Клин пестрых лебедей тянулся к реке, к западу. Шарн, сжав губы в презрительной усмешке, выбрал цель.
      - Сейчас вы увидите, как эффективно оно действует по воздушным целям.
      Он нажал на квадратную кнопку - и ничего не случилось!
      Гримаса удивления исказила лицо короля. Он грубо, богохульно выругался, помянул недобрым словом мать Великой Богини. Торопливо пробежал по остальным кнопкам, пару раз щелкнул переключателем регистров, попробовал поставить ружье в каждое из возможных положений... Все было напрасно - оружие не действовало!
      - Ну, мерзкий ублюдок! - зарычал он и, обернувшись гигантским скорпионом, принялся бить хвостом о землю. - Ну, безбожный аферист! - Шарн вновь нажал на нижнюю кнопку - зеленая вспышка полыхнула над степью, задела одного лебедя, другие испуганно бросились в разные стороны.
      - Священный меч вполне пригоден для поединка, - сурово заметил Бетуларн. - Я лично опробовал его перед обменом. Никем не может быть поставлена под сомнение его ценность как символа нашей мощи и славы. Враг и должен быть отчаянно сообразителен.
      Шарн принял свой обычный образ.
      - Думаю, ты прав. - Он уже взял себя в руки и внешне был совершенно спокоен. - И все-таки жаль - смошенничать таким вопиющим образом. Это... это...
      - Символ нашего времени. - Мерзкий, умный лорд Суголл рассудительно закончил за него фразу. Он принял человеческий облик. - Становится жарковато, Ваше Величество. Не вернуться ли нам в нашу мирную, уютную Нионель? - Потом правитель города обратился к Бетуларну: - Я приглашаю вас, генерал, и ваших воинов воспользоваться нашим гостеприимством.
      Белая Рука слегка поклонился.
      - Благодарю, но нам будет удобнее разбить лагерь здесь, на Золотом поле. Здесь мы подождем открытия игр. Когда мои парни и девицы разместятся, я посещу вас.
      Суголл кивнул.
      - В городе пока пусто, всего-то несколько гостей, однако, если вы так желаете... Мы можем прислать все необходимое для устройства лагеря.
      - Не стоит беспокоиться. У нас есть все, что нужно по уставу, ответил Бетуларн. - И даже немного больше.
      Уолтер: Ты меня слышишь, сынок?
      Вейко: Папа! Наконец-то!.. Черт побери, слышно отлично. Вы, должно быть, уже совсем близко.
      Уолтер: Менее чем в трехстах километрах от Тории. Чуть повыше залива Арморики.
      Вейко: Как так?
      Уолтер: Все из-за этих чертовых штормов. Мы попытались обойти их стороной.
      Вейко: Вы? На "Кулликки"? Вы что, с ума сошли?! Нашей шхуне никакие бури не страшны.
      Уолтер: Ты так думаешь?
      Вейко: А если Марк раскусит твою уловку?
      Уолтер: Как? Он давно не появляется на борту. Кроме того, Марк никогда раньше не плавал на "Кулликки". Помнишь нашу гавань, яхт-клуб?.. Самая большая посудина, на которой он выходил в открытое море, была двадцатиметровая яхта. Отличный кораблик, но не идет ни в какое сравнение с "Кулликки". Так что я менял курс с его молчаливого согласия. Что поделать, сынок, если вступаешь в игру, надо идти до конца.
      Вейко: Никто в Гории не имеет никакого понятия, где вы находитесь. Хаген выходит из себя, на глазах мрачнеет. Он даже разрешил мне связаться с тобой (хихиканье), как будто мне нужно его разрешение. Он тут никому покоя не дает - собрался послать на поиски один из этих "ропланов" и разбомбить вас к чертовой бабушке, но король оказался начеку. Сразу дал ему по рукам... Одним словом, творится что-то невообразимое, Уолтер. Этим утром Клу, Хаген, король вместе с Элизабет вылетели в неизвестном направлении. Понес их в защитной сфере какой-то отчаянный рыцарь тану, подручный Элизабет. И это в то время, когда у нас есть отличные летательные аппараты. Никто не знает, куда они отправились.
      Уолтер: Это дело рук Марка.
      Вейко: ?
      Уолтер: Его последний разговор с детьми.
      Вейко: Ты имеешь в виду, что, если Хаген не согласится остановить работы, Марк нанесет решительный удар?
      Уолтер: Что-то в этом роде. Марк до сих пор поддерживает умеренную точку зрения. Мы пока едины в том, что надо использовать любую возможность для улаживания конфликта мирным путем. Правда, большинство самых сильных оперантов - Кастелайн, Варшава - настаивают на том, чтобы ударить при первом же удобном случае.
      Вейко: Ты один стоишь всех этих ублюдков. Ты и Манион. Я рассказал Дайане, что натворил ее отец. Она не удивилась, а вот Хаген даже рот разинул...
      Уолтер: Манион не мог поступить иначе.
      Вейко: ...что мне делать? Я не могу видеть в тебе мишень, даже ради короля, папа. Я не могу.
      Уолтер: Теперь, с приближением к материку, мне будет очень трудно связаться с тобой. Ранчар Гатен и Арнерольф Лильстрем за время плавания смонтировали психоэлектронный глушитель. Сработано грубо, но способно защитить шхуну от проникновения любого дальнодействующего взгляда. У короля есть какой-нибудь электронный сканер?
      Вейко: Есть. Дальность около семидесяти километров, с помощью аэроплана ее можно значительно увеличить. Значит, ты больше не сможешь со мной разговаривать?
      Уолтер: Не беспокойся об этом.
      Вейко: Но как же... Ты знаешь, что я буду беспокоиться...
      Уолтер: Если Марк собирается сообщить им кое-что из области генетики - а я догадываюсь, что именно, - то все наши проблемы можно будет легко разрешить.
      Вейко: ?!! Чем бы Марк ни заманивал нас, мы все равно построим деформатор времени.
      Уолтер: Возможно.
      Вейко: Мы все пришли к единому мнению... большинство из нас. Король тоже на нашей стороне.
      Уолтер: Подождите немного, скоро вы услышите о новых предложениях.
      Вейко: Уолтер! Ты же никогда не становился на его сторону!..
      Уолтер: Я и сейчас на вашей стороне, Вейк, как всегда. Теперь послушай - не пытайся вызвать меня, пока ты не согласишься на предложение Марка. Это будет слишком опасно для нас обоих. Ты уже почти в пределах досягаемости Патриции Кастелайн, и если она скажет Марку, чем мы тут занимаемся... Не унывай, я еще смогу быть полезным... если возьму "Кулликки" с собой.
      Вейко: Но мне-то что...
      Уолтер: Все, больше нельзя. До свидания, мой мальчик.
      Вейко: До свидания.
      3
      Бэзил Уимборн открыл глаза - мерцающая тьма заиграла перед ним. В центре алели какие-то непонятные округлые пятна - их было два. Одно на фоне другого... Вокруг сложная сеть каких-то ветвистых отростков. По ним струилась жидкость... Прорезался слух - в то же мгновение уши заполнили приглушенные удары, что-то напоминающее рокот прибоя: дум-дум (оба пятна замерли), дум-дум (опять затишье)... Его память тут же подыскала подходящую знакомую мелодию - "Два сердца"... Бэзил подумал: "Нет, здесь всего одно сердце, но вижу я его с двух точек. Мое собственное... Упакованное в некое лоно. Так?"
      - Совершенно верно, дружище.
      Теперь перед глазами всплыл слабо расцвеченный пузырь. Туманная даль вдруг резко прояснилась, что-то хрустнуло - от его лица осторожно отлепили какую-то - похоже, из пластика? - мембрану. Бэзил обнаружил перед глазами эль-грековского ангела в свободной хламиде и с золотым ожерельем на шее.
      - Привет, Крейн, - сказал Уимборн. - Как долго я пробыл в оболочке?
      - Два дня.
      - Чувствую себя замечательно.
      Теперь он заметил других тану, стоявших поодаль, в затененном углу комнаты. Или палаты? Куда его поместили? Стены оштукатурены, кругом резьба по дереву. Стиль барочный... Ставни на окнах - он определенно в домике у Черной Скалы.
      - Значит, он принес меня сюда? Восхитительно!.. Однако неужели мои кости успели срастись?
      - Сейчас посмотрим. - Крейн продолжал поворачивать его из стороны в сторону - снимал использованную целительную оболочку. Остатки складывал в мешок. Добравшись до бедер, он через плечо сказал кому-то в углу: Лорд-целитель, сделайте-ка микросканирование.
      Высоченный тану, одетый, как и Крейн, в бело-розовый халат, приблизился к Бэзилу. Его глаза с необыкновенно маленькими зрачками были подернуты голубоватой пеленой, которая при повороте головы радужно посверкивала. На вид он очень молод, разве что глубокие складки возле рта старили его. Волосы были тускло-платинового цвета.
      - Поразительно, - растягивая слова, произнес гигант. Восстановительная программа Врага, сработала на удивление эффективно. Лодыжка теперь как новенькая... В бедре... Да, там еще не все ткани вокруг мозговых полостей срослись, однако ходить можно. Даже нужно.
      Пятеро тану торжественно провозгласили:
      - Хвала тебе, Тана!
      Бэзил пылко подхватил:
      - In saecula saeculorum [во веки веков (лат.)].
      Он почувствовал, что его тело наполняется прежней силой. Руки и ноги свободно повиновались ему. Это было так необычно, если учесть, что последними его воспоминаниями были невыносимая боль, невозможность двинуть ногами; каждое перемещение в ту пору давалось огромным волевым усилием, однако и душа тогда уже была заражена апатией и отчаянием. Потом провал в памяти - и вдруг неожиданная легкость во всем теле, полное отсутствие боли. Он стоял на ногах, ему не требовалась опора. Он вполне мог шагнуть вперед, но не стал этого делать. Бэзилу было не по себе - перед врачами-тану он стоял голый, как младенец.
      Перед врачами же! - укорил он себя и решительно спустился с невысокого подобия пьедестала.
      Крейн улыбнулся.
      - Слабость чувствуешь?
      - Так, немного... Ты здорово потрудился, приятель, вы тоже, сеньоры. - Он раскланялся с другими целителями. Те совершенно серьезно, с достоинством кивнули в ответ. Бэзил засмеялся и добавил: - Есть хочу, терпения нет.
      Крейн помог ему накинуть белое одеяние, напоминавшее просторную рясу с вырезом наверху и широкими рукавами, положил на пол домашние тапочки.
      - Так всегда бывает после лечения, - ответил он и, легонько хлопнув Уимборна по плечу, развернул его в сторону остальных тану. - Позволь представить тебе наших целителей. Это они помогли тебе... Дионкет, нынешний президент нашей Гильдии Целителей, лорд Перадейр - Приходящий Первым, Мейн Недремлющее Око и леди Бринтил.
      - Я горячо благодарю вас за... э-э... участие, за умение и душевность. Я поражен, как быстро вы поставили меня на ноги. Я всегда считал, что лечение в исцеляющей оболочке занимает куда больше времени.
      - Обычно так и есть, - ответил Дионкет, - когда используются традиционные подходы. Но в вашем случае мы применили экспериментальную методику - объединенную интенсивную программу. Мы работали в связке, а это, естественно, более эффективно, чем лечить в одиночку.
      - Хм, - покачал головой Бэзил, - рад, что оказался первым вашим подопытным кроликом.
      Дионкет и трое других тану, воспользовавшись серым торквесом Уимборна, на мгновение коснулись его сознания и тут же деликатно отхлынули.
      Дон [обычное наименование преподавателя университета или главы колледжа; в данном случае - Бэзил Уимборн, бывший профессор Оксфорда] обратился к Крейну.
      - Мне бы хотелось засвидетельствовать мое почтение спасшему меня человеку, который принес меня сюда с вершины Монте-Розы. К сожалению, Ремиларда, наверное, уже нет?
      Крейн помолчал - лицо его оставалось бесстрастным.
      - Он все еще здесь. Это он предложил методику, с помощью которой мы лечили тебя.
      - Бог мой! - не удержался Бэзил. - Тогда я должен выразить ему двойную благодарность...
      С этими словами Крейн и Бэзил вышли из изолятора и по широкой лестнице спустились на первый этаж.
      - Не помню, - сказал Уимборн, - рассказывал я тебе, каким потрясением стала для меня встреча с Ремилардом на вершине Монте-Розы. Он явился, весь закованный в броню, словно этакий deus ex machina [бог из машины]. Лица его я не видел. Меня, признаюсь, немного нервировала перспектива встретиться с ним лицом к лицу; я опасался, что за стальным щитком пустота, непроглядный мрак, или, что еще тревожней, я увижу ужасающий лик человека, бросившего вызов Вселенной, потрясателя метапсихических основ мироздания, того, чье имя стало символом самого жестокого злодея в истории Земли. При подобных сопутствующих обстоятельствах и эпитетах, сам знаешь, Крейн, всегда ждешь черт знает чего!..
      - Я знаю только, что в настоящую минуту он уплетает омлет с грибами, приготовленный братом Анатолием, берет пальцами жареные хлопья кукурузы кстати, они у него какие-то изжелта-травленые, видно, оттого, что он сует их куда не следует: в шестеренки мироздания, человеческие души, - сказал Крейн. - Я знаю, он - любитель класть ноги на каминную решетку, не заботясь о том, нравится это присутствующим или нет. Но самое главное забывает после себя закрывать крышку на унитазе.
      Уимборн рассмеялся.
      - Смысл понял. Один из нас, не так ли?..
      - Нет, - отрицательно покачал головой Крейн. - Ему только хочется казаться таким...
      Бэзил задумчиво посмотрел прямо в глаза своего старинного друга, с которым он вместе выбирался во время потопа из Мюрии. Им пришлось много пережить, и теперь он почувствовал, что тану-целитель что-то скрывает. Он был явно встревожен.
      - До меня дошли кое-какие слухи, - сказал Бэзил, - мол, в лагере Бетафорка Ремилард вместе с Элизабет работают над каким-то вопросом. Единым сознанием. Это правда?
      - Да, они вдвоем довели до конца лечение сына нашей экономки. Малыш страдал от "черного торквеса". Более того - они подняли ребенка до уровня полноценного операнта. Ему не нужно никаких торквесов.
      - Бог мой! И когда врач принес меня сюда...
      - Ага, Аваддон был заинтригован нашей целительной оболочкой. До этого он никогда не видел психоактивную субстанцию в действии. Когда же лорд-целитель Дионкет продемонстрировал ему наши обычные лечебные методики, он на удивление быстро разобрался в них и предложил использовать его программу, которую он применил к ребенку. Естественно, с некоторой модификацией. Самое интересное дальше. Элизабет попросила нас не возражать и следовать его советам на том основании, что там, в будущем, он был великолепным составителем объединенных метапрограмм. Результаты его вмешательства ты испытываешь на себе.
      Они вошли в маленькую гостиную, где горел камин.
      - Послушай, - Бэзил обратился к Крейну, - это что за новая мода называть Ремиларда Врагом, Аваддоном... надо же - Аваддон! Ты-то что знаешь об Ангеле Бездны? Не объяснишь, откуда взялось столь странное обозначение? До меня доходят какие-то непонятные ментальные намеки, что-то недосказанное, тревожное... Насколько тесно Элизабет входила в единение с этим ублюдком?
      - Я расскажу тебе все, что знаю, о чем догадываюсь, что не следует предавать гласности... Никому, Бэзил!.. Мы оба почувствовали драматическую нерешительность, бездну сомнений и отчаяния, в которых она бьется. Элизабет никак не может определить, не может понять, куда гонит ее судьба. Сейчас она опасается, как бы Враг не втянул ее в свои грязные делишки, а это уже случилось! Бэзил, мы с тобой оба безнадежно влюблены в нее, нам бы следовало помочь ей...
      - Ради Бога, как?
      Крейн помог Уимборну устроиться в кресле, подставил скамеечку под ноги.
      - Отдохни здесь пока. Я организую что-нибудь поесть и насчет золотого торквеса позабочусь.
      Сильный дождь заливал окна в большой гостиной. В камине горел огонь, его тепла хватало, чтобы разогнать сырость, согреть воздух.
      Марк вскинул голову, поднял палец.
      - Они прилетели.
      Долговязый старик монах поднялся с места, стряхнул крошки кукурузных хлопьев с наплечника, вздохнул.
      - Ну, мне пора бай-бай. Вы же не хотите, чтобы я мельтешил перед глазами во время трогательной семейной сцены. Удачи и счастья я вам не желаю...
      - Как раз напротив, - возразил Марк. - Я бы хотел, чтобы вы остались, тогда, быть может, вам станет более понятной моя точка зрения. - Он с оханьем опустился на колени, перебрал сосновые поленья. - Впрочем, детям тоже. Никто из вас не владеет всей информацией. Когда же я все выложу, возможно, вам ничего другого не останется, как согласиться со мной. Клу и Хаген не могут постичь, насколько важна идея "ментального человека" для них, а также и для большинства моих соратников, которые бежали со мной в эпоху плиоцена. Если бы детей не было, если бы они никогда не появлялись на свет, я бы не стал сопротивляться и принял смерть, когда восстание потерпело неудачу, - и это было бы концом всего. Но беда в том, что и Клу и Хаген уже существовали - были, так сказать, в наличии, что решительно меняет дело. Можете назвать это провидением, совпадением во времени, чем угодно... У них нет выбора, как только исполнить свое предназначение.
      - Выбора, видите ли, нет?! - громко возмутился Анатолий Северинович. - Не надо крутить мне яйца, хрен моржовый, - сказал он по-русски. - Вот он, выбор! И они его сделали!..
      - Как же ты выражаешься, святой отец. Разве так можно?..
      - Сам знаю. Что поделаешь, если эта зараза пристала ко мне еще в Якутске. Недостаток благоговения и милосердия - мои главные пороки... Они могут стать и твоими, если ты, блистательный Великий Магистр, поющий так сладко... если ты будешь настаивать в разговоре с детьми на каких-то мифических наследственных обязательствах.
      - Монах, ты даже понять не можешь всей важности идеи о "ментальном человеке".
      - Может быть. Но я хорошо разбираюсь в вопросах чести и всегда на стороне тех, кто отстаивает свое человеческое достоинство. Твои дети имеют право сделать собственный выбор.
      - Создание трансцендентного человека - бестелесного, пойми это! куда важнее, чем права двух индивидуумов. При этом не имеет значения, кто они! Пойми и сравни грандиозность, космический масштаб задачи и желания, хотения двух людишек, которым выпала такая удача. Клу и Хаген не могут позволить себе отступить. Тем более теперь, когда у меня наконец появилось средство добиться окончательной победы.
      - Тогда ты должен добиться, чтобы они поверили тебе, - заявил Анатолий. - Убедить их. Убедить себя! Доказать, что приговор Содружества был трагической ошибкой.
      Марк подложил в камин сухие поленья, и огонь, помедлив мгновение, лизнув желтоватую древесину, полыхнул с прежней силой. В нише загудело, густо-золотистые блики заиграли по покрытым сажей кирпичам.
      - Человеческая раса должна в полной мере овладеть бездонным потенциалом, заложенным в подобной форме жизни. Это ни в коем случае не является происками дьявола.
      - Так, - тихо и торжественно провозгласил Анатолий Северинович, вместо того, чтобы согласиться с моими доводами и избежать греха, ты сам пытаешься перетянуть меня в свою веру. Любая, самая грязная залупа конская скажет тебе: разве это не великий грех - лишать человека его прав. И не передо мной тебе следует оправдываться, Марк, а перед Хагеном и Клу.
      Отблески пламени играли у Аваддона в глазах.
      - Тебе бы лучше помолиться, брат Анатолий, чтобы удача не отвернулась от меня. Ведь мое единственное требование - получить от детей их зародышевую плазму.
      В этот момент в дверь постучали.
      Марк вскочил на ноги, повернулся спиной к огню - высокий, сухощавый, длинноногий, неширокий в плечах, но, чувствовалось, жилистый, по-мужски крепкий... Одет он был в черный свитер с воротником, закрывающим шею, и немного выцветшие, тоже черные, брюки. Дверь распахнулась - четыре фигуры появились в коридоре, все в мокрых плащах, с откинутыми капюшонами. Элизабет обтерла руками мокрое лицо, пригладила волосы и отошла в сторону; за ней, плечом к плечу, не скрывая тревоги, настороженно стояли Клу и Хаген - оба в светлых рабочих комбинезонах; за ними в высоких сапогах, полусогнувшись, ковылял невысокий, ростом с двенадцатилетнего мальчугана, король Эйкен.
      Клу вскрикнула: "Папа!" - и через порог бросилась к распахнувшему объятия отцу. Их сознания ласково коснулись друг друга, дочь поцеловала Марка в щеку. Тот прижал ее ярко-рыжую голову к своей груди. Клу всхлипнула... Затем она еще раз взглянула на отца - с нескрываемым обожанием и радостью, потом отошла в сторону и принялась ждать Хагена.
      Молодой человек стоял метрах в четырех от отца, бок о бок с Эйкеном Драмом. Он словно не заметил бурных чувств, проявленных отцом и сестрой, сознание свое заблокировал напрочь, даже щелки не оставил. Так и стоял руки в перчатках уперты в бока...
      - Я слышал, - громко и чуть возбужденно объявил Хаген, - что ты, папа, хотел поговорить с нами. Мы пришли.
      При этих словах тяжелые капли дождя горестно застучали в окна.
      - Может, мы присядем? - мягко предложил Марк. - Это не займет много времени.
      Старший Ремилард отвернулся от гостей и кочергой поворошил поленья в камине.
      ...Еще раз дождь дробью ударил в окно.
      Три больших удобных кресла стояли возле низкого стола. Брат Анатолий подозвал к себе Хагена.
      - Иди сюда, сынок. Здесь ты будешь в безопасности. Если кто-нибудь желает кукурузных хлопьев и разбавленного вина, я сейчас принесу. Одну минутку... - Он поднялся из кресла и направился к выходу.
      - Сядь на место, - сурово потребовал Марк, не поворачиваясь к гостям.
      Монах словно споткнулся на ходу, замер, потом пристроился в дальнем затененном углу.
      На столике, стоявшем возле камина, вдруг появились глиняный кувшин и блюдо с горячими, только что зажаренными кукурузными хлопьями, в воздухе необыкновенно ароматно и дразняще запахло чудесным вином. Эйкен, в своем обычном золотистом наряде, заметил:
      - Ремилард, я не собираюсь делить с вами хлеб-соль. У меня у самого есть все, в чем я нуждаюсь. Даже больше того. - Потом он огляделся и по-хозяйски устроился на широкой, покрытой кожей кушетке, стоявшей вдали от огня, развалился, закинул ногу на ногу. Поколебавшись, Хаген пристроился рядом с ним. Элизабет села на лавочку.
      - Я бы хотел - как и предупреждал - рассказать своим детям о некоторых особых свойствах наших наследственных аппаратов. - Марк сразу перешел к делу. - Все вы знаете, что мое тело имеет способность самовосстанавливаться. Исключая разве что волосы... За тридцать лет я практически не изменился. Да, я - мутант, как и все дети Поля Ремиларда и Терезы Кендалл. Способность восстанавливать клетки - наша главная генетическая особенность, как, впрочем, и у большинства мутантов. Вы оба, Клу и Хаген, по существу бессмертны.
      - Я давным-давно знал об этом! - Хаген вскочил. - Но не от тебя! Ты, папа, никогда не говорил нам всю правду. Никогда! Потому что считал, что это ослабит тиски, в которые ты нас зажал; потому что считал, что это ослабит твой авторитет единственного, неповторимого!.. Только ты имеешь право быть уникумом!.. Ты просто пытался надуть нас, когда предостерегал от попыток иметь собственных детей. Мы, мол, носим в себе страшные гены... Есть вероятность, что у нас может появиться нечто похожее на дядю Джека.
      - Вопрос о том, - прервал его Марк, - что можно и чего нельзя вам говорить, я решал исключительно исходя из заботы о вашей безопасности. Я молчал ради мира в ваших душах... Вы получили от природы необыкновенный дар - способность к выживанию в любых условиях. К тому же вы уродились сильными оперантами... Но на вашу долю выпало кое-что еще. Это постыдная, таинственная наследственность Ремилардов!
      - Все равно, ты должен был сообщить нам о бессмертии! - выкрикнул Хаген.
      - Как же насчет этого самого _к_о_е_-_ч_е_г_о _е_щ_е_? - спросила совершенно сбитая с толку Клу. - Неужели ты всерьез опасался, что мы взрослые люди! - не справились бы со _в_с_е_й_ правдой?
      - Ты бы смогла! - ответил Марк. Он по-прежнему сидел лицом к огню.
      Наступило молчание. Хаген, растерянно поглядев по сторонам, сел на прежнее место. Наконец Элизабет подала голос:
      - Марк, ты должен внятно объяснить, почему твоим детям следует остаться в плиоцене.
      - Потому что они являются базой для создания "ментального человека"!
      Хаген и Клу остолбенели. Затем брат, прокашлявшись и, видимо, взяв себя в руки, начал:
      - Ты, папа, хорошо поработал в библиотеке на Окале, тщательно стер все лишние, по твоему мнению, сведения, относящиеся к восстанию. Скрыл основные причины, приведшие к подобному развитию событий. Все мы довольствовались неясными намеками, поверхностными объяснениями, процеженными и отредактированными, ссылками на исчезнувшие документы. Даже тот факт, что мама пыталась убить тебя, чтобы, не дай Бог, вы не победили, ты утаил от нас. Папа, скажи наконец всю правду о проекте создания "ментального человека"!
      С этими словами он широко распахнул свое сознание. Все присутствующие тоже невольно сняли психокинетические барьеры.
      Элизабет: "Эйкен, будь наготове. Не теряй бдительность".
      Эйкен: "Великая целительница, он не сможет применить мысленную силу, пока не повернется к нам лицом".
      Марк, все так же сидевший спиной к собравшимся, едва заметно кивнул. Редкие языки пламени изредка взлетали над его седой головой. Потом послышался глухой голос:
      - Я задумал этот проект задолго до того дня, как познакомился с вашей матерью. Сначала я относился к своей способности к омолаживанию, к практическому бессмертию, не иначе как к злой шутке, капризу ее величества эволюции. Кто может ответить на вопрос: что есть бессмертие? Как совместить могучее, способное к оперантскому искусству сознание с хилым, тщедушным телом, да еще подвластным любой, даже самой незначительной эмоции. Любая страстишка оставляет в наших клетках свой след. С другой стороны, бессмертие скорее проклятье, чем награда в мире неразумных, озабоченных сегодняшним днем людишек и самоутвердивших свои права на Землю экзотиков. Пришельцы к тому моменту уже начали понимать, с какой расой они столкнулись, каков наш психокинетический потенциал... - Марк сделал паузу. - Вся семейка Ремилард, - продолжал он, - была с отклонениями, каждый ее член был наособицу - кто больше, кто меньше. Для нас эта непохожесть на других была источником гордости. И вот появился Джек. Все мы были поражены той необычной комбинацией генов, которая позволила ему вести бестелесную жизнь. Это было потрясающе - страх и надежда поразили всех нас. Уже тогда я задумался - неужели то, что случилось с Джеком, и есть истинный ответ на те проклятые вопросы, которые не давали мне покоя? Неужели бессмертие желательно и возможно только в такой форме? Джек мог принимать любой облик, его сознание обладало способностью внедряться в любую оболочку более того, воссоздавать ее. Или быть _н_и_ч_е_м_! Все мы решили, что в нем-то и воплотился телеологический вектор эволюции. Но, к сожалению, природа оказалась куда как горазда на выдумки! Куда нам до нее!.. Рожденный Богом не мог жить вечно. Его удивительный мозг был обречен на медленное умирание. Хотя что значит медленное?.. По моим подсчетам, ему оставалось жить не более восьми лет. Хорошенький получился фарс!.. Всемогущий на какие-то несколько десятков лет!
      Тогда меня осенило. К идее "ментального человека" я пришел, отыскивая способ спасти брата. Его не оказалось - в своих расчетах я постоянно наталкивался на принципиальные трудности. Что было делать? Как решить эту проблему? - Он замолчал.
      Примолкли и все находившиеся в гостиной. Не дождавшись вопросов, реплик, возражений - не желая слышать их? - Марк продолжал:
      - Ответ напрашивался сам собой - создать существо, обладающее обоими подобными качествами, следовало искусственно... Теоретических запретов на осуществление столь дерзкой идеи не было, и я решился... Кое-кто из членов нашего семейства, из высших оперантов Галактического Содружества, способных оценить величие и грандиозность проекта, начал оказывать мне помощь. В первых экспериментах я использовал собственную сперму - с той поры меня и посчитали олицетворением вершины эволюции хомо сапиенс. Мы оплодотворяли моим семенем яйцеклетки специально отобранных женщин, чьи гены удовлетворяли определенным условиям. Добровольно. - Марк поднял руку. Он по-прежнему сидел лицом к огню. - Вполне добровольно... Все мы тогда были горячими энтузиастами. Трудились день и ночь - понедельник для нас начинался в субботу. Работали в секретной лаборатории, чтобы избежать ненужных и вредных дискуссий. Казалось, успех был близок, однако затем начались трудности. Неприятности стали расти как снежный ком. Среди моих сотрудников началось брожение, участились случаи саботажа, даже открытого неповиновения. Естественно, вскоре все выплеснулось наружу. Научная дискуссия после публикации первых же статей съехала на моральные рельсы явится ли "ментальный человек" идеалом нравственного самосознания или он тоже будет греховен? В конце концов межа пролегла между трусливыми, пугающимися любого шороха профессорами и теми, кто без страха заглядывал вперед. Все было бы ничего - в сущности, эта дискуссия была даже полезна если бы в спор не вступили представители чуждых нам цивилизаций, прежде всего вся пятерка основателей Галактического Содружества. В итоге был сформулирован политический вопрос: если эволюция человеческого рода будет ускорена подобным радикальным образом, то какие последствия ждут Галактическое Содружество? Все экзотики как один ответили, что не ожидают ничего хорошего от нашего проекта. Еще бы! Мнения же мыслителей-людей разделились...
      - И мама выступила против? - спросила Клу.
      - И Синдия, - кивнул Марк. - В мои планы никогда не входила женитьба, я не собирался заводить детей. С меня было вполне достаточно оказаться отцом "ментального человека", выращенного in vitro [в пробирке (лат.)]. Но вот появилась Синдия. В первое время казалось, что она увлеклась моим проектом. Занимаясь ментальными гомункулусами, она хотела каким-то образом решить задачу сохранения их базовых тел и, следовательно, найти ключ к личному бессмертию. Она настояла на том, чтобы мы родили собственных детей, хотя я все время предупреждал ее о наших семейных проблемах. Кто мог предугадать, какими свойствами вы окажетесь наделены? Одним словом, я не мог ей отказать.
      И вот появились вы, такие хорошенькие, крепенькие, просто ангелочки. На первый взгляд само совершенство... Но я-то знал, в какую переделку вы попали с самого дня рождения. Вместе с набором генов Ремилардов вы получили необыкновенные способности, однако реализовать их сможете, только участвуя в создании "ментального человека". На вас изначально стоит клеймо. Перед вами альтернатива - либо до конца самовыразиться, стать тем, кем вы можете стать, либо влачить жалкое существование под бдительным оком доброжелателей.