Содружество миров (№3) - Кольцо Стрельца

Я бросился к двери, назвал пароль, и едва открылась дверь, выбежал в коридор. Джоанна побежала за мной. Мы промчались через гостиную (очень мало поврежденную взрывом) и выскочили в прихожую, и оттуда – к дверям. Дверь была широко открыта. Мой «Талавера-Жерарди» лежал на низком столике, новенький и блестящий, как в витрине оружейного магазина.

Я схватил оружие и быстро проверил его. Оно было совершенно неповрежденным, с чистым стволом, а дисплей готовности сообщал: «Полная обойма». Я перекинул ружье через плечо.

– Что ты хочешь сделать? – спросила Джоанна.

Я не ответил и направился к гардеробу. Наши энвирокостюмы, шлемы и верхние ботинки были на месте. Не хватало только «Иванова». Я прислонил длинное ружье к стене и начал одеваться.

– Мне придется забрать телефон, – сказал я. – Тебе нужно записать код дверей, чтобы ты могла запереться в спальне.

– Но…

– Драммонд может попытаться вернуться. Внешняя ограда ему не помеха – у него есть доступ к ее меню. Когда я уеду, немедленно возвращайся в спальню и оставайся там до прибытия полиции.

– Ты не должен его преследовать! – взорвалась она. – Ты что, не понимаешь? Именно этого он от тебя и ждет! Драммонд не пытается сбежать, он хочет выманить тебя наружу.

Я надел шлем и завозился с ботинками, которые не озаботился надеть вчера, ради короткого пути из хоппера в усадьбу.

– Найди какую-нибудь бумажку, чтобы записать код.

– Подожди, – сдавленно ответила Джоанна, ушла на кухню и вскоре вернулась с электронной записной книжкой для рецептов.

Я вслух зачитал буквенно-цифровой код и спрятал телефон во внутренний карман энвирокостюма. Потом застегнул молнию.

– Не делай этого, Адик, – сказала Джоанна. – Если любишь меня, остановись. Не преследуй его, чтобы убить.

Она очень побледнела, только на щеках горели лихорадочные красные пятна, не имеющие ничего общего с макияжем. В одной руке она крепко сжимала записную книжку, держа ее, как гранату, готовую вот-вот взорваться.

– Если смогу, возьму его живым и привезу обратно.

Она продолжала чуть слышно:

– Полиция справится с этим лучше, чем ты. Останься со мной. Пожалуйста, не бросай меня снова.

– Я не могу позволить Драммонду сбежать! Если он доберется до Центральной Патрисии, то может заказать быстрый служебный хоппер и удрать в город Громовая Бухта. Там есть космопорт с постоянными челночными кораблями…

– Да он не хочет удирать! – Глаза Джоанны блестели от влаги. – Он же оставил тебе оружие, хотя мог взять его с собой или испортить… И я уверена – в сарае ты найдешь еще один снегоход в рабочем состоянии. Если бы Драммонд хотел убежать, он бы испортил остальные машины. Он пытается навязать тебе свою игру, Адик. Свою безумную игру.

– Ты не поцелуешь меня на прощание? Я люблю тебя, Джоанна.

Она позволила себя обнять, пассивно принимая прикосновение моих синих губ, инопланетный длинный язык, над которым мы некогда так смеялись. Когда Джоанна отстранилась от меня, по щекам ее текли слезы.

– Пока, Адик, – сказала она, развернулась и ушла, закрыв за собой дверь.

Конечно же, Джоанна не ошиблась относительно намерений Драммонда. Я понимал, что шанс сбежать у него нулевой – даже доберись он до Громовой Бухты. Полиция догонит его с такой же легкостью, как стая голодных канадских волков – раненого оленя карибу. Если только я не доберусь до него первым.

А я намеревался поступить именно так.

Я презрел добрый совет своей жены, подтвердив лишний раз ее опасения по поводу моего характера, и, возможно, уничтожил этим всякий шанс последующего примирения и восстановления отношений. Одна часть меня яростно пинала другую и проклинала за идиотскую гордыню. Но я не мог иначе.

Ковбои, они такие…

Как и предсказывала Джоанна, я нашел в сарае еще один новенький снегоход «Ски-Ду», как будто специально ожидавший меня. Отличная игрушка, «Оплот» закупился такими просто для развлечения, не постояв за ценой. Лучшая лесная модель, «Формула 12к-ХС». Корпус из скандиевого сплава – того самого состава, который катализирует трансактинидное космическое топливо: крепче титана и легче алюминия. Чтобы придать машине еще большую легкость езды (и способность выбираться даже из глубочайших ям), имелись инерционные стабилизаторы и факультативное антигравитационное оборудование. Мощный мотор работал совсем тихо. Кронштейн был усеян разным мелким оборудованием – коммуникатор, сканер почвы с обогревом, маяк экстренной помощи, спутниковая система местоопределения, маяк для переговоров с друзьями на других снегоходах. Драммонд дезактивировал последний на своей машине, и я сделал то же самое. Друзья из нас были хреновые.

Еще имелись втягивающийся палаточный купол, под которым можно спрятаться в случае, если вы разбили машину или попали в пургу, обогреватель с отдельной системой, дорожный продуктовый паек, аптечка и набор для выживания в экстремальных условиях. Не было на моей машине только защитного силового купола. Подобные аксессуары не предусматривались производителями «Ски-Ду». Драммонд либо принес защитный зонт с собой, либо снял его с макродурского хоппера. На «Ду» имелась подставка под охотничье ружье, с большим углом разворота и противоосадочным покрытием, под которым едва помещался мой огромный «Тала-Ж». Я пристроил ружье, завел мотор и вывел машину из гаража.

За руль подобной штуковины я не садился лет десять, но она на редкость легка в управлении. Я не спешил. Все равно Алистер Драммонд будет ждать меня на лесной сцене по своему выбору.

Я надеялся успеть вовремя – и с той стороны, откуда он меня не будет ожидать.

Снег все усиливался. Уже не было видно противоположного берега озера. Я включил сканер, чтобы увериться, что враг затаился где-нибудь поблизости – или не разъезжает вокруг усадьбы, ожидая моего появления. Но даже при фильтрации деревьев на экране хватало помех. Ясно различалось одного единственное живое существо, быстрым галопом бегущее по другому берегу, безо всякого машинного оборудования. Животное. Засветился ярлычок:

ВИД: РОСОМАХА – ВЕС: 35,5 КГ

– Пошел вон, зверюга, – пробормотал я. – Идет другая охота.

Я загрузил карту местности диаметром 20 км и внимательно изучил землю на ярком дисплее. Лес прочерчивала сеть узких протоптанных дорожек, нелегально проложенных скучающими охранниками, в чьи обязанности входило нянчиться с моим невезучим братом.

В теплое время года дороги здесь совершенно непроходимы – даже для самых отмороженных охотников и рыбаков. Грязища по колено, от москитов не продохнешь, и прочие радости. А зимой, когда слой снега достаточно глубок, они образуют удобные коридоры для браконьеров на снегокатах – отсюда подставка под ружье на моей машине. Но сейчас – ничего похожего на оленину или лосятину, достойную того, чтобы разнообразить меню. Никакой движущейся цели, чтобы обновить свои застарелые навыки стрелка.

Я расширил диаметр сканирования на 50 километров, потом на 100. Последний дисплей включал в себя даже окраины Центральной Патрисии, в 90 километрах к западу. На дальнем берегу озера начиналась одинокая дорога, которая, многократно изгибаясь, направлялась именно туда. Я на миг задумался, за какими развлечениями мог устремляться одинокий мужчина в этот городок. Бар с живой музыкой и приветливыми местными дамами? Эй, красотка, как насчет потанцевать с бравым охранником?

Я высветил дорогу к Патрисии, потом вернулся к широкомасштабной карте и запрограммировал общий голографический план топографии. Нужно было проверить, нет ли по дороге возвышенностей – предпочтительно неподалеку.

Их было не так уж много. Наиболее вероятное (самое близкое) место для засады, которое я смог найти, – это гранитная гряда, поросшая редким лесом, всего 29 метров высотой. От западного побережья озера всего в девяти километрах. Кряж, хотя и невысокий, был очень крутым, а с юга, со стороны дороги – вовсе безлесным. С севера он покато спускался в густой лес.

Рисунок дороги в Патрисию, шедшей параллельно кряжу, был очень отчетлив и так и приглашал прокатиться на хорошей скорости. Через пару километров к западу от тропы отходило ответвление направо. Это была тропка поуже, шедшая параллельно короткому ручью, впадавшему в озеро. Она вела еще километров на пять к северу от дороги в Патрисию.

На месте Алистера Драммонда я бы поехал через озеро, потом на запад, по дороге в Патрисию, к гранитному кряжу, к перекрестку с речной тропкой. Повернул бы направо. Потом вернулся бы назад, километра на два, прячась за грядой. Оставил бы след, а потом осторожно поехал бы наверх по склону, между хилых деревьев и камней – к гребню.

Спрятался бы там. И подождал бы Адика, который вскоре промчится на полной скорости внизу, по дороге на Патрисию, спеша вдогонку за злодеем. И подстрелить его, как куропатку.

Если только предполагаемая жертва не въедет в лес по речной тропке и не подберется к снайперу с тыла.

Я по диагонали помчался к озеру. Лед был толстый, сканер показал, что на поверхности озера ничего нет. От побережья речной тропы почти не было видно, она скрывалась за пестрой стеной березовых стволов. Я подключил антигравитацию и перелетел над поверхностью озера, после чего принялся вновь петлять между деревьями – проход был узок даже для такой небольшой машины, как моя. Температура воздуха была минус пять. Мой индикатор глубины снега указывал 34 сантиметра. Двенадцать верхних – мягкий сегодняшний снег, а остальное наст.

Прошло минут сорок пять со времени моего разговора с Карлом Назаряном. Я прочистил горло и поехал так быстро, как только мог себе позволить. Мотор рычал по-тигриному – в него забивался падающий мягкий снег.

Через двадцать минут я миновал гранитный хребет. Неровный повышающийся склон не хранил ни следа присутствия живого существа. Я мог предположить только, что Драммонда разделяет со мной кряж, и он прячется с другой стороны, где скалы образуют природный редут. Если я далее поеду речной тропкой, выискивая его следы, и удостоверюсь, наконец, что он в самом деле выбрал именно это место для засады, у него появится шанс просканировать меня или просто услышать. Так что я решил взобраться на кряж пешком. У моего «Тала-Ж» был дисплей самонаводки с тепловой чувствительностью раза в три побольше, чем у «Ски-Ду» – или у фотонного бластера «клаус-гевиттер».

Я подключил компас дисплея своего шлема и устремился к цели. Пройти надлежало чуть более двух километров к юго-востоку. Лесное прикрытие мне обеспечено, пока я не доберусь до гребня кряжа – там почти ничего не растет, только кое-где за промерзший гранит держатся корнями маленькие деревца.

У моих башмаков обнаружилось отличное качество: развертываемые снегоходы на подошвах, формой как широкие медвежьи лапы. Я развернул их и пошагал вперед. Пульсация крови в ушах была единственным звуком в зимнем безмолвии. Моя былая стойкость еще не успела восстановиться, но по неглубокому снегу я карабкался без особого труда, через каждую дюжину метров производя сканирование окрестности. Но не находил ничего живого, никаких источников тепла – или следов ионного защитного поля.

В двух шагах от гребня кряжа я отдохнул в последней рощице хлипких сосенок, после чего отключил обогрев своего энвирокостюма. Даже крохотную энергетическую подачу можно просканировать. Я пополз на верхушку кряжа, которая, по моим предположениям, была метрах в двухстах. Я пробирался меж больших заснеженных камней, пользуясь преимуществами любого, самого маленького укрытия и оглядывая окрестность через оптический прицел каждую минуту. Я молился, чтобы Драммонд в самом деле был здесь и сосредоточил все внимание на речной тропке, а не на гребне хребта по левую руку.

В оптическом прицеле появились два пятнышка тепла.

Я распластался по земле, затаившись в снегу за здоровенным, с автомобиль размером, куском гранитной скалы, покрытым снежной шапкой. Запрограммировал дисплей ружья на увеличение. Посмотрел наружу.

И увидел полусогнутую фигуру с ружьем на изготовку. Его «Ски-Ду» ожидал поблизости – немного вниз по склону, спрятанный среди деревьев. И, конечно, никакого силового поля. Из бластера невозможно стрелять даже через простую портативную сферу.

Я стянул правую рукавицу; чтобы удобнее было нажать на курок, и взял на мушку Алистера Драммонда, человека с моим телом. Расстояние – 156, 2 метра.

Не делай этого, Адик. Если любишь меня, остановись. Не преследуй его, чтобы убить.

Если смогу, возьму его живым и привезу обратно.

Черт!

Я переключил ружье на ручное управление и жахнул по сосновому стволу метрах в шести от Драммонда. Он выпустил заряд вниз, на дорогу к Патрисии, и второй – направо, снеся выстрелом маленькую елочку. Он не смог найти меня в оптический прицел, а из-за снега неправильно определил мое местоположение.

Я ждал.

Он выстрелил влево, совершенно не в мою сторону, после чего помчался к своему снегоходу. Впрыгнул в него, подключил силовое поле. Защищенный, наконец, от моих выстрелов сверкающим куполом, Драммонд завел машину и помчался вниз, по направлению к дороге, легко петляя меж сосновых стволов. Он даже включил антигравитационный усилитель, чтобы увеличить скорость. Снежная пыль клубилась за ним.

Я вскочил на ноги, вскарабкался на вершину и помчался вниз, пробираясь меж деревьев и то и дело взрывая ствол-другой перед носом его снегохода, так что они валились в разные стороны, словно кегли. Некоторые отскакивали от его силового поля, другие падали по сторонам. А я не переставал валить деревья перед полусферой золотистых вспышек, скрывавших моего врага.

Он почти ускользнул, выбравшись из-под линии огня, когда я наконец пригвоздил его. Идеально поваленная толстая сосна упала как раз поперек его дороги в самый подходящий момент, и Драммонд со всего разбегу долбанулся об нее. Проектор защитного поля вырубился от хорошей встряски, и я увидел черно-желтую машину, запнувшуюся носом о бревно – как она подлетела, провернулась в воздухе и покатилась вниз по крутому склону, пересчитывая собой камни. Наконец она ударилась о толстое дерево и замерла. Из-под перевернутого корпуса торчали две человеческие ноги под таким странным углом, что было ясно – они сломаны. А вот крови не очень много.

Я спустился вниз, откопал его из сугроба, стащил с него шлем и взглянул в свое собственное лицо, искаженное от боли. Алистер Драммонд был в полном сознании.

– Будь ты проклят, – сказал он. – Будь проклят.

– У меня нет никакой возможности вытащить тебя из машины, не поранив еще сильнее, – сообщил я ему. – Придется вернуться обратно в усадьбу и привезти оттуда резак по металлу.

– Почему ты не пристрелил меня там, на гребне? – спросил Драммонд.

– Я уже однажды убивал самого себя – в башне Макферсона. С меня достаточно.

Добраться до аптечки и набора выживальщика, оставшихся в машине, было невозможно. Я сделал все возможное, чтобы осмотреть его переломанные ноги – при этом не снимая с Драм-монда энвирокостюма. Тот все еще производил тепло.

– В полицейской команде из Торонто должен непременно быть медик. Они скоро прибудут сюда. Я поставлю над тобой портативную палатку, чтобы ты не замерз под снегом. Хочешь пить?

– Иди к черту!

Драммонд отвернулся от меня и больше уже не говорил. Глаза его были плотно закрыты. На шее бился пульс, так что я вычислил, что он жив – просто в обмороке.

Время уходить. Я включил маяк экстренной помощи, раскинул над Драммондом палатку и подключил в ней обогрев. Потом поковылял вниз, Речной Тропой – до своей собственной машины, и вернулся в усадьбу.

Мы вместе с Джоанной все еще искали резак по металлу на складе инструментов в поврежденном взрывом рабочем крыле, когда на территории усадьбы приземлились пять синих хопперов оплотс-кого Внешбеза. Обязанности командира исполняла чернокожая амазонка, к которой все обращались «капитан Сара Маркус».

У нее нашлись и медицинский персонал, и оборудование, надобное для вызволения и эвакуации Драммонда. Нашелся и здравый смысл – чтобы не возражать, когда я выказал желание поехать с ними.

Два хоппера приземлились в устье ручья – на единственном клочке пространства, достаточно широком для посадки. Капитан Маркус возглавила поисковую группу, но проводником послужил именно я. Мы затопали на подошвах-снегоходах сквозь пургу в поисках места, где ждал помощи Алистер Драммонд.

– Черт, что это за вонища? – спросила капитан Маркус.

– Ах, мать-перемать! – высказался я, потому что знал ответ.

Мы нашли разорванную в клочки палатку и окровавленный снег, примятый следами когтистых лап. У тела была вырвана глотка, все оно оказалось спрыснуто вонючим мускусом.

– Вон он, кэп! – вскричал один из полицейских, вскидывая на плечо свой «каги». – Чертов медведь!

Я ударил его по руке, державшей оружие, так что выстрел ушел вбок, никому не повредив. Лохматая черная тень выскочила из-за камней и с поразительной скоростью помчалась вниз по склону. Мгновение – и она затерялась в снежном буране.

– Не медведь, – сказал я. – Росомаха. Пусть бежит.

– Она убила этого человека, – отрезала капитан Маркус. – Мы можем пристрелить ее позже, уже с воздуха.

– Нет, – резко возразил я. – Мы оставим животное в покое. Это дикий зверь, он действует так, как велит ему природа. У зверя другие правила. Он имел право так поступить. Вы это понимаете?

– Да.

Она повернулась ко мне спиной и принялась отдавать приказы, а я отошел в сторону, под падающий чистый снег.

Эпилог

Разведывательное судно, которое Адам Станиславский послал на Аменти, в Кольцо Стрельца, доложило, что астероид является военной базой для более двух сотен халукских пиратских кораблей. Вскоре после того, как инцидент в халукском посольстве был транслирован по всей галактике, председатель «Макродура» направил флот концерна на очистку пиратского гнезда.

После уничтожения их кораблей халуки объявили войну Содружеству Планет Человечества.

Армия, состоящая из восьмидесяти тяжелых военных кораблей и ста шестидесяти легких, вылетела с колониальных планет халуков в Шпоре Персея и устремилась на Сериф, местную столицу «Оплота». В открытом космосе нападающие столкнулись с кораблями «Оплота» и Зонального патруля. И были почти полностью уничтожены, хотя превосходящие силы защитников тоже понесли тяжелые потери. Сам Сериф не пострадал.

Сразу после этого столкновения из халукских колоний вылетела вторая эскадра такого же размера и окружила Крават, единственный источник генного вируса РD32:С2. Силы «Оплота» были как раз отозваны с Кравата для защиты Серифа, и поначалу инопланетяне оказались в более выгодном положении.

В это же время могучий спутниковый сканер «Оплота» на Тиринфе обнаружил около четырех тысяч халукских кораблей, продвигающихся от халукской Грозди по направлению к Шпоре Персея.

Я.посоветовался с советом директоров «Оплота» и отдал нашему флоту приказ испепелить планету Крават бомбами с антивеществом.

Фактически каждый вооруженный корабль, принадлежащий концернам или Содружеству, включая судно капитана Гильермо Хавьера Бермудеса Обрегона, находящееся на планете Стоп-Анкер, был мобилизован на защиту галактики Млечный Путь. Я правил «Сумасбродом».

После войны, длившейся шестьдесят один день в открытом космосе за пределами Шпоры Персея, халуки сдались.

Мимо, который наконец совершенно выздоровел, заслужил личную награду за уничтожение восьмидесяти четырех вражеских кораблей. Он закатил по этому поводу большую пьянку у себя дома на Стоп-Анкере, и присутствовали три дюжины командиров кораблей, до сих пор прозябавших на мелких планет-ках, но полностью доказавших свою лояльность во время галактической войны.

Был там и я. Я все еще оставался синим, но никого это не смущало. Я прикончил сто шестьдесят шесть кораблей халукских ублюдков.

Побежденные халуки сместили своего Слугу Слуг и заключили его в монастырь Священных Старцев, где он подвергался исправительной медитации до конца своих дней.

Акт капитуляции был подписан Локутором Ру Камик и Советом Девяти. В этом соглашении они окончательно отказывались от Великого Проекта и просили Содружество Человечества о милости для халукского народа.

Великодушный победитель – Содружество – согласился спонсировать большую исследовательскую программу – переданную концерну «Оплот» – по синтетическому производству вируса РD32:С2. Если в течение последующих пяти лет инопланетяне продемонстрируют, что имеют в отношении Содружества только мирные намерения и полностью оставили гибельную философию неконтролируемого роста населения, – хорошо, им будет позволено принимать участие в процессе произведения вируса. Также в халукскую Гроздь и в халукские колонии обещали обеспечить свободный доступ исследовательских команд и специалистов по делам семьи. Могли быть возобновлены и нормальные торговые отношения. Если за пятилетний период не случится ничего экстраординарного, Содружество вправе постановить систематическое предоставление халукам ограниченного числа планет в Млечном Пути, пока не изживет себя их кризис перенаселения.

Но до того времени они лишь получали обратно прежние колонии – и алломорфизм.

За этот период человеческие эксперты займутся углубленным изучением несостоятельной теории преодоления алломорфизма Эмили Блейк Кенигсберг, и, возможно, будет найден способ превозмочь тормозящий фактор. К счастью, халуки, подвергшиеся ранее этой терапии и снова вернувшиеся в яйцевидную фазу, через положенный срок вылупились из своих куколок здоровыми, грацильными и алломорфными особями.

В соглашении было еще одно условие: халуки обязались отыскать всех халукско-человеческих полуклонов, уложить их в диста-сис и превратить обратно в обычных халуков. Говорят, что несколько экземпляров умудрились сбежать, и они по сей день наслаждаются человеческим состоянием на далеких свободных планетках.

Также халуки обещали прекратить использовать рабский труд при добыче трансактинидов. Еще один проект, спонсируемый СПЧ и принадлежащий концерну «Шелток», выслал в халукскую Гроздь человеческих специалистов, которые научили халуков использовать для добычи сверхтяжелых элементов цивилизованную технологию. Халуки всегда были способными учениками. Возможно, когда-нибудь «Шелток» обнаружит, что они усовершенствовали их технику, разработанную для копей в Стрельце, – а «Бодаскон» примет к сведению халукские новшества в кораблестроении.

В железе халуки настоящие гении, а вот биотехнологии и компьютерная наука им не даются. Новый торговый договор разрешает им покупать все виды человеческой продукции, за исключением оружия.

Халуки купили у «Макродура» огромное количество компьютеров. Производители массажных костюмов и японских кимоно тоже сделали хорошие деньги.

Вернемся на планету Земля. Здесь по полной программе произошел политический переворот.

Было отозвано множество консервативных делегатов, а на их места избраны реверсионисты. Геральдо Гонсалес превратился в государственного деятеля высокого ранга. В компании с Ефремом Сонтагом он спонсировал постановления Совета относительно уменьшения влияния «Ста концернов» на политику Содружества.

«Карманные» делегаты пришли в небрежение. Синдики нашли себе другую работу. О финтах корпораций незамедлительно докладывалось в Секретариат по межпланетным делам, Секретариат по межпланетной торговле и в Зональный патруль. В общем, за последующие десять лет наши судебные и политические структуры полностью реформировались.

Статуты «Конлегиуса», предоставлявшие концернам независимое политическое влияние, были аннулированы. По предложению делегата Сонтага, Карла Назаряна назначили главой нового отдела МКРС по реорганизации служб безопасности концернов.

Исправительная система Содружества тоже была реформирована: отменили лишение гражданства, кроме как за уголовные преступления. Изгоям было возвращено гражданство и право проживания на планетах человечества. Ужасные тюрьмы в Ковентри закрылись.

Корпоративное право собственности на планеты продержится еще долго – Совет медленно работает над вытеснением гегемонии Большого Бизнеса. Рим не за один день строился, что уж говорить о галактической демократии.

Преиндустриальные инопланетные расы были пожалованы нормальными денежными вливаниями. Им также предоставили возможности обучения. А вот держателями акций корпораций они пока становиться не могут. Общая сознательность их, конечно, возрастает, некоторые из местных добиваются больших успехов. Но большинству аборигенов это все до лампочки – лишь бы человеческие захватчики привозили им побольше товаров.

На угольных планетах настоящим хитом стал такой товар, как пиво.

После краткой Халукской Войны я провел некоторое время в дистатическом контейнере и вернул себе прежний облик, хотя поначалу и несколько помятый. При моем перерождении присутствовала Джоанна, а также Симон (уже выздоровевший), Ева, Беа и даже кузен Зед. Явились меня навестить Карл Назарян со своей командой, Мимо и мои старые товарищи Айвор Дженкинс и Ильдико Забо.

Даниил Айсберг прошел курс лечения у психотерапевта. Теперь он тихо живет в собственном доме в окрестностях Онтарио, вместе с женой. И по-прежнему упорно отрицает все свои грехи.

Во исполнение обещания, данного Симону, сейчас я работаю в совете директоров «Оплота». Моя работа состоит в улаживании конфликтов. Бывают дни, когда мне хочется снова стать изгнанником на дикой тропической планете.

Я провел в жизнь реверсионистские принципы на многих планетах в Шпоре Персея, однако бывшие миры «Галафармы» встретили мои реформы в штыки. Придется подождать, пока Содружество насадит у них данные принципы без моей помощи.

Сам я не хочу продолжать политическую карьеру, хотя по-прежнему щедро субсидирую реверсионистов. Политический ковбой – это плачевное зрелище.

Одна из первых моих благотворительных акций была направлена на помощь обитателям Темной Тропы. К сожалению, многие из них не хотят от внешнего мира ничего – лишь бы их оставили в покое и позволили жить, как прежде. Но значительное большинство все-таки приняло мою поддержку и начало новую жизнь – под тем или иным солнцем.

Мама Фаншон Лабрек возглавила медицинскую службу «скорой помощи» на Стоп-Анкере, в новом медицинском центре памяти Кати Вандерпост.

Мухаммед аль-Вазан учится в медицинском колледже и надеется вскоре присоединиться к Маме. Сволочной чиновник, который некогда использовал мальчишку для садистских развлечений, таинственным образом исчез со своего поста и теперь живет в изгнании, драит туалетные кабинки на астероиде Флегетон.

А Санта-Клаус до сих пор обитает под Торонто. Если здесь содержится глубокий символический смысл, то я его не улавливаю.

Остальные члены племени Грэйндж-Плейс вернулись к своим семьям и живут так хорошо, как только можно было ожидать.

Профессор Джоанна де Вет преподает политологию в Университете Содружества по три семестра ежегодно. Ее книга вызвала настоящий бум, многий коллеги просто помирали от зависти – хотя она и выделила изрядный процент прибыли на благотворительность.

Мы снова поженились через неделю после того, как я выбрался из контейнера. У нас дом в районе озер Каварты и апартаменты в башне «Оплота». Ни там, ни там мы не держим домашних роботов.

Отпуск мы проводим на Небесном ранчо и на Стоп-Анкере. Джоанне нравится моя желтая субмарина. Мне нравится, как Джоанна сидит в седле.

Джоанна все еще пытается меня понять. И часто заявляет, что история с росомахой послужила переломным моментом для моего характера. Я отвечаю, что это сущий вздор.

Также иногда она говорит, что скучает по Адику-халуку.

А вот я – не скучаю.

Примечания

1

«Вдовий мысик» – треугольный выступ волос на лбу, считающийся в англоговорящих странах признаком раннего вдовства. – Примеч. пер.

2

жизненное пространство (нем). – Примеч. ред.

3

в отсутствии (лат.). – Примеч. ред.

4

«Макбет» IV. 1. – Примеч. пер.

5

Палимпсест – древняя рукопись, написанная на писчем материале после того, как с него счищен прежний текст. – Примеч. пер.

6

Джон Доу – воображаемый истец в судебном процессе. Примеч. пер.