Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Узурпатор (Изгнанники в плиоцен - 3)

ModernLib.Net / Фэнтези / Мэй Джулиан / Узурпатор (Изгнанники в плиоцен - 3) - Чтение (стр. 2)
Автор: Мэй Джулиан
Жанр: Фэнтези

 

 


На рыбаке были лишь рабочие брюки из хлопчатобумажной саржи, выцветшие от времени и соленой воды. Его самоомолаживающееся тело с узлами крепких мышц, как всегда, было налито силой, но по лицу, словно по карте, сложенной из костей и плоти, можно было прочесть наполненную испытаниями одиссею идеалиста-неудачника. Лишь когда мимо проплыл особенно крупный тарпон, челюсти которого покрывали рубцы, полученные в схватке, случившейся несколькими годами раньше, губы рыболова, вспомнившего об этом редкостном удовольствии, тронула кривая усмешка.
      - Нет, мне нужен не ты, - сказал он громадной рыбине. - Ты уже имел возможность посидеть на крючке. Теперь мне нужен другой, крупнее тебя.
      Несмотря на поглощенность наблюдением за тарпонами, рыбак тем не менее сразу почувствовал легкое как перышко прикосновение чужого взгляда трансментального взгляда детей. Они снова подглядывали за ним, хотя всем жителям Окалы было известно, что беспокоить его во время хода рыбы категорически запрещено. Никто из мятежников старшего поколения, доживших до нынешних времен, не мог бы и помыслить о подобной наглости, слишком хорошо памятуя о силе того, кто привел их к конфронтации с галактикой. Но второе поколение, уже вступившее в начальную, самую неугомонную пору взросления, не отличалось склонностью к проявлениям почтительности. Даже его собственные дети Хаген и Клу (так ничего и не узнавшие о планах своего родителя относительно их будущего в случае успешного исхода Мятежа) считали, что ментальная мощь отца ослабла от времени и от тщетных, изнурительных попыток обнаружить среди примерно тридцати шести тысяч обследованных им плиоценовых звездных систем расы, обладающие ментальным сродством.
      Лишь однажды он сбил с юнцов спесь. Случилось это прошлой осенью, когда доведенная до отчаяния Фелиция Лэндри взмолилась о помощи. Генерируемый девушкой призывный сигнал был настолько сильным, что активные операторы Окалы, даже находясь на другом краю Земли, поняли, что она пытается сотворить с Гибралтаром. А Марк, улыбнувшись своей причудливой улыбкой, сказал: "Почему бы Ангелу Бездны не поддержать свою репутацию?" И тотчас, собрав воедино и сконцентрировав психическую энергию сорока трех уцелевших участников метапсихического восстания - и присовокупив к ней еще незрелую, но уже довольно внушительную психогенную мощь их тридцати двух взрослых детей, отдал всю эту суммарную энергию в распоряжение помешанной. И котлован Средиземного моря заполнился водой.
      То был всего лишь намек, всего лишь слабый отголосок его истинного потенциала, но и этого оказалось достаточно, чтобы наиболее сообразительные юнцы изменили свое отношение к одинокому звездному скитальцу.
      - Сидящий в лодке рыбак снова почувствовал, что к нему приглядываются, хотя и крайне осторожно. Он знал, что на уме у молодежи. Им наскучила жизнь в изгнании на Окале, надоели бесконечные интригу и строгие запреты взрослых, а больше всего их тяготила собственная неспособность влиться в Единство разумов (ибо никто из беглых мятежников не прошел специальной подготовки, необходимой для операторов-наставников). Теперь, когда стало известно, что в Европе, в таинственной и притягательной Многоцветной Земле, воцарился хаос, наиболее честолюбивые представители второго поколения стали вынашивать планы завоевательных кампаний. Методичное, терпеливое зондирование планет в поисках родственного разума - все это было не по ним. Дети питали надежды на обретение могущества и Единства прямо здесь, на плиоценовой Земле. А самые самоуверенные вынашивали еще более грандиозные, поистине невообразимые планы.
      На стрежне в лучах солнца сверкнула громадная рыба.
      Рыбак достал из футляра удилище, открыл коробку с рыболовной снастью, проверил катушку, просветив механизм трансментальным взглядом, установил ее на удилище и принялся стравливать леску. Свое клееное бамбуковое удилище он сам любовно сработал более двадцати лет назад. Катушка тоже была самодельная. Лишь леска была изготовлена в том мире, который отстоял во времени от эстуария Сувонны эпохи плиоцена на шесть миллионов лет. Эта сбалансированная и неизнашиваемая, аккуратно армированная по всей длине леска, способная противостоять стальным челюстям тарпона, заканчивалась тонким поводком из плетеного волоса, рассчитанным на нагрузку всего лишь в 6,75 килограмма: такая оснастка придавала ловле дополнительный спортивный интерес, уравнивая шансы рыбака и рыбы. Поймать на спиннинг с таким волоском-паутинкой даже самое мелкое из этих величественных созданий (само собой, не прибегая ни к каким метапсихическим ухищрениям!) уже было величайшим достижением. Но в этом сезоне рыбак решил превзойти самого себя и достичь пределов совершенства. Он намеревался поймать какого-нибудь патриарха тарпоньего племени, сверкающего левиафана под четыре метра длиной и под триста килограммов весом. И вытащить такую рыбину он собирался при помощи самодельного бамбукового удилища и непрочной снасти.
      "У меня получится", - сказал он сам себе, улыбаясь очаровательной кривой ухмылкой: один древний монстр собирался помериться силами с другим.
      Рыболов снова почувствовал скользящий трансментальный взгляд детей.
      Отгородив сознание от всех посторонних сигналов, Марк Ремилард поудобнее устроился на солнцепеке в своей лодке и стал поджидать добычу.
      3
      После полуночи, когда зашла луна, покров облаков над побережьем Бретани рассеялся, и в великолепным мартовском небе над Горией стали видны многочисленные падающие метеориты. Поддавшись легкомысленно-веселому настроению, Эйкен Драм распорядился погасить в городе огни, поднять с постели Мерси и привести ее к узкому парапету, окаймляющему самый высокий шпиль Стеклянного замка.
      - Ах! - воскликнула Мерси, ступив под своды изумительно красивой ночи.
      Западную часть небосклона прочерчивали дугообразные белые проблески, метеориты покрупнее оставляли за собой светящиеся серебристые шлейфы, время от времени небо пронизывали фосфоресцирующие оранжевые росчерки болидов. Все эти небесные частицы разлетались в стороны от некоего плотного центрального ядра и походили на спицы звездного колеса или на непрестанно раскрывающиеся лепестки звездной хризантемы. Пролетая над головами Эйкена и Мерси, метеориты исчезали за островом Бретон по ту сторону пролива. Некоторые из них угасали, падая в черные воды моря. Ночь полнилась тихими шелестящими звуками, словно кто-то перешептывался в межзвездном эфире.
      - Все это - для тебя! - царственно провозгласил Эйкен Драм, обводя зрелище хозяйским жестом. - Это одно из моих самых скромных творений, но и оно достойно королевы тану!
      Мерси, рассмеявшись, приблизилась к нему.
      - Пока я еще не королева, мой светозарный хвастунишка, несмотря на все твои пылкие заверения. Но этот звездный дождь прелестен, хотя я ни на миг не поверила, что он твоих рук дело.
      - Опять сомневаешься в моих способностях, женщина?
      Невысокий мужчина в золотистом костюме, сплошь покрытом карманами, воздел руки. С небосклона с пугающим свистом прямо к его ладоням упала дюжина метеоритов и, объединившись, образовала корону из белых, мерцающих ослепительным светом огоньков. С торжествующей ухмылкой Эйкен Драм преподнес корону Мерси.
      - Венчаю тебя королевой Многоцветной Земли!
      - Обманщик! - воскликнула она. - Вот тебе за этот иллюзорный дар любви, лорд Луганн Эйкен Драм!
      Мерси щелкнула пальцами, и звездная диадема развалилась, огни посыпались меж пальцев Эйкена, словно догоревшие угли сквозь каминную решетку. Но, увидев его вытянувшееся лицо. Мерси неожиданно улыбнулась ему в мерцающей тьме, и сердце Эйкена зашлось от хмельной радости.
      - Но я и вправду люблю настоящие метеориты, так что очень рада, что мой милый мошенник пригласил меня полюбоваться ими.
      Широко распахнув безумные глаза, Мерси поцеловала Эйкена долгим, страстным поцелуем и в тот момент, когда его ментальные щиты сдвинулись со своих мест и он остался беззащитным, провела психозондаж.
      - Ты на самом деле любишь меня! - воскликнула она.
      - Черта с два.
      Эйкен принялся приводить в порядок защиту и восстанавливать самоконтроль, стараясь уйти от изучающего ментального взгляда Мерси, не причиняя ей боли. Его могучая метапсихическая сила, окрепшая за зимние месяцы, та сила, что вызывала у одной части уцелевших лордов тану восторженное подобострастие, а у другой - благоговейный страх, слабела перед Мерси-Розмар.
      - Я не люблю тебя! - возмутился он. - Этого не требуется.
      Мерси развеселилась.
      - Ах, не требуется? Но ведь ты не отказался бы принять от меня сладостные дары, а, архиплут? И неважно как - по любви или нет... Тебя и сейчас снедает желание, признайся! Ну что же, раз так...
      Трансментальный луч, терзавший плоть Эйкена, словно бы притупился, утратив свою остроту, и породил сладостное жжение, волной прокатившееся по его нервам, обдавшее пламенем сексуального восторга и повалившее его навзничь.
      - Чародейка, - простонал распростертый на стеклянном полу башни Эйкен, запутавшийся в длинном, доходящем до самых пят пеньюаре Мерси. Опомнившись, он принялся хохотать, маскируя смехом свои чувства.
      Мерси опустилась на колени и, обхватив голову Эйкена, стала успокаивать его, целуя в веки.
      - Не бойся, - сказала она. - Я все сделаю так, как ты задумал.
      - Я ничего не боюсь! - возмутился он. - Вместе мы одолеем кого угодно, леди Возжигательница страсти.
      - Я говорю не об этом, мой интриган... - Мерси посмотрела на Эйкена: размякнув в ее объятиях, он положил голову ей на колени, прижавшись к полному животу. - Но я и вправду почти поверила в то, что ты способен возродить былое величие.
      - Способен! Верь мне. Я все продумал: как прибрать к рукам фирвулагов, как добиться расположения несгибаемых тану, как восстановить экономику. Я буду королем, а ты королевой, и все, о чем мы с тобой мечтали этой зимой, воплотится в жизнь.
      Лицо Эйкена со страшноватой, как у пугала, улыбкой напоминало маску, сделанную из пустой тыквы. Вдруг он почувствовал, что Мерси пришла в такое сильное возбуждение, что в ее утробе зашевелился ребенок.
      - Я уже где-то видела твое лицо, - удивленно произнесла Мерси. - В Старом Мире. Точно... Это было в Италии, во Флоренции.
      - Ерунда. На Старой Земле я побывал всего один раз, по пути в пансионат "У врат", и кроме Франции никуда не заезжал.
      - И все же я тебя где-то видела, - продолжала настаивать Мерси. - Или это было твое изображение? Может быть, в Палаццо Веккьо? Чей же там был портрет?
      - В моем органоне нет итальянских генов, - прошептал Эйкен Драм, гладя ее по волосам. Метеориты высвечивали над головой Мерси сюрреалистический нимб. - Я вырос на Далриаде, это шотландская планета. И все наше пробирочное отродье было снабжено патентованными тартановыми хромосомами.
      Силой левитации Эйкен поднялся в воздух, и их губы встретились. Как он и ожидал. Мерси снова растворилась в нем, пробежав сладостным пожаром по его нервной системе, пожаром, погасить который не мог даже гнездящийся в нем страх. Когда Эйкен очнулся, он снова лежал, положив голову на колени Мерси, младенец толкал его в ухо, а проклятые метеориты строили свои пиротехнические эффекты.
      - Как тебе не совестно тревожить мою родную Аграйнель? - сказала Мерси.
      Эйкен почувствовал, что она мысленно запела колыбельную, чтобы успокоить еще не родившуюся девочку. Внезапно на его глаза без всякой видимой причины навернулись слезы. Устыдившись, Эйкен порывисто водворил на место самый непробиваемый из своих ментальных экранов, чтобы Мерси не почувствовала, как он завидует ребенку.
      - До родов остался всего месяц, - сказал он. - А потом ты будешь полностью моей, леди Возжигательница! Не могу дождаться момента, когда ты станешь сбивать меня с орбиты и сама получать сполна!
      - Нет, не раньше мая, - возразила Мерси. - На праздник Великой Любви, как мы договорились.
      - Э, нет!.. Тогда будет официальная свадьба. Но ты же не собираешься так долго томить меня! И вот еще о чем я подумал... Почему бы мне метапсихически не овладеть тобой прямо сейчас, точно так же, как ты ментально удовлетворяешь меня? - Руки Эйкена сомкнулись на плечах Мерси и с силой потянули ее вниз. Его психоэнергетическая субстанция начала тыкаться в мягкую плоть Мерси. - Научи меня заниматься магическим сексом! Научи, а не то я сам дойду до этого методом проб и ошибок!
      - Не смей! - воскликнула Мерси, делая ответный ментальный выпад, чуть не ослепивший Эйкена. - Помимо нервного стресса это приводит к сильному сокращению матки, что очень вредно для ребенка. Уж так мы, женщины, устроены.
      Эйкен отпустил ее. Снова подступил проклятый страх, а вместе с ним слезы.
      - Черт бы побрал этого ребенка.
      Мерси наклонилась над ним: негодование на ее лице сменилось нежностью.
      - Ах, мой бедный малыш. Я так тебя понимаю...
      Она хотела губами осушить его слезы.
      Распластанный по полу Эйкен неистово задергался, желая уклониться от физических объятий. Его рот сжался в узкую щель, широко раскрытые глаза потемнели.
      - Вот этого мне от тебя не надо! Ни сейчас, ни потом.
      - Ну что же... - пожала плечами Мерси. - Только не стоит пугаться. Ведь так естественно, когда две живые сущности соединяются в любви.
      - Ты не любишь меня, а я не люблю тебя. К чему притворяться? Не нужна мне, черт побери, твоя жалость! - Эйкен лихорадочно искал доводы, которые заставили бы Мерси почувствовать себя неправой. - Почему ты ни разу не дала мне ублажить тебя? Вогнать меня в кому - вот к чему ты всегда готова, а к себе не позволяешь даже прикоснуться. Я что, такой урод?
      - Не говори глупостей. Я же объясняла - это из-за ребенка.
      - Когда ты была с Ноданном, то вы трахались так, что только пыль столбом стояла, и тогда тебя не беспокоило здоровье младенца. Ты удовлетворяла любые сладострастные прихоти несчастного антрополога-недоноска. В чертовой столице любому было известно, что вы вытворяете!
      Мерси снисходительно улыбнулась:
      - Тогда шел лишь второй триместр беременности, и Аграйнель не выказывала никакого неудовольствия. А теперь ей совсем тесно и не терпится поскорей родиться.
      - Нечего мне голову морочить. - Эйкен поднялся на ноги, его лицо перестало лучиться, в голосе послышался металл: - Ты не допускаешь меня к себе из-за того, что до сих пор скорбишь по Ноданну.
      - Да, скорблю, - холодно признала Мерси. Поднявшись с пола, она встала перед Эйкеном. В свете звездной карусели казалось, что по бледному шифону ее одеяния пробегает рябь.
      - Мейвар все рассказала мне о твоем драгоценном Солнцеликом! - в бешенстве закричал Эйкен. - Хорош бы получился из него король. Правителю тану надлежит передавать народу свои выдающиеся гены, а ты знаешь, что твой бесподобный Ноданн, черт бы его побрал, был чуть ли не стерильным? Тоже мне, Великий Стратег! Он прожил восемьсот лет, а породил всего лишь жалкую кучку детей. Причем способностями они отнюдь не блещут! Создательница Королей Мейвар его забраковала. И кронпринцем его провозгласили только потому, что клан Нантусвель надавил на Тагдала. Как ты думаешь, почему Мейвар была так рада, когда появился я? Почему, по-твоему, она провозгласила меня Луганном?
      Мерси перехватила руки бурно жестикулирующего Эйкена. Они стояли друг перед другом лицом к лицу, и Мерси возвышалась над ним на несколько сантиметров, хотя оба были без обуви.
      - Верно, ты был избран Создательницей Королей, - спокойно сказала она. - Может быть, ты и победил бы Стратега в поединке на Серебристо-Белой равнине... а может быть, и нет. Ноданн мертв. Он утонул. А ты, лорд Эйкен-Луганн, жив и занимаешь место Ноданна, место хозяина Гории. Когда мы встретились с тобой в ритуальном котле, болтавшемся посреди Великого Потопа, насквозь промокшие, блюющие, словно щенки, кто бы мог подумать, что все обернется таким образом! Мы знакомы с тобой меньше пяти месяцев, но у меня такое чувство, будто я знаю тебя целую вечность. Ты будешь королем, не сомневайся! Я вижу... я знаю это! Ни среди тану, ни среди людей с золотыми торквесами не найдется ни одного с равными тебе ментальными способностями. Никто, кроме тебя, не сможет собрать по кускам этот мир и начать отстраивать его заново. Вот почему я останусь с тобой и буду работать рядом, плечом к плечу. А после того, как я рожу дочь Тагдала, я выйду за тебя замуж и стану королевой. Это будет в мае, на праздник Великой Любви, как мы и договорились. А что касается твоих собственных детей... Увидим, чем одарит нас милосердная богиня.
      Ярость Эйкена испарилась, оставив после себя лишь одну неотступную мысль: если бы только она полюбила меня, я был бы спасен.
      Переменчивая, как западное море. Мерси мысленно улыбнулась ему в ответ. В такую игру они не переставали играть с первых дней своего знакомства, и до сей поры Эйкен верил, что победитель в этой игре - он, что он невосприимчив к той магии, с помощью которой Мерси была способна привязать к себе любого.
      - Ты боишься меня и рассчитываешь, что, пользуясь моей любовью, сумеешь удержать в своих руках. Но готов ли ты к ответной любви, готов ли отдавать и делиться? Или ты собираешься только повелевать?
      Внутри у Эйкена распались мощные барьеры, скрывавшие правду.
      - Ты знаешь, что я уже полюбил тебя.
      - Но настолько ли, чтобы не требовать ничего взамен? Бескорыстна ли твоя любовь?.
      - Не знаю.
      Мысли Мерси стали шаловливыми, голос зазвучал беспечно:
      - А что, если я не отвечу на твою любовь? Что ты со мной сделаешь?
      Эйкен обнял ее, зарывшись лицом в благоуханные волосы, каскадом ниспадавшие на плечи. Он ощутил ироничное торжество, скрывающееся за этим вопросом. Она знает, она все знает...
      Отпустив Мерси, он отступил в сторону. Тусклый рассвет уже окрасил небо серым. Метеоритный дождь пошел на убыль.
      - На самом деле я не вызывал звездный дождь, - признался Эйкен. Каждую весну именно в это время начинается активное падение метеоритов. Такова примета окончания сезона дождей. Просто я хотел преподнести тебе сюрприз.
      - И все-таки, что ты со мной сделаешь, если я так и не полюблю тебя? - повторила свой вопрос Мерси.
      - Думаю, ты и сама хорошо знаешь.
      Эйкен подал ей руку, и они удалились под темные своды башни, оставив последним метеоритам прочерчивать огнями неприветливое небо.
      4
      Еще один день, и Тони Вейланд вырвался бы на свободу. Будь у него этот день, он спокойно ушел бы с караваном в Ржавый форт, а уж чтобы убежать оттуда, большого ума не требовалось.
      Но ревуны напали на рудник Железной Девы прежде, чем караван успел тронуться в путь, и Тони понял, что теперь его ожидает неминуемая смерть...
      В плиоценовой эпохе Тони считался rara avis [редчайшей птицей (лат.)] - был инженером-металлургом и полноценным носителем серебряного торквеса (его ментальные способности были весьма средненькими, а своим высоким статусом у тану Тони был обязан тому, что предложил применить на Финийских бариевых рудниках усовершенствованную технологию очистки), поэтому новые хозяева из комитета первобытных держали его под своим неусыпным контролем во избежание возникновения опасных для жизни ситуаций. Поездки по рудным поселкам, всегда чреватые различными неприятностями, Тони совершал обычно лишь при свете дня, когда враждебно настроенные экзотики редко покидали пределы своих владений. И повсюду за ним следовал сэр Дугал, дюжий телохранитель, подобранный для Тони стариком Каваи. Псевдосредневековые чудачества Дугала с лихвой окупались фанатичной преданностью своему хозяину и мастерским владением усовершенствованным луком. К тому же Тони, сказать по правде, льстило, что хоть один человек до сих пор величает его "лордом". Большинство же членов металлургической общины первобытных относилось к бывшим обладателям серебряных торквесов вроде Тони с оскорбительным панибратством, а то и с откровенным высокомерием. Он сотрудничал с тану и делал это по собственной воле, следовательно, считался предателем человеческой расы.
      Нет, никто, разумеется, не осмеливался в чем-то попрекнуть Тони в лицо! До этого не доходило, ибо он обладал бесценными талантами. Раз уж вольные жители вогезских дебрей - первобытные и объединившиеся с ними беженцы из Финии - не хотят попасть в рабство к тану, не хотят жить в страхе перед ревунами, не хотят постоянно опасаться вероломства фирвулагов, то им необходимо поддерживать производство железа как стратегического сырья. "Кровавый металл" был смертелен для всех членов внегалактической расы, делящей пространство плиоценовой Европы с представителями человечества. Применение сделанного из железа оружия стало решающим фактором в уничтожении союзными силами первобытных и фирвулагов принадлежащей тану Финии. Тони Вейланд стал военной добычей этой триумфальной кампании, причем добычей весьма ценной. Когда лорд Велтейн эвакуировал жителей своего обреченного города, большинство невоеннообязанных обладателей серебряных торквесов благополучно были переправлены воздухом на территорию, занятую тану, но Тони не повезло...
      Банда глумливых первобытных захватила его in fragrante delicto [на месте преступления (лат.)] в финийском Храме наслаждений, когда обалдевший после буйных игрищ с чаровницей-тану Тони был не способен отличить шум, царящий в городе - Gotlerdammerung - Гибели богов от грохота петард, рвущихся у него в голове. И вот Тони выволокли на улицу, поставили перед лицом трибунала первобытных и предложили выбор, который после падения Финии предстояло сделать каждому человеку, носившему торквес: жить свободным или умереть. Убежденный прагматик Тони согласился на снятие серебряного торквеса и на неизбежные многодневные муки ломки психики. Но при этом он ничего не забыл и ничего не простил. При первой удобной возможности он сбежал бы обратно к тану, не случись еще более грандиозной катастрофы, разрушившей столицу экзотиков Мюрию и сгубившей большую часть правящей элиты. Великий Потоп произвел такие разрушения, что Топи не мог придумать ни одного способа побега, который не был бы заранее обречен на неудачу. Сторожевые посты людей в серых торквесах вдоль тракта, ведущего к Привратному Замку, давным-давно были покинуты. Сама эта твердыня, сказавшаяся бесполезной после закрытия врат времени, была, по слухам, занята фирвулагами. Маленький народ захватил также и небольшую цитадель Бураке, стоящую на пути в Арморику и Горию.
      Короче говоря, у Тони практически не было иного выбора, кроме как остаться в Вогезах с вольными людьми. Тони делал вид, что помогает повстанческим силам первобытных от чистого сердца, хотя по сравнению с утонченной роскошью Финии жизнь в рудных поселках, недавно возведенных на берегу Мозеля, представлялась ему не более чем скотским прозябанием.
      Поселений было шесть, численность жителей доходила до четырехсот человек, среди которых преобладали мужчины. Пять поселков располагались в районе будущего французского города Нанси и носили названия Железная Дева, Гематит, Месаби, Офарневиль и Вулкан. В каждом имелся открытый карьер и примитивная плавильня, обнесенные частоколом из толстых бревен. В Железной Деве, самом крупном из поселков, устроили склад, где хранился металл, произведенный в остальных поселениях. Склад стоял на опушке сухостойного хвойного леса и по предложению Тони был оснащен старыми перегонными устройствами, дававшими побочную продукцию. В Вулкане и в Офарневиле имелись небольшие примитивные домны и прокатные станы. В девяноста километрах к югу от пяти поселков, вверх по течению реки, примерно на полпути к штаб-квартире первобытных в Скрытых Ручьях, располагалось самое большое из всех поселений - Ржавый Форт. Здесь находились главные кузнечные цеха, в которых железные чушки и болванки превращались в оружие. В Форте располагался также цех по производству негашеной известии несколько печей, в которых дрова пережигали на древесный уголь. Это весьма важное сырье, а также провизию и другие припасы на плотах сплавляли по течению Мозеля к рудным и плавильным поселениям. В Ржавый Форт железо перевозили караванами вьючных халикотериев.
      Поскольку производство только разворачивалось, попытки снабдить железом другие группы первобытных практически не предпринимались. Молва, однако, распространялась быстро, и в дождливый сезон в Вогезы стали прокрадываться отважные группы из Парижской низины, с отрогов Гельветид и даже из Бордо и Альбиона. Люди требовали причитающуюся им долю кровавого металла. Из вновь прибывших сколачивались трудовые бригады, которых на несколько недель отправляли дробить известняк или подбрасывать топливо в ненасытные коксовые печи, после чего с ними расплачивались холодным оружием и в полном боевом снаряжении отправляли восвояси.
      Начиная с конца ноября и всю долгую зиму Тони работал но двенадцать-четырнадцать часов в сутки. В одном лице он являл собой и индивидуального наставника, и лаборанта-аналитика, и начальника производства, и контролера за качеством продукции, и перемазанного сажей ишака-разнорабочего. Его все хвалили, но никто не предлагал ему своей дружбы, за исключением спятившего Дугала, который, словно актер шекспировского театра, постоянно забывающий реплики, то выпадал из образа странствующего рыцаря, то снова входил в него. Тони ничего не оставалось, как ждать своего часа и надеяться на то, что политическая ситуация в Многоцветной Земле когда-нибудь да утрясется.
      И вот, судя по слухам, принесенным последней ватагой ходоков за железом, его время наконец-то пришло! Говорили, что какой-то человек-выскочка, заняв место Ноданна Стратега, объявил себя правителем богатой горийской области Бретани. Вскользь упоминалось, что узурпатор вполне благосклонно, чуть ли не с радостью принят деморализованными остатками Высокого Стола тану. Поговаривали, что он собирается взять в жены вдову Стратега и намеревается возвысить людей, носящих торквесы, до положения аристократов-парвеню! (Как же зазудела бедная голая шея Тони при таком известии, с какой жгучей болью вспомнил он восторги, даруемые утраченным торквесом!)
      Когда сезон дождей подошел к концу, Тони начал разрабатывать план побега. Он решил скрытно увязаться за группой первобытных с верхнего Лаара, когда те отправятся из Ржавого Форта с грузом топоров, ножей и железных наконечников для стрел. Потом, когда каравай отойдет на приличное расстояние от Вогез, а погона, неминуемо посланная за ним вслед, выдохнется и повернет назад, присоединиться к первобытным. Верный и не склонный к расспросам Дугал пойдет с ним, стоит лишь сыграть на его рабской преданности. Если им удастся добраться до Лаара, то по нему можно будет спуститься, к самой Атлантике и оказаться практически около Гории. Тони ни секунды не сомневался, что у новоявленного монарха их с Дугалом ожидает радушный прием, а помимо этого - пара золотых блестящих торквесов...
      Но замысел Тони был грубо и безжалостно расстроен нападением ревунов.
      Булыжник размером с тыкву скатился по склону оврага, влетел сквозь проем в изгороди и словно пушечное ядро врезался в бревенчатую стену барака.
      - Черт, из арбалета их пока не достать! - Горный мастер Орион Блу, туповатый мужик с худым, ввалившимся лицом, кашлял и отфыркивался.
      С каждым новым ударом щель между дубовыми бревнами полуметровой толщины становилась все шире. Внутри крошечной крепости осажденные давились от кашля в столбах пыли, состоящей из частиц глины, волокон мха и опилок.
      Сэр Дугал не обращал на бомбардировку ни малейшего внимания. С его рыжей бороды скатывались грязные капли пота и падали на титановую кольчугу, но рыцарский балахон с вышитым на груди гербом (голова льва на золотом поле), как всегда, был безупречно чист: ионизированная ткань, продукт двадцать второго века, отталкивала частицы грязи.
      - Покажитесь, псы поганые! - кричал он, посылая сквозь бойницу стрелу за стрелой из своего мощного лука.
      В стену ударил очередной валун, сотрясший барак до самого основания. Когда дрожь утихла, вдалеке послышался зловещий рев.
      - Ага! Ага! - заорал Дугал. - Умри, ублюдочная ревущая сволочь!
      Орион Блу осторожно выглянул в бойницу.
      - Вон какой огромный камень поволокли. Дуги, не дай им катнуть его.
      - Нет, не достать, - без всякого выражения ответил рыцарь.
      С вершины холма донесся оглушительный грохот.
      Беньямино отпрянул от бойницы и закричал, срываясь от страха на фальцет:
      - Назад! Все назад, мать вашу! Огромный прет! И прямиком на нас!
      Матерясь, осажденные бросились в разные стороны. И лишь Тони Вейланд, словно парализованный, замер у своей амбразуры, не в силах отвести взгляда от огромной глыбы гранита, которая неслась вниз по склону, подпрыгивая на кочках. На далекой вершине холма, недосягаемые для стрел рудокопов, скакали и улюлюкали гоблины, плохо различимые в туманной утренней дымке.
      - Берегитесь, милорд! - закричал Дугал.
      Обтянутые кольчугой руки сграбастали Тони и отбросили его на несколько метров вправо. В следующее мгновение раздался страшной силы удар, вдавивший внутрь огромное бревно в западной стене барака. Верхние венцы просели с громким скрипом. Сруб еще стоял, но попади одна из каменных глыб в крышу, сделанную из тонких неошкуренных жердей и горбыля, и все строение рухнуло бы на головы осажденных.
      Распластавшийся на земляном полу Орион даже не дал себе труда подняться на ноги. Он пополз в северо-восточный угол барака, где за штабелями кожаных мешков с железными заготовками для наконечников скорчилось большинство уцелевших рудокопов.
      - Хана нам, ребята. Из всей здоровенной кодлы нас осталось всего девять душ. Разнесут они к ядреной матери эту лавочку, а потом выжгут нам мозги, как тем несчастным недоноскам, что остались снаружи.
      Тони, продолжая сжимать в одной руке бесполезный теперь арбалет, пополз к остальным. Лишь несгибаемый Дугал остался стоять у западной стены; бьющие в нее камни продолжали в щепу кромсать дубовые бревна. Он саданул себя кулаком по золотому гербу на груди.
      - Прочь ребяческий страх! Неужели пред лицом сил ночной тьмы поразит вас малодушие, сучьи дети? Нет, так просто меня не взять! - Дугал сграбастал новую порцию стрел. - Ну что же, боги, охраните ублюдков!
      При очередном выстреле тетива лопнула, и все многочисленные шкивы лука беспомощно завертелись волчками.
      - А-а, дерьмо! - сказал Дугал.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26