13

Сиэтл, Земля

27 сентября 2078 года

Рори Малдоуни, Председатель администрации ирландской планеты Хиберния, заерзал на сиденье. Он чувствовал себя в этом чертовом антикварном рокрафте, с которым его хозяин Алекс Манион носился как с писаной торбой, очень неуютно. Что хорошего в старом драндулете? Кресла жесткие, узкие, подлокотники обшарпанные. С еще большим раздра жением он вспомнил своих соратников по оппозиции. Его с души, так сказать, воротило от этих бунтарей. Все остальные члены Центрального комитета, разорви их Господь, решитель но поддержали новый курс, которого отныне будет придерживаться движение. Да еще с каким энтузиазмом поддержали! А вот он не отважился публично объявить о причине, по которой он был против смены лидера. Интересное дело: выбирают лидера, а он даже не знает об этом, и неизвестно, согласится ли принять этот пост.

Лицо Малдоуни неожиданно сморщилось в гримасе горечи. Смех, да и только! Если Марк примет предложение, то он, Малдоуни, черту душу бы продал, только бы взглянуть на Поля в тот момент, когда он узнает об этом. Умеет же дьявол подшучивать над людьми! То-то рожа у Первого Магната вытянется, когда ему сообщат, кто теперь верховодит в стане оп позиционеров. Может, в том и есть высшая справедливость, и месть, о которой он мечтал все эти годы, наконец свершится. Пусть даже таким причудливым образом…

Неожиданно бортовой компьютер произнес:

— Пять минут до посадки. Прошу дать точные координаты СЕРЕМа.

— Выведи на дисплей карту местности, я укажу точку.

— Точной карты района посадки не имеется. Могу предо ставить обзор местности.

— Давай! — согласился Манион. Все пассажиры, собрав шиеся в кабине пилота, наклонились вперед, чтобы лучше видеть появившееся на экране монитора изображение.

— Вот это да, ребята! — невольно воскликнул Манион. — Я не узнаю местности. Здесь все изменилось за эти два года.

— Как интересно! — сказал Хироси Кодама. — В телепати ческом эфире тоже ничего нельзя разобрать. Они что, включили генератор защитного поля? Да какой мощный! S-450, не иначе…

— Ну и дела, — заметил Манион. — Как вы, ребята, думаете: что Марк может прятать там, внизу?

— Что-нибудь ценное, — ответила Корделия Варшава.

— Что-нибудь нелегальное, — заявил Рори Малдоуни. Он знал, что говорил: ему уже не раз приходилось сталкиваться с подобными мерами предосторожности, и всегда это было связано с нарушением закона.

На экране дисплея была видна промышленная зона площадью не меньше ста двадцати гектаров. Прямо через нее протекала река. Производственные корпуса, лаборатории, под собные помещения находились посреди хвойного леса.

— Это и есть СЕРЕМ? — взволнованно спросила профессор Анна Гаврыс — Все ЭТО?! Надо же, какой огромный! Никогда бы не подумала, что Марк Ремилард сумеет собрать столько средств…

— Я думаю, это предприятие является филиалом их семейной промышленной империи, — заметила Патриция Касте-лайн.

Алекс Манион отрицательно покачал головой.

— Это не так. Действительно, в 2072 году Марк получил незначительную помощь от семейного фонда. Только для начала… Но уже через пять лет он полностью освободился от его опеки. Теперь СЕРЕМ — вотчина Марка. Производство средств общения с использованием ЦГ приносит приличный доход. Марк не испытывает финансовых трудностей, ментальные интерфейсы сейчас нарасхват.

— Держу пари, что в этой речушке водится рыбка, — сказал Рори.

— Радужная форель, — подтвердил Алекс — Марк купил этот участок реки, так что теперь, если он захочет отдохнуть, ему стоит только открыть дверь и спуститься к реке. Кстати, он страстный рыбак.

Рори только хмыкнул.

Между тем профессор Гаврыс жадно разглядывала огромное предприятие. Было видно, что его масштаб смутил ее.

— Не понимаю — неужели эти самые интерфейсы в такой цене?

— Да уж, — вздохнула Патриция Кастелайн, — знали бы вы, Аннушка, во сколько они нам обходятся…

Она помолчала, затем добавила:

— Все-таки это хорошая идея — привлечь на нашу сторону Марка Ремиларда. Он блистательный оперант, к тому же обладает харизмой. Наши соратники от него без ума… В любом случае мы не проиграем. Его Е-18 тоже многого стоят. Если уж дело дойдет до драки, нам без них не обойтись. Этот вопрос нам тоже надо обсудить. Возможно, для нас он снизит цены.

— Хорошая идея, Пэт, — подал голос Хироси Кодама, — Наш геофизический отдел на Сацуме уже выложил за ЦГ-оборудование четыреста пятьдесят миллионов долларов. Думаю, Оканагон истратил еще больше.

— Шестьсот миллионов, — сказала Кастелайн. — В бюджет следующего года мы заложили еще сотню миллионов. Наш бедный старый Оки трещит по швам. На нашей планете все происходит не так грандиозно, как на Каледонии, но все же за тектоническими плитами нужен глаз да глаз. У нас буквально нет ни минуты, чтобы заниматься нашим общим делом.

— Побойся Бога, Пэт, — заметил Хироси, — у вас на планете нет якудза, а у нас этого добра навалом — я уж не считаю землетрясений.

— А вы вовлеките местных гангстеров в наше общее дело, — предложил Рори Малдоуни и подмигнул коллеге. — Тем самым вы сразу убьете двух зайцев — при определенных обстоятель ствах и якудза могут оказаться очень даже полезными.

Наступила пауза, потом Патриция Кастелайн сказала:

— Дельный совет, особенно в устах ирландца.

Рори тут же бросило в краску.

— Что вы хотите этим сказать, госпожа Дирижер? — набычившись, спросил он.

— Угадайте, господин Дирижер. И постарайтесь вспомнить страницы своей собственной истории — уж если кто и опирался на помощь всяких там преступников, так это…

— А почему вы думаете, что я даю советы с потолка? Если это потребуется для нашего общего дела, я не задумываясь использую и преступников. Восстание — это вам не игрушка!

— Ох, дети, дети, — вздохнула Корделия Варшава. — Давайте лучше побережем эмоции для разговора с Марком Ремилардом.

— Нам следует решить, кто будет выступать от нашего имени, — подала голос Анна Гаврыс.

Тут же все пять сознаний откликнулись: ТЫ, АННУШКА!

— Нет, — возразила она, — это не совсем удобно. Я все больше и больше задумываюсь: а не сглупили ли мы, поддавшись на уговоры Адриена направить делегацию к Марку? Он слишком идеализирует племянника. И сам чересчур уж романтически настроен. Помните его пророчества по поводу Марка и нашего общего дела? Одно, мол, без другого не может существовать. А тут, — она кивком указала на экран дисплея, — такая промышленная махина. Согласится ли он распрощаться с ней?

— Это второй вопрос. А вот разговор с ним необходимо вести именно вам, Аннушка, — заявил Хироси Кодама. — Это будет символично и внушительно: истинный руководитель движения, нынешний его лидер, передает наследство из рук в руки своему преемнику. Вот как это будет выглядеть.

— А что, если он откажется? Как я буду выглядеть? И что прикажете делать? Применить к нему метасокрушительную силу? Смешно.

— Во всей Галактике вы не найдете человека; который мог бы принудить его к чему-то силой, — сказал Алекс Манион. — Вы немного превратно понимаете ситуацию. Вождь передает наследство… Это все красиво звучит, но Марк не такой человек, чтобы воспринимать подобные идеи всерьез. Нам просто не обходимо убедить его, что такой шаг — в его личных интересах. Если не удастся, то можно поворачивать оглобли.

— Вот именно, — поддержал его Рори. — И нечего здесь охаивать ирландцев, они дурного не посоветуют. Марк уже созрел, его надо только немного припугнуть. Вспомните, чем закон чились дебаты по поводу церебральных генераторов? Ему надо дать понять, что запрет на производство и разработку этих штук не за горами. И куда он пойдет? Единственный шанс продолжить свои исследования — это встать в наши ряды. Я уверен, на этот раз результаты голосования в Консилиуме будут не в его пользу. Будет наложен мораторий. Предположим, что я ошибаюсь, хотя вряд ли… Даже в этом случае ему не обойтись без той многосторонней поддержки, какую ему может оказать наше движение. Этим — голосованием — его даже можно немного пошантажировать. Мол, сколько Магнатов, разделяющих наши взгляды!.. Они вполне могут прислушаться к тому, что посоветует им Аннушка Гаврыс. Вы должны понять, что этот ублюдок по натуре типичный бунтарь. Он не признает никаких ограничений и будет лбом прошибать все препятствия. Таковы карты, с которыми можно садиться за стол. Он по определению должен держаться нашей стороны.

Следом в его сознании ясно прозвучала недоговоренная мысль: НО ТОЛЬКО НЕ В КАЧЕСТВЕ ВОЖДЯ. ЭТОТ НАС ЗАВЕДЕТ В ТАКИЕ ДЕБРИ…

Все сделали вид, что не заметили его призыва.

Анна Гаврыс повернулась к Алексу Маниону.

— Все-таки я считаю, что вам удобнее обратиться с нашим предложением к Марку Ремиларду. Вы знакомы с ним с детства.

— Никто не может сказать, что он знает Марка, — усмех нулся Алекс.

Опять наступила тишина — напряженная, томительная. Наконец Хироси Кодама подал голос:

— Но в таком случае, Алекс, если он не разделяет наших взглядов, зачем ему соглашаться на эту встречу?

— Разрази меня гром! — ответил Манион. — Я сам удивляюсь, с чего бы это он решил нас пригласить. И не куда-нибудь, а прямо в СЕРЕМ!

Рокрафт продолжал снижаться. Яркая густая россыпь звезд, которую пассажиры видели во время полета в ионосфере, на глазах тускнела, редела. Внизу начинало разливаться обширное зарево — это были огни метрополиса Сиэтл, гигантского скопления городов, поселков, промышленных предприятий, даже ферм, покрывших всю южную и восточную беретовую линию глубоко вдающегося в материк пролива Хуан-де-Фука и про лива Пюджет-Заунд. Огни покрывали огромную площадь — от города Олимпии до подножия Каскадных гор.

Все прильнули к окнам, только Анна Гаврыс по-прежнему смотрела на экран дисплея.

— Хочу еще раз заявить, — упрямо сказала она, — что наша миссия вызывает у меня глубокие сомнения.

— Но вы же согласились с мнением большинства в Исполнительном комитете — наше движение нуждается в более энергичном лидере, — резко сказала Корделия. — И с тем, что Марк Ремилард — наиболее подходящая в этом смысле кандидатура.

— Да. Так и есть. Но я обязана поделиться с вами тем, что лежит у меня на сердце. Этот человек, на встречу с которым мы так спешим — можно сказать, летим сломя голову, — обладает потенциалом, способным изменить цель нашей борьбы. Не знаю, в лучшую или худшую сторону… Я допускаю, что он, по-видимому, разделяет принцип приоритета человеческой свободы, борьбе за которую мы посвятили свои жизни. Мне довелось присутствовать на заседании Консилиума, когда он дал блистательный отпор попыткам наложить мораторий на его исследования. Меня глубоко встревожило это выступление. На Консилиум Орбе принято при общении соблюдать искренность, открытость чувств. То есть не следует ставить защитных экранов, скрывать свои мысли, умалчивать о нежелательных фактах… Нам, людям, как существам исконно индивидуалистичным, трудно соблюдать подобные правила. Мы, не замечая этого, непроизвольно возводим барьеры, защищающие, как нам кажется, нашу личную жизнь. Особенно трудно приходится тем, кто не желает сливаться мыслями не то что с экзотиками, но и со своим соседом…

— У нас нет выбора, — заявила Патриция Кастелайн, — мы вынуждены…

— Да, конечно, — кивнула Аннушка. — Но в чем же причина такой скрытности? Имеет ли она под собой убедительное основание? Мы считаем, что да. У всех у нас есть определенные сомнения по поводу той роли, которую нам навязывают в Галактическом Содружестве. В этом мы едины и готовы приложить все силы, чтобы не допустить неблагоприятного развития событий. Внутренние убеждения Марка Ремиларда в этом ключевом вопросе вряд ли совпадают с нашими. Борьба за право человечества на свободу мысли мало волнует его. Куда больше его занимает собственное «эго». В чем я определенно уверена, так это в том, что он личное ставит выше общего.

— Разве эти два подхода так уж несовместимы? — спросил Алекс.

— B определённых» обстоятельствах — нет, — твердо заявила Аннушка. — Ты знаешь Марка намного лучше, чем мы, вот и задумайся над моими словами. Я вкратце изложила свои опасения. Вот почему я считаю, что нам не следовало приезжать сюда. По крайней мере, не сейчас…

Корделия Варшава вышла из себя:

— Но время-то уходит! Именно теперь мы нуждаемся в человеке, который смог бы соответствовать новым условиям. Борьба переходит в решающую стадию. Неужели мы упустим такой удобный случай? Ведь нам есть что предложить! В обмен на нашу поддержку в вопросе о моратории и неизбежном его введении Марк просто вынужден будет встать в наши ряды.

— Так-то оно так, — вздохнула Аннушка. — Но лучше, если бы инициатива исходила с его стороны. В противном же случае мы рискуем потерять последнюю надежду на возможность мирного разрешения конфликта.

— Это совсем не обязательно, — возразил Хироси.

— Я согласна. Это не более чем предчувствие. Интуиция…

Патриция Кастелайн неожиданно сощурилась — видно было, что она уже кипит от гнева.

— Большинство из нас, — четко выговаривая каждое слово, начала она, — уже не верит в возможность мирного выхода человечества из Содружества. При любых обстоятельствах!.. Таким образом, вопрос о привлечении Марка…

— Внимание! Внимание!

В динамиках послышался резкий металлический голос, и на экране замигал сигнал тревоги.

— Внимание, рокрафт UK LPZD 44926! Вы вторглись в пространство, принадлежащее «СЕРЕМ лимитед», частной компании, имеющей официальную лицензию и зарегистриро ванной в государственных органах. В этой части пространства запрещены любые полеты. Если вы не имеете специального разрешения на полет и посадку в этом районе, вам дается минута, чтобы покинуть запретную зону. Если такое разреше ние у вас есть, то немедленно отзовитесь.

Не обладающий инерцией рокрафт замер на месте. Теперь он висел в трех километрах над землей. Внизу расстилалась совершенно черная завеса, которую не мог пробить никакой мысленный взгляд,

Алекс Манион принялся шарить во внутреннем кармане куртки. По такому случаю он надел лучший наряд, какой у него был. Черт возьми, где же та поганая дискетка, которую прислал Марк?

— Внимание, LPZD 44926! Предлагаем вам либо покинуть запретную зону, либо дать свои позывные на зарегистрированном коде. В противном случае ваш аппарат будет схвачен сигма-полем и посажен службой безопасности компании СЕРЕМ. Ответьте нам на специальном коде.

Алекс вытащил целую охапку прозрачных слюдянистых пластин и вытер пот со лба.

— Вот это да! Кажется, я на прошлой неделе послал дискетку с кодом в журнал «Природа».

— Внимание! LPZD 44926, вы были предупреждены, что корпорация СЕРЕМ обладает лицензией под номером триста шестьдесят, выданной службой контроля за воздушным дви жением и Магистратом, в ведении которого находится район Каскадных гор. Мы имеем право прервать ваш полет. Немед ленно ответьте нам на специальном коде!

— Bozhye moi![75] — воскликнула Анна Гаврыс.

— Ради всего святого, Алекс! — прорычал Рори Малдоуни. — Отыщи ты наконец эту чертову дискету!..

Между тем Манион вытащил из своих карманов целую пачку разнокалиберных дискет и лихорадочно принялся просматривать их.

— Вот она! — с победоносным видом воскликнул он, потом опять погрустнел. — Нет… Позвольте, но эта вполне годится. Эту мне подарил сам Марк, чтобы я мог в любой момент прибыть сюда. Правда, это было давно…

— Вставляй скорее! — тем же недобрым голосом сказал Рори.

Алекс сунул дискетку в приемное гнездо. Тут же диспетчер СЕРЕМа откликнулся.

— Сообщение получено. Посадку совершит система НАВ-КОН корпорации СЕРЕМ. Пожалуйста, не пытайтесь вручную вмешиваться в работу автоматизированной системы.

Рокрафт продолжал плавно снижаться. Поблек черный занавес сигма-поля, бесформенная глыба внизу вдруг обрела привычные черты наблюдаемой с высоты земли. Узкая предгорная долина оказалась залита морем света. Удивительно, что в такой поздний час работы здесь, казалось, шли полным ходом. Внизу появилась сеть дорог, внешняя бетонная стена, внутренние ограды, делящие всю площадь на участки, среди которых наиболее четко выделялись стоянки для наземных автомобилей, площадки для посадки безынерционных рокрафтов, отдельные здания. На высоте нескольких десятков метров пассажирам открылась вся промышленная и научно-исследо вательская зона. Большинство зданий отличалось редким архитектурным совершенством, оригинальными решениями. Могучая хватка сигма-поля утягивала рокрафт куда-то в сторону, к мрачному гигантскому кубу метров тридцать высотой, без окон и без дверей. Неожиданно на крыше этого бастиона начали раздвигаться лепестки люка, и появилось отверстие, которое начало расширяться. Рокрафт медленно плыл прямо на него.

Уже внутри здания рокрафт с той же неспешностью повлекло в сторону и вниз, под землю.

— Здесь тоже действует сигма-поле? — удивился Хироси.

— Этого кубика раньше не было, — сказал Алекс Манион.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Рори. — С точки зрения безопасности у этого парня все продумано.

— Это точно, — кивнул Манион. — В главном исследовательском блоке у него такая защита — молекула без спросу не вылетит!

— И все-таки — куда нас тащат? — обеспокоено спросила профессор.

— Скоро узнаем, — ответила Патриция Кастелайн и тут же удивленно добавила: — Вот мы и прибыли.

Сквозь иллюминаторы и передний прозрачный фонарь было видно, что они находятся в приемном доке. Когда гости выбрались из аппарата, то обнаружили, что стены этой камеры отделаны деревянными панелями, а на полу лежат ковры. В огромных медных горшках росли экзотические растения с разноцветной листвой. В освещенных нишах стояли стеклянные скульптуры, между ними на стенах висели древние, вырезанные из дерева маски, принадлежавшие племенам, обитавшим на островах Тихого океана. Особенно бросалась в глаза неуместность помятого старенького рокрафта Маниона среди могучих, самых современных его собратьев.

Их никто не встретил. Они постояли некоторое время, потом Аннушка Гаврыс поджала губы и заметила:

— Здесь какая-то неприятная вибрация в телепатическом эфире…

— Только не надо снова придираться, — сказала Корделия. Она была наряжена в болотного цвета комбинезон, штанины которого были заправлены в полусапожки со шнуровкой. На голове Корделии красовался лихо заломленный белый берет.

— Я уже старая женщина, — недовольно ответила Анна, — и заслужила право высказывать свое мнение по любому поводу. Тем более когда меня что-то тревожит. — Затем она вытащила из своей сумочки зеркальце и, заглянув в него, принялась поправлять якобы выбившиеся пряди.

Анна Юрьевна Гаврыс-Сахвадзе была самой младшей из детей в семье пионеров метапсихологии Тамары Сахвадзе и Юрия Гаврыса. Родилась она в 1980 году. Благодаря двум курсам омоложения на вид теперь ей можно было дать лет сорок с небольшим, так что она не очень выделялась среди своих юных соратников. Одета она была в строгий костюм от Шанель, который скрывал ее полноту. Пышные рыжеватые волосы были уложены на затылке в тугой узел. Костюм цвета темной морской волны, на шее жемчужные бусы.

Другие члены делегации были одеты куда проще. Патриция Кастелайн отправилась в поездку в темном пончо и бархатных белых слаксах. Под пончо она надела глухой свитер. Хироси Кодама и Рори Малдоуни оказались в рокрафте Маниона сразу после прилета на Землю, и, угодив с корабля на бал, они прилетели в спортивных костюмах и кроссовках.

— Профессор, Марк вовсе не похож на людоеда. — Алекс Манион попытался успокоить Гаврыс — Вам здесь ничто не угрожает.

Анна ответила на телепатическом коде: Мне, молодой человек, известно, что Ремилард не людоед. Он гораздо хуже. У меня всегда вызывали подозрения подобные загадочные очаровашки. Поверьте у меня есть опыт в таких делах. Более страшной разновидности я не встречала.

Алекс ответил: Байроновская меланхолия это только видимость профессор. У него было трудное детство. Думаете легко обладая блистательными способностями ужиться с подобной семьей!

— Охо-хо, — с неподражаемой издевкой произнес Рори. — Бедный, бедный Марк! Я полагаю, он многому научился у своего знаменитого папаши — дьявол его побери! Яблоко от яблони…

Алекс с сожалением посмотрел на Рори: Вы будете разочарованы, Малдоуни. Марк испытывает к своему отцу примерно те же чувства, что и вы. И по той же причине…

Рори явно был смущен — эта мысль никогда не приходила ему в голову. Как честный, с принципами человек, он признался:

— Знаете, я никогда не задумывался над такой возможностью…

— Сейчас самое время начать, — сказала ему Патриция. — Для разнообразия… Чтобы на душе стало легче.

Анна Гаврыс успела вставить слово прежде, чем Рори разразился проклятиями.

— Пожалуйста, не надо ссориться. Не время!.. Перед Марком мы должны предстать как единое сознание. Если кому-то это не под силу, лучше пусть он выйдет из состава делегации. Я настаиваю на этом.

Алекс Манион усмехнулся и предложил Дирижеру Хибернии:

— Вот мой рокрафт. Можете добраться на нем до Сиэтла и подождать нас в Джазовой аллее.

— Дерьмо вы все! — определил свое отношение к этому предложению Рори. — Прекрасно знаете, что я не могу покинуть вас. Если вам так угодно, умники, то я готов расцеловать этого негодяя в задницу.

Хироси Кодама сказал: Мы надеемся, что это не понадобится, но я обещаю в случае необходимости лично заснять эту сцену на тридио — для потомства.

Все, включая Малдоуни, рассмеялись.

Корделия возмутилась.

— Сколько может Ремилард держать нас в этом предбаннике? Алекс, может, нам послать мысленный вызов?

Не волнуйтесь, раздался мысленный голос, я уже иду.

В ту же секунду не замеченная ими дверь в дальнем конце зала распахнулась, и появился невысокий, щегольски одетый человек. Это был явно не Марк Ремилард.

— Алекс! — воскликнул он. — Сколько лет, сколько зим!..

Манион и незнакомец обнялись.

Питер Поль Даламбер, как и в молодости, когда воплощал в жизнь самые сумасбродные идеи приятелей — Марка, Алекса и Бум-Бум Лароша, — занимался хозяйственным и финансо вым обеспечением научно-исследовательских работ, ведущихся в этом центре. Он был исполнительным директором СЕРЕМа и первым заместителем Марка Ремиларда.

После того как Манион представил Даламбера всем при сутствующим, тот сказал:

— Рад видеть вас здесь, в СЕРЕМе. Вы приехали удивительно вовремя. Мы сейчас занимаемся испытанием новой оболочки церебрального генератора, и Марк решил отложить эксперимент на несколько дней, чтобы вы смогли присутствовать при нем.

Алекс не смог скрыть своего испуга.

— Он уже успел сварганить эту штуку?

— Не совсем, — ответил Питер Даламбер. — Мы сейчас испытываем криогенное оборудование, которое должно обеспечить резкое повышение мощности мысленного заряда на выходе. Это такая камера. Или оболочка в виде чана… Ее сконструировали известные вам Кеоги. Вы, наверное, слышали — Марк переманил их от Дюпонов.

— Кеоги? — Изумление Алекса было неподдельным. — Да эта парочка способна нанести невосполнимую брешь в бюджете корпорации!..

Даламбер засмеялся.

— Мы можем себе это позволить. Зато сам факт привлечения этих ребят к нашей работе — это сделанные полдела. Конечно, они психи космического класса, однако Марк умеет с ними обращаться… Сюда, пожалуйста.

Исполнительный директор СЕРЕМа открыл дверь, за которой находилась прозрачная транспортная капсула. Через тридцать секунд путь был окончен. Капсула вынесла людей на огромные антресоли. Внизу был виден огромный цех, забитый непонятным оборудованием. Посредине него распола галась монтажная площадка, там стояла огромная груда аппа ратуры. Вокруг нее сновало десяток техников.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — предложил Даламбер. — Испытания начнутся через несколько минут. Марк ждал, когда вы прибудете.

— Как благородно с его стороны, — проворчал Рори Малдоуни.

Гости наконец расселись и принялись оглядываться по сторонам. Справа, за прозрачной стеной, по-видимому, располагался командный пункт. Там находились четверо мужчин и женщина, они сидели за компьютерами и напряженно работали.

— Этот парень, ближайший к нам, — сказал Даламбер, — доктор Джефри Стейнбренер. Он возглавляет отдел бионики.

Как только Даламбер закончил, Стейнбренер глянул в сторону гостей и равнодушно, даже несколько презрительно, кивнул. Это был спортивного вида — ни грамма лишнего веса — человек, обладавший сильным даром операнта. Выражение его лица было высокомерным.

— Очень общительный парень, — сделал замечание Рори Малдоуни.

Даламбер усмехнулся.

— И заметьте, необыкновенно талантливый. Рядом с ним сидят Джордан Крамер и Герит Ван Вик, бывшие коллеги профессора Гаврыс.

Они тоже поприветствовали членов делегации.

— С ними я хорошо знакома, — кивнула Аннушка, — хотя они и не являются моими коллегами — разве что в более широком смысле. Я очень удивилась, когда узнала, что Джордан и Герит оставили Кембриджский университет и ушли в частную фирму.

— Мы сделали им такое предложение, от которого трудно отказаться, — объяснил Питер.

Крамер был высокий симпатичный блондин, а Ван Вик и фигурой, и движениями напоминал лягушку. Одеты все, кто находился на командном пункте, были в рабочие комбинезоны. Голосов их слышно не было; хотя с помощью дальновидящего метапсихического взгляда можно было различить отдельные слова; понять, о чем эти люди говорят, было невозможно. Речь их «украшали» профессиональные термины.