь добывали? Ах, руду! А что в руде? Так-так, повышенный процент редкоземельных элементов... Интересно. Что же так возмутило вновь прибывшего специалиста? Гнев, страх, мольбы, обращенные к какой-то Ровене, вперемежку с проклятиями, изрыгаемыми по поводу диспрозия. Вдруг мысли резко оборвались...
      Огромный лосось схватил наживку и ушел в глубину. Неспешно начала раскручиваться катушка...
      7
      Брат Анатолий, охая и покряхтывая, собирал последние стручки гороха на маленьком огороде возле домика у Черной Скалы. Около стены на скамейке из розового известняка сидела Элизабет и штопала дыру в монашеской нагрудной накидке. Они поджидали Марка, который по неизвестной причине попросил, чтобы его встречали на дворе, и спорили насчет возмутительного всепрощения, с которым монах говорил о Ремиларде.
      - Только сентиментальный осел может поверить, что Марк Ремилард раскаивается в содеянном, - заявила целительница. - Он не раздумывая начнет все сначала, даже если надежды на успех будет еще меньше.
      - Слушая вас, как-то забываешь, что вы представляете самую гуманную в мире профессию.
      - Вы считаете возможным отпустить ему грехи, хотя в его душе нет и тени раскаяния?
      - Тогда почему же он настоял на моем присутствии при разговоре с детьми? Вы кого ожидали встретить? Издерганного неврастеника, проливающего слезы слабака, который подползет ко мне на коленях и с дрожью в голосе вымолвит: "Прощения, святой отец!" Так, что ли? Он, в конце концов, сумел переступить через гордыню, хрен моржовый; и если бы вы были хотя бы чуточку проницательнее, вы тотчас почувствовали, что он раскаивается за все эти двадцать семь лет, пусть даже сам не догадывается об этом.
      - Полная чушь! - воскликнула Элизабет и от раздражения едва не уколола себе палец. - С помощью такой логики можно оправдать и Адольфа Гитлера, и любого другого подобного монстра.
      - Вы только взгляните, кто встал на защиту милосердия! - всплеснул руками брат Анатолий. - Сама мисс Честность, которая всегда была глуха к советам сестры Амери. Которая не доверяет никому на свете, кроме себя самой. - Монах шумно выдохнул, потом расщепил желтоватым ногтем подсохший стручок, ссыпал горошины на ладонь и отправил их в рот. Жевал он долго, тщательно, с его лица не сходило выражение крайнего возмущения. Брови были высоко вздернуты.
      - Не надо уходить от темы, - огрызнулась Элизабет. - Я-то вся на виду, уж какая есть. Мы спорили по поводу этого субчика, затеявшего межзвездную бойню, виновного в гибели миллиардов ни в чем не повинных людей. Вот кого следует помянуть недобрым словом. Разве не гордыня, не страсть к самовластию подстегивали его? Он что, изменился, смягчился душой?.. Как вы всерьез можете говорить об этом! Простить все его преступления?..
      - Ну-у, вы же сами впадаете в необъяснимое волнение, когда он появляется в доме.
      - Это не смешно!
      - А разве не смешно, когда какая-то высокопоставленная и могущественная... берет на себя смелость ограничить милосердие Божие!..
      - Если вы считаете, - холодно начала Элизабет, - что имеете право обзывать меня разными грязными русскими словами, то хочу напомнить, что любой уважающий себя оперант вполне способен воткнуть то, что вы имеете в виду, вам в глот...
      Окончание слова застряло у нее в горле. Брат Анатолий с удивлением оглянулся - на дальнем конце огорода - там, где двор был посыпан мелким гравием, - в воздухе образовалось нечто громоздкое, угловатое, с черным отливом. Тяжесть была так велика, что камешки захрустели под опорными лыжами. Ящиков оказалось два, за ними обрел форму компьютерный блок управления с дисплеем, клавиатурой, широкой, как у рояля, рядом появились аппаратные металлические шкафы. Впечатление было такое, что все это механическое изобилие собиралось атаковать охотничий домик.
      - Боже мой! - прошептал пораженный монах.
      Неожиданно в правом углу двора, рядом с тяжелыми шкафами, воздух засветился, сияние плавно сгустилось в человеческую фигуру, одетую в темный облегающий комбинезон.
      - Доброе утро, Элизабет. Привет, брат Анатолий.
      Монах едва смог раздвинуть губы для улыбки. Элизабет хладнокровно кивнула.
      - Как вам мой прогресс в телепортации? - спросил Марк. - Есть, правда, кое-какие трудности с силовыми модулями.
      - Это демонстрация?.. Она и послужила причиной, по которой мы должны были встретить тебя около дома?
      - Конечно, нет, - улыбнулся Марк. - Я привез вам упрощенную программу для лечения "черного торквеса".
      Элизабет радостно вскрикнула, уронила шитье и бросилась к облаченному в черное Марку. Потом вдруг, словно споткнувшись, застыла, убрала руки за спину. Марк сразу помрачнел.
      Брат Анатолий взял корзину с горохом, поднял с земли свой недоштопанный нагрудник, обернувшись в сторону Элизабет, вздохнул, процедил: "Ну и зануда!" - и отправился на кухню.
      Элизабет вспыхнула.
      - Прошу простить; я не успела поблагодарить тебя.
      - Не беспокойся, я все понимаю. Все из-за этого Анатолия Севериновича, грубого мужлана, не так ли? Если он позволил себе пройтись по твоему адресу, то утешьтесь тем, что мне на голову он, по его же выражению, вылил "ушат дерьма". Создается впечатление, что это его обычная пасторская практика. Поверх толстая корка - кажется, не разжевать, а под ней нечто весьма вкусное и питательное... наводящее на размышления. Он обидел тебя, Элизабет?
      Она промолчала, вернулась и села на скамью, расположенную под высокой, начинающей желтеть рябиной. Марк, ни слова не говоря, пристроился рядом. Снял перчатки. Костюм на нем был на удивление сух, возле бровей и на лбу никаких следов крови, даже ссадин от вживляемых электродов не осталось. Он был явно взволнован.
      - Когда в течение недели от тебя не было вестей, я решила, что ты на самом деле не придал значения моей просьбе. Я подумала, что тебе действительно некогда заниматься такими пустяками, как исцеление больных детей.
      Марк тихо ответил:
      - Элизабет, говори спокойнее, я сам почему-то очень волнуюсь. - Он перевел дух и начал объяснять: - Кто знал, что монтаж оборудования и перелицовка программы займет столько времени? Кроме того, у меня были и другие заботы. Знаешь, с программой получилось очень удачно, мне самому понравилось. Участники метаобъединения, квалифицированные целители, быстро разберутся, что к чему. - Он продемонстрировал результаты своей работы.
      - Действительно, проще некуда! - заметно успокоившись, воскликнула Элизабет. - Я бы никогда не догадалась, что к цели можно добраться куда короче. Конечно, каждое открытие, если смотреть постфактум, кажется очень простым. Марк, спасибо! Это замечательно!..
      Казалось, Элизабет и Марку, как старым друзьям, не нужны слова или мысли, чтобы понять друг друга. Им хорошо и просто вдвоем. Марк посмотрел вдаль - по склонам отцветали луга, буйно, обильно; ниже золотились дубравы, сразу за оградой из последних сил топорщили нарядные головки лютики и васильки.
      - Надеюсь, ты обратила внимание, - сказал Ремилард, - что в этом метасогласии тебя нет?
      Она тоже взглянула вдаль.
      - Наверное, так лучше.
      - Ты всерьез настроена вернуться в Галактическое Содружество?
      Она почувствовала в вопросе настороженность, страх, и у нее сердце сжалось.
      - А ты, значит, решил сражаться до конца? Нашел способ разрушить входной шлюз?
      Он усилием мысли повернул женщину лицом к себе.
      - Я обязан!
      Элизабет невольно мысленно вскрикнула:
      "Анатолий, я же говорила тебе!.."
      Он взял ее за руку, и Элизабет, не сразу сообразив, что случилось, обнаружила себя идущей в дальний уголок сада, разбитого за огородом.
      Марк: "Поверь, ты тоже нуждаешься в перспективе. Сколько можно киснуть на этой дикой Земле. Я мог бы показать тебе иной мир, необъятный, удивительный. Он ждет нас..."
      Элизабет: "Нет, Марк!" (Она вырвала руку.)
      Марк (уже вслух): Я выиграю - не так, так эдак. Ты можешь сказать Анатолию, что я не в силах бороться с искушением.
      Элизабет: Я так и знала.
      Еще шаг, и Ремилард неожиданно исчез - шагнул вперед и тут же растворился в воздухе.
      В прекрасном настроении Джордан Крамер поднялся на мостик, осторожно прикрыл за собой дверь, однако, увидев у стола с разложенными картами Алекса Маниона, чертыхнулся и помрачнел.
      - Уолтер, что он здесь делает?
      - Мы оба хотели поговорить с тобой, Джорди, - ответил Саастамойнен.
      - У меня в аппаратной полно дел. Гэри один не справится. Марк должен скоро вернуться с Черной Скалы.
      - Как раз об этом мы и хотели с тобой побеседовать. Время уходит. Уолтер нажал какие-то кнопки на пульте управления компьютером. - Ветер поднимается, надо бросить якорь. Переждем немного...
      Усмиритель по-прежнему находился на голове Маниона, однако взгляд его, к удивлению Крамера, был осмыслен - более того, проницателен. Алекс смотрел на него в упор, потом с трудом выговорил:
      - Марк... приказал... максимально... зарядить... солнечные... батареи... он... что-то... задумал...
      - Святая Мария, ему и усмиритель нипочем! - воскликнул Крамер.
      - Однако он давит на него, - пояснил Уолтер. - Пусть он договорит, Джорди. Сейчас ты поймешь, что к чему.
      - Ты что, с ума сошел? - Физик был явно обескуражен.
      - Ты... тоже... если... считаешь... что... Марк... решил... оставить... детей... в... покое... - Манион тяжело дышал, обильный пот выступил у него на лице, потом капли начали падать на светлую рубашку с короткими рукавами. - Любишь... ли... ты... Маржи... Бекки... больше... чем... Марка... или... нет...
      - При чем здесь мои дети? - Крамер побелел. - Уолтер, что вы задумали?
      - Подожди немного, Джорди, - сказал капитан. - Здесь собралась хорошая компания. Мы нуждаемся в тебе и Гэри. У Ван-Вика нет детей, но ты можешь надавить на него, воззвать к чувству профессиональной солидарности. Если не получится - пригрозить! Освободи Алекса - он не будет применять психокинетическую силу.
      - Это что, бунт? - тихо спросил Крамер.
      - Ты сегодня на удивление проницателен. Только непонятно почему бросился сломя голову выполнять распоряжение Марка - да-да, насчет зарядки батарей под полную завязку. Тебе что, разум отказал? Или крыша поехала окончательно? Ремилард готовится к решительным действиям. Он уже готов пойти на убийство Клу и Хагена, если это будет необходимо, и силой вернуть тех из детей, кто останется жив. Ему надо только семь или восемь человеческих особей, чтобы устроить генетический банк для наследственных клеток, которые он добудет из мертвых тел своих детей. Ты что, хочешь, чтобы Бекки и Марж оказались в числе мертвых? Или живых?..
      - Вам-то откуда знать, что он планирует!
      - Марк приготовился снять с "Кулликки" весь комплекс, обслуживающий большой церебральный генератор. В целях безопасности он спрячет его где-нибудь в укромном месте. Как ты считаешь, зачем ему генератор? Ну-ка, прояви свою знаменитую проницательность! Ответ, Джорди, может быть только один - он не доверяет нам. Ты думаешь, он слепой и не видит, что творится на шхуне. Только Кастелайн, Варшава и Стейнбреннер поддерживают его... Ну и ваша компашка из аппаратной. Кстати, оставшихся в живых детей он собирается перенести в мир, который он назвал Goal. Там он продолжит опыты...
      - Вам не удастся склонить меня к предательству! - взорвался Крамер, потом неожиданно успокоился, посерьезнел и спросил: - Вы намекаете, что и Ранчар Гатен участвует в заговоре?
      - Он... был... первый... кто... пришел... к... нам...
      - Да, Джорди, Ранчар с нами, ради памяти своего погибшего сына, ради Клу, - сказал Уолтер. - Ты тоже присоединишься к нам ради Бекки и Марж. Марк придумал какой-то новый план, вот что мы хотели сказать тебе. Бум-Бум Ларош застал его в библиотеке - Марк изучал принципиальную схему деформатора Гудериана. Два дня назад он многозначительно обмолвился Ранчару, что побывал в лагере фирвулагов на Золотом поле. По-видимому, он пытается организовать карликов в некоторое подобие метаобъединения. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что бы это могло значить?
      - Восемь... десятков... тысяч... фирвулагов...
      Крамер посмотрел на Алекса, потом на Уолтера.
      - Все это не более чем откровенная чепуха.
      Уолтер наклонился к нему, лицо его исказилось от гнева.
      - Послушай, Джорди. Как только Марк телепортирует большой церебральный генератор, мы уже будем не в силах остановить его. Нам надо действовать немедленно! Тотчас!.. Нашей психокинетической мощи хватит, чтобы усмирить Кастелайн и тех двоих. Тогда мы сможем повредить генератор.
      - Ловушка... Марк... пусть... останется... в... сером... лимбо...
      Уолтер и Алекс выжидающе смотрели на инженера. Крамер не торопясь положил руку на ручку двери... Потом, видимо, раздумал бежать, прикусил нижнюю губу, уже более осмысленно взглянул на Уолтера. Вид у него был растерянный, в глазах - немой вопрос.
      - Я не могу... так сразу! Я должен подумать. Вы не смеете требовать от меня моментального ответа, так можно и голову потерять.
      Он нажал на ручку, но та не поддалась.
      Алекс Манион, как всегда не к месту, неожиданно запел:
      О чем мы грезим в тишине ночной?
      Что день наступит, к нам придет покой.
      - Мы в тебе очень нуждаемся, Джорди, - сказал Уолтер. - Ты - сильный оперант. Ты тот необходимый винтик, без которого наше метасогласие не заработает. Мы не можем без тебя спасти детей, а мы добьемся этого, чего бы нам это ни стоило.
      Издалека до всех троих долетел вызов, посланный Гэри Ван-Виком с кормы. Тот, как всегда, даже на телепатической волне не мог изъясняться просто - говорил веско, с выражением, не разговаривал, а декламировал.
      "Джорди, приятель, тебя ждут внизу. Марк преодолевает суперповерхностный барьер".
      - Ну? - спросил Уолтер, глядя Крамеру в глаза. - В следующий раз, когда он подготовится к d-переходу, мы начинаем действовать. Если ты будешь с нами...
      Крамер глубоко вздохнул, потом бросил ручку, чертыхнулся и приблизился к Маниону. Послал импульс в усмиритель и отключил его.
      - Спасибо, Джорди, - сказал Уолтер.