Тут пришла сама Снегурочка.
      Роги вдруг осознал, что глаза у него открыты, и в иллюзорный лес (не Тереза ли его создала?) внезапно проникла живая женщина в белоснежном одеянии, отороченном таким же мехом и усыпанном сверкающими ледяными кристалликами.
      А Тереза пела - пела так, как в дни своих триумфов. Ее изумительный живой голос естественно вплетался в записанную музыку и пение. К ней вернулась вся магия, которая считалась утраченной навсегда, и Роги замер, качаясь в этих завораживающих волнах, боясь поверить, что это не иллюзия.
      Снегурочка радовалась, что ей позволят уйти в мир людей. Она подсматривала за юношей и конечно же влюбилась в него и в его песни. От звука его голоса у нее таяло сердце. "Тает!" - вскричал Мороз и рассказал, что ее ждет, если ей ответят взаимностью. Но она думала только о юноше, только о любви, только о своем счастье.
      Мороз удалился в ледяное логово, а Весна преобразила лес. Тесная хижина, казалось, распахнулась в цветущий зеленый круг, и восхищенная Снегурочка оказалась в толпе веселых парней и девушек, которые плясали и пели, завлекая ее в свой круг.
      Пролог кончился, и опустился воображаемый занавес.
      Тереза стояла между двумя горящими лампами и улыбалась Роги. Точно у Золушки, ее великолепный белый наряд снова превратился в простую фланель с опушкой из заячьего меха, с нашитыми на нее блестками и снежинками из фольги. Но красива Тереза была по-прежнему и все так же источала победоносную магию.
      - Как тебе опера? - спросила она.
      - C'est fantastique! [Фантастично! (фр.)] - воскликнул Роги. - Но как ты проецируешь иллюзию? Вот не думал, что твоя созидательная метафункция настолько развита.
      - У меня нет. Но у Джека - да.
      - Маленький?
      - Он отыскивает образы декораций и других действующих лиц в моей памяти и воплощает их. А теперь - действие первое!
      Позднее Роги снова не сумел вспомнить перипетии оперного сюжета. Запомнил он только щемяще прекрасную Снегурочку: девушка умоляла свою мать Весну подарить ей то, что обрекало ее на гибель, - но иначе она все равно умрет. Весна исполнила просьбу дочери, и Снегурочка наконец полюбила молодого человека, горячо в нее влюбленного. Они должны были сочетаться браком вместе с другими молодыми парами на ежегодном весеннем празднике плодородия.
      И тут сказка приблизилась к трагической развязке. Празднующие запели песню сева, в которой требуется выкуп за будущий хороший урожай.
      А мы дадим девицу, девицу.
      А нашего полку прибыло, прибыло.
      А нашего полку убыло, убыло.
      Потом Снегурочка спела блистательную арию, в которой она признавалась в любви.
      - В очах огонь, - восклицала она, - и в сердце и в крови во всей огонь!
      Внезапно ее поражает солнечный луч, она тает и погибает.
      Ее обезумевший от горя возлюбленный бросается в реку, не слушая местного царя, который объясняет, что присутствие Снежной Девы среди людей оскорбляло солнечного бога Ярилу и, останься Снегурочка жить, он лишил бы их землю света и тепла.
      Затем на вершине своей священной горы появляется сам Ярило, держа в одной руке сноп, а в другой светящуюся человеческую голову. Народ поет в его честь гимн, завершающий оперу.
      Роги хлопал так, что у него заболели ладони. Беременная дива, абсолютно измученная, обливаясь счастливыми слезами, упала в его объятия, и он уложил ее на нары прямо в костюме.
      - Ты переутомилась, - сказал Роги, пряча тревогу.
      - Нет же, нет! Я прекрасно себя чувствую. Все было замечательно, Роги. Я пела, пела!
      Он снял с ее головы венец и подложил ей под затылок набитую мхом подушку.
      - Ты пела потрясающе! А финал... не знаю, понял ли я его смысл...
      Тереза закрыла глаза.
      - Эта сказка восходит к древнему славянскому религиозному обряду. Чтобы умиротворить солнечного бога, обеспечив себе хорошую погоду и богатый урожай, племя приносило в жертву девушку. Жаль ее, конечно, зато так хорошо для остальных людей, которым нужно выжить, преуспевать и плясать в солнечных лучах.
      Она открыла глаза и спокойно посмотрела на него.
      - Разве ты не рад, что у нас больше нет таких богов?
      25
      Сектор 15: звезда 15-000-01 (Телонис),
      планета 1 (Консилиум Орб)
      Галактический год: Ла Прим 1-378-470
      6 января 2052
      Он танцевал с кузиной Адриеной, своей ровесницей, которую считал наименее противной из всех своих юных родственниц. Марк всегда любил танцевать и танцевал прекрасно, пока его партнерши не пытались проецировать романтичные обертоны. Ему никак не хотелось отвлекаться на секс - такое занудство! Танцы же предоставляли безопасную возможность слияния мужской энергии с женской. В полной гармонии с одинаково настроенной операнткой вроде Адриены Марк позволял себе на краткие мгновения отключать свой бесценный самоконтроль без всякой опаски, и его нарочито невозмутимое лицо озарялось чуть кривой улыбкой редкого очарования.
      Старшая дочь Адриена Ремиларда и Шери Лозье-Дрейк была высокой некрасивой девочкой, обычно державшейся резко и властно. В глубине души Адриена считала своего кузена Марка самым красивым, самым обаятельным мальчиком во всей Вселенной. Но она скорее умерла бы, чем позволила ему догадаться об этом, а потому, когда он пригласил ее на танец, она укрылась за самым непроницаемым психоэкраном и разыграла скучающее равнодушие. Ему это понравилось. Оркестр заиграл построенный на диссонансах джаз-вальс "Я одна улыбка", и она закружилась в его объятиях, завороженная тайным экстазом, ничего не видя вокруг, и даже не сразу заметила появление лилмиков.
      Однако ультрачувства Адриены никогда не отключались полностью, даже когда она находилась в состоянии, близком к оргазму. И они почти невольно сфокусировались на необычных аурах припозднившихся гостей бала, данного в честь принятия представителей Конфедерации Землян в Консилиум. Адриена вся напряглась, и упоение исчезло.
      - Это ОНИ! - прошептала она, испуганно глядя через плечо Марка.
      Он не сбился с темпа, но бездумность в его серых глазах тотчас сменилась настороженностью.
      - Черт! Ты права, Адди. Все пятеро, и не в простеньких греческих хламидах на этот раз, а разоделись кто во что горазд!
      - Но зачем они явились?
      - Бог знает. Может, просто хотят светски пообщаться.
      Фурор, который вызвало появление воплощенных лилмиков на дневном приеме в Консилиум, не шел ни в какое сравнение с изумлением, воцарившимся теперь в бальном зале. Днем земляне не сполна оценили беспрецедентную честь, оказанную их расе, когда пятеро Надзирателей материализовались в человеческом облике на трибуне Председательствующих в Зале Консилиума. Реакция экзотических Первых Магнатов и их соратников была смешанной. Крондаки несколько растерялись; восторженные гии забалансировали на грани паралича сердца; полтроянцы испустили непроизвольные вопли и вскрики одобрения, а симбиари возмутились от макушек до пят, точнее, до перепонок на ногах и за довольно проницаемыми психоэкранами кисло напомнили друг другу, что галактические менторы не снизошли до того, чтобы почтить их расу своим присутствием, когда первые Симбиарские Магнаты прошли в Консилиум.
      Лилмики председательствовали на краткой церемонии принятия новых человеческих Магнатов. Они наблюдали, как Поль Ремилард лишь с небольшим перевесом был избран Первым Магнатом Конфедерации Землян. Они выслушали обращение Поля к Консилиуму от имени человечества, а затем важно поаплодировали, когда Симбиарское Попечительство было официально упразднено и всем землянам наконец было дано гражданство в Галактическом Содружестве. (Испытательный срок дипломатически не упоминался.) По завершении официальной церемонии лилмикские Надзиратели исчезли - чтобы, как решили псе, больше не возвращаться.
      Приглашения на бал в честь принятия Конфедерации Землян в Консилиум были вручены всем Магнатам, но в расчете, что лишь немногие нелюди его примут. Крондаки на суше вообще не танцевали и прислали вежливейшие отказы. Чопорные симбиари считали танцы глупостью, а к тому же прекрасно знали, что люди не очень-то и хотели, чтобы на балу присутствовали их недавние попечители, а потому они тоже отказались, за исключением горстки высокопоставленных функционеров, которые не без сожаления решили, что положение обязывает их присутствовать. Гии пришли бы с удовольствием, но их собственные празднества неизбежно завершались упоенным публичным разгулом сладострастия, чего они не могли позволить здесь из уважения к межрасовому этикету, поэтому они приглашений не приняли. Добродушные лиловокожие маленькие полтроянцы обожали танцевать под человеческую музыку и пришли в довольно большом числе.
      Все присутствовавшие стали свидетелями нежданного чуда.
      Оркестр доиграл джаз-вальс до конца, но большинство пар сразу оборвали танец и, перешептываясь, глазели на вошедших лилмиков. Пятеро Надзирателей словно не замечали сенсации, которую произвели. Кивая, улыбаясь, часто останавливаясь ради общепринятого - ладонь к ладони - взаимного приветствия оперантов, они смешались с толпой гостей и приняли участие в светской болтовне. Их достопочтенный руководитель был в классическом фраке и белом галстуке; его европейского типа товарищ щеголял в модном реактивном костюме из мерцающего зеленого небулина; третий "мужчина", с лицом американского индейца, был облачен в черный традиционный костюм южноамериканского кабальеро с кружевной рубашкой и алым кушаком. Еще эффектнее выглядели две "женщины": африканка надела тюрбан, вишневое ниспадающее одеяние и украсила руки широкими золотыми браслетами, а шею и грудь - тяжелыми ожерельями; костюм "японки" из бирюзовой и белой шелковой парчи был расшит жемчужинами.
      Оркестр заиграл "Динди" - очаровательное произведение бразильского классика Антонио Карлоса Хобима, и тут лилмики совершили нечто уж совсем невообразимое: они пригласили на танец людей.
      Надзиратель в костюме кабальеро подошел к Люсиль Картье, а франт в небулине почтительно поцеловал руку Лоры Трамбле. Дэвид Макгрегор в юбке своего клана и бархатной куртке стал кавалером азиатской красавицы, а Поль Ремилард, лишь на секунду утративший светскую выдержку, оказался в паре с величавой африканкой.
      Марк и Адриена чуть не подпрыгнули, когда у них за спиной раздался голос:
      - Мой милый, я заберу у тебя эту очаровательную барышню.
      Марк резко повернулся и увидел перед собой того, кто помешал ему улизнуть на космолете на Землю. Днем с галереи для зрителей в Зале Консилиума, разглядывая таинственные фигуры в длинных одеяниях на трибуне Председательствующих, мальчик не узнал грозного вершителя своей судьбы. Но теперь лилмикский владыка, Примиряющий Координатор, в великолепном архаическом фраке стоял перед ним и Адриеной.
      - Вы! - воскликнул Марк. - Так вы один из лилмиков!
      - Даже больше, - ответил экзотик с изящным полупоклоном. - Я единый лилмик. - Его глубоко посаженные глаза проецировали на мальчика неотразимое принуждение. - Перед тем как я потанцую с Адди, выслушай мои дальнейшие инструкции, юный Марк. Веди себя послушно и разумно. Когда тебе наконец будет разрешено вернуться на Землю, оказывай своему отцу всемерное уважение и послушание. Что бы ты ни думал, он их вполне заслуживает.
      Адриена онемела. Так они знакомы!
      - А... как же те? - спросил Марк.
      Лилмик сделал небрежный жест.
      - Можешь не тревожиться об их нуждах и потребностях. Все необходимое сделано и делается. Позже ты должен будешь помогать младшему, насколько это в твоих силах. - Он повернулся к Адриене, почти парализованной благоговейным ужасом, и чуть коснулся губами ее пальцев. Нечеловеческие глаза, светившиеся иронией, пока он разговаривал с Марком, теперь стали ласковыми, почти печальными. - Вы сегодня очаровательны, ma petite [Моя крошка (фр.).]. Нет, более того, милая Адди. Вы настоящая красавица. Потанцуем? Мне бы хотелось, чтобы вы запомнили этот вечер на всю жизнь.
      Родственная Тенденция танцевала с Люсиль Картье; они составляли поразительную пару: лилмик с чеканным бронзовым лицом в щегольском южноамериканском костюме и миниатюрная женщина Земли, мать и бабушка Ремилардов, в сверкающей накидке из черных, зеленых и серебряных бус с метровой бахромой из тех же бус и эффектной шляпой с плюмажем из бус и множеством тонких нитей, которые изгибались над ее лбом, точно усики бабочки.
      - Могу ли я выразить восхищение вашим костюмом, профессор Картье? прожурчала Тенденция. - Ему, бесспорно, нет равных на этом балу.
      - И по тяжести - тоже, - сказала Люсиль, сияя улыбкой. - Платье из бус вместе с накидкой весит пятнадцать кило, а шляпа - почти пять. Если бы я не напрягала ежеминутно мой психокинез, то просто рухнула бы на пол. Не понимаю, почему я всегда выбираю именно такие туалеты! Но зато я просто наслаждаюсь этим балом!
      - Так чудесно, что вы на время отвлеклись от семейных забот.
      Люсиль посмотрела в бирюзовые глаза Надзирателя.
      - Вам, лилмикам, они все известны, не так ли?
      - Не все, мадам профессор. Но и этого достаточно. Вы, Ремиларды, крайне важны для будущности Галактического Содружества, и нас очень встревожили трагедии, недавно вас постигшие.
      - Вы так добры! - Люсиль экранировала свое сознание так отчаянно, будто от этого зависела ее жизнь, хотя и понимала, что лилмик, конечно, видит ее насквозь. - Ваше сочувствие так велико, что вы откроете мне, кто убил моего зятя и Маргарет Стрейхорн?
      - К несчастью, не могу. У меня нет полных сведений об этих преступлениях, но я могу рекомендовать выход из другой тягостной для вас ситуации.
      Люсиль подняла бровь.
      Родственная Тенденция увлекла ее в танце через зал и кивнула на полтроянца и полтроянку, беседовавших с Дени Ремилардом.
      - Так это же... - Люсиль нахмурилась. - Фред и Минни! Вот не думала увидеть их здесь. Ведь они оба не Магнаты.
      - Они получили особое приглашение. Но в отличие от Магнатов Консилиума, которым нужно закончить дела, прежде чем покинуть Орб, они отправятся на Землю завтра на своем личном космолете, чтобы свести к минимуму число лекций, которые они опоздают прочесть в Дартмуте. Их корабль движется с чрезвычайно высоким фактором смещения, так что на Землю они должны попасть через две недели. Я понимаю, что вы предпочтете остаться, чтобы присматривать за... э... осиротевшими детьми вашего сына Поля. Но если бы ваш муж Дени захотел вернуться домой с полтроянцами, они были бы в восторге. И у Дени будет случай убедиться, что и Фритисо-Пронтиналин и Минатипа-Пинакродин горячо сочувствуют трудностям, которые вынуждено терпеть человечество из-за Статутов Размножения, введенных Содружеством.
      Люсиль уставилась на своего лилмикского кавалера с неприкрытым изумлением.
      - Многие полтроянские корабли способны держать и суперлюминальные и сублюминальные скорости, - терпеливо продолжала Тенденция. - Они спокойно летают в планетарной атмосфере и могут без помех проникать сквозь относительно слабые силовые поля, генерируемые охранными человеческими приборами. Причем, если желательно, не оставляя никаких следов.
      Люсиль продолжала кружиться в объятиях лилмика, пытаясь собраться с мыслями. Наконец она прошептала:
      - И Фред с Минни согласятся рискнуть? Или вы хотите сказать, что дали им разрешение...
      - Вы, Ремиларды, очень важны для будущности Содружества, - еще раз сказала Тенденция. - Все до единого.
      Обычно Дэвид Макгрегор танцевал неуклюже, но сейчас, держа в объятиях гибкое, затянутое в шелка Бесконечное Приближение, он был неузнаваем. Естественно, оно проецировало на него психоцелительную силу, с неподражаемым мастерством смягчая томящую его горечь утраты, а он ощущал только гармоничные движения их тел, видел только ее ласковую улыбку и раскосые глаза, горящие огнем.
      Он улыбнулся Приближению.
      - Вы меня успокаиваете?
      - Вы против?
      Он отвел глаза и перестал улыбаться.
      - Я хочу помнить о том, что сделали с Маргарет. Хочу помнить ее. Я ее любил и намерен найти убийцу и добиться, чтобы он понес кару. И боль... Он умолк, и она договорила за него:
      - ...вы считаете, укрепляет вашу решимость. Но вы ошибаетесь. Она только лишает вас возможности судить здраво. Но это чисто академический момент, поскольку не вы изобличите убийцу вашей жены. Это сделает другой. А вас ждут иные обязанности, которым вы должны будете посвятить себя целиком.
      - Так, значит, вы признаете, что Маргарет убили! Что она не самоубийца!
      Энергия, излучаемая лилмиком, подавила его эмоции, остудила его жгучий гнев, отразила новый прилив боли. Сопротивляться Дэвид не мог. Значит, разговора об убийстве не будет. По крайней мере теперь.
      Они продолжали танцевать.
      Потом Бесконечное Приближение сказало:
      - Вы даже не спросили, какие обязанности вас ждут.
      - Все, что потребуется вам, лилмикам, - глухо ответил Дэвид.
      - Вы будете назначены Планетарным Дирижером Земли.
      - Господи!.. Мне такое и в голову не могло прийти... "Нет! Не хочу!"
      - По традиции на этот пост назначают не того, кто его хочет. А того, кого эта должность не развратит и не сломает.
      Дэвид горько усмехнулся.
      - Вы не понимаете, что вы делаете. Я никак не подхожу. Я же Макгрегор, да смилуется надо мной Бог! Наш род с незапамятных времен отличался необузданностью, и я меньше всего дипломат...
      - Вас избрали.
      - Я даже сомневаюсь, стоит ли человечеству входить в Галактическое Содружество и тем более в Единство. Я не понимаю, как моя раса может погрузиться в Сверхсознание и сохранить свою индивидуальность. И знаете, в этом я не одинок! Не все люди-операнты разделяют взгляды Поля Ремиларда, будто перманентное психосцепление с экзотическими расами есть величайшая идея всех веков и народов.
      - Их обращение на истинный путь должно последовать за вашим, - сказало Бесконечное Приближение.
      - Ну, а как я могу убедить себя, что Единство - наша судьба?
      - Для начала ознакомьтесь с трудами французского философа, который много лет назад исследовал основы этой концепции - еще в середине вашего двадцатого века. Его звали Пьер Тейар де Шарден. По профессии он был палеонтологом.
      - Никогда о нем не слышал.
      - В отличие от Поля Ремиларда. Но это, впрочем, к делу не относится.
      - В таком случае почему вы, лилмики, не назначили Дирижером Поля или кого-нибудь из его чертовой Династии?
      Восточная женщина покачала головой.
      - О нет! У Поля свои обязанности, у вас - свои.
      - И да поможет Бог нам обоим, - пробормотал Дэвид.
      - Мы, лилмики, поможем вам, насколько это возможно. А принудить Бога вы должны сами.
      Больше они не говорили, а когда музыка смолкла, Дэвид сухо поклонился и удалился.
      Лора Трамбле чуть не упала в обморок от волнения: лилмикский Надзиратель! Один из владык галактики! Танцует с ней!
      Что скажет Поль?
      Тут она случайно взглянула через глянцевое плечо Душевного Равновесия и увидела, с кем танцует лилмик, преобразившийся в статную африканку...
      С Полем!
      Внезапное радостное возбуждение исчезло. Лора поняла, что должно произойти, и ее охватил ужас. Лилмики намерены разлучить их! Теперь Поль стал Первым Магнатом, и конечно же эти нечеловеческие существа наметили ему в новые жены другую женщину - уж наверное, достойную интеллектуалку с выдающимися метаспособностями.
      Но из их гнусной интриги ничего не выйдет! Поль найдет способ не подчиниться им. Как только она разведется с Рори, они...
      - Это вам ничего не даст, - сказало Равновесие.
      Она остолбенело посмотрела на него. Лора Трамбле была очаровательной женщиной с матово-прозрачной кожей, синими глазами, опушенными темными ресницами, и гордо изогнутым кельтским носом. Белокурые волосы зачесаны от висков и заколоты парой золотых гребней. Платье из черного бархата украшала только приколотая к правому плечу бледно-желтая живая орхидея. Она сказала холодно:
      - Я не понимаю, о чем вы говорите.
      Сущность, которая не была ни человеком, ни мужчиной, только улыбнулась.
      - Возможно, вы считаете, что ваш брак с Рори Малдоуни - уже прошлое, что даже маленькие дети, которых вы оба нежно любите, не могут помешать вам расстаться...
      - Да! - ответила она яростно, тщетно пытаясь найти силы, чтобы вырваться из его рук. Но у нее ничего не получилось, и они продолжали танцевать под томную бразильскую музыку. - Рори знает, что между нами все кончено. Что я решила уйти к Полю. Он смирился с этим.
      - Поль на вас не женится, - очень серьезно возразил лилмик. - Наш пролепсис показывает, что он никогда не вступит в новый брак.
      - Пролепсис? Что... что это такое?
      - Мы способны видеть то, что вы называете будущим. Не все и не всегда ясно. Однако пролепсис, касающийся вас и Поля, абсолютно необратим.
      - Я люблю его, а он любит меня! Он сам мне сказал!
      - Первая половина вашего утверждения - бесспорная правда. Но вторая сомнительна, если под "любовью" вы понимаете чувство более сильное, чем собственное "я". Поль находит вас привлекательной, сексуально желанной, он находит в вас утешение в столь трудный период его жизни. Но он никогда не свяжет себя с вами, как и с другой женщиной.
      "Что ты знаешь о человеческой любви ты СУКИН СЫН? Ты... ВЕЩЬ!"
      - Что любовь таинственна, что она означает разное для разных человеческих сущностей. Что она может возвышать и давать силы, но также унижать и губить. Что ее нельзя принудить. Что иногда она спонтанна, а иногда ей учатся. Что она рождается, живет и иногда умирает. Что она является продолжением метасозидательной способности и реализуется, принося плоды. Что она сродни божеству. Вот что знает эта сущность. Нося человеческое тело, она открывает для себя все новые и поразительные вещи о любви почти каждую минуту.
      Лора Трамбле неожиданно успокоилась и теперь небрежно прислонялась к плечу лилмика. Музыка приближалась к финалу, и танцоры томно покачивались в такт ритму.
      - А вы знаете, какую боль способна причинить любовь? - вдруг спросила она.
      - Пока еще нет, - призналось Равновесие. - Но со временем, возможно, познаю и это.
      - Вы, лилмики, будете облекаться в человеческие фигуры и по другим поводам? - спросил Поль у Умственной Гармонии.
      - В этом облике вы увидите нас, только когда человеческая раса достигнет Единства. Если достигнет.
      - А! - сказал Поль. - Очень жаль. Вы танцуете как никто.
      - Вы мне льстите. Этим искусством я владею только теоретически. Я никогда раньше не танцевала. Но ощущение очень приятное.
      - Рад слышать. В распоряжении воплощенного есть много безобидных удовольствий. Как вы, возможно, уже убедились.
      Африканская красавица засмеялась грудным смехом.
      - По-моему, Первый Магнат, это уже похоже на дерзость.
      - С такой августейшей сущностью, как лилмикский Надзиратель? Я не посмел бы.
      - Полагаю, вы способны посметь очень многое и не всегда разумное... Но я здесь не для того, чтобы вас поучать. Я пришла вас поздравить. После вашего избрания вы произнесли перед Консилиумом вдохновенную речь. Ваши слова об обязательствах оперантов перед неоперантами были особенно впечатляющими.
      - Благодарю. Я говорил, что думаю.
      - Но разделяет ли большинство других человеческих Магнатов ваш идеализм и преданность Галактическому Содружеству?
      Он сверкнул своей обворожительной улыбкой.
      - Мы не слившаяся раса, но, по-моему, подавляющее большинство - да! Годы Попечительства были нелегкими. И люди - операнты и неоперанты - все еще до конца не избавились от возмущения той дорогой ценой, которую мы должны были заплатить за галактическое гражданство. Но почти все отдают себе отчет, что в момент Вторжения мы совершенно не годились для того, чтобы войти в ваше Содружество, как равные. Мы были социально и нравственно незрелы. Такими во многом мы и остались, но выглядим куда лучше, чем в тринадцатом году.
      Гармония засмеялась вместе с ним, а потом сказала серьезно:
      - Вам придется трудно в течение тысячи дней испытательного срока. Другие Конфедерации, особенно крондаки и симбы, выражали серьезные сомнения касательно ассимиляции Человеческого Сознания в Единстве.
      - А что думаете вы, лилмики? - спросил Поль.
      - Надзиратели согласны с тем, что человечество уникально. Ваш психопотенциал так высок, что это позволяет принять вас в Содружество до того, как вы достигнете социополитической зрелости. Но Вторжение было обдуманным риском. Не исключено, что вы можете нас уничтожить.
      - Какая нелепость! В сравнении с другими расами мы - метапсихические младенцы, а ваши научные достижения настолько превосходят наши...
      - С каждым уходящим годом общий человеческий психокоэффициент увеличивается, и все чаще у неоперантных родителей рождаются оперантные дети. А ваша наука развивается еще быстрее. К тому времени, когда ваша раса достигнет числа слияния, вы превзойдете другие Конфедерации буквально во всех аспектах технологии.
      - Но не вас.
      - Да... Но ведь лилмики вообще иные. Мы очень стары, статичны, стерильны. Наши сознания почти не скованы материей. Мы надзираем, руководим, но мы стоим на месте. Галактическое Содружество создано нами, но до его завершения мы не доживем. Победа достанется другим.
      - Не хотите ли вы сказать, что в ваши преемники избраны мы? Человечество? - Поль отказывался верить своим ушам.
      - Абсолютной гарантии нет. Пролепсис - скорее искусство, чем наука, и способность к нему проявляется хаотично. Сущность, зовущаяся Примиряющий Координатор, настояла на Вторжении и утверждает, что ваше конечное слияние... вероятно, но не безусловно. Одно несомненно: вне Содружества у человечества нет будущего. Теперь, став нашей частью, вы уже никогда не сможете отделиться и пойти своим путем. Если вы порвете с нами, то лишь истому, что вас исключат. И последствия будут ужаснее, чем вы способны вообразить.
      Они продолжали танцевать, тщательно оберегая свои мысли - как, впрочем, с самого начала. Затем музыка смолкла, и Поль сказал отрывисто:
      - Прежде чем мы попрощаемся, объясните мне одно, если можете. Кто-либо из лилмиков брал на себя когда-нибудь роль ангела-хранителя моего двоюродного деда Роги?
      Умственная Гармония изящно повела плечами.
      - Почему вы так думаете?
      - Мой отец как-то мимоходом упомянул об этом.
      - Тут я вам ничем помочь не могу. Но такая возможность представляется маловероятной, не так ли?
      - Очень! - ответил Поль, - Благодарю вас за танец.
      - Взаимно, - ответила Умственная Гармония. - Прощайте!
      Фурия следила за происходящим сверху. Дела шли превосходно, несмотря на то, что эти идиоты лилмики и сделали Дэвида Макгрегора Планетарным Дирижером. Величайший Враг! Получил полномочия!
      Ну, со временем это надо будет исправить.
      Координатор сказал: "Ты не победишь".
      Откуда тебе знать? Вашему пролепсису я недоступна!
      Что так, то так.
      И ты ничего не можешь мне сделать. Признай это! Великий манипулятор, оказывается, не так уж и всемогущ. Я буду делать что захочу. Я необходимый фактор космического уравнения. Негативный фактор!
      Не валяй дурака. Я не Бог, а ты не дьявол. Мы всего лишь противоборствующие сознания... Причем ты даже не знаешь, кто ты такая.
      Да. Но я знаю, что я хочу сделать. И что я сделаю!
      Ты не победишь. Твое орудие ущербно, а сама ты способна принуждать Реальность не больше, чем я.
      Это мы еще посмотрим. Что касается орудия, возможно, ты прав. При его создании я была кое в чем ограничена. Но в море водится и другая рыбка, выражаясь на языке людей.
      Но есть и другие рыбаки, кроме тебя и меня, Фурия. Помни об этом. Аи revoir [До свидания (фр.)].
      26
      ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
      Пятого января младенец "сполз" - опустился ниже в утробе Терезы, что предвещало роды. При первом признаке, что ему скоро предстоит покинуть свое уютное убежище, Джек перепугался, и его мать, стараясь его ободрить, час за часом словесно и телепатически вела с ним самый поразительный диалог, какой мне только доводилось слышать. Святой Джек Бестелесный был канонизирован не католической Церковью, но единодушным постановлением Галактического Консилиума. Однако, если бы Церковь предприняла официальное расследование его жизни и философии, и если бы я согласился, чтобы церковные специалисты извлекли мои хаотичные воспоминания, и если бы им удалось получить от меня заключительную беседу Джека с матерью перед его рождением, все это составило бы солидную часть его неповторимого досье.
      Я не в состоянии воспроизвести дословно этот диалог матери и нерожденного сына в моих мемуарах, как не могу и точно процитировать более поздние и более многозначительные разговоры Джека с Марком (а Сущность, помогающая мне писать мемуары, отказалась усилить мою способность вспоминать). Но суть в том, что еще до рождения Джек разобрался в понятиях боли и молитвы, а также в их потенциальной пользе для развития высших уровней сознания. Рождаясь в боли, Джек научился молиться.
      Тереза инстинктивно чувствовала, что процесс рождения будет сопряжен для младенца с физическими и психическими страданиями. Человеческая эволюция не достигла того совершенства, при котором мыслящий оперантный эмбрион сможет появляться на свет естественным путем без всяких травм. Никто из старших детей Терезы не был к моменту рождения настолько умственно развит, как Джек. И все равно они очень мучились. После рождения наступала естественная амнезия, и она вкупе с инстинктивным положительным воздействием матери, казалось, полностью их исцеляла.
      Но Тереза совсем не была уверена, что и Джек забудет. Он ведь очень отличался от других ее детей, а потому она решила по-особому помочь ему в надвигающемся испытании.
      Джек пока еще практически не испытывал боли. Но теперь, когда начался процесс "сползания", он почувствовал себя неуютно, и это ему не понравилось. Мысль, что дальше будет только хуже, его, естественно, напугала. Прежде он держал свой внутриматочный мирок под полным контролем, но теперь контроль перешел к тому органу, в котором он жил, то есть к матке. И она собиралась не только изгнать его из рая, но при том еще и причинить боль.
      Тереза точно описала, что его ожидает. И объяснила, что схватки помогают даже обычным младенцам в чисто физическом смысле. Сдавливание выжимает околоплодную жидкость из легких, чтобы они были готовы к первому вдоху. Потрясение от яркого света, внезапное охлаждение, непривычные прикасания к нему - все это стрессы, которые, как показал опыт, идут на пользу здоровым новорожденным. Возмущаясь, что их лишили внутриутробного уюта, они стимулировали свой мозг, что помогало им легче освоиться с жизнью во внешнем мире.